Читать книгу Сердце принцессы - Александр Маслов - Страница 1

– Еще два кувшина Тявтянского! Не рыбьей мочи, а Тяв-тян-ского! – Борбон поднял длинный ноготь к потолку, потряс им, словно ужасным боевым клинком. – Ну? Бегом, тошнотик!

Юнец-разносчик подпрыгнул на месте и мигом исчез за нитями зеленой драпировки.

– Эх, хорошо здесь. Уютно. И пьянь жабомордая в душу не лезет, – Борбон раскинулся грузным телом на широченной лавке, глотнул, крякая, из кружки. – Чего невесел, друг?

Друг его, высокородный дворянин в сером плаще с чеканным картушем на месте застежки, пусто смотрел в тарелку с двумя большими черными мухами, влипшими в клейкий соус. – Невесел? Да… невесел. Влюбился я… Можешь смеяться, Бо. Смеяться или думать молча, что я совсем потерял голову…

– Во как? – в темных глазах Борбона Ямбульского всплыло и лопнуло, будто пузырь что-то похожее на удивление. – И кто же эта счастливейшая особа?

– Сама принцесса Валеска, друг… Так-то… – он тоже глотнул из кружки, кривясь, взял муху и, аккуратно оторвав крылышки, отправил ее в рот. Жесткие вздрагивающие лапки цеплялись за губы, язык, пока он не прикусил ее так, чтоб из брюшка потекло содержимое.

– Валеска?! – казалось, от изумления лопнут глаза толстяка Бо. – Но если так, то… Очень удачный выбор! Очень! Печаль в чем?

– Ты не понимаешь, Бо. Ты просто не знаешь новостей со двора. Всех этих сплетней, трепа. Да и правды. Валеска отдаст свое сердце лишь тому, кто отгадает ее загадку, – он смочил губы в горьком Тявтянском, медленно отставил кружку. – Очень трудную загадку. Вот послушай: «Цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла. Почему сдохла цапля?" Ну, скажи мне, почему? Здесь нет никакой зацепки. Я долго думал над каждым словом. Три ночи кряду думал, но все впустую.

– Действительно, от чего? Может, от голода или больная какая была? – Борбон взял вторую муху и, помакав в соусе, отправил ее с крыльями в рот. – Может… Нет, это не может, – отверг он, шмякая челюстями. – Представил, что болото то пересохло, и она, гадина, стояла там, пока ее солнечный удар не хватил. Улетела б, наверное.

– Бо, мой друг, здесь нужно мудрое, единственно верное решение. Я не могу ошибиться! Валеска… О, какая она! Такая зеленая! – он подхватил кувшин с Тявтянским, поднесенный юнцом в обтрепанном фартуке, налил себе и тут же выпил залпом. – Она зеленая, Бо, как тина у Южного острова! А брюшко бееелое. Нет, друг мой Бо, я не могу об этом думать! Я сойду с ума!

– Выпей лучше, Шкрек, – Борбон снова разлил напиток по кружкам. – Эй, малец, бегом Тявтянского еще. И три порции комаров. Только прожаренных. Поторапливайся, мать твою в хвост!

– Я и есть уже не хочу.

– Глупости. Мы уладим проблему – язык на отсечение! – он рассмеялся, раздувая пузырями щеки. – Уладим! Сейчас допьем и шлепаем к Кваакуму.

– К отшельнику Кваакуму? Думаешь, он знает ответ?

– Глубоко убежден, мой Шкрек. Он знает все! А чего не знает, то без труда выведут его хитрые мозги. Тебе останется только донести это до Валески.

– Постой, Бо… Где-то возле хижины старика обитает Великий змей.

– Да, это будет опасное путешествие. Но ради Валески…

– Ради Валески я готов дать сожрать себя! – Шкрэк решительно схватился за кувшин и наполнил посудины до краев. – Я сам сожру этого змея! Ужика шепелявого! Дохлого червяка!

– Именно! Гоп! – Их кружки встретились, брызгая хмельным напитком на стол.

Через полчаса они уже двигались от таверны по дороге к Черепашьему озеру. Борбон Ямбульский перебирал короткими ножками, но накачанное пьяным напитком тело слушалось его не особо охотно. Шкрек Шмак-Кин бодро шагал рядом, то выпрыгивая на придорожные валуны и мечтательно глядя вдаль, то хватаясь за костяную рукоять меча и приговаривая:

– Цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла – Валеска, милая зеленая Валеска, ты будешь моей!

– Да, это лубоффь, – ворчал Борбон. – Не знаю, насколько радостная, но сердечная до глубин живота.

Навстречу им тянулась всякая чернь с грузами на рынок Мокро, грязные рабочие жабы с вязанками червей и корзинами улиток. Двое лягушей лихого вида – один со шрамом от губы до плеча, другой с выбитым глазом, – волокли раков на продажу или для бойцовских игрищ, ныне модных в королевстве и весьма доходных. Следом показался всадник на свирепой рыжей крысе в наморднике, слуги в длинных пыльных плащах спешили за ним вприпрыжку, криками отгоняя зевак.

– Борбон Ямбульский! О-о-о! Сам Шкрэк Шмак-Кин! Мое почтение! – верховой осадил крысака и спрыгнул на обочину. – Никак к болотцам на Томные грязи?

– А! Славный Брекс Кек. Рад видеть в здравии, – Бо не сразу узнал графа в рогатом шлеме, скрывавшем желтые хитроватые глазки. – Увы, не на грязи. Не до отдыха нам как бы.

– Дела, да? Дела! Ке-ке-ке! – граф шлепнул его лапой в круглый живот и закатился смехом.

– Хуже, Брек – лубоффь, если в двух словах. Да еще с загадкой… Может, поспособствуете своим знатным умом? – Борбон чуть подтолкнул растерявшегося Шрека, и тот, вздохнув невесело, выложил мучившую его загадку.

– Экие вы прохвосты! А, Бо? Ведь это задачка принцессы Валески. Наслышан… Значит, один из вас на сырое место принца метит или, как минимум, на ножки нашей красавцы.

– Между ножек, – квакнул Бо, но тут же понял, что хмельные пары Тявтянского родили его устами глупость. Он оглянулся на притихших слуг графа, на Шкрэка, порозовевшего в жутком смущении, и тут же поправился: – Метим в ее сердце и душу крайне благородную, достопочтенный Брекс Кек.