Оглавление
Александр Мелихов. Былое и книги
Над вымыслом слезами обольюсь
Самый драгоценный и опасный дар Прометея
Когда пена оседает
Невротики старые и новые
Вера без чудес мертва есть
Рожденные магмой
Атланты либерализма и атланты коллективизма
Русские нравы для младшего школьного возраста
Вода и вино
Поэзия и сказка
Как делать бестселлеры
Долюшка русская, долюшка женская
Возвращение в Эдем
Грядущие гунны и грядущий хам
Неуправляемый термояд
Покаяние с обвинительным уклоном
Жажда грандиозности
Банальность сверхчеловечности
Обыкновенный холокост
Суд народов и месть одиночек
Владыки культуры
Культура обогащающая и культура опустошающая
Свободные женщины
Королевское эхо
Сердце-пустыня
Два капитана
Последний солдат империи
Азбучные обиды
Благородные старики
Профилактика фашизма – физическое бессилие
Отцы и деды
Время шуток прошло
Облака забвения
Особый путь в Европу
Кавказ: кровь и правота
Кавказский лицей
Пленники экзотики
Аристократическая модернизация
Голос из-под земли
Как выковывалась совесть нации
Опередивший время
Люди безумны, люди наивны
Гори, гори ясно…
Человеческое, но не слишком
Перчатка брошена
Культурное проклятие
Славны бубны за горами
Куда несет нас рок событий?
Самый человечный сверхчеловек
Засилье обезьян
Восстание попугаев
Зов предков или горький опыт?
Работа над ошибками
Блицпортреты
Почетная капитуляция
Марк Твен как зеркало русской революции
Национализм – от финских хладных скал до экзистенциальных союзов
Отрывок из книги
Так называемая сложная, серьезная литература пребывает в кризисе, кажется, с тех пор, как мир освоил это слово. Сегодня чаще всего указывают на три составных источника ее скорой гибели. Первый источник – литература развлекательная: кто станет напрягаться, если может получить приятные переживания без всяких усилий и притом в гораздо большей концентрации? Второй источник – искусства визуальные: зачем читать описания бури или любви, когда кино показывает их, так сказать, живьем? И третий источник – наука: чего ради любить в книге художественной источник знаний, если книга научная способна доставить эти же знания с тысячекратно большей достоверностью и концентрированностью?
Есть, правда, у художественной литературы и еще одна туманная эстетическая функция, которая, впрочем, устами всех теоретиков сама заявляет о своей бесполезности. Наводя тем самым на мысль, что и она есть некая утонченная разновидность развлекательной. А между тем они полярно противоположны: развлекательная функция уводит нас от серьезных проблем собственной жизни, а эстетическая, напротив, обращает нас к самым фундаментальным проблемам нашего собственного бытия. Ибо позволяет нам хотя бы в иллюзорной форме осуществить самые глубинные наши мечты. Часто настолько несбыточные, что в реальности мы даже и не смеем в них себе признаться. Однако в искусстве осуществленные с такой убедительностью, что это дает нам силы даже некоторое время сохранять иллюзию нашей значительности в реальном мироздании, где мы на самом деле беспомощны и жалки. Преодоление ужаса ничтожности – вот главная функция литературы.
.....
Когда кто-то говорит нам: ты самый красивый, самый умный, самый благородный, почему нам так нравится это слушать? (И притом, как отмечал Свидригайлов, даже в самой грубой лести половина кажется все-таки правдой.) Какое уж такое новое знание о реальности мы приобретаем? Неужто мы и впрямь уверены, что те, кто нас хвалит, знают нас лучше всех? А те, кто ругает, совсем нас не знают? Да нет, конечно, если только мы не параноики. Но нам все равно приятно, когда кто-то старается обесценить мнения наших хулителей: они-де дураки, завистники, ничтожества и т. д., и т. п. Ибо первейшая функция нашей психики – самооборона; ресурсы на познание, на развитие выделяются по остаточному принципу.
И художественная литература, как и вообще вся культура, служит именно этой первейшей потребности. Иногда она прямо сулит нам счастье, успех, но даже и живописуя страдания, гибель, она все равно возвышает нас в наших собственных глазах. Прежде всего тем, что придает нашим бедам значительность и красоту – в этом и заключается «очистительная» функция трагедии. Впрочем, по-своему утешает и обличительная литература, которая «опускает» наших врагов (даже тотальные мизантропы вроде Селина или Буковски утешают нас тем, что если скоты все, то и мы не хуже прочих).
.....
