Читать книгу Легенды и предания Влесова Ключа. Хозяйка сумеречного морока - Александр Михайлович Ложкин, Александр Михайлович Заболотько, Александр Михайлович Горбачев - Страница 1

Присказка

Мир Единой Сварги

С незапамятных времен существовал единый и неделимый Мир, созданный Прародителем. Сотканная из различных земель, объединённых родством и общими корнями, ведущими к Прародителю, Единая Сварга цвела и благоухала.

Было в ней место Садам Ирия, в котором обосновались дети Рода, и Царству Чернобога, не нашедшего общий язык с братьями и сестрами. В Вещем Лесу высился Ясень, несущий в себе одно из зерен Силы Праотца. Царства и княжества, населенные детьми Даждьбога, жили хоть и не всегда в мире, но по большей части безбедно, помня заветы предков и чтя жителей Прави.

Кроме людей, Сваргу считали домом и иные существа, несшие в себе частицу дыхания Рода. За лесом приглядывали Лешаки, за водами присматривал Водяной, в ветвях Ирия гнездились жар-птицы, а где-то можно было встретить и птицу-Гамаюн. Под печкой в людских домах селились Домовые с Кикиморами, вместе с банником и овинником, помогавшие вести хозяйство. Своенравные и готовые не только помочь, но порою и подшутить над человеком, они не были злобливы, ежели не видели зла от людей.

Неизвестно, как долго продолжался Золотой Век процветания, но известно, когда на единую Сваргу упала тень, Мир начал меняться, но эти изменения не сразу заметили. А когда заметили – было уже поздно. Мир раскололся на три неравные части, образовав Царства Правь, Явь и Навь, которые постепенно теряли связь между собой, превращаясь в параллельные пласты реальности, слабо связанные друг с другом.

Менялся не только Мир, но и его жители. В водах мира явного начали появляться мавки, в полях – злые до людской боли полудницы. Войско Чернобога, собранное из бравых вояк, превратилось в армию оборотней и иных существ. Изменились и люди. То, что совсем недавно было их настоящим, с которым жили бок о бок, затёрлось в памяти, затерялось в глубине веков, став сказкой, о которой вещали старцы и в которую почти никто не верил. Лишь немногие, оказавшиеся на перепутье Миров, помнили истинную быль. Одно из таких мест мы знаем под названием «Влесов Ключ».

Посвящаю книгу своей маме,

которая с детства привила любовь к сказкам

Зачин

Нехотя поддаваясь под напором твердой руки, протяжно застонала входная дверь в горницу. Сколоченная из массивных дубовых досок, она двигалась не спеша, даруя собравшимся в доме малышам мгновения сказочной, предвкушающей чуда, неизвестности, от которой замирает сердце, спирает дыхание, а глазки горят особенно ярко, ожидая: ну, вот-вот, сейчас случится. И чудо произошло.

Гомон и возня стихли еще при звуках двери уличной, ведущей со двора в сени, она первым дозорным оповестила: идёт, ждите и готовьтесь! Затем заголосили ступени лестницы, охолощая самых неугомонных и непоседливых. Когда же скрипнула дверь, затворяющая вход в горницу, нагретую печью и детскими дыханиями, под высоким потолком повисла небывалая тишина – ни скрипа, ни шороха. Но как только вторая нога вошедшего пересекла порог и встала на потертые половицы рядом с первой, ребятня разразилась просьбами и взорвалась возгласами пожеланий.

– Деда, расскажи сказочку.

– Расскажи-расскажи.

Детей нынче было много – яблоку негде упасть. Хозяйские ребятишки предусмотрительно заняли место на печи: тепло, удобно и всё видно. Жуя калачи с крендельками, они с интересом переводили взгляд с вошедшего сказителя на несметную орду, захватившую их дом. Те, кто пришел пораньше, уселись на лавки, стоящие вдоль бревенчатых стен. Долгоходам же досталось место на полу, на теплых, с любовью вытканных руками хозяйки дома, половиках, а другим пришлось жаться меж скамеек, стоя у стен.

Взрослых в доме не было. Так уж повелось, что в этот самый вечер, раз в году, детишки собирались то в одном, то в другом доме и слушали сказы. Совсем малые и постарше. Одни пришли впервые, иные готовились внимать, с восторгом погружаясь в удивительно волшебный мир в последний раз – в следующем году мальчишек ждало посвящение Перуну, а девочек примут в свой круг старшие подруги. Волшебный мир навсегда закроет для них свои двери. Зато откроются другие двери и дома, где собирается неженатая молодежь на развеселые вечерки, там можно услышать истории совсем иного характера, чем нынче, и ближе познакомиться друг с другом, дабы подобрать пару на всю оставшуюся жизнь.

Вошедший был стар и сед, но, несмотря на возраст, кряжист и крепок в кости. Жил он бирюком. Где-то в лесной чащобе, куда редко захаживали путники, стоял, как поговаривали, неказистый, но крепкий, как и его хозяин, бревенчатый дом. В деревне дед показывался нечасто, но людей не чурался. Если была нужна помощь – помогал. И только одним исключительным вечером – сегодняшним – Дед Пахом приходил в избу, в которой собиралась вся ребятня деревни – и как только угадывал, ведь шёл, без подсказки, прямиком к нужному дому и вещал сказы. Как, когда и почему это повелось, уже не ведали ни стар, ни млад. Хотя взрослые побаивались деда, порою величали Лешим, но ребятня души в нем не чаяла и сказы ждала с превеликим желанием.

Пахом снял тулуп, в котором ходил и летом, и зимой, бросил в угол у входа. Туда же полетела меховая шапка. Аккуратно поставил крючковатый извивающийся посох, прислонив его к стене, куда была скинута одежда. Сел на свободную скамью. Поднял заранее приготовленные гусли. Погладил, проведя рукой по изгибу инструмента. Коснулся струн, вслушиваясь в звук, зависший в комнате. Довольно хмыкнул. Затем пристально, словно желая удостовериться, что нынешние слушатели достойны внимать сказам, посмотрел в глаза вновь притихших детей. Улыбнулся сам себе, довольно кивая, и ответил на просьбы:

– Ну, слушайте, внучатки. То было, или еще не свершилось, но обязательно случится. А может быть, и никогда не было того, что я вам поведаю, и не случится до скончания веков. То было в далеких-далеких землях, а может, совсем рядом, за околицей…

– На наших тропках?

– На тропках, на тропках!

Не удержавшись, открыли рты самые смелые да непоседливые.

– А может, и в березовой рощице!

– А может, и там, на лугах, что у реки. Или не на лугах, а в садах Ирия.

– Или на путях, уводящих за мостик?

Вторили первым ребята побоязливее, переборовшие свой испуг, не отворачиваясь от взгляда Деда Пахома.

– А может, и на путях, что ведут к калиновому мосту.

– Деда, а ты сам видел?

Старик хмыкнул, утирая расползшиеся в улыбке губы, примечая самых смелых, отмечая ребятишек, которые сумели побороть свой испуг, и отдельно заприметив тех, кто не посмел раскрыть рта, хотя было видно, что вопрос задать горячо желал.

– А то сам, а то не сам. Что было или не было, то видывал или нет. А может, слыхивал, а может, и причудилось. Байки всё это, сказы, да присказки, легенды и предания, – он наставительно поднял указательный палец. – Да только в каждом сказе есть свой урок, который вам стоит запомнить и выучить.

Огонь, пляшущий на лучине, споткнулся о край куцего огарка, едва не упав с тонкой древесной жилки, с испугом качнулся, отстраняясь от порывистого движения мозолистой руки, выпрямился и робко вступил на новую, длинную жилку, по которой ему предстоит проделать увлекательный путь, скрашенный занимательным рассказом и думами о вечности, из которой он пришел по велению умелых рук, ударивших о кресало, и куда вернется после окончания своего безысходного танца.

Пальцы Деда Пахома коснулись струн. Растекаясь нежно пульсирующими волнами, мелодичные звуки заполнили комнату. Они текли неспешно, окутывая и обволакивая собравшихся ребятишек. Повинуясь внутреннему порыву, дети подались вперед, замерли, готовые с головой окунуться в открывающийся им дивный мир. В такт мелодии неожиданно раздался негромкий сладкозвучный голос сказителя:

– Вязкие зимние сумерки дрогнули…

Хозяйка сумеречного морока

(День Мары-Морены Осенней)

Четыре с половиной года после Купальской ночи

– Дядька, так ведь требы сегодня не подносят…

– Доброгнев, какой я тебе дядька?! – отмахнулся Огнеслав, после недавнего ухода Всеслава1 ещё не привыкший к роли главного обрядника, оглянулся на робко ступающего мальца, увязавшегося с ним в дорогу. Юный спутник был дороден, широк в плечах и крепок в кости. Он чем-то неуловимо напоминал сгинувшего четыре лета назад крепыша Яробора, пусть пропавший и был старше мальчонки и не имел с ним родства. Это сходство сейчас отчего-то тревожило чуткого на приметы кудесника. – Ты зачем за мной увязался?!

Он оглянулся и пристально посмотрел в голубые глаза мальчонки. Выходя из берегов, два глубоких озера едва не захлестнули спрашивающего волнами наивного недоумения – дескать, чего ты браниться вздумал?

– Так меня это, мамка погнала из дому. Я киселя отхлебнул из кувшина, а она кричать: «Ты чего удумал, разбойник! Угощение домовому портить, нос свой длинный везде сунуть успеешь!», – и хвать за кочергу! Я тулупчик схватил и убег. Хотел сестренку с собой позвать, чтобы гулять веселее было, так мамка Веселинку в чулан заперла, чтобы та со мной не сбегла, а меня на порог не пускает. Иди, говорит, ума-разума наберись.

– Так темнеет же!

– То-то и оно – темнеет. Я подумал, в хлев пойду, отсижусь. В баню побоялся – не любит меня банник, всё норовит паром ошпарить. А тут смотрю – ты идёшь. Вижу, к околице. Мне и стало интересно – куда на ночь глядя.

– И ты решил выследить?

– Ну, не то, чтобы выследить, – мальчик замялся. – Просто решил посмотреть.

– А когда в лес ушли – струхнул?

Доброгнев пожевал губы. Среди ребятни он слыл тем ещё забиякой. Порою, поговаривали, не боялся перечить старшим ребятам в ватаге, за что и был порою бит. А ребятню помладше держал в ежовых рукавицах. Отроки, прошедшие испытание на Перунов день, прочили мальчишке через несколько лет роль заводилы среди всей младшей ребятни. Но ответить Огнеславу на обидный вопрос дерзостью малец не решился.

– Страшновато, чего уж там! – Доброгнев обошел еловую ветвь, за которой стоял позади кудесника, и подошел ближе, встав сбоку от мужчины. – Шёл-шёл, таился, чего скрывать. А ты всё оборачиваешься, углядеть меня хочешь. Цепко-цепко так шаришь по елям. Пару раз на меня вупор посмотрел. Я и не решился выйти – вдруг домой погонишь. А как дойти – темнеет уже, вдруг не дойду один до дома-то.

– Мест, что ли, не знаешь?! – усмехнулся Огнеслав

– Места–то знаю, что уж, не совсем далеко ушли. Ягодные места, грибные. Но день сегодня такой, я и подумал – рядом с тобой безопаснее. Если кто схватит, хоть закричать успею. Да так и не заметил, что уж далече совсем от деревни ушли. Потому и решился к тебе выйти – уж, думаю, не прогонишь.

– Да уж! – в сердцах бросил обрядник. – Куда теперь тебя гнать? На съедение волкам только!

Больше он ничего не сказал, двинулся дальше. Про себя же дивился тому, как мальчишке удалось так долго от него скрываться. Огнеслав смотрел зрением человека, чуял неладное. Всё нутро вздрагивало на каждом шаге, кричало, предупреждая о том, что за спиной творится лихо. Когда стало совсем невмоготу, мужчина воспользовался навьим зрением. Конечно, до ушедшего наставника ему было далеко и по силе ворожбы, и по умению узреть нити, тянущиеся из царства Чернобога и пронизывающие мир живых. Те самые, которые в урочный час обрезает Великая Пряха. Но он так и не углядел крадущегося за ним Доброгнева, пока тот не соизволил сам явиться взору путника, чем очень удивил встревоженного встречей Огнеслава.

Действительно, мальчонку домой не погнать – они далеко отошли от Влесова Ключа. Доброгнев вряд ли найдет дорогу – места тут нехоженые, не каждый из деревенских решится зайти в такую глушь. Да и не отпустишь его одного. В любой момент на беззащитного ребенка могут напасть маары и моры, в достатке бродящие по Яви сегодняшней ночью. За себя Огнеслав не беспокоился – верил, что справится. А вот за мальчика не на шутку испугался и решил взять с собой, рискуя тем самым потерпеть неудачу в задуманном деле.

– Мы с требами к ней идем, да?

Огнеслав усмехнулся, не решив для себя: нравится ему нахальство мальчонки или раздражает.

– Сам же говоришь: не подносят сегодня требы! И к кому к ней?

– К Владычице? – Доброгнев перешел на шепот, ближе подходя к кудеснику и опасливо озираясь по сторонам, будто боясь явления самой Владычицы во плоти.

– Скажешь тоже!

Огнеслав досадливо покосился на незваного спутника, появление которого за раз могло перечеркнуть все его труды. Место он вычислял едва ли не с самого Радогоща. Едва успев справить тризну Всеславу, сразу занялся тем, что не сумел доделать наставник. Не пройдя полных кругов посвящения, Огнеслав порою действовал по наитию, из-за чего терял драгоценные дни. Но всё же сумел к сроку найти полянку, затаённую в глуши чащоб Пограничья двух Миров. И теперь, когда нужно было умело воспользоваться результатом долгого труда, всё может сорваться из-за глупости увязавшегося за ним мальчишки.

Мрачный еловый лес давил, наваливаясь всей тяжестью, не желая принимать на своих тропах незваных путников. Стоило Огнеславу отойти от нахоженных мест и покинуть царство дубов, берез и стройных лип, как ощетинившийся иголками монолит тёмного враждебного леса встретил его недружелюбным молчанием. Даже снег, едва покрывающий могучие еловые лапы, казавшийся подле Влесова Ключа дивным нарядом потерявших листву деревьев, сейчас виделся ничем иным, как саваном. Конечно, любой другой путник, тот же Доброгнев, вышедший путем Огнеслава, никогда бы не забрел сюда. Путь в Пограничные земли был открыт единицам. Кудеснику крайне интересно было выведать, кто прошел этими путями, опередив его на несколько часов, спеша к давно облюбованной полянке. Следуя оставленным наставлениям Всеслава, обрядник сумел-таки найти искомое место, но на поиск лиходея времени не хватило. Придётся выследить его на месте, но как это сделать с понуро плетущимся позади мальчишкой – Огнеслав представлял слабо. Не к дереву же его привязывать в самом деле!

– Зябко! – не замечающий тягостных дум спутника, мальчик поёжился.

– На Мару иней на деревьях – к морозу! – машинально ответил кудесник, оставаясь погруженным в свои думы. – Вышел бы туман – готовились бы к оттепели.

– Дядька Огнеслав, может быть, домой пойдем? – мальчик потянул спутника за руку. – Смотри, какие облака собираются. Весь день на них поглядываю. Аки на парад выстроились, – он помедлил, раздумывая, но всё же решился и добавил: – Или на войну!

Молодой кудесник поднял голову. Он тоже заметил странные облака на небе. Особенно явно они проявились по мере погружения в Пограничны земли. Каждый раз, как он поднимал взгляд, чудилось, что стройные шеренги готовятся штурмовать Навь, находящуюся по другую сторону ничейного леса.

Окончательно стемнело. Поднявшаяся на небосвод Луна – ущербный неказистый месяц, – то и дело терялась в шеренгах облаков, позволяя темени окутывать лес и бредущих по нему путников. Спасало лишь то, что выпавший снег помогал сориентироваться и не налететь на дерево. Под ногами хрустела заиндевевшая высохшая трава. Словно армия карликов, она встала на пути людей и бессмысленно гибла, не сумев сомкнуть строй и удержать вторгшегося в её владения двуногого неприятеля.

Неожиданно резким порывом в лицо ударил ветер, несущий бесконечное число обжигающих кожу снежинок. Заморосил холодный дождь, обещая вымочить до ниточки. Капли неспешно и обстоятельно начали путь от поверхности одежды к человеческой плоти. Когда впереди мелькнул едва различимый огонек, Огнеслав улыбнулся, его сердце ускорило бег, предвкушая скорую встречу с одним из пособников Нави, живущим в их деревне. Доброгнев напротив, нахмурился и крепко сжал руку спутника.

– Дядька, домой бы! Пойдем отсюда!

* * *

События, произошедшие за несколько месяцев до дня Морены

– Чёрная Луна готова взойти, поднимай рать!

Посвист – старший сын Стрибога, кивнул отцу, принимая приказ, и шагнул в бойницу башни Тысячи Ветров, которая висела высоко над бушующим океаном, тут же вознесся к воинству, собравшемуся со всех краев и окраин. Одного жеста руки было достаточно, чтобы гомон и шум, царящие в рядах витязей, парящих высоко над водой, стихли. В первых рядах собравшейся рати находились тысячники, за ними сотники, ждущие указаний. С приближением Посвиста, они выступили вперед. Все взоры были обращены на воеводу.

Витязь, облаченный в доспехи, ежеминутно меняющие обличие – ветру не свойственны постоянные формы, – принялся немедля раздавать указания, попеременно подзывая к себе то одного, то другого брата.

– Заломник! – вперед вышел суховатый высокий витязь. Во всех его движениях читались спокойствие и уверенность в себе. – Ты вместе с двумя сотнями погонишь впереди нас тучи. Твоя задача: закрыть окоём от края до края, дабы враг не понял, что мы выдвинулись в поход.

– Сделаю! Прикажешь выступать сейчас, не дожидаясь общей команды?!

– Да. Вам нужно стянуть все тучи и направить их перед собой.

– Уже занимаемся. Собираем те, что не успели пригнать на Радогощ.

– Добро! Действуешь самостоятельно. В случае стычек с небольшими отрядами по возможности уничтожай их. Если видишь, что не справляешься – шли гонца. Действуй, не медли!