Читать книгу Война за Проливы. Решающий удар - Александр Михайловский - Страница 1

3 июля 1908 года. 03:56. Международное положение в Европе в последние предвоенные минуты.

Смерть австро-венгерского императора Франца-Иосифа ни на гран не поколебала решимости российского императора Михаила до основания разрушить это зловредное образование – Австро-Венгерскую империю, и распихать по углам ее протухшее наследство. Вечером второго числа был подписан Манифест о начале войны, после полуночи его зачитали в ротах, батареях, сотнях и эскадронах, а к рассвету все уже было готово к началу банкета. Батареи – на позициях, роты и эскадроны – на исходных рубежах для атаки. Как правильно сказал эрцгерцог Франц Фердинанд, в надлежащее время у корпуса генерал-лейтенанта Бережного (помимо штатных для морской пехоты батарей из четырех 82-мм минометов в каждой роте и по четыре «самовара» калибром в 120-мм в каждом батальоне) нашлась и артиллерия, и кое-что похлеще, на военном языке называемые «средствами усиления».

И этим усилением был не только самоходный артиллерийский дивизион, дивизион «Буратин» и дивизион РСЗО Торнадо-С, танковая рота на Т-72, прибывшие из будущего вместе с эскадрой адмирала Ларионова. На время операции на сугубо сухопутном направлении главного удара корпусу генерала Бережного была придана отдельная тяжелая артиллерийская бригада[1] резерва Императорской Ставки в корпусное подчинение, а также по одному отдельному артдивизиону пятидюймовых орудий образца 1907 года из того же резерва на каждую бригаду. При этом с воздуха действия корпуса будет поддерживать разведывательная эскадрилья «утят» (12 аналогов У-2) и единственный пока в имперских ВВС полк «ишачков» (24 аналога И-5).

Император Михаил Второй и в самом деле сделал ставку на победу одним таранным ударом в наиболее уязвимое место противника. Поэтому группировку на главном стратегическом направлении он по возможности старался усилить всеми возможными способами. Помимо корпуса морской пехоты, там будут задействованы 1-й, 18-й и 22-й армейские корпуса. Все эти четыре корпуса составят Армию Особого Назначения, подчиняющуюся непосредственно Императорской Ставке. Подготовка и вооружение у первых двух корпусов если и хуже, чем у головорезов Бережного, то ненамного. В мирное время оба этих соединения дислоцируются в Санкт-Петербурге, а потому, наряду с Гвардией, находятся под пристальным вниманием самого императора. 22-й армейский корпус, местом постоянного расквартирования которого является Гельсингфорс, немного попроще, но и его боеготовность на высоте. Финляндия – это вообще не самый простой участок работы, где до сих пор до конца не задавлены очаги сепаратизма и шведского реваншизма.

Но и это далеко не все: если прорыв Армии Особого Назначения через Татры не вынудит Австро-Венгрию к капитуляции, в дело пойдет дислоцированная сейчас во втором эшелоне 1-я конная армия под командованием генерал-лейтенанта Федора Артуровича Келлера, который имеет заслуженную славу лихого и отчаянного командира. Шашки наголо – и широким веером с севера на юг, с приказом жечь все что горит, навстречу такой же конной армии за номером два под командованием генерала Брусилова. И тогда речь пойдет уже не о капитуляции, а о полном уничтожении.

А на той стороне границы, в полосе будущего прорыва, пехотная бригада из сотой дивизии регулярной австро-венгерской армии и три дополнительных батальона венгерского гонведа сейчас торопливо роют жиденькие окопчики вокруг приграничной железнодорожной станции Тшебиня. Против силы, готовой на них обрушиться, их укрепления выглядят несерьезно, и расквартированные в Кракове (волшебное слово «казарменный фонд») основные силы первого армейского корпуса не смогут прийти к ним на помощь. На этот крупный приграничный мегаполис навалятся одновременно первая и вторая русские армии, обеспечивающие прорыв группировки генерала Бережного – они стиснут его железным кольцом окружения и при необходимости возьмут штурмом, если даже для этого придется не оставить от него камня на камне.

Основные силы австро-венгерской армии в Галиции расположены на востоке этой австро-венгерской провинции, в окрестностях Перемышля (X армейский корпус) и Лемберга (XI армейский корпус). По старым планам, составленным еще до распада австро-германского альянса, с началом войны эта группировка должна была наступать на север, срезая выступающие в Европу Привисленские губернии Российской Империи. Но теперь, по известным причинам, такой образ действий не представлялся возможным, и галицийская группировка австрийской армии приготовилась отчаянно защищаться от натиска третьей и четвертой русских армий, с боями отходя на карпатские перевалы.

В общем и целом действия сторон должны были повторить Галицийскую битву 1914 года нашей истории – с той лишь разницей, что на этот раз Австро-Венгрия не имела возможности для проведения мобилизации и так же, как и Россия, могла рассчитывать только на армию мирного времени. Только в России части постоянной готовности по численности в несколько раз превышают австро-венгерскую армию, и ни о каких встречных наступлениях (какие имели место в сражении за Галицию в нашей истории) Франц Конрад фон Хётцендорф ныне не может и мечтать. Только оборонительное сражение – с поэтапным отступлением с рубежа на рубеж и последующей жесткой обороной на карпатских перевалах. Да только незадача австрийского командования заключается в том, что Галиция – это не основное, а отвлекающее направление наступления, и, невзирая на ярость, с которой русские солдаты будут рваться вперед, судьба войны решится не здесь. К тому моменту, когда австро-венгерский солдаты отойдут на перевалы, все уже закончится, и будет поздно махать кулаками после драки.

Еще южнее, в Трансильвании, XII армейский корпус австро-венгерской армии готовился к наступлению на Бухарест. Франц Конрад фон Хётцендорф, уверенный, что кругом враги, решил, что объявление мобилизации в Румынии предшествует ее присоединению к врагам Австро-Венгрии, и приказал нанести превентивный удар. Уж на румын возможностей австро-венгерской армии хватит с гарантией. И в то же время на территорию все той же несчастной Румынии с востока собиралась вторгнуться пятая русская армия, с запада – четвертая болгарская. В то же время шестая русская армия грузится на пароходы в Одессе, Николаеве, Херсоне и Севастополе – чтобы под прикрытием Черноморского флота десантироваться на черноморском побережье Румынии, в том числе и в Констанце. Король Кароль, объявляя мобилизацию, не рассчитывал на такое тотальное окружение его страны и последующую схватку победителей над хладным трупом румынского государства.

На сербском фронте война началась как бы сама собой. Там австро-венгерская осадная артиллерия через реку бомбардирует Белград, а в ответ за Дунай летят снаряды из сербских пушек. Там льется кровь, умирают солдаты и мирные жители, а на Качинском аэродроме в Крыму готовятся к вылету почти на пределе своего боевого радиуса самолеты из бывшей авиагруппы «Адмирала Кузнецова» – единственная возможность наказать хулиганов и напомнить сербам о том, что они не одиноки. Сербия готова к сражению за свое будущее, ее солдаты храбры и готовы умереть, потому что они сражаются за свою землю и свободу. Огнем восстания полыхает уже вся Босния и Сербская Краина в Хорватии, там тоже гремят выстрелы и льется кровь, ибо хорваты, венгры и австрийцы ответили на сербское восстание безудержной резней, не замечая, как к ним самим присматривается молодой хищник по имени Италия. Ливия пока позабыта, теперь главный интерес итальянского короля – Триест и окрестности. В Риме уже прикидывают, сколько они смогут получить от русских, если откроют против Австрии еще один фронт.

Готовится к войне и Германия, причем эта подготовка напоминает безумную чехарду, способную запутать кого угодно. Там, как и в Австро-Венгрии, три дня назад объявили мобилизацию, солдаты кадровой армии в местах постоянной дислокации торопливо грузятся в вагоны, чтобы отправиться на фронты будущей войны, а их место в казармах занимают свежеобмундированные резервисты из ландвера. Одни поезда мчат на запад в Эльзас и Лотарингию, а также на бельгийскую границу, другие направляются на юг – в Саксонию и Баварию, откуда открывается прямая дорога на Вену и Прагу. Лозунг «все немецкое должно быть немецким», брошенный русским императором Михаилом, все больше овладевает германскими массами, и от этой идеи беспокойно оглядываются даже в Швейцарской Конфедерации. А ну как их тоже коснется это поветрие? Кайзер Вильгельм – личность политически непредсказуемая, сегодня он собрался прирезать к себе Австрию, а завтра дело дойдет и до Швейцарии.

Но никому невдомек, что вся эта деятельность творится больше напоказ, на потребу шпионам из французского Второго Бюро, а на самом деле в Эльзасе уже все готово для начала последней франко-германской войны. Серьезные люди в мундирах цвета мышиной шкурки, поплевав на руки, уже взялись за кирки и заступы, готовясь перечеркнуть континент окопами от швейцарской до голландской границы, а офицеры в пикенхолмах размечают сектора обстрела для пулеметов, под огнем которых в землю будут тысячами ложиться пуалю в таких красивых разноцветных мундирах: синий верх, красный низ и большие ярко-красные петлицы с номером полка. Для удобства прицеливания германских шютце (стрелков) не хватает только белой мишени, намалеванной на пузе жалких лягушатников.

А у лягушатников свои заботы: у них бедлам пополам с публичным домом, пожар и наводнение одновременно. Пролет лондонского метеора (теперь никто не назовет его тунгусским) сорвал со своего места не только президента Армана Фальера, но и множество других важных и осведомленных господ. Подобно стае вспугнутых уток со своих насиженных гнезд поднялись дипломаты с набережной Ка дэ Орсэ, чиновники разведывательного Второго Бюро, генералы Военного министерства, депутаты Национального собрания и другие важные господа, без которых невозможно правильное функционирование государственной машины. Это не значит, что принятие решений оказалось полностью невозможным, совсем нет. Просто оно стало дерганным, хаотичным и в значительной степени импульсивным и необдуманным. Главное, чтобы галльский петушок прокукарекал – а там хоть не рассветай.

В ответ на всеобщую мобилизацию в Германии началась такая же мобилизация и во Франции. При этом ультиматум кайзера «прекратить играть в войну» был проигнорирован, потому что французские генералы пребывали в полной уверенности в неизбежности германского нападения. А еще французская разведка раза в два занижала численность германских войск, из-за чего под вышитыми генеральскими кепи бродили мысли о реванше за франко-прусскую войну. По мнению галльских стратегов, Россия, единственная из всех потенциальных участников назревшего конфликта, не стала проводить мобилизации, а это значит, что она не сможет устоять против австрийской армии и кайзер Вильгельм будет вынужден помогать своему бестолковому союзнику. Поэтому – аля улю пуалю – вперед, на Берлин и Петербург, как в славные времена императора Наполеона Бонапарта. А еще французскому правительству хоть чем-нибудь хотелось замазать стыд и позор, вызванный паническим бегством из Парижа всех облеченных властью, и единственным способом добиться того, чтобы все об этом забыли, была война. В таких условиях кайзеру Вильгельму и делать ничего не надо: дерзкий галльский петушок сам кинется в пасть многоопытному германскому лису.