Читать книгу Время есть - Александр Мирошниченко - Страница 1

– Я только сгоняю на рынок. Мама просила отнести картошку домой.

Света ослабила объятия и немного отстранилась. Она смотрела в глаза, а может ещё глубже.

– Время есть. Мы никуда не торопимся. Я подожду. Сколько потребуется, буду ждать тебя.

Никита опустил глаза, но вид по-детски пухлых, как называли друзья-одноклассники, «целовательных», губ подруги смутил еще больше. Он отчаянно ткнулся в щёку девушки своими сухими губами и трусливо кинулся на выход. Только у двери Никита осмелился оценить реакцию Светланы. Оглянулся и понял: бежал он напрасно. Света стояла неподвижно.

«Эх, нужно было…», – смелость вернулась, но исключительно в фантазиях.

– Я буду скоро.

– Надеюсь, —тихо прозвучало в ответ.

Всё время пока Никита спускался по лестнице, шёл через двор, а потом нёсся по улице до рынка, внутренний голос просил, уговаривал, канючил, требовал:

«Вернись».

«Ага, вернись, – отвечал опыт, – Тут за опоздание получишь по полной, а если не прийти, то вообще…».

Что «вообще» Никита не знал, но не рисковал ослушаться мать.

На рынке Олеся Фёдоровна, вычитав сына за опоздание, дала команду сначала завезти картошку тёте Гале в кафе на пляже.

– Выгрузишь и она даст мешок сахара. Скоро варенье нужно будет готовить на зиму. Это недолго, – пресекла мама попытки возмущения, – Нагуляешься ещё. Лето впереди.

– Какое лето, мам?! Меня Света ждёт…

– Светка? Подождёт! – твёрдо заявила женщина, показывая на мешки, ожидавшие погрузки.

До пляжа старой «Победой» дяди Степана, мужа тёти Гали, добрались быстро. Но там вышла заминка. Сахар ещё не подвезли и мероприятие затягивалось.

– Иди искупайся, – увидев расстройство Никиты, предложила тётка, – Я кликну, как привезут.

Купаться не хотелось. В мыслях были только девичьи глаза и, конечно, губы.

«Эх, – ещё раз смело подумал Никита, – А можно же было… А так и поцелуем это не назвать. Даже дружеским».

Но всё же Никита спустился на пляж и сел на крайний топчан в дальнем ряду от моря. А потом и прилег, положив руки под голову. Нежно-белые облака, как на картинках в учебнике по природоведению, принимали самые разные формы, напоминающие то щенка, то парусник, то женский силуэт.

– Оплачиваем топчаны, не стесняемся, – вернул в реальность громкий голос.

Голос принадлежал Любке Турлициной. Она наклонилась над лежащим, пытаясь сделать строгое лицо. Но из-за смеха у неё это не вышло. Одноклассница летом подменяла свою маму, заведующую платными топчанами на пляже. Анна Аркадьевна, мама Любы, женщина одинокая и очень эффектная не только для своих неполных сорока, но и вообще, вынуждена была часто отлучаться с рабочего места для, как она называла, – «налаживания личной жизни».

Девушка склонила лицо очень низко, и Никита невольно опустил глаза. В таком положении грудь Любы, удивительно белая в контрасте с сильным загаром остального тела, открылась полностью.

– Пойдём купаться.

Люба распрямилась, вроде даже не заметив нескромный взгляд парня, и потянулась вверх переплетенными над головой руками. В такой позе её фигура была просто идеальна. Несколько взрослых мужчин-отдыхающих, с разной степенью открытости, рассматривали точеные формы девушки. Никита тоже залюбовался и не мог отвести глаз от загоревшего до черна живота. Загар заканчивался чуть выше края и без того нескромных плавок. Люба стояла очень близко, и Никита хорошо рассмотрел выгоревшие, золотистые, волосинки на её тёмном животе. Чуть ниже на фоне белой кожи их уже не было видно.

«Интересно, а там у неё тоже волосы светлые?», – неожиданно промелькнула фривольная мысль, но испугавшись, что Люба поймёт о чём он думает, Никита поднялся.

– Жарко. Пойду в кафе посижу, – пробурчал он немного охрипшим голосом.

– Можешь в каморке побыть пока я искупаюсь. Там прохладно.

Люба пошла в сторону моря и – тут уж без вариантов – парень смотрел на её попу, практически неприкрытую откровенным купальником, только входившим в моду этим летом. Отойдя на несколько шагов, девушка повернулась и, перехватив взгляд Никиты, засмеялась.

– Никуда не уходи, – крикнула она. – Остаешься на хозяйстве.

Каморка была встроена в стену, которой заканчивался пляж. И там действительно оказалось прохладно. Грязное окно и старая выцветшая занавеска на двери создавали полумрак. Никита прилёг на топчан. Шум моря, крики чаек и гул голосов отдыхающих действовали умиротворяюще. Не отпускал взгляд Светы. И её губы.

«Что она имела в виду, говоря: “Я буду ждать тебя”? – думал Никита, – А почему не решился поцеловать по-настоящему? Она же не шелохнулась, когда я неловко, по-детски, ткнулся ей в щёку. Скорей бы привезли этот чёртов сахар».

Мысли, звуки, полумрак убаюкивали.

Открыв глаза, Никита не понял, где находится. Он даже не сразу осознал – проснулся ли. Дверь в каморку была закрыта, а на фоне плохо пропускающего свет окна Никита видел расплывчатые, как во сне, очертания женской фигуры. Никите часто снились раздевающиеся женщины, но что у них под снятой одеждой ни в одном сне разглядеть не удавалось. Вот и сейчас – девушка сняла светлый лифчик и выкрутила его, но на месте снятого предмета оказался другой ещё светлее.

«Зачем носить два лифчика?» – подумал Никита, а может ему приснилась эта мысль.

С плавками произошло то же самое.

«Почему девушки в моих снах никогда не раздеваются догола?» – продолжил рассуждать Никита перед тем, как осознал – это не сон.

Девушка сделала шаг в сторону и пришло понимание: её звать Люба и на ней не другой купальник. На ней вообще ничего нет, а за купальник Никита принял очень белую не загоревшую кожу.

Люба осматривала себя в небольшое зеркало над столом и стряхивала с тела песок. Никита громко сглотнул обильную слюну и испугался, что может быть услышан. Люба стала вытирать голову, не замечая присутствия постороннего. Закончив, она бросила полотенце на топчан.

Никита ойкнул от неожиданности и только теперь Люба поняла, что не одна.

– Кто здесь? – спросила она, отступив к окну и в каморке стало совсем темно.

– А кого ты на хозяйстве оставила? – наконец обрёл дар речи невольный наблюдатель.

– Фу, ты. – Люба обмоталась полотенцем и, взяв со спинки стула трусики быстро надела их.

«А лифчика на ней нет», – отметил про себя Никита.

– Я думала ты ушёл. Тётя Галя так кричала: «Никита, сахар привезли», весь пляж слышал.

Люба села на топчан рядом.

– А ты оказывается пристроился здесь втихаря за мной подсматривать.

Никита не видел, но не сомневался – девушка ехидно улыбалась.

– Ничего я не подглядывал…

– А что делал? – перебила Люба. – Лежал с закрытыми глазами пока я тут голая расхаживала?

– Я спал, – почти не соврал Никита.

– Мы можем проверить, – хихикнула девушка и её рука опустилась на шорты парня. – И это называется ничего не видел? – Уже в голос засмеялась она.

«Убери руку!», – мозг дал команду строго произнести, но первый же звук короткой фразы застряла в горле, потому что девичья ладонь теперь юркнула под шорты.

– Я думала парни огурцы в трусы суют для солидности, а нет… не огурец, – уже с хрипотцой прошептала Люба.

«Надо идти, – говорил, нет, даже кричал, внутренний голос, – Света ждёт».

Но Люба уже сбросила полотенце и толкнула в бок.

– Подвинься. Холодно.

Мокрые руки девушки обняли. Ладошки были горячими и в песке. Это возбуждало и обезоруживало. Никита и не заметил, как его футболка, а затем и шорты оказались на пыльном полу.

«Как же так, – мелькнула мысль, когда Люба сильно прижалась всем телом, – я же видел – она надевала трусы».

Но на Любе, как и на Никите ничего не было. А следом не стало и мыслей. Весь мир сжался до размеров сначала каморки с закрытой дверью и грязными окнами, а потом и до топчана, где два молодых тела неистово стремились друг к другу. И не было в этом мире силы способной остановить это.

В себя Никита пришёл от ощущения прохлады. Он открыл глаза и увидел Любу, стоящую в дверях. В ярком лунном свете очертания обнаженной фигуры казались нереальными.

Девушка почувствовала взгляд и обернулась. Волосы при повороте головы взметнулись и на мгновение засияли в лунном свете.

– Айда голяком купаться. Мы здесь одни, – крикнула Люба и понеслась к воде.

Никита вышел из каморки и сначала побрёл, а потом и побежал следом, столь завораживающей была картина: обнаженная девушка на фоне лунной дорожки, бегущая к морю. Люба с разбега плюхнулась в воду и поднятые брызги заискрились роем маленьких светлячков.

– Смотри, смотри, – радостно закричала Люба, – у меня кожа светится.

И в этот момент Никиту охватила печаль. Она была столь велика, что её не вмещало сознание юноши. Да что там сознание? Печаль была больше ночного пляжа, чёрного бескрайнего моря, бездонного тёмного неба, освещенного полной луной и далёкими звездами.

А ещё пронзила мысль:

«Почему не со Светой?».

И от этого вся дальнейшая жизнь казалась уже бессмысленной. А ещё пустой и бесцельной.

Люба вышла из воды и светящиеся капли стекали по её коже. Она прижалась к Никите. Он не ответил на объятия. Девушка провела рукой по плавкам юноши и по-своему истолковала его состояние:

– Совсем сил не осталось? Ничего, это поправимо.