Читать книгу «Звезды кремля» - Александр Мирославович Хоминец - Страница 1
ОглавлениеЗВЕЗДЫ КРЕМЛЯ
Пролог
Темнота, тишина до звона в ушах, которая уже не выносима, кажется, голову разорвет на кусочки и они разлетятся вовсе стороны необъятной вселенной, меня заполняет чувство жуткого, абсолютного страха.
– ААААА!!!
Бах свет, и эта какофония звуков обрушивается на меня как лавина, сметающая все на своем пути. Голоса: страданья, боли, радости, отчаянья, смех, плачь, истерика. Все это звучит в одночасье. Голоса исходят то ли из книг толи кассет (были раньше кассетные видеомагнитофоны) их миллионы, нет миллиарды, они стоят на полках. Это же души, куда не глянь вверх, вниз, вправо, влево нет им ни конца, ни края. Это они кричат, плачут, матерятся, смеются, молятся. Руки манипуляторы повсюду, двигаются и переносят эти «кассеты». Я, я одна из этих «кассет» меня несет манипулятор мимо этих полок, вон пустое место, меня поставят туда до поры до времени.
« До какой поры, до какого времени?» – проносится у меня в мозгах. В каких мозгах, я понимаю, что все меня нет, вернее нет моего бренного тела. Я «кассета» такая же, как и все вокруг, я душа. Меня поставят на пыльную полку.
Механическая рука замирает напротив пустого места, щелчок, еще щелчок, щелчок, рывок. Рука замерла, постояла на месте и стремительно понеслась мимо душ стоящих на полках. «Куда меня несут? Зачем? Что происходит? Где я? Кто я?»
Впереди другой стеллаж, на одной из полок моргает красный проблесковый маячок. К нему подъезжает другая рука и достает от туда «кассету», маячок гаснет. Манипулятор несущий меня на полном ходу вбивает меня на образовавшееся пустое место.
– Твою ж мать…
Темнота и тишина до звона в ушах….
Щелк, тумблер переключили, свет, меня несут, несут на руках, вокруг испуганные детские возгласы.
– Что происходит?
Темнота…
1 глава
Похмелье улица сырая.
Помойка ржавые сараи.
Лицо опухло, в горле сухо.
И голова, как бормотуха.
Из царства Морфея меня вырывает чувство, как бут-то окотили холодной водой. Яркой световой вспышкой прихожу в себя, хочу вдохнуть но не получается, горло пересохло как пустыня, в которой нагадило тысяча кошек. Пытаюсь двинуться, но тело просто кто-то прибил большими гвоздями. Пробую закричать, но ничего не выходит, такое ощущение, будто язык обернут наждачной бумагой. Тупая боль в груди, да и вообще во всем теле, сердце бьется готовое вырваться наружу, отзываясь диким стуком в каждой артерии. Хватаюсь за воздух…
– Тихо, тихо, успокойся маленький, на водички. – Слышу голосок, как журчание весеннего ручейка.
Вода вливается в мое горло стремительным потоком, смывая фекалии мохнатых животных. Кислород мгновенно наполняет легкие и опьяняюще бьет по голове. Перед глазами начинает крутиться картинка, как в калейдоскопе, постепенно останавливаясь и приходя в фокус.
Передо мной стоит она, глаза цвета дождя и пасмурного неба, курносый носик чуть задранный кверху, узкая полоска губ, волосы черным водопадом спадают прямо мне на лицо, а над ними белый нимб, ангел небесный. «Бррр» – закрываю глаза и пытаюсь мысленно стряхнуть оцепенение, «ну и нажрались вы вчера, товарищ Тихонов», то кошмары, то ангелы мерещатся. «Пить надо меньше!»
Вчера отмечали Новый 2020 год с друзьями в моем подвальчике, где студия тату «Наколочка». Все как обычно, все как всегда: салат «оливье», «селедка под шубой », яйца фаршированные красной икрой, холодец, мандарины и море еще всякой вкуснятины. И конечно шампанского, вина, водки – хоть залейся, хоть уссыся в сапоги. Что собственно и делали, только в сапоги не гадили. Сперва провожали старый год, потом встречали новый, тост из оного перетекал в другой и обильно сопровождался выпитым.
Само собой русская народная забава, фейерверк. Он был великолепный или мне так казалось, после всего героически принятого на грудь. Небо озарялось всевозможными цветами радуги: «пионы» сменялись «орхидеями», «разряды грома» переходили в «плакучую иву»
– Ляпота!!!
Ни с того ни сего, один из огней взлетая в верх, враз меняет свое направление и летит прямо в меня. Вспышка, потом кошмарный сон и я здесь….. «Стоп, где я?»
Открываю глаза, «ангельские» серые глаза все также передо мной, ее волосы щекочут мне нос, вот только нимб обрел форму чепчика. «Медсестра. А! я в больнице, слава «яйцам»»
– Тихо, тихо успокойся маленький, уже все хорошо – шепчет «ангел».
«Нашла маленького я почти метр девяносто росту и сорок три года от роду, ты что то «старушка» не того…» Пытаюсь подняться, но это как то не выходит, тело ватное и не слушается абсолютно и мне кажется, оно как будто усохло.
– Лежи, лежи маленький, не вставай, ты еще слаб – нежно щебечет моя «старушка»
«Да лежу, лежу, вот же заладила: маленький, маленький! Сама такая!» Пробую повернуть голову, вроде получилось. Осматриваю насколько могу пространство. Стены до половины выкрашены в голубой цвет вторая половина белого цвета, железная кровать (какая-то слишком старая с мудреными завитушками на изголовье), деревянная тумбочка как стены голубого цвета, на тумбочке лежит потертая коробка шахмат и стоит граненый стан в подстаканнике. На кровати сидит усач в коричневом халате. Я снова пытаюсь поднять хотя бы руку, чтоб поприветствовать его, это вроде получается и «О! Боги! Что с моей рукой?» Она маленькая! И на предплечье нет татуировки дракона! «Что за херня, здесь происходит!» Я проваливаюсь в никуда.
«– Сынок домой, уже пора ужинать! – мама выглядывает в окно, на третьем этаже нашего дома и машет мне рукой.
– Мам ну еще десять минуточек! Доиграем, и приду! – кричу я ей в ответ.
– Хватит уже гулять пора домой! – мама настаивает на своем». И тут приятная картинка уплывает, уносимая ветром, медленно растворяясь в молочном тумане…. Сквозь сон слышу стеклянный звон, приоткрываю глаза.
– Вставайте лежебоки, ужинать пора! – Вкатывая тележку с тарелками и стаканами, вещает полная женщина неопределенных лет в белом халате.
– «Ну вот, карга, такой сон испортила!» Ругаюсь я про себя, как же не охота открывать глаза, так хорошо и сладко. Я потягиваюсь, стараясь растянуться как можно больше, кровь начинает циркулировать, приводя тело в приятный тонус. Зеваю, обновляя воздух в легких, «Как же хорошо!»
– ММММ – Нет, не совсем хорошо, тупая боль ударяет в правый висок. Протягиваю руку к голове, и нащупываю на ней какие-то железяки. Мысли выстраиваются в линию – «Так: новый год, салют, ангел, больница. Надо узнавать, что со мной». Порываюсь встать, с трудом, получается, только сесть, хотя я себя чувствую великолепно, но тело не слушается головы абсолютно, меня качает как маятник. – «А что с моими ногами? Они маленькие!» Вспоминаю, что руки тоже во сне были небольшими, поднимаю их точно, маленькие, бью себя по руке.
– Ай!!! – «Больно! Это не сон! Да едрит твою ж налево!» В голове слышу биение, оно учащается и уже бьет как колокола, желудок резко взлетает к горлу, хватаю ртом воздух, все вокруг поплыло как на карусели и я падаю плашмя в постель.
– ММММ – «Да что же это такое! Так спокойствие, только спокойствие!»
– Доктора, доктора!!! – Кричит тетка с тележкой. Через несколько секунд в палату вбегает мой «ангел», а следом за ней дедок с тростью, похожий на Айболита. Они подбегают ко мне, дедуля щупает пульс, «ангел» трогает мою голову (рука такая приятно холодная). Я начинаю успокаивать свой организм, пульс становится умеренным, шум в голове становится глуше.
– Молодой человек, не надо делать резких движений с вашей травмой. – Голос «Айболита» скрипучий, как несмазанная калитка. – Вам нужен покой и пастельный режим.
– Доктор, что со мной случилось? Я ни чего не помню! – мой голос абсолютно не мой, как будто коту наступили на яйца.
– Сигнальный патрон разорвало в пистолете, вследствие чего пистолет отдачей прилетел вам в голову. Хорошо отделались молодой человек, пара скобок и небольшой ожог. Ваша проделка, это вообще отдельный разговор, где вы достали осветительный пистолет Шпагина, надо будет разбираться. Но это потом, пока покой, покой, покой! Танечка, позаботьтесь о юном отроке, чтобы он оставался в пастели. – Это он уже моему «Ангелу»
– Хорошо, Тимофей Осипович. – Щебечет Танечка.
Доктор, встает, и важно опираясь на трость, выходит из палаты. Вот тут мой организм напомнил о себе, заявив так нагло, что ему надо излиться, тобишь по маленькой нужде.
– Татьяна, мне надо в туалет, по маленькому.
– Лежи спокойно сейчас. Тамара Ивановна принесите утку. – Женщина непонятного возраста скрывается за дверью.
– Сейчас Тамара Ивановна принесет утку, и я помогу тебе сделать твои маленькие дела. – Щебечет Танечка и гладит меня по голове. Я чувствую, что начинаю краснеть до самых кончиков ушей.
– Может я сам – говорю я застенчиво, а сам ощущаю, что щеки мои горят красным огнем.
– Ууу, кто тут у нас такой стесняжка? Посмотрите на него! Ха- ха-ха. Не съем я тебя. – Здесь возвращается Тамара Ивановна и протягивает медмучительнице утку. – Давай будем делать твои делишки – ухмыляется Танечка. Откидывает простынь, и стягивает с меня черные семейные трусы, подставляя утку под мое хозяйство. Я стараюсь поднять руки, чтоб прикрыть свое достоинство, но они как замороженные не слушаются меня. Приходится смериться, так как у меня уже булькает в ушах, и я выпускаю бурлящий поток на волю.
– Ну, вот, а ты боялся, все хорошо получилось и все целы – тянет лыбу Танечка – Тамара Ивановна, заберите – она протягивает утку нянечке.
– Ну, стесняжка будем сейчас тебя кормить – говорит Танечка, натягивая на меня семенники – Давай тебе надо хорошо есть и много спать. После этих слов в животе заурчал голодный тигр. Я съел все при помощи «сестрички», поглощая еду с жадностью но не чувствуя вкуса, и сразу же провалился в сон после насыщения желудка.
Сновидения не посещали меня в этот раз, я проснулся тихо и спокойно, за окном брезжил рассвет. В этот раз я решил не делать резких движений. Пошевелил пальцами правой потом левой руки, чтоб почувствовать каждый. Потом пошевелил пальцами ног, согнул ноги в коленях, затем руки в локтях, проделал это несколько раз, вроде слушаются. Решился сесть, очень осторожно проделал это упражнение, получилось. В голове легкий шум, не страшно, опускаем ноги с кровати. – «Что ж надо немного посидеть, освоится». Я оглядел палату: вместе с моей четыре кровати, заняты еще две и одна свободная, на окнах простые белые шторки, ни чего особенного, без изысков. На стене висит календарь с зимним пейзажем. К А Л Е Н Д А Р Ь НА 1 9 7 0 ГОД. У меня заледенело все внутри, и по всему телу выступил холодный пот. «Мать моя женщина!!! Куда меня занесло?» тело пробил озноб, меня затрясло. – «Так без паники, мы не на «Титанике». Думай голова думай, шапку куплю. И так я в 1970 году и я ребенок. Это – хреново. Я живой это – хорошо. Во всем свои плюсы и минусы. Попал мать твою!». Я спрыгнул с постели и судорожно заходил по комнате, и лишь через пару кругов до меня дошло, что тело слушается меня, и мочевой пузырь сразу напомнил о себе. Выглянул в коридор, ни кого, я побрел по нему, ища туалет, он нашелся в конце коридора. Заделав свои дела, вышел обратно.
– Елизаров! Кто тебе разрешил вставать? – Грозного вида блондинка, с шикарным бюстом направлялась в мою сторону.
– Я? А? Э! – «Это она мне? Моя фамилия Васильев имя Андрей по батюшке Степанович» – меня осенило – «Это теперь моя фамилия Елизаров! Ну, хоть не Пупко или Дураков, вот и еще плюсик» Пока я стоял, с ошарашенным видом блондинка уже подошла ко мне.
– Чего тебе не лежится, если что нужно зови сестру. Пойдем, я тебя провожу до кровати. – Она берет меня за плечи и слегка подталкивает по направлению к палате. – Ты, что уснул? Пойдем уже, у тебя постельный режим, будь паинькой. – Вот так придерживаемый блондинкой я доковылял до кровати. – Ложись милок, и не вздумай вставать – сказала обладательница роскошного бюста, укрыла меня, заботливо подтолкнула одеяло и вышла из палаты.
«Значит пока расклад такой: я в больнице с травмой головы, мне ориентировочно лет так четырнадцать, на дворе похоже 1970 год и фамилия моя Елизаров. Ммм дя! Батенька!»
– Проснулся уже герой, а то продрых почти два дня – прервал мои размышления усач с соседней кровати – Как самочувствие? Как голова? – Я потрогал лоб, из него торчали непонятные мне железки, терминатор хренов.
– Вроде терпимо – ответил я соседу.
– Ну, тогда давай знакомится, я Андрей Андреевич, тебя как величать?
– «Тезка» – чуть не вырвалось у меня, но ситуацию спасла, вчерашняя толстушка, вкатившая тележку с завтраком.
– Подъем лежебоки, завтрак стынет! О Витенька проснулся! – заголосила тетка – Андрей Андреевич, доброе утро. Степан вставай, хватит дрыхнуть – это она третьему обитателю нашей палаты. Им оказался парень лет двадцати пяти, с подвешенной ногой в гипсе.
«Вот еще одно открылось, теперь меня величать Виктор. Надо быть осторожным и придумать себе историю с потерей памяти, от греха подальше. Не надо ни кому знать, что я не тот, кем меня считают, а то «дурка» мне обеспечена. Или еще хуже, сдадут на опыты, как кролика и доказывай что я не верблюд» В это время в палате появилась «ангел» Танечка.
– Доброе утро всем! Как самочувствие, больные? Смотрю, все улыбаются, значит все хорошо, идете на поправку. Витя, как твои дела? – она походит ко мне, осматривает и ощупывает голову – неплохо, отека нет, небольшое покраснение, это нормально. Тимофей Осипович на осмотре уже решит, что с тобой делать. Поесть сам сможешь? Или тебя покормить? – улыбается она.
– Нет, я сам справлюсь! – насупившись, сказал я.
– Сам с усам! Хи-хи-хи – зазвучали колокольчики ее смеха.
После завтрака пришел «Айболит». Сначала он осмотрел усача, потом Степана и очередь дошла до меня.
– Ну-с, молодой человек, как себя чувствуете?
– Хорошо доктор… Только … Вот… – «Может не говорить, что я ничего не помню?» – мысленно задаю сам себе вопрос.
– Что-то беспокоит? – видно, что Тимофей Осипович обеспокоен.
– «А, была, не была,бог не выдаст, свинья не съест» – Тимофей Осипович тут такое дело, чувствую я себя нормально. Маленько голова болит, не страшно, а вот с памятью у меня что-то не так.
– Что же не так с памятью твоей, отрок?
– Доктор, я не помню ни чего из своей жизни.
– М, да! Ретроградная амнезия, вследствие черепно-мозговой травмы. Бывают такие казусы. Как тебя зовут, хоть помнишь?
– Виктор, но это я не помню, меня так сестра называла.
– А сколько тебе лет?
–Да не помню, сколько лет, кто мои родители и вообще где я нахожусь, понятия не имею.
– М, да! Вообще ни чего?
– Да. Доктор, что это со мной?
– М, да! Вот и загадки головного мозга. За мою практику первый случай такой, бывало, что-то не помнили, ну чтобы вообще ни чего, такого не было. М, да! Пути Господни неисповедимы. А о чем это я? Надо провести все анализы, потом уже делать заключение. Ну пока особо не переживайте молодой человек, память возможно вернется. Главное побольше отдыхайте, спите. Ну а там, физиопроцедуры, гипотензивные препараты, будет все хорошо. Организм молодой, справится. Нус, дела!
«Айболит» ушел в полной задумчивости, бормоча себе под нос. Через несколько минут в палату вбежала Танечка и принялась щебетать.
– Ой, маленький, ну и дела, вообще ни чего не помнишь? – я помотал головой – ни сего не волнуйся, все будет хорошо. Тимофей Осипович очень хороший доктор, лучший в городе хирург.
– А какой это город? – спросил я, пробуя потихоньку добывать информацию.
– Ах, маленький, ничего не помнит. Ай, ай, ай! Ты живешь в закрытом городе ранее Заозерный – 13, а в 1967 году переименованный в Красноярск-45. Здесь военный атомный завод. Ты сирота, живешь с теткой, ее зовут Агриппина Сергеевна. Ты родился в деревне Усть-Барга, на месте которой сейчас и стоит город. Твои родители пропали, когда тебе еще и года не было, тетка твоя рассказала, что они уехали в лес по ягоды, конь с телегой вернулся вечером домой, а их всей древней несколько дней, искали так и не нашли. Учишься ты в 161 школе, в 9 классе. Ну, хоть что ни будь, вспоминаешь? – я замотал головой – бедненький мальчик. А вот и твоя тетя пришла тебя проведать!
В палату вошла женщина лет сорока, невысокого роста, милое полноватое лицо, обрамленное белоснежными волосами, на плечах накинут больничный халат, в руках сетчатая сумка, сплетённая из суровых нитей с продуктами. Она подошла и села на край моей кровати, посмотрела на меня обеспокоенными глазами, потрогала лоб, поцокала языком, разглядывая скобки.
– Ну, ты всех и напугал Витюша! Зачем стащили ракетницу у Максимыча, да еще пулять из нее стали? Это все Петров твой дружок закадычный, вечно тебя во всякие истории втягивает! Получит он у меня, больше на порог его не пущу!
– Не ругайте его Агриппина Сергеевна, ему сейчас и так тяжело, не помнит он ни чего. Память отшибло – вмешалась Таня.
– Ой, господи! Это ж как так? Почему? Витюша, мальчик мой, за что тебе такое наказание? Как не помнишь? А меня помнишь? – я, уже в какой раз сегодня, замотал головой. И тут тетя сорвалась на рыдания – Мальчик мой! Как же так? Кровинушка моя! – Танечка рванула в коридор и вернулась со стаканом воды и коричневым пузырьком. Она накапала жидкость из пузырька в стакан, считая капли и подала тете.
– Выпейте, успокойтесь! Это валериана. Главное жив, здоров! Ну, почти здоров – осеклась она – живой ли ладно, все остальное не беда, вылечим!
Тетя выпила жидкость большими глотками, всхлипнула, достала из декольте платок и стала вытирать слезы. В палату опираясь на трость, вошел Тимофей Осипович.
– Агриппина Сергеевна, голубушка! Не надо так убиваться, пока ни чего страшного нет. Память во многих случаях, восстанавливается, надо время.
– Правда, доктор? Вы, наверное, меня хотите успокоить? – всхлипывая, сказала тетя.
– Пойдемте ка, милочка, выйдем. Не надо своими слезами еще больше травмировать мальчика – доктор взял мою тетю под локоток и так ласково потянул в коридор. Танечка вышла следом.
«Ну вот, паззл начинает складываться. Я сирота, живу с тетей, в каком-то секретном городе, у меня есть друг Петров, с которым мы сперли ракетницу, из-за нее я и попал в больницу. Вернее тот в чьем теле я оказался. Надо привыкать, что теперь это мое тело. Я Елизаров Виктор» – мои мысли прервала тетя, которая вернулась в палату уже без слез.
– Витюша, доктор сказал, что все будет хорошо! Там кстати этот пришел, твой дружок. Рвется тебя проведать, ладно уж пусть заходит – проворчала тетя Агриппина – там, в авоське пирожки, тебе испекла, печенье и мандарины. Поправляйся мой мальчик!– тетя вышла. В палату ворвался рослый рыжий пацан и подбежал ко мне.
– Витька, друган, как ты? Говорят, память потерял? Или претворяешься, чтобы не отвечать за проступок? – заговорщицки прошептал он.
– Нет, я и взаправду, ничего не помню. А ты кто? – выдал я.
– Да и в правду дело дрянь! Совсем ничего? – я очередной раз замотал головой – Вот тебя приложило, так приложило! Меня же зовут Иваном мы с тобой друзья с первого класса, вместе всегда! Ну, ни чего я тебя не брошу, возьму над тобой шефство! – заржал он. Тут в палату вошла «ангел» Танечка.
– Чего шумишь, оболтус! Ну-ка, марш отседа! Больным нужна тишина и покой.
– Все ухожу, ухожу, тетенька. Держись дружбан! – он поднял согнутую руку вверх со сжатым кулаком – Но пасаран! – скандирован он и исчез за дверью.
– Всем отдыхать, скоро обед и чтоб тишина в палате – строго сказала Танечка и вышла.
Слово обед, разбудило мой желудок, он призывно заурчал как стая голодных волков. Тетя же принесла сетку с едой, вспомнил я. Потянулся к тумбочке и сгреб авоську. В ней лежали несколько мандаринов, печенье «Юбилейное» в красно-белой упаковке, со знаком качества СССР, полотенце, в которое были завернуты еще теплые пирожки. Я откусил один, с яблочным повидлом, вкуснотища. Потом вспомнил про других обитателей палаты.
– Не желаете пирожков, еще теплые?
– Ну, коль угощаешь, от домашнего, не откажусь – бодро сказал усач. Я встал, взял полотенце и подошел к Андрею Андреевичу.
– Угощайтесь!
– Спасибо!
– Степан, угощайся, вкусные пирожки – подошел я ко второму постояльцу палаты.
– Спасибо! – Степан протянул руку и взял пирожок. Мы уплетали пирожки, нахваливая стряпню моей тетки Ариппины.
После перекуса я решил сходить на разведку, выглянул в коридор, ни кого нет. Стараясь не шуметь, побрел к туалету. Меня остановило зеркало в холе лестницы. Из него на меня смотрел белобрысый мальчонка, худощавый, нескладный, где-то метр шестьдесят росту, голубыми, как ясное небо, глазами. С павой стороны волосы обожжены, и висок густо замазан «зеленкой», свежая рана сантиметра три, стянутая металлическими скобками. – «Так вот ты какой, северный олень!». Моя внешность мне в принципе понравилась, таких девчонки любят. Хотя маленько слащавый, и мускулатуру бы надо подрастить. – «Займусь я тобой Витюша, будем из тебя мужика делать!» – усмехнулся я про себя и заскочил в туалет, потому, что услышал чьи-то шаги по коридору. Я зашел в кабинку, закрыл дверь на щеколду и уселся на унитаз. – «Так, я Васильев Андрей Степанович 1977 года от роду, ни жены, ни родины, ни флага. Как пел ушастый Чебурашка: «Я был когда-то странной игрушкой безымянной» – татуировщиком, в своем подвале (кстати, не плохим). А вот теперь мелкий мальчишка, для каких великих целей меня сюда сослали? Нет батенька, что то вы о себе возомнили, скорее всего просто ошибка всевышнего, а не какой вы не посланец, а «попаданец обыкновенный» и по сему жить вам теперь в этом бренном теле и в этом времени, вот такие пирожки с котятами!»
Глава 2
Закатилось солнышко за реку,
Стоит городок очень маленький.
Из приличных слов только “на” и “е”.
И тоска такая зеленая.
Десять дней я лежал в больнице, скобки сняли – На тебе заживает как на собаке – сказала Танечка. Меня пичкали таблетками, брали различные анализы, Тимофей Осипович много разговаривал со мной, и еще много всего. Ну и на конец, наверное, поняв, что память не вернется, меня отпустили домой. Кстати, приходил участковый, Олег Сергеевич Берестов, но потеря памяти меня спасло от наказания – Считай, что тебе очень крупно повезло, Виктор Станиславович – резюмировал участковый. Пообещав, что я буду впредь себя хорошо вести, мы попрощались.
В день выписки тетя была на работе, за мной пришел Иван. Он вызвался быть «проводником» в этом мире – «Ну, давай веди меня, Ваня Сусанин!» В гардеробе мне выдали одежду: валенки, черное пальто, цигейковую шапку ушанку, серые шерстяные штаны, белую рубашку и сене бордовый полосатый свитер. Облачившись в этот «ультрамодный» прикид и попрощавшись со всеми, я покинул больничные стены в сопровождении друга.
Мы вышли с приемного покоя, обогнули больничное трех этажное здание, за которым росли молодые сосны и через калитку в бетонном заборе с каким-то незамысловатым узором по верху, вышли на улицу.
– Мы в больничном городке, здесь кончается первая улица города Комсомольская. По ней мы и пойдем прямиком до дома. Или желаешь прогуляться по городу, посмотреть? – спросил Ванька.
– Давай, прогуляемся, хотя на улице не месяц май. Наверное, градусов тридцать давит! – ответил я, и мы пошли по тропинке вдоль забора. На противоположной стороне начались одноэтажные деревянные дома, да двух хозяев, с палисадниками, обнесенные деревянными решетчатыми заборами. Больничный городок закончился, начался лес, мы перешли через дорогу к домам. Вскоре показались уже двух этажные дома, тоже деревянные. По другую сторону дороги стояла опять же деревянная трибуна с двумя лестницами поднимающиеся из середины, в обе стороны.
– А что город деревянный, как древняя Москва? – спросил я.
– Нет только эта часть – хмыкнул мой друг – Дальше пяти этажные «хрущевки», и четырех этажные «сталинки», на «Повладарах». А здесь старая трибуна для парадов, а по тропинке с лева танцплощадка в лесу. Летом там танцульки. Впереди городская баня, вон крышу видно. Сейчас свернем на улицу Первомайскую там клуб «Строитель» правда, он закрыт, скоро снесут, построили новый ДК, скоро увидишь – мы свернули налево на соседнюю улицу – здесь справа отделение милиции. А вон магазины хозяйственный «Ракета» и продуктовый «Спутник», а напротив клуб.
Мы вышли на большую площадь, справа было одноэтажное массивное здание с двумя круглыми колонами у входа, на фронтоне которого скромная надпись гласила: клуб «Строитель», на крыше развивался красный флаг. Справа от клуба стояла городская доска почета, с фотографиями, так понимаю выдающихся личностей. Выше упомянутые магазины были построены в том же стиле что и клуб.
– А вот впереди магазин «Тайга», недавно достроили. Дойдем до него, будет улица Мира она центральная, раньше здесь река Барга протекала, так ее русло в сторону отвели, чтоб не мешала строительству.
– Реки вспять мы повернули… В космос проложили путь…– пробурчал я.
– Чего?
– Да это я так про себя.
– А! Пошли!
Мы снова свернули, но теперь на право, по краям дороги стояли фонарные столбы с круглыми флаконами, из сугробов торчали еще молодые деревца. Далее за магазином шли пяти этажные дома, раскрашенные горизонтальными и вертикальными широкими полосами в синий, зеленый и красный цвета, между ними виднелся детский сад. И ни каких спутниковых тарелок и кондиционеров, вездесущей и всем опостылевшей рекламы. Прекрасный «чистый» город так и пах новизной, как новый автомобиль, все такое молодое и свежее. Люди бежали по своим делам, закутанные по самые глаза. Изредка проезжали машины с черными номерами, в основном грузовики, пустые или груженые различными стройматериалами, стройка не останавливалась даже в морозы.
– Сейчас будем переходить улицу Калинина – вещал мой экскурсовод – Вон видишь здание на перекрестке, это кафе «Романтики» а рядом магазин «Мебель»
Мы вышли к перекрестку с такими, как показалось игрушечными круглыми светофорами, где красовалась огромная галочка с надписью «Добро пожаловать» и геометрическими фигурами домов, елочек и крана над ней. На крыше магазина стояла красная конструкция, на которой, белыми буквам гласила надпись: «Город строит коллектив строителей борющихся за звание – коммунистический»
– Вон на горе музыкальная школа, год назад открыли, рядом аттракционы. Музыкалка раньше была в одноэтажном доме вначале улицы Комсомольской в седьмом доме, ты усиленно занимался там по наставлению тетушки, на фортепиано, а теперь в новом здании учишься на гитаре бренчать.
– Я играю на гитаре?
– Да и поешь не плохо, во дворе тебя за это уважают.
Возле кафэшки стояли два ларька, но они были закрыты, зима. Мы пошли дальше, я уже стал подмерзать.
– Что замерз друга! Тогда держи! – Иван подхватил из сугроба горсть снега, быстро слепив снежок, запустил в меня. Я естественно в долгу не остался, так обкидывая друг друга, мы добежали до еще одной большой площади. Я согрелся, даже взмок чуток, что из-за воротника даже пар пошел.
– А вот современный ДК, справа здание горисполкома, слева гостиница «Космос». А проходим мы центральный почтам, напротив «Аптека». Налево по улице библиотека, дальше нее магазин «Юбилейный». А если на право свернуть то там улица Советская, на ней первая столовая и общаги, за столовой школа 164, за ней стадион «Труд», рядом магазин «Березка»
– А что там дымится слева?
– Там от деревни дома остались, в них еще живут, ждут переселения. Там один дед вообще переезжать не хочет, говорит «Я здесь родился, здесь и помирать». Болото еще рядом, щавель на нем вкусный растет. Большой дым, это ГРЭС – 2, город отапливает. В той же стороне ЭХЗ, атомный завод, очень секретный даже. Кстати, в город просто так не попадешь, дорога к нам одна, а там КПП, въезд только по пропускам, или по прописке в паспорте.
– Вот так все серьезно?
– Да секретный объект, это тебе не желтой водичкой на снегу писать – мы двинули дальше – это слева парикмахерская «Чародейка», пошли по аллее.
Между двух дорог пролегала молодая аллея со скамейками, по ней мы и продолжили «экскурсию». Городок мне однозначно начинал нравиться, красивый, тихий, уютный, успокаивающий. Не то, что мегаполисы 2000 годов, нет в них души.
– Слева магазин «Скороход», племенная и магазин «Сибирь» – продолжал вещать Иван. – Справа «Детский мир», кинотеатр «Мир» и магазин «Восход», у него на втором этаже пошивочное ателье. Там модницы наряды заказывают, в нем твоя тетя работает, швеей. Вот почти и пришли, там наши дома и школа на берегу реки Кан, за школой хоккейный корт и детский сад.
– А ты почему не в школе друг мой, сбежал?
– Встретить лучшего друга из больницы и проводить непомнящего ни чего до дому, это святое. Меня классуха отпустила. Она у нас «мировая» тетка, во! – Иван поднял кулак с оттопыренным пальцем к верху. Тем временем мы вышли на набережную. «Красота то какая!». Заснеженные лесные сопки, как бут-то спят укрытые снежным облачным покрывалом. Между ними сковная льдом река, широкая алея вдоль реки, тоже усаженная молодыми деревьями припорошенными снегом.
– Иван на горе, что за здание?
– Это водокачка. Правее мачта ретранслятора, между прочим девяносто метров в высоту! А вон на реке у центра камень чернеет, видишь? – я кивнул в ответ – Вот это «Ерёмка», «Он воду мерит, он лед ломает, в праздник «Нептуна», парады принимает». Так говорят деды из деревни, что остались здесь. В конце аллеи под горой тоже камень стоит, но его строители поставили, в честь основания города, на нем соответствующая табличка имеется. Ладно, пошли по домам, есть охота, да уроки надо еще сделать. Вечером встретимся, вот твой дом Набережная шесть, квартира двадцать один, второй подъезд, второй этаж. Я рядом в восьмом доме, четвертая квартира. Бывай до вечера Витек!
– До вечера друг! – мы пожали руки, и пошли по домам.
Захожу в подъезд, поднимаюсь на второй этаж, ключ в кармане штанов, достаю. Какое-то не понятное чувства, благоговения, это мой дом и я всеми фибрами души осознал это. Вставляю ключ в зеленую дверь, поворачиваю его, дверь послушно открывается, запуская меня внутрь. «Дом, милый дом» – нет, это чувство не как не передать, трепет внутри, в каждой клеточке организма. Коридор, вешалка, стойка для обуви, зеркало. Прохожу, скидываю валенки, снимаю шапку и пальто, вешаю их на крючки. Справа маленькая комната, она моя я это осознал, еще не заходя в нее, потом уже понял, когда вошел. Слева двухстворчатый старый резной шкаф, за ним письменный стол, над столом полка с учебниками, на столе лампа с зеленым абажуром. Справа панцирная кровать с хромированными изголовьями, застеленная синим одеялом, которое видно через квадратный вырез пододеяльника, две подушки. Над ложем весит ковер, со знаменитыми «Мишками в лесу» живописца Шишкина. На окошке синие тяжелые шторы, а за ними тюль. Потолки выше трех метров, на стенах обои в белую, красную и, зеленую чередующиеся полоски. Возле входа справа висит гитара.
Самая обычная, классическая гитара, коричневого цвета, по краю деки и резонатора отделана полоской с узором из кружочков и ромбиков. Снимаю со стены, заглядываю в резонатор, там красно синий ярлык перекрещенная, гитара и магдалина, сверху № 10, «Шиховская» ниже фабрика музинструментов, еще ниже штамп ОТК и год 1968, и в самом низу адрес фабрики. Вот так, у меня в другой юности была гитара от какой-то мебельной фабрики, я на ней играл на трех «блатных» аккордах и орал дворовые песни. Пока я предавался воспоминаниям, даже не заметил как чисто на автомате, подстроил гитару и уже вывожу на ней переборы. «А не плохо, получается! Что за мелодия? Это ж «Город золотой», БГ (Бориса Гребенщикова)!» Вот это да! Я, конечно, приврал про три аккорда, играл я боле менее сносно, но так для себя и близких друзей. Видно и мой абонент, тоже хорош. Попробовал напеть:
Под небом голубым есть город золотой,
С прозрачными воротами и яркою звездой.
А в городе том сад, все травы да цветы;
Гуляют там животные невиданной красы.
«Довольно не дурно, голос, правда, высоковат, а так вполне, звучит. Сам себя не похвалишь, ни кто не похвалит». На последнем аккорде даже слеза пробила. Вспомнил подвал, где собирались с друзьями на посиделки, долгими вечерами и ночами, за чашечкой портвейна. Отложил гитару, пошел исследовать квартиру дальше. Прямо по коридорчику, туалет с ванной, налево кухня, направо комната тетушки. У неё комната чуть больше моей, а обставлена практически так же, только шкаф трехстворчатый, и кровать полуторка, но такая же панцирная, вместо стола старинное трюмо, и швейная машинка на ажурной чугунной станине с ножным приводом, и золотыми узорами и надписью «Singer». На стене ковер с оленями, на полу фиолетовая дорожка с зелеными полосками по краям, гардина с бордовые шторы и тюль, завершали эту картину быта 60 годов. Кухня вообще малюсенькая, а если учесть что треть ее занимает кирпичная печь, то вообще кабздец, на ней еще уместил белый буфет с посудой под ним холодильник «Саратов – 2» и квадратный кухонный стол с двумя резными стульями на окошке тюль была до середины окна и висела просто на веревочке прибитой гвоздиками. На стенки висело черно белое радио «Аврора», со шнуром, идущим в розетку с надписью «для радио». Вот такие условия обитания, ждали меня любимого, на ближайшее время.
На кухонном столе лежала записка: «Витюша! В холодильнике картошка с котлетами, подогрей и покушай. Не скучай, буду поздно вечером, у меня большой заказ. Целую!» Открыв холодильник, я обнаружил: кастрюлю с вареной картошкой, сковородку с котлетами, стеклянную бутылку закрытую зеленой крышкой из фольги, выдавленная надпись на ней гласила, что это кефир. На окне обнаружилась деревянная хлебница, в ней полбулки белого хлеба. Мы подумали, и я решил не разогревать, а употребить холодным, (с печкой не справлюсь, а микроволновых печей еще не изобрели) какое же все было вкусное, пальчики оближешь. Я наслаждался едой, тщательно пережевывая, ловя каждую нотку вкуса. Насытившись, мое величество, прошествовало в опочивальню, дабы предаться валянию на царском ложе. Не прошло и пяти минут, как после сытного обеда меня и прогулки на свежем морозце, меня сморил сладкий сон.
Проснулся я от удара в оконное стекло. За окном уже стемнело, только фонари горели у подъездов.
– Витек! – снова удар в окно – Витек! Выходи! – я выглянул за окошко, там стоял мой дружок Иван и запуливал в мое окно снежки. Я помахал ему рукой и крикнул – Сейчас! Пошел одеваться. Так как я уснул в одежде, то много времени для этого не понадобилось.
Выйдя во двор, я не обнаружил Ивана – «Куда он делся» – подумал я и здесь же нашелся ответ, ссади, я получил оплеуху, оказывается, он прятался в темноте подъезда, где перегорела лампочка. От неожиданности я вздрогнул.
– Ага! Саечка за испуг! – при этом Иван делает хлесткий щипок большим и указательным пальцами вверх за мой подбородок – Словил! – и бросился наутек от меня, потому, что я просто вскипел и помчался за ним. Мы носились по двору с дикими воплями, пока я не догнал обидчика, поставив ему подножку, от чего он кувыркнулся в сугроб, а я свалился на него, и мы продолжили со смехом барахтаться в снегу.
– Ну, все, сдаюсь! – закричал закадычный дружок – Все, твоя взяла! Остынь!
– Да остыл уже давно, просто придуриваюсь, весело же! – действительно я понял, что такой детской, щенячий радости я не испытывал уже очень давно – спасибо друг!
– За что? – непонимающе он смотрел на меня.
– Ладно, проехали!
– Что проехали?
«Упс! Надо быть поосторожней, здесь другой сленг»
– Да все хорошо, это видать после травмы, у меня не все в порядке в голове, каша какая-то – соскочил я с темы.
– А! Понятно! Ну, что пошли?
– Куда?
– Там все наши, на стадионе школы собрались.
– Пошли – «Все наши, если бы я знал еще, кто эти наши»
Мы потопали к школе. Величественное здание в четыре этажа, за ней стадион, справа примитивные спортивные снаряды, змейка и турники, там и «крутилась» кучка из трех пацанов.
– Привет, честной компании! – произнес Иван и начал со всеми здороваться за руку. – Ну, что Вить, вспоминаешь, кого ни будь? – я отрицательно мотнул головой (это у меня уже вошло в привычку) – Давай тогда заново знакомиться. Этот жирдяй Олег Васильев – парень протянул мне руку.
– Олег. А ты сам жирдяй! – попытался он стукнуть Ивана, но ток ловко увернулся.
– Этот в очках Лева Савушкин, наш отличник и активист.
– Для своих просто Лев – протянул руку «царь зверей»
– Ну и Андрей Нестеров, подающая надежды звезда спорта.
– Андрей – у него, правда было очень крепкое рукопожатие – ну не такая уж и звезда.
– Приятно со всеми снова познакомится! – искренне сказал я. Парни и вправду мне очень понравились, они были открытые и бесхитростные.
– Куда пойдем? В кино? Там сегодня «Новые приключения неуловимых» идем?
– А у меня денег нет – приуныл я.
– Не бойся, у тебя есть я, а у меня есть деньги! – засмеялся Иван – уж 20 копеек для лучшего друга найду. Мы дружной и шумной компанией, отравились в кинотеатр. Здание синематографа, было квадратным, с широкими ступенями на крыльце и двумя входами, по бокам от них весели афиши фильмов, как раз «Новые приключения неуловимых» с одной стороны и с другой индийский фильм «Преданность», на крыше тонкими буквами горела неоновая надпись «МИР». Холл просторный, слева две кассы, к ним мы и направились:
– Тетенька на пять билетов в центр.
– В центр, уже нет билетов, надо раньше было приходить!
– Тогда с краю давайте, но пять мест рядом.
Мы получили пять картонок, на них было сверху напечатано «кинотеатр Мир», ниже ряд и место, еще ниже цена 20 копеек и пяти злачный порядковый номер, в самом низу «сохранять до конца сеанса», слева отрывной корешок. Дальше в дверях проверяла билеты, женщина в черном халате, она оторвала корешки и пропустила нас внутрь со словами: В «Голубой зал» проходим. В кинотеатре было два зала «Голубой» и «Розовый» и не каких плохих ассоциаций это не у кого не вызывало, просто цвета палитры. Вспомнился мультик из детства «Голубой щенок», там была песенка «Голубой, голубой, не хотим играть с тобой» и с ним не хотели играть из за его цвета шерсти, а не из за сексуальных предпочтений. Вот так раньше, было все проще, «В СССР секса нет!» и все, детей то аисты приносят, то в капусте находят.
В кинозале конечно не 21 век, картинка мутноватая, звук плавает, а басах вообще молчу, ну нету сабвуферов. Здесь вам не там, ни каких систем IMAX, и ни какого звука Dolby, и уж тем боле об 9D тут вообще ни кто «слыхом не слыхивали». Но в детстве, я этот фильм смотрел по телевизору, а тут большой экран, да и народ в зале просто пронизан восхищением, эта атмосфера быстро втянула и меня, я с залом, охал, ахал, смеялся и хлопал в ладоши. В общем, фильм, смотря по новой, мне очень понравился, когда сеанс закончился, мы еще минут тридцать с восторгом обсуждали разные моменты фильма, после разошлись по домам.
Тетя уже была дома, возилась на кухне и вышла меня встречать в цветастом халате, с полотенцем, перекинутым через плечо.
– Вернулся гулена! Где был?
– Тетя мы в кино ходили на «Неуловимых мстителей», знаешь какое хорошее кино – я начал радостно пересказывать фильм.
– Пошли кушать сорванец – тетушка, глядя на меня, мило улыбалась.
После ужина умывшись, я пожелал тете спокойной ночи, она чмокнула меня в лоб, и я отправился спать. Лежа в пастели, мысли были наполнены сегодняшним днем. Прогулка по молодому городу, знакомство со «старыми» друзьями, поход в кино, это теперь мой дом, дом милый дом. «Спасибо господи, за наше счастливое завтра» с этим я и уснул.
3 глава
Сон. Будильник. Душ. Зарядка.
Завтрак. Чай. Портфель. Тетрадка.
Туфли. Путь. Вороны. Счет.
Опозданье. Незачет.
Утром меня разбудила тетушка, в квартире стоял бодрящий запах кофе. Я выпрыгнул из постели, скачками побежал в ванну, умываться чистить зубы и справлять нужду. Закончив утренний туалет, присоединился к тете на кухне. На столе стояло две белых кружки в красный горошек, стеклянная вазочка с конфетами, и тарелка со стопкой блинов. Когда только тетя успела их напечь, всегда восхищался русскими женщинами, которые коня на скаку остановят и в горящую избу войдут. Выпив кофе с блинами, мы поболтали о том, о сем, я стал собираться в школу.
Меня посетило какое-то волнение, «первый раз в первый класс» даже ладошки вспотели. Открыл шкаф достал школьную форму, серый полушерстяной однобортный пиджак на трех пластмассовых пуговицах, классические брюки и белая рубашка. На пиджаке прицеплен комсомольский значок: на фоне красного знамени надпись «ВЛКСМ» и профиль В. И. Ленина. Облачившись в форму, подошел к зеркалу в коридоре. – «Красив чертяка» – обув ботинки и пальто, нацепив шапку и подхватив военную планшетку, которая служила портфелем (даже не заглядывал туда, а зачем, я просто даже не знаю, что мне нужно к школе), вышел во двор.
– «Вот и куда теперь? Ну, школа то вот, а там куда?» – решил пойти к центральному входу, а там подождать, кого ни будь, из старых друзей. Я направился к альма-матер. Как и говорил здание школы в четыре этажа, по форме буквой «П», с мощным крыльцом, отделанным камнем. Над дверью как полагается портрет горячо любимого вождя народов В.И.Ленина, два круглых фонаря и два красных флага. По бокам стояли статуи пионера и пионерки, отдающих салют. Дети с шумом и гамом поднимались по лестничным маршам и исчезали в дверях. Я же стоял на улице ожидая увидеть знакомые лица. Благо долго ждать не пришлось на улице мороз, однако. Из-за угла появился своей важной персоной Лев.
– Привет, контуженный! – улыбнулся он, протягивая мне руку – что мнешься на входе, пошли уже внутрь.
– Привет, пошли. Только покажешь мне, что где, а то сам понимаешь, что-то с памятью моей стало.
– Пошли, теряй-ка памяти – заржал как конь Лев – покажу тебе все злачные места сего заведения.
Мы прошли в холл школы, учеников было много и разных возвратов. Мальчишки были одеты как я, девичий состав облачен в коричневые платья до колен с белым воротничками и манжетами, черными фартуками у всех почти разные с оборками, защипами, плиссированными или гофрированными крылышками. На стене весел лозунг «Учиться, учиться и еще раз учиться» с подписью В.И.Ленин, естественно с портретом Ильича указывающего путь. Раздевшись в гардеробе, подошли к доске «Расписания уроков».
– Смотри расписание уроков и номер кабинета, в котором проходит урок. Сегодня тринадцатое, вторник, 9 класс. У нас занятия по: русскому, литературе, алгебре, истории, и физкультура последней. Пойдем дальше – сказал Лев и схватив меня за руку и потащив по широким коридорам – Тут столовая, там спортзал, там кабинет директора Бакланова Бориса Владимировича, здесь наши классы, в конце туалет. Пойдем на русский, его и литературу ведет классная Галина Георгиевна Шантурова.
Мы вошли в класс, высокие потолки, много окон, деревянные парты спаренная скамейка и наклонный стол, доска на стене и много портретов русских писателей: Гоголя, Чехова, Толстого и еще кого-то, уже не помню фамилии.
– Вот третья парта у окна, вы там сидите с Юлькой Свиридовой – указал мне на парту Лева – иди, садись, готовься к уроку.
Я уселся за парту ближе к окну, меня обступили ребята, кто был в классе, и засыпали вопросами о том, как я потерял память. Я отвечал, что ни чего не помню, вот докопались. В класс вошла чернявая девчушка с толстенной косой, курносым носиком, и завораживающими черными глазами, увидав меня, она заулыбалась.
– Витя я так рада тебя видеть – Юля, это была она – Чего столпились? Не видите человеку и без вас тошно! Разошлись, устроили тут цирк! – повысив голос, сказала она и на удивление все быстренько расселились по своим местам. (Как я узнал позже, Свиридова была староста класса, и ее все побаивались, строга была девчонка, спуску ни кому не давала).
Тут в класс ворвались с криками Иван, Андрей и Олег, причем Иван убегал, а эти двое пытались догнать. Они пронеслись по всему классу как ураган, сшибая парты.
– А ну-ка обормоты, угомонились! – закричала Юля, ее щеки покрылись румянцем от возмущения, мне она в гневе даже очень понравилась, такая Валькирия. Ваня от неожиданности остановился, а двое друзей влетели в него с разбега, и они образовали «кучу малу». – Так ну-ка, встали быстро и по местам! – друзья с громким смехом встали с пола и расселись по партам, причем Олег показал Ивану кулак. Что они не поделили не понятно, я так понял, Ване нравилось задирать Олега, по всякому поводу и без него.
– Витя ну и шрам, и волосы обгорели – воскликнула она сев за парту и посмотрев на меня – больно? – протянула она руку к моему лбу.
– Да нет, уже зажило, а волосы скоро отрастут – ответил я.
Нашу идиллию прервал звонок и вошедшая в класс улыбчивая женщина.
– Класс, здравствуйте! – произнесла она и все встали, только я чуть растерялся.
– Здравствуйте Галина Георгиевна! – дружно ответил класс.
– Садитесь – ученики сели.
– Начнем урок. Елизаров, смотрю уже в строю, мы осведомлены про твое несчастье, я думаю, весь класс тебе будет помогать с твоей проблемой.
Юлька подняла руку.
– Да Свиридова. – Юля встала.
– Галина Георгиевна! Я предлагаю взять шефство над Елезаровым. Я буду заниматься с ним восстановлением пробелов в учебном процессе.
– Хорошо Юля, так и поступим. Садись.
Уроки, как же все скучно и нудно. Тем более плохо, когда не помнишь, да еще и забыл, совсем беда. Конечно, я помнил кое, что из школьной программы, но шефство прекрасной «Валькирии», это супер-дрюпер. Я мечтательно закатил глаза. – «Стоп, мне всего пятнадцать, какие девочки в моем то возрастете, старый Балда, чего удумал» – головушка печально поникла».
– Ты чего? Витя? – шепотом сказала Юля, пихнув меня ногой под партой.
– Де так, пытаюсь хоть что-то вспомнить, а не вспоминается – также шепотом ответил я.
– Не грусти все будет хорошо – прошептала она.
«И будет хорошо, всё будет хорошо! Всё будет хорошо – я это знаю, знаю. Хорошо, всё будет хорошо! Ой, чувствую я, девки, загуляю, ой, загуляю!» – напел я про себя шлягер от Верки Сердючки – Ага, загуляю, мне даже сейчас и бутылку пива не продадут, все сижу, курю бамбук.
Занятия прошли на одной волне, все переживали за меня, даже директор пришел в класс. Это бал крепкий мужчина: зачесанные назад волосы, усы (здесь, кстати, усы у многих), приподнятые брови, орденская планка на пиджаке, фронтовик. Поинтересовался, как мое самочувствие, попросил классную сильно меня не нагружать, в связи с моим состоянием. На что она ответила, что прекрасно понимает. На физкультуре, меня вообще хотели отстранить от занятий, но я сказал, что физические упражнения «это то, что доктор прописал», и честно отзанимался. Тем более что я своей физподготовкой планирую заняться всерьез, вот и надо с чего-то начинать.
После уроков мы своей дружной компашкой я, Иван, Лева, Андрей и Олег решили пойти ко мне домой. Дома мы заварили чаю, нарезали хлеба и посыпав его сахаром, дружно умяли. Хлеб с сахаром, вот это настоящий вкус детства, который я уже и забыл. Потом мы расположились у меня в комнате.
– Новый анекдот про Чапая и Петьку слышали? – спросил нас Иван.
– Давай глаголь
– Ну, так вот:
Василий Иванович приехал из Москвы, и спрашивает Петьку, что произошло за его отсутствие:
– Да, ничего особенного, только лопату сломали.
– Как сломали?
– Да, яму копали и сломали.
– А чего вас понесло яму копать?
– Так собака сдохла.
– А она чего сдохла?
– Конины обожралась вот и сдохла.
– А причем тут конина?
– Да ведь конюшня сгорела.
– Как сгорела?
– Фурманов бычок бросил, она и полыхнула.
– Так ведь он же не курит.
– Закуришь тут, когда знамя полка сперли!
Мы заржали, как кони Чапаевцев.
– А вот еще -
Василий Иванович и Петька моются в бане. Петька:
– Василь Иваныч, а майка-то у тебя грязней моей!
– Ну, Петька, так я и постарше тебя буду!
Снова все хором погоготали, над незатейливым русским народным фольклором. Когда наша шумная компания отсмеялась, Олег обратился ко мне, показывая на гитару.
– Витя, а как играть на гитаре не забыл?
– Да вроде на удивление помню – улыбнулся я.
– Сыграй, что ни будь – попросил общий хор парней.
Я снял гитару и тут понял, что в этом времени еще нет тех песен, которые я знаю. «Что петь то, ума не приложу, не те темы в песнях девяностых и двухтысячных. Хотя… есть у меня в репертуаре старая дворовая песня, которую играл одну из первых, в «далеком девяносто втором» когда учился играть на гитаре, вроде тогда она была уже очень древняя как фекалии мамонта и автор ее утерян»
– Давайте сыграю, но строго не судите, вдруг не получится – и я несколько раз прошелся по струнам проверяя строй, подправил третью струну и начал перебором:
Есть в Италии маленький дом, он стоит на обрыве крутом.
Каждый вечер в 12 часов старый негр отпирает засов.
Там за тенью скрывается тень, чуть скрипит под ногами ступень.
В этом доме тепло и уют, в нём играют, танцуют и пьют.
Отзвучал финальный перебор, и в комнате повисла тишина.
– Здорово – выдохнул Андрей – как ты играешь и поешь, за душу берет. Как ты это делаешь?
– Не знаю, сама собой как-то, получается – скромно ответил я.
– Очень красиво поешь – подхватил Лева – тебе надо в ВИА идти.
– А давайте мы сами музыкальную группу соберем, вон Олег на барабанах с пионеров стучит – с энтузиазмом предложил Ваня – у нас в ДК сейчас все таланты приветствуются, Витька соло, Юльку возьмем, она на пианино музицирует, будет на синтезаторе лабать!
– А я буду, как самый умный среди вас, художественным руководителем – поправляя очки с важным видом, высказался Лев. Вот кто от скромности не умрет ни когда.
– Ага, а Юльке это надо, у нее и так дел по горло, вечно прет впереди паровоза – это уже Олег вставил свое слово – а бас гитара, кто?
– Вообще-то я играю на басах – потупив взор, сказал Андрей, сидевший в уголке – правда, всего год как учусь.
– Вот это номер, а почему мы не знаем? Вечно из тебя все вытаскивать надо клещами – Иван толкнул в плечо Андрюху.
Тут в дверь настойчиво постучали:
– Кого там ветром надуло – удивился Иван – Витек открывай, давай ты же хозяин в доме.
Я пошаркал в коридор открывать двери. У меня чуть глаз не выпал, на пороге стояла Свиридова собственной персоной.
– А? – у меня отвисла челюсть, только что про нее поговорили, а она тут как тут.
– Что, а? Я же над тобой шефство взяла, вот и пришла проверить как дела в подшефном хозяйстве – ответила на мое недоумение Юля – в квартиру пустишь или так и будешь, как столб стоять?
– Да, да проходи, пожалуйста – посторонился я.
– Ты еще и не один, вся шайка-лейка в сборе.
– Юль, это ты удачно зашла, мы тут музыкальную группу решили организовать, хотели тебя пригласить на клавишных играть – вскочил с места Иван – садись сюда! Ну что согласна?
– Чего согласна? – растерялась от напора Юля – не успела войти и сразу в бой с шашкой наголо?
– Юлечка, соглашайся – вставил Лева – ты будешь путеводной звездой коллектива!
Юля осмотрела наши светящиеся морды лица, которые пылающими взорами устремились к ней.
– Ну, и чего вылупились? Согласная я!
– Ура!!! – стройно закричали мы.
– Все завтра после занятий идем в ДК, и заявляем, что мы хотим создать ВИА – взял инициативу в свои руки Лев – я как художественный руководитель, буду отвечать за творческий процесс. Витя петь и соло гитара, Юля синтезатор, Олег ударные, Андрей бас гитара. Иван ты же у нас радиолюбитель? На тебе аппаратура и звук. Все, а сейчас по домам.
«Начальник нашелся! Раскомандовался тут! Худрук новоиспеченный!» – недовольно пролетело у меня в голове. Но все сразу засобирались, только Юля поерзала неуверенно на стуле:
– Витя, нам надо с тобой позаниматься уроками, ты же мой подшефный.
– Занимайтесь, а мы пошли – подтолкнул всех к выходу Андрей и незаметно подмигнул мне, мои щеки тут же покраснели. Когда шумная компания разошлась, и мы с Юлей остались одни, она сказала:
– Садись, доставай тетради и учебники, давай будем вспоминать учебный материал.
– Юль да вспомню я потихоньку, а что не вспомню, снова выучу.
– Знаю я ваше выучу, одни погулянки на уме. Вить а спой мне, что ни будь – попросила Юлька глядя на меня бездонными черными глазами.
– У меня же одни гулянки в голове – притворно обидевшись, сказал я, ну разве можно обижаться на такую красоту.
– Вить ну я для виду, в воспитательных целях, сыграй, пожалуйста – и я утонул в ее глазах. Взяв гитару, я опять попал в замешательство и начал перерывать в мозгах свой репертуар, и «бинго», «Баллада о шуте» написанная бог знает, когда знаменитым Маныкиным-Невструевым, который писал песни для самого Шаляпина. Уж такая песня не оставит сердце прелестной девушки в покое, даже девяностые девчонки рыдали, и я запел:
Звени, бубенчик мой, звени.
Гитара, пой шута напевы.
Я расскажу вам о любви
Шута и милой королевы.
На финальных аккордах Юля смотрела на меня блестящими от слез глазами:
– Витя, какая песня и как ты поешь красиво – «Валькирия» чмокнула меня в щеку и покраснела до кончиков ушей – Ой! – воскликнула она – мне пора домой!
Она быстро собралась и упорхнула за двери. А я остался сидеть как каменный истукан на кровати, с ожогом от поцелуя на щеке и чувством потерявшего невинность. О, женщины, женщины, что вы с нами делаете. Я потер щеку, приятно «блин» и вечером лежа в кровати думал – «Надо брать быка за рога» так и уснул с блаженной улыбкой на губах.
4 глава
Я не умею играть на баяне,
На пианине и фортепьяне,
Флейту – погнула,
Ложки – сломала…
Дать могу в бубен …
Но этого мало!
На следующий день после занятий, мы вшестером отправились в ДК имени Ленинского Комсомола, чтобы записаться в музыкальный кружок. Возглавлял нашу процессию, естественно Лев, всю дорогу он, размахивая руками, вдохновленными речами ласкал наш слух. Вдруг он резко остановился:
– Други, а мы самого главного не сделали – мы остановились и вопросительно уставились на него – Мы не придумали название музыкальному коллективу!
– Точно, у кого будут какие предложения? – поставила вопрос ребром Юля.
– Ты прямо как комсомольском собрании, комсорг любезный – вставил колкость Иван.
– Ну, правда ведь дело серьезное – надула губки Юлька – как мы яхту назовем, так она и поплывет!
– «Юные сердца» – предложил Олег.
– «Пламенный салют» – вставил Лева.
– «Сибиряки» – это версия Андрея.
– «Сирень» – чисто девчачье название у Юли. Иван просто промолчал и пожал плечами.
– А ты, что предложишь Витя? – Лева обратился ко мне.
– «Да, задачка, так с ходу и не придумаешь. Сегодня нельзя называть группу «Градусы» или «Ночные снайперы», сейчас только ВИА «Весёлые ребята», господствуют на эстраде. Вот задача, нет еще ни «Пламени», «Землян» вообще полный пробел. Надо что то и нейтральное и патриотическое. «Звезды», но не те «Звезды», что организовала Наталья Гулькина, а это как звезды на кремле» – вот, что пришло в мою «больную» голову и я здесь же выдал:
– «Звезды» и нашим символом станет кремль со звездами!
– Мне нравиться – сказала Юлька поднимая руку – кто «за»?
Все как по команде подняли руки вверх, действительно как на собрании, вот так и родились новые «Звезды» советской эстрады (шутка).
– Пошли, нас ждут великие дела! – махнул рукой Лева.
ДК впечатлил: огромны мраморный холл с колоннами, панорамные окна, зеркала по всем стенам, тропические деревья в кадушках, хрустальные люстры и от стенки до стенки деревянная стойка гардероба. Справа стол, за ним сидит старушенция, в черном халате и очках.
– Вы куда, молодые люди?
– Мы идем записаться, в музыкальный кружок! У нас своя группа – с важным видом отрапортовал Лева.
– Все наборы давно закончились, проснулись они, надо было летом приходить – карга, встала из-за стола – Идите, гуляйте, не мешайте людям работать!
– Что тут у вас за шум, а драки не ту? – по лестнице спускался мужчина лет сорока в синем костюме, длинными волосами и бакенбардами – Баба Шура, чем вам не угодили молодые дарования?
– Чем, чем, ходют тут полы топчут, музицировать хотят! Я им и говорю, приходите летом – проворчала бабка.
– Прям такое огромное желание? – обратился он к нам, мы закивали головами – Пойдемте в зимний сад поговорим. Пропустите их баба Шура.
Мы поднялись на второй этаж, в зимний сад посередине которого среди кустов и деревьев бил фонтан возле него сидела русалочка. Мы присели на лавочки вдоль стены.
– Меня зовут Николай Петрович Нестеров, я руковожу музыкальным коллективом, который выступает здесь в зале «Селена». Ну, давайте, выкладывайте ваши намерения – представился мужчина с бакенбардами.
– Мы решили организовать вокальный инструментальный ансамбль. Даже название придумали «Звезды» – подскочил Лева – Витя у нас поет и играет на гитаре, Юля – клавишные, Олег – барабанщик, Андрей – бас гитара, Иван – радиолюбитель. Мы хотим учиться играть современную музыку.
– Желание это хорошо – резюмировал Николай Петрович – а как у вас с талантами?
– Послушайте Витю Николай Петрович – подпрыгнула теперь с места Юля – он замечательно поет.
– А почему бы и нет! – хлопнув себя по коленям, сказал Нестеров – пройдемте в «Селену», там музыканты еще не разошлись. Устроим смотрины.
Мы переместились в зал. Любили же строить все грандиозное, высоченные потолки, окна от пола доверху, балконы с идущими к ним ступенями, по бокам столы со стульями, паркетный танцпол в середине и подиум сцены между двумя входами во все это величие. Группа мужчин стояла на сцене и собирала инструменты и аппаратуру, сматывали провода.
– Товарищи я попрошу вас задержаться, если не возражаете, буквально ненадолго, чтобы прослушать молодые дарования – обратился к ним Николай Петрович.
– Да почему бы, ради благого дела не задержаться, время найдем – ответил за всех длинный худощавый мужчина – Кого слушать будем? Или всех вместе?
– Все вместе мы еще не умеем, вот и желаем учиться. А поет у нас Виктор – держал ответ Лева.
– Ну, давай парень послушаем тебя. На чем играешь? Или тебе подыграть? – спросил длинный.
– Я на гитаре играю – ответил я «Вот что играть, опять не подготовился, собраннее надо быть. Что? Где? Когда? А… была не была, простит меня БГ, он сейчас, наверное, еще в школе учится, и группой «Аквариум» еще и не пахнет. Пропадать так с музыкой, запевайте братцы». Я накинул ремень электрогитары «Тоника», с каймой на передней деке черно-зеленого цвета и двумя белыми полосами вдоль грифа. Прошелся по струнам – «Где наша не пропадала? Наша пропадала везде!»
– Под небом голубым, есть город золотой… – я старался из-за всех сил. Вложил все, что мог в голос, поначалу было волнение, аж в горле пересохло, но после пары строк, все пошло как по маслу. Аплодисменты в конце и похвалы звучали долго.
– Парень ты просто молодца! Что за песня? Кто написал? Первый раз слышу! – хлопая по плечу, спроси Нестеров.
«Лезть в петлю, так с головой, прости Боря, не напишешь ты уже свой хит» – подумал я и скромно ответил:
– Это я сочинил – мои уши начали гореть.
– Великолепно, просто великолепно! А у тебя еще, что ни будь есть в репертуаре? – взъерошив мне, волосы снова спросил Николай Петрович.
– «Да пошло все к черту, напишут, другие хиты звезды нашей бедующей эстрады, талант он и в Африке, талант не обеднеют, если я присвою себе пару тройку шлягеров. Мне нужнее, я бездарность, быстро спи…л и ушел, называется, нашел!» – вот так, как отрезал, подумал я и запел:
Детство, детство, ты куда бежишь,
Детство, детство, ты куда спешишь.
Не наигрался я ещё с тобой,
Детство, детство, ты куда? Постой.
– «Да «Ласковый май», просто первое, что пришло в голову, что может сочинить мальчик пятнадцати лет, в СССР, песенка про уходящее детство, по моемому в тему. «Город золотой» – это сказка, сон – поэтому тоже должно прокатить, под соченное подростком»
А я хочу, а я хочу опять,
По крышам бегать, голубей гонять.
Дразнить Наташку, дёргать за косу,
Снова аплодисменты, возгласы восторга:
– Слушай, а хороший незатейливый, жизненный текст. Веселая простая мелодия, подшлифовать немного и она будет звучать из каждого окна – не скрывая удовольствия, сказал Николай Петрович – А еще, что-то есть?
«Нет, ну ты дядя оборзел, хочешь, что бы тебе пацан в одночасье выдал все будущие хиты Российской эстрады. Сейчас, только разбег возьму, все мое!» – подумал я, но сказал совершенно другое:
– Пока только наброски, работаю – потупив скромно «честные» очи пробубнил я.
– Здорово, просто слов нет, продолжай писать, не бросай у тебя замечательно получается! – Нестеров чуть не прыгал на месте – Я берусь с вами заниматься, два раза в неделю, понедельник, среда и в воскресенье можете при желании вечером самостоятельно репетировать, я скажу, что бы вас пропускали. Согласны?
– Да! – ответил за всех Лев.
Так прошло три месяцев: уроки в школе, занятия в ДК, не забывал я и про физическую форму своего бренного тела, и выглядел уже не худышкой. Школьную программу я подтянул, благодаря Юле учился на твердую четверку, тетя была очень довольна. Кстати, на мое шестнадцатилетие мы с Юлькой, целовались целый час, и я даже рискнул несколько раз потрогать некоторые мягкие места, но моя рука здесь же убиралась «Валькирией». Теперь мы при возможности, предаемся объятиям, но на людях «ни, ни», мы просто друзья.
