Читать книгу Эхо взоров - Александр Николаевич Лекомцев - Страница 1

Шелест ветра

Детство – яркий свет фантазий,

Что реальны и честны.

В каждом взгляде, жесте, фразе

Истины отражены.

Дней тревожных километры

Мною пройдены в труде.

Рисовал я шелест ветра

Веткой ивы на воде.

Вечность вижу я в минуте,

Что безмерна в глубине.

Ветра шелесты, по сути,

Отражаются во мне.

Но когда дерьмо крылато

Нудно шелестит своё,

Не Россия виновата,

А российское жульё.

Среди хохота и плача

С каждым часом жизнь дрянней.

Мной поставлена задача

До моих последних дней.

Не решать её не в силах…

Я рисую, как могу

В ситуациях постылых

Шелест ветра на лугу.

Я его рисую в рощах,

Среди горной тишины.

К ветру я бегу на площадь

К первым жуликам страны.

Ветер там гуляет лютый,

Но вонючий и больной,

Громко шелестит валютой

Над разграбленной страной.

Перед ветром не пасую…

Против ветра я иду.

Шелест ветра я рисую

В нескончаемом аду.

Всякий час, что на пожаре,

Каждый божий день спешу…

Торопливо, как в ударе,

Я рисую ветра шум.

Вновь в почёте пустомели,

Им продать себя – пустяк.

Красные вдруг побелели,

По-иному шелестят…

Смрадная кипит здесь каша,

Шелести на башне флаг…

Что недавно было нашим

Стало чьим-то за… пятак.

Шелест ветра – отраженье,

Наше странное житьё.

Не ходите к ворожее,

Всё понятно без неё.

Шелест рисовать с натуры

Я пожизненно горазд.

Пусть сорвёт же ветер шкуры,

С хамелеонов и продаст.

Нынче – шелест, завтра – буря,

Добрых перемен творцы.

Под небесною лазурью

Рухнут замки и дворцы.

* * *

Речка прошлой осенью

Берега отбросила.

Всё стало океаном -

Ни клочка земли.

Люди сбились в стаи.

С рыбьими хвостами

Даже чемоданы,

Что на дно пошли.

Вот она, мгновенно,

Настала перемена.

Радость непомерная

И простор волны.

Под водой магнаты,

Что жрали нас когда-то,

Не такие скверные,

Застенчивы, скромны.

А вон плывут хвостатые

Министры с депутатами,

Но немного хмурые,

Им взяток не дают.

Невдалеке чиновники

И просто уголовники.

Но, в общем-то, культурные,

Их много там и тут.

Понятно, мир изменчивый,

Сказать тут больше нечего.

Но проплываю мимо я,

И вот она… плывёт

Навстречу стая грозная,

Огромная, серьёзная.

Она непобедимая,

В ней трудовой народ.

Но, всё же, тем не менее,

Мы ждали наводнения.

Не стали авангардом,

Бандитов веселя.

Страшась гнилой морали,

Мы в руки мир не брали.

А нас ведь миллиарды,

Побольше, чем жулья.

Ночной хоккей

Смотрю я на ночного хоккеиста

В зомбирующий ящик напрямик.

Он под охраной, ярок и неистов…

Гоняет шайбу мелкий озорник.

Он двадцать лет гоняет эту штуку,

Мир удивляя сущностью больной.

Для олигархов и реальность в руку,

Возьмут чужое страшною ценой.

Он с шайбой ночью дурака валяет,

Впадая в исторический конфуз,

И задницей натруженной виляет,

В хоккей играет и пока не трус.

В разграбленной стране мир на пределе,

Любуется собой ворья лакей.

Где олигархи нищих подраздели,

Позорно демонстрировать хоккей.

Но в «ящике» рабов мелькают лица…

Чудес изрядно самых звёздных в нём!

А в сотне километров от столицы,

Народ мой в измерении ином.

Позорно любоваться пустотою

Под громкий, но художественный свист.

Народ в беде. Он – самое святое,

А не ночной безумный хоккеист.

Любуйся, мир, на эти выкрутасы!

Для нищего давно банкир не брат.

Прищуры, лепетанья и гримасы,

Сумбурные ответы невпопад…

К свободе шли мы долгими веками…

Но кто, зачем считает нас за прах?

А хоккеист разводит лишь руками

И говорит, что он не при делах.

Не дразни гусей!

Гуси на лужке…

Говорю всерьёз,

Что, Ефим, в башке

У тебя навоз.

Ты, Ефим – простак.

Хочешь слыть крутым?

Ты нашёл пятак,

Им сказал – алтын.

Ты гусям сказал,

Что творец удач,

И развёл базар…

Но теперь не плачь.

У тебя, Ефим,

С головой не лад.

Ну, зачем же им,

Врал, что ты богат?

Ты гусей дразнил

И развёл хвальбу.

Но таких они

Видели в гробу

Крики во хмелю,

Что тебе везёт,

Жутко не люблю,

Мужичок-позёр.

Русский по нутру

И простой, что смех…

Им не ко двору

Нынче твой успех.

Пей горячий чай!

От него косей.

Утолил печаль

Я шальных гусей.

Я заверил их,

Что ты злой еврей,

Наркоман и псих,

И трава-пырей.

Я сказал, в тебе

Два ведра глистов

И умрёшь в борьбе

За успех скотов.

Да ещё соврал,

Что сменил ты пол,

Что твой зять – марал,

А в душе – козёл.

Гуси веселы…

Поступь их легка,

И они белы,

Будто облака.

Разум свой храни,

Зная наперёд,

Ведь глупы они

И обычный скот.

Так живи, не трусь,

Но без маяты!

Пусть считает гусь,

Что мудрей, чем ты.

Судя по всему,

В суете любой

В суп шагать ему,

А не нам с тобой.

Синопсис для триллера

Англосаксы мир спасут -

Забота их забойная.

Леденец большой сосут

Там самые достойные.

Но и мы невдалеке

И знакомы с кастами…

Держат доллары в руке

Свиньи разномастные.

У ворья авторитет

За фразами избитыми.

Свиньи в счастье тет-а-тет

С бездонными корытами.

Аппетиты всё сильней –

Яхты с самолётами.

Всепланетный клан свиней

С чёрными заботами.

Как же нам прожить без них,

Без наших благодетелей?

Мы на рылах на свиных

Улыбок не заметили.

Что ни боров, точно, вор,

Глаза нам промозолили…

Развели мы скотный двор,

Хрюкать им позволили.

Самый главный господин

С хряками да свинками…

Если ты простолюдин,

Сгинешь под осинками…

Мелких глазок строгий взгляд -

Срамота навозная.

Свинский по стране расклад –

Дело несерьёзное.

Воду в ступе не столочь,

Для них планета – пленница.

Глупо верить день и ночь

Что скоро мир изменится.

Всё понятно нам с тобой,

Дело ждёт нас нужное.

Свиньям надо б на убой,

Закопать поглубже их.

Поголовье их больно,

Жуткое, проказное.

Им ведь, свиньям, всё равно,

Не спастись спецназами.

На свинарник мир похож,

На горячку белую…

Жуткий триллер, бросит в дрожь

Даже очень смелого.

* * *

Ходит по городу бес бородатый,

Всем говорит, что святой.

С камней за пазухой или гранатой,

Добрый такой и простой.

Буй у него за плечами огромный…

Вот уже, вроде бы, с год

Он величаво, без паники стрёмной

Всё наводнения ждёт.

Хочется мне, чтоб уплыл он далече,

Под громкий вороний грай.

Смотрит он в души по-человечьи,

Но, всё равно, негодяй

Морда его, что вода из ушата,

Студит надежду и пыл.

А по ночам он кропает стишата,

Даже куда-то вступил.

Милый такой, но с двойною моралью,

Правда, в общении прост.

Но разобраться в нём ни пора ли,

Выдать ему в полный рост?

Пакостит мне, где только возможно,

Гадит с улыбкой кругом…

С буем огромным бесовская рожа,

Но в настроенье благом.

Если утонет, то я не заплачу,

Видом от злобы он жёлт.

Ходит он с буем даже на дачу,

Шкуру свою бережёт.

Жду наводненья без всякого стресса,

Даже и песни пою.

Видел и вижу я мерзкого беса

Я, как всегда, на бую.

Ночь на постаменте

(параллельная реальность)

В историческом моменте

Среди нищих и бичей

Ночь на чёрном постаменте

В плаче солнечных лучей.

В городах и малых весях

Похоронена мечта…

Много значит, много весит

Чёрной ночи пустота.

На просторах небывалых

Тонем в лунном серебре.

Ночь крепка на пьедесталах

И на утренней заре.

Зло на лицах монолитных

Каждый миг и каждый год.

Ночь бескрайняя сердита

На разбуженный народ.

Почему не спится люду?

Ночь всё видит, не слепа…

Начинает верить в чудо

Неуёмная толпа.

Перемены ждёт годами

Обездоленная брать.

Ночь кромешная над нами…

Думай! Делай! Слов не трать!

К нам пришло магнатов братство,

Но пора сказать им: «Прочь!».

Все народные богатства

Поглотила злая ночь.

Царь ночной жесток, продажен,

Не видать вокруг не зги…

Нефть качает он из скважин

И вгоняет нас в долги.

У отверженных, несчастных

Нет уже и голых стен.

В мире чёрном лавок частных

Жить нельзя без перемен.

В рубке леса будут щепки,

Встанут люди мрачных мест…

И мужик воскреснет в кепке

На царях поставит крест.

Всем князьям, ворам, чинушам,

Всякой мерзости иной

Не придётся бить баклуши

За высокою стеной.

Царь – слуга ночного сброда

Грабежами счастлив, сыт.

Не в чести он у народа,

Будет проклят и забыт.

Мерзкой подлостью загружен

И разнузданный, без мер,

Он сидит в кровавой луже,

И большой… миллиардер.

Взгляд навечно заморожен…

Ну, к чему ж пришёл ты, крёз?

Жалок, жаден и ничтожен,

К трону задницей прирос.

Ночь кромешная безлика,

В душах пустота и тьма.

Но летят осколки криков

Во дворцы и в терема.

Не ликуй, ночная свора!

Ты изведаешь свой страх…

Превратятся очень скоро

Постаменты ночи в прах

Сермяжная правда

В прошлом году, в воскресенье

От жуткой удачи хмельной,

Отчалил в Америку Сеня,

Простившись с родною страной.

По палубе шёл спесиво,

Что граф или баронет.

Гневно ругал Россию,

Страну, где свободы нет.

В ней полное безвулканье

И скучная тишина.

Только бури в стакане

Ну, что это за страна?

Твердил сам себе заучено,

Впадая в блаженный стон:

«В Америке – самое лучшее,

Даже есть Йеллоустон».

Свободе мешать не будем:

Трансгендеры, фейк, ГМО,

Стрельба полицейских по людям…

И там… у кормушек чмо.

У Сени нуль за душою,

Суров благодатный край.

У крёзов с деньгой большою

Даже в пустыне рай.

Бедность одной окраски,

Черна, будто рыбий глаз.

Американские сказки

Такие же, как у нас.

Но Сеня – мужик не робкий,

Всё хает Россию он.

Живёт в картонной коробке

И радует Вашингтон.

…Нет, не умру от смеха я,

Полмира в лихой нужде.

У Сени не крыша съехала,

Просто он лишний везде.

Давно за Большою Лужей

С нищих спадает спесь.

Он там никому не нужен,

Впрочем, так же, как здесь.

С восходами и закатами

Как можем, так и живём.

Куда же ты голь перекатная,

Обманутая жульём?

В дорогах отверженных масса,

Истоптана ими Земля.

…Сеня читает Маркса,

Пора начинать с нуля.

Но, всё-таки, Сеня, ты – шавка.

Не любят таких на Руси.

…А если уж выбрал ты шапку,

То и до гроба носи.

* * *

Я утро встречаю раннее…

Двигатель прочен во мне

Внутреннего старания

Наяву, не во сне.

Я объяснить стараюсь

Всем тем, кто сейчас живёт,

Что после цветенья завязь