Читать книгу Капли Окуркова - Александр Николаевич Лекомцев - Страница 1

Недалеко от побережья Японского моря, в предгорьях Сихотэ-Алиня, сгорел небольшой дом, стоящий в стороне от Приморских городов и посёлков. Возможно, эта информация считалась бы новостью, практически не имеющей особого информационного повода, если бы странный случай и непонятное возгорание можно было считать типичным или рядовым. Прежде всего, не обошлось без жертв. На месте пожара погиб солидного возраста мужчина. На месте происшествия нашли две обгоревших ноги.

При этом сразу же возникло сразу же великое множество вопросов, на которые ни правоохранительные органы, ни наука не имела никаких, более или менее, вразумительных ответов. Не ясно, почему от пострадавшего остались только ноги и больше ничего? Ведь пожар не был уж таким сильным. Он пощадил даже половину мебели в домике, книжный шкаф, в котором был найден паспорт сгоревшего гражданина. А тут от человека остались только ноги, кое-какие документы, к примеру, странного типа удостоверение, выписанное несуществующей частной фирмой «Невеста барса» на имя Ивана Петровича Сидорова, обладателя и обнаруженного паспорта. В удостоверении указывалось, что этот самый Сидоров является штатным тигроловом, опять же, несуществующего акционерного общества «Тропа».

Следствие не сразу, но установило, что такого человека и с подобной профессией никогда не существовало не только в России, но и, скорей всего, на планете Земля. А более тщательное изучение самой сущности странного поджога никому не нужного домика дало совершенно неожиданные результаты. Генетический анализ показал, что обгоревшие ноги принадлежат ранее внезапно исчезнувшему в неизвестном направлении профессору, доктору медицинских наук, заведующему кафедрой анатомии человека одного из медицинских российских университетов Игнату Аркадьевичу Окуркову. Значит, под чужими документами погиб, именно, он, а не кто-нибудь другой.

Было понятно, что профессор сгорел, правда, странным образом. Но, разумеется, уйти во время пожара без ног он никуда не мог, потому и похоронили его (то есть, ноги) в закрытом гробу на кладбище, как и всех нормальных людей. Не секрет, что к усопшему Окуркову, доктору медицинских наук, у ряда специальных служб имелось немало вопросов. Но поскольку покойник (в данном случае, его ноги), уже не мог на них ответить, то задавать их майоры, полковники и даже генералы не стали. Похоронили – и дело с концом. Надо признаться, что даже перекрестились те господа и дамы, которые навсегда, возможно, по недоразумению остались атеистами. Но ведь любая история имеет продолжение. Да и не совсем обязательно она должна быть связана, именно, с профессором Окурковым. Вот с его изобретением – совсем другое дело.

Сравнительно молодой, но довольно старательный абсолютно во всём, сельский врач, а заодно и провизор по собственной инициативе и необходимости, Мурашов, наконец-то, вырвался на природу. Захотелось на лоне природы немного побыть, ну и, как водится, грибочков самых разных насобирать. Не важно, боровиков или маслят, лишь бы они не ядовитыми были. Но тут жена его, Филиппа Сидоровича, Алевтина всегда проконтролирует, проверит, что он там принёс в корзине. Она внимательно просмотрит и переберёт все грибы, добытые мужем, и ласково скажет:

– Ты у меня молодец, Филя! Добытчик и кормилец. Уже взрослый, под пятьдесят лет, а в грибах ни черта не разбираешься.

Она нежно поцелует его в лысеющую макушку, вывалит мухоморы, бледные поганки и сатанинские грибы в огромное ведро для мусора и вынесет почти всё это на помойку, непременно, напевая старую и добрую песню, в которой «летели наземь самураи под напором стали и огня». Ну, если говорить о грибах, то, разумеется, кое-что останется? Несколько раздавленных маслят, два три подосиновика и подберёзовика. Можно из этого, вполне, сварить сытный грибной супчик, если добавить в него триста-четыреста граммов свежей свинины и всего необходимого для такого варева.

А врач Мурашов и его славная жена после окончания медицинского университета (тогда ещё института) уже около тридцати лет проживали в довольно большом, но глухом посёлке Приморского края, почти городского типа, и занимались врачебной деятельностью. Они находились в числе немногих медиков, которые приехали сюда, как бы, по зову сердца или по каким-то другим, не совсем внятным причинам. Впрочем, на вкус и цвет товарищей нет. Им вот, как раз, когда-то давно этот посёлок и приглянулся.

Да ведь действовала в их населённом пункте и больница, и даже поликлиника. В ней-то, как раз, и трудились Мурашовы. Терапевтом была Алевтина Михайловна, а хирургом – Филипп Сидорович. Старались быть настоящими эскулапами, как в своё время советовал своим коллегам и ученикам легендарный врачеватель Гиппократ.

Чтобы ненароком не допустить какой-нибудь непреднамеренной ошибки или случайно не оскорбить конкретных представителей власти «высокого» и «низкого» уровня, имеется смысл не только истинное название посёлка, но и все реальные фамилии, имена людей заменить вымышленными. Но то, что у супругов Мурашовых, имелась уже взрослая дочь, которая родилась именно здесь, это неоспоримый факт. Марина выучилась в одном из отечественных университетов на экономиста, вышла замуж и эмигрировала с супругом за границу, очень далеко от этих мест – в Беларусь.

Так что, большой посёлок, находящийся между населёнными пунктами Тернеем и Ольгой, но не на морском побережье, а в таёжных местах, расположенных далеко от Японского моря, в урочищах хребта Сихотэ-Алинь, называлось Синие быки. Почему, именно «синие», не какие-нибудь другие, по сей день ни отечественной, ни зарубежной науке неизвестно. Надо сказать, что между Тернеем и Ольгой огромное расстояние, не десять и даже не сто километров. Надо сказать, что китайцев в этих местах сейчас гораздо больше, чем, к примеру, тигров. Причём, не в десять и даже не в сто раз.

Если бы, допустим, без преувеличения великий путешественник и писатель воскрес в наши дни, то не выразил бы особого восторга от того, что происходит в дальневосточной тайге. В тех местах, которые он прошёл пешком и неоднократно, теперь беспощадно вырубаются ценные породы леса, к примеру, кедр, и продаются странными личностями за бесценок в страну, которая носит ещё и полуофициальное название Поднебесная. Кто продаёт, зачем, почему народное достояние, на каком основании? Какие господа и дамы от этого получают навар?

Следует справедливо и без ложной скромности заметить, что Владимир Клавдиевич, был не только прекрасным писателем, путешественником и учёным, но и настоящим патриотом России. По этой причине в народных массах имеется определённое и устойчивое мнение, что этот интеллигентный и добрейшей души человек вёл бы себя в современной и жутковатой реальности по-иному. В своих специфических экспедициях он, прежде всего, принимал бы самое активное участие в обязательном отстреле тех господ, которые безнаказанно занимаются разграблением его Родины. Ведь он не только был мудрым и дальновидным этнологом, краеведом, прекрасным следопытом, но и считался отличным стрелком. Так что, ему на почётном гражданском поприще многое бы удалось.

Но всё это к делу не относится… Речь в данном случае идёт о сельском враче Мурашове, который присел на поваленное дерево, и с большим наслаждением дышал чистейшим таёжным, горным, да ещё и вдобавок морским воздухом. Правда, его пока ещё и хватало и в самих Синих быках. Можно было бы далеко и не ходить, а просто выйти на крыльцо собственного дома и там… дышать, дышать и дышать.

В этом плане Филиппу и Алевтине повезло. Более десяти лет тому назад они приобрели за бесценок маленькую двухкомнатную халупу у таких же относительно молодых людей, которые твёрдо решили бежать из «диких мест»… куда-нибудь подальше, допустим, в западную часть России. Странные люди. Внезапно уезжают не понятно, куда и только за тем, чтобы там, «на пыльных тропинках», с теплотой и нежностью вспоминать удивительное село Синие быки, где буквально за околицей произрастает дикий виноград и там же гуляют дальневосточные леопарды, давным-давно занесённые в Красную книгу. Китайцы, в данном случае, не в счёт. Их значительно больше, чем леопардов и тигров.

Но если каждый житель КНР срубит для личных хозяйственных нужд хотя бы по одному дереву средних размеров в окрестностях села Синие быки, то на этом опустошённом и преображённом месте можно будет построить город с населением в миллион жителей. Просто так ведь в цивилизованных странах леса не вырубаются. А если уж и появляется необходимость использовать древесину ценных пород деревьев для нужд населения страны и развития народного хозяйства (а не какого-либо другого), то с обязательным восстановлением того, что утрачено. Речь идёт о планомерных лесопосадках.

Но пока, слава богу, конкретно, до этих замечательных мест особо, то есть основательно, ещё не успела дотянуться ни одна «волосатая рука». Так… только фрагментами, но, правда, уже ощутимыми. Поэтому переполненный чувствами и флюидными потоками нахлынувшей любви к удивительному живописному предгорью, Филипп Сидорович вскочил на ноги и прильнул всем своим трепетным телом к огромному, в четыре обхвата, дубу. Видимо, насмотревшись отечественных и зарубежных фильмов, где киношные герои, даже прошедшие тщательные медицинские проверки, обследования и комиссии, настойчиво беседуют с деревьями, он громко и отчётливо сказал:

– Ну, здравствуй, богатырь таёжный!

– И я тебе желаю здравствовать! – Ответил чей-то хриплый голос. – Как живётся-можется?

Потом из дупла, наверняка, многовекового дуба высунулась крепкая коричневая ладонь, которую, не успев закрыть рот, в тихой, но упорной панике Мурашов, всё же, пожал. Затем он, улыбнувшись стайке разноцветных уток мандаринок, рухнул, как сноп, прямо на корни мощного дерева, местами торчащими из-под земли.

Но надо справедливо сказать, что Филипп Сидорович относительно довольно быстро пришёл в себя. Правда, получилось так, что сделал он это только для того, чтобы снова, тут же потерять сознание. Имеется и, вполне, обоснованное, глубокое сомнение в том, что любой другой, даже самый отважный, гражданин в данной ситуации поступил бы иначе. Дело в том, что над ним наклонился улыбчивый и бородатый человек, которого он лично похоронил больше десяти лет тому назад. Появившийся перед ним гражданин довольно солидного возраста был профессором, доктором медицинских наук. Одним словом, перед Мурашовым собственной персоной возник Игнат Аркадьевич Окурков, в прошлом заведующий кафедрой анатомии человека, который даже читал лекции у них на курсе в том городе, в учебном заведении, где Филипп и Алевтина получали высшее медицинское образование и неплохо проводили свой студенческий досуг.

Деваться было некуда, поэтому и, на сей раз, Мурашов пришёл в себя и даже поднялся на ноги, а потом присел на то же самое поваленное дерево, рядом с ожившим покойником и вылезшим, по странным обстоятельствам, не из-под земли, а из дупла многовекового дуба. Собрав волю в кулак, относительно молодой сельский врач Филипп Сидорович пояснил очень знакомому, бородатому, грязному, в рваной одежде старику:

– Дело в том, уважаемый Игнат Аркадьевич, что, когда вы были живы, мне приходилось слушать ваши лекции по анатомии человека и на некоторые другие темы.

– Ура! – Окурков вскочил на ноги. – На ловца и зверь бежит! Ты, как раз, то мне и нужен. Я вспомнил. Ты – Филипп Мурашов, способный студент. У меня хорошая память, представь себе. А сейчас, без сомнения, ты – сельский врач… с определённым опытом.

– А вы, как я понял, Игнат Аркадьевич, в настоящее время переквалифицировались и стали вампиром. Но если вы сожрёте лечащего врача-хирурга из славного посёлка Синие быки, то лишите медицинской помощи несколько тысяч человек. Правда, имеются у нас и другие медики, но без меня… Я не только хирург, у меня широкий профиль…

– Наоборот! Всё и совсем произойдёт по-другому, Филипп. Каждый в этом посёлке, конечно, бессмертным не станет, но доживёт до глубокой старости и уйдёт в мир иной здоровым и, возможно, в приподнятом настроении.

– Третий раз я терять сознание не намерен, – Филипп тоже встал на ноги. – Понимаю, что вы – крепкий старик, но я окажу сопротивление.

– Ах, вот в чём дело! – Осенило Окуркова. – Ты решил, что я, на самом деле, мёртвый?

– А как же мне ещё считать? – Уныло ответил Мурашов. – Ведь я лично прикручивал отвёрткой ваше керамическое фото к мраморному памятнику на могиле, в которой, между прочим, вы должны спокойно лежать, а не шарахаться в наших замечательных и ни с чем несравнимых, живописных местах. Или что-то не так?

Пришлось профессору и одновременно доктору наук громко рассмеяться. Точно! Его бывший студент решил, что он, Окурков, на самом деле мёртвый. Тут не стоило жалеть полезного времени, и необходимо было кое-что объяснить сельскому врачу. Ведь в том, что происходит, сам чёрт не разберётся.

Дело в том, что талантливый учёный Окурков единолично изобрёл в свободное от работы время, находясь у себя в небольшом частном домике и в здравом уме, удивительную животворящую жидкость. Она не только в кратчайшие сроки излечивала все существующие болезни, но и восстанавливала, репродуцировала все органы, части тела и даже клетки любого живого существа. Например, в организме млекопитающего злокачественная опухоль убиралась просто: выпил несколько Капель Окуркова или оросил ими больное место – и проблема решена.

Если оторвало бы, допустим, какому-нибудь нерадивому чиновнику-взяточнику и расхитителю голову, то на этом самом месте после своевременного вмешательства, за несколько часов у него бы выросла точно такая же, но новая. Свежая, можно сказать. Тут же у его подчинённых, наверняка, появилась бы надежда на то, что и мыслить, и действовать этот чинуша начнёт более прогрессивно, не отрываясь от народа и ни обирая его до нитки. Но здесь только предположение. Скорей всего, никакое обновление генетического паразита не изменит в лучшую сторону.

Поэтому свои удивительные капли Игнат Аркадьевич изобрёл только для нужд «простого» народа всей Земли, которого, по сути, зачастую травят и преждевременно вгоняют в гроб, как бы, лекарствами и медикаментами… Да и медицина подавляющего числа стран планеты если и повернута к бедным, нищим, обездоленным, бродягам и прочим люмпен-пролетариям, то, разумеется, не лицом, а филейной частью своего бесформенного, сумбурного и условного тела. Ведь даже те, кто наживается на людских бедах, уже и не ведут споры на подобные темы. Улыбаются или скалятся, и продолжают устраивать свою личную жизнь… Всё так.

Одинокий старый профессор Окурков в своём личном домике неустанно и в глубокой тайне создавал эту животворящую жидкость, опираясь на труды древних эскулапов и даже алхимиков… В конце концов, он достиг желаемого результата, испытав действие своих капель на мелких грызунах, в частности, мышах и крысах. Но Игнат Аркадьевич не считал себя недоумком, в бытовом смысле этого слова и определения, поэтому прекрасно понимал, что его открытие с такой силой ударит по всемирному клану олигархов, прикормленных монархов и президентов, и так же их многочисленных лакеев, что им в одно прекрасное время придётся кушать только доллары. Ведь своими руками они ничего и никогда не создавали и создать не могут. Мягко сказать, они – убийцы, разбойники и воры. Не в переносном, а в самом прямом смысле, что не трудно доказать.

Да и на массовом производстве Капель Окуркова ни один магнат не сможет обогатиться, ибо химический состав их довольно прост. Зная, что и с чем следует смешивать, любая малограмотная старушка запросто сможет приготовить животворящую жидкость в военно-полевых условиях. Проконтролировать этот процесс со стороны даже самых зверских режимов разных стран, наивно и неумело выдающих себя за демократические и либеральные, практически невозможно. Ведь буквально каждый человек станет обладателем солидного запаса Капель Окуркова.

Люди станут, как положено, умирать только от старости, в девяносто-сто лет, а то и гораздо позже. Все будет идти, как надо, как положено. Ведь долго задерживаться людям, их духовным субстанциям, в земном бардаке, где царит полное бесправие, нет никакого смысла. Но и торопится в новые и неизведанные миры тоже не стоит. Как оно там сложится, кто знает. Ведь определённую часть двуногих существ, явно, не встретят за горизонтом нашего бытия с духовым оркестром и цветами. Да и миры-то разные, есть получше земных, а есть… Чего только нет в Мироздании.

Но если Капли Окуркова пробьют себе, что называется, дорогу в жизнь, то она самым коренным образом изменится на Земле. Причём в самую лучшую сторону для тех, кто ныне едва сводит концы с концами. Такая вот животворящая жидкость позволит даже самому последнему бродяге ощутить и почувствовать себя человеком, осознать, в конце концов, что он ни чем не хуже какого-нибудь падишаха или зажравшегося президента.

– Ведь кому-то ещё в самые давние времена было выгодно, чтобы люди общались на разных языках, принадлежали к разным расам, национальностям, странам, кланам, сословиям, – с жаром и вдохновенно сказал Филиппу профессор Окурков. – Неужели так захотел Бог? Но такого не может быть. Ведь для Господа мы не рабы, а его творения, а к ним он относится бережно и с любовью. Только так! А всё остальное – от Лукавого.

– Я с этим не могу согласиться, – запротестовал врач Мурашов. – А как же мировые прогрессивные религии…

– Дуб, в дупле которого я сейчас проживаю, господин Мурашов, не такой дуб, как ты! Понял? Поэтому заткнись и слушай дальше! Я доверяю тебе не только великую тайну, но судьбу всего человечества. Всего! Целиком и полностью.

Врач Мурашов хотел обидеться, но резко передумал. Он своим типичным умом никак не мог постигнуть то, о чём сейчас говорил Окурков. Какие-то нелепые сказки, но весьма и весьма… завораживающие и многообещающие. Эта удивительная жидкость, конечно же, не панацея от всех бед, к примеру, мёртвых оживлять не может, но здоровье людей приводит в порядок. А тот человек, который не ведает что такое болезнь, всегда сможет своим трудом добыть себе хлеб насущных, не прихотлив к питанию и жилью… Лишнего им в этой жизни не надо, потому их не так-то и просто превратить в бессловесных рабов или лакеев.

Если такие капли станут достоянием народов всей Земли, то мгновенно отпадёт острая необходимость в медицине, вообще. Кого лечить и зачем, если все здоровы? Сколько освободится рабочих рук, зданий, полезных площадей, средств. Фармацевтическая промышленность планеты, вообще, исчезнет с лица Земли. Придёт полный крах заводам и фабрикам, которые производили не ясно, что и с какой целью. Но, в принципе, цель ясна – безумное обогащение этаких… особенных господ и дам. Далеко ходить не надо. Обанкротятся и вольются в ряды люмпен-пролетариата владельцы частных кладбищ и крематориев. Начнёт стремительно происходить разрушение частных «лавочек», но только во имя созидания. Система оголтелого и абсолютно никому не нужного капитализма начнёт разрушаться по цепочке и основательно.

Миллиарды нищих и бедных людей планеты разрушение глобальной «экономики» никак не затронет, ведь они до этого ничего не имели. Терять им, на самом деле, нечего. Наоборот, они приобретут желание жить и бороться за свои права. Они будут строить, создавать самые настоящие демократические государства, а не существующую на всех континентах очередную клановую «залепуху». Тогда, вряд ли, какой-нибудь придворный тележурналист осмелиться утверждать, что имеется существенная разница между олигархом и крупным бизнесменом. Ему новые чиновники, представители народа терпеливо объяснят, что здесь никакой разницы и не может быть!

Всем тем, что присваивается «благодетелями», имеют право владеть только народы Земли. А их достойные представители должны стать руководителями на всех участках, и разница в зарплатах между самым важным чиновником и уборщицей не может быть более, чем в пять-шесть раз. Бедность будет искоренена точно так же, как и уродливое обогащение воров и тунеядцев. Никакие кланы, организации, партии и прочие группировки ни в одной стране даже близко не должны подпускаться к возможности чем-то или кем-то руководить. Выборами разного рода и вида будут руководить профессиональные союзы, ибо каждый человек, достигший совершеннолетия, практически станет членом определённого профсоюза. Справедливо, просто, рационально, удобно… Это единственный выход из создавшегося положения на Земле. При этом должен во всём мире действовать полный запрет на владение частной собственностью в виде личных заводов, самолётов, дворцов и прочего… свинства.

«Мечты, мечты! Где ваша сладость?». От задуманного до реализации справедливых идей в жизнь оказался не один шаг, а многие сотни, если образно сказать, километров. А случилось так, что какая-то двуногая завистливая скотина весьма и весьма странным образом стала свидетелем того, как при помощи своих капель Окурков за пару часов поставил на ноги нескольких неизлечимых больных. За Игнатом Аркадьевичем была установлена слежка, но не как за врагом народа отдельно взятой страны. Его, что называется, почти взяли в круг специальные службы в качестве преступника номер два (первым считался Гитлер) международного уровня. Мудрый Окурков начал понимать, что вот-вот его официально объявят врагом Человечества, если, конечно, таковым считать только мерзкую кучку самых богатых, привилегированных и наглых воров. Получалось, что все остальные, коих миллиарды, не люди, а просто скоты.

– Я вовремя сориентировался в том, что начало вокруг меня происходить, – пояснил Мурашову профессор медицины. – С помощью надёжного и верного друга купил себе другой заброшенный домик в одном из глухих таёжных мест, тайно перевёз туда свою лабораторию. Моё новое убогое жильё, как бы, и являлось отдельным хуторком, без названия. Там я мог, не опасаясь ничего, спокойно прожить месяц-два, но не больше. Ведь мной занялись разного рода и вида специальные службы самым серьёзным образом.

Но тут следует кое-что объяснить по порядку. Верным, надёжным и единственным другом Игната Аркадьевича, ведущего почти отшельнический образ жизни, был Еремей Терентьевич Тюленев. Но давние знакомые его звали по кличке-погонялу Тюля. Ему так же, двенадцать лет назад, как и Окуркову, было чуть за семьдесят, правда, жизнь у них получилась разная. Авторитетный в уголовных кругах Тюленев имел пять долгих отсидок у «хозяина», то есть на зонах специального назначения, а вот Окурков занимался медицинской наукой. Имел к этому профессиональный интерес.

Встретились они и познакомились, можно сказать, случайно, в городском сквере. Окурков перечитывал на скамейке какие-то свои бумаги, положив их прямо на кейс. А Тюля, седой, беззубый, лысый и практически немощный «внагляк», принародно сосал из бутылки-полторашки отнюдь не безалкогольное, а крепкое пиво.

– Напрасно вы так вот, уважаемый, поступаете, – пожурил его Окурков. – А ведь уже не очень-то и молодой человек.

– А ты что, юный что ли? Ну, выглядишь чуть получше, чем я, а так ведь тоже – не пацан, – огрызнулся Тюля. – Да, я пью пиво в неположенном месте! Ну, что тебе-то? Можешь маякнуть, постучать ментам! Мне плевать!

– Господи! Да я не о том. Мне всё равно, кто и где пьёт пиво. Хоть на цветочной клумбе, пожалуйста! Я не ханжа и не член какой-либо… партии. Я порядочный и адекватный человек и нахожусь вне всяких кланов и группировок.

– Так чего же тогда вякаешь?

– А вякаю… потому, что вид у вас нездоровый. Я понимаю, что каждому отпущено ровно столько, сколько… Но лучше уже уходить в иной мир в бодром и здоровом состоянии, чем…

Тут Тюленев, хотел было, назвать «тупого интеллигента» бараном, но осекся, опустил голову вниз… Он поведал Окуркову, что его уже провожает на тот свет онкологическое заболевание – и кровь больная, и желудок. Игнат Аркадьевич заверил, что в течение дня вылечит Тюленева от любого недуга, но с тем условием, чтобы этот незнакомый ему гражданин никому и никогда не рассказывал, когда, где и каким образом вернул своё драгоценное здоровье.

Очень слабо Тюля верил в обещание странного доктора вылечить его быстро и… задарма, но, всё же, отправился сразу же в домик Окуркова, находящийся на окраине города. Определённую дозу живительной жидкости профессор медицины вколол старому уголовнику в вену, а после этого заставил Тюленева граммов сто её принять вовнутрь, то есть выпить…

Само собой, вылечившийся и приободрившийся Тюля, стал верным и надёжным другом Окуркова, причём, до такой степени, что готов был без всяких преувеличений отдать за своего благодетеля и нормального мужика жизнь или выполнить любую просьбу профессора. Игнат Аркадьевич особенно не посвящал своего друга Еремея Терентьевича в свои медицинские опыты и открытия. Окурков не хотел, чтобы в случае опасности, грозящей ему, не пострадал и Тюленев. Оберегал своего друга от лишних разговоров.

Когда вдруг запахло жареным, и Окурков понял, что вот-вот представители специальных служб, отработав все самые нелепые версии, возьмут его в кольцо, то обратился за помощью к своему надёжному другу Еремею. Тот, не задавая лишних вопросов, по своим каналам в кратчайшие сроки купил для Окуркова домик в глухой тайге, помог продать старый, в городе. Он же за небольшую подъёмную сумму сделал на имя некого Ивана Петровича Сидорова паспорт, удостоверение тигролова и, на всякий случай, членский билет Австралийского клуба любителей природы. При таком раскладе внезапно и незаметно исчезнувшему из города Окуркову можно было прожить на новом месте относительно спокойно, но не больше одного-двух месяцев. Потом, по словам Тюли, непременно организуется «активная суета не по делу».

Но этого времени было вполне достаточно для того, чтобы, именно, в предгорном месте не так далеко от Синих быков, устроить маленький, но надёжный подземный склад, где хранились колбы, мензурки и самые простейшие приборы и приспособления для проведения химических реакций. Здесь, под дёрном и большими плоскими камнями, в полутораметровом углублении были спрятаны солидные запасы чудесной жидкости, изрядное количество необходимых реактивов, папки с бумагами, флэш-накопители… Имелись так же подробные описания приготовления Капель Окуркова и благотворное действие их и влияние на организм не только человека, но и любого другого животного.

Понятно было, что пришло время глубокой ночью и в тайне перевезти всё это в другое место, чтобы след Капель Окуркова окончательно затерялся. Как раз, таким местом, вполне мог быть небольшой домик сельского врача Мурашова. А лабораторию можно было разместить в довольно просторном и благоустроенном подполье их жилья с Алевтиной.

В целях глубокой конспирации Окурков решил пока не покидать своего дупла. Поэтому в течение ночи супругам Мурашовым пришлось семь или восемь раз приходить к складу и в рюкзаках перетаскивать всё, что находилось в небольшом складе. Конечно же, их видели некоторые односельчане с рюкзаками, но не предали этому значения. Молодые врачи, всего-то, под пятьдесят лет… Чего бы им ни погулять. Романтика. А может быть и всё гораздо проще. Мурашовы обнаружили большую поляну съедобных грибов, которые вылезают из-под земли только глубокой ночью.

Ведь чего только нет на Сихотэ-Алине. Кроме граждан из Поднебесной, хватает и многого другого, и всё это тоже не частная собственность отдельных граждан, а всего народа России. Если кто-нибудь считает иначе, то, непременно, Окурков и дружная супружеская чета врачей Мурашовых пожелают такому господину чего-нибудь особенного, например, выпрыгнуть с завязанными глазами на полном ходу из тамбура скорого пассажирского поезда навстречу другому движущемуся транспорту. Да мало ли существует добрых и конструктивных пожеланий в адрес тех, кто в них остро нуждается.

С большим трудом Филипп и Алевтина уговорили Игната Аркадьевича, пусть перебежками, но этой же ночью зайти к ним в гости и выпить густого и крепкого густого чая. Да ведь, кроме всего прочего, и профессор Окурков ещё не поведал им самого интересного и уму не постижимого. Каким-таким образом он во время пожара умудрился покинуть очаг возгорания, причём, без ног? А потом вдруг снова оказался обладателем здоровых и достаточно сильных задних конечностей.

Жадными глотками поглощая горячий чай и заедая его пирожками с творогом и сладкой ягодой, упорно напоминающей и в варёном виде бузину, Окурков не навязчиво, но настойчиво намекнул Мурашовым, что они не то, чтобы недоумки, но что-то около этого. Ведь всё просто. На месте старых потерянных ног, благодаря Каплям Окуркова, появились другие. В чём проблема? Правда, об этих мощных особенностях живительной жидкости не знал никто, кроме самого Окуркова и пары десятков тех, кому он помог стать обладателями новых рук, ног и даже голов. Главное, всё делать быстро, то есть своевременно.

Но о чём-то говорить было надо, поэтому Игнат Аркадьевич решил снабдить будущих чародеев от науки Мурашовых ещё кое-какой интересной и, возможно, полезной информацией. Подумав немного, доктор медицинских наук решил рассказать о том, как нелепо погиб его верный и надёжный друг Тюленев, и случилось это, всего-то, пару месяцев тому назад. Жаль, что Окурков не смог вовремя прийти ему на помощь, находился совершенно не в курсе происходящего.

Разумеется, верный друг и товарищ профессора Еремей Терентьевич, не задавая никаких вопросов, помог Окуркову с ещё одним, очень оригинальным новым жильём, то есть нашёл для уютного обитания профессора огромный дуб с дуплом, в внутри которого можно было спать даже лёжа. Потом вместе они оборудовали в тайге небольшой потайной склад под землёй, в который и перенесли всё то, что могло бы навести на дурные мысли любого любознательного человека: колбы, мензурки, химикаты, реактивы, документацию…

Потом Тюленева ожидало великое моральное испытание, которое он с честью выдержал, но с некоторыми последствиями для своей психики… На следующий день после того, как было обустроено для доктора медицинских наук жильё в дупле, последний летний вечер Игнат Аркадьевич и Еремей Терентьевич решили повести вместе. Ведь Тюле предстояло в целях безопасности вернуться в город, на своё постоянное место жительства, в неухоженную однокомнатную квартиру. Там он бодрым и здоровым будет спокойно, как говорится в народе, доживать свой век.

А вот Окуркову придётся идти на величайшие жертвы, прятаться, скрываться до лучших времён в дупле. При этом если какой-нибудь исследователь неизвестно чего вдруг задумает забраться в него ради любопытства, профессор должен будет до такой степени убедительно изображать лешего, что… Ну, тут понятно. Дупло должно быть неприкосновенным, отпугивающих от себя всяких разных любителей, допустим, укрыться проливного дождя.

Два верных друга, давно уже пенсионного возраста, сидели в этот летний вечер за шахматной доской. Потом вдруг смахнув фигуры на пол, Тюленев сказал:

– Нет, Игнат. Это всё не в тему идёт. Кидалово какое-то. Я, значит, буду иметь полную возможность сидеть у себя дома и даже видеть самых главных людей страны в то время, когда они, например, ловят щук. Век бы их не видеть, этих… щук! У меня на хищную рыбу аллергия. А ты, вот, Игнаша…