Читать книгу Надёжный флюгер. Юмористический фантастический роман-боевик - Александр Николаевич Лекомцев - Страница 1

Деловая беседа

С третьего, четвёртого этажей и выше, с балконов и окон некоторых высотных зданий, была отчётливо видна свежевыкрашенная оранжевая крыша старого, но приведённого в порядок двухэтажного кирпичного дома, который… скромно затерялся среди небоскрёбов и не так давно высаженных мелких и чахлых деревьев.

Однако может даже не у любознательных граждан возникнуть, вполне, резонный вопрос. Зачем обывателю любоваться крышей какого-то старого и мелкого строения? Чем же она так необычна и примечательна? Абсолютно ничем. Суть дела заключалось даже не в ней, а в огромном, в два метра ростом, металлическом флюгере, который гордо возвышался на недавно выкрашенной крыше. Он изображал пёстрого попугая, разумеется, со стилизованным хвостом. А в клюве он, с помощью правого крыла, держал большую синюю дудку.

Ветер, большей частью с запада, как ни странно, сюда проникал довольно сильный. Между высотными зданиями имелось достаточно места для того, чтобы он имел возможность взлететь на крышу двухэтажного дома,порезвиться на ней и заставить вертеться флюгер так, как надо, как желается мощному воздушному потоку.

Это не такое уж и великое здание целиком и полностью занимало книжно-журнальное издательство «Надёжный флюгер». В его кабинетах был почти своим человеком не очень преуспевающий, но относительно молодой, сорокалетний автор Роберт Борисович Рында. Его там определённо любили и, где-то, уважали, но, практически, не издавали. Что поделаешь, вроде, не чужой, а вот должного внимания ему даже по-знакомству никак не уделяли. Такое не так часто, но случается даже в тесном кругу явных соратников и единомышленников, по самым разным причинам или, вообще, без них.

Правда, Рында умудрился, всё-таки, напечатать там две небольшие брошюрки. Одна – о вкусной и здоровой пище, другая – о разведении кроликов породы. Надо ли говорить о том, что Роберт Борисович не являлся ни теоретиком и ни практиком в области кулинарии и выращиванию мелких домашних животных. Просто, в виртуальном интернетовском пространстве можно запросто «позаимствовать» всё, что угодно, немножко «подчекрыжить» на свой лад и, будьте любезны, – книга готова.

Некоторые, к примеру, фантасты застенчиво переписывают сумбурные и нелепые опусы американских беллетристов, меняют иностранные фамилии на отечественные, названия планет, космических кораблей и прочее, и… вот оно, произведение готово. Не простое, а самое современное, на американский лад. Но гадостями такого рода Рында не занимался. Наверное, потому, что, всё же считал, себя писателем, а не компилятором и начётчиком. Кролики и вкусная и здоровая пища – другое дело, Тут почти каждый считает себя знатоком, потому кое-что… позаимствовать – не такой уж и великий грех.

Его, Роберта Борисовича, крепко и прочно объединяло с главным редактором издательства «Надёжный флюгер» Фокеем Моисеевичем Кагермановым то, что они оба слыли отъявленными и непримиримыми либералами. Да не простыми, а с пометкой «ультра». Безумно обожали страну сомнительной и условной демократии (для избранных) под названием «Соединенные Штаты Америки» и откровенно… недолюбливали Россию, в которой живут и… свободно выражают ненависть к её народам. Но особенно друзья-товарищи не любили русских. А за что их обожать-то? Недалёкие, некультурные, агрессивные, дикие, алкоголики… и так далее.

Надо сказать, что здесь приятели не находились в гордом одиночестве. Каждому понятно, что в дубовом бору помимо обилия белых грибов, встречаются и мухоморы, и бледные поганки. Тут кому и что нравится. Отряд явных и скрытых представителей так называемой пятой колонны не так уж и мал в России. Может быть, не каждый из таких вот, не совсем адекватно настроенных господ и дам, в любой момент готов за лишний кусок заокеанского хот-дога не только облить грязью кого угодно, но, если потребуется, из ультра-либералов в срочном порядке переквалифицироваться… в патриоты.

Совершенно по-свойски вошёл в кабинет главного редактора издательства писатель и одновременно господин, можно сказать, пан Рында. Он, широко улыбаясь, обнял шагающего к нему навстречу массивного и довольно животастого, тоже сорокалетнего, Фокея Моисеевича Кагерманова.

Главный редактор, выпустив из объятий своего щуплого приятеля, просто и душевно полюбопытствовал:

– Ну, куда ты, дорогой Роберт, исчез? Не звонишь даже? Я уже начал предполагать самое плохое…

– Нет уж, Фокей, я живуч и полон сил, как никогда!

– Я совсем не о том. Может быть, ты уже перестал быть борцом за свободу и независимость этого… тупого и никчемного народа. Ведь ты же, дорогой Боб, самый настоящий польский пан.

– Стараюсь им оставаться. Не сомневайся во мне, Фокей! Я всегда мечтал и мечтаю о том, чтобы сюда пришли американцы. Они всегда накормят и напоят… спиртным русского Ваньку. А больше им, россиянам, ничего и не нужно. А мы… оппозиция, причём, настоящая, а не какая-нибудь, карманная.

– Значит, давай-ка перейдём сразу к делу! Ведь ты же не зря нарисовался здесь.

– Я никуда просто так не хожу. Ты же знаешь, Фокей.

– Я в курсе. Тогда где же рукопись? Я не вижу её, Боб!

При этом они оба, не сговариваясь, сели на широкий диван, расположенный рядом с редакторским столом. Улыбающийся Рында постучал сжатыми пальцами по своему удлинённому и лысеющему черепу. Он дал понять своему, что будущая гениальная книга у него в голове.

В ответ Кагерманов кивнул тоже лысеющей, но более крупной и круглой головой. Главный редактор, разумеется, был доволен, что со временем его давний приятель, наконец-то, придёт к Букеровской премии или даже к Но… Впрочем, тут вряд ли, там под присмотром заокеанских «хозяев» идёт очень тщательный отбор. Чем больше дерьма автор выльет на собственную родину, тем лучше. Желательно при этом, чтобы речь шла о России или, в крайнем случае, о Беларуси, Китае, Северной Корее, Кубе, Индии или Венесуэле. Можно, ещё и о Бразилии.

А человеческие массы любой страны наивны и доверчивы. Им назойливо сообщат, что вот этот, к примеру, господин лауреат, значит… Ура! Да здравствует очередной борец за свободу угнетённого народа! Таков расклад. Другого почти не было, уже и нет, а в будущем – и не ожидается.

Конечно же, Кагерманов распорядился, чтобы прекрасная и почти юная блондинка, правда, чуть угловатая, принесла им кофе и шоколадные конфеты и всё аккуратно расположила на журнальном столике. Это была относительно новая секретарша главного редактора, которую он любезно попросил, чтобы никто не беспокоил, его, главного редактора, и гениального писателя Рынду. Ведь не шутка! Фокей Моисеевич беседует с автором будущего бестселлера.

Попивая кофе, как минимум, гений Роберт Борисович, излагал то, о чём и как он собирается написать. Он сразу же подчеркнул, что всегда, везде и всюду следует держать нос по ветру. Это известно и понятно даже самому последнему или начинающему ультра-либералу. А уж хозяева из-за Океана сами решат, что, куда, как и зачем направить. Но, правда, у них, умных и расчётливых, семь пятниц на неделе. Сегодня – так, а завтра – по-иному… Вот и получается, что можно откровенно высказаться, а получится «не в тему».

Потому Рында решил углубиться в историю гражданской войны. Тут есть полная возможность показать, какие, всё же, русские негодяи и варвары. Да ведь ещё и смеют иные из них называть себя великороссами и даже утверждать, что стоят в основе построения и организации всей земной цивилизации. Чушь какая-то! Но даже если это и так, и фактическая история России укладывается не в девять-десять веков, а начинается гораздо ранее… И что из этого? Западные и Заокеанские историки с их российскими подражателями сделают так, чтобы каждый малый ребенок везде и всюду считал, что, так называемая, летопись данной страны пока ещё, вообще, не творилась.

В молодости пану Рынде посчастливилось побывать в дальневосточном посёлке, районом центре имени Полины Осипенко и не только там, но и в Бриакане, на Кербинском золотодобывающем прииске, и самому лично познакомиться с документами о деятельности и расстреле анархиста Якова Тряпицына и военных начальников бандитского соединения.

Правда, об истинных политических бандитах лет через двадцать-тридцать, как раз, и будут писаться книги. Куда ветер дует, туда и флюгер поворачивается. Даже если это ветер глобальных и прогрессивных перемен. Иначе случается очень и очень редко, и то ведь в фантастических историях.

Одним словом, в тех документах, по убеждению и либеральным понятиям тогда ещё юного товарища, а не господина Рынды, неприглядно выглядели не только анархисты, но коммунисты и левые эсеры. А вот американцы, японцы, французы и англичане – молодцы. Они пришли в Дальневосточную Республику с тем, чтобы дать местным аборигенам (имеются в виду россияне), и Дальний Восток оторвать от России. С такими и подобными думками и прожектами о судьбе Великой Евроазиатской страны англосаксы уже лет триста-четыреста существуют, если не больше.

Густо и пламенно сожалеют ныне и современные отечественные либералы «ультра», что тогда у интервентов и оккупантов ничего не получилось. В борьбе с внешним врагом объединились все силы России. Даже у бывших врагов нашлись точки соприкосновения… Но помыслы, по глубокому убеждению Рынды, у Антанты были благие. Ведь те же американцы или японцы – никакие не интервенты, не оккупанты, ни террористы… Благородные люди, которые пришли к дикарям для их же… пользы.

Главный редактор мечтательно прикрыл глаза. Он понимал, что перспектива опубликовать именно такой роман и, причём под «особым углом зрения» получит одобрение в ряде стран Западной Европы и, конечно же, в Северной Америке, конечно, исключая Мексику. Но «большая деревня», под названием «Канада» в списке явных оппонентов. Наверняка, в чем Кагерманов не сомневался, и ему отломится от зарубежных хозяев не только кусочек признания его стараний и трудов, но и кое-какие денежные пособия. Разумеется, в долларах.

Но при этом, сделав мощный глоток кофе и проглотив шоколадную конфету, как старый пеликан из марсельского зоопарка, позволил себе заметить, что жизнь стремительно меняется в самую лучшую сторону. Как бы ни упирались россияне, отвергающие истинную свободу, коренные перемены даже над «их здравым смыслом» берут верх. Поэтому трудно переоценить вклад специальных миссионеров, бывших и очень… ответственных, именно, членов КПСС в демократизацию обширной и богатой территории, заселенной, по их представлениям, деградирующими людскими массами.

А вокруг Рынды и подобных ему, как бы, правдоискателей, действительно, существовала и даже процветала масса новых и самых оригинальных идей и тем для будущих романов. Ведь носители либеральной культуры в России всё возьмут на вооружение. Там же, где «факты» не состыкуются с реальной действительностью, можно кое-что и домыслить, и переформатировать.

– Я не совсем с тобой согласен, Фокей,– возразил приятелю пан Рында.– Пока ничего такого вокруг не происходит, что могло бы слишком уж радовать нас, истинных либералов.

– Как бы ни так! Происходит и будет происходить!

Разумеется, писателю Роберту Рынде не терпелось коротко, но обстоятельно рассказать то, о чём и как он собирается писать. Но он вынужден был уважать и терпеть того человека, который, наконец-то, сделает его великим и… популярным. Конкретно главного редактора издательства «Надёжный флюгер» Фокея Моисеевича Кагерманова.

Сделав небольшую паузу, Рында, что называется, перескочил с пятого на десятое. Забежал, как говорится, вперёд, по пути следования паровоза, причём, на полном его ходу. Он доверительно сообщил Кагерманову, что потом собирается написать душещипательный роман для юношества, как простой деревенский и русский мальчик Вася или Петя множество раз порывался от злобных и всегда пьяных родителей убежать в Соединённые Штаты.

Ему покинуть зловещую Россию помогут добрые и милые сотрудники ЦРУ и отряд американской морской пехоты США, который захватит деревню Вознюково и тайно переправят юного дикаря в самую замечательную страну на свете. Но пехотинцы, конечно же, всех жителей Вознюково накормят самыми разными фасфудами и напоят пепси-колой. А в финале романа счастливый мальчик в руках с американским флагом торжественно пройдёт по тропинке на всем известной лужайке, прямо к ступенькам Белого Дома.

– Ты, господин Рында, напрасно раскатал губу! – глухо засмеялся здоровяк Кагерманов.– Книга уже об этом скоро выйдет в свет… в нашем издательстве, и автор увлекательного романа…

– Без всякого сомнения, её автор Таисия Прынская. Догадаться не так уж и трудно. Здесь всё ясно.

– Конечно же, она. Лично я и наш директор Самуил Степанович Сидоров очень обожает её творчество…

Пожав плечами, Рында на этот счёт ничего не стал возражать своему приятелю. Понятно, что госпожа Прынская была тоже ярым русофобом, но творить ей следовало на французском или, в крайнем случае, на немецком языке. По той простой причине, что по-русски она не только не могла писать, но и говорить. Природная, можно сказать, генетическая косноязычность.

Но пропаганда и своевременная реклама делали своё дело. Сказали тридцать восемь раз, что Таисия Прынская – истинный российский писатель, значит, так и есть. «Ящик для зомбиков» чётко и быстро делает своё чёрное дело. Да и «сидят» в нём в большинстве своём те ребята и девчата, которые, как бы, и осуждают русофобов, но ведь с другой стороны и… понимают. Даже вступают с ними в споры, этакую полемику. Но Рынде такой расклад нравился.

Что касается Таи Прынской, то Фокей Кагерманов знал её с детства. Они даже имели радость и удовольствие учиться в одном классе. Довольно часто он в старом городском дворике помогал ей садиться на свой большой и неуклюжий велосипед, и постоянно получал превеликое удовольствие. Разве можно забыть удивительные картины неповторимой юности? Нет, конечно. Никак нельзя.

Ведь при посадке на велосипед, на котором в одном из местечек под дальним городом Бердичевом лихо катался ещё прадедушка юного Кагерманова, она так высоко задирала левую ногу… Одним словом, Фокеюшка мог в это время не спешно, глотая слюну, внимательно и вдумчиво разглядеть не только то, что находится снаружи, но даже и… внутри. При этом волосяной покров умеренно рыжего цвета там… у неё не мешал ему мечтать о прекрасном будущем.

Конечно же, он не знал и не ведал, что Тая, на всякий случай, как бы, ненароком, при любом удобном случае старалась задрать эту самую левую ногу, как можно выше. Разумеется, она так поступала во время присутствия рядом с ней особей противоположного пола. По этой простой причине о сближении с ней мечтали многие мальчики, юноши и мужчины.

Но Прынская не была столь опрометчива и давала возможность на что-то надеяться далеко не каждому… Одним словом, наивная улыбочка девочки с овечьей мордашкой была не так и проста, и дурашлива. Всё, что она делала, имело определённый смысл. Ничего особенного. Тут присутствовал обычный расчёт на будущее и возможность выбора лучшего варианта. Бесспорно, она была стопроцентной полячкой, пожалуй, в десятом поколении.

Во время посадок Таисии на велосипед Фокей клялся самому себе в том, что если он станет, к примеру, начальником центра подготовки космонавтов, то Прынская выйдет на орбиту в шикарном космическом корабле в числе первых. Но сделался он главным редактором весьма и весьма заметного издательства «Надёжный флюгер». Потому и госпожа Прынская и стала великой беллетристкой. Но при этом Кагерманову ничего и никогда от неё не обломилось.

Остались только светлые мечты. Она успешно вышла замуж за удачливого бизнесмена (узаконенного крупного вора), а Кагерманов нашёл своё счастье… Впрочем, Фокей так и не женился. В минуты нахлынувшей радости, в домашней обстановке, он в своём кабинет ставил школьную фотографию Таисии на полочку серванта, на уровне глаз, и довольно умело и часто удовлетворял и радовал себя сам… Это стало смыслом его «семейной» жизни. Ведь Кагерманов, получается, был женат на фотографическом изображении, на чём-то давнем, зыбком и… не совсем понятном.

Но конкретно сейчас он был поглощён совсем другим. Кагерманов готовился выслушать рассказ о будущей книге своего давнего приятеля. Ведь, если сильно постараться, то, может быть, Рынде за его старания, всё-таки, присудят и Нобелевскую премию. Надо только постараться Бобу умело и убедительно показать, какие, в конечном счёте, русские – сволочи и недоумки.

Выйдя из собственных, внезапно на него нахлынувших воспоминаний, он уставился большими бычьими жёлтыми глазами на Рынду, который понял, что настала пора говорить и ему. А Кагерманов приготовился слушать… Ведь не зря же сюда притащился его давний знакомый, по какой-то непонятной причине считающей себя писателем, да не простым, а с претензиями на памятник при жизни везде и всюду, и даже напротив подъезда собственного дома. Примерно такой, который возвели одному из руководителей, как бы, либерального партийного клана. Чудаков много. Пусть пока чудят. Один чёрт, в мире ином они не смогут ответить на поставленные вопросы. Оппозиция, так сказать.

Окрылённый Боб

Многообещающий автор будущих замечательных книг основой своего романа, который уже назвал его «Сокровища Джонгмо», решил сделать реальные исторические события. Для убедительности не стал изменять географических названий городов, посёлков, стойбищ, рек, озёр и т.д. Всё должно быть натурально и убедительно. Он чувствовал, что так надо… Но ещё Рында ощущал, как натурально на месте его лопаток пробиваются самые настоящие крылья. Но взлетать было ещё рановато. Его ждала упорная работа во благо… понятное дело, истинной демократии и активное процветание либерализма.

Пусть имена и фамилии персонажей повествования будут вымышленными, но он ненавязчиво покажет, какие, всё же, россияне, в частности, русские скоты и недоумки. Причём, очень жестокие существа. Так было в начале минувшего века. А сейчас? Гораздо хуже. Такова их ментальность. Они не соблюдают тех правил, которые устанавливают в мире самые главные, планетарные политические и экономические силы, следовательно…

Всё очень просто. Такая вот глобальная помеха на пути движения и развития истинной демократии, по понятиям, представлениям и убеждениям Рынды, должна уничтожаться. При этом можно использовать и террористов, и откровенных лизунов чужих задниц… В пределах разумного, конечно.

Любые способы хороши. Если не во благо человечества, то отдельно взятых стран, прежде всего, погрязших в долгах, как в шелках. Да и смешно утверждать, что для россиян, в частности, русских самое главное – духовные ценности. Бред! Ведь именно они в романе Роберта Рынды огромной толпой бросятся на поиски несметных сокровищ, потайного клада. В принципе, как раз, это и правильно.

Самое главное – построить своё личное благосостояние, а уж богатому и преуспевающему человеку легко и свободно можно говорить и о душе. Но главное показать в повествовании, что ценности и для людей второго и третьего сорта остаются незыблемыми. Это богатство, которое даёт всё, что пожелаешь.

А в те времена и на самом деле искателей приключений было немало, и далеко не всех из них можно вспомнить добрым словом. Да, разумеется, по представлениям активного либерала и почитателя всего «звёздно-полосатого» пана Рынды, те же самые Бакунин, Кропоткин, Махно, Тряпицын и прочие – такие же разбойники, как и большевики. Да и Лев Николаевич Толстой далеко от них не ушёл. Российскому народу, недалёкому и неразумному, хоть кол на голове теши… Не желают они считать себя людьми второго и третьего сорта, хоть убей!

Ведь имена многих разбойников так и остались в памяти народной. Причём, зачастую активно присутствуют весьма положительные отзывы об их деятельности. Разве они заслужили того, чтобы их фамилии были на слуху? Вот Барак Обама – совсем другое дело! Принципиальный, особенный, ведущий… как вся американская нация. А теперь ещё и Дональд Трамп. Тоже ведь чудо расчудесное. Правда, при всех… их странных демократиях «штатовсеие рулевые» не из простого народа. Не принято простолюдинов баловать, всё ведь дозировано… Даже Рында не всё в таком раскладе понимал. Впрочем, американцы особая нация, и всё у них демократично, либерально и на высоком уровне. Но весьма и весьма… своеобразно.

Ещё в те давние годы, кажется, в Бриакане или в посёлке Весёлая Горка ему, молодому учителю английского языка один грамотный якут сообщил, что клады анархистов пока не найдены. Но их немало скрыто в недрах российского Дальнего Востока. Рында, конечно же, не был преподавателем иностранного языка ни одной из местных школ. Просто тогда (в то время он считал себя патриотом той страны, где проживает), решил длинный учительский отпуск провести в незнакомых и «диких» местах. Особо ему понравилась рыбная ловля на большой, с чистой водой, реке Амгунь. Тут есть, что вспомнить.

Но время идёт. Оно и перекинуло Рынду в стан, по сути, национальных предателей. Даже нашлись добрые люди, которые ему лично объяснили, что в его жилах течет голубая кровь, то есть он поляк. Правда, что в нём голубого, не исключая ни одного из значений и скрытых смыслов этого слова, Роберт до конца не понимал. Но не важно. Он свято в это поверил и мгновенно стал другим. Ему было дано… Чего уж там философствовать? Склонность к предательству и подлости – особый дар. Но не божий. Тут, явно, усердно поработали тёмные силы.

Те сокровища, что удалось «спасти» авантюристам разного рода в этих затерянных местах – капля в море. Вот тогда этот добрый и частично пьяный якут, которого, вроде, звали Петя, всё-таки, кое-что сообщил ему. Гостеприимный местный житель, к примеру, рассказал, что один из ценных тайников находится, предположительно, в пещере горного массива (напоминающую по внутренней форме небольшую комнату), лежащего между посёлками (Хабаровский край) Весёлая Горка и Ясный (Восточный участок Байкало-Амурской магистрали).

Разумеется, юный Роберт Борисович такой «ценной» информации не поверил. Но поскольку уже что-то, похожее на мысли, пробовал излагать на бумаге, то решил непременно использовать не только прочитанные копии документов об анархистском движении в этих местах, но даже и такую весьма и весьма сомнительную новость.

Каковы же особенности этого клада? Пожалуй, отличительная его черта в том, что среди самых разных драгоценностей должна быть золотая статуя, изображающая обнажённую женщину, до полутора метров высотой. Но таких кладов, по утверждению старожилов (точнее, уже внуков и правнуков тех, кто что-то об этом знал) на территории Хабаровского и Приморского краёв немало.

Именно, здесь, что называется, приложила в начале двадцатых годов минувшего века свою руку к строительству «земного рая для народа», в числе других политических сил, и анархия. Кто-то считает их борцами против интервенции иноземных войск, героями России, но только не Рында и подобные ему. Надо было давным-давно отдать часть территории этой огромной и бесхозной страны американцам, японцам, англичанам, французам и другим представителям истинной демократии, и тогда если не многим, то некоторым жилось бы безбедно… Основные массы россиян не в счёт. Это быдло, которому будет достаточно и кнута, а где-то может быть, и пряника.

Потом начал говорить Кагерманов. Всё то, о чём говорил главный редактор очень и очень свободного издательства «Надёжный флюгер», Роберт слушал с большим интересом и удовольствием. От нескрываемой радости… кряхтел, издавал ещё какие-то не совсем приличные звуки. Впрочем, понять можно даже его. Трудно контролировать внезапно наплывший восторг, иногда и невозможно. Ведь, вполне, может выйти из-под его пера роман, который покажет суть всего российского сброда, причём, самых разных национальностей.

Понятно, что Рында сможет доказать, что с помощью пролитой людской крови многие, скажем так, революционеры творили «коммунизм» лично для себя. А вмешательство в этот хаос стран Антанты просто необходимость. Да и любой земле нужен настоящий хозяин…

Немало представителей самых разных партий, группировок, союзов, конфедераций верили в святость и торжество «великих» идей. Правда, даже самые «праведные» из них тоже пролили немало людской крови.

Герои остросюжетного повествования, хоть и негодяи, но довольно крутые мужики. Если есть возможность обогатиться, то почему бы её не использовать? Конечно, они далеко не ковбои, но мыслят правильно. Они будут заниматься поисками несметных сокровищ. Может быть, что-то и найдут… Но, в конце концов, всё это достанется доброму и озорному, милому и справедливому парню из США, который явился на российский Дальний Восток, чтобы дать этим… ничтожным массам истинную свободу.

– Нет, Боб, тут надо писать очень аккуратно и убедительно, – предупредил друга Кагерманов.– Может быть, и американский парень тут, как раз, и некстати. Вот если они, мерзкие счастливчики, эмигрируют в Америку, в самую замечательную страну мира, это будет здорово и закономерно.

– Да! – привстал с места Рында.– Именно, там, они и станут настоящими людьми. Я это понял!

– Но до конца полулюдям, сам понимаешь, вряд ли, удастся стать полноценными. Но, всё же, они уже будут находиться в зоне истиной демократии. Ведь такой финал очень и очень обидит тех здешних господ, которые считают себя патриотами. Ха-ха-ха!

– Я прекрасно понимаю, что у безжалостных убийц и дикарей не может быть никакого духовного и душевного клада! Всё это сказки. Русские народные… Большие деньги нужны всем, даже негодяям. Причём, любой ценой.

Давние знакомые во время интересной беседы даже не обратили внимания на то, что блондинка Милена поставила на журнальный столик ещё один кофейник с новой порцией прекрасного напитка. Сделав реверанс, она удалилась. Но на её ужимки (или его) они не обратили никакого внимания. Пусть себе ходит.

Кагерманов внимательно и даже с некоторой любовью посмотрел в глаза приятелю и душевно посоветовал:

– Во время написания своей книги, Роберт, ты должен находиться полностью в материале. Быть рядом со своими героями.

– Зачем?

– Иногда персонажи произведения ведут себя совсем не так, как этого желает автор. Необъяснимо, но такое случается нередко. Всё должно быть под твоим строгим контролем.

– Понял. Постараюсь,– он засмеялся,– уйти с головой прямо туда. А там я уже хозяин и вправе сказать: «Эй, скоты! Повелеваю говорить и думать так, как я вам прикажу! Ваши поступки и действия должны продемонстрировать, возможно, всему демократическому либеральному мир, да и негодяям, идиотам в фуфайках, что вы…». Одним словом, Фокей Моисеевич, всё будет в норме.

Они встали, и Кагерманов торжественно пожал руку будущему гению, примерно, такого уровня, как Теодор Драйзер, который сумел написать правдивый и замечательный роман «Американская трагедия». Конечно же, Драйзера надо было за такую вот писанину против замечательных людей США отправить куда-нибудь в особенное место, типа Гуантанамо. Ведь и в то, не в такое уж и давнее, время добропорядочные янки знали, как и кого можно заставить поверить в незыблемость «демократических ценностей».

Домой Роберт, где его с нетерпением ожидала относительно молодая и привлекательная жена, брюнетка Ренальда, шагал гордой походкой. Не торопился, внешне был вальяжен и несколько настроен, если не дружелюбно к окружающему миру, то, во всяком случае, терпимо.

Он даже погладил по голове маленькую девочку с плюшевым котёнком в руках и ласково пробормотал:

– Расти, голь перекатная! Скоро станешь совсем взрослой и станешь таскать железнодорожные шпалы на своих девичьих плечах! Зато получать будешь за труды не жалкие рубли, а самые настоящие доллары.

За спиной Рынды раздался спокойный и уверенный голос молодого и крепкого отца малышки:

– Я с большим бы удовольствием отправил тебя в реанимацию, маленький очкастый гамадрил! Но время уже перерабатывает таких, как ты, на удобрение. Всё польза от вас какая-то.

– А вот, уважаемый, вы и не правы… Я несколько лет прожил в Соединённых Штатах Америки…

– Не надейся! Я тебе не намерен сочувствовать. Надо было там и оставаться.

– Мне и здесь хорошо! А будет ещё лучше.

– Да пошёл ты…

Молодой отец взял девочку за руку, и они пошли прочь от смрадного субъекта. Тут всё было ясно. Впрочем, у каждого своя правда, да и представление, о свободе, равенстве, братстве и прочем.

Понятно, Роберта Борисовича только развеселил этот инцидент. Ведь он был убеждённым либералом, и совершенно не понимал нелепых протестов и рассуждений представителей «простого», как бы, народа.

Ренальда, широко растворив дверь перед мужем, бросилась ему на шею. Эта замечательная женщина была не из простых дам и тоже ведь… полячка. Она занимала одну из не крупных, но и не мелких должностей в Министерстве образования и науки Российской Федерации, конкретно, в департаменте государственной политики в сфере общего образования. Поэтому могла очень даже гордиться тем, что ЕГЭ по чьему-то устойчивому желанию лёг в основу оценки знаний учащихся средней школы.

Так что, долго нам ещё смотреть и терпеть все… «новые веяния», которые пока повсюду. Ведь, к примеру, на телевизионных центральных каналах слишком уж много и часто нам демонстрируют… американские улыбки. Создаётся впечатление, что других уже в природе и не существует.

В мыслях своих Рында уже опрометчиво и самоуверенно праздновал творческую победу. Он уподобляются чудаку, который ни одного серьёзного препятствия не преодолел, а уже говорит «гоп». Правда, всё же, он постеснялся громко и отчётливо сказать: «Вау! Я это сделал!».

С неприкрытой любовью и старанием Ренальда Вацславовна сняла с его маленьких ножек туфли и надела на них домашние тапочки. Ведь какой-то олух царя небесного, всё же, внушил ей, что её Боб – великое будущее всего мира. Впрочем, не стоит торопиться с выводами. В этом мире всё возможно. Ведь даже перед иной чугунной или каменной фигурой всегда может остановиться добрый прохожий и проникновенно сказать: «Ты всё ещё здесь, скотина?».

После плотного ужина с обязательной рюмочкой коньяка «Камю» Рында, наконец-то, раскрыл свой рот и сообщил своей замечательной жене Ренальде, что день сегодняшний стал поистине историческим. Она радостно захлопала в ладоши.

Не откладывая важного дела в долгий ящик, он надел чёрный костюм, белую рубашку, галстук, на ноги – чёрные лакированные туфли. Роберт Борисович решил начинать работу над романом при полном параде. Ведь это был ответственный момент. Ему даже настойчиво казалось, что миллионы пристальных глаз глядят на него оттуда, прямо из-за океана.

Любимая жена поцеловала его прямо в плешь и на цыпочках удалилась прочь. Она прекрасно понимало, что дело предстоит её супругу не шуточное, важное и, может быть, со временем высокооплачиваемое.

Он надел на нос очки и включил компьютер. А начать своё повествование Роберт Борисович решил не с деятельности японцев, а именно, с американской эпопеи. Ну, с кого же ещё начинать правдивую книгу об одной из ужасных и неприглядных страниц российской истории? Орлиным взором он глянул на экран монитора… А каким же ещё?

Ведь Рында находился в состоянии ожидаемой и неминуемой окрылённости или крылатости. Потому и чувствовал себя самой настоящей птицей. Но не мухой же, ни бабочкой-однодневкой, в конце концов.

Первые неприятности

Начал он с того, что так и написал: «Огромное спасибо чехословацкому корпусу!». Ведь, по мнению, на сей раз, уже даже почти историка Рынды, именно чехи, которые должны были воевать против бывших пленных австрийцев и германцев, правильно поняли свою задачу и практически начали вести активную борьбу с россиянами на Дальнем Востоке.

Конечно, о зверствах чехов Роберт упоминать не стал, о жестоких убийствах мирных россиян, грабежах, разбое, насилии, открытом терроре и так далее. В принципе, ничего страшного. Ведь убивали они, в основе своей, русских. А такие профилактические меры для некультурного и недалёкого народа даже и полезны. Если его и порой истребляют, то только ради его же свободы… Но, надо сказать, тогда у местных детей, женщин, стариков было только одно особое право – быть убитыми, причём изощрёнными способами.

Кого только не было в то время на Российском Дальнем Востоке – французы, белогвардейцы, просто банды китайцев-хунхузов… Далёкий, 1918 год начинался здесь именно так…

Даже и не заметил Рында, что настолько углубился в свой будущей роман… Одним словом, Роберт реально оказался, культурный, в костюмчике и при галстуке в славном городе Вашингтоне, в Белом доме на специальном совещании.

Роберту неслыханно повезло. Он самым не понятным образом оказался в самом центре предстоящих исторических событий своей ещё не написанной книги. Понятно, что тут ни какое не путешествие во времени… Здесь ему предстояло натурально тусоваться среди персонажей, которые будут действовать и выглядеть так, как ему пожелается. Ну, примерно, как боевые и бравые англосаксы, спасающие мир и зачастую не оставляющие в нём, что называется, камня на камне.

Вот теперь великий, но скромный Роберт сидел, именно, 6 июля 1918 года в зале заседаний, где добрые и славные американцы, стоящие у власти своего государства, решали судьбу России. Как обычно, планировали загребать жар чужими руками. Что же это, если не бесовщина планетарного уровня?

На то, что здесь скромно в числе разношёрстной толпы находился незнакомец, мало кто обратил внимание. Ведь приглашают на такие заседания Конгресса очень даже многих заинтересованных лиц. Господин Рында не так уж отвратительно знал английский язык, поэтому понимал почти всё, о чём здесь велась речь.

Кроме всего прочего, он понимал, что уже среди событий, происходящих в его собственной книге, он и царь, и бог. Как увидел, так и написал… Он с большим удовлетворением выслушивал не первую, но очередную речь какого-то очень важного американского депутата, которого присутствующие по-свойски и довольно демократично называли Джордж.

Пузатый, великовозрастной янки с великой радостью сообщил всем присутствующим, что славные и замечательные чехи взяли Владивосток и многих красных и всякого рода сволочей отправили на тот свет. Не только этот портовый город, но ещё и Уссурийск.

Несомненно очень скоро будет захвачен и Хабаровск, и при этом каждый российский дикарь получит по заслугам. Чехи и уже начавшие действовать японцы не щадят ни малого и ни старого… Нечего с ними церемониться! Это ведь не люди. А если и люди, то, конечно же, третьего сорта. Даже не второго.

Удлинённая физиономия Рынды светилась от счастья. Ведь всё начиналось и, по сути, писалось им именно так, как он и хотел. Что тут скажешь, американцы настоящие герои. Правда, весьма и весьма осмотрительные. Не трусливые, а просто осторожные. Особая категория… крутизны.

Рында прекрасно знал, что вот сейчас на этом важном заседании будет вынесено решение высадить во Владивостоке семь тысяч солдат. В данном случае США пока не нужны были земли российского Дальнего Востока. Со временем, они всё и так приберут к рукам. Они в этом не сомневались. А в настоящее время их интересуют только российские железнодорожные пути сообщения. Китайско-Восточная и Сибирская железные дороги.

Выступающий, густо сморкнувшись в носовой платок, не очень первой свежести, напомнил присутствующим, что правительство Керенского ещё в семнадцатом году отдавало Америке эти железные дороги. Всё правильно Россия должна была рассчитываться за предоставленные Временному правительству грабительские кредиты.

Демократия США будет бороться, разумеется, руками японцев с Советами и укреплять свои экономические позиции на Дальнем Востоке, в Сибири, а потом и во всей России. А Страна Восходящего Солнца, как обычно останется с носом… Она будет верным другом страны, всемирного агрессора, даже после того, как «добрые янки» сбросят на Хиросиму и Нагасаки две атомных бомбы. Только с той целью, чтобы запугать Советский Союз. Других причин не имелось…

– Очень даже ясно, господа, в международном плане,– подчеркнул Джордж,-

Перед странами всего мира мы объявим свой дружеский визит в Россию, как обязательную экономическую помощь и поддержку в становлении истиной демократии. США – великая страна, и она должна быть главной везде и всюду!

Мутными, свинячьими глазами он обвёл весь зал. Кое-кто ему даже зааплодировал. Не скрывая чувства восторга, вдохновенный Рында вскочил с места и по-английски посоветовал:

– Я убеждён, господа, что замечательные, справедливые и храбрые американцы должны тоже, как и японцы, своим оружием и умением наказать, как можно больше русских! Их не следует жалеть потому, что они… русские!

– На кой чёрт… э-э нам пока это надо! – сказал Джордж, почесав брюхо.– Мы возьмём своё, без всяких особых усилий и затрат. А кровь чужую и свою пусть проливают японцы… Чехи сделали своё дело, и уже начинают отплывать на свою родину. Воинственны! Но не надёжны! Ведь тоже… быдло, славяне…

– Я тут с вами, господин Джордж, не совсем согласен, – возразил Роберт.– Среди славян быдло – это русские, да и, вообще, все россияне. У них очень низкий уровень демократии и культуры. А я вот поляк! Это совсем другое дело!

– Но я, вообще, ничего не слышал о такой нации, – развёл Джордж руками. – Но, если и слышал, то, извините, господин, для меня они тоже, как, допустим, папуасы или нечто, подобное им.

Собравшиеся в зале заседаний зашумели. Кто поддерживал эти слова, кто-то, явно, был против. Какая ни какая, но ведь демократия должна же быть в стране.

Вовремя Джордж сообразил, что с такими вот своеобразными определениями дал маху и дружелюбно сказал:

– Конечно же, я пошутил. Всё люди и нации равны… Но я совершенно исключаю большинство тех, кто живёт в варварской России. Там просто невозможно быть свободным человеком! Одни обезьяны! Такова их история и ментальность. Или вы, незнакомец, против? Кстати, кто вы? Почему у вас такой жуткий акцент и почему вы оказались здесь? Вас кто-нибудь приглашал?

Невзирая на двух весьма и весьма тучных, но проворных охранников, агентов безопасности, которые уже стояли рядом с Рындой и ждали от Джорджа дальнейших указаний, Роберт Борисович уверенно и бодро сообщил:

– Мне и не требуется никаких приглашений! Я, господа, автор! Всё вы – персонажи моей книги, которую я сейчас пишу…

– Вы, сэр, как вас там, путешественник во времени? – худая и жилистая дама задала незваному гостю свой вопрос. – Но ведь, к сожалению, в Америке немало сошло с ума господ… именно, на этой теме.

– Вы ни черта не поняли! – начал выходить из себя Рында. – Я гораздо больше и выше всяких там… сомнительных и несуразных путешественников. Я автор этого правдивого романа. Я – Роберт Борисович Рында! Я, можно сказать, просто всех вас… выдумал. Но, разумеется, заседание ваше имело место… Оно историческое. А вот все вы – при-ду-ма-ны мной!

Джордж не выдержал такой наглости и ударил кулаком по верхней части трибуны. Представительный и важный господин, да ещё и при власти, не мог понять и простить рассуждений и доводов тщедушного, наглого и тупого поляка под прозвищем «Автор».

– Как это ты мог придумать… меня, к примеру, свободного американца? – закричал Джордж. – Кто тебе дал такое право придумывать всех нас, реально существующих? Среди сумасшедших я встречал всяких гуманоидов, но авторы мне не попадались. Мне плевать на то, что в Центральной Вашингтонской психиатрической лечебнице повалился забор, и… ты, гадёныш, явился к нам, в собрание, где совершенно не нужен!

Охранники скрутили руки за спиной у Рынды, который стал понимать, что ему грозит реальная опасность. Ведь боль он ощущал самую реальную. Джордж дал знак рукой, и охранники поволокли упирающегося Рынду к выходу.

В Белом доме всё компактно, потому путь не был таким долгим. Они притащили его на знаменитые ступеньки перед самыми лужайками. Один из охранников ударил Рынду кулаком под рёбра, с правой стороны, второй – чётко вписал ему кулаком в глаз. Разумеется, от очков остались только воспоминания, и правое око российского либерала и, в каком-то смысле, и писателя закрылось. Отличная гематома получилась, а если по-простому – синяк.

Но на этом дело не завершилось. Они дотащили его до железных ворот и выпихнули ногами туда… в свободный американский мир, в многомиллионное число обездоленных, нищих и бродяг.

Первый охранник, мгновенно вытащил из кобуры, висящей на его заметной филейной части тела, ниже спины, короче, на заднице пистолет системы «Смит и Вессон» и тщательно прицелился в лоб Рынде. Явно, не шутил. Тут было разрешено стрелять не только во всех подозрительных граждан, но, буквально, в того, в кого пожелается.

Роберт плотно зажмурил глаза, одни из которых можно было и не зажмуривать, и мгновенно оказался за своим рабочим столом, перед компьютером.

Настроение писателя было подавленным. Он сидел перед монитором в пиджаке с оторванными рукавами и плакал. Какая несправедливость! Какое неуважение к автору и пренебрежение к нему со стороны им же придуманных героев! От нормальных людей, конкретно, от американцев он такого не ожидал. Он ведь их любил, везде всегда и всюду. Наверное, обожал их даже больше, чем братец Кролик морковку, мерзкий и подловатый персонаж из оригинальных сказок Дядюшки Римуса. Но, в конце концов, в душе Рында их понял и простил. Ведь они же – американцы.

Ренальда, как могла, пожалела и приласкала своего незадачливого мужа и даже рекомендовала больше не писать романов на историческую тему. А если и писать, то не углубляться в то, что сам лично, как бы, он и создаёт.

Автор будущего шедевра, закусив губы и прижимая вымоченный в бодяке носовой платок на распухшем, сине-зелёном веке правого глаза. Он поклялся своей несравненной Ренальде, что будет писать непосредственно и конкретно об анархистах, искателях несметных сокровищ. При этом постарается наблюдать за всем происходящим со стороны. Так правильней и безопасней.

Успокоившийся Рында нашёл в себе силы перечитать всё то, что написал. Признаться, получилась какая-то чушь, причём, с его личным участием. Но духом он не падал. Главное создать в книге основу, а всё остальное быстро и умело можно как следует подправить, привести в порядок с учётом прозападных и заокеанских демократических… веяний.

Однако же, принципиальный и отважный Роберт Борисович, всё-таки решил описать один из случаев конкретного участия американцев в боевых действиях. А уж потом перейти и к японцам. Они тут немало уничтожили россиян. Настоящие самураи… Герои!

События в Степановке

Разумеется, Боб не стал дожидаться, когда его благоверная жена, пришьёт оторванные рукава к пиджаку. Надевать, в целях бережливого отношения к вещам, что свойственно представителям не столько жителей Северной Америки, сколько целого ряда Западной Европы. Польша, разумеется, не исключение.

В подлунном мире прекрасно и хорошо плодоносит дерево, на котором созревают те самые яблоки… раздора. А чего уж тут скромничать, Польша – весьма и весьма… яблочная страна, от которой можно и нужно постоянно ожидать порождения самых разных вариантов международного раздора.

На сей раз, Рында решил сесть за написание продолжения романа, надев на себя халат в сине-жёлтую полоску, и тапочки. Что касается, их, то, к счастью, у Рынды имелся довольно большой запас домашней обуви. Но, в принципе, он понял, что теперь всю имеющуюся одежду надо беречь. Ведь самых неожиданных встреч во время творческого процесса у него, без сомнения, произойдёт немало. Без них не обойтись. Писатель научился глубоко… погружаться в материал.

А сейчас он решил описать по-своему, со своей точки зрения, исторические события, которые происходили в восемнадцатом году в Приморском селе Степановка. Благоразумный и старательный Боб так сразу же и написал: «Огромный отряд красных бандитов решил устроить засаду группе, почти не вооруженных американцев и японцев. А ведь они пришли в село с мирными и благими намерениями. Воины США и Японии решили объяснить местному населению, в чём преимущество истинной демократии перед дикими нравами».

Лицо Роберта Борисовича расплылось в улыбке. Он нашёл правильный и… ненавязчивый ход и ключ к дальнейшему повествованию. Рында ведь был настоящим либералом, потому, при желании, всегда, даже и бездоказательно, объявлял чёрное белым и… наоборот. Он так видел, он так желал, он так представлял…

Понятно, что носители закордонных «ценностей» и «свобод» не принимают никаких возражений, даже не спорить начинают, а впадать в истерику. Он сказал и – точка, а что он там провякал и всемером не разобрать. Но вот уж он убедить читателя в том, что всё именно так и происходило, как он описывает. Всё обязаны думать только так, как его соратники, точнее, подельники.

Он навалился всей грудью на компьютерный стол, уткнувшись носом в монитор. Гениальная фраза! Но вдруг что-то хрустнуло у него в районе, скорей всего, поломанных ребёр. Рында ойкнул и вмиг оказался в том самом селе под названием Степановка.

Рында очутился, как раз, среди тех многочисленных вооружённых людей, которые находились в засаде, окружив плотным кольцом село. Роберт Борисович, оказывается, был прав. Но вот же она засада… Подлая, наглая, бесчеловечная…

У него достаточно мужества и принципиальности. Именно он – автор данного повествования. Если не всё, то очень многое в его руках. Остановить, конечно же, сам процесс и проявление злодейства Рында не сможет, потому что оно исторически произошло, но пристыдить он негодяев вправе. Да и чего тут опасаться. Ведь конкретных лиц нет, сплошь только выдуманные им лично, прототипы негодяев, которые носили конкретные имена и фамилии.

Писатель уж было собраться встать в полный рост и громко объявить, что он всё видит и знает, и отобразит происходящее в таком виде, как есть. Но вовремя заметил, что за поваленными брёвнами, в ямах не российские партизаны, а японские и американские солдаты. Это показалось ему весьма странным.

Впрочем, нет. Рында взял себя в руки и начал мыслить и рассуждать «здраво». По сути, ничего страшного и странного не происходило. Это чётко организованная засада, тактическое боевое действие, как раз, и направленное против красных и разного рода бандитов.

На всякий случай, Боб отполз подальше, в сторону, от скопления «освободителей» дальневосточной российской земли от её жителей, от здешнего народа. Ведь не мог же современный либерал назвать такие действия интервенцией или оккупацией. Он даже не мог предполагать, что произойдёт именно сейчас. Конечно же, он был знаком с утверждениями некоторых историков, но поверить такому был просто не в состоянии.

Американцы и японцы из засады спокойно наблюдали за тем, как немногочисленный партизанский отряд, кстати, состоящий даже не столько из большевиков, сколько из меньшевиков, левых эсеров, анархистов, бывших белогвардейцев и просто местных патриотов самых разных национальностей уходил из Степановки в очередной рейд. Были среди них конные, и пешие, не все вооружены нормальным по тому времени огнестрельным оружием…

Невдомёк было Рынде, что против оккупантов поднялся весь народ, и даже совсем недавние недруги стали в борьбе с интервентами друзьями.

Душа либерала Рынды не выдержала, и он, на правах автора будущего гениального произведения, встал на четвереньки и собрался громогласно спросить: «Так чего же вы ждёте, герои? Вы ведь в засаде. Вперёд!». Но широкоскулый негр, точнее, афроамериканец, рядовой, в короткой чёрной шинели и винтовкой просто зажал Бобу рот и повалил его на землю.

При этом бравый американский солдат приложил указательный палей к губам. Это означало то, чтобы человек в странном халате и в домашних тапочках заткнул свою мерзкую пасть, попросту, молчал. Вероятно, негр принял Рынду за своего, потому сразу и не свернул ему шею и, скорей всего, имелись и среди японо-американского специального отряда воины, которые предлагали напасть, конкретно, на партизан и… разделаться с ними.

Лёжа на земле, на спине, Роберт Борисович, с каждой секундой осознавал и понимал, что его авторские права здесь не ставятся ни во что. Понятно, что в числе живых его оставили по чистому недоразумению.

В голове либерала Рынды стали возникать некоторые сомнения… Ведь получалось, что, на самом деле, американцы, да и при определённых обстоятельствах, и отважные японцы не желают рисковать собственной шкурой. Но, в любом случае, у японцев особый интерес – территориальный.

Как только отряд партизан исчез из поля зрения по не очень громкому приказу командира объединённой военной группы, худосочного и долговязого янки, почему-то, в гражданской одежде, американцы и японцы начали подпирать кольями двери горящих изб Степановки. А тех, кто из женщин, детей, стариков пытался выбраться на свободу из окон, с весёлым смехом интервенты убивали винтовочными штыками.

Как весело! Как интересно! Неужели даже потомки этих сволочей не получат по заслугам? Но ведь непременно ответят… по полной программе. К этому всё идет, и остановить исторический процесс невозможно.

Смело и решительно Рында со стороны наблюдал, как горят крестьянские избы. Если бы он не был либералом, ярким представителем «пятой колонны», то он назвал бы всё происходящее изысканным террором, абсолютно точно таким же, какой ныне в ходу у бандитов разных национальностей, не верящих ни во что доброе… человеческое.

Но, именно, сейчас Роберту Борисовичу было не совсем понятно, почему храбрые американцы не напали даже из засады на партизан, но зато с большим удовольствием уничтожали огнём и кололи штыками совершенно беззащитных крестьян – стариков, женщин, детей.

– Что же это получается? – Рында вплотную подошёл к человеку в сером костюме, к командиру, и на английском языке поинтересовался.– Понятно, что они не люди, а звери… Но они не партизаны, они – мирное население.

– Ты кто? – глянул на него сверху вниз долговязый. – Почему ты в халате и не горишь в одном из домов, вместе с этим сбродом?

– Кто я? – возмутился Рында. – Я только затем здесь, чтобы по-своему описать события, именно, так, как выгодно… международной демократии. Факт исторический, но, конкретно, вас я придумал…. Всех! Вы должны были не сжигать мирное население, а напасть, пусть из засады на партизан. А я ведь раньше не верил, что так всё и происходило.

– Это ты меня придумал, очкастый сморчок? Ты решил всё за меня, мелкий агент и шпион мерзкого народа с огромным синяком под глазом? Очень сожалею, сэр, что вам его окончательно не выбили.

– Да я вас… это… на самом деле придумал! Получается, что всё выглядит именно так… А вы ведёте себя… простите, не совсем здорово!

Американец в гражданской одежде и высоких походных ботинках, без слов достал из внутренней кобуры под пиджаком семизарядный револьвер, взвёл курок и прислонил ствол прямо к переносице Рынды. При этом со смехом произнёс:

– Я приказываю себе расстрелять тебя, странное и тупое существо, называющее себя «автором»!

Роберт Борисович окончательно понял, что настал момент «испариться». Ведь, славу богу, такую возможность он имел. Правда, «линять» от опасностей следовало быстро, без раздумий. Пристрелят запросто славные американцы на страницах собственного романа, и только за компьютером останется безжизненное тело будущего великого писателя.

Мгновенно очутившись перед монитором своего компьютера, он клятвенно пообещал себе оставить в покое американцев, да и японцев, с их карательным способом ведения войны и заняться написанием романа о жестоких, тупых и наглых… анархистах.

Теперь, почему-то, Рында подсознательно верил тому, что, всё-таки, очень «принципиально» вели себя в те годы с мирным населением российского Дальнего Востока представители многих народов просвещённой Европы, Америки и, разумеется, Азии. Имеется в виду Япония. Рында позволил себе предположить, что, наверное, кое-что из официальных исторических фактов – всё же, на самом деле чистая правда. К примеру, то, что американский бронепоезд долго и методично обстреливал село Аненки. Такие вот добрые и славные янки…

Впрочем, наверное, так делалось с благими намерениями, для установления мирового порядка. Видно, тогда это было остро необходимо, да и сейчас, в современном мире, когда под бомбы славных американцев уже попали мирные жители около тридцати стран. Ведь должен же российский сброд окончательно осознать, что они, по сравнению с американцами, ничто. Такую перспективу Роберт Борисович приветствовал и понимал.

Всё минувшие и нынешние грехи бравых американцев, англичан, французов и прочих Боб, разумеется, не будет в своём романе даже и перечитывать. По крайней мере, всё в его власти. Он ведь – а в т о р.

С этой мыслью он мгновенно ушёл в мир сна, находясь прямо в кресле. Он понимал, что его славная супруга Ренальда Вацславовна уже давно безмятежно спала. Наверняка, ждала своего суженого, согревая своим жарким телом место в постели для супруга, но погрузилась в сновидения. Что ж поделаешь, если муж – будущий великий писатель. Не только искусство, но даже и коммерческая, как бы, литература требует жертв.

Не трудно догадаться, что ему грезилось… Нет, конечно же, не зверства в Степановке, а милые, улыбающиеся и добрые американцы, внуки и правнуки тех, кто во время Второй Мировой войны открыл Второй фронт, с горем пополам, и сразу же попал под Ла-Маншем в окружение. Пришлось советским войскам начать наступление на Берлин гораздо раньше, чем планировалось. Ведь надо же было спасать от гибели бравых американских и английских солдат. Союзники ведь.

Что и говорить. Мы ведь и за их свободу расплачивались человеческой кровью, а за продовольственную и техническую помощь – золотом. Получается, что фашисты, как бы, и не были врагами англосаксов. С надеждой верится, что не совсем так… Но кем-то же нацисты являлись для продуманной части человечества? Скорей всего, теми, кто не оправдал надежд на дальнейшее процветание и обогащение особенной нации самой демократичной и свободной страны… за чужой счёт.

Застреленная кукушка

Ранним утром, Рында, почистив зубы, умывшись, проводив свою Ренальду Вацславовну на службу, слегка перекусив, начал гореть ярким и неугасимым желанием продолжить работу над книгой. Для справки надо сказать, что за его славной жёнушкой постоянно приезжала служебная министерская машина. Одним словом, японцы умеют делать прекрасные авто… для всё ещё растущей массы никчемных российских чиновников и очень особых, привилегированных пенсионеров из числа тех, кто всю жизнь валял дурака за неслабые «бабки».

Переодеваясь в тёмно-зелёный джинсовый костюм и такого же цвета кепку и кроссовки, Рында с нежностью подумал, именно, о них, о японцах. Но ему было не понятно, почему, в конце концов, самые «верхние» российские господа и дамы всё ещё не отдают Стране Восходящего Солнца острова Кунашир, Уруп, Итуруп и Хабомаи. Почему медлят? Ведь им, японцам, очень такое надо, и они добрые, весёлые и трудолюбивые. Такие вот… приветливые.

Сколько замечательных, настоящих демократов, на просторах интернета всё ещё требуют, чтобы эти острова Россия отдала потомкам самураев. Даже ведь и доказывают, что якобы… Да и не важно, что и к чему. Какая разница! Ведь по устойчивому мнению иных демократов и либералов всего мира, россияне даже по сравнению с отсталыми племенами Амазонии, полные дикари. Западные историки, да и сердцем и душой понимающие их самые прогрессивые российские летописцы тоже ведь так считают.

Но почему-то основная часть человеческой массы этой большой страны называют их мерзавцами и шизофрениками, Рында такого расклада не понимал и не принимал. Ведь всё уже… доказали и разложили по полочкам.

С такими мыслями Рында сел на крутящееся кресло перед компьютером, включил его и настольную лампу. Придвинул к себе клавиатуру и довольно чётко и грамотно написал: «На российском Дальнем Востоке только началось цветущее и знойное лето 1922 года, теряя сразу же свои быстротечные дни». Нормально. Тут он был совершенно прав.

Писатель-либерал прикрыл глаза и явственно услышал резкий надрывный крик кедровки. Он смешался с настойчивыми обещаниями другой птицы – кукушки, которая всем, слышащим её, сулила долгие лета. Но в своих пророчествах она явно заблуждалась или умышленно шла на обман.

Впрочем, птица была тут не причём, ибо только человек человека подводит к бездонной пропасти своими лживыми посулами. А российский народ доверчив – верит часто тому, что не реально и выгодно тем, кто с помощью заокеанских миссионеров и американской верхушки развалил Советский Союз, загнал миллионы россиян в могилу (в буквальном смысле этого слова) и отобрал даже у нищих самое последнее.

Многое тогда удалось национальным предателям разных мастей и скоростей. Впрочем, Рында их таковыми не считал и даже в приватных беседах называл «благодетелями» и верил, что американские законы совсем скоро укоренятся в этой большой и бесхозной стране.

Что ж, пока он был прав. Сразу ведь и в короткие сроки не так просто отобрать у бандитов и воров то, что им было «подарено» мифическим «государством», причём, даже «от имени народа». «Зря российское быдло надеется на какие-то перемены,– злорадно подумал Рында,– мы ещё укажем сброду его настоящее место. Каждый сверчок – знай свой шесток».

Он не сразу, но сообразил, что пристроился на каком-то трухлявом пеньке, у самой обочины таёжной дороги.

Кругом стояла тишина, но не абсолютная. Кукушка всё ещё кричала. Она находилась не так уж и далеко от Рынды. Но вдруг вблизи раздался выстрел, и голос птицы смолк. Роберт начал беспокойно озираться по сторонам. Ведь имелось ещё… чем смотреть на мир, создателем которого он самоуверенно и настойчиво считал себя. Один-то глаз у писателя не был подбит, да и несколько покалеченный тоже что-то видел.

Беллетрист, безоглядно обожающий всё американское, не сомневался, что выстрел этот винтовочный был метким. Даже представил, как несчастная птица, незащищённая замысловатой организацией «Гринпис», упала с ветки высокого кедра в густую траву. Конечно же, её мог убить только русский варвар. Кто ж ещё? Сейчас Рында, с грустью думал о несчастной кукушке, бедной птице, скорей всего, несправедливо, жестоко, безжалостно и зверски убитой.

Возможно, меткий и кровожадный стрелок лишил жизни беззащитную кукушку просто потому, что злой и жестокий по природе своей. Своим выстрелом он и отомстил ей за все свои беды и невзгоды. Ну, да ладно. Ведь французские гренадёры, вперемешку с польскими, итальянскими и другими поборниками западной демократии во время войны Наполеона с Россией, тоже отстреливали и кушали мясо ворон. Правда, во время своих размышлений Роберт Борисович скромно «позабыл» о том, что, к примеру, мясо серых ворон для французов – лакомство, национальное блюдо. Так уж исторически сложилось, тут дело не только в лягушках и улитках.

Роберт Борисович протёр свои очки батистовым платочком, задумался и окончательно пришёл к выводу, дело заключается не в злости и ярости стрелка, а совсем в другом. Просто человек голоден, и он убил птицу только для того, чтобы съесть. При этом Рында уже видел, как стрелок отъехал в сторону от небольшого конного отряда. Но ведь Рында, хоть был и автором данного произведения, но представить себе не мог, что этот дикий русский не о себе заботится. Кукушку он убил для того, чтобы, хоть чем-то, накормить своего раненного товарища. А может быть, и не одного. А кукушка тоже сгодится в пищу. Большая птица, можно сказать, почти летающая курица.

По таёжной дороге двигался большой конный отряд. Всадники были вооружены неплохо, но одеты – кто во что горазд – гимнастёрки, тельняшки, холщовые рубахи. Около полутораста человек. Это анархисты атамана Павла Плотова, остатки большого воинского подразделения известного партизанского командира, анархиста Якова Тряпицына.

Буквально месяц назад, в 21 час 45 минут 9 июля 1920 года, недалеко отсюда, в селе Керби (Кербь) был осуждён и расстрелян атаман Тряпицын, с ним начальник штаба (по сути, его жена и боевая подруга) Нина Лебедева-Кияшко, их соратники. Похоронили отступников от установленного большевиками порядка на окраине села, часть анархистов была помилована. Потом произошло перезахоронение казнённых. Но где находятся ныне могилы «ангелов свободы», это тайна, покрытая густым мраком.

Конечно же, Рында находился в курсе того, что происходило. Ведь он был не только автором, но и, историком-любителем, коих даже среди нынешних академиков и ныне – пруд пруди и огород городи. Анархистов судили 103 человека из выборных, судьба многих из которых до сих пор неизвестна. Об этом, разумеется, позаботились ответственные… товарищи. По всей вероятности, одни тоже был расстреляны, а другие пали жертвой кровавого мщения со стороны анархистов и, так называемых, левых коммунистов.

По сей день идут долгие споры о том, кто же такие Тряпицын и Лебедева: ангелы истинной народной свободы или палачи народа. Об этих личностях написано в России и за рубежом столько объёмных томов документальной и художественной литературы, что, пожалуй, их посмертной славе позавидовал бы любой не только нынешний гламурный герой, но и политический деятель… всех времён и народов. Но на всё на это будущему великому писателю Рынде было плевать. Россияне – все дикари и преступники, без исключения. Он имел тут своё особое мнение, не опираясь на исторические факты.

Рынду радовало только то, что некоторые россияне и тогда и сейчас стыдливо отреклись от своих корней и от России… в целом. И правильно сделали. Теперь вот некоторые из них пытаются становиться настоящими людьми, как американцы или англичане. А ведь существуют, по мнению Рынды, и зарубежные ненормальные господа и дамы, не только ведь русские, но и французы и немцы, которые сравнивают Соединённые Штаты Америки с кукушкой.

Ведь даже стремительно растущий детёныш этого крылатого монстра, вылупившись из яйца в чужом гнезде, выталкивает, по сути, из собственного дома птенцов, к примеру, той же горлицы или кедровки. Именно, так «особенная» заокеанская страна завоевывает лично для себя и своих… «птенцов» уже занятое пространство. Страна – паразит. Да ещё какой! Но, именно, с такой постановкой вопроса Рында категорически не готов был согласиться. Просто особенная нация создаёт для себя самую лучшую жизнь, имеет на это полное право.

Но разве, взращенный на забугорных биг-маках, российский либерал-иуда может понять саму суть происходящего? Не осилит его слабый мозг и крупицы истины. Впрочем, возможно, только тогда, хоть что-то он сообразит, найдёт на него озарение, когда славный и справедливый человек приставит к его виску ствол парабеллума. Иначе уже никак…

По-другому со «сливками общества» уже и не получится. Кстати, и с теми, кто щеголяет в русских кафтанах, но при этом уже настроил за кордоном немало шикарных теремов для себя, своих родных и близких по логике вещей должно (просто обязано) произойти то же самое. Как только кровопийца умудрился моментально разбогатеть и остаться при этом русским патриотом? Чудеса… сплошные.

А что касается российского Дальнего Востока тех неспокойных, оккупационных времён, то до сих пор самые разные российские историки толком не знают, не ведают, где правда, а где ложь. А вот Рында всегда всё знает и знал. Но если и не знал, то чувствовал. Всё россияне – полные дикари и звери. Нет у них ничего святого. Да ведь и при этом не желают они подчинятся воле и уму тех высокоразвитых господ, которые могли бы для них… А что могли бы? Неважно. Ведь истина, настоящая правда только там, за Океаном и, в какой-то степени, в ряде стран Западной Европы. А как же иначе?

Вряд ли для руководящей тогдашней советской власти было глубокой тайной то, что творили анархисты Тряпицын и Лебедева на берегах Тихого Океана. Ведь тут была замешана большая политика. Никак нельзя было отказаться от Николаевска-на-Амуре и Владивостока в пользу японцев и дать возможность укрепиться здесь белогвардейцам. Вот причина жестокой и кровопролитной войны в Низовьях Амура. Тут цель оправдывала средства. Что уж тут говорить, омерзительная… гуманность. Возможно, здесь в своих размышлениях Рынды был частично прав. Ничего не попишешь, под шальные пули попадают и невиновные.

Но Рынду сейчас удивляло то, почему они, самые главные большевики, не понимали своего счастья, плывущего к ним из США. Ведь не можно было, а нужно было пойти самой прогрессивной стране на уступки. Вот ведь Россия какая огромная! Так почему бы ни поделиться ей своей территорией с американцами, японцами, частично с англичанами и французами? Да и анархисты тоже. Патриоты, так сказать. За что японцев-то надо было им обижать и прочих иностранных господ. Если и пришли заграничные господа с оружием к варварам и дикарям, то ведь для их же блага.

Конечно же, Роберт Борисович и сам не понимал, что такого могли пообещать и, в конце концов, дать американцы российскому народу. Не совсем понятно… Но, опять же, это не самое главное. Рында одно знал и понимал: если будешь покладистым и верным слугой истинных господ, то станешь обладателем многих миллионов долларов. Но пусть не миллионов, но на пару мисок гречневой каши и стакан водки тебе хватит. Ведь американцы – сердечные люди…

Впрочем, большевики, меньшевики, анархисты, эсеры, само собой, кадеты, как и… частично белогвардейцы, видать, и так много в собственной стране наворовали, потому и были гордыми, но с некоторой «хитринкой» в поведении и поступках. Не желали они зависеть от янки и плясать под их струнный инструмент под названием «банджо».

Разумеется, как и все прочие, в тогдашней России святыми Тряпицын и Лебедева со своим многочисленным отрядом не считались. Тут Рында с российскими историками был согласен. Буквально почти за год до их казни они уже, по сути, вели войну на Дальнем Востоке не только с белогвардейцами, японцами, но и… красноармейцами и с теми, «зелёными» стрелками, которые окончательно приняли сторону большевиков.

Почему анархисты жестоко обращались с самыми настоящими предателями России, писатель-либерал, понимал, но… фрагментами. Но вот зачем они обижали бедных и несчастных японцев? Тут он внутренне протестовал. Мудрые американцы, кстати, французы, англичане и… чехи, спешно покинули российский Дальний Восток. Да пусть благодарят своих богов россияне, что иностранные «миротворцы» и «гости» тут не задержались надолго. А то ведь навели бы полный порядок. Но вот… не задержались.

Поняли, видно, что промедление смерти подобно. Ведь японцев российские анархисты били крепко, не взирая на их каратэ, айкидо и прочие… сумо. Самые крутые ниндзя в рукопашных схватках с дальневосточными черепоносцами были скромны и застенчивы, как великовозрастные гейши.

Японцы ведь потом тоже, всё же, сообразили, что к чему, но… Одним словом, пришлось им похоронить очень и очень многих своих воинов на острове Сахалин и в Николаевске-на-Амуре. Ведь и сейчас своими раскосыми глазами взирают они на Курильские острова, которые исторически им никогда не принадлежали. А если бы даже это было и так, то, наверное, им только за агрессию России стоило бы оставить только город Токио. Ну, может ещё и остров Хоккайдо, но это при их клятвенном обещании вести себя в дальнейшем хорошо и разумно. Какие можно продолжать с ними переговоры? Зачем? Кто придумал такие вот странные… беседы? Ни к чему это.

Уж Россия-то, как-нибудь, обойдётся без мирного договора.

Да и кому верить собрались российские олигархи, компрадоры и пристегнутые к ним «политики» и за какие такие японские бублики и ватрушки? Всё это весьма и весьма странновато. Не унимаются ультра-либералы, несут свою глупые головы под топор ярости народной…

История преподнесла добродушной России множество уроков. Уже столько написано про явную подлость американцев, японцев, англичан, французов, да я ряда стран, где проживают наши «братья» славяне, что и повторять-то не стоит. Однако, не следует российским патриотам быть такими уж жестокими, например, требовать назад Калифорнию или Аляску. Последняя может заокеанским гражданам срочно понадобиться, ибо история развивается так, что заокеанским англосаксам и разным эмигрантам просто больше негде будет в недалёком будущем существовать… Всё идёт к этому.

Как раз, вот над такой дикой русскоязычной точкой зрения пан Рында смеялся. Ишь чего! Да Американские Штаты – великая и непобедимая страна. Да она единственная и особенная, она… Одним словом, заставь либерала вести политический диспут, так он тебя так постарается обгадить и при этом будет чист, но по-прежнему зол, как та самая английская собака Баскервилей.

Наблюдая за движением конного отряда, Рында напрягал свой головной мозг и даже думал. Ведь он – мыслитель, писатель…. Он и повелитель. Скоро воины-оборванцы остановятся на отдых. Почему? Да потому, что он – автор этого романа, он, можно сказать, их самый главный начальник. Они будут действовать так, как пожелает он, Роберт Борисович.

Надо сказать, что в кое-каких своих рассуждениях либерал Рында был прав. К примеру, большевики, на самом деле, выждали момент, и спокойно расправились с остатками махновцев. Некоторых из них, кстати, и пощадили. Сумел и Махно укрыться за границей. Ещё бы! Ведь кровью анархистов был и взят Перекоп. Так получается, что, именно, анархисты тех далёких лет и событий и были истинными патриотами России. Они защищали свою страну от иностранных интервентов на Западе и на Востоке. А сейчас и стар, и мал, не вникая в суть вопроса, поливает анархистов грязью. Просто так? От незнания? Вряд ли. Всё понимают эти «голуби мира» и тоже хотят жить чуть-чуть лучше, чем среднестатистический россиянин.

Но Рынде даже и это было до фонаря. Впрочем, не только ему одному. А многим отечественным историкам, которые, почему-то, решили, что, именно, они и есть патриоты России. С какого перепущу? Мало носить на своём грузном теле косоворотку и плакатно рассуждать, надо быть русским по духу и по совести. А всё остальное приложится. Не просто страну продают, а Великую Державу, которая и согрела таких фантазёров на своей груди. Ряженые и продажные уж больно нынче приметны. Теперь, когда российский народ, на самом деле, почувствовал силу компрадорской власти.

Как раз, подобные рассуждения Роберт Борисович и не приветствовал. А тех, кто считал и рассуждал не так, как он, Рында, интеллигентный человек, поляк, шляхтич, можно сказать, даже в интернете покрывал густым русским матом. Притом, был очень доволен, что кому-то успешно и принципиально нахамил.

Да пусть всегда и всюду российское быдло проливает свою рабскую кровь. Пусть будет и сейчас точно так же, как в самые смутные времена! В данной ситуации и, вообще, Рынде было жаль только застреленную кукушку. Вот и всё. Кого ещё тут жалеть и оплакивать? Русских мужиков да баб? Да, вы что, господа! Это будет не по-американски, да и, кстати, очень даже не по-польски. Хотя речь идёт не о народе этой страны. Люди там нормальные, адекватные, и в Польше, в основном, отношение к россиянам не такое уж и плохое. А вот отдельные… элементы.

Да где их только нет? Нынче даже на дрейфующей льдине запросто можно встретить русофоба и ультра-либерала, не говоря уже о странным образом сложившимся клане российских олигархов и «рулевых»,

Кто такие анархисты?

Некоторые неопровержимые исторические факты очень радовали писателя-либерала. Это конкретно то, что касалось России. После свершившейся Октябрьской революции, в 1917 году, раскол общества всей страны по политическим мотивам был на столько велик, что россияне ради светлого будущего принципиально… убивали друг друга. Получается, что «просвещённая» Европа, вместе со своей заокеанской страной-сателлитом добилась того, что в России люди стали уничтожать людей.

Разве этот факт не может восприниматься без радости такими вот господами, как Рында? Всегда есть повод позлорадствовать. Анархисты-матросы, к примеру, обманутые большевиками затеяли в Кронштадте бунт против существующей, в принципе, антинародной власти. В большинстве своём русские уничтожали русских. Чужая беда радовала уже тогда тех, кто с улыбкой взирал на происходящее из-за Океана. Да не просто взирал. Но, как бы, через политиков и магнатов побеждённой Германии, организовал, оплатил смуту и снял, что называется, сливки.

Завершилась Кронштадтская история, как и многие другие, трагически. На радость врагам России, и внутренним, и внешним. Под невским льдом осталось множество братков в тельняшках, именно, тех, кто и принимал самое активное участие в Октябрьском перевороте 1917 года. Такими вот постоянными противоречиями ныне кормятся либералы, которые и затевают всякого рода смуты. Не только в России.

Часть, как бы, политиков не таких уж и давних событий, умело и спешно «перекрасилась», перестроилась и на хребтах российских мужиков и баб въехала в очередной земной рай, превратив страну в Большую Кормушку для… избранных. Разумеется, не народом. Пусть некоторые считают происходящее полным беспределом, но только не он, Рында, Роберт Борисович.

Конечно же, Горбачёва, Ельцина и прочих… продолжателей «добрых» традиций писатель-либерал предателями России и народа этой большой территории не считал. Наоборот, он восхищался их дальновидностью и умением послужить особенной и самой прекрасной, свободной и демократической стране, то есть Соединённым Штатам Америки. Рында, вполне, был доволен тем, что даже и среди российского быдла немало, в общем-то, не совсем глупых и практичных людей. Как здорово, что они пошли, кто по наивности, кто по навязанным извне крамольным идеям «фикс» той дорогой, которую им указал дядя Сэм.

По устоявшемуся мнению Рынды, никто ведь и ни какой Советский Союз не предавал и не разваливал. Ведь ничего не было… Никакой такой страны не существовало. Просто имелась территория, населённая варварами, недоумками, дикарями… Зачем им такая огромная страна с её нефтью, газом, золотом, лесом и прочим? Тут нужны истинные хозяева. Да и, вроде, кое-что уже и получается… Именно, в надёжные руки новых и забугорных «хозяев» пока ещё всё это и попадает. Опять «ваню-дурачка» за нос водят, А он ведь верит явной лжи. Во что-то надо верить, когда национальная идея пока ещё напрочь отсутствует.

Нечего атаманам главной шайки сказать, потому её и нет в наличии. Может быть, она только зарождается в виде чьего-нибудь очередного… бреда. Но такие субъекты, как Роберт Борисович, костьми лягут, но не позволят россиянам верить даже в то, что они… люди.

Ну, как им не надоест постоянно ратовать и переживать за какую-то там… родину? Ведь это, всего лишь, территории, на которой успешные люди приумножают свои капиталы. А где же «светлое» будущее россиян? Моль побила или разделили его по кускам недавние товарищи, которые внезапно стали господами? Всё ясно. Каждому своё. Главное в этом заключается, чтобы американской и западноевропейской верхушке жилось сладко. Да и своим иудушкам что-то отломится, причём, некоторым – и не слабо. А что доллары и евро пахнут человеческой кровью, не страшно. Зачем их нюхать?

Разве может быть у некультурных и невоспитанных человекообразных существ какая-то своя… родина? Нет! Ведь, по сути, не существует такого понятия, к примеру, у англосаксов. Значит, для русских оно и подавно исключено. Они не достойны, они не заслужили… Если им и быть, то рабами. Большего у них нет, и не намечается.

Но ведь верили во что-то непонятное и, скорей всего, дикое, надеялись, и, как всегда, ошибались. Им приказывали – и они становились убийцами невинных людей. Ну, россиянам так и надо. Но зачем же добрых иностранцев убивать? А ведь ещё и оправдываются…

Многие историки (даже не либералы), примерно, так и пишут в своих бредовых исследованиях: «Разве же иной раз в жуткой кровавой мясорубке разберёшь, где свой, а где – чужой. Конечно же, анархисты занимались и экспроприацией…». О чём тут речь? Пусть россияне уничтожают друг друга. Чем их меньше будет на Земле, тем лучше. Она существует только для англосаксов, частично, французов и немцев и для национальных предателей всех времён, стран и народов. Без них, как и без организованных и купленных террористических банд, сильным мира сего никак не обойтись.

А мыслителя Рынду, в принципе, судьба России не интересовала. А если он и питал к ней какой-то интерес, то не сомневался, что страны с таким названием на географической карте Мира существовать не должно. Чего тут столетиями разбираться в том, кто прав и виноват.

Очень многие не правы, только потому, что они… россияне. Особенно, этнические русские. Но не все. Уважения заслуживали, даже со стороны Рынды именно те, кто сумел экспроприировать экспроприаторов для… личной выгоды. Самая великая моральная ценность – деньги, золото и власть. Вот и все ценности. Чего уж там финтить.

Как много страшных сказок рассказывают нынешние ультра-либералы о том, что именно, русские и ограбили Россию и всегда, везде и всюду уничтожали друг друга. Пройдёт пара десятков лет, и добрые либералы, и национальные предатели будут активно убеждать весь мир в том, что жители Донбасса бомбили, сжигали, насиловали… самих себя. Их, ультра-либералов, трудно переубедить и даже… перекричать. Но в грех впадут именно те, кто им поверит.

С их лёгкой подачи и выкормышей очень сомнительной и уродливой заокеанской демократии ныне, даже по-патриотически настроенные россияне, не сомневаются в том, что представители семьи Романовых вывезли основные богатства страны за границу, что Иосиф Сталин был миллионером, что, к примеру, анархисты Яков Тряпицын и Нина Лебедева-Кияшко награбили две баржи добра… А вот чехи, американцы, японцы и прочие оккупанты тех времён, как бы, не причём. Страдальцы… обиженные.

Так выгодно было считать Рынде, не важно, верил ли он во всё это сам. Главное, чтобы все, во имя чёрного содружества англосаксов и еже с ними, думали именно так. Вот, по сути, для этой цели он писал этот свой увлекательный, приключенческий роман… Для зомбированного идиота или для того, кто охотно готовиться стать таковым. А что? Разве не увлекательно стремление человека любыми способами стать безумно богатым? Значит, и мудрым. и счастливым, и справедливым, и… замечательным.

Идеальные голливудские герои, но уже на российской основе, завоёвывают пространство. Да и толстые сумбурные романы о них… сердечных. «Ах, люди этой страны стали мало читать! – Откровенно сокрушается какой-нибудь Кагерманов. – Отупели, что ли?». Частично, да. От этого словесного мусора, подобного огромному башмаку на одну ногу. Если продолжать такое читать и смотреть, то, вполне, можно очень резво начать шагать не по пути эволюции и прогресса, а гадкой тропой неотвратимой инволюции и регресса. Короче говоря, полный… декаданс.

Но бравая философия таких «произведений» проста, что горсть окурков в центре цветочной клумбы: отбери у соседа последний кусок, но не потому, что голоден… А про запас и по той причине, что ты силён и оброс полезными связями. Может быть, твоя пожива (ради благородных целей) лет через триста-четыреста тебе и пригодиться.

Ставшие почти реальностью, многие крамольные «исторические» утверждения некоторых «учёных», с пеной у рта несущих несуразицу и галиматью, уже мало кого удивляют, но всё чаще и чаще настораживают. Ныне смешон и ультра-либерал, и жирующий «патриот» в рубахе в пёстрых петухах. Ряженый проходимец не менее опасен для российского народа, чем «истинный демократ». Кровосос… Он-то, как раз, «любит» российский народ, радеет за него, возносит, но смотрит на него, как ненужную коллекцию бабочек. Такой вот энтомолог, актёр большого театра под названием «Россия».

Ведь и «патриоты» из пёстрого мира ряженых, и либералы на западный лад, но постоянно меняющие свои убеждения и принципы, категорически отвергают анархистов, как явление… антинародное. Но, вместе с тем, ставят себе памятники при жизни и при этом не считают себя идиотами. Все свои исторические и прочие «истины» объявляют аксиомой. Благодаря их стараниям, россияне порой совершенно беспричинно воспринимают москвичей, всего лишь, как своих братьев по разуму… Если бы это была фантастика, тогда ещё ладно. Но неизбежна жуткая реальность не завтрашнего, а уже сегодняшнего разобщения русских и российских людей.

Но это, разумеется, совсем другая история не столько о Руси Великой, сколько о её мироедах, блаженно, к примеру, предающих анафеме Льва Николаевича Толстого и ныне продолжающих свои бесовские игрища.

А вот и ещё одна из сказок… Она о том, что, якобы, «красные» руководящие анархисты собирались бежать со всем награбленным за границу, в частности, в Америку. Но они-то, как раз и не собирались, в отличие от тех, кто это сделал и… делает. Тряпицын и Лебедева были патриотами своей страны. Возможно, что-то не совсем верно понимали и потому, конечно же, вершили кровавые дела. Но не в США же бежать россиянам, тем более, настоящим патриотам. В крайнем случае, существует же целый ряд, более или менее, относительно нормальных стран. А «злодеяния» анархистов творились, как раз, руками главных большевистских князьков, сверху, но до поры и до времени.

Самое-то ведь интересное и страшное заключается в том, что жуткие байки о Тряпицыне и начальнике штаба его отряда Лебедевой-Кияшко ныне выгодны не только тем, кто страдает по минувшему «справедливому» строю, но и другим, кто уже построил (для себя и своих близких) свой раёк (чужими руками и на костях «смердов»). Они теперь, грея свои косточки на Майорке и в Хургаде, на пляжах, при личных дворцах говорят: «Вот видите, как всё не хорошо было задумано В.И. Ульяновым-Лениным». Одним словом, у Егорки – на всё отговорки.

А ведь задумано было всё прекрасно, реализовано не совсем здорово, это факт. Но сравнивать всё то, что есть, с тем, что было, пошло. Естественно, Советская власть, дала народам СССР (Великой России) то, что они не имели при царе-батюшке и то, что уже не будут иметь при довольно странноватых «рулевых», сделавших своих родных, близких, добрых знакомых олигархами. Такая вот забота о привилегированной и, вконец, обнаглевшей части народа.

Если бы ведал тот же атаман анархистов Павел Плотов, что не обретёт российский народ счастья, равенства и братства даже ценой великих потерь, разве стал бы он сражаться с японскими и американскими интервентами, белыми и… красными ни на жизнь, а на смерть? Не стал бы? Нет, он бы сражался с интервентами и оккупантами в любом случае. Всё могут выдержать, перетерпеть россияне, но только не жалких и наглых попыток сделать их рабами зарубежных господ и, в конечном счёте, узурпаторов и палачей.

А ведь часто пытались, да и сейчас иные мерзкие двуногие существа поставить всё с ног на голову, Они и робко, и нагло не оставляют надежды на то, что Россию добрые олигархи и компрадоры окончательно разорвут на мелки части в угоду Британии и США.

Автор будущего бессмертного политического и, вместе с тем, конечно же, приключенческого романа Рында знал, что сейчас атаман анархистов Павел Плотов ведёт остатки своего отряда к гибели, в то место, где уже месяц назад, 3 июля 1920 года, была установлена Советская Власть. Да и сам командир этих, на одну половину красных и на другую – зелёных, бандитов ведал о том, что большинство его анархистов ждёт участь Тряпицына и его подруги Лебедевой.

Почти в хвосте отряда Плотова двигалось несколько тачанок, обоз с походной кухней, ранеными, боеприпасами, кое-каким фуражом. А впереди колонны развивалось чёрное знамя анархистов. Края его изодраны в клочья. Местами штандарт, видавший виды, прострелен пулями, в пожогах… Но в центре полотнища знамени, всё же, угадывался мутно-белый череп с костями под ним… крест-накрест.

На одной из повозок-телег полулежали раненые. Бородатый мужик с повреждённым бедром играл на гармони, задушевно выводил «Калинку». Правда, зачастую сбивался и фальшивил, ибо наверняка музыкальную грамоту познавал не в консерваториях. А интересовался, что и как, про гармонь у таких же самородков или, может быть, полных неучей, как и сам.

С некоторой грустью Рында подумал о том, что странное существо человек, точнее, русский, получеловек… Ведь даже в явный момент приближения собственной смерти он выкраивает минуту на то, чтобы, если не повеселиться, то посмеяться, пошутить, позубоскалить, в крайнем случае, улыбнуться. Многие анархисты конного отряда перебрасывались шутками. Самый настоящий пир во время чумы. Кровавой и неотвратимой.

Во главе отряда на гнедом коне ехал совсем ещё молодой командир Павел Плотов, в трофейной гимнастёрке цвета хаки, галифе такого же окраса и дымчатой папахе. Чёрные глаза, такой же, смоляной, вьющийся и слегка кудрявый волос на голове… до плеч, удлиненное лицо. Если не красавец, то заметный парень. Юный атаман пришёл в революцию из Питерских железнодорожных мастерских. Сначала воевал на стороне большевиков, потом выбрал свой путь.

Он посчитал окончательно и бесповоротно, что только Анархия даст российскому народу истинную свободу, приведет человека к настоящему братству и равенству, к свободе. Плотов был уверен, что со временем, именно, так и произойдёт во всем Земном Мире.

Рядом с ним начальник штаба отряда, на белой молодой кобылице, юная Юлия Фолина. В расстегнутой кожанке и маленькой серой кубанке. Белокурая, синеглазая со счастьем и одновременно с едва заметной печалью во взоре. Оба при портупеях, с маузерами в деревянных кобурах и шашками на ремнях. Романтика революции захлестнула и её. Как всё жутко и нелепо перемешалось в те давние годы в России, особенно, на её Дальнем Востоке.

Вероятно, философия Великого писателя и анархиста, со своей человеческой и своеобразной христианской моралью, Льва Николаевича Толстого сделала своё дело. И Юлия всей душой и трепетным сердцем приняла революцию, приехав сюда, на Дальний Восток, из относительного питерского благополучия бороться за счастье народа. Правда, она, как и представители других политических партий и группировок, не интересовалась у крестьян, рабочих и разночинцев, нужна ли им такая кровавая «забота» о них. Но тот, кто верит, тот и на коне.

Да, этот отряд был небольшой частью того, довольно многочисленного воинского соединения, которым командовал незабвенный анархический атаман Яков Тряпицын. Именно, его и расстреляли красные на огородах села Керби (ныне и уже давно посёлок имени прославленной лётчицы Полины Осипенко). Конечно же, Тряпицын был не из тех, кто заседал в Губкомах и прочих советских учреждениях, грозящих вскоре в большом количестве появиться и на Дальнем Востоке России. Яков воевал за «свободу народа» и «крестьянское счастье».

Писатель Рында, Роберт Борисович, разумеется, понимал, что смысл слова «счастье» Плотов трактовал по-своему. Примерно, таким же, как и атаман Плотов, его представляло и подавляющее число анархистов отряда.

Ясно, что по-разному относились и относятся к личности того же Тряпицына, характеру, революционной миссии российские (да и зарубежные) историки и литераторы. Одним словом, что было, то было, и многое покрыто мраком… Возможно, так лучше, во всяком случае, выгоднее для очень исковерканной и не совсем понятной российской летописи – не знать… не понимать. Страус во время опасности засовывает голову в песок. А почему бы нам, именно, сейчас ни поступить точно так же, как эта мудрая, сильная, но осторожная птица?

Правой рукой Юлия Фолина, сидящая верхом на белой кобылице, держала поводья, а левой поглаживала густую гриву боевой четвероногой подруги. Юлия нежно и с любовью глядела на Плотова.

– На западе России, да и в Сибири, Пашенька, гражданская война давно закончилась, – сказала она задумчиво – а тут, на Дальнем Востоке, конца и края её не видно. Вот такой нынче у нас 1922 год.

– Славная моя, Юленька, как ни крути, в одну постель мы с тобой ляжем. В одну! Вслед за нашим славным атаманом Тряпицыным.

Павел просто и популярно объяснил своей любимой женщине и соратнице, что эта «постель» могилой называется. Скорее всего, и могилы-то не будет. Зароют их большевики, как собак, в какой-нибудь таёжной канаве – и всё! Совсем скоро, не пройдёт и четырёх часов – они будут на приисках, в селе Керби.

– Там нас уже краснопузые ждут, – сказал Плотов. – Вот так-то, моя дорогая, начальница штаба. От нашего, когда-то многочисленного анархистского отряда, теперь остались только воспоминания. Япошки нас крепко потрепали, да и большевики им… помогли.

– Как я их ненавижу, большевиков этих!

– А мы ведь с тобой, Юлька, меньше года тому назад в красных ходили. Да ведь и по бумагам у них и ныне числимся, как и покойный наш атаман Яков Тряпицын. Царство ему небесное! Но теперь ты их ненавидишь.

– Мы стали совсем другими, Паша.

– Ах, Юлька, Юлька! Ненавидеть мы научились. А ведь народ возлюбить надо, объяснить массам то, в чём они… заблуждаются. Обидно очень, что там ведь, среди большевиков, сотни наших товарищей осталось. Не разобрались в ситуации, а может, решили по лёгкой стезе пойти. Но судить их стоит. Не могу понять, кто они. Предатели, в большинстве своём или заблудшие овцы.

– Не по головке же нам их гладить за то, что они против народа пошли. А он, народ российский, ничего так толком и не понял, и всё ещё верит тем, кто уничтожает его, кто не даёт ему никаких шансов и возможностей быть свободным и счастливым. Да и детям детей наших не будет радости от этой чёрной и не простой власти. Дети их детей иными сделаются. Ведь тому, кто много имеет, хочется обладать ещё большим.

– Как всегда, ты права, Юля. Я в… теперешнем случае поддерживаю лозунг коммунистов «Кто не с нами, тот против нас». Они теперь, оставшиеся в рядах самого Дьявола, не только наши идеологические враги, но и всего рода человеческого. И щадить их не стоит! Тот, кто хоть однажды молился на эту «красную тряпку», будет поклоняться и другой.

– Начало был добрым, но в их ряды пришли и совсем не те, кто желал всяких благ российскому народу. Очень скоро их будет много.

– При любой власти они останутся на плаву, будут одеты, обуты, при деньгах и… нос в табаке. Это нелюди! Будем драться до последней капли крови с ними за счастье народа,. Нам встать на защиту ограбленных, униженных и оскорблённых.

– Мы прозрели, Пашенька, люди наши прозрели. Был же Кронштадт, да многое, что было! Сколько они людей-то угробили невинных. Куда делся Нестор Петрович? Куда? Не его ли руками Перекоп был взят?

– Понятное дело. Раньше им народ свято верил, а теперь их боится. Русский человек слишком прост и… доверчив. Не все спасутся. А Махно, свет славянской анархии, мне верный человек передал, сейчас то ли в Мюнхене, толи в Париже. Жива анархия – истинная свобода – и жить будет!

Один Бог знал, верил ли в то, что и сам-то говорил, Плотов. Но, как водится, заваренную кашу надо было кому-то расхлёбывать. Это и выпало на долю левых эсеров и анархистов, именно тех людей, которые, более, чем иные, боролись за счастье и свободу народа, не щадя живота своего. Во всяком случае, помыслы у них были благими.

Впрочем, и при их власти всё могло встать с ног на голову. Человек, по природе своей, эгоистичен. Что уж там говорить. А Рында и никогда и не сомневался в том, что россияне глупы и недалёки по своей природе. Стадо!

Писатель вне разума?

Что касается Рынды, то он был, в какой-то степени, умным врагом страны, которая кормила, поила, и, зачем-то, растила его. Ну, куда же и кому такие, как он, так остро необходимы стране? Было бы там, с их стороны, какое-то мнение, а то ведь злоба и ярость… до изнеможения, до патологии. Разве, что частично пригодны они для тех мест, где можно под усиленным конвоем пилить лес для всеобщего блага.

Кто, когда и зачем их избирал, каким неясным образом награждал стартовым капиталом и ставил в особые тепличные условия, уже загадка двух веков. А с предателей «верхнего эшелона», как с гуся вода. Очень странная и сомнительная демократия. Американцы научили?

Ясно, Роберт Борисович понимал, что всё произошло бы совсем по-иному, если бы В.И.Ульянов (Ленин), не объявил, не заявил бы, что «Владивосток далеко, но город-то нашенский…». Если бы не это, то и ныне, существовавшая ранее, Дальневосточная Республика, может быть, и процветала бы, под американским звёздно-полосатым флагом. Разумеется, военно-политическая клика США китайцев и японцев в счёт не брала.

Нашлась бы сила, которая поставила бы это быдло на колени. А для тех, кто слишком бы возмущался, отыскался бы и кнут, и пряник. Или печенюшка или пирожок, какие не так уж и давно на одном из евро-майданов раздавала забугорная ведьма хлопцам. Тем самым, у которых чубы уже давно трещат.

Всё было бы прекрасно. Но, впрочем, трудно судить, что могло и как произойти. Если не случилось, то и говорить про то не стоит. Пан Рында всегда верил в самое доброе, но с позиций потенциального американца. Правда, уезжать туда, в кромешный… рай, он не собирался. Что-то подсказывало русофобу, что там даже ему нечего делать.

Можно ведь и в России не безбедно существовать и вести за доллары да центы самую настоящую подрывную деятельность. Ведь есть интернет, не такое уж и виртуальное, пространство, где можно загаживать головной мозг юным россиянам. Пообещать сладкую ватрушку молодым да не опытным всегда даже он лично пообещать в состоянии. А уж там, как получится. Не взыщите, будущие господа предатели! Обещанное не три года ждут, а гораздо дольше.

А пока не дано России Дальней ни радости, ни счастья, и сейчас её доят, что смирённую коровушку, до кровушки в сосцах. Добрые перемены всё обещаются, обещаются и… обещаются. А пока ещё в действии чёрный принцип: «Один с сошкой, семеро – с ложкой». Разумеется, иные не согласятся с такой вот постановкой… вопроса. Не столь и важно.

Ведь большинство народа знает и ведает, как есть всё на самом деле, и ни одна директива, ни одной, даже самой демократической власти, не в состоянии подорвать авторитет устоявшегося убеждение народных масс. Он, ни много и ни мало, и есть государство. Что уж там говорить, славно поработала и пятая колонна, и самые различные зарубежные фонды и организации.

Если таятся в недрах этой земли нашей несметные клады, если богата Россия лесами и прочим, если сохранились и действуют ещё какие-то заводы и фабрики, то ведь не выкормышам бывших партийных функционеров и уголовных элементов всё это принадлежит, не клановой группировке, которая прикрывается чумной вывеской «государство». Всё это достояние не губернатора, не депутата, не постороннего дяди, а народа. Но опрометчивые господа, новоявленные князьки да бояре, продолжают считать богатства России своей частной собственностью. Ехали, ехали и приехали, что называется. Тут уж и двоедушные большевики конца двадцатого века на раннем этапе своих подлостей ангелами покажутся. Из двух, трёх зол, разумеется, будет выбрано меньшее.

Российские «верховые» и весьма и весьма странные отечественные долларовые миллионеры не только сами попали в полную зависимость от заокеанских «фантиков», но поторопились прикрыться собственным народом… А всё это дерьмо, так или иначе, разгребать придётся, Но вот лично Рында и прочие «оппозиционеры» ни в какие деприватизации не верили. Поезд ушёл, а это очень выгодно США, где о демократии и слыхом-то не слыхивали.

С какой иронией, издёвкой сочинял, да и тут же слушал, беседы Павла и Юлии писатель-либерал. Светлое вам будущее! Да ни хрена вам не светит, российские недоноски! Мечтайте себе! Всё будет прибрано к надёжным рукам. И вот из этих самых загребущих пятерён перейдет в мощные лапы дяди Сэма. А как же иначе-то? Ведь все, оффшоры, в конечном счёте, ведут только туда. Всё продумано.

Однако не учли иные господа, да и товарищи, что не может являться собственностью того же любого отечественного магната или закордонных господ эта земля с её недрами, на которой родились многие миллионы добрых трудолюбивых людей. Некоторые, те, что пока активно лижут задницы влиятельных англосаксов и западноевропейских шизофреников, уже задумались на своим бытиём… Но пока далеко не всё.

Они пока ещё присваивают и сбывают по дешёвке отнятое и ворованное у тех, кто кормит не только узурпаторов, но так же их «особенных» папаш и мамаш, дедушек и бабушек, их давних друзей, добрых знакомых и пр.

Вряд ли, многие миллионы обнищавших «экстремистов» сомневаются в том, что помимо интервенции и оккупации существует и внутренняя. Устойчивая, но далеко не… вечная.

«Да так всё и будет,– самодовольной подумал писатель-либерал.– Пусть мечтателям-оборванцам достаётся дырка от бублика. Да и нищего всегда можно будет ограбить, даже кожу с него содрать». Во благо международной, высоко развитой преступности, далёкой от демократических свобод и даже элементарных понятий о таковых, детушки нуворишей мечтами крылатыми давно уже обитают в многоэтажных теремах, что возводиться будут на костях челяди. И уже возводятся. Довольно успешно. Чего стоит постоянная «забота» о пенсионерах. Там скрыта «государственная» тайна за семью печатями.

Но вот вопрос. А свершится ли запланированное продвинутыми либералами «чудо»? Разумеется, речь идёт о тотальном порабощении российского народа… Вряд ли. Да и куда ворью бежать-то в… будущем? Ведь даже у европейской челяди, наконец-то, меняются представления об истинной демократии и, как говорится, прорезываются глаза, что-то они уже начинают видеть.

Да и паразитическая страна, под названием США, далекая от общепринятых моральных ценностей и демократии заботится ныне, больше частью, о своём огромном и ненасытном брюхе. Как-то там процветающие и успешные всё меньше и меньше думают о благах собственного народа. Пример берут с российских олигархов, компрадоров и воров. Есть, кому подражать.

Не о политике разговоры, а только о грядущих социально-экономических переменах, которые не за горами. Ведь «ельцинская братва» ныне стоит перед тотальным выбором, и для них лозунг «кто не с нами, тот против нас» – явление весьма и весьма материальное и явное. Что же это означает? А только то, что перемены неизбежны и, наконец-то, появится со временем у «российского руля» истинный кормчий, а не человек, сидящий на двух стульях. Ему некогда будет пиарится и по ночам играть в хоккей, ибо страна, на самом деле, в опасности.

Разговор на животрепещущую тему между Плотовым и Фолиной продолжался.

– Как бы там ни было,– взгляд Павла стал суровым,– есть, Юлия, истинный Божий Суд. Он пострашней будет даже самых кровавых революций и репрессий. Все мироеды за злодеяния свои ответят. Придёт тот час, когда жажда будет их мучить вечная, но уже не дано будет извергам напиться ни крови, ни воды.

– Не скоро такое произойдёт. Но, может быть и случится… А сейчас к власти пришли нелюди… без совести и чести.

– Мне, Юлия, хочется верить в истинно свободную Россию, в настоящую народную демократию страны моей, в небедствующих людей.

– Очень много мы хотели, да не дали нам даже добрым людям добра пожелать.

– Но не за горами их чёрный час. Погоди!

– Всё одно, Паша. Придёт время, когда дети их детей преобразятся, станут новыми князьями и боярами и забудут начисто о том, что даже их гнусные пращуры вышли, всё-таки, из народа.

Юлия убеждённо говорила о том, что это сейчас новые господа Бога хают, порождая своей крамольной идеологией тупых и беспощадных идолов. Но их дети и внуки, потомки затаившихся бесов в человеческом обличье будут строить и храмы, подобные божьим, и попы продажные за мзду будут освещать кадилами своими пивные заведения и дома терпимости. Да и не грехом станут считаться крёстные ходы вокруг… частной собственности.

– Ну, ты, Юлька, говоришь так, словно бывала в том… будущем, – задумчиво заметил Плотов. – Может быть, всё и не так произойдёт. Может быть, малина-земляника, в братстве и равенстве люди российские… процветать начнут. Не будет знать человек… обычный нужды, ибо трудом своим отгородится он от нищеты.

– Как бы хотелось, Паша… Но уже не видать счастья России. Ведь большевики у власти. А вот они и накрутят дел чёрных, причём, так, как им надо… для разора и произвола. Ты же не глупый, атаман.

– Видать, ты права… А наш славный товарищ и командир Яков Иванович Тряпицын ведал, что творил. Оно просто верил… в освобождение народа. Понятное дело, малина-земляника, что ведомо нынешним красным боярам, что добро, имеющееся в Обители Земной, дано всем людям в равных долях и на временное пользование.

– Всё так.

– А свинья в золотой карете таковой и останется, и ведь умирать-то ей нельзя, ибо не Человеком она предстанет перед Всевышним. А смерти нет, Юленька, особливо для тех, кто за народ жизни свои отдаёт. Пусть даже не вспомнят о нас потомки, а героями и страдальцами назовут совсем не тех, кто жил помыслами народа своего… Но Господь-то нас не оставит.

– Оно верно, Паша. Дерьмо всегда на плаву, на виду, а истинное золото – в глубине. Но оно-то ведь – драгоценный и благородный металл.

– Ещё и о том я мечтаю, что бы потомок наш когда-нибудь о России Дальней сказал словами Пушкина: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Мы не в гостях на земле своей. Ведь смешно и страшно видеть, как мать кормит не собственных младенцев, а тех, кто и матерью-то её считать никогда не будет и продаст, встав на крепкие ноженьки.

– Но, однако же, Паша, и мне хочется верить, что не зря кровь людская льётся.

– Ради такого мы и живём с тобой, чтобы, Юленька, великой беды не случилось. Ради добрых надежд и погибнуть нам дано. Такая смерть многих жизней стоит. Да и не смерть это вовсе. Ведь тот, кто ради себя существует и себе подобных убивает, ради живота собственного, тот и не живёт вовсе. Он мёртв, и родиться ему не предстоит… ни в каких добрых мирах. Потому такое происходит, что в душе его вечный ад, и суждено ему не скоро прийти к Истине и к Богу.

Навстречу отряду, вынырнув из таёжной чащи на дорогу, направились трое всадников – разведчики анархистов. Воины бравые, крепкие… Кому, как не сильным, смелым и справедливым, думать и заботиться о том, чтобы завтра взошло солнце над Россией.

Но не только о светиле, что зажёг во время оно Господь над Миром, но ещё и о другом. Оно – Солнце Свободы. Да и проследить следует, чтобы не продали его ушлые и продуманные люди туда, за Океан, где своеобразная и ущербная «свобода» покупается и продаётся или… освобождается под залог. У кого баксы, тот и президент или сенатор, или свободен более чем другие.

– Отряд! – приказал громко Павел Плотов всей колонне.– Отряд, спешиться! Отдохните, братки, с полчаса. Кости разомните. Ранеными займитесь… А кого надобно предать земле, так тех – закопать! С почестями, но не буйно, а тихо, без истерик и салютов.

Павел и Юлия тоже спешились, как и все.

К расположению отряда очень небрежной и весьма уверенной походкой подошёл, протирая свои очки платочком, и автор будущего гениального произведения господин Рында. Возможно, его заметили, Но особого внимания на странного интеллигента в джинсовом костюме никто не обращал. Мало ли кто в те времена примыкал к рядам анархистов, чтобы бороться за свободу народа.

– Паша, – озабоченно сказал один из подошедших к Плотову разведчиков,– нас в Керби ждут. Приезжие комиссары, чекисты, «зелёные» стрелки и всякие, разные задолизы новых императоров. Каждый второй из них – пьян в стельку. А может, и все, поголовно. Это они страсть как любят.

– Что делать-то будем, Гриша? – скорее даже, не спросил, а утвердительно заявил Плотов.– Раздавим красную сволочь?

– Раздавим? Как же! Чёрта с два! – Григорий отвёл в сторону взгляд.– Как люди говорят, дурак думкою богатеет. Я знаю, Паша, что ты, хоть и молод, но истинный отец наш. Ты есть отважный атаман анархистов Плотов. Уважают и понимают тебя все свободные люди. Но сам же видишь, что от семи наших усиленных эскадронов две сотни человек-то осталось. А если точно подсчитать, то ведь и того меньше.

В их разговор встрял и Рында

Он гордо и весьма заносчиво сообщил им, что идти и воевать в Керби с большевиками им придётся. По той простой причине, что он, Роберт Борисович, так решил. А он автор этого замечательного романа. Получается, что Рында для них самый настоящий бог.

– Что ж проклятая война, сделала с людьми,– с печалью произнёс Плотов. – Вот наш браток, видать, учёный, но добрый и в прошлом совсем не дурак, но вот, малина-земляника, умом повредился.

– Я тебя придумал, атаман Плотов,– возмутился писатель-либерал,– а ты меня изволишь сумасшедшим называть.

– Чего уж там называть? – сказала Юлия.– Как есть, так и есть. Видать, от голода и цинги разум помутился. Кстати, а где твое оружие, браток?

– Моё оружие, господа и товарищи, – гордо пояснил Роберт.– Это интернет и компьютер, сижу за клавиатурой и придумываю всех вас, но… опираясь на исторические факты. Понятно, что всё происходящее я вижу по-своему. Так принято у нас, у демократов.

– Оно верно. Браток заговаривается,– Григорий плотно сжал зубы.– Какие-то непонятные слова произносит. Проклятые японские, американские и прочие интервенты, до чего добрых людей довели! Напихали в русский язык разных непотребных слов. Да и большевики – почти такие же гады!

– Я не позволю вам, как гражданин и как автор оскорблять американцев! – Возмутился Рында.– Это самые лучшие в мире люди!

– Да, видать, ты браток совершенно не излечим, – заметила Юлия,– у нас даже предатели Родины, семёновцы и члены правительства братьев Меркуловых, Штатскую Америку не считают страной. Просто территория, где народом, ищущим сладкие ватрушки, командуют бандиты. Страшное, но очень даже победимое сборище варваров и паразитов! А тебя, видать, японским снарядом контузило. Артиллерия у них не такая уж плохая.

– Это так, малина-земляника! – подвёл черту всему сказанному автором и крикнул двум пожилым анархистам. – Слушайте, братки! Этого беднягу накормить и посадить на обоз. Он тяжелобольной! Охраняйте пока и глаз с него не спускайте! Без людей он пропадет. Он совсем умом тронулся.

Анархисты взяли упирающегося Рынду под руки и потащили к одной из дальних повозок. Они не желали слушать, что он там говорит и… возражает. Велено – накормят. Значит, последнее отдадут, но вобьют братку не одну корку хлеба в его глотку.

Главные анархисты отряда продолжил свой разговор.

– Выстоим и сомнём большевиков, Гриша. Намотай себе на ус! – Павел был настроен решительно,– анархисты никогда не боялись смерти. Погибнуть за свободу и Отечество – это прекрасно! Проще сказать, это здорово!

– Пашенька,– глаза Юлия загорелись,– умрём за свободу!

– Дурное дело – не хитрое,– махнул рукой Григорий.– Ну, как знаете. Ежели надо, значит, и я на такое согласный. Но мы их никак не сомнём. Это факт.

– Шибко их много,– подтвердил совсем юный разведчик. – Трудно будет одолеть такую свору.

– Много их, точно,– подтвердил второй разведчик, рыжеволосый, в годах уже, – на каждого нашего – по десять ихних будет. И пулемёты «Максим» у них имеются в наличии. По нам они не из мамкиной сиськи пулять станут.

– Как я их ненавижу, Паша,– Юлия сжала правую руку в кулак. – Мы с ними доигрались. Верили им. А ведь они нашими руками с контрой сражались. А теперь – удар в спину нам и всей революции… нанесли. Они уничтожили Россию! Их лидеры, да и слуги их, заменили бывших князей и бояр. Как народ не может понять, что он обманут!

– Кто же знал, что так получится! Кто знал? Ты или я? – Павел произнёс это тихо. – Пока разбирались – время упустили. Да и под беляцкими пулями мы оставили многие тысячи лучших своих людей. Такая вот, малина-земляника.

– Мы пойдём, однако, Паша,– сообщил Григорий.– Делами надо кое-какими заняться. Сам понимаешь.

– Да, ступайте! – сказал Павел. – Распорядись, чтоб коней покормили и в порядок привели. Да и оружие должно быть в норме.

– Само собой! Как же иначе,– ответил Григорий.– Всё будет сделано!

Григорий и разведчики ушли. А Павел и Юлия уже вдвоём продолжали всё тот же разговор. В их молодых сердцах, не угасал и не собирался угасать задор борьбы и надежды, жгла душевная горечь за судьбу поруганной России. Но ничего хорошего им ожидать не приходилось. Им это ведомо и понятно было.

Они даже и не вспомнили о странном анархисте-очкарике, который называл себя автором и утверждал, что он всех… анархистов придумал. Жертва революции. А если и большевистский шпион, то хрен с ним! Какая разница! Что тут скрывать. Даже трухлявому пню понятно, где находятся анархисты и что собираются наступать на посёлок Керби.

Анархисты угрюмо поили лошадей водой из таёжной речушки, что струилась недалеко от дороги. Имелся помимо жалкого овсяного фуража для коней кое-какой корм. Разнотравье. Благодать! Когда кругом цветущее лето, разве можно думать о смерти? Но угрюмые лица анархистов были явным свидетельством того, что дети «матери свободы» готовились ко всему и, понятное дело, к ней, к неминуемой гибели. Умереть за свободу – полезное дело.

Другое дело – большевики. У них, в Керби, шёл пир на весь мир. Всё ясно. Село гуляло. Во всяком случае, так пожелал Рында, ведь он был автором. Но, впрочем, они и без него – сами с усами.

Керби перед обороной

Конечно же, писатель-либерал, которого, всё-таки, анархисты насильно накормили, чем бог послал, умудрился практически раствориться в воздухе. Весьма у дивлённые, но невозмутимые его охранники-анархисты успели выстрелить пару раз из винтовок в то место, где находился умалишённый. Но куда там. Бесовщина… произошла. Хоть стреляй, хоть не стреляй, его и след простыл.

Они тут же доложили Плотову, что больной на голову очкастый браток растворился в воздухе. Получается, что это происки, возможно, американцев или англичан, или обычные пакости нечистой силы.

На всё ими сказанное Плотову возразить было нечего. Он понимал, что всяких мерзких чудес в земном мире предостаточно и по-разному может быть. Но факт, что умалишённый человек, назвавший себя автором, каким-то образом, исчез… Идти ведь ему было некуда. Только тайга да горы. Жаль братка, но не без пользы скрылся – зверям какая-то пища будет. Им ведь тоже надо как-то кормиться. Кроме того, он начал припоминать, что где-то уже видел этого ублюдка… Впрочем, может это вовсе был не он, а подобная ему двуногая… тварь.

Но Рында, конечно же, перескочил на правах создателя литературного произведения, в село Керби. Может быть, не каждый, как следует, сыт, но выпить всегда… найдётся. И начальство хлещет самогон по избам, и кабинетам, да молодушек здешних обнимает, коим одна-то и свобода нужна не для души, а, всего лишь, похотливого тела. И здешние аборигены-негидальцы пьют, и мужики местные, и даже воины… чрезвычайного и особого назначения, то есть чоновцы, но в меру употребляют спиртное, и «зелёные» стрелки (по сути, уже «красные»). Почему «уже»? Да потому, что, как раз, «зелёные», в основе-то своей, то есть большей частью вышли из… анархистов. Как бы, одумались и резко осознали, что истина за большевиками.

Так вот они и оставались на первых порах своего добровольного, можно сказать, плена или окончательного перехода на сторону красных, во многом, «зелёными». С некоторыми раздумьями и сомнениями, но переходили на сторону… большевиков. Впрочем, не так и много таковых было.

Но самые завзятые товарищи, почти с детских лет вступившие в партию большевиков, чувствовали себя везде и всюду королями, какими-то, особенными, людьми, идейными… справедливыми. Они даже сморкались и чихали, как-то, по-особому… идейно. Что уж там говорить, пропаганда тех времен, имелась в данном направлении в России мощная. Ничуть не слабее нынешней рекламы, процветающей, наглой, навязчивой, зачастую, бесцеремонной.

Рында не просто писал судорожно и быстро, но ведь и присутствовал на месте событий. Даже и участником был всего происходящего. А как же иначе-то, он же – творец. Может быть, и будущий лауреат заметной премии.

Один, такой вот, бравый боец-большевик и сидел на завалинке с винтовкой. Он папироску покуривал и тихонько (но ответственно) из горла литровой бутылки самогон попивал. А женщина, уже пьяненькая, так к нему и ластилась и даже норовила руками в штаны залезть. Но он с ухмылкой и прищуром (видать, вождю мирового пролетариата подражал тщательно) говорил ей:

– Нам, чоновцам, красным войскам чрезвычайного и особого назначения никак нельзя отвлекаться от возможных нападений на нас анархистской гидры. Мы такие вот, принципиальные, ленинцы. Один человек семерых берёт на себя, как медведь. Так что, погоди, Палаша, ласки несвоевременные устраивать.

– Да я же, как лучше хотела, для нас обоих.

– Оно понятно, но лучше выпей малость. Для будущей радости и свободы от всякой эсеровщины и анархии. А средь бела дня не очень хорошо миловаться. Хоть я и сам начальник, но надо мной имеются тоже командиры.

Но за ними присматривал Рында. Он, разумеется, сам решил, кому тут жить, а кому умирать. Чем больше будет убито в приключенческом романе россиян, тем лучше. Такое непременно станут читать люди с некоторым либеральным уклоном. Их в России не так уж мало. Но либерал либералу – рознь, не все одинаковые. Во всяком случае, на иной грядке и репы, и сорняков хватает.

Как раз, тут с Рындой и не поспоришь. Немало у нас таких, которые стараются, даже не задумываясь, сказать: «У них там, за бугром, всё здорово. А вот у нас…». По устойчивому мнению Роберта Борисовича, правильно говорят.

Сейчас Рында понимал, что делает, что создаёт, для чего, кого и зачем. Не всё же тут изгаляться одиозным писарчукам, господам мужского и женского пола. Он ведь, славный Боб, тоже может такое написать, что… куда там им до него. В общем, он себя ещё всем и всяко покажет.

Роберт Борисович внезапно прекратил мыслить и внутри себя рассуждать. Он не только следил за происходящими событиями и разговорами, но и был создателем всего этого. Так ему виделось, так ему казалось. Но, может быть, кто-то великий и всесильный просто заставлял автора смотреть на всё то, что происходит, и делать определённые выводы? Нет уж, увольте. Он сам всё это «нарисует» и решит, как и какую под давними событиями подвести черту.

– Так ведь всё село пьяное, как взбесилось, – сказала чоновцу не совсем трезвая женщина. – Уже победу празднуют. Окромя того ведь, товарищ Гранович, как раз, к месту наша полюбовность и будет. Анархисты покуда далековато. Я-то знаю, у меня братишка у красных – в разведке. У нас ведь всё с вами решено, Евстрат Акимыч. Вы же меня в жёны пообещавши взять, даже с дитём малым. Вы же на мне жениться, помню, задумали…

– Я-то, завсегда. Партия большевистская прикажет, так я и на кошке поженюсь, а не то, что на тебе, Палашка. Но ты вот должна по-государственному осознавать и понимать, что и сближение разных полов – не хухры-мухры. Дело тут замешано… государственное тоже и общественное. Глупая ты баба. Видать, и Пушкина с Марксом не читала. А вот они… ленинцы… настоящие! Однако, приобнять тебя малость могу, потому как…

Но договорить и приласкать Палашу он не успел. Среди бела дня из густых кустов вылетела финка и вошла чоновцу прямо в левый бок. У него, чтобы и ойкнуть, не нашлось времени. Завалился набок, выронив винтовку из рук.

Женщина ретиво вскочила с места и хотела, уж было, закричать, но увидела вышедшего к ней навстречу крепкого анархиста, в бушлате и бескозырке, обвешанного гранатами и с пулемётной лентой через плечо. Он сказал:

– Это был пламенный привет красным псам от ещё некоторых уцелевших матросов из Кронштадта! А ты, Палашка, любовь разводишь с красными кобелями. Не хорошо это. Твой мужик, Максим, истинный друг свободы, в борьбе с японскими интервентами погиб. Он и америкосам массаж лица делал винтовочным прикладом. А ты вот… Но живи, сука, если хочешь, потому что дитё у вас малое имеется. Знаю.

– Так оно, и жить ведь, Константин, как-то, и нам, бабам, надо. Не с мёртвыми же. Дак, ведь и большевики, они ведь тоже за свободу.

– Они воюют за собственную свободу, притом, частенько… чужими руками. Они уже и посты все начальственные меж собой разделили. Впрочем, некогда тут разговоры разговаривать. Беги-ка отсюда, красная подстилка! Ко мне вот, слева по курсу, целая компания пьяная сюда шагает с наганами.

Как все хорошо виделось из кустов Рынде всё это. Он от удовольствия по той причине, что такой гениальный, собственной слюной захлёбывался.

Палаша, не раздумывая, бросилась бежать. Двое из красноармейцев уже подошли к холодному телу командира Грановича. Увидев, что он мёртвый, сняли со своих голов папахи. А Константин, незаметно вырвав зубами чеки из двух гранат, обе зажал в руках, подняв их вверх. Он пошёл навстречу группе подвыпивших «зелёных» стрелков и чоновцев. Один из них, сплюнув в сторону, сурово и неоднозначно произнёс:

– Ну, палач балтийский, отгулял ты своё! Мы даже и в плен тебя возьмём, Костик, и шкуру, определённо, с живого сдерём. На том свете будешь помнить, как товарища Грановича порешил.

Они обступили анархиста кольцом, а тот, улыбнувшись, разжал руки, и гранаты упали им под ноги. Константин сообщил им просто и даже с издевательской улыбкой:

– И это тоже пламенный и ласковый привет из Кронштадта!

Раздался мощный взрыв, потому как сдетонировала и часть гранат, висевших на поясе у матроса. Даже до Рынды долетела горсть осколков. Благо, что не зацепило. Хотя, кто знает, может быть, это уж и не такое благо.

Вдохновлённый своим текущим творческим успехом, Рында вальяжной походкой по селу и даже напевал энергично и бодро: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнётся под нас!». Если бы на его пути встретился учитель словесности, то, разумеется, он бы просто и популярно объяснил, что по элементарным нормам русской языка можно «прогибаться не под кого-то», а «перед кем-то». Да и любой друг стоит не «двух», а понятно – «двоих».

Но ведь подобные «штучки» – достояние не только минувших времён. Маразм и сегодня не только процветает, но и крепчает. Идёт в массы и там становится нормой, а потом и… законом. Страшно, жестоко и дико, когда спешно и неумело кучкой недоумков редактируются словари… под «кого-то».

Было бы здоровое и уместно, ещё бы хоть один сельский учитель популярно объяснил своим питомцам, что бессмысленный набор полуграмотных трафаретных фраз и литературных штампы – не есть поэзия, то культура от этого бы ничуть не пострадала. А так получаем то, что есть, и ведь никто не стреляет в пианиста, образно сказать, за его хреновую игру.

Одним словом, нагородили, понаписали… лауреаты и «любимцы народа». Но истинные либералы, как и сочувствующие им, приветствуют всё «новое». Вот и стоят себе бронзовые статуи на пьедесталах и даже не краснеют от стыда. Правда, голуби и вороны яростно мстят им за поруганный русский язык. Кстати, и за Россию тоже. Уж больно много грязи на свою, как бы, матушку они вылили, потому и славные, оттого и… хорошие. Птицы – твари божьи. Они… работают по Господнему Плану.

Но сейчас шёл Рында в ту крестьянскую избу, где жила непутёвая Палаша, которая только что скрылась с места недавних кровавых событий. Зачем к ней направлялся Роберт Борисович? Да, просто. Решил позлорадствовать. Он же творец, писатель. Имеет полное и беспрекословное… право.

Он очень быстро отыскал убогое жилище и торжественно нарисовался на крыльце. Палаша появилась перед ним с помойным ведром в левой руке. Как обычно всё остатки пищи и прочего сливалось прямо на огородные грядки.

– Здравствуй, добрый человек! – сказала она.– Зачем ты ко мне пожаловал?

– Я пожаловал к тебе затем, чтобы сказать,– нагло произнёс пан Рында, – как бы, сообщить, что я – автор этого романа. Всё вы, таёжные дикари, да и, вообще, русские, мерзкие и недалёкие существа! Я в своей книге покажу, что вы с рождения алкоголики и бандиты! Да и тупые лентяи! Крови было много и ещё будет! Предостаточно! Ха-ха!

– Изыди, Сатана! – крестьянка перекрестилась и окатила Рынду с ног головы помоями.– Сгинь, нечистая сила!

Своим решительным и спонтанным действием крестьянка-таёжница охладила пыл Роберта Борисовича. Он молниеносно исчез из поля зрения женщины.

Писатель вернулся в свой кабинет и очутился перед монитором собственного компьютера. Если сказать, что от него исходил очень неприятный запах, значит, не сообщить ничего. На ушах и шее у него висели лохмотья варёной капусты, часть из которых уже накануне, то есть до этого момента, уже была успешно и торопливо съедена, а потом основательно переварена и выпущена на… свободу.

Перед ним внезапно появилась его супруга Ренальда и нежно сказала:

– Немедленно иди в ванну, сраный бичара! Как ты достал меня своими тупыми путешествиями! Не мужик, а чёрти что!

– Искусство требует жертв, дорогая,– промямлил он.– Я ведь весь… целиком и полностью в свой роман погрузился.

– Вижу, куда ты погрузился, недоумок! В полное дерьмо.

– Ты недооцениваешь моих возможностей, дорогая!

Она не совсем нежно и приветливо ударила своего супруга кулаком по затылку и стремительно удалилась.

Что ж, пришлось Рынде срочно перейти к водным процедурам и поменять одежду. Неименными, как всегда, остались устойчивые черты характера и необычный нрав завзятого либерала.

Историю не обманешь

Надвигалась ночь, но пану Рынде не спасалось. Он решил сделать не очень большой, но обязательный перерыв в работе над романом. Собрался с пользой для дела отдохнуть от писанины, то есть войти в интернет и ещё раз перечитать кое-что из истории того времени… Конечно, то, что касалось, конкретно, истории Дальнего Востока России того времени. Всё-таки, что-то важное писатель-либерал не совсем понимал, или попросту был к этому не готов.

В соседней комнате, в спальне, посапывала его несравненная супруга и одновременно полячка Ренальда Вацславовна. Но посапывала так, что ощутимо дрожали оконные стёкла у рам, а испуганные тараканы на потолке сбились в кучку. Они, выразительно шевеля усами, просили не посильной, а самой активной помощи у Роберта Борисовича.

За стеной откровенно и безудержно, используя ненормативную лексику, ругался пожилой сосед:

– Почему вы, американские подстилки, каждую ночь включаете дрель?! До каких же пор, вы будете хулиганить, дети обезьян?

– Сам ты… русский мужик! – достойно ответил Рында.– Вот придут наши… из Америки, так тебя быстро в индейца или негра обратят!

Разговор их резко завершился по той причине, что его Ренальда перестала издавать громоподобные звуки.

Включив компьютер, Рында принялся ещё раз перечитывать всё то, что могло представлять для него интерес… А могло и не представлять.

Писателя-либерала раздражали и приводили в ярость утверждения некоторых историков. Один из них на своём сайте призывал понять метущееся настроение российских дальневосточных анархистов того времени. Исследователь из виртуального пространства утверждал, что ими руководило страстное желание, во всяком случае, многих из них отдать свою жизнь за свободу своей страны и народа. Странно и дико! Но как за это можно отдавать жизнь?

Он допускал, что можно рискнуть, конечно, но только в том случае, если на горизонте маячит большой доход, огромные «баксы». Тогда понятно – пан или пропал. Рында с улыбкой вспомнил своего папу-интернационалиста Бориса Зиновьевича, который говорил, что в Польше тот пан, у кого больше… Разумеется, то была совдеповская шутка доброго и улыбчивого директора одного из продовольственных магазинов.

Но Роберт Борисович волевым решением заставил себя прекратить никчемные воспоминания и вернуться к изучению некоторых исторических фактов. Неважно, как их трактуют квасные патриоты. Он подаст их в своём романе в таком виде, в каком это требуется свободному проамериканскому и прозападному миру.

Бесспорно, ситуацию, которая сложилась в России Дальней почти сразу же после Октябрьского переворота 1917 года, невозможно было назвать приятной. В частности, для жителей огромной и, как всегда, бесхозной страны. Если сказать, что картина вырисовывалась сложная, значит, что ни сказать ничего. В январе 1918 года власть перешла в руки Советов в Николаевске-на-Амуре и по всей северной российской части Сахалина.

Состав таких Советов здесь, на Дальнем Востоке, состоял из рабочих, крестьянских, солдатских и офицерских депутатов. Большинство в них составляли большевики, но входили в их состав меньшевики, эсеры, максималисты, анархисты и беспартийные. Мало-помалу, но жизнь, как бы, налаживалась. Велось даже строительство, проводились культурные мероприятия, концерты, лотереи, выставки…

Да какие там культурные мероприятия! Все поголовно жрали водку – и бедные, и богатые. «Вот в этом их единство,– злорадно подумал Рында.– Это объединяет русопятов. Крепко вмажут – и головой в опилки».

Писатель-либерал был категорически не согласен с утверждением историка. Тот прямо и нагло писал на своём сайте: «Если вдруг российскому мужику становиться хорошо даже при власти, о которой он мало что знает и ведает, то кому-то, за «бугром», делается от этого плохо. Аппетит пропадает, артериальное давление – то вверх, а то и вниз… вплоть до расстройства желудка. Проверено, испытано, пережито… А сколько ещё «подарков», даже «сюрпризов» готовится там, за океаном, для России, одному Бесу и ведомо.

Вот такие они, русские, злые и не понимают, что счастье их заключается в том, чтобы над ними стояла настоящая крепкая власть, опытная, заокеанская… А те, российские мужики, бабы да их выродки, дети, получается, всегда будут иметь от дяди Сэма кусок хлеба и стакан водки. Конечно же, речь идёт о выживших. Далеко не всем импортная власть даст такую возможность.

Но в интернете сразу же нашлось несколько деятелей, которые на протесты Рынды прямо ему написали, что он не совсем прав. Причём, выразили они своё мнение не в очень уважительной, культурной форме и манере, а в традиционной, русской. Роберт Борисович, разумеется, отвечал им в должной форме и манере, таким же языком.

Ему невыносимо трудно было понять и поверить в то, что англосаксы, в основном, не очень замечательные люди. Почему, вообще, эта тема предмет всякого рода и вида дискуссий в социальных сетях? Американского народа и, главным образом, его правителей никакая критика не должна касаться. Пусть там, среди их «рулевых», за редчайшим исключением «простых» людей не наблюдается. Изысканная заокеанская демократия, которой ныне подражают и современные российские «князья» да «бояре».

Получается, что заминировали они всё полезное пространство вокруг себя, будто решили навеки остаться там, где никогда и ничего не громыхнёт. При такой чёткой дальновидности и расчётливости наблюдается и полнейшая тупость. Не понимают разбойники, что российский народ периодически, исторически напоминает всякого рода «царям» о своём существовании, тут ничего не попишешь. Против того, что было на самом деле, есть и будет, никак не попрёшь.

Именно, в основном, по причине мировой тоски «добрых» соседей и другим меркантильным причинам в апреле 1918 года в порту Владивостока началась высадка японских военных интервентов. Разве ж они были только из одной лишь Страны Восходящего Солнца? Увы, сюда прибыли крупные милитаристские соединения из США, Франции и других стран.

Началось повальное истребление местного населения и грабёж. Материальные и художественные ценности уже на третий день после начала иностранной интервенции стали вывозиться за границу. Вот тут-то подняли голову недобитые белогвардейцы и те, кто не понял и не желал понять новых веяний.

Может быть, народу всякие и разные перевороты и не нужны были, но ведь и монаршая власть себя не с лучшей стороны показала. Не только глупо, но и пошло смотрятся те историки, которые публично и навязчиво стонут по рухнувшему «дому Романовых». У них навязчивая и… заказная тема. А России от таких причитаний нелегче. Так вот и пришлось ей тогда, вместе со своим народом, широко шагнуть, как обычно, из огня да в полымя.

Но было то, что было. Как говорится, из песни слов не выкинешь. Во времена оккупации, наглой интервенции России Дальней, надо сказать, и большевики тоже не очень хорошо себя вели с местным населением. Хватало убийств, насилия, разбоя… Именно те господа (да и товарищи), кто сейчас ополчился против анархистов, скромно умалчивает о том, что не они, а именно, «чистые ленинцы» ничем не гнушались. Они вели себя на российских дальневосточных землях, примерно так же, как и оккупанты. Всё можно. Ведь Дальний Восток, считай, колония, сначала царская, а теперь вот и… новых бояр да господ.

Грехи свои они не очень-то умело и убедительно, списали на анархистов. Но и те в ангелах не ходили. По этой причине и стали наспех состряпанной продукцией явной пропаганды насилия и братоубийства… Ради чего? Получается, что ради светлого будущего для отдельно взятых «товарищей», а в последствии – для своих детей, внуков и правнуков, которые в содружестве с уголовными элементами объявили народные богатства своей частной собственностью. Именно, так и произошло. Попутчиками, помощниками и союзниками новоявленных «князей» и «бояр» стали влиятельные представители ОПГ. Расшифровывается аббревиатура просто – «организованные преступные группировки».

Так вот и начался полный рай для либералов, «демократов» и самых откровенных предателей Родины. Да разве же пан Рында может со всеми такими вот утверждениями согласиться? Нет, конечно. Истинные либералы тут не причём.

Что касается «заботливых» иностранцев, то они в те времена окрестили всю эту безобразную заваруху «белым движением». Ясно, для чего. Именно, с той целью, чтобы разделять и властвовать, создавать на территории России множество марионеточных государств. Им нужно было добраться до сырьевых запасов Великой Страны. И тут, конечно, большевики поступили правильно (надо отдать им должное), заняв круговую оборону. Да ведь и необходимо было что-то уже предпринимать. Войска иностранных интервентов уже в августе 1918 года подошли к Хабаровску. А в то время он являлся административным центром российского Дальнего Востока.

Ситуация осложнялась ещё и тем, что к Хабаровску подтянулись и белые банды атамана Калмыкова. Если коротко, то 25-28 августа 1918 года город решено было сдать белоказакам и перейти на метод партизанской войны с иностранными интервентами и белогвардейцами. Но в Николаевске-на-Амуре Советская Власть уже существовала. Правда, продержалась она не долго. Японский морской десант на дивизионе миноносцев под командованием контр-адмирала Тикорадо 9 сентября этого же года высадился на чужой берег и захватил Николаевск и Чныррах, включая и саму крепость.

Ах, ещё бы чуть-чуть, и тогда Рында сейчас бы писал роман совсем на другую тему. Как раз, о том, как по-хозяйски и широко шагают по российскому Дальнему Востоку американцы, японцы и прочие… французы. А теперь вот ему, Роберту Борисовичу, приходится пером бороться с гнусной российской действительностью и, почему-то, очень живучим здешним народом.

Иностранные интервенты не собирались, как выражается определённая часть отечественных СМИ, останавливаться на достигнутом. Второй дивизион японских миноносцев под командованием капитана Ямомото начал движение вверх по Амуру в сторону Хабаровска. Но описание событий тех кровавых лет заняли бы много страниц. Главное тут заключается в другом. По каким-то странным причинам, никто из представителей зарубежных политических кругов до сих пор не акцентирует внимания на том, что в апреле 1918 года милитаристская Япония (вместе с другими странами), по сути дела, без объявления войны напала на Россию и развязала эту… кровопролитную войну.

Японцы, которые непрошено явились в «гости» на территорию России, не с очень добрыми намерениями, по сей день обвиняют именно Якова Тряпицына в том, что он и его сравнительно не очень большой отряд задал перца в Николаевске-на-Амуре предприимчивым и «добрым» дальневосточным соседям. Да и не только там и не только им. Российские мужики да бабы успешно защищали себя, своих детей и жилища…

Что касается Тряпицына, то он и его соратники, всего-навсего, стали жертвой «мудрой» Ленинской политики, оказались теми самыми стрелочниками, кости которых с большим наслаждением и удовольствием перемывают и поныне. Причём, абсолютно все, добравшиеся до власти весьма и весьма странными путями. Одним словом, многие страницы даже не такой уж давней отечественной истории истолковывается так, как… кому-то желается. А на этом и подобных искажённых и вольно трактованных исторических фактах, как раз, процветает и строится ултра-либерализм и, главным образом, русофобия.

Наперекор тогдашней, да и нынешней, «пятой колонне» молодой, умный и сдержанный в своих действиях Яков Тряпицын оказался очень решительным человеком и настоящим патриотом России. А то, что произошло, то и должно было произойти: в любом случае, Николаевску выпадала страшная участь – сгореть. Его нельзя было отдавать врагу. Никто ведь тогда не знал даже там, в Кремле, что иностранные интервенты пошутят (пока им, как следует, не дадут по зубам) и отправятся восвояси. Тем более, что это была война, которая, как бы, нигде не значилась и не…значится до сих пор.

«Да если бы американцы захотели,– злорадно подумал Рынды,– то они с помощью японцев, поставили бы русских дикарей на место». Но получилось, что эти самые «дикари» не позволили интервентам и оккупантам что-то там особенное… захотеть.

Что там говорить, существует множество, как бы, антинародных причин, по которым господа, находящиеся при власти и ценностях, отнятых ими у народа, вынуждены очень мягко дискуссировать, по сути, с врагами народа, да и теми, кто называет себя либералами. Таким «воителям», как Рында, это на руку.

Именно, такая вот «верховная скромность» скромно молчит о том, что фактически, Япония находилась с Россией в состоянии войны с 1918 года, задолго до начала Второй Мировой. О чём же, вообще, может вести речь теперь эта марионеточная страна? И на каком основании она претендует на часть Курильских островов? Господа, тут просматривается самая элементарная наглость. Японская «хитрость» так и торчит… грязной задницей наружу.

Терпеливые и не очень патриоты на «полях» интернета довольно доходчиво всё это объясняли Рынде. Но он храбро и довольно заносчиво (не опираясь на убедительные аргументы и доводы) просто хамил, «ставил на место» спорщиков-русопятов. Для таких, как Роберт Борисович, Северная Америка (исключая Мексику) превыше всего. И точка! И поэтому все пошли…

Он, либеральный литератор, никак не мог согласиться с тем, что Япония тогда и поднялась, вылезла из средневековья за счёт награбленного российского золота. Впрочем, как и американцы. Уже и не секрет. Да и чехи… ручки погрели. Хорошо погрели, потащили награбленное в закрома своей страны.

Впрочем, иногда следует оставить политику для «политиков». Для того, чтобы всегда не только слыть, но и быть истинным патриотом России, достаточно исторических фактов. Как бы их ни искажали любители хот-догов, явное не скрыть невозможно. Не получится! Ведь только для того, чтобы стало понятно, в каких условиях жили и действовали, к примеру, те же российские анархисты, достаточно просто представить определённую историческую картину. Да очень и очень отредактированная, она – не в пользу американцев, японцев и многих наших западных «партнёров» и даже… «братьев».

Так, что же случилось в то время в Николаевске-на-Амуре и почему прославленный боевой партизанский командир, в отряде которого насчитывалось около трёх тысяч воинов (далеко не все анархисты), не просто потерял авторитет, но и был расстрелян… в угоду японским милитаристам?

Всё просто. Коммунистическая Москва не хотела ссориться в те поры с Японией и готова была наказать даже тех, своих же товарищей по оружию, которые ни в чём не виновны. Тут, к бабке ходить не надо, чтобы догадаться, что Яков Тряпицын, сжигая город, выполнил чьё-то распоряжение свыше.

Скорей всего, приказал ему поступить именно так, а не иначе, даже не сам Иероним Уборевич (очень большой советский военный и авторитет, и начальник того времени), а кое-кто позначительней и поглавней. Или его «ответственные товарищи» бросили в пекло и сказали: «Решай сам, Яша»? Глупость! И преступная близорукость лежит на совести не только тех, кто дал распоряжение расстрелять воинов революции, пусть анархистов. Что ещё понапишут многочисленные «историки»? Чей заказ они выполняют сегодня? Какой-нибудь условной оппозиции, которая… ни пришей у одному месту рукав?

Тот, кто занимался изучением данного вопроса, прекрасно помнит о ноте советского полномочного представителя Л.М. Карахана правительству Японии (в 1920 году), где прозвучали извинения, за так называемый, николаевский инцидент. Мы извинялись, получается, как бы, и за то, что в результате интервенции Японии и других государств Антанты, дали захватчикам настоящий отпор. Карахан от имени Советского правительства просил прощения у врагов за то, что в начале 1920 года город был окружён отрядом красных партизан под командованием анархиста, тверского мещанина Я.И. Тряпицына и взят им.

Всё бы закончилось полюбовно, потому что вслед за соглашением о капитуляции белогвардейцев была заключена договорённость «О мире и дружбе японцев и русских».

Не голословно ли утверждение, что после этого партизаны вошли в город и уничтожили всех сдавшихся в плен белогвардейцев. Зачем и почему? Причина проста и логична. Только потому, что, на самом деле, получается, не сдались в плен белогвардейцы. А если и поступили так, то далеко не все. Доказательство тому имеется убедительное: японцы отказались разоружаться

Не может ведь быть так: одни сдались, а другие – нет. В данном случае, нелепость, уже потому, что Антанта очень активно поддерживала так называемое белое движение на российском Дальнем Востоке. А на какие-то дозированные, минимальные условия, как бы, пошли интервенты… Но только потому, что вломили им россияне по полной программе.

А воины страны Восходящего Солнца не только не пожелали расставаться со своим оружием, представив, что у них в руках «мечи самураев», но и подло, вероломно напали на штаб партизан. Это после соглашения-то! В бою Тряпицын получил ранение. Ну, здравствуйте, пожалуйста! Что же это за соглашение?

Что должен был в данной ситуации делать боевой офицер Яков Тряпицын, кстати, который добровольцем пошёл на войну с Германией в 1914 году? Именно тогда он получил за стойкость и храбрость Георгиевский Крест, ему было присвоено звание прапорщика.

Неужели он должен был раболепно извиняться перед врагами, которые в который раз показали своё вероломство? Вот она «логика» наступающего на Россию большевизма: загребать жар чужими руками и находить… «стрелочников».

Но Рында писатель. Ему категорически даже наплевать, что и как было. Не удалось тогда американцам и англичанам (водичку мутили и мутят англосаксы) разорвать на куски Россию, то непременно это получится у них сейчас. Ещё бы тут Роберт Борисович с каким-то там сочувствием относился к людям второго и третьего сорта, к россиянам! Ни в коем случае!

Немного раздражённый и обиженный, будущий гениальный литератор, вышел из интернета и выключил компьютер. У него уже не было силы добраться до супружеского ложа. Да и блаженно сопящая и храпящая Ренальда особо и не нуждалась в услугах своего супруга. У неё имелись другие жизненные… планы, и не только в мыслях, но и на самом деле. Она ведь не страдала патологической русофобией. Была нормальным человеком. Когда Роберт Борисович считал её своей соратницей и союзницей, то впадал в заблуждение. Не следует всех поляком мерить одним аршином. Не всё так просто.

Утомлённый Рында, не раздеваясь, уснул прямо у себя в кабинете, прямо на диванчике. Его ждали великие дела.

Копия документа

Надо сказать, что при всех своих подобострастных преклонениях перед Соединёнными Штатами Америки чистокровный поляк, с истинно голубой кровью, Роберт Борисович Рында, всё-таки, стремился быть хоть немного объективным в своём приключенческом романе. Он же ни какой-нибудь там… Ну, тут ясно о каких «писателях» он думал не очень хорошо. Конечно же, о тех самых либералах, которые очень старались и стараются обмазать дерьмом россиян. Просто так и при первой же возможности. А Рында, всё-таки, искал доказательства третьесортности российского народа.

Но те, кто придумывает и рассказывает о России нелепые, несуразные сказки, в конечном счёте, оказываются в такой глухой и нафаршированной дерьмом заднице, что в их сторону уже начинают задумчиво плеваться даже недавние их почитатели. Таков печальный удел «демократических лауреатов», да и жирующих за счёт доверчивого народа «патриотов». Нет, уж! Рында, хоть и считает Россию отхожим местом со сборищем идиотов, но стоит за… некоторую, пусть дозированную, но историческую справедливость. Примерно такая вот демократия царствует в США – для избранных, и очень своеобразная.

По этой причине Рында решил до того, как атаман Павел Плотов пойдёт на Керби, вернуться вместе с ним к событиям, которые происходили раньше в Николаевске-на-Амуре. Ведь интересно же знать, что там не поделили друг с другом эти… российские голодранцы и чем им не угодили американцы и японцы.

Беллетрист решил «нырнуть» из недавнего 1922, в котором командир отряда анархистов Плотов готовился в Керби погубить свой отряд, в двадцатый год. Должен же, Рында, пусть даже лично для себя, разобраться в том, за какие такие грехи черепоносцы были объявлен большевиками врагами народа. Но ведь и не все. Некоторых анархистов помиловали и даже перетянули на свою сторону, сделали их… активистами.