Читать книгу Тупики на раздолье. Юмористический эротический роман - Александр Николаевич Лекомцев - Страница 1

Кое-какая родословная

По субботам и воскресеньям молодой, красивый и стройный парень Абран Кадабракин навещал своих добрых, славных и далеко ещё не старых, а в самом цвету, родителей. Явился он их навестить ранним утром. Одет был по-походному, во всём зелёном: штормовой костюм, кепка, кроссовки… В руках держал огромную коричневую брезентовую сумку, в которой, в основном, находились продукты питания и спиртное, не считая кое-какой тёплой одежды.

Он поставил сумку на пол и сноровисто снял туфли и переобулся в тёплые и уютные тапочки. В просторной прихожей, расплываясь в широкой и открытой улыбке, он горячо и пламенно обнял маму, Анфису Олеговну.

– Ну, ты мне все кости переломаешь, Абрик, – ласково произнесла она, – задушишь в своих объятиях. Лучше сними с ноги тапочек и убей таракана. Он задумчиво курсирует под самым потолком, на стене.

– Оп-ля-ля! – сказал Абран и очень ловко ударил ползучую тварь подошвой тапочка, – вот он, уже валяется на полу, вверх ноги задрал.

– Ну, ты же не ликвидировал таракана, сынок! Он активно и нагло шевелится.

– Успокойся, мама! Я нанёс ему увечья, несовместимые с жизнью или, в крайнем случае, таракан получил сотрясение головного мозга.

– Ты сейчас, Абрик, явственно увидишь, как это мерзкое насекомое через тридцать секунд воспрянет духом и поползёт на кухню и там мне все тарелки побьёт. А разве мне такое надо?

– Он смертельно ранен, – стоял на своём Абран, – пусть же, где-нибудь в уголке бедное животное спокойно уйдёт в мир иной.

В коридор вышел и папа Плюс Назарович в полосатой пижаме и с журналом в руках. Он опустился на колени и стал внимательно рассматривать то место, где должен был находиться таракан. Потрогал цветной палас руками. Потом выпрямился, то есть встал в полной рост, и без малейшей тени сомнения констатировал:

– Таракан ушёл! Полное безобразие! Мне уже опротивел по ночам топот насекомых. Вокруг такой простор, такая великая страна, а ты, Абран, всюду и везде натыкаешься на сплошные тупики, Даже таракана убить не смог.

– Где и какие, папа, тупики? – обиделся Абран, – у меня всё нормально.

– Ни черта у тебя нормального в жизни нет. Я и моя жена – твои непосредственные родственники, то есть твои родители, но только не таракан, которого ты пожалел. Главное, чтобы ты это понял. Всё! Давайте пить утренний кофе! Проходи, сынок, и расскажи нам про своё житьё-бытьё. Как мы поняли, ты собрался на лоно природы.

Пожав руку отцу, Абран подтвердил свои намерения так и прошёл в гостиную.

Что ж, в целом Плюс Назарович был прав. Почти с самого рождения Абрана преследовали сплошные неудачи. Особенно, на эротическом фронте. Не было у него тесных знакомств и пылких встреч с представительницами женского пола. Он этого особо не отрицал. Правда, с неуёмной радостью осознавал, что вокруг для секса и эротики, в перспективе, такое раздолье, что только, как говорится, живи и радуйся.

Но когда замечательный и симпатичный парень основательно задумывался на эту тему, вникал в неё, то понимал, что на этом просторе, на самом деле, огромное количество тупиков. Особенно, для него, ибо по натуре своей он был застенчив и скромен, потому, как правило, с ним на сексуальные контакты не шли даже те дамы, для которых вступить в интимную связь с первым встречным, всё равно, что, к примеру, выпить чашку чая или даже кофе, или там конфетку какую-нибудь съесть.

Представительницы прекрасного и условно слабого пола, резко натыкаясь на неуёмную нерешительность, скромность и застенчивость этакого двуногого кабанчика, начинают и сами уподобляться ему. При этом внезапно переходят на нелепые и замысловатые разговоры о политике и о всяком другом, что, вообще, выеденного яйца не стоит и представляет интерес в виде гонораров только для участников многочисленных и специфических телевизионных шоу.

Впрочем, не совсем так. Разного рода дебаты интересны ещё и для тех граждан, которые страдают хроническим слабоумием с самого рождения и потому регулярно пьют рыбий жир или ещё какую-нибудь гадость для… излечения и просветления.

Насмотревшись вдоволь политических шоу, даже практически неизлечимые господа и дамы отказываются принимать лекарство. Почему? Да потому, что участники и ведущие таких вот телевизионных шабашей (да и других) живут же как-то, не обладая глубоким умом и даже минимальным словарным запасов. Наверняка, ведь и не лечатся и не собираются этого делать.

Их, вполне, устраивает то, что лично они считают себя не просто очень умными, но даже и мудрыми. Так вот и живут в заблуждении: свой слабый разум терзают и впечатлительных телезрителей с истинного пути сбивают. Но хоть и убогие, а на свою сторону уже не одну сотню тысяч нормальных граждан перетянули.

До того дело дошло, что и в социальных сетях за определённую плату, скажем так, доморощенные политики и софисты при обсуждении какой-нибудь убогой и беспредметной заметки могут гневно написать: «До каких же пор?». Вот и создаётся устойчивое впечатление, что стремительно множится число самодеятельных политологов, а не обычных и не совсем зомбированных граждан.

Впрочем, речь идёт не о них, а совсем о другом: о замечательном, красивом, сильном, но чрезвычайно скромном в эротическом и сексуальном плане парне со странным, но звучным именем Абран. Женщины и девушки разных возрастов были абсолютно убеждены, что с этим симпатичным и физически крепким парнем можно только вести беседы. К большему он не готов.

Одна, можно сказать, миловидная девушка при встрече с ним вдруг вспомнила, что когда-то очень давно, в свои тринадцать лет была дёвственницей, и скромно, с некоторой внезапной растерянностью предложила юному Кадабракину сыграть с ней несколько партий в шахматы. А ведь она не имела ни малейшего представления об этой странной и, возможно, занимательной игре. Просто она уподобилась своему собеседнику и впала в бескрайнюю скромность, как заморожённая лягушка в анабиоз. И даже не важно, что ей давно уже стукнуло далеко за пятьдесят лет. Стала застенчивой – и точка! Ведь в нашей суетливой жизни и не такие чудеса происходят.

К двадцатитрёхлетнему студент политехнического университета Абран Кадабракин никак не мог пройти свои Симплегады. Он без меры был осторожен, застенчив и скромен. Но иногда его неукротимая энергия и физическая сила вырывались наружу, и он всегда был готов наломать дров. Такое его, редкое и не совсем адекватное, поведение не распространялось на отношение Абрана к женскому полу. Тут он… тормозил, в этом плане его жизненный путь состоял из сплошных тупиков.

Одним словом, в отличие от него мореплаватель Одиссей не опасался, что две скалы под названием Симплегады, которые время о времени сближаются друг с другом, сплющат его, будто обычного морского карася под названием «дорадо». Правда, и ему тоже было не до женского пола. Мореплаватель. Здесь если первым делом если не самолёты, то, разумеется, корабли.

Что касается Кадабракина младшего, то он – спортсмен, скромный парень, почти уже выпускник вуза… одним словом, положительный гражданин огромной страны, в которой далеко не всё положительно, был по отношению к противоположному полу даже гораздо скромней, чем Дюймовочка, у которой сорвалась свадьба с богатым и преуспевающим Кротом. По своей глупости и наивности она связала свою жизнь с безденежным Эльфом, но зато… крылатым. По всей видимости, она чуть позже поняла, что за большие «бабки» можно приобрести не только крылья, но и пару военных штурмовых самолётов Пятого поколения, а то и… Шестого.

Насколько это правда, но злые языки утверждают, что на почве своей недальновидности и абсолютной непрактичности эта самая Дюймовочка сделалась неизлечимой алкоголичкой. Но об этом добрый сказочник Ханс Кристиан Андерсен писать уже не стал. Зачем пугать детей, да и заодно и взрослых?

Но, в общем и целом, юный Абран казался всему окружающему миру довольно серьёзным человеком. Ведь, без всякого преувеличения, после окончания учёбы, согласно, в недалёком будущем, выданному документу, он намеревался сделаться инженером-технологом по производству мебели…

Но будущего солидного и перспективного молодого человека никто и никогда и не думал критиковать за излишнюю застенчивость по отношению к женскому полу. Это было бы опасным занятием по той простой причине, что скромный и застенчивый Абран, в какой-то степени, душевный парень может невзначай так ударить по зубам обидчика, что их вставлять уже и не придётся. Не получится.

А вот искусственные челюсти, всегда, пожалуйста. Тут «волшебники в белых халатах» любому носорогу пойдут навстречу. Лишь бы платил «бабки» и всегда голосовал на выборах президентских за того, кто мил сердцу всякого рода рвачам, крупным бандитам, мелким жуликам или, вполне, честным и порядочным, но окончательно зомбированным гражданам. Хоть простор и велик, но тупиков на нём предостаточно не только для Абрана, и для подавляющего большинства граждан. Умеют же «рулевые» людям мозг… подлечить.

В принципе, вся молодёжная жизнь Абрана очень смахивала на полную неразбериху и абсолютное невезение во всём. Перед молодым человеком, особенно, в сексуальном плане везде и всюду там возникали преграды, то есть трудности, которых, в принципе, их просто не должно быть.

При его колоссальном сексуальном влечении к противоположному полу застенчивость и нерешительность его в общении с девушками и женщинами приобрела, фактически, вульгарный характер, что представительницы условно слабого пола попросту избегали с ним встреч. Зачем встречаться с Абранчиком, если он – ни богу свечка, ни чёрту – кочерга? А если выразится не так научно и ещё проще, то ни рыба – ни мясо.

С ним практически было невозможно даже вести речи ни о каком половом сношении, и перспективой на эту тему даже и не пахло. Можно, конечно же, пару месяцев вести с девушкой разговоры о литературе, экологии и даже астрологии, но потом… Получалось, что в тот момент, когда она уже, что называется, созревала и готова была отдаться Кадабракину внезапно и решительно даже на куче придорожного мусора, причём, принародно, он впадал в безумную застенчивость и продолжал вести дикие беседы о повышении курса доллара или там… о жизни на Марсе.

Но такое ведь мерзкое издевательство над любой непорочной девушкой можно простить два или три раза, но не больше. На четвёртый она просто плюнет себе под ноги и, потупив взор, тихо скажет, даже прошепчет:

– Брезгуешь, скотина!

Вот и вся любовь… на основании глобальной скромности. А ведь с кем-либо из женского пола он безумно желал совокупляться, но вот не ведал, как и с чего следует начать. Может быть, думал: «Как же вот так можно таким мощным орудием мучить живого человека?». Получалось, что, в какой-то степени он и гуманист. А если разобраться, то ведь Абран – половой извращенец, лишивший счастья, пусть в молодые, но уже зрелые годы, возможно, около сотни дам, желающих сексуального простора.

Откуда вот такая преступная застенчивость в нём развилась, никто и не ведал. Даже мама с папой. Но вот и получалось, что юный гражданин Абран, фрагментами очень похожий на Аполлона Бельведерского, высокорослый и физически сильный, ни пришей к одному месту рукав.

Но следует быть справедливым к молодому человеку и объективно заметить, что весьма странное «торможение» Абрана не стало его судьбой задолго до появления молодого человека на свет, то есть дело заключалось совсем не в генах. Ведь его дед, а потом и отец в этом плане не были безумно скромны и насаживали на свои елдаки всё, что шевелится. Разумеется, имеются в виду только особи женского пола, причём, человеческого вида.

Лошади, к примеру, в «репертуар» его предков не входили. Никаких извращений! Как говорится, толерантность – для толерантных. Остальные пусть живут по-старинке, не прогрессивно. Если надо, то найдутся господа и дамы, которые не только их покритиковать смогут, но и… попытаться заставить вступить на правильный путь.

Мы тут, правда, пока ещё, в большинстве своём, до такой свободы и культуры ещё не доросли, и не дай-то бог, утонуть нашим потомкам в подобной толерантности. Некоторые граждане в чистой воде успешно тонут, а в густом дерьме и чемпион мира по плаванию может сгинуть. Ведь не приучены наши пловцы на тренировках среди такой дурно пахнущей жижи рекорды ставить. Хотя есть уже и в наших местах господа и дамы, уподобленные самым «продвинутым» иностранцам.

Лучше уж тут оставаться абсолютно дикими и невежественными, а самое лучшее пусть уж достаётся просвещённой Европе и территориям особенных людей Северной Америки. А мы уж, обойдёмся. Вам хорошо, и слава богу. А про нас не думайте, не беспокойтесь. Мы, как-нибудь, сами…

В общем, Абран был нормальным человеком, без всяких психических отклонений. Хотя ведь чрезмерная скромность, застенчивость и стыдливость тоже ведь – аномалия.

Славная и замечательная фамилия древних волжских плотогонов Кадабракиных или поморских сказителей, а может, и каких-нибудь других слоёв дружного населения страны всегда заслуживала внимания и уважения.

Например, его дедушка, доктор физико-математических наук в былые времена Назар Прохорович Кадабракин, который в своё время чуть было ни стал лауреатом Нобелевской премии за очень смелое, можно сказать, революционное открытие, был поистине творческим человеком. Он, как истинный математик дал своему сыну необычное, но оригинальное имя – Плюс. В дальнейшем и получился – Плюс Назарович. А какое ещё другое имя может дать своему чаду настоящий математик? Ни минус же.

Надо сказать, замечательный дедушка Абрана, будучи преподавателем одного из столичных вызов того времени, известным профессором, очень даже часто пользовался сексуальными услугами своих студенток. А как же ему ни дать… на столе, на полу, в трамвае, на лужайке, если Назар Прохорович, опираясь на неопровержимые и убедительные расчёты, сумел поставить под сомнение математические открытия отца и создателя Неевклидовой геометрии Николая Ивановича Лобачевского?

Выступая с обстоятельным научным докладом по этому поводу в Академии, дедушка Абрана очень смело и решительно заявил:

– Какого бы собачьего хрена две параллельные прямые пересекались в пространстве? Но даже если это и так, уважаемые, то за пределами пресловутого пространства эти линии снова становятся параллельными. Не так ли? Я очень уважаю вклад в мировую науку гениального Николая Ивановича Лобачевского, но тут он… Короче говоря, толстый хрен с красным концом всей буржуйской науке на воротник! Слава КПСС!

После такой аргументированной и фундаментальной речи не сразу, но в стране оживились и всякого рода экстрасенсы, маги, шаманы и колдуны. Они теперь смело могли называть незримые миры и обители параллельными… Ведь доктор самых разных наук и даже академик Кадабракин доказал, что они не пересекаются. С тех пор и расцвела полная свобода словоблудия отечественной экстрасенсорики. Похоже, что и мозговые извилины во многих ответственных… головах распрямились и стали, как ни странно, параллельными.

Буквально всё окончательно и бесповоротно стало таковым, и никаких других представлений о самых разных мирах и обителях в расчёт больше не принималось. Сказано толпе, раз и навсегда, причём, «от имени народа», что это так, а не иначе, значит, все другие мнения – явное негативное явление «загнивающего» Запада. Господам и дамам, набивающим собственные карманы и закрома дармовыми деньгами, всё и до гроба стало «параллельным» или, по-человечески выражаясь, до фонаря.

После такого научного успеха гениального академика студентки и аспирантки начали активно отдаваться уважаемому учёному не только в придорожных канавах или, сидя на коленях у Назара Прохоровича, на шумных и многолюдных банкетах, но и во время ходьбы. Но не быстрой, а весьма и весьма неторопливой, прогулочной.

Известный и всеми почитаемый учёный имел возможность теоретически доказать, опираясь на практические исследования, что половой акт не реален только в прыжке. Но в целом, если подходить творчески к данному процессу, то и здесь предела совершенствованию нет и быть не может.

Таким образом, всё больше и больше появлялось дам, успешно и почти мгновенно защитивших кандидатские диссертации. В разных уголках Советского Союза на свет появилось несколько сотен малышей с именем Плюс. Другого названия для своих «произведений» профессор Кадабракин не признавал. В противном случае академик категорически отказывался идти на сексуальный контакт даже с дочерьми очень уважаемых лиц. Это был принципиальный учёный. Даже у кремлёвских стен никому под гитару или балалайку серенады не пел. По-настоящему свободный старик, а не какой-нибудь юморист из вашингтонских трущоб.

Так что, если вашего папу или уже и дедушку зовут не Плюс, то, явно, вам очень не повезло. Вы, как бы, не смогли соприкоснуться с элитным научным миром. Ну, да ладно. Каждому своё. Тем более, что Захар Прохорович, в конце концов, был уличён в бытовом разврате и растлении подрастающего поколения и, в конце концов, его лишили всех научных степеней, званий и наград. Всё ведь дается просто: сначала покрывают авторитетное лицо нежными поцелуями, а потом его тщательно оплевывают. А могут ещё чем-нибудь, не очень приятно пахнущим, и обмазать. Такая вот… добрая традиция.

Закончил свою гениальную жизнь и карьеру известный учёный Кадабракин в одном и сельских средних школ на юге Красноярского края. Преподавал там математику и физику. Но тамошние школьники уже в те далёкие времена, в конце гремучего и дремучего двадцатого века, основательно путали математика Лобачевского с маршалом Тухачевским. А вот уже после смерти учителя, в прошлом, академика Кадабракина юные математики пошли ещё дальше.

Они были уверены, что оба этих господина – члены сборной команды России по футболу. Но только вот юные сердца, конкретно и от души не понимали, почему этих спортсменов десятилетиями держат на скамейке запасных. Несправедливо получается. Обижают полузащитника Лобачевского и нападающего Тухачевского. Только так.

Сметливый и демократически настроенный во всех отношениях папа своего будущего сыночка, долгожданного малыша, в своё время, Плюс Захарович, в настоящее время по образованию и реально – начальник одного из отделов столичного предприятия, специалист по обмотке электродвигателей, будучи молодым инженером, не советуясь с женой, дал своему первенцу не простое, но замечательное имя – Абран.

Произошло это, как раз в те годы, когда по негласному распоряжению тогдашнего, очень весёлого президента в России было принято считать англосаксов всего земного мира людьми высшего сорта, а граждан собственной страны полным дерьмом и отстоем.

А имя Абран, как раз, английское… Так что, в ногу со смутным временем всё и получилось. По-другому жить и действовать россиянам просто не удобно было. Ведь те же соседи засмеют и обсуждать будут, пока их добрые люди не похоронят. Заграница, получается, нам по всем направлениям здорово… помогла и сейчас пытается это делать. Куда ни глянешь, везде торчит её мощный нос.

Кто-то из коллег по работе Плюса Захаровича, ещё более либерально настроенный, пояснил молодому папаше, что человек с таким светлым и звучным именем отличается от всякого сброда смелостью и неудержимой решительностью. Кроме всего прочего, он уже в молодые годы становится лидером, находчив, смел… Одним словом, там долго можно было перечислять, чем замечателен человек с этим именем. Таким образом, и получился двуногий продукт – Абран Плюсович Кадабракин.

В своего папу сынок ни умом, ни поступками не пошёл. Особенно это касается девичьих сердец и даже самых примитивных женских половых органов. А ведь Плюс Захарович почти с младенческого возраста Абрана объяснял ему, что у них там, между ног находится всякое и разное: у одной «ватрушка», у другой – «чайка», у третьей просто застенчивая, но широкая «улыбка».

Своеобразная и настойчивая реклама в этом направлении особенного успеха не имела. Абран остался и практически в зрелом возрасте скромным и нерешительным до… омерзения. Одним словом, тупиковый период в его жизни основательно затягивался.

Но вот его папа при любой возможности предлагал свои сексуальные услуги всем, даже незнакомым дамам… налево и направо, и чаще всего такая решительность приводила к успеху. Редко ведь какой женщине не хочется немного полежать под самым настоящим Плюсом или, в крайнем случае, взгромоздиться наверх и немножко поруководить процессом…

О таких женщинах опрометчиво не скажешь: «Нет в тебе стержня». Получается, что он всегда есть, даже во время его отсутствия. Ведь остаточные ощущения тоже ведь что-то значат.

Одно радовало Абрана, что имелся у него верный и надёжный друг, ещё со школьной скамьи, которого он звал Филик. А если полное имя, то мастер по обслуживанию холодильных установок Филимон Александрович Дубоглазов. Нормальный человек и работяга. Если брать по большому счёту, то фактический ударник капиталистического труда, если точнее, то невнятных рыночных укладов и отношений. Заказов на ремонт холодильников хватало, и деньги у него пусть не такие крутые, но водились.

А как раз сегодня они решили в выходной день, как обычно, встретиться на берегу речки Зелёная, перед огромным ромашковым полем у села Кривое. По этой причине Абран не стал долго распивать у родителей чаи, а занял у них безвозмездно и без отдачи определённую сумму денег, отоварился, чем надо, и стремительно отправился в путь.

Верные друзья Абрик и Филик договорились приехать туда на электричке, а не на своих машинах по той простой причине, что задумали оторваться по полной программе – попить на природе водки. Да и Филик обещал появиться не один, а привести для дорогого друга Абрана симпатичную девицу в целях знакомства и некоторой разрядки его сексуальной… напряжённости. Девица не совсем, как говорится, первой свежести, но способна на совершение серии поступков самой низкой морально-нравственной ответственности.

Если точнее, то девушка эта должна была приехать сюда самостоятельно и добраться к речке через ромашковое поле пешим ходом. По заверениям Филика, она прибудет на место неминуемой и ответственной встречи стопроцентно, ибо у красавицы имеется полная возможность не только выпить на шару и закусить, но и подставить свой красный «рубец» какому-нибудь джентльмену. Разве это плохо? Это же ведь… романтика.

Невольный участник протеста

Но и до загородной речки и ромашкового поля он добрался не сразу. Прежде чем отправиться на электричке не в такой уж и дальний путь, располагая солидным запасом времени, Абран решил в привокзальном сквере покормить бедных и бездомных птиц – голубей. Для этой цели он приобрёл буханку свежего хлеба и начал заниматься благотворительным делом, осторожно и даже украдкой. Ведь он прекрасно знал, что за кормление голубей, воробьёв и ворон ему могут выписать добротный штраф и даже торжественно сопроводить в полицейский участок.

Брезентовая сумка со спиртным и закуской стояла у его ног, а хлебные кошки он бросал, в целях конспирации, подальше от себя. Но быть абсолютно незамеченным ему не удавалось до тех пор, пока он не искрошил всю буханку.

Потом один за другим, к нему поочередно стали подходить полупьяные бомжи, требуя у Абрана взаймы десять рублей, им всем немного не хватало денег на троллейбусный билет. У них, видите ли, поголовно у всех только что украли кошелёк. По доброте душевной юный Кадабракин раздал им всю мелочь, понимая, что они тоже, своего рода, голуби, но только не летающие, то есть люди, не имеющие на светлое будущее в этой смутной никаких заметных перспектив.

Исключением могут стать только некоторые из них и только в том случае, если они станут Депутатами Государственной Думы. Абран прекрасно понимал, что если в дальнейшем будет культивироваться голосование за «слуг народа» по партийным спискам, такой расклад, вполне, возможен. Буржуям и люмпенам – дорога в земной рай, а рабочие, крестьяне и рядовые служащие и так обойдутся…

Отправляться в дорогу даже с билетом в руках на поездку в электричке было ещё рановато. Об этом красноречиво говорили данные на циферблате его швейцарских часов китайского производства. Вот и решил студент минут пятнадцать не то, что бы подышать привокзальным воздухом, но посидеть в раздумье, морально подготовится к необычной, но долгожданной встрече, должно быть, с юной и привлекательной девицей.

Но в одиночестве побыть ему не удалось. Перед ним в сквере появилось высокая худощавая старуха в богатых цветистых одеждах, на голове – пышный чёрный парик, на лице – около килограмма косметики…Она прикоснулась пальцами левой руки, находящейся в белой лайковой перчатке, плеча молодого Кадабракина и несколько высокомерно поинтересовалась:

– Я решила до вас принципиально полюбопытствовать на одну тему, молодой мужчина! Могу я такое сделать?

– Можете! Если решили, то задавайте свой вопрос, – миролюбиво ответил Абран. – Вы хотите занять у меня десять рублей, потому что у вас украли кошелёк? Но я уже раздал всю мелочь. Но сто рублей не дам. Жаба давит.

– Вы абсолютно интересный и загадочный, как та самая жаба, но со столичной пропиской и с генеральским званием. Пять минут назад мне казалось, что я очень даже легко и свободно обойдусь без ваших десяти рублей. А теперь вы втолкнули меня в пучину житейских сомнений.

– Так что же вам нужно, уважаемая?

– Вы не видели, счастливый обладатель сэкономленной и зашитой в трусах неразменной сторублёвки, здесь абсолютно голую маленькую девочку с большим флагом Европы в руках?

Надо сказать, что молодой Кадабракин не имел особого желания общаться с выжившей из ума старухой, которая, возможно, вооружена и готова применить свой «вальтер», находящейся в её изящной замшевой сумочке, не задумываясь о последствиях. Ведь сумасшедшему и пожилому человеку терять нечего. Это знают даже современные упитанные скауты самых глухих провинций необъятной страны.

На всякий случай Абран придвинул свою брезентовую сумку поближе к ногам, собираясь внезапно покидать уютный сквер, спонтанно превратившийся в зону возможной опасности. Нет, студент Кадабракин был не из робкого десятка и, к тому же, спортсменом, но отвечать на довольно странный вопрос экзальтированной бабушки не имел особого намерения.

Маленькая обнажённая девочка, да ещё с каким-то флагом в руках. Несомненно, ныне большие российские города не только зоны непредсказуемых чудес и дремучей, полуграмотной рекламы, но и организованных кошмаров.

– Я имела удовольствие задать вам, юноша, простейший вопрос, а вы намереваетесь уйти от него в неизвестном направлении.

– Для меня это направление известно, – набрался смелости Абран. – Не имею малейшего понятия, как выглядит флаг Европы и не видел я никакой обнажённой малышки. Мне даже в жутких снах такое не снилось.

– Так я думала. Получается, что вы – человек недалёкого ума или окончательно приезжий из тех самых мест, где исправно функционирует пятьсот телевизионных каналов, но не существует ни одной газовой плиты. Если всё точно так, как я предполагаю, то поезжайте в народную республику Китай.

– Что я там забыл?

– Вы будете иметь возможность понаблюдать, как в том же городе Пекине или в большом здании под названием Шао-Линь, или в тамошних деревеньках ярко и мощно горит очень даже дешёвый для тех мест российский газ.

Присев рядом с Абраном, назойливая старуха сообщила, что её зовут Симона Лазаревна и она должна кое-что объяснить, чтобы у молодого человека изменилось испуганное выражение лица на благодушное и миролюбивое.

Прилипчивая и неугомонная старуха вкратце объяснила молодому Кадабракину, что флаг Европы представляет из себя полотнище голубого цвета, в центре которого, по кругу, располагаются двенадцать золотых звёздочек. Что они обозначают, она, конкретно, не знала, но навязчиво предполагала, что отражают количество самых основных европейских ценностей, хотя, конечно же, их гораздо больше.

Просвещённая Европа погрязла в ценностях, как муха в жидких фекалиях. Возможно, когда-нибудь взлетит, но только не в этой жизни.

Абсолютно, если честно сказать, Абран ничего не соображал в политике, социологии, антропологии и экологии. Он считал, что если что-то такое странное существует и даже процветает то так надо. Большим начальникам виднее, что и как.

Но вот его папа, Плюс Назарович, может быть, ошибочно, но определённо, перечислил, классифицировал бы европейские ценности на свой лад: оголтелая русофобия, подмена духовных основ материальными, раболепие перед авторитетами, двойные стандарты, власть меньшинства, умышленное искажение истории, уничтожение семьи, толерантное отношение к порокам правящего класса, поощрение и пропаганда гомосексуализма и различных извращений, утрированная и дозированная свобода слова и так далее. Там на голубом флаге Европы, конечно же, должно быть не двенадцать «золотых» звёздочек, а гораздо больше.

Но молодой Кадабракин не стал обо всём этом говорить старухе, которая млела даже при упоминании ей же флага Европы, той самой, у которой россияне просто обязаны учиться и перенимать их ценности. Так они решили потому, что очень мудрые и, разумеется, культурные.

С нетерпением Абран ожидал, когда же вульгарная старуха отставит его в покое. Но она не спешила и, роняя на асфальт слюну, перешла к восхвалению и описанию теперь уже американского флага. Но тут Кадабракин остановил её порыв и ответственно сообщил, что прекрасно знает, как он выглядит, причём, с самых ранних детских лет.

Принимая участие в странном и необязательном диалоге, он бегло рассказал модной старушенции, как однажды в деревне Кумакино, где гостил маленький Абран, его тётя Таисия Матвеевна Оконкина вывесила на шесте, в своём дворе, полосатый и основательно дырявую матрасовку для просушки, в результате чего едва не получила массу существенных неприятностей.

Тогда уже не милиционер, а полицейский, пожилой участковый уполномоченный, старший лейтенант Коробов предупредил хозяйку дома и участка, что если гражданка Оконкина в считанные секунды не снимет с шеста флаг иностранного и не очень дружественного государства, то будет чувствительно оштрафована и предана всенародному порицанию в социальных сетях.

Но откуда же Таисия Матвеевна могла знать, что долгое время почивала на флаге зарубежной страны? Оказывается, именно красные полосы и дырки на внешней оболочке матраса и заставили Коробова проявить некоторую суровость и непримиримость.

– Так и оно и есть, – сказала экстравагантная старуха, собираясь уходить, – вы не показались мне, юный мужчина, коренным жителем Зауралья, а таковым и являетесь, в полном объёме. Ваши опрометчивые сравнения флага Великой и самой демократичной страны в мире с матрасом… А ведь поначалу я даже была рада полной возможности видеть вас, мой дорогой и славный мальчик Маугли. Вы не отыскали в своём уме сказать мне что-нибудь доброе.

– Я не Маугли, – возмутился молодой Кадабракин, – и зовут меня Абран… Абран Плюсович. А вот вы отправляете малышку голой на улицу да ещё с флагом…

– Моя девочка появилась в обнажённом виде и с флагом Европы на людях в знак протеста против всего того, что здесь существует. Но я решила отыскать её, чтобы тоже раздеться и присоединится… к моей девочке.

– Вы, Симона Лазаревна, – от удивления глаза Абрана едва не выкатились на асфальт, – решили… того раздеться и перепугать население этого славного микрорайона? В чём же перед вами виноваты люди?

– Во всём! А протестовать имеется необходимость под флагом Европы и в раздетом состоянии! Такой вот организованный протест очень стремительно перетечёт в митинг.

– Мне жаль вашу маленькую девочку малышку… Вы впутываете ребёнка…

– Но я доложу вам, что она хоть и малышка, но одновременна уже и взросленькая. Ей три недели тому назад исполнилось тридцать шесть с половиной лет.

Старуха встала со скамейки, плюнула себе под ноги и яростно и демонстративно растёрла плевок подошвой импортной туфли, украшенной замысловатой фурнитурой из жёлтого металла. Она гордо отправилась в соседний сквер, чтобы отыскать свою «малышку» и присоединится к ней.

Посидев ещё несколько минут под тенистыми кронами лип и частично успокоившись, Абран решил отправиться на железнодорожный вокзал. Правда, времени было ещё море, но ничего он погуляет в одиночестве и в ожидании там, на лоне природы. Но только поднялся со скамейки, как в сквер ворвалось небольшое скопление народа, человек сто, окруженных несколькими десятками вооружённых до зубов омоновцев, как водится в специальных трикотажных масках с прорезями для глаз, с автоматами, в бронежилетах…

В самом центре, размахивая голубым со звёздочками флагом Европы в припрыжку бежала к памятнику какого-то культурного деятеля былых времён абсолютно голая, худосочная женщина. Она протестовала.

Абрану показалось, что омоновцы вот-вот схватят несчастную и далеко не симпатичную угловатую женщину и торжественно повезут в свои апартаменты для дальнейших разборок. Но он ошибся. Протестующая дама с голой задницей и всем остальным, не выпуская из цепких рук, голубого флага, она пробилась сквозь толпу и присела рядом с Кадабракиным. При этом она крепко обняла его за шею и почти мужским басом прорычала:

– Не подходить! Один шаг в мою сторону – и я перегрызу себе, а потом и этому юноше горло.

Омоновцы, на всякий случай, остановились, а вместе с ними и все протестующие, мучительно соображая, каким образом можно совершить такое действие злодеяние.

– Пусть перегрызает! – сказал тучный омоновец, – я понял, это её спонсор из Канады Нестор Кручко.

– Я никакой не спонсор, – Абран отпихнул от себя голозадую даму, – я просто кормил в этом сквере голубей! У меня есть и свидетели!

– Зашифровались гады, – сказал второй омоновец,– в свидетели даже птиц записывают.

Надо подождать!

– Имей в виду, кормилец, голубей, – крикнул Абрану тучный омоновец, – если ты сейчас мне вывихнешь руку, то получишь реальный срок отбывания на специальной зоне продолжительностью до пяти лет! Предлагаю сдаться и сдать оружие и наркотики!

Ситуация была не только экстремальной, но и почти безвыходной. Но даже невезучему молодому Кадабракину, чья жизнь состояла из сплошных тупиков и капканов, выставленных на его тропах и дорогах, тоже иногда, один раз в полтора года, но везло. Именно, такой фарт, то есть удача, навестил его и сейчас.

Стремительно между омоновцами, протестующими и скамейкой, где сидел Кадабракин в объятиях худосочной обнажённой дамой с голубым флагом, проехала группа велосипедистов-любителей самых разных возрастов. Абран вскочил на ноги, оттолкнув от себя протестующую даму и схватив правой рукой брезентовую сумку со спиртным и продуктами питания.

– Теперь не торопись, незнакомец, – успокоила его голая дама с флагом, – мы уйдём отсюда спокойно. Этот общегородской велопробег будет продолжаться не меньше полутора часов.

Тут уже и улыбающийся Кадабракин вспомнил, что сегодня, в честь очередной годовщины открытия в Екатеринбурге знаменитого Ельцинского центра. Великолепно, что головная группа велосипедистов перепутала широкую мощёную тропу в сквере с той широкой дорогой, по которой им предстояло катиться от старта до финиша. Слава создателю! Оказывается, иногда наблюдается и посмертная польза от тех президентов, которым при жизни не удалось порадовать свой народ.

Абран и обнажённая дама с флагом Европы спокойно и без лишней суеты перебрались в соседний сквер, находящийся в метрах трёхстах от опасного места. Он находился в возбуждённом состоянии и даже не замечал того, что идёт с обнажённой дамой под ручку. У него в правой руке – брезентовая сумка; у неё, в левой – флаг.

Чтобы немного успокоиться, прийти в себя, они решили минут десять-пятнадцать посидеть на скамейке. У молодого Кадабракина времени было воз и маленькая тележка, а у протестующей худосочной дамы и того больше. Она ведь и сейчас продолжала… протестовать.

Правда, в этом сквере народу находилось мало. Да и те, что имелись, увидев обнажённую женщину, худосочную и с кожей цвета летней придорожной пыли, рядом с молодым качком-мордоворотом, спешно ретировались. Бережённого не только бог бережёт, но и быстрые ноги. Тут, как раз, в любом возрасте уместна определённая физическая подготовка, пусть даже в рамках ГТО.

Улыбающаяся обнажённая дама с относительно миловидным лицом типа королевского пингвина узнала его имя сообщила, что её зовут Эвредика и она профессиональная протестующая. Заработки неплохие, за активную деятельность полагаются и премиальные…

Зарубежные благодетели платят исправно и довольно щедро. Чем сильнее и ярче смута в России, тем лучше и качественнее живётся таким, как Эвредика. Они теперь тоже – одна из ярких европейских ценностей и заодно грозное оружие против тех стран, которые пока окончательно не одемократились.

– Что ж не будем терять времени, – сказала она, встав на ноги, – и начнём активно протестовать. Наши действия привлекут десятка полтора любопытных. А там уж соберётся и толпа, и волнения перерастут в митинг. Потом подтянутся и журналисты из ряда зарубежных средств массовой информации.

Воткнув древко знамени в щель между зелёными деревянными планками, в спинку скамейки, Эвредика встала напротив Абрана. Картина, конечно, рисовалась потрясающая. Голубое развевающееся полотнище со звёздочками, голая тётка со своим тщательно выбритым буро-коричневым хозяйством, расположенным напротив носа молодого Кадабракина. Шелест листвы и яркие лучи летнего солнца.

Опустив от смущения глаза вниз, Абран тихо и довольно робко сообщил, что ему протестовать не хочется и, в принципе, его всё устраивает. Кроме того, он откровенно признался, что чувствует себя не совсем в своей тарелке, находясь рядом с голой дамой. Такое происходит первый раз в его юной жизни.

– Хорошо, если ты такой скромный, Абран, – примирительно сказала она, – я буду стоять почти боком, а ты закроешь глаза. Эффект получится потрясающий,

– Что я должен делать?

– Ничего особенного. Ты с закрытыми глазами будешь легонько теребить мои губы пальцами правой руки. Время от времени, конечно, можешь отдыхать или менять руки.

За хорошую работу получишь пятьдесят долларов наличными. Главное привлечь и заинтересовать людей. Чем больше, тем лучше.

Не осознавая почему, но Абран пошёл на эту афёру. Скорей всего потому, что он ещё не в состоянии был осознать и понять суть происходящего.

Он плотно закрыл глаза, чтобы не видеть форменного безобразия, быть, как бы, в стороне от происходящих событий, то есть не при делах. Его высоко поднятая рука сначала нащупала её лоб, потом нос и, наконец-то, тонкие и ехидные губы Эвредики.

– Так твоя рука, Абранчик, очень быстро устанет, – сказала она. – Зачем высоко тянуться? Всё гораздо ближе, чем ты думаешь. Ведь имела в виду совсем другие губы.

Заодно я и ты, коллективно, раза два-три получим удовольствие.

Решительно и ловко она схватила обеими руками ладонь правой руки и ловко засунула три мощных и самых длинных пальца молодого Кадабракина себе в… промежность. При этом она настоятельно рекомендовала студенту проникать ими глубоко и шевелить, шевелить, шевелить, чтобы по всем направлениям достичь желаемого эффекта. Приятное, как водится, с полезным.

Надо ли говорить, что Абран получал какое-то удовольствие, время от времени орошая свои плавки обильной семенной жидкостью. Он не желал открывать глаза уже потому, что просто не намеревался испортить себе настроение от внешнего вида тридцати семилетней, прошедшей огни и воды, Эвредики. Она тоже что-то ведь чувствовала и производила разного рода телодвижения и даже протяжно вздыхала и всхлипывала.

Всё явственней и чётче слышались голоса людей и даже музыка, но открывать глаза Абран не собирался. Что ж там скрывать, он поучал некоторое удовольствие. Он даже уже понимал, чувствовал, когда следует останавливаться, давать возможность отдохнуть своей правой руке.

Чья-то рука засунула во внешний карман его штормовой куртки какую-то бумажку. Проникновенный женский голос доверительно сообщил ему, что он – молодец, и ему выплачено за… протест не пятьдесят, а сто долларов.

Через некоторое время он, всё-таки, и насладился, и слегка пристал. Да и уже ощущал, что туда, во влажное и глубокое место, входит уже не три его пальца, а вся ладонь. Он приоткрыл для начала один глаз. Но этого было, вполне, достаточно для того, чтобы истошно завопить и войти почти в шоковое состояние. Перед ним стояла обнажённая мама Эвредики, которую величали Симона Лазаревна. Что там описывать? Худой и большой скелет, прикрытый обвисшей бурой кожей…

– А где, Эвредика, – открыв и второй глаз, прошептал Абран, – где одна?

– Она уже давно протестует в другом месте, – ответила Симона Лазаревна. – А вы, непременно, одарённый и способный мальчик. При таких чувствительных пальцах вы задорно бы играли на скрипке, и всё человечество повально не вспомнила бы о Паганини. На крайний случай, можно было бы сделаться и процветающим вором-карманником.

Окончательно опомнившись и частично придя в себя, Абран схватил в правую, изрядно увлажнённую руку брезентовую сумку и бросился бежать. Передвигаясь прыжками, как австралийский кенгуру, он летел на перрон вокзала с такой скоростью, что его не смогли догнать даже несколько ретивых забугорных телевизионных съёмочных групп. Возможно, все они желали поинтересоваться, как лично он относится к возможности созидания в России политической партии, члены которой принадлежали бы к самым разным группам нетрадиционных сексуальных направлений.

Усталый, но счастливый Абран влетел в вагон электрички, будто шаровая молния в силосную яму. Нашёл место, посмотрел на циферблат часов и окончательно успокоился. Он потерял не так уж много времени, а ведь во время его… протеста молодому Кадабракину казалось, что проходят не минуты, а долгие часы.

Жуткая образина

Но, всё-таки, в предвкушении возможного близкого счастья и неуёмной радости Абран нарисовался в живописных ромашковых полях на два часа раньше намеченной встречи, строго, на берегу речки. «Но если так уж получилось, – решил Кадабракин, – то немножко поброжу среди ромашек». Да ведь и правильно задумал. Стоит отдохнуть и набраться сил перед ответственным жизненным шагом, чтобы делать потом остальные, твёрдые, широкие и размашистые.

Обидно, но зачастую в повседневной жизни мы не замечаем самого главного, и примеров тому тьма. Взять, допустим, те же цветочные поля. Ведь хочется иногда наплевать на всё, сесть на электропоезд и отправиться за город, чтобы хоть, как-то, слиться с природой.

Если какому-то господину или даме приятен до устойчивого урчания в животе запах полевых ромашек, то ему или ей необходимо срочно отправиться на электричке за город, в поля. Там тьма-тьмущая этих удивительных цветов. Можно упасть в них – и наслаждаться, и наслаждаться. До изнеможения. Ведь приятно, согласитесь, ощутить себя единым целым с великим и необозримым миром, с ромашками, в конце концов.

Вы будете лежать, непременно, животом вниз и блаженно радоваться собственному существованию. Но при этом, конечно же, учтёте, что в таких местах сельские животноводы пасут коров, которые от страха или внезапного удивления, могут вас просто затоптать. При таком стечении обстоятельств невозможно даже будет им предъявить претензий потому, что вы с любопытством будете наблюдать с определённой высоты за своим раздавленным телом.

Но если этого по счастливой случайности не произойдёт, то у вас обязательно возникнет и конфликт с пастухом. Если он, не задумываясь, ударит вас пару раз хлыстом вдоль спины, то будет по-своему прав. Ведь вы своим видом пугаете представителей крупного рогатого скота и этим самым отрицательно влияете на удои молока, его качество и вводите коров в некоторое заблуждение и в неустойчивое психическое состояние.

Животные ведь твёрдо знают, что в ромашках никто не должен лежать, а тут… пожалуйста. Неувязка получается. Лежит человек, причём, животом вниз, как глубоководная рыба.

Относительно успокоившийся Абран Кадабракин в ожидании встречи со своим другом детства Филимоном Дубоглазовым решил, как раз, и погрузится в мир природы, в частности, ромашек. Большая коричневая брезентовая сумка со спиртным и некоторой закуской лежала далеко в стороне, а он, Абран, примостился в небольшой ложбинке, вдали от городской суеты.

Лежал на левом боку и блаженно думал про свою непутёвую жизнь, состоящую из сплошных тупиков. Его зёлёный джинсовый костюм по цвету так сливался с травой, что молодой и симпатичный Кадабракин был практически незаметен в густой траве. Кузнечик, но только… крупный.

Даже с вертолёта с помощью самых современных оптических приборов его вряд ли бы обнаружили. Впрочем, никто бы этим и никогда не стал заниматься по той причине, что он, Абран, по большому счёту никому не был нужен.

Он в очередной раз внимательно посмотрел на циферблат своих шикарных, почти швейцарских, часов, но китайского производства. Времени было достаточно для того, чтобы побыть немного наедине с собой.

Повернувшись на правый бок, Абран привычным и отработанным движением расстегнул ремень джинсовых штанов и вывалил свой огромный елдак прямо на траву, при этом напугав полутораметровую гадюку. Придя в себя, змея поспешно уползла прочь от опасного места. Ведь такой странной… рептилии, сросшейся с человеком, она ещё никогда не видела.

Неоднократно добрые люди говорили Абрану, что такой толстый и увесистый орган, непременно, должен после смерти его обладателя находиться в одном из павильонов выставки достижений отечественного народного хозяйства. Ведь будет чем удивить иностранных гостей. А то ведь привыкли твердить: «В России ничего нет! Ничего нет!».

Но вот увидят такое и густо покраснеют, потом даже извинятся, может быть, и на одной из площадок ООН. Там они непременно заявят, что в России имеется самое главное, причём, огромное, увесистое… Да и своим неповторимым народом она богата.

Возможно, в будущем пенсионеры нашей огромной страны, забыв окончательно свои обиды на весьма и весьма странное в своём поведении и мудрое отечественное правительство, гуртом повалят в столицу – посмотреть на чудо чудное. В долги вечные влезут, но придут, приедут, приплывут, прилетят на эту самую выставку. Зачем, спрашивается?

Да только с той целью, чтобы окончательно убедиться в том, что вечный образ великого фаллоса есть отныне и навсегда их настоящее и будущее. Им это показали в Москве, чтобы они в своих надеждах, планах и местах всегда отталкивались от предмета, увиденного собственными глазами. Хватит сказок! Пора мыслить реально.

Нежно погладив левой рукой конец своего «монстра», Абран проникновенно сказал: «Никому мы с тобой не нужны. Несправедливо получается».

Он вдумчиво, постепенно ускоряя темп, начал заниматься самым обычным онанизмом. Ведь спорт – это спорт, а физкультура – совсем другое дело. Но делал это профессионально. Со стороны могло показаться, что массивная мясистая игрушка находится в руках настоящего мастера своего дела, который, как минимум, успешно закончил учёбу на специальных трёхмесячных курсах в этом… направлении.

За странным процессом самоудовлетворения наблюдала любопытная сорока. Высунув голову из густой травы, она пыталась понять, что же, всё-таки, происходит. Но такая любознательность обошлась птице очень дорого. Мощная струя сперматозоидов из пениса юного Абрана Плюсовича угодила сороке в голову. Получив резкий и мощный гидравлический удар, она резко взмыла вверх. Но это были последние мгновения её жизни. А ведь невнимательный молодой Кадабракин очень любил птиц и даже кормил их хлебом в городах и весях нашей необъятной страны.

Смачно и довольно громко сматерившись на своём родном языке, гордая и свободная птица рухнула камнем вниз. Уходя в мир иной, она так и не поняла, что же с ней произошло. Но разве же в минуты блаженства мог Абран обратить внимание на чьё-то горе? Нет, конечно. Он блаженно лежал на спине и смотрел в высокое синее небо, а его фаллос мирно дремал, завалившись на бок. Кадабракин от недавнего удовольствия прищурил глаза. Всё плохое мигом забылось. Он сейчас был слит воедино с великим и необозримым миром.

Хотя времени до встречи с Филиком у него оставалось ещё много, но он решил идти на то место, где очень скоро у речки Зелёная они поставят палатку и будут активно отдыхать эти два выходных дня. А что? Имеют полное право.

Он взял за «загривок» своего верного друга и спутника по жизни и собрался уже было бережно спрятать в штаны, как говориться, надёжно упаковать своё добро, но не успел… Абран ясно и отчётливо увидел, как над ним склонилась страшная уродливая рожа с огромными толстыми и круглыми щеками. Если точнее, то жуткая образина. Вокруг единственного огромного глаза и маленького плотного рта вились чёрные густые волосы.

Разумеется, Абран был отважным человеком, но тут, потерял дар речи. Даже что-нибудь несуразно промычать не смог. Он ничуть не сомневался в том, что его просто хотят сожрать живьём и непременно так и поступят.

Но тут он глубоко заблуждался. Щекастый монстр, издав рёв, как сразу пара десятков мотоциклов «EKONIK SPORT – 006», плюнул на его лицо чем-то жидким, зловонным и, явно, марсианским. Частично задыхаясь и на полном серьёзе теряя сознание, Кадабракин, всё же, успел своей крепкой ладонью ударить его по толстой щеке.

Всё же, войдя через несколько минут в своё замутненное сознание, Абран вскочил на ноги и воплями бросился в сторону речки, держа свой сексуальный прибор в руках. Он стремительно влетел в мутные воды и мгновенно погрузился в них с головой. Не сказать, что бы он внезапно посчитал себя белым лебедем, но где-то, около этого. Вода вокруг него мгновенно стала буро-жёлтой. Но если бы на этом всё заканчивалось. Вокруг Абрана стала всплывать дохлая рыба. Да ещё и лягушки.

Совершенно не понимая, что он делает и зачем, Кадабракин начал судорожно выбрасывать на берег самых крупных карпов, сомов и щук. Ведь даже после нагрянувшей на него недавней внезапной опасности, парень помнил, что отдыхать им с Филиком предстоит здесь ещё и завтра. Поэтому можно разжечь костёр и сварить уху. Не всё же питаться картонной колбасой, консервами и разного рода зарубежными фасфудами. А сегодня была только начало субботы.

Но тут внезапно вспомнил, что там, в травах, рядом с опасным местом, в зарослях ромашки, находится его большая брезентовая сумка со спиртным и закуской. Надо было перебороть страх и возвращаться за ценной поклажей. Подумав минут пять или чуть больше и набравшись смелости, он поднялся наверх, к краю поля, и зашагал в сторону недавно произошедшего события.

Он шёл по полю на цыпочках, осторожно, как великан, но с перебитыми ногами… Расстояние, которое Абрану пришлось преодолеть, показалось ему долгим многокилометровым походом сразу с десятью нагруженными рюкзаками на спине. Однако Абран нашёл сумку со спиртным и продуктами. Вздохнул с облегчением и отправился назад, к реке, в условленное место. Ведь совсем скоро там должен появиться Филик и, конечно же, с ним… замечательная, прекрасная девушка.

В принципе, ничего страшного не произошло. Не съел же, в конце концов, его страшный гуманоид, который, наверняка, явился сюда с недавно открытой американцами планеты Кеплер. Явно, намерения этого жуткого инопланетянами было не дружественными. Кадабракина радовало и то, что одежда на нём почти высохла. Правда, активно попахивала чем-то мерзким, абсолютно инопланетным.

Вернувшись к реке, Абран в спешном порядке достал тонкое одеяло, разложил на нём продукты, раскрыл консервы, порезал колбасу и сало, достал пару бутылок с водкой, фруктовую воду, пластмассовые стаканчики. Наполнил один из них и выпил залпом. После пережитого и в привокзальном сквере, и на ромашковом поле он имел на это полное право.

На душе и на сердце стало спокойнее, и он собрал в один из больших целлофановых пакетов добытую им рыбу, слегка дурно пахнущую, но, наверное, не отравленную.

Вскоре появился и Филик с двумя большими рюкзаками за спиной, в одном из которых была упакована большая четырёхместная палатка.

– Что, Абранчик, – поинтересовался он, снимая с плеч тяжёлый груз, – кормить меня сырым горохом, не появлялась здесь ещё твоя невеста, Снежана?

– Нет, не появлялась, Филимон.

– Странно, добить меня железным коромыслом. Она… исполнительная и ответственная девушка, и никому не отказывает. А на халяву прибежала бы сюда, как рысь. Что-то непредвиденное произошло. Но, может быть, Абранчик, она скоро нарисуется. А ты почему такой печальный и сосредоточенный?

Кадабракин пока неопределённо пожал плечами, пока ничего рассказывать не стал. Они выпили по стаканчику водки и, Абран, собравшись с духом, поведал другу историю, в некоторых подробностях, обо всём том, что совсем недавно с ним произошло и рядом с вокзалом, и здесь, у реки.

После услышанного Дубоглазов почесал своё крутой затылок, не зная, какое давать тому, что он сейчас услышал, определение. Он только и сказал:

– Угораздило же тебя связаться с голыми старухами из пятой колонны! Хорошо ещё, что тебя ни замели омоновцы, а то бы уже прямо сейчас уже парился на нарах, век мне питаться ливерной колбасой!

– Ну, за что, Филик, меня судить и отправлять на зону? Я ведь, всего лишь, кормил голубей и никому не причинял зла.

Но всегда патриотично настроенный Дубоглазов категорически возразил и упрекнул своего друга детства и юности за то, что тот пошёл у двух голых старух, сделав им принародно эротический массаж и великую рекламу.

– Тебе, наверное, будет очень приятно увидеть себя, Абран, по телевидению или в социальных сетях под странным голубым флагом Европы, – заметил он. – Думаю, что нет. Никто и ни в чём ведь разбираться не будет. Все добрые люди увидят, что ты активно протестуешь, но довольно… странным образом.

– А что теперь желать, Филимон?

– Ничего! А твои честно заработанные сто долларов в знак протеста и солидарности с патриотическими силами страны мы пропьём, рвать мои волосы на заднице! Ты везде и всюду натыкаешься на какие-то преграды и неприятности. А человек должен быть пусть не трусливым, но очень осторожным.

Они выпили ещё. Помолчали немного.

Закусив куском колбасы Филимон начал разбирать ещё и то, что произошло совсем недавно с его другом на ромашковом поле. Он деловито заметил:

– Обычное дело с тобой здесь произошло, глотать вчерашние гвозди. Сейчас все самые мерзкие существа из-под земли повылазили. Да и все порталы открылись. Видать, они не могут понять, что происходит в России с пенсиями, увеличенным сроком выхода стариков на заслуженный отдых, бесплатным образованием, медициной и прочим. Наверное, их это очень удивляет.

– Их удивляет, а нас нисколько. Согласен, Филимон, что со мной страшного ничего не на цветочном поле не произошло. Просто на меня среди ромашек напало что-то страшное и, надо сказать, наверное, потустороннее. Мерзкая, жуткая и уродливая образина. Ведь если бы не удача и моя находчивость, то тебе сейчас не с кем было бы пить водку и беседовать на самые разные темы.

Моргнув сразу двумя глазами, Филя пожал руку друга:

– Хорошо, что всё обошлось, и ты живой, Кадабракин. Но водку бы я нашёл с кем пить. Здесь, вообще, никаких проблем бы не наблюдалось. Но, главное, что ты отбился от… нечистой силы. Правильно поступил.

– Я отбился, но с трудом. Когда-нибудь я, Филя, расскажу тебе о нашей с ним битве подробнее. Но мои рассказы о хулиганских действиях представителя потустороннего зла не принесут тебе радости.

– Верно. Не принесут, паковать меня в рогожный мешок! Но ты – молодец! Отбился. Давай за это выпьем, а всё остальное приложится!

Они так и поступили, закусив колбасой и салом.

Им стало чуть-чуть веселее. Но, всё-таки, факт внезапного и странного нападения не выходил из головы Абрана и не поддавался никакому объяснению. Даже не факт, а манера поведения страшного чудовища. Никакая формальная логика не смогла бы объяснить разумность странного и хулиганского поступка существа, явившегося на ромашковое поле близ села Кривое из другого мира. Аномальная зона, получается, даёт о себе знать даже здесь, на периферии, а не только в столице.

К ним абсолютно неслышными шагами подошла девушка или молодая женщин, примерно, двадцати двух-двадцати трёх лет. В цветистом сарафане и домашних тапочках. От её внезапного появления Филик, от неожиданности, чуть не поперхнулся водкой, а вот Абран резво вскочил на ноги. Взгляд у симпатичной рыжеволосой, молодой дамы был каким-то рассеянным, можно сказать, рассредоточенным.

Кадабракин вопросительно посмотрел на друга. Тот определённо ответил:

– Нет, это не Снежана. Та брюнетка, черноглазая, а это вот рыжая и с синими глазами, бросать меня в канализационный колодец!

– Не надо никого и никуда бросать, парни! – сказала дама. – Я Мария, по отчеству – Степановна, а по фамилии – Стрелкина. Мне совсем не нужна ваша водка. Я не пью. А если делаю это, то очень редко и мало.

– Тогда чего же вам… тебе о нас нужно? – почти возмутился Дубоглазов. – Но если хочешь, то мы нальём. Спиртного у нас море и закуски всякой хватит. Мы всегда отдыхаем… с запасом.

Конечно, на несколько минут она присела рядом с ними, но только затем, чтобы сказать что-то важное.

Улыбнувшись с некоторой тоской, она тихо произнесла:

– Сколько же ещё невинных душ пострадает здесь, на этом гиблом месте.

– Если вы, Мария Степановна, работник рыбной инспекции и увидели, что у нас в пакете свежая карпы, – вежливо пояснил Абран, – то мы их поймали почти что честным… способом. У нас нет ни сетей и даже динамита.

– Мне ваша рыба до фонаря! Я хочу сказать, что вы, господа, находитесь в страшной аномальной зоне, – пояснила Стрелкина. – Очень опасное место. В целях сохранения ваших жизней я вам советую сесть на электричку и вернуться домой. В уютной обстановке можно принять горячую ванну, почитать книгу про храбрых полицейских, выйти в интернет или посмотреть телевизор.

– Что там смотреть, Маша? Лично мне не совсем приятны твои назойливые советы. Больше ты о нас ничего не хочешь? Стучать меня лопатой по спине! – запротестовал Дубоглазов, – мой товарищ, конечно, невезучий, у него вся жизнь в тупиках, но вот я… Уж, как-нибудь, мы оба с ним выйдем из самого опасного положения. Мы – отважные!

Мария сообщила, что и сама-то не очень везучая, но вот о них заботится. Сердце у неё доброе. Хоть они ей и не знакомые, и уже пьяные, но, всё-таки, люди.

Она давно заметила, что село Кривое, ромашковое поле, речка Зелёная практически оккупированы страшными существами не земного, а какого-то другого происхождения. Стрелкина убедительно попросила, чтобы друзья её выслушали. Много это времени не займёт, но пользу принесёт основательную. Они просто, в целях своей безопасности, обязаны выслушать её.

Рыжеволосая, совсем молодая женщина начала свой рассказ издалека. Спокойно, неторопливо и обстоятельно. Сразу же с того, что её личная семейная жизнь оказалась неудачной, и теперь она в разводе и даже вернула свою девичью фамилию.

В прошлом году, когда Мария почти только что вышла замуж за красивого и лихого парня Жору, местного рабочего птицефабрики, и начались всякого рода неприятности. Вся беда заключалась в том, что Георгий ни с того и ни сего вдруг начал резко употреблять спиртное. Может быть, на него, каким-то образом, повлияло постоянное дружеское общение с курами, а может…

Но дело в том, что прошлым летом примерно же в это время он на ромашковом поле в полном и гордом одиночестве напился до умопомрачения. А поскольку всё произошло в самой настоящей аномальной зоне, то и результат получился неутешительным.

Молодой и перспективный рабочий и скотник, кандидат в мастера спорта по бодибилдингу Георгий Терентьевич Полутряпкин, приняв изрядную дозу спиртного, разделся догола и пополз по ромашковому полю в неизвестном направлении. Как он объяснил позже, таким способом лечил радикулит… утренней росой, хотя все происходило вечером. По этой причине и ряду других ему никто особо и не поверил.

Его угораздило подползти прямо к доброй бабушке Пилохиной, которая мирно пасла на краю поля своих коз. Немного, семь голов. Когда же Полутряпкин, в которого вселился потусторонний демон, встал в полный рост и с африканским воинственным кличем «батанга» бросился на одну из коз, то старушка Анфиса Семёновна незамедлительно рухнула в обморок. Благо рядом с ней находились двое крепких внуков, которые стремительно связали возмутителя спокойствия и прямо в таком виде доставили в сельское отделение полиции села Кривого.

Так получилось, что Жора не смог отделаться денежным штрафом и пятнадцатью сутками ареста. В конечном счёте, его успешно обвинили в попытке изнасилования пожилой чёрной козы. Напрасно Полутряпкин отшучивался во время многочисленных допросов, ему грозило до восьми лет лишения свободы.

Правда, строгая женщина, сорокалетняя судья Аделаида Фоминична Кульковская, глубоко ушедшая в себя и активно думающая о том, как ей излечиться от хронического запора, невпопад спросила у обвиняемого, участника судебного процесса:

– Так вы признаёте, Георгий Терентьевич, что имели намерение принудительно склонить чёрного козла к половой, интимной связи?

Глаза Полутряпкина от удивления округлились в десятый раз. Но тут, как раз, грамотный юрист, в данном, случае адвокат Арнольд Арнольдович Каримчук выразил справедливый протест, обращаясь к судье:

– Я очень бы хотел, ваша честь, чтобы вы моему клиенту во время судебного процесса не наносили оскорблений.

– Чем же я его оскорбила? – изумилась судья. – Я только задала господину Полутряпкину, вполне, резонный вопрос.

– Дело в том, что мой подзащитный не мог совершить попытку сексуального домогательства по отношению к чёрному козлу по той причине, что Георгий Терентьевич не извращенец и не почитатель странноватых западных европейских ценностей. Подчеркиваю, что здесь речь идёт об особи женского пола, именно, о чёрной козе.

– Да, я допускаю, что оговорилась, – вышла из раздумий личного порядка судья.– Конечно же, я имела в виду козу. Но разница не так велика…

– Позвольте с вами не согласиться, ваша честь, – не унимался адвокат. – Разница принципиальна и, проще говоря, тюремный срок за козу будет у моего подзащитного гораздо меньше, чем за козла.

Таким образом опытному и непримиримому адвокату Каримчуку своими стараниями удалось грозящий Полутряпкину восьмилетний срок отбывания на зоне общего режима скостить до трёх лет, но строгого. Старый, лысый, предпенсионного возраста прокурор Илья Куприянович Лопушок бурно выражал негодования, но своего не добился.

Основная причина адвокатского успеха Арнольда Арнольдовича Каримчука заключалась в том, что его подзащитный напал на животное преклонного возраста, которому терять уже было нечего. Ведь и выбрал потенциальный сексуальный извращенец не самую красивую козу.

Честно сказать, потерянный и до конца не протрезвевший Полутряпкин так и не понял, за что его отправили на автозаке на дальнюю зону. Он фактически и не помнил того, что с ним произошло на ромашковом поле, и недоумевал, почему вдруг воспылал необузданной страстью к представительнице мелкого рогатого скота.

Но, всё-таки, адвокат нашёл в себе мужество в заключительной короткой речи заметить, что во многих зарубежных странах граждане женятся и выходят замуж за самых разных животных, птиц, представителей растительного мира, при этом не получая от них на официальное заключение брака письменного и даже устного согласия. Явное насилие над животными и растениями.

– Не путайте кислое с пресным, Арнольд Арнольдович, – осадила адвоката не совсем перспективного женского возраста судья. – У нас, в России, настоящая демократия и разумный либерализм. У нас полная свобода… выбора, и мы отправляем за решётку того, кого считаем нужным.

Против такого веского аргумента Каримчук не мог ничего возразить, а только пожал плечами. Излишняя критика с его стороны судебно-правовой системы была бы не совсем уместна и опрометчива. Ему ещё хотелось немного побыть адвокатом, а не грузчиком на овощной базе.

– Бомбить меня мичуринскими яблоками! – возмущённо заметил Филимон. – Скажу честно, самые последние перемены в нашей стране меня ни разу не радуют. Так ты, получается, не Стрелкина, а по мужу – Полутряпкина.

– Я Стрелкина, осталась на своей фамилии, – пояснила молодая и симпатичная женщина. – Кроме того, мы с Георгием развелись. Его выкрутасы мне надоели.

– Может быть, выпьете с нами, Мария Степановна, – предложил почти юной женщине Абран, – и вам станет легче.

Она категорически отказалась от предложения и решила продолжить свой рассказ о зловещем влиянии их местной аномальной зоны на мирных людей. Мария с пользой для молодых людей намеревалась поведать о том, что с ней произошло почти полчаса тому назад. Жуткая история и… поучительная.

– Я решила немного прогуляться по цветочному полю, – пояснила молодая женщина, – и собрать небольшой букет ромашек. Люблю ромашки, они украшают моё жильё. У меня неплохо частный дом. А с цветами он ещё лучше.

– Не понял! Грызть мои потные ноги! – откровенно признался Филимон Дубоглазов. – Зачем ты нам всё это рассказываешь?

– Сейчас всё поймёте, – заверила их Стрелкина. – Так вот… Как только я на минуту присела и начала рвать ромашки, как вдруг из-под земли выросли мощные волосатые руки и стали меня бесцеремонно и нагло хватать за бёдра.

Внимательно осмотрев свои ладони, Кадабракин возразил:

– Но у меня совсем не волосатые руки.

– Да причём здесь вы? – она замахала руками. – Я рассказываю вам об инопланетных или, может быть, потусторонних чудовищах.

– Теперь я спокоен за себя, за своего друга и местное население, – Абран налил себе очередную порцию водки. – Получается, что нет здесь никакой аномальной зоны, а вы, извините меня, Мария Степановна, просто насрали на моё лицо. В самом прямо смысле. Причём, всёго было много, и всё, из вас текущее, имела изрядно жидкую… структуру.

Широко раскрыв глаза, а заодно и рот, Мария вырвала стаканчик с водкой из рук Кадабракина и залпом выпила его содержимое, словно удивительная птица под поэтическим названьем пеликан.

При этом она машинально закусила куском колбасы.

– Мне нельзя активно смеяться, – серьёзно признался Филимон. – Я недавно вставил зубы, и они могут запросто выпасть изо рта по причине моего задорного смеха. Произойдёт мощная вибрация. Мне остро необходимо срочно погрустить.

Ни слова не говоря, Стрелкина самостоятельно и решительно налила себе ещё водки, и тут же залпом осушила, опорожнила полиэтиленовый стакан.

– Это ромашковое поле размером более двадцати квадратных километров, крошить перезревшую капусту, – справедливо заметил специалист по ремонту и техническому обслуживанию холодильных установок и агрегатов Дубоглазов, – а ты вот, Мария Степановна, выбрала, именно не живот, ни ноги господина Кадабракина, а конкретно, его симпатичное лицо.

– Ну, так, видать… злые духи, – пролепетала она. – Иначе то, как…

Но взяв себя в руки, она достала из кармана своего сарафана блокнот и авторучку, записала в него свой домашний адрес и попросила Кадабракина сделать то же самое. Он взял листок с её адресными данными и продиктовал свои, правда, не понимал, зачем это делает. Разумеется, от волнения они совершенно забыли о том, что у них при себе имеются сотовые телефоны.

Немного заикаясь, Стрелкина пояснила, что если господину Кадабракину потребуется пластическая операция по замене кожи на лице, то она всегда готова её оплатить. Не бедствует, кое-какие сбережении имеются.

Не зная, что и сказать, Абран предложил Марии половину добытой рыбы, потому что, если бы не она, то улова бы не существовало, и карпы, щуки, и сомы продолжали бы радоваться своей повседневной и вольной жизни.

Но она резко встала на ноги и бросилась бежать, прочь от стихийного пикника. Скорей всего, Маша даже не бежала, а скакала примерно так, как это делают ипподромные лошади или даже те, что находятся в диком состоянии. А что? Скачи себе и скачи. Здесь же не княжество Монако, поэтому простора достаточно, если учесть все те земли, что расположены за Уральским хребтом.

Что касается, Филимона Дубоглазова, то он укорил друга, заметив, что надо было бы ему активно попросить Марию, чтобы она… Одним словом, её необходимо было трахнуть, где-нибудь в кустах, и она бы осталась довольной. Но Абран, густо покраснев и местами посинев, категорически возразил. Нельзя же было пользоваться смятением и некоторым внезапным открытием истины, откровением души совсем ещё молодой и очень красивой женщины.

Спорить с ним Филик не стал, ибо он знал, что его друг робок и застенчив основательно и бесповоротно.

Двуногий монстр

Немного приостановив процесс поглощения спиртного и съестного, Абран и Филимон принялись ставить палатку. Ведь совсем скоро наступит ночь, а в темноте заниматься благоустройством пусть временного, но жилья – самое последнее дело. Через минут пятнадцать-двадцать появилась и весьма озабоченная Снежана. С сумочкой через плечо, в джинсовом костюме кирпичного цвета. Разумеется, она не отказалась от водки, и практически в гордом одиночестве осушила пол-литровую бутылку.

Бесцеремонно и весьма грубовато Филик поинтересовался у девушки, где она так долго шарахалась, где её черти носили.

– Вот, именно, черти! – согласилась она. – Они меня и таскали туда и сюда по ромашковому полю. Если бы вы знали, что я видела, то поняли, почему я долгое время лежала в траве.

– И что же вы видели, Снежана? – робко поинтересовался Абран. – Наверное, летающую тарелку?

– Никакой тарелки я не видела, Абран, – ответила Снежана. – Но я наблюдала самый настоящий НШО!

– Что это такое, рвать меня на мелкие части? – спросил Филимон, завершивший установку палатки. – Что такое НШО?

– Ну, что, вы совсем тупые оба, что ли? – сказала довольно пьяным голосом девица. – НШО – это неопознанный шагающий объект. С виду почти что человек, но рожа у него буро-жёлтого цвета. Глаз не было видно совсем. От него несло такой вонью, что… Я была уверена, что он меня обязательно сожрёт, поэтому залегла на время в траву. Пережидала.

Наконец-то, к общему столу присоединились Абран и Филимон. Они задорно переглянулись, но не стали объяснять Снежане, что же произошло на самом деле. Но, ещё немного выпив, девица продолжала ужасный рассказ о жутком монстре.

Она видела, как в травах в это время гуляла большая овчарка пастуха Федора Инисимова. Эта огромная псина под впечатлением увиденного жалобно заскулила и по самое горло зарылось в землю. Сам же Фёдор Геннадьевич бросился в сторону своего стада и надёжно укрылся от опасности, так сказать, за спины многочисленных коров. Но те тоже были не спокойны. Жалобно мычали.

Пастух сидел в зарослях ромашек и торопливо, и судорожно куда-то постоянно названивал по своему сотовому телефону. Но, видимо, на том конце «провода» его усиленно, терпеливо и посылали туда, откуда он семьдесят лет тому назад выбрался на свет. Никто и ни в какое НШО, получается, не верил.

Только в отделении сельской полиции майор Этрускин по телефону дал Инисимову дельный и категоричный совет:

– Если, этот шагающий объект не опознан, Геннадьевич, тогда пойди и в срочном порядке опознай его!

– А потом, Илья Сёмёнович, – ответил пастух, – ты будешь опознавать мой труп. Но вряд ли опознаешь, потому что страшилище не оставит от меня даже старых костей. Сомнений у меня не имеется.

Этот жуткий разговор Снежана слышала, затаившись в густой траве и ромашках. Ей с лихвой хватило того, что старый пастух, который, в принципе, мог бы запросто в силу своего солидного возраста совершить какой-нибудь подвиг и посмертно получить медаль, отказался идти на контакт то ли с инопланетянином, то ли с нечистой силой.

Теперь ни Кадабракин, ни Дубоглазов не сомневались, что, именно, так во всём мире и рождаются легенды. Сначала их повторяют и редактируют на местном, «народном» уровне, потом – на общегосударственном, и окончательно – они успешно пересекают рубежи самых разных стран.

Со временем они становятся необычными, зловещими и катастрофическими историями. Потом, уже на их основе, рождаются научные открытия, защищаются диссертации, создаются научно-исследовательские институты и самые обычные учебники для учеников средней школы, но, разумеется, и вузов.

Изрядно захмелевшая Снежана предположила, что это был самый настоящий гоголевский Вий, но только с жёлтой рожей. Разновидность такая. Наверное, его племянник. Ну, почему бы ему, жуткому страшилищу ни отправиться в Соединённые Штаты Америки? Там условия жизни гораздо лучше, там отличные шоссейные дороги, прекрасные унитазы и прочее. Там ведь и проявить свои способности гораздо проще, в стране равных возможностей.

Но ему, этому страшилищу, туда не хочется, не желается. Ему, видишь ли, Россия приглянулась. У нас тут своих кровососов хватает, но тут ещё и потусторонний гражданин… нарисовался. Здравствуйте – пожалуйста!

Ещё, приложив, указательный палец к губам, она почти шёпотом произнесла:

– Когда этот монстр бежал к реке, я заметила, что в правой руке он держал огромную и толстую кишку. Наверное, кого-то не успел доесть до конца.

– Это не кишка, – застенчиво и скромно произнёс Абран, отводя глаза в сторону, – это совсем… не она.

– Я хоть и молодая, но очень опытная, – возразила девица. – То, о чём ты внезапно и решительно подумал, Абран, не может быть таких ужасных размеров.

Друзья не стали с ней спорить, переубеждать славную девушку. Пусть считает, как хочет. У страха глаза велики и в смятении или, к примеру, в нервном напряжении придумать запросто можно всё, что угодно.

В конце концов, уже поздним вечером, у костра, Снежана почти окончательно успокоилась, и Филимон Александрович вялым, но решительным голосом сказал:

– Пора уже вам, Абран и Снежана, использовать ваши половые органы на практике! Я не стану мешать и участвовать в самом процессе. Надо показать товар лицом! В этом ничего зазорного и необычного наблюдаться не будет, всё по-человечески.

– Ура, – захлопала в ладоши, – я уже давно готова!

Встав грациозно возле костра, с сумочкой через плечо, она ловко, торопливыми девичьими руками сняла с себя джинсы, а потом и ажурные плавки. Бросила рядом с костром. Наполовину обнажённая, босая и заранее счастливя, она демонстрировала свои прелести в свете яркого костра.

Тут, на самом деле, было, на что посмотреть. Массивные и толстые половые губы тщательно выбритого… организма. Для пущей убедительности Снежана раздвинула их пальцами рук, игриво подмигнув Абрану.

Надо ли говорить, что вмиг протрезвевшего Кадабракина начало трясти от возбуждения крупной дрожью. Облизывая шершавый языком пересохшие губы, он только и смог поинтересоваться:

– А что это у вас… у тебя прямо там висит за кольцо?

– Это у Снежаны персинг, украшение такое, ломать мне мозги! – Пояснил Филик. – Чтобы людям было приятно посмотреть. У неё ещё там внутри такое же есть, но ты почувствуешь, Абранчик. Всё продумано, мода такая.

– Чего лясы-то разводить? – сказала Снежана, почесав клитор. – Теперь ты, Абран, показывай свой… механизм. Если у тебя там ничего нет, то будем просто пить водку.

Безумно смущаясь, Абран встал на ноги. Стыдливо отводя взгляд в сторону, он вывалил своего «поросёночка» на руку. От восторга у Снежаны заблестели глаза, и она томно и очень нежно прошептала: «Ого-го!».

Но вдруг её лицо перекосилось, и она в гневе и в ужасе закричала:

– Не подходи ко мне! Я узнала тебя, чудовище!

Снежана резко повернулась к Филимону и сказала:

– Ты предал меня! А ещё друг называешься! Я не позволю себя сожрать!

Она очень ловко и сноровисто ударила Дубоглазова сумочкой по носу. От неожиданности Филимон приземлился на заднюю точку, вытягивая правую руку вперёд. Примерно так, как это делают самые разные бронзовые, чугунные, гипсовые и прочие памятники, которые до сих пор считаются в городах и весях России важными историческими атрибутами.

Окончательно смутившийся Абран не успел остановить ни чем не обоснованное подозрение девицы, потому что она, без трусов, но в элегантной курточке и с дамской сумочкой на шее, не раздумывая, бросилась в бурные волны речки Зелёная.

– Дура! Ломать мой хребет через колено, – дал чёткое определение опрометчивым поступкам девушки Филимон. – Дура!

– Какая дура? – пробормотал Абран.

– Такая же, как и ты! Надо было девушку подготовить к тому, что она сейчас увидит нечто… экзотическое. Панику следовало предотвратить заранее. Теперь пойдём вытаскивать из реки труп несчастной и перепуганной Снежаны!

Они приступили к спасательным работам незамедлительно. Сначала ныряли, потом прощупывали дно длинными палками. В конце концов, их остановила усталость и острое желание выпить и закусить. Господин Дубоглазов заверил друга, что хоть Снежана абсолютно без трусов, но… живее всех живых.

Филимон вспомнил, что девушка здорово плавает и ныряет. Наверняка, она сейчас едет в город на ночной электричке. Какая разница, в трусах или без трусов! Главное, что она едет.

Но он в корне ошибался. Снежана никуда не ехала. Она, по счастливой случайности, перелезла через невысокий забор одного из крестьянских подворий и попала в надёжные руки старого пенсионера, но теперь давно овдовевшего пастуха Фёдора Геннадьевича Инисимова. Конечно же, он вошёл в положение девушки, которую пожелало изнасиловать, а потом и сожрать аномальное потустороннее существо.

За чаем он рассказал ей одну из поучительных и печальных историй из далёкого прошлого, о тех временах, когда Инисимов был ещё малым ребёнком.

В те не очень-то и давние времена, в шестидесятые, да и семидесятые годы минувшего века, когда в стране не могло вестись и речи о повышении пенсионного возраста, когда тунеядцы не получали за безделье заработную плату в двести и триста раз больше, чем работяги; когда воры и разбойники ещё только рождались на свет, чтобы прибрать все народные богатства к своим рукам, в СССР (была такая держава), происходило довольно много интересного и познавательного.

Как сейчас помнил Инисимов, шестидесятые годы, время своего детства. В то время на окраинах всех советских городов на самых видных и почётных местах гордо возвышались деревянные сортиры, по современному – туалеты. Проще простого. Можно было спокойно через перегородку, к примеру, мужского… отделения разглядеть до мельчайших подробностей даже приезжую дамочку и, между делом, назначить ей свидание, где-нибудь, у городского фонтана. Романтика, любовь и всякое такое.

А эта история произошла в небольшом сибирском городишке, где в то время с мамой и папой проживал и малыш Федя Инисимов, и она непосредственно связана с такими вот деревянными туалетами.

Когда к такому сортиру общего пользования, по-народному выражаясь, сральне, подъезжала специальная, активно пахнущая сероводородом автомашина, с вместительной ёмкостью, вместо кузова, вокруг деревянного туалета собирались не только дети разных возрастов, но и взрослые. Это был настоящий праздник. Через гофрированные шланги в ёмкость перекачивалось дерьмо, и шофёр, гордый, как павлин, внимательно следил за ответственным технологическим погрузочным процессом.

У деревянного нужника организовывалась в это время почти народная сходка. Именно, здесь можно было узнать самые последние новости.

А когда специальная машина, основательно загруженная фекалиями добрых людей самых разных национальностей, полов и возрастов, выезжала к главной дороге, то за ней бежала ребятня… с восторженными криками. Никто не спорит. Существовали и в то время унитазы, но не везде и не для всех.

Однажды маленький мальчик Федя Инисимов в городском магазине «Детский мир» увидел такую же машину-игрушку, но с надписью «молоко», он пал в раж и почти в истерику. Он, требовательно топая ногами и обращаясь к родителям, возопил:

– Купите мне гавновозку! Хочу гавновозку!

Но его относительно интеллигентные родители смутились, отводя в сторону глаза от кассира и продавцов. Всё же, одна из тех дам, которые несли полную ответственность за работу популярного магазина, сурово заметила:

– Надо сказать, что ваш малыш уже с самого раннего возраста политически не подкован. А на детской игрушке-автомобиле, уважаемые, написано – «молоко». Среди других… автомобильчиков так же не наблюдается никаких гавновозок. Они к нам в продажу не поступали и никогда не поступят.