Читать книгу Кочующий звон - Александр Николаевич Лекомцев - Страница 1

…Уже давно не было на свете бабушки. Но Захар часто вспоминал её. Особенно, сказки Полины Алексеевны. Не выходила из памяти самая последняя. Она о том, как Василиса Прекрасная пообещала Ивану Царевичу, что станет его женой, если принесёт он ей из неведомого мира волшебное кольцо.

Очень не простое. Наденешь его на безымянный палец – и любое твоё желание исполнится. Можешь стать счастливым, здоровым или просто… богатым. Пожелаешь – превратишься в любое животное или предмет. Можно и летать над землёй, как птица.

Вот и пошёл Иван Царевич туда, сам не знал, куда. Баба Яга, старая ведунья при встрече с ним сказала, что поможет его горю. Как раз, завтрашним ранним утром эти места наполнятся громким звоном, напоминающий одновременно и щебетания десятков тысяч птиц и плеска горных ручьёв. Это мощный звук – предвестник появления прямо перед её избушкой на курьих ножках огромной серебристой пелены. Но это не туман, а ворота в один из миров, как раз, в тот, где Иван может раздобыть такое кольцо. Там много всяких и разных волшебных вещей.

Но вернуться ему назад надо будет через эти ворота не позже, чем через семь суток. Ведь звон этот не простой, а кочующий, как и ворота. Они движутся по Земле, появляются вместе с громким звуком в самых разных местах и потом найти их будет нелегко. Да и такие ворота можно спутать с другими, ведь таких проходов великое множество, и ведут они в самые разные миры. Главное суметь прийти туда, куда надо, и вовремя вернуться назад.

Сказка с хорошим концом. Попал Иван Царевич в неведомый мир, где встретили его добрые и счастливые люди. Они подарили ему это кольцо и проводили до звенящего кочующего звона туманных ворот. Ясно, что женился он Василисе Прекрасной и прожили они долгую и счастливую жизнь, и волшебное кольцо служило не только им, но и всем славным людям.

Еще за несколько лет до своей смерти бабушка сказала внуку, что когда-нибудь учёные придумают, как сделать такое кольцо и многое другое, чтобы человеку интересней и легче жилось на белом свете. Уже много лет, как не стало бабушки Полины Алексеевны, но Захар помнил её и сказку эту необычную. Впрочем, про Ивана Царевича немало похожих сказок.

Почти с самых первых дней, в середине июля, молодому офицеру Захару Бадыкову, выпускнику одного из военно-пехотного училищ на Дальнем Востоке Советского Союза после трёх лет ускоренного обучения, с января 1940 года выпало нести службу под Хабаровском, в стрелковой дивизии. Молодого лейтенанта сразу же назначили командиром взвода в роте разведчиков. Он уже и не сомневался в том, что если не на век, то на долгие годы связал свою жизнь с Российским Дальним Востоком. Об этом он не жалел. Да и служба ему казалась интересной: работа с географическими картами, ориентирами, постоянные стрельбы, преодоление самых различных и сложных полос препятствий…

Он, коренной москвич, оказался на «краю земли» совсем не случайно. Дело в том, что с раннего детства мечтал побывать во Владивостоке, посмотреть на океанские корабли на дальнем азиатское Японском море, на залив Петра Великого, Золотой Рог, но ничего не получилось… До Владивостока он не доехал, оказался в одном из городов на реке Амур. Так получилось.

Да и какая разница? Обычный строящийся город, в котором пока строились, в основном, деревянные здания – от двух до четырёх этажей. Людям требовалось жильё. Москвичу, конечно же, такая глубокая провинция не сразу показалась раем. Но за полгода учёбы, постоянной муштры, он привык к окружающей обстановке, к молодым курсантам, которые приехали сюда из самых разных уголков страны: Якутск, Саратов, Ленинград…

Почему он в училище выбрал специальность разведчика? Наверное, потому, что с детства занимался самбо и, став курсантом, с удовольствием работал с картами, научился неплохо стрелять из всех видов оружия… Но не это главное. Совсем другое определило его судьбу, как будущего разведчика.

С самых первых лет учёбы он познакомился со старым нанайцем с Сурэ Маранговичем Гейкером на рынке, где старик продавал рыбу. Эта торговая площадь была совершенно неухожена, буквально утопала в грязи. Деревянные тротуары буквально утопали в ней, поэтому продавцы и покупатели, в основном, были в резиновых сапогах. Но на этом рынке, который находился недалеко от набережной Амура, можно было купить всё: от продуктов питания до живой курицы. Рыба Захару была не нужна – ни ленки, ни сиги, ни таймени… Просто знакомился с городом. Да и не один он изучал незнакомые места, а вместе с другом таким же курсантом, как и он, Ильёй Ремизовым.

Разговорились со стариком, и тот, как бы, между прочим, сказал, что сейчас на пенсии, на заслуженном отдыхе. Всю жизнь на рыбном заводе, что находится на том берегу. Но занимался он разделкой рыбы во время кетовой путины, а на лодках ловил рыбу. Да и сейчас на судьбу он не жаловался. Иногда рыбу ловит и продаёт. На жизнь хватает. А сказал он вот что:

– Молодые и крепкие ребята, курсанты. Так? Сам вижу, что так. Однако война будет скоро. Нет, не с японцами, а там на западе.

– Нет, не должно такого быть, – усомнился в словах Гейкера Ремизов. – Вообще, такие разговоры о войне надо пресекать. Паника и страх нам не нужны. Да и мы всегда готовы, если что. Как в песне поётся: «Если завтра война, если завтра в поход…».

– Ну, хорошо, если так, – согласился с Ильёй старый нанаец. – Но надо старательно учиться побеждать врага, однако.

– Так мы и учимся, – улыбнулся Захар. – Пока только на первом курсе. Будем по укороченной программе три года познавать воинское искусство. Япония под боком. Неспокойный сосед.

– У меня надо учиться, – сказал Сурэ Гейкер. – Много знаю, много умею. А вы мне оба понравились. Красивые, сильные. Всегда ведь у вас по вечерам время свободное есть.

Оба согласились. Конечно, время свободное имеется, но не так его и много. Но для дела найти его всегда можно.

Предложил им старик обучаться национальной борьбе, которая называется думэчи. Но Илья Ремизов пожал плечами, заметив, что борьба нанайских мальчиков давно уже стала предметом анекдотов. Вот он, к примеру, занимается боевым самбо и старательно изучает немецкий язык. На всякий случай, а вдруг… А что за борьба думэчи, совсем не понятно.

Но старик не обиделся на эти слова. Продав двух крупных сигов даме средних лет в чёрной шляпке с вуалью, тут же вернулся к начатому разговору. Он заверил, что если у молодых людей появится желание, то он обучит их в совершенстве владеть фехтовальной палкой – мукэчен.

– В добрых руках это великое оружие, – заверил их старик Гейкер. – С ней один человек может запросто одолеть пятерых-шестерых, вооружённых ножами.

– Но обороняться можно не только палкой, – сказал Захар Бадыков, – а самыми разными предметами. Например, даже консервной банкой.

– Верно, – согласился с ним старик. – Я научу вас держать оборону и уметь нападать с помощью всего того, что попадает на глаза, да и руками, и ногами. Знаю, что в училище вы много стреляете. Там уж… сами старайтесь. Хотя покажу, как правильно и метко стрелять.

– Это интересно, – оживился Илья Ремизов. – Не знал, что существует такая интересная борьба и называется…

– Думэчи, – улыбнулся старик. – Думэчи она называется. А моё имя Сурэ, что на русский язык переводится, как «топор».

С большим удовольствием старик рассказал, что в боевоё думэчи входит метание копья, стрельба из лука, метание лассо… Но самое главное уметь быстро и точно в цель бросать в ножи, топоры и самые разные колющие и режущие предметы. Сурэ Марангович очень хотел передать своё мастерство молодым курсантам, будущим офицерам. Им ведь придётся воевать. Тут ясно…

Внучка его Сингэкте (на русском – черёмуха) хоть и молода, но всё это умеет делать. Да и ни к чему ей такие навыки. Ей воевать не придётся, шестнадцать лет всего. Да и женского рода. Но работает продавцом в продовольственном магазине ОРСа, отдела рабочего снабжения местного отделения Дальневосточной железной дороги.

– А живём мы с ней совсем недалеко, – пояснил старик и показал рукой в сторону частных деревянных построек.– Вот в том доме маленьком. Рядом с парашютной вышкой. Родители моей Сингэктэ в прошлом году в Амуре утонули. Переплывали на лодке на ту сторону – и мотор заглох, Толкач, всего-то три лошадиных силы. Волна поднялась… Дело житейское, но больно не хорошее. Ушли в верхним людям. Наверное, и там рыбу для какого-нибудь колхоза ловят.

– Не обижайтесь, Сурэ Марангович, – возразил Захар, – но там, на том свете ничего нет.

– Молод, потому и не знаешь, что всё и везде есть, – сказал старый нанаец. – Они точно там рыбачат. Часто ведь так и бывает, чем здесь занимался, то же самое и в верхнем мире придётся делать. Но, однако, не всегда так происходит. По-разному случается.

Вот так курсанты познакомились со скромной и красивой Сингэктэ, в совершенство владеющей не только фехтовальной палкой, но и всем тем, что знал и умел её дед.

А три года пролетело быстро. Научил дед с внучкой друзей-курсантов премудростям рукопашного боя думэчи, метанию ножей, топоров… многому научил. Но для того, чтобы вырасти до уровня строго Сурэ и совсем юной Сингэктэ, надо было бы им ещё год-два позаниматься. Но, впрочем, не так всё и получилось плохо. Добрый Сурэ Гейкер за учёбу категорически отказывался от Ильи и Захара брать денег. Наоборот, подкармливал их рыбой. Да иногда и мясом диких зверей.

После окончания училища судьба развела Бадыкова и Ремизова. Илья по специальному распоряжению отправился на службу в одну из восковых частей в Прибалтику, которая в 1940 году уже стала советской. Что касается Захара, то он оказался… под Хабаровском. А потом началась война.

Уже в июле лейтенант Захар Бадыков вместе с десятью офицерами был отправлен не на Восточный фронт, а на Западный, в самое пекло. Со всеми отступал к Москве. Если точнее, то «отходил на заранее подготовленные позиции». Тяжёлое время, тем более для командира взвода разведчиков. Много потерь, неоправданных. Наверное, в трудную минуту и во время рейдов, в разведке, владение ножом и многое из того, чему научил его старик Гейкер, пригодилось при обороне и внезапном нападении на врага.

С самого начала, в октябре 1941 года, он держал оборону с многими тысячами красноармейцев на Можайском, на самом опасном направлении обороны Москвы. В районе Вязьмы и Брянска. Его нож всегда был в деле. Захар даже не знает, скольких гитлеровцев отправил на тот свет. Но около сотни точно. Только он один. Да ведь рядом с ним был и его взвод. Но, в конце концов, 4-5 декабря ЗЗ Армии удалось разгромить врага.

Разведгруппа старшего лейтенанта Бадыкова ценой жизни очень многих красноармейцев внесла и свой вклад в то, чтобы остановить врага на подступах к столице Советского Союза. У него, как и многих живых и мёртвых, имелись награды… Самая главная из них – остановленный враг и вера в генеральное контрнаступление Красной Армии.

Потом наступил временный перевес Красной Армии, и немцев немного оттеснили на Запад. Был освобождён ряд населённых пунктов. Среди них Тихвин, который фашисты в панике оставили 9 декабря 1941 года. Славно поработала советская Четвёртая Армия, её артиллеристы, танкисты, пехотинцы и, конечно же, разведчики и диверсанты. В числе их был и старший лейтенант Захар Бадыков. Ему пришлось хорошо поработать ножом и всеми подручными средствами.

После переломной битвы под Москвой наметилась возможность на целом ряде участков перейти Красной Армии в контрнаступление. Немцы начали понимать, что начинают ломать свои «стальные» зубы.

Из самых тяжёлых ситуаций выходил Бадыков. А когда уже стал ощущаться более значительный перевес в сторону Красной Армии, он попал он под Сталинград. Но всё так же оставался командиром взвода разведки. Тогда с середины июля 1942 по начала февраля 1943 года немцы рвались к Кавказу, к месторождению нефти. После пленения фельдмаршала Паулюса и ещё двадцати четырёх фашистских генералов, взятых в кольцо двадцати двух вражеских дивизий, буквально на следующий день Захар Бадыков получил тяжёлое ранение.

Сработал один из гитлеровских фанатиков, снайпер. Пуля прошла в опасной близости от сердца… Немца тут же вычислили, нашли на третьем этаже полуразрушенного жилого дома. Брать его в плен не стали. Приговорили врага на месте воины-разведчики из взвода Бадыкова. Всё правильно. Враг должен был уничтожен, тем более там, в Сталинграде, на пепелище, среди гари, крови и трупов. Не положено жалеть и миловать того, кто безжалостен и жесток к тебе. В плен брали только тех фашистов, кто не оказывал сопротивления, понимая, что уже бесполезно это делать.

Не только немцы пытались взять Сталинград, но и румыны, итальянцы, венгры…

Не получилось. В Великой Отечественной войне настал коренной перелом. Но Захару не пришлось сразу же после кровопролитных боёв в Сталинграде разделить с оставшимися в живых разведчиками радость победы в этом жестоком и важном сражении. Не две недели, как рассчитывал Бадыков, а больше месяца он находился в полевом госпитале. Его долго приводили в порядок. С трудом, но, всё же, поставили на ноги.

Там, в госпитале, в небольшом посёлке под разрушенным Сталинградом он прочитал в газете «Красная Звезда» небольшую заметку об одном офицере Волховского фронта, тоже разведчике, который за эти годы войны не сделал ни одного выстрела. Но зато с помощью ножа уничтожил более двухсот гитлеровцев. «А мне лично, всяко приходилось и ножом, и петлёй, и пулей, – подумал тогда Захар. – Одному обер-лейтенанту даже зубами перегрыз горло. Так пришлось. По-другому не получалось».

После излечения он получил недельный отпуск. Конечно же, Захар отправился в Москву, чтобы хоть несколько дней побыть в родной семье, с отцом, матерью, с младшей сестрёнкой Катей. Но в квартире не застал никого.

От соседей узнал, что его отец Георгий Иванович, майор запаса, отказавшись от брони, как специалист, инженер-авиастроитель ушёл добровольцем на фронт. А мать Лариса Семёновна, инженер технолог вместе с дочерью, тринадцатилетней Катериной, вместе с предприятием, с авиационным заводом № 39 и всем основным оборудованием была эвакуирована в Иркутск.

Добросердечная соседка, тётя Клава хотела вручить Захару ключи от московской квартиры, но он отмахнулся, сказав, что пусть пока они побудут у неё. Но записка была оставлена его матерью, с такими словами: «Дорогой Захарушка! Бога молю, чтобы ты был жив и здоров. Сообщаю тебя, что папа на фронте, а мы с Катей уезжаем в Иркутск. Думаю, когда закончится весь этот кошмар и мы разделаемся с этими сволочами, ты нас найдёшь. Любим тебя, ждём. Твои мама и Катя. Быстрей бы, Захар, наши красноармейцы задавили бы этих нелюдей! Береги себя, сынок!».

Захару Бадыкову ничего ни оставалось, как по предписанию, прибыть в штаб резервного пехотного корпуса на окраину города Курска. Надо признаться, что орденоносец, боевой командир, разведчик и диверсант был раздосадован и расстроен, что его определили в резервный корпус. Получается, что все будут воевать, а он… выжидать. Никуда это не годится.

Всё это происходило в конце марта 1943 года. Эта область и город, куда его направили после лечения в госпитале, была уже больше месяца освобождена от немецко-фашистских оккупантов.

Как разведчик, он сразу же обратил внимание на то, что, практически за городом, чуть подальше от небольшого двухэтажного каменного здания, располагалось великое множество шатровых палаток и рядом с ними, в загоне, с высоким забором сотни полторы лошадей. Перед ним – повозки. Несколько десятков.

Ни одного танка или самоходного орудия. Странная армия. Разве можно со всем этим воевать с немцами?

Он доложился часовому, показал ему документы и через несколько минут вошёл в большой двухэтажный дом, почти не повреждённый и не разрушенный. Наверное, раньше здесь находилось какое-нибудь государственное заведение, может, и управление отделения колхоза или совхоза.

То, что здание почти не было повреждено, означало только одно: здесь, наверняка, располагался штаб и управления одного из крупных немецких воинских подразделений. А при скороспешном отступлении под натиском подразделений Красной Армии они просто не успели его сжечь или взорвать. Хорошо ещё, что умудрились, скорей всего, прихватить с собой кое-какие документы и унести собственные ноги.

А сейчас здесь располагался не только штаб корпуса, но и само управление крупного воинского подразделения. В тесноте, да не в обиде. Это понятно.

Совсем молодой сопровождающий ефрейтор, светловолосый, низкорослый, но кряжистый и крепкий со светлыми и редкими усиками, в очках довёл его до места. На первом этаже, в небольшой комнате-кабинете за столом сидел среднего возраста долговязый и слегка лысеющий майор.

Не дослушав доклад старшего лейтенанта Бадыкова, он жестом предложил ему сесть и протянул руки за документами. Внимательно и долго изучал их, не задавая командированному в их часть офицеру никаких вопросов. Потом протянул их Захару и сказал:

– Мы рады вас видеть, товарищ капитан, на месте вашего прибытия? Пока вопросы не задавайте. Я ещё не всё сказал.

– Виноват, товарищ майор. Но появилось сразу же два вопроса, и если вы позволите, мне их задать, то я вам буду очень признателен.

– Слова-то у вас, Захар Георгиевич, какие-то неуставные – «если вы позволите» и «буду очень признателен». Вопросов задавать мне не надо, потому что я знаю, о чём вы хотите спросить.

Пристально посмотрев на Бадыкова, майор начал отвечать на вопросы, которые, на самом деле, хотел задать ему Захар.

Майор Овчаренков, в силу временных и необходимых обстоятельств, находящийся при штабе корпуса, пояснил молодому офицеру-разведчику, что тот уже не старший лейтенант, а капитан. Пока Бадыков приводил себя в порядок в госпитале, ему на место новой приписки пришло повышение в звании. Кроме того, он награждён медалью «За оборону Сталинграда» и орденом Красной Звезды.

Встав с места по стойке смирно, Бадыков, громко сказал, приложив руку к козырьку фуражки: «Служу Советскому Союзу!».

– Садитесь! Награды вам через полчаса лично вручит командир корпуса генерал-лейтенант Мракасов Альберт Герасимович. На второй вопрос, почему вы, боевой разведчик с особыми способностями и возможностями, попали не в действующую часть, а в резервную. Я одно только тебе скажу, Захар, что наш корпус только так называется… резервным. Воевать тебе, капитан, придётся, как, впрочем, и мне, в особых условиях.

– Так точно! Приму к сведению!

– Тебе приказано доложить о своём прибытии в часть лично командиру корпуса. Ты, капитан, на особом положении.

– Только я?

– Да, все мы, две дивизии. В том числе и я – Анатолий Сергеевич Овчаренков. Прошу любить и жаловать! Но ты… особенно. А в дальнейшем, если мы с тобой, как и весь корпус, выйдем из предстоящими боя живыми, то это будет великим чудом.

– Если надо, то…

– По-другому и быть не должно. А теперь иди! Второй этаж. Доложишь сопровождающему при часовом, кто ты такой и что командир корпуса ждёт тебя. Там уже все и всё знают.

Подняв с полу вещевой мешок и спрятав документы в карман гимнастёрки, Бадыков направился в кабинет командира корпуса.

Генерал-лейтенант Мракасов оказался общительным человеком, тут же с шутками и прибаутками вручил Бадыкову боевые награды и капитанские погоны. В кабинете он был не один. Рядом с ним, перед столом сидел человек в сером в чёрную полоску костюме, довольно пожилой и седовласый, в больших роговых очках человек. Учёный, доктор наук, серьёзный исследователь аномальных, необъяснимых явлений Пенатов Аркадий Гаврилович.

Всё, что они сообщили Бадыкову было похоже на нелепую сказку. Но приходилось верить тому, что говорили серьёзные и ответственные люди. Правда, то, что капитан сейчас слышал, никак не укладывалось в его голове. Беседу с ним они вели по-очереди.

Учёный Пенатов вышел в приёмную. Его не интересовали военные подробности. Он был специалистом в своей области.

Сначала в курс дела его ввёл командир корпуса. Он сообщил, что отныне капитан Бадыков командир батальона разведки, личному составу которого придётся заниматься, в основном, диверсионной работой – уничтожать фашистов всеми имеющимися средствами. При этом надо стараться сохранить численный состав батальона, оружие, умело расходовать боезапас. Хотя его будет более, чем достаточно. Ну, это было понятно.

Пощады к врагу не должно быть никакой. Ведь только в одном этом городе, не считая сёл, немцы и сателлиты их уничтожили более десяти тысяч мирных жителей города. Это за пятнадцать месяцев оккупации. Красноармейцы в учёт не берутся. Почти тридцать тысяч юношей и девушек были угнаны в неволю.

– Врагами сожжено более полутора сотен сёл только в этой области Советского Союза, – сказал генерал-лейтенант. – Одним словом, сам всё видел, капитан, сам всё знаешь. В плен фашистов не брать! Надо отдать им должное, да и обстановка не позволит возиться с пленными.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, в плен не брать! – Ответил Захар. – Честно сказать, мне приходилось в живых оставлять только «языков». Остальные подлежали ликвидации.

– Я в курсе, что ты, Захар прекрасно владеешь ножом и всеми подручными предметами, даже, как мне сообщали, какой-то длинной палкой…

– Она называется мукэчен, – пояснил капитан. – Её тоже можно метать, как копьё, нож или топор. Кроме нанайской рукопашной борьбы думэчи, владею боевым самбо, неплохо стреляю… Но, правда, редко приходится это делать. Больше и чаще действую ножом.

– Вот и славно! Бей их, чем попало! А теперь, Бадыков, слушай дальше!

Немного подумав, командир корпуса продолжил.

В первую очередь генерал-лейтенант поставил в известность молодого офицера, что отныне и навсегда тот не починяется ни одному полковому командиру в корпусе, состоящем из двух усиленных дивизий, а лично ему, Мракасову Альберту Герасимовичу. Все приказы и распоряжения Бадыков будет получать лично от него или его ординарца, майора Ивана Геннадьевича Семёнова. Все остальные – не в счёт.

Ровно через двое суток, ранним утром второго апреля, парапсихолог Аркадий Гаврилович Пенатов выведет разведывательный батальон под командованием Бадыкова к месту возможной встречи с авангардным полком немцев. Может быть, фашистов, выполняющих роль разведчиков и диверсантов, будет гораздо больше.

Капитану Бадыкову и его подразделению предстоит не просто остановить продвижение отборных головорезов, но и закрепиться на одном из оборонительных участков, там, где будет удобно держать оборону. Ни один немец, венгр, румын или итальянец не должен пройти в район этого города. По данным разведки, фашистов, которые рассчитывают проникнуть сюда с тыла, может быть от четырёх до шести дивизий. Если не больше.

Порой капитану Бадыкову казалось, что командир корпуса говорит нелепые и несуразные вещи. Откуда могут появиться фашисты, если сейчас они отброшены от города и области на сотни километров на запад? Почему до места разведки боем его батальон должен будет сопровождать учёный Пенатов? Почему в корпусе генерал-лейтенанта Мракасова нет ни одного танка и, возможно, не ожидается поддержки авиации? Да и много ли можно навоевать и достичь успеха при помощи единственных зенитно-артиллерийского и миномётного полков?

У капитана Бадыкова возникло множество вопросов, на которые командир корпуса отвечал подробно и доходчиво.

– Для умело организованной обороны против шести или даже восьми фашистских дивизий, – заверил капитана командир корпуса, – нам достаточно будет несколько десятков пушек и столько же миномётов. В той местности ничего больше невозможно применить. Ни машины, ни танки в том районе не пройдут. Считайте пока, что там непроходимое болото. Вся надежда только на гужевой транспорт. Запрягается пара лошадей – на одну повозку. Понятно?

– Простите, никак нет! Ведь можно было бы придать корпусу, хотя бы, ещё одну пехотную дивизию.

– Ты такой же мудрый, капитан, как и я. Но людей мало. Против нас ведёт войну не только Германия, но и подавляющее число европейских стран. Вещи надо называть своими именами. Там не только немцы… Да и в нашем Генеральном штабе есть маршалы и генералы, которые сомневаются в том, что здесь может произойти и, пожалуй, уже и происходит. Но нас поддержал Верховный Главнокомандующий Красной Армии.

– Товарищ Сталин мудрый и умелый военный начальник. Он рассчитывает и на помощь…

– Ты про возможных союзников нашей страны хотел сказать? Да? На их, пока несуществующий Второй фронт, надежды нет! Англосаксы хитры и коварны. Они поддержат в трудную минуту того, кто будет побеждать. Это моё мнение! И я от него нигде и никогда не откажусь. Если они друзья, то временные. Я хорошо знаю историю.

Сложность ситуации заключалась в том, что ориентировочно в конце июня или в начале июля немцы планировали начать в этом направлении генеральное танковое наступление. В случае их победы на данном участке у них откроется возможность начать наступление или снова на Москву, или на Кавказ – к нефтяным запасам, к горючему для своих танков и машин.

Таковы были самые последние данные разведки. Это будет кровопролитное танковое сражение при поддержке артиллерии и авиации. Здесь намечался окончательный перелом войны.

– Мы не должны быть застигнутыми врасплох, – сказал командир корпуса. – Разведка разведкой, но всё стремительно меняется. Если гитлеровцы начнут наступление раньше, то у нас в тылу может оказаться до шести немецких дивизий. Возможно, и больше. Есть у меня лично предположение, что нам придётся иметь дело с целой армией фашистов. Они могут внезапно ударить с тыла не только по нашей пехоте, но и выйти на оперативный простор.

– Но откуда они возьмутся у нас в тылу? – Просто спросил Бадыков. – Виноват, товарищ генерал, но мне не понятно.

– Всё очень скоро поймёшь. Я и сам сомневался, да и сейчас… Но эти дивизии намереваются поддерживать свои танки. Я имею в виду предстоящую танковую битву. Это сейчас ни для кого не тайна. Каждый сельский пацан знает о том, что скоро здесь будет происходить.

– Но откуда же сейчас, товарищ генерал-лейтенант, могут на окраине этого города появиться немецкие дивизии? Не из-под земли же?

– Почти из-под земли, Захар. Ждать у моря погоды нам нельзя. Всё может начаться уже в начале или середине апреля. Но даже если разведка права, то мы должны, у себя в тылу, первыми нанести упреждающий удар. Да и обстоятельства вынуждают нас действовать, именно, сейчас.

Захар не смог скрыть своего удивления. Почему необходимо начинать бой пока ещё с необнаруженным противником сейчас?

На этот вопрос Мракасов ответил неоднозначно.

– По той простой причине, что немцы могут появиться внезапно. Да и по другой. Мы просто не сможем их обнаружить. Но на этот и подобные вопросы тебе, капитан, подробно и обстоятельно ответит наш уважаемый учёный Аркадий Гаврилович Пенатов. Я понимаю, ты устал с дороги. Тебе надо обустроиться, познакомиться с личным составом и материальной частью батальона, но потерпи…

– Никак нет! Я не устал, товарищ генерал-лейтенант!

– Вот и хорошо, Бадыков. Сейчас я распоряжусь, чтобы после беседы с Пенатовым, тебя устроил майор Семёнов и ввёл окончательно в курс дела. А сейчас с тобой проведёт беседу учёный Пенатов, кстати, доктор биологических наук.

Командир корпуса встал из-за стола и вышел из кабинета. Тут же перед новоиспечённым командиром батальона разведки появился Пенатов.

Он не стал садится за стол в старое кресло на место генерала-лейтенанта, а устроился рядом с Бадыковым, на стуле. Аркадий Гаврилович предупредил молодого офицера, что сейчас будет говорить ему очень необычные или не совсем понятные вещи. Удивляться не стоит. Просто надо принимать всё к сведению и готовится к предстоящей операции.

У Захара не возникло никаких сомнений в том, что Пенатов не просто учёный, но ещё и разведчик государственного уровня. Но этого он особо и не скрывал.

Учёный Пенатов приступил к объяснениям, как он считал, самого основного. Он сообщил Захару, что операция немцев по внедрению в тыл войск Красной Армии своих дивизий носит название «Путешествие и победа» (Die Reise und der Sieg).

– Эта их самая «Ди Райзе унд дер Зиг», – пояснил учёный, – рассчитана на внезапность. Но даже не это главное. Самонадеянные, скажем так, и наглые «фрицы» не сомневаются в том, что они выиграют танковое сражение, которое скоро начнётся в этих местах. Но я уверен, что их ждёт полный разгром. Есть такие данные. Они базируются не на голом месте.

– И они рассчитывают, Аркадий Гаврилович, после своей победы пройтись по нашим тылам и поддержать свои танковые соединения пехотой, – выразил своё предположение Бадыков. – Наверняка, у них для этого подобраны самые мобильные и надёжные части.

– Само собой, это эсэсовцы, которые имеют опыт войны и диверсионной работы, и палачи, которые уничтожали везде и всюду мирное население. Но такой номер у них не пройдёт. У нас на руках чёткие и несколько раз подтверждённые разведывательные данные. Наша же операция по уничтожению врагов носит название «Дальний поход». Он, действительно очень и очень дальний.

– Я готов всё внимательно выслушать и запомнить, Аркадий Гаврилович.

– У тебя нет другого выхода, Захар. Ты как командир авангардной группы разведчиков и диверсантов должен знать всё. Тебе первому предстоит уничтожать их передовой полк, а то и два.

– Большой перевес. Но я думаю, что справимся. У нас, как мне уже доложил, командир корпуса, подобраны для этой операции особые тренированные люди. При нормальной, организованной, надёжной обороне можно уничтожить большое количество немцев.

– Всё верно. На это и рассчитываем. Но уничтожить надо будет всех… К сожалению, у нас сейчас перед началом большого танкового сражения ощущается серьёзная нехватка людей, да и не все из наших военных начальников верят в то, что происходит. Традиционное, даже, скорей всего, трафаретное мышление не даёт им возможность видеть дальше собственного носа. Я сейчас начну кое-что тебе рассказывать. Ты можешь по ходу задавать мне вопросы, Захар.

Задолго перед началом Второй Мировой войны, почти с самого начала тридцатых годов у Адольфа Гитлера и некоторого его окружения появилась страсть к эзотерическим, паранормальным наукам и знаниям. Пытались они, конечно, доказать и показать всему миру, что немцы – особенная, арийская раса. Но неумело всё это у фашистской верхушки получалось, то они искали «великую истину» в скандинавских рунах, то в Индии и на Тибете. Свастику, символ Солнца, там и взяли… себе присвоили. Может быть, и у русских позаимствовали, влезли в древнейшую ведическую историю Руси и, как говорится, чужое одеяло натянули на себя.

Если немцев и можно, каким-то образом, назвать потомками арийской расой, то с большой натяжкой. Ведь дикие племена готов, западных и восточных во времена Римской империи состояли из самого разнообразных народов, стоящих на очень низкой ступени развития. Там были даже выходцы из Северной Африки и Центральной Азии. Да и, как таковое, государство Германия окончательно сформировалось и стало относительно самостоятельным лишь в конце девятнадцатого века, лишь 10 декабря 1870 года.

До этого периода времени, кто только ни считался немцем… В принципе, кто желал им быть, тот так и объявлял себя таковым. Тогда ещё речь не шла о «белокурых бестиях» и «нордических характерах». Но с приходом, в 1933 году, к власти Адольфа Гитлера «германская сказка» начала приобретать грубые националистические черты. Причём, подавляющему числу населения такая идея пришлась по вкусу.

Итак, уже в начале тридцатых годов двадцатого века немцы везде и всюду начали искать всё то, что помогло бы им стать властителями если не над всеми, то подавляющим большинством народов Земли. Они искали секреты оружия и разного рода технологий инопланетян, развитых цивилизаций, жителей будущего, входы и выходы в другие Обители и Времена, и кое-что им достичь удалось. Этого не оспоришь.

– И эти варвары и палачи считают себя особенной нацией! – Возмутился Захар. – Это стадо, которое поверило Гитлеру, и с музыкой, и бодрыми песнями отправилось покорять самые разные народы. Но об Россию они зубы обломают, и не один раз уже обламывали, когда были отдельными племенами и княжествами.

– Непременно, обломают, – согласился с ним парапсихолог. – Но сейчас речь, не об этом, товарищ Бадыков. Нам, по большому счёту, всё равно, кем они себя считают. Главное – разбить эту свору на голову. Слушай дальше!

Учёный Пенатов стал коротко, но доходчиво рассказывать Захару то, чего он не знал и не мог знать. Именно, эта информация, по убеждению Аркадия Гавриловича, должна будет пригодиться командиру батальона разведчиков и диверсантов для уничтожения неразумного и наглого врага.

Оказывается, фашисты очень уделяли пристальное внимание так называемой, мистике. Их организация, научное общество «Аненербе» («Германское наследие предков») стало не просто оккультным институтом, но и с первого января 1942 года практически вошла в состав СС и, по сути, стала институтом военных исследований.

– В Индии, Арктике, Антарктиде, да и во многих других местах, – сказал Пенатов, – немцы ищут следы какого-то необычного, мощного и эффективного оружия. Собирают кости древних людей, предметы, заодно занимаются поиском кладов. Кстати, кое-что и находят.

– Мне кажется, Аркадий Гаврилович, им не время заниматься археологическими работами. Ведь в войне намечается явный перелом в нашу сторону. Или они уверены в обратном?

– Как ни странно, некоторые из военных начальников не сомневаются в своей победе. Но это меньшинство. Может быть, они что-то и полезное для себя и нашли. Скорей всего, в их поисках есть рациональное зерно. Но пока об этом нам задумываться не стоит. Главное – их, нелюдей, грамотно и умело уничтожать. Чем больше, тем лучше. Враг, ступивший на Русскую Землю, должен быть уничтожен.

Кроме того, Пенатов сообщил молодому офицеру о том, что немцы, вполне, верят в успехи своей, по сути военной организации «Аненербе», которая берёт своё начало с эзотерического общества «Туле». Приводил учёный-биолог и специалист по изучению паранормальных явлений множество фамилий, примеров, доказательств… При поддержке Гиммлера Аненербе и вошло в состав СС.

Рвались они к Советскому Кавказу не только потому, что их интересовали природные ресурсы, в частности, нефть. Особые подразделения из группы «Эдельвейс» что-то искали и там, в горах. Но до зубов вооружённых, фашистских альпинистов воины Красной Армии быстро поставили на место.

– Неужели они нашли какие-то древние военные секреты? – Удивился Бадыков. – Лично я считаю такого рода действия коллективным помешательством.

– Не совсем так, Захар Георгиевич. Кое-что рациональное в их поисках есть. Как вы думаете, что они искали, начав войну с Советским Союзом?

– Честно сказать, ума не приложу.

– Они искали подземные ходы, чтобы по ним тайно могли проникать в наши края и области немецкие солдаты. Не только немецкие. Напоминаю, что против нас воюют очень многие европейские страны. Об этом всегда надо будет помнить и детям своим передать, чтобы тоже… помнили.

– Ну, и нашли что-нибудь фашисты?

– Разведка доложила, что нашли. Но по этим подземным ходам далеко не уйдёшь. Всё деформировано, сплошные завалы. Ведь, возможно, ни одна тысяча лет прошла с тех пор, как эти подземные ходы были проложены. Но они обнаружили совсем другое…

Доктор биологических наук внимательно посмотрел на Бадыкова, с какой-то надеждой на то, что молодой капитан-разведчик поверит в то, что сейчас он, Пенатов, расскажет молодому офицеру.

Дело в том, что фашисты в нескольких частях Земли обнаружили тайные переходы, по которым можно было перемещаться из одного места в другое. Это те самые сказочные Серебряные Ворота, в которые можно войти, погрузившись в один из Миров будущего или прошлого. Ведь, как раз, эту сказку Захару в давнем детстве рассказывала его бабушка, про Ивана Царевича и волшебное кольцо. Перед появлением и открытием такого необычного прохода из одного мира в другой семь суток или чуть больше слышится очень громкий, необычный звон, напоминающий громкий тысяч щебечущих птиц и множества горных ручьёв. Как только этот звон начинает исчезать, то это означает, что Ворота перебирается в иное место. Этот звон не простой, а кочующий, как и сам… временный проход или портал.

Сейчас, на полном серьёзе капитану Бадыкову, по сути, бабушкину сказку повторял и Пенатов и прилагал все усилия, чтобы разведчик в неё поверил. Впрочем, Захару ничего не оставалось делать. Ведь не могли же все одновременно сойти с ума, ответственные военные начальники в Верховном Штабе Красной Армии, командир корпуса, генерал-лейтенант Мракасов, да и Пенатов… Да ведь и немцы, которые всеми силами пытаются доказать, что они – представители особой, арийской расы. Славяне и некоторые другие народы, разумеется, арийцы, а немцы – лишь отчасти. Ведь готы, по большому счёту, даже не нация, а сборище варваров, которое сотворило множество самых разных народов. Но это и не важно, всё нации и национальности равны. Нет первостепенных и… третьесортных.

Учёный пояснил, что ворота эти напоминают серебристую пелену, опускающуюся сверху вниз, с неба до земли. Они имеются на входе и выходе, на в разное время. Но на одном месте они находиться не могут. Пенатов ещё раз напомнил молодому разведчику-офицеру, что они перемещаются, кочуют по Земле вместе с громким звоном. Пока ни у немцев, ни у советских людей нет никаких специальных приборов, чтобы определить, куда и откуда перемещается каждый такой портал, которых великое множество. Ведь в будущем и минувшем бесчисленное количество миров. Самых разных и непредсказуемых.

– Тебе с батальоном разведчиков и диверсантов надо будет войти туда, в неведомый мир, – пояснил Пенатов, – и уничтожить полк фашистских диверсантов и разведчиков. Возможно, у врагов будет и два полка. При завершении разведывательной и диверсионной операции батальона, где это надёжно, найти удобные места для обороны. Точнее, для засады.

– А что потом?

– Потом, через сутки, в Серебряные Ворота войдёт весь Специальный корпус генерал-лейтенанта Мракасова. При хорошей позиции, артиллерии и миномётах, вполне можно за шесть суток уничтожить врага. Есть транспорт – повозки с лошадьми.

– Но почему так ограничено время? Впрочем, вспомнил. Через семь суток ворота и звон переместятся в другое место. Честно сказать, сказка какая-то. Мне она давно известна от моей покойной бабушки Полины Алексеевны.

– Мудра твоя бабушка, Захар. Получается, что во многих сказках скрыта истина.

По твёрдому убеждению учёного Пенатова, немцы не знали, куда отправляют свои шесть или восемь дивизий, в какое время. Но они, всё же, смогли рассчитать, что выход из неведомого мира в наш, как раз, через этот движущийся портал произойдёт со второго по девятого апреля 1943 года, именно, на окраинах этого города. Немцы, разумеется, определили «точку выхода». Может быть, кто-то им помог. Благо, что советские разведчики смогли это вычислить и… понять.

Но такое совпадение, открытие Серебряных Ворот здесь, в данном районе, совсем не зависело от того, что здесь находится энергетически мощная магнитная аномалия. Входы и выходы имеются везде. Но не всегда можно рассчитать, где, когда и какие подобного рода «двери» находятся.

По данным разведки, немцы уже, как десять дней вошли в одни из таких Серебряных Ворот. Нет, они открылись и впустили фашистов в один из миров не в Кёнигсберге, где множество самых разных подземных переходов. Вход находился под одним из оккупированных врагами советских городов. Сейчас, разумеется, он закрыт. Фашисты идут по точно выверенному маршруту, и третьего апреля они должны через иную обитель выйти на окраины этого города. Красноармейцы должны помешать им выйти из неведомого мира в наш.

– К счастью, идущие сюда враги, точно не знают, где находятся, – заверил капитана Аркадий Гаврилович. – У меня нет оснований не доверять собственной информации и нашим доблестным разведчикам.

– А если немцы собьются с пути? Если они не придут на окраины города? Заблудятся.

– Значит, туда им и дорога. Воины вашего специального корпуса со спокойной совестью вернутся на окраины этого города. За два-три часа до перемещения Серебряных Ворот и кочующего звона.

Ещё Пенатов допустил, что даже в батальоне разведчиков и диверсантов Бадыкова, вполне, может находиться несколько внедрённых немецких разведчиков. Неплохо было бы их вычислить и уничтожить. Допрашивать нет смысла, ибо они, в сущности, ничего толком не знают. Их задача войти в эти «двери» вместе с красноармейцами, батальоном разведчиков и диверсантов, и предупредить своих о местоположении воинского подразделения Бадыкова. В данном случае, никого не следует брать в плен… За редким исключением. Враги подлежат полной ликвидации.

Учёный встал с места, сказав, что сейчас пригласит в кабинет Альберта Герасимовича. Уже командир корпуса и поставит точку на том, что в эти оставшиеся полутора суток в самую первую очередь предстоит сделать Бадыкову.

Майор Семёнов занялся обустройством Захара почти сразу же после его беседы с учёным и командиром корпуса. Это была большая шатровая палатка, в которой уже были размещены три командира рот – старшие лейтенанты Ефим Синямин, Алексей Курамов и Фёдор Галушкин. Батальонным комиссаром числился в подразделении почти сорокалетний капитан Василий Панфилович Окунев. Они уже ожидали своего командира, поэтому накрыли стол. К тушёнке и салу, конечно же, полагалось и фронтовые сто граммов.

Своим заместителем тут же Бадыков назначил Синямина, тридцатипятилетнего офицера с густой, но уже седой шевелюрой и с орденами и медалями на груди. Впрочем, и Курамов, и Галушкин были не без наград. Немного помладше Захара, но уже повоевали. А сейчас долго отдыхать Бадыкову было некогда. Надо было знакомиться с личным составом и тщательно готовиться к дальнему походу.

Особо разговорчивым среди офицеров и очень свойским парнем был Курамов. Он с юмором, но саркастически заметил, что их батальон – подразделение самых настоящих смертников.

– Как мне кажется, Захар, – он положив руку на плечо Бадыкова, – мы скоро пойдём туда, не знаем куда. Зачем? Да только для того, чтобы подохнуть, причём, геройски.

– Может быть, вам, товарищ старший лейтенант, – ответил Курамову командир батальона, сбрасывая его руку со своих плеч, – стоит обратиться к генерал-лейтенанту Мракасову и попросить для себя лично более лучшей доли.

– Да я же ведь шучу, командир, и просто выражаю своё мнение, – полупьяно пояснил Курамов. – Я просто прямо говорю о том, что будет и что есть.