Читать книгу Ошибка чёрного мага - Александр Николаевич Шелухин - Страница 1

1.

Черный маг-артефактор по имени Клопоморт второй час сидел в придорожной таверне "Печень трески". Пил пиво и то и дело украдкой поглядывал на карманные магические часы. Старого чародея одолевали тяжелые думы…

Дело в том, что сегодня спозаранку маг Воды Журчун прислал Клопоморту по почте Черный Вестник с Претензией на Башню. Это означало, что ровно через двое суток рати Журчуна выйдут из Порталов (а то и заявятся пешим или конным ходом) возле его, Клопоморта, Магической Башни. И попробуют взять ее штурмом. Если атака удастся – претендент присовокупит Башню черного мага к своим владениям. Тогда Клопоморту останется лишь, бросив все, что непосильным трудом нажито, спасаться бегством. Иначе Журчун попросту убьет его. И сделает из черепа какую-нибудь мерзость типа чаши для вина или шкатулки.

Черный маг так расстроился, что не стал даже cмотреть остальную почту: опостылевшую хвальбу ремесленными Гильдиями своих услуг, послание от торговца редкими ингредиентами и зашифрованное письмо от главаря банды разорителей древних могил. Сразу же, толком не позавтракав, Клопоморт засобирался в дорогу…

Маг Воды не прогадал, спланировав нападение на ближайшие дни. То ли ему сорока на хвосте принесла, что Клопоморт, увлекшись созданием новых артефактов, мало уделял внимания Магическому Гороху? (Переплетенные между собой стебли этого мега-растения сплошным ковром укутывали стены его Башни и явлились основным производителем апейрона во владениях черного мага.) Увы, Горох в этом году не уродился. Его черные листья почти не впитывали благодатный невидимый свет Магической Звезды, что плохо сказалось на стручках с накапливающими апейрон горошинами. И четверти стручков не вызрело.

Короче говоря, Клопоморт к зиме остался почти без запасов апейрона – волшебного вещества, из которого любой маг получает необходимую для заклятий ману. А для кадавров-зобми – единственных подданных черного мага, апейрон так вообще второй хлеб. Потому как магические существа без подпитки животворящим апейроном долго не живут.

Да еще как на грех срок годности нынешнего тела Клопоморта подходил к концу. Хрустальный Череп на вросшем в его безымянный палец правой руки Перстне Жизни давно побагровел, предвещая владельцу скорую гибель. И сила творимых черных магом заклятий была уже не та, что раньше. Поэтому Клопоморт в последние годы больше пользовался магическими артефактами, чем чистым волшебством.

И, как не крути, получалось, что Клопоморт явно не сможет долго противостоять опытному магу Воды в самом расцвете сил.

Выход у черного мага был один: за оставшееся до вторжения время найти, заманить в свою Башню и принести в жертву более-менее пригодного для этой цели человека. И утроившейся после Ритуала Возрождения мощью сокрушить наглого претендента…

Конечно, для этого дела старому магу лучше было бы переместиться Порталом прямиком в столицу Волшебной Империи – Смарагдовый город. Или хотя бы в небольшой приозерный городишко Китеж, что в сорока милях дальше по тракту. И уже там искать подходящего человека для воплощения в жизнь своих гнусных замыслов. Больше народа – богаче выбор. Но дело в том, что маны для перемещения Порталом в столицу и обратно требовалось столько, что с Журчуном биться потом будет попросту нечем. Да и доглядчиков Имперской Стражи в Смарагдовом городе не в пример больше. А в Китеж Клопоморт соваться не хотел, пойдя на поводу неких тревожных предчувствий. Пришлось магу обратить взор на угодья людей не столь отдаленные от его затерянной в лесных дебрях Башни.

Более подходящего для поисков кандидата на роль жертвы места, чем всегда многолюдная придорожная таверна "Печень трески" Клопоморт в этих забытых богами краях не знал. Кругом на сотни миль болота, да непролазные леса. А в редких деревушках среди чащоб люди (или же представители других Рас Мира) все друг друга в лицо знают. Появление в таких поселениях незнакомца и последующая пропажа одного из жителей никак не остались бы незамеченными. Другое дело – большой тракт, мощеный желтым камнем. Который тянется через поля и леса прямиком в Смарагдовый город… Вдоль тракта зимой много разного людского и нелюдского отребья в поисках поживы шастает: эльфийские следопыты, зеленые лучники Робинхуда, чащобные тролли, сусанинцы, дикие партизаны и прочие романтики больших дорог. Да и обычное зверье со счетов тоже сбрасывать нельзя: волки и медведи-шатуны никогда не побрезгуют закусить заплутавшим путником. Что говорить, пропажи людей, а то и целых обозов на тракте редкостью не были…

Так что умыкнуть без нежелательных последствий нужного человека Клопоморту чересчур трудным делом не представлялось. Тем более, что один из слуг-халдеев проговорился, что скоро в таверну на постой с ночевкой должен прибыть рыбный обоз с берегов Снежного моря. А за пару медяков разносчик еды шепотом дополнительно поведал черному магу, что от старшего обоза с полчаса назад к хозяину "Печени трески" прилетел почтовый голубь с привязанным к лапке заказом на ужин и комнаты для ночлега.

Из числа обозников и надумал Клопоморт выбрать себе жертву.

Но по каким-то неведомым причинам торговцы рыбой запаздывали. С досады Клопоморт потребовал у хозяина подать лучшего вина и яств, что поприличней – блинов с черной икрой, пирог с зайчатиной, яичницу с беконом и калач с брусничным вареньем. Причем все блюд – из обычных, или симла-животных и симпла-растений. Иногда и магу хочется отведать пищи без апейрона, коим напитаны Магические Животные и Растения.... Да свечей приказал добавить на стол – зимой темнело рано. Начхав на все заботы, черный маг решил: гулять так гулять. Кто знает, чем послезавтра закончится схватка с Журчуном? Хотя до этого он не хотел привлекать к себе внимание завсегдатаев, среди которых наверняка имелись воры. Впрочем, рожи тут у всех, включая хозяина, и так были, определенно, разбойничьи. Да и у самого Клопоморта сегодня наведенная личина, откровенно говоря, была та еще.

Все потому, что из Вещей Скрытности у мага из соображений бережливости имелось всего лишь две: черный костюм ночного невидимки, укомплектованный безумно дорогим невесомым мешком на 8 ячеек (иногда еще именуемым слотом), и маска Анонимуса.

Костюм ночного невидимки маг надел на случай, если вдруг события примут нежелательный оборот и ему придется бежать. Черное одеяние было укрыто повидавшим жизнь серым плащом с капюшоном. На руках – выдержанные в соке Магического Одуванчика пригодные на любую руку перчатки из особой кожи. (Такие перчатки хорошо защищают от действия Искрящейся Рогульки, с помощью которой маг собирался, коли будет на то нужда, временно лишить жертву сознания.) На ногах – разношенные нескрипучие сапоги без какой-либо магической начинки.

Благодаря же маске Анонимуса посетители "Печени трески" видели перед собой бледнолицего человека среднего возраста со слегка тронутыми румянцем щеками. Тонкие брови, закрученные кверху усики и бородка клинышком давали окружающим понять, что перед ними – человек, хоть и неброско одетый, явно благородного происхождения. Все простолюдины знали, что подобного рода господа без кинжала на поясе не ходят. А зачастую в их тяжелой трости укрыта потайная шпага. Как знали и то, что вступать в распри с такими вот мутными типами будет себе дороже.

Конечно, яви Клопоморт народу собственное морщинистое, как печеное яблоко, лицо с крючковатым носом и желтыми, пропитанными магией глазами, то с ним бы точно никто не рискнул связываться. Будь даже у возможного недоброжелателя под рукой десяток ухарей, ждущих условного сигнала в ближайшей рощице. Однако, повторимся, в данном случае огласка черному магу совершенно не была нужна. Поэтому Клопоморт вел себя как можно естественней. И даже, когда подали запотевшую бутылку вина и заказанные яства, похвалил хозяина – бородатого толстяка человеческой расы – за расторопность. И дал серебряный талер на чай. Тем более, что стеклянная бутыль портвейна марки "Три топора", и правда, выглядела довольно презентабельно. Да и блины, равно как и прочие закуски, судя по виду и чудесному запаху, были неплохи.

Старый маг с удовольствием осушил полный кубок "Трех топоров". После чего торопливо стянул перчатки, чтобы не испачкать их жирной пищей. И принялся за обе щеки уписывать блинчики и прочую снедь…

2.

Обоз рыботорговцев прибыл около семи часов вечера. Пока купцы выпрягали из саней овцебыков и занимались другими неотложными после долгого пути делами, в таверне кипела работа по обеспечению их столами и горячей пищей.

Так-то ужин для обозников был готов. На свовородах шкворчало мясо, в чугунках млела пшенная каша с салом. Запотевший бочонок доброго пива только и ждал, чтобы из него вышибли пробку и ввинтили медный краник… А вот с размещением припозднившихся гостей в трапезном зале возникла неувязочка. К этому времени в таверне было уже не протолкнуться. И хозяину с помощью двух орков-вышибал пришлось очистить пару столов от завсегдатаев, что рылом не вышли. Забулдыгам был дан выбор: присоединиться к компаниям за другими столами, или выметаться на улицу. Впрочем, за беспокойство хозяин щедро проставился – каждому пропойце приказал налить по полной кружке дешевого эля. Да и мужиков, которым пришлось потесниться, тоже не обидел – послал по жбану того же эля на каждый стол.

Места обозникам выделили по соседству со столом черного мага. Клопоморт обрадовался, что будет можно не привлекая к себе внимания подслушивать разговоры торговцев. И, сообразуясь с услышанным, выбрать из них подходящего для принесения в жертву человека. Ведь Клопоморту для Ритуала абы кто не подойдет. Ему требовался сильный молодой парень, без увечий, желательно – и на лицо приятный. Чтоб не имел cкверных привычек типа курения одурманивающих трав или пьянства. Почему так? А потому что худое вполне может перейти после Ритуала к возрожденному черному магу. Если парнишка рябой и хромой – быть такому и черному магу. Если жертва охоча до вина неумеренно, то и магу потом спиться, как нечего делать. Разве что разум у мага останется свой. С полноценной памятью, не утратившей накопленные за долгую жизнь знания и опыт.

Так что черному магу даже выгодней было, чтобы пригодный для принесения в жертву парень не оказался излишне умным. И без вопросов согласился бы взойти на замаскированное под какое угодно место алтарь добровольно, будучи в трезвом уме и памяти. И никак по другому. Хотя чего проще было бы черному магу бросить на жертвенник надежно связанного человека с кляпом во рту. А самому – с чистой совестью ждать, пока жизненные силы жертвы в виде особого вида маны перетекут в его пропитанное "мертвым" апейроном тело. Конечно, у Клопоморта и ему подобных имелось в запасе множество всяких уловок, чтобы заманить жертву в свою Магическую Башню: обещание златых гор, бессмертия, выгодной женитьбы. Явной или тайной власти над людьми. Да чего угодно коварный маг мог наобещать, чтобы получить желаемое. Но верящего в сказки простодушного дурака еще поди отыщи. Одно только хорошо: потенциальной жертве cовсем не обязательно было знать, что место, которое нужно встать или сесть является жертвенным алтарем. Иначе на такое дело желающих, кроме истинных сумасшедших, вовек не найти.

В этот момент, примерно, с полтора десятка обозников гурьбой ввалились в таверну. Долгожданных гостей встретил лично хозяин. Который ради такого случая благообразно расчесал бороду и надел относительно чистый передник.

Клопоморт с облечением выдохнул: томительное ожидание закончилось и теперь можно будет взяться за дело.

Но черному магу пришлось таки еще немного подождать. Сначала "дорогие гости", ведомые угодливым хозяином прошествовали на второй этаж таверны, в свои комнаты. Тяжелого багажа, к вящей радости слуг, рыботорговцы при себе не имели. Так что побегать пришлось лишь кухонной прислуге, таская наверх кувшины с горячей водой для умывания. Впрочем, судя по довольным рожам водоносов, в накладе они не остались. Определенно, по паре медяков на брата за хлопоты получили.

Купцы быстро привели себя в порядок и, предкушая сытный ужин под пиво, чинно прошествовали за столы. Проходя мимо Клопоморта в обличье Анонимуса молодые обозники в костюмах из кожи морских зверей, уважительно кланялись тому в пояс. Понимали, что отнюдь не простолюдин здесь вольготно расселся за богато накрытым столом. Но дополнительно облаченные в меховые жилеты старшие обоза кланяться не сочли уместным, чтобы не уронить достоинства перед своей молодежью. Степенно поздоровались с благородным господином, только и всего.

Клопоморт отреагировал, как подобает в таких случаях феодалу-нобльману: юнцам кивнул, а старшим любезно улыбнулся и также пожелал здравствовать. Однако, если бы в тот момент маска вежливо-равнодушного Анонимуса спала, то на истинном лице черного мага все увидели бы гримасу разочарования. Уж настолько старику не понравились возможные кандидаты для принесения в жертву.

На горе черному магу молодые парни, все как один, были не такими уж и молодыми. И ни у кого в глазах даже не парней, а мужиков на пороге зрелого возраста Клопоморт не заметил так нужного ему придурочного блеска в глазах. Все обозники младшего возраста выглядели людьми уже достаточно умудренными житейским опытом, чтобы не попасться в ловчие сети коварного чародея.

Старый маг к ужасу своему понял, что зеленых юнцов рыботорговцы с собой в дальнюю дорогу не брали. И то правда: дело молодежи – заниматься хозяйством в отсутствии старших, ходить за скотиной, чинить рыболовные снасти. Да слушать рассказы замшелых дедов о былом. А еще – с трепетом внимать туманным пророчествам шамана о грядущем.

И глупцов у себя в ватаге обозники, конечно же, не желали видеть. Тащить с собой дурака в Смарагдовый город могло оказаться делом весьма опасным. Что если такой дундук стражникам-дендроидам у городских ворот насчет их растительного происхождения что-нибудь ляпнет? Или сдуру откажется надеть выданные магом-Окулистом гостевые очки? А то еще, наслушавшись изменнических сплетен, глупец ненароком Повелителя Смарагдового города оскорбит. И если в первых двух случаях торговцы могли отделаться тумаками, штрафом или двухнедельными исправительными работами, то хула в адрес Повелителя обойдется им не в пример дороже.

В таких случаях болтуна и всех, кто слушал, но тут же, бросив все свои занятия, не донес куда следует, после недолгих разбирательств секли розгами. А если дело происходило летом, то в воспитательных целях подвешивали на денек на специальных столбах с перекладиной. (Столбы те установливали по жребию на некоторых крестьянских полях окрест города.) Посушиться на солнышке, покормить алчных до крови мошек и подумать до захода солнца о своем поведении.

Фермеры, на чьих полях ставились подобные столбы, были таким "чучелам" всегда рады. Особенно в период сбора урожая. Ибо крики злоумышленников прекрасно отпугивали прожорливых птиц. Даже у полевых мышей от жалобных стонов наказуемых не выдерживали нервы и грызуны уходили куда подальше.

Разумеется, самим фермерам тоже не мед было выслушивать перемежаемые отборной бранью мольбы о прощении. И скоро они нашли способ, как глушить непотребные причитания. Стали на шляпы и одежду нашивать звенящие при каждом движении металлические бубенцы. (Железные, медные или серебряные – в зависимости от достатка. Особо зажиточные на радость базарным ворам даже в позолоченном серебре ходили.)

Далекий же от мирской суеты Клопоморт совершенно не учел в своих раскладах вышеописанных тонкостей. В своей Башне маг-затворник больше общался с беспрекословной нежитью. И потому немного подзабыл о подчас весьма сложных нюансах в отношениях между обычными людьми. Конечно, старый маг без проблем мог подобрать себе жертву из завсегдатаев "Печени трески". Но сколько жизненной силы мог дать ему какой-нибудь пропитой, опустившийся доходяга?

Но время поджимало и Клопоморт решил: надо выбирать из того, что есть. Главное – нужно тайно затащить более или менее подходящего человека в Портал, ведущий в его Магическую Башню. Там уже видно будет, как принудить жертву добровольно стать на алтарь. Скупиться на дары маг не собирался. Все равно ничего из обещанного простофиле не получить. А забрать из кармана мертвеца выданный авансом кошель с золотом и вернуть его обратно в ларец труда не составит.

Из раздумий черного мага вывели донесшиеся с сеней грохот и женский визг. А через секунду в таверну вошел и сам виновник происшествия с деревянным ведром на ноге. С улыбкой глянув на запоздавшего гостя, Клопоморт подумал: "Вот такой-то растяпа мне и нужен!"

3.

Вслед за вошедшим – плечистым детиной чуть выше среднего роста в фермерских армяке и шапке поверх морского костюма – в таверну влетела разъяренная баба из числа местной прислуги. И пока круглолицый, румяный с мороза отрок вытаскивал ногу в меховом сапоге из ее ведра, поломойка молотила гостя по спине мокрой тряпкой. А также ругала "злыднем" и "байстрюком".

Нечего и говорить, что посетители "Печени трески" весьма обрадовались бесплатному зрелищу. Одни подбадривали поломойку, другие со смехом подначивали отрока "влепить дуре оплеуху, чтоб заткнулась уже"…

Наконец парень освободил ногу. Поправил сползший заплечный мешок и вернул хозяйке уборочный инвентарь. Беззлобно глянул на скандальную тетку и рассудительно произнес:

– Ну, будет, будет тебе, малахольная… Не углядел я твоей поганой кадушки, задумавшись. Изыди уже, фурия авантажная…

По наивности приняв последние слова отрока за комплимент, баба убралась восвояси. А парень, не обращая внимания на что-то горланящих ему выпивох, осторожно пробрался к столам рыботорговцев. В упор не видя молодых товарищей, снял шапку и поклонился старшему обоза – кряжистому мужику в годах c суровым, обветренным лицом. Отрок что-то прошептал вожаку, после чего еще раз поклонился и замер в ожидании.

В ответ от главного купца отрок получил лишь два слова:

– Ладно… Сгинь!

А впридачу к словам – горбушку черного хлеба и кусок соленой рыбы.

Парень с незатейливым ужином в руках приютился у стены на чурбачке возле бочки с водой. С тяжким вздохом вытянул ноги. Перед тем, как заняться едой, зачерпнул ковшом из бочки воды и нескрываемым наслаждением вволю напился.

Клопоморт подумал: "Это ж где ты, увалень, так натрудиться успел? Остальные-то сели за столы вполне бодрые, хотя как и ты, с дороги. Не иначе ты тяжким трудом какую-то провинность отрабатывал и потому явился в этот вшивый кабак последним из обозников…".

И старому магу нестерпимо захотелось узнать, чем же так незадачливый юноша провинился перед своими. Ведь просто так, за здорово живешь, от стола не отлучают. Впрочем, свой ли обозникам странноватый парень? В фермерской верхней одежде он заметно выделялся среди товарищей. К тому же под распахнутым армяком отрока виднелась потертая куртка из кожи морского единорога. Черный маг знал, что такие куртки часто носят торгующие с дальними странами купцы-ладейщики. Но практически никогда – рыбаки, промышляющие на утлых суденышках в пределах видимости берега. Они предпочитают носить пропитанные соком Магического Одуванчика непромокаемые плащи, чтобы защищаться от крутых прибрежных волн. Да и с одногодками загадочный отрок не соизволил и словечком единым перемолвиться. Неужели все-таки прибившийся к обозу чужак?

Пока странный парень жевал хлеб с селедкой, по-сиротски запивая еду водой из ковша, Клопоморт навострил уши. Старый маг надеялся услышать от рыботорговцев хоть что-то, объясняющее неприязнь старшего купца к опоздавшему на ужин отроку. Благо, что первый голод обозники уже утолили и приступили к обычным неторопливым разговорам под пиво.

Черный маг не без оснований предположил, что такое важное событие, как недопущение одного из своих за артельный стол, обозники непременно обсудят. Надо было лишь немного подождать. И правда, скоро хмельное развязало людям языки, и Клопоморт выслушал много чего. Как интересного, так и не очень…

Во-первых, старый маг, втихомолку поглядывая на дремлющую возле бочки потенциальную жертву, ознакомился с ценами на рыбу, ворвань, деготь, пеньку, корабельный лес, моржовый клык и прочие товары Снежноморья. Во-вторых – получил наглядное представление о житье-бытье обозников. Узнал, кто из односельчан рыботорговцев построил новую избу, кто женился, кто развелся. А кто и пропился до нательного оберега. В третьих, маг получил представление, на что мужики потратят полученные с продажи рыбы деньги. Послушать их – так полнейшее благолепие намечалось. Обозники намеревались привести домой сани, нагруженные мешками с мукой, кувшинами с маслом, одеждой, утварью, добрым инструментом и подарками для жен и детей. Хотя все они прекрасно понимали, что это лишь в том случае, если демоны-искусители не затянут их после торгов в кабак. Тогда сани с городскими товарами превратятся в тощий узелок со стеклянными бусами для жены, печатным пряником для детей и парой рыболовных крючков для себя. Это еще при хорошем раскладе.

Однако, к величайшему удивлению Клопоморта, о личности опоздавшего к ужину парня не было произнесено ни единого словечка. Но это не означало, что простые обозники забыли об наказанном товарище. Мужики то и дело бросали в сторону задремавшего возле бочки с водой отрока косые взгляды. Но не более того. Даже шептаться между собой почему-то не отваживались.

Старый маг призадумался. Непонятностей он на дух не переносил, а тут явно что-то было не так. И Клопоморт хотел было уже отвергнуть кандидатуру cтранного отрока на до сих пор вакантное место жертвы для Ритуала Возрождения. Но вынужден был отложить принятие решения: как раз в этот момент старший обоза с приближенными поднялись из-за стола. И магу пришлось отвлечься от раздумий, чтобы не пропустить чего-нибудь важного.

Рыботорговцы помянули добрым словом Творца за милостиво ниспосланный хлеб насущный. Бородатому же хозяину таверны, как воплотителю воли Творца в жизнь, досталось поболее. Ему вручили кошель с причитающимися за ужин и ночлег талерами. (Правда, в основном медью, чтобы кошель выглядел поувесистей.) После чего старшины неспеша, с достоинством удалились в свои комнаты.

Едва вожаки скрылись за дверями, рядовых обозников будто подменили. Сразу же началось оживленное, но отнюдь не громкое обсуждение причины задержки в пути на два с лишним часа. Виноват в которой, разумеется, был ни кто иной, как отлученный от стола отрок по имени Микайла…

Возрадовавшись в душе, Клопоморт обратился в слух. Даже тихие разговоры ближайших к нему обозников были ему прекрасно слышны.

4.

– Эх-ма! Давно бы уже здесь сидели в тепле и сытости, кабы не этот чертов Микайла… – философски подметил среднего возраста мужик с клочковатой неухоженной бородой. – Надо же было дураку додуматься повесить на шесте перед матерым быком красную тряпицу. Чтобы бык почем зря, волкам и лисицам на потеху, сани с рыбой перевернул… Как там пакостной дуралей объяснился? Дескать, взбрело ему на ум выяснить, сколь резвее побежит овцебык, будучи красной тряпкой разозленный…

Молодой живоглазый обозник с русыми кудрями с мнением бородатого не согласился:

– Да ничего страшного, дядя Рахмай… Зато размялись на славу, арканами и сетями овцебыка взъярившегося славливая. Все не мерзли зря, пока Микайла, велению старших повинуясь, рыбу в сани в одно хлебало два часа заново укладывал.

– Старшой-то наш, почтенный Косьма, наверное, проклял тот день, когда пообещал шаману Китоусу сопроводить до Смарагдового града этого вурдалака Микайлу, – cказал постриженный "под горшок" парень с заплывшим левым глазом. – Помяните мое слово, братцы – накличет дурак беду на обоз еще не раз…

– Это ты со зла так говоришь, Куркул… За то что Микайла тебе око кулачищем подкрасил, когда ты хотел его вместо себя работать подрядить, – вступился за отлученного от стола отрока живоглазый молодец с приятными чертами лица. – Да и просьбе шамана почтенный Косьма ну никак не мог отказать. Помните двух жадных охотников, которые отказались дать Китоусу сердце и туес свежей крови с убитого ими медведя? Все лето потом эти жлобы таскали нарты с колдуном по раскисшей тундре. Лишь ближе к зиме кое-как разжалобили шамана, чтоб отпустил c миром. А откуп за обиду, небось, до сих пор платят…

– Ты, Лель, только потому за дурня заступаешься, что теперь он тебе не супротивник насчет обольщения девок красных, – нашел, что ответить живоглазому молодцу Куркул. – Слыхивал я, дурака этого Микайлу девицы завсегда лучше привечали, чем тебя. Но в один прекрасный день прошлым летом в Муруманской гавани дурень узрел на высокобортном иноземном корабле пару забугорных дивчин. Эти, значится, крали худосочные, выскочили на палубу, укрывшись от солнца фрязинскими хитрыми штуками – зонтиками. Встали, цацы такие, у фальшборта, и давай лопотать по-своему не пойми что. И так Микайлу это дьявольское бормотание очаровало, что поклялся он с тех пор исключительно к иноземным девицам любовью пылать. А с нашими дурами миловаться к вящей радости таких пройдох как ты, Лель, совсем забросил.

Разоблаченный Лель попытался было оправдаться тем, что Микайла постоянно крутился возле помянутого шамана Китоуса, выполняя его мелкие поручения. А в награду шаман, наверное, выдавал помощничку специальные травки для любовного приворота. В самом деле, не звонкой же монетой Китоус дураку за помощь платил?

Но товарищам жалкие оправдания Леля были неинтересны. Ибо нашлась более животрепещущая тема. Обозники начали наперебой рассказывать друг другу, о каких еще дурацких выходках Микайлы они слыхали или самолично были очевидцами оных.

Дядя Рахмай поведал товарищам, как Микайла ходил по пристани с натянутым на рамку холстом, на котором было намалевано: "Не бейте излишне морского зверя! Тюлени-монахи, морские коровы и гигантские моржи на грани вымирания!!!" Эту же галиматью дурень, будто заморская птица попугай, твердил промысловикам. За что суровые охотники на морских животных тут возжелали его отмутузить примерно. Но уразумев, что имеют дело с человеком явно скорбным умом, не стали. Лишь пару раз дали по шее, да изломали и выбросили в море раму с баламутящими умы словесами.

Куркул в свою очередь рассказал, как Микайла ловил на берегу моря диких гусей, и зачем-то цеплял им на лапы медные кольца. А потом отпускал на волю. Это вместо того, чтобы свернуть птицам шеи и зажарить на углях. Ну, или продать нагулявшую за лето жир дичь на торжище.

Лель припомнил случай, про то как Микайла задумал изловить молнию на одолженный у кузнеца длинный металлический стержень. Дурень дождался Магической Грозы и воткнул железный пруток в песок на берегу моря. А сам крутился вокруг прута, как кот вокруг горячей каши, невзирая на жуткий ливень. Очень уж хотелось Микайле посмотреть, что из этой затеи получится. И дождался, горемыка: молния шарахнула в штырь и, прежде, чем уйти в песок, выжгла у дурака на лбу шрам, похожий на буквицу "М". Как еще не убила насмерть. Но в этом случае у Микайлы хотя бы выгода была: в месте, песок в месте удара молнии сплавился в причудливую полупрозрачную фигуру. Эту штуку дурень поменял на торжище у лотошника на свои любимые лубки с картинками, изображающими неведомые земли…

Между тем Микайла, будто почувствовав, что говорят о нем, очнулся от дремы. Сурово глянул на тройку болтливых обозников блестящими в тусклом свете свечей черными пронзительными глазами. Любители почесать языки, к величайшему неудовольствию старого мага, тут же замолчали. А потом вовсе, уже к неудовольствию разносчиков снеди, Рахмай, Куркул и Лель начали собираться. Торопливо допили пиво из своих кружек. Распихали по карманам недоеденный хлеб и воблу. После чего, пошатываясь от хмельного, утопали в свои комнаты. Вслед за разговорчивой троицей потянулись другие рыботорговцы.

Клопоморт побоялся, что заинтересовавший его отрок тоже вслед за товарищами отправится на боковую. Но опасения старого мага оказались напрасны. Микайла, наоброт, оставшись без пригляда обозников, несколько оживился. Достал из заплечного мешка какие-то магические бумажные листки и взялся их перебирать, так и сяк разглядывать под тусклым свечным светом. Потом вытащил из шапки здоровенную орочью иглу и принялся что-то царапать на бочке.

Поглядев еще с минуту на странное поведение отрока, Клопоморт согласился с мнением обозников, что Микайла – самый что ни есть настоящий деревенский дурень. Листки магической бумаги, скорее всего, были теми самыми лубками с красочными картинками, которые Микайла выменял на сплавленную молнией из песка штуку – так называемый фульгурит. А царапал на бочке, небось, какой-нибудь похабный рисунок. Писать-то слабый умом парень вряд ли умел. Да и читать тоже. Ну, если только по слогам.

Клопоморт тщательно осмыслил услышанное от обозников и увиденное лично.И сделал вывод, что при правильном обращении такой вахлак не то что по своей воле станет на алтарь, да еще спасибо за это скажет.

Не теряя более ни секунды драгоценного времени черный маг взялся за дело. Тем более, что попутчики Микайлы уже разошлись по своим комнатам и помешать коварным замыслам Клопоморта было некому.

5.

Щелчком пальцев старый маг подозвал разносчика еды. Cунув халдею медную монетку, велел пригласить Микайлу к себе за стол. Со всей возможной обходительностью предложить отроку достойный ужин в уплату за недолгое общение со знатным иноземцем, путешествующим по Волшебной Империи.

Халдею пожелание благородного господина, в личине которого до сих пор обретался Клопоморт, показалось весьма подозрительным. Маг заметил некоторое смятение слуги, и вложил в его руку еще один грош. Получив второй медяк, халдей тут же утвердился в мысли, что не его забота подозревать благородных посетилей таверны в каких-либо пороках. И выполнил просьбу мага в наилучшем виде.

Не прошло и двух минут, как нисколечко не смущенный повышенным вниманием к своей персоне Микайла уже сидел напротив Клопоморта, приглаживая рукой растрепанные волосы цвета спелой пшеницы. (Однако, прежде чем сесть за стол к черному магу дурень аккуратно прибрал в заплечный мешок свои драгоценные лубки. Чем несколько разочаровал Клопоморта. Чисто из любопытства маг был не прочь глянуть, что же там такое интересное рассматривал скорбный умом паренек.)

– Здравы будьте, сударь… Чем могу вам услужить? – пригладив непокорную гриву, первым спросил отрок с интересом наблюдающего за ним Клопоморта.

– И вам не знать хворей, юноша, – галантно ответил старый маг. – Но прежде чем я изложу суть моей просьбы, давайте познакомимся…Меня зовут гм… дон Маркополус из… э… Неверланда, что рядом с Утопией. А как мне вас величать?

– Микайла, сын ладейщика Бэзила из селения Холмогорье, что на берегу Снежного моря, – в свою очередь представился отрок.

Клопоморт разъяснил Микайле, почему он решил его побескоить:

– Я путешествую по Волшебной Империи с целью познания нравов и обычаев народов, ее населяющих. – А дело у меня к вам, юноша, такое… Не так давно я стал невольным свидетелем отлучения вас от трапезы главным негоциантом вашего каравана. И мне было бы весьма любопытно узнать о причинах столь скверного к вам отношения. Ведь вы, судя по всему, юноша добропорядочный, и явно не заслуживаете участи сидеть один в темном углу, довольствуясь лишь куском хлеба и селедочным хвостом…

При упоминании старым магом его скудного ужина Микайла тяжело вздохнул и заелозил на табурете. Клопоморт намек дурня на обещанное угощение понял. Вновь подозвал халдея и сказал:

– Любезный! Принеси за мой счет на полталера этому достойному юноше кушаний и напитков, какие запросит… Что там у вас из готовых блюд есть? Похлебку, кашу… А мне подай еще бутылку "Трех топоров", блюдечко изюма и порцию сладких сухарей.

Дотоле сонный Микайла оживился и тут же взял угодливо кланяющегося халдея в оборот:

– Да уж, любезный! Волоки-ка мне живенько миску чесночной похлебки с бараниной и гречневой каши с маслом… И это… Лучшего пива жбан тащи, увалень. Смотри, не забудь бесплатной воблы к пиву, а то я вашего брата знаю, – напыщенно произнес отрок, полируя ложку о край передника халдея, в то время пока тот, чуть не давясь от смеха, куском мела записывал заказ на дощечку.

Нахальство Микайлы изрядно развеселило и Клопоморта. Одолевающая мага тоска развеялась, как и не было ее вовсе. Наблюдая за потешным отроком, маг подумал: "Гляди-ка, правду говорят, что дурака, который откажется за чужой счет отведать хмельного и покушать вовек не сыщешь. А уж знатного господина из себя корчить тем более каждая бестолочь обожает."

Скоро принесли заказанные кушанья. И когда Микайла немного утолил голод, старый маг велел ему сказывать, за что все-таки на него рассердился старший обоза.

Микайла, с невиданной скоростью поглощая заказанные яства, между делом поведал черному магу уже слышанную им историю. Ту самую, о попытке ускорить ход овцебыка посредством повешенной перед мордой животного на длинном шесте красной тряпки. А на вопрос Клопоморта, для чего же было надо понукать животное столь опасным способом, недалекий умом отрок ответил, что " не любопытства или потехи для, а удовлетворения жажды познания ради". Попутно старый маг узнал некоторые подробности укладывания Микайлой вываленной на снег рыбы обратно в воз. Оказалось, что отрок уложился бы с погрузкой и втрое быстрее, если бы ему в голову не пришла очередная сногсшибательная идея. Битый час Микайла подбрасывал в воздух охапки сельди и трески, в надежде, что при падении рыбины сами собой уложатся в знакомые отроку буквы. Которых, по словам Микайлы, он "знал превеликое множество". Лишь когда любознательный отрок получил выволочку от старшего обозника почтенного Косьмы, его неуемная жажда познания была утолена. И обоз, наконец, смог продолжить движение.

Клопоморт, чуть не давясь от смеха под маской Анонимуса подумал: "Беру! Такого замечательного дурака и захочешь не найдешь. А тут сам в руки идет… Значит, удача от меня еще не совсем отвернулась!"

Вслух же коварный маг как можно безучастнее, чтобы не выдать обуревающих его чувств, сказал:

– Что ж, юноша! Мое любопытство вполне удовлетворено. Разве что скажите вот еще что… Сложились ли в какие-либо буквы подбрасываемые вами охапки мороженой рыбы?

– О, нет, сударь! Не сложились, – простодушно ответил отрок. – Но под конец сего опыта, когда ко мне уже поспешал с дрыном наперевес почтенный Косьма, кое-что интересное таки произошло. Что именно? В последнюю охапку сельди каким-то чудом затесались три сорных рыбины: хариус, уклейка и язь… Которые упали передо мной в вышеперечисленном порядке, нисколечко не смешавшись с селедками. Поначалу, господин Маркополус, я никак не мог уразуметь, к чему это знамение. Но когда дрын почтенного Косьмы, мышей ему в подпол, со всего маху врезался мне в голову, пришло озарение. Первые буквицы из названий этих сорных рыб сложились в слово! Причем слово – пророческое. Ведь почтенный Косьма, мочаля о мою спину березовый дрын, с дюжину раз его повторил вместе с некоторыми другими…

"Нет, каков дурень!" – подумал Клопоморт, окончательно убедившись в правильности выбора жертвы для Ритуала Возрождения. После чего поблагодарил Микайлу за подробный ответ и сказал:

– Я вижу, юноша, сегодняшний день у вас был очень насыщенным в плане интересных событий.

И, глянув по сторонам, таинственным шепотом произнес:

– Но скажу вам по великому секрету, господин Микайла, что у меня тоже в ближайшем времени намечается одно увлекательное дельце. Этой ночью я, наконец-то, увижу, как расцветает Семицветный Зимний Папоротник!

(Так уж получилось, что именно на сегодня пришелся священный день Зимнего Солнцестояния, и Клопоморту было бы глупо не воспользоваться подобным совпадением для заманивания жертвы. Кто не знает, что полуфимифический Семицветный Зимний Папоротник цветет раз в году именно в эту ночь? И что один из семи разноцветных лепестков единственного цветка Папоротника может выполнить исполнить одно желание, тоже каждый дурак знает. Правда, не все знают, что загаданное желание непременно должно совпасть с истинным предназначением лепестка. Но это суть дела не меняет.)

По хищному блеску черных полубезумных глаз Микайлы черный маг понял, что тот заглотил наживку…

6.

Нечего и говорить, что любознательному отроку тут же захотелось увидеть цветение одного из самых загадочных магических растений, произрастающих в пределах Волшебной Империи. Как говорится, вынь да подай. Микайла с присущим лишь настоящим исследователям пылом тут же начал уговаривать черного мага под личиной путешественника взять его с собой. (Правда, с усердием поглощать оплаченные Клопомортом яства и пиво при этом отрок тоже не забывал.) Микайла сказывал, что "человеку одному по лесу ночью ходить страсть как опасно". Живописал, какие водятся в чащобе злющие волки, рыси, матерые кабаны и невесть откуда взявшиеся плотоядные кролики. Сделав страшные глаза, предостерегал, что "опять же на разбойников можно нарваться". Нашептывал, озираясь, что "и нечисть в последнее время из-за небрежения своими обязанностями Имперским Магом-Лесничим совсем от рук отбилась". Особенно, сказал "лешие, которые так и норовят заплутавшего путника, а то и целый обоз завести к вертепу сусанинцев". А оттуда, дескать, "обратного пути нет – даже по своим следам не выйдешь".

И Клопоморту пришлось битый час выслушивать уговоры слабоумного отрока, чтобы не вызвать подозрений. И еще, конечно, для того, чтобы соблюсти главное условие пригодности человека для участия в Ритуале Возрождения: жертва должна пройти весь путь до алтаря добровольно. И никак иначе.

Однако излишне затягивать процесс умудренный житейским опытом черный маг тоже не стал. Нет, он не боялся, что Михайле надоест его уговаривать и тот отступится. Знал, что подобные дурни, если что им в голову втельмяшится, на своем стоят до конца. Просто отрок между делом накушал и выпил уже не на полталера, а чуть ли не на полновесный серебряный. А осадить обжору, понятное дело, было неуместно. Обидится еще, чего доброго…

Так что, допив вторую бутылку "Трех топоров" и доев десерт, Клопоморт "сдался". Таинственным шепотом сообщил Михайле, что внял таки его увещеваниям. И готов взять "достойного юношу" с собой. Сказал, что выйдет из таверны первым, а Микайлу попросил еще немного посидеть за столом. И лишь через пять-десять минут, никак не раньше, покинуть заведение и идти к воротам загона для овцебыков. Где маг его встретит и они уже вдвоем отправятся в дальнейший путь. Клопоморт объяснил парню, так нужно сделать для того, чтобы халдеи и посетители таверны видели, что они вышли из таверны каждый сам по себе. И ничего такого не заподозрили.

Микайла подобострастно ответил:

– Сударь! Я все исполню, как велено! А то, правда, увяжется еще за нами какой дурак прелюбопытный, хлопот потом с ним не оберешься…

Старый маг, ликуя в душе, кивнул "понятливому" отроку. Расплатился по счету и, не оглядываясь, покинул заведение…

Через, примерно, полчаса Клопоморт и Микайла под бледным светом убывающей Луны и тусклым благодатным сиянием Магической Звезды без происшествий добрались до неприметной опушке в сосняке. Именно здесь, якобы, должен был скоро пробиться сквозь снежный покров росток Семицветного Зимнего Папоротника. (Так-то у черного мага имелись поблизости еще две магические приманки для дураков. Но раз уж отрок клюнул на первую, задействовать остальные не было смысла. От добра добра не ищут.)

Сугроб с упырем Мич-Урином, из гнилого чрева которого по приказу мага должна мгновенно вырасти Адская Росянка, был на месте. И полузаметенные снегом утренние следы Клопоморта никуда не делись. Правда, маг почему-то не смог обнаружить вешку с красной тряпицей, которой была помечена магическая "закладка".

"Наверное, белка-красавка утащила колышек с тряпицей, свое гнездо украшать. Или сороки унесли, – не придал значения пропаже старый маг. – Сугроб-то с Мич-Урином вот он, никуда не делся…"

Вслух же Клопоморт сказал:

– Господин Микайла! Кажется, мы на месте…

И, достав из потайного кармана плаща замаскированные под большой золотой медальон с крышечкой магические часы, определился во времени:

– Так… Камень часа Предполуночи, голубой сапфир, сияет, примерно, в половину силы. Это значит, что до начала свечения камня Полуночи – фиолетового аметиста, еще где-то с полчаса… Черт, как же все это неудобно и неточно…

Микайла при виде такого чуда, как магические часы, буквально оторопел. Так и замер с открытым ртом, таращась во все глаза на диковинную вещь.

"Дурень явно видит магические часы впервые, – понял Клопоморт. – Впрочем, это не удивительно: простолюдины узнают приблизительное время разве что по свечным часам, песочным, или же водяным – так называемым клепсидрам. Но чаще всего – по солнышку. Или по звездам. А шаман с которым парень, вроде бы, якшался, скорее всего бросал на свой бубен крысиные косточки. Что по точности определения времени даже получше моих самоцветных часов будет…"

Микайла же тем временем вышел из восторженного оцепенения. Жалобным голосом попросил старого мага:

– Господин Маркополус! Дозвольте мне хоть самую чуточку подержать в руках ваши замечательные часы! Таких я даже у богатых ладейщиков не видывал…

"Почему бы и нет? Пускай подержит, авось не раскурочит… Как-никак вещичка от поломки самим Фиксиксом зачарована. А я тем временем без лишнего догляду выращу для дурака фальшивый Семицветный Зимний Папоротник…", – подумал старый маг, и небрежно передал драгоценнейший магический артефакт трясущемуся от предвкушения Микайле.

Отрок, то и дело восхищенно цокая языком, принялся со всех сторон рассматривать магические часы Клопоморта. А черный маг, уже не особо таясь, добыл из глубоких карманов плаща горсть мелких артефактов. Неспеша выбрал нужный для запуска быстрого взращивания Адской Росянки, которая должна была некоторое время играть роль Семицветного Зимнего Папоротника.

Кто-то скажет, что Адская Росянка и близко не похожа на Семицветный Зимний Папоротник. И будет абсолютно прав.

Но, во-первых, мало кто видел этот самый полумифический Папоротник. Если кто-то видел его вообще. А уж цветущий – тем более. Счастливчиков, которым встретилась на пути Адская Росянка, тоже можно было пересчитать по пальцам. Пальцам, которые плотоядное магическое растение почему-то в буквальном смысле не переваривало. И сразу же после пожирания жертвы выплевывало рядом с собой. То ли растение подспудно опасалось вреда для себя от надетых на пальцы магических перстней? Или грязь под ногтями жертв разборчивой в пище Росянке была не по вкусу?

Так что старый маг не без оснований считал, что подмена пройдет незамеченной. Ведь не то что простой человек, даже известный столичный профессор-ботаник господин Паганелус не успеет сообразить, что его надули, когда вместо Семицветного Цветка из бутона магического растения ему в лицо вырвется облачко жгучего пуха. Тем более такой дурень, как Микайла.

Клопоморт не сомневался, что получив от ядовитого пуха вместо исполнения желания временную слепоту, отрок попросит помочь ему. Разумеется, маг согласится. И дурак добровольно, без какого-либо принуждения войдет в Портал и окажется в Магической Башне. Таким образом непременное условие добровольности, пусть не, собственно, участия отрока в Ритуале Возрождения, но хотя бы перемещения его в нужное магу место, будет соблюдено. В Башне маг вернет отроку зрение. После чего исцеленному, но потерявшему бдительность дураку, от Алтаря уже точно отвертеться не получится.

Но едва старый маг приготовился запустить ключом-артефактом процесс мгновенного взращивания Адской Росянки, случилось нечто невообразимое…

7.

Напрасно Клопоморт полагал, что Микайла не сумеет испортить его магические самоцветные часы. Забыл старик житейскую мудрость, что если на дурака блажь найдет, он и чугунный котел лбом расколотит. Отроку хватило минуты, чтобы заставить на семь раз зачарованный от поломок дорогой артефакт начать вытворять черт знает что…

А случилось вот что: любознательный вахлак, видимо, умудрился случайно нажать на самоцветы в известной лишь магу-часовщику и самому Клопоморту секретной последовательности. Часы же, получив условный сигнал, беспрекословно исполнили требуемое. Своей архисложной магией заставили находящихся поблизости живых тварей громогласно озвучить, сколько сейчас времени. Причем часы заставили подать голос не какое-то одно животное. А всех поголовно, кто находился в пределах досягаемости их магических щупалец.

Повыскакивали из своих гнезд и остервенело зацокали белки. Откуда-то издалека донесся заунывный волчий вой. Сонные бедняги-дятлы покинули уютные дупла и, наверное, впервые в своей жизни застучали клювами по стволам деревьев не ради пропитания. Гулко забарабанили в пни и стволы сосен разбуженные магией часов зайцы. Недовольно застрекотали поднявшиеся на крыло сороки и прочая неперелетная птичья сволочь…

Адская какофония продолжалась, пока каждая живая тварь в округе не прокричала, провыла, или еще как-либо не озвучила на весь лес, что наступила полночь.

Не избежал участи лесных зверей и птиц даже сам Клопоморт. (И это при всем том, что старик был увешан всевозможными защищающими от магических атак амулетами, как новогоднее дерево игрушками!) Наперекор своей воли черный маг прогорланил зубодробительное "Бам!" ровно двенадцать раз. Не больше, не меньше. После чего донельзя противным голосом произнес:

– Мас-сковское время ноль часов, ноль минут!

Клопоморт с ужасом осознал, что только что стал жертвой магии собственного артефакта. Так-то он тоже иной раз, когда ему лишний раз не хотелось доставать измеряющий время артефакт при посторонних, использовал заклятие "говорящие часы". Для этого ему (как уже было говорено) требовалось лишь прямо в кармане нажать на некоторые из самоцветов артефакта в строго определенном порядке. Но из-за малого запаса апейрона и слабосильной магии часы могли заставить подать голос разве что некоторых птиц. Особенно податливыми к магии измерения времени являлись кукушки и нелюбимые черными магами петухи. Заставить промурлыкать нужное количество раз ту же кошку было невозможно. Не говоря уже о других животных, людях или представителях любой другой немагической Расы. А тут гляди-ка: и защищенный амулетами маг не из последних раззвонился, будто ритуальный колокол на деревенском празднике. Да еще на словах доложился, сколько сейчас времени в некоей "проклятущей" Маскови. (Какая-то здешняя убогая деревенька вблизи тракта?)

Клопоморт сделал вывод, что магический потенциал его часов по какой-то причине невероятно возрос. И сей удивительный факт настолько поразил старого мага, что он даже не соизволил забрать у нашкодившего Михайлы магические часы. Первым делом ведомый инстинктом самосохранения маг немедленно активировал артефакт создания Портала. Идея с заманиванием конкретно этого деревенского простака на роль добровольной жертвы магу все больше и больше не нравилось. И он счел нужным подстраховаться, чтобы в случае чего быстро переместиться в свою Магическую Башню. Подальше от этого дурака Микайлы и его выкрутасов. В дополнение к Порталу Клопоморт на всякий случай быстро нажал четыре раза на пряжку пояса костюма ночного невидимки. Число "4" в восточных землях означало также руну "Смерть". И теперь никто из мертвяков не мог его видеть. (Согласитесь, для черного мага, постоянно имеющего дело с охочей до человеческого мяса нежитью, костюм ночного невидимки – вещь бесценная.)

Старый маг наощупь выудил из кармана нужный артефакт – ровно обрезанный кусок дощечки с вделанной в него жемчужиной вызова. Привычно нажал на жемчужину, которая тут же засветилась приятным глазу белым светом. Теперь остававалось только дождаться, когда Портал материализуется. И уже забрать, наконец, магические часы у косорукого отрока, пока тот еще чего-нибудь не натворил.

Но, увы, было поздно.

Пока Клопоморт пребывал под заклятием "говорящих часов" и активировал Портал, сущеглупый отрок тоже времени не терял. Оставшись равнодушным к происходящему вокруг, Михайла продолжил как ни в чем ни бывало продолжил тыкать сарделькообразными пальцами в самоцветы на часах. В результате чего каким-то образом в артефакте активировалось заклятие пробуждения. Или, говоря попросту – будильник.

Обычно апейрона в накопителе часов хватало лишь на полминуты тонкого писка сродни мышиному. Но магу этого за глаза хватало. Сон Клопоморта по старости, а более того из-за наличия великого сонма врагов и завистников, был предельно чутким. При первых же писклявых руладах, исходящих от часов, он тотчас просыпался. Конечно, иной раз и одолевал Клопоморта крепчайший сон, что уж греха таить. И не слышал он писка часов. Однако беды в том великой не было: в таком случае кадавр-дворецкий, чтобы доложиться или позвать к трапезе, попросту лил на лицо мага холодную воду из специального кувшинчика. Тут уж и мертвый проснется.

Но артефакт в руках Микайлы в очередной раз будто взбесился: также как и "говорящие часы" заклятие пробуждения сработало необычайно мощно.

В паре дюжин шагов от Клопоморта с надсадным скрипом зашевелился сугроб. А уже через несколько секунд, пробив толщу снега, на обозрение черному магу и Микайле предстал во всей красе… упырь Мич-Урин. Склизкий зеленокожий субъект в дерюжном плаще с крестьянской лопатой в мозолистых руках. Из обвисшего брюха которого и должна была в скором времени прорасти Адская Росянка.

"Похоже, я невзначай перепутал сугробы", – догадался старый маг. И тут же убедился в этом, заметив рядом с восставшим Мич-Урином припорошенный снежком колышек с красной тряпицей. Клопоморт понял, что теперь о любовании поставным Семицветным Зимним Папоротником можно забыть. Ведь даже такой болван как Микайла сразу поймет, что из гнилого чрева упыря (пусть и знаменитейшего магического садовника при жизни) ничего хорошего вырасти не может. И уж тем более исполняющий желания семицветный цветок.

К тому же выращивать Адскую Росянку, в время бодрствования упыря может выйти себе дороже. Вдруг Мич-Урин, нечаянно вспомнив прошлую жизнь, испробует на плотоядном растении свое непонятное селекционное волшебство. В результате действия которого из Адской Росянки может получиться такая монструозная ботва, что и самому Клопоморту не поздоровится.

Старый маг, проклиная в душе тот миг, когда решил связаться с таким балбесом, как Михайла, попытался забрать свои часы обратно. Но не тут-то было: в это время одновременно воспряли ото сна обе запасные магические "закладки"… Клопоморт за хлопотами совсем позабыл о них. А между тем Великоутробный Волк и Свинья-копилка, будучи не ко времени разбуженными, могут таких дел натворить, что даже на париках Неподкупных Судей волосы дыбом встанут…

8.

Великоутробный Волк предназначался для соблазнения глупцов, мечтающих совершить какой-нибудь подвиг. А чем не подвиг распороть Волку брюхо и выпустить оттуда прекрасную деву в красном чепце и ее престарелую бабусю? Ведь о том, что девчонка и бабка – чистой воды вурдалачки, возомнивший себя рыцарем дуралей вряд ли сразу догадается. Пудриться и красить губы дамы и после смерти не разучились. Главное, как можно быстрее пригласить глупца в Магическую Башню для получения причитающейся ему за героическое свершение награды. Пока сдерживаемая магией спасенная девица вместо благодарственного поцелуя не вцепилась зубами в шею героя. (Ладно еще, бабка на это дело была непригодна по причине утраты зубов еще при жизни.)

Еще одно магическое существо, Свинья-копилка, предназначалась для заманивания дураков сугубо жадных. По велению мага из прорези в прочнейшей шкуре Свиньи практически мгновенно вырастало магическое Денежное Дерево. И сразу же, на радость скаредному глупцу, обрастало листвой и начинало плодоносить. Довольно точные копии серебряных талеров во множестве за считанные минуты вырастали на стволе и ветвях магического дерева. Конечно, обман раскрывался, когда жадина трясущимися пальцами срывал с Денежного Дерева хоть одну монету. Поскольку с виду настоящий талер на самом деле являлся кусочком заморского лакомства шоколада, магически обернутого в фольгу из некоего легкого металла. (Хотя один случай реально выросших на Денежном Дереве монет – причем не серебряных, а золотых высокой пробы – как-то случался. Повезло юному дендроиду по имени то ли Пинотино, то ли Бураккио, приемному сыну уличного механомузыканта Карлоса. Да и то все денежки у Бураккио в таверне "Три пескаря" украли какие-то мошенники из Гильдии нищих.)

Дурень, конечно, подымал крик. Дескать, что за дела? Облапошили меня, горемыку… Но черный маг, тут же, не моргнув глазом, давал Нерушимую Клятву обменять монеты из шоколада на настоящие один к одному "у себя дома, что тут неподалеку". Нерушимая Клятва, как все знают, обет весьма серьезный. Открутиться от обещанного не получится: боги сурово за такое наказывают. И дурак, набив мешок плодами Денежного Дерева, вполне добровольно вступал в ведущий внутрь Магической Башни Портал. У себя дома маг, действительно, менял шоколадные кругляши на серебряные талеры один к одному. (Что мешало чародею после Ритуала Возрождения забрать денежки обратно?) А расслабившегося после выгоднейшего для него обмена пентюха заманить на алтарь было уже куда как легче…

Но одно дело, когда упырь Мич-Урин, Великоутробный Волк и Свинья-копилка исполняли свое предназначение ни коим образом не пересекаясь друг с другом. Да и закопанных в земле или снегу упыря и Свинью человеку видеть в принципе не полагалось. "Герой" должен был лишь воспользоваться плодами выросших из их гнилых утроб магических растений.

Великоутробный Волк вообще нападал на ищущего подвигов дурака отнюдь не в полную силу. Бросался (если так можно назвать неторопливое ковыляние в сторону жертвы) полусонным. Что называется, ветерок дунь – упадет. И лопался Волк от первого же попадания в него одним из семи зачарованных кинжалов, предусмотрительно одолженных спасителю девиц черным магом. (Изначально-то кинжал был один. Но, бывало, что освободители прекрасных дев со страха кинжалом в тушу громадного Волка и с пятого раза не попадали. И магу поневоле пришлось арсенал "героя" увеличить. Правда, в этот раз Клопоморт в спешке забыл перевязь с кинжалами в Магической Башне.)

А тут из снежных ям одновременно повылазили сразу все три магических существа, не ко времени разбуженных собственными часами Клопоморта.

На озаренной лунным светом опушке соснового леса начало происходить нечто ужасное…

Великоутробный Волк и Свинья-копилка и в полусонном-то состоянии добрым нравом не отличались. А уж резко выведенные из магического сна мощнейшим заклятием "будильник" – тем более.

Несколько секунд магические животные злобно сверкали глазами, жадно втягивая ноздрями холодный воздух. Волк угрожающе рычал. Свинья в предвкушении битвы коротко повизгивала. Но не единой струйки теплого пара за это время не вырвалось из пастей зверей-мертвяков. А еще через миг, в неистовом порыве взметая на воздух снежное крошево, закоренелые враги ринулись друг на друга…

Великоутробный Волк не мог воспользоваться своим коронным охотничьим приемом – мгновенным проглатыванием добычи. Мало того, что его брюхо заполнено почему-то неперевариваемыми девицей в красном чепце и ее прогорклой бабкой. Так еще и жирнющая от поедания всевозможной дряни (как только из этого шоколад получается?) Свинья-копилка была чересчур велика для проглатывания целиком. Мертвый Волк понимал, что единственный его шанс – добраться до горла пронзительно визжащей твари. С боков к ней без толку соваться: прослойка из тухлого сала защищает Свинью лучше всякой брони.

А вот Свинье-копилке ничто не мешало применить выдвинутые на всю длину острейшие клыки. Хитроумное животное-мертвяк с ходу ударило в слабое место врага – в брюхо. Однако хитрость вышла Свинье боком. Да, брюхо Волка с оглушительным треском лопнуло. Но что с того проку? На снег-то вывалились не склизкие волчьи кишки. А две мертвячки – девица в красном чепце и ее бабушка. Причем обе невероятно обозленные на тварь, которая нарушила их утробный покой.

Свинья недовольно захрюкала. Еще бы ей не сокрушаться: теперь впридачу к одному врагу она получила еще двоих. Которые вовсе не собирались любоваться сражением со стороны.

Молодая вурдалачка, живо вскочив на ноги, с утробным рычанием вцепилась зубами Свинье в ухо. Мертвая старуха за отсутсвием зубов как таковых взялась полосовать cвиную морду длинными когтями, целя в заплывшие жиром глаза. Волк тоже подыхать в жутких корчах не собирался. Тот факт, что у него распорото брюхо, его нисколечко не расстроил. И здоровья как такового не подорвал. А даже наоборот. Освободившись от бремени, мертвый зверь с удвоенной прытью бросился на отчаянно сопротивляющегося противника…

Между тем в сражение вступил позабытый всеми упырь Мич-Урин. На всех мертвяков без разбору посыпались удары тяжелой фермерской лопаты. Мич-Урина после догого сна мучал голод. И, рассуждая скудным упырским разумом, он решил, что за неимением свежего мяса или крови и дохлятина за милую душу пойдет…

Отрок Микайла и черный маг, завороженные лицезрением пусть и бескровной, но весьма жестокой битвы нежити, так и стояли без движения на заснеженной лесной опушке. Всецело увлеченный зрелищем Клопоморт даже не заметил, как замерцал в лунном свете серебристый прямоугольник только что наведенного Портала…

Но в какой-то момент старый маг все-таки спохватился, что его условно живое имущество на глазах приходит в негодность. В жуткой спешке он вывалил из карманов все управляющие мертвяками артефакты прямо на снег. Пока Волк, Свинья и прочие не порвали друг друга в клочья, их следовало поскорее усыпить. Но сделать Клопоморт ничего не успел. В этот миг в игру вступил еще один, не учтенный ни в каких раскладах черного мага, но от этого не менее опасный персонаж…

9.

Как выяснилось, черный маг неспроста принял странного вида сугроб за временное логово упыря Мич-Урина. Возможно, жизненный опыт и наработанная годами магическая прозорливость заставили Клопоморта подумать, что снежный бугор перед ним отнюдь не пуст. Так на самом деле и было. Только под толщей снега не полевая мышь затаилась, а беззаботно спал в берлоге здоровенный медведь.

И случилось так, что собственные часы мага в шаловливых руках отрока Микайлы успешно разбудили не только вурдалаков Клопоморта. Но и матерого обитателя занесенной снегом берлоги. Поднятый из зимней спячки медведь во время побоища мертвяков немного пришел в себя. И, покинув вдруг ставшее очень неуютным зимнее лежбище, с сиплым урчанием двинулся на людей.

Привыкший больше общаться с нежитью Клопоморт не придумал ничего лучше, чем просто убраться с пути разъяренного зверя. Сделал пару шагов в сторону и замер. Но, увы, позабыл старый маг, что четыре нажатия на пряжку ремня костюма-невидимки сделали его невидимым исключительно для нежити. А отнюдь не для живого зверя с обычным, немертвяцким зрением, и прекрасным обонянием.

Злобно рыча, медведь набросился на обомлевшего от страха Клопоморта…

На Микайлу же свирепый хищник почему-то не обратил ни малейшего внимания. Хотя, казалось бы, медведю в качестве пищи молодой человек должен быть намного предпочтительней, чем старый, жилистый, насквозь пропитанный магией старик.

К чести отрока, он не предпочел благоразумно бежать, пока поднятый на ноги сумасшедшей магией часов зверь расправляется с "господином Маркополусом". Как бы это сделал на его месте любой разумный человек. (Впрочем, что с дурака возьмешь?) Микайла, не мешкая, сунул часы Клопоморта за пазуху. Выхватил из ножен на поясе простой рыбацкий нож. И со всего маху полоснул по боку медведя… Конечно, свалить намертво исполинского зверя ножом из посредственной стали таким ударом у отрока не получилось бы. Но Микайла на это и не рассчитывал. Каков бы он не был недотепа, а все же понимал скудным умишком, что ножом тут ничего не сделаешь. Не рогатина поди. Да и убивать медведя из свойственной ему дурацкой жалости к любым живым тварям не хотел.

А хотел отрок разве что отвлечь хищника от попавшего в беду спутника. И это Микайле прекрасно удалось. Хотя и не без скверных последствий для себя… Царапина от ножа отрока на боку косматому лесному исполину доброты не прибавила. Но, прежде чем обратить гнев на обидчика, разъяренный медведь успел таки одарить явно чем-то не понравившегося ему черного мага одной-единственной оплеухой. Не успей Клопоморт вовремя одернуть голову, худо бы ему пришлось. Благо еще, длинные когти зверя лишь вскользь прошлись по маске Анонимуса. Но и этого удара когтями хватило пожилому чародею с лихвой. Клопоморт потерял сознание и сломанной куклой упал навзничь неподалеку от призывно мерцающего Портала.

Парень остался совершенно один против раненного им медведя и рвущей друг друга неподалеку своры упырей… И что самое плохое: медведь, наконец, заметил его. Более того – запомнил наглого отрока на всю оставшуюся жизнь. И прощать Микайле как оцарапанный бок, так и неурочное пробуждение отнюдь не собирался.

И несладко бы пришлось Микайле, не помешай кровожадным планам косолапого мертвяки Клопоморта.

Острый нюх вечно голодных вурдалаков сразу уловил чудесный запах теплой крови, вовсю капающей на снег из пореза на медвежьем боку. Первой учуяла лакомство бабушка девицы в красным чепце.

Отшвырнутая в сторону, могучим ударом копыта Свиньи-копилки, беззубая мертвячка участвовала в битве нежити чисто символически. Издалека подбрадривала Волка и внучку негромким утробным рычанием. А также безуспешно пыталась левой рукой приладить на место оторвавашуюся при падении кисть правой руки. Да еще мусолила во рту отгрызенное в пылу сражения зубастой внучкой ухо Свиньи-копилки.

Адская старушка выплюнула гноящееся свиное ухо и, капая голодной слюной, бросилась набивать рот пропитанным медвежьей кровью снегом… Медведю же такое дело весьма не понравилось. Переключив внимание с отрока Микайлы на копощащуюся у него под боком бабку, он одним ударом лапы оторвал ей левую ногу. Однако бабуся в долгу не осталась. Лихо подпрыгнула на оставшейся ноге и, противно вереща, вцепилась когтями целой руки медведю в нос.

Тем временем на сладкий аромат крови подоспели остальные вурдалаки. Новый враг, мяса которого явно хватит на всех, заставил нежить позабыть былые распри. Волк, Свинья, упырь Мич-Урин и девица-вурдалачка с невиданной яростью накинулись на косолапого…

Отрок Микайла еще какое-то время стоял без движения, выставив перед собой на вытянутой руке окровавленный нож. Когда же уразумел, наконец, что медведь и свора вурдалаков займут друг друга надолго, убрал тесак в ножны на поясе. Что получилось далеко не сразу: побелевшие от напряжения пальцы никак не хотели отпускать рукоятку ножа.

Впрочем, Микайла пришел в себя достаточно быстро. С опаской поглядывая в сторону повисшей на бедолаге-медведе своры вурдалаков, отрок поспешил на помощь "господину Маркополусу". Дурня не смутило даже близкое мерцание Портала. (Не мудрено: народ, обитающий на берегах Снежного моря, суров нравами. И мерцанием Портала там никого не удивишь. Да и всякие чудеса, включая всполохи полярного сияния у них так, развлечение для малых детей. Что уж говорить – даже полюбоваться огненными следами от чародейских колесниц в небесах и то не каждый помор соизволит голову задрать. А то вдруг еще шапка свалится.)

"Господин Маркополус" после натирания щек снегом приходить в себя и не думал.

Но просто дать отлежаться мнимому благородному дону было никак нельзя. И дураку понятно, что сражение медведя с нежитью могло закончиться в любой момент. Как было понятно и то, что победитель получит в награду обед из двух блюд: человека в годах на закуску и отрока на десерт.

Пришлось Микайле прибегнуть к заветному средству. Он добыл из потайного кармашка куртки небольшую стеклянную бутылочку. Вытащил пробку и осторожно влил мутное содержимое склянки в рот черного мага. Крепчайшее перегонное вино с добавлением заморского жгучего перца – так называемое "шило", по заверению изготовишего это адское зелье шамана Китоуса, могло и мертвого воскресить. Так и случилось…

Пока в единый миг очнувшийся "господин Маркополус" судорожно кашлял и дико вращал глазами, Микайла аккуратнейшим образом собрал к карман армяка в спешке рассыпанные Клопомортом магические артефакты. И даже на кой-то ляд сунул за пазуху оторванную кисть правой руки старухи-вурдалачки. Что с убогого возьмешь? Не зря говорят: "Дурак все в дом тащит: и кота в мешке, и черта в ящике."

Между тем сражение нежити с медведем подходило к концу. Дело в том, что запасы апейрона в накопителях вурдалаков от излишней активности быстро иссякла. Отчего их движения весьма замедлились. И вошедшему в раж матерому зверю ничего не стоило расправиться с вдруг обессилевшей оравой мервяков. Убив последней верткую девицу в красном чепце, косолапый обратил взор налитых кровью глаз на людей…

Черный маг, глянув на приближающегося медведя, хрипло прошептал:

– Спасемся, если войдем в серебристую дверь!.. Это – Портал, ведущий ко мне домой…

И, памятуя о принципе обязательной добровольности жертвы, тихо добавил:

– Впрочем, юноша, решайте сами… Но, прошу вас, поживее…

Выбор Микайлы был очевиден. Взвалив черного мага на плечо, отрок бесстрашно шагнул в Портал…

Тяжело дышащий медведь, так и не поняв, куда подевались люди, вернулся к убитым им вурдалакам. Но зверь не прельстился на гнилую плоть врагов. Жадно втягивая воздух кровоточащим носом, косолапый торопливо разорвал брюхо Свинье-копилке. И принялся с удовольствием лакомиться еще не преображенным магией в фальшивые талеры шоколадом.

А на запах мертвечины потянулись разбуженные часами Клопоморта волки и прочее не брезгующее падалью зверье. Что касается ворон, так те, наверное, со всех окрестных лесов слетелись на ночное пиршество…

10.

Увы, даже самые лучшие Порталы не переносят путешественника куда-либо в мгновение ока. Плюньте в глаза любому ярмарочному пустомеле, кто скажет такое. Лишь где-то через минуту Портал выбросил Микайлу с Клопомортом на плече в Ритуальном зале принадлежащей черному магу Башни. Это при том, что создавая артефакт вызова Портала, Клопоморт на дорогих зельях и ингредиентах не экономил. А уж маны затратил сколько, что и вспоминать не хочется…

Перемещение происходило следующим образом. Едва Микайла вошел в серебристый прямоугольник Портала, что-то резко зажужжало. Отроку, судя по налившимся тяжестью ногам, казалось, что он стремительно поднимается вверх. А вот что-либо увидеть в непроглядной магической тьме внутри Портала было невозможно. Хоть одну свечу зажигай, хоть дюжину. Оставалось довольствоваться запахами. Причем не самыми привлекательными: пахло дымом от курения заморской табачной травы и, как ни странно, – человеческой мочой.

Но и за эти две минуты даже такой крепыш, как Микайла, все равно малость подустал держать на плече мнимого господина Маркополуса. Хотя всевозможные тяжести – бревна или, к примеру, мешки с рыбой – отрок был с малолетства таскать приучен. Так-то в Клопоморте весу было, что в тощей курице. На плечо Микайлы тяжким грузом давил пропитавший тело старика за долгие годы жизни так называемый "мертвый" апейрон. Да и остатки симла-апейрона тоже не пух гагачий.

Путники переместились в Ритуальный зал Башни черного мага. (Или, как он напыщенно именовал себе в посланиях к коллегам по ремеслу сам Клопоморт – "адепта учения артефакторной реконструкции условно неживых биологических объектов".) Ритуальный зал не выглядел гибридом пыточного застенка и морга, как это себе представляют, наслушавшись сплетен, пугливые обыватели. А походил зал, скорее, на кабинет-библиотеку некоего сумасбродного коллекционера, с обстановкой которого читатель ознакомится чуть позже.

Однако на выходе из Портала из-за рассеяности Клопоморта с путниками случилась досадная неприятность. В спешке черный маг забыл выпроводить из ритуального зала ночного стража. И когда Михайла появился из серебристых врат портала с Клопомортом на плече, подслеповатый стражник в темноте принял отрока за вора с мешком краденого добра на плече. И в соответствии с вбитыми в его примитивные мозги наставлениями, кадавр достал из кожаной торбы на боку укрепленный соком Магического Одуванчика бычий желудок с тростинкой-распылителем. Направил тростинку в лицо Микайле и, следуя предписаниям, быстро сжал упругий желудок.

Тугая струя сонного зелья ударила в лицо парня. Микайла и понять ничего не успел. Один вдох – и все. На драгоценный дубовый паркет отрок грохнулся уже крепко спящим. Причем упал вместе с Клопомортом на плече. Но так как на черного мага сонное зелье действовало значительно слабее, чем на обычного человека, бока Клопоморта ощутили все прелести падения с высоты в полной мере.

Не пытаясь встать или делать какие-то резкие движения, Клопоморт в первую очередь утихомирил кадавра:

– Стой, Бородач! Это я, твой повелитель!

Узнав в принятом им за мешок с воровской добычей хозяина, охранный кадавр по прозвищу Бородач (хотя бороды у него в помине не было) ощерился в некоем подобии улыбки. С поклоном отступил назад. И, убрал, наконец, направленный на Клопоморта распылитель сонного зелья.

И лишь тогда, бормоча ругательства, черный маг поднялся на ноги. Особым образом единожды хлопнул в ладоши. На потолке и стенах круглого зала тут же вспыхнуло несколько тусклых магических шаров-светильников. Хлопать в ладоши дважды, чтобы включилось полное освещение зала черный маг не стал, чтобы ненароком не разбудить Микайлу. (Так-то идея включать свет от хлопка ладоней была хороша: не нужно было каждый раз искать индивидуальный для каждого зала Башни артефакт включения освещения. Однако, согласно закону Равновесия, скоро обнаружились и минусы. Старый маг долго не мог понять, почему иногда свет зажигался или гас сам собой. Но потом выяснил таки, что шары-светильники зачастую непроизвольно включаются или выключаются от громких звуков в процессе испускания кадаврами кишечных газов.)

Глянув на глупую рожу слуги, Клопоморт в который раз похвалил себя за то, что в свое время твердо решил никогда не оснащать внутрибашенных кадавров-стражей смертоносным оружием. Дело в том, что сбои в работе вживленных в тела кадавров артефактов редкостью не были. Получить еще раз дубиной по голове во время ночного вояжа к Охлаждающему Шкафу за кубком апельсинового сока, черный маг желанием не горел. И с тех пор стража внутренних покоев Башни была вооружена распылителями сонных зелий, искрящимися жезлами, арканами и ловчими сетями. Но никак не дубинами, мечами или топорами. Ибо себе дороже могло обойтись.

Черный маг не забыл наградить стража за бдительность кусочком сахара. (Сладкие подачки вырабатывали у тупых кадавров рефлекс усердного служения хозяину, и пренебрегать подкормкой было бы глупо.) И только потом Клопоморт четким, недвусмысленным приказом выпроводил стража прочь из ритуального зала.

Пока Микайла пребывал во сне, Клопоморту предстояло много чего сделать. Причем без свидетелей. Пусть кадавры и тупы, как незнамо что, но у них есть глаза и уши. И какая-никакая память. Попади даже такой безмолвный слуга в руки вражескому чародею – беды не миновать. Кадавр, конечно, не выложит все секреты хозяина как на исповеди. Но что-то непременно расскажет с помощью подсаженного на горло Жука-Ларинго. Поэтому, чтобы не тратить без нужды Огненную Воду Забвения, отведав кубок которой мертвяк забудет, что происходило с ним последние сутки, прижимистый Клопоморт выпроводил прислугу из Ритуального зала. (Вода Забвения не требовалась лишь трем слугам черного мага: кадавру-дворецкому второго уровня Бэрриму, кадавру-военачальнику третьего уровня Кутузу и кадавру-военачальнику третьего уровня Будену. Эти мертвяки заметно выделялись умом и предать хозяина не могли из-за наложенной на них старым магом Нерушимой Клятвой Вассальной Верности.)

Само собой, в ритуальный зал можно было привести какого-нибудь дурака в любое время. Но все люди разные, и то нравится одному дурню, могло бы вызвать подозрения или страх у другого. Но в этот раз старому магу повезло, что выбранный им в качестве жертвы парень был нечаянно усыплен ретивым кадавром-стражем. У Клопоморта появилась возможность внести изменения в обстановку помещения во вкусе слабоумного отрока. И тем самым намного облегчить себе задачу по добровольному препровождению жертвы на алтарь.

Незадолго до рассвета Клопоморт закончил подготовку к Ритуалу Возрождения. Оставалось дождаться пробуждения Микайлы, который до сих пор спал без задних ног на жестком дубовом паркете.

Спохватившись в последний момент, черный маг несложным заклинанием принудил шкуру полярного медведя аккуратно "поднырнуть" под спящего отрока. А сам не поленился и притащил из соседнего зала набитую мхом подушку из оленьей кожи. Некоторое время Клопоморт с удовольствием смотрел на содеянное. И радовался в душе, что успел исправиться. Ведь убедить проснувшегося на холодном полу отрока, что "господин Маркополус" само гостеприимство, было бы потом ох как непросто. А так Микайла очухается на теплой медвежьей шкуре с удобной подушкой под головой, как знатный феодал-нобльман. И, пораженный невиданным радушием хозяина, окончательно потеряет осторожность…

Тут, наконец, к великой радости Клопоморта, отрок начал просыпаться. Старый маг, прервав раздумья, хлопнул в ладоши уже два раза, чтобы включить полное освещение. После чего поспешил к гостю…

11.

Микайла поднялся на ноги и с величайшим наслаждением, до противного скрипа в суставах, потянулся. А уж зевнул при этом так, что Клопоморту показалось, будто он слышит мычание здоровенного быка. Но никак не звуки, издаваемые обычным человеком. После чего отрок, встряхнув нечесанной пшеничной гривой, невидяще уставился в одну точку на полу. А на терпеливо ожидающего окончания его утренних процедур "господина Маркополуса" не взглянул даже. Определенно, Микайла был не в себе…Возможно, припоминал зловещие события прошедшей ночи. Или силился понять как уснул на медвежьей шкуре не скинув сапог, и не почистив на ночь зубы разжеванной дубовой веточкой? Поди пойми, что у дурака на уме спросонья…

– Доброе утро, юноша! – все таки не выдержал, и первым заговорил Клопоморт, тем самым прервав попытку Микайлы засунуть указательный палец в ноздрю. (После вчерашнего замечательного, но непривычного для старческого желудка ужина, а также полученной от медведя оплеухи, черного мага немного мутило. И он не горел желанием увидеть то, что палец отрока добудет из носа.)

– И вам доброго утречка, сударь… – очнувшись от грез, ответил на приветствие отрок. И, по обычаю жителей Снежноморья уважительно поклонился старшему в пояс.

Но, как известно, благими намерениями выложена дорога к чертогам дьявола. Во время поклона из-за пазухи Микайлы выпали на пол магические часы Клопоморта.

У старого мага от ужаса чуть не остановилось сердце. Удары об пол не идут на пользу такому сложнейшему артефакту, как магические часы. А в хваленой защите механизма от поломок Клопоморт разуверился еще вчера. В тот cамый момент, когда дурень каким-то образом сумел с помощью его часов разбудить одновременно всех его вурдалаков и впридачу спящего в берлоге медведя.

– Упс! – подслушанным у заморских молодых купцов словечком повинился за допущенную оплошность Микайла. И бросился подбирать драгоценный артефакт с паркета. Но и Клопоморт не погнушался нагнуться за своей вещью. Хотя не сказать, что ему это легко далось. Просто чародею не хотелось снова нарваться на заклятие "говорящие часы" и горланить на потеху кадаврам, сколько сейчас времени в проклятой – чтоб ей загореться с четырех сторон разом – Маскови.

Лишь в последний миг Клопоморту удалось опередить Микайлу и схватить злополучные часы первым. Хотя черный маг и отрок при этом чуть не столкнулись лбами.

"Запихай меня черт в Лейденскую банку, если я не старый, выживший из ума дурак. За хлопотами по подготовке Ритуала Возрождения я совершенно забыл, что надо обыскать парня. Мало ли чего он с собой таскает. Но сейчас это, конечно, делать неуместно…", – угрюмо подумал черный маг, но виду, разумеется, не подал. Поднялся на ноги и, немного отдышавшись, елейным голосом произнес:

– Ничего страшного, юноша. Магические часы не так просто сломать… Впрочем, что это я… Вы же у меня в гостях. Однако, я вижу на вашем лице следы некоего смятения? Небось размышляете над вопросом, почему вы ни с того, ни с сего, уснули на выходе из Портала?

Микайла часто закивал. Эта несуразность, и правда, не на шутку его беспокоила.

Старый маг поспешил дать необходимые объяснения:

– Это один из моих слуг по ошибке принял нас за воров. И благополучно усыпил специальным зельем. Я же не мог остановить стража по причине бессознательного состояния… Но поняв, кто перед ним, прислужник переложил нас спящих на теплую шкуру. И даже подушку принес.

Пояснения отрока вполне удовлетворили.

Микайла уже более-менее отошел от действия сонного зелья. А посетив специальный закуток для справления нужды, он вообще воспрял духом. И теперь с нескрываемым любопытством таращился по сторонам…

Стены зала украшали мечи, щиты, алебарды и прочие образцы холодного оружия. Также на стенах во множестве висели картины (в основном – кладбищенские пейзажи) и посмертные маски поверженных Клопомортом в битвах недругов. Расположенные у стен высокие стеллажи ломились от рукописных книг, древних свитков и различного рода безделушек из глины и драгоценного фарфора. Массивные шкафы из черного дерева были забиты посудой из драгоценных металлов и всевозможными диковинами. Чего тут только не было! Россыпи самоцветных камней, что завораживающе сияли в свете магических светильников. Искусно изготовленные чучела мелких птиц и животных. Небольшая, зловещего вида коллекция отсеченных голов. Множество деревянных, тряпичных и глиняных кукол. Некоторые из этих кукол имитировали внешность злейших врагов Клопоморта и были истыканы кривыми иглами.

И много, много еще разного добра, включая дюжину раставленных там и сям по всему залу изящных стульев с мягкими сиденьями и спинками, находилось в Ритуальном зале.

Перед шкафами на резных деревянных тумбах располагались ларцы из небьющегося магического стекла. В них хранились невеликие числом артефакты давно сгинувших с лица земли древних цивилизаций. Например, приплюснутая коробочка с дырчатым колесом посередине. К коробке была привязана витым шнуром странной формы трубка с утолщениями на концах, которая удобно располагалась в специальной выемке на верху артефакта. Заметно выделялось на фоне прочего древнего хлама металлическое приспособление для пыток, представляющее собой воронку с крупным винтом (или, как говорят гномы, шнеком) внутри. Вещь в своем роде замечательная: крутишь ручку на боку – и палец врага медленно, но верно превращается в кровавое месиво. Особое внимание отрока привлек непонятного предназначения ящик с диском на верхней грани и рукояткой сбоку. В диск упиралась "луковица", оснащенная зачем-то короткой иглой. А уже от "луковицы" тянулась вверх медная труба с широким раструбом.

Особый колорит убранству зала придавали расставленные по окружности массивные напольные канделябры из бронзы. В каждом из начищенных до блеска канделябров горело по черной свече с человеческую руку толщиной. Свечи были отлиты в виде тринадцати Аль-Джебр Божков. Внутри же кольца из пылающих черных свечей располагалось кресло, сотворенное неведомым мастером из множества переплетенных между собой зачарованных змей. По бокам от оригинального кресла стояло по невзрачному колченогому столику. Тот столик, что слева, был завален кипами красочных лубков с картинками. Тот, что справа – заставлен мисками с незнакомыми Микайле холодными симпла-закусками. Разумеется, имелся на столе и запотевший жбан пива и громадная кружка рядом.

Неподалеку от кресла возвышалась обычная канцелярская конторка с лежащей на ней парой Заклинательных Скрижалей. А также прилагающийся к Скрижалям артефакт Длиннохвостая Мышь. Никаких же других предметов мебели и утвари в ограниченном кольцом из канделябров с черными свечами пространстве не имелось.

Микайла, пораженный не столько богатством хозяина, сколько наличием в зале извечно привлекательных для дурней необычных вещей, с восхищением промолвил:

– Лепота… Чтоб я так жил…

Так что не зря черный маг полночи, как проклятый, занимался убранством зала для проведения Ритуала Возрождения. Клопоморт еще вчера в таверне примерно уяснил для себя, что может понравиться скудоумному отроку. И расстарался на славу. Загонял слуг-кадавров так, что для возмещения затрат энергии пришлось приказать мертвяцкому повару-крысоиду Рэми споить им целую бадью настоянного на мухоморах перегонного вина и скормить зараз половину коровьей туши и четыре ведра сушеных кузнечиков. Не говоря уже о выданному каждому слуге по дополнительной Магической горошине с симла-апейроном. (Что ж поделать, если нежить не может существовать без магической подпитки извне.)

– Что же, юноша, я рад что вам понравилось мое скромное жилище, – радушно произнес Клопоморт. – Теперь же не откажите мне в одной просьбе. Присядьте где-нибудь на ваш выбор, и займите себя на время чем-нибудь. А я пока совершу один скучный, но весьма для меня сейчас потребный обряд, чтобы поправить здоровье. Честно сказать, мне после вчерашнего что-то не по себе. По окончании обряда я подумаю, что с вами делать…

Конечно, Микайла, не мог отказать "господину Маркополусу". И, само собой, выбрал местечко, оснащенное яствами и напитками, а не пусть даже мягкий стул в дальнем углу зала. Скинул себе под ноги заплечный мешок и с довольным видом увалился в плетеное из змей кресло.

Как и ожидал маг, приманки в виде хлеба насущного с одной стороны, и пищи духовной с другой, сделали свое дело. Что ж поделать, в некоторых вещах человек не умнее мыши, без страха заходящей в мышеловку на запах кусочка сала.

12.

Прикинув так и сяк, не лишил ли он парня каким-либо неосторожным словом свободы выбора, и не солгал ли в чем ему, Клопоморт убедился, что все диктуемые законом Равновесия условия соблюдены. И, наконец-то, приступил к долгожданному Ритуалу Возрождения.

Напоследок искоса глянув на развалившегося в кресле Микайлу, черный маг решительно взялся за мел. Начертил вокруг себя Защитный Круг, при этом внимательно следя, чтобы линия получилась одинаковой толщины и без разрывов. После чего с трепетом, будто в первый раз, нажал на артефакт запуска на боку конторки. Артефакт – полированный каплевидный опал – тут же засиял тревожным оранжевым огнем. Это означало, что Магический Вентиль сработал как должно. Из гигантских накопителей апейрона хлынула наружу мана. Но как реки принуждены течь между берегов, так и магическая энергия не рассеивается равномерно по всему пространству. А заполняет собой так называемые Эфирные Русла, образуя в чем-то подобные рекам Магические Потоки.

И вот Эфирные Русла в ритуальном зале начали с невероятной скоростью наполняться трансформированной из безобидного апейрона живой, агрессивной маной. Теперь прерывать Ритуал было чревато тяжкими последствиями. (Кто из жителей земель, прилежащих к Долине Магов или Чародейскому Архипелагу, видел хоть раз на горизонте яркую вспышку, а через некоторое время – грибообразное облако, поймет о чем речь.)

Перед тем как открыть скрепленные между собой золочеными шарнирами Заклинательные Скрижали, – недоверчивый Клопоморт еще раз на всякий случай внимательно посмотрел на Микайлу. (Хотя, как уже говорилось, прерывать Ритуал сейчас – чистой воды самоубийство.)

Отрок, не чинясь, хлебал из кружки пиво и закусывал тончайше нарезанным поджаренным картофелем. Не забывая, впрочем, о бутербродах со шпротами и прочих блюдах странной кухни местного кадавра-повара. В левой руке Микайла держал очередной лубок, повествующий о былых подвигах Повелителя Волшебной Империи. Ну, или про других героев – Металлического Лесоруба и Отважного Льва. Увлеченный разглядыванием мелких картинок, Микайла не обращал на Клопоморта ни малейшего внимания. Но, как не крути, что-то в поведении слабоумного паренька казалось магу подозрительным.