Читать книгу Время жить - Александр Петрович Бадак - Страница 1

Володя ехал с пахоты на старом «Белорусе» по лесной дороге к своему домику в Крепостной пади. Март 2013 года выдался снежным. В апреле дорогу подмыло талыми водами. Вот и кидает трактор в стороны. Тут главное, теменем не удариться о стойку. У Ахилла слабым местом была стопа. А у Вовы – голова. Ну не дружит он с ней. Народ смеётся – у тебя там пуля осталась! И правда, не может Вова миндальничать и сюсюкать. Рубит правду-матку. На прошлой неделе поругался с начальником земельного отдела администрации Николаем Ивановичем. Тот наотрез отказывался, чтобы Вова припахал к своему полю ещё пяток гектаров.

– Разреши. Пустует земля. Зарастает бурьяном да порослью.

– Тебе какое дело?

– Жалко пропадёт пахота. Скоро там корчевать придётся.

– Ты за себя беспокойся!

– Дай в аренду!

– Не могу. Частникам не положено. Разрешено только товариществам.

– Так я его организую. Родных навалом.

– Уйди от греха подальше. Какое тебе дополнительное поле? Со своим разберись, инвалид!

Эх, жаль управы на них нету. Хоть бери автомат и давай предупредительную очередь поверх голов! Он хочет пахать и сеять, а ему: «Нет!». Пусть всё зарастает? А потом что делать? Корчевать лес? А он даже камни с полей убирает, чтобы лучше пахалось. Правду говорит жена про этих чинуш: «Любая пипетка хочет быть клизмой». Эх, зря время потратил на эту пипетку! Но все равно польза от разговора вышла. Вова так зарядился, что целую неделю пахал как проклятый.

Переехал ручей, поднялся на взгорок. Вот и жерди, которыми он огородил участок. Вернее, сделал открытый загон для скота. Правда загон пустой. Все шесть лошадей пасутся в лесу. Они на вольных хлебах, как и десяток коров. Когда надо молоко, жена садится на обкатанных лошадь Чайку или коня Айсберга, едет в лес, находит на лужайке нужную коровку, пригоняет, а потом уже доит. На ночь все копытные собираются на ужин – Вова насыпает им в кормушки сои или пшеницы. А рядом с кормушкой всегда стоит лизунец – кусок каменной соли. Вот и не уходит скотинка. Знает где сытно.

Чуть выше домишко пять на пять метров на высоком фундаменте. Ему всего 4 года. До этого жили в вагончике. Сейчас там склад. На участке пахнет дымком. Жена Галина колдует над ужином. Какая самоотверженная женщина! Она с ним уже 14 лет! Переехала из города Владивостока в 1998 году. Главное, всё у неё было. Как сама любит рассказывать: «Ну что я за дура была? У меня хорошая семья, интеллигентный муж, умные дети, воспитанная собака, ласковый кот, попугай, машина, квартира. Работа в порту. Шейпинг. А я всё бросаю и еду в очкуры к крестьянину, старше меня на 12 лет!». А то, что муж по 10 месяцев в году в морях, а остальные 2 на пробке – сразу не говорила. И что последние 7 лет жила с ним, как сестра с братом тоже молчок.

Вова увидел её, когда проходил во Владивостоке очередное переосвидетельствование для оформления инвалидности. Галя задела его своей наглостью и напором. Захотелось взять и поставить женщину на место. Взял и поставил. Ей понравилось. Вот и осталась. Говорит, что любит силу, что без ума от него. Насчёт любви это как посмотреть, но помогает основательно. Без неё не смог бы так подняться. Свою пенсию Вова тратил на продукты и горючку. А Галина покрутилась в большом бизнесе и могла «делать» серьезные деньги. Разве мог бы он когда-нибудь купить трактор? Или сеялку? А сейчас они планируют купить комбайн! Жаль, земли маловато. Можно было бы развернуться. Китайцы закупают сою в любом количестве. Только подавай! Эх, сколько планов! Оказывается, в 63 года жизнь только начинается! Правда силы уже не те…

Вова помахал рукой жене, заглушил мотор. Пошел к пруду помыться. Пруд находился на месте маленького озерка, которое Вова выкопал своими руками в первый год жизни на участке. Потом, когда у него появился трактор, расширил водоём до внушительных размеров, планируя разводить в нём рыбу. Но пока суть да дело, завелись, там древесные лягушки. И в таком огромном количестве, что по берегу ступить было нельзя, чтобы не раздавить лягушку-другую. Зачем добру пропадать? Стал Володя заготавливать лягушатинку и за дорого продавать жаждущим.

Ценным продуктом лягушка оказалась и для дикого кабана, который пронюхал про волшебный пруд и стал наведываться по ночам в лягушачьи закрома. И вот однажды, когда кабан своим свинячим рылом нащупывал нежные зелёные тельца, вышел Володя из избы до ветру и чует, что у озера происходит что-то неладное. Присмотрелся и не поверил глазам своим – хряк воду баламутит, за лягушками охотится. Вова метнулся обратно в хату, схватил ружьё и пальнул в секача из двух стволов. А потом 200 килограммов ценного мяса, вскормленного на дармовой лягушатинке, пришлось добывать со дна озера вместе с женой Галиной. Вытаскивали чуть не до утра. Вымокли, замерзли, перепачкались, устали! А ведь надо было не палить по чём зря, а просто пугнуть охамевшего секача, а когда бы он вылез на берег – валить.

Да, достаётся его жене! Какой там педикюр-маникюр! У неё комариный макияж и топорный шейпинг! А ещё обидно, что приходиться 18 лет жить в походных условиях. Сам-то ладно, к такому привычный, а как женщине обходиться без электричества? Ей, бедной, ни телевизора, ни холодильника, ни плиты с духовкой. Вот и сейчас готовит на уличной печи. А, главное, стирать приходится в цинковой ванне на стиральной доске. Однажды приехали друзья с детьми. Те, когда увидели стирку, удивленно спросили: «А что древние люди тоже так стирали?».

Рядом с участком на заставу идет линия электропередачи. Вова несколько лет обращался с просьбой подсоединиться к ней. Сначала надоедал соседям пограничникам. Столбы и провода брал на себя, мол, сам куплю и поставлю. Но военные – люди подневольные, несамостоятельные и потому непробиваемые. На все Вовины предложения звучало: «Никак нет!». Другого ответа и не ожидал. Тогда Вова зашел с другого бока. Перелопатил кучу документов и обратился с заявлением в энергокомпанию. На районном уровне разговор был лаконичным, отказ быстрым. С верхних эшелонов власти приходили более мудреные опусы: «В целях обеспечения государственного контроля за соблюдением правил доступа к услугам по передаче электрической энергии, услугам по оперативно-диспетчерскому управлению в электроэнергетике, бла-бла-бла, в подключении отказать». Ему было непонятно, почему нельзя покупать электричество? Ведь это выгодно всем – и ему, и государству. Однако, факт остаётся фактом. Жить приходилось при лучине!

Купил генератор. Но долбящее мозги устройство использовать постоянно невозможно – сойдёшь с ума. Гудит, трясёт землю. Аж желуди с дуба опадают. Да и бензину уходит основательно. Поэтому освещался фонариками, а вместо холодильника переоборудовал землянку в ледник. Зимой в пластиковых пакетах намораживал воду с ручья. Складывал ледяные валуны на пол землянки, устланный соломой. Сверху засыпал толстым слоем листвы, и снова укрывал соломой. И всё! Лёд сохранялся почти до августа. Всё лето на нём можно хранить продукты. Вова улыбнулся. Сначала землянка его согревала, спасала от холода в первую зимовку, а сейчас, наоборот, спасает от жары. Как всё переменчиво в этом мире!

Тело наслаждалось приятной усталостью. Поужинать и поспать! Вова поднялся по ступеням и вошел в дом. У него особый дом! Он им очень гордился. Снаружи маленький, но очень удобный. По сути, это небольшой коттедж. Первый этаж – технический, полуподвальный, из камня и кирпича. Окон нет. Там сложена печь. Дымоход идёт вверх, на второй этаж в жилое помещение, где переходит в горизонтальное положение и образует кан – кирпичную лежанку, которая изнутри подогревается горячим воздухом от печи. В комнате стол, пристенные деревянные лавки и полки. Никакой мебели. Никаких лишних вещей. Вова называл свой дом «дачей Сталина». Всё также по-спартански просто и лаконично.

Любил Вова слушать, когда жена рассказывала друзьям о его быте. Слушал и в глубине души посмеивался над её словами. По-другому, иначе в лесу не прожить. А она заливалась, не скрывая своего крайнего удивления и гордости за происходящее: «У него до меня не было ничего, что составляет быт любого мужчины: ни дополнительной смены белья, ни запасных носков, ни приличной рубашки, ни вторых брюк (были одни «выходные», да и те – светлые!). Только роба, рваньё какое-то. И при этом неприкрытая гордость. Даже неловко помощь предлагать. Я нашла выход: привезла на лето двоих своих и еще троих соседских детей. Сказала, что за каждого родители заплатили по 500 рублей. За летний лагерь, типа. Отдала эти деньги ему, ну и за своих тоже, а сама закупила все необходимое, чтобы этот лагерь обеспечивать. А он все равно полученные деньги на детей потратил. А себе ну, может быть пару носков и трусов купил, да мыла вонючего хозяйственного. Дети жили в вагончике. Все мылись на улице, как-то простынями загораживались. Эта привычка – мыться на улице в любую погоду стала и моей на долгие годы».

Жена права. Мог Вова обходиться малым. У него одна роба, но какая! Настоящий брезент. Made in СССР! Не шуршит при движении. От влаги дубеет и не промокает. Висит на улице под крышей, чтобы не пропитывалась запахами человека. Для охотника – это не одежда, а мечта! Но в целом жена Галина – умница, правильно его поняла, не стала перекраивать на свой лад. Сама к непростой жизни подстроилась. Хотя на первых порах было ей трудно перейти с городского образа жизни на лесной. Вова как увидит, что жена затосковала, смеётся, что мол, кислородом отравилась, пора выхлопными газами подышать. И отпускает на выходные в город.

Она тоже беспокоилась о его психике. Чтоб совсем уж не одичал, познакомила со своими друзьями. Они приезжали летом в гости целыми семьями. С шашлыками и гитарами. Настроенные отдохнуть. Но не тут-то было. А дров натаскать? А напилить? А в поленницу уложить? День поработают, вечером «полопают», вина попьют, потом разбредутся по лесу, вернуться не могут. А Вова залезет на соседнюю сопку, посмотрит кто где и на Айсберге начинает собирать, выводить заплутавших к лагерю. Чтобы ещё песенки под гитару пол ночи послушать…

Вова зажег в комнате электрический фонарь. Вошла жена с ужином.

– Как настроение? – встретил он её вопросом.

– Знаешь, хреново!

– Что опять?

– Сегодня недалеко от участка видела Пародива.

– Какого?

– Младшего.

– А старшего так и не нашли?

– Ничего не слышно.

Вова взял ложку и стал ужинать. Семья Пародивых давно жила в поселке. Родители вырастили двоих сыновей и умерли. Ребята в армии не служили по причине прохождения тюремных университетов. Невысокого роста, жилистые, смуглые, они отличались безрассудным и непредсказуемым поведением. После отсидки парни вернулись домой и стали промышлять коноплёй. В лесах по весне делали посадки травы, летом возделывали и охраняли, осенью собирали вершки, сушили и паковали для продажи.

Вова понял, что лесные законы кардинально изменились, когда однажды лет пять назад в глухом распадке случайно наткнулся на наркоманский схрон. Две алюминиевые фляги, присыпанные дубовой листвой, лежали в глубокой траншее. Вытащил фляги. В них – сухая дурь. Ну не оставлять же всё как есть! Вова высыпал траву посреди дороги и поджёг. Фляги забрал. Будет в чём на следующий год капусту квасить. Случай этот его насторожил. Но кто конкретно пакостил Вова не знал, пока однажды не увидел младшего Пародива, гонявшего по Карантинке на кроссовике.

Пару лет назад по району поползли слухи, что старший брат сгинул. Предполагали, что его устранили такие же, как и он. А что греха таить, знают люди, как наркоши поступают с теми, кто случайно в лесу забредёт на их плантации – заставляют всё лето ухаживать за травой: полоть, поливать, удобрять. А если кто позарится на их продукт, ловят, привязывают к дереву и оставляют в глухом месте. Что с человеком будет без воды через неделю? Пропадёт!

Вова похвалил жену за ужин. И чтобы как-то успокоить сказал:

– Не волнуйся. Я сам с ним поговорю.

– Да он же безбашенный!

– Постараюсь достучаться… Попрошу, чтобы искал другое место.

Разговор с младшим Парадива состоялся очень скоро. Увидев пылевую дымку над проселком, Вова прислушался. Рёв кроссовика спутать с другим мотором нельзя. Залез в «Беларусь» и поехал наперерез. Выехав на проселок, поставил трактор поперек дороги. Вылез из кабины. Мотоциклист остановился прямо перед Володей. Заглушил мотор и снял шлем с черным стеклом.

– Дядя Вова, что хотел?

– Это ты, Ваня, чего хочешь? Что ты тут потерял?

– А тебе какая разница?

– Мне, дорогой, проблемы не нужны. Если ещё раз увижу – пеняй на себя. У меня карабин и трактор с ковшом. Да и искать тебя некому.

– Зря ты так…

Парадива надел шлем, завел мотор, резко развернулся, поставил мотоцикл на дыбы и поехал прочь. Целое лето Вова его не видел.

А потом начались горячие деньки. Посадка, прополка, культивирование. К началу июля настала пора сенокоса. Спасибо друзьям – охотникам Борису да Степану, помогали на покосе. Они тоже держали коров. Вместе было сподручнее метать копна и возить сено. А оно было знатным, душистым, как травяной чай! Цветущие разнотравные луга раскинулись на всю нижнюю часть Карантинной пади. Они цвели всё лето и осень. Вова держал пчел и свои 7 ульев никуда не вывозил. Мушкам, как он ласково называл тружениц, хватало цвета на месте.

Любил Вова рассказывать друзьям о своих планах. А что, в том плохого? Мечтает он поставить на ручье мини электростанцию! Будет своё электричество. Построит баню и гостевой домик. Можно развивать туризм. Китайцы интересуются плодами амурского бархата, лимонником. Японцы с руками отрывают папоротник. Ну а женьшень оставит себе. Боря посмеивался над лесным Мюнхгаузеном: «Опять у тебя пуля зашевелилась!»

Ох, уж эта проклятая пуля. Как она поменяла его жизнь!