Сальвадор Дали. Божественный и многоликий

Оглавление

Александр Петряков. Сальвадор Дали. Божественный и многоликий

Глава первая. О том, что было в детстве Дали, а чего не было

Глава вторая. О первых успехах отрока-живописца и начале учебы в Мадриде

Глава третья. О большой и странной дружбе Дали и Лорки

Глава четвертая. О сюрреализме, его предшественниках и основателях

Глава пятая. О том, как Дали дважды исключали из Академии, его поездках в Париж, кратком тюремном заключении и приближении к сюрреализму

Глава шестая. О том, как Гала познакомилась с Полем Элюаром и вышла за него замуж; о совместной жизни супругов с Максом Эрнстом; как Дали объяснялся в любви Гале; как Дали выгнали из дома; о фильме «Андалузский пес» и о ссоре Галы и Бунюэля

Глава седьмая. О том, как верно Дали служил сюрреализму, как его затем изгоняли из своих рядов парижские сюрреалисты; какой видел Дали Галу на ее портретах; как Дали и Гала начали строить свой дом в Порт-Льигате

Глава восьмая. О том, как Дали осенило написать растекшиеся часы, о путешествии в Америку, о примирении с отцом, встрече с Лоркой и о том, как Дали и Гала чудом избежали смерти

Глава девятая. О предвоенной обстановке в Европе, выставках сюрреалистов в Париже и Лондоне, о том, как Дали чуть не задохнулся в водолазном скафандре, и о новой поездке в Америку

Глава десятая. О жизни Дали в эмиграции, его литературном творчестве, о несостоявшейся встрече с Бретоном, который нарек его Деньголюбом; о новых меценатах супругах Морз; о работе Дали в кино, рекламе и книжной графике, а также в театре

Глава одиннадцатая. О приезде на родину, ссоре с сестрой по поводу ее мемуаров, смерти отца, счастливой жизни в Порт-Льигате, гостях и фанатах, картинах на христианские сюжеты

Глава двенадцатая. О ветвистых рогах Дали, его новых подругах, носорожьем роге и молекуле ДНК, Дворе Чудес, искусстве пускать ветры, «пулькизме» и картине «Мистицизм железнодорожной станции Перпиньян»

Глава тринадцатая. О венчании Дали и Галы, об управляющих империей Дали Муре, Сабатере и Дешарне, о попытках Дали достичь стереоэффекта в живописи и некоторых его работах 60-х и 70-х годов

Глава четырнадцатая. Об организации и открытии в Фигерасе Театра-музея, наградах и почестях, болезнях и тяжелой утрате – смерти Галы

Глава пятнадцатая. О последних семи печальных годах жизни Дали в Пуболе и Фигерасе и о его кончине и похоронах; рассуждения автора о современном искусстве

Послесловие

Основные даты жизни и творчества

Краткая библиография

Фотографии и репродукции с вкладки

Отрывок из книги

Из мира детства в отрочество наш герой вступил с новым привкусом жизни, что свойственно всякому переходному возрастному периоду. Мальчик вдруг осознает себя другим, и видимый мир обретает другие свойства. Те знания, что мы получаем в детстве, в зависимости от почвы, на которой взрастает цветок человека – в нашем случае гения, – обретают новые качества. Все непонятное ранее вдруг выплывает из тумана в своей реальной и объемной яви, и лишь что-то неизживаемое, зароненное в глубины подсознания то ли с самого рождения, то ли навербованное словом или действием в младенчестве, остается навсегда. И с этим человек расстаться не сможет, даже если и будет наступать себе на горло, – все равно это будет терзать его душу, бередить, наводить морок, и постоянно в голове станут, как грибы, расти вопросы, на которые нет и не может быть никакого ответа. Нет, мы не говорим о вечных и неразрешимых проблемах бытия либо таинственной и непредсказуемой черте жизни… Многоточие здесь вполне уместно. Для постороннего исследователя, психоаналитика вопросы эти, возможно, не составят тайны, он сможет объяснить и себе, и пациенту суть и причины его странных слов и поступков, но все равно что-то будет ускользать, делиться, множиться и, словно рой мух, облепит мозг и будет сосать его пустыми и ненужными, но жгучими и непредсказуемыми вопросами…

Вот и о мухах, кстати… Дали любил мух, более того, обожал, когда в летнюю жару они облепляли его потное тело, и это было, как он признавался, одним из стимуляторов его творчества.

.....

Продвинутый галерист, в прошлом несостоявшийся художник, Далмау держал, можно сказать, руку на пульсе европейского изобразительного искусства с его постоянно меняющимися художественными течениями. Он не только организовывал выставки, но и популяризировал новые творческие идеи в созданном им авангардном журнале «391», главным редактором которого стал один из лидеров дадаизма, кубинец французского происхождения Фрэнсис Пикабиа.

Дядя Сальвадора Дали, книгоиздатель Ансельмо Доменеч был хорошо знаком с Хосефом Далмау, и если учесть, что он постоянно посылал племяннику книжные новинки и журналы по искусству, можно предположить, что молодой художник был знаком и с этим журналом и каталогами выставок в галерее Далмау. Во всяком случае, из дневников Дали за 1920 год можно узнать, что он много спорил о русской революции и о Пикассо со своим другом Субиасом Галтером, вернувшимся из Барселоны. Этот Субиас стал впоследствии профессором истории искусств. Он был на семь лет старше Дали и был очень информированным в тогдашней художественной жизни человеком.

.....