Читать книгу Единый учебник новейшей истории - Александр Покровский - Страница 1

Перед тем, как начать, небольшое посвящение:

Пишу я, в основном, для себя. Я понимаю мир, когда пишу. Чем больше я пишу, тем меньше мир понимает написанное.

Посвящается мне.

Не понимаю, почему я до сих пор не богат. Господи, это просто какой-то недогляд, я считаю. Ты за мной не доглядел, вот я и остался ни с чем. Хотя, творчество, конечно…

«У попа была коза, трахались мы оба…» – вот видишь, что с голоду пишется?

«Ил однажды утром обрезал всю свою армию!» – вот так иногда бывает, совершил-таки Ил обрезание, но не в одиночку, а, стало быть, всем обществом.

Интересно, а кто такой Ил?

А, впрочем, какая разница – генерал, он и в Африке генерал. Полагаю, сразу же после этого действия они стали резво бегать.

А воевать? Не мешало ли им эта операция воевать?

Видите ли, генералы, они сначала действуют, а потом историки усматривают в их действиях скрытый смысл.

Хотя, возможно, это было решение полевого суда.

Чему я теперь посвящен? Я посвящен изысканиям. Я отыскиваю изыски. Они у нас всюду. Надо только наклониться к какой-нибудь луже, вооружившись глазом, и увидеть в ней чудище. Это чудище и будет изыск.

Моими уединенными ночными занятиями заинтересовались. Все спрашивают: что вы, как вы, где вы и как там в ночи? Отвечаю: в ночи отлично, тишина и пустыня. Иногда ржут кони, но то они и кони, чтобы ржать, а так – ни ветерка, ни дуновенья. Такое впечатление, что чиновники просто все сдохли. Хорошо-то как!

Ум мой необходим мне только изредка. Когда в нем является нужда, он немедленно возникает неоткуда, унося меня в некуда.

А у нас теперь новый фараон. Правда, он не совсем новый, но он отлежался в своем саркофаге какое-то время и теперь, как новый, нетленный такой.

Через неделю после того, как Медведев, явив свое высокое нравственное начало (цитата от РПЦ), предложил Путина в президенты, мне позвонил приятель и сказал: «Предлагаю переименовать Россию в Путистан». С приятелем мы в очень хороших отношениях, поэтому я ему сразу и сказал: «Ну, ты и сволочь!»

Диспутанты! В этом деле нам нужны диспутанты. Путанты уже имеются, а вот диспутантов – нет, как нет. Я бы привел в пользу этого утверждения двадцать два основания – только меня попроси. Но никто меня ни о чем не просит. Все мелькают, как картины – ничего там не поправить, не подмазать – это кино.

Особенно умиляют критики. Эти притупили уже все, что только могли притупить, защищая противоположное мнение, а на их противоположное мнение была наложена большая куча – только самые тупые спросили: «Чего?»

25 июля День Военно-Морского флота.

Была когда-то такая страна – Советский Союз – и был у этой страны флот.

Этот праздник был установлен 22 июля 1939 года постановлением Совета Народных Комиссаров СССР и ЦК ВКП(б). Вот с тех пор его и отмечают. В последнее воскресенье июля. Это самый любимый праздник. Нет, не на флоте, потому что на флоте не бывает праздников, на флоте бывает или море или парад – какой же это праздник. Но это любимый праздник для всех кто когда-то имел отношение к флоту – для людей, отдавших ему лучшие годы своей жизни, для их жен и детей, потому что служили в далеких гарнизонах не только они, но и их жены и дети.

Это особенные жены и особенные дети, которые в школе, перед уроками могли хором петь гимн Советского Союза.

А жены бегут навстречу. Они так встречают пришедших с моря. И никто их не понуждает бежать, просто так получается, когда долго ждешь, а потом наступают минуты до встречи, а потом секунды, а потом – «Вон они!» – «Где? Где?» – и бегут, конечно.

В те времена, замечательные, дизельные подводные лодки могли уходить на службу на 14 месяцев. Бог знает, что там творилось с семьями. Не все дожидались, но те, кто встречали моряков, те бежали навстречу.

А атомные подводные лодки ходили по 90 суток по два раза в году.

А надводные корабли могли уходить и на год и на полтора.

Море забирает лучших. Море всегда забирает лучших, поэтому тут не принято говорить, что ты – лучший, чтоб не забрало море. Оно же сильнее самого могучего корабля. Оно способно разбросать, как щепки, целую армаду могучих кораблей. Оно способно разбросать, искорежить, погубить, потопить. Уходишь в поход и не знаешь, вернешься ли.

Тут уважают море. Тут все уважают море. Тут любое отклонение от правил может закончиться смертью. Поэтому и бегут люди навстречу друг другу, и дети взлетают вверх, а потом их подхватывают на руки и снова отправляют в небеса. А ребята визжат, особенно, девчонки. Они сильно любят своих отцов. Парни тоже любят, но в этом больше напускной суровости, хотя глаза-то все равно на мокром месте, а вот девчонки – те с рук не сходят, а за шею обнимут – не разомкнуть рук.

Парады? Ну, куда ж от них деться. Как только праздник, так у моряка и парад. Голова в цветах, тыл в пене.

А в День ВМФ еще и «водноспортивный праздник» может случиться – это когда стреляем холостыми по зрителям, да мины подрываем, да торпеды пускаем, да еще дымами все это украшаем.

Каких только приключений в этот момент не случается – то танк плавучий утонет, то торпеда не туда пойдет. Винить флот в этом можно, конечно, но это же наши будни, случайно попавшее на праздник. На флоте без приключений не обходится. Всегда что-то случается – это же стихия.

И гордились флотом все. Не только те, кто на нем служил, но все, весь народ, потому что дорогой ценой тот флот тому народу доставался. Все работали на флот. Вся страна. Заводы, КБ, смежники. Вся страна – одни сплошные смежники.

А судостроительные заводы напоминали города – такой они были величины.

Так что гордились флотом – и в далеких аулах Средней Азии, и в горах Киргизии и Кавказа. И мордва, и карелы, и русские, казахи, киргизы, туркмены, таджики, узбеки, и башкиры, и украинцы, белорусы и грузины, и армяне, азербайджанцы, и чеченцы, и прибалты, и тунгусы, и еще сотни две различных народов и народностей Страны Советов – все гордились своим флотом.

Потому что это был их флот, который всегда готов выйти в море на защиту интересов Советского государства.

Проклятие и чесотка! Заговор сыпи! Пепел и снег! И все это вам на голову, на голову, пока есть голова.

Ум мой состоит из множества других умов. Они всплывают в моем сознании на манер островков тины в болотце. Вот сейчас, например, всплыл Френсис Бекон, и он тут же сказал: «Окотитесь! Худшее впереди!»

В общем, мне не скучно. Всегда есть с кем перемолвиться, пораскинуть словцом.

Кстати, как там обстоят дела с рядовыми писателями? Очень уж хочется это знать, потому что как обстоят дела у писателей нерядовых, я знаю – херово у них обстоят дела.

А как у рядовых?

«Предрассудок воспитания – это Диавол!» – старовато выражение. Какой там «Диавол»? Какое там воспитание? Какой там предрассудок? У них там и рассудка-то никакого нет отродясь не было, не то что перед этим самым рассудком был бы еще и предрассудок. Там сразу желудок. Даже пищевод и тот укорочен, чтоб быстрее попадало в желудок, а после него – сразу в клоаку. То есть, по моему разумению, они состоят только из укороченного пищевода, расширенного желудка и уютной клоаки.

Танюша Голикова пожаловалась Владим Владимычу на доктора Рошаля, мол, дискредитирует деятельность министерства, а сам ничего не предлагает.

Ах, Танечка, Танечка, чего уж там. Как вас еще-то можно дискредитировать, если вы сами все за всех, по части дискредитации, уже сделали. У вас не медицина и не здравоохранение, у вас что-то другое и название ему пока не удается подобрать. Скорбь? Нет, не скорбь, но что-то в этом роде… Поточнее хочется, но все никак. Все слова какие-то пресные, не гадистые, не жилистые.

Она казалась такой невинной и благовидной, что не стоило выскакивать из нор, чтобы ее обольщать – это я об идее государственности тут речь веду. Она казалось такой, такой… словом, в конце все проворовались.

Сняли Илью Клебанова – батюшки светы! Что творится-то в Тридевятом царстве – сняли, сменили. Весь день проведу в постах и молитвах. Сменили одного на другого – есть от чего возрадоваться.

Вот так, глядишь, к выборам-то и подготовиться поляна – а на ней цветы, цветы, цветы до горизонта. Полная смена караула – хорошо, что без жертв. Жертвы – это меня больше все беспокоит. Только бы все были живы.

А потом-то все будет только ускоряться и ускорятся – только бы все ушли на своих-то ногах.

Очень об этом прошу.

Каждая мысль содержит в себе подвох – это я сразу вас всех предупреждаю. Каждая моя мысль содержит подвох. Вот видите? Я совершенно открыт для исследований. Мало того, я еще и помогаю, указую и веду своего читателя по всем этим дорожкам и путям, выстроенным мною. Я же намекаю и так и этак, мол, не возьмете ли вы эту мысль себе на ум, не попробуете ли ее на вкус, не ощутите ли аромат дара?

Дар – это то, что вам дали даром. Его и отберут, если вы им не воспользуетесь. Так что думайте, на то и голова, иногда вмещающая ум.

Говно должно выходить – длительные наблюдения за говном привели меня к этому выводу.

По трубам.

Хорошо бы не по фаллопиевым.

А у нас оно входит.

Это неправильно.

Господи, американцы, да дайте вы Михалкову этот проклятый «Оскар»! Ну, не поняли его на Родине. Ну, не поняли его в Европе. Но Америка! Она-то должна, наконец, понять! Дайте ему эту увесистую хренмантовину, очень вас прошу! Мигалку отобрали (б…ть), из общественных советов повыбрасывали (б…ть) – ну, хоть в этой-то малости не отказывайте! Все-то делов – такая маленькая елдовинка. Ну, что вам жалко, что ли? Дайте – и увидите слезы радости настоящего мастера.

«Когда ему оторвало правую руку он написал заявление о вступлении в Народный Фронт левой рукой. В этот момент ему ее оторвало, а ведь и оставалось только что поставить свою подпись. Тогда он изловчился и взял ручку правой ногой. Ему сейчас же оторвало обе ноги!» – читатель, перед тобой эпитафия.

Ой, что началось после моей панегирической статьи по поводу празднования Дня ВМФ. Многие вступили на путь эпистолярного творчества. Они немедленно мне написали, что «вообще-то, флот в СССР всегда финансировался по остаточному принципу, что часто шло на пользу – времена стремительно менялись и устаревали многие кораблестроительные программы, не успев толком начаться». Что «необходимость существования ВМФ не подвергалась сомнению, однако всегда шло противоборство между двумя основными концепциями применения – строить флот для обслуживания сухопутных войск, либо делать как у вероятного противника. Так до сих пор и не определились, а «убийца авианосцев», несущий службу в Чёрном море, – характерная картинка отсутствия целей и понимания того, как дорогая оружейная система будет применяться».

Черт его знает, может быть, я не так выразился, из-за чего я остался непонятным? Выразимся иначе. В 70–80-е годы прошлого столетия считалось, что если хотя бы один из двух заводов в Северодвинске не выполняет план, то не выполняет план вся Российская Федерация. Так что насчет «остаточного принципа» даже не знаю.

Не могу сказать. Деньги текли рекой. Одна, а то и две атомные лодки ежегодно передавались флоту. Ракетные лодки. Гигантскую «Акулу» (941 пр.) создали за 8 лет. Техническое задание выдали в 1972-м, а заложена она была уже в 1976. А в 1980-м сошла со стапелей. От идеи до железа – 8 лет. Сравните с сегодняшними – 10–12 лет только строим (какое там техническое задание!), потом – «опытная эксплуатация» на 5 лет, а потом – еще одна «опытная», но уже навсегда. Да, реле делали в Армении, а дизели в Дагестане. А кроме этого были – металл, особая маломагнитная сталь, покрытие, кабельные трассы, приборы, механизмы и еще черт знает что – все, до лампочки, болтика, гаечки – все делали смежники. Вся страна. Ракеты, торпеды, гранаты, автоматы – от Кушки и до другой макушки. Все работали. А всего было построено более 250 атомных и дизельных лодок.

Атомная ракетная подводная лодка – начиная с времен Хрущева и с Карибского кризиса – считалась нашей главной силой по доставке атомного оружия к берегам США. Наземные площадки для размещения баллистических ракет – по три ракеты на площадку, командир – генерал. На атомной ракетной подводной лодке – 12–16–20 ракет. В среднем – по 16-ть, командир – капитан первого ранга. У США – 41 ракетная атомная лодка. У нас – в два с половиной раза больше. У нас 100. А одна ракетная атомная лодка нам стоила столько же, сколько стоит город вместе со всей его инфраструктурой. Во всяком случае, так нам на политинформациях твердили, а на политинформациях того времени цифры могли только уменьшать.

А вот насчет того, что «времена стремительно меняли и устаревали многие кораблестроительные программы – это, скорее всего, речь идет о нынешних временах.

В 70–80-е годы ничего не устаревало. Да, мы, в одиночку, догоняли США. У них были страны НАТО, а у нас – только мы сами, да еще союзников по Варшавскому договору кормили досыта. Да, их прибор открываешь, а там одна плата из Франции, другая из Норвегии, третья – Япония и далее – весь мир на ладони, а у нас – Узбекистан, Казахстан и далее все остальное. Но мы догоняли. Все время. И мы догнали. И как только у нас это получилось – мир перестал висеть на волоске от атомной войны. Она должна была начаться в начале 80-х. (Никому не приходилось об этом слышать?)

Но как только наши ракеты начали летать на 8000 км, то с нами сели за стол переговоров. А как только наш ракетный подводный крейсер стратегического назначения проекта 667-БДРМ от пирса стрельнул с севера на Камчатку – на 13 с лишним тысяч км, (некоторые утверждают, что на 15-ть) при заявленных 10-ти тысячах, то Рейган лично попросил встречи с Горбачевым и так называемая «холодная война» закончилась.

Черт его знает, для кого-то она, может быть, и была холодной, но только флот в море пропадал, как проклятый. Никакого такого «застоя» у нас отродясь не бывало.

А насчет «убийцы авианосцев, несущий службу в Черном море» – это я не знаю, что тут имеется в виду. «Убийцами авианосцев» у нас называли что попало.

В разное время, у нас этими «убийцами» называли и все модификации лодок 671 проекта и лодку 705 проекта и проект 949А («Курск») и вся 971 «звериная серия». И эти таковыми являлись. И называли их так не мы, а американцы.

А на Черноморском флоте никогда не было никаких атомных лодок.

Может быть, тут существовали еще какие-то отдельные «убийцы», о которых я ничего не знаю?

То, что сейчас не понятны цели и задачи флота – кто бы спорил, сейчас вообще все за пределами логики, сейчас логичны только откаты, коррупция, но тогда с целями и задачами все было предельно ясно.

Именно то, что ясно видели цели, и помогло закончить пляску на грани ядерной катастрофы. Только наличие хотя бы одной ракетной атомной подводной лодки в море на дежурстве останавливало США от коврового бомбометания. И метали бы такие небольшие атомные штучки.

И это я не собственные домыслы тут излагаю. Это давно известно. Это все существует еще со времен Кеннеди. И это есть в открытой печати, в том числе, и в США. И существуют интервью идеологов этого дела. Я видел эти интервью. Они с удовольствием позируют в кадре.

Бредни! Бредни, бредни, бредни. Жизнь писателя – это я вам скажу… все эти изгибы хребта… Сначала – не принимаем наград и званий, а потом – приходит старость, а с ней и время наград. Тут уж – со слезами на глазах и чтоб внучков, внучков не забыли.

Так что несгибаемость – это бредни.

Нет, ну каковы вандалы, а? Облепили портретами господина Михалкова весь Малый Козихинский переулок! Даже вход в местный пункт милиции облепили, недавно переименованной в полицию. Ну, возводится отель, ну, зачем же так! Настоящее мужество, между прочим, так не поступает. Настоящее мужество идет к другому настоящему мужеству, где с ним и разговаривает по-настоящему, неуклюже переминаясь.

Конечно, увешанный наручными часами господин Ресин обронил как-то, что строительство надо бы запретить, но это было вовсе не сигналом к вирусной атаке.

Нет, каково! Изобразить знаменитого режиссера в фуражке советского кондуктора!

Торквато Тассо! Я знавал одного Торквато. Он был немного Тассо. Вот видите? Не все мои писания обладают политической подоплекой. Некоторые не обладают. Я же не написал, что я знал Тарквиния Тассо, хотя я и его знавал, вот только был ли он того, до самого своего конца, Тассо – вот в этом я не верен. Это, ведь, в какие времена все было – окуеть, не встать – империя рушилась. Он ее возводил, возводил, а она – поставленная строго вертикально раком – вдруг брык! И рухнула.

А что потом? Изгнание, проклятие и смерть от клещевого энцефалита.

Кстати, о клещах. Сосут, суки. Вся немощь его преосвященства проистекала из одной только точки зрения: сосут… суки…

На Черноморском флоте недавно сменили командующего. Вице-адмирала Александра Дмитриевича Клецкова, 16 августа 1955 года рождения, заменили на вице-адмирала Владимира Ивановича Королева, родившегося 1 февраля 1955 года. Почему я тут так подробно привожу даты и дни рождения? А потому что формулировка замены была следующая: «по причине достижения предельного возраста нахождения военачальника в звании вице-адмирал (генерал-лейтенант) в российской армии (55 лет)».

Приказ вступил в силу 8 июля 2010 года. На этот момент Клецкову еще не исполнилось 55 лет, а вот его замене 55 лет стукнуло аж 1 февраля. И при этом все, что я слышал о Клецкове укладывается, прежде всего, в сочетание слов: «сам не ворует и другим не дает». И назначен он на Черноморский флот был в непростое время противостояния нашего флота в этом самом месте с украинским флотом, не самых лучших отношений руководства нашей страны и Украины, да и российско-грузинский конфликт ему пришлось очень даже по-боевому переживать.

И попросили его с должности в нарушение указа президента о том, что если три года в должности, то дают тебе очередное звание – адмирал. А еще все это произошло перед празднованием Дня ВМФ, и при этом все было сделано так, что парад по случаю праздника и сам праздник принимал и организовывал он, а не новый командующий.

То, что государство может так поступить – это я знаю, конечно, но, все-таки, каждый раз хочется отдельно постичь, почему же такое случается.

Вот этот вопрос я и задал одному своему знакомому, в прошлом начальнику отделе кадров.

Вот что он мне поведал:

– Так ведь ты сам только что назвал причину: «не ворует и другим не дает». Не будем говорить ничего плохого о нынешнем командующем ЧФ, но в кадрах, сам понимаешь с каких времен, при назначении на должность обычно происходит такой разговор: «Плати, и будут тебе звезды!»

– А он отказался?

– Вот видишь, какой ты умный. Сам во всем разобрался. Неуживчивый человек этот вице-адмирал Кленков Александр Дмитриевич. Можно, конечно, и дать ему звезду, и на должности оставить, но такие, как он, нужны только тогда, когда надо флот из дерьма вынимать. А потом они не нужны. Как только вынул – так сразу и не нужен. Отработанный материал. А тут еще, прикинь, строят две военно-морские базы (в Новороссийске и в Очамчыра), грядет сокращение флота и, соответственно, вывод всей материально-технической базы, по сравнению с которой, пещера Алладина – это захудалый магазин сэконд-хэнда, а это ещё и горы оружия… Словом, зачем кому-то там наверху, проблемный человек? Вот и избавились с формулировкой «по причине достижения». Ведь никто кроме тебя не заметил же, что назначили на эту должность человека, который уже достиг предельного возраста? Так ведь?

– Так.

– Ну, вот видишь. Пойми ты, наконец, садовая голова, такие, как Кленков, нужны только на время войны, а в мирное время они не нужны. Вот и весь разговор, приятель.

М-да. Вот и весь разговор. А голова у меня, наверное, действительно садовая.

Чего-то грустно мне стало после этого разговора, дорогой мой читатель.

Более всего они подходят на должность обрезателя водосточных труб на здании церкви, а их поставили управлять Страной Обетованной.

А я бы обрубил все концы. У вас есть концы? – Да! – Вот их бы я и обрубил!

Омерзение. Я испытал омерзение оттого, что карты нашей России иногда изображают без островов. Курильской гряды, разумеется. Вслед за губернатором Сахалина я испытал это самое чувство. Повторим какое: омерзение.

Конечно! Должен быть выход из затруднительного положения. Настоящий выход, а не просто нарисованная дверь. Ради этого я готов расплавить все и отдать это все на пушки. Разумеется. Я бы даже расплавил оловянный тазик для бритья, будь у меня этот самый тазик. Чего только не сделаешь ради Отечества.

Смажьте язык свой отравой, цикутой вымажьте внутренности все. Я говорю: «Правой!» – а подразумеваю: «Пошли вы…по косе!»

Читатель! Это во мне проснулся Маяковский.

А Владим Владимыч, галерный-то наш, опять встречался с бизнесменами списка номер один. Ну, там, инновации, инвестиции, охрана труда, льготы и прочая ху…

Одним словом, он с ними регулярно встречается и обещает поддержку. Очень это напоминает встречу коровы с доильным аппаратом, но тут уж никуда не деться – или доись или будет ху…

Мысль моя бросилась вниз, а потом взлетела вверх – так мне, по крайней мере, показалась. А потом наступило успокоение, безвременье, и я подумал неторопливо: евреи научили египтян… или египтяне научили евреев – черт их там разберет, это теперь все равно. Читатель – то были мысли о ЖКХ. 

Ум, умишко мой (тырдык-тырдык!), опять ты вышел за мои пределы и объял Вселенную.

Вселенная, войди в меня и я тебя защищу. От темной материи, разумеется – она теперь всюду! 

Частенько я теперь нахожусь в полнейшем пренебрежении. Я не абсолютно весь еще совсем овладел искусством избегать страданий, но от пренебрежения я страдаю менее всего. Черт с ними. С теми, кто мною пренебрегает. Пусть их покроет проказа. Или парша.

В последнее время совсем загрызают Танюшку нашу Голикову. Опять поклеп, опять гонения – теперь ей какие-то то ли три, то ли пять миллионов евро не могут простить. Мол, брала откаты. И она, и ее муж, и… вообще…

 Граждане, ну что такое для нашего министра самой средней руки три миллиона евро! За такие деньги он даже с дивана не встанет. Тридцать, триста – это еще куда ни шло.

У нас нет, как говорят знатоки, ни одного министра, чтоб под ним миллиарда евро не лежало, а вы – три миллиона или пять! Поклеп, явный поклеп.

Скорблю вместе с ней. Весь день буду есть одну только фасоль, а потом буду пер… словом и увидите, и услышите.

Сопротивление – вот чего нам не хватает всем. Нам не хватает сопротивления. Нашего собственного. Податливости в нас хоть отбавляй, а вот со стойкостью к внешнему воздействию просто беда какая-то. Так и хочется ткнуть пальцем кого ни попадя, чтоб лишний раз в том удостовериться.

«Путин возглавил колонну байкеров в Новороссийске».

У меня нет слов, одни рыдания и всхлипы. На трехколесном поехал? На трехколесном – нет слов – кулык и еще раз курлык.

И все это ради Родины, ради нее.

Кстати, о Родине. Под это шоу был арендован крейсер «Кутузов» – боевой, в прошлом корабль, ныне музей. Хотелось бы напомнить, что на боевых кораблях (пусть даже в прошлом) шалить нельзя. Можно концерты давать, можно стихи читать, можно раздавать литературные премии, наконец, боевые корабли можно просто расстрелять, превратив их в мишень, но мотоциклы – нет…

Почему? А черт его знает. Духи корабельные не любят.

Об этом они когда-то мне сказали лично.

Я встал и потер себе на лбу – так я стирал следы озабоченности, когда нагрянувшая беда оказалась легче, чем мы ее себе представляли – это я о ценах на гречку веду речь. Гречка дешевеет. Правда, теперь она, почему-то пахнет плесенью.

Арабы, сирийцы, финикияне – и почему я вспоминаю все эти народы, едва захожу в церковь? А потому что трудно, очень трудно нам дается исполнение обрядов. Неряшливость какая-то. Непреодолимая. Нетребность. Просто мысли наружу. Ничего не могу поделать. Вижу попа и сразу же просто физически ощущаю все его мысли – ужас. Троглодиты. Хоть бы кто о богоматери подумал.

«Вырастить колорадского жука, который бы поедал мак и коноплю, предложили в Госдуме.

Там считают, что к борьбе с незаконным оборотом наркотиков нужно подключить силы химической промышленности и ученых-биологов. Вырастить колорадского жука, который бы питался только маком, предложил зампред думского комитета по безопасности «единоросс» Владимир Колесников», – это нам передало ИТАР-ТАСС.

Вы себе представляете, чем они занимаются в Госдуме? Они особого колорадского жука изобретают. Да-а-ас…

А в Федеральной службе РФ по контролю за оборотом (именно контроль, а потом уже борьба) наркотиков (ФСКН) им ничего поправить не хочется?

Кстати, с образованием ФСКН потребление героина в России выросло втрое.

И вот еще что, прекурсором (веществом, используемое при производстве наркотических веществ) они попытались признать даже бензин, то есть, в таком случае под их особое попечительство попали бы даже бензозаправки, но такое отечественная «нефтянка» позволить уже не могла, и г-н Черкесов (предшественник г-на Иванова), как бы это правильно выразиться… слетел…

Увидел объявление в одном туалете большими буквами: «Не срите на сухое!» – а ниже шло пояснение маленькими буквами: «Спустите небольшое количество воды, а потом срите, не прилипнет!» – и тут я подумал: «Как, все-таки, правильно. Правильные мысли. Адгезия и все такое – прилипание адгезива, поры, трещины – хорошо! У то нас же сначала же срут, а потом думают. А тут – ишь, ты, сразу подумали!»

Да, так вот, хотел сам у себя спросить: какое это все имеет отношение к тому, что происходит в миру? А никакого.

Это все не имеет никакого отношения к тому, что происходит в миру.

Литературные критики должны ловить каждое дуновение – я уже о порывах литературного дыхания и не говорю. Эти дуновения, или, лучше сказать, эолы (в смысле, не бога, но самого движения потоков), и зефиры должны доносить до критиков самые легкие перышки, пушинки, частички кожи, струпья, шкуры нашей прозы и поэзии. А уж они, критики, то есть, подхватив налету эти пушинки (кожи, шкуры, струпья), должны немедленно вгрызаться в них на манер перьевых сапрофитов, но не гадить потом, нет, а токмо извлекать тончайший вкус.

Ах, снова Солнце взошло. Взошло и пошло себе, пошло. На совещание.

Созвало Солнце совещание различных религиозных конфессий по поводу того, что народ должен объединяться во фронт.

Идея старовата, конечно. Все князья сначала объединяли свои страны мечом.

А потом оказалось, что нужно сто мечей.

А потом – тысяча.

А потом – сто тысяч.

А потом – ОМОН.

А потом – пальцы у князей закачивались, и они начинали думать: а не объединить ли нам всех на основе религии или там, идеологии какой никакой.

И объединяли.

Но со временем религий стало – пруд пруди – вот и пришло время объединять уже сами религии.

Так что позвать их всех на фронт – милое дело.

Дмитрий Анатольевич проведет совещание по «Сколково», а Владим Владимыч – по развитию отечественного строительного комплекса, что не может не умилять. Интересно, на этих двух совещаниях будут звучать такие слова, как «распил» и «откат» или это все давно уже в прошлом, и будущее у нас называется по-другому?

Люки, люки, люки. Страна люков. Ни в одной стране мира не видел столько люков. Говорят, что они нам нужны стратегически – только они захотят к нам въехать на танке, а мы сейчас же – раз! – вскроем люки и вставим туда рельсы и…

И танки не пройдут…

Кстати, напротив моего дома уже второй раз за месяц ломается люк.

Где это напротив моего дома? А это в культурной столице нашей родины, в городе нашей славы, в Санкт-Петербурге, на улице Рыбацкой, что на Петроградской стороне.

Тут у нас одну удивительную гаргару поставили – стекло-бетон-развлекательный центр – так вот, аккурат рядом с этой штукой, напротив аптеки. Уже два автобуса провалились. Последний провалился вчера, а легковушек на этом месте побилось – без числа, потому что никто их никогда не считал. Там у нас дальше очень сложный перекресток, а они несутся на полной скорости, а потом они наступают на люк, и уже их потом тащит – и боком, и юзом, и как попало, и на одном колесе – только успевай с управлением справляться.

А вот автобусы – они же тяжелые и неповоротливые – вот они на этот люк и наезжают, а потом крышка люка становиться стоймя и рвет им днище, после чего вытекает на асфальт очень ядовитый антифриз – ни дай бог наступите, так там тапочки и останутся растворяться.

Куда я только не звонил после первой аварии, мол, скоро ж с человеческими жертвами все будет, и кто после этого будет отвечать? Может быть, губернатор? Или все Законодательное собрание? Или только его глава? Или глава ГУВД? Или МЧС?

Кстати, во второй раз, когда разорвало этим люком автобус, то есть, вчера, я позвонил по «01» в МЧС, потому что до этого я минут пять звонил по «02» и там никто трубку не брал – грабь, режь – не возьмут трубку. А в МЧС взяли, но девушка тут же начала на меня орать, что она лес тушит, пожары, а тут еще и люками она будет заниматься? – вот уж фигушки!

То есть, там, на диком западе, всем известен номер, по которому самый последний примат можно сообщить и о собственной температуре тела и о пожаре на соседней улице, а вот у нас такого не бывает. У нас ты звонишь насчет спасения, а тебе говорят: «Позвоните по такому-то номеру и там вас спасут».

Звонишь туда, куда сказали, и там тебе дают еще один номер, а потом еще, и еще… и ты звонишь и звонишь, и все рассказываешь, рассказываешь, а тебя все слушают и слушают, а потом говорят, что это все не к ним, это все туда…

Но в «004» все приняли, и аккуратно записали, и «аварийка» приехала, поохала, походила, потыкала носком ботинка остатки люка, а потом притащила красную пластиковую штуку и отгородила.

То есть, все, как и в прошлый раз.

А потом они люк опять поставят, взамен разваленного и его опять тут же очередной автобус, провалившись, раздавит, оторвав себе брюхо.

Там у них этот люк в проезжую часть врыт с нарушением технологии, скошен он, вот поэтому и получается, что при наезде на него колеса, он автоматически становится вертикально и рвет машину пополам. Так что этих люков они могут туда ставить хоть тысячу штук – результат будет один и тот же.

То есть, все, как всегда в России – делаем одно и тоже раза по три. Первый раз – «авось, сойдет», второй раз – «и так сойдет», а третий раз – «тут, мужики, думать надо, а то, ведь, людей ни за что поубиваем».

Так что пока это только второй раз у нас автобус пополам порвало.

Ждем третьего раза. С человеческими жертвами.

Говорят, что после выборов все пойдут умываться. Ну, там руки чище – тверже кал и все такое. Чем выше чиновники, тем больше моющих средств. И пемзочкой хорошо бы.

Всем скребстись (едрись оно тудрись)!

Леди Макбет, к слову, скреблась ежечасно.

Думайте!

Что бы еще такое посоветовать всем обитателям Колхиды? Ну, еще можно им порекомендовать заниматься этим думанием только в ранние часы, сразу же после утреннего освобождения кишечника. Ибо кишечник, по моим многочисленным наблюдениям, и его освобождение, напрямую связан с разумом и разумением.

Необычайно важным, мне представляется, правильное исполнение религиозных обрядов, потому что пока все происходит так неуклюже и неряшливо, что просто липкость какая-то все время ощущается в руках и в штанах.

Эклиптика, дорогая, как там твое драгоценное самочувствие? Не грозишь ли ты чем-либо роду человеческому? Например, испепелением? Нет? Уже не грозишь?

А жаль. Похоже, и наверху и внизу у нас твориться что-то неладное.

С величайшей радостью, опираясь для верности, на что-то каменное, можем заявить, что ситуация с благотворительностью и с фондами вот-вот разрешится – НАЙДУТ-ТАКИ ВСЕХ ЭТИХ СУУУУККК!!!

Все должно быть правильно подвешено. То есть, если и происходит в стране что-то не то, то это означает лишь: оно было неправильно подвешено с самого начала. Это, как с Буратино – повесили на правильный гвоздик, и стал он, впоследствии, человеком. А до того он был замечен в гнусном доносительстве на Папу Карло.

«Единая Россия» получила разрешение использовать «портреты и высказывания» Владим Владимыча и Дмитрия Анатольевича в ходе агитации перед выборами. Ну, портретами нынче никого не удивишь, а вот «высказывания» – это будет интересно. Оба наших замечательных руководителя иногда так высказываются, что ощущаешь себя то в мужской бане, то в сельсовете, а то и на сходке какой-то… словом, мля, ждем-с…

Отчекрыжить руки, а за ними и ноги. Чиновнику – о нем тут речь. Точнее, речь о верности. Верности Отечеству. Если после этого он воскликнет: «Да живет Россия!» – оставить в рядах. Кстати, конечности потом можно пришить особо одаренным. Перед этим (после отымания) их стоит, наверное, заморозить (ну, там, гигиена разная). В холодильнике. А потом разморозили и пришили – очень удобно.

Страна горит. Горит Россия, етит ее мать, и еще раз етит! Горит страна, имеющая невиданные, для всех остальных стран, запасы воды. Нефть и газ – за рубеж (это понятно, но вода, вода-то, она же остается), а еще и лес и прочие природные ресурсы туда же гонятся, потом что-то там за рубежом происходит с полученной за все это прибылью, после чего леса горят заодно с деревнями. И пожары у нас теперь, подозреваю, будут регулярно случаться. Собственно, они и раньше происходили, но МЧС справлялось, тушило или не тушило – само тухло.

Представим себе на минутку, что в России ничего и никогда больше не загорится, чем же тогда займется МЧС? Ну, не будет же оно специально поджигать, чтоб оправдать свой разросшийся штат?

А сейчас и поджигать не надо – и так пламя ясное. Горит, как при Мамае.

Ни дорог, ни орошения, ни пожарных водоемов, ни машин. Ничего. Только закопченные мужики с ведрами, да с лопатами. Вышел в поле – и один ты на все поле извозюканный воин.

Ни разум, ни инстинкт, ни нутро, ни логика, взятые порознь, либо же в различных сочетаниях, не способны направить меня в надлежащее русло, убежище. Ибо, все, что пишу я, все это против правил, а все, что против правил, только с течением времени становится ненаказуемым.

Я хотел бы дать множество зарисовок. Множество зарисовок различных видов, что верно изображают Его во всех смыслах и положения. Я начал, прикидывая то к носу, что с таким трудом прикидывается к этому неудобью лица, но, должен вам сказать, что масштабы личности, не моей, конечно же, но Его, сообщили такую остроту моему неспокойному зрению, что сейчас же возникло только множество пикселей, на которые распалась вся его личность, да так, что уж не собрать нам ничего воедино.

Внимание! Ахтунг! Ахтунг! Владим Владимыч в городе! В среду он посетит Южную ТЭЦ-2, где проведет совещание по состоянию нашего топливно-энергетического комплекса. А состояние это радует. Правительство, конечно – больше стали добывать нефти, газа, порождать электроэнергии и тепла. А мы за это все больше стали платить. Даже не знаю, что лучше: порождать или не платить. Но – посовещаются. А горожанам – терпеть, опять все дороги перекроют.

Завернул со своей улицы на соседнюю и попал в средневековье – инквизиция потащила ведьму на костер, а тут – еще кого-то жгли, может быть даже бедного Джордано – а в подворотню свернул и наткнулся на сюзерена – он ехал, подбоченясь, а стражники разгоняли толпу, а там грабили кого-то – никому это не мешало. А стражники, как я видел, останавливали горожан и лазали им в сумки. А вот и знатный вельможа, он при дворе, он в обтягивающих ноги штанах, а гульфик его прикрыт огромным фиговым листком. Говорят, что он из Законодательного собрания. Не знал, что в нашем средневековье бывает такое собрание. Мне всегда казалось, что при феодализме все решает феодал и его родственники. А друзья составляют свиту. Кто кормит свиту, тот и король – так мне думается. На соседней улице всем раздавали индульгенции. Цена – три динара. Всего три динара – и ты прощен. Несколько сумасшедших призывали конец света, а еще несколько – призывали голосовать. Когда я спросил: за кого, мне ответили: за х…я моего. А потом я завернул за угол и увидел… автобус. Это было наивысшее потрясение. Потом я повернул назад – и опять лошади, телеги, проехала арба с сарацином, еще раз повернул, пошел туда, откуда пришел – и на тебе, троллейбус. Надо что-то делать с моим разумом.

Построить гипотезу, а потом развалить, построить и развалить – есть над чем отчаянно поломать голову, была бы только голова, приготовленная на излом.

У правительства одной головы нет, у него – многоголовье, и все равно им удается построить, а потом развалить.

Я за ними давно наблюдаю. Это величайшая радость.

Все время хочется, подобно Людовику Солнце, взобраться на макушку церкви и снять с нее все лишнее – прежде всего, эту самую макушку.

Найден прекрасный повод для консолидации общества перед предстоящими выборами – Японии дан от ворот поворот в деле возвращения островов Курильской гряды. Теперь у нас там перевооружение войск немедленно наступит и условия жизни для окружающих жителей рванут вперед, а то японцы – и безвизовый для них режим и лечение в клиниках Токио. Все! Прекратить! «Своей земли не отдадим ни пяди». Правда, и китайцам кое-что когда-то отдали, и норвежцам уступили, да и Шеварднадзе, в свое время, пол Берингового моря США подарил, но это все ни в счет. Счет начинается именно с этого места – с Курил. Фигушки – и сразу уважение со стороны электората, бл…ь…но, не могу!

Справка: «бл…ь…но» – это «блистательно».

Да, вот еще что! Надо всем искать философский камень. Мой друг Исаак его уже почти нашел. Фальшивомонетчики его отвлекли – Ньютону нашему пришлось повестить парочку, а потом он вернулся к камню – так вот он его почти нашел! – «Исаак! Исаак!!!» – кричал в это время я, окружающие меня оттаскивали, а камень-таки кипел в тигле.

А золото-то нам было бы ужо как кстати – укрепили б Стабилизационный фонд – и свой и дяди. Вы не знакомы с нашим дядей? Маму его называли Козой, а он, стало быть, Козак!

Меня в который раз спросили о пожарах. Да, да, да…

Девушку-корреспондента интересовало как долго и как часто, по моему мнению, теперь будет гореть.

Я ответил, что в России теперь будут гореть регулярно. Почему? Потому что такова организация. Вы слышали о чем-либо подобном в 1986 году? Ну, да, в жаркое, засушливое лето горели торфяники. И тайга горела там, куда «только самолетом можно долететь», но потом там высаживался десант, пожарище окружали, лес валили, самолеты летали и поливали. То есть, была организация.

А теперь есть генералы от МЧС. Но если в одном и том же месте собрать десять генералов, от этого больше организации не станет. И вообще, количество генералов не влияют на организацию. На организацию влияет ум. А на ее отсутствие – отсутствие ума.

Ведь торфяники не вырастают на новых местах. Эти места известны. Значит, нужно готовиться к засушливому лету, хотя бы с весны. Нужна перевозная насосная станция и трубопроводы. Нужен трубный дивизион, который найдет воду, поставит там насос и свинтит трубопровод. А потом один человек постоянно нужен на насосе, а другой – на том конце трубы – и заливаем торфяник. Если этого не происходит, значит, кто-то получает от государства деньги, лежа на боку – по-другому не бывает.

Любая организация, что и человек – сначала молодая и красивая, потом сильная, потом мудрая, а потом – пенсия, замена организации.

Саморазрастающаяся организация – это раковая опухоль, с ней надо что-то делать, пока метастазы во все стороны не пошли, не двинули. А если они уже пошли и двинули – поздно пить боржоми.

Леса горят не в тайге, а рядом с жильем. То есть, лес должен быть поделен на квадраты, и в сухой сезон он должен контролироваться. Не просто так «окурок только что бросили», а контролироваться. Если «окурок бросили» значит, контроля нет, и не было. Мгновенный верховой пожар – это глупость. Горит неделями, а потом – да, верховой пожар и летающая по воздуху плазма в 1200 градусов. Воздух горит уже потом.

Просто так не загорается. Сунул градусник в лесную подстилку – и уже ясно, когда ахнет. Просто совать этот самый градусник надо регулярно. Этим должны заниматься специальные люди.

Эти специальные люди должны отвечать – за пожар, за наводнение, за выход речек из берегов. Чистим дно речек – меньше наводнений. Убираем в лесу сушняк, косим сухую траву – меньше пожаров. В Белоруссии, к примеру, лесной стране, пожаров меньше. Убирают обочины и сушняк в лесах. В Финляндии убирают обочины и сушняк.

А когда самолеты отдают тушить пожары в Греции, тогда свои пожары тушим тазиками.

А с помощью тазиков не превратить верховой пожар в низовой.

Тазик – это тазик.

Так что там, где плодятся генералы, там, в конце всех концов, будут тазики.

Йорик, Йорик, иди сюда скореей!

Все время хочется погладить Йорика по его черепу. Это у меня гамлетовское, конечно. Нахлынуло. Как только вижу наших руководителей в телевизоре, так и хочется погладить Йорика.

Постоянно натыкаюсь на оригинальные упражнения на различные темы административно-теоретического содержания. Все они имеют то драгоценное свойство, что дают верное понятие о современном положении русской орфографии.

Словом, там нам понадобится особый переводчик, который перетолмачит все эти чиновничьи бреломудия на обычный язык.

Позвонили насчет дыма. Теперь мне звонят и насчет дыма. На этом свете вещи сплошь и рядом принимают такой оборот, что лучше б они вообще ничего не принимали. Интересовались, что я, как химик (в далеком прошлом), могу рекомендовать для защиты людей от гари. Я ответил, что марлевая повязка защищает только от аэрозолей, да и то неэффективно. Лучше – респиратор и защитные очки. Но только это должны быть герметичные очки, например, такие, как очки для плавания. Но все эти средства слабо эффективны при повышенной температуре – сами все с лица сорвете, потому что быстро повышается температура тела, потом – потоотделение, потеря воды. Кроме того, повязка и респиратор создает сопротивление на вдохе – сердечникам и астматикам приходится особенно тяжело.

Увлажнение воздуха в квартире, помогает, но не очень. Повышенная влажность при высокой температуре переносится хуже.

То есть, все в меру и по самочувствию.

Химические вещества, содержащиеся в дыме – это может быть ПАУ (полициклические ароматические углеводороды) и СО (угарный газ). ПАУ – это отрава, действует она на весь организм, и, прежде всего, на печень. СО действует на кровь. В легких СО в 300 раз быстрее кислорода соединяется с кровью. Результат этого взаимодействия – карбоксигемоглобин – это нерастворимый в крови сгусток, тромб.

Спастись от СО и ПАУ – уехать подальше, а если нельзя уехать, то хороши все средства, которые разбавляют кровь и чистят печень.

Для печени – есть травяные препараты, прежде всего толченная расторопша.

Для крови подойдет обычная вода (кровь разбавляется водой даже в собственных сосудах, то есть, пить надо побольше), чай зеленый (и любые травяные мочегонные чаи, мята, например), смородина (много аскорбинки), помидоры, огурцы, красное вино (прекрасно растворяет тромбы, а разведенное с водой еще и утоляет жажду), зубок чеснока (помогает сосудам сердца), аспирин (если опасаетесь его воздействия на желудок, то достаточно таблетку просто разжевать, подержать некоторое время во рту, а потом выплюнуть и рот прополоскать и зубы почистить – кислота, все-таки; пока будете жевать, он попадет изо рта сразу в кровь и начнет быстро ее разжижать).

Можно принимать рыбий жир.

Практикующим трудотерапию – поставить себе лишний раз пиявку в район печени.

Не боящимся клизму – поставить себе клизму.

Хороши – молоко, кефир и квас. От мяса стоит воздержаться – не надо перегружать сосуды. Меньше животного белка – он трудно переваривается, а организм и так страдает. 30 грамм белка – это дневная норма и для стариков и для культуристов. Половина ее содержится в тарелке овсяной каши. В горсти орехов или 100 граммах творога – вторая половина. Больше овощей, фруктов, растительного и оливкового масла – стенки сосудов лучше восстанавливаются.

Уф!!! Пожалуй, все.

Говорят, скоро поменяют двухголового нашего орла на трехголового. Сейчас-то две головы, конечно, но на этом, полагаю, не остановятся.

Былинного чего-то все время хочется, былинного. Хочется – просто не могу.

Кстати, заметили, что герб наш иногда изображен так, что у орла из двух голов вылезают из открытых клювов языки? А почему? А потому что орел ох…у…ел.

Уточнение: охомурел.

Писатели – почтенные особы. Не все писатели почтенны, а только те, кто правильно устроился относительно ветра. Надо, чтоб с ветром этим ничего на тебя не принесло – вот и будешь почтенным. Хотя, вот если встать вот сюда, то вот в этом самом месте может разыграться воображение.

Воображение рождает стон. Никогда мне не стать почтенным писателем. Я всегда чихал на ветер. Надрывно.

Главу МИДа РФ господина Лаврова ждут в Великобритании. Там его с распростертыми объятиями ждут. Просто даже кушать не могут. Не знаю, хватит ли у него на все время, но отвечать он будет, в основном, за высылку журналиста Люка Хардинга, известного своими публикациями о том, что Россия – это «плутократия» и «мафиозное государство», а также расследованиями на тему кому в России действительно жить хорошо и кому тут по-настоящему принадлежит нефтяной и газовый бизнес. Лавров будет настаивать на том, что Хардинг «нарушил условия аккредитации» в России, а ему будут говорить о правах человека, о соблюдении законов, о коррупции, конституции и прочей ерунде. Вот так, в ерунде, и пройдет весь визит, подозреваю. Словом, учить будут нашего министра всяким демократическим глупостям. А официальный представитель МИДа, господин Лукашевич заявил на специальной пресс-конференции по этому (и другим вопросам), что «это все наносное». При этом вид у него был очень кислый. Но, молодчагу Лаврова у нас этим не смутить. Он-то даст англичанам прикурить. Он-то расставит все по своим местам. Кстати, о местах. Какое место мы занимаем в мире по демократии, депутатии и прочей коррупции? Кажется, почетное 154-е из 178 возможных. Все это наносное, конечно, и стоит ли обижаться на какого-то корреспондента за то, что он назвал Россию «мафиозным государством»? Подумаешь, сука.

Опять про пожары – я уже не могу!!!

А если пожары – как национальная идея?

Есть! Есть!!! Есть национальная идея! Наци… ёнальная… мать ее… нациё…ё…

А что вас удивляет? Что в ней, собственно, плохого? Давно ее искали, а потом как полыхнуло, так все и поняли – да вот же она: никто не спит, не пилит бюджет, все на рабочих местах, все о здоровье россиян дорогах заботятся так, что аж глотать слюну не в состоянии, и пожарные водоемы роют, и рынды раздают, и лопаты, и багры, и о насосиках переносных, ранцевых, пекутся, и армия про дедовщину забыла вовсю землю шкрябает, и отчаянных блоггеров, пишущих матерно, губернаторы не знают в какое место поцеловать. А россиянам, выжившим, прибыль – новые дома построят, а еще и на дорожку дадут.

Остальным, не сгоревшим, остается только поджигать свои дома, чтоб хоть как-то к себе такого же сочувствия добиться. И, главное, все объединены, никто не возражает, на митинги несогласных ходят только глубоко больные люди и лечат их дубинками только незначительная часть милиции, а остальные милиционеры воду в ведрах носят одиноким старушкам, чтоб они свои хижины непрерывно поливали.

И власть никто не осуждает, потому что у всех ум только дымом занят.

Владим Владимыч не далее, как вчера, обещал снизить цены на горючее. Пора. Пора взойти и нашему нефтяному солнцу, да сгинет вовеки монопольно-монгольская мгла. Действительно! Во всех странах Восточной Сатрапии по отношению к бензину для собственного народа наблюдаются различные поблажки, а тут – ну, как не в родной стране, честное, благородное слово. А еще называются вместе с газом «национальным достоянием». Позор! И это накануне выборов всех мастей (чуть не сказал: всех матерей). Еще раз позор, позористей того прошлого позора! О чем и было указано господину Сечину, ответственному у нас за все эти безобразия на нефтегорючей почве.

Сделали фас и нашему ФАС, а то ведь ни хрена… (пардон), а то ведь это и не биржа вовсе, а прямо сговор какой-то прямо под носом у антимонопольной службы. И, вы знаете, уже! Уже нефтяники прониклись и заявили, что они снижают цены. Словом, кошмар. Приходится метаться по стране. Ни на секунду не сомкнуть глаз, обязательно что-то спи…д…ят (спиронолоктодонят).

Так и хочется полетать над пожарами. Везде горит, а ты летишь, летишь, взмахнув ужасными крылами. Детское все это, конечно. Не доигранное. То есть, в детстве мы не доиграли. Но почему же все это воспринимают, как благо? Не понимаю. Неужели с умом все так плохо? Или с тем, что этот ум заменяет? То есть, показывать себя в пожарном самолете, в то время когда в Москве народ мрет – это здорово? И мы все должны этим восхищаться? Кошки в Москве вместе с голубями дохнут, а из всего этого извлекается рекламная выгода? Ну, что тут скажешь. Ум – это не то, что на показ. На показ – болезни. Сознания, полагаю.

Госпожа Набиуллина спланировала инфляцию на февраль 2011 года. Она, по ее разумению, составит 1,3 %. И это только за один месяц. Если просто умножить это дело на 12, то получится 15.6 %, но госпожа Набиуллина так просто не умножает, она прогнозирует, тут научный подход, в результате применения которого мы получаем 7, в крайнем случае, 8 % годовых (это очень сложная математика). А пенсии пенсионерам прибавили, как говорила уже другая наша госпожа, Голикова, аж, на 8,8 %. То есть, в самом худшем варианте, по мнению обеих наших дам, наши пенсионеры останутся в выигрыше в этом году на целых 0,8 %. Это впечатляет. Я бы даже возложил куда-нибудь цветы и постоял с минуту молча.

Анютка Чапман (сохрани, Боже, нам всем ее светлый образ в веках) собралась в Госдуму. Уж не хочет она быть телеведущей (а может, пожалеет нас и останется, я не знаю), а хочет она быть… нет, не владычицей, нет, но депутатом, не иначе (иссохни твой мубарак!), Государственной Думы нашей Российской, можно сказать даже, Федерации (грызи ее тщательно черви), чтоб без нее не выбрали «будущее ее детей» – о, как закручено! А будущее-то ей ведь обещал сам премьер – яркое и интересное. Так что пора, пора исполнять. Что-то из этой яркости уже произошло, разумеется – она оказалась в рядах «Молодой гвардии». Вот так – от одной яркости к другой – не спеша, не лукавствуя, и будет перемещаться по жизни. И не то, чтобы мне от этого грустно, нет, мне от этого радостно. Все-таки, идет оно – омоложение, да и «дебюрократизация партийных списков «Единой России», как говорят политологи и отцы основатели. С Настей-то Волочковой омолодить и отдебюрократить не получилась (ну, она и фрукт, ну и фрукт!), но у нас еще есть космонавты (не кончились еще все), врачи и известные общественники (все никак не дождусь их фамилий). Словом, эх, ма, Аннушка, (берегите подсолнечное масло) хорошо на душе!

Каждый раз, когда я смотрю на начальника, как на предмет, он открывается мне с совершенно неожиданной стороны, являя искушенному взору моему такие поверхности и сечения, которые до поры не были мною изучены, поскольку резко отличались от всех планов и профилей, видимых мною в иных местах.

Верите ли вы в чудеса? Я верю. Вот выдвигается Валентина Ивановна в двух округах – Петровском и Красненькой речке, и я верю в то, что даже если на выборы не придет ни один житель – все просто сдохнут, то выборы все равно состоятся и Валентина Ивановна победит.

Валентина Ивановна, я в вас верю, как в чудо!

Люди вечно ссорятся из-за пустяков – кто будет губернатором, где будет губернатором. А я считаю, что кто бы не был где – всё равно всё движется в нужную сторону. К Анубису с Осирисом – эти-то разберутся что к чему.

Дмитрий Анатольевич собрался в Рим. Надо придать импульс, вот он и собрался. Импульс нашим с Италией отношениям. Надо ли говорить о том, что они развиваются? Надо. А то, ведь, за всеми этими многолетними малолетними сексуальными скандалами с другом Сильвио совершенно забывается главное – многолетние взаимоотношения, которые «хорошо и гармонично». А еще они соответствуют, «отвечают духу». А еще мне понравилось выражение (юридическое, наверное, а, может, и дипломатическое) «очень продвинутое, привилегированное партнерство». Слово «продвинутое», по моему разумению, предполагает, что существует где-то и «задвинутое» партнерство – ну, да, Бог с ним! Это не важно. Важно другое: продвинутое однажды партнерство, полагаю, может закиснуть на месте, если его оставить в покое. Вот Дмитрий Анатольевич и поедет. Двигать продвинутое.

Горит свалка в подмосковном Сабурово.

Опять?!! Опять у вас что-то горит?!! А?

Горит! Ну, что тут поделать! Ничего не попишешь, горит!

Опять?

Опять! Да сколько ж можно спрашивать? Опять.

А она никогда и не прекращала. Ну, горит, опять. Снова горит, обратно горит. Слово «обратно» не совсем точно, конечно, ну да ладно.

Кстати, вы знаете разницу между «снова» и «обратно»? «Покойника несут снова» и «покойника несут обратно».

Похоже, только о том, что горит, и будем теперь писать. Примерно 15 га. И все они горят? Говорят, что горят примерно тысяча квадратных метров и тушат их 20 расчетов пожарных, отчего над Москвой встает зарево. Но здоровью жителей ничего не угрожает – так утверждают чиновники. А то, насколько оно не угрожает, это решают уже другие чиновники из другого чиновничьего ведомства. Чиновники с чиновниками договорятся – верю. Договорятся, а потом и доложат во всеуслышание – горит, но не угрожает.

Да, господа наши хорошие, во всем мире уже давно выяснили, что угрожало, угрожает, и будет угрожать, пока свалку не переработаете.

А хорошо там будет только тараканам.

Правда, теперь Сабурово плохо даже тараканам – бегут они, полчищами, со свалки в лес.

А при горении мусора выделяются канцерогены, а это резкое увеличение заболеваемости раком. И если в нашей обычной пыли, в обычной городской квартире в Москве можно найти пепел вулкана Эйяфьядлайокудль, то пепел с ближайших свалок – это уж, будьте любезны. И чиновничьи кабинеты от него не спасут. Разница только в том, что те, кто рядом со свалкой, получают ее в легкие в более концентрированном виде, а так – в кабинетах Кремля воздух просто пропитан продуктами разложения со свалок. Только не замечают всего этого, потому что концентрация другая.

При горении в воздух выделяется такое количество различных отрав, что подсчитать их и разложить по полочкам – это гигантский труд. И в каждом конкретном случае – это разные соединения. Одни только выброшенные на свалку батарейки выделяют в почву окислы цинка и марганца – отраву для почвенных вод и для всего живого. А сколько там другого металла? А сколько пластика, органики? И все это окрашено в разные цвета, а краска, разлагаясь, дает не витамины. И вообще, чем сложнее выброшенный мусор, тем он ядовитее. Простое дерево не принесет особого вреда, а вот выброшенный холодильник или компьютер – принесет.

Человечество погибнет не от войн. Оно погибнет от свалок.

И в то самое время, когда оно начнет гибнуть, кто-то из чиновников обязательно скажет, что «здоровью жителей ничего не угрожает».

Всякий начальник подобен дереву – крона высоко вверху, а по стволу до него не достучаться.

Всякий начальник подобен приливу – после него остается груда мусора, а с его началом мусор несет навстречу.

Всякий начальник подобен ветру – пусть то и ветер перемен, но он все равно угрожает крыше.

Всякий начальник подобен уточке – считает, что все яйца на этом свете должны быть только под ним.

Всякий начальник подобен скотине – постоянно гадит, а нагаженное выдает за полезнейшее удобрение.

Треба, треба, треба. Вы знаете, что такое «треба»? Треба – это жертвоприношение. Это носите, носите жертву, а потом и приносите. А «нэ трэба» – это когда не надо жертвы.

Власть – горькое блюдо. Некоторые без него никак не могут, ибо без этой горечи не гонится их собственная желчь.

«Мы находимся в периоде, когда нужно выбирать новый путь развития», – сказал господин Дворкович на экономическом форуме. Господи, дошло! Дошло, Господи, они собираются выбирать! И не просто выбирать из чего попало, то, что не особенно поношено, а – новый путь…

Чума и туляремия! Пойду, глотану горяченького!

А вас не радует то обстоятельство, что у нас два дорогих лица, а во всех остальных странах – по одному? Нет? Не радует?

А меня радует. Меня на этой планете все радует. Особенно то, от чего нет-нет, да и повеет дуализмом. Люблю я эти две равноправные субстанции: идеальное – обладающее свойством мышления и материальное – обладающее свойством протяжения.

Бог с ним, с мышлением – этим у нас никого не удивишь, но протяжение, вытяжение, или, лучше сказать, прокладывание – вот, что не перестает меня восторгать.

Дикость – и вдруг ни с того ни с сего – труба пролегла.

Ведь нет же ничего – одна тебе, на сколько хватает глаз, пустыня, пустошь, а считается что страна очень богатая. То сверчок прошуршит, то мышь пробежит – и тишина, но вдруг, откуда ни возьмись – грохот, смрад, пыль – а это очень скорый поезд промчался. Пролетел и пропал, исчез, сгинул, кажется, что и на веки вечные.

Ни тебе листок шелохнется, ни тебе дерево вздрогнется, потому нет ни деревца, ни листочка от него. А если б и был бы тот листочек заветный, то прилип бы он, приклеился к чему-либо, да так с ним и ходил бы, приклеенный, если б оно – то, к чему – само бы ходило.

И такая от всего этого на душе благодать, будто сел ты в сторонке, высунул себе язычок, да свернул его в трубочку, чтобы через трубочку ту делать вдох, а потом через нос – тихий выдох.

А в Савеловском суде Москвы защитили Владим Владимыча рот… (опечатка, я хотел написать «от») от нападок оппозиции. Она на него напала. Он – сама невинность – сказал в прямом эфире телепрограммы «Разговоры с Владимиром Путиным», что «они (Немцов, Рыжков, Милов) в свое время поураганили… утащили вместе с Березовским… немало миллиардов». Вот оппозиция и пыталась призвать его к ответу за клевету, но не тут-то было. Встал на защиту бедняги суд и признал, что он невиновен. В этой связи радуют вещи, совершенно к делу не относящиеся. Например – счета египетских чиновников в Европе заморозили, а англичане, те и вовсе приступили к поиску секретных счетов Хосни Мубарака. Найдут. Верю. Эти обязательно найдут. Так что защитил Савеловский суд или не защитил – все равно найдут. Мировая наступает тенденция – искать счета. Везде. Повсеместно. Потому что угрозу они представляют мировому сообществу. В том числе – и секретные. В том числе, и на родственников, друзей, родственников друзей, знакомых и просто прохожих.

Как только соберутся на ближайшем заседании все крайности щепетильности, и начатки похоти, так сразу же и поделим бюджет. Какой бюджет? А вам не все равно? Главное, было бы что делить, а то ведь могут наступить такие времена, что и делить-то будет нечего.

Вот поэтому и хочется разделить все заранее.

Интересно, нельзя ли поделить то, чего еще нет, но оно обязательно когда-нибудь настанет? Или все сделать наоборот? Как наоборот? А так. Например, нынешнюю цену картин Ван Гога перенести во времена его юности, где и поделить.

Если б удалось все это перетащить, получился бы бюджет страны.

Вот для этих операций нам и нужна машина времени.

А премьер отправился на Дальний Восток. Там его интересовало, в частности, состояние рыбной нашей промышленности.

Состояние интересует всегда тогда, когда уже нет никакого состояния.

Наш дальневосточный лосось – это забава. Его тут столько, что не знаем, куда девать. Тогда на помощь природе приходят бульдозеры.

Только с их помощью удается справиться с захоронением рыбы.

Так что самое время целовать лосося в морду.

В самые, что ни на есть, рыбные губы.

Как у нас обстоят дела с гостеприимным убежищем? У нас только в Лондоне гостеприимно с убежищем. Ах, Темза, Темза, сколько ты видела разной мерзости, прежде чем начать течь в правильном русле. И теперь этим пользуются мерзавцы со всего мира.

Нет, что творят, что творят! Швейцария, не дожидаясь никаких запросов из Египта, заморозила счета настоящего египетского патриота Хосни Мубарака и двух его сыновей, тоже патриотов того же самого места. 70 миллиардов долларов. Работал, работал, как египетский раб на галерах – и на тебе! Мотивировка? «Чтоб не допустить присвоение египетской госсобственности». Швейцарцы считают, что на счетах великого государственного деятеля всех времен с берегов Нила может быть только госсобственность. Ах, они лапушки!

Я люблю описывать все обстоятельства. Дела, разумеется. Так оно видней, очевидней. Эпизодически только хочется всех поставить к стенке и расстрелять, поставить и расстрелять, поднять, опять поставить и опять расстрелять, потом опять поставить… но после, погодя – со знанием, точнее, с его приходом, с приходом к тебе вселенского знания – со смирением вновь беремся за все обстоятельства и изнова их внимательно изучаем.

Под Геленджиком у «дворца Путина» задержали журналистов и сочувствующих им экологов, отобрали у них документы и держали взаперти. Кто держал? Милиция, полиция, ФСО? А черт его знает, но держали, потому что покусились те журналисты на самую настоящую государственную тайну, на самое святое покусились, на настоящее национальное достояние, а не на какой-нибудь там Газпром. Вот они, наши настоящие секреты, за разглашение которых можно не сносить головы и ж…ы (думаю, эти точки тут более, чем уместны).

Снова шельмуют Шевчука. Мол, спел на концерте, значит пиарится. Особенно стараются «наши», «ваши» и все такое прочее. Официально могу заверить: не пиарится Шевчук. Он поет. Певец, вот и поет. Он не может не петь. Это у него такой способ жизни. Выключи микрофон – будет петь без микрофона. Есть митинг – будет петь на митинге. Нет митинга – будет петь без него. А что он спел в защиту Химкинского леса, так это он же в защиту не только леса, но и людей пел. Все мы считаемся людьми только до того момента, пока защищаем себе подобных – деревья, животных, море, сушу, воздух, людей. Лес – он же человеку подобен. Вот его и защищает Шевчук. А защищает, потому что человек.

Не верю ни глазам своим, ни ушам, верю токмо зову сердца своего. А зов тот направлен на освящение того самого дворца, что возводится под Геленждиком. Уж я звал и звал. Целый день на это потратил, все ходил и твердил: «Пусть освятят, пусть освятят! Не может быть, чтоб такое строительство не было освящено! Пусть! Пусть! Пусть! Да, чуть не забыл!!! И иконку! Иконку пускай подарят!» – и, вы знаете, похоже, к исходу дня произошло настоящее чудо. Все еще не могу в это поверить, но знающие люди говорят, что Святейший Патриарх Московский и всея Руси благословил возведение дворца. Аллилуйя! Аллилуйя! А иконку? И иконку передал. Аж, даже две – Божьей Матери и Николая Угодника. До сих не могу прийти в себя – фух!..

Целый, потому что мудрый. Из сочетания слов «целый» и «мудрый» получается «целомудрие». Но целомудрие не может без трусов и намордников.

Оно смиреннейшее душевное качество только лишь из-за всяческих ограничений.

А сними с нее узду – и получится вихрь.

Начальники наши – это воплощение целомудрия, потерявшего узду.

Опять экологи вокруг предполагаемого «дворца» «вполне реального премьера» провели с журналистами и «яблочниками» «вполне реальный рейд», в ходе которого и были задержаны. Неймется им. Ну, вырубили уникальный лес, с уникальными деревьями, но ведь на этом месте, по непроверенным данным, собираются виноградники разбивать и винный заводик ставить – ну, чтоб далеко за вином, наверное, не бегать по три раза. Вот эти «непроверенные данные» экологи, журналисты и «яблочники» и пытались проверить. Взяли всех. Подумаешь, лес уникальный. Мало, что ли у нас уникальных лесов свели на нет, так им именно этот понадобился, а ФСО за ними бегай.

Я, как струна, настроенная в унисон, готов подвывать на одной и той же ноте всякий раз, когда руководители являют миру свой ум. Не умишко, а именно ум – тут все дело в размерах.

Умишко не выходит за пределы собственного вполне обычного ночного горшка, но ум предполагает или увеличение размеров горшка, или же перенос всех своих чувств далеко за его пределы.

Скупают, скупают, скупают. Они все скупают. Никакого в том нет насыщения. Они награждены ненасыщаемостью. Или наказаны ею. В одном только отрада: во время конца света они потеряют больше, чем я.

Палеонтологи уверяют, что диплодок был устроен так, что если ему выстрелить в хвост, то только через пару минут он обернется и спросит: «Чаво это там?» Почему я об этом вспомнил? Так, навеяло. Тут Дмитрий Анатольевич провел совещание по вопросам занятости, где и пришел к выводу, что стране нужны инженеры, а не юристы. Поздновато, конечно, но, ведь, и страна же у нас огромная.

Кстати, привиделось: гигантский астероид летит к Земле – взрыв, конец света, утрачено все. В астральном мире летит две души – моя и уродца. Моя душа говорит его душе: «Ну, что? Допилился?»

Неужели ж то, что патриарх всея благословил строительство дворца под Геленджиком не правда? Да, что ж это такое?!! Все мне говорят, что я ошибся, что прочитал не там, не то, и вообще все это было на заборе написано! Какой кошмар! Вот только поверишь во что-то доброе, во что-то хорошее, как сейчас же тебе и скажут, что это все выдумки и никогда этого не было. Да! Сегодня, граждане, у меня печаль. И закончится она только тогда, когда все еще раз все официально освятят и тысячу раз об этом покажут на тысячи наших отечественных цифровых телеканалах. А пока – пойду, напьюсь с печали. Очень! Очень вы меня расстроили!

Кстати, бляди, они ведь выглядят поначалу вполне приличными людьми.

Да, вот еще что! Слово «п…и…з…ец» – это сокращенное от педикулизнец – крайняя стадия заболевания педикулёзом.

Вчера изучал словосочетание «национальное достояние». Изучал я его так: я медленно и надрывно, почти по буквам, произносил: «Нац-и-о-наль-ное до-с-то-я-ни-е-ее». Раз пятьдесят. Где-то ближе к пятидесятому разу начал замечать, что на слух в слове «национальное» произошли некоторые изменения. Слышалось отдельно «нац» и «анальное».

А Патриарх всея Руси строит-таки под Геленджиком, но не дворец, нет. Это называется теперь центром нашей духовности. Некоторые за духовностью в горы лезут, а патриарх – к морю. Тянет его. А рядом то, что называется теперь «дворцом Путина». Ну, духовность-то в одиночку не ходит. Скучновато ей.

Печальное известие: они поехали куда-то смотреть чего-то там в самом конце.

Это я о поездке на Дальний Восток.

Рыба, рыба, рыба – хер. Хер у нас теперь тоже рыба.

Интересно, чего это вдруг? Любовь проявляем к родимой стороне?

Пожары, суховей и недород – и теперь любовь?

С помощью циркуля, линейки и карты можно установить, сколько же надо рыбе с Дальнего Востока проехать до всех городов России. И сейчас же выясниться, что это делать невыгодно из-за железнодорожных цен.

А теперь – с помощью все тех же приспособлений – выясним, сколько же надо проехать рыбе из Норвегии, если она уже сейчас продается во всех городах России, включая и Дальний Восток. Но ее же еще и развести надо. Искусственно. В далекой Норвегии.

А нашего лосося надо только потрудиться и выловить. А потом – потрудиться и обработать. А потом – налоги, поборы, железная дорога, поборы.

Вот так и едем в каждый российский дом на курьих ножках.

И победит, по всем расчетам, норвежская семга.

Так что легче все сдать китайцам, а потом – централизованно – закупить это все уже у китайцев, и тогда это выгодно будет вести по дорогам России.

«Патриот продан!»

Нет теперь Патриота. Лишились мы Патриота. Безвременно лишились Патриота. Словно, и не было его никогда вовсе. И не спросишь теперь: «Как дела, Патриот?» – потому что в ответ – тишина, никакого тебе фырканья.

Не пугайтесь. Речь идет о лошади по кличке Патриот. В одном английском романе. 1759 года рождения.

А давайте, все-таки, изберем Шевчука президентом? Надоели мне эти полеты над гнездом кукушки и целования любой, подвернувшейся твари-животинушки в засос. Выберем приличного человека. Мы же давно ничего приличного не выбирали. И прекратятся эти попытки объединить нормальных людей с ворами. Не будет воров. В одно мгновение. И о коррупции все тут же забудут безо всяких законов о ее преодолении. Просто нужен порядочный человек (какова мысль!). Очень нужен (какова, какова), потому что все же и так понятно (ну!) – дефицит у нас на это дело на самом что ни есть верху (вот!).

Вот выдвинет Шевчук свою кандидатуру, и я хоть завтра готов за него пойти и проголосовать. Досрочно. Зачем нам еще два года этой карусели, над которой весь мир уже смеется?

Чтоб добиться внимания премьера надо стать исчезающим видом. То есть, как только дорогие россияне дойдут до последней черты, прилетит премьер и возьмет у них пробы крови.

Концерт, U2, Химкинский лес, челобитная. Не так им челобитные подают. Их надо с самолета сбрасывать. Мешками и на голову.

Гниль. Гниет Россия вот и много в ней гнили. Ничего удивительного.

А гниль липнет. У нее свойство такое. И она слова меняет. Меняет язык. Коробит, но я это переживу. Да и язык выдержит безо всякого моего участия. Он же, как лесной ручей – выливай что хочешь, а он пройдет через опавшие листики и очистится.

«Они хотят подлость назвать доблестью. Не получится. Подлость, низость только дураку не видна. И на что эти люди рассчитывают? На Россию молодую? В молодую Россию я очень верю. Она, может быть, временами и глупенькая, но не подлая. Подлость – это старость души. От нее запах низкий. Ничего у них не выйдет. Ушло их время. Тонут они. Ворье».

Это было предисловие, которое послужит нам введением. Или введение предисловием – хорь их всех там разберет! Это я насчет гражданского и политического управления, основы которого надо искать в первоначальном союзе мужчины и женщины – в самом, что ни на есть, центре этого союза – в половых отношениях (именно там!).

Осталось только выбрать, кто у нас будет за мужчину, а кто – за женщину.

Я – лучший комментатор этой части текущего десятилетия, и потому я должен заявить: хрен знает, что творится в предвыборных штабах наших кандидатов – хрен и еще раз хрен. Я там побывал с помощью собственных разведчиков и могу заявить, опираясь для верности на какую-нибудь древнегреческую штуковину (на каменный фалос, например): ничего там не делается. Там изображается труд. Труд по агитации за вверенное лицо. А вверенное лицо в этот момент мечется по стране, пишет статьи, работает ликом иконописным перед телекамерами, опять мечется, а им – хоть голым иди по деревне – все одно. Они только хвосты свои раздувают – «мы – доверенные лица» – а сами – ну, хоть бы температуру на улице померили – ничего. Гнал бы поганой метлой – вот, что я сделал бы с их штабом.

Но, потом, подумав, я решил, что пусть все остается, как есть. Гниение – тоже жизнь. Хоть замораживай, хоть не замораживай. Заморозил – а потом на свежем воздухе происходит взрывное гниение, как при открытой двери холодильника. Так что гниет, копытное – это у них дверь холодильника уже некому поправить.

Да что ж это такое? Только заговорил с приятелем о госзаказе и о ценообразовании на военную продукцию, как он обрушился на меня таким потоком различных слов относительно «этих девочек из министерства», что «вчера были бухгалтерами, а сегодня рассуждают об обороне», что просто ошарашил. Он еще назвал Министерство нашей Обороны «филиалом налоговой полиции» и сказал, что эти «девочки» (тут он употребил другое слово, рифмуемое со словом «камуфляди») понятия не имеют о том, чем же НИР, отличается от ОКР, а ОКР от НИОКР «Они вообще ни хера не понимают!» – последние его слова, относительно приличные, в этом удивительном ряде слов. Я пытался ему поддакнуть, и сказать, что деньги за госзаказ на этот год поступают в ноябре, на что он мне рявкнул: «А в декабре не хочешь? Целый год работай, а деньги придут 15 декабря, а 16-го их уже надо освоить и написать все отчеты, а то на следующий год финансирование урежут. И это министерство финансов? Великие финансисты! Ордена им потом раздают? И это оборона? Какая оборона? Где оборона? От чего оборона?»