Читать книгу Игрок - Александр Потемкин - Страница 1

Оглавление

Было пятнадцать тридцать пять. Через десять минут от перрона городского вокзала в этот теплый июньский день отъезжал скорый поезд номер девять «Ростов – Москва». Можно было бы лететь самолетом, но обостренное чувство любви к жанру потянуло Юрия Алтынова на железную дорогу. Достаток молодого человека позволял ему купить билет в двухместное купе, где можно было в одиночестве и спокойствии предаться размышлениям. А думать было о чем: переезд в столицу! Совершенно новую жизнь господин Алтынов ожидал найти в Москве. Этот удивительный город с тысячами соблазнительных возможностей будоражил его воображение. С детских лет уверенный в своей счастливой звезде, он имел много оснований полагать, что столица будет им покорена, что он станет первым номером в своем профессиональном мире. Самым богатым. Круче, чем Авен, мощнее, чем Березовский и Потанин! Впрочем, старая привычка вынудила Юрия Алтынова взять одно место в купейном вагоне. Нет, не по скупости. Молодой человек верил расхожему в его кругу мнению, что среди простого народа можно чаще услышать полезную жизненную мудрость, чем в обществе богачей. Но было у него и нечто другое, тайное, в чем господин Алтынов даже сам себе боялся признаться. Он двадцать четыре часа в сутки, осязаемо и мысленно, держал в руках игральные кости и карты. Во сне и наяву молодой человек ласкал их, как другие – женское тело; он ощупывал их, как другие – бриллианты и слитки золота; он лелеял их, как другие – новорожденных детей; он облизывал их, как другие – сливочный или миндальный крем. Он любил читать умные книги – но при этом тасовал карты; он слушал музыку – но нащупывал тузы; посещал открытые платные лекции по квантовой механике – но, слушая теорию создания мира, крапал свой излюбленный инструмент. Игральные кости были для него словно четвертые фаланги пальцев, а карты молниеносно исчезали и появлялись на ладонях, словно ими управлял сам дьявол. Юрий Алтынов тренировал движения рук и пальцев, как Григорович – ноги своих балерин. При желании из ста бросков он все сто выбрасывал на один-один, или три-три, или пять-четыре. Он командовал своими костяшками, как Ельцин – чиновниками, как крокодил – зубами, как Соткилава – голосом. Молодой человек смотрел на колоду карт, как верующий на Библию. Слово «масть» он не воспринимал и никогда его не использовал. Для него это было нечто совсем другое: когда на руки к нему попадала черва, он чувствовал себя словно в персиковом саду; от пики веяло на него волшебной таинственностью, с ее помощью господин Алтынов преображался в колдуна, повелителя страстей человеческих, проводника магии; трефа же будоражила его воображение, как банковские сейфы. Она помогала ему проникнуть в самую суть бытия. Философский настрой его мозга усиливался, как от прикосновения к печатному станку монетного двора. Молодой человек затачивал колоду, словно якутский алмаз в сорокагранный бриллиант, сажал карту в карту, как архивариусы Исторического музея подбирают нумерованные письма под грифом «Совершенно секретно» в одну тематическую папку. Это был его мир. В этом пространстве он считал себя первым номером! Мастером! Чародеем! Господин Алтынов всегда ждал вызова на игру со стороны, а сам приучился никогда никого на нее не приглашать и не навязываться. Еще подростком он пообещал себе никогда не быть карточным задирой и по сей день относился к своей давнишней клятве весьма преданно. Но когда его зазывали, ангажировали всевозможными ухищрениями и отточенными домашними заготовками – тогда наступало его истинное наслаждение, его звездный час, эйфория. Он разделывался с забияками, как обвальщик мяса с тушей, как акула с мелкой рыбешкой, как Зевс – с простым смертным.

Поезд был именно тем местом, где часто можно встретить шулеров, картежных мошенников, ломщиков, фармазонов-кукольников, другой мелкий и крупный криминал. У Алтынова была великая страсть сразиться за игральным столом с таким людом. Он с особым чувством и усердием любил «щипать» их кошельки, трясти их плутовские души, в пух и прах разбивать их шельмовское искусство. Победы над такими игроками доставляли высшее блаженство молодому ростовчанину, становились самыми радостными эпизодами его жизни, его самовыражения. Он мастерски владел всеми играми, потому что, прежде всего, сумел полностью подчинить себе карты и игральные кости. Молодой человек еще ни разу в жизни не встречал равного себе ни в крап, ни в секу, ни в очко, ни в телеграф, липок, кинг, терц, буру, рамс, кругляк, клин, ферт, крендель, преферанс, абцуг.

Еще в отрочестве, на различных игровых площадках формировалась не только мускулатура юного тела господина Алтынова, но и дух, внутренний мир его по самым лучшим образцам профессоров азартного искусства. Он вбирал в себя все уродливые, все предательские, низменные формы и методы этой гнусной профессии коварства и обмана; но душа его не провалилась в колодец тьмы, не погрузилась в глубокий мрак, а именно на закваске этой человеческой пакости отделила семена от плевел, раскрылась своим оригинальным цветением и вышла к юношескому возрасту без порочных привязанностей и гнусных планов.


Как и многие южнорусские дамы, проводница была в теле, с высокой грудью. Весь внешний вид роднил ее с типичными ростовчанками: вытянутая прическа и густо подведенные глаза, румяна на щеках, увесистые золотые сережки, напоминающие Эйфелеву башню; на груди – блестящий крестик на серебряной цепочке; алый маникюр и тонкий каблучок. К лацкану серенькой униформы была приколота табличка – «Любовь Погоня». Именно эта женщина средних лет встретила молодого человека при посадке. Госпожа Погоня, как того требует инструкция, пожелала сверить фамилию, указанную в билете, с паспортными данными пассажира. Проводница попыталась пошутить: «Такой скудный багаж… Не на свадьбу ли вы собрались?» Господин Алтынов недовольно скривился: «В двадцать пять лет – под венец? Дайте пожить свободно, женщина!» – «Шестое купе, нижняя полка. Место двадцать первое. Вы счастливчик, Алтынов! В вашем купе едут две красивые молодые особы. На четвертое место пока никто не пришел».

Он нисколько не огорчился, что в купе с ним едут молодые женщины, потому что любил их почти так же, как игровой азарт. С большой радостью молодой человек тут же принял новый облик: из наружного отделения небольшого дорожного чемоданчика он вытащил книгу Гиляровского «Москва и москвичи» и принялся ее читать.

Так он и вошел в купе, как бы не замечая ничего вокруг, и наощупь присел на край лежака. Читал он о Сухаревском рынке. Надо сказать, что чтение ему нравилось. Описываемые люди, события, атмосфера столичного рынка были хорошо известны молодому ростовчанину по городской толкучке. Он изучал ее с отрочества. Здесь он учился обыгрывать в карты и в иные игры. Молодой человек действительно по уши погрузился в Гиляровского и почти забыл, что находится в купе поезда. Локомотив дернулся, и состав стал медленно отходить от перрона. В этот момент господин Алтынов оторвался от чтения и увидел перед собой двух хорошеньких молоденьких дам. Они полностью отвлекли его от книги. Ростовчанин стал исподволь разглядывать попутчиц. Напротив сидела барышня не старше двадцати лет. Узкое европейское лицо в редких мелких веснушках, совершенно не тронутое косметикой, с отточенными чертами, украшали изумительные серо-зеленые глаза миндалевидной формы. Густые жесткие светлые волосы обволакивали ее высокую шею, как пушистые ветки – ствол ели. Открытая синяя трикотажная кофточка облегала упругую девичью грудь и выставляла напоказ едва тронутое загаром тело, а обтягивающие синие джинсы подчеркивали ровные линии прямых ног. На ней была летняя матерчатая, спортивного типа обувь. Он тут же про себя отметил: «Каблучков нет – значит, высокий рост». Рядом с ней сидела ее подруга. Молодая женщина, несколько старше первой, уставилась в окно, поэтому господину Алтынову был виден лишь ее профиль. Острый, немного вытянутый подбородок придавал ему волевой характер, а открытый высокий лоб, нос с легкой кокетливой горбинкой, длинные густые ресницы и впалые виски выдавали в ней сдержанность и упрямство. «Действительно, счастливчик, – усмехнулся про себя господин А. – Но очень уж они холеные, никак не местные. Азарт будоражит меня, необходимо развивать интригу знакомства».

В купе заглянула проводница: «Предъявите ваши билеты, пассажиры. Так. Алтынов, вы мне паспорт уже показывали. А вы, барышни? Так. Кто из вас Боярова? Так. А вы, значит, Дюкро? Так. Постельное белье будете брать? Так. Значит, три. С вас, Юрий, пятнадцать рублей. Так. А с вас, молодые дамы – тридцать. Ах, отлично». Любовь Погоня вышла из купе и закрыла за собой дверь.

Господин Алтынов опять уставился в книгу, но уже совершенно не вникал в ее смысл. В его голове мелькали различные приемы скорейшего развития знакомства.

Вдруг в купе ворвался мужчина лет около шестидесяти, с дорожной сумкой через плечо. У него была резко выраженная морщинистость кожи, как при синдроме Шихана, удлиненные конечности и паучьи пальцы. Подагрические узелки на ушной раковине выдавали в нем человека, страдающего гломерулосклерозом. Мужчина непрерывно жевал, а в руке держал кусок колбасы и ломтик булки. Купе быстро наполнилось запахом хлеба, чеснока и мяса. Незнакомец пристально осмотрел лица пассажиров и категорично заявил: «Двадцать четвертое место мое!» Его ультимативный тон настолько покоробил господина Алтынова, что у него возникло неудержимое желание задираться. «Странно! Пару минут назад двое уже приходили с подобным заявлением, – с серьезным видом сказал он. – Они пошли к начальнику поезда выяснять, кто из них прав». Девушки переглянулись, но соседа не выдали. «Что же мне делать? А какие у вас места? Может быть, вы тут все безбилетники?» – он говорил требовательно, будто все они были у него в услужении. «С нами все о’кей! А вы поторопитесь заявить начальнику поезда о своих правах на купейное место!» – «Проводница что, пустышка?» – «Она тут ни при чем. Решение принимает начальник. Ваши конкуренты давеча спорили здесь до хрипоты». – «В каком вагоне начальник поезда? Кто мне, наконец, об этом скажет?» – «В восьмом. Торопитесь!» – «Я останусь здесь и никуда не пойду!» – «Ха! Это ваши проблемы», – уже совершенно открыто хихикнул господин Алтынов. «Что, крутые мужики? – со злорадством спросил тот. – Небось, новые русские? Такие же ублюдки…» – «Один – захмелевший шкаф с повязкой в шипах вокруг здоровенного лба, другой – коротко постриженный, в спортивной форме, с гантелями на бедрах», – игнорируя его оскорбительный тон, поторопился вставить молодой человек. «Прямо жить не дает эта с…» – мужчина вышел из купе и в задумчивости встал у окна. Юрий Алтынов закрыл купе, встретился взглядом со своими спутницами, и все от души рассмеялись. Он с трудом вытащил из заднего кармана туго набитый бумажник и вынул из него пачку денег. У него было сильное желание вовлечь молоденьких женщин в предстоящую интригу. «Как вы думаете, сколько заплатить проводнице и начальнику поезда, чтобы они отселили этого типа из нашего купе? Иначе мы пропахнем колбасой и умрем со страха от скрежета стальных челюстей. Да, кстати, как вас величать?» – «Юлия», – сказала барышня в синей кофточке и джинсах. «Эстер», – представилась вторая, сидящая у окна. «Я – Юрий Алтынов. Согласны ли вы переселить любителя дешевой колбасы в другое купе, в следующий вагон, в проходящий поезд? За двадцать долларов, думаю, я решу эту проблему». – «Я не против», – улыбаясь, сказала барышня Юлия. «Попытайтесь», – подбодрила его Эстер Дюкро. «О’кей, дорогие дамы! Пойду реализовывать наш план. Тип он скверный, ему явно с нами не по пути». Молодой человек прошел в купе проводника. Любовь Погоня выслушала его план, то и дело причмокивая язычком, помяла, прощупала в руках с навыками банковского кассира десятидолларовую ассигнацию и с явной хитрецой заглянула ему в глаза: «Зачем тебе это надо – деньгами сорить? Небось, за двумя сразу ухаживать станешь. Ну, ладно, давай еще для начальника десятку». Она освежила помадой очертания своих губ, подправила карандашом юркие глаза, старательно посадила свою объемистую грудь на как бы отведенное место и сказала: «Жди! Я пошла договариваться». – «Шепните, пожалуйста, в ресторане, чтобы зашли ко мне в купе. Хочу заказать королевскую еду». – «Не забудь, парень, о Любочке. Как многие русские женщины, она с удовольствием пьет игристый шампусик, закусывая его черным пористым шоколадом. Впрочем, у меня сегодня в двенадцатом вагоне одни богачи едут. Так что подарки еще впереди!» – «А как же с кавалером, Погоня?» – «Бог его знает! Может, еще по пути найдется. Хотя сердце подсказывает, что ожидает меня пустая ночь».

На обратном пути в голову ростовчанина пришел один сюжет. Господин Алтынов решил представиться молодым женщинам врачом-хирургом. Очень доверительная профессия. С медицинской терминологией господин А. был знаком по энциклопедии, по книжке блестящего кардиохирурга профессора Лео Бокерии «Врожденные пороки левого желудочка сердца» и по труду известного кардиолога Анатолия Вишневского «Хирургия сердца». Следует подчеркнуть, что ростовчанин был человеком незаурядным. Если другие все свое свободное время таскались по проспекту Буденного или засиживались в бильярдной «У Семы», то господин Алтынов частенько бывал в университетской библиотеке и иногда дни напролет читал самую разную литературу: от державного историка Николая Карамзина и царственного поэта Тютчева до очерков по римскому праву; от гения экономики Дона Патинкина до великого физика Нильса Бора. Поэтому он легко мог выдумывать себе профессии. Для того или другого персонажа, которого требовала режиссура азартной игры. В зависимости от сцены, ситуации, расклада линий судьбы и выгодности. Он мог назвать себя сценаристом, потому что достаточно хорошо знал литературу; он без труда произвел бы впечатление винодела – увлекался энологией; мастера шахматной игры – был поклонником Чигорина; ученого, занимающегося проблемами абсолютного нуля, – зачитывался Гейзенбергером; балетмейстера – великолепно знал все балеты Юрия Григоровича. Короче говоря, молодой человек был талантлив и прозорлив не только в игорном деле; у него были феноменальные способности во всем, к чему он сам тянулся и проявлял интерес.


Пока господин Алтынов отсутствовал, в купе к юным дамам вошло некое трудно определяемое лицо. О чем они говорили между собой, никто не знал. Через несколько минут лицо вышло от красоток и закрылось в восьмом купе.


Молодой человек торопился к своим соседкам. «А, вы еще здесь? Шагайте к начальнику поезда. Говорят, он добрый малый. Наверняка найдет вам место! Что проку стоять перед дверью». Господин А. протерся мимо толстого мужичка, ошарашенного историей с билетными двойниками, зашел в купе и запер дверь. Юные дамы, впрочем, не проявили к его приходу никакого особенного интереса. Дюкро невозмутимо смотрела в окно, а Юлия Боярова перелистывала «Мегаполис-экспресс». «Что произошло? Их как будто подменили», – удивился Юрий Алтынов.

Скорый поезд «Тихий Дон» «Ростов – Москва» набирал скорость и мчался на север. Впереди было двадцать три часа езды!


Господин Алтынов лихорадочно обдумывал сценарий вовлечения молоденьких дам в некую захватывающую интригу. Ему казалось странным и чрезвычайно загадочным: почему красотки молчали и не общались не только с ним, но и между собой. Вдруг в купе кто-то постучал и дверь открылась. На пороге появился молодой, провинциально одетый мужчина, в очках стиля сороковых и со стопкой книг. Он молча оставил их на лежаке рядом с Юрием Алтыновым, вышел и закрыл за собой дверь. Не успел молодой ростовчанин рассмотреть названия и авторов, как в купе заиграла музыка – звонил мобильный телефон. Это был Моцарт, «Похищение из сераля». Свою трубку господин А. держал выключенной в пиджаке, висящем рядом на плечиках. Юная дама Эстер Дюкро вытащила из сумочки Nokia: «Привет! Все хорошо. Она рядом. Читаем. Привет. Пока». Господин А. про себя отметил ее какой-то столичный, не типичный для юга России говор. «Не желаете просмотреть книжки?» – попытался завязать разговор молодой человек. «Спасибо. Нас это не интересует», – сказала Дюкро. Юлия безразлично улыбнулась.

«Скорее всего этот торговец немой. Как вы считаете?» – продолжил Алтынов. «Бог его знает!» – оборвала его барышня, сидящая у окна. Всем своим видом красотки показывали господину А., что нет и не может быть никакой темы для общения. «Хм… Вы не знаете Алтынова, – усмехнулся про себя молодой ростовчанин. – Все равно я вас раскручу, милые мои. Вы еще влюбитесь в меня по уши. Дайте время!» Он вытащил из бумажника двести рублей и положил их на стопку книг. Опять самые разные мысли, связанные с развитием предстоящей интриги знакомства, захватили его. Ему определенно казалось, он всем своим нутром чувствовал, что, когда в первый раз их с Юлей взгляды встретились, он успел прочесть в ее глазах какую-то заинтересованность, искру симпатии. И всего лишь через десять минут – такая радикальная перемена! Во всем этом проглядывало нечто таинственное.

Раздался стук, открылась дверь, и в купе вошла Погоня. «Слушай, красавчик, дай еще десятку зеленых. Я вам все устроила. Теперь вам никто мешать не будет. Целуйтесь, пейте, танцуйте! За сутки успеете познать все радости жизни». – «У нас таких планов нет. Что вы такое говорите?» – разгневалась Дюкро. «Теперь нет, опосля будут. Да у Юрки же полные карманы денег! Если он вам не по душе, я его быстро пристрою. Поезд набит до отказа, мест совершенно нет: кубанские и донские бабочки направляются в столицу на заработки, коммерсанты, банкиры, преступники, милиция, торговцы, одинокие женщины – сегодня все смешались в наших вагонах. Страсти разгораются. Каждый желает устроиться покомфортнее. Думайте! А ты, Юрка, не робей. За полста долларов я тебе получше компанию найду». Она выхватила из рук молодого человека десять долларов и выскочила из купе.

«Прошу прощения, я ей таких поручений не давал. Я хирург-ординатор Института сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. Занимаюсь проблемой врожденных пороков сердца. Ничего, кроме медицины и врачевания, меня не интересует. Седьмого июня я провел сложнейшую операцию на сердце шестнадцатилетней девочке. У нее была аортальная недостаточность. При этом пороке сердца происходит деформация створок клапана, которые не могут, не в состоянии полностью закрыть аортальное отверстие. Они пропускают кровь в левый желудочек не только из левого предсердия, но и из аорты. Таким образом, в левый желудочек поступает больше крови, чем нужно по норме. Этот дополнительный объем крови загружает работой левый желудочек, он изнашивается и гипертрофируется. Сердце перестает работать. Девятого я прилетел к матери в Ростов и вот теперь возвращаюсь к месту работы. Праздничный день– Двенадцатого июня – решил потратить на дорогу до Москвы. У меня с дежурными врачами клиники мобильная связь. Девочке уже лучше. Если посмотреть на вас взглядом врача, можно многое рассказать о вашем здоровье. Разрешите начать?»

Господин Алтынов был доволен собой, он говорил как самый настоящий хирург-кардиолог. «Буду продолжать без их формального согласия. Они только делают вид, что мои слова их не интересуют. Но почему? Что за табу на ни к чему не обязывающий разговор соседей по купе, попутчиков в длинной дороге?» – «Если говорить об Эстер… Я просматриваю у нее первые признаки болезни Конна. Это очень редкое заболевание. Оно сопровождается мышечной слабостью или явлениями тетании и полиурии. Чаще обычного могут отмечаться головные боли. Повышенная продукция альдостерона вызывает типичные биохимические изменения крови: гипокалиемию, алкалоз; дефицит калия ведет к изменениям сердечной мышцы, к миопатии поперечно-полосатой мускулатуры; проглядывается тенденция к гипернатриемии. Если бы передо мной был ваш анализ крови, сударыня, я смог бы рассказать более подробно, что необходимо предпринять, чтобы заглушить первые симптомы этого недуга». – «Я ничего не могу понять… Никакой болезни у меня нет. Вы нарочно все придумали», – обиженным тоном сказала молодая дама. «Клятва Гиппократа не позволяет мне шутить в таком вопросе, как человеческое здоровье. Вот у Бояровой совершенно другой предварительный диагноз…» В этот момент в купе постучали. Алтынов открыл дверь. Перед ним стоял немой разносчик. Он протянул длинные руки к своим книгам и мимикой выразил удивление: дескать, почему на них лежит 200 рублей. Господин А. жестами успокоил его и дал понять, что эти деньги он может просто так взять себе. Немой торговец поблагодарил, забрал книги и удалился. Юрий Алтынов продолжил свое повествование: «У вас легкая форма epheliedes – избыточное отложение меланина в базальном слое эпидермиса и меланофоры в сосочковом слое кожи. Причина возникновения этого недуга еще не выявлена». – «Вы все точно определили. Очень странно, как это вам удалось? Никогда не думала, что есть врачи, определяющие болезни по внешним признакам, – вдруг оживилась барышня Юлия. – Надеюсь, вы мне подробно расскажите, что это такое – “Epheliedes”». – «Перестань, подруга, – заметила Дюкро. – Он злобно смеется над нами». – «Нет же! “Epheliedes” в переводе с латинского – это веснушки. Я вам непременно расскажу о них много всякой научной всячины. Кстати, я могу точно определить частоту вашего пульса на расстоянии. Я слышу его за несколько метров. Представьте себе, в метро, в ресторане, в поезде, в кинотеатре – в любом месте, где рядом со мной люди, я определяю их пульс и могу тут же дать рекомендации и выписать рецепт, чтобы улучшить работу сердца». – «Прямо магия какая-то! Как вы можете слышать пульс в поезде, где все так грохочет?» – не выдержала Эстер Дюкро. «Могу предложить пари: если я определю частоту Юлиного пульса – вы принимаете мое приглашение пообедать вместе. Если нет – я буду лишен права есть до приезда в Москву». – «Пусть попробует?» – «Мы отсюда никуда не выйдем», – сказала сердитая юная дама, сидящая у окна. «Еду принесут к нам в купе», – поторопился вставить ростовчанин.

«Господи! Да скажите, какой у нее пульс. Но обедать ни там, ни здесь мы не будем». – «Согласен. Пожалуйста, минутку внимания. Молчим!» Господин Алтынов вытащил из заднего кармана брюк влажную салфетку, протер ею руки и сказал: «Пульс у вас – семьдесят шесть ударов в минуту. Вначале проверю я сам, потом пусть посмотрит Эстер». Он снял с себя золотые часы фирмы «Вашерон Константин» и положил их перед собой. Без малейшей застенчивости молодой человек взял Юлину руку, нащупал на запястье пульс и закрыл глаза, подсчитывая удары юного сердца. «За пятнадцать секунд – восемнадцать ударов. В минуту – семьдесят шесть. Убедитесь теперь вы, Эстер!» – «Видимо, у всех семьдесят шесть ударов!»

«Ничего подобного. У вас, например, восемьдесят четыре!» – «Откуда вы знаете?» – «Я уже прислушался к вашему сердечку. Знаю, что ему нужно!» – «Вы опасный человек, господин Алтынов!» – «Я всего лишь врач. Пробуйте!»

Эстер вначале прослушала свой пульс. «Странно! Так и есть– восемьдесят четыре удара! Давай твою руку, подруга!» Пульс Юлии соответствовал подсчету Юрия Алтынова. «Какой у вас пульс?» – спросила Эстер. «У меня сейчас восемьдесят восемь!» – «Что еще вы можете?» – засверкала глазами Юлия. «Могу посылать сигналы на расстояние. Вот, например, по итогам игры я имею право поесть и угостить вас.

Сейчас я пошлю свой сигнал директору ресторана, чтобы он прислал к нам в купе официантку. Прошу прощения, минутку молчания… Есть, сообщение послано! У меня получается тысяча самых разных других загадочных вещей. Иногда у меня самого возникает ощущение, что я могу смотреть сквозь предметы, предугадывать будущее, гипнотизировать самого себя и окружающих. Разрешите поэкспериментировать?» – «Что вы с нами хотите сделать?» – рассмеялась Юлия. «Я могу, например, приказать вам вопреки вашему желанию пообедать со мной; остановить поезд; поменять маршрут движения, и мы прибудем завтра не в Москву, а, допустим, в Нижний Новгород или в Петербург. Я могу усыпить вас, подчинить себе вашу волю, устроить в купе танцы, а между вами затеять спор, кто будет иметь право на первый танец со мной!» – «Чушь! Вы что, колдун или псих?» – раздраженно сказала барышня по имени Эстер.

В это момент в купе постучали. Дверь открылась, и на пороге молодые люди увидели официантку. «Вызывали?» – улыбнулась она.

«Кто вызывал?» – с наигранным удивлением спросил Юрий Алтынов. «Директор сказал, чтобы я шла в восьмой вагон, в шестое купе». – «Вы меня недавно в ресторане встречали?» – «Нет! Я вообще вас впервые вижу!» – «Расскажите, пожалуйста, как все произошло. Как директор дал вам указание обслужить нас?» – «Я разносила по столикам заказы. Директор сидел на своем месте и читал газету. Вдруг он мне говорит: “Пойди в восьмой, в шестое купе”. Вот и все…» – «Чем вы нас порадуете? Что у вас самое лучшее?» – «Мы предлагаем овощные салаты, индейку и вареный картофель. Есть черешня». – «А ягненок?» – «Обо всем, что не из меню, необходимо договариваться с директором». – «Что будем заказывать, милые дамы? Обещаю, что без гипноза». – «Мы есть не будем», – вспылила Эстер. «Черешню, наверно, можно», – сказала Боярова. «Принесите нам, пожалуйста, вазу черешни, салаты и индейку. Еще бы пару бутылок фанты и минералки с газом». – «Через двадцать минут я принесу вам черешню и воду, а потом уже горячее», – выходя из купе, сказала официантка.

«Вы все придумали, когда говорили о моем диагнозе?» – как бы между прочим спросила Дюкро. «Я же сказал, что я не имею права шутить, когда речь идет о здоровье людей…» В этот момент раздался стук в дверь. В купе просунулась голова мужчины средних лет: «Нет любителей сыграть в карты? Дорога длинная, скукота». – «Мы в карты не играем», – сухо сказала Эстер и уставилась в окно. «Можно легко научиться. “Дурачок” – простая игра, но очень увлекательная, – мужчина уже вошел в купе. – Я ваш сосед. Меня зовут Жора», – он протянул руку молодому человеку и присел рядом с ним. Это был мужчина лет сорока, с ожоговым шрамом по всей ширине левой височной кости. У него даже пол-уха было скомкано ожогом. Одет он был в льняную рубашку бежевого цвета, с плотно набитым нагрудным карманчиком, коричневые, цвета фундука, брюки и плетеные летние туфли. «Юрий». – «Сыграем?» – «Я увлечен общением с девушками», – сказал Алтынов.

«Игра в карты только усилит азарт дискуссий», – оживился Жора, предчувствуя, что поймал жертву. «Ой, не знаю! Как вы считаете, Юлия, карточная игра сможет придать нашему общению новый импульс?» – «Мы играть не будем», – твердо, пожалуй, даже резко повторила Дюкро. «Юрий, покажите ваши способности», – улыбнулась Юлия Боярова, вглядываясь в глаза Алтынова. «Вдвоем неинтересно», – с легким недовольством сказал молодой человек. «А мы найдем третьего! Я поспрашиваю в соседних купе».

Утешительно думать, что ты сам никогда не будешь втянут артистами азартной лихорадки в игровое представление, где финальные сцены расписаны с такой же подробностью и выразительностью, как в режиссерских разработках выдающихся мастеров театра и кино. Но, чтобы организовать игровое представление в российском поезде дальнего следования, необходимо обладать режиссерским талантом Станиславского. Гениальные люди заняты нынче в этой творческой работе. Целые бригады артистов-шулеров можно встретить сегодня на просторах российских железных дорог.

«Вы советуете сыграть?» – обратился молодой ростовчанин к своим попутчицам. «Ваше дело!» – сказала барышня Э. «Мы будем за вас болеть», – Юлин голос звучал ободряюще. «Но у меня нет никаких способностей к игре в карты. Я проиграю все, чем владею. Хороший врач – плохой игрок! Впрочем, от судьбы не уйдешь». – «Попытайтесь выиграть», – улыбнулась Юлия.

«Люблю азартные игры», – веселым тоном сказала вошедшая в купе женщина лет тридцати пяти. Она села рядом с Бояровой и осмотрелась. За ней вошел Жора. «Теперь нас трое. Во что будем играть?» – «Речь шла о “дураке”», – сказал Алтынов. «Скучно! Совершенно нет экспрессии. Поищите в своем арсенале что-нибудь более динамичное», – сказала женщина. Теперь молодой человек мог ее рассмотреть. Первое, что его заинтересовало, были ее руки. Они никак не могли принадлежать модной кокетке, деловой женщине или матери семейства. Это были руки шулера: без маникюра, с короткими ногтями, узкие, подвижные, решительные, даже мужские. Он был почти уверен, что дама была в парике. Многие мошенники используют парики в своей работе. Плотный слой макияжа делал ее лицо каким-то неестественным, похожим скорее на карнавальную маску. На ней был модный бирюзовый жакет. Желтый шелковый шарфик плотно закрывал ее грудь. Из брючного кармана выглядывал батистовый платочек. Сумочка, похожая на книгу, свисала с ее плеча. Но что-то в этой женщине было неуловимо странным. «Мистерия начинается!» – мелькнуло у господина А.

«Как вам “трианда”? Эта игра известна еще как “три листа”, “сэка” и “лял-ляби”? Быстро, напряженно, увлекательно», – приступил к делу Жора. «Я – за! – сказала играющая дама. – А вы?» – обратилась она к господину Алтынову. «С трудом припоминаю ее правила». – «Туз – одиннадцать очков, картинки – по десять, десятка как десять, девятка – как девять. Восьмерки, семерки, шестерки не играют. Можем договориться, что шестерка пик будет джокером. Например: если у вас на руках два короля и шестерка пик, то играющие принимают такой расклад как три короля. Джокер может быть любой третьей мастью. Например: если у вас девятка и десятка бубей и джокер, то у вас тридцать очков. Джокер играет как бубновый туз, а туз – одиннадцать очков. Понятно объяснил?» – спросил Жора. «Разберусь». – «Какова минимальная ставка на кон?» – поинтересовалась дама. «А мы будем играть на деньги?» – удивился господин Алтынов. «Без денег совершенно неинтересно, – быстро вставила она. – Предлагаю: доллар – кон. Недорого, но сердито». – «О’кей!» – поторопился подтвердить Жора и стал тасовать карты.

«Вы, простите, не шулера?» – застенчиво спросил ростовчанин. «Я веду бизнес в Сочи. У меня в гостинице “Жемчужная” косметический салон. Тамару Златкис на побережье знают многие». – «Я – Георгий Ферапонтов, тренер по водным лыжам. Направляюсь в Тверь, на Волгу, на соревнования». – «Чудесно! Вот и познакомились. А я врач-хирург Московского института сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева Юрий Алтынов. Эти молодые дамы в купе – мои попутчицы». – «Мы с ним ничего общего не имеем», – пожелала дистанцироваться от молодого человека дама по фамилии Дюкро. «Раздавайте, Ферапонтов!» – потребовала Златкис.

Игра началась.

Господин А. осмотрел карты. Они были заточены на масть, но не очень качественно. «Профессионалы третьей руки, – подумал он. – В карманах у них по тысяче долларов, не больше. Какая-то странная женщина, эта хозяйка косметического салона».

По классическому шулерскому сценарию, чтобы разогреть жертву и ввести ее в азарт, они несколько конов по низким ставкам три—пять долларов на круг должны были дать выиграть Алтынову. Ему пришло два туза – это двадцать два очка. «У Златкис – двадцать одно», – подумал молодой человек. «Доллар на банк, и я открываюсь», – сказал Ферапонтов. У него было двадцать очков. «У меня больше! – радостно сообщила госпожа 3. Она предъявила трефовый туз с десяткой – двадцать одно очко. – Я выиграла». – «Минутку, – сказал Ферапонтов, – а какие чудеса на руках хирурга?» – «Он молчит, видимо, у него пусто», – сказала Златкис. «Что у вас?» – спросил господин Ф. «По-моему, все двадцать два очка», – Алтынов неуклюже предъявил два туза. «Счастливчик! Как лихо он меня обыграл». – «Да, говорят, кто первый кон выиграет, тот и разденет своих партнеров, – господин Ферапонтов старался быть убедительным, – и начало совсем неплохое – выиграл четыре доллара». – «Браво!» – улыбнулась Юлия.

Наконец господин А. получил полную колоду карт. Это были карты итальянской фирмы «Малакардо». Они были из нового материала – смеси пластмассы и бумаги. Карты были легкими и хорошо кропились. Он тасовал их осторожно, почти неумело, но при этом прощупывал и памятью рук старался запомнить каждую из них. Без всякой заготовки молодой человек раздал карты, как это делают начинающие картежники. На руках играющих оказалось по двадцать очков. Первой открылась госпожа Златкис, поэтому право раздачи карт перешло к ней. Банк медленно начал расти – шесть долларов. Женщина тасовала карты профессионально, ее манипуляции были строгими и ровными. Молодой человек поймал ее движения и по колоде определил ее задумку: она приготовила ему тридцать очков, чтобы он поверил в свою судьбу картежного счастливчика; пару конов он должен был выиграть, чтобы потом спустить всю свою наличность и другие активы. Колода была готова к раздаче, и госпожа Златкис подала ее ростовчанину к срезке. Тут шулерский трюк был банальный: где бы ни срезалась колода, спрятанный мизинец фиксировал угол ломки, а молниеносное движение специально наработанного мускула от среднего пальца к кисти возвращало колоду на прежнее место. Чтобы не допустить заготовки, есть один простой способ: взять из рук раздающего колоду карт, срезать самому и вернуть отщепленный блок карт в главную колоду по своему усмотрению. У господина Алтынова была своя заготовка, поэтому он поступил именно так. После его манипуляций все игроки получили по тридцать очков. Ростовчанин еще не открыл секрет тайной передачи информации между Златкис и Ферапонтовым, но был уже уверен, что каждый из них знает, что у них по тридцать очков. «Два доллара», – сказал господин Ф. «Три доллара», – продолжила дама в бирюзовом жакете. «Что-то в ней не то», – опять подумал про себя ростовчанин. Он приблизился к Юлии и показал ей свои карты: «Продолжать игру или пасовать?» – спросил он. «А сколько у вас очков?» – шепотом спросила она. Этот шепот, конечно, был услышан играющими. «Прошу прощения, мне нужна минутка», – сказал Алтынов. Он полез в свою сумку, достал из нее лист бумаги и ручку, вышел из купе. Через несколько минут он вернулся на свое место и протянул записку Юлии. Она улыбнулась и открыла листок: «Пожалуйста, не выдавайте меня. Я открыл в себе способность читать карты с тыльной стороны. Какая-то фантастика. Обратите внимание: у всех нас по тридцать очков. У этой странной женщины – десятка, дама и король червей; у мужчины – девятка, валет, туз бубей; мои карты вы видели. Чтобы вы поверили в мою новую способность, я каждый кон буду писать вам карты своих соперников. Пожалуйста, верните мне записку. Ее не должна видеть Эстер и другие. Ваш Юрий».

Юлия рассмеялась: «Даю вам свои десять долларов, чтобы вы не боялись играть». – «В первый раз бывает», – учтиво сказал господин Ф. «Если проиграю, жаловаться некому», – выдавила гримасу госпожа 3. «Доктор, ваше слово…» – «Вы сказали, три доллара… Моих четыре!» – «Пять!», – сказал господин Ферапонтов. Мадам 3. как бы невзначай повернула кисть руки тыльной стороной вверх. Господин А. знал, что мелкие шулера используют этот прием для сигнального вопроса. Если партнер повторит это движение, то необходимо открыться; если он положит руку другой стороной – это означает, что торопиться не следует. Ферапонтов положил кисть на свою ногу тыльной стороной вниз – игра продолжается. «Они не знают мои карты. Устрою я им потеху», – мелькнуло у ростовчанина. «Шесть долларов!» – вставила Златкис. «Вы не отказываетесь от своих слов дать мне десять долларов?» – обратился молодой человек к Юлии. «Нет!» – «Не дури, Юля!» – Эстер Дюкро все это явно не нравилось. «Ставлю семь!» – радостно выкрикнул Алтынов, а сам подумал: «Еще один круг – и я откроюсь, чтобы самому раздавать карты». – «Восемь долларов!» – господин Ф. согнул указательный палец крючком и быстрым движением как бы сбросил каплю пота со своего носа. Этот жест означал, что жертва разогнана и теперь ее уже можно нагружать. «Нетерпеливый, – подумал ростовчанин, – плохая школа». – «Десять моих», – бросила ассигнацию в банк очень странная госпожа 3. «Мои пятнадцать, и я открылся, – сказал Юрий Алтынов и предъявил свои карты. – Валет, дама, король пик. У меня тридцать!»

«Ура! У меня тоже тридцать», – сказал господин Ф. Он показал свои карты – девятку, валет, туз бубей – и бросил пятнадцать долларов в банк. «Моих тоже тридцать– девятка, дама, король червей. Кладу в банк пятнадцать зеленых», – госпожа Златкис странно искривила свое макияжное лицо. «Вы признаете мои невероятные способности?» – шепнул на ушко Юлии молодой человек. Она широко улыбнулась: «Я ваша болельщица». – «В банке чудеса, – сказал господин Ф. – девяносто шесть долларов! Теперь карты раздает доктор».

В купе постучали. Вошла официантка с черешней, фантой и водой. «Когда нести горячее?» – «Минут через тридцать—сорок», – сказал молодой человек. «Для меня ничего не приносите», – Эстер надула губы. «Голубушка, я заказ сделал. Ждем в назначенное время!» – Алтынов послал официантке воздушный поцелуй.

«Вы сказали, что я раздаю…» – не дождавшись ответа, ростовчанин взял колоду карт, сделал несколько неуклюжих, но точных движений, и колода была готова: по плану молодого человека каждый должен был получить по тридцати одному очку. Мадам 3. срезала колоду. Он не мог бы считать себя виртуозом, если бы перед глазами зрителей не манипулировал картами, как чародей. На кистях рук у него была развита структура мышц, дающая ему возможность крутить карту или целую колоду вокруг кисти на глазах у зрителей, а те и не ведали о его манипуляциях. Воистину, он был первым номером в Отечестве! Срезанный мадам 3. карточный блок вернулся на свое место перед ее глазами и под пристальным взглядом Георгия Ферапонтова. В восторженном угаре от мастерски исполненного трюка господин А. буквально на мгновение прижался к Юлии, к ее упругой груди. Их глаза встретились, как шаровые молнии, и он прочел в ее взгляде искреннюю радость от предстоящей близости. Молодой человек раздал странной женщине десятку, валета и туза трефей, господину Ф. – даму, короля и туза пики, себе – валета, даму бубей и шестерку. Он опять вышел из купе, чтобы написать записку Юлии. Когда он вернулся, госпожа Златкис встретила его упреком: «Куда вы так часто выходите?»

«Прошу прощения за подробности деликатного свойства, но считаю необходимым ответить на ваш вопрос: у меня в результате бактериальной инфекции развился острый пиелонефрит, характеризующийся частыми мочеиспусканиями. Применяю курс лечения антибиотиками, через неделю все должно быть закончено. Но пока рН мочи показывает щелочную реакцию». Он опять показал Юлии записку: у женщины – десятка, валет, туз трефей; у господина Ф. – дама, король, туз пики. «Что вы там колдуете?» – спросил ростовчанина тренер по водным лыжам. «Любовные сонеты читаем», – Боярова и Алтынов рассмеялись. «Ваше слово», – обратился молодой человек к госпоже Златкис. «Мои двадцать!» – «А я пойду двадцать пять!» – Ферапонтов еще раз взглянул на свои карты. «Тридцать!» – молодой человек положил пятидесятидолларовую купюру в банк и взял двадцатку назад. Тут Алтынов заметил тайный разговор жестами своих противников. Дама три раза ударила себя согнутым локтем по правому боку, а указательным пальцем поперек карт. Это означало, что у нее на руках тридцать одно очко. Ферапонтов потер ухо. С языка шулеров это движение переводилось как «у меня те же очки». Он потер усы, этим самым спрашивая: «Какие карты у жертвы?» Косметолог Златкис ответила жестом: пальцами она два раза прошлась по груди, словно что-то стряхивая. Это означало: «Не вижу его карт». Ферапонтов щелкнул пальцами, потом показал большой, указательный и средний пальцы. Это означало: «Играем три круга, потом я откроюсь, даже если жертва пожелает продолжать». «Тридцать пять!» – прищурившись, бросил господин Ф. «Иду дальше. Моих сорок долларов!» – «Юленька! Эстер! Угощайтесь черешней. Вы, – обратился господин А. к играющим, – тоже берите. Донская черешня очень полезна. Ее действие по разжижению крови можно сравнить с аспирином. Пять ягод – одна таблетка. Я объявляю пятьдесят долларов!» – «Круто», – выкрикнул господин Ф. «Моих пятьдесят пять!» – «Не уступлю! Шестьдесят!» – странная госпожа Златкис как-то с подозрением посмотрела на Боярову. «Не откроюсь! Моих шестьдесят пять!» – энергично вставил ростовчанин. Многообещающая, неукротимая, всевластная страсть игрока стала заполнять все его сознание, все клетки тела. Он никогда не желал противиться этому великому чувству азарта, охлаждать игровой пыл, сдерживать эмоции и ломать главную привычку жизни. Господин Алтынов всегда отдавался магическому таинству игры целиком, как священник – литургии, как монах – молитве. «Семьдесят зеленых на бочку», – поторопился Ферапонтов. «Я ставлю семьдесят пять баксов», – госпожа Златкис бросила деньги в банк. «Восемьдесят долларов, и я открылся. У меня тридцать одно очко – валет, дама и джокер». – «Невероятно! Второй раз банк. Кто возьмет куш? Вот мои восемьдесят долларов. С вас, Георгий, тоже восемьдесят». Госпожа Златкис начинала нервничать. Они с партнером никак не могли навязать свой сценарий игры. «Вы плохо мешаете карты. Дайте я вам помогу, – предложила она. – В банке девятьсот пятьдесят шесть долларов. Это целый капитал!» – «Пожалуйста!» – молодой человек протянул странной женщине колоду карт. «Ну, как я читаю чужие карты?» – шепнул он на ушко Бояровой. Она наградила его робкими аплодисментами и тоже на ухо ответила: «Действительно, фантастика». – «Сейчас я уже пойду на выигрыш. Скоро принесут горячее!»

Госпожа Златкис вложила себе три туза с его раздачи. «Чтобы у всех были хорошие карты, вы, доктор, после меня больше не мешайте». – «Согласен», – сказал молодой человек. Он готов был уже начать раздавать, как вдруг, словно бы что-то вспомнив, произнес: «Да, но Георгий может возразить – я обязан сделать срезку». Он тут же два раза срезал и стал раздавать. Когда Ферапонтов сказал: «Да я, собственно, не против», – карты уже были сданы.

Возбужденная троица приготовилась к игровому представлению, и сейчас в купе воцарилась богиня надежды. Ее пламя то поднималось вверх, воспаляя разум, то обжигало пятки игроков, навевая сладкие мысли о скорых деньгах. Ее энергию можно было сравнить с сигналом GSM, когда находишься на границе зоны покрытия: голос ожидания чуда то звучал явственно, то бесследно пропадал. Эти мгновения неведения – самые мучительные. Это и есть вершина азарта, свидетельство великой радости или горькой печали!

Он раздал госпоже 3. два туза – трефовый и пик, чтобы легенда о трех тузах была жива; тренер получил лишь двадцать очков – бубновую даму и короля; себе же оставил два туза – червового и бубнового – и джокер. Он уткнулся в уголок второй полки, написал для Юлии карты соперников и сказал: «Вы разрешите мне выйти?.. пиелонефрит». Впрочем, он не стал дожидаться их согласия и быстро вышел из купе. Перед купе проводника он выбросил в форточку разорванные записи расклада карт и о чем-то поговорил с Погоней. Потом дал ей сто долларов и вернулся к себе. Тут его уже ждали. «Ход ваш, Георгий», – сказал молодой человек. «Я – пасую».

«Уже обменялись данными, – подумал господин А. – Юленька, за время моего отсутствия ничего в купе странного не происходило? Никто не врывался, чтобы смешать, спутать карты?» – «Нет, ничего такого не было». – «Чудесно!» – «Я пошла, сто долларов», – сказала госпожа Златкис. «Я – сто двадцать», – молодой человек протер салфеткой вспотевшее лицо. «Моих сто пятьдесят!» – «Я – сто семьдесят». Напряжение нарастало. Молодой человек умело управлял собой: он вызвал обильное потовыделение, давая понять партнерам по игре, что чрезвычайно нервничает. «Кладу двести долларов», – кошелек женщины худел на глазах. «Ставлю триста», – сказал ростовчанин. «Вы блефуете! – бросила ему упрек госпожа 3. – Мои триста двадцать!» – она положила в зеленую кучу купюры самого разного достоинства. «Четыреста!» – Алтынов выглядел настырным мальчишкой. «Не открываетесь?» – спросил его Ферапонтов. Он повернул кисть тыльной стороной кверху, тайно предлагая партнерше открыть карты. «Четыреста десять, и я открылась… Здесь два туза!»

«У меня тоже два туза…» – «Что, опять банк?» – вскричал тренер по водным лыжам. «На сей раз нет! У меня два туза и джокер!» – «Не может быть!» – завопила госпожа Златкис.

Финал классической трагедии – убийство. Финал азартного представления – шулерский грабеж. То, что произошло в шестом купе двенадцатого вагона скорого поезда «Ростов – Москва», никак не укладывалось в драматургию заключительной сцены: не Сальери убивает Моцарта, а Моцарт убивает Сальери. Скандал! Оскорблен жанр! Изменены философия и рисунок предначертанного свыше текста. Драматург оплошал, опростоволосился! Артисты хотели было возразить неслыханному, беспардонному вмешательству незваного редактора, но полное изумление и возмущение лишило их дара речи. Они ретировались, чтобы позже взять реванш и расставить все по законным местам.

Сладостное ощущение превосходства над шулерами, виртуозность собственного мастерства гипнотизировали господина А. и юную даму в синей кофточке. Молодой человек стал разгребать долларовую кучу. В банке оказалось три тысячи сто двадцать шесть долларов. Выигрыш ростовчанина составил одну тысячу восемьсот семьдесят один доллар США. «Десять процентов от суммы – ваши деньги», – протягивая Юлии Бояровой двести долларов, сказал молодой человек. Юлия не стала отказываться от денег, но и не притронулась к ним. Молодой человек положил две новенькие банкноты с изображением создателя громоотвода, американского ученого и политика Бенджамина Франклина на ее коленки.

Юлия Боярова находилась под сильнейшим впечатлением. «Какие замечательные у него глаза», – подумала она. Молодой человек словно гипнотизировал ее своей внешностью: высокий, худой, яркий шатен со смуглой загорелой кожей. Его вдохновенное лицо, огромные, сумасшедшие черные глаза, непрекращающееся движение рук и пальцев, его манера говорить, его мимика, его знания и его полная загадочность– все это вызывало у нее жгучий восторг.

Сердце ее желало, требовало общения с Алтыновым, ей хотелось выйти с ним в безлюдный коридор, чтобы, обнявшись, разглядывать простиравшиеся донские поля, мощенные упругими колосьями пшеницы. Ей вдруг захотелось немедленно разорвать контракт, прервать свои обязательства по спецмиссии, чтобы свободно наслаждаться его обществом. Она уже всем телом чувствовала начало увлекательного путешествия в совершенно новый, неведомый, волнующий мир.

В этот момент в купе вошла официантка. Запах пряностей заполнил помещение.

«Как вам удавалось видеть чужие карты? Фантастика!» – Боярова была возбуждена. «Я никогда за собой этого не замечал. Да и в карты я играл давно, в отрочестве», – убедительно сказал молодой человек. «Ты не поняла, что господин Алтынов жульничал?» – спросила молодая особа, сидящая у окна. «Нет же, у него открылись потрясающие способности. Но я обещала эту его тайну никому не выдавать». – «У тебя секреты от меня?» – «Чужая тайна, Эстер». Юлии не хотелось смотреть на Дюкро.

«Есть будем?» – спросил ростовчанин.

«Нет!»

«Мы худеем, – шутливо сказала Юля, – а фанту я выпью».

«Юлия!»

«Эстер, отстань. Фанту можно!» – «У меня такое чувство, что вами кто-то командует», – Алтынов лукаво оглядел молоденьких дам. Они промолчали, как-то таинственно переглянувшись. Ростовчанин достал полиэтиленовый мешок и стал сбрасывать туда тарелки с ресторанной едой, вилки, ножи, ложки, салфетки, солонку – все, что было связано с чревоугодием. Лицо его при этом светилось неподдельной радостью. «Много театральности», – смущенно сказала Юля. «Вся жизнь– война. А война без театра невозможна».

Поезд дернулся, заскрежетали колесные пары. На плечи Юлии из матраца с верхней полки упали два птичьих перышка. «Вы счастливица! – подхватил перья молодой человек. – Вас ожидает большая удача. Это перья хохлатой цесарки – Numida pucherani. Густым пучком перьев этой птицы римляне украшали свои шлемы. По преданию, перья цесарки оберегают жизнь человеческую и приносят богатство». Он смотрел на нее влюбленными глазами, желая пленить и покорить ее. У господина А. было достаточно храбрости, привлекательности и авантюризма, чтобы по первому своему желанию увлечь Юлию на любой, самый безрассудный поступок. Он опутывал ее своим колдовским неотразимым обаянием с каждой минутой все основательнее.

Поезд пошел медленнее. Впереди была станция «Лихая».

В купе заглянула Погоня. «Только о тебе подумал, как ты уже рядом. Принимай провиант! – господин Алтынов увлек проводницу за собой в коридор. – Когда будет красотка? За сто долларов можно пригласить мисс Мичуринск или мисс Миллерово. Она должна приставать ко мне при соседках самым откровенным образом. Она должна стонать и плакать, требуя моего внимания». – «Тебе нужна актриса или путана?» – «Куртизанка с актерским мастерством». – «На станции “Лихая” таких нет». – «Следующая остановка?» – «“Миллерово”. Через сто километров!» – «Организуешь?» – «Ах, добавь еще сто долларов!» – «Тебе я ни в чем не могу отказать. Пожалуйста, закрой меня в своем купе. Мне необходимо собраться с мыслями». – «Ах, опять что надумал?..»

Из зависти перед сильнейшими мира сего, способными менять русла рек и осуществляющими коренную виртуализацию мира нашего, господин Алтынов с повадками и преданностью человека играющего продолжил диалог с самим собой об изменении маршрута движения скорого поезда «Тихий Дон» «Ростов – Москва». Эта случайно возникшая в азартной голове идея полностью его захватила. Если у кого возникнет вопрос, почему молодому человеку надо было это организовывать, то ответ мог быть только один: ростовчанин считал себя сверхчеловеком, счастливцем и всемогущей личностью.

Ему необходимо было доказывать это самому себе ежечасно, но тут была и другая интрига: Юлия Боярова. Для того чтобы пленить эту молодую симпатичную особу, он готов был сделать что-то невероятное и сказочное. Лексика и тональность речи господина А. коренным образом изменились. Он стал требовательным, несколько раздраженным господином. Впрочем, эта была его очередная роль, с которой он виртуозно справлялся. Слова убеждения молодого человека теперь слагались из неотесанного гранитного камня. Ими можно было не только прокладывать дорогу к людским сердцам, но и ломать любые представления о рассудительности, маршруты движения любого транспорта и судеб человеческих.

«Я начну с центральной диспетчерской службы. Перед тем, как мы въедем в “Лиски” – это пятьсот пятьдесят седьмой километр в сторону Москвы, сразу после станции “Сагуны”, – я организую звонок по телефону и команду по внутренней модемной компьютерной связи следующего содержания: “В связи с техническими неполадками все поезда после станции “Лиски” в сторону Москвы направлять по маршруту “Поварово – Пенза – Красный Угол – Арзамас – Нижний Новгород – Москва”. В Нижнем организовать паркинг подвижных составов. Приказ остается в силе до его отмены. Дежурный центрального диспетчерского пункта МПС полковник Н. Витютень”». Господин Алтынов включил свой мобильный телефон и сделал несколько звонков. «Я заплачу десять тысяч долларов за вход в компьютерную сеть МПС и еще десять за звонок из центральной диспетчерской службы с приказом об изменении маршрутов движения поездов, идущих на Москву. До Сулина мобильная связь работает. Потом включается на станции “Лихая”. Тридцать пять минут связи не будет. Сейчас семнадцать ноль пять. До восемнадцати тридцати телефон включен. Потом пауза. С девятнадцати двадцати пяти он будет работать до станции “Россошь”. Это двадцать два ноль пять. В “Лиски” мы прибываем в двадцать три двадцать пять. Ты должен успеть. Мы должны свернуть на “Поварово – Пенза – Арзамас – Нижний”». Молодой человек продиктовал своему собеседнику текст приказа из МПС. Закончил господин Алтынов вполголоса каким-то другим распоряжением и выключился.


«Ну, что скажешь, подруга? Что за тип этот Алтынов? Может, он и врач, но последний пройдоха. Мне такие болтуны не нравятся. А ты, я вижу, очарована им. Не забывай о нашем главном деле. Сейчас появится директор. Мне придется признаться ему, что ты увлечена нашим соседом». – «Не знаю, что и сказать. Поступай, как подсказывает совесть. Не желаю ни в чем признаваться. Все человеческое тебе чуждо, как запрограммированному роботу. Да, у нас есть инструкции. Мы должны доставить груз в Воронеж. На что только не согласишься во время материальной нужды! Но я не хочу становиться профи, вырабатывать в себе привычки и образ мыслей спецкурьера. Сделаться мнительной и подозрительной. Я согласилась на одну поездку. Через десять часов Воронеж! До свидания!

Соглашусь ли я еще раз? Может быть. А вдруг нет? Скорее всего, нет!»

Раздался телефонный звонок. «Да! Вы слышали, что у нас в купе шла карточная игра?» – «Это даже неплохо, – сказало неизвестное лицо. – Как бы отвлекающий фрагмент. Я уверен, что шулера к вам вернутся. Ты дай им однозначно понять, что между вами и врачом нет никакой связи. Вы просто соседи по купе. Сторонитесь и никакого участия в игре не принимайте». – «Слушаюсь!» – «За хирургом я слежу. Странный субъект. Пока. Я всегда рядом».

В купе вернулся молодой человек.

«Скучали?»

«Да!» – улыбнулась Боярова.

«Я рассчитывался с официанткой. Да, кстати, куда вы едете?» – «Вам совсем не обязательно об этом знать!» – «Эстер! Господин Алтынов может пойти к проводнице и узнать о нашем маршруте». – «В Воронеж». – «Как в Воронеж?» – «В Воронеж! Что тут странного?» – удивилась Юлия. «Я-то думал, вы в Москву едете».

В купе постучали. На пороге показался нищий. От него смердило, остатки одежды давно залоснились и обветшали от времени и непогоды, были рыжими от грязи. Лоб, впалые щеки, тонкое горло избороздили глубокие морщины. Только большие, яркие голубые глаза выдавали в нем живого человека. Совершенно непонятен был его возраст – что-то между тридцатью и шестьюдесятью годами. Не говоря ни слова, он просил милостыню. Это было, пожалуй, его единственной заботой и последним смыслом общаться с миром. Вид этого замызганного горемыки вызвал у господина Алтынова внимание и жалость, у него запершило в горле. Молодой человек смотрел на него сочувственным взглядом, и вдруг в его голове мелькнула страшная мысль: «Если бы не мои фантастические руки и виртуальная голова, еще неизвестно, кем бы я сам стал!» Он открыл бумажник, плотно набитый купюрами: «Я дам вам триста долларов. Вы сможете привести себя в божеский вид?» – «Вздор! Зачем?» – сквозь желтые зубы произнес тот как-то даже лениво. «Вы не хотите вернуться в общество? Полюбить женщину? Поплескаться в джакузи?» – «Нет!» – на его лице появилась угрюмая ироническая гримаса. «Но почему?» – «Наивное восхищение внешним бытом. Я в нищенстве открыл тайну жизни. Нашел сам себя. В этой жизни так спокойнее. Никогда не встает этот мучительный для вас вопрос о справедливости. А человека тянет доказывать». – «А вы человек?» – «Нет!» – «А кто?» – «Я существо. Часть природы». – «Но человек – это тоже часть природы». – «Вздор! Природа вызывает у человека зависть, вечное желание ее победить, подчинить своему неуемному честолюбию». – «А вы?» – «Я слился с ней. Без желаний и планов, без проектов и требований. Нищенство – среда моего счастливого обитания». – «Сколько денег вам дать?» – «Мелочь, в которой вы не нуждаетесь». – «Сто долларов?» – «Я не возьму их. Меня обыщут и убьют». – «Сколько?» – «Ничего не надо. Я пойду…» – «Возьмите сто рублей». – «Вздор! Нет». – «Возьмите десятку. Это меньше, чем полдоллара». – «Спасибо», – нищий опустил веки, поклонился и закрыл за собой дверь.

Господин Алтынов хотел было начать свои рассуждения, касаясь последнего эпизода, но слова «жалкий человек» застряли в его устах. «У человека наших дней нет определенного лица. Как погода, как чувства и страсти людские изменчивы, как политики за день говорят прямо противоположные вещи – так и российский человек остается рыхлым, зыбким. В нем не хватает цельности. Это собрание персонажей с самыми разными цветовыми оттенками души. Преобладают мрачные тона. Поэтому наша жизнь такая непостоянная в своих парадоксальных противоположностях. С крестом на груди и Богом в душе мы постоянно держим наши сердца открытыми для дьявольщины. А вот в нищем, посетившим нас, было что-то законченное, постоянное. В его необыкновенно ярких глазах прочитывалась какая-то вечная линия жизненной мудрости. При совершенно грязном теле, похожем на мусорную кучу, мне представилась чистейшая душа, родственная божественной музыке Баха. Согласен, такой стиль жизни для нас неприемлем, кажется жутким, но по своей философской концепции он строен. Этот нищий вызвал у меня глубокие симпатии. Я уже очень жалею, что не остановил его, чтобы послушать речь этого бедолаги, понять ход его мыслей, познакомиться с его мудростью. Между первым ощущением брезгливости от его внешнего вида и глубоким уважением к его внутреннему хрупкому, пламенному и драгоценному миру прошло всего одно мгновение, а какую пропасть оно обозначило! Вид этого заброшенного существа вначале потряс меня своей низменностью, а потом глубоко ранил своим величием. Может быть, он и был истинно Божьим человеком, которого я никак не могу встретить на просторах Отечества?!.»

Юлия Боярова наградила молодого человека влюбленным взглядом.

В купе постучали. На пороге появился Ферапонтов. С ним были еще трое: полная, средних лет дама в какой-то театральной одежде, похожей на цветастое платье цыганки; однорукий коротыш в черной рубашке, белом из искусственной ткани костюме и алым платочком вокруг шеи, с высокомерным взглядом и приподнятой с правой стороны губой. Третьим был стройный, элегантный мужчина в голубой сорочке с экзотическим галстуком, по которому бегали и плясали обитатели джунглей. «Что-то в нем есть знакомое», – подумал о последнем господин Алтынов.

«Как пообедали?» – спросил господин Ф.

«Прекрасно!» – молодой человек возбужденно прокручивал в голове все варианты дальнейшего развития праздника азарта, ожидания радости и горечи утраченных иллюзий. «Готовы к бою?» – «Вас так много! Будете предлагать спортивное состязание или “Поле чудес” а ля скорый поезд?» – «Я проиграл первый тур. Согласно законам всех играющих людей, за мной сохраняется право требовать продолжения матча. Но вначале хочу представить вам наших соседей: Варвара Петровна – кажется, она бухгалтер; Коммунар Ильич, инвалид второй группы, участник боев за грузинский город Гагры, и господин Бурмистров, владелец яхт-клуба из Новороссийска. А это, – указал он на молодого человека, – господин Алтынов, хирург из Москвы». – «Привет вам, дамы и господа!» – молодой человек улыбался, а сам мучительно пытался вспомнить, откуда он мог знать этого владельца яхт-клуба.

«Хочу предложить на выбор: нарды персидские, кости по-грузински, сочинские верфеля и турецкий боз-баш», – Ферапонтов старался говорить ласково. «Хм. Игра – один на один или два на два?» – «Все игры – один против одного». – «Но вы все против меня!» – «Один из нас…» – «Покажите персидские нарды. Хм. Припоминаю суть игры. Кто из вас освежит мою память?» – «Персидские, или короткие, нарды. По пятнадцать фишек. Необходимо завести их на свое поле и только потом выйти из него. Кто раньше выйдет, тот выигрывает», – пояснила низким сдавленным голосом Варвара Петровна. «А что такое сочинские верфеля?» – спросил господин А. «Играэте, понимаэте, не прамо на пол, а чэрэс стэнку. Кто старшэ бросит, тот вииграл. Напримэр, я бросил пят-чэтырэ, а ви пят-пят. Ви вииграли», – сказал инвалид с грузинским акцентом. Его высокомерный взгляд и постоянно приподнятая губа начинали докучать господину Алтынову. «Очень просто и быстро». – «Да! Ми же в поэзде, а?» – «Какой совет даешь, Боярова? Во что играть?» – «Вы нас не спрашивайте. Он к нам никакого отношения не имеет», – быстро вставила барышня Эстер. «Пусть предложит противник». – «Правилно, дочка. Но ми не противники, ми друзя». – «Играем в персидские нарды?» – «Принимается. Покажите, пожалуйста, кости. Мне говорили, что иногда в поездах играют с магнитом. В костях и на доске встраивают магнит. Можно бросать по желанию, не промахнешься», – простодушно улыбнулся молодой человек.

«Нэт, слушай, кирург, это басни Крилова. Панимаэшь?» – «Смотрите!» – Варвара Петровна предъявила господину Алтынову две костяшки. «Кто со мной играет?» – «Я!» – полная дама стала расставлять на доске фишки. Молодой человек осмотрел костяшки. Они были чистыми, без ухищрений. «Партия – сто долларов. Марс – двести. Дау – триста», – сказала полная дама, положив на стол зеленую купюру. «Я бы хотела с вами на секунду выйти», – взяв господина Алтынова за руку, сказала Боярова. «Пожалуйста», – Ферапонтов оглядел своих партнеров. «Юлия?» – лицо Дюкро исказилось в страшной гримасе. «Ви гаваритэ, что ви нэ вмэстэ?» – «Мы его не знаем!» – в сердцах сказала растерянная особа. «Всэ так гавариат».

«Алтынов, мне кажется, что этот тип в голубой рубашке – переодетая госпожа Златкис». – «Точно! Браво, Юля! – молодой человек нежно обнял Боярову. – Никому об этом не говори. Наша маленькая тайна. Это он был переодет в Златкис. Искусство требует перевоплощения». – «Не опасно?» – «Я же счастливчик! – он обнял ее еще раз, с любовью глядя в ее изумительные серо-зеленые глаза. – Возвращайся, пожалуйста, в купе, я скоро буду».

Молодой человек зашел в туалетную комнату, зачем-то отмотал туалетной бумаги, стал ее сворачивать и проделывать с ней какие-то манипуляции. Получился небольшой сверток, который господин А. завернул в целлофановый пакет, хранившейся в бумажнике, а затем спрятал в задний карман брюк. Зашел к проводнице: «Любаша, солнышко, у нас в купе душно, как в бочке. Вот тебе десятка зеленых, прошу, открой окошко».

Только после этого он вошел в купе. Игра началась.

«Они выставили ее как самую лучшую в труппе, – подумал господин Алтынов. – Посмотрим, насколько она сильна в нардах». Первый бросок они должны были проделать по одной кости. У кого выпадет старшая цифра, тот может начинать партию уже двумя камнями. Он взял кость. По телу пробежала дрожь радости. Это был его инструмент, его стихия. Он ощупал кость, как мельник – зерна пшеницы перед помолом. Уже через мгновение господин Алтынов узнал ее судьбу. Он прочел ее, как умелая гадалка по линиям рук, в мельчайших рытвинах и скосах на шести полях небольшого тельца. Он мог бы рассказывать о маленькой квадратной косточке несколько часов. Для своего хозяина это был счастливый камушек, он разорил сотни простаков и принес патрону немалые деньги. «Теперь твоя дьявольская энергия будет служить мне, Алтынову», – сказал он ей своим внутренним голосом, но в приказном тоне.

В этот момент в купе протиснулась Любовь Погоня и открыла окно. «Воздух у вас, прямо скажу, не свежий».

«Первый бросок я уступаю женщине, – как-то очень театрально сказал господин А. – Прошу… С первой партии я буду выигрывать все», – решил он про себя.

Она бросила шестерку, самую большую цифру. Молодой человек с необыкновенной ловкостью повторил результат. Второй бросок – опять шестерка. Господин Алтынов с легкостью в сердце сажает тоже шестерку. Зрительские страсти начинают накаляться. У членов бригады легкое замешательство. Третий бросок – у дамы четверка. Ростовчанин решил бросить пятерку, чтобы поостыли горячие головы. На доске лежала пятерка. Партию начал господин Алтынов. Он бросил две шестерки и закрыл главные ворота для прохода неприятельских фишек. Потом он бросил две четверки и воздвиг основные преграды на пути следования неприятеля.

Его броски были точными и обескураживающими. Музыка его мастерства и виртуозности околдовывала присутствующих. Братство шулеров поездов дальнего следования, очнувшихся от волшебства Юрия Алтынова, сомкнулось вокруг молодого человека, как овцы перед закланием сбиваются вокруг пастуха. Господин А. командовал игральной площадкой, как дьявол – преисподней. Взоры всех собравшихся сейчас в шестом купе были обращены на молодого человека, золоченые рты разинуты, на влажных воспаленных лбах выступил холодный пот. Господин Алтынов был вандалом! Дьяволом! То, что он делал, как играл, было просто невероятно. Никто из присутствующих никогда в жизни такого не видел и представить не мог. Они стали подумывать, что попали в какую-то метафизическую ловушку.

Но было здесь одно поэтическое, одухотворенное лицо – Юлия Боярова. Она наблюдала за фантастической мощью своего героя, как очарованный зритель следит за королевской пластикой балетного танца Наталии Бессмертновой.

Вдруг раздался телефонный звонок. Это была мелодия Вивальди. Господин Алтынов вытащил мобильник, извинился перед почтенной публикой, вышел в коридор и проследовал в сторону тамбура.

«Повтори, я плохо понял, – прокричал молодой человек. – Что важнее, модемное сообщение или телефонограмма?» – переходя на обычный тон, спросил он. «Наш друг сообщил, что должны быть две версии, – звучал голос в трубке. – С компьютерным сообщением мы решим, но с центральной диспетчерской пока проблемы. Ее взять нам не удается». – «Если не получится, – сказал господин Алтынов, – заплатите пятнадцать тысяч долларов, чтобы полностью отключить телефонную сеть центрального аппарата МПС». – «Ты забываешь, что сегодня праздник. Это осложняет дело. Трудно найти людей». – «Дай двадцать тысяч, но до того, как по модемной связи пройдет приказ об изменении маршрута, надо отключить все полностью. До пяти часов утра. Пока. Звони через час».

Игрок

Подняться наверх