Надпись
Описание книги
В романе Александр Проханов рассказывает о том времени, когда он формировался как писатель, политик и философ, жадно поглощая явления окружавшей его русской жизни. Эти годы выпали из историографии современных либеральных исследователей. Они сделали ставку на 60-е, создав представление о поколении шестидесятников – диссидентов, отрицателей строя, духовных бунтарей. Но были и семидесятники, о которых так мало говорится и так мало знает общественность. 70-е годы – это очень яркий период нашего общества, которое вовсе не было застойным: в нем двигались воззрения, формировались философские школы, существовали яркие явления культуры и политики. В романе рассказывается об архитекторах-футурологах, которые мечтали о строительстве городов на дне океана и на Луне. О космистах, способных заложить абсолютно новую советскую техносферу. О подпольных, почти катакомбных, христианах, которые в то время демонстрировали очень высокий пафос духовной православной жизни. Это повествование о сложнейших взаимодействиях внутри государственных и политических структур. О конфликтах партии и госбезопасности, об устройстве крупнейших медийных концернов советского времени, а также о той драме, которая случилась на советско-китайской границе, на реке Уссури и была связана с именем Даманский. Роман «Надпись» – это эпос советского времени, написанный уже теперь, в новые времена. И его цель – восполнить белое пятно, существующее в нашей культурологии.
Отрывок из книги
«Я – мост, из камня, железа, бетона. Мои вытянутые упругие ноги упираются в серую кручу, поросшую мхом и лишайником. Мой твердый хребет улегся крестцом на гранитные, омываемые потоком опоры. Мои руки хрустят в локтях, силясь дотянуться до насыпи в малиновых гривах кипрея. Над моим животом прозрачным сверкающим кружевом взлетают стальные конструкции. Дрожу, сотрясаюсь. Наращиваю могучую плоть, взбухая бетонными мускулами. Сбрасываю в реку тягучие космы огня. Чувствую спиной дыхание огромной реки, ревущие водовороты, фонтаны тяжелых брызг. Подставляю грудь под удары холодного ливня, ожоги горячего солнца. Я – мост, переброшенный через сибирскую реку. Стремлюсь от берега к берегу, стягивая воедино два громадных ломтя континента».
Михаил Коробейников утвердил стопу на гранитной плите в рыжих сухих лишайниках. Раскрыл блокнот, навесив его над простором сияющих вод, по которому темной трепещущей линией был прочерчен мост. Коробейников заносил в блокнот быстрые фразы, моментально возникавшие образы. Словно рисовал мост с натуры. Жадно охватывал зоркими молодыми зрачками, отождествляя себя с мостом. Чувствовал мускулами его живую геометрию, его рост и стремление, свою с ним таинственную связь. Механизмы в реве моторов, в полыхании сварки, в стуках молотков и вибраторов строили мост над рекой. Он же своими зрачками, ударами ручки в блокнот, страстным жадным порывом строил мост на бумаге. Помещал в свою книгу. И она, ненаписанная, сыпала к туманной воде рыжие и красные искры, дышала сырым бетоном, нежно сияла лучистой сталью, повисшей в пустой синеве.
.....
– Рюмку водки!.. – требовал пьяно Дубровский. – Какой, однако, баклажан замечательный! – воззрился он на дагестанского поэта.
Коробейников, опасаясь безобразной ссоры, поскорее заплатил за водку, и Дубровский с отвращением, проливая за ворот, выпил рюмку, роняя ее на пол.
.....