Читать книгу Лицейские стихотворения, печатавшиеся в позднейшие годы - Александр Сергеевич Пушкин, Александр Пушкин, Pushkin Aleksandr - Страница 1

Сегодня, добрые мужья,

Повеселю вас новой сказкой.

Знавали ль вы, мои друзья,

Слепого мальчика с повязкой?

Слепого?… Вот? Помилуй, Феб!

Амур совсем, друзья, не слеп:

Но шалуну пришла ж охота,

Чтоб, людям на смех и назло,

Его безумие вело.

Безумие ведет Эрота:

Но вдруг, не знаю почему,

Оно наскучило ему.

Взялся за новую затею:

Повязку с милых сняв очей,

Идет проказник к Гименею…

А что такое Гименей?

Он сын Вулкана молчаливый,

Холодный, дряхлый и ленивый,

Ворчит и дремлет целый век,

А впрочем добрый человек,

Да нрав имеет он ревнивый.

От ревности печальный бог

Спокойно подремать не мог;

Все трусил маленького брата,

За ним подсматривал тайком

И караулил супостата

С своим докучным фонарем.

Вот мальчик мой к нему подходит

И речь коварную заводит:

«Развеселися, Гименей!

Ну, помиримся, будь умней!

Забудь, товарищ мой любезный,

Раздор смешной и бесполезный!

Да только навсегда, смотри!

Возьми ж повязку в память, милый,

А мне фонарь свой подари!»

И что ж? Поверил бог унылый.

Амур от радости прыгнул,

И на глаза со всей он силы

Обнову брату затянул.

Гимена скучные дозоры

С тех пор пресеклись по ночам;

Его завистливые взоры

Теперь не страшны красотам;

Спокоен он, но брат коварный,

Шутя над честью и над ним,

Войну ведет неблагодарный

С своим союзником слепым.

Лишь сон на смертных налетает,

Амур в молчании ночном

Фонарь любовнику вручает

И сам счастливца провожает

К уснувшему супругу в дом;

Сам от беспечного Гимена

Он охраняет тайну дверь…

Пойми меня, мой друг Елена,

И мудрой повести поверь!

Что восхитительней, живей

Войны, сражений и пожаров,

Кровавых и пустых полей,

Бивака, рыцарских ударов?

И что завидней кратких дней

Не слишком мудрых усачей,

Но сердцем истинных гусаров?

Они живут в своих шатрах,

Вдали забав, и нег, и граций,

Как жил бессмертный трус Гораций

В тибурских сумрачных лесах;

Не знают света принужденья,

Не ведают, чт о скука, страх;

Дают обеды и сраженья,

Поют и рубятся в боях.

Счастлив, кто мил и страшен миру;

О ком за песни, за дела

Гремит правдивая хвала;

Кто славил Марса и Темиру

И бранную повесил лиру

Меж верной сабли и седла!

Воспоминаньями смущенный,

Исполнен сладкою тоской,

Сады прекрасные, под сумрак ваш священный

Вхожу с поникшею главой.

Так отрок Библии, безумный расточитель,

До каплъ истощив раскаянья фиал,

Увидев наконец родимую обитель,

Главой поник и зарыдал.

В пылу восторгов скоротечных,

В бесплодном вихре суеты,

О, много расточил сокровищ я сердечных

За недоступные мечты,

И долго я блуждал, и часто, утомленный,

Раскаянье – горя, предчувствуя беды,

Я думал о тебе, предел благословенный,

Воображал сии сады.

Воображал сей день счастливый,

Когда средь вас возник Лицей,

И слышал наших игр я снова шум игривый

И вижу вновь семью друзей.

Вновь нежным отроком, то пылким, то ленивым,

Мечтанья смутные в груди моей тая,

Скитаясь по лугам, по рощам молчаливым,

Поэтом забываюсь я.

И въявь я вижу пред собою

Дней прошлых гордые следы.

Еще исполнены великою женою,

Ее любимые сады

Стоят населены чертогами, вратами,

Столпами, башнями, кумирами богов,

И славой мраморной, и медными хвалами

Екатерининских орлов.

Садятся призраки героев

У посвященных им столпов,

Глядите: вот герой, стеснитель ратных строев,

Перун кагульских берегов.

Вот, вот могучий вождь полунощного флага,

Пред кем морей пожар и плавал и летал.

Вот верный брат его, герой Архипелага,