Читать книгу Десятый день рождения - Александр Романович Румянцев - Страница 1

-Неужели правда? – прошептала про себя Джессамина. – Неужели… Наконец-то.

Вокруг стояла гробовая тишина. Люди, сидящие в огромнейшем зале театра, заполонили его практически полностью. Это вызвало еще большую улыбку на по-настоящему счастливом лице Джессамины.

Главной Хозяйки Парка, в котором это и происходило…

Молчание продолжалось.

Ждали только ее…

Обернувшись по сторонам, она позволила себе осмотреть все, включая и сцену, на которой она находилась. Здесь были все. Никто не сбежал, никто не оказался бесполезным.

К последнему этапу встретились все, кто был причастен к эксперименту…

Здесь была она, пускай, сама Джессамина стояла в самом углу сцены. Здесь была и Джессика. Та, которая и должна была находиться в самом центре внимания собравшихся в зале “гостей”.

Были и Они.

Те, на кого Джессамина смотреть просто отказывалась…

Тишина продолжалась, но с этой секунды, когда она ознакомилась со всем в округе, как в последний раз, все ожило. Теперь ждали не только ее.

–Джессика… – Джессамина подозвала дочь к себе, вытягивая ее из-за кулис на сцену. Теперь это был ее выход. – Ты должна подойти туда. К столу у самого края.

Сцена действительно соответствовала словам ее матери.

Джессамина подтолкнула дочь вперед и та, бросая тихий и скрытный взгляд на зрителей, собравшихся здесь этой ураганной ночью, которого практически не было слышно, двинулась к самому краю.

Девочка понимала, что это значит. Уже понимала. Однако сама Джессамина отказывалась в это верить.

Она скрывала от нее правду чересчур хорошо…

Подойдя к высокому и небольшому столику, стоящему практически у самых первых зрителей, Джессика взобралась на небольшие ступеньки, которые к нему прилагались, чтобы выглядеть выше, влиятельнее и важнее.

Хотя, в действительности, необходимости в этом не было. Люди в зале верили и без этого. И без этого даже не старались задаться последней мыслью, правильно ли то, что они собрались делать.

И не обманут ли их те, кто в эту секунду был на сцене. Те, кто был “на сцене” все это время. И в особенности Джессамина, которая была в Парке с самой первой секунды.

Та, которую называли Главной Хозяйкой этого места.

Нет, людям даже не приходила в голову мысль о том, чтобы задуматься хотя бы на секунду, и в этом была заслуга только Джессамины. Только той, что и провела все эти годы вместе с ними, вбивая им в голову любовь к себе. К той, которую со временем они не только называли Главной Хозяйкой.

К той, кого в итоге, они ею считали…

Еле выглядывая из-за кулис на зрителей, Джессамина смотрела на их бешеные от нетерпения глаза. Она знала, как сильно они хотели, чтобы это наконец произошло. Их горящие от жадности глаза пожирали своим взглядом Джессику, которая в эту секунду уже просматривала то, что лежало на столе. Книгу, раскрытую уже на нужной странице.

Джессамина была заботливой матерью…

Однако в этом месте были и те, кто хотел этого еще больше. Те, кто ждал это не пару лет, как люди из зала, а все семнадцать. Семнадцать долгих лет, долго тянущихся год за годом, также как это было и сейчас.

Только сейчас каждого из зала…

Или каждого, кто был позади Джессамины, смотрящей на зал, из-за кого она боялась лишний раз обернуться…

Сейчас каждого мучили уже не годы, часы или минуты.

Джессика, дрожащей рукой, не торопясь, а то и пытаясь в страхе оттянуть побольше время, водила по сухой, старинной и хрупкой странице долгих несколько минут.

И только тогда она остановилась, доведя рукой до самого последнего символа на этом листе.

Теперь всех мучили только секунды.

Годы прошли, замучив в ожидании тех, кому сегодняшняя ночь, которую ждали чересчур долго, казалась великим спасением. Прошли и лишние месяцы, выходящие из плана, заставив страдать тех, кто и работал над тем, чтобы сегодняшняя ночь состоялась.

Прошли недели, часы и минуты. Прошло все и каждый, кто когда-то попал в Парк, в котором и стоял этот театр, выбранный местом проведения эксперимента, дотерпел до самого конца.

До момента, когда каждый, кто был сегодня в этом старинном помещении, был приглашен в театр.

Теперь оставалось вытерпеть лишь жалкие секунды…

–Джессика, – она снова прошептала ее имя. Пускай место и было невероятным размеров, слышно ее было идеально даже тем, кто сидел в самых высоких ложах. Девочка обернулась. – Начинай.

Джессамина вздохнула, раскрывая рот от того, что пришло ей в голову, улыбнулась и наконец появилась из-за кулис.

–Хотя постой…

Выходя на центр сцены, она обернулась к зрителям, чьи лица окрасились в точно такое же доверие и истинное счастье, которое появлялось в их глазах каждый раз, когда они встречали ее в Парке, где и стоял театр.

Однако тем, кто сидел в глубине сцены, это не понравилось.

Перед Джессаминой был целый океан любви и одобрения всего, чего бы она не делала. Даже сейчас, срывая и оттягивая еще больше времени, их лица все еще были счастливы.

А вот сзади Джессамины были те, кого счастливым она не видела ни разу…

Тяжелый вздох дошедший до нее из-за спины скрасил ее радужное настроение в холодную и мрачную серость, напоминая ей о том, кто действительно был Главным Хозяином в этом месте…

Джессамина, старательно пытаясь не забивать свою голову вечными страхами, связанными с Ними, вздохнула, стараясь наполнить себя тем, что хотела чувствовать в людях перед собой.

Доверие. Она хотела, чтобы они верили ей и в самый последний момент, которого все наконец дождались.

Она хотела верить и сама.

В то, что они не сбегут в самый последний момент, задав себе вопрос, правильно ли они поступают…

–Вы прошли этот путь вместе со мной! – торжественно начала разрезать тишину своим голосом та, которую считали Главной в этом месте. – И я поистине счастлива встретить эту долгожданную ночь, смотря на ваши глаза, полные того доверия, с которым все вы отнеслись к моему предложению! Каждому из вас оно было сделано по отдельности. Пускай и в одинаковых условиях – здесь, когда вы приходили сюда, чувствуя, что настало и ваше время получить свое предложение. Однако жизнь каждого из вас… Каждая Жизнь сидящая в этом зале индивидуальна!..

Сзади послышался тихий смех, скрыть который кому-то было, видимо, чересчур трудно. Но обращать на это внимание Джессамина не стала.

Она понимала, что ее слушают последний раз…

–А, значит, и решение, которое вы в итоге решились принять, было сложным для каждого из вас по отдельности. Каждого сюда привели разные проблемы, разные жизненные пути, – она улыбнулась еще сильнее. – Но в итоге, все… Все вы оказались здесь. Все вы дошли до конца, не решив отсюда уйти в последний момент. А это значит только одно.

Она начала отходить назад, двигаясь не глядя, спиной. Сейчас ее взгляд был занят.

Он плотно висел на каждом из зала. На каждом уверенном, что Джессамина обращается конкретно к нему…

–Мое предложение было спасительным для всех. Сразу для всех проблем, для всех жизненных путей. Мое решение ваших несчастных участей действительно решило все, что вас гложило. Вот только пока что есть одна проблема… – она перестала улыбаться и посмотрела на зал как мать на ребенка.

Джессика, к слову, не видела на себе глаз Джессамины уже целую минуту… – У всех нас. Мое предложение еще ничего не решило. Еще…

Она улыбнулась одной стороной губ, намекая, что напряжение в их сердцах она создала специально.

Чтобы последующие слова принять им было еще легче…

Все же она была той самой Джессаминой, которую все знали. Все же она была Главной Хозяйкой, которую так не только называли.

Которую такой, ко всему прочему, и считали…

–А значит, пройдя такой путь, вы уже не имеете права отказаться от того рая, что я предложила вам!

Толпа заверещала, будто бы все это время только и ждала этого момента. Смех, радость.

Слезы радости…

Все сейчас было перед Джессаминой. Все ради чего она и работала это время.

Работала ради них…

Она же работала ради совсем другого…

Пройдясь вдоль края сцены еще несколько раз, поймав цветы, которые кто-то решил принести с собой на этот праздник, и получив окончательно осознание, что она оставляет Парк, театр…

А значит, и всех тех, кто в нем был…

В полной уверенности, что главные его герои, которые не знали, насколько было необходимо их присутствие на этом торжестве, не сбегут в самый последний момент. Своими криками и слезами, дождавшимися этой ночи, они пообещали Джессамине, что они дойдут до самого конца. Что ничего не испугаются.

То, что обещали Главной Хозяйке Парка, нарушать было непринято…

Однако сама Джессамина все равно думала совсем о другом.

Отойдя от края сцены, углубляясь в нее все также идя вперед спиной, она до самого конца продолжала раскидываться “поцелуями” то в одну сторону, то в другую. Необходимости в этом не было, также как не было и в последнем разговоре с ними.

Это было сделано для тех, кто сидел в самой глубине сцены.

Для тех, к кому Джессамина и подошла, наконец отворачиваясь от толпы, которая уже ни за что бы не подумала о правильности этой ночи…

Она хотела, чтобы каждый из тех, что теперь был перед ее глазами, видел, как она старалась ради Их выгоды.

А значит, она старалась ради выгоды своей…

Обернувшись к Ним, она попыталась найти Их лица, которые не были видны в тени самой глубины сцены. Хотя искала она только одно лицо.

То, которое обратилось к ней само…

–Уже собираешься? – спросил он.

Джессамина быстро закивала, теряя в своих действиях последнюю каплю уважения к себе. Там, перед залом, она выглядела как истинная королева.

Здесь, обернувшись лицом теперь к концу сцены, она показала свое истинное лицо. Сейчас она тряслась как маленький ребенок, выпрашивающий что-то очень вкусное.

Вот только то, что выпрашивала Джессамина было не вкусным.

Оно было жизненно необходимым…

–Хочешь уже вернуться обратно? В город? – он продолжал мучить ее вопросами, также как и она – быстро кивать. – В таком случае…

Медлительная пауза, которой наслаждался он и от которой страдала она.

–В таком случае, можешь идти.

Она быстро расправила плечи, с которых впервые за семнадцать лет свалилась целая гора, наполняясь от, вероятно, последних услышанных слов в этом Парке, истинным счастьем, а не тем, что показывала людям в зале. Счастье, готовое излиться слезами, и которые действительно появились бы, если бы после этих слов Джессамине бы не пришлось торопиться.

Она уже начала разворачиваться, когда последние услышанные слова в театре оказались далеко не последними.

–Только постой.

Толпа в зале стала тише, хотя, как поняла Джессамина, она просто перестала их слушать. Они больше не были ей важны.

Теплота и любовь моментально прошла и счастье ее было в том, что догадаться до этого у них бы не получилось. Для этого надо было сомневаться и задавать вопросы.

А это делать им она запретила…

–Да? – боязливо ответила она, предчувствуя, что он может отказаться даже спустя секунду после своего же согласия.

В последнюю ночь, которую ждали целых семнадцать лет, секунды решали все…

–Ты не забыла? – его голос усмехнулся. – Ты не попрощалась с теми, с кем “жила” последние три года…

Джессамина, облегченно вздохнула и поняла, что это последнее условие перед тем, как он позволил бы ей исчезнуть из собственного же Парка.

Перед тем, как он позволил бы ей получить то, ради чего она и выполняла это поручение последние семнадцать лет…

Джессамина резко обернулась к зрительному залу, быстро вздыхая, чтобы сказать людям последние слова. Скорее всего, больше она никогда бы их не увидела. Скорее всего, это был последний раз, когда она увидела бы их сияющие наивным доверием глаза.

Вот только последний раз, как оказалось, уже был.

Потому что кресла были пусты.

Все…

–Я… Не пони… – заикаясь от самого страшного испуга в своей жизни, она попятилась назад, туда, где Они и были. Те, кто и заставил ее это делать. – Они только что же…

–Получается, заказ не выполнен, – голос последних нескольких минут звучал также спокойно.

Но вперемешку со злостью…

–Я… Я все сделала! Вы же видели! Они только что… Они были!..

–А раз семнадцать лет ожидания прошли зря, – он вышел из тени, и за ним вышли и все остальные. Трое человек. Поголовно каждый из Них улыбался самой кислотной улыбкой.

Кроме одного.

Того, что остался сидеть в своем кресле.

Того, что не присоединился к остальным…

–А значит, и ты ничего не получишь…

Джессамина замолчала, уже не пытаясь понять, что произошло за те пару мгновений, что она отвернулась от зала.

С этого момента Джессамина просто пыталась не думать. Не пытаться разобраться.

Просто дождаться того, от чего она так и торопилась сбежать из Парка обратно в город.

Лицо Джессамины начало слегка дергаться, а сердце покалывать. Вот только не так, как это было каждый раз, когда она не успевала вовремя…

Схватившись сразу и за сердце, и за голову, которая резко начала раскалываться от боли, она посмотрела на Джессику, которая стояла за столом.

На Джессику, которая должна была бы за ним стоять, если бы не шла в эту минуту к главному выходу из театра…

Провожая дочь взглядом, она, не в силах крикнуть и слова, смотрела ей вслед, падая на пол. Ноги больше не держали ее, а голова гудела так, будто бы в ней был рой раскаленных ос.

В этот раз это происходило чересчур быстро. Не так, как это было, когда она не успевала сходить с Джессикой на очередную “прогулку” по Парку, которые уже изрядно надоели той, кому они казались скучными.

Джессамине же они надоесть не могли никогда.

Для нее они были необходимыми…

Она испугалась, увидев, как Они начали двигаться, но спустя секунду появился еще больший страх.

Они шли не к ней. Она и так лежала у них под ногами, не в силах даже подняться.

Сейчас Они шли к тому, что спасало ее последние три года. И должно было спасти сейчас. Этой ночью.

Сейчас, когда эту книгу Джессика должна была начать читать уже перед толпой, а не на очередной из прогулок по Парку…

Они прикоснулись к старинному писанию, аккуратно поднимая его со стола и ласково прижимая к себе.

–Нам это не нужно. Зато Мы знаем, что это безумно нужно тебе… – они обернулись назад, посмотрев на пустой зал, единственным голосом которого остался вой урагана, заходящего через щели театра, который должен был быть снаружи.

Обернулись Они и обратно.

Снова натянув свои кислотные улыбки, от которых Джессамине становилось только хуже…

–Вот только ты, Джессамина… – Джоэл, тот самый, что и общался с ней, засмеялся, медленно останавливаясь. У них времени было много. У Джессамины же… – Ты, Джессамина, нам больше не нужна…

Сердце ударилось еще один раз и, как ей показалось, разорвалось окончательно.

Она все еще жила, только потому что так хотели Они. Они не любили, когда от разговора уходили по глупым причинам.

Смерть в Их понимании была одной из самых…

–Не нужен твой Парк. И все те, кем ты его наполнила.

Теперь остановились и легкие.

–Ты не нужна даже Ему…

Последние слова заставили ее с силой перевернуться на спину и посмотреть остекленевшими глазами вверх.

Так с Ним общался каждый, кто однажды Связался с Ним…

–Теперь ты не нужна никому…

Они исчезли, как делали это всегда, и теперь театр, который еще секунду назад был полон жизни, оказался пуст. По-мертвому пуст. Тут осталась только Джессамина, чувствущая каждую из последних своих секунд.

И чувствующая кое-что еще.

Его…

Я вижу, ты пришла к своему концу…

Она кивнула, вдруг ощутив, как силы вернулись к ней. Как сердце забилось снова, а легкие начали дышать.

И тебе кажется, что ты осталась одна…

По ее глазам побежали слезы. Она бегала от Него чересчур долго, чтобы не быть счастливой вновь услышать Его голос.

–Да, – ответила она.

Тогда тебе кажется все правильно…

Он бросил Свои последние слова.

Последние в жизни Джессамины…

Потому что Я все еще не простил тебя…

И резко “ушел” от нее.

Попытки облокотиться на собственные руки, чтобы продолжить с Ним разговор, не увенчались успехом.

Джессамина безжизненно упала, наделяя этот театр жизненной пустотой.

Джессамина была мертва.

После всего, что ей пришлось сделать…

––

Мерзкий крик, наполненный страхом и полным отчаянием, не прекратился, а перешел в настоящий вопль, которому не было конца.

Он длился целых несколько секунд, не позволяя Джессамине даже перевести взгляд и понять, что все это был сон.

Это делать пришлось кому-то другому…

Ворвавшись в ее комнату, девочка, уже по-уличному одетая, несмотря на самое раннее утро, пробежала несколько метров до ее кровати и, схватив ее с такой силой, что Джессамина больше не могла дышать, обняла ее, крепко прижимая к себе.

Это была Джессика. Та, что повернулась к ней спиной во мрачном сне.

Во сне, который повторялся почти что каждый день…

–Все… Все… Все… – она укачивала ее из стороны в сторону, а после резко взяла ее за плечи, встряхивая ее после крика, и уставилась ей прямо в глаза. – Что?

–Все… Хорошо, – закончила за нее Джессамина.

Та, которая только вернулась из сна…

–Если я встану с кровати, ты не продолжить будить Хлою? – спросила Джессика, легко засмеявшись.

–Не продолжу. Ни в коем случае.

–А почему? – также продолжала забивать ее голову нуждой к ответу.

И девочка поступала правильно.

Сейчас Джессамине нельзя было давать возможности возвращаться к ужасу, который только что происходил в ее сне. Еще хотя бы пару часов, пока этот сон был чересчур живым в ее голове…

–Потому что я больше не сплю, моя девочка, – она слабыми руками взялась за ее руки, которые до сих пор поддерживали ее вялое и исхудавшее тело, и поцеловала ее в подставленной лоб.

Время шло, а ничего не менялось. Менялась лишь Джессика, заставляющая свою мать отвечать в эти моменты все на новые и новые вопросы, не позволяя ей придумать ответ заранее.

–Выглядишь немного… – Джесс покрутила ее слабую голову из стороны в сторону, держа ее обеими руками.

–Ужасно я выгляжу, Джесс, ужасно до неузнаваемости.

Джессамина оторвала ее руки от лица и начала подталкивать на другую часть кровати, сама при этом опуская ноги на пол, отворачиваясь к ней спиной.

Она знала, когда приходят эти сны. Настолько живые. Далеко не каждый день.

И особенно не так правдоподобно…

Она попыталась встать на ноги, выпрямив их, чтобы не подвернуть. Слабость текла особой силой по всему ее телу, но сейчас это было даже хуже обычного.

Джессамина не уследила за графиком.

В Парке было много работы…

А значит…

–Внизу есть что-нибудь… Поесть? – спросила она, понимая, насколько глупо звучал этот вопрос.

И лицо Джессики, валяющейся на другой половине кровати, было этому подтверждением.

–По… – она поперхнулась. – …Есть?

Она облокотилась на руки, но вставать с кровати не стала. Лишь еще плотнее прижала к себе мать.

–Мне кажется, что завтра ты испугаешь меня уже в дверях, – пошутила она, хотя как шутка это не звучало. В голосе Джесс было переживание.

–Знаю, но… Как думаешь, там внизу что-то есть?

Джессика засмеялась, не принимая последние слова этого разговора всерьез. Она резвым движением спрыгнула с кровати и приземлилась на пол. Ногами, которые слушались ее.

Джессамина же посмотрела на свою жалкую попытку хотя бы просто встать.

Сегодняшний сон был не просто так…

–Слушай меня. Если хочешь успеть в Парк, – она развернулась в дверях. – Вместе со мной, то, у тебя есть лишь пара минут. Потому что я жду тебя уже…

Она заулыбалась, вспоминая, что даже не ложилась сегодняшней ночью в кровать.

Как, скорее всего, и все последние три года…

–Жду тебя с самого момента, как вечером вернулась из Парка…

И захлопнула дверь, понимая, что говорить дальше смысла не было. Джессамина поняла, что долго ждать ее не будут.

Собравшись с силами она все таки встала на ноги и сделала несколько небольших шагов. Это было важно. Особенно сейчас, когда сон приснился чересчур с “яркими красками”. Сон, который казался не сном даже лишние секунды после пробуждения.

Первый шаг, второй. Время текло и Джессика вполне могла исчезнуть из поместья быстрее, чем Джессамина смогла бы пройти хотя бы часть коридора на втором этаже, где и были их спальни.

Ее, Джессики и Хлои, самой младшей из живущих в этих древних стенах.

Четвертый и пятый шаг казались уже куда проще. Тело вновь начинало работать, как будто бы на ночь оно вовсе решило умереть и возродиться утром. Однако такое было только во сне.

Впервые за…

Джессамина подошла к стене напротив и посмотрела на календарь. Не зачеркнутыми были последние…

Джессамина сморщила брови, удивляясь увиденному. Она подняла лист календаря и посмотрела на прошлый месяц, даже в конце которого оставались такие же пустые числа.

Впервые за месяц и семь дней сон приснился чересчур живым. Настолько, что он не только разбудил ее, но и заставил верить в себя до самого последнего.

До Джессики, которая уже ждала ее внизу…

–Спускайся! – глухой звук с первого этажа прозвучал голосом старшей из дочерей Джессамины, живущих в этом поместье. – Я даже позволю тебе со мной прогуляться! Конечно, если…

Но Джессика, видимо, перешла на кухню, из которой звук на второй этаж идти уже просто не мог. Однако смысла этих “если” понять было нетрудно.

Джессамине следовало торопиться, если она хотела прогуляться с дочерью по Парку, о котором все знала Джесс, но ничего не знала Хлоя.

А значит, и гуляла по Нему она только со старшей из своих детей.

Впервые за месяц и семь дней сон приснился чересчур живым.

А значит, прогуляться по Парку с Джесс нужно было обязательно…

Спустя пару минут, с явной тяжестью в теле, показывающей свой порог, допустимый для своей хозяйки, Джессамина оделась в первое попавшееся, что увидела в своей комнате.

–Еще же неделю назад почувствовала, что пора, – Джессамина шагала по комнате, чувствуя боль сразу во всем, что только было связано с ее телом. Пройдя мимо зеркала, которое было разрисовано “смешными шутками” Хлои, она остановилась и посмотрела на себя. Шутки младшей из дочерей предполагали нарисованные очки под стать росту Джессамины, усы и большой нос с выпяченными ушами. На зеркало явно влезли не все идеи маленькой девочки, но Джессамину интересовало далеко не это.

Она смотрела на себя. На ту, которая прождала слишком долго.

–Месяц прошел, пришла боль и смерть, а ты все продолжала делать вид благородной и ни в чем не нуждающейся дамы. – Джессамина смотрела на зеркало, не замечая следов оставленных девочкой. Она общалась только с собой. – Дура…

Но время шло и Джессика, которая следила за ним очень четко, забыла бросить перед выходом, сколько именно она была готова ждать свою мать.

А значит, надо было торопиться.

И, самое главное, забыть о еде. Джессика смутилась не просто так, услышав вопрос матери.

–Не стоило ожидать чего-то другого…

Джессамина, прерывая собственные же мысли, не в силах связать два лишних слова, вырвала дверь на себя, молясь всем богам, что только знала, надеясь, что ее слабость не станет причиной ее уж чересчур быстрой смерти.

К счастью, тяжелая дверь не заставила ее отлететь в стену и Джессамина осталась на ногах.

–Не знаю, что за боги меня спасают, – она шла по коридору, не в состоянии понять, каким образом она сумела продержаться без боли целый один лист календаря. К тому же, там было еще несколько дней, оставшихся с прошлого месяца. – Но точно не Ты.

Она резко остановилась, желая продышаться, но на самом деле она хотела другое. Она задрала голову кверху.

Сон напомнил ей о Нем.

Напомнил о том, что Он все еще не простил ее…

–Нет. Тебя в моей жизни больше нет, дорогой. Извини, прости, а лучше забудь обо всем.

Не делая лишнего шага, она услышала, как начала открываться та дверь, которая по утрам всегда открывалась последней.

–А лучше все же прости, – вспоминая Его последние слова во сне, в который Джессамина верила куда больше, нежели стоило, как могло бы показаться человеку со стороны. Человеку, которого тоже мучали бы страшные сны.

Вот только проблемы Джессамины были не совсем обычными…

Хлоя вышла из комнаты, потирая глаза. Будильник, зазвонивший ровно за секунду перед выходом ее матери из своей комнаты, был в ее руках.

И Джессамина, на которую она напоролась в коридоре, даже не поднимая глаза, чтобы увидеть перед собой хоть кого-то, вспомнила о том, что заставило ее думать сегодняшним утром о своей младшей дочери.

–Зеркало, – бросила она Хлое, проходя мимо нее. – Отмой то, что ты натворила.

–Тебе не понравилось? – спросила та, жалко поднимая взгляд на уходящую Джессамину, которая даже не думала отвечать или разговаривать с ней.

Впрочем, как и всю ее жизнь, за которую она переговорила с матерью лишь пару раз.

За все девять лет…

–Я… Хорошо! – она попыталась достучаться хотя бы так, но Джессамина не думала о ней и сейчас. Она общалась только с одной из своих дочерей.

С той, которая нужна была ей в Парке…

Еще минута и Джессамина наконец одолела лестницу, спустившись вниз, предчувствуя запах жареного бекона и горячего шоколада, уже разбавленного молоком и вылитого в стакан.

Как бы сильно Джессамине не хотелось забрать завтрак Хлои, она понимала, что нельзя. Джессика, которая его и приготовила, едва ли не ставила над матерью эксперимент, удивившись ее вопросу о еде.

–Хочешь? – спросила Джесс, когда та спустилась на кухню поместья. Для полного вида ей не хватало только защитных очков, халата и записного блокнота с ручкой.

Не понять, что это самый провокационный вопрос за последнее время было бы просто оскорблением собственной разумности, чего Джессамина с собой явно делать не собиралась.

–Ну? – Джессика даже пододвинула тарелку поближе к ней, когда она проходила мимо обеденного стола.

Того самого, за которым последние три года сидела только Хлоя.

Как минимум, так считала Джесс…

–Джессика, – тяжело вздохнула Джессамина, едва сдерживая себя, лишь бы не посмотреть на горячий пар “огнедышащего” бекона, который манил ее еще со второго этажа лестницы. Горячий же шоколад, за которым ее рука едва не потянулась сама, вообще заставил ее прикусить собственный язык, лишь бы себя остановить. Есть хотелось безумно.

Но Джессика не знала, что ее мать больше не Связана с Ним. Не Связана с Ним, как была Связана сама девочка… – Если ты думаешь, что со мной что-то не так. Что Он меня предал…

–А Он… Может просто уйти? Он же…

Джессамина вздохнула тяжело еще раз, но в этот раз в ней была легкость, а не страх раскрыться перед дочерью. Она ударила в самое место, о котором могла рассуждать целую вечность. Теперь Джесс забыла о еде.

Теперь она даже не пыталась поймать ее на лжи…

–Не может, Джессика, не в твоем случае.

–Но…

Джессамина резко сделала осуждающий взгляд и посмотрела им на старшую дочь.

–Что “но”?! Еще будешь спрашивать, почему?!

Джесс осадилась и опустила уже свой взгляд вниз. Она облокотилась на столешницу кухни и посмотрела на завтрак, приготовленный сестре.

–Она не спустится, пока ты здесь, – она начала новый разговор. – Ты же понимаешь, почему я тебя торопила?

–Понимаю, – но Джессамина не могла отказаться от всего. Обычно девочка уходила в Парк раньше матери, но в этот день…

В этот день ей приснился сон, разбудивший бы и весь остальной город, не живи они на склоне горы, вдали от Марлина, находящегося на ее вершине…

Обычно она позволяла себе есть, когда, проснувшись позже всех, ее никто не видел, хотя, что видела Хлоя, Джессамину не беспокоило вовсе.

Как не беспокоила и сама Хлоя в целом…

Сейчас она не могла отказаться от всего сразу. Еда – ладно. Но вода…

–Может быть ты и не замечаешь, – она налила воду из под крана в стакан и попыталась сделать вид, что пустынной жажды, горящей адским огнем внутри нее, вовсе не было. Получалось плохо, а значит надо было снова шутить.

Делать то, что Джессамина делала всегда, когда Джесс начинала лезть в секреты матери чересчур глубоко… – Но я старею.

Хохот, разразившийся по всему поместью, заставил Джессамину слегка скорчиться от эха, вовзращающегося от высоких потолков и больших помещений старинного здания.

Однако и этим моментом она умудрилась воспользоваться.

Настоящий смех, заставивший Джессику закрыть глаза, начал переходить в искусственный, насмехающийся уже не над глупыми словами, а над самой той, кто их произнесла. Она делала это по-доброму, понимая, что Джессамина шутит, вот только поднимая к ней глаза, она уже стояла к ней спиной, делая вид, что моет бокал, из которого пила воду.

Бекон, который она украла из тарелки, приготовленной далеко не для нее, был самой вкусной едой, которую она только могла себе представить…

Она услышала, как Джесс соскочила с высокого стула и начала подходить к ней.

Взяв при этом и тарелку, из которой ее мать только что украла кусочек завтрака Хлои…

–Не шути со мной так, госпожа Джессамина! Наша Главная Хозяйка! – обходя кухонную столешницу, Джессика шутила, вспоминая, как зовут ее мать в Парке. – Еще раз скажете подобные слова, госпожа Джессамина, и увы, но я начну искать, кто именно в Парке сказал вам, что вы стареете…

Она обошла ее и, запрыгнув на столешницу уже около раковины и крана с водой, села рядом с матерью. Тарелка в ее руках, в которой, как казалось Джессамине, “моющей посуду”, девочка нашла недостающий кусочек, больше не значила, что Джесс пыталась поймать мать на удивительном для нее желании есть, которое было не свойственно им.

И теперь пришло время удивляться уже Джессамине…

Джесс, не задумываясь, украла из завтрака Хлои еще один кусочек бекона. Конечно, там оставалась еще и яичница, но…

Но, черт возьми, Джессамина впервые за многие месяцы, если не годы, видела, как ее дочь ела.

Старшая, потому что младшая не смогла бы пропустить и дня…

–Что? – спросила она, когда увидела на себе взгляд матери. Она быстро подняла еще один ломтик мяса и протянула его уже ей.

Отказаться Джессамина просто не могла… – Думаешь, у меня уже совсем крыша поехала?

Джесс украла еще один, а остальное, видимо, оставила матери.

–Я сама порой ем. Только ради вкуса, естественно. Чего таить, Он порой говорит мне, чтобы я не забывала свою человеческие потребности, но…

Она улыбнулась.

–Но зачем обращаться к своему обычному прошлому, если Он все же Связался со мной?

На лице девочки держалась счастливая улыбка, когда Джессамина, с истинным голодом, пережевывающая бекон, смотрела на нее с осуждением.

Долго не замечать этого девочка не могла.

–Да-да и еще раз да, я знаю, что не стоит забывать Его слушаться, но ведь… Ведь также и со сном, – девочка все таки не сдержалась и украла еще один кусочек мяса, делая завтрак сестры все более и более худым. – Помнишь, что со мной было, когда я только…

Она мечтательно подняла глаза кверху и раскрыла рот, вспоминая то время.

–Уже три года прошло…

–Да, Джессика, я помню, что было, когда Он только Связался с тобой. Ужас, – теперь в воспоминания ударилась и Джессамина. – Никогда бы не подумала, что объяснить кому-то, что значит, что тебя выбрал Дар… Что значит, что Он Связался с тобой, наделяя тебя…

Джессамина усмехнулась.

–Ну, скажем так, не самыми простыми способностями даже в том случае, если ты и не знаешь о Его присутствии в себе. С тобой было не легче, чем с остальными, если честно.

–Ты про тех, кто обрел с Ним Связь когда ты была рядом?

–Да, Джесс. И ты в сотни раз лучше них, – она взяла тарелку и вновь поставила ее на стол. Затем подошла к холодильнику, достала оставшуюся пачку сырого мяса и вернула на место еще горячую от огня сковородку. – Во-первых, ты моя дочь… Ай!

И то, насколько горячей она оставалась до сих пор, прочувствовать ей все же по ее глупости пришлось…

Джессика спрыгнула со столешницы и сделала шаг к матери.

–А ты, я вижу, гордая, если все еще чувствуешь боль. Неужели так трудно попросить Его, чтобы ты перестала ее ощущать?

Она не дождалась ответа, даже не удивляясь уже привычному поведению матери, и продолжила прежнее.

–Твоя дочь, хорошо. Но это было во-первых. Какие еще есть плюсы, которых не было у других, которым тебе выпала ноша объяснять, что с ними Связалось кое-что посильнее обычной Жизни? – Джесс была в чересчур хорошем настроении. – А?

На этот раз Джессамина не была многословной.

–То, что ты еще никуда не исчезла…

Улыбка сразу сошла с лица Джессики…

Она отошла от матери, точнее, сделала это после того, как дотронулась до сковородки. Джессамина внушила девочке, что в своем доме она ни за что не будет пользоваться Его Силой, лишь бы у старшей дочери не было вопросов, почему она то обжигается, то хочет есть, то невероятно подолгу спит.

Почему с ней происходило то, чего не должен был допускать Дар, если уж Он Связался с человеком…

Дотронувшись до раскаленной сковородки своей нежной рукой, она лишь весело повернулась к матери, которая уже держала палец под ледяной водой.

У самой же Джессики следов никаких не было. Ни следов ожога, ни следов боли.

А спустя секунду, когда она вернула ее матери, которая принялась готовить еще одну порцию, но облажалась на первом же этапе, желая сделать что-то без помощи Дара, не оставалось следов и от шипящего металла.

Больше он не был горячим…

Джессамина взяла сковородку и наконец смогла поставить на плиту, приступая к готовке завтрака.

Джессика же отошла на шаг назад, подпрыгивая и усаживаясь уже на столешницу напротив.

–Ожог исправишь сама. Не думай, раз ты имеешь принципы “забывать” о Даре дома, все особенные обязанности, – это была правда. Остудить раскаленный металл до ледяного состояния, а потом вернуть ему простую и обычную температуру, было чем-то вполне особенным… – Буду выполнять я.

–Не думаю, Джесс. Можешь передать…

–Можешь рассказать о них? – перебила ее Джессика, вспоминая о незаконченном разговоре. – О тех, кто исчезал?

Джессамина все еще держала руку, как бы показывая ей, что она не будет рассказывать истории из прошлого, пока та…

Джессамина вздохнула, снова встречая перед собой то, за что беспрестанно ругала ее.

Пластиковая бутылка с маслом, изображая чересчур вычурные движения, вертясь из стороны в сторону, летела по воздуху, направляясь прямо в руки Джессамины.

Когда то, ради чего девочка это сделала, свершилось, Джессамина пролила жидкость на сковородку, и поставила бутылку на столешницу перед собой.

–Верни, пожалуйста, на место, – сказала она ласковым голосом, будто бы впервые перестала ругаться за настолько детские шалости.

Джессика улыбнулась и, продолжая сидеть на столешнице напротив, сделала с бутылкой тоже самое, что и в первый раз.

Вот только в первый раз улыбка с ее лица не сходила…

Джессамина ударила по летящей по воздуху бутылке и та с упала, благо, не разбиваясь на миллион кусочков из-за того, что она была не стеклянной.

Джессика вздохнула, закатывая глаза, и сразу же спрыгнула со стола. Она знала, что это все равно придется сделать. Она позволяла себе множество глупых вещей. Остудить сковороду было одной из них.

Но когда Джессамина понимала, что девочке что-то от нее нужно, она начинала вспоминать, почему так поступать было нельзя. Особенно в своем доме или рядом с ним.

Сейчас девочка начала задавать вопросы о прошлом. О том, что происходило с теми, кто исчезал.

С теми, кто когда-то представлял собой Род или, как они называли себя по-другому, Семью. Семью или Род тех, кто Связан с Даром.

Но Джессику интересовали не все.

Она вновь хотела услышать о тех, кого затронули Гонения…

Джесс поняла, что “фокус” с бутылкой она сделала зря и подняла ее с пола, радуясь хотя бы тому, что не пролилось само масло. Джессамина заставила бы ее вытирать и его, и, конечно же, без Его помощи.

Пришлось бы пользоваться тряпками, которые Джессика не брала в руки уже чересчур много времени, чтобы вдруг начать пользоваться ими без королевского отвращения.

–Все сделано, госпожа Джессамина, – она начала “отчитываться” перед ней, как порой это делали первые встречные в Парке, которые подбегали рассказывать, что в нем произошло, пока не было Главной Хозяйки. – Теперь вы точно верите, что я самый обычный человек, которому нужно передавать вещи, специально ради этого поднимаясь на ноги?

–Джессика… – Джессамина продолжала готовить, разбивая яйца в ту же сковородку, где уже жарился бекон. – Как бы мне хотелось, чтобы ты поняла простую вещь.

Она сама улыбнулась, понимая, насколько банально начинает свою “лекцию”.

–То, что течет в твоих жилах. Пускай, физически Дара вообще в тебе нет. Это дано нам не для подобного цирка. Не для таких представлений, которыми можно удивить разве что детей…

Она остановилась, понимая, что преуменьшила заслуги дочери чересчур уж сильно. Летящая бутылка удивила бы кого-угодно, кто никогда не знал о Роде или Семье.

А как показывала история, рассказать о себе людям, было очень плохой идеей…

–Согласна, – не дожидаясь смеха Джессики ее мать продолжила. – Это удивило бы всех, – сковородка была снята с плиты и теперь стояла на столешнице. – Но разве Он Связался с нами ради этого?

Джессамина поставила колкий вопрос, который должен был остановить Джессику и заставить ее задуматься над подобными глупыми “летающими вещами”, которые она вечно проворачивала на глазах у матери.

Вроде бы должен был…

–Я вообще не знаю, зачем Он Связался со мной, – спрыгивая со столешницы напротив, она подлетела к матери и начала доставать остальные тарелки. – Он мне ничего не говорит.

–И слава богу… – прошептала под себя Джессамина, следующие слова говоря уже громко. – Но факт остается фактом, девочка.

Они разложили еду по тарелкам и пошли в сторону обеденного стола своего старинного поместья, выделяющегося на фоне остального города, что был вверх по горе. Присаживаясь за огромнейший дубовый стол, они заметили, что забыли вилки, ножи, чашки и все остальное.

Но тяжелый взгляд Джессамины на девочки дал ей понять, что пока ей что-то от нее нужно, ничего “летающего по дому” она видеть не хочет. Хотя бы сейчас, когда ей вновь нужно было ей что-то рассказывать.

Спустя полминуты чайник уже грелся на плите, а в руках хозяек этого поместья было все то, ради чего они и готовили завтрак уже себе.

–Это… Это… – Джессика смотрела на то, что перед ней стояла целая тарелка с едой и смеялась. – Я не помню, когда последний раз ела настолько по-обычному.

Она взяла еще кусочек мяса и стала его будто бы впервые пробовать, откинувшись в своем кресле, поджав под себя ноги.

–Я понимаю, Джесс, теперь для тебя “обычно” именно то, как ты жила последние три года. Ну, может быть чуть меньше – мне все же потребовалось время, чтобы объяснить тебе, почему ты больше не хочешь ни есть, ни спать. То время, что ты боялась саму себя, не в силах вытерпеть внезапные изменения. Ничего из того, что было “обычно” для тебя раньше, – Джессика пережевывала маленькими кусочками, когда ее мать закидывала в себя еду, как будто в последний раз. – Но со временем, когда ты проживаешь с Ним целую жизнь, когда ты проходишь бок о бок с Даром через все испытания, когда ты чувствуешь, что невероятная удача или внезапные спасительные идеи, решения или действия – это тоже Его работа…

Джессамина положила приборы и также откинулась в кресле, поджимая под себя ноги уже из-за холода, а не ради удобства.

Холода старого поместья, который она, в отличие от дочери, чувствовала…

–Ты начинаешь по другому относиться к Связи с Ним. Ты перестаешь просить его заставить вещи летать.

Джессика закатила глаза, понимая, что это уже далеко не нотации. Сейчас начиналась целая лекция о Роде и Семье, Связанной с Ним.

То, что ей и хотелось услышать…

–Перестаешь просить Его о таких банальностях, которые перестают иметь для тебя значения с возрастом, – она подняла глаза на дочь. Добрые и понимающие глаза. – И я понимаю, что ты через это еще не прошла. В свое время я тоже была точно такой же.

–И через сколько же лет мне стоит ожидать резкого превращения из веселой и живой девочки, – она смеясь, показала на себя, уже давно забыв о завтраке, который ей приготовила мать. – Во взрослую и суровую представительницу Дара, который Связался с ней для очень серьезных дел.

Джессика шутила и кривлялась, выставляя важность матери лишь за ее глупую королевскую напыщенность. Джесс считала, что в подобных “летающих вещах по дому” нет ничего плохого.

Но возраст Джессамины всегда был значительным аргументом.

Большим аргументом…

–Ну, если честно спустя практически четыре столетия, я все еще ощущаю себя веселой девочкой, Джессика, – Джессамина откинулась в кресле снова, забирая тарелку уже с собой. – И ты не будешь этого отрицать, дорогая. Ни в коем случае не будешь…

–Правда, – Джессика отодвинулась от стола, поднялась на ноги и двинулась в сторону кухни. Чайник мог бы пролететь также, как и все остальное, но Джессамина пока что не задумалась о том, чтобы прекратить свою речь.

Обычно шалости Джессики возвращались в тот же миг, когда истории ее матери заканчивались и девочке больше ничего от нее было не нужно…

Забрав все, что нужно, она вернулась таким же спешным шагом.

Но пока что истории не закончились и пользоваться Даром ей запрещалось…

И закончила уже снова вернувшись за стол, разлив по кружкам чай и поджимая, как и раньше, под себя ноги.

–Правда. Отрицать, что ты все еще не превратилась в скелет спустя столько лет, я не буду. Отрицать то, что ты не превратилась в старую каргу, вечно ругающую всех за их “детские шалости”, – она изобразила, как обычно Джессамина начинала свои нотации, – Я бы могла.

И улыбнулась, глядя в ее глаза.

–Но не буду. Потому что четыре столетия прошли как будто бы мимо тебя. Как будто бы ничего и не происходило за эти четыре сотни лет, что Дар позволил тебе прожить на этой земле, – девочка впервые за весь разговор за столом сняла с себя свою сияющую улыбку не ради шутки. Сейчас она заходила на чересчур опасную территорию.

Воспоминания о прошлом. У семнадцатилетней Джессики, Дар с которой Связался всего три года назад, этого прошлого практически не было. Зато у Джессамины…

Четыре века, пройденных в этом мире, не могли не впитать в себя хоть что-то интересное.

И, как назло, лицо Джессамины тоже омрачилось, когда брошенные слова о ее возрасте стали не просто проходной фразой или шуткой, которую она же сама и сказала, а продолжением разговора.

Что ж, в Парк они точно опаздывали… – Я хочу сказать, каким бы ужасом не было накрыто твое прошлое, которое мне, к счастью, застать не получилось, ты все равно осталась Джессаминой. Не ходячим трупом, – Джесс засмеялась, – Которым ты, к слову, и являешься спустя столько лет, а той же самой женщиной, с которой всегда можно посидеть за одним столом. Ты не жива…

Девочка поставила локти на стол и приблизилась к матери, которая сидела напротив нее.

–Но Жизнь в тебе как будто бы все равно осталась…

Джессамина улыбнулась ей, опуская глаза вниз. На наручных часах красовалась цифра, готовая повергнуть Джессамину в шок, учитывая, что лишь вид календаря, на который она посмотрела перед выходом из своей комнаты.

Календаря, смысл которого понимала только Джессамина…

Этим утром он заставил ее сердце удариться так, что заметить этого она не могла. Впрочем, как минимум, обратить на себя внимание он должен был уже хотя бы пару дней назад. Сейчас же, судя по адской боли, расплывающейся по всему ее телу, судя по гудящей голове и сердцу, пульс которого то поднимался, то едва ли не останавливался вовсе, Джессамина понимала уже сама, без всякого календаря, на котором она отмечала промежутки между прогулками в Парке.

Прогулками в самой дальней и пустынной от людей части Парк. Прогулки, на которые она ходила только с дочерью, запрещая всем остальным, кто в Нем жил, следовать за ними. Правда, было одно исключение.

Одно среди всех тех, кто хотел, но не мог пойти вместе с ними…

Джесс поняла, что мать снова задумалась и решила растрясти ее.

–Послушай, а как это вообще? Ну… – она увидела, как мать снова вернулась, и предложила ей свою тарелку, от которой украла лишь один кусочек бекона.

Джессамина же соглашаться не могла. Ее дочь все еще могла подозревать ее в странном, неестественной ей голоде.

Неестественном никому из Рода и Семьи…

–Что как? – спросила ее Джессамина в этот раз не в состоянии предугадать вопрос.

–Ну… – Джесс мялась, поджав под себя ноги еще сильнее. Она часто разговаривала с матерью насчет времен, которые она не застала.

Но этот вопрос был о другом. Он был не о временах.

Он был конкретно о Джессамине… – Когда Жизнь…

Девочка продолжала медленно “идти” вперед, когда Джессамина поднялась на ноги и сказала, снова поднимая руку с часами:

–Пора, Джесс.

–Но…

–Но это ведь не значит, что я ничего не расскажу тебе по дороге, – Джессамина улыбнулась, собирая со стола все то, что они на нем оставили. Дотянуться до тарелки дочери она не могла, так что… – Свое убери сама. Ты почти ничего не съела!

–Я предлагала тебе! По тебе нельзя было сказать, что ты не хотела есть, – она снова будто бы ловила ее на собственных же подозрениях, но поймать Джессамину, прожившую в этом мире достаточно долго, было не самым легким делом.

–А ради чего ты воровала еду из завтрака Хлои? – Джессамина остановила дочь одним лишь вопросом, после чего заставила ее исправить то, что они сделали еще пару минут назад. – Если ты почти ничего не съела, переложи все своей сестре. Она явно удивится, когда увидит абсолютно голую яичницу без твоей любви и заботы, выражающейся обычно в хорошо прожаренном беконе, и чего еще хуже – расстроится.

Джессамина вышла вместе с дочерью из-за стола и спустя пару секунд оказалась на кухне.

–Ладно, оставь, я сама все сделаю, – Джессамина перевалила оставшуюся еду младшей из дочерей, которая все еще не спускалась, хотя вполне себе уже бодрствовала, и принялась мыть посуду. – Одевайся.

Джесс легкой походкой двинулась проходить и кухню, и гостиную и прихожую, понимая, что прождет мать еще пару минут на улице.

Что-то Джессамине казалось неправильным.

Недосказанным…

И поняла…

–И спасибо! – крикнула она вместе с шумом льющейся из под крана воды, стараясь сделать так, чтобы Джессика, которая уже открывала дверь на улицу, услышала ее.

–За что? – вернулось ей обратно вместе с летней свежестью открытой входной двери. Теплый воздух моментально заполнил все старинное поместье и дышать здесь стало легче. Запах же леса наполнил уже сердце Джессамины, улыбающейся, несмотря на боль.

–За то, что не пошла без меня!

Пару секунд молчания.

Но Джесс так и не ответила. Дверь осталась открытой, так как тяжелого стука старинных едва ли не ворот, которые стояли в проходе, она не слышала.

Когда Джессамина поняла, что старшая дочь уже на улице, она бросила посуду, домывать которую потом пришлось бы кое-кому другому.

Тому, кто получил бы на этот завтрак меньше всех…

Джессамина развернулась от раковины к столешнице, что стояла напротив. Там и была полностью нетронутая тарелка Джессики, от которой ее мать отказалась, когда они еще сидели за столом. Тогда она отказалась.

Сейчас же Джессики просто не было рядом…

Она накинулась, начиная красть все больше и больше завтрака, оставшегося Хлое.

Той самой, что уже спустилась по лестнице и тихо смотрела на мать…

–Я думала… Извини, – она резко развернулась и попыталась исчезнуть также быстро, как и появилась.

Не получилось.

–Стой! Это тебе. Джессика приготовила. Как всегда, – Джессамина вышла из кухни, старательно не бросая ни капли взгляда на свою вторую дочь.

Ту, с которой она общалась куда реже, чем с первой.

–Мм… – она осмотрела весь первый этаж поместья, вглядываясь и пытаясь найти хоть что-то. – В раковине посуда. Наша с Джесс. Помой, когда будешь мы и свое.

Она бросила холодный приказ и, развернувшись, двинулась через все поместье в сторону выхода из него.

–А… – Хлоя замялась. – А когда вы…

Но потом одумалась.

Ее интересовал только один человек.

–А когда Джессика вернется?

Но Джессамина продолжала идти, не отвечая младшей дочери. Как и всегда…

Джессика была ей нужна. Сейчас. В Парке.

Хлоя же…

Джессамина была уже у самого выхода.

На Хлою у нее были совсем другие планы…

–Она вернется в хорошем самочувствии или… – девочка зажалась, едва сдерживая себя, чтобы не уйти в глубь кухни, чтобы спрятаться от вернувшегося пустого взгляда матери, но договорить все же решилась. – Или в плохом?

Если все прежнее, что оставалось позади Джессамины, когда она уже шла на улицу, было привычным и не интересующим ее, то последние слова младшей из сестер, ее заинтересовали.

Настолько, что она двинулась обратно вглубь поместья…

Проходя мимо старинной мебели, антиквариата, оставленного в этом месте, видимо, прежними хозяевами, она вышла на кухню, которая, в отличие от всего остального, на первом этаже поместья, была чем-то современным.

Теперь она смотрела на младшую дочь.

–Что еще раз? – спросила она, слыша, как с громким звоном бьются уличные ворота. Джессика торопила мать и та, в свою очередь, действительно торопилась.

До этого момента…

–Я… – Хлоя уводила глаза от Джессамины, как делала это всегда, когда та начинала ее допрашивать. Медлить в своих ответах тоже было уже укоренившаяся привычка, которая никогда не нравилась ее матери. Особенно сейчас.

Сейчас, когда она давно уже должна была быть в Парке.

Сейчас, когда боль, которую она чувствовала по всему организму, уже не просто давала о себе знать, как последние несколько дней, а настойчиво говорила с ней, выставляя свои не самые приятные условия, которые рано или поздно она обязана будет принять. Джессамина знала, что будет если она продержится еще один день.

А значит, в Парк надо было уже не идти, а бежать…

И, тем не менее, этот случай ее заинтересовал.

–Ну же. Что ты сказала? – Джессамина даже сделала более милым свое лицо, в надежде, что девочка увидит это и почувствует, что она может ничего не бояться. Впрочем, бояться свою мать ей действительно было не за что. Она просто с ней не общалась.

Никогда.

А значит, и такие редкие моменты, когда им все же удавалось переброситься парочкой слов, всегда превращались для Хлои в один большой аттракцион. Она никогда не понимала, почему Джессамина игнорирует ее практически всю ее жизнь.

Но понять, за что она вдруг все же обращала на нее внимание, было еще труднее…

–Я спросила… – взгляд уже был смелее, а улыбка Джессамины все шире. Из девочки приходилось вытягивать ответы самыми изощренными методами. – В каком состоянии вернется Джессика.

Опущенные глаза наконец были подняты, и она увидела, что ее мать в довольно хорошем настроении.

И заговорила смелее.

–Так в каком же она будет? Просто, я стала замечать, что порой она возвращается…

–Немного вялой? Это хочешь сказать?

Девочка закивала, до сих пор высчитывая в своей голове, сколько дней до этого мать просто “не видела” ее.

Мать, которая в эту секунду села на одно колено перед девочкой и улыбнулась так искренне, как только ей позволяла боль, хлещущая ее изнутри хлыстами адских страданий. Она даже взяла ее за ее маленькие ручки…

–Джессика… Все мы люди, Хлоя. Все мы устаем. И твоя сестра тоже. А что еще странного ты замечала в Джессике после ее возвращений из… Города?

–Ам… – Джессамина теперь держала ее за плечи, перебираясь к голове, по волосам которой она ласково водила своей рукой, заставляя девочку удивляться так сильно, как та не удивлялась практически всю свою жизнь. – Обычно, она возвращается и пытается провести время со мной. Выйти погулять на задний двор, в наш сад. Либо сидит со мной и смотрит то мультики, то фильмы. Читает мне. Но порой…

То, что следовало после “порой”, девочка не должна была знать, хотя это и было невозможно.

Джессамина понимала.

Джессика вернется домой из Парка, о котором младшая из ее дочерей ничего не знала, вялой и в плохом самочувствии еще не раз. А значит, младшей из дочерей, нужно было хотя бы перестать задавать об этом вопросы.

–Порой она приходит и даже не может подняться на второй этаж. Она ложится прямо в гостиной на диване, – девочка дотронулась до руки, водящей ее по волосам и спросила то, к чему все и шло. – Что с ней?

Она замялась. Вспомнить, когда она общалась с Джессаминой последний раз, было трудно, но вспомнить, когда она успевала назвать ее мамой, было практически невозможно.

–Что с ней, мама…

Джессамина продолжала безмолвно улыбаться. Время шло и таким бесценным, как сейчас оно не было уже много лет. Сейчас боль внутри нее уже буквально рвала ее на части.

Но довести дело до конца она была обязана.

–Что вы делаете в городе? – девочка почувствовала, что настало время спрашивать уже мать, а не сестру. – И… И почему я никогда вас там не вижу, хотя постоянно слышу, как вас вспоминают? И почему…

–Все, Хлоя, не надо больше вопросов, – Джессамина приготовилась.

–Почему ты никогда не общаешься со мной?! – уже громче, чувствуя, что ее хотят снова “забыть”, развернуться, уйти – торопясь, едва ли не прокричала Хлоя. Когда мать решит поговорить с ней снова, она уже не знала и теперь боялась даже предположить…

Рука, которой она водила девочку по волосам, остановилась, а сама Джессамина отвернулась.

–Ну вот Ты снова во мне, – прошептала Джессамина Ему, чьего холода не чувствовала в себе уже очень много времени.

Целый месяц и несколько дней, судя по календарю…

–Мама… Что с твоими…

С глазами Джессамины и вправду кое-что произошло.

Но Хлоя больше не думала об этом.

Больше не думала ни о чем, что беспокоило ее этим утром…

Глаза Джессамины покраснели и она почувствовала холод внутри себя. Рука, которой она гладила младшую из дочерей, остановилась окончательно.

И спустя всего секунду Хлоя, девочка, которая не понимала, как относиться к первому за последние годы целому разговору с матерью, теперь смотрела на нее уже совсем другим взглядом.

Пустым.

Как будто бы она не понимала, как оказалась в ее объятиях.

Когда во взгляд ее вернулась разумность, она удивилась, увидев, что ее мать находится с ней так близко и, что самое главное, она держала ее. Гладила по голове.

Пускай, последнее было лишь необходимостью, чтобы Хлоя все забыла.

Хотя главной необходимостью было кое-что другое…

Джессамина резко, как по щелчку выключателя, снова перестала обращать на девочку внимания, а та, забывшая последние несколько минут, попыталась тихо отойти вглубь кухни.

Переждать, когда ее мать наконец уйдет.

Главной необходимостью было кое-что другое.

Глаза Джессамины все еще горели красноватым огнем, когда она поднялась на ноги и повернулась к дочери спиной.

Все еще были красными, а значит, парочку слов перед тем, как она снова разорвала бы Связь с Даром, Он все же успел оставить за собой…

Нет, Джессамина… Прошу тебя… Остановись… Прекрати заниматься этим…

Оставь Парк… Я же знаю, что ты не хочешь, чтобы это происходило…

Отпусти тех, кто уже “вошел” в Него… Распусти тех, кто уже в Парке… А после…

Джессамина сосредоточилась.

А после сбеги… Свяжись со Мной снова и Я помогу тебе скрыться… Пожалуйста, сделай, как Я говорю…

Джессамина зажмурила глаза, точно также, как и кулаки, приготовившись к адской боли.

Связавшись на секунду с Даром, чтобы заставить младшую из дочерей забыть то, о чем спрашивала этим утром, она снова почувствовала Его в себе. А значит, вернулось и все то, отсутствию чего все время удивлялась Джессика. Джессамина больше не хотела есть, не хотела пить или спать.

И чувствовать боль – тоже больше было не надо.

Вынужденную боль, если Джессамина, прожившая целых четыре столетия, не хотела, чтобы ее существование поддерживал Он, как это было со всеми в Роду и Семье.

Если она хотела, чтобы это делало нечто другое, о чем знали лишь единицы из этого Рода…

Джессамина…

Она практически сумела выгнать Его.

Иначе Я тебя не прощу за это… За то, что ты делаешь в Парке…

За то, ради чего ты это…

Его голос, звучащий будто бы из пустоты, охлаждал каждым своим появлением все тело внутри Связанного с Ним человека.

Вот только спустя всего пару секунд после Его появления этот холод пропал. Вернулась сонливость, желание есть и пить.

А вместе с тем, вернулась и боль. Адская и явно требующая от Джессамины своих условий, не принимать которые она смогла бы еще пару часов.

Максимум пару часов…

Она направилась к выходу, не обращая внимание на забывшую их первый за последние годы разговор Хлою. Она пряталась от нее где-то на кухне, удивляясь, каким образом она оказалась в объятиях матери.

Хлоя могла бы задать вопрос об этом сестре, когда та вернулась бы из “города”, где, как считала девочка, они с матерью и проводили свое время, удивительным образом ни разу за всю жизнь не попавшись в нем ей на глаза. Вот только, когда Джессика вернется из Парка, где она действительно будет все это время, ей будет не до вопросов.

Потому что именно сегодня Джессика вернется в ужасном настроении и самочувствии. Именно сегодня она даже не сможет подняться на второй этаж своего же дома. Сегодня она просто упадет на диване всего в нескольких мертах от входа в поместье.

Джесс вернется домой именно в таком состоянии первый раз за последний месяц и несколько дней, не зачеркнутых на календаре в ее комнате, смысла которых не понимал никто, кроме той, что и жила в этой комнате…

Выйдя на улицу, Джессамина глубоко вздохнула, закрывая глаза. Боль била изнутри, не прекращая, но свежий воздух, окутанный самым вкусным запахом Леса, который был на этой горе везде, не считая города на самом ее верху и этого поместья на ее склоне, заставил Джессамину держать свои глаза закрытыми еще пару секунд, наслаждаясь им.

А когда открыть их все же ей пришлось, на них смотрела Джессика, явно ожидающая ее чуть больше, чем рассчитывала.

Джесс, которая все еще была в хорошем настроении.

Все еще в хорошем самочувствии…

–Ты что-то долго, – ответила она на молчание матери. – Кстати…

Она оторвалась от кованых уличных ворот, которыми и стучала, назойливо призывая мать поторопиться, и подошла поближе.

Даже слишком близко…

–Что это? – спросила она, заглядывая ей в самые глаза. – Ты же говорила, что сумела спрятать Его оттенок. А сейчас он…

–Только не трогай.

–Да я не трогаю, просто… – она заглядывала ей будто бы в самую душу, хотя сейчас ее интересовало самое банальное. – Просто сейчас Его оттенок снова проявился. Они снова слегка красноватые, да и, к тому же…

Джессамина молилась, чтобы это произошло как можно быстрее. Дар выгнала из себя она еще в поместье, в помещении, перед улицей, где стояла ее старшая дочь.

Однако следы, которые Он оставлял даже после своего исчезновения, пропадать сразу почему-то не любили…

–А нет. Вот теперь все снова хорошо. Как ты это делаешь? – Джессика отошла от нее, легко пропрыгивая в сторону ворот, открывая их и держа, пока пройдет Джессамина. – Я перечитала уйму книг… Книг нашего Рода, – Джесс улыбнулась, вспомнив отдать этим старинным писаниям, валяющимся по всему поместью, где попало, честь, как и просила ее мать.

Книг, смысл которого мог понять каждый, кто действительно представлял собой Род или Семью, для которых они и “писались”. Поэтому старинные листы, которым было по много столетий, едва ли не больше, чем самой Джессамине, валялись действительно, где попало.

Хлоя, единственная, от которой их могли бы прятать, все равно не смогла бы их прочитать. Потому что писания Рода и не читались вовсе.

Их смысл, значение каждой из страниц, озвучивал сам Дар, с которым было необходимо быть Связанным. Иначе никак. Книги, написанные с Его помощью, без этой помощи “читаться” не могли.

Ни одна из скрытых попыток Хлои, запирающейся в своей комнате вместе с кипой собранных по дому едва ли не рассыпающихся листов, не оказалась успешной. Ее Дар Связью с Собой не наградил.

Волноваться было не за что…

–И ни в одном из писаний, нигде, – Джессамина прошла мимо и девочка закрыла ворота, после чего, подбежав, поравнялась с ней.

Наконец-то они шли в Парк.

Джессамина посмотрела на часы в последний раз и вроде бы даже успокоилась, понимая, что ад внутри нее должен был скоро исчезнуть. – Абсолютно нигде! Я не нашла ничего о том, чтобы можно было скрыть свои красные глаза. Точнее, от обычных людей – нет никаких проблем. Но ведь их не вижу и…

–Да, никаких. С тобой я сделала это сразу же, как случайность Его выбора упала именно на тебя. Вот было бы легко, если бы Он предупреждал, получит ли кто-то из твоих детей Связь с Ним, и если да, то кто и когда, – Джессамина улыбалась, смотря под ноги через темные очки от солнца. Боль по всему телу затрагивала и ее глаза тоже. Как ей казалось, выйди она даже ночью в таком состоянии, в каком была сейчас, и даже свет лунного мрака резал бы ее глаза также, как сейчас это делало летнее, утреннее солнце, под которым ей и приходилось идти в сторону своего спасения.

В сторону Парка.

Своего Парка… – Но, к сожалению, мне порой кажется, что Он сам ничего не знает.

Последние слова звучали чересчур сухо. Без эмоций. Как будто бы Джессамина и не хотела так говорить о Нем.

Она все еще вспоминала Его слова, которые слышала еще минуту назад, после того, как снова Связалась с Ним, чтобы заставить забыть Хлою о тех вопросах, которые интересовали ее этим утром. Ей она еще могла их задать. Джессамина знала все, даже то, что интересовало ее дочерей чересчур долгое время, ответа к чему они найти не могли, и говорить большую часть правды она бы ни за что не стала.

Но Джесс… Если бы эти вопросы начала слышать Джессика, она бы начала над ними думать. Начала бы хотеть узнать правду. А учитывая, как близко старшая из дочерей этого поместья была Связана с Даром, Он мог бы принять даже самое слабое желание за очередной приказ.

И, к несчастью для Джессамины, даже его выполнить.

А это была бы катастрофа для старшей из этого поместья. Катастрофа для Главной Хозяйки Парка…

Джессика, та дочь, с которой она общалась, была полезна ей прямо сейчас. В отличие от Хлои она не должна была ждать своего выхода. Она показывала свой вклад в дело Парка практически каждый месяц.

Каждый раз, что, встречаясь в Парке, они шли на прогулку по Нему. В самую дальнюю и безлюдную Его часть. Не беря с собой никого из всего Парка, желающего побыть с Его Главной Хозяйкой и ее дочерью вместе.

Туда, где одно исключение из правил все же было…

–Так все же, – продолжила Джессика, пока они поднимались по склону вверх. – Как ты это сделала? – она вдруг решила пошутить. – Иначе я начну думать, что ты вообще от Него Отвязалась.

И засмеялась, заставляя свою мать изобразить свой фирменный лживый смех, за которым скрывалась истинное отношение к подобным шуткам.

Тем, что проходили очень…

Очень рядом с правдой.

–Опыт, девочка моя, – хладнокровно отвечала Джессамина, не выдавая в себе ни капли того волнения от правды, по которой Джессика скользила своими последними словами. – Не забывай разговор за столом. Твои семнадцать лет действительно наполнены большим интересом. Пускай, из-за Гонений, мы не можем видеться даже со своими же, с такими же, как и мы – представителями Рода и Семьи, а значит, формально о тебе никто в Роду и не знает.

Лицо Джессамины скорчилось в мыслях о том, что правду скрывать за поистине глупыми слова было бы неправильно, учитывая, что ее дочь была не самой глупой девочкой.

–Хотя кого интересует, кто появляется новый – тот, с кем Дар продолжает Связываться и по сей день, когда… – она вздохнула. – Когда каждый день исчезает в десять раз больше, чем появляется кто-то еще?

Джессика убрала и свою улыбку, пускай она и радовалась.

Еще за столом она просила Джессамину рассказать о тех представителей Дара, что продолжали пропадать и по сей день. О тех, кто не просто прятался в самой глуши этого мира от Гонений, о которых знали лишь те люди, которые носили в себе кое-что поинтереснее обычной Жизни.

А о тех, кто испытал на себе силу этих Гонений.

О тех, что ежедневно пропадали, просто исчезая на пустом месте.

О тех, кого находили те, что и олицетворяли собой эти Гонения.

О тех, кого на находили Они…

–Смешное название Им дали, не правда ли? – Джессика почувствовала, что получила еще один шанс развести мать на тот разговор, от которого обычно она уходила. – Они. Просто Они.

Девочка продолжала завлекать, ожидая, что та не просто закроет тему, которую закрывала всегда, а хотя бы поделится своим мнением, продолжая разговор.

Конечно, Джессика, которая была из Рода, а значит, была и Связана с Даром, давно уже “прочитала” все то, что лежало дома, а значит, досконально изучила историю всей Семьи, которая о ней даже не знала.

Уже как несколько столетий никто из Рода не жил вместе. Никто не хотел умирать из-за того, что кто-то поблизости использовал свою Связь с Ним ради чересчур заметной просьбы, которую сразу же замечали Они.

Точнее, никто не хотел исчезать.

О смерти и речи идти не могло…

–Хочешь меня развести на разговор, я погляжу, – Джессамина улыбнулась, предчувствуя, что подниматься в гору будет чересчур трудным занятием. Ноги болели, как сломанные, а мышцы практически отказывались работать. – Ну ладно. Время все равно у нас есть.

Джессика радостно подскочила с места, быстро пробежав несколько метров вперед, и теперь она шла перед матерью, поднимаясь в гору спиной, смотря при этом на Джессамину.

Ту, которая попала в ловушку настоящего дьявола во плоти семнадцатилетней девочки, которая с этой же секунды начала забрасывать ее чересчур личными вопросами…

–И так, первое. Я помню… – она закатила голову вверх, закусив губу. – Я помню, ты врала мне первое время. Когда я только Связалась с Ним. Помню, ты даже не хотела рассказывать мне о Семье, но я узнала об этом из книг. Ты делала это затем, чтобы я даже не задумалась о том, что поблизости может быть кто-то с таким же… – она заулыбалась. – Ангелом-хранителем на плече. Это я понимаю, пускай долго это ты от меня скрывать не смогла.

–Помню. Он только Связался с тобой, а мне только и оставалось прятать от тебя книги, в которых описывалась история Рода всех времен. Я боялась, что ты поймешь ее неправильно, – взгляд ее помрачнел, а голос затих на секунду. – Боялась, что посчитаешь себя достойной того, чтобы остановить одной целые Гонения.

После чего усмехнулась.

Все также – невесело…

–Такими умниками, считающими себя способными на все, всегда были только те, кто Связывался с Даром совсем недавно. Только представь. Я сейчас не о тех, кто рождался со Связью, которая, удивительным образом, оказывается, со временем начала передаваться по наследству. Как сама Жизнь…

Джессика засмеялась.

–Хороший пример, – она в шутку поаплодировала. – Просто великолепный.

–Согласна. Жизнь и без того передается всем и всегда. Но я говорила не об этом.

Подъем в гору становился все труднее.

–Я говорила о том, чтобы ты представила себе молодого человека, с которым вдруг Связался бы Дар. Неожиданно и приятно, и ты знаешь об этом сама. К тому же, ты сама этим утром вспоминала свое прошлое. Вспоминала, как не могла не есть больше суток, не пить и не спать. И как ты думаешь, что приходит в голову человеку, который вдруг получает…

Она замолчала, думая над тем, как бы это выразить.

–Получает… Все. Как минимум, так ему кажется. И этот человек вдруг узнает, что происходит в мире таких же Связанных кое с чем особенным людей. Насколько быстро он решит, что он то, тот, что не знает ничего о новом мире, открывшемся перед ним, уж точно сможет решить все проблемы. Отчасти, это правда. То, что его тревожило раньше, действительно больше не будет его донимать. Из банального – сон, еда… Смерть. Из человеческого, что быстро проходило у всех – деньги, влияние. И кое-что еще.

Джессика улыбнулась и продолжила идти дальше, поднимаясь в гору спиной, глядя на едва ли не умирающую от боли мать, которая даже этого не показывала.

–Но чего я боялась больше всего…

–Ты боялась, что вдруг посчитаю самой крутой именно себя. На фоне того, что я не могла делать раньше, да?

–Именно, – отвечала Джессамина. – Именно это меня и пугало, когда я позволила тебе узнать только о проблемах с обычными людьми. С теми, с которыми Род разобрался очень быстро. С теми проблемами, что были до по-настоящему пугающих неприятностей…

–Гонений, – закончила за нее Джесс, опуская взгляд и пытаясь понять, как бы продолжить этот разговор дальше. Раз мать и позволяла ей обсуждать эти темы, то Джесс хотела дотронуться до самых сокровенных. – Но все же. Кто-нибудь знает, что происходит с теми, кто… С теми, кого находят Они. А? Или их название, которое Род дал Им, действительно оправдывает Их?

–Оправдывает, Джессика. О Них действительно никто и ничего не знает. Абсолютно. Единственные люди, которые могли с Ними пообщаться… – она засмеялась, несмотря на отяжелевшие легкие. – Только те, с которыми нам пообщаться уже никогда не получится. Хотя все может быть.

–Думаешь, Они крадут их куда-то?

–Думаю…

Джессамина начала уходить слишком глубоко в память. Они были не таким пустым местом на карте этого мира. Те, кого звали Ими, как бы смешно это не звучало, умели скрывать самих себя.

Но это не значило, что из живущих ныне Их действительно никто не видел…

–Мама? – позвала ее Джесс. – Не молчи.

Джессика резким движением затормозила и развернулась. Она снова шла с ней бок о бок.

–О чем ты думаешь? Или… – девочка резко раскрыла в восхищении рот, найдя еще одну возможность, которую даже не скрывали. – Так значит, все же что-то есть?!

–А ты догадливая, Джесси. Очень догадливая.

–Расскажи хоть что-то.

–Нет, моя дорогая, я…

–Расскажи, и тогда я пойду гулять с тобой по Парку как миленькая, – она схватила ее за руку и запрыгала дальше, даже не обращая внимания на то, что сама Джессамина ускориться просто не могла. Боль жгла уже даже кости. Ад был не просто внутри, он будто бы был и снаружи.

В Джессике, которая на фоне боли, не позволяющей Джессамине отвлечься от себя, заставляла ее еще и общаться с собой.

И тем не менее, девочка ударила в самое больное место.

Боль жгла самым адским пламенем. Ад, который пробудился в ней этим утром, разбудив ее, как будто бы сам хотел выбраться из нее, но Джесс продолжала держать его в себе.

И, как ни странно, это было правдой…

Адом, который хотел наконец исчезнуть из тела Джессамины, было кое-что, о чем она знала.

Кое-что действительно желающее выбраться из нее как можно быстрее.

Кое-что, чего она действительно не могла выпустить из себя.

Кое-что, что совсем скоро должно было начать “жечь” так сильно, что Джессамине просто пришлось бы отпустить “это”…

Еще не ответив, Джессамина подняла руку с часами. Времени было много, но если девочка решила бы кинуть ее и пойти в самый центр Парка, как делала это всегда, в этом времени не было бы никакого смысла.

Это время дано было ей для того, чтобы успеть прогуляться с Джессикой по Парку.

А точнее, дойти до самой дальней Его части. Туда, где не было никого из всех, кто наполнял бы Парк.

Туда, где и завершалась их прогулка, после которой Джессамина снова могла не беспокоиться за боль внутри себя и за то, что это “нечто” захочет исчезнуть из нее.

Обычно примерно на целый месяц.

В этот же раз, если она не путала, это был месяц и семь дней, что она не ходила с Джессикой на прогулку.

Седьмой день, судя по дрожащим костям внутри нее, был последним…

–Хорошо. Пожалуй, прогуляться с тобой сегодня мне хочется даже сильнее, чем обычно.

Джесс запрыгала дальше, услышав то, что хотела.

–Значит, ты у меня в ловушке!

После чего снова подлетела к ней и взяла за руку.

–Так почему же ты замолчала? А, мама?

Теперь отказываться было нельзя. Девочка и вправду знала, что мать не терпит, когда та отказывается и закатывает истерику, не желая снова тратить целый час, а то и два, на то, чтобы снова пройтись с ней по Парку.

Как Джессамина уже заметила, била Джессика ради своих целей в самое больное место…

–Я подумала о том, что ты и сказала, Джессика. О том, видел ли Их кто-то, кто оставался бы после в живых.

Девочка, уже и не контролируя себя, раскрыла рот, ожидая, что услышит то, чего не слышала раньше.

Сейчас заставить Джесс пойти с ней на прогулку по Парку было просто необходимо. Джессамина была готова сливать любые тайны, грея ее энтузиазм и любовь к матери за это.

Любые.

Все.

Все, кроме той, что же творилось в конце каждой из прогулок, когда они с дочерью оставались совсем одни.

В самой безлюдной части Парка…

Сейчас, пока они шли, Джессика поставила чересчур выгодное для себя условие. Она могла выпытывать вообще все тайны и “тени” их общего Рода.

И, как, усмехнувшись, удостоверилась Джессамина, она это понимала…

Было лишь несколько истин, узнать которые девочка просто не имела права. Джессамина уже полностью позволила дочери вести разговор самой.

Ее дело заключалось лишь в том, чтобы отвести разговор от того, чего знать Джессике было необязательно, если она вдруг по случайности, заведет его в “болото с по-настоящему значимыми тайнами”…

–То есть, такие были? – девочка все еще продолжала удивляться своей матери. Даже спустя тонны прочитанных фолиантов, от которых веяло старостью, и целые дни разговоров с Джессаминой, она все равно находила в ней что-то новое.

Джессамина позволяла узнать подставные тайны ради того, чтобы тайны настоящие продолжали оставаться тайнами…

–Да, Джессика. Такие были. Можешь представить себе их лица, когда они все же принимались рассказывать об этом другим?

–Нет.

–Вот и я не могу, Джессика, – мать замолчала на секунду. – Потому что я всегда была с другой стороны…

Девочка прошла еще пару шагов, думая, что Джессамина продолжит свою историю, но на секунду ее шаг оборвался и она чуть не упала. После поднялись ее удивленные от последних слов глаза и раскрытый рот, который не мог вымолвить ни слова.

–Да-да, Джессика, – засмеялась Джессамина. – Все именно так, как ты и подумала. Твоя мать была одной из тех…

–Ты видела Их? – ошарашенно не дала ей договорить Джесс. – Их?!

–Я вижу, ты действительно много читала из валяющегося дома, – продолжала улыбаться Джессамина.

–Ты шутишь?! Я прочитала все, что было. Вообще все. И ровно каждая книга, даже всего лишь один листочек, написанный кем-то неизвестным и крайне плохо Связанным с Даром, потому что даже с моей Связью Ему было трудно прочитать…

–Джессика, тебе не перед кем показывать, какая ты крутая, а я и без того знаю, как сильно Он почему-то решил Связаться именно с тобой.

–Да неважно! – продолжала перебивать ее дочь. – Все, что только было написано с начала Гонений. Все! Абсолютно все упоминает о Них. Оно уделит этому одну строчку, главу или даже целую книгу. И что самое главное, никто все равно так и не узнал, что это. Кто это…

–На то Их так и называют. Просто Они. Просто кто-то. Никто не знает ни откуда взялись, ни зачем это делают…

–Но…

–Но, да, – она повернулась к девочке, не сбавляя хода. – Я Их видела. Как и еще парочка человек…

Взгляд Джессамины поднялся кверху, туда, где и был город.

Поместье на этой горе было не одно…

–И… – девочка торопилась, но закончить смогла лишь через пару секунд. – Какие Они?

Джессика спрашивала, но вопрос звучал, будто бы вначале ей было просто интересно, разумен ли в принципе этот в принципе.

–Никто не знает, откуда Они появились и зачем пришли. Но судя по тому, что я видела, приходить им ниоткуда было и не надо…

–То есть, – девочка уже начала представлять себе фантастику или даже мистику. А значит, Джессамина сразу же решила ее остановить.

–На то, Джесс, весь Род и прячется от Них. Перебегает с места на место, думая, что это поможет. А тем временем, с каждым днем пропадает все больше и больше наших. Тех, с кем Дар Связался или те, кто был уже рожден со Связью, в случае, если из Рода были и родители. На то Их и боятся вот уже несколько столетий подряд, Джессика, – она, не задумываясь, замедлилась, нагоняя мрак. – Когда против нас восстали люди, очень давно, фактически только тогда, когда Он Связался со мной, мы быстро решили проблемы с ними. И не думай, что это была какая-то кровопролитная война. О Семье и Рода знали лишь те, кому мы решили раскрыться. Короли, королевы и все такое.

–Я читала об этом! Точнее, не могла не узнать о тех временах, прочитав почти все “поместье”. Они… Эти главы назывались же…

–”Они тоже люди”, – поправила ее мать. – Да, Джессика, абсолютно каждый, кто в итоге описывал на рукописях Рода эти времена, называли эти главы именно так. Еще давным давно мы начали раскрывать свои способности тем, кто стоял выше всего. Всем, чья первая реакция выражалась энтузиазмом в загоревшихся глазах, а не в испуге, кострах и вилах. Мы помогали им.

Джессамина резко укорила взглядом девочку.

–Мы занимались по-настоящему достойными делами! Не “летающими по дому вещами”! Мы спасали по просьбе королей целые государства от голода. Останавливали войны решая проблемы, из-за которых они возникали. Успокаивали дикий пыл обезумевших армий и тех, кто их вел, – она остановилась отдышаться. – И спасали от смерти просто тех обычных людей, что работали ради других на износ. Излечивали от ран королей, заставляли исчезнуть болезни королев. В те времена, это было приятно. Чувствовать себя таким… Богом, наверное. Мы могли все, когда те, кого мы имели полное право считать нашими питомцами, не имели ничего. Мы видели обычных людей зверушками, сидящими на цепи, когда мы… Нам, тем, с кем Дар все же Связался, не приходилось мучиться. Нам не пригодилось грызть металлические звенья, стачивая свои зубы.

За нас это делал Дар… Мы могли все и наши возможности прекращались лишь в нашей голове, не способной придумать больше ничего, что возбуждало бы наши умы. Деньги, здоровье, влияние и власть – все, что интересовало нас раньше, было теперь “холодным” и незаметным для нас. И мы решили пойти к ним. Раскрыться людям. Обычным людям, которые со временем не просто начали принимать, что мы действительно можем все, чего бы они не захотели.

Они начали этого бояться…

Джессамина вздохнула, старательно пытаясь обойти кровь и боль, которую все же пришлось в их истории все равно было немало.

–И тогда их страх привел сам к себе. Они начали бояться, что мы станем использовать их, даже несмотря на то, что мы раскрылись им как раз ради обратного. Они начали бояться того, что прольется кровь, отомстить за которую они уже не смогут. И тогда… Тогда началось то, что не могло длиться долго. Костры, преследования тех, кого знали в лицо. Скрыться от людей никогда не было проблемой. Проблемой стала “первая секунда”. Мы жили с людьми чересчур долго. Мы доверяли им, потому что доверяли своим силам. Однако, если помнишь, границы возможностей тех, с кем Связывался Дар, состояли не только в его голове.

–Но и в том, как близко с человеком Связался Дар…

Джессамина почувствовала самый большой стыд перед самим собой. Она знала, что девочка должна была после этого спросить.

Знала, что самую главную ее тайну раскрывать она просто не имела права…

Однако…

–Я бы спросила, почему спустя три года после того, как Он Связался со мной, наша Связь стала еще крепче, чем раньше, но не буду…

Джессамина облегченно вздохнула, даже не пытаясь этого скрыть.

–Потому что сейчас ты впервые начала рассказывать нашу историю настолько открыто, – она взяла ее за руку еще крепче, чем раньше. – Нашу историю. Пускай, никто из моей Семьи даже не знает обо мне. Но…

Джессамина улыбнулась, понимая какие слова сейчас будут сказаны.

–Но я уверена, – рука сжалась еще крепче. – Что рано или поздно мы же сможем жить, как Род жил раньше. Так, как было описано в книгах, что я читала целых три года. Вместе… Не боясь ничего и никого. Вместе, а не разбежавшись подальше друг от друга. И тогда обо мне узнают. Тогда, возможно, найдется хоть кто-то, кто сможет наконец дать мне ответ, почему Дар все ближе и ближе ко мне…

Джессамина продолжала улыбаться, хотя после этих слов в груди ее сердце заколотилось как бешеное.

–А теперь продолжай. Я хочу услышать о проблемах с людьми до конца.

Джессамина вспомнила, на чем она закончила и…

–Да, Джесс, нашей проблемой оказалось излишнее доверие к ним. К обычным людям, которых мы не считали способными что-то сделать против нас.

–Но ведь…

–Я знаю, о чем ты. Мы не могли умереть просто из-за пробитого мечом сердца или сожженного на костре тела. Жизнь, та единственная сила, дарованная всем нам, конечно же уходила после этого. Жизнь всегда чутко понимала, когда она обязана исчезнуть, чтобы не нарушать правила этого мира, но с нами был еще и Дар. Другая Сила. Не Жизнь, которая была с нами всегда, а нечто другое. Нечто пришедшее совсем не отсюда…

–Но ведь даже после смерти Дар все равно позволял существовать.

–Конечно. Пускай, лишь на добром слове, но все равно позволял. Когда Жизнь уходила, человек больше не имел права голоса в Связи с Даром. Как ты помнишь по древним писаниям, исчезая, Жизнь уходит будучи главным козырем. Жизнь – это Сила, стоящая на стороне человека. Дар же… Дар пришел в этот мир, чтобы просто посмотреть на него нашими же глазами. Глазами тех, кто знал этот мир вдоль и поперек. После того, как исчезала Жизнь, Дар лишь давал шанс показаться ему полезным или хотя бы не вредным, после чего Он давал выбор.

–Кто-то умирал, – загадочно прошептала Джессика.

–А кто-то соглашался на Его новое предложение. Жить дальше.

По лицу Джессики ее мать поняла, что последнее было лишним.

–Хотя “жить” – чересчур. Существовать. Существовать без Жизни внутри. Одна Сила покидала нас, когда другая оставалась. Та, которая была Связана лишь с единицами…

–Но ведь ты говорила, что люди все же смогли нанести вред Роду.

–Да, и нанесли. И не зря я спросила тебя о том, как сильно Дар любил Связываться с нами по-разному. С кем-то, чей быт Он видел интересным, Он Связывался как можно ближе. В чьей-то голове Он слышал чересчур дерзкие мысли и самые смелые пожелания и Ему было интересно с этим человеком. Он хотел быть к нему ближе. Человек становился Ему важным, а значит, и просьбы, которые он просил выполнить, могли быть все более поразительными. Однако с кем-то, кто был интересен Ему лишь на время, кто-то, чья жизнь в итоге казалась Ему скучно, Он Отвязывался или разрывал Связь вообще. Подло и дерзко, но это Его право. Когда уходила Жизнь, больше у человека права голоса не было.

–Но…

–Но я хочу сказать, что ты, Джессика, не сможешь этого понять. С тобой Он всегда был Связан очень крепко. С тобой Дар всегда стоял очень близко. Его холодный голос слышался громко и четко…

–И порой, даже громче моих же мыслей, – девочка опустила взгляд вниз. – Но почему Он…

Этот вопрос девочка не имела права задавать также, как и думать над ним. Джессамина была готова раскрыть свои тайны.

Но тайны девочки – нет.

Она знала, почему Дару понадобилась девочка и объяснить это она ей просто не могла…

–Ты хочешь поговорить о себе или все же довести речь о нашей Семье? О давних проблемах с людьми, после которых мы перестали им открываться? – она ударила по главному козырю. – Хочешь узнать, почему справиться с людьми оказалось легко, а с Ними… А с Ними мы не можем справиться до сих пор… Хочешь?

Девочка все еще держала взгляд на асфальте, по склону которого они поднимались вверх по горе, и ответила лишь тихим кивком.

–В таком случае, тебе стоит продолжить задавать вопросы. Но уже правильные, дорогая. Подумай над тем, что хочешь узнать еще. Скоро ты станешь совсем взрослой, и, если ты захочешь стать свободной от нас с Хлоей, держать тебя я не смогу. А значит, именно сейчас тебе стоит начать познавать свою историю. Ту, рядом с которой и близко не стояли обычные люди. Сейчас – я готова тебе начать рассказывать о той правде, детали которой скрывала от тебя, как только ты почувствовала себя всемогущей. Прошло уже три года и ты начала понимать, раз вся твоя Семья прячется от кого-то, это не значит, что все ждали именно твоего вмешательства. Больше ты не считаешь себя богом этого мира, когда получила возможность… Общаться, считай, с этим богом. Возможность чересчур заметных для Них просьб.

Она помолчала, а Джесс продолжала ждать, думая над тем, о чем еще хотела узнать раньше.

–К тому же, учитывая, что эти просьбы Дар выполнит… – она подержала дочь в тишине еще с минуту, которую сама потратила на то, чтобы отдышаться от усталости, пронзившей все ее слабое тело и только после этого вернулась снова.

–Я предчувствую, что скоро вопросы польются на меня целой рекой, а значит, мне стоит поторапливаться в истории о людях, – Джессамина вернулась в разговор окончательно, в первую очередь, потому что вернула дыхание в норму. – Мы жили бок о бок с обычными представителями человеческого рода чересчур долго, чтобы некоторые из нас не переместились жить в их замки или дворцы. К тем, кто ими и владел. А значит, когда это началось, они были первыми, кто получил удар от обезумевших от страха обычных людей, посчитавших весь Род и Семью опасной для их жизни. И, к несчастью, эти люди были самыми влиятельными. Теми, кто не приходил в одиночестве в отдельные замки представителей Дара, служивших им, а теми, вместо которого приходила целая армия.

Девочка наконец подняла взгляд и думала.

Она решила, о чем спросит дальше, когда закончится эта история…

–Не думай, что крови пролилось много. Нет. Попытались убить многих из нас, но… Это было просто смешно, – Джессамина не улыбалась. – Потому что большинство из нас уже было мертво. В большинстве из тех, кто прожил на этом свете больше ста лет, не оставалось больше Жизни, зато Дара было хоть отбавляй. Они вершили судьбы, помогали целым государствам и спасали уже практически мертвые тела, которые вытаскивали “с того света” в самый последний момент. Дару было интересно выполнять их просьбы, а значит, Он позволял им быть Связанными действительно вызывающей уважение Связью. Когда обезумевшие от страха люди принялись вонзать в их сердца кинжалы и сжигать их на кострах, наши сородичи, с которыми это проворачивали, лишь смеялись. Даже если к этому времени они и не проживали достаточно лет, чтобы Жизнь ушла из них, как уходила из всех людей на этой земле, то она уходила из их тел именно в эти моменты. Жизнь чувствовала, что лезвие, пронзающее сердце насквозь или огонь, пожирающий их плоть, не граничит с теми условиями, в которых Жизнь соглашалась оставаться с человеком. Значит, Жизнь уходила.

В этот раз Джессамина все же улыбнулась.

–Вот только какого же было удивление людей, когда они поняли, что лезвие не убивает, а костер не сжигает.

Девочка читала об этом, но мать рассказывала чересчур сказочным и таинственным голосом.

–А лишь вызывает смех…

–Дар все равно оставался с ними, да?

–Да. Страх людей, переливающийся в желание избавиться от причин этого страха, не заставил Дар встать на сторону людей. Каким бы образом они не пытались убить нас, Дар все равно оставался с нами. А значит, даже если Жизнь и покидала их, про существование никто ничего не говорил.

–Но ведь…

–Но ведь не со всеми же Дар был Связан настолько крепко, – Джессамина понимала, что хотела сказать девочка. – А значит, когда страх нашего Рода перешел из замков, в которых о нас знали лишь немногие, во дворы, в которых слухи ходили куда быстрее, затронул этот страх не только тех, с кем Дар “стоял” на расстоянии вытянутой руки.

–Я слышала, что люди начали убивать сами себя.

Джессамина рассмеялась.

–Ну, это конечно, правда, но совсем в другом контексте. Когда страх нашей Семьи вытек наружу из дворцов, в которых мы до конкретного момента были почетными гостями, обычные люди, на тот момент крестьяне и другие слои общества, начали уничтожать всех, кого хоть как-то подозревали в причастности к Дару. А, значит, страдали и те, кто даже не подозревал, за что его сжигают. Людей, способны лечить других, только потому что знали медицину, травили собственными же травами… Тех, кто чересчур хорошо сражался в битвах, боялись и их убивали во сне. Теперь те, кто раньше вызывал уважение, теперь вызывал страх. Страх, что рядом с обычными людьми, рядом, буквально за спиной, всегда есть кто-то, кто владеет чем-то действительно отделяющим его от остального человеческого рода. Страх вызвали мы. Род и Семья. Страдали же от этого не только мы… – Джессамина взяла пару секунд продышаться. – И тем не менее, наш Род тоже успел “прохудиться”.

–Я слышала, что Дар предавал тех, с кем когда-то Связывался… – девочка скрытно подняла взгляд кверху. Так обычно делали, когда обращались к Нему.

Или когда отвечали на Его слова…

Сейчас же Джессике просто было неловко говорить о том, что Он кого-то предавал, учитывая, что весь этот разговор Он слушал от самого начала.

Как и последние три года, что Дар Связался с ней… – Я, конечно, не хочу Его ни в чем винить…

–А придется, если хочешь услышать правду, – Джессамина же слегка поднимать взгляд кверху даже не думала. Даже поднимать глаза она не собиралась.

Она Связала с Ним не была, пускай знать об этом она позволяла только себе… – Дар всегда был хладнокровен. Дар, невидимая Сила, которой в отличие от Жизни, в нашем мире никогда не было, пришел в него ради развлечения. Как минимум, так кажется мне. Он смотрел нашими глазами наши жизни, просматривая их целыми годами и проживая их вместе с нами. Чьи-то мысли, идеи и свершения Ему нравились, какие-то поступки заставляли Его “кровь” бурлить как кипяток. И с этими людьми Он Связывался сильнее, чтобы они могли делать больше, чем могли позволить себе раньше. Ему было интересно, что они сделают с такими возможностями.

Джессамина горько усмехнулась.

–А кто-то, кто Его Связи не оправдал и переставал Ему казаться интересным, пользовался Его Связью лишь до того момента, пока в нем была Жизнь. Та Сила, которая живет во всех нас. Та Сила, которая в Связи с Ним дарует человеку выбор и возможность ставить свои условия. А значит, если Дару больше не был интересен человек, Он ждал, когда его Жизнь уйдет из его тела, чтобы больше не спрашивать разрешения, хочет ли он, чтобы Дар разорвал свою Связь.

Лицо Джессамина омрачилось чересчур сильно.

Воспоминания были такими же живыми, что и сегодняшний сон…

–А значит, если костер доходил до тех, кто был больше не интересен Дару, в самый последний момент, когда человек радовался, что огонь его не возьмет, а кинжал, воткнутый в сердце, не заставит его “заснуть” навсегда, тогда то Жизнь и покидала его тело. И Дар, больше не нуждающийся в разрешении уходил от того, чье существование не вызывало в нем интереса.

–Уходил, бросая на костре?

–Или с воткнутым в сердце кинжалом, – кивнула Джессамина. – Заставляя его не смеяться, как тех, кого Дар покидать не собирался, а выть от самых последний страданий в своей жизни. Потому что боль возвращалась. Возвращался голод, желание пить… А значит, и страх смерти.

–Той самой…

–Той самой, что и настигала человека в тот момент, когда Дар должен был помочь ему больше всего…

–И много ли так погибло? Не из людей, а из наших?

–Не очень. Я же говорю – то, что происходило с людьми, длилось совсем ничего и казалось злым временем недолго. До того самого момента, после которого проблемы с людьми казались лишь чем-то смешным. Казались подготовкой к чему-то уже очень не смешному. К Гонениям, которые последовали почти сразу после окончания разногласий с людьми, которые всеми своими действиями привели себя к тому, чего и боялись больше всего.

Девочка удивленно подняла брови, “спрашивая” мать, о чем она. Джесс была уверена, что после этих слов мать перейдет уже к Ним. К тем, кто был страхом Рода и Семьи и по сей день.

Однако Джессамина умудрялась заинтересовать и тем, что закончилось много-много столетий назад.

Ей должно было хватить секретов до самого Парка, чтобы Джессика не сбежала от нее, как иногда делала это, обещая прогуляться с ней чуть позже.

Вот только сейчас у Джессамины, судя по часам, оставалось всего пару часов и прогуляться позже она бы уже не смогла…

–Что ты имеешь в виду? Вы… Род начал убивать людей в ответ?! Я не видела этого в книгах, ни в каких из…

–Торопишься, девочка. Очень сильно торопишься…

Пройдена была уже большая часть склона, окруженного высоким лесом. До нужного места оставалось совсем недолго.

–Но… Люди же боялись того, что Семья вдруг начнет использовать Дар против них. Разве нет?

Джессамина остановилась. В этом месте склона высокие кроны леса были особенно густыми, а значит здесь они скрывали в тени всю полосу дороги, по которой они и поднимались примерно также быстро, как поднималась и температура Джессамины.

А вместе с ней и давление, боль, которая с каждым метром жгла все сильнее и усталость.

Нужно было отдохнуть, но прекращать разговор с дочерью было нельзя.

Джессика была нужна ей в Парке и, чтобы она не убежала от нее, как они в Него войдут, Джессамина должна была интересовать девочку все большими деталями прошлого, которые она так пыталась изучить за последние три года.

За свою новую жизнь, которая началась после того, как Сила, пришедшая откуда-то совсем из другого мира, Связалась с ней, заставив пополнить ряды пустующего и вечно исчезающего Рода…

Семьи, за которой даже спустя столетия после начала Гонений, все еще охотились Они…

–Мама…

Джессамина подняла уставший взгляд, отдышавшись, и ответила.

–А разве у них не могло быть страха посильнее?

Девочка все еще не понимала, но глаза ее горели в эту секунду не только пламенным сиянием Дара, Связь с которым отражалась в них красноватым оттенком. Сейчас они горели заинтересованностью и желанием узнать все, что только таилось в Джессамине.

Той, что прожила достаточно, чтобы ей действительно было о чем рассказывать…

–Люди никогда не видели того, чтобы мы, Семья, использовали свои возможности против кого-то. В принципе. Конечно, находились те, кто наоборот помогал кому-то вести за собой непобежденную армию, уничтожая все на своем пути, но Дар быстро избавлялся от них.

Избавлял этот мир от них…

В частности такими людьми были вышедшие из ума, прожившие на этой земле уже много столетий, а значит, Жизни в них давно уже не было. Конечно, Дар мог не торопиться.

Потому что когда-то его интересовали даже такие поступки…

Но Он понимал, что Он в нашем мире лишь гость, решивший увидеть нашу жизнь нашими же глазами, наградив взамен просьбами, которые Он выполнял. А значит, если Дар и решится исчезнуть из нас, как однажды в нас появился, как и появляется и по сей день, чему ты, Джесс, живой пример, то оставить этот мир Он должен будет таким же, каким Он был, когда он только “вошел” в него. Как минимум, судя по тому, что происходит, так оно и есть. Судя по тому, кого Он убивал, просто разрушая Связь с уже давно мертвыми людьми, в которых давно уже не было Жизни…

Джессамина продолжила идти вверх. Подниматься уже было недолго.

–К тому же, если кто-то из Рода и начинал грязнить в этом мире слишком сильно, мы были против. И говорить людям о том, что этот некто один из нас – тоже мы никогда себе не позволяли. Фактически, люди не видели, чтобы мы делали что-то плохое, а значит, бояться того, что однажды мы сделаем что-то плохое и с ними, было бы глупо. А вот кое-что другое они все же видели…

Снова тень, а спустя пару метров деревья опять прорядились, заставив Джессамину идти по жаркому солнцу, которое чуть ли не плавило ее.

–Они видели лишь то, как мы помогали им. Конечно же ты права – они боялись и того, что мы навредим им, а они ничего не смогут сделать, – Джессамина усмехнулась, после чего сразу же начала кашлять. – Но главным страхом людей было то, что мы перестанем им помогать. Вообще… Люди увидели на что мы способны. Люди прикоснулись к тому, чего не имели сами. Мы выполняли их просьбы и это забавляло нас. Но страх зрел и страх того, что мы вдруг решим навредить обычным людям уже ничего не значил на фоне того, что мы больше не будем им помогать. Проблем не было и наши отношения были великолепны, но в один момент страх переполнил чашу спокойствия, вытеснив из нее любовь к Роду и Семье. Вытеснив все теплые воспоминания, связанные с нами. Оправданием того, что они начали на нас охотиться было то, что однажды нам наскучат люди и мы захотим, чтобы о нас снова никто не знал. Оправданием было то, что мы убьем людей, которые жали руки тем, кто лично слышал холодный голос Дара.

Правдой же было другое…

–Люди испугались, что вы перестанете помогать им.

–Хуже, девочка, – Джессамина держала улыбку на лице, хоть это было и трудно. – Они испугались того, что мы начнем помогать кому-то другому… Вот где прячется истинный страх.

–И они решили избавиться от нас? – взгляд Джессики выглядел жалко, впрочем жалость к тем, кого действительно затронули те времена, испытывала и сама Джессамина тоже, позволяя себе вспоминать тех, от кого Дар предательски отказался в самый последний момент.

Пускай и прошло уже несколько столетий…

–Решили, попытались, но не получилось. Прошло совсем немного времени, когда мы добрались до каждого из королей или просто влиятельных обычных людей. Таким, как я, было не страшно. Для нас их угрозы были смешны. Однако когда мы заставили каждого из королей прекратить гонения за нами, мы успокоились не за себя. Мы делали это ради тех, от кого Дар был давно уже не против отказаться. Их огонь костров захватил бы с собой в последний путь с легкостью, присущей обычному человеку.

–Вы заставили забыть людей о всем, что только было связано с Родом. Это я читала.

–Да, девочка моя, я помню те времена. То время, когда мы все еще могли позволить себе жить коммунами. Собираться вместе. После решенной проблемы с людьми было время, когда мы снова зажили как прежде.

–Доброе время, да? Везде, чтобы я не брала в руки, это время называли именно так.

–Я в первые три года Связи с Ним заставляла тех, кто меня оскорблял, когда я была еще обычной девочкой, попадать в неприятности. Неуклюжие падения и сломанные кости казались мне хорошим наказаниям тем, кто когда-то бесил меня. Каким же образом ты умудрилась в своем возрасте перечитать все книги Семьи, что только есть в поместье, я просто не понимаю.

Девочка покраснела, улыбнулась и увела взгляд в сторону. Комплимент был засчитан, а учитывая, что на фоне все еще рассказывались интересующие ее истории, думать о том, что девочка сбежит от нее в Парке, было уже совсем глупо.

Джессамина успокоилась.

–Да, Джессика. Доброе время. Чересчур доброе на фоне того, что началось после… – мрак заполнил все лицо Джессамины. Взгляд ее стал холодным и холод тут никак не граничил с Даром, с которым она порвала свою Связь. – После того времени, что не закончилось до сих пор…

–Как это…

–Постой.

Джессамина встала на месте, осмотрелась и подставила себе под бока руки. Это было то самое место.

–Чуть не прошли мимо, – она посмотрела на нее. – Ты помнишь, чтобы мы когда-нибудь проходили мимо, а, Джессика?

Девочка поправила спавшие волосы и улыбнулась.

–А ты помнишь, чтобы мы когда-нибудь так интересно общались по дороге в Парк?

–За последний месяц? – спросила Джессамина, понимая, что ответит девочка. Это было нужно. Этот день должен был заставить Джессику хотеть оставаться с матерью и дальше.

Должен был заставить без сомнений пойти девочку на прогулку по Парку. Ту самую, которую она никогда не любила…

Времени на часах Джессамины оставалось все меньше, а боль никуда не уходила.

Она подступала все ближе и ближе к своему пику, в котором Джессамина не смогла бы больше держать ее в себе.

А значит нужно было успеть.

Значит, девочка сама должна была повести мать подальше от всех, лишь бы сегодняшний рассказ о том, что раньше она обсуждать не любила, продолжился…

–За последние три года… – девочка замолчала, пряча лицо за снова спавшими волосами, а после рассмеялась.

Джесс двинулась быстро вперед, направляясь в сторону обочины склона. Туда, где начинался лес.

–За мной, госпожа Джессамина, – она прошла мимо матери и сошла на сырую от росы землю. – За мной, Главная Хозяйка Парка.

Джессамина пока не двигалась. Она смотрела наверх. Наверх по склону, который давно уже был асфальтированной дорогой ведущей к самому верху горы.

К Марлину. Городу, что стоял там в полном одиночестве…

До него идти она не собиралась. Люди… Люди этого города знали ее.

Но видели они ее отнюдь не в своем городе…

–Мне повторить еще раз? – спросила девочка уже пройдя метров десять под кронами деревьев. – Ау…

Джессамина оторвалась от воспоминания и повернулась к дочери. Сейчас она сама тратила свое время, но ругать себя за это все же не стала.

–Джессика, – спросила она, все еще не двигаясь. – Ты же точно сходишь со мной на прогулку. Только не вечером, когда мы вернемся, а сейчас. По Парку, сразу, как только войдем в Него?

Девочка наигранно раскрыла рот и увела задумчивый взгляд куда-то вверх.

К счастью, делала она это ради шутки, а не обращаясь за мнением к Дару.

К тому, что давно уже понял, что “потерял” Джессамину…

–Думаю… – актерская игра продолжалась недолго. Думать Джессика не могла. Она поняла это еще дома.

Сегодня день будет наполнен раскрытыми секретами, которые прежде ей не удавалось узнать.

–Думаю, очень даже вполне, – она убрала руки и посмотрела на нее обычным, но все тем же счастливым взглядом. – Возможно, буду гулять с тобой аж целый день, если будешь рассказывать нашу историю до самого конца.

Джессамина улыбнулась.

Целая день ей был не нужен.

Ей было нужно всего пару минут…

––

–Слушай, а что если Хлоя… – Джессика ступала дальше по привычной тропе леса. – Она же постоянно крутится в городе. Стала крутится, когда она поняла, что когда мы уходим, за ней никто больше не следит.

Сейчас эта тропа проходила рядом с очень интересным местом…

–Джессика, – Джессамина тоже пыталась поспевать за ней. Здесь было куда прохладнее. Солнца не было даже видно за плотным потолком листвы. – Ты же знаешь. Пока она в Марлине, за ней следят и заботятся. И с каждым днем все больше и больше людей.

Девочка усмехнулась, понимая, что имела в виду мать.

–В городе – да. Но здесь… Горожане же вечно говорят между собой о нас. О Парке и о Главных Его Хозяйках. Только представь…

Они оказались в том самом месте, которое было в самой глубине леса.

Здесь заканчивался городской парк аттракционов. Самый его конец, конец его недостроенного последнего четвертого сектора, который резким обрывом выходил из похищенной дикой природой цивилизации в пустой лес, с цивилизацией который больше никак не был связан.

Он был связан кое с чем другим.

Кое с чем в сотни интереснее, чем даже самое интересное, что можно было найти в городе…

–Что если Хлоя рано или поздно решит нас с тобой тут найти. Она же не дурочка, хоть и маленькая. Ей ведь всего… – Джесс остановилась в своих словах, вспоминая давнюю обиду, следа от которой в сегодняшнем разговоре даже не было.

До этого момента. – Кстати, о ней. А точнее, о нем…

Джессамина прерывисто вздохнула.

–Когда ее день рождения? Когда он должен был пройти?

Девочка, пускай до этого вела себя как самый милый человек на земле, теперь был слегка грубее.

Дела сестры касались ее также чувственно, как если это были дела ее…

–Извини, Джессика. Извини ты и извини Хлоя, которая уже, между прочим, простила меня.

–Но ведь она твоя дочь! Ладно я, но она! Ей же всего девять! Как ты могла забыть, когда ее день рождения?!

Джессамина решила промолчать. Она была уверена, что Джессика, которая уже успела понять, что сегодня может выкачивать из матери оставшиеся ответы на вопросы, истину которых искала уже слишком долго, перестанет мучить мать и снова станет такой же ласковой, как еще пару минут назад, у склона.

Но дела Хлои касались ее даже сильнее, чем саму Хлою…

–Я буду ждать. Здесь.

Джессика подбежала к “обрыву” и одним шагом перешагнула из леса в брошенную городом цивилизацию. Парк аттракционов работал только в первых секторах. Первый был в почете. Второй же использовали лишь те, кто давно уже перестал бояться смерти. Именно там и происходило больше всего несчастных случаев, из-за чего всем детям было запрещено заходить дальше первого сектора. Третий же и четвертый был даже не закрыт. Тут использовать было просто нечего. Ни один из построенных давно уже проржавевших аттракционов не работал.

Но Джессика зашла на его территорию и не для того, чтобы веселиться.

Самый конец парка, выходящий в лес, обрывался, будучи недостроенным. И обрывался, надо было сказать, уже в очень глубоком лесу.

Лишь вход в парк находился в городе, у одного из краев главной площади Марлина. Треть от первого сектора еще можно было назвать его частью, но все остальное с каждым своим метром, с каждым своим аттракционом, рестораном и магазином сувениров, начинало уходить в лес уже в первые сотню метров от начала парка.

Тот же обрыв, который был самым концом четвертого сектора уже не просто встречал собой лес, а представлял настоящую дикую природу этой горы. Даже воздух здесь был свежее и легче, под стать состоянию Джессамины, которая не могла долго терпеть проказы дочери.

–Что ты хочешь, Джесс? – спросила она, подходя ближе к “обрыву”.

Сам же обрыв собой представлял незавершенное продолжение парка, которое было недостроено до такой степени, что сквозь парк можно было пройти, войдя в городе, а выходя там, где городом даже не пахло.

Это была небольшая площадка, идущая после площади с ресторанами и коридорами, идущих друг за другом аттракционов. В этом же самом последнем месте, стояли давно уже разворованные магазины сувениров.

И самый конец парка.

Лавка, которая смотрела “лицом” в лес. Одна, самая обычная лавка, которая перекрывала сквозной проход через парк из города в лес. Хотя перекрывала – сказано очень сильно. Ее можно было передвинуть одной рукой или просто перелезть через нее.

Джессика же просто на ней сидела, всем своим телом находясь в парке, когда ноги ее, свисая, болтались в воздухе уже над лесом…

–Подойди сюда, – спросила Джессика, будто бы проверяя ее.

–Нет, Джесс, мы торопимся.

–А куда? – продолжала изводить мать девочка, которая еще пару минут назад вела себя светлее ангела. – Мы же шли гулять. По Парку. Тут тоже неплохо, – она переглянула через лавку назад. – К тому же, тут тоже парк. не наш, конечно, но тоже ничего.

Джессамина вздохнула. Сейчас, вспомнив то, что она недавно сделала с младшей дочерью, Джесс уже не хотела продолжать обсуждать историю Рода.

Сейчас ее интересовало счастье ее сестры…

–Что ты хочешь, Джессика? Скажи и пойдем.

–Я хочу, чтобы ты, ее настоящая мать, – на этих словах девочка спрыгнула с лавки, не просидев на ней и минуты. Больше делать вид никуда не торопящейся делать было не нужно.

Джессамина уже согласилась. Еще не выслушав требования, но согласилась… – Провела с ней один нормальный день.

Она подошла ближе.

–И не просто отправила ее в город, заставив всех, кто тебя слушается, накрыть ей праздничный стол на самой главной площади Марлина. Да, согласна, наверное, для нее это было очень круто, но она все равно ждала тебя. Точно также, как ждет тебя и всю жизнь. Ты ведь и мне не отвечаешь, почему так избегаешь ее, – Джессика подошла ближе и взяла мать за руку. – Я хочу, чтобы у нее был еще один день рождения. Но в этот раз нормальный.

Она была еще ближе.

–С тобой. С ее матерью…

Ветер леса начал колыхать не завязанные волосы девочки и та потратила одну-две секунды, чтобы все исправить.

Джессамина воспользовалась этим временем для того, чтобы хотя бы пару секунд не мучить себя натянутым лживым сожалением.

На Хлою ей было наплевать. Проводить с ней время – это было, по ее мнению, не нужно.

На младшую из сестер у нее были другие планы…

–Ну? Что скажешь? Сможем хотя бы один день не уходить в Парк, оставляя ее одну?

Вздох. Тяжелый вздох, чтобы Джессика поняла, что ей нелегко принимать это решение.

–Один день, – промолвила та, глядя куда-то в пустоту. – Один день мы позволим Парку простоять без нас. Один… Я оставлять Парк даже на ночь боюсь. Даже утром, пока я дома, я отправляю туда тебя!

–Да какая разница-то! – пускай девочка и получила ответ, который можно было считать достижением, она все равно продолжала давить на мать. Она хотела, чтобы она поняла, насколько это важно. – Никто в Парке даже не заметит!

–А думаешь, они смотрят за Парком?! Думаешь, они что-то сделают с Ним, если что-то пойдет не так?! Мы с тобой для этого не нужны, Джессика! Для этого, а не для того, чтобы тратить время на…

Она замялась, понимая, что сейчас мысли, которые она хотела высказать, полностью разрушили бы связь между Джессикой и мамой, которая была просто необходима второй. Сейчас, согласившись, девочка полюбила бы мать на этот день еще сильнее, чем даже там, на склоне, где она начала слышать секреты Семьи, к которой начала принадлежать.

А именно это и было нужно ей в это мгновение…

–Хотя… – мрачное и даже злое лицо девочки просветлело, когда она услышала уже совсем новые слова. – Хотя, думаю, все таки можно.

–Серьезно?! Ты… Ты сама то согласна с собой?

Джессамина вспомнила, что девочка держала ее за руку сама, и, сжав ее посильнее, начала ее ласково тянуть в сторону, которая должна была спасти этим утром ее от адской боли внутри.

В сторону Парка…

–Я никогда прежде не задумывалась об этом. Просто… Ты же постоянно спрашиваешь меня, – Джессамина кинула мимолетный взгляд назад, в сторону окончания городского парка, и сразу же вернула его обратно.

Никто не следил… – Почему я так редко общаюсь с ней. С Хлоей.

–Да-да-да, – проговорила Джесс. – С той самой, которая была обделена Связью с Ним.

Джессамина вздохнула, предчувствуя новую волну злости на нее, но договорить она была уже обязана.

–Именно, девочка моя. Я понимаю, что не права, когда забываю о ней, но ведь и ты пойми меня. Все мои мысли крутятся вокруг одного и того же. Все семнадцать лет, что только строится Парк. И если я не могу забыть о самой себе, потому что я его Главная Хозяйка, а о тебе, потому что ты та дочь, которая все же Связалась с Ним, а значит тоже посвящена в мои дела в Нем, то Хлоя…

–То Хлоя не Связана ни с чем, что тебя интересовало бы, – опустила глаза вниз Джесс.

–И тем не менее, она все равно моя дочь.

Взгляд девочки снова оживился.

–Дочь, забывать которую я не могу ни при каких условиях…

Рука сжалась сильнее.

–Так… Ты серьезно? Не как раньше? Серьезно обещаешь? Целый день вместе?!

Джессамина улыбнулась, не глядя на скачущую вокруг девочку, которая спустя еще пару секунд буквально влетела в идущую еще глубже в лес мать.

–Ну, не сейчас же, Джесс. Так уж и быть, мы выберем день. Сядем в саду позади поместья и…

–И расскажем ей? – резко спросила обнимающая ее девочка, поднимая взгляд прямо из объятий.

–Расскажем? – хотя она все поняла.

–Расскажем, почему мы… Никогда не завтракаем при ней. И, куда мы действительно уходим.

Девочка продолжала улыбаться, зато в теле самой Джессамины произошел катастрофический сдвиг. И дело было не в боли.

Волна страха, прокатившаяся внутри нее, не оставила бы равнодушной ее дочь, если бы та все таки поддалась ей.

–Ты… – она откашлялась, хотя легкие уже не просто не болели. Они уже переставали работать. – Ты это серьезно?

Она, пробежав вперед Джессамины пару метров, теперь остановилась, обернувшись к ней. Первые пару секунд она молчала, но когда Джессамина все же подошла к ней буквально вплотную и остановилась, она ответила.

–Да. А почему нет? – спросила она, будто бы действительно не понимала, почему “нет”…

Мать вздохнула, уже едва не впадая в истерику от ее вопросов, но, снова взяв дочь за руку, продолжила идти дальше.

Сейчас, подняв часы в эту секунду, она поняла, что, учитывая, как рядом они уже находятся, времени все равно было достаточно.

Вот только учитывать нужно было не только сколько метров осталось, а еще и то, как быстро менялось настроение у Джессики.

Здесь, в лесу, она выплескивала его на мать, будь то оно послушное или дикое, каким было всего минуту назад.

Однако если настроение ее поменяется таким же образом, как только они войдут в Парк…

Там девочка обычно решала подобные вопросы другим способом.

Обычно она просто убегала, скрывая в Парке, найти ее в котором было бы даже сложнее, чем иголку в этом лесу, по которому они и шли.

В Лесу, в котором и был спрятан их Парк, найти который незнающему человеку было бы даже труднее…

–Джессика, подумай о своей сестре. Только подумай, сколько страданий ты ей принесешь, если она вдруг узнает о нашей природе. О нас. О тех, к кому она… – Джессамина поняла, что закапывает саму себя. – А как ты думаешь сама, стоит ли ей рассказывать?

–Да! Конечно! – Джессамина быстро исправилась, потому что сейчас девочка снова была счастлива. – Мы наконец сможем не скрывать от нее правду. Мы сможем даже брать ее с собой в Парк!

Джессамина, глупо смотрящая в пустоту после самых последних слов, думала о том, когда же это все закончится.

Вообще все.

Все, чем она занималась последние семнадцать лет в этом Лесу…

Она устала от Джессики и от ее наивности в этом жесточайшем мире, в котором главный страх, который только мог быть у живого и разумного существа, был причастен только тому, кто вышел из Рода и Семьи. Тому, кто был Связан с Даром.

А значит, и тому, за кем даже спустя целые столетия продолжали охотиться Они…

Теперь Джессамина просто соглашалась со всем.

–Да, девочка, ты абсолютно права! – она устало пыталась выдавить из себя счастье. – Думаю, так и будем делать, когда расскажем ей все. А сейчас…

–То есть, окончательно? Не как раньше? Теперь точно расскажем ей?!

Джессамина не нашла сил даже на то, чтобы ответить. Она просто кивала.

Девочка же сил копить и не думала. Взяв мать за руку, она запрыгала в сторону Парка еще быстрее, заставляя мать едва ли не смеяться над своими шансами дойти туда живой, когда рядом был такой маленький дьявол, которому от самой природы не требовался никакой Дар, чтобы довести кого-то до безумия…

–А теперь… – она уже выучила привычную стратегию, когда еще спустя метров пятнадцать по Лесной тишине она пробежала вперед по тропе и встала на месте, повернувшись лицом к матери. – Теперь считай не только ты у меня в ловушке.

Джессамина дошла до нее и она снова схватилась за руку.

–Ты хотела, чтобы я снова пошла с тобой гулять по Парку. Я же хочу, чтобы мы все рассказали Хлое. Чтобы она знала, с кем живет. Только без тебя я этого делать все равно не буду. Это ты “приводила в этот мир” тех, с кем Дар только Связывался, как, например, и меня. Тех, кто ничего не мог понять первое время. Такой ведь будет и Хлоя, когда мы ей расскажем. Так вот!

Она хотела снова пробежать вперед и остановиться уже там, как сделала бы это уже третий раз, но Джессамина не позволила, посильнее сжав ее руку.

Она была уже слишком ослаблена, но на Джессику все еще находились силы.

–На твою просьбу никуда не убегать, как мы войдем в Парк, я ответила своей еще там, на склоне. Секреты, – она сказочно счастливыми глазами посмотрела куда-то вверх, как будто бы сверху, вместо крон, были звезды, до которых она не могла дотянуться. – Еще больше секретов, которые ты никогда не раскрывала раньше. И я оказалась вполне довольна, – она поблагодарила мать за те детали, что узнала пока они шли вверх по склону. – Но теперь, так как я честный человек, – голос ее стал по-смешному серьезным. – Я выбрала свою просьбу, связанную с Хлоей, и теперь жду твоих условий.

Джессамина усмехнулась тому, насколько весело порой бывало со старшей дочерью, которая все никак не собиралась выходить из детства и наивной серьезности, делающей ее еще большим ребенком.

Однако, задумавшись над условием, думать ей не пришлось в принципе…

–Просто… Не спрашивай об этом… БОЛЬШЕ, – пронеслось в голове у Джессамины, озвучивать чего она естественно не стала.

–Ну так что, что попросишь меня уже ты? – Джесс ждала от матери ответа дольше обычного. Слышать ее мысли ей было не дано.

Оно и к лучшему…

–Давай так… – Джессамина вырвала руку от Джессики и той же рукой приобняла ее, не сбавляя шага. – В знак того, что в этот раз я действительно не вру и Хлоя и вправду узнает о нас с тобой правду, которую мы расскажем ей в выбранный день и в самой теплой атмосфере, испугаться нас в которой она просто не сможет, я попрошу тебя о том, чтобы сегодня…

Она думала, как бы сказать это первое пришедшее ей в голову условие. Ничто кроме того, чего боялась Джессамина больше всего в разговоре со старшей дочерью, даже не интересовало ее.

Но то, о чем она думала, говорить было нельзя…

–Сегодня, когда вернешься домой из Парка, проведи все время с Хлоей. Не запирайся от нее, даже если тебе будет плохо, – она сжала ее плечо и заставила посмотреть на себя. – Я знаю, порой Парк влияет на тебя очень странно, но все равно. Если ты будешь показывать, что относишься к ней с любовью не только на словах, но и на деле, то такой же стану и я.

Джессика приняла эти слова и, несмотря на желание снова заговорить, остановилась.

Остановилась, потому что ее остановила Джессамина…

Деревьев больше не было. Они резко заканчивались ровной линией, оставляя идущему по этой тропе путнику лишь два варианта. Возвращаться обратно по Лесу к городу, а значит, и к городскому парку, о котором знали все, кто только был на этой горе.

Или идти дальше, вперед, в сторону холмов, которые начинались всего в паре десятков метров.

Идти и подниматься на холмы, за которые открывалось то, зачем они и шли сюда.

Идти в сторону Парка, о котором не знал уже практически никто…

–Тогда можно я задам вопрос? – спросил голос Джессики, забыв ответить на прошлые слова матери.

Уже сейчас Джессамина понимала, что это значило. И если на все прежние просьбы, вопросы и даже требования она могла солгать, сделав это вполне достоверно, то в этом случае…

–Когда ты наконец сможешь объяснить мне, почему Дар Связывается со мной все сильнее и сильнее?

То в этом случае, Джессамина действительно не знала, что отвечать.

Обычно, она считала, что правда – это лишь небольшая суша в океане правдоподобной лжи, которой можно было бы заменить истину. Однако в этом случае найти что-то правдоподобное было достаточно трудно.

Настолько, что все последние три года на этот Джессамина отвечала только…

–Я не знаю, Джесс. Правда. Поверь мне, – она стиснула ее плечо, но Джесс резко перестала быть тем святым ангелом, которым она нравилась матери больше, чем сейчас. Сейчас же на ее лице виднелась маска доверия.

Очень неправдоподобная маска.

Такая же, какой была и ложь Джессамины, поверить в которую было действительно трудно.

Однако любая ложь звучала бы разумнее той правды, которую от нее скрывала мать…

–Пойдем? – спросила она, подталкивая девочку вперед, сама уходя вперед. Впереди был один самый ближайший холм из той цепи, что окружала то, что находилось за ней.

Но Джессика никуда не шла.

–А что если это сыграет злую шутку? Со всеми нами? Ведь, чем ближе Он “стоит” ко мне, чем громче Его голос и чем более безумные мои просьбы Он может выполнить, тем заметнее я для Них. Для Гонений, от которых мы и прячемся, мама. Что если в мире нашем не осталось больше никого, кто обладал бы такой близкой Связью? – девочка говорила уже не просто слова. Это была исповедь, которую она держала чересчур долго. Исповедь, которая копилась целых три года с того самого момента, когда Джессика не поняла, почему вдруг перестала есть, пить или даже спать. Почему раны на ее теле заживали, едва ли не сразу появившись, а простые желания вдруг начинают исполняться чересчур странным способом. Будто бы вся вселенная подстраивается под них.

И с каждым годом исполнялись все более “сложные” желания…

Такими были все последние три года, сопровождающиеся с Его холодным голосом, идущим откуда-то из пустоты.

Откуда-то изнутри самой Джессики… – Что если никого заметнее меня дня Них больше не осталось? – взгляд ее стал еще более искренним. – А что если из-за меня что-то случится с Хлоей?!

Последним был не крик. Крик звучал в ее голосе, но сам голос был тих, как ветер, который перед этими холмами становился таким незаметным, как будто…

Как будто бы предупреждал кого-то своей внезапной тишиной, давящей на голову после шума леса так сильно, что желания идти дальше пропадало.

Однако не у нынешних его гостей, которых в Парке чтили.

Особенно одну из них…

–Почему ты не думаешь над этим? – уже прошептала Джесс, которая всегда впадала в подобную истерику, когда снова задавалась этим вопросом.

Джессамина снова подошла к ней и встала очень близко. Так, будто бы следующие слова должны были стать правдой…

И как будто бы Джессика должна была в них поверить…

–Я думаю над этим каждую секунду. Каждую из тех, что мы проводим в Парке. Каждую, перед сном…

Она нашла способ, как сказать хоть что-то убедительно. То, что прокатило бы только после сегодняшнего утра…

–И во сне – тоже, – Джессамина затихла после слов, давая девочке додуматься самой.

–То есть…

–И во сне – тоже, – повторила та. Она боялась сказать лишнего, потому что этот страх шел из ее же тела. Из ее боли, которая пронзала ее изнутри пылающим адом с самого утра. Боль, унять которую она могла только в Парке.

Только с Джессикой… – И сегодняшнее утро – особенный пример.

Джесс ласково схватилась за ее руки, которые она водила то водила по ее щеке, то ворошила ее волосы.

–То есть… – снова начала она. – Ты действительно не знаешь? Действительно не знаешь, почему Он все ближе и ближе ко мне?

Джессамина кивнула, понимая, что после этого девочка уже точно не убежит от нее в Парке. Точно сходит с ней на прогулку, ради чего этим утром и пыталась успеть за Джесс, вечно убегающей в Парк первой.

Теперь осталось сказать последнее перед тем, как подняться на этот холм, перейти который почему-то не мог никто.

Никто, кто приходил без приглашения…

–Да, Джесс. Я ничего от тебя не скрываю.

Ее взгляд уже был готов наполниться раскаянием за все те моменты последних трех лет уверенности, что ее мать врет ей.

Слезами, если говорить проще…

–Действительно не знаешь?.. – прошептала она уже, прижимаясь к Джессамине, которая была только рада убрать от нее свой взгляд.

–Да, Джессика…

Это были последние слова Джессамины, прижавшей дочь к груди. Последние слова Джессики, которые она услышала, пряча свои глаза в ее одежде.

Но не последние слова в принципе…

Нет, Джессика…

Самый искренний и легкий взгляд девочки, которая впервые за три года поверила своей матери, распался как хрустальная ваза – на самые мелкие кусочки, собрать которые было уже невозможно.

Потому что сейчас в этом месте был кое-кто еще. Кое-кто третий. Тот, что был с Джессикой всегда. Каждую секунду последних трех лет. Тот, кто был все ближе и ближе.

И тот, кому она доверяла больше…

Теперь ее взгляд больше не блестел хрустальным отражением легкого солнца, которое перестало падать на ее красноватого оттенка глаза, как только она уткнулась в Джессамину…

Джессика показала матери, что хочет наконец вздохнуть и вышла из ее объятий.

Теперь это была плавленная сталь, ставшая еще более прочной и жесткой.

Сталь, которая лишь продолжала делать вид, что она все еще тот же хрусталь доверия.

–Ну что, пойдем? – Джессамина взялась за руку, которую девочка подала с большим желанием наконец подняться на самый верх холма, чем они и принялись заниматься последующие минут десять.

Хрусталь, который, к несчастью для Джессамины, оказался разбит…

Не к несчастью.

К трагедии…

––

Невероятно тяжелый вздох и ее глаза открылись…

Потолок. Лишь потолок поместья, в котором она прожила последние семнадцать лет, после того, как Джессамина Хайзенберг, жившая на этой горе задолго до нее, позволила ей остаться на другом конце города. Настолько далеко, как это было возможно.

Находиться рядом друг с другом значило увеличивать ощущаемость Дара в этой местности, а учитывая, от кого они прятались, смысла в этом не было…

Лишь потолок поместья, в котором она прожила, не выходя из него на протяжении всей жизни в этом городе, оказался перед ее глазами, когда она открыла их после совсем уж необычного сна.

Или это был вовсе не сон…

Она не торопилась встать. Первым делом, она поводила взглядом по всей округе, чтобы убедиться, что это точно ее поместье.

Так и было, но вставать она все равно не решалась…

Она продолжила смотреть за жизнью вокруг себя, как будто бы заново чувствовала ее. Как будто бы кто-то заставил ее “уйти”, а потом вернуться.

Однако долго ей лежать бы не дали…

Санти…

Теперь она поняла, чего ей казалось странным.

Быстро поднявшись на ноги, она поняла, где находилась конкретно.

Это была прихожая ее поместья. Та, в которой она уж точно никогда прежде не засыпала, ложась прямо на полу…

Теперь она поняла, чего не хватало в первые секунды пробуждения.

Холод Дара вернулся к ней только спустя минуту…

Санти…

–Да, – прошептала она, потому что до сих пор не понимала, как последние семнадцать лет жизни в этом поместье, из которого она никогда и не выходила, превратись в то, что встретило ее этим утром.

В этой прихожей, в которой она и проснулась, не в состоянии вспомнить, что произошло перед этим.

Упасть и удариться головой она не могла. Полы в прихожей никогда не были скользкими. Потерять сознание она тоже не могла. Здоровье ее было в полном порядке.

Впрочем, с ним никогда не было проблем. Оно всегда было идеальным.

Идеальным, потому что над этим старался Дар, Связавшийся с ней еще много столетий назад…

Ты же не помнишь, что произошло позавчера?..

Голос холода звучал крайне тихо. Как будто бы…

–Ты… Ты Отвязался от меня?! Ты хотел меня кинуть?! – закричала Санти, когда она поняла, что лежала без сознания целую день и ночь.

И спустя сутки вернулся в тебя обратно?.. Нет, Санти, обычно так не кидают людей… Как минимум, не Я… Я бросаю раз и навсегда…

–Но…

Подумай… Попытайся подумать или даже вспомнить…

Позавчерашнее утро… Сутки назад…

–Что-то произошло? – спросила испуганно Санти. – Они были рядом и Ты… И Ты Отвязался от меня, чтобы Тебя не почувствовали во мне? Здесь были Они?!

Голос, хоть и пропитанный внезапной паникой, звучал тихо. Поместье Санти на другом конце города было в разы меньше, а значит и эха здесь никогда и не было. Однако сказать, что все было по-нормальному, было нельзя.

Ее голос будто бы уходил в пустоту.

Туда, откуда шел и ледяной голос Дара…

Нет, Санти… Хорошая теория, но нет…

Его голос затих и Санти поежилась. Она начала замечать, что пошло не так и что было не как прежде.

Его голос стал тише, будто бы дальше от нее. Прежний лед, которым Он дотрагивался до нее своими словами или действиями, выполняя ее просьбы, теперь был настолько слабым, что она едва Его чувствовала даже тогда, когда Он давал о Себе знать.

То есть ты все же не помнишь?..

–Еще раз повторяю! – Санти шипела на него, но делала это так тихо, как только могла. Она была в своем поместье, из которого, как ей казалось, она не выходила ни разу с того самого момента, как и вошла в него. Но дома она себя больше не чувствовала.

В этом доме, в котором что-то происходило впервые за все время. – Я ничего не помню! Последнее, это…

Она остановилась и подумала.

–Я была здесь. Как и всегда.

А после?..

Голос Дара звучал уже гораздо радостнее. Он добился хоть чего-то.

–Улица? Лес? – она заторопилась. – Я была в Лесу?!

Она дала Ему секунду на то, чтобы Он вставил Свои слово, но больше сдерживаться она не могла.

–Я помню шум ветра. Помню, как впервые услышала его за столько лет, – она подняла глаза кверху, обращаясь к Нему уже официально. – Это правда? Я действительно выходила?!

Да, Санти… Помнишь что-то еще?..

–Ветер, я же говорю. Шум Леса, который начинается всего в паре метров от дома, но это был не тот шум, который я слышу, когда сижу у окна.

Санти останавливалась через каждые пару слов. Она пыталась понять, действительно ли это было так или над ней начал кто-то издеваться.

Например, Они.

Санти же не знала, что происходит с представителем Рода и Семьи, когда Они выходит на его след. А значит, и происходящее сейчас, в ее понимании, могло быть связанным с Гонениями.

Или не могло, а просто было связано…

Шум Леса…

–Но куда более естественный. Как будто бы… – она ахнула. – Я… Я выходила из дома?! – еще раз повторила она, как будто переосмыслив это по-новой.

Да, Санти. Я хочу…

Она начала отходить в сторону главной, входной двери, даже не дослушивая Его.

Сейчас ей хватало собственных мыслей, которые заполонили собой все прежнее спокойствие…

–Что если Они уже здесь… Что если… – Санти шептала про себя, не в силах сдерживаться. – А вдруг…

Санти, успокойся!.. Их…

Он замялся.

Их нету на этой горе!.. Санти?!

Хозяйка второго по величине и известности в городе поместья наконец подошла, хотя скорее нервно подбежала, к входной двери своего убежища. Места, в котором она пряталась от Гонений, а значит, и от Них.

Место, из которого, судя по словам Дара, который никогда не тревожил ее по пустякам, она выходила на днях…

–Они же чувствуют Тебя не только, когда Ты что-то делаешь для нас. Это лишь повышает шансы, – Санти продолжала говорить что-то про себя, хотя главным слушателем собственной паники была все равно не она.

Санти, если ты сейчас же не успокоишься…

Ключ, который не входил во входную дверь поместья вот уже целых семнадцать лет, сделал это снова, но далеко не с первой попытки, из-за трясущихся рук хозяйки.

Хотя, учитывая, что она чересчур хорошо помнила пение птиц и шум крон Леса, среди которого не была все эти годы, верить в семнадцать лет получалось все сложнее.

Санти, ты ничего не поймешь!.. Дай сказать лишь слово!.. Не открывай!..

Ключ провернулся несколько раз и она совсем тихо и практически незаметно раскрыла дверь. Она хотела убедиться, нет ли кого-то на главной дороге горы, обходящей вокруг весь город. Обычно она пустовала.

Дай объяснить, что произошло!..

Санти посмотрела направо, туда, куда дорога вела в сторону главной площади города и полузаброшенного городского парка, а значит и туда, где после этой площади начинался склон поместья Хайзенбергов, по которому и спускались с этой горы вниз.

Поместье Джессамины Хайзенберг…

Санти!..

Она обернулась теперь налево, открывая дверь шире, уже не в состоянии не показываться из-за нее.

Дорога была абсолютно пуста.

Вот только…

Она раскрыла рот во второй раз за последние несколько минут, удивившись так сильно, как только было возможно. Хотя скорее, это был страх.

Удивлению тут не было никакого места…

Я просил тебя остановиться и дать Мне время…

Он усмехнулся своим холодным голосом, понимая, почему Санти вдруг затихла. Кричать на нее уже не было никакого смысла.

Ты не позволила Мне, объяснить, кто будет дверью…

Как оказалось, дело было далеко не в дороге…

Она искала взглядом кого-то вдалеке, кого-то, кто только присматривался и изучал. Она знала, что Они никогда не появлялись внезапно.

Однако тот, кто стоял буквально перед ее лицом, медлить не любил.

И ждать он больше не мог…

-–

Здесь ветер задувал уже куда сильнее.

Вершина холма была достигнута, и теперь им предстояло идти уже вниз.

Но с другой стороны…

–Мама? – спросил голос Джессики, торопящуюся наконец спуститься с холма.

Джессамина развернулась, еле удерживаясь на своих ногах.

–Что, дорогая?

–Помнишь, как ты привела меня в Парк первый раз? – как будто нарочно тянула Джессика.

Джессамина тяжело дышала, но еще более тяжкий вздох, который этот холм услышал в эту секунду, никак не относился к боли внутри нее.

Это был вздох возмущения.

Того возмущения, которое она была обязана скрывать перед девочкой за своей согласной улыбкой, лишь бы не потерять ее из виду, когда они все же уже войдут в Парк…

–Да, Джесс, помню. Обычно, ты не вспоминаешь тот день, – сейчас она могла лишь намекать ей, что засиживаться на вершине холма было не нужно.

Но принимать эти намеки или нет, было решением девочки…

–Обычно, мы не ходим вместе, – Джесс, все еще оставаясь на самом пике, подняла руку, протягивая ее матери, которая уже начала спускаться с другой стороны. – Может быть и это место пройдем, взявшись за руки? Прямо как в первый раз?

Джессамина продолжала тяжело дышать, особенно в этом месте и на такой высоте. Дар, с которым она давно уже не была Связана, несмотря на свой возраст, при котором она давно уже должна была быть мертвым без Него, больше в ней не находился, а значит, высота и давление тоже влияло на здоровье Джессамины.

Тот способ, который спустя четыре столетия все равно позволял ей существовать, не граничил с тем, чтобы избавлять ее от боли и страданий и уж точно не выполнял ее “просьбы”.

То, что спустя четыре столетия она нашла в замену Дару, не позволяло ей ничего, что мог бы позволить Он.

Особенно ей…

–Хорошо, дорогая. Раз ты просишь, – она заново начала подниматься вверх.

Каждое движение казалось последним, что смогло бы сделать ее умирающее тело.

Спустя пару шагов она снова была рядом с девочкой, за чью руку схватилась сразу же, как смогла.

–Теперь пошли? – начала упрашивать она дочь.

–Подожди, – продолжала мучить ее Джессика. – Посмотри на это. Пока оно… Пока оно такое.

Джессамина послушно отвернулась от дочери и посмотрела вперед.

Смотреть действительно было на что…

Огромная долина, находящаяся в низине цепи больших холмов, окружающих это пространство со всех сторон. Место, спрятанное от всех.

И, даже несмотря на это, Джессамина все равно нашла способы укрыть Его еще лучше. Так, чтобы уже никто не смог найти Парк.

Не смог даже подняться на один из холмов.

Не смог, если все еще не получил приглашения…

–Да. Я специально выбрала это место. Оно… Оно показалось мне идеальным.

–Символичным даже, да? – посмотрела Джесс на мать, после чего вернулась обратно к громадной и ровной долине, укрытой со всех сторон холмистыми горбами. – Спрятано от всех, – начала она повторять мысли матери. – Спрятано от тех, кто живет неподалеку. Практически здесь. В Марлине.

Джессамина усмехнулась, осознав, куда она клонит. Ее и саму это забавляло, когда она начинала об этом думать.

–Однако стоит кому-то…

–Стоит кому-то получить приглашение и это место становится самым явным из тех, что только можно найти на этой горе.

–Однажды, Джессика, мы завершим это дело до конца. А пока…

Теперь уже была согласна и сама девочка.

Только с одним условием…

–Давай не смотреть под ноги, как обычно. Нам же не страшно, если мы упадем, – она как будто бы снова ставила на матери эксперименты. – Нас же спасет Дар.

И улыбнулась, оборачиваясь к матери, чтобы увидеть ее реакцию. Склон действительно был резким и идти по нему надо было аккуратно.

Аккуратно, если Дар, которого в тебе не было, больше не спасал тебя от смерти, ранений и падений…

–Давай будем смотреть вдаль. Давай увидим, наше творение! – девочка удивительно искренне отыгрывала роль той, что действительно радовалась возможности прогуляться с матерью.

Радовалась этому, как в последний раз…

–Увидим твое творение…

Это были последние слова, после которых девочка соскочила с самого пика холма и побежала вниз, держа за руку мать. Джессике было не страшно. От любого падения ее спасал Дар. От любой раны или даже трагедии – тоже Он.

Но Джессамина…

Джессамина еще плотнее схватилась за руку девочки, понимая, что ее Дар спасать не будет. Просто не сможет.

А значит, держаться надо было за собственную дочь, упасть которой было бы очень трудно…

Они бежали вниз, едва успевая переставлять ноги, но, как девочка и обещала, смотреть под ноги она не собиралась. Она смотрела на долину, к которой они и неслись.

Девочка ничего не боялась, зато ее матери, которой пришлось лишь изобразить лживое бесстрашие, бояться приходилось буквально каждого шага, учитывая, как быстро они уже летели.

–Подними глаза! – кричала Джессика. – Подними их!

Джессамина боялась даже моргнуть, лишь бы не пропустить один из случайных камней, о который бы оступилась.

Пока они еще стояли на пике, она верила, что девочка сможет ее спасти, но сейчас…

–Взгляни хотя бы на секунду! Иначе..

Джессамина не успела дослушать. Она и без того понимала, чем бы ее шантажировала нужная в Парке дочь.

В Парке, который предстал перед ними спустя ровно одну секунду.

Один шаг, на который Джессамина все же отвлеклась и посмотрела на долину…

Она и вправду успела забыть о том, как это выглядело отсюда. Обычно она просто смотрела под ноги. Вот только не из-за того, что боялась за себя. Когда она приходила без старшей дочери, устроившей ей испытания, она спокойно спускалась самым медленным шагом.

Она не смотрела, потому что ей было стыдно смотреть в глаза Парку.

Стыдно за то, что она там делала.

За то, что она пообещала тем, кто однажды все же оказался приглашен в Него.

За то, что она солгала всем, кто когда-то остался в Парке.

Стыдно за то, что она делала в Нем и самое главное, для кого.

Хотя нет. Самым неприятным воспоминанием было другое. По-настоящему ей было стыдно только за одно, когда она поднимала свой взгляд на Парк.

За то, что однажды обманула Дар…

Джессика бежала со счастливыми, ничего не боящимися глазами, смотрящими на мать и ждущими, когда же она сделает тоже самое.

И сделала.

Один шаг. Взгляд ее снова смотрел вперед. Это все еще была пустая зеленая долина, окруженная со всех сторон огромными холмами, делающими из нее глубокую и плоскую низину.

Второй шаг.

Джессамина ахнула, снова увидев это отсюда…

Второй шаг и Джессамина снова увидела то, чего когда-то здесь даже не было. И “не было” – по настоящему, а не как сейчас.

Не как всего шаг назад, когда это все еще было пустое огромное поле, укрытое “горами”.

Сейчас это было совсем другое…

Сейчас это был огромнейший Парк Аттракционов, занимающий своим пространством практически всю долину, чьи главные постройки поднимались едва ли не выше самых высоких холмов, выдавая свое присутствие в этом месте даже тем, кто не поднимался на “горы”.

Даже тем, кто просто смотрел бы в эту сторону из самого Марлина.

Вот только Парк не был виден ниоткуда, потому что Им занималась не сама Джессамина, выстраивая одно из самых грандиозных мест в мире собственноручно.

Им занимался Дар. Еще тот, что был уверен, что просьба построить отдельный, искусственный мир, действительно была ее просьбой.

Просьбой Джессамины…

Еще тот, что верил Джессамине и никогда не жалел о том, что Связался с ней. Ее жизнь была интересна, а просьбы, становящиеся все менее скучными, Он выполнял все с большей радостью.

Как и последнюю…

Парк был невероятных размеров и удивительного в этом было мало.

Он строился для всего Марлина, остающегося за Лесом…

Дар строил с радостью и Парк.

Вот только знать о том, что это будет последняя просьба Джессамины, Он не мог. Он никогда не читал ее мысли. Никогда не следил за ее замыслами.

Дар верил Джессамине.

Дар знал, что не сможет следить за той, чью жизнь Он любил сильнее всего из этого мира. Из этого. Настоящего.

А не из того, в который они вошли, переступив его границы…

Спустя минуту бесконечно быстрого бега, они оказались внизу. У самого Его начала.

Парк был прямо перед ними. Оставалось только войти через Его торжественные огромнейшие ворота, принимающие в себя тех горожан Марлина, кто начинал чувствовать, что его что-то зовет.

Что-то из Леса…

Парк был перед ними. И это был именно тот Парк, о котором говорили одни люди, которых не понимали другие.

Те, кто еще не был приглашен в Него.

Те, кому Парк еще не приготовил место в Себе…

Парком была последняя просьба Джессамины перед тем, как она нашла способ Отвязаться от Дара и не умереть, учитывая прожитые на этой земле четыре столетия.

Последняя просьба Джессамины, которую Он, не спрашивая ни о чем, выполнил.

Та самая выполненная просьба в этом мире, которую Дар ненавидел сильнее всего…

–Ну что, – Джессамина пыталась сделать вид, перед даже не заметившей усталости Джессики, что она тоже не запыхалась. – Теперь прогуляемся и по Парку?

–По самому Его центру, вместе со всеми остальными? – ехидно улыбнулась Джессика, которая все еще пыталась расколоть мать.

–Нет, Джессика, по технической части. Там, где мы можем побыть одни.

Джессика пожала плечами, соглашаясь и, не спрашивая, подскочила к ней и схватила за руку, начиная тянуть ее ко входу в Парк.

Месяц и семь дней. Столько держалась Джессамина, наконец облегченно вздыхая, что Джесс не убегает от нее в бесконечные глубины Парка, найти в которых не составило бы труда, если бы можно было спросить Дар о том, где девочка.

Но Дара в Джессамине не было, а это значило, что нужно было поддерживать свое существование без него.

Каким-то другим способом…

Сегодня Джессика вернется домой в плохом настроении.

И в очень плохом самочувствии…

-–

Это место действительно было самым тихим. Особенно в те моменты, когда Джессика только “возвращалась” в себя.

–Что со мной… Было? – спросила она, даже не обращая внимания, что лежит на песчаной земле, которая была в Парке везде.

–Господи! Наконец-то ты проснулась! – Джессамина моментально к ней подскочила и прижала к себе, пряча свой взгляд в очередной раз.

Показывать его девочке было не нужно. Джессика была не глупой девочкой и проблем с тем, чтобы понять, когда кто-то “играет”, а когда кто-то действительно переживает, она могла…

–Что… Голова! – она сквозь объятия матери каким-то образом все же сумела дотянуться до своего лица. – Что с ней?!

Джессика хныкала, всем своим видом доказывая, что даже спустя месяц и семь дней ей все равно также сложно.

Также сложно делать для матери то, что впоследствии забывала.

Навсегда…

–Ничего, девочка моя, ничего, – Джессамина тоже села на землю и принялась укачивать ее на себе. – Мы дошли сюда, как обычно, пообщались. А потом ты поскользнулась на этом гребаном песке!

И как бы Джессамина не боялась раскрыться в каждом своем слове, “играла” она действительно хорошо.

Джессика и вправду хотела ей поверить, но…

Но последние слова Дара перед тем, как взобраться на холм. Слова, которые Он наконец решился сказать…

Сегодняшний день не заканчивался.

У Него еще был на него план…

–Я… Я правда упала? – спросила Джесс.

–Еще с каким треском, дорогая! – горько, но облегченно усмехнулась ее мать. – Ты чуть не сломала лавку, на который мы обычно сидим.

Джессика извернулась в объятиях матери и удостоверилась, что та не врала.

Лавка и вправду оставила на себе след от удара.

Вот только сделала ли это ее голова и действительно ли она потеряла сознание от падения думать она, по плану Джессамины, была не должна…

–Я ничего не помню, – уже без особой трагедии глухо произнесла Джесс, укрываясь лицом в руку матери. – Вообще ничего.

–Что значит ничего? – Джессамина взяла ее пальцами за подбородок и аккуратно потрясла из стороны в сторону. – Совсем?

Девочка лишь кивнула.

–И… – теперь Джессамина “играла” панику, которой больше не было в ее сердце. – Что именно ты забыла?! С какого момента?!

Джессика поднялась чуть повыше, но все равно осталась в руках мамы.

–Ну… Минута. Максимум одна минута после того, как мы пришли и сели сюда как обычно.

Однако конкретно в этот раз “играла” не только Джессамина.

Слова, которыми Дар впервые за все время ответил на вопрос Джессики еще там, у низины холма, с той стороны, что вела к Лесу, заставили переосмыслить отношение к Джессамине.

Слова, которые были сказаны Даром первыми за это утро и слова, которые текли Его холодом все последующее путешествие по Парку в самую отдаленную Его часть.

Туда, где никого не было.

Все это время Джессамина старалась изо всех сил завлечь дочь рассказами из прошлого, но они ее больше увы не интересовали. Был кое-кто в разы интереснее.

Тот, кому она доверяла больше.

Тот, кого она и слушала все это время, пропуская мимо себя каждое слово матери…

Однако сейчас. То, что было несколько минут назад, до того, как Джесс проснулась, лежа на песчаной земле Парка, которая была здесь везде.

Она действительно этого не помнила…

–А больше ничего, Джесс? Больше ничего не помнишь?

Теперь слова звучали куда естественнее.

Теперь она и вправду переживала…

–А что-то должна? – спросила Джесс, не в силах сдержаться. Не обратить внимание на то, как резко изменилась мать с последним вопросом, было нельзя. Руки ее вспотели и даже немного задрожали, оставляя место еще и резко участившемуся дыханию.

–Нет, конечно. Не должна, – Джессамина тяжело вздохнула и отвела облегченный взгляд в сторону. – Ты не забыла ничего важного. Хотя…

Джессамина резко вскочила на ноги, поднимая вместе с собой и старшую дочь, которая своим возрастом давно уже должна была опередить собственную мать в росте.

Однако сейчас у нее силы нашлись.

То, что Джессика действительно не запомнила. То, что произошло здесь пару минут назад, значило только одно.

Сейчас, после всего этого, Джессамина была спокойна, а значит, все прошло успешно.

Боль ушла и теперь то, что до этого заставляло ее страдать, то, что пыталось вырваться из нее, успокоилось, позволяя наконец успокоиться и Джессамине, которая терпела это все утро.

То, ради чего нужна была Джессика, свершилось…

Девочка все еще стояла в объятиях матери.

И теперь все было, как и обещала Джессамина самой себе.

Теперь Джессика действительно была в плохом настроении…

Ее взгляд смотрел в землю. Взгляд отчужденный, дикий и злой.

Она чувствовала, что что-то идет не так, но ее память…

Теперь Джессика была и в плохом самочувствии…

Джессамина все еще поддерживала ее в своих руках, чтобы та не свалилась.

–Мама?

–Да, дорогая?

–Я хочу домой, – она практически прошептала эти слова, не в силах выговорить их громко. Теперь боль пронзила уже не Джессамину, которая избавилась от нее, стоило ей прогуляться с дочерью в самом безлюдном уголке. Теперь боль била по самой девочке. Джессамина же чувствовала себя просто прекрасно.

И беспокойство, с которым она провела все сегодняшнее утро, заставляя себя следить за временем, пропало точно также…

–Ты же не будешь запираться в своей комнате, как придешь? Ты же обещала мне, что проведешь время с сестрой, которая…

–Я хочу… Домой.

По голосу девочки было слышно, что она хотела закричать, заколотить руками или даже просто броситься от Джессамины самым обиженным шагом в сторону выхода из Парка, но сил для этого у нее уже не было.

Настроение ее стало ужасным, но еще ужаснее становилась боль по всему ее телу, которая росла и росла, не позволяя своей хозяйке даже прошептать слова чуть громче.

Девочка так и продолжала стоять на месте, глядя в одну точку. Смотреть куда-то еще было не в ее силах. Двигаться – тоже.

Все теперь давалось через адскую боль…

–Хорошо, хорошо, – подскочила к ней Джессамина и приобняла за плечи. – Пойдем к выходу. Может…

–Не надо никого вызывать! – все же закричала она самой жалкой попыткой, что только слышала Джессамина в своей жизни.

Что слышала Джессамина практически каждую прогулку с дочерью.

Отличием были лишь те прогулки, когда девочка не могла даже попытаться закричать…

–Хорошо, хорошо, – продолжала убаюкивающе повторять ее мать. – Никого не будет. Никто тебя не увидит. Только ты и я.

Джессика хотела бы сказать хоть слово, подтвердить, что рада, что та ее понимает, но не могла. Каждое слово рвало ее на части и даже малейшее движение ее глаз, заставляло ее щуриться и пытаться справиться с тошнотой еще с целую минуту.

–Может быть я хотя бы…

–Нет! Тоже нет!

Что в этот раз Джессамину уже удивило…

Обычно девочка соглашалась на предложение понести ее на руках.

Сейчас она едва ли не отказалась от поданной руки, которой ее мать хотя бы вела ее в правильном направлении.

Парк был действительно большим местом. В нем можно было легко заблудиться. Хотя учитывая, что Дар был Связан с Джессикой так сильно, как не была когда-то Связана даже ее мать, Джессика смогла бы выбраться из глубокого центра Парка даже с закрытыми глазами…

–Просто пойдем. Хорошо? – все же смогла сказать Джесс, когда прошло еще пару минут. Джессамине торопиться было некуда. Примерно последующий месяц она могла спокойно продолжать просто жить, не задумываясь ни над чем. Просто приходить в Парк и наблюдать за тем, что в нем и происходит.

За тем, ради чего и был создан этот искусственный мир…

Девочка наконец схватилась за руку матери и они пошли медленным шагом, двигаясь по самому краю Парка. Так было быстрее дойти до того же холма, который был ближе всего к Марлину.

Однако кое-что Джессамину, в голове которой жили уже совсем другие, смущало. Она понимала одну истину. Ту, из-за которой и проснулась сегодня утром, не в состоянии остановить свой крик.

Не месяц. Далеко не месяц…

Она оглянулась на Парк, смотря на него, как на своего ребенка.

Это произойдет куда раньше…

–Мама? – Джессамина почувствовала, как не заметив этого, отпустила руку Джессики и прошла лишние пару метров, оставляя ее где-то сзади. -Мама?

–Да-да, золото, я уже здесь, – она быстро вернулась к ней, беря за руку и продолжая тянуть за собой.

Уже куда сильнее…

Нет.

Это произойдет куда раньше, чем она ожидала…

–Мама! – девочка нашла в себе силы закричать. – Остановись!

Джессамина послушалась и встала на месте. Девочку все еще покачивало, но уже было лучше. Ужасно, больно и мучительно, но все равно лучше.

–Да, Джесс, хочешь постоять? – она приобняла ее и начала осматривать ее голову. – Может удар был сильным и…

–Почему я вообще чувствую боль? – девочка начала задавать вопросы, куда более правильные, нежели все, что было сказано прежде.

Конечно, кроме вопроса о ее Связи с Даром.

Этот вопрос, на который Джессамина лгала каждый раз, действительно имел значение… – Почему я потеряла сознание? Разве Он не должен был меня… Разве я не должна была этого даже не заметить?!

–Должна была, но… Может быть, Он отвязался от тебя? Всего на секунду. И в это время ты и упала. Я буду поопытнее тебя в делах Семьи и могу тебе признаться, Дар частенько зачем-то прерывает Связь, а ты этого даже не замечаешь. Уверяю тебя, скорее всего это просто стечение обстоятельств.

Однако легкие, только пришедшие в голову объяснения порой приходилось объяснять.

Особенно сейчас, когда Дар, Связанный с Джессикой, уже начал показывать, что Он не на стороне матери…

–Но как Он может Отвязаться от меня?! У меня же все еще есть Жизнь! Мне семнадцать, а не четыре столетия! У меня есть право голоса в нашей Связи! Он не может просто так взять и…

Девочка находила все больше и больше вопросов, которыми бы могла задавить Джессамину до конца.

Однако резко остановилась.

–Хотя… – она ответила теми же объятиями, в которых сейчас и находилась, и принялась извиняться. – Я накричала на тебя. Когда ты предлагаешь меня несли на собственных руках.

Остановилась так, будто бы ее остановили.

Кто-то, кто был в этом разговоре самым молчаливым. Невидимым.

И тем, к чьим словам Джессика прислушивалась куда сильнее, чем к чужим…

–Извини меня, хорошо?

Джессамина тяжело вздохнула, чувствуя уже этим утром, что этот день выдался уже самым жестоким и непонятным за последние пару месяцев так точно. Месяцев, если не целых лет.

Сегодняшний сон, знаменующий собой то, чего Джессамина одновременно и желала и боялась. Поведение Джессики, витающее, как качели, из стороны в сторону. Боль, которую она едва успела погасить.

Все, что происходило сейчас в этом дне пугало ее.

Особенно после того, что произошло сутки назад…

–Ничего страшного. Я не знаю, почему ты вдруг потеряла сознание, но в любом случае, если тебе больно, – Джессамина вдруг отошла на полметра и резко щелкнула саму себя по носу, улыбнувшись. – Можешь кричать на меня сколько захочешь.

Девочка простояла “камнем” еще пару секунд, лишь после чего сделала шаг к матери и подала ей руку.

–Я хочу домой, мама. Никаких криков, – и добавила то, что ее мать понимала. – Мне больно кричать.

–Хорошо, дорогая. – и повела ее в сторону ближайшего из холмов.

То, что произошло позавчера, таким же солнечным утром, до сих пор заставляло думать об этом Джессамину.

Думать о том, правильно ли она поступила…

И в какой-то момент мысли начали переходить в реальность…

–Джесси, – начала она аккуратно. – А как ты относишься к имени…

Молчание в несколько секунд.

Молчание, не закончившееся ничем…

–Хотя ладно, ничего. Не буду тебя мучить.

Они продолжали идти дальше, под этим палящим солнцем, которое она бы с легкостью могла бы превратить в холодную, освежающую ночь. Парк, как небольшой, искусственный мир, подстраивался под мир, в котором Он находился. Под то, что находилось в округе. Однако, будь она Связана с Даром, она бы в миг убрала бы палящие лучи мучительно палящей звезды.

Вот только Дара в ней не было.

Вот уже несколько минут, как минимум…

Когда Джессика сделала то, ради чего ее мать и водила ее в самую дальнюю часть Парка, она не имела права запоминать этого. Никакого права, если Джессамина хотела закончить начатое в Парке.

А значит, на секунду Связаться с Ним вновь все же пришлось.

Джессика не запомнила этот раз, как и десятки других за последние три года, что Джессамина больше не была Связана с Ним, а значит, должна была поддерживать свое четырех вековое существование кое-как по-другому.

Джессика ей в этом помогла и сегодня…

Они снова шли тем же путем к выходу из Парка, который для старшей из сестер Хайзенбергов, всегда был первым.

Остальные, в отличие от ее матери, она забывала также удачно, как однажды забыла и кое-что поважнее.

Кое-что, о чем было стыдно вспоминать даже самой Джессамине…

-–

-Думаешь нас не видели? – жалобно спросила Джесс, когда они были уже у самых ворот Парка. Стоять под ними было сравнило с нависающей над головой горой, вырубленной в своем начале, чтобы над ней можно было ходить. Сами ворота были шириной едва ли не в несколько десятков дорожных полос, если не больше, а высотой они достигали до пары десятков слонов, поставленных друг на друга, и то, недостающих до самой их вершины. Сами они были полностью золотыми и, пускай, Джессамина никогда не любила выставлять напоказ настолько вычурную и “простую” красоту, их “строил” все равно Дар.

Как и весь остальной Парк…

Дар, которого она “кинула”, испугавшись того, что Он ее не простит.

–Не думаю, дорогая, – Джессамина начала оборачиваться и делать вид, что ее действительно заботит, что о ней подумают в Парке.

А ведь прощать Джессамину было за что… – Хотя…

–Джессика! Джессика! Госпожа Джессамина! – закричали голоса, идущие откуда-то из глубинных коридоров Парка, выходящих к Его главным воротам.

–Господи, опять они, – готова была разреветься девочка, едва в силах прижаться к матери. – Я не хочу, чтобы они видели меня такой!

Джессамина уже была готова включить материнскую любовь и отогнать тех, кто уже хотел пристать к ним, надеясь получить хотя бы минуту разговора с Главной Хозяйкой Парка и ее дочерью.

Однако делать этого не пришлось…

–Хотя… – Джессика начала отстраняться от мамы и подняла на нее взгляд. – Пожалуй…

Удивительно. Обычно, на этом моменте, когда Джесс видела склон, по которому ей нужно было подниматься, она спрашивала только одно. Можно ли ей попросить Дар…

Попросить об одной из самых заметных для Них просьб, до которых только “доходили” представители Дара. До того, чтобы Дар переместил Джессику прямо домой.

Сразу…

Это удивительным для нее не было, что именно для Джесс, семнадцатилетней девочки, за три года не успевшей до конца наиграться с Даром, дойти до подобных идей не составило никакого труда.

Однако, что и было правильно, Джессамина запрещала это Джессике. Эта просьба была действительно чересчур заметна для Них, а значит и для Гонений, привести которые к своему дому не было желания уже ни у кого в этом мире.

Запретила бы и сейчас, даже когда после очередной “прогулки по Парку”, подъем этот был для нее настоящим адом.

Обычно Джессика спрашивала об этом. Но сейчас…

–Можно они помогут мне? – спросила девочка, когда, дети чуть младше нее, уже практически были у них. – Я вижу по тебе, что тебе есть чем заняться.

Джессамина изобразила удивление, причем настоящее. Девочка никогда не вдавалась в подобные разговоры. Обычно, ее просьбы после “прогулок” были всегда одинаковыми.

–Я же вижу, как ты смотришь куда-то в сторону центра. Не знаю, почему тогда ты пошла со мной так далеко. Туда, где практически никого нет…

Джессамина проглотила целый ком холодного страха. Никогда еще ее девочка не вдавалась в такие подробности, как сейчас. Сейчас у нее действительно были на это силы.

Ее Дар становился все ближе к ней…

Теперь от боли “прогулок” она начала отходить уже у склона холма, пускай все равно продолжала держаться за мать.

–Иди. Лучше иди, если у тебя все еще есть дела. А меня пока оставь. Пусть они мне помогут, – с этими словами несколько детей, единственных заметивших их появление в Парке, буквально влетели в Джессику, едва не сбивая ее с ног.

И сбили бы, если бы это было “прогулок” пару назад. Сейчас же она лишь постаралась не упасть.

–Ведь ты знаешь, – она улыбнулась дрожащими от усталости, но все же живыми глазами. – Они не откажут…

Джессамина помолчала секунду-другую, пользуясь тем, что Джесс начала приветствовать своим тонким, радующим детей Парка, голосом.

И приняла решение, что девочка думала верно.

Сегодняшний сон, да и просто особенно тяжелый день… То, что произошло сутки назад…

Все это было неспроста. Центр Парка действительно уже ждал ее появления.

Нужно было готовиться к самому лучшему или худшему, в зависимости от того, что получится в итоге.

Нужно было готовить Парк к тому финалу, ради которого Он и создавался.

Ради которого Джессамина ждала все семнадцать лет…

–Мама, – вернула ее дочь. – Я пошла.

–Ах да. Хорошо-хорошо, – она смущенно покачала головой, обращаясь уже к тем, кто был главным за нее. – И чтобы ни за что не бросили ее раньше времени!

Однако, какой бы строгой она не была, ее все равно любили до безумия. И взрослые, и дети.

–Не беспокойтесь, госпожа Джессамина! Мы бы довели ее и до вашего поместья…

Двое из троих детей резко посмотрели на того, что только что сказал большую глупость.

Он это заметил…

–Но ведь мы не можем, – закончил он, практически не выдавая волнения за последние слова.

–Конечно, не можете, – Джессамина кивала, в своей голове находясь в совсем другом месте.

Готовясь к тому, что могло произойти в самых ближайших днях.

Как минимум, так ей начало казаться… – Но ведь и не хотите.

–Конечно же нет! – закричали сразу все, бросая взгляд уже не на кого-то, а на что-то. На Парк, который предоставлял им то, чего они никогда бы не смогли получить там.

В настоящем мире, в котором и был построен этот Парк…

Люди, получающие Его приглашение, а затем остающиеся в Нем, должны были не просто дожидаться того, чему они приложили свое согласие.

Они должны были забыть тот мир, из которого они пришли сюда.

К Джессамине…

–Ну тогда идите, – отпустила их она, оставляя на Джессике уже новый взгляд. Тот же, каким она смотрела и на весь оставшийся день, боясь, что смысл этого взгляда оправдается в ближайшие несколько дней. – Не забудь про Хлою! – крикнула уже она, когда дети повели под руки Джессику вверх, на вершину холма.

Джессамина резко отвернулась от них и попыталась подумать о том, что происходило вокруг нее, хотя бы полминуты, не впадая в панику, которую теперь скрывать было не от кого. Здесь, на самом краю Парка, у Его входа никто не находился. В Парк приходили каждый день, но это не значило, что каждого из “новых” Парк приглашал войти в Него через главные ворота…

Джессамину усмехнулась в пустоту, на секунду даже забывая, почему позволила дочери уйти.

Сейчас ей было важно ко всему подготовиться. Ту работу, которую она выполнила за эти годы, не оценить было просто нельзя.

Вот только мысль о том, что однажды Парк все же придется бросить или даже “закрыть”, отдавалась на коже Джессамины холодом.

Мысль же о том, что это могло произойти даже в этом месяце…

Даже в этот день…

Отдавалась на ней уже не просто холодом, заставляющим ее волосы на руках подниматься дыбом.

Страх, которым пропитывалась Джессамина, лишь усугублял положение и от него нужно было избавляться. Не забывать, а просто начать готовиться к этому.

Джессамина сделала первый шаг и пошла в сторону самого центра Парка. Туда, где стоял огромнейший театр, не оставляющий в равнодушных даже тех, кто жил в Парке с самого первого дня, что Он только начал приглашать в Себя тех, кто жил в Марлине.

В городе за Лесом. Там, где жила и Джессамина с дочерьми тоже.

Театр в центре Парка был был создан не прост. Это была отдельная просьба Джессамины, когда Дар только строил ее главную “просьбу”. Она требовала построить место, в котором могли бы собраться все, кто только смог бы заселить этот Парк Аттракционов.

Абсолютно все…

Джессамина уже зашла в один из дворов, через который решила срезать путь. Она знала Парк вдоль и поперек. Она шла туда, куда ей посоветовала идти даже Джессика, которая увидела в матери чересчур странное поведение, как только они зашли в Парк.

Вот только сама Джессика идти туда, куда сказали ей, явно не собиралась.

У нее были совсем другие планы.

У них…

Дар всегда был рядом с ней и чем ближе Он к ней становился, тем легче Ему было понять, что происходит в Парке. Тем легче увидеть испуганное и торопящееся лицо Джессамины, мысли которой Он не мог изучить вот уже третий год.

Дар тоже видел этот день и понимание того, что это произойдет совсем скоро, в нем горело огнем страха не слабее, чем в Джессамине.

Они оба знали о том, что должно произойти в Парке, когда все закончится.

Вот только Дар, к Своему сожалению, узнал об этом чересчур поздно.

Только когда с Ним порвали Связь. Порвала Связь та, чью жизнь Он любил и лелеял сильнее всего.

Джессамина, которую теперь Он пытался остановить любыми способами на протяжении последних трех лет.

Джессика поднималась вверх, понимая, что как ее отпустят, пойдет она далеко не в сторону своего поместья, где ее ждала Хлоя.

Она пойдет в сторону второго и последнего поместья этого города. Туда, где жил кто-то, кто мог бы помочь им. Кто-то, кто мог бы изначально хотя бы объяснить Джессике то, что от нее так долго скрывали.

Кто-то связанный с ее прошлым, о чем не помнила ни Джессика…

Ни сам человек, который проживал в том поместье…

Наблюдая за тем, как Джессика делала осторожные шаги вперед, Он понимал, что девочке придется узнать и то, что ей приходилось делать на прогулках с матерью по Парку, в котором они были главными.

Понимал, что раз Джессамина почувствовала, что это произойдет скоро…

Значит, это действительно было так. День, два или даже месяц, Дар не знал.

Но знал то, что попробовав за эти три года все – любые способы остановить Джессамину и ее Парк больше использовать было нельзя.

Они закончились…

Оставался лишь последний вариант.

Тот, что жил последние семнадцать лет в своем поместье, ни разу не выходя наружу из-за страха Гонений. Ни разу.

Как минимум, Санти так думала…

––

Хлоя, вернувшаяся в кровать после завтрака, который состоял из полной тарелки ее сестры и “капли” того завтрака, что готовили именно ей, снова проснулась. Точнее, она и не спала, но сейчас она не могла даже спокойно лежать.

–Я сплю! Уйди!

Однако на ее возмущение ответили возмущением не меньшим.

Писклявый крик, взорвавший ее остатки спокойствия и того сна, к которому она пыталась вернуться сквозь почти полчаса после странной встречи с матерью, еще там, внизу, на кухне, где Хлоя действительно непонятно как оказалась в ее объятиях, заставил Хлою сорвать с себя одеяло и вновь предстать перед утренним светом, бьющим в ее окно.

Домашний попугай, взявшийся непонятно откуда еще три года назад, домашним себя никогда не считал. Он часто исчезал, покидая поместье на склоне горы на долгие месяцы, и позволял себе возвращаться спустя столько времени даже не задумываясь над тем, как сильно о нем переживали те, кто жил вместе с ним под одной крышей.

Однако его пернатую жизнь интересовало куда больше, нежели могло интересовать обычную птицу.

Последнее время попугай исчезал чересчур часто и речь сейчас не о том, что также часто он возвращался и обратно…

Увидев его удивительно наглую морду, Хлоя улыбнулась, несмотря на то, что он разбудил ее в самое неподходящее время.

В это утро она собиралась лечь спать после завтрака, лишь бы забыть все встречи с собственной же матерью, которые зачастую проходили в коридоре. Так было всегда, но сегодня забыть утренние приключения хотелось куда сильнее.

Однако, лишившись сна, девочка была рада, что это получилось не из-за того, что она просто не хотела спать.

Она была рада птице, потому что она всегда приносила в этот дом сказочную атмосферу, которой не хватало, когда он снова исчезал в городе.

Там, где она его и видела, пытаясь подозвать его, лишь бы погладить его впервые за то время, что он решал провести в одиночестве.

Вот только простым одиночеством назвать это было трудно…

Попугай приносил вместе со своим возвращением таинственную атмосферу главным способом из-за того, что он делал в Марлине, в котором снова тратил дни своей и без того не самой длинной птичьей жизни под частыми ливнями и чередующимися с ними солнцепеками, которые не должны были его радовать, учитывая распростертые объятия в поместье Джессамины, в котором его были готовы видеть хоть каждый день.

Нет, некую атмосферу это животное приносило с собой после своего возвращения из-за того, что оно именно делало в городе в отличие от остальных животных или даже некоторых ленивых людей.

Именно “делало”…

Хлою интересовало именно это…

–Ты вернулся, – она перестала лежать на кровати своей комнаты и теперь сидела на ней, поджав под одеяло ноги, сама при этом начиная поглаживать голову птицы. – И что же ты принес в этот раз?

И последние слова Хлои никак нельзя лучше показывали, как именно она видит этого “героя” в их доме.

Попугай часто улетал, а после возвращался обратно.

Возвращался, позволяя сестрам Хайзенберг смотреть за тем представлением, которое он устраивал в первые минуты своего возвращения…

Находясь в Марлине Хлоя видела, что попугай наблюдает за городом. Достаточно внимательно, чтобы отличаться от остальных птиц, которые почему-то остерегались его.

Хлоя ни разу не видела, чтобы он с кем-то играл. Ни разу не видела, чтобы рядом с ним кто-то сидел.

Впрочем, и сам попугай никогда не привязывался в городе ни к одной стае птиц, давно уже обжившей главную площадь города, на которой вечно разбрасывали зерно и остатки, которые собирали птицы покрупнее.

Попугай Хлои возвращался обратно в город как будто бы не за птичьей жизнью, которой он никогда не интересовался…

А за той, что явно приносила ему больше удовольствия.

Попугай Хлои месяцами сидел на одном месте, смотря в одни и те же окна.

Месяцами летал за одними и теми же людьми.

Улетая из поместья, попугай возвращался в город и без каких-либо раздумий, усаживался на новом месте, которое прежде его не интересовало.

Он смотрел за теми, кто никак не привлекал внимания Хлои. Внимание Хлои привлекала сама птица.

Он же как будто бы знал то, чего не знает она…

И когда Хлоя начинала понимать, кто именно стал его новой “жертвой”, ей становилось не по себе, когда рядом с ней проходил этот человек.

Однако что бы этот кто-то не делал попугай был за ним все время.

Все, что только было отведено ему жизнью, которую он тратил на не самое привычное для птицы занятие…

Не самое привычное даже для человека…

–Рассказывай. А точнее, – девочка засмеялась. Она считала попугая чересчур умным, но говорить он, к сожалению, не умел, хоть в городе и говорили, что он из умных птиц. – Показывай.

Джессики не было дома, зато Хлоя, которая оставалась в нем по утрам, всегда была готова принять его очередное выступление, ждать которое была готова хоть целыми месяцами.

Она быстро выскочила из постели и принялась одеваться, ожидая, что он снова поведет ее в город к тому, кто стал его новым “интересом”.

Старые же, за которыми он бесцельно, но очень пристально следил, обычно больше не появлялись в городе. Говорили, особенно те люди, которые откуда-то знали ее, которых с каждым днем становилось все больше, что они исчезали с горы, но каждый, с кем обсуждала это Хлоя, клялся, что сам видел уезжающую машину с горы.

Клялся.

Даже “не был готов поклясться”, а именно клялся…

Однако этот случай принес еще больше таинственной атмосферы в ее дом…

Попугай не стал дожидаться Хлои, как делал это обычно.

В этот раз он уже был в коридоре второго этажа, используя свой мерзкий и писклявый крик во второй раз. Хлоя даже не заметила, как его большое, серое тело исчезло прямо с ее стола, стоило ей отвернуться лишь на секунду.

–Ты… Куда ты…

Хлоя поняла, что его крик продолжается не просто так и, даже не одеваясь по-уличному, заторопилась за ним.

За ним, который уже бился изо всех сил в комнату ее матери.

Джессамины…

–Что ты делаешь? – все еще не теряя энтузиазма, Хлоя пробежала весь длинный коридор к самой двери матери, уже не боясь ее встретить в этом коридоре.

Но вот открывать ее дверь снова… – Зачем, малыш? Зачем тебе туда?

Однако серый попугай продолжал изо всех сил царапать дверь Джессамины своими огромными и страшными когтями. Когда же он, развернувшись, увидел, что Хлоя просто стоит на месте, размышляя над тем, правильное ли желание крутится в ее голове, он, вернувшись обратно к двери, стал уже не просто царапать ее.

Он стал бить ее своим громадным клювом, вырывая из нее целые куски…

–Постой! Она меня же.. – Хлоя не успела договорить и подлетела в сторону двери, с силой толкая ее вперед. – Хорошо, хорошо, только ничего не круши больше, ладно?

Когда дверь открылась, птица еще посидела на холодном каменном полу поместья, осматривая ее изнутри.

Он как будто бы боялся увидеть там еще кого-то…

–Пошли, давай, – она слегка подтолкнула его уже успевшими замерзнуть голыми ногами, которыми она тоже ступала по каменному “льду” поместья и только тогда он решился взлететь вверх. Снова.

Как делал это всегда перед тем, как устроить им “шоу” в городе, в который он ее и вел.

Вот только сейчас местом первой за последние месяцы встречи он выбрал совсем не город.

Он выбрал самое неприятное для Хлои место на земле…

–Что тебе здесь нужно? Давай только побыстрее! – в этот раз она уже не испытывала того интригующего чувства внутри себя. Обычно попугай, возвращаясь, “забирал” девочку с собой, давая ей понять, за кем он начинает наблюдать в этот раз.

Страх, который Хлоя не хотела признавать в своих слегка дрожащих руках, был связан именно с этим.

Найти кого-то в комнате матери удивительным не было.

Хлоя бы не удивилась бы даже безжизненному телу, валяющемуся где-нибудь за кроватью, где раньше никто не смотрел…

–Быстрее, пернатый, быстрее! – приказывала она ему, сбрасывая со своего плеча, на которое он взмывал при каждой возможности не тратить свои силы, а использовать чужие. – Что ты хотел показать?

Попугай же даже был не против. Он был готов, что в этом месте этого дома девочка будет нервничать.

Слетев с плеча, он был уже был готов к тому, чтобы торопиться…

–Что ты… – девочка простояла еще с полминуты в самом углу комнаты, наблюдая за его действиями, и не выдержала. – Что с тобой?

Девочка опустила скрещенные до этого руки и сделала один шаг к центру комнаты.

Попугай начинал выходить за рамки дозволенного…

–Так! Прекрати! Она же меня… – но успеть было просто невозможно. Попугаю, особенно этого вида, не составляло труда разорвать на части небольшое животное, в чем, к слову, он никогда даже не был заинтересован.

Разорвать в клочья календарь Джессамины, да так, чтобы он целиком и полностью упал на пол в одно и то же место, в его интересы, как оказалось, уже входило.

Календарь, в котором, как помнила Хлоя, зачеркивался лишь один день, оставляя свободу, в обыденности, целому месяцу вперед перед тем, как зачеркнуть уже новую дату.

Календарь, смысла которого не понимала ни Хлоя, ни Джессика…

–Что ты наделал?! – девочка осталась стоять на месте, смотря, как под ее ногами лежало то, что ее мать вела последние три года. Она опустилась на колени и попыталась собрать хотя бы каплю из этого моря, но собирать по одному клочку оказалось неудобно.

Она снова поднялась на ноги, впервые не радуясь его появлению, и произнесла:

–Я не знаю, что с тобой в этот раз, но… – она хотела пригрозить, но в этой птице, в ее взгляде и в том, как важно этот взгляд смотрел ей прямо в глаза каждый раз, когда она обращалась к нему, царило какое-то нечеловеческое спокойствие.

Нечеловеческое и не животное.

Даже сейчас, когда Хлоя была зла на него и кричала, он все равно сидел на одном из небольших шкафов, даже не шелохнувшись. Даже не возмутившись.

Он как будто бы принимал ее волнение, но все равно продолжал чего-то ждать.

Вот только чего Хлое догадаться было трудно… – Я выйду из комнаты и вернусь уже с веником и совком. Ты… Ничего больше не сделаешь? – она продолжала общаться с попугаем, как с уважаемым человеком, которого даже немного побаивалась с виду.

Хотя “с виду” не всегда было самым достоверным источником.

Как и сейчас…

Попугай продолжал сидеть на шкафу, но уже в крайне спокойном состоянии.

Хлоя, желая проверить его, уже забыв о том, что это происходило в комнате Джессамины, вышла из нее, желая пройти до самой лестницы, чтобы…

Чтобы не спускаться с нее, а быстро вернуться обратно, когда она услышит что-то новое. Однако новым в этот раз было не попытка разорвать что-то.

То, что произошло спустя буквально шаг после того, как она вышла из комнаты, много времени не требовало…

Звук разбитого стекла и расплескавшейся воды заставил ее вернуться также быстро, как она и ушла. Попугай сидел все на том же месте, хотя натворить чего-то явно успел.

И Хлоя вспомнила, что именно…

–Ее сок?! – больше удивилась она. – Зачем?!

Она посмотрела под ноги, боясь сделать шаг в сторону разбитых осколков, и видела, как вода расплескалась по всему полу перед выходом из комнаты.

Под тем местом, где раньше висел календарь Джессамины…

–Что мне теперь делать? – она, не сумев догадаться с самого начала, уже была готова разворачиваться и идти за тем, за чем вышла в первый раз.

Вот только убрать это попугай бы просто не позволил. Он хотел, чтобы она увидела это.

Но увидела, как задумывал он…

–Что ты…

Он быстро слетел со шкафа и, резко заколотив крыльями по воздуху, на секунду сумел зависнуть, прежде чем его большое серое тело упало бы за пол окончательно.

Времени хватило…

Его клюв ударился о выключатель и свет озарил вечно темную комнату, во мраке которой на полу увидеть белые обрывки календаря было легко и без освещения, и теперь перед Хлоей предстала совсем другая картина. Та, которая заставила ее остановиться на месте.

И посмотреть туда, где и пролилась жидкость разбитого стекла.

Во мраке не было видно, что это, однако сейчас дочь той, что жила в этой комнате, вспомнила, что обычно пила ее хозяйка…

Во мраке было трудно понять, что это было.

Однако как только свет вернулся, вернулась и память о том, какой сок предпочитала Джессамина.

Гранатовый.

Попугай запищал третий раз за это утро и, быстро вылетев в коридор, вновь пролетел через окно в комнате Хлои. Она слышала, как он резко покинул этот дом.

Вот только слушала ли она сейчас хоть что-то в округе, вопрос был риторический.

Хлоя смотрела на обрывки календаря, знаменующего, что что-то, чем занималась Джессамина, что-то связанное с этим непонятным календарем, закончилось, и, превратившись в обрывки, уже использоваться не будет.

Что же знаменовал гранатовый сок, разбившийся прямо над этими обрывками, представить ей было уже не просто страшно…

Она быстро выскочила из комнаты, побежав в самый низ поместья за совком, веником и тряпкой, лишь бы убрать все, пока не вернулась мать.

А обрывки так и продолжали лежать на полу.

И красная кровь сока, расплывающаяся по всему полу, покрывала собой все больше и больше лепестков разорванного календаря, характеризующего что-то важное для их матери.

Того, за что можно было больше не волноваться.

Хлоя вернулась спустя две минуты бега по большому поместью. Перед тем, как приниматься убирать все это, она посмотрела еще раз. Попыталась понять, что это значит. Что ей хотел сказать попугай, который раньше лишь казался ей просто странным животным, в отличие от этого дня, когда он показал себя уже не просто странным…

Однако понять, что значит “кровь”, пропитавшая “то, за что уже можно было не волноваться”, она так и не знала.

Опустившись на колени, она принялась быстро исправлять шалости их домашней птицы, чьи поступки становились все более странными.

И непонятными…

Хлоя быстро убрала все, что изменилось в комнате матери за ее отсутствие и побежала обратно в комнату, так и не сумев понять мысли птицы.

Очень странной птицы…

––

Это были последние метры.

Дальше они идти не могли…

–Госпожа Джессика, мы…

Ее возмущенный и уже практически вернувшийся в норму взгляд посмотрел сразу на всех.

–Госпожа? – повторила она со смехом в своем голосе. – Уверены?

Дети, что помогали ей подняться по холму теперь стояли на месте, уже даже не держа Джессику за руки. Больше ее ноги не дрожали. Руки не тряслись и боли, которая появилась после того, как она упала и ударилось головой об лавку, тоже больше не было.

Хотя, как ей сказал Дар, общающейся с ней каждую секунду, проведенную в Парке, боль шла не от лавки.

Он пообещал рассказать, когда она выйдет из этого мира. Искусственного мира.

Созданного лишь по одной просьбе Джессамины, которая кинула Его, как только Он был достроен окончательно…

–Извините, госпожа… – ребенок затих, понимая, что снова повторился.

За него продолжили остальные двое.

–Извини, Джесс, – это был тот, что постарше. – Но тут тебе придется уже одной.

Они все еще стояли на склоне холма, обрыв которого был готов сорвать любого стоящего на нем и заставить лететь обратно вниз. Но сейчас этого уже никто не боялся.

Дар окончательно вернул в порядок здоровье Джессики и “задрожавшую” несколько минут назад Связь с ней. Теперь она снова была в себе и не боялась, как и прежние три года, уже ни за что, пускай даже в самом ужасном состоянии Дар все равно бы ее спал.

Дети же, в эту секунду вцепившиеся в нее, не боялись падения с такого уклона по другой причине.

Дара в них не было, но это было и не нужно. В Парке никто никогда не умирал. Не мог умереть. И не из-за того, что Дар построил этот мир с такими правилами. Это было не так. Парк строился для другого…

Значило лишь то, в каком состоянии люди, получающие свое приглашение, оставались в Нем.

А точнее, что именно они оставляли в Парке…

–Знаю, малыш, – сказала она и погладила мальчика по волосам, на что он дерзко, но с улыбкой отреагировал.

Конкретно этих детей Джессика помнила точно. Одна девочка, самая младшая из обнимающих ее. Роза. Ее красивые глаза нельзя было сравнить даже с пылающими красным огнем глазами Джессики, которые загорались все сильнее, чем ближе она становилась к Дару.

Однако дети этого даже не видели. Как только Джесс Связалась с Даром, Джессамина сразу же сделала, чтобы обычные люди не видели самого явного примера ведьм и колдунов, которые уже давно вошли в легенды и сказки и были забыты как пару столетий назад. Забыты не без помощи Рода и Семьи.

Огня ее глаз не видели даже те, что остались в Парке, когда получили приглашение…

А после и предложение.

Главного в их жизни…

Вторым был мальчик, чуть постарше Розы, но ростом он был все с ту же девочку. Это был Кайл, который держал Джессику за руку и с закрытыми глазами, впрочем, как и сама Роза, нежился, обнимая может быть и не Главную Хозяйку этого места.

Но уж точно самую любимую…

–Ты еще вернешься?

А вот это уже говорил кое-кто постарше. Это был Лиам, который Джессику обнимать не хотел.

Хотя, учитывая, как часто он появлялся перед Джесс в этом Парке, даже когда она сама уходила от толпы, можно было подумать, что все же хотел…

–Не знаю, Лиам, – Джесс хотела оторвать руки от детей, чтобы изобразить все еще умирающий вид, приложить ладонь ко лбу и тяжело вздохнуть, но руки оторвать не дали… – Не думаю. Я хочу домой. Не знаю даже, смогу ли подняться даже к себе в комнату. К тому же меня ждет Хлоя.

–А завтра будешь здесь? – он все еще продолжал донимать ее, заставляя ее начать торопиться.

–Думаю, буду, Лиам. Возможно, даже ночью приду, – сказала она, лишь бы он отстал. – Так! Все! Прощаемся и расходимся! – она наклонилась к детям и, безумно сжав сразу обоих деток, обняла их так крепко, как только они это заслужили. Роза и Кайл были любимыми из тех, с кем она любила проводить время.

Лиам же…

Лиам вечно проводил время с ними, потому что его любили дети, вечно трущиеся у Джесс.

Когда Роза с Кайлом отошли, она сделала шаг навстречу ему и обвила и его шею тоже.

Лиам был странным человеком, но не любить его было не за что…

Спустя пару секунд дети, не глядя под ноги и даже не оборачиваясь назад, отошли на пару шагов. Джесс же тоже сделала пару шагов. В другую сторону.

–Прощаемся, господа? – сказала она торжественно.

Дети замахали руками, как делали это всегда, А Лиам просто смотрел на уходящую из Парка Джесс.

Она помахала рукой и им, все еще изображая больную, и теперь уже развернулась.

Понять, где начинается Парк, когда ты не в Нем, было невозможно.

Понять же, где Он заканчивается, было легче легкого…

Граница, находилась здесь. Всего несколько метров от пика холма. Джесс попрощалась с этим местом в последний раз и сделала шаг, переступая белую черту, которая была здесь далеко не для нее.

Джессамина попросила Дар обозначить границу ради них. Тех, кто и наполнял Парк.

Тех, кто пришел в Него по приглашению и остался в нем.

Остался, согласившись с предложением, которое выдвигала сама Джессамина.

Главная Хозяйка этого места…

Джесс закрыла глаза, как делала это всегда, и сделала шаг вперед.

Если в Парке ветер был слегка прохладный, то здесь, за то время, что ее не было в настоящем мире погода сильно изменилась. Здесь ветер был ледяной.

Если в Парке было солнце, обжигающее голову даже сквозь волосы, здесь были тучи, закрывшее это солнце…

Ветер был не только ледяным, но и чрезвычайно сильным. Он едва ли не сносил Джессику с ног, но Дар уже успел вернуть ей уверенность в том, что Он спасет ее.

Шаг, два и на третий она наконец забралась на самую высокую точку холма. Джесс смотрела в сторону города. В сторону города, стоящего за Лесом, который и разделял эти два места.

Из Марлина люди выходили, когда слышали зов Парка. Шли по Лесу, слыша Его голос все громче. А после выходили к холмам, на которые не смогли бы подняться без приглашения. В конце концов люди приходили в Парк.

Туда, где им и обещали рай.

Рай, взамен которому они должны были оставить Парку кое-что важное.

Не себя…

Кое-что действительно важное…

Джесс поднялась на пик холма окончательно и снова услышала Его голос, замолчавший несколько минут назад.

Отлично, Джесс… А теперь…

А теперь Я поведу тебя к той, с которой ты уже виделась… Всего совсем недавно…

Буквально сутки назад…

Холод Его голоса пронзал Джессику изнутри острыми и освежающими кольями льда, которые в момент Его речи вдруг снова появлялись. Вот только сейчас они были острее, хоть эта острота и не приносила боль.

Стали острее после очередной прогулки с Джессаминой…

–Но я ничего не помню, – возмутилась на Его слова Джесс.

Как не помнишь и того, что было перед тем, как ты “ударилась головой об лавку”?..

Его голос смеялся, когда самой Джессике становилось не до смеха. Что-то действительно было связано с этими прогулками. Даже если она ничего и не помнила, не замечать того, что после них Его голос становится ближе к ней, она не могла.

А значит, и слова Джессамины о том, что она не знает этому причины, тоже перестали сходить ей с рук. Подозрения были подозрениями.

До этого дня.

Дня, когда Дар увидел глазами Джессики испуганное лицо Джессамины, что могло значить только одно. Ее Парк приходил к своему концу. Нет, Он не разрушался. Просто Его цель практически была выполнена.

Цель, о которой Дар даже не знал и не спрашивал, когда доверчиво строил Джессамине Парк.

Подозрения оставались подозрениями до дня, когда Дар больше не мог надеяться на другие способы.

До дня, когда Дар начал использовать саму Джессику, о чем даже не скрывал. А для этого она должна была вспомнить то, что все это время ее заставляли забывать.

Ее, но не Дар, который запоминал все, что только видел…

Ничего удивительного… Та, к кому ты идешь тоже не помнит того, что было сутки назад…

Дар усмехнулся.

Вы вспомните это вместе…

-–

Наконец-то Лес был пройден. Она могла бы пройтись и не по ужасной тропе, а по городскому парку, вход в который всегда был открыт, даже если ты заходишь в него не со стороны еще живой и работающей цивилизации, но это было не то, чего хотела Джессика.

Через Парк она бы вышла к площади, а значит, и к людям, которые обитали в Марлине.

Нет, ей нужна была главная дорога этой горы, обходящей вокруг весь город. Ей нужно было поместье, одиноко стоящее вдоль нее там, где никогда никого не было.

Поместье, которое она считала заброшенным…

Сейчас Джессика уже вышла из Леса и стояла как раз таки вдоль этой дороги. Там, откуда оставалось лишь несколько сотен метров до поместья, на которое она раньше даже не обращала внимание.

Джессика развернулась в его сторону и без задней мысли сделала первый шаг.

Точнее, сделала бы…

–Джессика! – кто-то кричал чересчур громко, чтобы Джесс не запереживала. Однако переживать смысла не было.

Был смысл лишь закатывать глаза.

Лиам доставал ее и в этом мире…

–Джесс! – кричал он, хотя она уже и не думала никуда идти.

Он подбежал к ней и молча остановился, улыбаясь, как будто бы это она его звала.

–Да, Лиам, что тебе нужно?

–Я… – он ломано начал. – Я бы хотел спросить. Когда-нибудь мы виделись с тобой здесь? Не в Парке, а здесь.

–Нет, наверное, Лиам, – она произносила его имя так строго, что он должен был уже начать содрогаться, но счастье, застывшее в его глазах, видимо не давало ему испугаться.

А стоило бы… – Зачем ты пришел ко мне… Здесь?

–Я подумал, что раз ты уходишь из Парка…

–Зачем… Ты… Подходишь… Ко мне… Здесь… – медленно, по слогам, проговорила Джесс, ведя в эту секунду двойной диалог.

Дар просил ее избавиться от него как можно быстрее…

С этой секунды мальчик просто молчал. И Джесс с радостью бы ушла, будь он слепым и не увидел бы, почему и куда Джесс так торопиться, но, к сожалению, он был здоровым.

И избавляться от него действительно было нужно…

–Лиам, – она поняла, что так дело не пойдет и, если кричать на него, он простоит здесь еще больше. А ей нужно было, чтобы он ушел отсюда. С главной дороги горы, по которой реже, чем машины, здесь появлялись только люди, которых обычно здесь не было.

Обычно… – Я понимаю, что в Парке ты узнал меня. Понимаю, что когда я ухожу оттуда, твое желание общаться со мной никуда не уходит.

Джессика… Прошу тебя… Побыстрее…

Она хотела, как мягче, а получилось, как посчитал нужным Дар…

–Но если ты еще раз подойдешь ко мне в этом мире, не в Парке, в котором я встречу тебя с улыбкой, а здесь, – она приблизилась к нему взглядом. – Знай. Я попрошу маму, чтобы она исключила тебя из Парка…

Лицо мальчика, которое было радостным, даже когда Джесс на него ругалась, теперь наконец-то окрасилось во мрак, который он сам не ожидал почувствовать в самом себе.

Эта угроза действительно имела значение…

–И ты навсегда лишишься всего, что получат другие! Ты меня понял?!

Браво, Джессика… Тебе даже не пришлось просить Меня помочь…

Мальчик поднял руки перед собой, показывая, что он “сдается” и отошел на пару метров назад.

–Опять же, Лиам, – теперь она снова улыбалась. – В Парке… В Парке я снова тебя обниму.

Мальчик начал отходить еще дальше, идя вперед спиной.

–Однако, если вновь подойдешь ко мне здесь, то больше никаких встреч у нас не будет. Я подойду к маме и попрошу, чтобы ты ушел из того мира. Ушел из Парка и больше не возвращался. И со временем, проходя мимо людей этого города, ты будешь смотреть на них и понимать. Они здесь, в Марлине. Но помимо этого они еще и в Парке. Там, где я, Лиам. Ждут того, что им пообещали. А ты останешься единственным, кто не получит ничего, несмотря на то, что дал согласие давным давно. Ты меня понимаешь?

Лиам кивнул и Джессика показала рукой, чтобы он исчез.

Он хотел лишь погулять с Джесс в этом мире, когда не получилось в другом. Запрет на это был неприятным.

Однако угроза потерять обещанный Главной Хозяйкой Парка рай была по-настоящему страшной…

Молодец, Джесс… Ты справилась быстро…

Это хорошо, учитывая, что Я не знаю, когда это произойдет…

–Что произойдет? – спросила, уже устав повторять этот вопрос, Джессика.

То, что… Хотя нет, Джесс… Чуть позже…

Джесс посмотрела на одинокое поместье, стоящее между началом Леса и главной дорогой города, которая вечно пустовала, потому что по нему все ходили пешком.

И посмотрела на главный вход в это поместье. На дверь, которая, по слухам, никогда не открывалась…

Когда познакомишься с той, что там живет…

–С кем?! – проныла девочка, желая узнать все и сразу.

С той, что поможет Мне все объяснить… Тебе, Джесс, чтобы ты все поняла…

Джесс тяжело вздохнула, оборачиваясь в сторону уже своего дома. Туда, где ее ждала Хлоя.

Нет, Джесс… Даже не думай… Сейчас ты будешь общаться с той, что явно интересна тебе…

–Почему? – уже тише сказала она.

Дар помолчал, а после усмехнулся ледяным холодом где-то внутри Джессики.

Потому что хозяйка этого поместья очень связана с твоим прошлым…

Джесс сделала шаг, замахиваясь на второй.

И не только с твоим…

Джесс оступилась, едва выравнивая ногу.

Но и с прошлым Хлои… Твоей сестры…

И после этого шаг стал быстрее.

Значительно быстрее…

-–

Дверь захлопнулась и Санти проглотила целый ком страха и ожидания. Страшного ожидания.

Ожидания того, что вызовет в ней еще больший страх…

Ты поступаешь правильно, Санти… Неужели, ты думаешь, что Я бы сделал тебе плохо?..

Санти хоть и была в своем доме, отвечать не стала. Она лишь отрицательно помахала головой все еще стоя лицом к двери. Она не хотела говорить при ней.

При первой зашедшей в ее поместье за все семнадцать лет…

Молчала и Джессика, которая стояла к хозяйке “заброшенного” поместья, также спиной.

И с ней тоже общался Он…

Не бойся… Она нормальная… Пускай, и действительно прожила последние… Конечно, не семнадцать лет, но все же долгое время в этом месте взаперти… В полном одиночестве…

Однако если Санти была напугана до того, что боялась произнести слово даже “так, чтобы ее услышал только Дар”, то сегодняшнее утро Джессики было наполнено чем-то, что разбудило ее смелость окончательно.

Следующие слова сказала уже Джесс. Таким же образом, каким общался и сам Дар.

Со всеми представителями Дара, с которыми только был Связан…

А сколько она жила здесь?..

Дар отвечал практически сразу же.

Жила семнадцать лет, Джесс… Но взаперти лишь три года, хоть она и думает, что провела, не выходя из дома, действительно всю жизнь, что прожила на этой горе…

Три года?.. Это… Это связано со мной?.. С тем, что три года назад я Связалась с Тобой, а после…

Его холод заставил ее остановиться. Он уже был готов ответить.

Да, Джесс, связано… Чертовски связано с тобой… Однако об этом я расскажу позже…

Его холодный голос на секунду исчез, но спустя ровно столько же вернулся.

Теперь Дар обращался уже ко всем в этой прихожей.

Я хочу сказать, что вы, не вероятно, а очень даже точно, не помните друг друга…

Он ждал, когда они хотя бы кивнут, продолжая стоять друг к другу спинами.

Мои слова имеют в виду, что однажды вы были знакомы друг с другом… Счастьем ли было наполнена ваша самая первая встреча или страданием, Я говорить не буду…

Дар великолепным образом умел обращаться с чувствами людей.

Как минимум, Он так думал…

Однако самое главное, что Я хочу вам сообщить, будет звучать так…

Они обе слышали по Его голосу, как Он волнуется.

На этой горе происходит кое-что очень плохое… Кое-что, за чем стоит та, которую одна из вас знает…

Джесс вздохнула, дрогнув от Его холода.

А другая знала когда-то раньше…

Это уже дернулась Санти.

Кое-что, что Я пытался остановить последние пару лет…

Джессика сжала глаза, боясь услышать конкретную цифру. Боясь, что она снова совпадает вместе с ней…

Да, Джессика… К сожалению, но именно так… Кое-что, что я пытаюсь остановить последние три года…

Следующие слова, Он сказал только девочке.

И ты никак не виновата с тем, что это связано с тобой, Джессика… Никак…

После этого предложения Он вернулся уже к обеим.

Я пытался остановить это многими способами, которые в итоге не сработали…

И теперь настал момент, когда Я увидел твоими глазами, Джессика, какой страх горел в глазах у твоей матери… Горел, будучи в Парке…

Санти, хозяйка поместья, которая считала, что провела в нем все последние семнадцать лет, что только та самая Джессамина с другого конца города позволила ей жить на этой горе, не поняла этих слов, но Дар больше не горел желанием торопиться.

То, ради чего Он был построен, скоро должно исполнится… Месяц, неделя… Сколько угодно…

Он подумал, что надо Себя поправить.

То, ради чего Он действительно был построен, а не то, что наплела всем на уши Джессамина…

То, ради чего и было это представление, начавшееся целых семнадцать лет назад…

Сейчас холод прошелся не только по Джессике, родившейся столько лет назад, но и по Санти, которая в то время только заселилась в это место.

Холод прошелся по обеим из стоящих спиной друг к другу в этой прихожей.

Обе из них знали, кто такая Джессамина Хайзенберг…

Эта гора была грязным местом на протяжении всего этого времени… Кого-то использовали, а после заставили считать себя прятавшимся взаперти все это время…

Санти подняла жалобно глаза кверху. Этот день определенно ей не нравился.

Кого-то используют до сих пор…

Это была уже Джесс…

Я хочу сказать, что происходящее этой горы, этого Парка, всего лишь отдельного мира, который Я по дурости однажды построил… Все, что происходит на этой горе последние годы, далеко не простая шутка… Нет…

Происходящее здесь, Санти, связано с тем, от чего ты и пряталась последние столетия своей жизни перебегая с одного континента на другой…

Связано с тем, о чем ты, Джессика, так и не смогла узнать никаких деталей от матери, рассказавшей тебе о многом, но ни разу – об этом…

Происходящее на этой горе невероятным образом связано с Гонениями, начавшимися столетия назад… Связано с Ними…

Сердце каждой из них забилось быстрее в несколько раз после одного только слова.

И что самое главное, происходящее на этой горе непременно связано с вами…

Голос Дара стал добрее и даже теплее.

С теми, кто, судя по испуганному взгляду Джессамины, что я увидел сегодня твоими глазами, Джесс, станет моей последней попыткой исправить былые ошибки, за которые Мне стыдно…

Молчание в воздухе повисло примерно на несколько десятков секунд.

Достаточно времени, чтобы наконец перестать бояться друг друга и обернуться уже лицами…

Спустя пару тяжелых вздохов, они уже смотрели друг на друга, держа друг друга на расстоянии, ожидая еще с полминуты продолжение Дара.

Однако Его не было…

–Ты… Вы помните меня? – спросила Джессика, когда все же решилась сказать хозяйке поместья хоть слово.

Пока та молчала, она решила осмотреть ее. “Ты” было сказано не просто так.

Женщина была молодой и Дар, который явно работал над тем, чтобы она сохранилась просто идеально, сколько бы та не жила, очень постарался над тем, чтобы сейчас перед Джессикой стояла даже не женщина, а всего лишь девушка, прожившая под крылом Дара бог знает сколько.

Она была красивой, чуть ниже Джессамины, по которой Джесс и “считала” всех людей, а значит, была примерно одного роста с Джессикой.

Вот только сейчас ее заботило только две вещи.

Девушка, стоящая перед ней, была Связана с Даром. Была из Семьи и Рода, о котором Джесс вечно спрашивала мать.

А значит, мать не говорила о ней. Конечно, могла лишь не знать о ней.

Второй же вещью было то, что Дар, вспоминая о Джессамине не смог не зарекнуться о том, что о ней знала не только Джесс.

Но и та, что была хозяйкой поместья.

А значит, Джессамина действительно врала ей все это время. Джесс была готова искать других, спрятавшихся от Гонений представителей Семьи так далеко, как только понадобится.

Как оказалось, ее желания все это время могли сбыться на другом конце города.

Во втором и последнем поместье Марлина…

–Нет, – осторожно отвечала Санти. – Не помню.

Джесс опустила взгляд в пол. Она думала, что ей сказать. Думала, почему Дар вдруг замолчал.

–Дар сказал, что мы были как-то связаны. Наше прошлое, которое мы не помним. А…

–Последние семнадцать лет я жила в этом доме и ни за что не выходила. У меня была достаточно крепкая… – она замялась, начиная стесняться. – Не самая слабая Связь с Даром. Мне не нужно было выходить за едой или еще чем-то.

–Ясно, – ответила Джессика, желавшая своим вопросом узнать, помнит ли Санти хоть что-то. – Я тоже ничего не помню.

–Может быть…

Но Санти не успела договорить.

Как выяснилось, Дар хотел, чтобы они сами решились на это.

Именно так… Именно ради этого Я и свел вас вместе… Особенно теперь…

После того, что произошло сутки назад…

Теперь это можно делать, не беспокоясь…

Они явно не поняли этого, но факт того, что каждая из них увидела подобное удивление на лице той, что стояла перед ней, сделал свое дело.

–То, что произошло сутки назад… – Санти медленно перевела взгляд. – Это произошло вместе с нами?

Дар усмехнулся, радуясь тому, что они начинают что-то понимать.

То, что произошло с вами сутки назад, было лишь подготовкой к этой встрече… А то, что ты хотела предложить ровно секунду назад, Санти, конечно, если прерванное “может быть” значило “вернуть в вашу память то, чего украли у вас, но чего не мог забыть Я”, и есть то, ради чего Я вас собрал… К сожалению, вы моя последняя надежда предотвратить то, что совсем скоро произойдет на этой горе, а значит, Я обязан буду вам кое-что напомнить…

То, что вас заставляли забывать все это время…

Джесс почувствовала, что это говорят про нее.

Или то, что заставили забыть всего лишь один раз… Раз и навсегда…

Эта фраза кольнула уже сердце Санти.

Я не могу просто попросить вас встать на мою сторону, пускай вы и обязаны Меня слушаться… Хотя это скорее только к Санти…

–Но… – хотя спросить Джесс и сразу же поняла. Дар мог сказать такие слова только в одном случае.

Когда в человеке больше не было Жизни, а значит, Дар мог уйти от него в любую секунду.

Санти, если она действительно прожила больше сотни лет, и вправду была обязана слушаться того, кто позволял ей жить дальше…

Считайте, что на этой горе, да и в принципе в округе, больше не осталось никого, кто смог бы это остановить… Никого, кроме вас… И если ты, Санти, все равно будешь делать то, что Я прикажу…

Конечно, если ты хочешь продолжать существовать спустя несколько столетий без Жизни…

То Джессика… Джессика пока что прекрасна и жива сама – от природы этого мира… От той Силы, которая была в нем с самого начала… От Жизни, которая пока что не ушла из-за ее чересчур маленького возраста… Всего лишь семнадцать лет…

А значит, она может делать все, что захочет…

Дар остановился и они переглянулись.

Значит, Я должен сделать так, чтобы ты захотела спасти…

Он остановился, резко оборвав себя.

Как будто бы это было на потом…

Сделать так, чтобы ты захотела остановить то, что действительно происходит в Парке… Действительно, а не то, что тебе сказала Джессамина…

Тебе и всем остальным людям, когда-то приглашенным туда…

В воздухе повисло молчание и они принялись ей пользоваться.

–Ты покажешь нам то…

Только ей, Санти, только ее мне надо переубеждать, чтобы она не убежала с этой горы, как только узнает всю правду…

Однако ты права… Ее забытые воспоминания, которые ее заставили забыть… Все это я покажу и тебе тоже… Ты тоже должна знать об этом…

Голос вдруг затих и Джесс снова стояла в тишине.

Только Джесс.

В эту секунду Дар говорил исключительно с Санти…

И в конце концов, когда Я покажу все – все, что должно заставить ненавидеть ее мать, Я спрошу тебя, стоит ли их показывать ей…

Потому что первой эти воспоминания увидишь именно ты, Санти… Именно ты…

Себе Я не доверяю… Я знаю, что я глуп в человеческих чувствах и именно ты скажешь Мне, что делать…

Ты скажешь, что сделают эти воспоминания с ней… Заставят ее встать на нашу сторону…

Или заставят ее ненавидеть саму себя… Вот что Мне нужно будет от тебя Санти…

Вот зачем ты нужна Мне…

Ты скажешь, показывать их ей или нет…

Санти слабо кивнула, все еще не до конца понимая, как ее обычная жизнь вдруг резко переменилась за один звонок в дверь.

Звонок, который даже не успел прозвучать, как Санти сама открыла дверь…

Я даю вам минуту, чтобы вы успели войти в гостиную и сесть рядом… После Я сразу начну это представление забытого прошлого, напрочь изменившего вашу жизнь…

Он говорил с обеими.

Или жизнь этой горы…

–Но! – Джесс воскликнула, желая остановить Его хотя бы на секунду. – К чему нам готовится?

Однако сама Санти спрашивать чего-то уже не собиралась. Она прожила много времени в этом мире, будучи представителем Семьи и Рода.

Она знала, насколько тонким было дело, связанное с памятью.

Особенно с чем-то забытым.

С чем-то, что приходилось возвращать обратно в память…

Она быстро протащила девочку в гостиную, посадила ее на один из диванов и только после этого позволила Дару ответить ей.

К чему готовиться?.. Я много думал, с чего начать…

Санти понимала, что после слов, сказанных только ей, первой смотреть забытое прошлое девочки будет именно она.

И пришел к выводу, что первым вы увидите не то, что было связано с тем, что Я планировал с самого начала…

Первым вы увидите то, что произошло сутки назад…

Эта расплывчатая дата, которую они уже слышали изрядное количество раз, готова была надоесть им, если бы ничего не менялось.

Однако то, с каким ходом этот день набирал все новые и новые обороты, больше не позволяло смотреть на что-то уставшим взглядом.

Джессика, впрочем, как и Санти, едва успевали за Даром. По Нему было видно, что Он торопился.

А как знала и та, и другая, без причины он не делал этого просто никогда…

И решил показать вам ваше общее воспоминание… То, что и произошло позавчера…

То, что привело тебя, Санти, к тому, что ты проснулась этим утром на полу, в прихожей…

Санти ахнула, вспоминая то, что произошло всего минут десять назад. То, что произошло за минуту до того, как она побежала открывать входную дверь впервые за семнадцать лет жизни.

И, как ей начало казаться, правды в этом было не больше, чем и уверенности, с которой она смотрела на эти “семнадцать лет взаперти”…

Она начала готовиться к тому, что часто было за все века ее жизни, но ничего не происходило. И Джессика тоже это чувствовала.

Дар не начинал показывать забытые воспоминания.

Он продолжал объяснять.

Ты же уже догадываешься, почему ты проснулась не в кровати?.. Почему весь вчерашний день вылетел из твоей головы…

Санти медленно покачала головой, а Джессика не могла усидеть на месте, не понимая, к чему готовиться.

Первая подсказка, которая поможет тебе понять это воспоминание…

Джессамина, пускай Я еще и не объяснил, что именно она готовит в своем Парке, хотела обезопасить это место от любой опасности… А что, как не еще один носитель Меня может снести с ног все, что бы она не планировала все эти годы?..

Ничего, Санти… Ничего, кроме этого… Она избавлялась все эти годы от тех, кто был из Семьи и Рода рядом с горой… До тех пор, пока не осталась одна… Последняя, с которой она однажды уже пересекалась…

Та, которая все эти годы, как ты и считала все это время, жила в страхе выйти из своего дома…

И тем не менее, она продолжала следить за тобой, Санти… Она не могла свести с тебя глаз… Она боялась, что однажды Я решусь использовать и тебя… А в таких условиях Я бы не смог привести к тебе Джессику…

Он замолчал на секунду, начиная говорить только Санти.

В таких условиях Я бы не смог привести к тебе девочку, чтобы ты увидела ее воспоминания первой… Чтобы ты сказала Мне, как она на них отреагирует…

Поможет Мне, возненавидев после них свою мать, или она возненавидит себя, Санти…

За то, что ее заставляли делать…

Он снова вернулся и начал говорить уже всем.

Вчера Я сделал так, чтобы ты, Санти, навсегда вышла из ее списка опасностей…

–Но… Как?

Так, как она бы хотела этого сильнее всего…

Его голос улыбался, а глаза Санти, на которую непонимающе смотрела Джесс, наполнялись все большей паникой.

К счастью, связанной с тем, что произошло в прошлом, хоть и недавнем.

–Хочешь сказать, что…

Да, Санти, именно это и хочу… Она хотела видеть, как наша с тобой Связь оказалась разорванной… Сам Я это сделал или нет, ее не интересовало…

Улыбка не сходила с Его тона.

Она не могла увидеть тебя мертвой, по той причине, что Жизнь давным давно уже покинула тебя… Зато видеть тебя пустой… Полностью пустой, а не только лишенной со стороны Жизни…

Видеть тебя пустой до такой степени, что в тебе не было бы даже Меня, значило бы навсегда распрощаться с последней опасностью, убежденной, что последние семнадцать лет она не выходила из своего дома…

Если бы Я не вмешался, она бы просто продолжала следить за тобой, чтобы ты так и не выходила из своего убежища… Однако так я бы ни за что не смог привести к тебе девочку…

Я сделал так, чтобы следить за тобой желание отпало…

Совсем…

Он увидел лицо Санти, уже осознавшей, что это значило. Она медленно осматривала свое тело, наконец понимая, почему с самого пробуждения оно казалось ей таким…

Новым…

–Постой, не показывай! Я пока не поняла! Что… Что Ты сделал?!

Джесс смотрела вверх, как это обычно и происходило в разговоре с Ним. Но смотреть надо было далеко не на Него.

Санти…

Он подозвал ее.

Может, скажешь ей сама?..

Лицо Санти обернулось к девочке, что была не в состоянии усидеть на месте. Раз Дар сказал делать ей это самой, значит, она действительно должна была сказать это сама.

Она, в отличие от Джессики, была по-настоящему Его слушаться…

–Целые сутки выпали из моей жизни, когда я проснулась на холодном полу прихожей всего за минуту до твоего прихода, Джессика, – “Хайзенберг” хотела добавить еще и это, понимая, что перед ней сидит дочь той, что однажды позволила ей поселиться на этой горе. – В суматохе, в которой я провела первые минуты, я не заметила главного.

Она приблизилась к ней, позволяя ей рассмотреть ее глаза.

Они были… Такие глаза можно было буквально спутать с бледными и испорченными линзами. Нет. Тем, какими были глаза Санти, можно охарактеризовать назвать человека, практически полностью отказавшегося от Дара.

–Когда я проснулась за минуту до того, как открыла дверь, за которой стояла ты, я поняла, что Он отдалился от меня так сильно, чтобы она больше не чувствовала меня в этом городе. Моего присутствия и моего существования на этой горе. А чтобы она перестала даже смотреть за моим поместьем, Дару пришлось сделать самое страшное для меня.

Дар улыбнулся, что отдалось холодом в их груди.

–Ему пришлось полностью отказаться от меня. На глазах у Джессамины, чтобы та поверила в это. И раз здесь до сих пор, спустя сутки, ее нет, значит получилось все правдоподобно.

–Стоп-стоп-стоп! – Джесс вскочила. – То есть…

Санти кивала.

–Да, Джесс. Все именно так, – она взялась за ее руку, но Джессике было… Странно трогать ее.

Именно так, Джессика…

Сказал Он, продолжая то, чего, видимо стеснялась сказать сама Санти. Девочка все же села, понимая, что это финал разговора.

Мне пришлось Отвязаться от Санти на целые сутки… Не на час и не на два, а именно сутки… Я боялся, что Джессамина захочет проверить ее…

Подстроено ли это или нет…

Так, что да, Джесс… Ты поняла все правильно…

Джесс отвела глаза на пару секунд в сторону.

И вернула их, уже будучи готовой произнести.

–И… Как… Там?

Санти тихо засмеялась. Смешнее вопроса она и не слышала, особенно на эту тему.

Особенно, когда это произошло именно с ней…

–Нормально, Джессика Хайзенберг, нормально… – улыбалась она. – Умирать, может быть, и больно.

Улыбка резко сошла с ее лица.

–А вот уже быть мертвой… Целые сутки и без какого либо предупреждения…

Они резко почувствовали, что Дар увидел в этих словах конец фразы и решил также без предупреждения наконец начать уводить их к тому, что они и обсуждали.

К первому забытому воспоминанию, которое они должны были вспомнить вместе…

–Быть мертвой не граничит ни с какой болью.

Глаза их начали закрываться, а подушки дивана, на котором они сидели, наконец нашли себе применение.

–Быть мертвой не граничит уже ни с чем…

Глаза Джесс были полностью закрыты, а ее тело окончательно упало на диван.

–Лишь пустота, девочка…

Они принялись “вспоминать”, что произошло сутки назад.

–Лишь бесконечность, которую я вспомнила только сейчас…

Они принялись смотреть самое последнее, общее и забытое воспоминание.

К счастью, не первое, в котором они встретились впервые в жизни.

Тогда бы Джесс просто разрушила этот дом…

––

Джессика впервые за всю свою новую жизнь стояла на месте. Стояла, когда абсолютно каждый раз это место она лишь проходила, даже не задумываясь. Каждый раз Дар вел ее, даже если она закрывала глаза и начинала отдыхать на ходу.

Сейчас же Дар решил, что возвращаться из Парка в город было не нужно…

–Что за… – Джессика сказала первые слова себе, когда поняла, что попала в ранее неизвестное место, и уже после обратилась к Нему. – Что это за место? Ау! Где ты?!

Однако холода Дара не было. Точнее, холод Его присутствия был и было им здесь пропитано абсолютно все.

Но Он как будто бы ждал, когда произойдет то, из-за чего Он и сбил ее с привычного пути, когда она вновь “засыпала” по дороге домой через этот Лес.

Как оказалось, границы Леса не заканчивались на той единственной тропе, по которой Дар и водил ее, если она забывала дорогу сама.

Как оказалось новые границы Леса познавала не только она…

Дар!.. Сделай меня невидимой!.. Скрой меня!.. Прошу, пожалуйста!?..

Однако Он молчал и кто знает, выполнил бы Он эту просьбу или нет. Связи бы с Ним хватило бы точно, но вот Его забота о девочке…

Он не хотел, чтобы случайно брошенные просьбы вдруг стали бы причиной знакомства с теми, о ком всему Роду и Семье давно хотелось бы забыть.

Он никогда не хотел выполнять настолько затратные по Его усилиям и настолько заметные для кое-кого просьбы, чтобы она никогда не встретилась с Ними…

Так было и сейчас. Вот только обычно Дар начинал объяснять девочке, почему Он не сделает это, предлагая “решения” менее заметные для Них.

А сейчас главным отличием было кое-что совсем новое.

Он был здесь. Был рядом и смотрел глазами Джессики.

И тем не менее, даже не думал отвечать на ее мольбы о помощи…

Кто она?! Да где Тебя носит?!..

Но Он продолжал молчать.

Джессика оставалась на месте, боясь сделать одно лишнее движение, лишь бы ее не услышали. Она медленно обвела взглядом эту пустую поляну, скрытую со всех сторон плотными стенами деревьев и их непропускающих свет крон.

Это было похоже на то, как был устроен Парк, только если в Парке девочка чувствовала себя дочерью королевой…

То чувствовать себя в этом месте она вообще не хотела, куда сильнее желая просто исчезнуть отсюда, выбраться из Леса, а после и разобраться с Даром, который каждым своим отказом на ее требования доставлял Себе немалые неудобства в будущем.

Джесс не знала, почему она становится к Нему все ближе, но один явный факт у этого все же был. Какой бы заметной на карте мира она не становилась для Них из-за все более крепкой Связи с Даром, не выполнять ее требования Ему становилось все труднее.

Так и сейчас. Требования сказать хотя бы одно слово не выполнялись Им и Джессика это чувствовала.

Его холод дрожал, едва сдерживаясь, чтобы не выполнить ее требования.

С каждой новой “прогулкой по Парку” с Джессаминой отказывать Джессике становилось все труднее…

Ну ладно… Если хочешь молчать до последнего, то хотя бы не мучайся…

Прошу Тебя забыть о том, что только что попросила…

И дрожь в Его молчании снова прекратилась…

Ты будешь молчать до самого конца или мне…

Но ждать долго не пришлось.

Та, что стояла к ней спиной, ждала чего-то точно также. Боялась этого места также, как и сама Джесс, и думала, как она здесь, по-видимому, тоже – точно также…

Пожалуйста…

Внезапно к Джессике вернулся Дар.

Обернитесь друг к другу…

И, как выяснилось, не к одной ней…

Резко развернувшись на месте, девушка, что стояла на другом конце поляны, теперь смотрела на нее точно таким же испуганным и изучающим взглядом, что и сама девочка.

–Кто ты?! Эм… – девушка хотела сделать что-то еще, но Джессике уже было неважно. Тот фактор, из-за которого она и боялась ее, теперь заставил ее улыбнуться и сделать первый шаг.

Девушка посмотрела на нее своими красивыми глазами.

Красивыми и сияющими адским огнем, пускай и почти незаметным, который был прямым доказательством того, что на этой горе был кто-то еще из Рода.

Кто-то невероятно нужный Джессике.

Кто-то, кто смог бы ответить девочке на её главный вопрос.

Тот, который она задала сразу и в лоб…

–Почему я Связана с Ним так сильно?

В воздухе повисла тишина. Это место как будто бы было окружено от всей жизни, происходящей в округе. Только сейчас, когда Джесс ждала, как отреагирует та, которой она только что призналась в единственном, что гложет ее душу, она поняла, что не слышит ни пения птиц, ни звука остальной природы.

Здесь, на этой пустой и не очень большой поляне, окруженной со всех сторон чем-то, что не позволяло проходить звуку, и была ее встреча со своим первым представителем Рода и Семьи, который не был с ней с рождения, как Джессамина.

Та, что стояла сейчас перед Джессикой не в силах ответить, не в силах даже сделать шаг или хотя бы сомкнуть рот, была тем, о ком она даже не знала.

И, как поняла Джесс, решившая не останавливаться в общении…

–Ты… Ты же одна из нас, верно? – спросила она улыбаясь, как счастливый ребенок. – Я, как видишь, тоже, – она быстро поморгала своими глазами и улыбнулась еще шире. – Ты здесь впервые? В этом городе.

Девушка продолжала молчать, хотя, как понимала Джесс, ничего странного в этом не было.

Она лишь продолжала слушать…

–Я Джессика и я живу здесь уже очень давно.

Тут Джесс вспомнила то, что вылетело из ее головы сразу же, как она загорелась этой неожиданной встречей.

–Хотя… Нам же не стоит приближаться близко друг к другу, – она закусила зубами палец и посмотрела в землю, задумываясь. – Не только в этом смысле, – Джесс показала на расстояние, разделяющее их. – Я про…

–Да.

Впервые ее голос был произнесен.

–Действительно не стоит.

Как казалось Джессике она была не уверена в том, что говорить, точно также. Ее голос, как и голос девочки был тихим и слабым.

А значит, становиться решимой следовало именно Джесс. Как минимум, она так считала.

Быстро пролетев половину поляны быстрыми шагами, она уже заставила девушку ее бояться. Еще половина и Джессика была уже почти у нее.

Полсекунды…

Полсекунды и послышался уже совсем другой разговор. Появился голос.

Но Дар был здесь не причем…

–Джессика?! Что ты делаешь?!

В этот день мать возвращалась в город чересчур рано. И вот как раз таки она свой путь не перепутала.

Только сейчас остановившись, Джесс, не обращая внимание на неизвестную ранее девушку, она снова посмотрела на эту поляну.

Как не зря она удивилась тому, что она показалась ей знакомой…

Первая, самая первая прогулка в Парк, когда ее вела сама Джессамина. Тогда Джесс еще не умела пользоваться Даром, с которым еще три года назад была Связана так слабо, что на фоне нынешней близости с Ним, даже не заметила бы ее.

Это была та же самая поляна, по которой всегда ходила мать.

Однако сейчас это было уже неважно. Сейчас все внимание было приковано к неизвестной ранее девушке.

К той, на которую Джессамина смотрела широко раскрытыми глазами, убеждающимися в чем-то с каждым метром, что она подходила все ближе.

Спустя секунду они обе стояли уже максимум в метре друг от друга. Делали то, чего категорически запрещала делать любая из книг Рода, написанных уже после начала Гонений.

Они стояли в полукруге.

Джессамина со своими глазами, огонь Связанного Дара в которых она сумела спрятать не только от обычных людей, но и от таких же представителей Дара. Она никогда не делилась этим методом, но, когда она сказала дочери, что это стоило очень больших мучений, желание интересоваться подобным сразу отпало.

Ей хватало и того, что Дара в ее глазах не видели только обычные люди…

В этой круге стояла и сама Джессика со своими горящими, но энтузиазмом и интересом к этому дню глазами, которыми она смотрела на мать, дожидаясь, как она примет ту представительницу Рода и Семьи, что забрела на эту гору совсем случайно.

Вот только ради еще большего ажиотажа нужно было смотреть не на глаза Джессамины, в которых держался легкий испуг вместе с облегченностью, будто бы она успела чего-то сделать. Успела до чего-то ужасного.

Смотреть надо было в глаза третьей в этом кругу. В глаза той, в которых не было видно ни уверенности, ни страсти, ни даже страха.

В них виднелись текущие слезы, говорящие о полном отчаянии…

–Вы поможете? – прошептала она, еле выговаривая слова, держа на них обеих такой “мертвый” взгляд, будто бы ее судьба уже была решена задолго до их встречи.

–Как же тебя зовут, дорогая? – Джессамина подошла чуть ближе и приобняла ее уткнувшееся ей в грудь заплаканное лицо.

–Санти. Меня зовут Санти.

Лицо Джессамины слегка покраснело, но смысла этому Джесс не придала просто никакого.

Сейчас происходило чересчур много событий на одну эту минуту, чтобы задумываться над каждой по отдельности…

–Расскажешь ли ты, что с тобой происходит? Посмотри на нее, – мать указала на девочку. – Это моя дочь, Джессика. Она Связалась с Ним всего три года назад, но…

Девушка, услышав лишь одно напоминание о Нем, заревела уже в разы сильнее, чем раньше, утыкаясь в одежду Джессамины в этот раз уже не просто держась за нее, а едва не разрывая ее ткань своими до этого выглядящими слабыми руками. Слабость действительно была видна в ней со стороны, но полное отчаяние, которым она пропиталась изнутри, видимо позволяло ей использовать свои последние силы перед чем-то по-настоящему ужасным.

–ЭТО ВСЕ ОН! ВСЕ ДАР! – она заревела Джессамине в кофту, превращая ее в мокрую, как после стирки, конечно, если бы в поместье действительно стирали вещи, а не просто просили Его сделать их чистыми. – Он сказал мне, что я обязана принять Его предложение, иначе…

Вой Санти вдруг прекратился и она снова оторвала свое лицо от намокшей кофты Джессамины.

–А иначе Он сказал, что исчезнет из меня!

Она специально показала свое лицо, а значит, и глаза, которые с каждой минутой выцветали все сильнее. Огонь Дара действительно уходил из них. Вместо него начинал появляться совсем другой оттенок.

Пепельный.

Выгоревший окончательно…

–Я не вру, я была с Ним Связана хорошей Связью, – она сразу же начала оправдываться, хотя никто еще не сказал ни слова. – Я хочу, чтобы вы поверили мне!

Джессамина прижала ее еще сильнее и остановила ее заплетающуюся речь.

–Не переживай! Только не беспокойся о Нем! – она попросила Джессику отойти и та сразу же поняла почему.

Посреди самой поляны стояло одно единственное поваленное дерево. На него можно было удобно сесть и выслушать все, что могла бы рассказать плачущая девушка о своей трагедии, которую Джесс все еще не понимала.

Вот только середина этого места была метрах в десяти от них. И мать явно не собиралась оставаться здесь.

Она просила отойти ее от выхода с поляны, которая принесла им совсем незабываемую уже на этом этапе встречу с таинственной незнакомкой из Рода.

Вот только судя по желанию Джессамины, которое Джесс просто напросто даже не замечала, эту тайну, которую девушка уже была готова начать рассказывать им, она хотела услышать только сама.

Для Джессики это должно было остаться все такой же тайной…

Джессамина понимала, что предложил ей Дар, как понимала и то, почему девушка с именем Санти от этого отказалась. Хотя нет.

Она знала, что что Дар ей предложил, пусть она еще и не сказала. И отказ от этого был неразумным решением.

Непопулярным…

–Не надо рассказывать, что именно предложил. Мне важно знать, почему ты отказалась. Я прямо сейчас начну выяснять это с Даром, как только…

Джессамина хоть и встала на ноги, никого это не испугало.

Девушка лишь продолжала рассказывать то, чего Джессике слушать не стоило.

–Он сказал, что я последняя, которая может что-то остановить! Какой-то Парк, в котором…

Джессамина, едва успев спрятать обезумевшие от страха глаза, резко снова уткнула девушку лицом в свою уже практически состоящую из слез кофту.

–Не надо торопиться, – Санти начала вырываться, на что Джессамина не могла отвечать все тем же. Это показалось бы подозрительным.

Сейчас она просто отпустила ее, а после схватила ее ладонями за голову, которая была ниже нее ростом и, опустив уже свой взгляд, смотрела на нее сверху вниз, что выглядело довольно внушающе.

–Не надо спешить. Я понимаю, что тебе страшно, но вспомни… – она остановилась на секунду, но вырваться ей все равно не давала, что девушку начало даже успокаивать. – Вспомни, сколько опрометчивых поступков совершал Дар, когда Ему приходило в голову что-то, чего мы, обычные люди, Связавшиеся с Ним, никогда не поймем. Вспомни, сколько раз Он вытворял такие фокусы, а после возвращался, даже не думая извиниться за содеянное… Сколько ты живешь в этом мире, дорогая?

–Три… Века три не больше.

–Ох ты, – Джессамина приблизилась к ней еще сильнее, начиная смеяться, все сильнее и сильнее успокаивая девушку. – Да ты еще совсем малышка!

Однако, чтобы успокоить ее окончательно требовалось кое-что действительно внушительное.

–Малышка, только вот уже как два века во мне нет Жизни. А что мне делать если это, – она все таки вырвалась из рук Джессамины, показывая на свои глаза. – Потухнет окончательно. Я не знаю… Он не успел даже объяснить! Последние годы, последние семнадцать лет я жила в поместье в самой дальней от города части.

Сердечко Джессики застучало куда чаще, заслышав эти слова, которые заставили ее вспомнить уже слова матери.

Те самые, в которых она уверяла свою дочь, что в ближайшей округе нет никого, кто состоял бы в Роду и Семье, в отличие от них.

Взгляд резко перешедший на нее, Джессамина сразу же поняла…

–Правда?! – воскликнула она, предчувствуя, что изобразить удивление позволит ей не слышать выпытывающие вопросы в будущем. – Удивительно, я и не знала!

Девушка достала салфетки из кармана, вытерла слезы и сопли, а после подняла глаза уже на них, осматривая по очереди.

Но останавливаясь все равно на той, что была не дочерью.

А на той, что была матерью…

–А мне кажется, вы не могли об этом не знать…

Джессамина стала серьезнее и больше не поддерживала лицо девушки.

Теперь она отстранилась от нее, вытянувшись во весь рост.

Теперь она выглядела возвышенно и угрожающе.

Как будто бы девушке не стоило приходить сюда…

–Мама? – Джесс взяла мать за руку. – Что это значит?

Джессика тянула ее за руку, желая отойти хотя бы на метр.

Но все оказалось куда легче.

Легче и приятнее…

–Конечно, помню тебя, – Джессамина дала уже не не свою кофту для слез, а уже просто руку, что девушка встала нормально. До этого она уже просто сгибалась стоя на месте. Она действительно становилась слабее.

Дар действительно исчез из нее…

Джессамина “подняла” ее окончательно, но двигаться в какую-либо из сторон они не собирались. Для начала было то, что произошло семнадцать лет назад.

Или, как минимум, казалось, что семнадцать лет назад…

Первыми пошли благодарности за прошлое…

Санти, девушка, которую прежде Джесс никогда не видела, резко вцепилась в Джессамину, и сейчас это были далеко не слезы. Сейчас она просто ее обнимала.

–Спасибо! – прижимаясь к ней, повторяла Санти. – Спасибо за все! Я не знаю…

Мать Джесс поняла, что она хотела сказать и попыталась перебить.

–Не стоит пока что заходить так…

–Не знаю, исчезнет ли Он окончательно, – она снова подняла лицо к той, кого обнимала. – Не знаю, умру ли я этим днем…

Холодок пробежал по телу Джессики. Она общалась с Даром каждый день и не могла бы сказать, что Он был похож на настоящего маньяка. Даже несмотря на всю историю, в которой Он часто уходил из тех, кто просто наскучивал Ему.

Сейчас отрывок “этой истории” она видела прямо на своих глазах. Всего на вытянутой руке от себя. И судя по глазам девушки, становящимися все более пепельными, нежели горящими, она понимала, что ее слова, звучащие как последние в ее жизни, действительно могли такими стать.

Как минимум, Джессике явно казалось, что Дар не просто пугал ее. В истории перечитанных по сотне раз книг в поместье были и такие случаи.

Но Дар никогда не доводил кого-то до такого пепла в глазах…

–Не знаю, увижу ли я хотя бы закат… – она снова начала уже не просто держать руки Джессамины, а именно держаться за них. Дар исчезал все быстрее, а ноги ее дрожали, уже едва держа ее на себе. – В любом случае, я хочу сказать спасибо, за то, что позволили мне поселиться здесь.

–Ничего, дорогая, ничего, – Джессамина уткнулась девушке прямо в волосы, хотя любви в этом никакой не было.

Она хотела спрятаться от удивленного от слов взгляда Джессики… – Я не могла пропустить тебя мимо. Поместье было свободно и…

–Семнадцать лет? – Джессика наконец вспомнила, что она тоже была здесь. – Семнадцать?!

Джессамина перевела на нее осторожный, будто бы заботящийся взгляд.

–Джессике, ей плохо…

–Ты… – она вскинула руками. – Я хотела убегать отсюда, чтобы найти кого-то еще! Любого из Рода! А она все это время была здесь?!

Санти поняла, что начали говорить про нее.

–Я бы все равно не открыла вам дверь, госпожа…

–Джессика, – вяло добавила девочка, хоть ей и не нравилось первое слово обращения.

–Я все эти годы была за закрытым окном. Закрытой дверью и закрытой шторой. Я прониклась добротой вашей… Матери. Она позволила мне остаться здесь, хотя все остальные, кого бы я не встречала, гнали меня…

Джессамина снова обняла ее, на что та ответила тем же.

Рассказывать о “остальных” она не имела права при Джессике, которая нужна своей матери на этой горе…

–Это было семнадцать лет назад, Джесс, – все же решила объяснить Джессамина. – Они давно уже переехали отсюда.

Джессамина отвела взгляд и улыбнулась.

“Переехали” – означало кое-что совсем другое.

Они могли помешать Парку…

–В любом случае, что с тобой произошло? Почему Он решил… Уйти от тебя?

Мать девочки больше не вздыхала, тяжело уводя свой взгляд, закрывая свои отяжелевшие веки. Девочка уже услышала слишком много, чтобы затыкать Санти рот.

Джессамина уже поняла, что вечером девочке придется забыть этот разговор…

–Он сказал, – все еще будучи в руках Джессамины, она смотрела уже на Джесс. – Что я должна слушаться Его и делать все, что Он скажет. Иначе…

Ее глаза снова наполнились слезами, но за секунду перед тем, как она снова уткнулась в Джессамина, Джесс увидела в ней уже совсем потухший пепел.

Лишь часть из него продолжала делать вид, что горит.

–Иначе произойдет то, что сейчас и происходит. Он сказал, что я обязана Его слушаться, потому что во мне нет больше Жизни и Ему не придется спрашивать моего разрешения, чтобы покинуть меня. Но то, как Он это делает… – она снова смотрела на Джесс текущими слезами из глаз. – Почему Он не исчез сразу?! Почему Дар мучает меня?!

Джессамина, уже уставшими от этого движениями, снова обняла ее крепче, но теперь закончить это представление как можно быстрее было и в ее интересах.

–Но за что, Санти, скажи, за что Он решился с тобой так обойтись? Ты сказала про Парк, да?

Джессамина больше не боялась, что ее дочь услышит то, чего требовал Дар.

–Он сказал, что в каком-то Парке… В Лесу, есть Парк, в котором происходит что-то ужасное.

Джесс охладела в эту секунду сразу ко всему. Она снова обращалась к Дару, “говоря только Ему”, но Он равно молчал.

Тебе придется объяснить, почему Ты исчез… Почему убиваешь ее…

И самое главное, что такого творится в Парке, о чем я не знаю…

–И ты отказалась? – спросила еще раз Джессамина, хотя это и было понятно уже как несколько минут назад. – Даже несмотря на… – она провела нежной частью ладони по ее закрытым векам. – На это?

Санти кивнула, а Джессамина обняла ее посильнее вот уже какой раз.

Но искренне – впервые…

–Я бы еще подумала, но Он сказал о вас, Джессамина. Он сказал, что я должна разрушить ваши планы. Не знаю, что за Парк тут есть, и как Он причастен к Вам, но я отказалась первым же словом. Я помню, кто позволил мне жить целых семнадцать лет, не боясь, что придет кто-то еще, Связанный с Ним сильнее, и погонит меня из моего же “дома”. Вы сказали, что Вы защитите меня, если придет кто-то еще и я действительно поверила Вам. Когда Он сказал про Парк, который я должна… Разрушить? – она будто бы не могла вспомнить Его точную просьбу. – Я еще была согласна Ему помочь из-за страха умереть окончательно. Но когда Дар сказал о Вас, Джессамина… Когда Он сказал о Вас, я поняла, что не смогу этого сделать, что бы там не происходило.

Джессамина обнимала девушку искренне, а не наигранно, вот уже целых пятнадцать секунд…

–Не смогу за то, что однажды сделали для меня уже Вы, Джессамина. Позволили остаться на этой горе, даже не испугавшись о том, что нас будет легче заметить Им, – глаза ее пылали остатками гаснущего пепла, но пылали так искренне, как только могла. – Сделали то, чего не позволяли сделать мне другие. Те, что либо прогоняли меня из своих “домов”, либо прогоняя меня из моего же “дома”, заставляя меня искать новое убежище.

Она заплакала еще сильнее, снова утыкаясь в Джессамину.

Ту, которая больше не собиралась оставаться на этой поляне…

–Уходи, Джесс. Беги домой.

–Что?! Нет, я тоже…

–И если я не вернусь к ночи, забирай Хлою и уходи отсюда, как можно дальше.

–Что?! Что ты несешь?! Что значит…

–Сейчас мы пойдем домой. В ее дом. Только я и она, Джесс.

Взгляд Санти хоть немного, но оживился.

–И я попытаюсь сделать что угодно, лишь бы ее Связь осталась на месте.

Теперь он был по-настоящему живой…

–Вы… Вы поможете? – щенячьими глазами спрашивала Санти.

Джессамина лишь кивнула, возвращаясь к Джессике.

К той, которая не должна была пойти за ними…

–И если что-то пойдет не так, знай. Это будет заметно. Так, что, скорее всего, спустя всего пару минут, часов или дней, здесь будут уже все, кто только представляет собой Гонения. Если я не вернусь, Джессика. Значит, меня достанут Они.

–Но…

–А когда они находят кого-то из Рода в одном месте, – Джессамина улыбалась. – То это место Они прочесывают еще несколько раз. Так, чтобы убедиться наверняка, Джесс.

Она посмотрела на Санти, уже готовую сорваться в свое поместье, лишь бы успеть сделать хоть что-то из того, что собиралась с ней делать Джессамина.

–Поэтому, если меня долго не будет, просто беги. Беги вместе с Хлоей, потому что она слишком долго жила среди нас. Ела еду, созданную Даром, пользовалась одеждой, которую тоже создавал Он. В принципе, как и все люди, пользующиеся технологиями и гениальными изобретениями. Вот только наша с тобой маленькая девочка не просто носила эти вещи.

Она улыбнулась Джессике последний раз перед тем, как исчезнуть в одном из выходом поляны. Той, откуда и пришла девушка Санти.

–Она жила вместе с нами. Общалась и обнимала нас. Как минимум, хотя бы одну – точно. Самое страшное будет не с нами, Джесс. Если Они посчитают нас одними из Рода Они не ошибутся.

Исчезая в тени и листве, Джессамина кинула последнее слово, исчезая с глаз Джессики непонятно насколько.

–Но если Они почувствуют чересчур Дар и рядом с ней. Тогда, когда разберутся уже с нами. Вот, что будет настоящей трагедией, – ее взгляд затуманился и она подумала, что бы сказать еще. – Если меня не будет до ночи, если ты почувствуешь всплеск Дара, бери Хлою и беги. Но не ради себя, а ради нее, Джесс. Ради той, что не должна пострадать из-за связи с нами…

Джессамина скрылась за тенью деревьев и, держа за руку Санти, еле переставляющую ноги, ринулась в ту сторону, откуда она и пришла.

В сторону ее поместья, которое Джессика всегда считала заброшенным…

Наступила долгожданная тишина.

Семнадцать лет, что она жила в этом месте закончились быть скучными всего три года назад, которые по ощущениям были целой жизнью. Того, что было до них – она просто не помнила. Жизнь, которая открылась ей совсем недавно, была в сотни раз красочнее и вкуснее, когда то, что было до этого – было серым и бесцветным. Джесс просто проводила время в поместье.

Просто ждала, когда произойдет хоть что-то.

И произошло. Три года назад. Когда Дар только Связался с ней.

Джессика повернулась на месте, разглядывая это место. Через него она и шла, держа за руку мать, оказываясь в Парке впервые. Прямо в тот же день, когда с ней Связался Он.

Сейчас через эту поляну Джессамина шла еще раз, снова держа кого-то за руку.

Вот только если три года назад, на ее лице висела улыбка от одной мысли, что ее дочь приблизилась к Дару, то сейчас ее лицо окрасила тревога и грусть, потому что в этот раз она держала руку той, что Связь с этим Даром теряла…

Тревога и грусть на лице Джессамины.

Та самая, которая сойдет с него всего спустя пару часов…

А Джесс…

Джесс наконец почувствовала, что Дар вернулся…

Джессика… Извини, что пропадал…

Джесс обернулась по сторонам, выискивая кого-то еще. В Лесу она могла встретить разве что еще одного человека из города.

Того, что наконец получил и свое приглашение от Парка…

Она решила, что можно говорить с Ним по-обычному.

–Неужели? Кто же вернулся? – закатила она глаза кверху.

Он же ответил лишь смехом.

Я знаю, знаю… Хочешь Меня о многом спросить, да?..

–Еще как, родной, еще как. Кто она? Откуда и правда ли, что наша гора держала на своем хребте кого-то еще кроме нас с матерью? Много вопросов. Это были лишь жалкими примерами, – она усмехнулась тоже, позволяя себе забыть о жестком предупреждении матери минутной давности. – Настоящими вопросами будет кое-что другое.

Она сделала шаг навстречу другому выходу с этой поляны. В сторону своего поместья.

–Например, почему ты, ненормальный, решил просто так От… – Джесс вздохнула. – Ладно, признаю, первым делом, вероятно, мне следует спросить, от чего она отказалась? Что ты ей предлагал и…

Она остановилась перед выходом с небольшого поля, а значит, и перед входом в сам Лес.

–И что такого происходит в Парке, если ты предлагал ей Его… Что ты ей предлагал?

Уничтожить Парк… Раз и навсегда…

–Но… – Джесс не могла произнести больше одного слова, снова услышав о Парке.

Но остальное ты услышишь дома… Там, где ты и будешь ждать свою мать…

–Но Ты слышал, что она сказала? Она может не вернуться и мне придется отсюда…

Дар снова перебивал ее.

Она вернется, Джесс…

Джесс хотела тоже Его перебить, но не стала. В Его словах слышалась не попытка успокоить.

А будто бы радость.

Радость за идеально сработавший план.

Его план…

Вернется и расскажет тебе, все, что только тебе будет нужно… Иди домой, дорогая… Ложись спать или поиграй с…

–Я сама решу, чем мне заниматься!

Она вышла с поляны и скрылась за тенью плотного Леса.

Спустя полчаса она уже была дома.

Больше, в этот день, она не позволяла отвлекаться от пути, по которому шла, отдавая “управление” Дару, даже несмотря на то, что она шла и оступалась практически каждые пару метров. Она не хотела отдавать свое тело Дару, чтобы спокойно подумать, но не думать, даже не сделав этого, она все равно не могла…

Ее интересовало то, что происходило в поместье, которое она считала заброшенным всю свою жизнь.

Ей была интересна судьба Санти, которую она видела впервые в жизни.

Или не впервые…

––

Джессика раскрыла глаза и посмотрела на Санти. Ту, которая была в этом воспоминании в роли умирающей. Ту, в чьем поместье она сейчас и находилась.

Конечно, Джесс понимала, что увиденное ровно секунду назад полностью вылетело из ее головы. Она даже не могла поверить, что это действительно произошло лишь сутки назад.

Но не поверить в это, глядя на один лишь взгляд Санти, которая, даже вернувшись из воспоминания, продолжала осматривать свое тело, было уже невозможно.

Джессика подняла голову кверху, обращаясь к Дару.

–Я не помнила этого! – то ли испуганно, то ли восхищенно сказала она. – Правда, не помню. Но…

Хочешь спросить, что произошло дальше тем днем?..

Джесс кивнула, смотря и на Санти, которая тоже слегка кивала.

А Я разве закончил показывать?..

Его голос наполнил это помещение “льдом” и своим смехом.

Я покажу еще кое-что… Что произошло с Санти…

Та подняла голову, наконец “проснувшись” окончательно.

А после покажу последнее из того, что было сутки назад…

Я покажу тебе, Джессика, чем закончился этот день уже для тебя…

Она ахнула, надеясь, что успеет спросить еще пару вопросов, но ее тело просто заснуло.

Моментально.

Дар любил показывать свои силы эффектно…

––

–Джессамина?

Голос отозвался откуда-то издали, но явно не из того места, в котором была сама Джессамина.

–Джессамина! – жалко и протяжно кто-то уже едва ли не выл. – Где ты?

–Я готовлюсь, Санти! Мне нужно подготовиться!

Говорила Джессамина, болтающая ногами по воздуху, пока сидела на кухне втором и последнего поместья этого города и пила чай, заварила который собственноручно…

Она лишь ждала.

Ни о какой подготовке и речи быть не могло…

–Санти, как ты? Я уже почти, уже почти! – изображала голос тожу уставшей и измученной чем-то, что должно было позволить Санти остаться в живых.

Однако ее цели в этом поместье были совсем иными…

Джессамина держала кружку, из которой все еще дымился пар, который, поднимаясь вверх, попадал прямо ей в лицо. Здесь было холодно.

Здесь последние годы жил человек с Даром, которую не нужно было тепло.

Последние годы, а не семнадцать лет, как и думал человек, проживающий здесь…

–Джесса… – Санти уже не могла произнести ее имя целиком.

Все шло по плану… – Я не чувствую себя… Когда ты уже…

–Я иду, Санти! Я уже почти закончила! – кричала из кухни она, тем не менее, поджимая под себя ноги.

Ей было холодно. Поместье не отапливалось достаточно много лет, какие бы “цифры” не крутились в головах у людей, хоть как-то связанных с делами этой горы.

Кружка поднеслась ко рту и Джессамина сделала глоток,после чего поставила ее на стол. Больше она не позволяла пару греть ее покрасневшее от холода каменного поместья лицо.

Теперь ее интересовало кое-что в разы более важное…

Подтянувшись к одному из карманов своих джинс, она достала небольшую записную книжку, которую сразу же положила на стол перед собой, расчистив ближайшие полметра от всего, что только могло бы помешать.

И открыла ее, вздыхая перед этим так глубоко, что даже ее легкие это заметили.

Ее интересовала лишь одна страница. В принципе, вся книжка и была ради одной нее.

Но степень ее важности не позволяла относиться к ней небрежно. Нельзя было смять этот листок, нельзя было его порвать.

Нельзя было ничего, что могло бы привести к тому, что Джессамина забыла бы о каком-то одном имени, которое было написано на этой странице…

Джессамина осмотрела ее еще раз, закрыла глаза и вздохнула также сильно еще раз. Из ее глаз потекли слезы, которые уже однажды появлялись в этот день. Всего двадцать минут назад, когда они только встретились на поляне.

Это были слезы радости и облегчения.

Самого большого за ее последние семнадцать лет…

–Джессамина! – уже хрипло прокричала Санти из гостиной, где она и лежала, все также быстро теряя свою Связь с Даром за тот отказ от предложения, отказываться от которого она не имела права. – Я не могу больше…

Джессамина же лишь улыбнулась еще шире.

Последнее имя на этой странице, оставшееся незачеркнутым, умирало прямо в другой комнате…

Джессамина резко вскочила, когда пошарив по тем же карманам, поняла, что забыла то, чем зачеркивала прежние имена. Она хотела пробежаться по кухне и найти хоть что-то.

Когда в этот самый момент появилась та, что знать о ручках, карандашах и просто чернилах должна была обязательно.

Санти появилась на кухне.

Она приползла по полу, еле вытягивая себя своими слабыми руками хотя бы на пару сантиметров вперед.

И тем не менее, она все равно была уже здесь…

–Что ты… Делаешь, Джесс…

Джессамину резко перекосило, когда она услышала такую форму своего имени.

Джесс ей не нравилось.

Как будто бы ее полное имя украли…

–Санти! – она быстро вошла в образ, в котором она кричала с кухни все это время. – Быстро скажи, где здесь есть хоть что-то, чем можно писать!

–Там… У раковины… Там… Карандаши…

Джессамина быстро перебежала всю кухню и действительно нашла то, что нужно. Вернулась обратно к столу, уже даже не обращая внимания на Санти.

Вычеркнула последнее имя.

И наконец повернулась к той, кто это имя носил…

–Санти, – она начала медленно подходить к ней, валяющейся на холодном, каменном полу, заправляя книжку в тот же карман, из которого она и достала “имена”. – Почему ты отказалась помогать Дару? Скажи еще раз.

Ее уже практически мертвое тело лежало на полу ее же поместья, в котором она и скрывалась от “смерти”, которую боялась все это время.

Смерти не понадобилось заходить внутрь.

Дар, убивший своего “ребенка”, был в ней задолго до этого…

–Я… Я отказалась, когда услышала твое имя… Джесс…

Джессамине снова это не понравилось, но перебивать она не стала.

–Когда вспомнила, что это имя… Принадлежит той, что терпела меня здесь целых семнадцать лет… На горе, где жила и ты…

–Получается, ты не помогла Ему, потому что ты запомнила меня хорошим человеком? – Джессамина наконец прекратила делать вид, что к чему-то готовилась.

–Ну… – она просвистела своими легкими, перестающими работать, будто спрашивала. – Да…

Джессамине же оставалось лишь рассмеяться.

–А что если я не такой хороший человек, Санти?

Лицо умирающей исказилось в самой страшной муке.

В осознании того, что жертва самой собой могла быть и не во благо.

Что в Парке, который Дар просил ее уничтожить, действительно происходило что-то страшное…

–Что если Дар был прав, когда просил тебя испепелить это место? Помочь Ему?

–Но…

–Но мне это уже неважно, Санти. Знаешь, кем ты была? – потянувшись обратно к карману, Джессамина достала всю ту же “страницу”, показывая ее ей.

Показывая ее имя, зачеркнутое минутой ранее…

–Ты была последней, кого я действительно боялась. Ты была Связана с Даром давно. Ты знала, как использовать те способности, которые Он мог дать. Ты могла мне насолить, Санти, если бы принимала решение не как верная собака. Ты могла бы действительно разрушить мой Парк.

Она начала гладить ее волосы, понимая, что это последняя их встреча.

И улыбнувшись, добавила:

–Наш Парк, Санти.

Она начала вставать с колен, на которых сидела перед ней.

–Наш с тобой, моя дорогая и чрезвычайно уверенная, что мы виделись с тобой лишь раз. Когда я и разрешила тебе остаться здесь на целых семнадцать лет, – она улыбалась еще шире. – Нет, моя хорошая Санти. Это была наша последняя встреча. Последняя и единственная, которую ты запомнила перед тем, как “закрыться” в этом поместье на целых…

Санти жалобно смотрела на нее, понимая, что вся ее жизнь последних семнадцати лет, в которых она была уверена практически была разрушена.

Оставалось только одно слово.

–На целых три года, – закончила Джессамина и развернулась к входной двери, понимая, что спустя секунды Дар уйдет из нее уже окончательно.

Но, тем не менее, на выход Джессамина не пошла…

–Однако кое-что меня все равно тревожит, Санти, – она повернулась обратно к ней лицом и упала на колени. – Ты то умрешь, моя дорогая, но вот память твоя…

Джессамина осмотрелась в округе, как будто бы пока что просто не слышала кого-то еще в этом поместье.

–Твоей памятью еще смогут воспользоваться, пока ты умрешь до конца. Не знаю, кто и не знаю, через сколько после того, как я уйду, но ждать твоего полного исчезновения я не буду. У меня много дел, – она прикоснулась к ее голове снова.

В этот раз не для того, чтобы успокоить Санти.

В этот раз, чтобы успокоить себя… – А твари, которые могут испортить мне мой Парк, любят появляться в самый ненужный момент. Нет, Санти, даже не пытайся вырваться, – она легко отбросила ее вялую руку, которой она хотела остановить Джессамину. – Секунда и ты все забудешь. Все, что произошло этим днем. Его предложение… И…

Джессамина резко засмеялась.

–Я тоже, как видишь, люблю глупить. Я забыла с Ним Связаться. Как я собиралась стирать тебе память.

Взгляд Санти стал еще более непонимающий.

Она не знала, как можно было прожив столько столетий оставаться живой. Но еще больше она не понимала, как можно было самой решать, когда Дар будет с тобой Связан, а когда нет.

–Уверена, ты не понимаешь, – Джессамина закрыла глаза, понимая, что опасности ожидать от нее было нельзя. – Но и объяснять тебе я уже ничего не буду.

Глаза снова открылись и в них появился тот самый кислотный, яркий, как само зеркало в ад, огонь, который Санти не видела в ней раньше.

Джессамина улыбнулась, выслушав Его приветствие, и вновь прикоснулась к Санти…

Спустя минуту Джессамина уже сидела на качелях веранды этого поместья.

Все еще с пылающими и незаметными для обычных людей глазами…

Чего ты боишься, Джессамина?.. Зачем ты взялась за это…

Сигарета в ее руках медленно тлела, покрывая пепельницу, стоявшую на столе веранды, первым за последние три года пеплом. Она могла бы не задумываться над этим, но даже сейчас, к этому поместью она испытывала уважение.

Однажды Санти оказалась очень полезной.

Та самая, чьи до этого еле горящие глаза наконец превратились в окончательный пепел, потухшего огня.

–Символично, не правда ли? – отвечала Джессамина Дару, который пытался ее переубедить каждый раз, как только она с Ним снова Связывалась. – Пепел остается в этом мире, когда из него уходит огонь. Огонь жил в этом доме, но сейчас там остался лишь пепел той Связи, которую Санти хранила с Тобой. Пепел останется и снаружи этого поместья, – она снова вдохнула дым и ударила сигаретой по пепельнице.

Джессамина…

–Ты же знаешь, – снова дым в ее легких. – Я не остановлюсь.

Ее спокойный голос, которым она говорила с Ним, не злил Дар, а делал то, что и должен был.

Радовал Его своим редким появление.

С ее дочерью Он общался постоянно.

С матерью же этой дочери Он общался, только когда снова был ей нужен…

–Так почему же Тебе просто не успокоиться? Перестать это делать. Твои попытки…

Джессамина достала записную книгу, доставая из него тот самый листок.

Все остальное, кроме него одного, она, не глядя, кинула куда-то за спину, там где и заканчивалась веранда и начинались кусты и трава.

Остался только листок, все имена которого были перечеркнуты.

–Твои попытки были жалкими, – она посмотрела на само поместье. – Настолько, что некоторые из них сами отказались от Тебя. Считай, что именно так и произошло… Почему Ты не показал ей наши воспоминания? Неужели Ты не понял, что так было бы легче добиться ее согласия?

Мне нужно лишь чистое согласие… То, которое появляется в их голове сразу… Если Санти была не готова к этому, Я не мог ее использовать…

Впрочем, как и просто оставить…

Джессамина вздохнула, не понимая Его логики. Желания же ее понять у нее тоже не было.

Вдохнув дым сигареты еще раз она посмотрела вверх, как обычно и обращалась к Дару.

–Ладно, не буду Тебя мучить.

Она встала с кресла, опуская сигарету в пепельницу уже целиком, и прошла пару метров по веранде.

–Пока. Возможно скоро увидимся.

Она расправила руки в стороны, пускай делать это было и не обязательно. Не обязательно было даже вставать с места, чтобы снова выгнать Дар из себя.

Тот метод, который она нашла в замену Ему, лишь бы продолжать существовать в этом мире, позволял Джессамине самой решать, что будет происходить с Даром…

–Хотя очень надеюсь, что больше никогда…

Она снова закрыла глаза, но в этот раз даже не почувствовала боли и холодного жжения. Он даже не “цеплялся” за нее.

Он был не против ее отпустить…

Джессамина открыла уже совсем новые глаза и, сойдя с веранды, обернулась назад. Дверь она за собой закрыла. Пепел просыпать мимо не стала. И да.

Веки умершей в своем же доме Санти тоже были аккуратно опущены вниз…

Джессамина позволила ей умереть. Она вычеркнула последнее имя в своем списке.

Но значило ли это, что к Санти, той самой последней опасности всем ее планам, она относилась плохо или хорошо, следовало судить по ее действиям.

Да, она позволила ей умереть.

Но это была единственная смерть из списка Связанных с Даром, что могли разрушить Парк, к чьей смерти она не приложила и капли усилий.

Или приказов…

Джессамина развернулась от дома и двинулась в сторону своего детища. В сторону Парка.

Санти была единственной, что умерла от Дара сама.

Джессамина лишь ничего не сделала…

––

Не обольщайтесь новому концу…

Дар сказал эти слова сразу же, как Санти и Джессамина вернулись из воспоминаний.

Это было то, что произошло с Санти…

Джессика отвела взгляд вниз.

Теперь мы увидим, как сутки назад закончился день у Джессики…

-–

Внизу, на первом этаже, прозвучал тяжелый звук двери поместья.

Джессика уже была здесь.

Наверх она даже не поднималась…

–Ну что?! – сразу же спросила она, наконец дождавшись мать. – Что с Санти?!

Джессамина шла по Лесу, возвращаясь из Парка, облегченной и свободной в душе. В кармане своих джинс она чувствовала листок. Просто листок с именами, без записной книжки, в которой она хранила его ради того, чтобы он не порвался.

Сейчас же это уже было неважно.

Листок можно было рвать в любую из секунд этого дня, но самое “вкусное” Джессамина оставила на потом…

–Нет, Джессика, – ответила мать, проходя мимо нее. Она стянула с себя кофту и ботинки, после чего медленным, уставшим шагом, который она “включила”, как только вышла на склон, который полностью был видел из окон поместья, прошла вглубь первого этажа поместья и упала на большой диван, поставленный здесь еще давным давно.

Когда Джессамина могла просить Дар и подобные мелочи, а не только что-то важное…

–Джессика, – девочка сразу подбежала к ней. – Ничего уже нет. И Санти тоже.

Джесс раскрыла рот, желая что-то ответить, но сейчас, на ее обычное стремление сказать что-то сразу же, она остановилась.

Это надо было переосмыслить.

–Джесс, – Джессамина подняла руку и покружила волосы Джессики в воздухе. После перестала и, расслабившись на диване полностью, попросила Дар последний раз за этот день.

Но сделала это через Джессику. – Зажги, пожалуйста…

Но договаривать не пришлось.

Через закрытые глаза Джессамина все равно почувствовала яркий и теплый свет на своих веках…

–Но почему? Почему ты не смогла ее спасти?!

–Джесс… – Джессамина не чувствовала усталости. Она отыгрывала ее на случай, если все же решит не Связываться с Ним еще раз за этот день.

Если решит не стирать девочке память об этой встрече… – В моих возможностях было разве что поговорить с Ним. Убедить Его, чтобы Он перестал мучить девушку. Я могла попросить Его только об одном.

Тяжелый вздох и Джессамина быстро перелезла с дивана, что был довольно далеко от камина, на огромные подушки, которые валялись прямо перед ним.

За ней повторила и Джессика.

–Либо перестать Отвязываться от нее. Либо убить ее быстро.

–То есть…

–Да, Джесс. Я фактически была бессильной. Практически. Единственным, что давало мне хоть какое-то преимущество, было отсутствие страха. Я могла поговорить с Ним “тихо” и спокойно. Она же… Санти, впрочем, к моменту, когда я отвела ее домой, не могла говорить уже вовсе.

Джесс быстро поправила под собой подушки и теперь уже сидела, а не лежала. Джессамина же так делать не стала.

Она играла роль уставшей.

Той, что пыталась кого-то спасти…

–Но зачем ты повела ее…

–Потому что я не верила в успех, Джессика! Неужели нельзя не донимать меня! Я устала, если ты еще не заметила! – Джессамина очень правдоподобно изображала жесточайшую вымотанность, которой даже не было. – Я повела ее домой, чтобы она умерла там, где и жила все это время, а не на грязной земле! Все?! Нет больше вопросов?!

Джессика быстро отвела от матери взгляд, давая понять, что больше вопросов не будет.

–Сколько она еще мучилась? После того, как вы ушли?

На улице, когда Джессамина докурила сигарету на веранде поместья Санти, было равзе что позднее утро.

Сейчас же была поздняя ночь.

–Все это время. Она умерла где-то час назад. Я пришла сразу же, как смогла, – она решила добавить еще “боли”. – Сразу же, как, осознав, что ничего уже не выйдет, свалилась на пол минут на десять, а после встала, сквозь боль, но встала и пошла к тебе, Джесс.

–Я чуть не…

–Я знаю, знаю… – она легла на спину, а свободной рукой начала поглаживать Джесс по ее волосам. – Я же говорила тебе это сделать, так что все правильно.

–Я уже была готова звать Хлою. Она, к слову, спит. Ничего даже не заметила во мне, когда я пришла еще днем.

–Нервничала? – Джессамина продолжала гладить ее по голове.

–Еще как.

И взгляд Джессики перешел на мать. Пустой и самый обычный.

Джессамина поняла, что он значил. Обычным взглядом так пристально не всматриваются.

–Думаешь о том, почему нам не плохо? Почему мы не сожалеем и не плачем о новом ушедшем из Рода и Семьи человеке, да?

Джесс кивнула.

–В таком случае, хорошо, что ты родилась сейчас, Джесс, а не когда это только началось. Тогда…

Джессамина перестала гладить ее и расслабилась так, как только могла. Все ее тело больше не работало, а взгляд ее был направлен в потолок. Усталость брала верх.

Она знала, что абсолютная вымотанность должна была выглядеть так…

–Тогда рай обернулся адом. Мир, в котором мы были королями… И причем добрыми королями, вдруг резко превратился в место, в котором одни нас забыли.

Сейчас она говорила о “небольших проблемах” с обычными людьми.

–Точнее, мы заставили забыть. А вторые…

Сейчас речь зашла о Них.

О Гонениях…

–А вторые гоняются за нами до сих пор. Непонятные существа. Люди, если уж на то пошло.

Джесс качала головой, выслушивая мать.

До тех пор, пока не услышала в этой речи, что-то прозвеневшее чересчур “громко” у нее в голове…

–Люди? Постой, – девочка резко “проснулась”. – Что?!

Джессамина подождала пару секунд. И приняла решение.

Если до этого она все еще думала, что ей делать: оставлять все как есть или заставить девочку все забыть – то сейчас сомнений не было.

С этой секунды она могла рассказывать уже не задумываясь о том, что скажет лишнего…

–Да, Джесс. Люди. И не просто люди, а те, что когда-то были в нашей Семье. В Роду, за которым теперь и охотятся.

Однако даже здесь Джессамина решила врать.

Даже когда все равно собиралась стереть ей память…

–Непонятные люди. Непонятные никому. Мы не знаем, кто они и зачем охотятся за нами, из-за чего и не можем остановить их какой уже век.

Джессамина начала готовить Джессику к тому, чем должен был закончится этот день.

Хотя, как уже поняла Джессамина, “стирать” день придется сразу целиком…

–Ложись, не сиди. От моих историй вполне можно заснуть, – она засмеялась, едва вздыхая, наблюдая за тем, как Джесс ложится рядом с ней на огромных подушкам перед камином.

–Порой мне кажется, что единственное что нас спасет… – она замялась в своих словах, показывая, как ей трудно ей выговаривать. – Порой мне кажется, что Они исчезнут также просто и неожиданно, как и появились. Как минимум, я на это надеюсь.

Джессика лежала головой у нее на груди, закатив глаза так сильно, чтобы видеть лицо матери.

–Потому что в другом случае…

Однако под конец все же она решила оставить по-настоящему правдивым.

–В другом случае, я просто не знаю, как мы с этим справимся…

–Мама…

Но Джессамина больше не слушала дочь. Она лишь кинула на нее последний взгляд за этот день…

Ее глаза вспыхнули куда более ярким огнем, чем сам камин, рядом с которым они и лежали.

За день, который должен был просто напросто вылететь из головы девочки.

Целиком…

Джессамина прикоснулась к ее волосам и спустя секунду встала, поднимая ее на руки.

Помимо того, что она почистила ее воспоминания, вырезав из головы целые сутки, она еще и заставила ее заснуть.

Проснувшись, девочка даже бы не заподозрила, что пропал целый день ее жизни…

Спустя пять минут Джессамина стояла на улице, выйдя за ворота территории поместья.

В ее руках снова была сигарета.

Однажды она поймет, Джессамина… Узнает, услышит… Неважно, как… Я даю тебе шанс исправиться самой…

–Спустя целый листок вычеркнутых имен, которых я убила, да? Спустя целый список тех, что пытались разрушить все мои планы, ты наконец-то решил дать мне шанс исправиться самой?! Какое благородство, невидимый Ты урод, живущий внутри нас!

Джессамина вдохнула куда больше дыма, чем обычно и с той же яростью его выдохнула.

Она хотела продолжить чуть больше, чем просто “ругать” Его, но остановилась и улыбнулась.

Ей в голову пришло кое-что интереснее…

–К тому же, – она снова приложила сигарету к губам. – Не стоит забывать, сколько до этого пытался дойти Ты сам. Четырнадцать лет, мой дорогой, четырнадцать гребанных лет я строила перед тобой глазки, а ты радовался тому, что я не против проводить время с тобой. Радовался и строил отдельный мир для меня все быстрее. А когда Парк был готов…

Тогда то Я и почувствовал, что потерял что-то важное… Самое важное конкретно из этого мира…

Хотя ты могла бы стать самой важной Связью для Меня независимо уже не от чего… Конечно, если бы не бросила Меня, как только Я подарил тебе целый мир…

В прямом смысле слова…

–Все именно так. Именно тогда-то ты и почувствовал, что я разорвала с тобой Связь.

И все еще не хочешь ко Мне вернуться?..

Джессамину остановили Его слова. Она не стала докуривать сигарету и бросила ее прямо под ноги, у ворот поместья.

Разворачиваясь без ответа, она уже смотрела на свой дом потухшими и обычными глазами.

Вернуться к Дару хотелось. И Он это понимал.

Однако понять то, во что превратилась жизнь Джессамины, еще семнадцать лет назад, Он видимо принимать не хотел.

Как минимум, так она считала все эти годы, что не говорила Ему зачем ей вдруг понадобился целый отдельный мир. Это и не потребовалось. Он ни разу не спросил об этом.

Он просто строил Парк, стоящий за Лесом…

Джессамина прошла сквозь раскрытые ворота ее поместья и задумалась на секунду. Нет, в дом она не пошла.

Она прошла мимо него, двигаясь вдоль его стены и останавливаясь на заднем дворе, прямо перед входом в прекраснейший сад, который ее не интересовал. Она шла к уличным креслам, стоявшим на улице перед ним.

Оказавшись в одном из них, Джессамина поджала под себя ноги и заплакала, понимая, что делать этого дома просто не позволит.

Вернуться к Дару хотелось и еще как.

Вот только говорить Ему об этом не хотелось вообще…

Слезы текли не меньше полночи, все быстрее переходящей в рассвет. Джессамина понимала, что утром придется идти в Парк. Выполнять роль Его Главной Хозяйки, внушающей тем, кто в Него однажды пришел, чтобы попасть в обещанный рай.

Проблема с Даром была не в том, что…

Проблема вообще была не в Даре. Просто Джессамина понимала, что она готовит в этом отдельном мире, который по обману построил Дар.

Понимала и ей было стыдно, что Он тоже притронулся к тому, что однажды в Нем произойдет.

Проблема была в том, что Джессамина не хотела, чтобы Он ее прощал…

-–

Санти открыла глаза и посмотрела вокруг. Холод был жуткий, чему Он сразу же дал объяснение.

Считай, что Я общаюсь с тобой не с помощью нашей Связи… Как ты понимаешь, Мне пришлось отдалиться от тебя настолько, чтобы Джессамина даже не почувствовала тебя… Считай, ты практически обычный человек…

Это Санти уже успела понять. Его холод она ощущала всегда, даже когда была Связана с Ним в достатке, но холод, который шел от каменного поместья, которое она никогда не топила, теперь действительно давал о себе знать.

Теперь хотелось и есть, и пить.

Хотелось всего, о чем она успела забыть за это время…

А вот Связь с Джессикой чересчур сильна… Настолько, что Джессамина не сможет даже почувствовать, где она конкретно…

Связь с Джесс чувствуется везде одинаково… Везде в этом городе… Если Джессамина вдруг снова Свяжется с Даром, она просто будет чувствовать, что она в городе… Где-то здесь… На горе…

Джессика вдруг открыла глаза.

–Не подумайте, я не спала, – ответила она на молчание, ожидая, что все удивились тому, насколько позже Санти она “проснулась”. – Просто я думала над этим. Над тем, что я увидела только что.

Она не понимала, куда смотреть. Кверху или на хозяйку поместья.

–И я хочу спросить кое-что, – она сразу же заторопилась. – Нет, не подумайте, что я тороплю вас, точнее, Тебя, Дар, только Тебя, просто мне важно узнать…

Да, Джесс…

–Правда? Все?

Все, что тебя интересует… Ты узнаешь все об этом… И самое главное, что заботит тебя в разы сильнее остального…

–Я наконец узнаю, почему я так Связана с Тобой. Почему Связываюсь с Тобой все ближе и ближе с каждым новым днем.

С каждым новым месяцем, Джесс… Так звучит, куда правдивее…

Дар “расправил плечи” одарив всех еще большим холодом. Он готовился к чему-то серьезному.

То, что было до этого, Он серьезным даже не считал…

И так, что вы видели сейчас было лишь… Разминкой… Не помню, Санти, когда ты вспоминала забытое последний раз, но Джесс этого не делала точно…

Ей нужно было понять, что это такое…

Санти молчала точно также, как молчала и Джесс. Они были готовы к тому, что серьезным все же было.

А теперь Я хочу показать вам то, что вас должно интересовать уже точно… То, что ответит на твои вопросы, Джесс, ведь Я показываю это не просто так… Я не хочу приказывать тебе что-то, как могу это делать с Санти… В тебе, Джессика, все еще есть Жизнь, а значит, ты всегда сможешь отказаться от Моих просьб…

Я хочу показать тебе то, что тебя заставили забыть, лишь бы ты делала все так, как тебя просила Джессамина… Я же хочу, чтобы ты все вспомнила…

Чтобы поняла, что больше никогда не будешь ей служить…

Ни ей, ни ее Парку…

Все последующие воспоминания для тебя, дорогая… А теперь расслабься…

Последние слова Его прозвучали чересчур туманно. На глаза снова наплыла сонливость и какая-то мутная пелена, не позволяющая ни видеть, ни слышать.

Ни желать оставаться в сознании…

Джессика заснула и…

И начала лишь ждать, когда она Дар позволит ей что-то увидеть.

Потому что Санти все еще оставалась в сознании…

Напомни, ради чего ты здесь…

–Хочешь сказать, уже?

Да, Санти… Теперь да… Начиная со следующего… Или…

Хотя нет, пожалуй следующим Я покажу предысторию тому воспоминанию, которое может заставить девочку сойти с ума… Предысторию, которую она помнит…

Я покажу тебе ее, лишь бы ты понимала, что это значит… Чтобы ты увидела, что такое Парк…

Увидела или вспомнила…

Санти пока что не знала, ни с чем связан непонятный для нее Парк, но явно уже успела понять, что ничего хорошего в нем не было.

И последнее, что сказал Дар перед тем, как погрузить в “сон” и ее тоже, было очень пугающим.

“Или вспомнила…”

––

Джессамина осмотрелась в округе. Следов не оставалось.

Здесь было самое тихое место, которое только можно была найти в Парке…

И только после этого Джессамина наконец убрала руку с затылка девочки. Только сейчас Джессика вновь пришла в себя, “ожив” прямо на глазах.

Проморгавшись, она вытерла глаза, которые почему-то успели засохнуть, как если бы их сушили над открытым огнем, и отошла от матери на несколько метров, даже не спрашивая ее разрешения. Пройдя пару шагов, она села на ближайшую скамейку, которую по указу Джессамины здесь поставили специально для подобных случаев, и отвернулась.

Ей было не по себе из-за того, что произошло рядом с ней всего минуту назад.

Точнее, было бы не по себе, если бы она это запомнила…

–Что это было? – спросила Джесс, когда, отдышавшись как после бега, она подняла голову на мать, которая так и продолжала стоять на месте.

–Это…

Джессамина замялась. Она устала повторять одну и ту же ложь, которой привыкла отвечать на этот вопрос, принявшись отнекиваться ею с самого начала.

С самого начала, как только принялась творить это со своей дочерью…

–Разве что-то произошло? – мягко улыбнувылась она, как только поняла, что последующее молчание будет выглядеть странно. Джессамина решила не выдумывать и сказать то, что говорила всегда, после чего принялась идти в сторону той же лавки, на которой сидела сама Джесс.

Лишь половинка от ее имени…

Когда она оказалась рядом с дочерью, Джессика неловко отвернулась, показывая, что не хочет разговаривать – точно также, как и последние минут тридцать, что она провела в неком забвении, из-за которого сейчас и пыталась выбраться.

Вот только сейчас она молчала добровольно. Просто потому что не хотела говорить.

А всего минуту назад – потому что не могла…

Сейчас Джесс была занята слишком важным делом, от которого не могла оторваться. Она пыталась понять, куда делись последние полчаса ее жизни, которые она просто напросто не могла вспомнить. Которые оборвались слишком резко, чтобы не заметить их пропажу.

Джессика пыталась это сделать каждый раз перед тем, как сдаться и спокойно принять факт того, что на прогулке по Парку ей просто поплохело, из-за чего она потерялась во времени. Тогда она успокаивалась и забывала о мыслях, которые отягощали ее день.

Вот только матери ее сейчас так спокойно не было…

Джессамина вновь прикоснулась к ее голове, как можно незаметнее, всего на секунду “уходя в нее”, понимая, что не имела права задерживаться в Джессике надолго, ведь сейчас она уже была в сознании. Только рассмотрев окончательно, не забыла ли она уничтожить что-то “слишком важное”, оставлять которое в голове девочке было просто нельзя, она стала такой же спокойной, какой уже должна была быть и девочка.

Но спокойствие так и не приходило…

С каждый новый разом Джессамине приходилось быть все более аккуратной, стараясь не задеть ничего лишнего, лишь бы не разрушить целостность дня, которого девочка должна была запомнить немного искаженным. Однако, какой бы аккуратной не была Джессамина, это помогало не всегда.

Обмануть память Джессики становилось все сложнее и сложнее с каждым новым разом…

Джессамина сглаживала углы, старалась найти самые крайние моменты из ее воспоминаний и связать их, чтобы у Джессики не было ни единого подозрения о том, что что-то пошло не так.

Но как бы Джессамина не старалась провести идеальную работу, Джессика с каждым разом находила все больше причин не “возвращаться” обратно, а оставаться в “самой себе”, позволяя себе поразмышлять чуть подольше, чем в прошлый раз.

Как будто бы она что-то знала…

–Не уходи от меня, красотка. Разве ты забыла, что мы хотели погулять? – Джесс едва ли отреагировала на мать, всем своим видом показывая, что у нее были дела поважнее. Вполне возможно она действительно не слышала ее.

Вполне возможно она слышала кого-то другого…

Однако как бы Джессамина не старалась, ей успокоиться не получалось. Она с каждым новым разом боялась, что Джессика не забудет эти минуты, все сильнее, а значит… Это значило только одно. Полное разрушение всех ее планов.

Планов и обещаний…

–Ты же не будешь уходить в себя каждый раз, когда мы решаемся выйти прогуляться вместе, а? – попыталась выдернуть ее из себя Джессамина во второй раз.

Однако попытка эта была не самая удачная.

–Мама!

Джесс резко развернулась и теперь показывала нежелание общаться не молчанием, а голосом.

Криком, если уж на то пошло…

Она смотрела на Джессамину бешеным взглядом, которым будто разрезала ее на части, подозревая в чем-то, в чем не могла обвинить, потому что сама не понимала, что с ней произошло. Девочка чувствовала с каждым разом все лучше, что что-то в ней изменяется, однако вместе с тем, она не могла сказать почему. Дар внутри нее приближался к ней все ближе и она это понимала, так как Его Голос звучал все громче, вот только причиной этому была сплошная темнота. Никакой причины не было и быть не могло.

Как минимум, только для Джессики…

Джессамина постаралась на славу, когда в ее доме только появилась девочка, которую она решила использовать, и сумела продумать все до мельчайших деталей, учитывая, что до сих пор она не узнала самую большую правду о себе.

Точнее, использовала она только одну из них. Одну из ее дочерей, которая проявилась бы в роли нового представителя Рода быстрее, чем другая. А ею оказалась именно она. Та самая девочка, которая и сидела рядом с Джессаминой.

Джессика. Единственная дочь, которая проявила свою Связь с Ним. Единственная, в отличие от второй.

Единственная дочь, которую она водила на эти прогулки в Парке, наполненном Жизнями…

Сейчас же она пыталась всеми силами вытащить девочку из “самой себя”, чтобы она наконец перестала общаться с Ним. Джессамина знала, что она стоит слишком близко к Нему, как минимум, потому что именно это ей было и нужно.

Именно ради этого она и уводила Джессику в самый дальний конец Парка, который был закрыт для всех Его гостей.

Конечно, не включая в этот список исключительных гостей…

Тех, что Джессамина брала вместе с собой, когда они с Джессикой уходили как можно дальше от общей массы. От самых ярких фонарей и аттракционов.

Когда уходя из центра Парка, они оказывались здесь. Там, где были и сейчас.

Там, куда никто никогда не уходил…

–Ну что, – Джессамина наклонилась к девочке и положила руку на плечо. – Пойдем?

Джессика слегка отодвинулась от матери, закрываясь еще сильнее, чем испугала ее вдвойне, но спустя пару минут вернулась на прежнее место и наконец встала, заставляя мать успокоиться.

Каждый раз, когда она решала “уйти в себя” еще раз, сердце Джессамины разрывалось так, как будто оно было готово вырваться наружу. Она боялась, что девочка что-то вспомнит и на этот раз уже не позволит притронуться к себе.

Но, к счастью, это было не в этот раз.

К счастью для Джессамины, такого еще никогда не было…

–Да, – взгляд девочки был вечно опущен в пол, как будто бы она все еще оставалась в неведении, но теперь она хотя бы больше не делала вид, что что-то произошло. Она наконец-то смирилась с тем, что после прогулки по Парку с матерью, мир начинал казаться каким-то странным.

Будто бы он был лишен какой-то своей части.

Или нескольких минут, что Джессика забыла по желанию матери…

–Пойдем.

Джессика взяла руку матери и направилась вместе с ней туда, где играл свет и звук, который был музыкой и криком веселья.

Джессамина опустила голову и посмотрела на дочь.

Сегодня все прошло гладко. Даже боль, которая обычно Джессика проникалась так сильно, что ей приходилось уходить домой, в поместье, в этот раз была практически незаметной, на облегчение Джессамина. А значит, сегодня ее планы на будущее держались также крепко, как и всегда.

Джессамина улыбнулась, держа старшую дочь за руку и двинулась обратно к центру Парка. Они сделали все, что было нужно, чтобы Джессамина хотя бы дожила до главного дня в ее жизни. Главного дня за все последние семнадцать лет.

Они уходили из безлюдной технической зоны, оставляя за собой то, что Джессика унести с собой не смогла.

Она забыла, что ей пришлось сделать еще пару минут назад.

Ее заставили забыть…

––

–И что?! – закричала Джессика, когда они вышли из воспоминаний во второй раз за это утро. – Я помню это и без Тебя!

Она кричала, подняв голову кверху, разговаривая с самим Даром, который, судя по ее реакции, подвел ее в самой жуткой форме.

Вот только в этот момент Он не обращал на нее внимания.

Он разговаривал с Санти…

Ты увидела то, что она помнила и так…

Он на секунду замолчал, впервые обратив внимание на возмущения девочки.

Впрочем, ты уже и сама это заметила…

Спустя секунду Джессика скрестила руки, сидя на диване, показывая, что не хочет продолжать кричать без слушателей. Она снова поняла, что ее не хотят слушать. Поняла, что кто-то обсуждает куда более важные вопросы…

Без нее.

Вот только это я показал не для вас…

Однако в этот раз Джессика уходить не стала. Она понимала, что на этом сегодняшний день не закончится и явно произойдет что-то еще.

Это я показал только для тебя… Я хочу, чтобы ты знала, что происходило с девочкой каждый раз после того, как Джессамина делала это с ней…

Только сейчас Санти поняла, что продолжала держать руку Джессики даже после того, как она скрестила их на груди. Санти как будто заранее готовилась к еще одному “сеансу”.

А сейчас я хочу показать не что происходило после… А что было перед тем, что ты увидела прямо сейчас… Вот только когда вы “вернетесь” после этого раза…

Он остановился, вздохнув холодом и льдом, которым Санти покрывалась изнутри, когда Он говорил.

Девочка уже не будет кричать, возмущаясь о том, что она этого помнит… Скорее всего она будет просто молчать…

Санти отклонилась к дивану, заставив сделать то же и Джессику, чем явно порадовала ее. Она понимала, что это значило.

Их начала клонить в сон. Второй раз за этот день.

Или кричать, но уже не как сейчас…

А гораздо громче…

Холод, который проводил Санти и Джессику в сон, оставался рядом с ними все время, что они провели в следующем воспоминании. Холод этот доказывал, что все, что они видели, было не выдумкой, а тем, что действительно когда-то произошло. Тем, что Дар запомнил, несмотря на то, что его носителя это заставили забыть.

Холод этот означал, что все, что они видели, было правдой.

Правдой, которую хотелось забыть сразу же, как Санти с Джессикой ее увидели…

––

–Опять? – жалобно подняла глаза Джессика, когда спустя всего час после возвращения в Парк из обычного мира, ее путь преградила мать.

Она снова звала ее с собой. Звала пройтись по ее владениям.

По их владениям…

–Последнее время мне удается выбраться к тебе все реже и реже. Не будешь же ты против моей компании, – Джессамина оглядела всю толпу, что ее дочь собрала вокруг себя, и улыбнулась. Точно также, как улыбалась всегда, когда у нее выпадали минуты посмотреть на тех, кто наполнял ее владения. На всего лишь гостей в ее мире, скрытом от всех остальных людей. – Или предпочтешь тех, с кем можешь общаться не только в Парке.

Джессамина резко и незаметно закусила губу. Сказанное последним было худшими словами, которыми могла продолжить беседу с дочерью. Она знала, что Джессика не имела права общаться с теми, кто жил в Марлине.

Не имела права общаться вообще ни с кем, кто подходил бы к ней вне Парка или поместья…

Джессамина понимала, что не могла позволить дочери встречаться с кем попало, потому что редкая случайность всегда имела место быть. Девочка могла встретиться со второй опасностью, которой было вполне свойственно вспоминать прошлое Рода и Семьи. Случайно забредшим представителям Дара, которые каждый раз оказывались слишком болтливыми, стоило им найти родственную душу, она доверять не могла. Джессамина не позволяла им оказываться у своего дома, а тех, кто все же оказался рядом с ней, держала на самом коротком поводке. Нет, Джессамина понимала, что сказала глупость.

Общаться с кем-то в городе – значит лишь увеличивать шанс, что ты встретишь кого-нибудь лишнего… Узнаешь что-нибудь лишнее…

А значит, со временем посчитаешь лишней и меня… Меня…

Она легко повернула головой и посмотрела в ту сторону, куда собиралась идти вместе с дочерью. Это была самая отдаленная и самая мертвая часть Парка, не населенная гостями, которыми было запрещено там находиться. Та часть Парка, которая была открыта только хозяйкам этих мест.

И тем, кто был исключением среди их гостей…

Меня и то, что мы с тобой там делаем…

Нет… Гулять в городе ты не будешь…

Джессамина, так и не снимая с себя яркую улыбку, по которой нельзя было заподозрить, что происходило в ее голове, подала руку дочери и вытянула ее из толпы, когда она ее приняла. Остальные, кто был с Джессикой, сразу же развернулись, когда поняли, что ловить им больше нечего и разбежались кто куда. Каждый хотел проявить себя и выставить в лучшем свете перед Джессаминой или, в крайнем случае, перед ее дочерью. Но когда они оказывались заняты, прямо как сейчас, им оставалось наслаждаться лишь тем, что самая главная Хозяйка Парка уготовила для своих гостей. То, чем они могли заниматься, лишь бы им не наскучило время, проведенное в этом месте.

Никогда не наскучило…

Аттракционы, рестораны, концерты.

Комнаты счастья… Для тех, кто пришел в Парк куда более взрослым, чем простые дети, которых здесь было не так уж и много… То, что привлекало новых гостей гораздо сильнее, чем все остальное. Весь Парк был пропитан тем, что заставляло его обитателей наслаждаться каждым новым днем еще больше, чем предыдущим…

Они ушли и главные Хозяйки этого места остались одни. Теперь Джессика никуда не могла деться.

Джессамина обняла ее, приложив одну руку на ее затылок, на секунду закрывая глаза, после чего убрала ее, но держать девочку не перестала. Ее стало слегка качать.

Спустя минуту Джессамина, держа Джессику за руку, повела ее в сторону самой дальней части Парка.

Туда, где обычным поселенцам Парка делать было нечего. Туда, где простые гости оказывались лишь по одной причине.

Той самой, по которой Джессика и становилась с каждым днем, месяцем или годом, все ближе и ближе к своему Семейному Дару…

Больше Джессика не помнила тех слов, что сказала ее мать о городе. Больше она не помнила о том, что она может общаться с кем-то еще, кроме гостей Парка и ее самой.

Неловко брошенные Джессаминой слова, лишь бы вытащить девочку из толпы и заставить идти с собой, были забыты, когда после того, как она убрала руку с ее затылка и наконец успокоилась, понимая, что голова, внезапно закружившаяся у девочки, была не простым проявлением нездоровья, а последствием того, что с ней сделала ее мать.

Сделала с ее памятью…

Джессика забыла слова матери про людей, с которыми может общаться в городе. А Джессамина наконец успокоившись, повела взглядом вдаль, туда, где не было музыки, а было лишь затишье. Туда, где не было смеха и криков, а было лишь молчание, забвение и тишина. В сторону Парка, которая не светилась и на долю той яркости, которой горел остальной Парк.

То место, куда они шли, вообще не было освещено…

Джессамина сжала руку девочки покрепче, стараясь не замечать ее испуганного взгляда, которым она провожала гостей этих мест, с которыми всего секунду назад веселилась и общалась. Они ушли обратно, к центру Парка.

Джессамина же вела ее в самую темную Его часть, войдя в которую она должна была оставить все сомнения. Все до единого.

Я поступаю правильно… Это единственный выход…

Она вела дочь туда, куда не водила ее уже очень давно.

Но сейчас это снова оказалось нужно…

Двинувшись с места, Джессика, держа Джессамину за руку, в очередной раз оглядывалась по сторонам, заходя все глубже в темноту, двигаясь по пути, по которому она периодически ходила, гуляя и общаясь с матерью. Вот только Джесс никогда не понимала, почему каждый раз их прогулки заканчиваются именно там. В самом конце Парка. Там, где не было света, там, где ничего не работало и не было никакой жизни.

И не должна была понимать…

Понимать и помнить, кто был там помимо них. Помимо нее и Джессамины.

Кто-то, кого Джессика знала и в реальной мире. Кого-то, с кем она успела познакомиться снаружи Парка.

Задолго до того, чтобы встретиться еще раз уже в Нем…

––

Санти почувствовала, как ее глаза приходят в себя, заставляя ее проснуться. Было холодно до такой степени, что ресницы, едва ли не покрылись кристалликами льда, которые заставляли напрягаться, чтобы едва поднять веки. Но Холод, который и был всему причиной, оказывался лишь признаком Его присутствия. Дара, который все это время был рядом с ней и девочкой.

Дара, к которому у Санти, вышедшей из “сна” всего секунду назад, появилось немало вопросов. Особенно сейчас, когда Он вытащил ее из воспоминания прежде, чем оно закончились…

Санти поняла, что это произошло не просто так. Познакомив их с первым воспоминанием, что было в плане Дара с самого начала, которое оборвалось без каких-либо предупреждений, Он вырвал их из “сна”, и лишь после объяснил, зачем показывал его. Сейчас же происходящее немного отличалось от прошлого раза.

Санти вернулась к жизни, ощущая леденящий Холод в доме, от которого ее ничего не могло согреть.

Вот только вернулась обратно только она…

Джессика продолжала лежать с закрытыми глазами, углубившись в диван и стиснув руку Санти так сильно, будто бы была мертва…

Она так и не вернулась…

В отличие от Санти.

Вдохнув замораживающий легкие воздух, Санти решилась поинтересоваться причиной происходящего.

–Что это значит? – спросила Санти, так и не сумев отнять свою руку у девочки, держащей ее каменной хваткой. Холод был такой, каким пронизывались все воспоминания, которыми им сейчас и приходилось заниматься.

Холод был такой, как будто бы Санти была самим Даром…

Чувствуешь, да?..

Его Голос, как и всегда, внезапно появлялся из самой пустоты, которая ощущалась внутри Санти теперь очень сильно. Он ушел от нее как можно дальше, чтобы их Связь была незаметна для Джессамины, но когда Он общался с ней через девочку, которая позволяла Ему занимать ее место, Дар снова становился таким же близким, каким, впрочем, никогда и не был.

Никогда не был у Санти… И, как она думала, никогда уже не будет ни у кого в Роду, причиной чего были Гонения. Жуткие времена, не позволяющие выделяться среди тишины, каким бы страданием это не было для Семьи.

Однако она ошиблась в своих убеждениях. И то, что их разбило, показав, что даже в такое сложное для Рода время, возможно все, лежало прямо перед ней…

Едва ли не на ней, держа ее за руку, беззащитно поджав под себя ноги во “сне”. Вот только был один нюанс.

“Сон” этот они должны были смотреть вместе.

Санти же сейчас видела далеко не воспоминания Джессики. Сейчас она видела только реальность. Красивую и королевскую, каким был весь ее дом изнутри, стоило ей поработать над этим, когда она только въехала в него. И вместе с тем такую серую и мрачную, какой она была за всей этой красивой ширмой, которую она старалась принимать, не обращая внимание на то, что происходит в мире.

В мире Рода и Семьи, скрытом от обычных людей и в его истории, в которой сейчас была черная полоса. Чересчур долгая черная полоса…

Теперь Санти видела за этими стенами ту действительность, которую ей не давали замечать раньше. И источником этого мрака была далеко не опасность с Их стороны – со стороны главного страха всего Рода и Семьи, разрушившего их спокойствие.

Этим источником была Джессамина. Та самая, что и заставила девочку творить то, о чем она не помнила всю свою новую жизнь, но о чем узнала в этом доме. И сделала это далеко не случайно. В дом “мертвой” Санти, которую та уже успела вычеркнуть из списка опасностей для своих планов, Джессика пришла не случайно, наткнувшись на него, гуляя по самой отдаленной от города дороге.

Ее привел Он. Сам Дар.

И именно Он и создал тот мир, в который только что заставил войти Санти. Мир, который был скрыт от нее до тех пор, пока она не оказалась ему нужна.

Санти оказалась в обстоятельствах, о которых не могла даже подозревать. Она впервые была Связана с Даром напрямую, впервые лично знала обладателя самой крепкой Связи, которую только видела в своей жизни. Она была ввязана в игру, о которой не знала ничего – даже своей четкой цели и причины, по которой ее в заставили в эту игру войти.

И тем не менее, ей нужно было свыкнуться с этим. Не пытаться сопротивляться, выискивая возможность соскочить с ответственности, которую на нее возложил сам Дар, а твердо следовать Его приказам. Приказам того, кто и сохранял ее жизнь последние пару столетий столетий, после того, как сама Жизнь покинула ее тело.

И дело было не в том, что Санти была не готова принять это.

Нет…

Она уже сделала это, пускай и не без гордости в сердце, которая пыталась уговорить ее отказаться от всего и вновь уехать в другое место, в котором ничего не будет, и не без страха, который зародился в ней после угроз самого Дара на случай, если что-то пойдет не так именно по ее вине.

Нет. Дело было далеко не в этом…

Даже приняв все, что на нее свалилось, с каждым новым мгновением находилось что-то новое, что заставляло ее сквозь силу браться за непонятное задание, которое Он дал ей. Что-то новое и непонятное, заставляющее ее путаться в новой жизни, в которую она вступила всего пару дней назад. Санти хотелось кричать и брыкаться от непонимания того, что происходит. А помимо этого давило и осознание того, что все это была серьезно. Чересчур серьезно. Санти уже перестала считать, что все это были банальные выдумки или шутки над ней.

Никаких шуток не было уже очень давно… Больше нескольких столетий. С самого начала Гонений.

Сейчас Санти хотелось только одного. Сбежать и найти новое место, безопасное и скрытое от всех, в котором она снова засядет на несколько десятков лет и будет ждать нового прилива паники и страха, который заставил бы ее искать следующее убежище.

Но все это было лишним…

Санти понимала, что не сделает этого. Не из-за угроз, которыми Дар запугал ее на случай, если она захочет сбросить с себя ответственность за возложенную задачу. Нет…

Новая жизнь, в которую ее заставили войти, наконец-то имела смысл. Жизнь Санти получила новую цель. И не ту, что претила ее свободному сознанию все последние годы, единственный смысл которых заключался в бесконечных прятках и погонях, целью которых было спрятаться от Них как можно лучше. Старая цель, присущая всем представителям Дара, была смещена чем-то более важным. Более серьезным. Чем-то, чему Санти хотела посвятить себя…

Ее мысли остановились и она поняла, что без причины уже больше минуты смотрела на девочку. На то, как она держала во сне ее руку, согревая ее от бесконечного пустого Холода, которым было окутано все поместье. Холод, который шел из нее…

Или чему-то, за что она бы с легкостью отдала бы жизнь.

У Санти появилась новая цель, затмившая собой весь страх, которым были пропитаны последние столетия ее жизни. Нет, она не забыла о Гонениях.

Они… Они не исчезли. И Санти знала об этом. Страх, который шел с мыслями об Их вечном поиске тех, кто был носителем Дара, никогда не прекращался и не прекратился бы до тех пор, пока Они бы не исчезли полностью – также внезапно, как и появились.

Непонятно откуда. Непонятно зачем. Вместе с главной загадкой, ответ на которую еще никто не сумел найти.

Куда исчезали те, кто попадался Им на глаза. Те, кого Они все же находили…

Они… Они всегда были рядом. Гонения начались очень давно.

И до сих пор не закончились… Вплоть до сегодняшнего дня…

Дня, в который самый большой страх ушел на вторую строчку, освободив первую впервые за всю последнюю жизнь. Именно она и заняла ее.

Девочка, что продолжала крепко стискивать ее руку, даже не задумываясь о том, что происходило в реальном мире. Не во “снах”. Не в ее воспоминаниях.

Впрочем, что происходило в ее доме, не понимала и сама Санти. Особенно сейчас, когда “вернулась” обратно только она, без девочки, чье прошлое ей только предстояло узнать.

Санти помнила лишь то, что Он ждал от нее ответа. Хотя ее мысли вполне могли сойти за него. Он слышал, о чем она думала, а значит понимал, что Санти с каждым новым событием не отдаляется от Него, а наоборот…

Лишь чувствует девочку еще более близкой к себе.

Нет…

Как бы ей не хотелось, но Санти не закричала бы. Каким бы непонятным был этот день. Каким бы серьезным не было это задание, которое упало на ее плечи.

Она решила ответить Ему на Его же языке. Также, как Он общался с ней. Только теперь она думала не естественно, не для себя.

Теперь она отвечала Ему. На вопрос, который Он даже не задавал…

Моя жизнь впервые имеет смысл… Настоящий, а не основанный на страхе… Впервые моей целью больше не является погоня, в которой я была далеко не охотницей, как раньше… Впервые за все Гонения я больше не живу целью спрятаться… И пускай только всего минут или часов…

Неважно…

Санти перевела взгляд на девочку, которая немного дергалась во “сне”.

Впервые за все Гонения я не одна… По-человечески не одна…

Она отвела от себя мысли о том самом “парне”, которого она вспоминала сутки назад, умирая, потеряв почти всю свою Связь. Он сгладил ее вековое одиночество, но лишь усилил его, когда сделал то, ради чего внедрялся к ней в доверие. Сейчас она не могла позволить себе думать о нем, мешая прекрасное с ужасным, ударившим ей в спину в недалеком прошлом.

Сейчас она могла думать только о ней. Девочке, чью руку теперь еще крепче сжимала сама, придвинувшись поближе.

Нет… В этот раз я не буду убегать… Не в этот раз…

Холод, который вдруг стал совсем невыносимым, играл важную роль в том, о чем она думала. Это значило, что Он слушает ее. Гораздо внимательнее, чем когда-либо раньше…

Сейчас Он лишь ждал, когда Санти наконец ответит Ему, показывая этим, что готова продолжать с ним общение. Что готова перестать думать о девочке, о самом Даре, о непонятной, но безвыходной миссии, что он возложил на ее плечи.

Ждал когда она смирится с тем, что не могла понять и капли этого огромного океана, в котором она оказалась всего пару дней назад.

И дождался.

Признания закончились. Началось то, ради чего Он ее и вытащил из сна, но не вытащил девочку.

Холодно было, как никогда…

–Безумно, – ответила она на Его первый вопрос, который услышала, стоило ей выйти из сна. Свободной рукой она пыталась хоть как-то разогреть себе плечи и шею, которая едва не покрывалась инеем.

Он продолжил сразу же. Как она и предполагала, Он не отвлекался. Он просто ждал.

Когда вы внутри ее прошлого, которого она, к сожалению, не помнила, Я всегда нахожусь так близко. Как ты и сказала, Холод безумный даже для вас, не замечающих ни боли, ни…

Он замолчал, вспоминая, что Ему пришлось сделать, чтобы Санти превратилась практически в обычного человека, чтобы ее не было “видно”. Но она уже свыклась с потерей всего, что отличало бы ее от обычных людей. Всего, что имела при себе все шесть веков существования и потеряла в один день.

Сейчас ее интересовало другое. Куда более живая тема, нежели их Связь. То, к чему бы привел и Он, если бы это не начала сама Санти.

–Почему Ты вытащил меня? Разве…

Я хочу кое-что показать…

–Но Ты не дал нам досмотреть…

Только тебе…

Санти облегченно вздохнула, хоть и ощущая сильную боль от леденящего холода, которым покрылись ее легкие. Теперь она хотя бы понимала главную причину, по которой все остановил.

А точнее вытащил ее из воспоминания, которое девочка продолжала смотреть одна…

–А разве…

Хочешь спросить, что я тогда сделал, показав самое первое воспоминание, которое она помнила и без моей помощи?.. Это было для тебя… Для того, чтобы ты понимала, что происходило после того, что ты сегодня еще увидишь… И она увидит тоже… Первым Я показал, что происходило после того, как Джессамина делала с ней то, чего после заставляла забывать самую важную часть прогулки…

Но…

Холод на секунду перестал быть живым и Санти даже показалось, что у нее появилось небольшая капля тепла где-то внутри нее. Но лишь на секунду.

Оказалось, Он всего лишь не знал, что сказать…

То, что я хочу показать тебе сейчас, она уже не увидит… Точнее, увидит, если так решишь ты…

–Что ты имеешь в виду? – спросила она, чувствуя, как Джессика слегка дергается во сне.

Не беспокойся за нее… Ты успеешь вернуться к ней… Пока что… Пока что они просто гуляют с Джессаминой… Обычная прогулка матери с дочерью… Джессамина, как бы не относилась она к своим планам, никогда не отказывала себе в этом… Она использует ее как только может, но это не значит, что она не видит в ней свою дочь…

Он остановился.

Так что не переживай… Самое главное будет происходить в конце… Самая важная часть воспоминания, которую Джессика забывала… Всегда…

Но вспомнит сегодня… И сделает это она вместе с тобой… Ты тоже должна это видеть…

Он снова замолчал, обдумывая слова, оставляя Санти в тишине.

И тогда она впервые заподозрила его в том, что признавать ей было попросту страшно.

Санти показалось, что Он не доверяет ей… Настолько, что Ему легче подумать, заставляя ее ждать в этом невероятном холоде, поглощающем все тепло вокруг, лишь бы убедиться в своем решении еще раз.

Я всего лишь пятая попытка… Ты так переживаешь, стоит ли мне что-то говорить?..

Но в этот раз ответ нашелся сразу же.

Я переживаю не за тебя… А за то, справишься ли ты с этим… Сделаешь ли ты то, что оказалось невозможным для предыдущих четырех попыток… Я просто не могу переживать за то, что ты меня бросишь… Я слышал твои мысли до того, как ты начала отвечать мне… Если это правда и ты действительно видишь в девочке новый смысл жизни, то переживать больше нет смысла… А если все это была наигранная ложь…

Холод ударил еще сильнее.

То ты все равно понимаешь, что если пойдешь против меня, то навсегда потеряешь Связь с единственным, что позволяет тебе оставаться в этом мире…

И не переходить в другой…

Санти раскрыла рот, вспоминая, что совсем недавно она однажды очутилась в том месте, о котором Он сейчас и сказал.

Я знаю, где ты оказалась, когда всего пару дней назад Мне пришлось уйти от тебя… И я знаю, даже не спрашивая твоего мнения, что тебе там не понравилось…

Санти, я не хочу чтобы ты боялась этого, но… Но если ты сделаешь что-то не так или того хуже, попытаешься соскочить с ответственности, что Я возложил на тебя, разрушив последний шанс все спасти – последнюю попытку, которой ты и являешься, то ты должна знать… Просто знать, а не бояться этого…

Если что-то пойдет не так, Я помогу… Всеми силами, что у Меня только есть…

Но если все падет из-за тебя… Просто знай…

Ты окажешься в том мире навсегда… Не на одни сутки…

А навсегда…

Санти с тяжестью сглотнула, а после, проморгавшись и приблизившись к “спящей” девочке, лишь бы ей стало хоть чуточку теплее, стала ждать следующих слов.

Теперь она не подозревала Его ни в чем. Теперь она понимала, насколько Он уверен в ней, понимая ее главные страхи и то, как легко Он может их использовать против нее.

Конечно, если это понадобиться…

–Так что Ты хотел сказать? Зачем ты прекратил…

То воспоминание, из которого я тебя вытащил, все еще продолжается… Если ты не успела его забыть, Джессамина выдернула Джессику из толпы и повела ее в самую дальнюю часть Парка…

Это девочка еще помнит… Как я уже сказал, Джессамина никогда не вырезала воспоминания, где они просто мило гуляют по их владениям… Она хотела, чтобы Джессика верила в то, что ее мать хороший человек… Хороший и заботливый, какой она была только в те моменты, когда она нужна была в Парке… Когда ей была нужна ее Связь со Мной…

Обычно она удаляла лишь то, что происходило во время этой прогулки, но не саму прогулку…

Когда ты вернешься, ты продолжишь смотреть воспоминание вместе с ней, и тогда вы увидите это вдвоем… Причину, по которой она Связывается со мной все сильнее и сильнее… Ты же понимаешь, о чем я?.. Осознаешь, что вам придется увидеть?..

Да, – горько опустила голову Санти. – Но представить себе, как она на это отреагирует…

Учитывая, что она в этом воспоминании главное лицо…

–…Я себе не могу.

Санти остановилась, не вздумав перебивать его молчание. Оно длилось недолго.

Не можешь, но должна…

–Что?

Я же уже говорил тебе, что я всего лишь Дар… Не представитель Рода или Семьи и уж точно не обычный человек… Я не умею чувствовать вас, людей… На то мне и нужна была помощь… Ты должна помочь мне переубедить ее, показать ей, что ее мать не права и она не должна позволить ей реализовать ее планы…

Ты должна доказать ей это…

Санти, не ты должна ненавидеть Джессамину… А она…

Ты должна сделать так, чтобы она ненавидела только ее… Не себя за то, что ей приходилось делать… А ее… Ту, что заставляла ее это делать…

Ту, что заставляла ее забывать об этом, прикрываясь тем, что оставляла в ее памяти целым… Обычные прогулки по их Парку вдвоем… Ничего лишнего, что могло бы заставить девочку смутиться…

Ничего лишнего, кроме Меня… Меня и тебя… Кроме тех, кого она и боялась все это время, не позволяя себе сомкнуть глаза хоть на секунду… Но теперь ты мертва…

И вытащил Я тебя из “сна” не просто так…

Он остановился, как делал это всегда перед тем, как сказать что-то важное.

Сегодня Джессика увидит главную причину, по которой она становится ко Мне все ближе и ближе… Она будет главным героем этого воспоминания… Но вытащил тебя я не из-за нее…

Я вернул тебя к жизни, потому что мне кажется не меньшую роль играет и второстепенный герой, который также есть в этом воспоминании…

–Что?..

Человек, с которым Джессика сделала это…

Она его знала… Он не был обычным горожанином Марлина… Он был человеком, который был связан с ее жизнью гораздо сильнее, чем все остальные в Парке… Чем остальные, с кем ей приходилось изо раза в раз проделывать это…

Точнее, был бы этим человеком, если бы Джессамина не заставила ее забыть о нем… У меня есть возможность показать тебе, кем был этот человек… Кем он был для Джессики…

И тогда ты примешь решение… Ты скажешь, как живое существо, понимающее, что такое человеческие чувства, которыми Джессика переполнена, что мне сделать… Показать ей только то, что ей приходилось делать, чтобы быть ближе ко Мне… Что значит, просто довести нынешнее воспоминание до самого конца…

Или помимо этого еще и объяснить с кем ей приходилось творить эти вещи… Напомнить ей, кем был один из этих людей, с которыми ей приходилось это делать…

Мне нужно знать, что заставит ее ненавидеть мать сильнее… Просто создать рану на ее теле…

Или помимо этого еще и надавить на нее… Со всей силы… До такой боли, которую она уже не сможет забыть…

Ты скажешь мне это, потому что ты человек… Пускай ты мертва уже больше пяти столетий, но ты все равно помнишь, что такое человеческие чувства… Помнишь или даже знаешь… До сих пор…

Санти хотела что-то сказать, бросить последнее слово, но она уже не могла говорить. Холодный взгляд, который она успела кинуть на девочку, показал ей, что с ней было все в порядке.

Конечно, не считая того, в какую историю вступила ее жизнь…

Санти не успели ничего, кроме этого. Она уснула снова.

Сейчас она “засыпала” в третий раз, погружаясь в ледяную пустоту, наполненную забытыми воспоминаниями девочки, валяющейся с ней на одном и том же диване. В третий, в отличие от самой Джессики, которая так и продолжала лежать на месте, наблюдая за тем ходом воспоминания, из которого Санти выкрал сам Дар.

Она уходила в “сон” лишь дважды.

Не беспокойся… Пока что они просто гуляют… Я показываю воспоминание полностью… Им предстоит пройти еще немалый путь… Джессамина никогда не делала это на людях…

Особенно на глазах тех, кто наполнял ее Парк… Они должны были оставаться верны ей… Должны были считать, что место, в которое их поочередно тянуло, каждый раз затягивая в Лес, было хорошим местом… И таким оно и было… Для тех, кто никогда не оказывался в самой дальней части Парка… Оставалось хорошим местом до тех пор, пока Джессамина не брала кого-то с собой на прогулку… В самый темный край ее искусственно созданного мира, о котором никто не знал… До тех пор пока из жителей Парка не исчезал еще один человек… Еще одна жизнь, которая была приглашена на прогулку с главными Хозяйками этих мест…

Но эту жизнь больше не помнили… Никто из тех, кто оставался в Парке, никогда больше не вспоминал тех, кто внезапно исчез…

Потому что Джессамина делала все, чтобы они верили и любили ее… Она дала им такую жизнь, при которой им больше не хотелось задаваться вопросами. Думать. Или начинать бояться за свою жизнь тоже. Нет… Она наполнила их жизни тем, с чего не хотелось бы сводить взгляда… А именно поэтому никто и не думал о своей безопасности…

Никто не смотрел за теми, кто уходил в Лес, а значит и не удивлялся их пропаже…

Точно также, как и сама Джессика, которая не могла помнить и половины того, что из себя представляла ее мать…

Той половины, которую она и забывала, возвращаясь из темной части Парка с болящей головой, продолжая верить матери с каждым днем все больше и больше…

Санти так и не смогла вырвать свою руку из ее хватки. Джессика лежала с закрытыми глазами, постоянно передвигающимися из стороны в сторону, двигающимися и жмурившимися. Это было единственным, что хоть как-то подтверждало, что она все еще была живой, а не мертвецом, на которого очень была похожа, держа Санти за руку так сильно, будто бы в этой позе она и умерла.

Но Санти тревожило другое. Она хотела увидеть это вместе с ней.

Ты успеешь… Я верну тебя до того, как она увидит, что ей приходилось делать… Помни только одно…

Она не должна бросить это… Ее желание разобраться в себе не должно потухнуть, иначе все будет бессмысленным… Иначе все предыдущие попытки окажутся пустыми, точно такими же какой окажешься и ты… Всего лишь бесполезная пятая попытка, которая была последней надеждой…

Для Меня… Для нее… Для тебя, а также для всего Рода и Семьи, которая совсем скоро загнется…

И ты сама знаешь от чего…

Ты увидишь кое-что… И после этого ты скажешь мне… Как живое существо, чувствующее и понимающее как работают человеческая чувства, существу, которая никак не связана с жизнью… Никак не связано с чувствами, которыми вы были наделены с рождения… Когда ты вернешься, ты должна сказать мне и обязана быть уверенной в своих словах…

Если она узнает, с кем однажды ей пришлось вытворять эти вещи, возненавидет ли она Джессамину еще сильнее и захочет разобраться во всем как можно быстрее.

Или она возненавидит саму себя…

Санти почувствовала Холод сильнее, чем когда-либо прежде.

––

–Хлоя! – закричала Джессика, когда та вышла из Леса прямо перед поместьем.

Поместьем Хайзенбергов, в котором проживала она. Джессика, Джессамина…

И Хлоя. Та самая девочка, которая так и не сумела стать причастной к Роду и Семье, хотя и родилась в далеко не обычном доме. У нее не получалось Связаться с главным Семейным Талантом, а после того, как первой это сделала Джессика, от нее этого уже никто и не ожидал, хоть общаться с ней Джессамина так и не начала, в отличие от другой дочери.

Маленькая Хлоя не могла стать ближе к Дару, зато с каждым днем становилась все ближе к самой Джессике. К своей старшей сестре.

К той, которой было неважно, Связана ли она с Даром или нет. От этого не зависело, будет ли она общаться с ней.

Как минимум, так ей казалось…

Джессике было важно лишь то, чтобы она оставалась рядом – чтобы Хлою не выгнали из дома, за ее небольшое, но самое значимое отличие от всей остальной ее семьи.

А ведь на подобное хозяйка поместья была готова пойти уже не один раз…

–Хлоя! Ты дома?

Джесс открыла и прошла сквозь ворота, окрашенные снаружи золотом, и, обернувшись по привычке, окинула их тем же взглядом, но уже изнутри.

Бронза. Никакого золота, которым они были покрыты для всего лишь гостей этой горы, которым было нельзя заходить внутрь.

Почему так было, Джесс никогда не понимала, но ее мать вечно говорила, что у этого есть скрытый смысл.

Вот только какой, она говорить забывала…

Пройдя всю главную площадь перед самим поместьем, Джессика заторопилась войти в дом, но на секунду остановилась.

–Хлоя!

Ответа она так и не услышала. У Джессики сразу же появились мысли о том, что поместье пустует и оно будет не против принадлежать одной только ей хотя бы пару часов, пока никто не вернется. Однако за девочку, которую она все равно продолжила бы искать, даже если бы пришлось подниматься на вершину горы к самому Марлину, где она проводила все свое время, ответили совсем другие звуки.

Джессика сразу же забыла о доме.

О доме, но не о поместье в целом…

Теперь ее интересовал задний двор. Тот самый, за которым Джесс так часто сидела по вечерам вместе с матерью, обсуждая новый мир, в который вступила совсем недавно, если та успевала приходить из Парка вовремя, когда Джесс еще не закрывалась в своей комнате.

Если Джессамина возвращалась из Него хотя бы раз в пару недель…

Джессика забыла о входе в дом и, развернувшись, пошла вдоль его стены к саду, который таинственным образом не зарастал ненужными растениями и сорняками, а продолжал сохранять свою красоту без какой-либо поддержки со стороны тех, кто должен был бы им заниматься.

Однако таинственным это было только для Хлои – для той единственной, что жила в этом поместье, так и не получив права быть посвященной в дела семьи. В ее главный талант, которым не была наделена только она.

Для Джессики же это перестало казаться странным в первый же день, когда она только почувствовала Его Голос. В тот же день, когда она получила кучу объяснений, за которыми следовал закрытый от нее ранее целый мир, наполненный куда более интересными вещами, нежели тот, в котором она жила раньше.

Тот, в котором продолжала жить и Хлоя, не понимающая, что за люди живут с ней под одной крышей. До сих пор…

Вот только сейчас Джессика забыла всех своих сегодняшних планах не просто так.

Звуки с каждым шагом продолжали расти и со временем, пройдя уже половину дома, спустя несколько раз, что она останавливалась как вкопанная и не могла поверить своим ушам, пытаясь прислушаться чуть лучше, Джесс начала подозревать, что спустя столько попыток, закончившихся неудачей, она наконец достигла того результата, ради которого скрывала от матери все дни и часы, что пыталась Связать красноглазую девочку с Даром, к которому у нее был потенциал. Не Связь, а всего лишь потенциал, который требовалось развить, после чего оставалось всего лишь надеяться, что это поможет, как некогда помогло и самой Джессике.

Конечно, ни одна из этих попыток не обрела успеха и в конце концов все они были брошены, ибо всем им приходил конец, когда о них узнавала Джессамина, напрочь отказывающаяся приглашать еще одну из дочерей в этот мир, покрытый куда большей силой, чем обычная Жизнь.

Джессика остановилась еще два-три раза, а затем впервые пошла быстрее. Мысли, появившиеся в ее голове, не позволяли ей медлить…

Смирившись с тем, что ее младшая сестра больше никогда не сможет понять ее так хорошо, как раньше, Джессика попыталась забыть об этом и продолжать жить и вести себя с ней, как и раньше, как будто бы она так и оставалась обычным человеком, постоянные исчезновения которого объяснялись либо обучением в другом городе, либо постоянными ночевками в городе на самой вершине горы, где у нее якобы были друзья.

Хотя в большей степени Джесс не объяснялась перед Хлоей вообще. Ей было стыдно врать ей в глаза и поэтому ее исчезновения в Парке оправдывала Джессамина, изредка бросающая младшей дочери парочку слов о том, что ее старшая сестра просто гуляет в городе.

В городе, в котором Хлоя ни разу ее не видела. Хотя Марлин это был практически ее вторым домом.

Старшая сестра пропадала в куда более загадочном месте, объяснить которое у нее бы просто не получилось…

Однако сейчас Джессика все равно ускорилась. Звуки, которые раньше были шуршанием Леса, за которыми не было понятно ни единого слова, теперь, когда сад оказывался все ближе, становились громче, а значит и четче.

Джесс снова остановилась. В этот раз, даже не задумываясь.

С кем ты… Разговариваешь?..

Вот только голос был только один. Ее голос – не узнать который она просто не могла.

А Джессика знала, что это означает. Тысячи возможных вариантов, которые скорее всего не оправдали того, что сейчас Джесс уже начинала бежать в сторону сада, не в состоянии сдержать себя, но для нее их не было. Никаких тысяч разумных вариантов и причин, по которым она слышала только ее голос. Один голос.

Джесс видела за этим только одну причину. То, перед чем она уже однажды сложила руки, отказавшись от бесполезных попыток. То, что она попыталась забыть, чтобы не вспоминать, чего она потеряла, не сумев справиться с этой нерешаемой задачей.

Джесс видела за этим только одно.

Свою сестру. Не сошедшую с ума, а полностью здоровую. Общающуюся с самой собой.

Это были всего лишь надежды, но…

Для Джессики эти надежды были сразу всем. Она едва ли не ринулась с места, пробегая оставшуюся часть дома за считанные секунды, перед тем, как завернуть на задний двор и войти в сад.

Для Джессики эти слабые надежды было тем, что сумело затмить все сегодняшние планы, которые у нее только были… Затмить весь мрак, который пришел в ее жизнь с осознанием того, что девочка, к которой она сейчас бежала через все поместье, больше никогда не сможет по-настоящему ее понять.

Этот мрак был рассеян… Слабо. Почти незаметно, но среди мрачных грозовых облаков, покрытых черной смолью, впервые за последние полтора, а может и за все два года, появился хоть какой-то намек на свет.

Слабый луч, настолько незаметный, что в него было трудно поверить…

Но достаточный для того, чтобы заставить Джессику бежать. Бежать и надеяться на то, что девочка разговаривала с самой собой по одной единственной причине, которая устраивала ее сестру…

Джесс вылетела из-за угла, едва не поскользнувшись и не упав с каменной дорожки, по которой неслась быстрее ветра, в надежде, что увидит ее сразу. Так оно и было.

Хлоя сидела на одном из двух уличных кресел, разорванных от времени, что они провели на улице. Но ничего, кроме девочки Джесс не интересовало.

Она смотрела только на Хлою. Только на ту, с чьим именем у нее появились такие надежды, которые могли изменить всю ее жизнь. Могли бы подарить Джесс первого настоящего друга, который смог бы ее понимать.

Первого – с самого начала новой жизни…

Однако, чтобы не происходило в голове у Джессики, вылетевшей на задний двор с бешеным видом и выпученными глазами, Хлоя вела себя абсолютно спокойно.

Точнее, вела бы, если бы знала заранее, какой будет сестра…

Ее не менее пораженный взгляд, которым она уставилась на нее в ответ, явно намекал на то, что Джессика появилась чересчур резко. Неожиданно.

Или даже не вовремя…

Именно на это Джесс и рассчитывала. Она хотела увидеть в этом то, ради чего тратила целые недели напролет еще год-два назад.

Она хотела видеть в этом младшую сестру, наконец Связавшуюся с Ним… Хотела, чтобы в конце концов те самые жестокие запреты матери, которые не позволяли Джессике завершить начатое, оказались абсолютно пустыми попытками.

Джесс хотела видеть в сестре то, что не смог остановить никто. То, к чему некогда приложила руку она сама. То, на что она повлияла и это заработало.

Она хотела испытывать гордость за свои старания и за итог, который сейчас наблюдала.

А точнее, всего лишь хотела наблюдать. Потому что пока что…

Пока что ей оставалось только надеяться.

–Ты… С ума сошла? – медленно, в явном испуге от Джессики, Хлоя произнесла слова, настолько медленно, насколько только могла. Она не задумывалась над тем, как это сказать, как и то, что именно ей стоило говорить.

Девочка хотела лишь проверить, как ответит ей Джессика, которая пугала ее, как никогда раньше, старшая сестра, еще никогда не выглядящая настолько ошарашенной, как сейчас.

–Ты…

Джесс ненадолго остановилась, осматривая все вокруг. Желания увидеть хоть какое-то живое существо у нее полностью отсутствовало. Любая вещь, наделенная жизнью, могла оказаться собеседником Хлои, а это значило лишь то, что Джесс бежала зря.

Зря надеялась и зря лишний раз вспоминала о том, как однажды уже не сумела довести начатое до конца.

Джесс была не готова так быстро опускать руки. Даже если это было так, она хотела насладиться этим моментом. Сейчас все еще было возможным. Сейчас, пока девочка не призналась, что просто общалась с самим собой или пока не появился кто-то из ее друзей из города, которых она боялась водить домой из-за матери.

Пока голос был только один, девочка должна была общаться с Даром.

Точнее, Джесс хотела, чтобы это было именно так.

Вот только…

–С кем ты общалась? – наконец сумела сказать хоть что-то Джесс.

Хлоя, так и не сводя испуганного взгляда с сестры, попыталась ответить, но слова у нее явно не шли. Хлоя молчала, наивно ожидая, сестра продолжит сама.

Но Джессика так не думала. Она боялась сделать лишнего движения. Она понимала, зачем пришла сюда, а точнее прибежала, как только посчитала, что появился хотя бы один шанс на то, что, как ей казалось, уже давно было потеряно и получить сейчас лишь банальные доказательства, что все это было лишним и никак не связанным с ее надеждами, ей было больно. Эти надежды никогда не отрывались от нее. Никуда не девались и не исчезали. Они лишь заснули внутри старшей дочери этого поместья, а проснувшись меньше минуты назад, они вновь напомнили своей хозяйке, что все это время были на месте. Что просто позволяли Джессике не замечать их, пока она была занята любой работой, за которую только могла взяться.

В частности, этой работой был только Парк и время, проведенное среди его жителей…

Но продолжать это не было никакого смысла. Нервы Джессики были на пределе и мучить себя дальше она больше не хотела. Трезвый разум, резко отошедший от нахлынувшего потока былых надежд, вернул себе главенствующее место и направил свою хозяйку в нужное русло.

В русло правды, которую стоило принять и сделать это как можно быстрее. Джесс не могла больше ждать.

–С кем ты…

Джесс, так и не двигаясь с места, оглядывала всю округу, но то, что по-настоящему зацепило ее внимание, находилось не вокруг нее или девочки, валяющейся на одном из уличных кресел.

Смотреть надо было на Хлою…

–С кем ты общалась? – Джесс облегченно улыбнулась и сделала один шаг навстречу сестре.

Джессика уже поняла, что все надежды, возродившиеся внутри нее, вернувшись на прежние места, оказались бессмысленными и лишь напросто занявшими место в ее душе.

Знала теперь…

Облегчение, которое нахлынуло на нее невозможно было описать. Да, она не получила, чего хотела, но теперь она хотя бы твердо это знала. Больше это не разрывало ее душу на части и не било со всей силы по ее струнам, заставляя бояться признать ту правду, в которой теперь сомневаться было просто нельзя.

Хлоя оставалась точно такой же, какой была и раньше. Потенциальной…

Твои красные глаза…

Но все равно не Связанной с Ним…

Значение которых ты до сих пор не можешь понять…

Джесс вновь упустила то, за чем бегала еще два года назад, но вместо разочарования и огорчения пришло облегчение, играющее на ее лице легкой улыбкой.

Потому что надежды, в которые она, честно признаваясь самой себе, не могла поверить, просто ушли вглубь Джессики, оставив за собой лишь пустоту.

Но суть была в том, что пустота эта была свободна недолго.

Шоу продолжалось…

Джесс сделала еще один шаг, улыбаясь и вглядываясь сестре прямо в глаза, явно осознавая, что самое интересное было далеко не в ее лице.

Оно было в ее руках…

–Сама с собой, – коротко ответила Хлоя, когда наконец поняла, что молчать дальше было бы самым настоящим признанием.

Признанием, которое Джессике уже и не требовалось…

–Сама с собой, значит, – Джесс обошла мраморный фонтан, который плескался водой. Ее, естественно, никто к нему не подводил, но ведь никто и не задавался вопросом, откуда она в нем берется. Никто из обычных людей, которые об этом не могли знать. Для Джессики же с Джессаминой это было вполне приемлемым.

Для не самых обычных людей…

Она прошлась вдоль каменной дорожки и уселась на второе кресло, которое было свободным.

Джесс улыбнулась еще шире.

Оно было свободным не больше минуты…

Оно все еще сохраняло тепло прошлого “гостя”. К тому же, пятна пролитого сока, отдающие характерным оттенком, Джессике узнать было не трудно. Они были оставлены именно на ее кресле, которое Хлоя не занимала. И оставлены были совсем недавно.

Вероятно тогда, когда произошло что-то чересчур неожиданное. Громкое и непредвиденное.

Например, как резкое появление еще одного обитателя поместья…

Джесс, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания сестры, которая и без того смотрела, не отводя взгляда, только на нее, осмотрелась по округе еще немного, найдя на сырой земле небрежно упавший стакан, который, видимо, всего совсем недавно стоял на столе.

Недавно, но лишь до тех пор, пока не появилась Джесс…

Джесс перестала глазеть и оглядывать кресло и наконец перевела взгляд на Хлою.

–Наверное очень интересно, – Джесс слегка дотронулась рукой до журнала, который раньше валялся под столом, стоящим перед креслами, больше их жизней. – Даже очень, раз ты вдруг заговорила сама с собой.

Хлоя скорчила побежденное лицо и легко перевела на него взгляд.

Ее поражение было в ее же руках. Это был журнал, к которому она вполне могла проявить интерес, пускай и спустя столько лет игнорирования этих отсыревших страниц, оказавшихся “прозрачными” для абсолютно всех обитателей поместья.

Вот только…

Журнал был перевернут. А чтобы читать перевернутые буквы или рассматривать искаженные картинки и действительно понимать их, у Хлои было слишком мало сил для этого. Как минимум, не было самой главной.

Той, что была у всех остальных обитателей поместья Хайзенбергов…

Хлоя тяжело вздохнула, закрыла и кинула журнал со всей силы. Но не об землю и не в фонтан, что выглядело бы куда эффектнее из-за красивых брызгов, разлетающихся по всему заднему двору.

Она выбрала совсем другое место.

Тяжелый журнал, отсыревший от влажной земли, рядом с которой пролежал большую часть своей жизни, прилетел ко входу в огромный сад, перед которым они и сидели. Они. Постоянные жители поместья.

Однако в этот день на заднем дворе дома, перед самым входом в самый прекрасный сад, который Джесс только видела, проходила куда более разнообразная встреча, чем обычно.

Здесь были и не самые постоянные жители этого владения. Те, что хотели остаться незамеченными, а значит и неузнанными.

Вот только Джессика была слишком наблюдательна, чтобы не заметить небольшую погрешность в руках сестры, разрушившую всю иллюзию, которую пыталась построить Хлоя.

А точнее, не только Хлоя…

–Выходи! – закричала она, с ненавистью рассматривая скатившийся к земле журнал. – Твоя идея полное…

Вход в сад, обозначаемый среди всей остальной листвы, аккуратно сдерживаемой невидимой преградой, таинственно не позволяющей самому красивому саду, вероятно на всем континенте, выходить на задний двор, а затем и распространять свои корни по всему поместью в целом, привлекал свое внимание огромной каменной аркой. Два грандиозных столба шириной не меньше, чем в два метра и с расстоянием между собой в три-четыре метра, позволяющим входить в сад через официальный вход даже полностью нагруженной коннице, чего говорить о людях.

И о том, как легко было бы им за ними спрятаться…

Трава около одной из колонн зашевелилась и появилась тень, нависшая над землей. Но никого пока что не было. Кем бы этот кто-то не был, выходить ему было страшно.

–Не беспокойся, – крикнула Джессика, когда устала ждать. – Я всего лишь ее сестра. Главную надзирательницу этих мест сегодня забыли предупредить, чтобы она выставила охрану.

Джесс смеялась, а Хлоя впервые чувствовала себя легко, потому что сестра была права.

Внезапно появилась не Джессамина, а всего лишь Джессика. Как бы неловко ей сейчас не было, это не могло сравниться с тем, что бы произошло, будь на месте великой раскрывательницы заговоров не старшая сестра, а ее мать.

Было бы…

Хлое было страшно даже представить.

Сейчас же тень, которая еще пару секунд оставалась одиноко блуждать по земле без своего хозяина, наконец дождалась его.

Огненно-рыжий оттенок, вырисовывающийся среди всей остальной массы красок расцветающих растений и цветов, которые в отличие от всей остальной флоры горы, не “засыпали” никогда, контрастировал даже с пробивающимся ярким солнцем, проходящим через редкие кроны деревьев, которых практически не была на заднем дворе перед началом сада. Все начиналось за воротами, а не перед ними.

Также, как и началось знакомство Джессики с неизвестным гостем…

Девочка была чуть выше Хлои, пускай та и сидела, но Джесс в точности могла сравнить ее с кем-угодно, развив это умение, безостановочно сравнивая ее с самой собой еще в самом детстве.

В самом обычном детстве, которого Джесс все таки лишилась.

Сейчас же, спустя еще пару шагов, перед ними предстала девочка чуть старше Хлои и гораздо моложе самой Джессики. Она была высока, стройна и красива, а ее огненный цвет волос, издали кажущийся горящим пламенем, лишь добавлял девочке утонченных деталей, увидев которые ее уже невозможно было с кем-то перепутать.

Участившееся дыхание. Джессика проморгалась, а после и вовсе протерла свои глаза.

Но кое-что все же выходило за рамки обычного удивления. И какой бы естественной не была улыбка Джессики, продолжающая находиться на ее лице, теперь она смотрела не на нее.

Теперь ее взгляд был устремлен на сестру. Хлою, которая привела в их дом это…

–И где же вы успели познакомиться, дамы? – ехидно усмехнувшись, не давая ни малейшего намека на то, какая паника сейчас происходила внутри нее, Джессика вначале облокотилась на подлокотник кресла, а после вовсе встала с него, освобождая место для девочки, чьего имени все еще не знала.

Но знала то, что не могла находиться рядом, когда эти пламенные волосы подошли к ней чересчур близко.

–В городе, – начала Хлоя. – Я очередной раз пыталась найти тебя и как всегда – у меня ничего не вышло. Я до сих пор не могу понять, где именно ты обитаешь, но в конце концов…

–Хлоя встретила меня на кладбище.

Неожиданное вступление девочки, которая до этого продолжала молчать не внесло особой пользы в продолжение истории. Скорее всего лишь оно унесло ее в совсем другое русло, подозревать о котором раньше Джессика просто не могла.

Впрочем, как и о том, что не так будет с этой девочкой…

Джесс прошла к заднему выходу из поместья и подняла один из раскладных стульев, не пользующихся особой популярностью прежде. Раньше перед садом собиралось не больше двух людей.

Сейчас же их было трое.

Джесс еще раз подняла взгляд на непредставившуюся девочку, которая сразу же перестала привлекать ее своей красотой. В ней было кое-что поинтереснее.

Но…

–Вы забыли представиться, госпожа. Раньше мы не виделись. Я в этом уверена, – Джесс не сводила с нее глаз. – Я бы Вас запомнила.

–Алиса, – громко огласила девочка, уже сидя в кресле, с которого вскочила еще пару минут назад, пытаясь спрятаться от неожиданного гостя, и сразу же продолжила, даже не спрашивая имя Джессики в ответ. Она уже знала ее. Хлоя рассказывала о ней, а значит общение между ними было тесным немалое время. – Хлоя искала тебя везде, спрашивала о тебе в городе и со временем она бы перестала искать. Но люди говорили, что знают тебя.

–Я описывала твою внешность, одежду – все, все, все, что только могло навести на тебя и они действительно помнили о такой девушке, как ты, – это уже говорила Хлоя. – Вот только никто из них не мог вспомнить, где они тебя видели. А если они и вспоминали, то говорили только о…

О Парке… О чем же еще…

Джесс сразу поняла, кем именно были эти люди. Кто-то мог просто видеть ее выходящей из поместья, кто-то видел ее проходящей мимо города, оставляя за собой лишь толику неизвестности и ярлык “этой девочкой, которая живет на склоне горы, в том самом поместье вдали от всего города”. Ее могли лишь видеть, но не знать. В Марлине Джессика никогда не останавливалась надолго.

Она помнила запреты Джессамины…

Однако сейчас речь шла не о обычных людях. Точнее, о них же, но о тех исключениях, которые помнили, где могли видеть ее. Парк, который они упоминали, был не тем, что стоял заброшенным на главной площади Марлина.

Они говорили о живом Парке… О работающем и вечно развивающимся…

–И в конце концов ты…

Но вопрос Джессики снова слетел с ее губ. Девочка ответила ей прежде чем она успела договорить. И совсем не та, с которой она пыталась общаться, не обращая внимания на другую. На ту, которая пугала ее одним лишь своим видом…

Кивнула Алиса, которая чувствовала себя слишком уверенно в обществе внезапно появившейся Джессики. Она кивала, даже не задумываясь над этим, делая это механически, большую часть внимания уделяя тому, что же так сильно привлекает ее в этом нежданном госте, который на самом деле был хозяином этих мест. В Джессике, которая всего минуту назад разглядывала ее точно таким же изучающим взглядом.

Джесс на одну лишь секунду “ответила” ей, посмотрев на нее и сразу же отвернулась обратно к сестре, когда поняла, что ошибиться здесь было трудно. Слишком явный случай.

Слишком горящие глаза…

Теперь Джессика, погрузившая весь разговор в молчание думала о самом главном.

Ты понимаешь, кто я… Я понимаю, кто ты…

–Так и что же было дальше, дорогая? – легко, как прохладный летний ветер, Джесс разбила забвение, в которое ненадолго погрузился весь задний двор поместья Хайзенбергов. “Молчание” не должно было продолжаться долго. Особенно сейчас.

При Хлое, которая ничего не могла слышать…

Но она не понимает ничего… И не дай бог ее мать узнает о ее новой лучшей подруге…

Тебе не покажется излишним даже сбежать из города… Тебе придется бежать с континента… Гонения тебе покажутся лишь сладким путешествием…

Они могут превратить твою жизнь в твое же исчезновение, которое ты же и не заметишь… Так было со всеми…

Но ее мать… Джессамина не позволит тебе не заметить, как ты исчезнешь из этого мира… Она сделает так, чтобы это исчезновение продлилось как можно дольше и случайно пропустить его тебе уже не получится…

Джесс не смотрела на Алису, чьи пылающие волосы, как глупая шутка природы, явно намекали на ее главную особенность, с которой она родилась. Она “говорила” это, смотря на Хлою, которая уже продолжала рассказывать историю.

Ее мать уничтожит тебя, если узнает о еще одной из Рода, блуждающей вокруг ее младшей дочери…

–И в конце концов, после всех загадочных намеков про Парк, я пошла в него…

Хлоя закинула голову кверху, поправляя волосы и завязывая их резинкой. Джессика воспользовалась возможностью и на секунду уставилась на Алису, пока Хлоя не видела.

Но это не значит, что против тебя что-то имею я…

И улыбнулась ей, разворачивая голову к сестре, когда она была готова продолжать рассказ.

–В парк, который стоит на главной площади? – тем же ласковым и тонким голосом спросила Джесс, как будто бы ее интересовала ее история.

Как будто бы рядом не было чего-то поинтереснее…

–Да. А дальше было то, что ты должна знать сама, Джессика.

Алиса говорила куда более грубым голосом, не подходящим для ее неземной красоты, которой ее наделила природа.

Но для Джессики, которая видела в девочке кое-что еще, красота была не главным.

Сейчас она видела в ней кое-что другое, доставшееся от природы. Дар. И любое мнение о Алисе, которую она никогда прежде не видела, должно было идти именно от этого.

Я никогда прежде не видела тебя, красавица… Откуда ты?..

–Я потратила на парк практически полгода, если не больше. Когда я изучила все первые сектора, я поняла, что смысла в этом нет никакого. В них не было ничего, что хоть как-то могло напомнить о твоем существовании. Но несмотря на это, каждый новый день я спрашивала новых людей и никто не упоминал другого место. Все говорили только про парк. И тогда я пошла глубже.

–Туда, где было темно и страшно, – закончила за нее Джессика, показывая, что знает, каким всегда был парк. – А точнее, темнее и страшнее, чем обычно.

Но вслух Джесс говорила, не задумываясь над словами.

Она вела еще один “разговор”. Куда интереснее, чем тот, что звучал вслух…

Почему ты молчишь?.. Ты ведь знаешь меня… Знаешь мое имя, да и удивиться новому лицу у тебя не вышло… Я для тебя не новый человек… Где ты меня видела?.. Откуда ты меня знаешь?.. Неужели просто рассказы Хлои?..

–Именно, – продолжала свой разговор младшая из Хайзенбергов про свои заранее обреченные попытки найти в городе Джесс, которая почти никогда в нем и не бывала. Она нашла себе новый дом, который был гораздо интереснее Марлина, доставшегося Хлое. Самой обычной девочке. – Я пошла туда, где совсем не было людей. Там было холодно и пусто. С каждым шагом, что я уходила глубже, я слышала все больше страшных звуков, отдающихся стен безлюдных проходов и конструкций заброшенных аттракционов. Как ни странно, но самая дальняя часть парка, оказалась самой интересной. Она была больше и разнообразней. Он расширялся все к своему концу, вместо того, чтобы наоборот становиться уже. И тогда…

–И тогда она встретила меня. Полгода назад, если не меньше, – Алиса отвечала как ни в чем не бывало, не добавляя ничего лишнего, смотря то на Хлою, то на Джессику.

Однако вторую такой подход не радовал.

Значит, молчишь?..

Горящие глаза огненноволосой девочки не могли соврать. Джесс не обозналась в ней.

У обычных людей такого не бывает… Они не просто имели алый оттенок. Они горели также сильно, как у Джессики.

Ты слышишь меня… Ты не можешь не слышать меня… Неужели ты думаешь, что я ничего не понимаю?.. Кого ты из себя строишь?..

Но Алиса продолжала молчать. Во всех смыслах и возможных проявлениях.

Джесс тяжело вздохнула, принимая факт того, что с ней не считаются до такой степени, что даже не задумываются для того, чтобы ответить, и продолжила вести тот разговор, в котором ее слова без внимания не оставались.

–Парк, каким бы огромным он не становился под конец, который уходил в самый лес, все равно заканчивался. Вот только не в самом обычном месте.

Алиса знала об этих местах достаточно, чтобы позволять себе вести беседу.

–Место, которое было последним…

–Лишь было недостроенным зоной для покупок. Сувениры, подарки и тому подобное. Я знаю это. Знаю, что у создателей этого места планы были грандиозные, – перебила ее Джесс, желая перевести на себя внимание сестры хоть в чем-то.

–Да. Там я и заблудилась впервые. Точнее… Впервые заблудилась настолько далеко, что не смогла найти выход до темноты. Я часто блуждала по парку, каждый день, слыша чьи-то голоса, но в частности это оказывались заблудившиеся туристы. Пугали они меня, конечно, изрядно, но и я их не меньше.

Хлоя остановилась, слегка улыбнувшись, вспоминая продолжение в деталях. Она пыталась описать сестре все как было. А возможно и не только сестре.

Улыбка неожиданно слезла с ее губ.

–Но по-настоящему страшно стало в самом последнем секторе. Там, где не было никого. А значит, и никаких звуков. Там, где была только я. Лишь редкие скрипы заброшенных аттракционов, которыми никто так ни разу и не воспользовался и звучание воды, которая образовалась в самом конце парка целыми горными ручьями, уходящими вниз, к лесу. Все остальное… Остальным была лишь сплошная тишина. Никого и ничего.

Хлоя остановилась и посмотрела на сестру. На ту, ради кого она, сквозь страх и страдания заходила вглубь все дальше и дальше.

–И тебя тоже…

–И ты все равно продолжала искать меня? – спросила Джесс, начиная чувствовать в самой себе толику совести, которая только-только начинала просыпаться. Ей было стыдно за этот вопрос, потому что понимала рвение Хлои найти ее самостоятельно хотя бы раз, а не дожидаться сквозь целые дни, когда она появится из парка, о котором ей сказали в городе.

Но не из того, о котором ты думаешь, моя самая обычная девочка…

Совесть начинала давить и за то, что она знала, что она ответит.

–А что мне оставалось делать? Дома мне было скучно. В городе, среди всех остальных, что не хотели меня принимать – тоже. Лишь взрослые любили меня и мою фамилию, но мне с ними было неинтересно. Я пыталась найти тебя! И пришлось делать это самой, – она остановилась и будь она сейчас на ногах, точно бы топнула одной из них по мокрой от брызгов фонтана земле. – Вспомни, что ты говорила мне, когда я просилась провести с тобой хотя бы один день. Вспомни!

Джессика помнила, что отвечала сестре.

Потом… Я занята… Отпрашивайся и матери и лишь потом липни ко мне…

И после уходила в Парк…

Джесс отвела взгляд и оставила его где-то между двумя красноглазыми девочками. Между одной всего лишь потенциальной к Семейному Дару и другой, которая точно была связана с Ним, но почему-то не желала признаваться в этом и “отвечать” Джессике так, как это было принято у них в Семье. В Роду, среди которого можно было вести незаметный “диалог” для всех, кто в Нем не состоял…

Сейчас Джесс помнила, как отвечала на каждую просьбу сестры абсолютным отказом. Нет, отказывать ей не хотелось. Виной было не ее нежелание. Ей была Джессамина. Именно она не позволяла девочке появляться в ее местах.

В ее Парке…

Джесс помнила, как пыталась найти обходные пути, способы, которые позволили бы девочке появиться в Парке хотя бы раз. Она помнила, как помогло это ей, а значит, должно было помочь и ей.

Могло помочь…

Вот только за все эти годы Джессика так и не нашла их. Ни единой возможности, которой могла бы воспользоваться, чтобы обойти ту неприступность, которой Джессамина обнесла свои владения, скрытые от глаз всех тех, кто был самым обычным человеком. Среди них в Него могли войти лишь те, кто был приглашен. Кого начинало тянуть к Нему…

А Хлоя такой не была, хоть ее случай и отличался от всего остального города. Единственный вариант, как провести младшую из Хайзенбергов в Парк, отпадал.

Других – так и не нашлось.

Джессаминой было сделано все, чтобы ее вторая дочь в Нем не появилась. Чтобы не произошло еще одной ошибки…

А значит пользоваться Джессике пришлось одними лишь отговорками.

Она вздохнула, сожалея о том, что Дар не предупредил ее о том, в какое русло зайдет эта беседа, точно также, как не предупредил и о том, кого она здесь встретит. Пускай в этом и была виновата только она, ибо она даже не просила Его об этом. Но…

Но обычно Он предупреждал Джессику обо всем. Зачастую, даже не спрашивая ее мнения…

Нет…

Она снова вернулась в беседу, но на этот раз твердо посмотрела на огненную девочку по левую руку.

Я не поверю тебе, красотка… Не верю я в то, что ты меня не слышишь…

Ее огненные глаза, примерно такие же, как и ее “горящие” волосы, не могли соврать. То, что Алиса нагло пыталась скрывать, отворачиваясь от Джессики, уже не могло спасти ее. Она тоже видела Джессику.

Нам еще предстоит пообщаться… Без Хлои, раз уж на то пошло… Не “разговариваешь” со мной так, будешь говорить по-обычному…

Джесс вернулась к жизни и попыталась вспомнить, после каких слов ей снова захотелось уйти с заднего двора и забыть этот день. Она вновь перебрала ее слова и решила, с чего начнет свои.

–Тебя не принимают в городе? – Джесс вырвала из речи сестры самое безобидное и чистое по отношению к самой себе. Конечно, факт того, что младшей из Хайзенбергов приходилось общаться только с обычными людьми из города, мог лежать и на ее плечах ответственности, но это весило гораздо меньше остального, что Хлоя успела наговорить. – Почему это?

Алиса лишь усмехнулась, вероятно понимая, почему Джесс решила не отвечать на самые последние слова сестры. Хлоя же, которая радовалась хотя бы тому, что Джесс впервые решила разобраться в ее проблемах, пускай и не в самых главных, сразу же начала отвечать.

–А ты как думаешь? Последний дом. На склоне горы. Отдаленный от всего города. И самое главное – это наша мать. Самый обсуждаемый человек в городе. Она не появляется в нем, но ты то должна знать, что в городе говорят только о ней…

Джесс молча кивала, сделав умное и всепонимающее лицо, лишь бы Хлоя не заставила подтверждать ее собственное убеждение лично. Девочка верила, что ее старшая сестра гуляет в городе, порой скрываясь в парке, как ей наговорили люди из города.

Но Парк этот был совсем не тем, о котором думала Хлоя. Джессику знали некоторые люди не из-за того, что она когда-то гуляла среди них, а потому что они видели ее там. В том Парке, в котором “остались” навсегда… По той же причине они вспоминали и Джессамину – главную хозяйку этих скрытых от лишних глаз мест. Если Джесс еще бывала в городе, что можно было пересчитать по пальцам, то она не была в Марлине вообще никогда.

Вероятнее всего, никогда…

Джессамина не была в городе. Зато сам Марлин в ее Парке – очень даже… Впрочем, это и было причиной, по которой ее все знали.

Но сейчас речь шла не об этом. Джесс все еще не понимала, почему ее сестру, вышедшую из дома Хайзенбергов и вечно появляющуюся в городе, не любили, в отличие от остальных членов семьи, которых знало большинство города, что уже побывало в Парке Хайзенбергов.

–Но… – Джесс еще раз попыталась правильно поставить вопрос, но непонимание причины, по которой с ней не хотели общаться, не позволяло ей сделать даже этого.

–Потому что она еще маленькая.

На этот вопрос ответила не Хлоя. Это была Алиса.

Ответила на вопрос, который не был даже сформулирован. Даже у Джессики в голове – чего говорить о словах, в которых она замялась, выкинув лишь одно неловкое “но”.

–Маленькая, а значит и общество, в которое она могла бы войти, с кем могла бы подружиться и связать свои дни вместе, прогуливая все свое время с новыми друзьями, не могло скрывать своей зависти. Джессика, – Всю беседу Алиса говорила куда более взрослым языком, чем могла себе позволить Хлоя, ее младшая подруга. Но сейчас Джесс начало казаться, что она говорит более старшим языком, чем могла бы позволить себе даже Джессика, которая была самой взрослой за этим столом. Это навело подозрения. Джесс помнила книги и страницы, на которых описывался возраст причастных к Дару. И запомнила, что ему нельзя было верить… – Тебе было бы хорошо вспомнить свое детство, старшая из Хайзенбергов.

Нравоучительный тон ранее неизвестной, незаконно вторгнувшейся на ее территорию, девочки едва ли не заставил Джессику трястись от злобы. Но показывать вида было нельзя.

Спокойствие, которому Джессамина обучила свою старшую дочь, давно уже перешло на куда более значимую и полезную стадию. Спокойствие позволяло сдерживать свои эмоции, подавлять их и не позволять им взять верх.

Хладнокровие же давало возможность их использовать. Легкая ненависть по отношению к “рыжим волосам”, перебивающим ее вопрос на самом первом слове, моментально перешла в добрую и искреннюю улыбку на лице Джессики. Ее нельзя было отличить от настоящей. У Джессики была чересчур хороший учитель и много времени практики.

–Согласна, – ответила она самым легким голосом, на который могла быть способна, после чего перевела взгляд на сестру, потому что не могла терпеть одно вида рыжеволосой девочки. – Нет ничего удивительного в том…

Но даже на этом она не успокоилась.

–В том, что маленькие дети, неспособные держать свои собственные мысли и чувства за зубами, где-то в глубине себя, не стесняются отвергать маленькую Хлою лишь за то, что весь ее дом обсуждает целый город. Их родной город. А значит и их родители, отдающие свое внимание далеко не своим детям. Марлин и дня не проводит без упоминания о поместье Хайзенбергов. И что, как не это бьет так сильно по еще не освоившимся в этом жестоком мире сердцам, – она улыбалась, переводя взгляд то с одной сестры, то на другую.

Джесс, теперь уже одновременно с Хлоей, смотрела на ту, что никак не могла насладиться полученной возможностью взять верх в беседе и наконец отдать слово кому-то еще, кто в ней участвовал.

–Твой возраст, – Алиса продолжала и, казалось, даже не задумывалась о том, что говорить должна не только она. – Мой возраст. К этому времени просыпается лицемерие и желание угодить, чего бы это не стоило. Ее же возраст, – огненная голова повернулась в сторону самой младшей на заднем дворе. – В ее возрасте еще даже не думают о том, как лучше поступить. И поступают так, как считают нужным, – Алиса повернулась к подруге и сошла на мрачно тяжелый тон. – И надеюсь, это нужное в их представлении больше никогда не перегнет палку.

Больше… Никогда…

Джессика восхищенно ахнула, стоило ей до всего догадаться, а точнее, всего лишь вспомнить события прошлого месяца.

Или прошло уже больше?.. Два… Три… А может и все полгода?..

Черт, как же быстро летит время в Парке!..

Джесс не могла точно ударить по календарю, но на самом деле дата не играла никакой роли. Важным было само событие.

То есть это сделала ты?..

Ответа не было, как и весь прошлый разговор, но он и не требовался. Какой бы неприятной Алиса не оказалась в разговоре, однажды она уже оставила свой след в истории этого поместья. В истории его обитателей.

И за след этот Джессика была ей искренне благодарна…

–Так и где вы познакомились? – Джесс резко перебила общее молчание, наступившее после последних слов Алисы, благодаря которым Хлоя теперь не отрывала глаз от старшей сестры, в надежде, что она ничего не поняла.

Но Джесс наконец осознала, почему Алиса не хотела давать слова кому-то еще. Она хотела закончить свои слова тем финалом, ради которого и начинала их говорить. Не хотела отдавать слово, пока не довела тему до того, чем хотела ее закрыть… – Мне кажется, наша встреча началась именно с этого.

Хлоя тяжело вздохнула, перед этим посмотрев на горящие глаза подруги, которые она естественно не замечала, так как оставалась все еще обычным человеком, и начала. В ее же глазах было недовольство, но хладнокровие, развитое до небывалого умения в использовании, позволяло Джессики не показывать сестре правды – того, что она все поняла, как бы ловко Алиса не прятала за намеками правду.

–Только можешь вначале описать парк, который стоит в городе. И поподробнее, где ты меня искала. Каким он был в самом…

–В городе? – удивилась Хлоя.

Джесс быстро отмахнулась, понимая, что сказала лишнее.

–Просто опиши парк. Возможно, ты не ходила по тем местам, в которых гуляла я

Хлоя озадаченно замолчала, принявшись вспоминать, что от нее и потребовали.

Но сама Джессика даже не думала ее слушать. Ее интересовало куда более значимое событие.

Она все еще “слушала” последние слова Алисы…

И надеюсь это нужное в их представлении больше никогда не перегнет палку…

Больше… Никогда…

Джесс подняла глаза на внимательно слушающую подругу Алису и “спросила”, понимая, что теперь, после главного признания, которого выдало все то, что она скрывала, не “отвечая” на ее вопросы, ей больше нет нужды скрывать свою особенную природу. Теперь она больше не будет скрывать “себя” от Джессики и наконец “ответит” ей так, как было положено в Роду.

Как было положено отвечать в присутствии обычных людей, если речь шла о том, чего им знать было необязательно.

Так значит, это сделала ты?.. Тот случай был твоих рук дело?.. Значит… Значит, они не любят ее настолько?.. Ты права – те, кто мог бы стать ее другом, пока что чересчур мал для того, чтобы перестать завидовать ей… Или хотя бы скрывать свою зависть… Мы с моей матерью чересчур известны в городе и ты наверное не можешь понять, почему, да?.. Она то тебе не может объяснить… На случай, если ты еще не поняла, мы решили не посвящать ее в секреты Семьи, в которой она родилась… Я не знаю, что с ней будет дальше, но…

Глаза Джессики загорелись, но также быстро потухли. В одну секунду она начала выдумывать тысячи вариантов, как можно было бы использовать неизвестную ранее представительницу Рода ради самого главного.

Ради Хлои, которую Джесс уже очень давно хотела сделать по-настоящему причастной к их Семье. По-настоящему Связанной с Ним, а не так, как это было сейчас.

Как и всю предыдущую ее жизнь…

В любом случае, спасибо… Спасибо за то, что ты тогда сделала…

Джесс поймала на себе внезапный взгляд сестры и поняла, что улыбается чересчур сильно. Теперь это было не хладнокровие, которое, несмотря на злобу и ненависть внутри нее, все равно выражалось так, как этого хотела Джесс. Теперь она была по-настоящему рада, что узнала о ее новой подруге эту новость. Рада от того, что поняла ее намек, которым она ее описала, кто стоял за тем событием, о котором Джессика, как оказалось, знала чересчур мало…

Всего лишь намек?.. Больше не перегнет палку… Всего лишь размытые слова, но не полное признание в том, что это было ваших рук дело… Твоих, если быть точной… А самое главное, почему?..

Джесс посмотрела на Хлою, чьи слова пролетали мимо ее ушей.

Она не разрешила тебе рассказывать об этом кому-то?.. Я пойму, если она не решилась говорить об этом Джессамине, ее матери, но…

Неужели она испугалась рассказать об этом даже мне?..

Джесс вновь вспомнила о той новости, настолько затронувшей весь Марлин, что она прошлась по горе волной, нахлынувшей на всех, кто только на ней обитал. А значит, об этом узнало и поместье Хайзенбергов тоже…

Переломанные колени. Сломанные ребра, много синяков, ушибов и, самое главное, боли…

Ты не только спасла ее от обезумевших от зависти детей, которые могли бы быть ее друзьями… Они были чересчур злы на нее и пускай она была не виновата, что их же родители больше обсуждали именно нас, а значит и ее тоже…

Но ты… Ты была рада, что наконец получить эту возможность… Ты “помяла” их, чтобы отпугнуть… Чтобы они сбежали из парка… Но разве этого было недостаточно?.. Зачем ты испортила им жизни?.. Некоторых из них больше никогда не смогут ходить на своих ногах… Зачем…

А впрочем, это не мое дело… Я могла бы тебя винить, если бы ты сделала это просто так… Но ты…

Но ты спасла Хлою… Мою Хлою… Маленькую, безобидную и самую обычную девочку, всего лишь ищущую в парке свою сестру…

Но только не в том парке, что надо было это…

Ой!..

Джессика резко закрыла рот, который разразился в немом крике, сразу двумя ладонями сразу и уставилась на Алису. Страх, который едва ли не взорвал ее сердце, нахлынул с последними словами и заставил его биться так быстро, что у нее закружилась голова.

Когда Хлоя посмотрела на нее, резко оборвав рассказ об ужасах заброшенного парка, которым перестали пользоваться, а значит и поддерживать в порядке, Джесс всего лишь изобразила невероятную открытость и восприимчивость к ее рассказу. Страх, который поразил ее чересчур неожиданно, она не успела скрыть. Пытаться спрятать его было бессмысленным, так что ей пришлось выдать его за истинное отношение к истории сестры о безлюдном и мрачном парке.

Джесс сразу же поняла, как надо использовать эмоции на своем лице, чтобы не вызвать подозрений, и закивала.

Она показала на своем лице то, чего хотела видеть сестра.

–Да. Я слишком привыкла к нему, чтобы замечать то, настолько он страшный. Зря ты ходила туда одна. Зря…

–Но ведь я искала тебя, – смутилась Хлоя, не понимая слов сестры.

Но Джесс больше не могла вести сразу два разговора. В “одном из них” она совершила чересчур большую ошибку, чтобы продолжать переживать за чувства сестры.

Джесс упомянула в “разговоре” с Алисой то, чего упоминать было нельзя.

Но только не в том парке, что надо…

Роковые слова, которые, по мнению Джессамины, нельзя было произносить нигде, были “сказаны” в самом худшем месте, которое Джесс только могла выбрать.

А точнее в худшем обществе…

Она сказала это в “разговоре” с тем, кто мог ее понять. В “разговоре” с тем, кто натянуто и чересчур наигранно делал вид, что никак не Связан с Семейным Даром. Алиса не отвечала и на это. Даже тогда, когда Джесс сказала чересчур запретное.

Когда выдала главный секрет матери. Тот, про который могла бы не знать и сама, если бы однажды не вошла в него по случайности.

Чересчур большой случайности…

Она молчала и слушала историю Хлои, которая продолжила говорить, явно устав за последние десять минут их встречи.

Молчала после того, как сказала о самом главном.

Больше не перегнет палку…

Джессика, понимающая скрытый намек в словах Алисы, была благодарна ей за то, что однажды она спасла ее сестру.

Сейчас же оставалось слушать Хлою. Несмотря даже на то, что Джессика не могла усидеть на месте, не в состоянии перестать корить себя за такую оговорку.

Оговорку, которая могла стоить жизни всем планам Джессамины, которые были аккуратно и тщательно запрятаны в Парке.

В ее владениях… Только ее…

–В конце концов…

Спустя несколько минут, когда Хлоя описала все, что только запомнилось ей в городском парке, в котором она рассчитывала найти сестру, она наконец дошла до того момента, о котором ей больше всего хотелось услышать. И ей, и Джессике, и Алисе, которую старшая из Хайзенбергов видела впервые за всю жизнь.

–Я дошла до самого конца. К самому краю, неряшливо разделяющему и парк, созданный людьми, и лес, до которого они не сумели притронуться. Не сумели или не успели. Конец парка не заканчивался, как если бы это было запланировано теми, кто его строил. Он завершался “обрывом”, благодаря которому можно было без каких-либо проблем попасть в дикую природу, причем сразу в глубь леса – четвертый сектор парка начинался задолго после начала лесистых массивов – где он заканчивался было даже трудно представить…

Хлоя поморщилась.

–Хотя… Хотя ты и сама все это знаешь, – она подняла опущенную голову и продолжила, стараясь больше не отходить от темы. – Сколько бы времени я не провела в парке, сколько бы я не задумывалась над тем, чтобы пересечь эту “границу”, обрыв между лесом и цивилизацией, я обходила эти мысли стороной. Там, в глубине леса, который приветствовал тех, кто решался в него войти, мраком и вечными тенями, больше похожими на прячущихся от кого-то людей, было не то, что неуютно. Все как будто бы только и говорило, что не надо этого делать.