Читать книгу Отверженный - Александр Шаповалов - Страница 1

1 ГЛАВА.

Вот уже много лет подряд меня беспокоит один и тот же вопрос. Ответ на который я до сих пор не могу найти. И уже не знаю, где его искать. Нет, я не потерял надежду. Скорей всего это надежда потеряла меня и навсегда покинула мой дом. Но я не обижаюсь на её капризное непостоянство. Видимо, ей надоели мои фантастические идеи. Хотя для меня они кажутся вполне реальными и имеют полное право на существование.

Моя одержимость заключается в том, что я хочу понять человеческий разум, увидеть душу и переосмыслить её поступки, совершаемые на протяжении всей жизни. Мои старые предположения строились, в основном, на обобщённых знаниях, выборочно взятых из книг. И в какой то мере они меня удовлетворяли, если бы не одно но.

Как ни странно это звучит, но когда я выхожу на улицу, у меня создается впечатление, что я первый раз увидел живых людей. И мне хочется к ним прикоснуться, чтобы узнать: они действительно существуют, или мне показалось? Причина возникновения подобных желаний проста и банальна как мир. Я изолирован от общества. Состояние моего здоровья не позволяет мне появляться днём в общественных местах. Не хочу вызывать к себе жалость. Что я с ней делать буду?

И только когда за окном стемнеет, я разрешаю себе прогуляться по пустынным улицам маленького шахтёрского городка. Здесь без оглядки пронеслось моё детство, пролетела молодость, и совсем скоро в дверь постучится старость. Но я не буду ей открывать. Пускай подождёт меня на пороге. На пороге вечности. Я пообещал ей, что обязательно приду туда без опозданий. И не только я один. Со временем все мы там будем. А пока мой срок не закончился, мне остаётся самая малость. Наслаждаться одиночеством. Совсем недавно меня осенила мысль, что это мой путь к самосовершенствованию. Значит, я ещё нахожусь в пути. И одному лишь богу известно, когда я его пройду. Желая избавить меня от смертельной тоски, он наградил меня бессловесными спутницами. Они не отходят от меня ни на шаг. Одну из них звать госпожа Ночь. Она уже не вызывает у меня животного страха, как раньше. Я давно с ней подружился. И даже чуточку влюбился. И она всегда отвечает мне взаимностью. Это же так прекрасно! Мы не разделимы, как брат и сестра. Можно часто увидеть, как мы дружно гуляем по мостовой, долго бродим по набережной и тихо сидим в старом парке. Я ни от кого не скрываю, что она моя верная подруга. Я свято верю в её порядочность и твёрдо знаю, что она меня никогда не предаст. Именно в ней я черпаю жизненные силы и огромное вдохновение, необходимое для преодоления всевозможных трудностей. А их и так хватает. Ведь пенсию по инвалидности нельзя сравнить с депутатской. А кушать хочется не только депутатам, но и простым смертным. Несмотря на все невзгоды, я стараюсь меньше думать о еде. Её цена, оригинальность и необычность в названии не имеют для меня никакого значения. Я считаю, что каждый может довольствоваться самым малым. Только не все это умеют делать. Ну и пусть. Им не ведомо, что понятие сытости весьма относительное. А постоянно возрастающий аппетит никогда не будет удовлетворён. И, в конечном счете, человек разумный становиться похожим на белку, которая стремительно вращает колесо своих желаний и каждый раз возвращается на прежнее место своего бытия.

Мои потребности не слишком велики и, одновременно, просты как божий день. Мне бы всего лишь мирного неба над головой и душевного спокойствия. А остальное не так уж важно.

Уже прошло два часа, как я сижу неподвижно на скамейке и всматриваюсь в ночь. Какая же она таинственная. Даже не знаю, что и сказать. А нужно ли вообще что-то говорить. Зачем тревожить тишину?

Безучастно смотрю я на чёрные силуэты деревьев. В тусклом свете уличного фонаря отчётливо видно, как они обречёно протянули к небу корявые руки. Вряд ли найдётся кто-то, кто станет меня переубеждать, что дерево не имеет рук. Тогда я приглашу его к себе и попрошу посмотреть, как на тёмно-синем небе происходит нечто странное. Как по волшебству дерево оживает и перевоплощается в могучего великана с растопыренными пальцами.

Моё время прогулки длится по-разному. Однажды летом я просидел до утра. Глядя на луну, я мечтал о будущем. Отчётливо понимая, что никакого будущего у меня быть не может. Луна была полностью солидарна с моим мнением. Но хранила молчание, чтобы меня не обидеть. Она является моей второй подругой. Как и много тысяч лет назад, она хладнокровно смотрит вниз. Интересно, а вдруг она помнит все мои прошлые жизни и знает, за что я наказан. Ведь если есть теория о реинкарнации, значит должен кто-то её

наблюдать. А кому дано видеть эволюцию всего человечества? Конечно же, звёздам и

огромному жёлтому диску. И для чего ему дали женское имя? Неизвестно.

Сегодня пасмурно, и луна не вышла ко мне. Вместо неё явился холодный ветер. Он нагло проникает сквозь одежду и вызывает дрожь во всём теле. Я вчера с ним поссорился. И теперь он гонит меня домой. Нелестно отзываясь обо мне, он поднимает в воздух сухие листья и швыряет мне их в лицо. Таким образом он даёт мне понять извечную истину, что мир не любит слабых. А о калеках и вообще говорить нечего. Кроме того, он с дикой ненавистью заявляет, что лучше бы они и вовсе не рождались.

А я же не считаю себя калекой. Только кому это докажешь. Нет ничего глупее, чем опровергать очевидное и доказывать невероятное. Всё равно останешься ни с чем. И тебя выставят на всеобщее посмешище.

И тогда у меня внутри просыпается революционный дух. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не прокричать во весь голос: ну посмотрите на меня, я же такой, как и вы! У меня такое же тело, как у вас, такие же внутренние органы, и мой мозг мало чем отличается от вашего. Я тоже наделён чувствами, эмоциями и умею отличать холодное от горячего и чёрное от белого. Я ненавижу смирение и призираю терпение. И безропотно нести тяжёлый крест я отказываюсь раз и навсегда. Никто не видел меня. Никто не знает, что я есть. Я избавлен от многих обязательств и никому ничего не должен. Отсутствие ограничений меня смущает. Мне открыт большой простор для действий. Но они имеют свои границы. Эти границы рождает моё воображение, и при соприкосновении с реальностью стирает любой намёк на вольготную жизнь. Порабощённый собственным телом, я готов в любую минуту разорвать надоевшие мне цепи и забросить их как можно дальше, чтобы не мозолили глаза. В этом мире я один. Разрушивши моральные правила, я выдвигаю претензии по поводу несовершенства вселенной. Я нашёл ключ познания высшего разума и готов одолжить его другу. Но где его найти. Я ужасно соскучился по живому общению.

И готов без оглядки подарить миллион долларов за тёплое слово. Без него я угасаю. Я могу отправиться на край света. Стать монахом, философом, учителем, но только не тем, кем я являюсь сейчас.

Я окружён стихийными духами природы и незаметно в них растворяюсь. Я сливаюсь с неживыми предметами, которые я вынужден созерцать. Олицетворяя свободу, как высшую добродетель, я неустанно веду борьбу со зловредной судьбой. Она уничтожила мою надежду и теперь тихо подкрадывается ко мне. Я уже слышу её шаги. Они становятся всё громче. Леденящий душу страх сковывает меня. Я уже не могу пошевелиться. Нет ничего противней, чем дожидаться, когда наступят предсмертные муки. И после последнего удара сердца ты навсегда отправишься в другое измерение.

Стоп. Что со мной происходит? Это же всего-навсего дождь. Так почему я его испугался. Он как босоногий мальчишка весело шлёпает по лужам, стучит по стёклам, тарабанит по крышам, пугая кошек на чердаках. А, может, это и не дождь вовсе, а слёзы наших умерших предков. Им невыносимо больно смотреть, как вся их робота, все старания пошли прахом. Всё, за что они боролись, исчезло вмести с ними. И ничего не осталось. Тогда для чего они жили, творили, строили правовое государство, распространяли утопические идеи, дурманили народ?

Злой гений, придумавший машину репрессий, и не догадывался, что всё вернётся на круги своя. Внуки и правнуки фанатично настроенных большевиков будут миллионерами.

История жестока по отношению к героям. Она приносит горе побежденным и не щадит даже победителей.

Жёсткие жернова слепого рока перемешивают всех без исключения. Не взирая ни на привилегии, ни на личные заслуги перед родиной. И тому много есть примеров. Созданные по образу и подобию божьему человекоподобные существа яростно боролись за клочок земли, а теперь спокойно в ней лежат. Вернее, там покоятся их исстрадавшиеся тела. А души вознеслись на небеса и льют горькие слёзы. И каков их смысл жизни? Безумие, умноженное на арессию. Видно не в добрый час они родились.

Страдание, как известно, пробуждает сознание. Но как его пробудить, если оно отравлено злобой. Ни мне это решать. Я всего лишь посторонний свидетель, получивший возможность видеть скрытое и пренебрегать явным. Истолковывать прописные истины не для меня. К тому же мне пора уходить. Я уже весь промок и могу легко простудиться и заболеть. Начертив палкой на песке символ бесконечности, я ухожу не оглядываясь. И оставляю наш диалог с дождём не законченным.

Жаль, что я не умею резко обрывать отношения. Расставание для меня очень грустное событие. И я поневоле стараюсь его избегать. Я редко ставлю точку. Так намного легче. А впрочем, я могу и ошибаться. И на всякий случай поставлю многоточие. Используя тайный язык древних рун. Они должны принести мне счастье и удачу.

Мой неожиданный уход вызвал раздражение у могущественного повелителя стихий. И он разразился проклятиями на тысячу верст. Поверит ли мне кто-то, если я скажу, что видел грозу в середине октября. Наверное, нет. Но я не обманываю. Зачем мне лгать. Я всегда любил говорить только правду. Но, тем не менее, я редко с ней сталкивался в действительности. И то, что в данную минуту происходит, можно расценивать как злую шутку живого воображения. Но как бы там ни было, дождь продолжал идти. И его никто не собирался отменять. А мне пришлось в срочном порядке подыскать хоть какое-то укрытие. Иначе тяжёлая форма гриппа мне будет уже обеспечена или предоставлена в аванс. Спорить с природой бесполезно. А перехитрить и вовсе невозможно. Каждый неправильный шаг, действие или поступок исчезнет во тьме веков. И уже никогда не возвратиться. Именно так исчезают люди, города и древние цивилизации. Именно так ушла под воду Атлантида. И, возможно, вслед за ней и мы. От сумы и от тюрьмы не принято зарекаться. Но я этого не делаю. Ворошить прошлое не в моих правилах. Но его дыхание до сих пор волнует меня. Оно затаилось в укромном уголке, и, как суфлёр из оркестровой ямы, даёт мне подсказки. Странные и очень противоречивые. И слегка насмешливые. В них я ищу истину. Прямую, безжалостную, но истину. Я противник сладких выражений и не потерплю красочных описаний. Какой толк разбрасываться яркими словами. Они неминуемо померкнут, столкнувшись с суровым господином возмездия. Его следы отпечатаны в грубой форме на остроконечных плитах мироздания или высвечиваются на глухих тропах, уходящих в долину безмолвия. Ещё их можно встретить в заброшенных, обветшалых зданиях, хранящих и без того горькие воспоминания о былом. И, как ни странно это звучит, я вновь с ними столкнулся. Моим убежищем оказался продуктовый магазин. Или точнее то, что от него осталось. А осталось от него не так уж много. Бесформенные четыре стены и дырявая крыша, готовая в любую минуту обрушиться на голову несчастным путникам. Мрачное сооружение отслужило свой век. И теперь его наверняка снесут или разберут по кирпичику. А вместо него ничего не построят. Даже не вериться, что я раньше тут покупал молоко и конфеты. А по выходным сюда привозили вкусную и очень густую сметану. Я намазывал её на сдобную булку и съедал с большим удовольствием. Правда отец ругал меня за то, что я часто пачкал рубашку или брюки. И тем самым добавлял матери лишнюю работу. Но она мне всё прощала. И даже не сердилась, когда я терял сдачу от покупки хлеба или нечаянно разбивал чашку. Она, конечно, понимала, что я не специально это делал. Ведь злого умысла у меня и в помине не было. Кроме того, я никогда не отличался особой аккуратностью и бережливостью. И мама, безусловно, это знала. А когда я ей заявлял, что стану знаменитым художником, она нежно обнимала меня и почему-то тихо плакала. Я не докучал ей глупыми расспросами и не выяснял, отчего она так расстраивалась. Да она бы и не ответила. Она обладала сильным характером и старалась скрывать от других свои переживания. Но я догадывался, в чём заключалась причина её беспокойства. А вот исправить ничего не мог. Я был бессильным перед безжалостной судьбой, толкающей меня на край пропасти. С каждым годом я приближался к ней семимильными шагами. И, благодаря врожденному инстинкту самосохранения, чудом её избегал. Расставляя знаки препинания в личных проблемах, я давал себе клятву, что завтра начну всё сначала. И меня уже никто не остановит. Но, видимо, я плохо выучил грамматику. И завтра начиналось с тех же тоскливых нот, что и заканчивалась вчера. Я нарочно уходил в неизвестноё направление, любовался красотой природы и незаметно опустошал всё в середине себя. Подавляя вспышки гнева, я неэкономно расходовал энергию и разбрасывался на бессмысленные проекты. Я отдавал себе полный отчет, что им не суждено воплотиться в жизнь. И, в конечном счете, они обречены на вымирание. Причина всех моих бед коренилась, прежде всего, в моём восприятии действительности. И тут уже нет оправданий. Их не найдёшь в пустом пространстве, связанном тонкими нитями болезненного восприятия. И мне становилось ясно, что в череде человеческих открытий много пробелов. Намного больше, чем их должно быть на самом деле. И, к сожаленью, заполнить их уже нечем.

Обеспокоившись тем, что дождь всё не прекращался, я пожалел, что вообще вышел на прогулку. Ну, для чего я пришёл сюда и, кроме того, преодолел два с половиной километра, чтобы посмотреть на заброшенную шахту. Как будто я раньше её не видел. Хотя ночью она более привлекательна, чем днём. А при сумеречном свете луны она похожа на развалины старинного замка.

Махнув на всё рукой, я вышел из укрытия. И направился домой. Ускоряя шаг, я спешил, словно за мной гналась целая стая разъярённых волков. Голодных хищников, готовых на всё, чтобы с особым остервенением растерзать в клочья любое живое существо, ставшее на их пути. На чьем пути я стоял, мне оставалось только догадываться. И эти догадки ни к чему хорошему не приводили. Голова шла кругом. А смутные предположения настойчиво возлагали на меня груз ответственности за неправильно поставленные решения.

Я не давал никому торжественных клятв и старался избегать чёткого расписания. В нём я замечал ограничения свободы. Именно к ней я постоянно стремился. И огорчался, что у меня её украли. Ведь бывает же украденное счастье. Я о нём читал в одной книге. Название уже не помню. Но для себя я выяснил одну важную вещь. Счастье продаётся и покупается не хуже, чем хлеб. И пользуется повышенным спросом, особенно среди неимущей части населения, не видевшей ничего кроме непосильного физического труда.

О себе я лучше промолчу. Потому что у меня просто нет слов. Я же ни с кем не общаюсь. А только лишь думаю. Умственный процесс у меня не прерывается ни на минуту. Даже во сне я могу разгадывать кроссворды, составленные только для меня упрямым одиночеством, не желающим отпускать меня в свет. Но я на него не сержусь. И, может быть, сумею его перехитрить. И освободиться от его назойливого покровительства. Бесцельные скитания по безлюдным просторам вымирающего городка подошли к концу. Я вернулся туда, где меня никто не ждёт. Где обычные слова утратили былую силу. А вновь приобретенные желания соскальзывали в зловонное болото тоски и тонули в пучине безысходности. Это моё царство. В нём обитает дух безмолвия, и я вместе с ним. По-моему, это не лучшая компания для создания семьи. Не правда ли?

Прежде чем зайти в дом, необходимо набрать угля и дров, чтобы растопить печку. Я открыл сарай, не обращая внимания на то, что холодные капли текли мне за шиворот, а курточка полностью прилипла к телу. Лампочка как назло перегорела, и мне пришлось засветить спичку. Лопата переломалась на две части, и уголь я насыпал в ведро голыми ладонями. Дров почти не осталось. А те, что валялись по углам, давно уже прогнили и превратились в труху. Насобирав сухих щепок, я накрыл ведро тряпкой и побежал в дом. Растопить печь не составило большого труда. Уже через минуту огонь жадно облизывал бумагу и подкрадывался к деревянным стружкам. Я развесил мокрую курточку и брюки на безопасном расстоянии от печи, чтобы они быстрей просохли. И переоделся в спортивный костюм. Комната медленно наполнялась теплом. Но я его почти не ощущал. Наверное, я сильно перемёрз на улице. И поэтому меня знобило. Несмотря на экстремальные условия своего существования, я так и не привык к холоду. Стоило мне простудиться, как тут же начинались осложнения. Простуда переходила в бронхит или в острое воспаление легких. По всей видимости, иммунитет у меня был снижен. И организм не мог долго противиться коварным замыслам болезнетворных микробов, населявшим и без того загрязнённую атмосферу нашего городка. Неудивительно, что тут редко кто доживал до шестидесяти лет. Высокая смертность стала одной из наших главных визитных карточек. Так что если вам очень плохо живётся, то приезжайте, пожалуйста, к нам, то есть к тем, кому ещё хуже. Ведь надо же хоть как-то сменить обстановку. А то со временем всё приедается и надоедает. А так и депрессией заболеть можно. У меня, кстати, от неё есть народное и проверенное веками средство. Оно хранится в зелёной продолговатой бутылке. В народе его ещё называют не иначе как зелёный змий. Но никакого змия я там не увидел. Уж лучше бы там находился всемогущий джин. Он бы без проблем выполнил мои три заветные желания. А так какой толк в бутылке, если конечно не брать во внимание её рыночную стоимость. Если верить журналам, то многие американские миллионеры сколотили своё состояние на сборе стеклотары. Чем же я хуже? Но меня такой бизнес не прельщал.

Открыв в очередной раз бутылку с вином, я всерьез задумался, а есть ли в нём истина, как писалось в стихах? Я неоднократно читал в медицинской энциклопедии, что алкоголь воздействует на те участки головного мозга, которые отвечают за удовольствие и поощрение. А если человек не может достигнуть его реальным путём, то получает его с помощью химии. Вот так и появилось пьянство на всей Руси и не только на ней, и во всём честном народе. Ой, что-то я начал заговариваться. Но я же только стаканчик выпил. Не мог же я опьянеть от каких-то трёхсот граммов крепленого кагора, выпитых натощак. Конечно же, нет. А на чём я остановился? Ах да, завтра нужно срочно проснуться рано и поехать в соседний город, где не так давно закрыли шахту. Занять очередь, выстоять её до полудня, и заказать машину дров. А то как я буду зимовать? Прошлой зимой морозы достигали тридцати градусов. А когда привезут дрова, их нужно перенести под навес. Перебрать, хорошенько пересмотреть, чтобы не было гвоздей. Потом перепилить, как можно короче разрубать на мелкие части и сложить в сарай. Я живо прикинул, сколько будет стоить всё это удовольствие. Получилось, чуть меньше моей пенсии по инвалидности. И тогда снова придется жить впроголодь и питаться одними сухарями с пшеничной кашей. Ну что ж, мне не привыкать.

Второй стаканчик мне придал ощущение невероятной бодрости. И если бы мне кто-то предложил пойти с ним неизвестно куда, я бы, не раздумывая, согласился. Мне нечего терять. И какая разница, что со мной случиться дальше, если вся жизнь мне опротивела. И ничего уже не радует. Однотипное времяпровождение среди четырёх стен казалось хуже тюрьмы. А прогулки в одиночку ещё больше портили настроение. Если бы мне дали сверхвозможности, я бы перевернул земной шар и слепил бы из него квадрат. Круг всегда ассоциировался у меня с замкнутым пространством. А мне всегда хотелось его разорвать.

Интересно, а кто выдумал названия, и как они появлялись? Я вертел в правой руке стакан и пытался понять, почему он именно так называется. Кто решил, что он должен быть похож на цилиндр. И откуда вообще берутся все окружающие нас правила, законы и порядки? А кто диктует моду, назначает модные тенденции и руководит мыслями целых народов? Забегая в глухие дебри, я интуитивно искал выход и выдумывал остроумные гипотезы относительно всего сущего на земле.

Затем я уже не мог усидеть в кресле и стал беспокойно ходить по комнате. Мне не хватало открытого пространства. Где я мог бы, наконец, почувствовать себя свободным человеком. Я бы с удовольствием поехал в кругосветное путешествие. Познакомился с культурой разных стран, посмотрел исторические памятники. А почему бы и нет. Что может быть лучше новых впечатлений, придающих полный вкус райской жизни. Но где же эта жизнь. Почему она мне не доступна?

Расстроившись до слёз, я закурил. И, чтобы забыться, делал глубокие затяжки. Горький дым вызывал сухой кашель. Но сигарету я не выбросил. Предостережения Минздрава я игнорировал и смеялся над ним. Откуда такое повышенное внимание к курильщикам, если пол страны едва сводит концы с концами. Не лучше бы сначала отменить платную медицину и дать всем желающим работу. А уж потом беспокоится о сохранении здоровья.

Снова на меня навалилась скука и чуть меня не раздавила. Слава богу, я успел от неё отбежать на значительное расстояние, а то не известно, чем бы закончилось её внезапное вторжение в мои законные владения. В поисках полезного занятия я принялся скитаться по дому и переворачивать всё вверх дном. Всё казалось бессмысленным и никому не нужным. Ну, для чего наводить порядок, если ко мне никто не приходит. А для чего держать цветы в горшочках, если я их не переношу. У меня на них аллергия. Пускай на лугу цветут. Там, кстати, им самое подходящее место. С грязным бельём я потом разберусь. Устраивать среди ночи стирку я не собираюсь. Так, что у нас дальше? Изношенные дорожки. Ну, тут уж извините, я ничего изменить не могу. Всё упирается в деньги. А их у меня не так уж много осталось, чтобы заказывать себе персидские ковры, помойные вёдра из хрусталя и золотые унитазы, инкрустированные бриллиантами. Переходим на личные вещи. В книжном шкафу беспорядочно валялись старые открытки вперемешку с пожелтевшими альбомами и разрисованными листами бумаги. Это я упражнялся в рисовании. Но сегодня, пожалуй, у меня нет настроения даже карандаш брать в руки, не говоря уже об изобразительном искусстве. Ладно, оставим изобразительное искусство на завтра и идём дальше. Настенные часы отработали свой срок и ушли на заслуженный отдых. Как их починить я не имею понятия. Я же не часовщик. Что же тогда делать?

Я остановился среди прихожей и взял в руки молоток. А что, если устроить самому себе праздник? Кто мне вправе запрещать. Я и только я тут полноправный хозяин. Опустошив третий стаканчик, я открыл вторую бутылку.

А жизнь все-таки хороша, особенно когда рядом есть великолепное вино, согревающее одинокие сердца в минуты невзгод. И это чистая правда.

Для развлечения я начал вбивать гвозди в порог. А когда мне это надоело, стал забивать их в стену. Побелка сразу осыпалась и внушительная часть штукатурки тоже отвалилась.

Нет, так дело не пойдёт. Необходим внутренний запал. Без него скучно. А как работают дровосеки. Они же рубят с такой отдачей, что кругом только искры да щепки летят. Тут ко мне постучали. Придерживая на плече топор, я пошёл открывать. Увидев меня с внушительным оружием, незваный гость отступился. Для большей убедительности я переложил топор в другую руку. Отчего ещё больше смутил молодого паренька. Он нервно замялся, как перед экзаменом в школе, невнятно пролепетал.

– А вы не видели случайно чёрной крысы?

– Кого? – переспросил я, не веря своим ушам.

–Чёрной крысы. Только вы не пугайтесь. Видите, я прилично одет и не собираюсь заниматься воровством. Час назад у меня случилась большая беда. Я вывел свою любимую крысу погулять, и она от меня убежала. Я за неё очень беспокоюсь. Вдруг ещё она заблудится или коты её съедят. Тут же так много диких котов. Я не переживу, если с ней что-то плохое случиться. На прошлой неделе она вывихнула лапку, и я за ней старательно ухаживал. Кормил три раза в день молочком и булочкой. А сегодня она попросилась искупаться в луже и погрызть немножко желудей. Я согласился и не надел ей ошейник, надеясь, что она никуда от меня не убежит. Но как только я отвернулся, она скрылась. И теперь я ищу её.

– Так что вы от меня хотите?

–Только узнать, может, она тут пробегала.

–Нет, к сожаленью она тут не пробегала.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Спасибо вам большое.

Странный визитёр перешагнул через бордюр, прошёлся по клумбе с хризантемами и перелез через забор к соседям.

Подобные разговоры у нас не редкость. А порой и не такое услышишь. Однажды ко мне забрался полоумный мужик и на коленях просил, чтобы я его заживо похоронил на приусадебном участке и сообщил его жене, что он уехал на дальний север и уже никогда не вернётся. Я тогда наотрез отказался. А он предлагал мне за это сто долларов. Я уже и не помню, как мне удалось от него отделаться. Вроде, его кто-то позвал за калиткой, и он убежал.

Вообще то я привык к чудачествам своих земляков и уже ничему не удивляюсь. Такая видно у них судьба. Ведь кто хотел её изменить, выехал отсюда на заработки. Тут каждый второй дом заброшен. А те, кто остались, давно спились от горя или вообще не могут нигде устроиться по причине умственной отсталости. Больных у нас хватает. Рядом находится завод по производству химического и бактериологического оружия. Ещё до моего рождения там случилась крупная авария. Вышел из-под контроля главный пульт управления по обработке химических соединений. И в атмосферу стал выделяться фиолетовый дым. Разразился скандал. Из Москвы даже приезжала одна важная комиссия. Проводила какие-то измерения, вычисления. Не обошлось и без судебных разбирательств. Руководство завода досрочно отправили на пенсию. Некоторых привлекли к уголовной ответственности. А работникам дали внеочередные путёвки в оздоровительные санатории. Газеты умолчали о реальных последствиях трагедии. Писали, что ничего страшного не произошло. А уровень радиации не превышает допустимой нормы. О последствиях трагедии заговорили намного позже. Нашёлся один сочувствующий журналист, у него, по-моему, родилась дочь с серьезными отклонениями психики. Так вот он провёл личное расследование и выяснил, что во многих роддомах появились на свет дети с физическими уродствами или психическими заболеваниями. И как раз в тот период я и родился. На добрую память от трагедии я унаследовал перекошенное лицо и целый букет различных болезней. А на счёт ума я не знаю, есть ли у меня там проблемы или нет. По крайней мере, в школе учился хорошо, по поведению у меня в табеле всегда стояла пятёрка. Экзамены тоже сдавал нормально. В принципе, я ни чем не отличался от других сверстников за исключением физических недостатков. Но я не комплектовал по этому поводу. В нашей школе учились ребята без волос и без пальцев.

Углубляясь в воспоминания, я ещё выпил вина, и оно мне показалось сладким. Таким точно, как варенье из шелковицы. Я его обожал и не мог никак его наесться. Его всегда казалось мало. А мне хотелось ещё. Через год я заметил, что начинаю полнеть. Но кушать меньше варенья всё же не стал. Мама умела очень хорошо его варить. А я неплохо его съедал. Но и не забывал поделиться с родителями. Иначе некрасиво получится. А я хотел, чтобы всё было по справедливости.

Стремление к справедливости не раз становились причиной моих конфликтов с соседскими мальчишками. Однажды я заметил, как курносый мальчуган поднял кошелек, выпавший из кармана пиджака у старенького дедушки. Наверное, у него карман был дырявый. Вот поэтому он и выпал. Ничего не подозревающий дедушка направлялся в аптеку. А мальчуган уже за его спиной пересчитывал измятые купюры. Ради восстановления справедливости я подбежал к нему и попросил вернуть кошелёк. Но моя просьба только вызвала у него вызывающую улыбку. Он даже принял оборонительную стойку, предчувствуя, что я могу его ударить.

Я не являюсь любителем уличных драк, но в редких случаях могу применить силу. А что ещё остаётся делать, если тебя не слушают и не понимают. К тому же мальчуган первым полез ко мне с кулаками и старался попасть мне в глаз. Такое неуважение к старшим меня просто взбесило. Я схватил его под мышки, поднял верх и потряс на вытянутых руках. От чего он даже захныкал. И стал меня умолять отпустить его, а добычу разделить поровну. Я наотрез отказался от его заманчивого предложения. Вследствие чего ему ничего не оставалось делать, как отдать мне кошелёк. А я уже вернул его дедушке. За что и получил благодарность в два рубля на мороженое. Я тогда купил четыре штуки шоколадного эскимо. И с огромным удовольствием с ним расправился в парке, где раньше были качели. Теперь там лесопосадка, заросшая сорной травой. И такое создаётся впечатление, словно там и не было ничего. А то, что было – всего лишь прекрасный сон с красочными картинками. И теперь на смену ему пришла серая и унылая реальность в виде закрытых заводов, разобранных магазинов, заброшенных фабрик, опустевших школ и детских садиков.

Забывшись на короткое мгновение, я вновь пришёл к неутешительному выводу, что меня ничего хорошего не ждёт впереди. Тогда не плохо бы сейчас покончить с собой и получить долгожданный вечный покой, обещанный всем верующим на небесах. Под столом я нашёл нож. Откуда он там взялся, я понять не мог. Вроде если мне не изменяет память, то я всегда клал его в ящик для посуды. Боже, какое убожество меня окружает. Но это только додуматься надо, чтобы тарелки держать в узком ящике. Ну а что мне остаётся делать, если ко мне никто не приходит. Ну а что за обои висят. Им скоро сто лет исполнится. Надо будет обязательно отпраздновать их юбилей. А не то они всерьёз обидятся. Если, конечно, я не сорву их и тем самым укорочу им век. Они мне уже надоели до тошноты. О самоубийстве я уже позабыл и переключился на коричневую бумагу, наклеенную на стенке. Орудуя тупым ножом, я сдирал её клочьями и швырял куда попало. Скоро на полу образовалась приличная груда мусора. Но я не останавливался. Затхлый воздух действовал мне на нервы. Я решил отчистить комнаты от старого хлама и всего того, что раздражало меня в последние месяцы. Шум и треск только придавали мне бодрости и смелости. Будучи трезвым, я вряд ли решился бы на такие кардинальные действия по переустройству собственного жилища. Сломанный табурет я разрубал на части и швырнул в печку. Отсчитав нужное количество страничек отрывного календаря, я вырвал остальные и отправил туда же. Не пожалел даже свои старые рисунки. Для меня они не имели никакой ценности. А значит, их можно спалить. Скоро в доме стало жарко. Я почти полностью разделся и остался в одной футболке и шортах. Делая в перерывах между работой по глотку вина, я продолжал развлекаться. Рыжие шторы я сорвал вместе с карнизом и вынес в кладовку. Затем подумал, что не мешало бы принять тёплую ванну. У нас с водой раньше были проблемы. Её подавали два раза в неделю. Сейчас немножко чаще. Но только рано утром и поздно вечером. А в другое время тут действует сухой закон. Наполнив огромную кастрюлю водопроводной и подозрительно чистой водой, я оправил её греться. Как именно спросите вы? Да очень просто. Я разработал новейший метод левитации, то есть переноса предметов на расстоянии с помощью силы воли. Но пока у меня её не хватает, я помогаю ей пальцами. Вот так.

Я завёл будильник на пол шестого и направился на кухню. От чрезмерно выпитого алкоголя у меня пробудился голод. Несмотря на шаткую походку, я не падал и тем более не считал себя пьяным. Холодильник разочаровал меня сразу, как я его открыл. Видно он меня не возлюбил с тех самых пор, когда я его купил по дешёвке у одного старого еврея. Он подсунул мне непонятно что, без пружин, без мотора и без лампочек. И ещё называл это новейшим чудом научной инженерии. Я потом с ним провозился пол месяца. Покупал недостающие детали, вставлял их. И чудо заработало. А вот продукты хранить отказывалось. И всё, что я туда ставил, на следующий день скисало и пропадало. Не обошла эта беда и мой гороховый суп. Только приподняв крышку, я сразу понял, что он не годиться к употреблению. А значит с ним можно распрощаться. Выгребная яма стала невольной свидетельницей моего трогательного расставания с едой столетней давности.

Возвратившись к пустому столу, я вспомнил, что у меня осталось на худой конец килограмм гречневой крупы. Я её хранил на чёрный день. Похоже, он уже настал. На приготовление постного ужина ушло пол часа. К нему я добавил приличную кучку сухарей и стакан кипячёной воды, чтобы запивать сухую смесь. Диетологи утверждают, что она помогает похудению. Но я от этой напасти застрахован малокалорийным питанием. И продолжаю в том же духе. Не ждать же мне манны небесной на блюдечке с голубой каёмочкой. Но, по правде говоря, не отказался бы и от неё.

Старательно пережёвывая сухомятку, я вникал в подробности европейской кухни, о которой как раз шла речь по телевизору. И ужасно завидовал, что не могу попробовать даже и кусочка из предложенного меню. Рекламный проект по заманиванию голодных, но богатых клиентов действовал успешно. Настолько эффективно продемонстрировали изысканные блюда, что я непременно захотел обменяться с толстыми клиентами своей гречневой кашей. Думаю, польза бы была обоюдная.

Ещё немного пофантазировав на вольные темы, я стал клониться ко сну. Расстелив постель, я с большим удовольствием лёг в неё. Прокрутивши напоследок события прошедшего дня, я пожелал самому себе спокойно ночи и уснул.

2 ГЛАВА

Не помню точно, сколько я проспал. Но отчаянный крик будильника я не услышал. Он, наверное, так надрывался, что слетел с тумбочки и разбился. А может, это я ему помог. Кто его знает. Я же сам сплю. Свидетелей не было. Могу только заметить, что пробуждение вышло длительным и очень тягостным. Я без конца сверлил взглядом одну точку на потолке. И просил её, чтобы она свалилась на пол. Но она только увеличивалась или уменьшалась в зависимости от продолжительности моего взгляда. Вскоре точка зашевелилась и стала спускаться ко мне на тоненькой паутинке. Когда она приблизилась ко мне, я уже узнал в ней маленького паучка. Он забавно двигал тоненькими ножками и старался найти опору, чтобы подобно альпинисту закончить свой спуск. И он его завершил у меня на подушке. Смутные представления о возможной участи беззащитного насекомого разволновали меня до глубины души. Как же на самом деле бывает коварна госпожа фортуна. Один неправильный шаг, и ты погиб. А твоё тело превратится в прах. Я не стал убивать паучка. Ему тоже хочется жить. Я взял его бережно на ладонь и вынес на крыльцо. Пускай идёт своёй дорогой. Я не в праве забирать у него жизнь.

После вчерашнего веселья у меня немножко поднялось давление, и общая слабость не давала возможности заниматься полезным делом. К непрочитанной книге, лежавшей на письменном столе, я даже не прикоснулся. Любуясь собственным отражением в зеркале, я ужаснулся. На меня смотрело лохматое, заросшее густой щетиной чудовище. Такое точно, как из сказки «Аленький цветочек». Может быть, я тот самый заколдованный принц, ожидающий волшебного поцелуя красной девицы. Или восточный мудрец и волшебник в одном лице типа старика Хоттабыча. Но как бы там ни было, бороду я сбрил. И сразу ощутил себя моложе. С длинными волосами я поступил также. Отчего даже воспринял духом. Если бы ещё и переодеться в дорогой костюм, то из меня вышел бы завидный жених. А почему бы и нет. Ведь встречают всегда по одёжке. А провожают в зависимости оттого, сколько кому успел заплатить.

Я пересчитал свои весьма скромные сбережения и с грустью заметил, что их хватит ненадолго. На выплату пенсии я уже не рассчитывал. У меня сегодня закончился срок действия инвалидности. И необходимо снова ехать в больницу, сдавать разные анализы, проходить медосмотр, часами стоять в длинной очереди и всё только для того чтобы попросить врачебную комиссию сжалится над тобой, и признать тебя нетрудоспособным. Но только на пол года. А потом начинай всё заново. Вечная волокита плюс приличная нервотрёпка равняется сбору нужных тебе справок. Ходят слухи, что некоторые врачи неплохо подрабатывают на этом. Купить любую группу инвалидности не составит большого труда, если у тебя имеется несколько лишних тысяч долларов. К счастью, я пока с подобной несправедливостью не сталкивался. Но повторно оформлять инвалидность нет желания. Мне трудно смириться, что я не такой как все. Я дал себе клятву, что сумею заработать деньги другим путём. И ничего не стану просить у государства. Я не так уж много потеряю, отказавшись от его помощи. К тому же она не слишком велика. Я едва сводил концы с концами. И не редко испытывал муки голода. Сколько же надо иметь терпения, чтобы их выдержать. У меня его осталось очень мало. И может не хватить на следующее испытание. Ради чего, собственно говоря, я должен его проходить? Я же не подопытный кролик, загнанный в клетку. И ради чего я вынужден просиживать свои лучшие годы в этой дыре? Чтобы наслаждаться нищетой и жалким убожеством. Ну, так оно окружает меня ещё с рождения. Что я нового узнал, находясь взаперти? Только то что всё вокруг плохо, гадко, мерзко и не вызывает ни чего кроме откровенной тошноты и отвращения. Чему я научился, валяясь целыми сутками на диване? Размышлять о вечном, презирать всё, что меня окружает и бездельничать. И что я в итоге смог заработать? Хроническую депрессию и непреодолимую тягу к выпивке.

Продолжая критический анализ собственной личности, я не мог обойти стороной одно немаловажное обстоятельство. Моё вынужденное заточение не в лучшей форме повлияло на способ построения слов. Они превратились в сложные высокопарные фразы. И бесспорно заняли бы почётное место на соревновании по изложению абстрактных идей, которые к тому же не возможно применить на практике. Далее, я упирался в тупик и в полной растерянности вопрошал у себя, что же делать дальше. В корне изменить характер и перестраиваться на другой стиль поведения я считал настоящим преступлением над личностью. Потому что в таком случае теряется индивидуальность, и тебе необходимо будет корчить из себя не понятно что, в надежде на похвалу публики, то есть общества. Клоунада неоспоримо помогает выжить. И даже больше. Она дарит, наиболее безопасный способ прославится и не стать жертвой завистников. Ведь ни кто не хочет быть похожим на клоуна. Их просто все знают и многие любят.

Избегая открытых столкновений с реальностью, я старался переживать чувства наедине с самим собой. И только в редкие минуты отчаяния сожалел, что не могу поделиться ими с живыми людьми. Порой я огорчался и воспринимал это как незаслуженное наказание свыше. О нём я старался меньше думать. Я же не заглядывался на высокое звание всемогущего мага, и даже если бы мне повезло раскрыть все секреты вселенной, мне бы никто не поверил. Но мистическое мироощущение не покидало меня. Я преклонялся перед мессией, но не воспринимал земных царей, облаченных в мантию из горностая. Для меня они утратили былое величие и стали идолами для поклонения.

Оглядываясь на не малый отрезок прожитых лет, я смутно видел силуэты несбывшихся надежд. В пёстрых нарядах они выглядели очень привлекательно. К ним ещё присоединились беззвучные отблески красивой и возвышенной мечты, согревавшей меня ранее. По воле непостоянного случая они уже растеряли драгоценное тепло, столь же необходимое для меня как чистый воздух. И перешли в иную плоскость. Для меня они теперь что-то вроде далёких звезд, повлёкших за собой гибель не одного поколения мечтателей.

Собирая по крупицам мозаику личного бытия, я соединял новые формулы и ни разу не старался проверить их в действительности. Отчего даже не редко расстраивался и обвинял себя в ужасной лени, заполнившей всё моё сознание и ставшее главной преградой для достижения определенной цели. Я отдавал себе полный отчет в том, что мои желания ужасно противоречивы между собой. Они разные как вода и огонь. В них нет ничего общего. Порой мне казалось, что весь мой характер соткан из противоречий. И не только он. Моё настроение менялось по нескольку раз в сутки и не на шутку пугало меня своей непредсказуемостью. Вряд ли можно предугадать, какое оно будет в ближайшее время. Настоящий хаос, царивший в моих суждениях, определял качество духовного порядка. Пронизанного насквозь иглами иронического сочувствия со стороны. И возможно даже и не понимания. Ведь своя рубашка ближе к телу. А оторванную пуговицу мы заметим быстрей у себя, чем у незнакомца. К нему мы равнодушны. И запоздалое право на помощь он может так и не получить. Впрочем, никто это даже не заметит. И, кроме того, многие сочтут за благопристойное поведение то, что раньше считалось обыкновенной пошлостью, и грубостью. Я не ищу правды. В ней нет уже ни какой необходимости. И без неё можно обойтись. Но стоит ли менять правду на чистый вымысел это уже другой вопрос. И в нём заключёна вся суть существования человечества. И ни один пророк не в силах объяснить того, что не дано понять обычному и незаурядному обывателю. Взятые на вооружение ложные истины потерпят крах, как только выйдут из уст лжеучителя. И частично осядут в умах целого народа. Наслушавшись всяческих предрассудков, мы гибнем под давлением реальности. Возвеличивая страх, мы становимся его рабами. И ищем оправдание ошибкам. Похожая участь постигла и меня. И только сейчас я в полной мере осознал свою трагедию. Она будет переполнена душещипательными сценами, а в конце меня ждёт страшный финал. Светлые силы добра потерпят поражение перед тёмным воинством зла. И мне прейдет конец. Вот тогда я и поставлю точку в своей биографии. Но пока идёт развитие действия, я имею полное право изменить развязку и сделать кульминацию более привлекательной хотя бы только ради себя.

Закурив от скуки, я неохотно поднялся и подошёл к окну. Прислонившись лбом к холодному стеклу, я стал безразлично рассматривать унылый пейзаж. Поздней осенью он навевает одну лишь грусть. Я терялся в догадках, почему же раньше я любил сидеть долгими вечерами на подоконнике и без конца пялиться на одни те же самые деревянные столбы, служившие опорой для электричества, любоваться заросшими кустами смородины и разбитой градом крышей у соседей. Ну что тут красивого. Мне не хватало настоящей, девственной красоты природы. Пьянящего запаха луговых трав, прозрачного ручья и бескрайних полей, где растут золотые колосья пшеницы. Я мечтал пройтись, раним утром по росе, и ощутить её целительную силу. Я хотел воспользоваться чудесным шансом и приобщится к тайнам народной медицины и ознакомится с лечебными свойствами трав. Я бы нашёл новую формулу излечения недугов. Я смог бы помочь всему человечеству. Благородные побуждение меня разламывали изнутри. И приводили в полное отчаяние. Я не понаслышке знал, в каком бедственном положении находится сельское хозяйство. Я читал, как вымирают деревни, потому что вся молодёжь уезжает на заработки в столицу или в другие областные города. Где есть ещё возможность, прокормится и не умереть с голоду. Я видел, как в документальных передачах по телевизору демонстрировали расчлененные останки наёмных рабочих, выехавших по предложению одной известной фирмы на стройку в Европу. Среди них случайно оказался мой земляк. Он жил на соседней улице и после того, как его дом сгорел из-за шаровой молнии, попавшей в форточку, он подался вместе с женой искать сладкую и безбедную жизнь. А вместо неё нашёл мучительную смерть. А может, это она его нашла. Правду уже никто не узнает. Полёт белого мотылька не соизмерим с теми страданиями, что ему придется перенести. Подлетая ближе к огню, он, не ведая, совершает самоубийство. И обрекает на верную гибель не только себя, но и своё потомство.

Погасив сигарету в пепельнице, я направился готовить чай. На похмелье он очень полезный. Особенно если добавить к нему ещё пару ломтиков лимона. Но у меня, его не было. Я достал сахарницу. Она полностью опустела и смущёно глядела на меня. На дне осталось немного сахаринок. Я выскреб их чайной ложкой и бережно положил в чашку. В коробке из-под майского чая остался один спасительный пакетик. Подождав пока чайник, закипит, я залил его крутым кипятком и поставил в сторонку, чтобы он как следует, настоялся. Для борьбы с мёртвой тишиной включил радио. В нём зазвучала патриотическая песня о богатой стране, где все работают и поют от переизбытка счастья. Жаль, что автор не уточнил, где она находится. Я бы с удовольствием туда поехал. Прямо сейчас бы сложил чемоданы и уехал бы первым поездом. Ну а для чего ждать с моря погоды. Менять синицу на журавля в небе просто абсурдно. Стуча вилкой по деревянной крышке стола, я отбивал азбуку Морзе и посылал в астральный мир тайное послание. Наигравшись, я приподнял стул, проверяя тем самым свою силу, и швырнул его в угол. Я не отдавал отчёта своим действиям. Надоевшая обстановка просто бесила меня и выводила из равновесия. Я не задумывался о созидании. Я противился тому, чтобы обустраивать свою проклятую клетку и делать её максимально комфортной. Я жаждал разрушения, и только разрушения. Оно должно принести мне долгожданное спасение и открыть ворота в рай. Допив остывший чай, я перешёл в следующую камеру пожизненного заточения. Она символизировала бесконечный лабиринт запутанных ходов, покрытых густым туманом. В нём я отдыхал, искал покой. А когда жесточайшая депрессия брала надо мною верх, засыпал как убитый и мог проспать двое суток. Расплачиваясь за грехи поколения, я стал затворником, отшельником и не сомневался в правильности сделанного мной выбора. Рано или поздно я бы пришёл к неутешительному выводу, что всё сущее на земле имеет своё логическое завершение. Оно может быть окрашено яркими чувствами, бурлящими страстями или вообще не иметь ничего кроме пустоты. Иссякают эмоции, приедаются впечатления, уходят года, приближая нас с каждым днём ближе к смерти. Тонкая нить, связывающая ранее людей, теряется и, не выдержав испытаний, рвётся. Я не берусь ни кого осуждать, но мне не безразлично, что происходит там по другую сторону голубого экрана. Он заменяет мне окно в мир, от которого я ограждён. И утоляет жажду познания. Изредка я отмечал неуместную ложь. Но она была во благо.

Когда-то в детстве я вёл свой дневник и записывал самые запоминающиеся эпизоды. Как отметил свой день рождения, что интересного увидел, и какой подарок мне подарил дедушка Мороз на новогоднем утреннике в школе. У меня тогда был костюм мушкетёра. Самый лучший среди других. Ко мне даже обращались на вы и называли капитаном королевских мушкетёров. Я очень гордился этим званием. И не забывал менять перья на шляпе и чистить свой мундир.

Я уже не помню, как так случилось, что я потерял дневник. Я обыскал каждый сантиметр в доме, но его не нашёл. И теперь думаю, что пришло время заново его открыть. На титульной странице напишу инициалы, дату, поставлю жирную подпись. И сделаю вызов всему человечеству. Вот и пришла пора перемен. Я ещё не осознал, какие они будут. Но что они скоро произойдут, я уже знаю точно.

Летом я принял болезненное решение продать дом. Оно созрело не сразу. Я много обдумал и не нашёл другого способа, как убежать от одиночества и нищеты. По моим расчётам, от продажи недвижимости я мог бы заработать маленький капитал, позволивший мне уехать в большой город, снять жильё и устроится на хорошо оплачиваемую работу. Увлёкшись заманчивой идеей, я написал больше сотни объявлений. Штук десять я еженедельно отсылал в рекламные газеты. Остальные расклеивал на столбах рядом с пешеходными переходами и на автобусных остановках. Даже в центр специально ездил, чтобы приклеить несколько бумажек с указанием моего адреса и предложения на рекламных афишах расположенных на территории рынка. Ожидание приезда новых хозяев длилось нестерпимо долго. Невыносимо было смотреть как, к примеру, в той же столице спрос на квартиры возрастал, несмотря на заоблачные цены за один квадратный метр. Если верить телепередачам, рассказывающим о строительстве новых коттеджей, то спрос намного превышал предложение. У нас же ситуация возникла прямо противоположная. Тут считается чистым везением, если у тебя получится продать свою скромную усадьбу за двести долларов. Больше за неё никто не предложит. Ну и на том спасибо. Для меня они были равны целому состоянию. Я даже наперёд рассчитал, сколько потрачу на билет, на метро, на дешёвые продукты и сколько ещё останется на карманные расходы. Если всё выйдет, как я предположил, то можно купить зимнюю обувь. Мои ботинки уже никуда не годились и честно отработали свой срок. Я настолько увлёкся созданием возможных выходов их бедственного положения, что незаметно упустил один немаловажный факт. Во-первых, район у нас криминальный и неблагополучный. Кражи и убийства случаются чуть не каждый день. На улицах нет освещения. Его можно увидеть, только если пройтись три километра к центру. Ну и на главных стратегических объектах его пока ещё тоже не отменили. На таком же дальнем расстоянии находятся самые ближайшие продуктовые магазины и переговорный пункт. Провести телефонный кабель у нас как-то забыли. И тем самым обрекли всё население на медленное, но уверенное вымирание. И если кому-то станет плохо с сердцем, то ни кто ему уже не поможет. А если вдруг совсем неожиданно придут в гости воры или вымогатели с оружием, то полная свобода действий им гарантирована. В тёмное время суток у нас стараются не выходить даже во двор, а не то чтобы ещё бежать до ближайшего таксофона и вызывать милицию.

А во-вторых, у нас нет газа. Уголь нынче как назло подорожал. Так что если хочешь сидеть в тепле и добре, тебе придётся хорошенько раскошелиться. Да ещё чуть не забыл упомянуть о водопроводе. У нас с ним не всё гладко. Изношенные трубы требуют капитального ремонта. А пока его не сделали, случаются всякие непредвиденные аварии. Я ещё не забыл, когда на зоне строгого режима прорвало канализацию и все отходы плавно перекочевали в нашу водичку, которая течёт из крана. В итоге вырисовывается нелицеприятная картина. Более яркого эпизода для фильма ужасов не найдёшь. К тому же он будет нашего отечественного производства. Следовательно, избавит от необходимости выезжать за границу, строить дорогие декорации и создавать спецэффекты.

Ну и скажите, пожалуйста, кто тогда отважится у нас купить жильё. Смельчаков пока не нашлось. Видимо они перевелись. Или улетели в тёплые края. Где круглый год растут бананы, а беззаботные обезьянки прыгают на пальмах и пряники жуют.

Шутки шутками, но я не ощущал особой радости от мысли, что мне придётся бросить родной дом и уйти неизвестно куда. Моё решение всецело зависело от меня, и только я мог его отменить. Сначала я не торопился его принять. Порой меня мучили сомнения, правильно ли я поступаю. Ведь на самом деле я обрывал путь к возвращению. Я долго медлил. И не находил ни одной уважительной причины по которой я должен остаться. Меня тут ничего не держало. Ничто не связывало меня с родными, с друзьями, с семьёй. Я даже не знаю, что это такое. Фактически я был предоставлен самому себе. И имел полное право распоряжаться своей судьбой как мне вздумается. Я стремился к воле и жаждал её получить любой ценой. Невзирая ни на какие преграды. Камнем преткновения оказался страх за своё имущество. Я не мог его отдать кому-то на сохранение. А это значило, что после моего отъезда оно достанется мародёром. Я не мог себе представить, что все, что я берег, чем дорожил и что хранил пуще зеницы ока, попадёт в грязные руки алкоголиков, бомжей и сумасшедших. Мои стены разберут по кирпичику, а мебель променяют на ящик водки. Такого исхода событий я допустить не мог.

Я подошёл к книжному шкафу и посмотрел на библиотеку. На первой полке стоял ряд томов известных писателей и поэтов. На второй философские сочинения Канта, Ясперса, Ницше, Фрейда, Фейербаха. На третьей детские брошюрки с рисунками. Я сомневался, что ими кто-то всерьёз заинтересуется. В лучшем случае их отправят в печку. А в худшем порвут в туалет. Последнее обстоятельство меня задело за живое. Не долго думая, я вынул три книги, перелистал и положил на палас. Я их возьму с собой в дорогу. Остальные я сложил в сумку и вынес на приусадебный участок. Также поступил с журналами Здоровье, Крестьянка и Работница. Я не хотел ничего оставлять после себя. Пускай лучше оно сгорит ярким пламенем, чем достанется другим. Такова была моя воля. Когда я разжигал костёр, от спички отлетела искра и едва не попала мне в глаз. Я вовремя успел отвернуться. Приподнявшись, я проследил, чтобы огонёк не потух. И только когда он начал разгораться, вернулся очищать свою берлогу от ненужного хлама. Я уже не останавливался ни перед чем. Детский конструктор, вырезанный мною из дерева автомат Калашникова, дорожки ручной работы, ракетка для настольного тенниса, клюшка для хоккея, футбольный мяч, разорванные рукавицы, нестиранное постельное бельё, изношенное покрывало для дивана и для кресел, выгоревшие на солнце дневные шторы, -всё это я без тени сожалений отправил в огонь. Я находился на вершине непонятного блаженства. Мною руководил дух разрушения, и я не отдавал полного отчёта своим действием. Предчувствие великих перемен заставляло меня отказывается от всего устаревшего. Я вошёл в раж и не мог остановиться. Огромное пламя, охватившие мои пожитки, я сравнивал с очищающим огнем, данным мне небесами. Я свято верил, что всё, что я сейчас сожгу, перейдёт в царство небесное. И я снова его получу в загробном мире сразу после смерти. Огонь выполнял как раз роль проводника. И я ему настолько доверял, что отдал ему на вечное сохранение свои фотографии, письма, рисунки. Языки пламени послушно проглатывали мою пищу и плясали от удовольствия. Я подкинул ему несколько поленьев. Достал сигарету и закурил. Наблюдая за обжорством огня, я смотрел, как листочки с изображение видных политических деятелей Советского Союза постепенно чернели и превращались в пепел. Я никогда не считал себя истинным коммунистом. Но мне было больно смотреть, как ушедшие герои старого режима забирают с собой и своё изображение. Наверное, они хотели уберечь его от осквернения. Наперёд зная, что потомки не станут с ними особо церемонится.

Бесцветное пятно, залитое краской скорби не покажет, что за ним скрывается. И сумеет сохранить свою тайну в пучине безмолвия. Оно с годами растворится в наших умах, и мы уже ни когда не узнаем, кем же были на самом деле герои прошедшей эпохи. Стреляя холостыми патронами, они ещё не раз напомнят о себе, и вскоре замолчит навсегда. Возращение к ушедшему времени невозможно без революции. А революция не мыслима в свою очередь без патриотических идей, выросших на благодатной почве свободомыслия, поддерживаемая слезами народа и согреваемая надеждой на изменения к лучшему. Она ни в коем случае не должна перерастать в стремление к самообогащению. Иначе она перерастёт в прибыльное дело и станет одним из способов управления широкими массами народа. Я докурил сигарету и бросил её в костёр. Он догорал. И вместе с тем успокаивал меня. Я радовался тому, что стёр все свои следы пребывания на грешной земле. И теперь ни кто не узнает, где я родился. Для меня это было очень важно. С этой минуты я стал человеком без прошлого. И полностью мог отдаться изучению людей. Ведь я стремился находиться рядом с ними. Слушать их речь. Делится с ними переживаниями, мыслями и чувствами.

Я считал это самой большой наградой, которую можно получить от бога. Меня страшило то обстоятельство, что я не имею возможности даже высказаться. Или просто побеседовать с кем-то в непринужденной обстановке. Самовольное отречение от самого себя мне давалось с трудом. Я не представлял, как вообще возможно прожить в полной изоляции. В своё оправдание я вспоминал пожизненно заключенных и невольно сравнивал себя с ними.

Занимаясь приготовлениями, я собрал необходимую одежду, документы, деньги и сложил их в туристический рюкзак. По карманам разложил блокнот, ручку, мелочь, расчёску и паспорт. Без него не продают билет на железной дороге. Закончив с приготовлениями, я приготовил кипяток. И когда он немного остыл, выпил его с сухарями. Приятное тепло медленно разлилось по всему организму. И ощущение голода немного притупилось. Я успокаивал себя надеждой, что как только вырвусь отсюда, зайду в первую столовую и как следует пообедаю. А пока надо лишь немножко потерпеть. До завтрашнего дня не так уж много осталось. Чтобы отвлечься, я занялся физическими упражнениями. Отжался от пола пятьдесят раз. И столько же заставил себя сделать приседаний. Суставы в коленках неприятно хрустели от отложения солей и оттого, что я почти не двигался. Малоподвижный образ жизни считается опасным для здоровья и влечёт за собой раннюю смерть. А впрочем, мне было всё равно. Растянувшись в полный рост на диване, я с улыбкой посмотрел на опустевшую комнату. И громко рассмеялся. До чего же всё просто получается. Одним махом я избавился оттого, что собиралось и накапливалось годами. А взамен оставил одну лишь пустоту. Она, по-моему, убеждению является частью мироздания. Ведь именно она и есть началом всех начал.

Я попытался насильно заставить себя заснуть. Завтра предстоял тяжёлый день. И мне надо как следует выспаться. Пролежав пол минуты в неудобной, как мне казалось позе, я повернулся на другую сторону. И сразу ощутил боль под правой лопаткой. Мне показалось, что постель превратилась в тысячу острых иголок, раскалённых докрасна. Я без конца ворочался и напрасно ждал сон. Он где-то задерживался и вероятно забыл обо мне. Я же без него скучал. Разозлившись на его не пунктуальность, я вскочил с надоевшего дивана и стал беспокойно ходить по комнате. Тревога не отпускала меня. Перед каждым отъездом я не мог уснуть. Часто прокручивал в памяти возможные варианты событий. Задавался вопросом на тему что может быть, а чего не может. Представлял, как автобус попадёт в аварию, как его могут захватить террористы, как начнётся пожар и как, наконец, мне выбраться из него живым и невредимым. Нечто похожее происходило со мной и сейчас. Я видел, как скоро сюда залезут бомжи. Как растаскают то, что я не смог уничтожить. Как устроят здесь притон наркоманы и станут драться за право двойной дозы гашиша. Как тут соберётся гора мусора, разбитых бутылок и куча шприцов со следами крови. Даже полы могут разобрать и променять на пол литра самогона. Дабы хоть как-то противостоять предстоящему разгрому я разработал план хитроумных уловок способных охладить пыл даже самых злобных варваров. В кладовке у меня лежали капканы для крыс. Для приманки я положил внутрь по одной сигарете и расставил их возле окна в прихожей и в кухне рядом с обеденным столом. В нём я раскрутил болтики, которые крепили его ножки к крышке, и придвинул его ближе к подоконнику. Если кто-то разобьёт стекло, то наверняка он станет сначала на крышку стола. А потом плавно полетит вниз, где я расставил капканы. Заодно и покурит для снятия стресса. Сверху у входной двери я прибил полку и поставил на неё ведро с холодной водой. Чтобы как следует освежить непрошеных гостей, если они вдруг вздумают выбить двери. Ради развлечения я приклеил одну купюру к полу и написал, что она заговоренная чудодейственным заклинанием, помогающим избавится от глупости и научит мыслить логически. В ванной я устроил настоящий суицид. Взял швабру, перевернул её верх тормашками, накинул на неё изорванное женское пальто. Застегнул его на все пуговицы. Возле облезлого норкового воротника прикрепил голову от куклы. Натянул на неё шляпу с сеточкой вместо тёмной вуали. Завязал у основания предполагаемого горла петлю, а начало верёвки привязал на железный крючок, висевший на потолке. Вышло всё очень правдоподобно. К нижней части рукава я пришил перчатки. А к краям пальто длинную юбку. Тем самым скрыл подозрения на счёт отсутствия ног. Ведь тут главное вызвать побольше эмоции. Разбавив в тёплой воде чёрные краски, я разрисовал стены мистическими знаками. Для устрашения использовал мало знакомый мне энохианский алфавит, увиденный мною однажды в учебнике по черной церемониальной магии. В доказательство всего выше сказанного я сделал надпись большими красными буквами предупреждавшую о том, что тут произошёл сатанинский обряд жертвоприношения и всякий вошедший сюда скоро погибнет в страшных мучениях. Ибо он нарушил покой богов. Я хотел ещё что-то написать. Но потом передумал, вспомнив, что краткость сестра таланта. И чем меньше надпись, тем она доходчивей воспринимается умом и, следовательно, быстрей запомнится на всю оставшуюся жизнь. Перекурив недолго, я продолжил воплощать в действительность самые сумасбродные фантазии. На пороге гостиной разлил остатки подсолнечного масла. Истоптанные резиновые сапоги прибил гвоздями к полу. Ручку двери в спальню обвязал чёрной лентой и привязал её к шкафу, где заранее поставил чучело очень похожее на инопланетянина с ножом в зубах и с кирпичами внутри тела. Если кому-то заблагорассудится заглянуть сюда, то он будет приятно удивлён встрече с представителем другой цивилизации. Из кусочков фольги я вырезал серебристые звёздочки и приклеил их к потолку. К ним присоединил изображение полумесяца.

Потом я разобрал чёрно-белый телевизор и проигрыватель для пластинок на мелкие детали. Катушку с медной проволокой я выбросил в сточную канаву, а всё что осталось, снёс на чердак. Там я случайно наткнулся на длинные доски. Ими я крестообразно перегородил вход в каждую комнату.

На том я и завершил выдумывать безопасные ловушки для расхитителей частной собственности. В принципе тут уже нечего красть. Золото и серебро тут ни когда не водилось. А большие деньги вращались совсем в другом краю. Он находится на противоположной стороне экватора. И мне до него уж никогда не добраться.

3 ГЛАВА

За окном уже начинало светать. Я даже удивился, что так быстро наступило утро. Вроде как час тому назад я старался уснуть. Но из-за бессонницы решил немного поработать. Выходит, что я провёл целую ночь без сна. И совсем этого не почувствовал. Напротив я ощущал такую бодрость, и прилив энергии, словно я проспал двенадцать часов. Молодая кровь в жилах давала о себе знать. Никакие трудности и лишения не могли сломить меня изнутри. А тем более помешать тому, что я задумал.

Мне уже пора уходить. В последний раз я обошёл свои владения. Проверил надёжность замков. Наверняка их скоро сорвут или перепилят ножовкой. Мне не верилось, что я уже сюда никогда не вернусь. Мне казалось, что пройдёт месяц, может два, и я обязательно приеду сюда. Посмотрю, что тут изменилось. А может, заработаю много денег и построю новый красивый дом. Прямо на этом месте. И начну заниматься каким-нибудь прибыльным делом. Я даже и не предполагал, как я уже тогда был близок к тому, что должно было скоро случиться. Ведь правду же говорят, что всё наше будущее уже расписано на небесах. И оно начинает действовать уже с того момента, как мы только появились на свет. А мы лишь движемся к последнему этапу нашего предназначения. И тем самым выполняем земную миссию.

Следуя не мной придуманному обычаю, я присел на дорожку. Тяжело вдохнул. Взял в ладонь горсть земли, преподнес её к губам и бросил на крыльцо. Отогнав от себя плохие мысли, я встал, перекрестился, поднял рюкзак, и громко хлопнув калиткой, вышел за двор. Я шёл по аллейке, заросшей сорной травой. Она тянулась вдоль заборов к главной трассе, где находилась автобусная остановка. По старой привычке я смотрел по сторонам и совсем не глядел под ноги. Несколько раз я споткнулся и чуть не упал. Под подошвой моих ботинок хрустели тонкие ветки, шелестели листья, хлюпала вода в лужах. А я всё шёл и шёл. Моё внимание больше привлекала природа, чем состояние тротуара, по которому я шагал. Про себя я отметил, что сегодня будет ветренная и дождливая погода. Об этом как раз предупреждали серые тучи. Они так низко наклонились над землей, что ещё чуть-чуть, и они её раздавят.

На автостоянке собралось несколько человек. В основном это были люди пенсионного возраста. С огромным багажом как у меня. Я с трудом сдержал себя от не нужных расспросов. Да и не трудно было предположить цель ихниго путешествия. Вероятно, они хотят навестить своих детей и внуков. И везут им гостинцы. Пока я перекурил, подъехал автобус. Трое подвыпивших мужчин с громким смехом вывалилась из открытых дверей. К единственному входу как раз подошли пенсионеры. Высокий худощавый мужчина так активно жестикулировал, что толкнул бабушку, которая, замешкавшись, наклонилась над сумкой. От резкого удара она упала в грязь. Из её сумки потекло молоко. Пассажиры с негодованием накинулись на мужчин, щедро обсыпая их жуткими ругательствами. Те поспешили удалиться. Я помог бабушке подняться. Со слезами на глазах она вынула из сумки разбитую, трёхлитровую банку. Я выбросил её в мусорный контейнер. Пожилой водитель раздражёно крикнул, чтобы все быстрей заходили. Я помог бабушке подняться по ступенькам и сесть возле входа. А сам разместился возле своего любимого места, у окна. К счастью оно оказалось свободным. Я держался за поручень и с любопытством смотрел, как за стеклом мелькали знакомые улицы, детские площадки и пустыри где раньше находились магазины. Я снова вспомнил, как в одном из них папа купил мне маленькую игрушечную машинку. И подарил мне её на Рождество. Я очень обрадовался подарку и настолько им увлёкся, что напрочь позабыл написать сочинение на вольную тему. Его нам задали на уроке русского языка за день до зимних каникул. И когда я пришёл в школу, мне пришлось долго оправдываться перед учителем, объясняя причину по которой я не сделал домашнее задание. Мой рассказ получился настолько эмоциональным, что, переписав его по просьбе учителя в тетрадку, я получил за него хорошую оценку.

Внезапно меня толкнули в спину. Я повернулся и увидел недовольное лицо кондуктора. Скривившись, он потребовал, чтобы я немедленно заплатил за проезд. И пригрозил меня высадить как паршивого пса. Я ему очень не понравился. И он не стал скрывать отвращения ко мне. Я отсчитал мелочь и расплатился с ним. Мои воспоминания так резко прервались, что я уже не помнил, о чём же я думал минуту назад.

Молодая мама сидевшая не далеко от меня напрасно просила сына уступить бабушке место. Мальчуган ел мороженое и отрицательно вертел головой. По правую сторону от него сидели молодые парни в наколках и со свастикой на рукавах. Чем и вызвали настоящее возмущение у пенсионеров. Кто ещё помнил, что такое настоящий фашизм, пытался образумить непутёвую молодёжь. Они же надели наушники, включили музыку погромче и как загипнотизированные кивали головами.

При подъёме на гору автобус остановился. Кондуктор заверил всех, что ни чего страшного не произошло. Всего-навсего пробито колесо, так что не стоит волноваться из-за такого пустяка. Кроме того, на трассе полным-полно битого стекла. Ругаясь матом, водитель с помощником пошли менять колесо. К ним подбежала полная женщина и стала требовать вернуть ей деньги. Потому что она и так опаздывает на поезд, а тут ещё эта поломка. Кондуктор попытался её успокоить. Но женщина разошлась не на шутку. Обвиняя водителя в том, что он не смотрит куда едет и подвергает риску, и опасности её жизнь она ударила его сумочкой. Тот конечно не ожидал такого поворота событий. Выпрямившись, он так заорал на возмущённую женщину, что та от страха приутихла. Схватив пробитое колесо, он отбросил его в канаву, вынул из бумажника одну купюру, швырнул её на асфальт и сел в кабину. Женщина не шелохнулась. С ней случился нервный ступор. Она не могла пошевелиться. Водитель покрутил пальцем у виска, крикнул своему помощнику, чтобы садился. Придя в себя, женщина кинулась останавливать проезжающие мимо машины. Я лишь запомнил, что её подобрал белый запорожец, но дальше мы повернули вправо, и я потерял его из виду.

Мне настолько всё было интересно, что я с огромным любопытством наблюдал за людьми, обращал внимание на их взаимоотношения, старался ни чего не пропустить. Я замечал малейшие нюансы, незначительные детали, пробовал угадать чужие мысли, и думал, как можно научиться читать по глазам. Ведь есть же такие специалисты, которые по одному лишь взгляду, могут определить каков человек и что он из себя представляет. Я же себя причислял к исследователю душ человеческих. И ни мало провёл опытов над развитием сверх способностей. Но дальше подсказок интуиции я не дошёл. Я не мог владеть ясновидением, но мог чётко предугадать, что меня ждёт. Подобное предчувствие переходило и на то, с чем я соприкасался. Увиденный фрагмент я трактовал по-разному. Без конца, взвешивая все за и против. Также я не смог дать правильную оценку тому инциденту, который произошёл несколько минут назад. Я принимал сторону и водителя и пострадавшей женщины. Мне действительно было их очень жаль. Я понимал, что они имеют проблемы с нервной системой и разговаривают исходя из своего уровня духовного развития. Над переустройством собственной личности им ещё рано задумываться. С годами давление одиночества у них будет возрастать. Вот тогда может быть что-то и произойдёт. Возраст возьмёт свое. И не заметно заберёт беспечную молодость, погасит бойцовский темперамент и подарит мудрость. Я даже не знаю, получу ли я, её, когда-нибудь. Мне тоже свойственны необдуманные поступки, о которых я потом очень жалею. Мне бы хотелось их сократить до минимума. И тем самым возвыситься над всеми мирскими заботами. Хотя я и сейчас старался их уже избегать.

Через час я приехал на железнодорожный вокзал. Отряхнув измятую курточку, я неспеша вышел и направился к основным кассам. По пути ко мне подбежал цыганёнок и с мольбой на глазах протянул мне ладошку. Я дал ему пятак и обернулся. Сзади меня стоял взрослый цыган и пристально следил за мной. Мне стало не хорошо. И я поспешил затеряться в толпе. Дежурная по станции объявила через громкоговоритель о прибытии пассажирского поезда и предупредила, что по второму пути проследует грузовой состав. На платформе собралось много народу. У входа в главный корпус я прочёл табличку с кратким изложением самых памятных дат связанных с моим городом. Мне стало жаль, что я его покидаю. Но ещё не приятней осознавать, что через пол века тут уже ни чего не останется. Процесс разрушения уже набирает свои обороты и его трудно остановить. Заброшенные шахты, закрытые заводы и пустыри это только малая часть того, что он способен сделать. Деградация нашего населения в плотную связана с нашей эпохой. И только имеющий уши услышит. А имеющий глаза увидит. И не станет молчать. Его голос эхом отзовётся через тысячи километров. И не оставит никого равнодушным.

Я занял очередь у кассы и купил билет до конечной остановки. До прибытия электрички оставалось ещё пол часа. Чтобы скоротать время, я прошёлся по киоскам, посмотрел, что почём продают. Сверил свои часы с электронной таблицей, где указывалось полное расписание ближайших рейсов. На лотке с газетами купил свежий номер « Загадок цивилизации». И позавтракал в кафе.

Я рассчитал всё до малейшей секунды. Как только я вышел на перрон, дежурная по станции объявила посадку на электропоезд экспресс. Желающих проехаться в нём насчиталось чуть больше двадцати человек. Возможно, потом ещё кто-нибудь подсядет. А нет, тогда я буду ехать в полупустом вагоне. Вдобавок он ещё плохо отапливался. Откроешь рот, а из него пар идёт. Тёплым дыханием согреешь замёрзшие пальцы и в карман. А в карманах тоже ветер гуляет. Разлезлись они по швам. Одни нитки торчат. Вот так и сиди себе. И вместо гимнастики грей пальцы. О ногах я уже и не упоминаю. Не стану же я в вагоне прыгать, чтобы согреться. Да и не зачем привлекать к себе излишнее внимание. Чтобы со мной не происходило, я всегда говорю себе, что ни чего страшного не случилось, как-нибудь вытерплю, а там видно будет. Уж больно спокойный у меня нрав. Но это только на первых порах. Мне знакомы противоречия и не возможность сделать правильный выбор между смирением и действием. Отчасти я даже не знаю как себя вести в тех или иных ситуациях. И прислушиваюсь исключительно к зову сердца. Оно всегда подсказывает мне, что надо делать, а чего не стоит. Я даже толком в себе не разобрался, а уже пытаюсь судить других.

Жалобно просвистел гудок. Тронулись с места вагоны. Ритмично застучали колёса. И за окном поплыл грустный, осенний пейзаж. Серые здания тоскливо глядели на уходящую электричку, словно прощаясь, передавали последнее послание. Стройные ели неуклюже покачивались и тоже шептали прощальные слова. На переезде замерли автомобили с включенными фарами. Небо потускнело и накинуло на себя траурный платок. И неохотно выдавило из себя пару слезинок. Спустя мгновение они превратились в дождик. Шум колёс усиливался. Они набирали скорость. А по ту сторону пути растянулся хвойный лес с протоптанными тропинками. Кое-где сквозь деревья можно заметить, как мелькают огоньки ближайших деревень. А за ними разлилась речка. Она растянулась на сотни километров. Местами она суживается, затем расширяется и в конце впадает в другую реку. Лес скоро сменила бескрайняя степь. С обычными для неё курганами, холмами и болотами с низкорослым камышом. Дальше пошли дачи высокопоставленных, местных чиновников. Со стороны они напоминают оазис среди пустыни. Искусственное водохранилище, охраняемый пляж и автостоянка, даже катера есть для прогулки. Целый комплекс развлекательных заведений. А сами дачи одна другой краше. Веранды, балконы, каменные заборы, чугунные ворота, бассейны и даже площадки для гольфа есть. И сразу как в контраст им идут скромные лачуги бедняков. Закрытые ставни, прогнивший забор, съехавшая на одну сторону крыша и кругом одно лишь бездорожье. Ковыляет по нему хромая бабка, тащит два ведра воды из колодца. А рядом проезжает трактор.

Скоро в вагоне заиграла тоскливая музыка. Бродячие музыканты пришли просить милостыню. Один бренчал на гитаре и пел басом. Второй играл на флейте и держал пакет для сбора пожертвований. Они были одеты в гимнастёрку с орденами и пели о солдате, который навсегда остался лежать в чужом краю. Печальная песня ни кому из моих попутчиков не понравилась. Музыканты не получили за неё ни гроша. Но они и не расстроились. Поблагодарив за внимание и пожелав счастливого пути, они перешли в следующий вагон.

Затем вошла средних лет женщина в шерстяном платке и в засаленной фуфайке. Таща за собой клетчатую сумку, она предлагала купить вкусные, горячие пирожки. Я купил у неё четыре штуки с капустой и мясом. Они оказались настолько вкусными, что я не почувствовал как их съел. Они словно растаяли во рту. Голод мне не удалось утолить. И я пошёл перекурить в тамбур.

По собственному опыту я знал, что табак заглушает голод. И поэтому я неоднократно обращался к его услугам. Там же я сделал гимнастику для рук, чтобы они полностью не окоченели. И попробовал побороться с холодом силой внушения. Я представил, что нахожусь у доменной печи, где от высокой температуры расплавляется металл. Я одет в специальный рабочий костюм. Кругом невыносимая жара. Мне душно. Пот льется с меня ручьём. Я вытираю его рукавом. И делаю глубокий вдох. Мне не хватает воздуха. Я могу запросто задохнуться. В цеху очень душно. Я выбегаю на улицу. Там идёт снег. Смотрю на градусник. Он показывает минус пять. Но мне жарко. Одежда мокрая от пота. Я снимаю её. Хорошенько выжимаю. С неё стекает вода. Я беру в ладонь горсть снега. Но он мгновенно тает. Я вдыхаю на полную грудь морозный воздух. И мне уже легче. Я возвращаюсь в цех и ощущаю приятное тепло. Оно разливается по всему телу и немножко клонит в сон.

С помощью аутотренинга мне удалось согреться. Я владел этим мастерством на сто процентов, мог искусственно водить себя в любое состояние и теперь применял его в особо сложных ситуациях.

Я и не подозревал, что от постоянного укачивания и продолжительной поездки могу крепко заснуть. Да и чему удивляться, если я не спал ночью. Под равномерный стук колёс я видел интересный сон. Как будто у меня выросли большие крылья как у горного орла, и вместе с тем у меня появилась хорошая возможность облететь земной шар. Не теряя ни минуты, я слетел с крутого обрыва и устремился в даль. Пролетая над полями, я отлично видел бегущих от стаи волков, испуганных косуль. Я любовался расцветающими, дикими маками на лесной поляне. Кружил над гектарами красных роз, высаженных умелыми садовниками специально для продажи. Скоро они попадут кому-то в руки. А через несколько дней они засохнут и окажутся на помойке. Меня разбудил приятный голос проводницы.

–Молодой человек мы уже приехали. Освободите, пожалуйста, вагон.

Первые отголоски новой цивилизации потрясли меня до глубины души. Раньше ко мне так ни кто не обращался. Одну лишь ругань слышал в свой адрес. А тут вот такая вежливость, что даже улыбнуться хочется в ответ. Поблагодарив проводницу за внимание, я вышел. На привокзальной площади я остановился на минутку и задумался. Стоит ли мне среди ночи искать гостиницу и платить за поездку в такси или лучше переночевать в зале ожидания. Второй вариант был на много дешевле первого. Ведь чем я меньше буду тратить деньги, тем дольше мне их хватит. Значит, переночую в зале ожидания. К неудобствам я привык с детства. И они меня ничуть не пугали. Не успел я достать сигарету, как ко мне подошёл нищий и попросил закурить. Я дал ему две сигареты и поинтересовался когда начинает работать метро. Слов за слово и у нас завязалась беседа. Мне ужасно захотелось расспросить нового знакомого о его прошлой жизни. Чем он занимался. Где работал. Я даже не представлял, как же так можно скатиться к такому унизительному существованию. У него же была раньше семья и тёплая постель. А теперь ничего не стало. Что же могло с ним случиться. Дабы выведать у него побольше интересующей меня информации, я предложил выпить со мной по бокалу пива. Мы заняли свободную стойку в пивнушке и под хруст солёных орешков завели задушевную беседу.

До чего же всё не предсказуемо в нашей жизни. Трудно предугадать какой стороной она к тебе повернётся завтра. Сегодня ты с гордостью, считаешь, себя повелителем судьбы и выстраиваешь её в зависимости от своих желаний. Ты находишься на вершине славы. Твоё имя у всех на устах. Тебе все завидуют. И по праву считают баловнем судьбы. Но не спеши радоваться собственному могуществу. Оно даётся тебе для воплощения каких либо важных проектов, для решения сложных вопросов, но не просто так. Если ты не сумел правильно его использовать, то неминуемо тебя настигнет кара всевышнего. И если ты от неё спасешься, то она ляжет тяжким грехом на твоих потомков. Закон возмездия неуловим. Он грубо обрывает многоточие, чётко дополняет не сказанное, возвышает идеал, и с таким же безразличием сбрасывает его с пьедестала. Нечто похожее случилось и с Сергеем, с моим новым знакомым.

Я ни сразу поверил, что он родился в семье председателя районного горкома партии. Только поле того, как он мне показал партийный билет отца с фотокарточкой, я убедился, как он на него похож. В правдивость его рассказа я сначала очень сомневался. Слишком он похож на сказку. Уж очень много в нём неточностей. Но как бы там ни было, всё, что он говорил, могло произойти с каждым из нас. От превратностей судьбы ни кто не застрахован. Кроме того, его монолог напоминал обычное нравоучение. Наполненное искренней болью за тем, что он утратил по собственной глупости и наивности. Излишняя доверчивость сыграла с ним злую шутку. Но обо всём по порядку. Благодаря отцу ему удалось поступить в экономический университет и успешно его закончить. Своим призванием Сергей выбрал специальность, связанную с торговлей. Я так и не запомнил её названия. Я плохо запоминаю незнакомые мне словосочетания. Начинал он, если мне не изменяет память, с обычного контролёра по качественному снабжению товаров для населения. И так быстро освоился в своей профессии, что вскоре стал заместителем директора кондитерской фабрики в столице. Продвижению по службе немало способствовал его отец. Он же нередко его спасал от тюрьмы. Пользуясь неограниченными связями, он пробивал для сына дорогу. Помогал ему советом. Брал на себя решение трудных вопросов. Поэтому Сергей и не расстается с его фотографией. Кто ещё может быть родней, чем твои родители. Только не суждено им было долго прожить. Вот тогда и начались проблемы. Будучи убежденным холостяком, Сергей не воспринимал всерьёз женщин. Для него они ни имели никакой ценности. И он распоряжался с ними как с вещами. Приглашая на вечер девушку, он объяснялся ей в любви, а к утру не понимал, чем же она ему понравилась. Полное раздвоение характера и чувств не давали ему покоя. Он даже обращался за помощью к психоаналитику, но всё было безуспешно. И вот на одном мероприятии, приуроченном ко дню Советской Армии, он случайно познакомился с привлекательной брюнеткой Марианной. Она сидела за соседним столиком в ресторане, где он праздновал с компанией самых близких друзей, и кокетливо строила ему глазки. Сергей не сразу поддался на её уловку. Лишь потом, когда она медленно подошла к нему и ласково спросила, не будет ли у него подкурить. Сергей, затаив дыхание, неотрывно смотрел на её великолепный бюст, отрывающийся в разрезе огромного декольте. С плеча Марианны спало песцовое боа. А Сергей, не выдержав нервного напряжения, опрокинул на него бокал с красным вином. Извиняясь за свою оплошность, он пообещал, что в качестве компенсации купит ей два таких боа. Одно из чернобурки второе из песца. Но лишь бы она его простила. На том и закончилось маленькое происшествие. Но для Сергея оно только начиналось. Он по уши влюбился в Марианну. Не проходило и дня, чтобы он не позвонил к ней и не спросил о её настроении или самочувствии. Марианна работала профессиональным переводчиком. А также возглавляла центр по переводу научной литературы с английского языка на русский язык. Они встречались не долго. Сергей сам предложил ей переехать к нему. Но она отказалась. Печать в паспорте для неё имела большое значение. А однодневные отношения она не одобряла. Взвесив все за и против, Сергей сделал ей предложение. Она с радостью согласилась. Но перед свадьбой случилась не предвиденная ситуация. Заболела мама Марианны, ей срочно потребовалась дорогостоящая операция за границей. Сергей всерьёз обеспокоился здоровьем будущей тёщи, и чтобы показать, какой он замечательный и заботливый зять взял все расходы на себя. Вместе с тем он намеревался продемонстрировать свои самые лучшие качества и доказать тем самым, что он достоин руки её дочери. Он снял со счета в банке один миллион долларов и отдал его жене. Вместе с Марианной он ездил проведать тёщу в австрийского клинику, и лично выяснил у её лечащего врача, как прошла операция. Ни какого подвоха Сергей не заметил. Скоро тёщу выписали. Она от души поблагодарила зятя за оказанную ей помощь и заявила, что до смерти не забудет как он ей спас жизнь. Казалось, всё уже наладилось. Можно готовиться к свадьбе, но тут снова трагедия. У невесты сгорела квартира. Сергей сам видел, как там всё выгорело дотла. Не могла же она специально устроить у себя поджёг. Какой смысл его создавать, особенно такой успешной бизнес леди, какой она являлась. Хотя Сергей и не вникал в её бизнес, но к ней на место роботы заезжал часто. Зимними вечерами он всегда подвозил Марианну домой. Она почему-то всё откладывала покупку машины. И жаловалась ему, что очень не внимательна за рулём. Когда-то подруга дала ей поводить новенький Мерседес, так она на нём чуть не врезалась в фонарный столб. Сергей свято верил каждому её слову, и когда она сообщила ему, что ей с матерью негде теперь жить, он без промедленья продал свой роскошный коттедж и купил две квартиры. Одну на окраине для тёщи, а вторую для себя в самом центре. Марианна осудила его поступок и стала переубеждать его, чтобы он переписал свою квартиру на её имя. Потому что вдруг с ним что-то случится, и она окажется на улице. Сергей сначала не соглашался, но потом Марианна заявила, что ждёт ребёнка, и показала бумажку с результатами ультразвуковой диагностики, где чётко было сказано, что у неё будет мальчик. Сергей сдался на её уговоры и сообщил, что как только мальчику исполнится восемнадцать лет, он сразу подарит ему эту квартиру. Марианна лишь промолчала в ответ. В общей суматохе и приготовлениях к свадьбе Сергей позабыл об этом разговоре. Да и Марианна к нему больше не возвращалась. Марианна старалась показывать всем, как она безмерно счастлива. Но на самом деле она просто выбрала другую тактику игры. Роль послушной овечки, которая с опаской смотрит в пасть серого волка, ей очень шла. Свадьбу они отпраздновали с большим размахом. Сергей делал всё возможное и невозможное лишь бы удовлетворить изысканный вкус невесты. Она же выросла в интиллегнтной семье. Следовательно, всё должно происходить культурно, красиво и по высшему разряду. Марианна была всем довольна. Медовый месяц они провели в Италии. Он пролетел совсем незаметно. Возвращаться не хотелось. За границей на много лучше чем дома. Там всё не так у нас говорил Сергей, другой климат, другие люди, другие отношения совсем не похожие на наших вечно угрюмых граждан. Сергей ещё долго вспоминал солнечную Италию и надеялся когда-нибудь туда съездить. Марианна тоже поддержала его и идею и предложила в следующее лето поехать во Францию. Она никогда не была на Елисейских полях, и ей очень хотелось посетить знаменитый Лувр резиденцию французских королей. Но вместо отдыха на лазурном берегу Франции Сергей оказался в местах не столь отдалённых. Он утверждал, что произошла досадная ошибка, что его просто подставили. И чтобы закрыть как можно скорей уголовное дело всю вину списали на него. Но не мог же он желать смерти своей тёщи. К тому же он сам лично оплачивал её лечение и подарил ей просторную трёхкомнатную квартиру в новостройке. Ну, для чего ему убивать её. Даже следователь не мог понять мотивы преступления. В тот злополучный вечер Сергей на часок заехал к теще, чтобы сообщить ей о возможном банкротстве его фабрики и посоветовал забрать те акции, которые она вложила в производство шоколада и продать их. А не то они могут скоро обесцениться, и тогда она потеряет свои деньги. Марианна кстати, точно так же и поступила. Нина Анатольевна, так звали тёщу, попросила, чтобы он сам привёз ей акции, и ещё умоляла помочь ей выплатить кредит который она оформляла в банке для покупки румынской мебели. Сергей без труда занял ей необходимую сумму для погашения кредита и привёз её вечером вместе с акциями прямо к Нине Анатольевне. Марианна тогда задерживалась на научной конференции посвящённой облегчению работы над переводом огромного количества иностранного текста и новейшим разработками в мире компьютерных технологий. Тогда обходились в основном без компьютеров. И как на нём работать ни кто толком не знал. Но не в этом дело. Сергей задержался у Нины Анатольевны больше обычного. Выпил пару рюмок коньяку. И вдруг полностью отключился. Он не сомневался, что Нина Анатольевна что-то подмешала ему. Потому что он раньше мог без проблем выпить бутылку коньяка и не почувствовать ни малейшей усталости. А тут, словно гора на плечи свалилась. Так тяжело стало, что даже в глазах потемнело. Его разбудил участковый. Сергей, не успел даже опомниться, как на него одели наручники. Когда его подняли сонного с кресла, он едва не наступил на окровавленное тело Нины Анатольевны. Она лежала на полу в одной ночной сорочке. По версии следствия её сначала изнасиловали, а потом задушили шерстяным шарфом. Таким точно как у Сергея. Суд не стал вникать в подробности убийства. Кто в нём виновен и так ясно. К тому же судебномедецинская экспертиза потвердела наличие отпечатков пальцев Сергея на фужерах с коньяком. Суд приговорил его к пятнадцати годам тюрьмы. Отбывал он срок в колонии строгого режима. Марианна по началу верила в его невиновность и часто привозила ему передачи. То фруктов привезёт, то денег даст на сигареты. Сергей не сомневался, что она его дождётся. И как только он выйдет на свободу, они заживут новой жизни. Но вдруг Марианна куда-то пропала. Ни писем, ни передач. Сергей несколько раз ей написал. И получил только один краткий ответ, указанный вами адресат тут уже не проживает. Сергея освободили досрочно. Открылись новые факты его уголовного дела. И в нём была замешана Марианна. В прошлом она привлекалась по статье мошенничество в особо крупных размерах. Но сумела избежать наказания, наняв себе профессионального адвоката. Теперь её брату приписывали убийство подруги, игравшей по её сценарию роль тёщи Сергея. Сама же Марианна она же Наташа, находиться в международном розыске. И надежд что её могут найти, приблизительно пятьдесят на пятьдесят. Но Сергею от этого не легче. Квартиру он потерял друзей тоже. На работу он никуда устроиться не может. Ни кто не хочет связываться с бывшими заключенными. Столкнувшись с явной несправедливостью, он сломался в нутрии, запил от горя. И вынужден Сергей теперь скитаться по улицам как бродячая собака. То бутылок сдаст в пункт приёма стеклотары, то де-то грузчиком подработает. По праздникам хорошо платят. В обычные дни не очень. Но на хлеб хватает. Кроме того, он мне по секрету сказал, что сюда много приезжает желающих заняться попрошайничеством. Нынче это один из самых прибыльных видов бизнеса. И одновременно самый лёгкий. Сиди себе в подземном переходе и руку смирено протягивай. А сердобольный народ копеечку тебе подкинет. До обеда соберёшь кругленькую сумму. Отдохнёшь немножко. А вечерком займёшь место у гостиницы или казино. Иностранцы щедро расстаются с долларами. Наш народ скромней себя ведёт. Но если выпьют порядочно, то могут и накормить тебя бесплатно. Жалость у них тогда просыпается.

Наша беседа плавно перешла в описание злосчастных мест, куда лучше не соваться. Мне стало не интересно. Всё что я хотел узнать, я узнал. Допив пиво, я пошёл в зал ожидания.

На пол пути меня остановили два милиционера.

– Ваши документы, пожалуйста.

Ничего, не подозревая, я дал ему паспорт.

– Вы сегодня выпили?

– Да.

– Ну, в таком случае пройдёмте с нами.

Я не понимал, что случилось. За что меня остановили. Я же не нарушал закон. Но расспрашивать не стал. Я явственно слышал, как задержавшие меня милиционеры шептались у меня за спиной. В помещения, куда меня привели, стоял густой туман от сигаретного дыма. В нём я разглядел сержанта. Он разговаривал с кем-то по рации. Увидев меня, он обрадовался и отложил рацию.

– О так это наш клиент.

– Можно узнать, за что меня задержали.

– А ты не догадываешься.

– Нет.

– Очень плохо. Ну, в таком случае я тебе всё сейчас доступно объясню – он постучал пальцами по столу и вынул из ящика фотографию – ну как, узнаёшь себя.

Я взял фотографию и с удивлением увидел на ней своего двойника.

– Ты, наверное, не представляешь, как долго мы тебя искали. Сколько подозреваемых лиц прошло по твоему делу. Сколько возможных свидетелей мы опросили. И всё безрезультатно. А тут удача сама пришла к нам.

– Я не совсем понимаю, о чём вы?

– Ну да, конечно, ты ни чего не понимаешь. Ты у нас чистый как ангел. А кражи в купейных вагонах не твоих рук дело.

– Послушайте, вы меня с кем-то перепутали. Я никогда в жизни ничего не крал.

– Да что ты говоришь. Ты, наверное, и мухи никогда не обидел. Правда? А вот гражданка Рублёва написала заявление, что у неё пропали золотые драгоценности и норковое манто. И как не печально, но она успела позвать проводника. Но ты сорвал стоп кран, остановил поезд и выпрыгнул с вагона. Ехавшие с ней пассажиры видели, как ты убегал в сторону посадки, и описали твои приметы. По ним мы и составили фоторабот. Ну что теперь ты признаёшь свою вину.

– Нет.

–Ну, в таком случае я могу тебе только посочувствовать. На свободу ты не скоро выйдешь.

– Откуда вы знаете?

– Ну, я же двадцать лет проработал в органах и знаю, как тут обращаются с такими ворами как ты. Вот если бы ты во всём сознался, я бы посодействовал в суде, чтобы тебе меньший срок дали. Ну, как ты согласен?

–Но я ничего не крал.

– Опять ты за своё. А я думал с тобой как с нормальным человеком поговорить. Думал мы сумеем договориться. А ты своим упрямством только хуже себе делаешь.

– Я не вор и мне не в чем признаваться.

– Ты, наверное, не знаешь что на тебя написано пол сотни заявлений. И все эти люди обвиняют тебя в краже. Ну что ты на это скажешь.

– Я ещё раз вам повторяю, я ни в чём не виновен.

– Слушай, ты своим упрямством мне начинаешь уже надоедать. Я сейчас ненадолго выйду, и чтобы к моему возвращению ты написал чистосердечное признание.

Я не стал ни чего писать. Не буду же я писать того, чего не было. На смену пожилому сержанту зашёл молодой парень в форме спецподразделения беркут. С нахальной улыбкой он принялся за продолжения допроса.

– Тут мне сказали, что кое-кто начинает вредничать. Ну, так мы с тобой быстро управимся.

– Я имею право на адвоката, и вы ни чего мне не сделаете.

– А где ты деньги возьмёшь на адвоката, если ты даже пару нормальных ботинок купить не можешь.

– А какое вам дело до моих ботинок.

– Да это я так, к слову сказал. Но ты не переживай, на зоне они вполне пригодятся.

– Отпустите меня, пожалуйста – сказал я и встал.

– Куда тебя отпустить. А ну быстро место.

– Ну что вы от меня хотите. Я же ничего плохого не сделал.

– Это ты судье расскажешь. А мне лучше скажи, где ты наворованное добро спрятал.

– Я его не прятал.

– Ну, тогда ты его уже кому-то продал.

– Я его не продавал.

– А где же оно делось?

– Я вам уже сказал, что вы ошиблись. Я не вор.

– Что-то уж сильно ты не сговорчивый. Вот если бы ты поделился с нами украденными драгоценностями мы бы тебя и отпустили.

– Мне нечем делиться.

– А, я и забыл, ты же у нас очень жадный.

– Мне нечем делиться.

– Странно, а тут в твоём уголовном деле написали, что ты похитил драгоценностей на общую сумму в сто тысяч долларов.

– Это какая-то ошибка.

– Ну да, я понимаю. От ошибок ни кто не застрахован. Наверное, не правильно посчитали, сколько ты украл. Плюс минус тысяча и того вышло сто. Да бог с этими цифрами. Деньги уже всё равно не вернуть. Но на зоне тебя по любому заставят поделиться. Там тебя не станут так упрашивать как мы. Припрут к стене, остреньким ножом, отрежут одно ухо. Вот тогда ты уже по-другому заговоришь.

– Для чего вы меня пугаете?

–Да никто тебя не пугает. Просто ты не был ещё в тюрьме, и не знаешь какие там порядки. Вот я и хочу в общих чертах тебе сообщить, что там тебя ждёт. К тому же я тебе гарантирую, что тебе там будет очень не сладко. Ты в курсе, сколько ежегодно умирает заключенных от туберкулеза. Ох, и заразная это болезнь. Шансов вылечиться десять процентов из ста. Сгниешь ты в тюрьме и всё. Похоронят тебя на безымянной могиле. А на кресте вместо имени поставят табличку с твоим номером. Ты же этого не хочешь?

– Нет.

– Ну, тогда тебе надо посодействовать следствию. Ведь от тебя многого не требуется. Напиши чистосердечное признание. И суд примет это для смягчения твоей вины. По моим подсчётам тебе тогда дадут только три года.

– Мне не в чем признаваться. Я отказываюсь писать то, чего я не делал.

– Я тебе в последний раз повторяю, бери ручку и пиши.

– Нет.

– Ну, тогда не обижайся – резким движением он выбил из-под меня стул и я упал на пол – ты меня, конечно, извини, но если меня не понимают по хорошему, то мне придётся разговаривать с тобой по плохому. По почкам я стараюсь не бить, но если мне отказывают, то могу ударить. Ну что будешь писать?

– Нет.

Охранник ударил меня со всей силы вбок.

– Ну, как, больно? – спросил он улыбаясь.

– Больно – согласился я и отполз от него.

– Садись за стол и пиши.

– Делайте со мной, что хотите, но писать я не буду.

– А ты не боишься, что я тебя могу тут забить до смерти.

– Нет.

Он взял резиновую дубинку и ударил меня по затылку.

– Ну, как самочувствие? Водички не желаешь выпить.

Я промолчал. Охранник налил в стакан воды и выплеснул мне её в лицо.

– А теперь послушай меня внимательно, скотина ты безрогая, если ты сию же минуту не напишешь признание, я с тебя шкуру живьём сниму. Ясно? Со мной шутки плохо заканчиваться.

Охранник ушел, а вместо него пришёл сержант.

– Ты что до сих пор ничего не написал? – удивился он и закурил.

– Нет.

– А я бы на твоём месте во всём бы сознался. Ну, для чего ты создаёшь себе проблемы. И при чём сознательно. Разве тебе не жаль своего здоровья. Ты же такой маленький, слабенький. Хоть бы себя пожалел. Да и о своих родителях бы подумал.

– У меня нет родителей. Они умерли.

– А представь себе, чтобы они сказали, если бы они сейчас были живыми. Навряд ли твоя мать спокойно бы пережила, узнав, что её сын стал особо опасным преступником рецидивистом. Что его допрашивают и скоро посадят на долгие-долгие годы. Сколько бы она горьких пролила. Но ты можешь всё исправить. Не оскверняй память своих родителей. Ведь они для нас самые дорогие в мире. Даже в Библии об этом сказано. Кто не почитает родителей, тот совершает смертный грех.

– Я всегда уважал их и во всём слушался.

– Ну, тогда представь, что они пришли к тебе во сне и попросили сознаться в преступлениях, которые ты совершал. Я прекрасно понимаю тебя все мы не без греха. И всякое с нами случалось. Каждый из нас оступался, сходил с правильного пути. И я даже не осуждаю тебя. Кроме того, я даю тебе замечательный шанс признать свою вину и тогда я поговорю с одним высокопоставленным судьёй. Мы с ним знакомы ещё со студенчески лет и до сих пор дружим. Он человек мягкий, сострадательный и возьмется за твоё дело. Пересмотрит его и уменьшит срок отбывания наказания.

– Я вам не верю – ответил я, поднявшись с пола и стряхнув пыль.

– Так это уж твои проблемы. Я только советую тебе прислушаться к советам старших. Я многое на своём веку повидал. И мне не составит труда помочь тебе выпутаться из этой неприятной истории.

– И что же вы от меня хотите

–Всего лишь узнать, где лежат украденные тобой деньги. Я думаю, ты не будешь против с нами поделиться. А я в свою очередь сделаю так, чтобы твоё уголовное дело закрыли как можно быстрей.

– Сколько раз вам повторять, что я ни чего не крал. Ну почему вы мне не верите.

– Потому что против тебя собрано очень много улик.

– Каких ещё улик.

– Отпечатки пальцев оставленных на дверной ручке в купе. К стати твой напарник во всё сознался. И сказал, что это ты был организатором краж. А краденые драгоценности ты якобы спрятал на даче. Припоминаешь куда именно или нет.

– Нет.

– Вот и плохо. А ты хоть понимаешь, какой ущерб ты нанёс несчастным пассажирам. В чём они провинились перед тобой. Зачем ты так с ними поступил. Разве тебе не жаль их. А впрочем, что я тебе рассказываю, ты всё равно ни чего не поймешь. Как говориться в пословице, горбатого могила исправить. Знаешь? А у меня создалось впечатление, что тюрьма давно по тебе плачет.

Я оставался безразличным ко всему, что со мной происходило. Я не видел смысла в очередной раз доказывать свою невиновность. Всё равно мне ни кто не поверит. В этом казённом доме у меня нет друзей. И не стоит тут искать сочувствия и поддержки. Я уже не старался оправдываться. Своими словами я мог сделать только хуже себе. Потому что каждое моё слово может обернуться против меня в суде. Мне оставалось только молчать. Когда сержант вышел я услышал, как он с кем-то переговаривался за дверью.

– Какая справедливость? Ты что не видел, как он похож на того преступника. Нам же за его поимку звание добавят и премию ещё дадут.

– А если вдруг всё раскроется, тогда мы под статью пойдём.

– Кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Идите, делайте, что я вам сказал. А я пока тут покараулю.

И они пошли вершить правосудие. Оно происходило в самых лучших традициях западных боевиков. С применением всех дозволенных и не дозволенных приёмов. Двое парней с наглой физиономией преступников совсем не походили на доблестных защитников правопорядка. Я даже допустил мысль, что они заранее переоделись в форму беркута для устрашения. И постараются воздействовать на меня с помощью страха. Но вышло всё иначе. Меня приковали наручниками к трубе. И махая резиновыми дубинками, стали выбивать из меня показания. К боли я не привык. Но сдерживался, чтобы не кричать во всё горло, когда у меня под ногтями ковырялись иголками. А для чего кричать? На помощь ко мне никто не придёт. Я тут один. И всё что со мной происходило, являлось настоящим кошмаров. Я мысленно поблагодарил своих мучителей за то, что они не догадались вырвать у меня жилы, и содрать кожу как это хорошо умела делать святая инквизиция. Корчась от невыносимых мук, я обливался холодным потом. Сердце вырывалось из груди. А глаза широко раскрывались при каждом ударе в солнечное сплетение. Я находился в полу обморочном состоянии и слабо слышал, когда от меня требовали подписаться под выдуманными показаниями. Мою голову посыпали пеплом, плевали в лицо и прижигали сигарету ко лбу. Я молчал. Пощады не просил. И тем самым ещё больше злил своих мучителей. Им доставляло огромное удовольствие издеваться над беззащитным человеком. Ведь он слабей их. И с ним можно творить всё что вздумается. Избиение не прекращалось ни на минуту. Пока один отдыхал. Второй заламывал руки и отрабатывал на мне запрещённые приёмы. Я и не подозревал, что с помощью металлического кастета можно так эффективно добивать противника. Удары наносились с такой зверской агрессией, словно мне хотели проломить череп. Но мне не довелось долго ими наслаждаться. После второго удара в висок я полностью отключился. Передо мной открылась непроглядная тьма. Она предвещала, моё скорое спасение от мук. И я, не медля ни секунды, растворился в ней.

4 ГЛАВА

Очнулся я в больничной палате. И с облегчением вздохнул. Это уже лучше, чем тюрьма. Но общество больных и покалеченных мне также не понравилось. В нём я сравнивал себя с бревном в сарае. Но ни как не полноценным человеком. Я не мог спокойно относиться к больницам. Они вызывали у меня откровенную тошноту. Меня выводило из равновесия все, на что я смотрел. Зловонный запах лекарств на тумбочках раздражающе действовал мне на нервы. Если ещё сюда добавить кусочки ваты, вымазанные зелёнкой, йодом, кровью то станет совсем муторно на душе. По моему телу пробежали мурашки, когда я увидел старика с креплением для шеи и дыркой вместо глаза. Но, тем не менее, я не являлся исключением. Моё тело было покрыто синяками, ссадинами, а под кожей образовались кровоподтёки и гематомы. В левом боку я обнаружил подозрительный шрам. Он немного побаливал. Я с трудом встал и прошёлся по палате.

– Вы уже проснулись? – спросила вошедшая медсестра – а зачем вы встали, доктор категорически запретил вам вставать.

Я послушно сел на койку. Медсестра дала мне градусник.

– Померяйте температуру.

– У меня нормальная температура – возразил я.

– У нас так положено. Делайте, что вас просят.

– А как я сюда попал?

– Вас привезли сюда на скорой помощи.

– Откуда привезли? – спросил я и тут же вспомнил, как меня избивали в отделении милиции.

– Вас подобрали возле ресторана. Вы много выпили и с кем-то подрались. Патрульная машина милиции обнаружила вас в бессознательном состоянии, и вызвали вам скорую помощь.

– Кто вам такое сказал? Я же ни с кем не дрался. Меня самого ни за что …– хотел сказать я и вдруг осёкся на полу слове

– Я ничего не знаю. Все вопросы к лечащему врачу.

– Постойте, не уходите. Разъясните мне, пожалуйста, что это у меня за шрам.

– Вам сделали операцию и отрезали почку.

– Для чего отрезали? Я не давал согласия, чтобы её отрезали.

– Вы получили глубокое, ножевое ранение, и чтобы избежать осложнений врач решил отрезать почку. Теперь ясно?

– Не совсем.

– У меня, к сожалению, нет времени с вами разговаривать. Скажите лучше, у вас есть медицинская страховка.

– Нет. А что это такое.

– Плохо. А вы в состоянии оплатить лечение.

– Нет.

– Очень плохо. Я бы вам посоветовала подумать о том, где деньги взять на лекарства, а не задавать глупые вопросы.

Измерив температуру и убедившись, что она в порядке я вышел в коридор и отдал градусник дежурной медсестре.

– Тут к вам из милиции приходили, и просили передать, что уголовное дело против вас закрыто и вы свободны.

– Почему же они лично мне не сообщили.

– Вы тогда ещё крепко спали, и они не стал вас будить. К стати вам надо внести в нашу больничную кассу добровольные пожертвования. Эти средства мы потом отправляем на закупку необходимого медицинского оборудования.

Я пошарил в карманах и виновато произнес, что у меня нет денег.

– Ваши проблемы. Если вы не заплатите. То мы не сможем вас лечить.

– Ну и не надо – ответил я про себя.

Кухарка прошлась по палатам и позвала больных на завтрак. Я обрадовался тому, что могу хорошо покушать. Питание тут ещё оставалось бесплатным. А это значило, что не доползли сюда ещё хитрые щупальца рыночных отношений. С чем можно было, и поздравить гуманное начальство больницы. Ведь питание необходимо для продления жизни. Но не в некоторых случаях выходит на оборот. Об этих случаях я, разумеется, промолчу. Уж слишком это больная тема. А для больницы тем более.

У раздаточного окна выстроилась внушительная очередь. Немощные старики с мисками, сгорбленные старушки с тарелками и чашками. Мне даже не верилось, что ещё не так давно они были молоденькими парнями и девушками. А во что сейчас превратились. Боже, почему же так не долговечен человек. Отчего ему отмерен такой не большой срок. Не успев насладиться плодами своего труда, он не заметно движется к могиле. Он только подошёл к вершинам мудрости он приобрёл громадный опыт и кому он теперь достанется. Сырой земле? Ну почему же всё так несправедливо.

Занимаясь ни кому не нужной философией, я совсем не заметил, как очередь закончилась и внушительных размеров повариха зычным голосом спросила.

– Мы и дальше так мечтать будем? Или всё-таки тарелку возьмём?

– А что у вас на завтрак? – Наивно спросил я, предполагая обширный выбор всевозможных кушаний.

– Перловка, что же ещё – удивилась повариха и посмотрела на меня как на умалишенного-

если не нравиться можете и не брать.

– Да нет, я с удовольствием возьму. А компот есть?

– Из сухофруктов, но без сахара.

Справившись с первой порцией, я попросил вторую. А напоследок поинтересовался, для чего назначают больным только диетические блюда. Их список висел как раз возле окна. И любой желающий мог с ним ознакомиться. Оказалось, что сам главный врач, заботясь о полном здравии пациентов, выдумал им такую строгую диету. Для предотвращения излишнего веса и переедания среди ненасытных пациентов он порекомендовал им питаться пшеничным супом. Если кому не хватило еды, то он может попросить ещё и пшеничной каши. Ну и естественно выпить чашку чая. Только обязательно без сахара. А не то не дай бог сахарный диабет ещё заработаешь. И тогда всю пенсию на уколы инсулина будешь тратить.

Всё происходившее вокруг меня вызывало неудержимый смех. Я, конечно, сдерживался, чтобы не рассмеяться в одиночку. А не то ещё в сумасшедшем доме запрут.

Строго соблюдая больничный режим, я прошёлся в палату и уселся на койку. Она подо мной тоскливо заскрипела. На тумбочке у меня валялась кем-то забытая газета. Я взял её, полистал и положил обратно. Ничего интересного я в ней не нашёл. Один лишь криминал с подробным описанием кто кого убил и главное за что. Меня же подобная информация ничуть не интересовала.

Меня подозвал мужчина с перебинтованной головой и попросил передать медсестре, что глюкоза уже закончилась и пускай заберут капельницу. А то вена начинает пухнуть. Я не медленно передал его просьбу. Вслед за мной вошёл улыбающийся врач.

– Ну, как самочувствие – ободряюще спросил он

– Ну, вот видите, ещё не умер – ответил я, ему, стараясь подражать его приподнятому настроению.

– Молодец – душевно похвалил он и промерял мне давление – а как шрам? Уже ни чего?

– Пока ещё чувствуется.

– Ну, ничего страшного. Это пройдёт. Только вы больше так не напивайтесь. И ни в коем случае не затевайте драк в ресторанах. А то в следующий раз мы вас не сможем спасти.

– Послушайте, так я выпил только одну кружку пива. А затем меня не законно задержали.

Врач утвердительно покачал лысой головой с редкими вьющимися волосиками.

– Да что вы говорите? Кошмар, то какой. И кто же посмел посягнуть на вашу свободу.

– Сержант милиции.

– Как интересно. Когда у меня будет свободное время, я с удовольствием послушаю ваш приключенческий рассказ. А сейчас мне некогда. Я тут прописал вам таблеток. Они не дорогие. У нас тут на первом этаже есть аптека. Так что можете сейчас туда сходить и купить то, что я вам написал.

Теребя пальцами бумажку с рецептами, я возмутился, что со мной обращаются как с малолетним ребёнком. Даже выслушать не захотели. Врач дал рекомендации своей помощнице. Она старательно всё записывала в журнал. А потом принесла баночки для сдачи анализов. И как только врач освободился, я накинулся на него с новыми расспросами.

– А по какому праву вы отрезали мне почку. По-моему я не давал соглашения.

– Послушайте, молодой человек давайте не будем устраивать тут балаган. Тут лечебное учреждение. Так что будьтье так добры, сохраняйте тишину.

– Выходит, что мне и слова нельзя тут произнести.

– Почему же нельзя. Можно. Но своими расспросами вы забираете у меня драгоценное время. У меня и так его не хватает.

– А то, что у меня забирают почку, и не отвечают по какой причине. Это значит можно.

– Какой же вы надоедливый. У вас было ножевое ранение в область почки. Если бы мы её не удалили. То вы бы умерли от заражения крови. Теперь ясно?

– Да.

– Ко мне будут ещё вопросы.

– Нет.

– Вот и хорошо. Выздоравливайте.

Ох, как же тут замечательно обращаются с людьми. Словно ты не живой человек, а какая-то вещь. И чем она дороже, тем больше у тебя привилегий. Ладно, не станем углубляться в тёмные дебри. Там и без меня разберутся. Что же мне делать. Ведь тут каждому понятно, что ребята в камуфляжной форме слишком перестарались и отбили мне почку. А потом совсем неожиданно у них появилось прозрение. В страхе перед наказанием придумали весьма привлекательную историю, что якобы я с кем-то подрался. Можно конечно пойти пожаловаться и написать даже жалобу на имя начальника отдела милиции. Но станет ли он её читать. Или быть может, затеряется моя жалоба среди толстой кипы бумаг. И когда наступит новое тысячелетие её возможно и найдут наши потомки. И заодно выставят для обозрения в музее криминалистики под красочным названием, ну что-то вроде житиё моё или кому на Руси жить хорошо. Больше вариантов в принципе и не существует. Борцов за правду уже мало осталось. А честных и порядочных людей и того меньше. Их даже по пальцам можно пересчитать. Хотя кто признается, что он не порядочный. Да его сразу же отправят, куда-нибудь подальше в глухую местность, чтобы он своими не разумными речами не смущал простой люд. Откровенно говоря, мне ни кто не поверит, как бы я подробно не описывал, как меня избивали. Да к тому же выставят за дверь. Ну что ж, остается надеяться, что закон возмездия не станет равнодушно созерцать на вопиющую несправедливость. И подкорректирует поведение некоторых не в меру буйных граждан нашей отчизны.

На соседней от меня койке тревожно стонал парень. Его задавило на стойке брёвнами. Конечностями он не мог пошевелить. Едва двигая пересохшими губами, он попросил меня дать ему воды. Я взял одноразовый стаканчик с его тумбочки и налил ему минералки. Поддерживая стаканчик, чтобы он не разлился, парень выпил его маленькими глотками. В знак благодарности он предложил мне почитать его газету.

В ней я насчитал с десяток статей, о всякого рода знаменитостей. При чём имелись даже их снимки в полный рост. А в конце объявления о найме на работу. И подробное описание вакансий, которые в данный момент востребованы на рынке труда. Следуя своей привычке начинать читать с конца, а не с начала, я занялся просмотром объявлений. И ужасно расстроился, подсчитав, что почти везде требуются специалисты с высшим образованием. А как же мне быть? У меня только среднее. С ним только на завод чёрнорабочим или в макаронный цех идти. Не беда. Ну а чего расстраиваться. Переживу как-нибудь. Рабочие тоже нужны. Их труд цениться высоко. Да и зарплата вполне приличная. По крайне мере больше чем моя пенсия. Листая станицы, я замечал мелкие неточности в предложениях о работе. Со стороны они выглядели просто смешно. Вот, к примеру, взять самое короткое объявление. Хотите денег? Звоните к нам. Всё очень легко и просто. Их там, наверное, даром дают.

От комичного до смешного один шаг. А между ними как всегда находиться глубокая пропасть. Кому удастся её перепрыгнуть. Вправе считать себя счастливчиком. Ему повезло вытянуть счастливый билет. Только вот другие, почему-то, вытягивают билет с приглашением на тот свет. Доказательства сами говорят за себя.

У парня, которого придавило бревнами, начался приступ удушья. Он жадно глотал воздух. Его конечности вздрагивали. Тело сводило судорогами. Судорожно вдыхая воздух, он царапал себе шею. Но воздуха не хватало. Он задыхался. Метался в постели и просил облегчить его муки. Он звал на помощь. Просил бога дать ему подышать хоть на минутку. Пальцы его цеплялись за край окровавленной майки, и в бешенстве он разорвал её. Глаза его налились кровью. Зрачки увеличились с пятикопеечную монету. От бессилия он кусал пальцы. На шум сбежался весь персонал больницы. Кто-то делал ему укол, кто-то щупал пульс. Но всё оказалось напрасно. Издав хриплый стон, парень широко открыл рот, выпустил кровавую пену, и утих. Навсегда. Санитарка накрыла его белой простыней. Заведующий отделением попросил пациентов находившихся в палате не беспокоиться. Ведь всякое случается. Крепкие медработники принесли носилки и, переложив на них уже похолодевшее тело, понесли его в морг. Взволнованные происшедшим пациенты переговаривались между собой. У кого не выдержали нервы, побежали курить. Старики вышли вон из палаты. Кто не мог двигаться повернулся к стене и притворился спящим.

Жуткое зрелище ни кого не оставило равнодушным. В отделении сразу же поползли слухи о смерти молодого человека. Любопытные старушки без конца заглядывали в палату и подробно расспрашивали о случившейся трагедии. Я же теперь не мог спокойно там находиться. Меня страшил тот факт, что со мной может произойти точно такой же случай. И если мне и суждено умереть, то пускай это будет где-то на открытом и безлюдном пространстве, но только не в закрытом здании. Ни кого, не замечая перед собой, я вбежал кабинет главного врача и попросил, чтобы меня выписали как можно скорей. Моя просьба удивила его. Он попытался переубедить меня, чтобы я не делал поспешных решений, о которых могу потом пожалеть. К тому же лечение ещё не закончено и прерывать его не желательно. Но я упрямо стоял на своём. Мне тут больше делать нечего. А о своём здоровье я как-нибудь позабочусь сам. Я не признался ему, что мёртвые вызывают у меня слабость и тошноту. Я бы ни за что на свете не согласился провести ночь там, где умер человек.

В раздевалке я получил рюкзак и с ужасом обнаружил, что в нём пропали все мои деньги. Осознание того, что меня обокрали, пришло не сразу. Я убеждал себя, что они попросту куда-то закатились. Или быть может, я их куда-то переложил, а теперь не помню, где они лежат. Но мои поиски, к сожалению, не увенчались успехом. Оставшись без средств на существование, мне оставалось только идти и просить милостыню. Ну что ж. Я всё-таки стремился попасть в большой город. И теперь могу в полной мере насладиться его достопримечательностями и, конечно же, культурой. Я поклялся себе, что быстрей умру с голоду, чем попрошу кусочек хлеба. Это не гордость. Нет. Я просто не люблю просить.

Забросив рюкзак за плечи, я двинулся в путь. Городской пейзаж не охотно раскрывал свои секреты. Да и какие секреты у него могли вообще быть. Одни лишь бесконечные реки с бурными потоками машин, а между ними приютились небольшие островки, где возвышались старинные дома с коваными решётками и мраморными изваяниями. И как на таких крошечном кусочке суши люди могут жить? Не тесно ли им? Ради любопытства я зашёл в один подъезд. Поднялся на третий этаж. И признал свою ошибку. Лестничная площадка оказалась просторной, но слишком мрачной. Мрачный вид ей придавали обрисованные народными умельцами стены. В одной квартире были приоткрыты двери. И я услышал запах жареной рыбы и корейских специй. Ко мне на встречу поднималась девушка в красной дублёнке. Она несла торт. А на её пути, на ступеньках, развалился пьяный мужик. Когда девушка осторожно переступала через его ноги, то он резко повернулся и зацепил её. Девушка упала прямо на торт, накрыв его своим телом. Я помог её подняться.

– Не прикасайтесь ко мне, а не то закричу – с угрозой заявила она и взглянула на коробку с тортом.

Она заметно продавилась, и стала совершенно плоской.

– Вот видите, через вас я раздавила коробку.

– В чём же я виноват?

– Вы бы лучше своего дружка отсюда убрали. Пройти тут не возможно.

Я развернулся и молча зашагал в низ. Почему меня приняли за его товарища. Хотя, что тут гадать. Одежда моя не слишком респектабельна и соответственно не вызывает уважения. Если раньше говорили что молодым у нас везде дорога, а старикам всегда у нас почёт. То сейчас можно с уверенностью заявить. Что только богатым у нас открывается дорога, а знаменитым даруется почёт.

В полной борьбе противоречий выигрывает сильнейший индивидуум. Будь он проходимцем с грязной трущобы или ни кому не знакомый гений из столицы. Принцип отбора очень прост. И не стоит о нём лишний раз упоминать. Можно лишь заметить, что он передаётся из поколения в поколение и остается одной из незыблемых истин современности. Отбрасывая устаревшие порядки, мы рождаем новые. И в них изначально присутствует едва уловимое дыхание времени. Для меня оно настолько кажется реальным, что я часто спрашиваю себя, а в каком временном пространстве я нахожусь сейчас. Вот, к примеру, я смотрю на современные автомобили и нахожу в них поразительные сходства с повозками запряжёнными тройкой лошадей. А форма чёрного джипа очень напоминает карету знатного вельможи. Он, вероятно, спешит в своё имение или на бал к императрице.

Медленно шагая по тротуару, я разглядывал витрины модных магазинов. Нынче они называются бутиками. На фоне серого и дождливого дня они выглядели вполне привлекательно. Чего там только не было. Ради интереса я даже рискнул зайти в один из них. Но охрана стоявшая у дверей, ни куда дальше порога меня не пустила. И пространно намекнула, что вход мне туда заказан на веки вечные.

Пустился мелкий дождь, и как бы подыгрывая моему настроению, выделывал, совершено неуместные танцевальные движения в лужах. Он собирался меня перехитрить и избавить от лишних хлопот. Помня нашу ссору, он без конца навязывал мне своё мнение и твердил, что я не прав когда обозвал его исчадием ада. Я же не признавал своей не правоты и совсем не терзался угрызениями совести. А как иначе его называть, если по его вине у меня протекла крыша. В своё оправдание он снова повторял, что я не прав и должен немедленно извиниться.

Ничего, ему не отвечая, я нашёл укрытие в торговом центре. Продвигаясь между торговыми рядами, я сам того, не ведая, вызывал не здоровое любопытство у людей, которых я так хотел узнать. Меня рассматривали как редкостный музейный экспонат, выставленный для всеобщего обозрения на одной из самых крупных выставок. Я же ни к кому не подходил и ни чего не спрашивал. Задержавшись у лотка с канцелярскими товарами, я взял ручку с чудными буквами похожими на китайские иероглифы.

– А ну положи обратно – грубо сказала продавщица и вырвала у меня ручку

– Извините, но я только хотел посмотреть

– Нечего тебе тут смотреть. Иди отсюда.

Я не заставил себя долго упрашивать и ушёл. Когда я проходил сквозь толпу люди вокруг меня расходились и старались ко мне не прикасаться. Отчего так происходит, я не понимал. У киоска со сдобными булками стоял толстяк в сером свитере с чёрными полосками. Он так не аккуратно ел бутерброд с сосисками, что вымазал щёки кетчупом и майонезом. А возле него летали голуби и подбирали упавшие крошки. И на него ни кто не обращал внимания. А на меня почему-то все смотрят. Ну и пускай глазеют. Лишь бы вреда не причинили.

В подземном переходе, солидные с виду тётеньки и дяденьки, раздавали приглашение на высокооплачиваемую работу. Шатаясь без дела по городу, я насобирал штук двадцать таких приглашений. В каждом из них обещали золотые горы и выгодные условия для сотрудничества. Плюс ещё разные проценты от продаж. Я не удержался от соблазна, чтобы не разузнать где же находятся эти золотые горы. Придя по адресу, я попал в огромный зал. И с удивлением обнаружил в нём с пол сотни таких же, как и я охотников за золотыми россыпями. Или, проще говоря, золотоискателей. В строго назначенный час началось выступление. Но перед нами выступали не самодеятельные коллективы с балалайками и гармошками. А доблестные рыцари современного бизнеса. Облаченные в дорогие костюмы с галстуками и соответственно с тросточкой вместо шпаги. На плохом русском наречии они сообщили обездоленному народу потрясающую новость. Оказывается, они приехали из дальней страны с благотворительной миссией. Она заключалась в безвозмездной помощи малоимущим семьям. А в особо критических случаях и покупкой им квартиры. Разумеется, ни чего за это не требуя. Но при условии, что они застрахуют себя от несчастных случаев именно в их фирме. Не забыли упомянуть и на счёт работы. По их словам она совершено лёгкая и не требует особых физических усилий. А также экономит время. Что очень даже выгодно в наш не простой и полный суматохи век. По их словам только настоящий бездельник не захочет разбогатеть по составленной ими уникальной методике. Она сводилась к тому, что необходимо у себя дома или в квартире вырастить чудо растение. Оно обладает множеством лекарственных свойств и дорого стоит на мировом рынке. Для убедительности пожилой джентльмен продемонстрировал всем сидящим в зале эту чудо травку. А его помощницы раздали особо любопытным золотоискателям рекламные брошюры с указанием всех перечисленных свойств этого волшебного растения с указанием его рыночной стоимости. Для сотрудничества предлагалось подписать договор, в котором работник обязуется следовать приложенной инструкции и строго соблюдать все правила. Растение очень плохо переносит солнечные лучи и поэтому его желательно держать в тени. И надо быть предельно осторожным с листочками и протирать их не чаще одного раза в неделю влажной тряпочкой. Тогда оно лучше будет усваивать кислород. И в итоге будет иметь здоровый вид. Семена этого растения фирма предложила купить у неё по заниженной цене. А когда из них что-то вырастит, то непременно заплатит вдвое больше. К примеру, если работник закупил на сто долларов семян, то с чистой прибылью он получит двести долларов. При условии, что растение не потеряет своей целебной силы. Подобную затею с достоинством смогли оценить садоводы любители. Они даже не упустили момент похвастаться, какой урожай они могут собрать в новейших теплицах сконструированных по разработке норвежских учёных. Ни сколько не торгуясь, они громогласно заявили, что согласны купить товар оптом. Лишь бы были гарантии, что они действительно получат из этого мероприятия крупную прибыль. И не понесут ни каких убытков. Я не дослушал до конца и поспешил уйти. Разведением сорной травы я заниматься не мог. Средства не позволяли. Ведь каждому своё. Протягивай ножки по одёжке. К тому же я сомневался, что за выращенный бурьян мне кто-то заплатит.

Я не пасовал перед неудачами в поисках работы. Они для меня служили внутренним стимулом для преодоления трудностей. Ведь если у тебя всё идёт гладко, и на твоём пути нет преград, то тебе уж не зачем к чему-то стремиться. Приторно сладкий вкус удачи опьяняет ум и воображение. Но это только на первых порах. Потом следует жестокая расплата за допущенные промахи и ошибки. Чем их больше, тем уязвимей становиться человек. И тем меньше у него шансов на спасение. Окрылённый миг свободы стал для меня настоящим испытанием на прочность. Обходя офис за офисом, я только и сталкивался с гнусной ложью и самым откровенным обманом. И самое страшное то, что его не пытались уже ни чем прикрыть. Помню, один профессор медицинских наук уговаривал меня заняться ультра модным видом бизнеса. И когда я попросил его поподробней объяснит что к чему. Он без тени смущений дал мне бесплатно пакет препаратов якобы помогающих излечиться от астмы и аллергии. И не забыл намекнуть, что они являются обычной подделкой. Ну и что тут страшного, если его продать убеждал он меня. К тому же тут есть один маленький нюанс, который непременно поможет мне в продаже. Дело в том, что люди страдающие астмой в девяносто процентов из ста поддерживают между собой тесную связь. Часто общаются, перезваниваются, обмениваются информацией об эффективных лекарствах поступивших в продажу. И без разбору хвататься за первое попавшее лекарство лишь бы облачить приступ удушья. Вот они то с радостью и купят эти лекарства. Я не согласился заниматься обманом, и наживаться на здоровье и без того несчастных больных и вернул профессору пакет. Следующим мои этапом в поисках рабочего места значилась встреча с неизвестным человеком возле станции метро. Почему не известным? Да потому что он не назвал своего имени, когда я звонил к нему из таксофона и договаривался о встрече. Он лишь поинтересовался, в чём я буду, одет, и когда он удостоверился, что нет опасности, сам ко мне подойдёт.

Незнакомец опоздал на пол часа, и я уже собирался уходить, как кто–то хлопнул меня по плечу.

– Это вы звонили ко мне?

– Да.

– Хорошо только я не уверен, что вы мне подойдете.

– Говорите, я не боюсь работы.

– Да дело не в том, что вы её боитесь или нет, а в том, что у меня необычное предложение. Мне надо чтобы вы нашли состоятельных клиентов для моего ночного клуба. Он работает не легально. И по этому всё, что там происходит должно держаться в строжайшей тайне. Я бы и вам не советовал кому-либо говорить о нашей встрече. Пусть наш разговор останется тайной. Я надеюсь, вы умеете хранить тайны.

– Да не беспокойтесь я ни кому не скажу.

– Так вот мне надо чтобы вы познакомились с богатыми людьми и пригласили их в мой ночной клуб. Только вы не пугайтесь, ни чего криминального в нём нет. Могу вас заверить, что всё, что там происходит вполне законно. Скоро о нём узнают многие. Но пока следует соблюдать осторожность и конспирацию. Как только вы найдёте мне клиента, вы сразу мне позвоните, и в общих чертах расскажите мне о нём. И если он мне подойдёт, я заплачу вам тысячу долларов. Ну, как вы согласны?

– Мне надо подумать.

– Если что-то надумаете, позвоните ко мне. Мой телефон у вас есть.

Приближался вечер. Предвещая скорую смерть безрадостного дня. Сколько мне ещё предстоит пережить таких дней, когда уж на конец я получу долгожданный покой и смогу насладиться внутренней гармоний. Как всегда вопросов больше чем ответов. Но я не огорчаюсь. Правда, опасно в такую холодину оставаться без крыши над головой. Хотя чего мне сожалеть. Я не один. Со мной моя подруга Ночь. Она меня убережёт от всякого зла и от беды спасёт. Скоро она будет со мной. И мы станем одним целым. Нас ни кто не сможет разъединить. С наступлением темноты в нашу компанию пришёл незваный гость – его сиятельство господин Мороз. Промокший тротуар немного просох. Даже речка взялась тонкой ледяной коркой. Мои шаги отдаются тихим эхом по выложенной булыжником центральной дороге. По ней уже почти ни кто не едет. Изредка пронесется на полной скорости такси, сигналя подвыпившим пешеходам, идущим на красный свет светофора.

Я иду, не зная куда, опасаясь замёрзнуть. Ходьба не даёт мне возможности превратиться в окоченевший труп. И больше мне ни чего не надо. Желание поесть я подавляю силой воли. У киосков с хлебом не останавливаюсь. И продолжаю шагать в неизвестность. А что тут плохого? Я иду, куда глаза глядят. Любуюсь ночной жизнью. И благодарю ночь что она не оставляет меня в трудную минуту. Её доброта бескорыстна. И этим она мне ещё больше нравится. В сумерках всё кажется не таким как в действительности. Я смотрю на высокие здания, где расположились современные бизнес центры и они сразу же меняют свой облик. Они точь-в-точь напоминают готические замки с остроконечными башнями. Вот в одном замке открылись огромные ворота. И показалась золотая карета, запряженная тройкой чёрных лошадей. К ней подошёл высокий и толстый барон в длинном плаще. Его сопровождала охрана. Кучер открыл перед ним дверцу кареты. Подал тайный знак оруженосцу, чтобы тот закрывал ворота. Сел в упряжку. Взял кнут и, что есть силы, погнал лошадей.

Меня снова настигло капризное одиночество. А я наивно полагал, что от него можно убежать. Выходит от него не возможно скрыться даже в большом и шумном городе. Оно повсюду меня найдет. От него нет спасенья. А всё-таки я не доценил его коварства и только сейчас могу признать, что оно самое страшное создание. Намного страшней, чем я мог себе предположить. Ему не ведом мир человеческих эмоций и чувств. И свою отчуждённость оно оправдывает напыщенной индивидуальностью. Меня страшит его хладнокровие. Оно забрало у меня возможность поделиться чувствами. Мне некому рассказать о своих тревогах и переживаниях. Не с кем посоветоваться. Мне некому дарить радость любовь заботу. Мне ни кто не скажет, ни одного слова о любви. Я ни когда с ней не сталкивался. Что такое любовь? Активная заинтересованность жизнью другого человека. Может быть. Тогда почему так много одиноких. Значит, любовь в чём-то измеряется. Ну да бог с ней. Отчего вообще люди стремятся быть вместе. Что случилось бы, если взять всех и изолировать. Сколько надо иметь выдержки, чтобы пережить одиночество. Но чаще всего именно оно переживает нас. И когда мы лежим одни могиле, оно злорадно над нами смеётся. Из-за нехватки полноценного общения я боялся утратить способность выражать эмоции. Будучи наедине с самим собой я ни разу не испытывал бурной радости, не терзался угрызениями совести, не знал что такое приступы гнева и не мучался от злости или желания отомстить. Не изводил себя бесполезной критикой и ни к чему не придирался. Я тупо воспринимал все, что со мной происходило. И на моём лице не отражалось ни малейшего беспокойства. Я прятался за внешним безразличием и воспринимал его как норму своего бытия. В душе я конечно переживал. Но эти переживания ни когда не выходили наружу. И в результате растворялись в полном безмолвии окружавшем меня постоянно. И только ночь могла разделить мою тревогу и волнение. Я многим ей обязан. И не поскупился бы отблагодарить её за бесценную доброту, проявленную ко мне. Я вообще не представляю, что я бы делал без неё. Иногда я ловлю себя на мысли что начинаю говорить о ней как об одушевлённом предмете. Тем самым, забывая, что это просто время суток не подвластное мне. Я не могу на него ни как повлиять. И моё безвольное созерцание лишь отражает одну из сторон моего характера. Впрочем, это обстоятельство, ни чего в корне не меняет. Ночь для меня как наркотик, обладающий целебным действием. Он успокаивает расшатанные нервы, заглушает не выносимую боль отчаяния и лечит от одиночества. Мне этого вполне достаточно и я не прошу больше ни чего.

Я свернул на оживлённый проспект. Тут движение не прекращается даже ночью. Но я его не замечаю. Я погрузился в собственные мысли и не веду отчёт времени. Оно для меня застыло как мраморная скульптура. Хотя для других оно не останавливалось ни на минуту и постоянно куда-то бежит. А что такое время? Отрезок цифр, помещенный на циферблат часов или часть вечности, где находят долгожданное убежище заблудившиеся души. Мне сдается, что я существую вне времени и пространства. Я смотрю на всё с позиции стороннего наблюдателя. И не вступаю в спор с существующим порядком. Для меня он ни имеет, ни какого значения. Я пытаюсь проникнуть в смысл движения. Ведь ему всё подчиняется. Атомы и молекулы, планеты и кометы, люди и животные всё сущее на земле повинуется внутреннему ритму жизни и неосознанно совершает целый ряд бесполезных движений.

Наместник бога на земле не смог примириться с его противоречивой сущностью и поставил человека в трудные условия выживания. Если бы мне дали возможность изменить тот порядок, который царит вокруг, я бы непременно сделал это. Я бы стал непримиримым революционером и сбросил бы в глухую пропасть всех идолов, похитивших у меня право выбора. Мне вспомнился отрывок из Библии, где было ясно сказано, что каждый человек имеет право выбора. Хорошо, ради познания истины я готов согласиться с этим утверждением. Но где же скажите, пожалуйста, моё право. Могу ли я рассчитывать на тёплую постель, сытный ужин и безбедную старость. Могу ли я, не имея средств для существования, обеспечить семью, поступить в институт, получить качественную медицинскую помощь? Останавливаясь на мгновение у витрины магазина, я мечтательно глядел на товар и думал, чтобы я купил, если бы у меня появилось право выбора. Только вот совершено не понятно, где взять право выбора, если меня им обделили ещё при рождении. Я ещё не забыл страницы истории из школьных учебников, ставших для меня началом познания мира. В них собрано немало ярких примеров всевозможных видов казни, придуманных святой инквизицией. Помещик имел полное право выбора отдать слугу для растерзания собакам или продать его первому встречному, который дороже за него заплатит. Но не наоборот, так что слуга не имел ни какого права выбора. Ему просто не из чего было выбирать.

Устав от продолжительной ходьбы, я присел на скамейку возле памятника неизвестному солдату. И мне сразу стало любопытно, а сколько вообще таких вот неизвестных солдат? Чем они заслужили немилость бога, что он отказал им даже в достойной смерти и оставил их без могилы. Где они нашли своё последнее пристанище? На лугах поросших сорной травой, в чаще леса, где нет ни души, в болотах, где уже давно не ступала нога человека или в катакомбах, засыпанных глиной и песком после взрыва. Я всматриваюсь в каменное лицо солдата, и оно оживает. Он хочет мне что-то сказать, но я его не понимаю. Его скулы нервно дрожат, мышцы вздрагивают, а рука держащая автомат опускается, и оружие с грохотом падает на гранитную плиту. Тишину прорезает вой сирен воздушной тревоги. Тротуарные плиты потихоньку раздвинулись. А на смену им появились довоенные постройки с блиндажами и окопами. По переулку идёт колона молодых бойцов. Не далёко от них едут грузовики с боеприпасами. А в противоположной стороне стоят две пушки. Застигнутые врасплох солдаты хватаются за оружие и бегут в укрытие. Начинается неравный бой. Бомбы разрываются вблизи друг от друга и оставляют после себя глубокие воронки. Здания рушатся как карточные домики, погребая под собой неокрепших мальчиков, впервые взявшихся за автомат. Кому они мешали? Кто свёл с ними свои счёты – судьба или карма? Или быть может это неуравновешенная госпожа Война устроила кровавую вакханалию своим кавалерам. Скорей всего что так оно и есть. Мерзкая девица с буйным темпераментом так и не научилась уживаться с соседями. И тогда соседи стали заклятыми врагами. Единственная их вина заключалась в том, что они имели несчастье родиться не в том государстве и не в тот час. А если бы дать им жизнь, то, сколько бы мир узнал новых писателей, композиторов, учёных, спортсменов. Но кто-то свыше отнял у них право выбора. Постепенно бомбёжка утихла, и улицы заполнили горы трупов. Вот он долгожданный покой. Незыблемая и ни чем не прикрытая истина и в одночасье не менее сурова, чем реальность. Уснули воины, смирившись с безызвестностью. Падают снежинки, скрывая от посторонних взоров их окровавленные раны, и закрывают обращённые к небу глаза, в них как в зеркале отражается боль, страх и ужас. Белый коврик постепенно скрывает под собой пиршество войны. Уже ничего не напоминает о битве, разыгравшейся прямо на моих глазах. И только снег продолжал идти. Но мне он не доставлял радости. На пустой желудок не будешь беззаботно разглядывать снежинки и восхищаться их формой. Голод пробуждает первобытные инстинкты и заставляет думать, где достать пищу. Я бы всё отдал, чтобы его утолить. Хотя, что мне отдавать? У меня же ничего нет. Постояв с минуту, я направился в глубь многоэтажных домов. Я рассчитывал, где-нибудь отыскать место для ночлега. Я бы, не раздумывая, согласился бы переночевать на чердаке или в подвале. Но только не оставаться на улице. Я боялся замёрзнуть. В непроглядной тьме ясно виднелись огоньки в окнах. Я с завистью на них смотрел и думал, как хорошо когда тебя ждут, когда ты кому-то нужен и о тебе не забывают. Вернувшись после трудного рабочего дня, ты наверняка знаешь, что тебя ожидает вкусный ужин, приготовленный специально для тебя любимой женой, и мягкая постель, где ты можешь спокойно отдохнуть от тревог и забот. У тебя есть квартира, а в ней имеется твой маленький уголок, где ты чувствуешь себя в полной безопасности. И тебе не страшны ни колючий ветер, ни тридцатиградусный мороз, ни вьюга. Ты избавлен от бесконечных мытарств и скитаний в поисках убежища. Развалившись в кресле, ты читаешь свежий выпуск газеты, пьёшь кофе и споришь с женой о политике. А мне об этом остается только мечтать. Мой удел дрожать от холода в зловонном подвале, питаться, чем придётся, выслушивать оскорбления в свой адрес и смотреть на вас, как вы живёте своих уютных гнёздышках. Я вас ни в чём не обвиняю и не сужу. Это не для меня. Я только воспринимаю вас как истинных богов, получивших дар наслаждаться счастьем и дарить его окружающим. А что мне дарить? Одно лишь несчастье. Кому оно надо?

Проходя мимо подъезда, я услышал истошный женский крик о помощи. Вокруг не было ни одной души. Я же до конца не осознавал что делаю. Меня влекло туда, где раздавались крики.

Если мне и суждено умереть, так пускай это произойдёт именно сейчас. Я интуитивно искал опасность и тем самым проверял себя на храбрость и стойкость. Я мог без разбору завязать драку, наперёд зная, что она окончиться в мою пользу. Меня кто-то оберегал от серьёзных увечий и как будто держал для важных испытаний. В чём они заключались, мне оставалось только гадать. Вбежав в подъезд, я столкнулся с двумя кровожадными монстрами зелёного и красного цвета. Обнажая острые клыки, они злобно шипели, и махали над беззащитной женщиной пистолетом, вымогая у неё деньги и норковую шубу в которую она была одета. Женщина же сопротивлялась, как могла и даже сумела сорвать с одного монстра его маску и на миг превратила его в человека разумного. Но он оказался совсем не разумным. Замахнувшись над женщиной пистолетом, он бы ударил её по затылку, и не известно чем бы это всё кончилось, если бы я в ту секунду не толкнул его в спину. Я очень точно рассчитал удар, и зелёный монстр покачнулся и прилип к стене. Второй его напарник оживился и решил мне показать несколько приёмов с вольной борьбы. Резко развернувшись туловищем, он занёс высоко ногу как балерина, по-видимому, намереваясь ударить меня в грудь. Но я успел пригнуться, и его бедненькая ножка скользнула по железным перилам лестницы и застряла в проеме. Пока он её освобождал, ожил зеленоватый монстр и, выхватив на сей раз нож, двинулся на меня как партизан на немецкий танк. Внезапный удар в пах заметно ослабил его агрессию, и после двух коротких стонов заставил свалиться на кафельную плитку. Поверженные монстры представляли жалкое зрелище для пособия начинающим ворам и тем, кто любит охотиться за лёгкой добычей. Пока я с ними расправился, женщина пришла в себя и убежала. Монстры также удалились, поддерживая, друг дружку и без конца охая и ахая, как будто я им повредил жизненно важные органы. Я подобрал с поля боя забытые пистолет, нож и с облегчением вздохнул. С ними я мог защититься и обеспечить себе хоть какую-то безопасность. Ввязавшись в игру на выживание, я, как ни странно продолжаю играть по своим правилам, не смотря на то, что силы у меня на исходе. Загнанных лошадей принято пристреливать, чтобы облегчить им предсмертную агонию. А что же в таком случае делать с людьми. Загнанные люди довольно часто демонстрируют неслыханный героизм и невиданную стойкость, прежде чем окажутся присыпанными могильной землёй. Судорожная борьба за жизнь несмотря ни на что продолжается. И неудивительно, что эта борьба порой окрашивается жестокостью и насилием. Воскресший пророк смог бы написать новое Евангелие о наших днях. И в нём бы не было и намёка на фальшь. Всё новое более притягательно, чем старое и в нём скрыт некий смысл прогресса. Только мне это всё не доступно.

Преодолев лабиринт дворов, я вышел к царским палатам. Так если я не ошибаюсь, назывался развлекательный комплекс, построенный в начале парка. К нему вели аллеи, освещённые удивительными фонарями в виде эльфов, держащих в ладонях светящиеся шары.

Белое сооружение напоминало собой сказочный дворец и тщательно охранялось. К парадному входу протянулась красная дорожка. Вдоль неё с обеих сторон выстроились военные. Звучала музыка. На охраняемой площадке стояло множество иномарок всех цветов и оттенков. Из них выходили нарядно одетые барышни в мехах и в сопровождении кавалеров шли к дворцу. А вокруг дворца слонялись нищие. Молодые высокие парни, вооруженные автоматами, без конца отгоняли изголодавшихся, похожих на скелеты, бомжей. Один молодой охранник из-за жалости вынес им буханку хлеба и с размаху швырнул её в грязь. Двое пожилых мужчин и одна женщина без глаза с визгом кинулись за добычей и как разъярённые волки начали кусаться и рвать друг друга за волосы. Выстрелы в воздух мгновенно охладили их спор, и они поспешили скрыться, насылая тем, кто стрелял, самые страшные проклятия. Несколько беспризорников неизвестно откуда раздобыли ведро с водой, подходили к иномаркам и просили охранников разрешения помыть машины. Получив отказ, они становились на колени, приподнимали низ своих изорванных грязных курточек и демонстрировали кости, туго обтянутые кожей. Ребра выступали настолько, что казалось, они скоро порвут кожу и выйдут наружу. Для пущей убедительности они открывали рот, показывая гниющие от кариеса зубы, громко плакали и просили кушать. Трое охранников решили избавиться от попрошаек и начали стрелять в их сторону. Но ребята, доведённые до отчаяния голодной жизнью, без страха бежали под пули. Одному мальчику насквозь прострелили ногу. Он упал и жалобно заплакал от невыносимой боли. Осознав, что сделали преступление, охранники поволокли его к машине, замотали его в целлофановую клеёнку, запихнули в задний багажник и увезли в неизвестном направлении. Остальные охранники вынесли попрошайкам сухарей и ради забавы стали бросать их в снег и со смехом наблюдать, как дети выковыривали засохшие куски хлеба, набивали им себе карманы и убегали. Желая попасть внутрь, я обошёл здание со всех сторон. Но потайных ходов не нашёл. Где-то послышался звон разбитого стекла. Залаяли собаки. Из-за угла навстречу мне выбежал парень с сумкой. За ним гнались два ротвейлера. Собаки настигли его, когда он подбежал к дереву и ухватился за ветку. Уцепившись зубами в его куртку, они потянули добычу к земле. Парень заорал как сумасшедший и прикрыл лицо руками. Не долго думая, я выстрелил в собак. Жалобно завизжав, они бросились ко мне. Я стрелял в упор. И только когда израсходовал все патроны, смог их убить.

– С тобой всё в порядке – спросил я, у парня помогая ему подняться

– Да я твой должник – ответил он и с опаской оглянулся – нам надо отсюда сматываться побыстрей.

Ничего толком мне не объяснив, он схватил меня за рукав и потянул в глубь парка. Расспрашивать я его не стал, так как к нам направлялись вооружённые охранники.

– Стой стрелять буду – крикнул один из них

Но мы не остановились. Нам не о чем с ними говорить. Откуда мы могли знать, что у них на уме. Жизнь всегда становиться дороже, особенно когда её у тебя собираются отнять. Мы мчались что есть силы. А вслед за нами летели пули. Одна из них ранила в плечо моего нового знакомого. Но он продолжал бежать. Вскоре всё утихло. Мы остановились, чтобы отдышаться.

– Тебя как звать?

– Костя.

– А меня Максим – ответил он и пожал крепко мне руку – а ты сам откуда?

Я не стал ему рассказывать, откуда я родом сказал лишь, что приехал на заработки. Но на вокзале меня обокрали, и теперь я ищу, где можно переночевать.

– Так пойдём ко мне. Я тебя угощу такой едой, которую ты ни когда в жизни не попробуешь.

– Откуда же ты её взял?

– У меня двоюродная тётка работает посудомойкой в том клубе для богатых. Вот она и вынесла мне, что осталось из барского стола.

– А почему за тобой гнались собаки.

– Ой, да это длинная история. Я потом тебе расскажу её, когда мы придём.

Мы спустились с крутого обрыва и прошли две троллейбусных остановки, прежде чем Максим с гордостью показал мне своё жильё.

– Вот мы и дома – с невозмутимым видом сказал он и стал оттягивать тяжёлый люк, открывающий вход в подземелье.

Я даже в самом страшном сне не мог себе представить, что под землёй можно жить.

– Чего ты стоишь? Залазь скорей, пока нас никто не увидел. Я через тебя не хочу лишиться своего дома.

– И ты это называешь домом?

– А что тебя не устраивает. Тут тепло и спокойно. По началу конечно не привычно. Но это пройдёт. Человек такое животное, что ко всему привыкает. Ну, так ты будешь залазить или нет?

Спускаясь по лестнице, я что-то задел ногой и оно с грохотом упало. Максим выругался и вперемешку с матом попросил меня быть предельно осторожным. Для себя я переводил его нецензурную брань в более привлекательные слова. Для удобства он засветил один фонарик, а второй дал мне. Продвигаясь, согнувшись по низкому коридору, мы пришли в гостиную, так её, по крайней мере, называл Максим. На меня же она произвела незабываемое впечатление. В левой части под массивными горячими трубами стояла раскладушка с подушкой и тряпкой вместо одеяла. Рядом лежал матрас, пепельница в виде черепа и миска с согнутой, оловянной ложкой. На каменном выступе горела свечи зажженные Максимом.

– Устраивайся поудобней сегодня ко мне никто не придёт.

– Так ты тут не один живёшь?

– Нет, конечно. Нас тут целая банда – сказал он и засмеялся – но мы никого не трогаем, драки затеваем редко, витрины не бьём и машины не поджигаем.

– И чем же вы занимаетесь?

– Да так, левым промыслом.

– Что это такое?

– Воруем, что же ещё. Ты как будто-то с луны свалился, такие глупые вопросы задаешь, что я даже не как тебе и ответить.

– Так я и вправду, с луны свалился – с улыбкой ответил я.

– Да ты что, правда?

– Честное слово.

– И как там на луне?

– Немного прохладно. Вот у тебя хоть отогреюсь.

– А как ты туда попал?

– Не помню, вроде как меня каким-то космическим ветром туда занесло. Наш корабль не мог никак состыковаться с научной орбитальной станицей. Я же рискнул сам выйти на космическую орбиту без скафандра. Ступив на гладкую поверхность ракеты, я поскользнулся, и меня ураганным ветром отнесло аж на луну. Просидел бы я там не известно сколько, если бы не добрые марсиане. Ничего с меня не взяв за перелет, они доставили меня сюда и предварительно стёрли мою память, чтобы я не мог проболтаться об их сокровенной тайне, и уменьшили мой возраст. Но как бы они не старались, я всё же кое-что помню и совсем не считаю что это вымысел.

– Ух, ты, да тебе надо фантастику писать.

– Я не люблю фантастику.

– Почему?

– Она похожа на сказку. А те, кто её читает, в детстве очень любили сказки.

– А твоя история тоже похожа на сказку.

– Ну и что. Это моя сказка. Я же ни кому её не навязываю. Хочешь, верь, хочешь не верь. Мне всё равно. В принципе вся наша реальность не имеет границ и может в любой момент измениться. Мудрецы говорили, что наше измерение трёхмерное. И существуют ещё невидимые миры астральный и ментальный. Наша вселенная полна загадок. И от сказочных событий никто не застрахован.

– Ладно, кончай философствовать. Я ни одного слова с того, что ты сейчас сказал, не понял. Давай лучше выпьем. Смотри, какое вино мне удалось достать – Сказал Максим и откупорил бутылку с золотистой этикеткой.

Он выложил на газету два пакетика чипсов, связку бананов, коробку шоколадных конфет, копчёное мясо и салаты из грибов и морской капусты.

– Бери, угощайся.

– Ты его случайно не украл?

– Нет. Я же тебе говорил уже, что в клубе у меня работает двоюродная тётка. Вот она и вынесла мне, что осталось. Да ешь ты, чего на меня так уставился?

– Просто всё как-то необычно.

– Что именно?

– Ну, хотя бы то, что тебе бесплатно дали столько еды.

– Ты думаешь, я там один такой. Да там когда праздник целая очередь нищих собирается. Еды там много. На весь город хватит. Повара даже умудряются подработать на этом. А если у тебя знакомые есть, то считай, тебе крупно повезло. Голодным не останешься. Это я тебе отвечаю.

– У тебя тоже нет дома?

– Нет. А ты что думаешь, я от хорошей жизни тут сижу. Вот если бы был у меня свой дом, то сидел бы я сейчас на печи и пряники жевал – Максим рассмеялся и пригубил вино – А когда-то у меня был и дом и семья. Отца я плохо помню. На память от него у меня остались шрамы на предплечье и на спине. Это он меня так воспитывал. Придёт выпившим и начинает придираться ко всему что видит. Всё ему не так. А виноватые мы с матерью. Она в том, что жрать ему вовремя не приготовила, а я в том, что плохо учился в школе и его не слушал. А с какой стати я должен выполнять его прихоти. Он меня в пятилетнем возрасте за водкой и сигаретами в магазин посылал. А когда мать уходила, он ещё заставлял чтоб я пил его пойло. Ну, оно мне надо? Пусть сам и идёт за своей водкой, если уж она ему так нравиться. А вот отказаться я не мог. Я вообще ничего не мог. Однажды я взял красный карандаш начал им рисовать. Так отец, как только это увидел сразу, выхватил карандаш, сломал его, а меня так отдубасил, что я до сих пор помню. И только за то, что ему не нравиться красный цвет. Да таких ненормальных как он надо в дурдом прятать и пускай там, в одиночной камере сидят, если не умеют правильно себя на свободе вести. У него и правду что-то не то было с мозгами. На свой день рождения он повесился на лестничной клетке. Привязал себя к перилам своим же ремнём и спокойно повесился. А мать тогда слегла от нервного приступа. Её в больницу собирались положить на лечение. Так она отказалась. Откуда у неё деньги на лечение возьмутся, ей бы хоть как-то меня с сестрой прокормить. А не о лечении думать. Я тогда взял всё на себя. В семь лет пошёл мыть машины, собирал бутылки, бродил по свалке искал там еду. Это для богатых свалка кажется отвратительным местом, и они презирают всех, кто там возится. А на самом деле там много ценного можно найти. Мне попадались и часы, и хрустальные вазы и даже видеомагнитофоны. Находил также свёртки с пиццей и салатами. А когда-то привезли целый грузовик с колбасой. Ты бы видел, сколько тогда народу прибежало её собирать. Тогда как раз цены на колбасу неожиданно взлетели вверх, и никто не соглашался её дорого покупать. А куда её деть, если она уже на прилавке долго залежалась и начала вонять. Вот и отвезли её на свалку, лишь бы она людям не попала. Так её тот час разобрали. Только ты на свалку как зря не попадёшь. Там всё разделено. Если возьмёшь чужое, могут и убить. Законы там жёсткие. Одним разрешается только бутылки собирать, другим бумагу, а третьим, то есть хозяевам и его ближнему окружению достается самый лакомый кусочек объедки с барского стола. Их кстати с каждого ресторана везут. Представь сколько там всего можно найти. Только за нами идёт настоящая охота. Бездомный же никому не пожалуется и никто не станет его защищать и бороться за его права. А этим умело пользуются местные бандиты. Вот недавно закрыли придорожное кафе, где как выяснилось, готовили мясные блюда из бомжей. Их заманивали выпивкой или ещё чем-нибудь, убивали, расчленяли и подавали на стол вместе с горчицей укропом и петрушкой. Я сам едва не попался на такую удочку. А однажды меня поймали какие-то мужики в кожаных куртках, насильно затолкали в тонированный микроавтобус и вместе с такими как я отвезли на заброшенный завод. Там нас проверили, нет ли у нас оружия и сказали, что мы должны играть роль птицы, а они будут нашими охотниками. Кто выживет, тот получит сто тысяч долларов. На такую утку я не клюнул. И пустился наутёк. Но убежать оказалось не так-то просто. Меня со всех сторон окружали автоматчики. Среди них я узнал местных воротил бизнеса. Тех, которых по телевизору каждый день показывают в компании с красотками и рассказывают, какие они хорошие умные и добрые дяденьки. Даже пожертвование на строительство храма отсылают. А также помогают домам интернатам. Выходит, они любили для развлечения пострелять бомжей как уток. И ради интереса прострелили мне ногу. Других бродяг расстреляли за два часа. Сначала помучили их, как следует, а потом расстреляли. Всех до одного. Я сам видел обезображенные тела с контрольным выстрелом на затылке. Я тогда отсиделся в подвале. А когда бойня утихла, вылез посмотреть, чем же она завершилась. Я даже не знал, кого благодарить за то, что остался в живых. Когда рана прошла, пошёл в церковь и поставил свечку за здравие. Мама так и не выздоровела. После её смерти нас с сестрой отправили в детдом. Там над нами начали издеваться воспитатели. И не только над нами, а над всеми детьми, которые туда попали. Детдом превратился в концлагерь. Девочек заставляли догола раздеваться и вертеться возле видеокамеры, а мальчиков принуждали заниматься с ними сексом. В случае отказа оставляли без еды и запирали на день в карцер с мышами и пауками. За особые провинности забивали до полу смерти. Сестре повезло. Её почти не трогали. А вот на мне воспитатели отыгрались по полной программе. Мы с ребятами умудрились жалобу написать в областную комиссию по защите прав детей. Подробно описали, в каких условиях нас содержат. Что даже не разрешают помыться и лишний раз попросить добавки. Комиссия незамедлительно откликнулась на наше заявление и никаких грубых нарушений не выявила. Воспитатели откуда-то узнали, что она приедет к ним с проверкой и заставили нас всё вычистить и выдраить. Мы в начале отказались наводить порядок. Так нас начали морить голодом. Доведённые до отчаяния мы на всё соглашались, лишь бы нас покормили. Когда комиссия уехала, в группе нашлись предатели и выдали тех, кто писал заявление, и нас заставили почти сутки простоять голыми коленями на сухой гречке. Гречка только поначалу больно впивалась в кожу. Потом мы её не ощущали. Мы стояли пока не попадали от усталости. Следующим испытанием был карцер, где мы просидели неделю, если не больше. А сестру вскоре удочерила одна бездетная семья из Швеции. С тех пор я ничего о ней не слышал. Когда мне исполнилось восемнадцать, меня выпустили из детдома и сказали что могу идти на все четыре стороны. Вот я и пришёл сюда в подземелье. Правда, иногда о сестре вспоминаю. Вот бы узнать, как у неё сложилась судьба. Она старше меня на два года. Наверное, уже вышла замуж и нашла работу. И мне бы помогла устроиться. Я мечтаю насобирать много денег и уехать к ней в Швецию. Только вот её адреса у меня нет. А так хотелось бы её найти.