Читать книгу Дом у ведьминой горы - Александр Валерьевич Дудников - Страница 1

– Зинаида Степановна, – Виктор заглянул в окно, занавешенное тюлью. – Зинаида Степановна, вы дома?

Раздались шаркающие шаги, лязгнул железный засов и обитая выцветшим дерматином входная дверь распахнулась. На крыльцо, переступив высокий порожек, вышла женщина, закутанная в штопаный пуховой платок, отчего ее лицо было трудно разглядеть.

– Зинаида Степановна, я следователь районной прокуратуры города Киржач, Симонов.

Виктор достал из внутреннего кармана куртки служебное удостоверение. Опираясь на клюку, вырезанную из ветки дерева, женщина спустилась по скрипевшим от каждого шага ступенькам покосившегося крыльца и медленно подошла к невысокой калитке.

– Я. Зинаида Степановна. Я это.

Симонов раскрыл удостоверение и протянул руку над калиткой. Близоруко щурясь она долго разглядывала протянутую корочку, после чего махнула рукой.

– Зинаида Степановна, я ищу пропавшего три дня назад Савельева Игоря Валентиновича семьдесят восьмого года рождения. Последний раз сигнал его сотового телефона был зафиксирован недалеко от вашего дома сутки назад. В доме есть еще кто-то, кроме вас?

– Нет, одна я живу.

– К вам кто-нибудь приходил?

– Настенька приходила. Она каждый день приходит. Гостинец принесет, проведает бабушку.

– А сегодня они приходила?

– Нет еще. Поди должна скоро прийти. Она аккурат после обеда приходит, чтобы засветло домой обернуться.

Словно по команде с противоположной стороны поляны из леса вышла девочка. На вид ей было около восьми, десяти лет. Одета она была для этих мест несколько необычно. Длинный сарафан, подвязанный год грудью алой, широкой лентой. На плече лежала толщиной с руку коса. И это в 21 веке? Хотя, кто знает, места тут несмотря на соседство районного центра и города, почти глухие. Порой деревни сидят без света по нескольку дней. Увидев незнакомого человека, девочка замерла и принялась разглядывать визитера.

– Внучка, иди сюда, не бойся. Это из города. Потерялся кто-то вот и ищут. – нехотя девочка приблизилась к женщине и опустила на траву плетеную корзинку, накрытую вышитым полотенцем.

– От матушки, гостинец.

Что-то в этой девочке было странным. Одежда, эта коса, говор.

– Вот у внученьки спросите, может она кого видела. А нет, так в дом загляните. Старая я уже, может и пробрался кто, а я и не слышала. На чердаке сеновал у меня. Только вы это, аккуратнее, лестница совсем плохая стала.

– Скажи, ты тут никого не видела? Я ищу мужчину, невысокого роста, – Симонов для наглядности поднял руку и приложил ладонь к скуле, – вот такого примерно, с черными волосами.

Настя стояла молча и следила за Симоновым одними глазами. Даже когда он показывал на себе рост она лишь чуть приподняла голову.

– Может слышала звал кто на помощь? – Виктор уже говорил на автомате, понимая тщетность своих усилий. За все это время девчонка лишь дважды отрицательно помотала головой, не проронив ни единого слова.

– Я пойду, а то матушка ждать будет. Я завтра приду, баб Зин. – не дождавшись ответа и не попрощавшись с Симоновым, она развернулась и зашагала прочь.

– Ох и притомилась я, – Зинаида Степановна опустилась на лавку, врытую в землю возле покосившегося забора. Симонов наклонился было поднять корзинку, оставленную на траве загадочной гостьей, но она каким-то чудесным образом уже стояла на лавке, подле Колосковой.

– На чердаке проверьте, сеновал у меня там, а то стемнеет скоро, а света то в доме нет. Свеча одна, да с ней на сеновал нельзя, сгорит.

Следователю безумно хотелось поскорее убраться из этого места, но, если верить данным сотового оператора последний раз сим карта пропавшего Савельева зарегистрировалась в сети именно в этом районе. Сеновал оказался абсолютно пустой, даже клочка сухой травы не осталось на деревянном перекрытии чердака. Спрятаться здесь могла разве что только мышь, да и то с большим трудом. Уже спускаясь, Виктор оступился и треснувшая по полам ступенька до крови расцарапала ногу.

– Поранился, поди? – Зинаида Степановна ждала его возвращения на той же лавке, лишь с одной разницей, что пресловутой корзинки рядом с ней не оказалось. – ты вон, подорожник приложи – Колоскова указала клюкой на большой лист, росший на краю тропинки. Он завсегда от ран помогает. – Виктор наклонился и сорвал плотный, темно-зеленый лист. В детстве, когда ему случалось разбить локоть или коленку, играя с мальчишками в казаки – разбойники, чтобы остановить кровь надо было сорвать подорожник, поплевать, растереть пальцем и приложить к ране. Холодный лист сразу снимал ноющую боль и останавливал кровь. Закатав штанину Симонов по привычке плюнул на подорожник и приложил к ссадине. "Надо будет Свете показать."

– Ну что, есть там кто?

– Нет, пусто. – Поглощенный своими мыслями, Виктор ответил не сразу. – Спасибо вам, Зинаида Степановна. Всего вам доброго.

– Ну раз нет, оно и хорошо. И тебе, милок, доброй дороги. Не заблудишься?

– Постараюсь.

Уже у самого поворота Симонов обернулся и снова посмотрел на ветхий дом вдалеке. В окне горел слабый свет, то ли от лампы, то ли от свечи, с окраины поляны уже невозможно было разглядеть детали, но Виктор чувствовал, что старуха стоит у окна и ждет, когда он скроется из виду.

Служебная машина мелко дрожала, катясь по усыпанной щебенкой дороге. Водитель как ни старался, все равно то и дело попадал колесом в небольшие рытвины, отчего давно износившиеся амортизаторы глубоко проседали и резиновый конус гулко ударялся о корпус машины. Через пол часа Виктор выскочил на асфальт, оставив позади оседать на разбитую дорогу клубы белой пыли, задержал дыхание, проезжая мимо птицефермы от которой всегда тянуло тошнотворным запахом птичьего помета и пролетев автовокзал, припарковался у трехэтажного дома с номером восемь.

Смыв с себя дорожную пыль под струями едва теплого душа и наскоро перекусив остатками утренней яичницы с докторской колбасой, под бормотание ведущего первого канала, Виктор ничком упал на кровать. Уже засыпая Симонов понял, что так его смутило в Насте. У нее на ногах были лапти. И он заснул.

Виктор бежал по коридору, едва различая в темноте грязные кирпичные стены, покрытые подтеками темно-зеленых растений, похожих на водоросли. Сквозь трещины в кладке по стенам сочилась вода, собиравшаяся на полу в небольшие, но почему-то зловонные лужи. Впереди показалась развилка. Левый проход перегородила решетка из железных прутьев, опутанных все теми же вездесущими водорослями. А сзади, в темноте, отчетливо раздавались клацающие звуки когтей по каменному полу тоннеля. Это что-то гнало Симонова вперед несколько часов не давая времени на передышку, внушая чувство панического ужаса, от которого перехватывало дыхание и начинало бешено колотиться сердце от одной мысли остановиться и посмотреть на преследовавшего его огромного черного пса с пастью, усеянной клыками толщиной с палец. Его безумные глаза, распахнутая пасть, слюна, стекавшая тонкой нитью стояли у него перед глазами с той минуты, как он оказался в лабиринте. Правый рукав тоннеля начал медленно спускаться, вода, доходившая сначала до щиколотки, подступила к коленям. Спустя несколько минут Симонова догнала волна, значит пес не отстал и всей своей тушей ухнулся в воду. Набежавшая волна скользнула в сторону и Виктор увидел по правую руку небольшой лаз, достаточный, чтобы в него мог протиснуться человек. Не раздумывая, Симонов упал на колени и на карачках, перебирая ладонями по склизкому от слизи дну, ощущая, как по рукам кто-то ползает, пролез в отверстие. Он очутился в небольшой комнате. На полу в беспорядке валялись кирпичи обрушенной стены, словно плывун выдавил своей массой пласт земли и кладка, не выдержав напора, развалилась, сгрудившись в углу бесформенной кучей и раскидав вокруг осколки. Наверху, под самым потолком Виктор увидел просвет, казавшийся, после темноты тоннеля, яркой вспышкой. Осторожно, стараясь не разрушить кучу, он начал карабкаться по ней вверх, а за спиной раздавался скрежет когтей, пес силился достать улизнувшую жертву. Кладка треснула, не выдержав напора и перед лицом Виктора захлопнулась челюсть.

Часы светились в темноте комнаты зеленым циферблатом, отбрасывая блики на лакированную поверхность прикроватной тумбочки. Виктор держался руками за грудь, стараясь восстановить дыхание и унять бешено колотившееся сердце. Отбросив в сторону мокрое от пота одеяло, он нащупал босыми ногами стоявшие у кровати тапки. Нащупав на стене выключатель, Симонов зажег обе клавиши и невольно окинул взглядом комнату, словно кошмар из его сна мог проникнуть в этот мир, настолько реальным был его сон. Он до сих пор помнил запах тоннеля, звук капающей воды, смрад, исходивший из пасти чудовищного пса. Ладони, по которым кто-то ползал под водой, пока Виктор пролезал в комнату, безумно чесались.

Присниться же такое.

Симонов прошел на кухню, зажег свет, поднял, стоявший на плите чайник, немного поболтал, прикидывая по весу, сколько в нем воды, сделал несколько глотков прямо через носик и поставив обратно, зажег газовую конфорку. За все время работы в отделе Виктору никогда еще не снились кошмары. Хотя, порой, на работе насмотришься на такое, от чего кровь стынет в жилах и кажется, что уже никогда не сможешь заснуть, но стоило добраться до дома, переступить порог и все забывалось, уступая место привычным домашним заботам холостяка.

Засвистел эмалированный чайник на плите. Заварив кофе по обыкновению положив на одну ложку сахара четыре ложки сублимированного черного порошка из железной банки, Симонов стоял у окна и курил в открытую форточку. Ложиться не было никакого смысла, через час пришлось бы снова вставить и ехать на работу, идти к Санычу, докладывать результаты проверки.

И почему именно в лаптях?

Щелчком отправив окурок в форточку, Виктор допил кофе и пошел в ванную.

– Ну рассказывай. – Безмолов чуть откинулся в кресле и посмотрел на Симонова.

– Да нечего рассказывать, Николай Александрович. По адресу проживает Зинаида Степановна Колоскова. Савельева она не видела.

– А в дом ты заходил?

– Нет, в дом не заходил. Чердак проверил, там у нее сеновал.

– И ты ей на слово поверил?

– Николай Александрович, ну не ломиться же мне к старой женщине в дом.

– А ломиться и не надо. Ты кто? Следователь. Просишь разрешения провести осмотр. А вот если уже не пускают, тогда на это есть свои законные методы. А ты сразу, ломиться. Еще есть что?

– Да так.

– Ты, Симонов мне тут не датакай. Молодой еще. Рассказывай.

– Я пока у Колосковой был, девочка приходила к ней, Настя. Странная она какая-то. Появилась словно из неоткуда и еще лапти.

– Какие лапти?

– На ногах у нее лапти были. Желтые такие, как на картинке.

Безмолов замолчал, недоверчиво разглядывая Виктора, сидевшего напротив него. Опыт подсказывал, что в любом деле бывает несущественных мелочей, а все, что кажется из ряда вон выходящим может стать единственной зацепкой.

– Знаешь что, дуй-ка ты к Ратмирычу, бери у него Носа и давайте вместе еще раз к Колосковой. Пусть Нос там погуляет недалеко от дома, а ты пока к ней наведаешься и постараешься осмотреть дом еще раз. Мне московские вчера трижды звонили. У них труп в морге, а единственная зацепка у нас.

– Есть. – Симонов вскочил со стула и взял под козырек. – Разрешите идти?

– Идите, товарищ следователь. – Безмолов расплылся в улыбке. – Давай, найди мне этого пропащего и в отпуск, как обещал.

Кинологи располагались на окраине города, где для них в свое время выбили отдельное помещение с прилегающей к зданию тренировочной площадкой. Щенки из школы Бойцова славились на всю округу, точнее сказать на всю Владимирскую область, а там уже и до Москвы слухи доползли. Виктор припарковался на служебной стоянке и, оставив окна открытыми, шагнул в прохладу помещения кинологической службы.

– Где Ратмирыч? – Симонов протянул в окошко дежурного ладонь.

– В вольерах с самого утра сидит. – сержант ответил крепким рукопожатием и одновременно махнул рукой в сторону, где располагались под открытым небом собачьи вольеры.

Пройдя по коридору, Симонов толкнул деревянную дверь, ведшею на задний двор и оказался в узком лабиринте, огороженном с двух сторон квадратной металлической сеткой. Вольеры тянулись в один ряд вдоль стены здания, на котором были закреплены небольшие козырьки, под навесом которых стояли добротные будки с покрытыми рубероидом крышами и утепленными стенками. Сейчас вольеры пустовали и лишь в самом дальнем конце на стуле возле открытой калитки сидел начальник кинологической службы.

– Утро доброе, Ратмир Дмитриевич. Как поживаете?

– Симонов. Доброе. Да потихоньку. Какими судьбами?

Виктор подошел ближе и остановился перед распахнутой калиткой, перегородившей проход к Бойцову, спиной к которой сидел Нос, огромного роста белоснежная среднеазиатская овчарка. Пес был в два раза крупнее своих сородичей, отчего издалека он казался большим белым медведем. На подошедшего Симонова он не отреагировал, разве что чуть повернул ухо.

– Мне Нос нужен.

– А свой что, откусили? Нечего совать было куда не просят.

Симонов улыбнулся, это была любимая прибаутка старого кинолога.

– Николай Александрович, сказал брать Носа и ехать на место.

– Так бери и езжай, в чем дело то. Да, Нос!

Ратмирыч, вычесывавший пса железной щеткой снял очередную порцию шерсти с зубцов, заботливо убрал клок в стоявший у его ног полиэтиленовый пакет и потрепал пса за ухом.

– Нет, мне нужно будет там в дом зайти, осмотреться, так, что придется тебе с нами ехать.

– Ну с вами так с вами. Хоть прогуляемся, воздухом подышим. Надеюсь не в городе?

– За Красным Октябрем.

– Добро, сейчас во только соберемся и поедем, да, Нос? Ну ка, давай, домой.

С этими словами Бойцов ласково подтолкнул пса в вольер и, прикрыв калитку, протянул Симонову ладонь.

– Для жены собираю. Пояс из собачьей шерсти, он от радикулита хорошо помогает. А у нее спину как раз вступило, что ни встать ни наклониться. Ты дежурному сказал, чтобы он машину готовил?

– Нет, я на своей приехал так, что отвезу и привезу обратно.

– На машине, это хорошо. Нос, лизнем?

Шагнувший для рукопожатия Виктор оказался в ловушке когда, толкнув мордой не закрытую дверцу, Нос вышел из вольера, перегородив путь. Пес оскалил пасть и с глухим рычанием двигался на Симнова, зажимая того в угол. Сделав последний шаг, он уперся спиной в сетку и застыл, смотря псу в глаза, как учили, дергаться, кричать было сейчас бесполезно. Виктор невольно зажмурился, когда тяжелые лапы овчарки лапы легли ему на плечи и в следующую секунду шершавый язык оставил мокрую полосу слюней на его лице, а Пес, перестав рычать, замахал хвостом и посмотрел на довольно хохотавшего Ратмирыча. Шутка у них такая.

– Симонов – на выходе их окликнул дежурный, – Безмолов звонил, просил передать, чтобы вы за ним заехали. Он с вами поедет.

Бойцов с Носом расположились на заднем сидении и всю дорогу от кинологов до управления пес сидел молча, высунув голову в окно, обнюхивая останавливавшихся на светофоре машины и пуская от жары слюни на раскаленный асфальт. Николай Александрович ждал на крыльце и только они подкатили, запрыгнул на переднее сидение и хлопнув дверцей по привычке постучал ладонью по торпеде.

– Погнали пока светло.

– Здорова, Саныч, как жизнь. Нос, поздоровайся с товарищем капитаном.

– Пес вытащил довольную морду из окна и негромко гавкнул.

– И тебе не хворать. Как жена?

– Радикулит. Вот, везу ей – кинолог достал из-под сиденья мешок с шерстью, – Пояс сделаю.

– Пояс – это дело. Мне бы кстати мой обновить.

– Это всегда пожалуйста. Сейчас как раз линька идет, заедешь, заберешь. Тебе от Носа или как в прошлый раз?

– Давай от него, мне не принципиально.

Тем временем машина свернула с асфальта и, коснувшись колесами щебенки, подняла такую пыль, что невольно пришлось закрыть все окна несмотря на духоту. Нос с тоской пару раз царапнул лапой по стеклу и, уткнувшись носом, затих. Спустя пол часа тряски на колдобинах, Виктор свернул на грунтовку и, запарковав машину в тени, заглушил двигатель.

– Дальше не проехать, там колея от трактора.

– Ну не проехать так не проехать. Пешком пойдем. Я у тебя китель оставлю?

– В багажник уберите, мало ли что.

– Что искать будем?

Бойцов держал пса за ошейник и распутывал обмотанный вокруг пояса длинный поводок, сделанный из пожарного шланга.

– А вот это, Ратмирыч, вопрос. Человека мы искать приехали. Был он тут двое суток назад. Вернее телефон его тут был.

– А сам он не был?

– А вот это ты нам и должен сказать.

– Знаешь, Саныч, ты вот как задачу порой поставишь, так я себя героем сказки Ершова ощущаю. Поди туда, не знаю куда, принеси мне то, не знаю что.

– Там дальше дом стоит Зинаиды Колосковой – вмешался в разговор Симонов. – Последний раз возле ее дома был зафиксирован сигнал сотового телефона пропавшего.

– Так это совсем дело меняет, да, Нос. Уже знаем куда идти. Осталось выяснить, что нужно принести. – кинолог защелкнул толстый карабин на конце поводка за кольцо на ошейнике – Пошли.

Нос отбежал на пару шагов от Ратмирыча и принялся жадно лакать воду из лужи.

***

Широкая полоса молнии разрезала на двое потемневшее небо и растаяла, коснувшись верхушек деревьев притянув за собой раскат, словно за соседним холмом разом ударила невидимая артиллерия. Тяжелые капли дождя устремились к земле, приминая траву и сбивая листья с деревьев, увлекая за собой товарок, пока не слились в единую стену ливня.

– Ну что, Сусанин, завел шляхтичей в топи? – Ратмир Дмитриевич сплюнул под ноги и поднял воротник куртки.

– Симонов, ты точно дорогу помнишь или опять тебе кажется?

– Товарищ майор.

– Витя, кто я по званию я и без тебя хорошо помню, ты мне на вопрос ответь.

– Я уже ни в чем не уверен, Николай Александрович.

– Эх, молодёжь. Ну что, Нос, выводи, раз Сусанин заплутал. Домой.

Стоявший под раскидистой еловой лапой, пес шагнул из-под навеса, повел мордой из стороны в сторону, жадно втянул черным носом воздух и, неуверенно переступив с лапы на лапу, жалобно посмотрел на Ратмирыча.

– И ты туда же? Да вы сговорились сегодня. Ой и устрою я вам обоим экзамен по спортивному ориентированию на местности. Саныч, посвети.

Луч фонаря лег на раскрытую ладонь кинолога в которой лежал старенький компас с порванным ремешком часов для крепления на запястье. Ратмирыч повернулся и молча двинулся напрямик через поле, раздвигая руками высокую, потяжелевшую от дождя, траву. Тонкие стебли жалобно захрустели под ногами. Нос, шедший за кинологом замер, натянув поводок и глухо зарычал, припав на передние лапы.

– Нос ты чего.

– Ложись!

В воздух перед кинологом взмыл в высь огромный черный с серыми подпалинами пес и в ту же секунду, оттолкнувшись от земли, ему на перерез бросилась белая овчарка. Собаки сцепились в воздухе, упали, не разжимая хватки, рыча покатились, приминая траву. От резкого рывка Ратмирыч, не удержавшись на ногах, повалился на землю, выпустив из рук поводок.

– Коля не стреляй, Носа заденешь!

Выхвативший табельный ПМ майор опустил пистолет. Псы рвали друг друга, сталкиваясь грудью, переплетаясь и снова разрывая дистанцию для новой атаки. Над полем повис тяжелый запах железа пущенной кем-то из псов крови. В росчерке молнии, на мгновение вырвавшей из темноты место схватки, черный бросился вперед, сомкнул челюсти на передней лапе врага и раскрыл глотку. Мощная челюсть овчарки сомкнулась на черной шее, сдавливая все сильнее, прижимая пса к земле. Суча лапами по мокрой траве он пытался вырваться из железной хватки, рык стал тише и перешел на хрип, раздался хруст ломаемых костей, дернув ногами, черный замер, распластавшись на земле.