Читать книгу Город псов - Александр Валерьевич Горский - Страница 1

Календарь как всегда обманул. Он нагло продолжал утверждать, что сегодня еще август, а осень с ее утренними заморозками, затяжными дождями и падающими в грязную жижу листьями наступит только через три дня. Но, судя по открывающемуся за окном виду, это было не так. Осень уже пришла. Она коварно прокралась в город ночью, вместе с огромными, закрывшими все небо серыми тучами и холодным фронтом, из-за которого бархотки украшавшие круглую клумбу перед зданием следственного комитета за одну ночь скрючились и почернели. Капли холодной воды, нещадно бившие по клумбе уже не могли оживить умершие еще ночью цветы. С точки зрения Лунина, дождь не имел никакого смысла, а с учетом того, что он не взял с собой зонтик и вовсе был воплощением зла, точнее его мрачным предвестником. Зло придет позже, зимой, когда, с наступлением морозов, его старенький Форд перестанет заводиться и на работу надо будет ехать в переполненном мрачными, невыспавшимися людьми, но все равно, отчаянно холодном троллейбусе.

Илья Олегович Лунин грустил. Грусть его была многогранна и от этой многогранности особенно сильно покалывало где-то в левой груди. Илья грустил, как любой нормальный человек, простившийся с летом, которое, едва успев начаться, стремительно умчалось куда-то в даль, на юг, туда где вечно теплое море ласкает бархатные песчаные пляжи, а солнце не только светит, но еще и греет.

Илья Олегович грустил, как грустит любой мужчина, два дня назад отметивший свое сорокалетие. Похмелье уже прошло, но понимание того, что тебе уже сорок, а подарки были никчемны, осталось. Дело было не в подарках, как таковых. Илья Олегович не был глубоко корыстным человеком, чем, кстати, сильно выделялся из общей массы своих коллег. Дело было в понимании, что раз окружающие дарят тебе никчемные подарки на юбилей, то и сам ты человек никчемный. Ну или во всяком случае не очень кчемный. «Не очень кчемный», – задумался Илья Олегович, – «интересно, можно ли так говорить. Хотя, какая к черту разница? Мне уже сорок. Я могу говорить так, как мне нравится. Главное, чтобы начальство не слышало.»

Следователь Лунин грустил, как грустит любой работник, получивший очередной нагоняй от своего руководства. Вот уж в чем, а в умении делать сотрудникам выволочки, руководитель следственного комитета Среднегорской области был мастер. Самым обидным было то, что, по мнению Лунина, сам он этот нагоняй вовсе не заслужил.

Шесть дел о странных, чрезмерно кровавых, а главное не давших следствию никаких зацепок убийствах женщин были объединены в одно дело всего две недели назад. Две недели! А с момента первого убийства прошло уже больше года. Было бы наивно предполагать, что он за две недели сумеет найти зацепку там, где ее не смогли обнаружить три следователя из разных районов области. А ведь городское управление тоже искало. Последнее, самое кровавое преступление произошло в самом Среднегорске, что в конечном итоге и заставило руководство областного следственного комитета забрать все дела себе, а затем, после некоторых размышлений свалить их на голову ему, Лунину.

Илья тяжело вздохнул. Его вздох метнулся к окну, ударился о закрытую форточку и тихо, словно пожелтевший березовый лист, осел на пол. Лунин понимал, что порученное ему расследование, сопровождавшееся краткой, но энергичной речью начальника следственного управления полковника Хованского о высшей степени оказанного ему, Лунину, доверия и полной уверенности в его же, Лунинской, компетенции, на самом деле было ничем иным, как могильным камнем на его и без того не очень успешной карьере следователя. Формально все было не так плохо. Следователь по особо важным делам главного следственного управления Среднегорской области. На визитках, заказанных им два года назад, после получения нового назначения едва хватало места для такого количества золотых букв. Вся беда была в том, что за два года он так и не смог раскрыть ни одного особо важного, а других в его ведении и не было, дела.

Может быть, причина неудач крылась в том, что на следующий день после его назначения полковник Хованский, уйдя в отпуск, улетел во Вьетнам и проставляться за новую должность Лунину пришлось в его отсутствие. Хотя возможно, все было результатом того, что секретарша Хованского, улыбчивая Светочка несколько раз сидела в столовой за одним столом с новым сотрудником, дав повод коллегам, применив скромные профессиональные навыки, прийти к логическим выводам, которые хоть и не были подкреплены никакими доказательствами, но позволяли со всей уверенностью огласить приговор – виновен. После этого оставалось лишь мимоходом донести информацию до грозного Хованского, который хоть сам уже давно бросил попытки соблазнить Светочку, но ревностно не позволял этого сделать никому из своих подчиненных. Так или иначе, Лунину доставались дела, при одном взгляде на которые любой сопливый лейтенант вынес бы однозначный вердикт – висяк. Лунин уже полтора года как был майором и проблем с точным диагнозом у него не было. Выезжая на очередное место преступления, Илья уже заранее знал, что оно не имеет ни малейших перспектив раскрытия. Почему? Да потому, что тогда дело досталось бы любительнице караоке и любимице шефа майору Кравцовой или вечно сутулящемуся под грузом славы и медалей подполковнику Добрынину. Однако, в середине августа оба этих гения сыска дружно ушли в отпуск, и Лунин получил шанс заняться наконец делом, которое могло вывести его из уже вполне прочного статуса неудачника и первого кандидата на перевод в одно из районных управлений.

Второй вздох, еще тяжелее первого, с силой ударился об оконное стекло. Чем больше Лунин изучал перешедшие к нему материалы, тем больше склонялся к унылому выводу – он не сможет раскрыть эти убийства. Конечно, две недели – совсем смешной срок, в сравнении с прошедшим годом, но он, так же как все вокруг, прекрасно понимал, если следователь не смог найти ничего стоящего за первые дни работы, то с вероятностью девяносто, а может и более процентов, он этого не сможет сделать никогда.

Третий, отчаянный вздох уже был готов исторгнуться из груди несчастного Лунина, когда пронзительная трель стационарного телефона вывела его из состояния глубокой депрессии.

– Убийство? Похоже на нашу серию? Хорошо, очень хорошо. В смысле, скоро буду.

Лунин действительно сказал правду. С точки зрения жертвы, ее родственников или даже простых обывателей, убийство – это всегда плохо. С точки зрения следователя, безуспешно пытающегося раскрыть серию преступлений, новое убийство – это не просто хорошо, это замечательно. Это шанс получить наконец хоть какую-то зацепку, которая при удачном стечении обстоятельств поможет ему разгадать тайну шести, нет, теперь уже семи убийств.

Этим утром Лунин приехал на работу поздно, всего лишь за минуту до того, как он мог бы перейти из категории опаздывающих в категорию опоздавших. К его приезду почти все места на парковке перед длинным серым зданием управления были заняты и ему пришлось бросить машину почти в ста метрах от входа. Сто метров, не такое уж и большое расстояние, особенно для мужчины в самом расцвете сил, каковым себя считал Лунин в те дни, когда затянувшаяся депрессия отступала. Однако сейчас их надо было преодолеть под разошедшимся не на шутку холодным, уже совсем не летним дождем. Попытки одолжить зонтик у кого-нибудь из сослуживцев успехом не увенчались, и, когда Илья добежал до своего Форда, натягивая на голову ветровку, у которой он еще в мае отстегнул капюшон, он уже изрядно промок. Сев в машину, Лунин завел двигатель и отдышался. Несмотря на его старания накрыть голову, вода затекла за воротник, и теперь мокрая рубашка липла к спине. Дождь еще сильнее замолотил по крыше машины. Интересно, как он будет в такую погоду осматривать место преступления? Илья включил дворники, которые заметались из стороны в сторону в судорожных попытках разогнать потоки воды, льющиеся по лобовому стеклу.

Выехав с парковки на проспект, автомобиль вновь замер под пристальным красным взглядом болтающегося на ветру светофора. Чуть не задев машину Лунина, черный гелендваген проскользнул по разделительной полосе и застыл уже на самом перекрестке, буквально в считанных сантиметрах от несущихся слева направо машин. Сквозь потоки воды Лунин с трудом разглядел номер на внедорожнике. М333АХ. Макс Подгорный, великовозрастный сынок сенатора от Среднегорской области. Что еще хотеть от мажора? Разве он может ездить по правилам? Лунин бы с удовольствием сплюнул, но окна машины были плотно закрыты, а плевать в салоне было как-то глупо. От этого внезапно появившаяся злоба на Подгорного и всех ему подобных, тех у кого в жизни было все легко и безоблачно даже в такой дождливый день, стала еще сильнее.

Ехать было недалеко. Уже через пятнадцать минут Лунин въезжал в распахнутые настежь железные ворота, открывавшие доступ к вот уже несколько лет как заброшенной строительной площадке. Пять или шесть лет назад, сам Илья уже точно не помнил, на этом месте должен был появиться новый городской микрорайон, состоящий преимущественно из зданий малой этажности, а также нескольких таунхаусов. Поначалу строительство шло достаточно бойко, в первый же год, еще в мае застройщик залил фундаменты будущих зданий, уже к августу появились стены, межэтажные перекрытия, а в сентябре на четырех из восемнадцати строящихся домов уже вовсю монтировали стропильные системы. Холода, пришедшие в город на месяц раньше обычного, заставили свернуть работы уже в октябре. Что произошло потом, не знал никто. Генеральный директор, а по совместительству и владелец строительной компании улетел встречать очередной, обещающий быть весьма успешным, новый год на Гоа, однако 11 января, вопреки ожиданиям сотрудников и партнеров, в Среднегорск он не вернулся. Все попытки связаться с пропавшим предпринимателем также оказались безуспешны. Еще более безуспешны оказались попытки найти деньги, необходимые для продолжения строительства. Счета компании, к удивлению оплативших полную стоимость жилья покупателей и вскоре появившихся в офисе компании следователей, оказались на удивление безденежны. Два счета были пусты полностью, а на третьем оставалась сумма, способная вызвать лишь недоумение у всех, кто смотрел на банковскую выписку. Тринадцать рублей, тринадцать копеек. Окончательно убедившись, что деньги были переведены удаленно, при помощи флэшки с цифровой подписью директора, арестованного впопыхах главного бухгалтера через пару месяцев отпустили, а фирма перешла под контроль внешнего управляющего. Что происходило потом, Лунин не знал, но судя по тому, что вот уже несколько лет на строительной площадке царили тишина и запустение, не происходило ровным счетом ничего.

Илья остановился на выложенной бетонными плитами площадке, на которой уже стояли несколько автомобилей, украшенных теми или иными характерными надписями и полосами, позволяющими идентифицировать их принадлежность к тем или иным ведомствам. Полиция, следственный комитет, скорая помощь, еще полиция. Группа укрывшихся под одинаковыми черными зонтами мужчин сосредоточенно курила с интересом поглядывая на вновь подъехавшую машину. Надо было открыть дверцу внедорожника и выйти под дождь, на улицу. Лунин бросил неуверенный взгляд на пассажирское сиденье, словно ожидая, что там из ниоткуда вдруг появится зонт, однако на сиденье валялся лишь забытый Юленькой последний номер «Космополитен». Точно, Юленька брала машину в воскресенье, когда ездила к каким-то своим подружкам. Она еще оставила в машине этот самый журнал и дулась вчера весь вечер, из-за того, что он сам забыл забрать этот чертов журнал из машины. Кажется, в воскресенье утром тоже был дождь. Лунин вспомнил, он неторопливо потягивал кофе, когда зашедшая на кухню жена чмокнула его в макушку и, недовольно взглянув в окно, пробормотала:

– Опять дождь. Что за лето такое паршивое?

– Угу, – промычал Лунин, делая еще один глоток кофе, – вдруг это надолго. Возьми с собой зонтик, вы ведь наверняка потом по магазинам гулять пойдете.

– Наверняка, – Юленька взъерошила ему волосы, – ты не скучай тут сильно.

В прихожей хлопнула дверь. Лунин расслабленно откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Тишина, покой, никуда не надо спешить, – разве от этого можно скучать? Этим надо наслаждаться. А ведь в холодильнике ждут своего часа четыре бутылочки отличного темного пива. День явно должен быть удачным, да и дождь, Лунин бросил косой взгляд в сторону окна сквозь узкую щелочку полуприкрытых век, судя по всему долго не продлится. Если выглянет солнце, то можно будет выйти на балкон, прямо так, в трусах, белой футболке и потягивать пиво из горлышка, глядя на маленькие фигурки спешащих через двор от автобусной остановки людишек.

Стоящие перед машиной люди уже докурили и теперь смотрели прямо на Лунина, очевидно не понимая, почему он не считает нужным выйти из машины и присоединиться к их обществу. Один из них сделал несколько шагов и, отбросив в сторону окурок, хлопнул ладонью по капоту «Форда». Ракитин. Тот самый следователь из районного управления, который звонил ему полчаса назад. Толковый парень, но больно уж наглый. Сейчас бы дать по газам, да переехать эту ухмыляющуюся физиономию. Ну или хотя бы отдавить говнюку ноги, чтоб так не лыбился.

Лунин открыл бардачок, но там зонтика не оказалось. Он точно помнил, Юленька вернулась домой ближе к вечеру, немного навеселе, сунула ему в руки несколько пакетов с покупками и сразу же отправилась в ванную. Зонтика в руках у нее не было. Илья обернулся и взглянул на заднее сиденье, там было пусто. Он пошарил рукой по карманам на спинках передних сидений, однако вновь ничего не нашел. Снова раздался противный звук вибрирующего металла. Этот урод опять стукнул по капоту. Лунин как мог протиснулся между спинками сидений и теперь шарил рукой по полу в последней надежде найти зонт. Пальцы нащупали какой-то сверток, закатившийся под пассажирское сиденье. Лунин потянул сверток к себе. Есть! Нашел! Он держал в руках зонт. Великолепный складной зонт, автомат, с маленькой элегантной ручкой. Лунин приоткрыл дверцу автомобиля и струи дождя сразу же ударили в салон. Еще мгновение Илья колебался, однако потоки льющей с неба воды были столь сильны, что выбора у него не оставалось. Он вышел из машины и нажал кнопку на рукоятке. Что-то маленькое и блестящее полетело в сторону, а затем розовое, украшенное белыми бабочками пятно укрыло Лунина от дождя и позволило ему еще несколько секунд не видеть ухмыляющиеся лица своих коллег. Однако слышать их он мог прекрасно.

– Человек-мотылек пожаловал, – громогласно объявил Ракитин.

Все знали, Сергей Ракитин был основным претендентом на место Ильи, в том случае, если его действительно переведут в районное управление. И тем не менее, он вызвал Лунина на место преступления, которое могло помочь сдвинуть дело с мертвой точки. Кому-то это могло показаться странным, кому-то – благородным. Сам Илья не наблюдал в данном случае ни первого, ни тем более второго. Его приезд на место убийства был выгоден Ракитину при любом варианте развития событий. Если окажется, что дело действительно надо рассматривать в привязке к серии предыдущих преступлений, то его заберут в областное управление по-любому, но Ракитин получит свой плюсик, так как первым разглядел сходство. Если же в итоге будет решено, что это убийство к серии не относится, то Ракитин ничего не теряет. Лунин просто тихо выругается и уедет обратно, в маленький кабинетик, грустить над своими висяками. Даже если Лунин выругается громко, то это ничего не изменит, Ракитин лишь будет нагло улыбаться в ответ.

– Я смотрю, капитан, тебе сильно весело, – разница в звании была единственным, хоть и слабым козырем Лунина, который он не стал держать в рукаве. – Может, ты уже дело раскрыл, раз так веселишься?

– Это я, Илья, тебе так радуюсь, – оскалился Ракитин, – ты у нас прям луч света в дождливом царстве. Где такой зонт взял красивый, на распродаже?

– Это жены, – буркнул Лунин, – случайно в машине оказался.

– Ну бывает, – кивнул, сдерживая улыбку Ракитин, – когда зонт жены случайно, это бывает. Главное, чтоб ты чего другого из ее вещей не примерил. Случайно.

Довольный собой, Ракитин захохотал. Илья успел заметить, как стоящие под зонтами люди прятали от его глаз расползающиеся по лицам улыбки. Он повернулся к капитану и сделал быстрый шаг, подумав о том, что если сейчас коротко ударить Ракитина снизу прямо в челюсть, он наверняка полетит спиной прямо в черную, мокрую глину. И никакое дзюдо не поможет. То, что Ракитин мастер спорта по дзюдо знали почти все, в том числе и Лунин.

– Где тело, Сережа? – прошипел он в лицо Ракитину.

Тот, очевидно поняв, что несколько перегнул палку, в один момент стал необыкновенно серьезным.

– Пошли, покажу, – он решительно шагнул вперед, заставив Лунина посторониться.

Вскоре они стояли на краю огромного котлована, рискуя соскользнуть вниз и упасть на торчащие из залитого бетонного основания прутья арматуры. В центре нового микрорайона должно было стоять единственное высотное здание. По никому неизвестным причинам его строительство продвигалось самыми медленными темпами и за весь летний сезон был лишь вырыт котлован и залито основание фундамента. Очевидно, дом все же собирались строить, так как не далеко от края котлована был установлен башенный кран. Как и все прочее имущество обанкротившегося застройщика кран был арестован за долги, однако почему-то до сих пор так никому и не продан. Теперь он бессмысленно возвышался над залитой дождевой водой гигантской ямой, напоминая о несбывшихся планах и потерянных деньгах пайщиков, купивших квартиры в так и не построенном доме.

– Вон она, – Ракитин махнул рукой, указывая на середину бетонного прямоугольника.

Тело было видно плохо, а уж понять с такого ракурса и расстояния мужчина это или женщина было и вовсе невозможно.

– Ты спускался? – на всякий случай уточнил Илья.

Ракитин утвердительно кивнул.

– И что там?

Капитан пожал плечами.

– Сходи, посмотри. Тебе понравится, – на его лице вновь мелькнула улыбка, – мы ничего не трогали до твоего приезда.

– С чего ты взял, что это мой клиент? – Лунин не спешил спускаться по почти отвесному скользкому откосу на залитую водой бетонную плиту.

– Все с того же, – Ракитин выразительно пошевелил пальцами правой руки перед лицом майора, – колечка-то нету.

– А оно было? – Лунин знал, что Ракитин отнюдь не дурак и понимал, что тот сейчас ответит, но все еще, непонятно зачем тянул время.

– Ну естественно, – фыркнул капитан, – сейчас же вроде как лето, – он поднял глаза к небу, – полоску на пальце сразу видно.

– А остальное? – уже машинально спросил Лунин, выискивая взглядом наиболее безопасное место для спуска.

– Остальное на месте, – заверил его Ракитин, – деньги, кредитка, ключи от квартиры. Единственное только, – он на мгновение задумался, – я сережки не проверил. Но ты ведь сейчас пойдешь? Глянь тогда, а то вдруг это и вправду не твой клиент.

– Хорошо, гляну, – Илья с грустью взглянул на свои и без того уже промокшие ботинки.

Сделав два шага по скользкой глине, Лунин почувствовал, как земля заскользила у него под ногами. Был только один вариант устоять на ногах и Илья, отчаянно размахивая руками, чтобы удержать равновесие сбежал вниз по склону, думая лишь о том, чтобы не напороться на устремленные ему навстречу ржавые железные прутья. Это ему почти удалось. В последний момент, чувствуя, что теряет равновесие, он отчаянно взмахнул руками. Послышался противный треск разрываемой материи. Лунин понял, что перед возвращением домой ему надо будет заехать в магазин и купить жене новый зонтик.

– Ничего себе, ты вытворяешь, – послышался удивленный возглас сверху.

Лунин обернулся. Ракитин помахал ему рукой и одобрительно показал большой палец.

– Я конечно не знаю, может ты и выбираться так будешь, – в голосе капитана явственно слышалась ирония, – но если вдруг понадобится, мы вон там, – он махнул рукой куда-то в сторону, – лестницу спустили.

– Раньше-то не мог сказать? – возмутился Илья.

– Да как тебе скажешь? – заулыбался капитан, – ты так рванул, что я рта открыть не успел.

– Сука, – пробормотал Лунин и, осторожно выбирая дорогу между многочисленными, выступающими из грязной жижи пучками железа, побрел к телу.

Тело женщины, а это несомненно была женщина, так как мода на ношение юбок до мужского населения Среднегорска пока не добралась, лежало наполовину утопленное в залившей котлован грязной воде. «Ведь небось и сапоги резиновые у кого-то были,» – запоздалая мысль ударила холодной каплей в затылок. Илья потер голову и неожиданно понял – дождь прекратился. Он поднял лицо к небу. Еще недавно казавшаяся монолитной серой глыбой туча, закрывавшая все небо над городом, теперь неожиданно раскололась на несколько более мелких осколков, которые налетевший ветер с легкостью уносил куда-то к линии горизонта, в настоящий момент для Лунина совпадающей с неровными краями котлована.

Черная, средней длины юбка сбилась к бедрам и не скрывала стройные, красивые ноги в туфлях, украшенных такими шпильками, что они могли поспорить длиною с некоторыми торчащими из воды обрезками арматуры. Куртка убитой не очень сочеталась с юбкой и вечерними туфлями, хотя и соответствовала захватившему власть в городе ненастью. Дождевик из грубой, почти брезентовой ткани был женщине явно великоват, а плавающий в воде капюшон полностью скрывал ее лицо. Илья наклонился и отдернул мокрую ткань в сторону. Несколько мгновений он стоял неподвижно, затем вернул капюшон на место и выпрямился. Теперь ему было понятно, почему Ракитин не мог сказать, сняли ли с убитой сережки. Чтобы ответить на этот вопрос, сначала надо было найти ее голову.

Когда Лунин, замерзший и насквозь мокрый, с противно чавкающими при каждом шаге ботинками, наконец выбрался из котлована, Ракитин и еще несколько стоявших рядом с ним мужчин вновь курили и о чем-то негромко переговаривались. Приближение Лунина заставило их прервать беседу. Ракитин шагнул навстречу Илье и дружески хлопнул его по плечу.

– А ты молоток, я даже не думал, что ты так спокойно отреагируешь, – он пошарил рукой за пазухой и извлек довольно большую фляжку, тускло блеснувшую отполированным металлом, – выпей немного, согрейся.

Лунина трясло от холода. Он взял протянутую ему фляжку, но открывать не спешил.

– Коньяк? – уточнил он, – сам небось уже приложился?

– Само собой, – Ракитин разом согласился и с первым и со вторым вопросом. – Пей уже, а то здесь желающих вон сколько, – он небрежно оглянулся на молча куривших за его спиной мужчин.

– Время смерти установили? – Илья крепко сжимал в руке флягу с коньяком, не собираясь ни с кем делиться.

– Нет пока, – покачал головой капитан, – медэксперт сказал, что в эту лужу не полезет. Да и вообще, тебя ждали, ничего не трогали.

Он глубоко затянулся и с явным удовольствием выпустил струю дыма поверх головы Лунина. Илье вновь захотелось ударить его, и он не стал сдерживаться.

– Ничего не трогали, ничего не делали, коньячок попивали. Я ничего не путаю? Ты поправь, если что не так. Мне ведь еще рапорт писать.

Он неторопливо открутил колпачок фляжки и на глазах остолбеневшего Ракитина вылил остатки коньяка прямо в грязь.

– Вот так, значит? – процедил, сжимая кулаки, Ракитин.

– Вот так, капитан, – ухмыльнулся Лунин, – тело немедленно осмотреть, извлечь и отправить на вскрытие. Результаты вскрытия доложите мне лично, сразу же по получении. Вам все понятно?

– Понятно, – Ракитин побледнел от злобы, а еще больше от того, что не мог этой злобе дать выход, – я фляжечку могу забрать?

– Держите, – Лунин отдал ему пустую флягу, – кстати, сколько при убитой было обнаружено денег?

– Да немного, рублей шестьсот всего, – быстро ответил Ракитин.

– Я не спрашиваю, сколько осталось. Я спрашиваю, сколько было при ней, когда вы осматривали тело?

– Вот я сейчас не понял, – набычился Ракитин. Стоявшие у него за спиной люди подошли ближе, с интересом слушая их разговор.

– Дайте сюда свой кошелек, – потребовал Лунин.

– Ты что, майор, ничего не попутал? – дернулся было Ракитин, но неожиданно один из стоявших рядом мужчин придержал его за плечо.

– Капитан, покажите мне свой кошелек, – Илья произнес фразу медленно, делая паузы после каждого слова.

– Да пожалуйста, – фыркнул Ракитин, доставая из кармана кожаное портмоне.

Лунин плохо слушающимися, замерзшими пальцами расстегнул застежку. Так и есть. Кожаный кошелек не давал мокрым купюрам высохнуть. Одна пятитысячная и четыре тысячных купюры точно принадлежали жертве. Принадлежность еще двух купюр нельзя было определить с уверенностью. Они сильно отсырели, но скорее всего только из-за соседства с насквозь промокшими деньгами убитой. Илья достал мокрые купюры из кошелька, сунул их в руку стоящему неподвижно Ракитину.

– Внеси в протокол осмотра. Я потом проверю. Если не увижу, будет рапорт. Ты понял?

– То есть пока рапорта не будет? – Ракитин пристально смотрел на майора.

– Я не писатель, Сережа. Я следователь, – усмехнулся Лунин, понимая, что победил. – Территорию всю проверили? Надо найти голову.

– Да как проверить? Такой ливень был, – начал оправдываться, признавший свое поражение Ракитин, – кроме меня никто и в котлован лезть не захотел.

– Звони в местный отдел, пусть пришлют народу как можно больше, надо прочесать этот долгострой. Не мог же он ее сюда без головы притащить. Наверняка здесь и убивал.

– Кто знает, – Ракитин задумался, – я тоже думаю, что убивал здесь, – но вот голову мог потом увезти запросто.

– Зачем? – коротко спросил Лунин.

– А зачем ее было вообще отрубать? – вопросом на вопрос ответил Ракитин, – такое вообще может иметь объяснение? Это выше человеческого понимания. Или ниже. Черт знает, как сказать правильно.

– За гранью, Сережа. Это называется за гранью.

Илья достал из кармана пачку «Парламента» и щелкнул зажигалкой. Когда маленький язычок пламени коснулся сигареты, Лунин сделал глубокий вдох и почувствовал, как вместе с табачным дымом в него входит накопившееся за день ощущение усталости.

– Надо найти голову, – повторил он и, не обращая больше внимания ни на Ракитина, ни на остальных побрел к машине, намереваясь включить печку и попробовать хоть немного согреться.

Однако его мечтам о теплых, почти горячих струях вырывающегося из дефлекторов автомобиля воздуха не суждено было сбыться. Ему навстречу шли двое – полицейский сержант с унылым, серым, как и его форма лицом и полный немолодой мужчина в расстегнутом плаще, наброшенном прямо поверх майки и старых, отвисших в коленях тренировочных штанов. Мужчина что-то оживленно пытался объяснить сержанту, но тот лишь недовольно морщился, не в силах прервать льющийся на него поток слов.

– Вот гражданин, с биноклем.

Сержант с явным облегчением передал толстяка Лунину. Илья только сейчас заметил, что мужчина на самом деле сжимал в руке небольшой черный бинокль. Поняв, что у него появился шанс поведать свою историю тому, кто возможно будет готов слушать, толстяк оживился и неожиданно высоким голосом начал быстро рассказывать.

– Я живу здесь рядом, в башне.

– С привидениями, – зачем-то пробормотал Лунин.

– Ну зачем так? – обиделся толстяк, – с балконами. Вон мой балкон, кстати, отсюда отлично видно, – он обернулся и указал рукой на одноподъездный высотный дом, нависающий над забором заброшенной стройки, – шестнадцатый этаж.

Лунин молча кивнул, давая возможность мужчине продолжить повествование.

– Так вот, я курю. Курю давно, уже лет сорок, наверное. Но представляете, – мужчина досадливо наморщил лоб, – жена не разрешает мне курить в квартире. Вот вы курите?

– И жена у меня тоже есть, – усмехнулся Лунин.

– И как? – с надеждой спросил толстяк.

– Да так же, – не разочаровал его Лунин.

– Значит вы меня понимаете, – мужчина коснулся руки майора, но, поняв, что переходит границы дозволенного, быстро отдернул руку, – так вот я курю на балконе. Каждые два часа. Вид с балкона конечно не бог весть какой, любоваться особо нечем, поэтому, сегодня это скопление машин я заметил сразу, еще не успел закурить. Вначале даже подумал, неужели решили достраивать? Потом гляжу, машины какие-то не те, – он кивнул на полицейский уазик, – не строительные. И тут, знаете, мне так любопытно стало, что я не утерпел, взял бинокль. У меня, видите ли, бинокль есть, вы не подумайте чего плохого, даже и не помню, откуда он появился.

– Бывает, – флегматично заметил Лунин. Он уже так замерз, что начал стучать зубами, несмотря на появившееся из-за разбежавшихся туч солнце.

– Верно, – подхватил толстяк, – так вот, стал я смотреть в бинокль. Как раз успел увидеть, как вы в котлован спускались. Хочу сказать, очень рискованно, очень. Я бы так не решился.

– Давайте по делу, – наконец не выдержал Лунин.

– Так мы как раз к делу и переходим, – заверил его толстяк, – дождь же как раз кончился, видно стало лучше. Машины-то полицейские я разглядел быстро, а вот над чем вы в котловане склонились, понял не сразу. Но понял, – мужчина торжествующе улыбнулся, – а потом, знаете ли, совершенно случайно повел биноклем в сторону и увидел, – толстяк неожиданно подмигнул Лунину и громко зашептал, – вам надо самому посмотреть, вас это очень, – он причмокнул губами и с явным удовольствием повторил, – очень заинтересует.

Одной рукой он протянул бинокль майору, а другой указал куда-то вверх. Илья не сразу понял, куда именно надо смотреть. Наконец, найдя нужную точку и немного подправив регулировки бинокля, он смог рассмотреть, на что именно указывает его собеседник.

Она тихо покачивалась на ветру, поворачиваясь из стороны в сторону, так, что Лунин никак не мог понять, открыты ли у нее глаза. Для чего ему была эта информация, он и сам не знал, но долго вглядывался в окуляры, пока наконец не увидел то, что было ему нужно. Ее глаза были закрыты, а лицо равномерно покрывали одинаковые, словно нанесенные безумным татуировщиком, узоры. Хотя конечно, никаких узоров не было. Это была сетка, обыкновенная рыбацкая сетка, в которую была замотана голова убитой. Сама эта сетка была накинута на стальной крюк возвышающегося над заброшенной стройкой подъемного крана.

– Ну как? – нетерпеливо полюбопытствовал толстяк.

Лунин опустил бинокль. Если бы он мог наблюдать себя со стороны, то увидел бы что вокруг глаз у него отпечатались бледные круги – следы, от окуляров.

– А я смотрю, вас такое зрелище не сильно удивило, – он с подозрением рассматривал мужчину.

– Да что тут особенного? – толстяк пренебрежительно махнул рукой, – я на такое каждый день смотрю.

– Это где это? – поднял брови Лунин.

– Так на работе, – пояснил мужчина, – я же на мясокомбинате работаю, обвальщиком. Ну мясо от костей отделяю.

– Я понял, – кивнул Лукин, – а чего вы не на работе-то? Вроде вторник.

– Так ведь отпуск, – улыбнулся толстяк, – отдыхаю. Вот завтра, если потеплее будет, на дачу поеду. У вас, кстати, есть дача?

– Сергей, – отвернувшись от толстяка, Лукин поманил к себе Ракитина, – нам крановщик нужен.

– Кто, крановщик? – не понял Ракитин, – зачем?

– А вот товарищ тебе все объяснит, – Лунин сунул бинокль в руки ничего не понимающему Ракитину, похлопал толстяка по плечу и зашаг к машине. Он знал, что уже поздно, ноги слишком долго были мокрыми и наутро он наверняка заболеет. Но желание наконец согреться от этого меньше не становилось. Сев в машину и заведя уже остывший двигатель, Илья с сожалением подумал о коньяке, который он сгоряча вылил из ракитинской фляжки. Коньяк сейчас был бы очень кстати.