Читать книгу Повелитель мертвых. Часть 1 - Александр Валерьевич Волков - Страница 1

Над городом светило солнце, и стоял жаркий полдень. Белеющие барашками волны лениво набрасывались на песчаный берег песчаного пляжа. Артур лежал в шезлонге, держа в руке прохладительный коктейль, и кончиками пальцев чувствовал холодное стекло. Кругом было множество отдыхающих, получавших от пребывания здесь не меньше удовольствия, чем Артур. Рядом с матерями, загорающими на ковриках, суетились дети и играли в песке.

С удовольствием сделав глоток коктейля, и тут же ощутив холодок, заполнивший желудок, Артур блаженно улыбнулся. Да, хорошо сейчас было. Опустив руку на песок, и пропустив песчинки между пальцев, Артур взглянул на Олю, лежавшую в соседнем шезлонге. Рядом, слегка присыпанный песком, был раскинут коврик, на котором стояла Олина сумка.

Артур восхищённо оглядел Олю с головы до ног, и изумился идеальными чертами тела, которым могли позавидовать самые заядлые фитнесистки. Бедра были рельефными, и в то же время объёмными в той степени, чтобы вызывать лишь восторг. Олин купальник шили явно для скромных дам, ибо он скрывал большую часть тела, но, тем не менее, разрез в зоне декольте всё равно был.

Как только Артур увидел сочные, круглые груди, довольно плотно прижатые друг к другу, то почувствовал жар в паху. Сердцебиение участилось, и Артур поспешил отвернуться, чтобы у его возбуждения не появилось видимых признаков. Все-таки, он был в шортах, а скрыть эрекцию в них довольно трудно.

‒ Хорошо, да, Ольчик? ‒ сказал Артур, пытаясь отвлечь себя от эротических мыслей.

‒ Да, ‒ произнесла Оля, вздохнув.

‒ Как там Ира? ‒ спросил Артур, сделав ещё один глоток коктейля, и устремив взгляд к морю.

Не смотря на то, что перед глазами была синева водной глади, из мыслей не уходил образ Олиной груди. К своему горю, Артур вообразил Олю без одежды, и почувствовал, как возбудился. «Ну, твою мать! ‒ рассердился Артур, и быстро скрыл половую «опухоль», прижав хозяйство резинкой шорт, ‒ вот как всегда!»

Заметив это, Оля вскинула брови, и засмеялась в голос, а Артур раскраснелся от стыда.

‒ Вот ты как маленькая! Ну чего в этом такого?

‒ Не волнуйся, ‒ Оля смахнула слезинку. ‒ Мы с тобой это вечером обсудим.

‒ Хорошо, ‒ понял намек Артур, и широко улыбнулся.

‒ А! ‒ вспомнила Оля вопрос Артура, ‒ Ира в порядке, она, кстати, не зв…

Оля не успела закончить. Резко раздался телефонный звонок, и Оля дернулась от неожиданности. Оля погрузила руку в сумочку, достала оттуда десятый айфон, и взглянула на экран. Артур много раз говорил ей ставить телефон на беззвучный режим, но Оля, как всегда, все делала по-своему. Но Артура это не смущало, и он больше боялся, что неожиданный звонок мог вызвать у Оли смерть от страха. Да, это было очень глупым опасением, но Артуру оно не давало покоя.

Он не хотел потерять Олю, и боялся, что она погибнет.

‒ Да Ирусь, ‒ ответила Оля, приложив телефон к уху.

Закатив глаза, Артур понял, что Оля будет говорить долго. С Ирой у них не бывало коротких разговоров. Окинув взглядом пляж, Артур решил прогуляться.

‒ Пойду прошвырнусь, ладно? ‒ задал он риторический вопрос, указав пальцем на пляж.

Оля кивнула. Артур встал, подошел к девушке, и поцеловал ее в макушку. Олины огненно-рыжие волосы приводили Артура в неописуемый восторг, и они же, когда-то, привлекли его внимание к ней.

Стоило Артуру развернуться, как Оля тут же шлёпнула его по Ягодице, и ударом кожу припекло. Обернувшись, Артур увидел на лице Оли хитрую улыбку, и покрутил пальцем у виска.

‒ Иди уже, ‒ шепнула она.

Оставив коктейль на шезлонге, и поняв, что после напитка не мешало бы перекусить, Артур побрел по пляжу в поисках продавцов пирожков, или каких-нибудь чебуреков. Торгашей было полно, и запах свежего морского воздуха тут же сменился ароматом разнообразной выпечки, из-за которого рот Артура наполнился слюной. Он погрузил руку в карман, и, нащупав там хрустящие купюры, помял их немного. Радовало, что за деньгами не надо возвращаться, и тратить лишнее время.

Увидев первого попавшегося продавца, он направился к нему, но по пути увидел необычную картину. Двое ребят, отойдя подальше от матери, принялись играть. Один истошно рычал, изображая то ли мертвеца, то ли больного на голову, и, вытянув руки, брел на своего друга. Друг же, зажав в руках воображаемый пистолет, принялся отстреливаться.

‒ Пах! Пах! Ты убит! Я тебе в голову попал! У тебя уже давно мозг вывалился и умер!

Не смотря на громкие заявление своего товарища, «мертвец» продолжал брести, страшно закатив глаза, рыча, и скаля зубы.

‒ Так нечестно! ‒ возмутился стрелок.

‒ У тебя пистолет заклинило! ‒ ответил «мертвец», бросился на своего товарища, и, схватив его за руку, стал изображать укусы.

Артур представил жуткую картину, и к горлу подступил ком. Он вообразил, как настоящий мертвец заживо пожирал человека, бившегося в болезненных конвульсиях и громко кричавшего. Покойник зубами отрывал от жертвы куски мяса, из ран сочилась кровь, и жертва испытывала настолько сильную боль, что тут же вошла в состояние болевого шока. Артур напряжённо смотрел на детей, и, заметив это, мать тут же вскочила, подбежав к мальчикам.

‒ Женя! Тёма! Я вам сколько раз говорила ‒ не надо играть в свои жестокие игры на людях! Откуда вы вообще этого понабрались!? А ну, прекратите! ‒ мама схватила «мертвеца» за руку, и оттянула от жертвы.

‒ Ну, мама! ‒ возмутился он, виновато опустив голову. ‒ Что нам, в куклы барби играть?!

‒ Извините, ‒ улыбнулась женщина, взглянув на Артура.

‒ Да ничего, ‒ спокойно произнес Артур, вернувшись в реальность.

Пойдя дальше, он почувствовал, как на спине проступил холодный пот. Казалось бы, ребята всего лишь играли, но «мертвец» так натурально отыгрывал роль, что будто бы реально хотел заживо загрызть жертву. От этого становилось жутко. Особенно картину произошедшего подкрепила болезненная фантазия Артура, которая была такой с самого детства.

Видя безобидные вещи, вроде детских игр в войнушки, или в тех же мертвецов, воображение Артура дополняло их реальными фактами, вроде струящейся из простреленной артерии крови, и предсмертной агонии поверженного в бою солдата. Дети моментально превращались во взрослых, действительно убивающих друг друга людей без какой-либо жалости.

Картинки были очень правдоподобны, и иногда возникало ощущение, будто Артур видел все это наяву.

Потеряв аппетит из-за своих фантазий, Артур решил вернуться к шезлонгу. Он глубоко вдохнул свежий морской воздух, помял ступнями горячий мягкий песок, и зашагал к Оле, которая суетливо бродила вдали. «Случилось что-то?» ‒ подумал Артур обеспокоенно. Оля всегда мерила шагами всё, когда беспокоилась, или когда у неё резко портилось настроение.

Оля не обратила на пришедшего Артура никакого внимания, что его немного обидело, и положила телефон на шезлонг рядом с ним. Оля села напротив, потупив взгляд.

Вдруг Артур неосторожно двинул рукой, желая погладить Олю по щеке, и зацепил оставленный с коктейлем бокал. Содержимое моментально залило айфон, и экран того стремительно погас. Артур удивленно посмотрел на телефон, которому, вероятнее всего, пришел конец. «Ну и дерьмо эти айфоны!» ‒ возмутился он про себя.

Этим трубкам для поломки было достаточно лёгкого тычка, и цена явно не соответствовала прочности. Было как-то жалко отдавать сто тысяч за прямоугольник, начинённый сложной и хрупкой начинкой, отличающейся от более дешёвых аналогов лишь тем, под какой корпус её туда засунули. Как хорошо, что ни Артур, ни Оля, не тратили денег на эту бестолковую вещь, хотя вполне могли себе её позволить, и не одну. Этот айфон был подарком, который Оле сделала Ира, её сестра. «Ира-то в меру нормальная, хоть и склонна к бездумному потреблению, но вот её братец тот ещё тип» ‒ подумал Артур, неожиданно вспомнив лицо Дениса, брата Иры. Он, не смотря на попытки выглядеть дружелюбно, смотрелся жутко.

Вечно мертвенно бледная кожа, синяки под глазами, и раскрасневшиеся непонятно от чего белки.

Мороз по коже.

‒ Артур! ‒ возмущенно воскликнула Оля. ‒ Ну, блин! Ты что, слепой?! Мне же его Ира подарила!

‒ Да что ты волнуешься-то, ‒ отмахнулся Артур. ‒ Купим тебе новый. Хотя…

‒ Я что, дура, на это деньги тратить? ‒ Оля упёрлась руками в бока, и повышенным тоном подчеркнула слово «это». ‒ Такие бабки лучше в товар вложить, в рекламу, или аренду заплатить на два месяца вперёд. Хоть польза будет. Я старый в номере достану. Хорошо, что взяла запасной телефон.

‒ Согласен, ‒ виновато произнёс Артур, надеясь, что эмоционального урагана не будет.

‒ Жалко, что подарок! Я себе сама новый куплю. Возьму кнопик какой… Спасибо, блин! ‒ укоризненно произнесла Оля. ‒ Теперь Ира обидится.

Артур улыбнулся. Ему нравилось, когда Оля ласково называла его Турей. Поначалу это казалось ему обидным словом, но потом Артур стал слышать, с какой лаской и теплотой Оля это произносила.

Так и привык.

‒ Так что с Ирой случилось? ‒ повторил Артур.

Оля несколько секунд смотрела в одну точку, не моргая, а затем сказала:

‒ Да Денис там, ‒ отмахнулась она. ‒ Чудеса творит.

‒ Какие чудеса? ‒ Артур удивлённо изогнул бровь.

‒ У Иры очень паршивое настроение из-за него, да и переживает она как черт знает кто. Денис связался с какой-то сектой, и теперь очень странно себя ведет. Других вербовать пытается, вон, даже Иру хотел.

‒ И как? Вышло?

‒ Издеваешься?

‒ Да нет, но мало ли. А что за секта то?

‒ Дети Сатурна.

‒ Тот, который своего сына сожрал? ‒ уточнил Артур.

‒ Да, ‒ кивнула Оля. ‒ Этот.

‒ И в чем суть? Они там должны вырастить сыновей, как Сатурн, а потом схавать их?

‒ Нет. Ира много не рассказала. Известно только то, что группировка эта ждет апокалипсиса, и будет хорошо всем тем, кто к ним присоединится.

Артур хрипло усмехнулся, восприняв услышанное со скепсисом. С чего вдруг быть какому-то там апокалипсису, и как секта Сатурна может сделать адептам хорошо? В голове не укладывалось. Почему именно такое имя было выбрано для идола? В чем суть существования секты?

Обычные сектанты, вроде Иеговы, допустим, промышляют своими книжками, да и не только. Львиную долю их доходов делает оборот, создаваемый из имущества прихожан, а прихожан они находят весьма разнообразными способами. Артуру однажды приходилось иметь дело с сектантами, когда он случайно попал на их встречу. Изначально всегда кажется, что на религиозных сходках сидят толпы фанатиков, поехавших на голову, но это не так. Когда туда попадаешь, совсем другое впечатление создается.

На самом деле все присутствующие, как правило, выглядели вполне обаятельными людьми, приближенными к богу. Они чем-то напоминали прихожан церкви, только степень свободы у церковных прихожан гораздо выше. Если церковникам внушают, что для счастья достаточно молитвы, а так же святой воды и свечки, которые ты можешь купить в церкви, то сектантам для счастья требуется намного больше.

‒ И что она по этому поводу чувствует? ‒ спросил Артур после короткой паузы.

Тут же он понял, что задал этот вопрос зря, потому что Оля моментально раскраснелась от злости.

‒ Лучше бы ты спросил меня, что я чувствую!

«Началось», ‒ подумал Артур, едва не поджав губы, но сдержался.

Оля была довольно ревнивой, и порой, из-за неверно заданного вопроса, если он касался другой женщины, могла возникнуть серьёзная ссора. Артур уже привык к этому, и понимал, что такое может произойти в любой момент.

‒ Значит, что чувствует Ира, тебе интересно, а что чувствую я ‒ нет? ‒ обиженно спросила Оля. ‒ Я тут, значит, изворачиваюсь, поддерживаю его, готовлю еду, стираю его шмотки, а ему интересно, как Ира себя чувствует?

‒ Зря я это спросил, ‒ вслух пожалел Артур.

При обычных условиях, может, Оля бы и не взорвалась. Наверное, залитый коктейлем айфон был маслом, который Артур по неосторожности подлил в огонь. Пусть словесно Оля и проявила к ситуации безразличие, но в сумме, произошедшие за последний час события, подвели её к срыву. Артур представил себя на её месте, и понял, что если бы он узнал что у сестры проблемы, затем потеряв дорогущий телефон и столкнувшись с поводом для ревности, то так же взорвался бы.

‒ Да ты вообще никогда меня не слушаешь! ‒ решила добить Оля, и вот тут взорвался Артур.

Слушал он её с удовольствием, ибо она была не особо болтлива, и редко делилась своими проблемами. Иногда ей, конечно, хотелось поговорить, но, как правило, это были нейтральные темы, не касающиеся чего-то неприятного.

Тело Артура, и без того горячее от солнца, нагрелось сильнее. Его сердце забилось быстрее, и в голове стало крутиться множество неприятных слов и мыслей, от озвучивания которых он с трудом сдерживал себя. Вот что ещё сказать бабе с её невероятно логичной логикой и словами ради каприза, а не конструктивного разбора проблемы?

Да дурой её хочется назвать, как минимум!

‒ Вот не надо мне тут! ‒ Артур скрестил руки на груди. ‒ Не слушаю! Да никогда такого не было, чтобы я не слушал! И вообще ты…

‒ Что я? ‒ хмуро спросила Оля. ‒ Говори, говори!

‒ Ничего, ‒ отмахнулся Артур и избежал усугубления конфликта. ‒ Слушай, я в номер поеду, ладно? Ты как отдохнёшь тут, доделаешь свои дела, приезжай.

Оля обиженно отвернулась, и не стала отвечать.

К счастью, вещей у Артура никаких не было, потому он мог поехать налегке. Он поцеловал обиженную Олю в щёку, сразу ощутив исходившую от неё агрессию, и ему захотелось сказать: «Извини». Но он быстро передумал, потому что если Оля была виновата, ‒ а в этой ситуации Артур не сделал ничего плохого, ‒ то первый шаг к перемирию должна была делать она. Иначе зажрётся безнаказанностью, и потом будет делать всё, что ей в голову взбредёт.

Добравшись до остановки, Артур дождался первого подходящего автобуса, и вошёл в жаркий салон. Люди сидели вплотную друг к другу, от чего в салоне было вдвое жарче, чем на улице. Но беда была не только в этом.

Артур тут же почувствовал, как в груди защемило, потому что он терпеть не мог большие скопления людей. Они вгоняли его в тоску из-за того, что он сразу начинал чувствовать себя бараном, запертым в загоне. В голову начинали приходить всякие дурные мысли. Стоило повернуться к кому-то спиной, как подсознание тут же начинало рисовать неприятные картинки, в которых Артуру либо втыкали нож в спину, либо вытаскивали что-то из кармана.

И то, и то, было малоприятными событиями. Но к счастью, нашлось свободное место, и не нужно было становиться к кому-то спиной. Однако, картинки, вспыхнувшие в воображении, испортили настроение. Да и чувство тоски никуда не пропало, а Артур его очень не любил. Когда оно возникало, то ему нередко снились дурные сны, а потому он старался засыпать в хорошем настроении.

Впрочем, вряд ли в автобусе получится уснуть.

Расплатившись за проезд мятой купюрой и сев, Артур сразу ощутил давление с обеих сторон, но не настолько сильное, чтобы нельзя было расслабиться. Почувствовав, как по телу проходит приятная дрожь, Артур закрыл глаза. Автобус тронулся, зарычал мотор, и Земля будто качнулась под ногами. Из открытого люка стал дуть прохладный ветер, навевающий сонливость и безмятежность.

Неожиданно Артур уснул.

Артуру десять. Он сидел в кресле в полной темноте, и чувствовал, как ремни крепко сжимали его кисти и ноги. Пошевелиться было невозможно, и, дёргаясь, Артур не мог сдвинуться ни на сантиметр. Единственное, чего удавалось добиться движением, так это отвратительного звона цепей, леденящего душу. Ладони Артура вспотели от волнения, и он испуганно воскликнул:

‒ Что вы хотите со мной сделать?! Вы же говорили, что не будет больно!

Раздался громкий щелчок, и комната залилась светом, которым Артуру ослепило глаза. Он сощурился, вглядываясь и пытаясь распознать черты помещения. Мир прояснился. Единственное, что выделялось ‒ толстая дверь, судя по виду, закрытая наглухо, и обзорное окно в стене. Под потолком висели камеры, направленные на Артура, и он смотрел в объективы испуганным взглядом.

‒ Не бойся, ‒ раздался в невидимом глазу динамике мужской голос.

Послышалась какая-то возня, будто по микрофону водили куском металла.

‒ Эй?! ‒ крикнул Артур.

Ученые в белых халатах стояли у пульта наблюдения, разглядывая мониторы. На экранах была видна комната, в которой сидел мальчик, прикованный к электрическому стулу. На других мониторах, к которым не были подключены камеры, были видны показатели телеметрии. Пульс мальчика был очень высоким. Мальчик дёргался, испуганно озираясь по сторонам.

‒ Пустите меня! ‒ его писклявый голос раздавался из динамиков.

‒ Какой разряд давать? ‒ спросил оператор пульта.

‒ Давай пока не смертельный, но такой, чтобы он его ощутил, ‒ ответил Виктор Вениаминович. ‒ Надо понять, как он его перенесёт.

‒ Понял, ‒ ответил оператор, и, найдя на панели управления нужный тумблер, включил его. Послышался электрический треск, и напуганный звуком Артур громко закричал.

Проснувшись, и распахнув глаза в автобусе, Артур вскрикнул до боли в горле, и стал тяжело дышать. Спина покрылась холодным потом. Кожа моментально побледнела от испуга, будто бы пару секунд назад Артур действительно сидел на электрическом стуле. Пассажиры удивлённо на него смотрели, но не осмеливались ничего произнести, боясь негативной реакции. Артур очень не любил, когда на него смотрели, и тем более не любил, когда это делали в такие моменты.

‒ Чего уставились?! ‒ произнёс он дрожащим от злости и испуга голосом. ‒ Я же на вас не пялюсь! Хорош!

Люди тут же отвернулись, и в салоне послышался тихий недовольный галдеж.

‒ Хамло, ‒ буркнул недовольный мужик.

‒ Пошёл ты в жопу, ‒ огрызнулся Артур, смерив его сердитым взглядом.

Не в первый раз Артур видел этот сон. Да, он помнил, что его однажды приковали к электрическому стулу, но помнил все очень смутно.

Артур до сих пор ломал голову ‒ зачем его били электричеством, если он был к нему невосприимчив? Ему вспомнилось, как в детстве он брался за оголённые провода, по которым шёл ток, и это не наносило ему никакого вреда. Многие его друзья пытались повторить этот эксперимент, но никому не удавалось. Всех поголовно било, и ни у кого не было того иммунитета, который имел Артур. Из-за этого его даже стали бояться, и в итоге друзей у него осталось совсем немного. Корж да Валера, с которыми он уже очень давно не общался, и все думал позвонить.

Про электрический стул знал только Артур, и люди, которые его туда посадили. Кучка правительственных ученых, с непонятными для Артура целями и задачами.

Артур очень хотел рассказать Оле, и ему было стыдно за то, что он скрывал от неё столь важный факт.

«Решено! ‒ пронеслось в голове Артура. ‒ Как только приеду домой, сразу позвоню Оле, и скажу, что есть важный разговор… А! Твою-же мать!» Стиснув зубы, и вспомнив, что убил телефон Оли, Артур решил, что можно выйти из автобуса, и сказать ей прямо. Но он уехал довольно далеко от пляжа, потому было поздно.

С сожалением взглянув окно, Артур решил, что расскажет ей как-нибудь в другой раз.

Он приехал на нужную остановку, и добрался до дома. Много времени в одиночестве провести не удалось, и весьма скоро следом пришла Оля, всё так же пребывавшая в дурном расположении духа.

‒ Ты как? ‒ не удержавшись, спросил Артур.

‒ Кушать хочешь? ‒ вопросом на вопрос ответила Оля.

‒ Да, ‒ с улыбкой произнёс Артур. ‒ С утра не ел.

‒ Я приготовлю тогда. И еще…

Оля подошла к Артуру, и, прижавшись к нему, виновато произнесла:

‒ Прости, Туря. Просто айфон это дурацкий, проблемы у Иры… Я не хотела тебя обидеть. Извини. Была не права.

Артур крепко обнял Олю, чувствуя разливающееся в груди тепло. Вот что ему в ней очень нравилось, так это то, что она с готовностью признавала ошибки. Никогда ему ещё не приходилось просить прощения за то, в чём он не виноват.

Она ушла на кухню, и Артур пошёл следом. Кухня была не самая большая, но и не сказать, что тесная. На стене висел плазменный телевизор, а в центре комнаты стоял стеклянный стол.

‒ Слушай, мне так лень готовить… Давай лучше суши закажем? ‒ попросила Оля, с отвращением покосившись на посуду.

Артур кивнул. Они сделали заказ, и через час курьер привёз его. Артур взял в руки тёплые коробочки, став сверлить их голодным взглядом. В животе тут же заурчало, а в голове появились красочные картинки предстоящего пира. Аппетитный запах запечённых роллов тут же заполнил ноздри, заставляя реагировать слюнные железы. «Как же я голоден!»

Они накрыли на стол. Артур палочками подцепил ролл, окунул в приправу, и, закинув его в рот, стал с аппетитом разжёвывать, чувствуя, как по языку растекается солёный соевый соус. Как же это было вкусно! Больше всего Артур любил японскую кухню, и заказывал что-то оттуда при первой возможности, ни разу своего не упуская.

Оля включила телевизор, и пробубнила:

‒ Подожди меня, ну. Ешь как слон. Мне ничего не останется.

На экране была телестудия. За столом сидела грудастая привлекательная женщина.

‒ Куратовские учения считаются одними из самых масштабных в истории страны, ‒ говорила она.

В телевизоре показывали военную технику, как наземную, так и воздушную, показывали идущих с оружием солдат, и военных корреспондентов. Пару раз на экране появлялись трехмерные схемы Куратовска, вокруг которого была возведена высокая стена.

‒ Это еще что? ‒ спросил Андрей.

Оля приложила палец к губам.

‒ Уже третьи сутки под Куратовском моделируется развёртывание войск в случае наступления вражеского военно-морского флота. ВС РФ практикуют ускоренную фортификацию города, и учатся максимально быстро превращать небольшой город в военную базу.

***

Небо над плацдармом было затянуто хмурыми серыми облаками. Крепкий майор, с мужественной квадратной челюстью и шрамом под глазом, разглядывал сотни бойцов, вытянувшихся перед ним в струнку.

‒ Р-р-равняйсь! Смир-р-рна! ‒ крикнул майор Котов. ‒ Здравия желаю, бойцы!

‒ Здравия желаем товарищ майор! ‒ хором ответили солдаты.

‒ Вольно. У вас был тяжёлый месяц! Всем хочется отдохнуть, сходить погулять, повидаться с семьями, и я в том числе! ‒ продолжил Котов. ‒ Но обо всём этом придётся забыть на какое-то время!

Майор почувствовал, что в строю может зародиться недовольный возглас, но никто не посмел и пикнуть. Все знали Котова как доброго мужика, но, тем не менее, нрав у него был вспыльчивый. С ним уже сталкивался рядовой Дмитрий Барыгин, которого в роте называли просто Барыга, что немного его обижало. Служил он уже третий год, в составе 17-ого Мотострелкового батальона пехотинцем.

‒ По любому куда-нить отправит, ‒ шепнули на ухо Барыге. ‒ Как пить дать.

‒ Куда только вопрос… ‒ сказал Барыга, и тут же почувствовал боль от полученного подзатыльника.

‒ Хорош галдеть! ‒ прошипели у Барыги за спиной. ‒ Ещё не хватало из-за вас потом круги по плацу наматывать. Заткнитесь!

‒ Ы, ‒ оскалил зубы сосед Барыги, бегло обернувшись.

‒ Ты культяпками не размахивай, да? ‒ разозлился Барыга. ‒ Мы с тобой потом поговорим.

‒ Наш мотострелковый батальон будет переброшен в Куратовск, и присоединится к учениям! Но есть один нюанс, о котором вам расскажут командиры ваших рот!

Котов раздал распоряжения командирам рот, и дал команду разойтись.

Бойцы стояли в казарме, построившись перед командиром роты. Командир обвёл солдат внимательным взглядом, и сказал:

‒ Сразу внесу ясность, дорогие мои, и это исключительно между нами, ‒ начал командир роты, и выдержал короткую паузу. ‒ Все эти учения ‒ туфта полная. И вам нужно быть готовыми к тому, что они превратятся в полноценную боевую операцию. Ваша задача ‒ молчать об этом, как мёртвым. Понятно?

‒ Так точно! ‒ хором ответили бойцы.

‒ Вот и хорошо, ‒ командир почесал подбородок. ‒ Что там конкретно происходит, я не знаю, но мне понятно, что там находится загородный дом президента, в который тот скоро собирается ехать. Возможно, он стягивает туда войска из соображений собственной безопасности, а может, нет. Мне об этом тоже ничего не говорят, и я знаю лишь чуть больше, чем вы. Разойтись!

***

‒ Да ладно? ‒ изумился Артур. ‒ Это что теперь, комендантский час и всё такое?

‒ Возможно, ‒ пожала плечами Оля, и выключила телевизор. ‒ Думаешь, это правда учения?

‒ Не знаю, тут даже сразу и не скажешь… Фортификации, массовое развертывание. Может, им просто нужна уважительная причина перетянуть войска, и народ не пугать.

‒ Возможно, ‒ согласилась Оля.

Они доели. За окном уже совсем стемнело. Подождав пару часов, пока переварится пища, они остались наедине в спальне. За окном пели сверчки, комнату тускло освещал ночник, а в воздухе благоухал аромат Олиных духов. Артур и Оля лежали в кровати, обнявшись, и болтали.

‒ А помнишь, я обещала кое-что обсудить с тобой вечером?

Оля провела по бедру Артура ладонью, и от её нежного прикосновения по спине пробежали мурашки. Сердце стало биться с удвоенным усилием, и зрачки Артура расширились от возбуждения. Желая усилить эффект, Оля запрыгнула на Артура, и стала целовать его в шею. Ощутив над ухом её горячее дыхание, Артур блаженно закрыл глаза.

Ночь была жаркой.

Очень жаркой. Разбуженный криками чаек, Артур поморщился от жжения в хозяйстве, которое доставляло немало дискомфорта. В воспоминаниях проносились картинки из вчерашней ночи, и Артур понял, что перестарался. В паху очень жгло. Артур осторожно встал, оделся, и дождался пробуждения Оли. Они позавтракали, и принялись собирать вещи. Оля рылась в немногочисленных вещах, доставая их из комода, и с лёгкостью укладывала их в сумку, в нужном порядке.

Неожиданно в её кармане завибрировал смартфон.

Достав его, Оля вгляделась в экран, и затем, вскинула бровь от удивления. Её явно что-то поразило, и Артуру тут же стало интересно, чего такого она там увидела.

‒ Ну ничего себе… ‒ сказала Оля. ‒ Ты посмотри.

Она показала Артуру экран, и там он увидел изображение дымящегося двигателя пассажирского самолёта. Артур ткнул на плей, и тут же услышал удивлённые человеческие возгласы. Оператор снимал двигатель, пока ещё целый, и говорил:

‒ Вокруг самолёта кружат то ли вороны, то ли ещё какие-то птицы, довольно крупные, ‒ оператор направил камеру на себя, показав пухлое лицо. ‒ Ведут они себя ваще очень странно.

Неожиданно громыхнул взрыв, изображение задёргалось, и в салоне стали кричать.

‒ Птицы залетели в двигатель!

Оператор направил камеру на крыло, и Артур с округлёнными от удивления глазами наблюдал за тем, как сплошным потоком вороньё влетало в дымящуюся турбину. Запись прервалась.

Артур почитал комментарии под роликом. В основном это были соболезнования, и расстроенные смайлики, что говорило о печальном исходе происшествия, но хотелось настоящих фактов. Взяв у Оли телефон, Артур проматывал коммент за комментом, и наконец, наткнулся на что-то конструктивное:

«Борт 692 разбился в результате агрессивного поведения птиц. Руководство компании сочло это единичной аномалией, и рейсы не отменило, допустив продолжение полетов».

‒ И ты не боишься после этого лететь? ‒ спросила Оля у Артура.

‒ Да нет, ‒ пожал плечами Артур, отдав телефон Оле. ‒ Жёстко конечно, но это далеко от нас. Да и компания тоже не та, которой мы пользуемся.

‒ Ольчик, ты прости меня, ладно? Если обидел чем.

‒ Да ничего, мы вроде уже помирились, ‒ улыбнулась Оля. ‒ Я люблю тебя.

Артур нежно поцеловал её в губы.

Пара довольно быстро оказалась на борту самолета. Они сели на свои места, и стали наблюдать за пассажирами. Перед взлётом все суетились, раскидывая вещи по полкам, и рассаживаясь. На многих просто не было лиц, и было не трудно угадать, по какой причине.

‒ Что с ними такое? ‒ шепнул Артур Оле.

‒ Видимо, до них ролик тоже дошёл.

Сзади кто-то разговаривал, и, не смотря на попытки говорить шёпотом, выходило у них довольно громко.

‒ Ты видел, что птицы вытворили с тем самолётом?! Вот нафига мы сели?! Нафига?! А если с нами случится то же самое, то тогда что? ‒ говорил молодой человек в очках.

‒ Да ничего не случится, ‒ успокоила очкарика девушка, державшая его за руку. ‒ Успокойся, мусик.

‒ Ты говоришь мне успокоиться?! С ума сошла что ли?! Как можно быть спокойным в такой ситуации?! ‒ рычал очкарик, и это стало немного нервировать Артура. ‒ Ты сама истеришь по поводу и без повода, а теперь мне замечания делаешь?!

Артур привстал, повернувшись к паре. В большинстве случаев люди игнорировали такие ситуации, считая, что эта не их проблема, но тут терпеть было трудно. Если хамское отношение к женщине Артур ещё мог простить, хоть и не всегда, то словесный зуд его раздражал, и тут он уже не мог промолчать. Оля попыталась посадить его на место, но ей не удалось, и, положив руки на спинку кресла, Артур сказал:

‒ Уважаемый, заткнитесь, пожалуйста, ‒ обратился он к оторопевшему очкарику. ‒ Если у вас какие-то претензии к своей даме, вы можете высказать их мне, а если нет ‒ закройте ебало, и не мешайте другим пассажирам отдыхать. Хорошо?

‒ А вы чего хамите? ‒ девушка очкарика раскраснелась от злости.

‒ Не зуди, а? ‒ буркнул Артур, присаживаясь на место. ‒ Мне на вас обоих насрать, если честно. Просто не надо дёргать людей своими разборками.

‒ Артур! ‒ скривила губу Оля.

‒ Ну извини, извини.

‒ Да что вы себе позволяете?! Я на вас жалобу напишу! ‒ возник очкарик.

‒ Хорошо. Только заткнись, ладно?

В ответ Артур ничего не услышал. Вот что за люди, а? Ты их защитить пытаешься, а они тебе так пакостно отвечают, будто бы ты им свинью подложил. Вот поэтому Артур и не очень любил людей. Они хорошее забывают, а плохое помнят всегда, что общеизвестный факт. Артур множество раз убедился в этом на практике.

Вспомнив лицо очкарика, Артур презрительно скривился. Не мужик, а баба какая-то четырёхглазая. «Наверняка он срывается только на своей девушке, потому что на мужчинах срываться у него не хватает яиц, ‒ заключил Артур».

Засвистели турбины, и Артур почувствовал, как его легко вдавливает в кресло. Напуганные фантазиями пассажиры внимательно смотрели в окна, и разглядывали небо, пытаясь отыскать в нём необычных птиц. Сам Артур этого не делал, и предоставлял возможность наблюдения Оле. Он легко противился страху смерти, потому что не видел разницы между смертью от упавшего на голову кирпича, или гибелью в результате крушения на самолёте. Вероятность умереть всегда один к одному, при любых обстоятельствах, и в любом месте.

Если сидеть в здании, всегда есть риск того, что оно рухнет. Можно поскользнуться на банановой кожуре, и разбить голову, прямо на ровном месте. Это либо произойдёт, либо не произойдёт, и третьего не надо.

После взлёта в салоне повисла тишина. Артур с Олей хотели поболтать, но не решались, прислушиваясь к тихим разговорам. Все говорили только о том, что птицы сбили самолёт по неведомым причинам, и что каждый авиапассажир сейчас был в опасности.

‒ Слышал, что ролик по миру разошёлся. Посмотрите! Миллионы просмотров! ‒ произнесли в салоне.

Сразу стало ясно, что ролик с воронами уже резонировал в обществе, и скоро начнёт проходить через средства массовой информации.

Артур взглянул в окно, и увидел над холмистыми облаками красивый закат. Пусть люди говорят, о чём хотят. Артуру было все равно, и он хотел насладиться полетом.

***

Небо над военным аэродромом Куратовска было затянуто серыми тучами. Ещё с утра светило солнце, но к вечеру совсем распогодилось, и похолодало. В ангаре, ‒ куда был загнан на ремонтные работы персональный вертолет президента Владимира Владимирова, ‒ почти никого не было.

Помещение ярко освещалось, и свет блестел в синей краске металлик, которой был покрыт корпус авиа машины.

Алексей Николаевич со своим помощником стоял на высокой платформе перед открытым капотом вертушки, и рассматривал двигатель.

Неловко переминался с ноги на ногу Витька, помощник Алексея, чувствовавший себя явно лишним в этом ангаре. Витька учился у Алексея Николаевича, но тот не особо занимался его обучением в последнее время, ибо хороший помощник был на вес золота. Витька одинаково хорошо понимал принцип работы как двигателя в танке, так и движка вертолёта, что делало его механиком широкого профиля.

Алексей считал, что Витька далеко пойдёт, но расставаться с ним пока не хотелось.

Витька не понимал, почему Алексей Николаевич не просил за него, и не давал рекомендаций, чтобы Витька сам смог полноценно работать. Витька, рассчитывая на милость своего учителя, постоянно пытался впечатлить Алексея Николаевича обнаружением поломок, которые тому не удавалось разглядеть в силу возраста. Но даже это не помогало добиться нужных рекомендаций. Тем не менее, молодой помощник сдаваться не намеревался, и сделал ещё одну находку, о которой ему не терпелось рассказать.

‒ Алексей Николаевич, ‒ приглушённо сказал Витька, взглянув на учителя.

‒ Трещотку с башкой на двадцать два дай, ‒ скомандовал Алексей, и протянул руку.

Вздохнув, и сев перед ящиком с инструментами, Витька нашёл нужный, и передал его Алексею. Тот взял его, залез глубже под капот, и принялся что-то крутить.

‒ М-да, ‒ протянул Алексей, высунувшись, и вытер со лба испарину чёрными от масла руками. ‒ Жопа тут. Не непроглядная, конечно. Есть способ быстро сделать, но тогда дорого будет. Надо хранителям Владимировича звонить, спрашивать.

‒ А что там? ‒ поинтересовался Витька.

‒ Незачем тебе пока знать, ‒ отмахнулся Алексей. ‒ Не сейчас. Потом расскажу. Ты Тэху проверил?

Тэхой Алексей Николаевич называл президентский Т-90.

‒ Проверил, ‒ ответил Витька. ‒ Есть над чем поработать. Там…

‒ Давай без подробностей, ‒ попросил Алексей. ‒ Суть-то в чём? Танки это твоё, не моё.

‒ Если профилактику не сделать нужную, он может не поехать. Так-то движок абсолютно здоровым кажется, за исключением одного маленького но.

‒ Понял. Во сколько вопрос встанет?

‒ Ну, ‒ прикинул Витька в уме, почесав затылок. ‒ Тысяч триста рублей, не меньше. Это ещё минимум.

‒ Сжопится Вова, ‒ скривился Алексей Николаевич. ‒ Скупой он, как чёрт, особенно на такие вопросы. На лишний винтик иногда денег не выпросишь. Впрочем, его проблемы. Щас позвоню, и буду узнавать.

‒ А что узнаете-то? ‒ поинтересовался Витька.

‒ Можно либо быстрым и дорогим путём пойти, либо долгим и более дешёвым. Во-втором случае, придётся агрегат по кусочкам перебирать, что значительно дольше и сложнее, чем купить новый. Но зато дешевле. По составу разбирать всегда дешевле, чем покупать целиком. За сборку никто накрутку не делает, и на хранение меньше денег уходит, на логистику…

‒ Да понял я, понял, ‒ сказал Витька, не желая выслушивать непонятных вещей о ценообразовании. ‒ Вы ему звонить-то будете?

‒ Ага, да, ‒ опомнился Алексей Николаевич. ‒ Ща! Только не трогай ничего.

Алексей Николаевич слез с платформы по лестнице, отошёл в сторонку, и заглянул в соседний ангар, в котором стояла президентская Тэха. Рядом с ней был расположен верстак со всеми нужными инструментами, что позволило сделать Алексею Николаевичу вывод о готовности к проведению ремонтных работ.

«Ну, нет», ‒ подумал Алексей Николаевич.

Он представил, что вместо толкового Витьки ему придётся нанять какого-нибудь косорукого выпускника ПТУ, не умеющего делать ничего, кроме замены ремня ГРМ в двигателе ВАЗ 2101. Не желая расставаться с помощником, Алексей Николаевич принял решение, что соврет Витьке. А что в этом плохого? Алексей Николаевич платил парню хорошие деньги, на которые не мог претендовать ни один из механиков Куратовска, и вторую такую работу сам Витька не найдет, если, конечно, не начнет ремонтировать в частном порядке.

Алексей Николаевич понимал ‒ у парня руки золотые, и он быстро набьет себе клиентуру, а это было невыгодно старому механику, вроде Алексея, который вообще не терпел никакой конкуренции. Не сейчас. «Как только мне надоест зарабатывать на жизнь ремонтом, а это случится уже через полгода, я отдам Витьке всех клиентов. Уж он-то точно хорошей заменой мне станет», ‒ успокоил себя Алексей Николаевич, оправдывая свою задумку.

Вернувшись в ангар, Алексей крикнул:

‒ Вить! Ты проверь пока надёжность креплений, лады?

‒ Ладно! ‒ радостно ответил Витька, нагнувшись к двигателю, и тут же принялся трещать инструментом, затягивая попавшиеся под руку гайки.

Это застрахует Алексея Николаевича от того, что парень выйдет покурить, и случайно услышит разговор.

‒ Молодец! Работай!

Выйдя на улицу, Алексей Николаевич позвонил телохранителю, который по совместительству отвечал за автопарк президента.

‒ Олег, ‒ начал Алексей Николаевич. ‒ Тут с вертушкой дело такое…

Алексей Николаевич обрисовал ситуацию.

‒ Вы не делайте пока ничего, ‒ ответил Олег. ‒ Я с Владимиром Анатольевичем поговорю, и перезвоню вам. Пока не трогайте.

Алексей Николаевич вернулся в ангар. Витька по-прежнему гремел инструментом, и затягивал болты, которых, благо, в вертолётном движке хватало. Увидев учителя, Витька улыбнулся, и вопросительно кивнул.

‒ Ну что там?

‒ Да это, ‒ замялся Алексей Николаевич.

Ох и неловко ему было в этот момент. С детства Алексей не любил врать, и сейчас испытывал жгучий стыд, смешанный со страхом быть обличенным в будущем. В сердце неприятно заныло. Но чего не сделаешь ради сохранения толкового помощника и места в бизнесе? Это была вполне оправданная ложь.

‒ Не получилось ничего, ‒ Алексей Николаевич испытал соблазн вытереть вспотевшие от волнения ладони о штанины, но кое-как сдержался. ‒ Олег говорит, что эти расходы в бюджет месяца никто не включал.

‒ Жалко! Блин! А так было бы классно рассказать друзьям, что президентский танк отремонтировал.

‒ Расскажешь еще. Просто потерпеть надо, ‒ улыбнулся Алексей Николаевич. ‒ А пойдем. Ты мне хоть расскажешь, что там за штука навернулась…

Витька спустился с платформы, и они с Алексеем Николаевичем зашагали в соседний ангар, к Тэхе.

***

Просторное помещение закрытой арены заполняли люди в деловых костюмах, сидевшие на раскладных стульях. На сцене, за столом, накрытым белой скатертью, сидел седоволосый Владимир Владимиров со своей свитой, и разглядывал гостей. Там, в основной массе, толпились телевизионщики и журналисты. На Владимира Владимирова смотрели десятки любопытных глаз, и объективы камер, которые уже нисколько не раздражали старого президента.

Он давно привык и к тем, и к другим. Ровно как и привык к постоянному присутствию журналистов в своей жизни.

Сегодня Владимиров не был намерен отвечать на какие-либо вопросы, хотя, обычно, отвечать было положено. Нельзя весь народ оставлять без информации. Но Владимирову уже было все равно.

Это было его последним выступлением перед широкой общественностью.

Перед Владимировым стоял микрофон.

‒ Уважаемые гости. Пожалуйста, просьба соблюдать тишину. С прощальной речью будет выступать президент Российской Федерации, Владимир Анатольевич Владимиров.

Шум и гам в зале тут же стихли.

‒ Уважаемые граждане, специалисты, и предприниматели, которые сейчас здесь, и которые смотрят речь по телевизору, ‒ начал Владимиров. ‒ В этот раз я не планирую развёрнуто рассказывать о своих планах, как делал это обычно, и буду краток. Времени у меня осталось совсем немного, и думаю, по мне это прекрасно видно. Мы с вами через многое прошли. Через скачок в развитии генной инженерии, и прорыв в области исследования электрических полей, через бурный рост нашей экономики, благодаря которым мы сегодня являемся ведущей страной мира во множестве отраслей. К сожалению, в силу преклонного возраста. Я не могу быть переизбран на 8-ой срок, чтобы продолжить управление этим прекрасным государством. Но с радостью сообщаю, что этим займется мой приемник, полностью разделяющий и понимающий мои цели. Моя жизнь подходит к концу. Для меня было удовольствием разделять горе и радость с вами, мои сограждане, и надеюсь, с моим приемником вы будете в таких же замечательных взаимоотношениях.

В конце речи президента одарили бурными аплодисментами. Он встал, упираясь в подлокотники, и проследовал к выходу, проигнорировав столь огромное количество внимания к себе. Кроме смерти у него на уме почти ничего не было.

Тут же Владимирова окружило шесть телохранителей, и они повели его по коридору к лимузину, ожидавшему экс-главу государства на улице. Формально, конечно, Владимиров еще правил, но это только формально.

Конец его власти наступил для всех сегодня, на этой арене, после выступления. Первые секунд тридцать Владимирову даже было немного грустно, но потом грусть сменилась полным безразличием. Сейчас его больше всего волновало то, каким образом он доберется до своего дома в Куратовске.

Ждать ли ему вертолёт, или он поедет на машине?

Владимир взглянул на Олега, заведующего автопарком, шедшего рядом.

‒ Олег, дорогой мой, ‒ проговорил Владимир скрипучим голосом. ‒ Скажи, а как я поеду в свой загородный дом?

‒ Точно! Владимир Анатольевич! ‒ Олег шлепнул себя по лбу. ‒ Извините! Я совсем забыл сказать вам. Мне с Куратовского военного аэродрома звонил ваш механик.

Олег рассказал Владимирову подробности, и заключил:

‒ Можно сделать так, что вертушка уже сегодня будет здесь. Но это влетит в копеечку. С другой стороны…

‒ Пусть остается на аэродроме. Я больше никуда не спешу, ‒ улыбнулся Владимир Владимиров. ‒ Скажите механику, пусть ремонтирует вторым путем. Так и дешевле будет.

‒ Уверены?

‒ Да, ‒ кивнул Владимир. ‒ Я хочу насладиться наземной поездкой. Последние двадцать лет я только и делал, что летал. Надоело смотреть на мир с высоты птичьего полёта. Снарядите мне, пожалуйста, автомобиль.

‒ Он уже ждет вас, ‒ сказал Олег, предусмотревший вероятность такого исхода.

‒ Прекрасно, Олег, ‒ добродушно сказал Владимиров. ‒ Я не ошибся, когда взял тебя на эту должность.