Читать книгу Пожалуйста, не смейтесь! - Александр Витальевич Петербургский - Страница 1

Кардинальное средство

У Толиковой тёщи спина сгибаться престала, радикулит или чего… Болтается, как призрак, по квартире, как столб, то тут, то там, торчит! И даже на нарочно оброненную Толиком десятку: лишь покосилась и запиннала её до лучших времён под диван.

И неизвестно, сколько бы ещё она такой вот несгибаемой была! Да люди добрые, спасибо, помогли, рецепт хороший дали. А и делов-то: Масло, Скипидар. И всё: размешивай и мажься!

Скипидар дома был, его, уже давно, незнамо для чего, на всякий случай, с работы Толик приволок. И тёща за свою аптеку принялась. Закрылась в ванной, чтобы не воняло – в передней Толик спит, да кошка на сносях, – и ну над ложкой из посудины трясти. Очки возьми от тряски с носа да и соскочи. Конечно, тёща их ловить! А скипидар тем временем весь из посуды в ванну вытек…

Ах!.. Ох!.. И жалко, и спина!.. А всё, обратно не засунешь. Хоть языком его теперь вылизывай из ванны! И тёща порешила: скорей пролитое водой залить, пожиже развести, и в это сесть. Чтоб сразу: и спина… и ноги… – и всё-всё!.. Водою ванну залила, разделась, пальцем в мешанину ткнула. Палец терпит, как будто даже и поздоровел. Ногами влезла – ноги ничего… И тут, пока всё не остыло, тёща погрузилась вся.

А скипидар же! Хоть и жидкий – он тебе чего!.. Везде в момент проник и начал, начал: щипет, щипет! Конечно, тёща разные места руками прикрывать! Да где там! От скипидара не уйдёшь, так щипет, так свербит! Что сразу же лечиться расхотелось, а захотелось встать и побежать. Вперёд, назад, вокруг себя – куда угодно, и тёща, словно ветер, полетела на балкон. Нагнулась ниже некуда, и в оба места машет, машет! Воздух нагоняет. До пояса вся белая, а ниже – будто рак. Зовёт к себе ладошками кого-то, а что толку! Ладошкой-то тебе чего?.. Какой тебе ладошкой свежий воздух, когда, вон, лето на дворе! И, чтоб совсем не умереть, схватила тёща веник, и ну им в зад себе махать!

Тут от такого сквозняка проснулся Толик. Глаз приоткрыл, увидел тёщу с веником из зада. Да так с открытым глазом и оцепенел.

Дышать потом, конечно, снова начал, не дышать совсем нельзя. И, как придушенный курёнок, прошептал: « Маманя»… – В смысле: «Караул… Спасите… Так и знал…» – и почему-то: "Я больше не буду…»

Что тёща ведьма – Толик знал, и даже иногда об этом говорил! Но шабаш со стриптизом и метлой из зада видел в первый раз.

– До ночи потерпеть не может, – стараясь не скрипеть о черепушку глазом, думал Толик: – Взлететь никак не может, что ли? Машет, машет… Вдруг это заразно? – И не ко времени подумал о жене: «Не трогай маму, у неё спина!..» – А мне теперь чего!..

Вороны же на дереве напротив, увидев вот такое вот недетское кино, обиделись. И начали кричать, что: – Безобразие!.. Средь бела дня!.. У них тут маленькие дети!..

Поднялся гвалт, залаяли собаки.

По небу побежали тучи, предупредительным ударил гром! И бедная старушка, не выдержав подобной бурной критики, верхом рванула вглубь квартиры. Включила там напольный вентилятор, и! Виляя бёдрами, зазадирала ноги перед ним.

– Спаси и сохрани раба твоего бестолкового! – взмолился Толик. А тёща. Многократно отражённая зеркалами трельяжа! Запрокинув всклокоченную голову, упала в кресло! И, забросив на подлокотники ноги, с остервенением принялась ввинчиваться копчиком в сиденье.

– Эк бесовщина-то её корёжит.

А не будет носки мои по комнате пинать! – пытаясь незаметно согнать со спины муху, мстительно подумал Толик. И тут же загрустил, представив, что с ним будет, когда его разоблачат.

– И дёрнуло не вовремя проснуться, а мог бы жить и жить…

А может, пронесёт? Не съест же его тёща, всё же двадцать первый век?..

Не съест, а что…

А то! Возьмёт и просто защекотит! Что в лоб, что по лбу – один ляд! – Подумал напоследок Толик, и обиженно уснул.

Когда проснулся, за окном был вечер. С кухни пахло луком, булькал борщ – всё как всегда. И только сон, где тёща ведьма, а Толика съедят, из головы не шёл.

– У-ужинать! – пропела от дверей жена.

– А где… начал, было, Толик, но горло вдруг перехватило, и он, уже безликим голосом и побелевшими губами прошептал: «Мама»…

– Мама… Мама… Мама… – как заводной, отступая к кухне, повторял Толик. А из ванной, обтянутый, правда, юбкой – но не ставший от этого менее зловещим! – на него надвигался зад подтирающей пол тещи.

Спина у неё гнулась, руки и ноги были как новые…

К вопросу о происхождении…

Брился с утра, лицо до зеркала поднял…

И что они все во мне находят? Милиция – та сразу же: «пройдёмте» да «пройдёмте»!.. Женщины, нос в нос со мной вечерним временем столкнувшись, начинают всё с себя снимать: часы, серёжки, телефон… А старушенция у церкви – не знаю, почему – сказала, что я вылитый антихрист, хоть я к ней даже и не подходил.

Недавно, вот – вообще!.. С женой, культурно!.. Пошли в наш «Богатырь» ей на фигуру маечку купить, а там обед. А жарко, а печёт. А рядом краеведческий музей. Жена: «пошли, пошли!.. В кои-то веки!.. Может, в первый и в последний в жизни раз!..»

А я чего… Пошли! Обратно же, тенёк. Зашли, а там, так сразу, как заходишь, большущая картина. Мужик! Нестрижен с головы до пят. На валуне сидит, кого-то небольшого ест.

А под картиной столик. На столике булыжник с ручкой – видать, уркана этого топор. И сам мужик: знакомый-презнакомый.

Приглядываться начал, на столик тот облокотился, – а он возьми и подломись! И кирпичом тем с ручкой мне и по ноге! А больно! Как балерина, на одной ноге скачу, другую вверх тяну! Чтобы подуть или лизнуть!..

И тут – пожалуйста – экскурсия заходит. Старушка впереди, экскурсовод, меня над столиком увидела танцующим. «Ах, экспонат!..» – кричит: «Ах, экспонат!..»… – И на меня наперевес с указкой!.. Ясно, не попала, промахнулась. На столик сломанный упала тельцем, и затихла. Будто померла, – а только мне «мокруха» не нужна, от столика старуху отлепил, на руки взял, в лицо ей начал дуть!..

Старуха (нет, не померла) чуть в ум пришла, про столик позабыла, и ладошкой этак по щеке меня «лап!.. лап!..»

– Так вот, – говорит, – какой вы, гость из прошлого…

– Мерси-те, – говорю, – какие гости, я-то тут при чём?

– При том, – говорит, – что вы точь-в-точь такой, каким я вас себе всегда и представляла. Волосики кустиками, надбровные дуги увеличены, подбородочек скошен – один в один! А пиджаком и брюками её не обмануть.

Я – возражать: что волосы – жена! Она мне голову ступеньками обгрызла. Про дуги ничего не знаю, но уж подбородок… Ни чем не хуже чем у мужика!

Киваю на картину, а старуха: – Нет, не возражайте, вы наш гость! Посланец из далёкого далёка!

С рук моих спрыгнула, и, как по-писаному, дальше!.. Про эволюцию, про революцию! Про то, что я чему-то даже там и подтверждение!..

– И как же хорошо, – говорит, – товарищи, что венец природы всё же не Кинг-Конг! А человек.

– Не согласен, – говорю! – Слон в сто раз сильнее будет!