Реклама. ООО «ЛитРес», ИНН: 7719571260.
Пролог
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 7
Глава 8
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 2
Глава 3
Книга 1 – Глава 1
Облака и ощущение полета – вот то, без чего нельзя жить. Однажды попробовав, ты уже никогда не станешь прежним. За это я и полюбил парапланеризм. В воздухе, когда отрываешься от земли, то забываешь про все на свете. Облака в этот августовский вечер в крыму шли так низко, что казалось протяни руку чуть повыше и сможешь задеть их кончиками пальцев. Описав дугу и оставив позади себя высокие острые скалы, а затем пройдясь над знакомыми местами над бухтой Ласпи, я заметил вдалеке темную свинцовую тучу. Прикинув расстояние, я уже собирался идти на последний круг к земле, как ощутил все усиливающийся ветер. Чуть в стороне от себя со стороны моря я заметил надвигающийся смерч. Тут же сориентировавшись, я постарался увести параплан в сторону от него. Но не тут– то было. Как воронка затягивает воду, так и смерч по спирали затягивал мой параплан в свои смертельные объятия. Все происходило настолько быстро и стремительно, что я не успел даже испугаться как оказался в центре тучи, переливающейся сполохами разных цветов радуги. Бешеный стук сердца, гул и шум крови в ушах. Вспышка света ослепила меня. Очнулся я от резкого порыва ветра. Параплан сильно качнуло, и сквозь разрыв в облаках я увидел ослепительно белоснежные шапки гор и незнакомую местность внизу. С бешенной скоростью меня несло прямо на гряду высоченных гор. Я мигом, сбросив расстерянность, развернул параплан по ветру. В последний момент, уже перед самой скалой, я отвернул от нее, изрядно понервничав и пролетев так несколько часов. Ветер стал стихать и болтанка стихла. Внизу я увидел высохшее русло реки. Я задумался, куда же меня закинуло. Ближайшие горы– это наши крымские, ну, или карпатские, а эти исполины были не чета им, скорее, Гималаи или Анды, что вообще не реально, так как они совсем на другом конце света. Приметив небольшой ровный пляж на берегу реки, я приземлился и сразу же понял, что это пустой и необжитый край. Мой мобильник молчал, ни сообщений, ни связи не было. Я задумался, раньше не до того было. Вокруг не было видно ни одного огня, одна пустынная равнина без признаков жизни и поселений. Я вытащил все из своего рюкзака и карманов, что бы понять, чем располагаю. Вышло не густо: зажигалка, складной нож, бумажник, телефон, пакет для оказания первой помощи, бутерброд с колбасой. Солнце клонилось к закату, длинные темные тени от снежных горных вершин стремительно протянулись через всю степь своими ледяными объятьями. Шустро натаскав мелкого сухого кустарника и выкопав яму в земле, я развел огонь, что бы согреться от пронзительного холода. И это в августе, но это, если я еще на земле. Сон никак ни шел, я не мог заснуть, перебирая по памяти все возможные земные уголки природы и пейзажи, и все знакомые созвездия. О себе скажу не много. Мне семнадцать лет, собирался поступать на истфак, но видно не судьба, а дальше я и не загадывал. За этим я и заснул. Утром, собравшись и позавтракав, я решил идти по берегу реки. Если мне не изменяет память, то все поселения обычно всегда возводились у русел рек и водоемов. Через день пути, идя вдоль реки, я стал замечать некоторые проторенные спуски и тропы к реке, но кто это сделал по прежнему было не ясно. Ночью я проснулся от холода и ощущения чужого присутствия. Но так ничего и не произошло. Встав, осмотревшись и не найдя ничего подозрительного, я лег спать дальше. Теперь я все это списывал на недосып и стресс, даже огонь не разжигал хоть и мерз. В одну из ночей меня разбудил жуткий волчий вой, а затем еще и еще. Уже вдали послышались завывания и приглушенный звон стали, крики. Утром, взобравшись на пригорок, я двинулся к тому месту, где, как мне казалось, я слышал ночной концерт, разбудивший меня этой ночью. Чем ближе я подходил, тем больше я убеждался, что тут что-то не то: разломанная телега с треснутой осью, пятна крови, разорванные обрывки черного плаща, несколько сломанных стрел, но трупов видно не было. Вдруг я ощутил спиной чей то злой взгляд, он был почти осязаем. Повернувшись, я увидел голову волка. Волчище и огромный. Таких я еще никогда не видел. Это не те, что живут в зоопарках. Они как мелкие таксы по сравнению с этим зверем. Этот же ростом вымахал с годовалого теленка. Я быстро спрятался за бортом и начал подбирать доску с края повозки. Наткнувшись на кусок треснувшего борта и рванув его раз– другой, я отодрал доску. Когда волчара выглянул из за края повозки, я изо всех сил с размаху ударил его по морде. Жалобно заскулив, волк отскочил, отбежал, помотав башкой, и скрылся в зарослях колючего кустарника. Я перевел дух и вздохнул, стремясь успокоить частое сердцебиение глубокими вдохами. И тут вдалеке раздался протяжный волчий вой. Спустя пару секунд вдалеке послышались ответные волчьи завывания. И тогда я, не раздумывая, рванул к реке, надеясь что мне хватит времени. Уже взбежав на край песчаного холма, я увидел вдалеке черные тени. Их было никак не меньше нескольких десятков. Никаких других вариантов, кроме как преодолеть реку, я не видел. Стоя у реки, я еще сомневался, так как ее течение было уж чересчур бурным и стремительным. Но все мои сомнения сразу же испарились, как только на берег стали стремительно выскакивать огромные тени черных волков и какие– то фигурки наездников на их спинах. С дикими завываниями они были все ближе и ближе. Они стремительно преодолевали разделяющее нас расстояние, и я прыгнул в воду. Течение сразу же уволокло меня на середину реки. Стремина была довольно бурная, мешая мне плыть и увлекая на самую середину реки. Все б ничего, если бы не ледяной холод талой воды, струящейся с горных вершин, водопадами устремляющейся в лоно реки. Перевернувшись на спину, я увидел, что мои преследователи не теряют надежды добраться до меня и следуют за мной вдоль берега реки резвой рысью. Я уже даже не пытался добраться до противоположного берега, всякий раз бурный поток сходу отметал мои жалкие попытки хотя бы приблизиться к противоположному берегу. Единственное, что мне удалось, так это зацепиться за какую– то корягу. Я судорожно вцепился в нее. Так я и плыл вниз по течению. Мои преследователи бежали чуть подотстав по берегу реки прямо у меня под боком. Гораздо большую опасность представляли песчаные отмели, коих, к счастью, было не много. Была опасность увязнуть на отмели, к которой по мелкой воде могли добраться и мои преследователи. Неожиданно весло шлепнуло у меня перед самым носом. Я инстинктивно вцепился в него. Меня, как рыбу из воды, подняло воздух, и, спустя какое– то время, чьи– то руки втянули меня на палубу. Шлепнувшись о деревянные доски суденышка, я пару минут лежал, вцепившись в поднявшее меня весло. Наконец, у меня его отодрали. Пальцы меня не слушались, я весь продрог и замерз, как ледышка. Я оглядел палубу и своих нежданных спасителей. Двое те, что были ближе ко мне, явно рядовые матросы. Рядом с ними стоял рослый мужчина очень важный, с густой черной бородой и с массивными серебряными кольцами на пальцах. Он невольно напоминал матерого пирата. По левому и правому борту шли ряды весел с сидящими на скамьях гребцами, по дюжине весел с каждого борта. Мужик с черной бородой с минуту спокойно осматривал меня, насквозь промокшего до нитки, и что– то отрывисто скомандовал своим подчиненным. Не успел я понять, что к чему, как меня рывком подняли с палубы два матроса и поволокли куда– то вглубь корабля, там где стояли деревянные клети, затолкав меня в одну из них. Так я оказался взаперти. Солнце уже зашло и стало ощутимо холоднее, но по сравнению с обжигающе ледяной водой это было терпимо. Пролежав около получаса, я понемногу пришел в себя. Очутившись в клетке, я стал снимать с себя промокшую одежду и попытался хоть немного согреться. Теснота этой конуры, куда меня заперли, была явно не рассчитана на человека. Я и встать то в полный рост не мог. Руки каждый раз зацеплялись за прутья. Пытаясь согреться, я растирался и похлопывал себя по бокам, так как умереть от переохлаждения после столь нежданного спасения никак не входило в мои планы. Кое– как согревшись и восстановив чувствительность ног и рук в онемевших пальцах, я уловил носом запах пищи. На галере видимо разносили еду и мой желудок требовательно заурчал, подав знак, что и ему было бы не плохо подкрепиться. Я, конечно, был полностью за, но про меня все, по-видимому, напрочь забыли в этой суматохе. Какой– то матрос, сидя на ступенях у входа на верхнюю надстройку, уже завершил свой ужин и поднялся. Я окрикнул его, но он лишь равнодушно скользнул по мне взглядом и скрылся за надстройкой, пропав из виду. Через какое– то время мимо меня прошел молодой парнишка, довольно юный, в сумерках сказать было сложно. Он шел с большим подносом. Я окликнул его, но он даже не повернул головы в мою сторону, пройдя дальше и не удостоив меня взглядом. Я с досадой чертыхнулся, стукнув кулаком от бессилия по прочным деревянным прутьям своей тюрьмы, и выругался, ушибив руку о прочное дерево. Тут парень, стоя уже у открытой двери на верхнюю палубу, развернулся и глянул в мою сторону. Не знаю, что он там увидел, что привлекло его внимание, но он повернулся и скрылся за дверью. Я старался заснуть, несмотря на то, что требующий своей доли ужина желудок, постоянно урча напоминал мне об этом. Ночью мне так и не удалось выспаться, голод не давал мне уснуть. Проснулся я от шума. Кто– то стоял у двери в мою клеть. Я услышал лязг открывающегося замка двери. Наверху у входа в жилые помещения команды стоял тот самый парень, что оглянулся на меня этим вечером, а рядом с моей каморкой возился, позвякивая ключами, светловолосый высокий незнакомец. Я сел на пол и стал гадать, что им от меня понадобилось. Светловолосый был одет в куртку синего сукна со свободным рукавами. Его волосы были средней длинны и падали свободно, едва достигая плеч. Справившись с замком, он открыл дверь и что– то негромко спросил меня на незнакомом языке. Затем, кинув взгляд на парня наверху, опять повернулся ко мне и снова спросил, уже на другом языке. Он выжидательно уставился на меня, затем опять сменил диалект, не сводя с меня глаз, но я так ничего и близко похожего не услышал, хотя знал несколько языков. Я покачал головой и показал жестами, что не понимаю его. Светловолосый перекинулся несколькими фразами со своим спутником и, подняв руку, щелкнул пальцами. Вспышка света озарила небольшой пятачок палубы, на котором мы стояли. Светловолосый был уже не молод, но и старым я бы его не назвал. На вскидку, лет сорок, сложно было сказать. Я заворожено уставился на светящийся шарик света, теплый как маленькое рукотворное солнце. От него почти не было тепла, но света было достаточно, мягкого, теплого и какого– то живого. Сделав пасс движением руки в мою сторону, маг, а никто другой это и не мог быть, направил светящийся огонек в мою сторону. Протянув руку, я попытался оттолкнуть летящий на меня светящийся огонек. Прикоснувшись к нему, я вдруг ощутил его как искру тепла рождающуюся у меня глубоко внутри. Волна тепла разлилось по телу. Я с удивлением ощутил, что мне уже и не холодно. Глянув на свои руки, я увидел, как светлячок спокойно лежит в моих ладонях. Огонек повиновался мне, плывя за движением моей руки из стороны в сторону пока внезапно не угас. Все опять погрузилось в ночную тишину, лишь поскрипывание у лючин, да шум бегущей воды за бортом и колыхание на ветру главного паруса нарушали общую тишину. Светловолосый маг не долго раздумывал. Засучив рукава, он начал указательным пальцем чертить прямо в воздухе какой– то узор, что-то вроде иероглифа, как мне показалось. Светящийся знак он заключил в круг, произнес какое – то слово и знак засиял ярче, и потом вспыхнув пропал без следа. Я недоуменно смотрел на это действо, не веря до конца, что это и вправду настоящий маг, считая что это просто какой– то фокус с огоньком. Я во все глаза глядел на светловолосого волшебника.– Наверное не сработало, учитель. Не может быть, заклятие надежное, оно не сорвалось, ушло гладко,– рассуждал меж тем маг. –Должно было сработать,– не так уверенно закончил он мысль вслух. Cветловолосый снова стал поднимать руку, то ли собираясь сотворить заклинание, то ли просто поднял руку.– Я понимаю вас,– произнес я скороговоркой. Оба– маг и его спутник– переглянулись. Облегченно вздохнув и засыпав меня вопросами, маг представился как Тилоин. Он был странствующим магом Академии Высокого Волшебства и направляются они на церемонию Выбора. Что это такое, я решил спросить потом. Главное было выбраться из этой клетки. Аврилл– помошник и один из учеников Тилоина то же был не прочь испытать судьбу на предстоящей церемонии. Тилоин пообещал вытащить меня из этого, надо сказать уже дико надоевшего мне узилища, провеваемого всеми ветрами. Поднявшись наверх по лестнице, они оба скрылись за дверями, отправившись на поиск капитана судна Янсена Тригга. Солнце уже осветило небосвод, как наконец, пришедший с Тилоином матрос со связкой ключей, отворил замок и открыл дверь, давая мне выход на свободу. На это знаменательное событие ушло около часа, который я провел в не самом спокойном состоянии духа. Я то и дело гнал от себя гнетущие мысли, что капитан заупрямится и не согласится, не захочет отдавать своего узника, влоть до того, что маг передумает, сочтя данное дело слишком хлопотным и накладным, из– за еще одного возможного ученика рискуя возможными неприятностями с капитаном судна. Но мои страхи улетучились, как только загремела связка ключей и я вышел, наконец, на открытое пространство палубы. Ничто не стесняло мои движения, и я смог впервые за эти дни расправиться, не сутулясь, встать в полный рост и размять затекшие руки и ноги. Свежий ветер, бьющий в лицо утренним бризом, взъерошил мои волосы. Забрав свою одежду и рюкзак, я пошел вслед за Тилоином в сторону кормы, в глубь помещений корабля. Видимо там располагались каюты для пассажиров. Рядом с каютами для пассажиров был холл со столом и письменными принадлежностями, сейчас задвинутый к борту. Спартанские условия подчеркивали гамаки, свисающие с балок на верху. В них спали пассажиры. Мой провожатый Аврилл довел меня до пустого гамака, и, порывшись в шкафчике, вручил охапку сухих и чистых вещей, какие только смог найти. На глаз они подходили мне, а так же пару поношенных туфель. Когда я оделся, он протянул мне ломоть хлеба с куском сыра. Выразив им свою благодарность, я принялся за свой завтрак с ожиданием нового утра и новой надежды.
.....
Облака и ощущение полета – вот то, без чего нельзя жить. Однажды попробовав, ты уже никогда не станешь прежним. За это я и полюбил парапланеризм. В воздухе, когда отрываешься от земли, то забываешь про все на свете. Облака в этот августовский вечер в крыму шли так низко, что казалось протяни руку чуть повыше и сможешь задеть их кончиками пальцев. Описав дугу и оставив позади себя высокие острые скалы, а затем пройдясь над знакомыми местами над бухтой Ласпи, я заметил вдалеке темную свинцовую тучу. Прикинув расстояние, я уже собирался идти на последний круг к земле, как ощутил все усиливающийся ветер. Чуть в стороне от себя со стороны моря я заметил надвигающийся смерч. Тут же сориентировавшись, я постарался увести параплан в сторону от него. Но не тут– то было. Как воронка затягивает воду, так и смерч по спирали затягивал мой параплан в свои смертельные объятия. Все происходило настолько быстро и стремительно, что я не успел даже испугаться как оказался в центре тучи, переливающейся сполохами разных цветов радуги. Бешеный стук сердца, гул и шум крови в ушах. Вспышка света ослепила меня. Очнулся я от резкого порыва ветра. Параплан сильно качнуло, и сквозь разрыв в облаках я увидел ослепительно белоснежные шапки гор и незнакомую местность внизу. С бешенной скоростью меня несло прямо на гряду высоченных гор. Я мигом, сбросив расстерянность, развернул параплан по ветру. В последний момент, уже перед самой скалой, я отвернул от нее, изрядно понервничав и пролетев так несколько часов. Ветер стал стихать и болтанка стихла. Внизу я увидел высохшее русло реки. Я задумался, куда же меня закинуло. Ближайшие горы– это наши крымские, ну, или карпатские, а эти исполины были не чета им, скорее, Гималаи или Анды, что вообще не реально, так как они совсем на другом конце света. Приметив небольшой ровный пляж на берегу реки, я приземлился и сразу же понял, что это пустой и необжитый край. Мой мобильник молчал, ни сообщений, ни связи не было. Я задумался, раньше не до того было. Вокруг не было видно ни одного огня, одна пустынная равнина без признаков жизни и поселений. Я вытащил все из своего рюкзака и карманов, что бы понять, чем располагаю. Вышло не густо: зажигалка, складной нож, бумажник, телефон, пакет для оказания первой помощи, бутерброд с колбасой. Солнце клонилось к закату, длинные темные тени от снежных горных вершин стремительно протянулись через всю степь своими ледяными объятьями. Шустро натаскав мелкого сухого кустарника и выкопав яму в земле, я развел огонь, что бы согреться от пронзительного холода. И это в августе, но это, если я еще на земле. Сон никак ни шел, я не мог заснуть, перебирая по памяти все возможные земные уголки природы и пейзажи, и все знакомые созвездия. О себе скажу не много. Мне семнадцать лет, собирался поступать на истфак, но видно не судьба, а дальше я и не загадывал. За этим я и заснул. Утром, собравшись и позавтракав, я решил идти по берегу реки. Если мне не изменяет память, то все поселения обычно всегда возводились у русел рек и водоемов. Через день пути, идя вдоль реки, я стал замечать некоторые проторенные спуски и тропы к реке, но кто это сделал по прежнему было не ясно. Ночью я проснулся от холода и ощущения чужого присутствия. Но так ничего и не произошло. Встав, осмотревшись и не найдя ничего подозрительного, я лег спать дальше. Теперь я все это списывал на недосып и стресс, даже огонь не разжигал хоть и мерз. В одну из ночей меня разбудил жуткий волчий вой, а затем еще и еще. Уже вдали послышались завывания и приглушенный звон стали, крики. Утром, взобравшись на пригорок, я двинулся к тому месту, где, как мне казалось, я слышал ночной концерт, разбудивший меня этой ночью. Чем ближе я подходил, тем больше я убеждался, что тут что-то не то: разломанная телега с треснутой осью, пятна крови, разорванные обрывки черного плаща, несколько сломанных стрел, но трупов видно не было. Вдруг я ощутил спиной чей то злой взгляд, он был почти осязаем. Повернувшись, я увидел голову волка. Волчище и огромный. Таких я еще никогда не видел. Это не те, что живут в зоопарках. Они как мелкие таксы по сравнению с этим зверем. Этот же ростом вымахал с годовалого теленка. Я быстро спрятался за бортом и начал подбирать доску с края повозки. Наткнувшись на кусок треснувшего борта и рванув его раз– другой, я отодрал доску. Когда волчара выглянул из за края повозки, я изо всех сил с размаху ударил его по морде. Жалобно заскулив, волк отскочил, отбежал, помотав башкой, и скрылся в зарослях колючего кустарника. Я перевел дух и вздохнул, стремясь успокоить частое сердцебиение глубокими вдохами. И тут вдалеке раздался протяжный волчий вой. Спустя пару секунд вдалеке послышались ответные волчьи завывания. И тогда я, не раздумывая, рванул к реке, надеясь что мне хватит времени. Уже взбежав на край песчаного холма, я увидел вдалеке черные тени. Их было никак не меньше нескольких десятков. Никаких других вариантов, кроме как преодолеть реку, я не видел. Стоя у реки, я еще сомневался, так как ее течение было уж чересчур бурным и стремительным. Но все мои сомнения сразу же испарились, как только на берег стали стремительно выскакивать огромные тени черных волков и какие– то фигурки наездников на их спинах. С дикими завываниями они были все ближе и ближе. Они стремительно преодолевали разделяющее нас расстояние, и я прыгнул в воду. Течение сразу же уволокло меня на середину реки. Стремина была довольно бурная, мешая мне плыть и увлекая на самую середину реки. Все б ничего, если бы не ледяной холод талой воды, струящейся с горных вершин, водопадами устремляющейся в лоно реки. Перевернувшись на спину, я увидел, что мои преследователи не теряют надежды добраться до меня и следуют за мной вдоль берега реки резвой рысью. Я уже даже не пытался добраться до противоположного берега, всякий раз бурный поток сходу отметал мои жалкие попытки хотя бы приблизиться к противоположному берегу. Единственное, что мне удалось, так это зацепиться за какую– то корягу. Я судорожно вцепился в нее. Так я и плыл вниз по течению. Мои преследователи бежали чуть подотстав по берегу реки прямо у меня под боком. Гораздо большую опасность представляли песчаные отмели, коих, к счастью, было не много. Была опасность увязнуть на отмели, к которой по мелкой воде могли добраться и мои преследователи. Неожиданно весло шлепнуло у меня перед самым носом. Я инстинктивно вцепился в него. Меня, как рыбу из воды, подняло воздух, и, спустя какое– то время, чьи– то руки втянули меня на палубу. Шлепнувшись о деревянные доски суденышка, я пару минут лежал, вцепившись в поднявшее меня весло. Наконец, у меня его отодрали. Пальцы меня не слушались, я весь продрог и замерз, как ледышка. Я оглядел палубу и своих нежданных спасителей. Двое те, что были ближе ко мне, явно рядовые матросы. Рядом с ними стоял рослый мужчина очень важный, с густой черной бородой и с массивными серебряными кольцами на пальцах. Он невольно напоминал матерого пирата. По левому и правому борту шли ряды весел с сидящими на скамьях гребцами, по дюжине весел с каждого борта. Мужик с черной бородой с минуту спокойно осматривал меня, насквозь промокшего до нитки, и что– то отрывисто скомандовал своим подчиненным. Не успел я понять, что к чему, как меня рывком подняли с палубы два матроса и поволокли куда– то вглубь корабля, там где стояли деревянные клети, затолкав меня в одну из них. Так я оказался взаперти. Солнце уже зашло и стало ощутимо холоднее, но по сравнению с обжигающе ледяной водой это было терпимо. Пролежав около получаса, я понемногу пришел в себя. Очутившись в клетке, я стал снимать с себя промокшую одежду и попытался хоть немного согреться. Теснота этой конуры, куда меня заперли, была явно не рассчитана на человека. Я и встать то в полный рост не мог. Руки каждый раз зацеплялись за прутья. Пытаясь согреться, я растирался и похлопывал себя по бокам, так как умереть от переохлаждения после столь нежданного спасения никак не входило в мои планы. Кое– как согревшись и восстановив чувствительность ног и рук в онемевших пальцах, я уловил носом запах пищи. На галере видимо разносили еду и мой желудок требовательно заурчал, подав знак, что и ему было бы не плохо подкрепиться. Я, конечно, был полностью за, но про меня все, по-видимому, напрочь забыли в этой суматохе. Какой– то матрос, сидя на ступенях у входа на верхнюю надстройку, уже завершил свой ужин и поднялся. Я окрикнул его, но он лишь равнодушно скользнул по мне взглядом и скрылся за надстройкой, пропав из виду. Через какое– то время мимо меня прошел молодой парнишка, довольно юный, в сумерках сказать было сложно. Он шел с большим подносом. Я окликнул его, но он даже не повернул головы в мою сторону, пройдя дальше и не удостоив меня взглядом. Я с досадой чертыхнулся, стукнув кулаком от бессилия по прочным деревянным прутьям своей тюрьмы, и выругался, ушибив руку о прочное дерево. Тут парень, стоя уже у открытой двери на верхнюю палубу, развернулся и глянул в мою сторону. Не знаю, что он там увидел, что привлекло его внимание, но он повернулся и скрылся за дверью. Я старался заснуть, несмотря на то, что требующий своей доли ужина желудок, постоянно урча напоминал мне об этом. Ночью мне так и не удалось выспаться, голод не давал мне уснуть. Проснулся я от шума. Кто– то стоял у двери в мою клеть. Я услышал лязг открывающегося замка двери. Наверху у входа в жилые помещения команды стоял тот самый парень, что оглянулся на меня этим вечером, а рядом с моей каморкой возился, позвякивая ключами, светловолосый высокий незнакомец. Я сел на пол и стал гадать, что им от меня понадобилось. Светловолосый был одет в куртку синего сукна со свободным рукавами. Его волосы были средней длинны и падали свободно, едва достигая плеч. Справившись с замком, он открыл дверь и что– то негромко спросил меня на незнакомом языке. Затем, кинув взгляд на парня наверху, опять повернулся ко мне и снова спросил, уже на другом языке. Он выжидательно уставился на меня, затем опять сменил диалект, не сводя с меня глаз, но я так ничего и близко похожего не услышал, хотя знал несколько языков. Я покачал головой и показал жестами, что не понимаю его. Светловолосый перекинулся несколькими фразами со своим спутником и, подняв руку, щелкнул пальцами. Вспышка света озарила небольшой пятачок палубы, на котором мы стояли. Светловолосый был уже не молод, но и старым я бы его не назвал. На вскидку, лет сорок, сложно было сказать. Я заворожено уставился на светящийся шарик света, теплый как маленькое рукотворное солнце. От него почти не было тепла, но света было достаточно, мягкого, теплого и какого– то живого. Сделав пасс движением руки в мою сторону, маг, а никто другой это и не мог быть, направил светящийся огонек в мою сторону. Протянув руку, я попытался оттолкнуть летящий на меня светящийся огонек. Прикоснувшись к нему, я вдруг ощутил его как искру тепла рождающуюся у меня глубоко внутри. Волна тепла разлилось по телу. Я с удивлением ощутил, что мне уже и не холодно. Глянув на свои руки, я увидел, как светлячок спокойно лежит в моих ладонях. Огонек повиновался мне, плывя за движением моей руки из стороны в сторону пока внезапно не угас. Все опять погрузилось в ночную тишину, лишь поскрипывание у лючин, да шум бегущей воды за бортом и колыхание на ветру главного паруса нарушали общую тишину. Светловолосый маг не долго раздумывал. Засучив рукава, он начал указательным пальцем чертить прямо в воздухе какой– то узор, что-то вроде иероглифа, как мне показалось. Светящийся знак он заключил в круг, произнес какое – то слово и знак засиял ярче, и потом вспыхнув пропал без следа. Я недоуменно смотрел на это действо, не веря до конца, что это и вправду настоящий маг, считая что это просто какой– то фокус с огоньком. Я во все глаза глядел на светловолосого волшебника.– Наверное не сработало, учитель. Не может быть, заклятие надежное, оно не сорвалось, ушло гладко,– рассуждал меж тем маг. –Должно было сработать,– не так уверенно закончил он мысль вслух. Cветловолосый снова стал поднимать руку, то ли собираясь сотворить заклинание, то ли просто поднял руку.– Я понимаю вас,– произнес я скороговоркой. Оба– маг и его спутник– переглянулись. Облегченно вздохнув и засыпав меня вопросами, маг представился как Тилоин. Он был странствующим магом Академии Высокого Волшебства и направляются они на церемонию Выбора. Что это такое, я решил спросить потом. Главное было выбраться из этой клетки. Аврилл– помошник и один из учеников Тилоина то же был не прочь испытать судьбу на предстоящей церемонии. Тилоин пообещал вытащить меня из этого, надо сказать уже дико надоевшего мне узилища, провеваемого всеми ветрами. Поднявшись наверх по лестнице, они оба скрылись за дверями, отправившись на поиск капитана судна Янсена Тригга. Солнце уже осветило небосвод, как наконец, пришедший с Тилоином матрос со связкой ключей, отворил замок и открыл дверь, давая мне выход на свободу. На это знаменательное событие ушло около часа, который я провел в не самом спокойном состоянии духа. Я то и дело гнал от себя гнетущие мысли, что капитан заупрямится и не согласится, не захочет отдавать своего узника, влоть до того, что маг передумает, сочтя данное дело слишком хлопотным и накладным, из– за еще одного возможного ученика рискуя возможными неприятностями с капитаном судна. Но мои страхи улетучились, как только загремела связка ключей и я вышел, наконец, на открытое пространство палубы. Ничто не стесняло мои движения, и я смог впервые за эти дни расправиться, не сутулясь, встать в полный рост и размять затекшие руки и ноги. Свежий ветер, бьющий в лицо утренним бризом, взъерошил мои волосы. Забрав свою одежду и рюкзак, я пошел вслед за Тилоином в сторону кормы, в глубь помещений корабля. Видимо там располагались каюты для пассажиров. Рядом с каютами для пассажиров был холл со столом и письменными принадлежностями, сейчас задвинутый к борту. Спартанские условия подчеркивали гамаки, свисающие с балок на верху. В них спали пассажиры. Мой провожатый Аврилл довел меня до пустого гамака, и, порывшись в шкафчике, вручил охапку сухих и чистых вещей, какие только смог найти. На глаз они подходили мне, а так же пару поношенных туфель. Когда я оделся, он протянул мне ломоть хлеба с куском сыра. Выразив им свою благодарность, я принялся за свой завтрак с ожиданием нового утра и новой надежды.
Аллар – сила, которую маги и волшебники по всему миру знают как высшую магию. Это магия в ее чистейшей высшей форме – сила созидания и порядка, как таковая. Аллар – творческая и созидательная сила, которая окружает всю вселенную духов, движущую силу и достоверность всех остальных цветов магии. Аллар можно представить как все цвета магии, собранные воедино и действующие в тандеме, усиливая друг друга, но не теряющие своей уникальности и особых свойств. Заклинания высшей магии используют элементы всех ветров магии сразу, используя их как единое целое. Таким образом высшая магия более многогранна, чем все другие формы магии. И заклинания, сплетенные с ее помощью, усиливаются один другим по экспоненте и определенно одни из самых могущественных. Согласно вердикту совета верховных магов Старого света вынесен запрет на использование высшей магии, потому что она слишком обширна, слишком сильна, слишком могущественна и дика для человеческого разума, что бы ею можно было управлять. Все те существенные трудности, что возникают при плетении заклинаний с любым из восьми отраженных цветов магии, восьмикратно увеличиваются, если вы имеете дело с высшей магией. Это конечно не означает, что магистры не могут учить и использовать определенные заклинания, объединяющие каждый цвет в отдельности. Это просто означает, что совет магистров находит практически невозможным плести заклинания высшей магии, которые используют множество, предположительно более трех, по меньшей мере, или, возможно, все цвета магии сразу. Будет достаточно упомянуть, что только старшие расы эльфов и некоторые другие создания, такие как фэйри, используют высшую магию с каким– то успехом или систематичностью.Например, гномы хотя и не предрасположенные к магии как таковой и не способные накладывать заклинания, как другие расы, все же могут вкладывать заклинания в руническую форму, но подобные вещи, конечно же, являются сферой деятельности лишь величайших их рунных кузнецов. Подобные руны называют старшими. Дхар – наиболее страшная и опасная из всех эфирных энергий, так как Дхар– темная магия, берущая свои истоки в нижних мирах бездны. Даже само слово Дха– от эльфийского слова, которое можно дословно перевести как удушающая тьма. Он полная противоположность Аллара. Дхар– это погибель и разрушение. Там гда Аллар созидателен и полон возможностей, Дхар– абсолютно, слепо разрушителен. Это можно сравнить, как черный всесокрушающий селевой поток с горных вершин и такой же неуправляемый. Дхар же абсолютно разрушителен и лишает этих самых возможностей. Он полностью заботится лишь о своих интересах. Если Аллар можно, по праву, считать чистейшим астральным эфиром, предметом мечтаний всех без исключения магов и волшебников, всех рас в мире, то Дхар будет ужаснейшим веществом ночных кошмаров. До сих пор остается непонятным, как Дхар прорывается в наш мир. Есть несколько теорий насчет этого. Одни считают, что Дхар призывают культы и сообщества некромантов, желающих обрести всесильное оружие и мощь в виде Дхара и поставить его себе на службу, открывая для этого врата в нижние миры -планы. Другие же склоняются к тому, что после первого потопа, когда было вторжение в этот мир из глубин нижних миров, здесь у нас остались темные твари с той стороны, укрывшиеся в самых потаенных уголках нашего мира, растерявшие свою силу и мощь, но сумевшие приспособиться и измениться за долгие тысячелетия существования в этом мире. Они долго и терпеливо ждут благоприятной возможности вылезти из своих убежищ и вновь впустить тьму в наш мир. Если Дхар будет слишком долго оставаться в нашем мире и не будет никем потревожен или использован, он будет становится все плотнее и плотнее, искажая и подминая все больше и больше законов в этой реальности, пока, наконец, не застывает в исключительно редкую и опасную субстанцию, которую маги называют камнем тьмы или камнем ночи. Дхар можно себе представить как эфирную энергию, которая вместо раскрытия возможностей и созидания рушит и ломает все вокруг без разбора. Поэтому Дхар видится как что– то полностью направленное на разрушение, подавление и господство над материальными вещами, в то время как Аллар – усиливает, пронизывает и пробуждает материю. По этой причине Дхар всегда притягивается к тем созданиям, что хотят лишь навредить кому– то или всему миру в целом. Дхар продвигает энтропию бесконечных форм разрушения, ломая сам ход течения времени, если, конечно, его собралось достаточно много, и он поглотит достаточно энергии и мыслящих существ. Дхар течет подобно вязкой и густой смоле, и любое создание, коснувшееся его, будет медленно, но верно поглощено без остатка его темными и вязкими глубинами. Такое положение дел показывает, что Дхар самая разрушительная из всех эфирных сил, которая тем не менее может быть использована лишь самыми жестокими или жаждущими силы колдунами. Но и цена за использование энергии Дхара воистину высока, потому как его не только трудно использовать и направлять, а тем более контролировать. К тому же Дхар еще и пытается поглотить того, кто им управляет. В то время как Аллар – энергия, которая требует от волшебника искусности, уравновешенности, самоконтроля и яркой искры, а так же импровизации, если только он хочет правильно все сплести. То Дхар нужно еще заставить подчиниться, что воистину нелегко сделать и потребует величайшей силы разума, самоуверенности, доходящей до мании величия и абсолютной силы воли, которую только безумные люди могут надеяться достичь, а еще бесстрашия и непоколебимой стойкости. Даже, если касание к Дхару было кратковременным и мимолетным, спустя немного времени эта энергия начнет воздействовать на психическое сознание того, кто ее коснулся. Проявляются такие симптомы, как: раздражительность, паранойя, истерия, раздвоение личности. Астрал – это по сути связующее звено между материальным планом и между всеми планами. Астрал – серебряная пустота, где нет времени, гравитации или собственной материи. Астрал – это место, где есть только свет и энергия. Несмотря на это, астрал не может быть назван планом в прямом смысле этого слова, это изнанка или граница между всеми планами, не имеющая собственного места, поэтому большинство привычных нам физических понятий неприменимо к астралу. К примеру, телепортирующийся путешественник тоже использует астральный план, просто он не ощущает своего присутствия на нем. Астрал – это точка перехода на внешние планы, в то время как внутренние планы почти всегда связаны исключительно с физическим существованием. Так как астрал не является местом и не имеет размеров, то и говорить о физических условиях на нем можно только весьма условно – как он воспринимается разумом оказавшегося в астрале путешественника. Тем не менее, эти условия есть, и они весьма постоянны и не меняются по его желанию. Из– за природы астрала попасть в него можно двумя способами. Путешественник может попасть в него физически – пройдя через портал, или же с помошью заклинания, создав свою астральную копию – двойника. При этом тело путешественника останется там, где было применено заклинание, а в путешествие по астралу отправится его копия. Астрал тесно связан с Верхними мирами и Внешними планами. Существует два основных вида связей. Первый – это цветные лужи, так сказать разрывы в ткани астрала, выглядящие как висящие в пустоте цветные кляксы, пройдя через них можно очутиться на другом плане и всегда на первом слое. Второй способ – это каналы, одни из немногих ориентиров в астрале. Каналы напоминают трубы или смерчи, сформированные из самого астрального пространства, и они вьются по астралу порой на долгие дистанции. Считается, что так по этим каналам можно добраться и до Внешних планов. Некоторые исследователи считают, что так можно добраться и до Внешних Планов, таких как Семь Небес или даже Эллизиума, воплощающих порядок, добро, царство справедливости и гармонии, место обитания добрых божеств. По слухам Элизиум имеет четыре слоя. Это счастливый мир, полный радости и блаженства. Имеется также и их полная противоположность, так называемые нижние миры, такие как Бездна и Гиена. Это один из нижних планов, воплощение зла и ужаса, обиталище демонов и других тварей. Бездна состоит из множества слоев, каждый из которых служит одним из разных вариантом преисподней, таких как: огненные миры, кислотные озера, ядовитые безжизненные пустыни, ледяные пустоши и так далее. Но есть и другие примеры, такие как серые пустоши, например. И хотя они и относятся к нижним мирам, воплощающим зло в чистой форме, там, в отличие от Бездны и Гиены, можно выжить. Внешние серые пустоши подобны материальному миру, за исключением полного отсутствия цветов и разлитого вокруг духа апатии, уныния и равнодушия. Серые пустоши подразделяются на три слоя, именуемые также мраками. Кинув взгляд на часы, магистр произнес:– На сегодня все, свободны, увидимся на следующей неделе. На этом Толдвин закончил лекцию. Эта лекция мне многое прояснила о мире магии. Следующая аудитория была всего в минуте ходьбы от этого крыла здания, что было довольно близко по здешним меркам. Вел лекцию магистр Свиранг. Лекция была о землеописании и естественных местах силы в Старом свете. Лекцию я слушал, но, вообще – то, я ее уже слышал и раньше во время своего путешествия сюда в Академию. Вот и еще один, подумал я о мальчишке, вошедшим в зал, прижимая к груди письменные принадлежности. Он был довольно молод, лет пятнадцать или чуть больше. Свиранг задержал его прежде, чем он попытался достичь свободного места.–И где же зравствуйте? Где ваши хорошие манеры ? – недовольно спросил магистр,– и кто вы?– Эвил,– пролепетал ученик, застыв у края скамьи.– Вы опоздали. Что вас так задержало или вы не собираетесь ходить на мои лекции? Ваша причина опоздания. Магистр кинул взгляд на часы и уточнил:– Лекция уже четверть часа как началась. Парень судорожно попытался сходу что– то придумать, но так ничего и не выдав, сказал:– У меня нет весомой причины.– Хорошо, на следующем занятии вы расскажете о землеописании диких земель скверноземья и магию его обитателей, садитесь. Эвил понуро сел на скамью. Свиранг явно вошел во вкус и затягивал лекцию, переставляя папки на столе, поджидая очередную жертву. И как только новый ученик переступил порог, в зале наступила напряженная тишина. Это была девушка лет шестнадцати или даже пятнадцати. Довольно редкая птица здесь в Академии– соотношение мужчин и женщин было где – то один к десяти. Физиономия Свиранга, уже было нацепившего маску сурового судьи, внезапно смягчилось, на ней промелькнул проблеск узнавания. Он тут же стал, вдруг, благодушным учителем. Была довольно интересна сама скорость этой смены настроения от не прикрытой враждебности, до заботливого наставника. Свиранг лично сошел со ступенек кафедры, что бы поприветствовать девушку. Он явно сменил гнев на милость, когда она вошла в зал.– Мое почтение, дорогая. Я рад нашей встрече. Мы как раз начали основную часть лекции, присаживайтесь скорее. Класс, начинаем конспектировать. Я сразу узнал ее, это была та самая девушка с золотыми волосами в красном плаще, которая стояла впереди меня на церемонии выбора, у которой был личный наставник– полноправный волшебник. Очевидно она была из высшей знати. Аристократических домов в Соединенном королевстве было хоть пруд пруди, но в совете у власти были лишь семь великих домов. Интересно, из какого она. Не зря же перед ней магистр так расшаркивался. Свиранг лично взял ее под руку и провел вниз по ступенькам к свободному месту в первом ряду. Если девушку и смутило такое внимание к себе, она явно не подала виду.– Прошу извинить меня, магистр, здание очень большое, и не всегда можно успеть к началу лекции. – Не волнуйтесь,– сердечно и искренне произнес Свиранг,– вы здесь, и это главное. Он повернувшись поднялся вверх на свою кафедру. Тут уж, казалось, он начнет наконец лекцию. Но он снова кинул оценивающий взгляд на девушку.–Простите мисс, – она была единственной девушкой в зале, простите мои манеры,– как вас зовут? Аммалия де Аммани. Спасибо, очень приятно. Весь остаток лекции он не обращал на нее более своего внимания, что контрастировало с той первоначальной любезностью и вниманием к ней. Дочитав лекцию, он отпустил нас, задав новое задание к следующему уроку. На ужин в столовой был черный или скорее уж серый хлеб, тушеное мясо с подливой и каша. За скамьей уже сидели Виленн и Тиммон, лениво ковыряясь в своих тарелках. Рядом с ними, чуть в стороне, сидел Савьен, погруженный в свои по– видимому не веселые размышления. Тиммон и Виленн обменивались самыми разными остротами и предположениями о том, чье мясо сегодня пошло в их миски на ужин. Как по мне мясо, как мясо, в самый раз, тем более я уже и успел проголодаться. Тут я заметил знакомую изящную фигурку с водопадом золотых волос, перетянутых золотым шнурком. Проследив за моим взглядом, Тиммон тихо присвиснул.–Вот так конфетка.– Где,– завертел головой Виллен.– Вон там, в дальнем углу у окна,– шикнул на него Тиммон.– Не крути так головой, догадается,– еще раз цыкнул он на него. Виллен, проследив в указанном направлении, тихо выдохнул сквозь зубы:– О, боги, сита– вела по тилейски,– что– то пробормотал он, чем отвлек от черной меланхолии своих невзгод Савьена. Я же продолжал смотреть на фигурку в обрамлении золотой дымки волос, что придавали ей лучи солнца, падающие на нее через окно. Хотя уже вечерами было и холодно, но солнце по– прежнему было ярким, а небо безоблачным. Кто нибудь знает, кто она?– спросил Тиммон, ни к кому конкретно не обращаясь, опередив меня на секунду. Он всегда был не прочь приударить за смазливой красоткой.– Неа,– послышался возглас,–видимо только поступила или перевелась из другой академии. С ней, кажется, Свиранг был сама любезность и душка, – только что ковриком не стелился, –поддержал кто – то с соседней скамьи. –Так – так, и что у нас там такое, новая знаменитость?– заинтересовался Савьен. Ясно же, что она благородная и не из рядовой знати. – С чего ты это взял?– сразу же влез в спор Виллен, уже видимо прикидывая, как поладить с прелестной незнакомкой и приглаживая свои волосы. Савьен лишь хмыкнул. Он с оценивающим видом, как– будто быстро ощупал незнакомку взглядом, повернувшись начал с невероятным превосходством и самомнением перечислять: спина прямая и держится как будто на троне, с похвальным превосходством, обычно девушки так себя не ведут.–И все,– вскинулся Виллен. Да я… Но тут его снова перебил Савьен:– Я еще не закончил,– веско уронил он. –Ее манера работать со столовыми приборами, в отличие от вас, ловка и даже изящна. Кроме того, когда она подняла левую руку, на ее пальце блеснуло кольцо без камня– значит фамильное с гербом. Скажите мне, у скольких дворян кольцо с гербом? И тут же, сделав короткую паузу, ответил на свой вопрос: – Всего три сотни в нашем королевстве. Он продемонстрировал нам свою левую руку с гербовым кольцом, тускло блеснувшим в неярком свете. Вставший уже было Тиммон, опустился на скамью.– Так, кто– то слышал ее имя?– Аммани, вроде как,– сказал я, желая все же узнать тайну этой прелестной незнакомки. Кому– нибудь это что– то говорит ?– Нет,– покачал головой Тиммон,– ничего. А ты?– спросил он у Виллена. –Нет, не припоминаю. Вот он благородный, у него и спрашивай,– он указал ложкой, как указкой на Савьена. –Аммани? – с усмешкой повторил Савьен,– если это и вправду, то тут нам ничего не светит. Тиммон махнул рукой, ну, вылаживай, кто она такая. Один из домов основателей Соединённого королевства, один из семи великих домов, семи золотых солнц. По сравнению с богатством ее семьи я все равно, что так мелкий дворянчик,– с усмешкой сказал он.
.....