Читать книгу Морские байки. Издание 2-е, дополненное - Александр Владимирович Курышин - Страница 1

Я люблю посидеть в кабаке, потягивая пиво. Но не кидайте в меня камни обидных слов. Я люблю посидеть с моими лучшими друзьями. Без них всё было бы бессмысленно. Когда не видишь друзей долгие месяцы, при встрече и не замечаешь, как промчится за разговорами вся ночь.

Я – моряк, недавно вернулся из тяжелого рейса. Позади радость от встречи с семьей, теперь настала очередь друзей. Как я счастлив видеть эти родные рожи! Много всего произошло за время моих долгих странствий. Кто-то развелся, кто-то родился, кто-то отрастил бакенбарды. Друзья наперебой рассказывают о себе, а я молчу и улыбаюсь. Знаю, что очень скоро прозвучит нетерпеливый вопрос: «Так что интересного было в рейсе?!»

Дорогие мои, конечно, мне есть, что рассказать! Я буду срываться и на воспоминания, наши общие, мои личные. Но обещаю, вам не будет скучно. Закажите еще по кружке пива, подвиньте поближе закуску и слушайте: «Как-то раз наше судно…»

Уха из пираний

Как-то раз мы оказались на реке Парана в Аргентине. Шли вверх по течению почти сутки, пока река не стала настолько узкой, что наше судно едва смогло развернуться. Так и получилось, что пришвартовались в небольшом порту с единственным причалом. Вечерело. Рабочий день на судне закончился, а с грузом разбираться предстояло только утром. Поэтому сразу после ужина, как и всегда, когда случалась подобная возможность, на корме собрались наши заядлые рыбаки во главе со своим предводителем – боцманом.

Как только все дружно закинули удочки в мутную реку, сразу начался бешеный клев. Все, включая боцмана, даже как-то удивились. Ловилась какая-то странноватая рыба: размером с ладонь, с мелкой чешуей и небольшим ртом, зато полным острыми зубами. В рыбацком азарте и не заметили, как наловили целое ведро. Очнулись и стали друг друга спрашивать: «А что теперь с этой рыбой делать-то?!» Рыба незнакомая, вдруг ядовитая? Решили пойти спросить местных жителей. Вызвались искать аборигенов, конечно же, боцман и с ним за компанию двое матросов.

В порту темно и пусто. Моряки бродили между запертыми складами почти целый час, пока, наконец, не нашли проходную, где дремал одинокий охранник. С иностранными языками у боцмана и матросов слабовато, а у охранника и вовсе никак. На вопросы и демонстрацию прихваченных с собой пары рыбешек охранник, как попугай, всё твердил одно слово, что-то вроде «парайна».

– Мы и так знаем, что река Парана называется, ты лучше скажи: эту рыбу есть можно? – возмущался боцман.

Но тут подошел сын охранника, принес тому ужин. Молодой паренек оказался студентом и немного знал английский. Взаимопонимание стало налаживаться.

Выяснилось, что рыбы называются пираньями и они неядовитые. Но местное население их не ест, так как они очень костлявые и не очень вкусные, тем более много другой рыбы. Но так просто выбросить улов боцману не позволяли рыбацкая гордость и врожденная жадность. Решив, что по внешнему виду рыба немного напоминает наших окуней, решили сварить уху. Распотрошили рыбешек. Попробовали почистись чешую, но потом плюнули – чистится плохо, ну точно, как окунь.

По приготовлению ухи боцман оказался мастером. Уха получилась знатная. Для проверки, на всякий случай, вначале накормили нашего «рыбного эксперта» – кота. Он сожрал полную миску за пару секунд и запросил еще. Решили, что есть можно. На вкус оказалась как обычная уха из речной рыбы. Вареную рыбу есть не стали – уж больно костлявая, правы аборигены. Впоследствии мы еще пару раз варили уху из пираний, благо ловилась – только успевай забрасывать. Но потом перестали: приелась, да и возни много.

Однако апофеоз истории настал через пару месяцев, когда судно уже шло домой. В то время разговор с домом надо было заранее заказывать у начальника радиостанции, а разговаривать приходилось на мостике, дождавшись своей очереди. Естественно, при этом твой разговор слышала вся вахта на мостике и еще все кому не лень, кто включит радио на соответствующей частоте, так что… особенно не поговоришь. Так вот, в разговоре жена боцмана сообщила ему, что купила детям, по их большой просьбе, аквариум с парой маленьких, всего пару сантиметров, пираний и заплатила за него почти месячную зарплату мужа, и чрезвычайно сделанным довольна, так как это еще очень дешево…

Маты боцмана и смех «коллег» были слышны аж на баке. Даже сидевшие на мачте чайки испуганно взлетели и принялись, крича, носиться кругами над судном.

Порошок

Стоял как-то наш «лайнер» на якоре в Красном море. Подходило время делать подводное освидетельствование судна (эта морока – каждые пять лет между сухими доками). Водолазов заказали заранее. Приехал довольно большой водолазный катер. Наскоро познакомились и, не мешкая, спустили под воду двух водолазов с подводной камерой. Водолазы минут за сорок осмотрели всё судно, всё засняли и пришли писать отчет. Работая, они неспешно попивали кофе и разговаривали. Оказалось, что катер принадлежит немецкому судовладельцу и уже довольно давно в Красном море. Экипаж и водолазов набирают по всему миру – поэтому на судне многонациональный коллектив, впрочем довольно дружный и сплоченный. Работы у водолазов много: осмотр и ремонт судов, инспекция подводных трубопроводов и кабелей, осмотр и ремонт разных подводных объектов и платформ. Всё это сообщили скучным официальным тоном, и мы уж подумали, что с ребятами этими по-простому не получится.

Как вдруг водолаз, немного стесняясь, спросил:

– Вы сейчас случайно не из России идете?

– Нет, из Украины. А в чем дело?

И водолаз рассказал нам историю.

Иногда в процессе погружений им приходится сталкиваться с довольно большими скоплениями акул: это делает работу опасной. Что только они ни пробовали, чтобы их отгонять: и специальную химию, и звуковые «отпугиватели» – эффект слабый. Но вот в прошлом году к ним в экипаж прибыл русский водолаз и привез с собой какой-то волшебный порошок. Стоило высыпать полпачки порошка в воду, как все акулы в радиусе нескольких сотен метров спешили ретироваться и уже не мешали спокойно работать. На все расспросы русский только хитро улыбался и отшучивался, но что это за порошок – не говорил. Только когда водолаз отработал свой контракт и уже собирался домой, он раскрыл секрет: это российский стиральный порошок «Миф»! Кто бы мог подумать! К огромному сожалению водолазов, вскоре запасы порошка иссякли, и акулы вернулись на свое дежурство.

И вот капитан водолазного катера спросил нас:

– Может, у вас есть это прекрасное антиакулье средство? Мы готовы поменять его на отличный немецкий стиральный порошок.

Ему повезло: мы как раз недавно заходили в Украину. И наш капитан, тот еще эконом, закупил целую кладовую этого «стирального порошка». К всеобщему удовольствию обмен состоялся. Водолазы получили большой запас «химического оружия», мы – отличный стиральный порошок с запахом фиалок.

Так что не надо говорить, что у нас плохая химическая промышленность! Просто их продукты надо использовать по правильному назначению.

Пассажирка

Обычно постороннему человеку попасть на грузовое судно почти невозможно. Но с тех пор, как разразился экономический кризис, это стало проще. Некоторые судовладельцы нашли для себя возможность небольшого дополнительного дохода и стали брать на грузовые суда пассажиров. Туристов завлекали так называемыми «техно-турами», обещая возможность посмотреть, как устроен и как работает настоящей грузовой "пароход".

Довелось мне как-то поработать на таком судне. Это был среднего размера контейнеровоз. Судно стояло на линии – несколько портов Испании, Марокко и Канарские острова. Весь круг занимал ровно 2 недели, и почти каждый круг мы брали нового пассажира. Люди садились покататься совершенно разные.

Чаще всего это были любители техники. Они с открытыми от удивления ртами ходили по машинному отделению, фотографировались на фоне главного "монстродвигателя", расспрашивали о всевозможных характеристиках и нюансах работы механизмов. Часами смотрели как обманчиво легко и быстро "летают" многотонные контейнеры при грузовых операциях. Стоя тихонько в стороне на мостике, наблюдали как судно заходит в порт и швартуется к причалу. Такие туристы обычно не доставляли хлопот экипажу и уезжали домой довольные. Да и мне всегда было приятно пообщаться с искренне интересующимися морской жизнью людьми.

Иногда попадались "профессиональные туристы" – обычно это были довольно обеспеченные люди, которые уже побывали на всех более-менее популярных курортах, неоднократно совершали круизы на пассажирских лайнерах и садились к нам просто для разнообразия. С такими всегда были проблемы: то им каюта маленькая, то кормежка плохая, то двигатель слишком громко работает, то развлечений никаких нет. А что они хотели? У нас не круизный лайнер с ресторанами, бассейнами и концертными залами. При строительстве грузовых судов об удобстве экипажа думают в последнюю очередь. Главное – это вместить побольше груза.

А если еще и с погодой не повезло… то бывало, что такие привереды сходили в первом же порту, но изредка случались и совершено необычные пассажиры. Об одном таком пассажире, точнее пассажирке, я и хочу рассказать.

Её звали Моника. Она села к нам в порту Бильбао. Когда я увидел её, поднимающуюся по трапу, я подумал – у нас будут проблемы. Это была миниатюрная, "метр с кепкой в прыжке" ростом, худенькая старушка. Тонюсенькие ручки и ножки обтягивала дряблая, в старческих пятнах кожа. Круглое личико с мелкими чертами и необыкновенно живыми глазами обрамляла копна кудрявых, совершенно белых волос. Ну чисто классическая "бабушка – божий одуванчик".

Как я потом выяснил по списку пассажиров – ей было 79 лет.

Я ошибся. Старушка оказалась совершенно непривередливая, вежливая, и к тому же очень общительная. Уже через пару дней мы знали о ней практически всё. Она жила в какой-то глубинке в Германии, работала всю жизнь учительницей английского языка в школе и почти никогда никуда не выезжала из родного городка. Зато любила читать романы про моряков и про путешествия. И вот внуки подарили ей в честь приближающегося юбилея этот тур. Почему не на пассажирский лайнер? Потому что так интереснее!

На судне её интересовало абсолютно всё. Не смотря на свой возраст и кажущуюся немощность, она облазила всё судно с бака до кормы и с мостика до машины. Не в каждом подростке я видел столько энергии и любознательности как в этой старушке. С широко открытыми от изумления глазами Моника слушала наши пояснения и рассказы о морской жизни. Сидя в шезлонге на палубе она часами любовалась океаном и её это не надоедало.

Примерно через неделю наше судно попало в сильный ночной шторм. Стихия разбушевалась не на шутку. Наш почти трехсотметровый контейнеровоз кренило и кидало как пушинку. Ветер свистел так, что было слышно даже в машине. Дождь стоял стеной. Молнии сверкали как стробоскоп на дискотеке, а от грохота вздрагивало всё судно. Экипаж всю ночь боролся со стихией, стараясь удержать судно на курсе и честно говоря, мы позабыли про нашу пассажирку. Вспомнили про неё только на рассвете, когда погода неожиданно быстро успокоилась почти до полного штиля.

Я уже хотел идти к Монике в каюту, чтобы проверить как старушка пережила этот ночной катаклизм, но она сама поднялась на мостик.

Вид у неё был помятый. Во все стороны торчали лохматые космы седых волос, на плече наливался фиолетовым огромный синяк, но на усталом лице просто лучились счастьем глаза.

На наши обеспокоенные вопросы – Как Вы провели ночь? – она ответила, что просто ужасно!

– Я не смогла заснуть ни на минуту, меня три раза выбрасывало качкой из кровати, я чуть не сломала руку, я почти ослепла и оглохла от молний, но при этом… я совершенно счастлива!

На мой изумленный вопрос: – Почему? – она ответила, что всю жизнь мечтала увидеть безбрежность океана, ощутить дикую мощь стихии и увидеть резвящихся на свободе дельфинов.

И тут, словно кто-то свыше услышал её желания – судно вошло в полосу миграции дельфинов.

Со стороны только начавшего подниматься над горизонтом багрового солнца двигались нам наперерез тысячи чёрных изящных созданий, выпрыгивающих из воды и пускающих фонтанчики. Дельфины быстро окружили наш контейнеровоз и плыли параллельно ходу судна, легко его обгоняя. Я никогда не видел такого количества дельфинов – лоснящиеся спины занимали всё пространство от корабля до горизонта. Наше совместное путешествие продолжалось несколько часов. Дельфины резвились и играли вокруг судна, потом стая свернула в сторону и скрылась за горизонтом. Моника была счастлива, как бывают счастливы только маленькие дети – абсолютно и искренне! И мы, вроде бы бывалые и уставшие за ночь моряки, смотря на неё, улыбались так же по-детски как она.

Вскоре мы снова пришвартовались в Бильбао, и Моника уехала домой. Мы расстались с ней очень тепло. За эти две недели мы по-настоящему подружились. Провожать её вышел весь экипаж. Она оставила нам свои координаты с приглашением навестить её. И даже немного всплакнула, когда спускалась по трапу к ожидающему такси. Нас тоже охватило чувство какой-то светлой грусти, и мы махали ей вслед пока такси не скрылось из виду.

С тех пор прошло много лет, я не знаю, жива ли еще эта жизнерадостная старушка. Но когда мне доводится наблюдать чудесные и необычные явления вроде яркого, люминесцентного свечения в океане или стену песка песчаной бури, надвигающейся из глубин Сахары, или просто необычно красивый рассвет – я вспоминаю Монику. Жаль, что она этого сейчас не видит – она бы это оценила.

Мексиканские прыгающие бобы

Однажды наш контейнеровоз стоял в порту мексиканского города Энсенады. Небольшое курортное местечко, главные достопримечательности которого – огромный, размером со стадион, развивающийся над городом флаг и целая улица магазинчиков со всевозможными сувенирами.

Гулять по этой улице очень интересно: всюду висели «разнокалиберные» акульи челюсти, чучела различных рыб и всевозможные раковины. Вскоре мой контракт заканчивался, и перед возвращением домой я искал подарок для своей маленькой дочери-первоклашки. В одном из множества небольших магазинчиков я приобрел необычайно красивую перламутровую ракушку. Но хотелось купить что-нибудь еще – интересное и необычное. И вот мое внимание привлекли небольшие прозрачные коробочки из пластика с десятком каких-то невзрачных бобов, похожих на нераскрытые фисташки. Продавец рассказал, что это знаменитые мексиканские прыгающие бобы, популярный местный сувенир. Если их немного нагреть, подержав в руке, или положить на яркий свет, то они начинают двигаться. Мне бобы очень понравились, и, как водится, немного поторговавшись, я купил два десятка, благо стоили они недорого – десять долларов за коробочку.

Дочка была от них в восторге! Играла с ними в цирк и гонки: выкладывала несколько штук в ряд, затем направляла на них яркий свет настольной лампы. Шевелиться бобы начинали не сразу и не одновременно, вначале подпрыгивал один, затем другой. Постепенно, в течение нескольких минут, темп нарастал: бобы начинали шевелиться все сразу и всё более интенсивно. Побеждал боб, который первый пересекал финишную черту.

Примерно через недельку после моего прихода с рейса мы с друзьями решили собраться вечерком и попить пива в одном пивном ресторанчике. У меня родился коварный план розыгрыша, и я взял взаймы у дочки десяток бобов. Попьянствовать пришло шесть человек. Сели на открытой веранде с красивым видом на море. Я заказал большую миску с фисташками, которую поставил в центр стола. Скорлупу от фисташек складывали в пустую миску. В любом пакете с фисташками всегда присутствует некоторое количество нераскрывшихся орешков: их мы складывали прямо на стол, рядом с миской, на потом.

Пиво пошло очень хорошо. Под разговоры и всякие закусочки и не заметили, как пропустили по паре кружек. Когда мои друзья отлучились отлить всей компанией разом, я немного задержался и подложил в отбракованные фисташки свои мексиканские бобы. Вскоре мы вернулись, и пьянка продолжилась.

Вдруг один мой товарищ говорит:

– Мне больше не наливайте.

– Почему?

– Похоже, я уже допился: всякая чертовщина мерещится… Только что видел, как фисташки по столу ползать начали!

– Да ну? Перестань. Выпей еще пивка, закуси, и всё пройдет!

Сидим, пьем дальше, и тут другой мой друг говорит:

– Слушайте, а «белочка» не передается? Я тоже только что видел, как фисташки по столу прыгали.

Все уставились на орешки. Шевеление становилось всё заметнее. Некоторые «фисташки» довольно бодро начали отползать к краю стола. Вся компания в шоке за этим наблюдала.

В гробовой тишине прозвучал приговор:

– Допились!

Пришлось признаваться. Народ вздохнул с облегчением. После продолжительных дебатов решили, что морду мне бить не будут. Что взять с моряка после продолжительного рейса? Но следующее пиво – за мой счет.

А дочь в течение нескольких месяцев игралась с бобами, пока не раздарила их своим подружкам в школе.

Коктейль «Бычий глаз» или клизма с зубами

Как-то с приятелями мы решили попьянствовать в особо извращенной форме, вычитав где-то рецепты коктейлей с пивом. Поскольку процесс это творческий, то где этим заняться, как не в мастерской моего друга скульптора.

Рецепт коктейля: взять темное или полутемное пиво, добавить желток, табаско, текилу (водку). Табаско и текилу размешать, а желток должен свободно плавать, символизируя собой бычий глаз. В общем, получается выпивка и закуска в одном флаконе.

Слово за слово, коктейль за коктейлем, дегустация шла своим ходом, когда поток мыслей был прерван странным поведением хозяйской собачки. Пучеглазый кривоногий мопс (или почти мопс) вместо того, чтобы как обычно клянчить кусочки со стола, стал издавать какие то странные кашляющие звуки и ездить по полу на попе, всем своим собачим выражением морды показывая, что с ним что-то не так. Я поспешил успокоить собачку кусочком колбасы и попытался разобраться, что с ней случилось.

Расследование показало: желтки от яиц мы использовали в коктейли, а вот белки за ненадобностью сбросили в подвернувшуюся под руку миску. Но беда в том, что в этой миске были остатки гипса, и наш песик слопал все яичные белки вместе с гипсом и даже стенки миски вылизал. Дело ясное, что дело темное: гипс накрепко зацементировал пищевод маленького обжоры.

Для спасения собачки был срочно созван консилиум любителей пива и «ветеринаров» по совместительству.

Консилиум постановил, что собачку нужно:

– спасать;

– сделать клизму;

– посадить на диету.

Начали с клизмы. Раствор для клизмы готовили по всем правилам. Вспомнили всё, что знали.

В раствор для промывания собачьего кишечника с помощью клизмы решено было добавить:

– цветки ромашки – одна столовая ложка;

– сок одного лимона;

– мыло или шампунь;

– водка.

В процессе бурной дискуссии членов консилиума водку из коктейля для промывания решили исключить, так как этот ингредиент применяется не столько для чистки желудка, сколько для скрытой пьянки. А кому нужна обожравшаяся, раздутая, да еще и пьяная собака? Да и водку жалко использовать собаке под хвост.

Определившись с ингредиентами для инъекции, стали искать инструмент – «клизмозаменитель» (так как клизмы, конечно, не нашлось).

В ходе очередного заседания консилиума зоологов-дегустаторов были предложены следующие варианты:

– пластиковая полуторалитровая бутылка из-под кока-колы с насадкой в виде корпуса от шариковой ручки, вмонтированной в пробку от этой бутылки;

– та же насадка, прикрученная к наполненному раствором презервативу;

– детский водяной пистолет;

– пшикалка для полива цветов;

– та же насадка из шариковой ручки, прикрученная к резиновому шлангу, другой конец которого соединен непосредственно с водопроводным краном.

После обсуждения всех технических и гуманитарно-зоологических аспектов проблемы остановились на применении пластиковой бутылки. Консилиум решил – консилиум сделал. Инструмент и раствор изготовлены. Пациент пойман и зафиксирован. А уж решительности доморощенным зоотехникам не занимать.

Введение прошло успешно: полтора литра раствора закачали в мопса, живой вес которого до лечения вряд ли превышал пяти килограмм. Возмущенный такой бесцеремонностью пациент цапнул за палец «анестезиолога» и сбежал. («Анестезиолог» во время операции успокаивал собачку, помахивая кусочком колбасы перед ее носом.)

Но сбежал пациент недалеко. Дело в том, что и до операции у собачки был не слишком большой клиренс между пузом и полом, а после клизмы живот так раздуло, что зазор пропал вовсе и собачка села на брюхо, причем в прямом смысле этого выражения. Маленькие кривые лапки перестали доставать до пола и очень смешно болтались в воздухе, что немало удивило саму собаку. Ее и без того выпуклые глаза вообще вылезли из орбит, и она лишь удивленно тявкала.

И тут сработал заряд клизмы!

А теперь, представьте себе картину:

На полу маленькая, круглая, как шар, визжащая собачка, пытается убежать, но не может этого сделать, так как лапы не достают до пола, а… скажем так, из ее задней части начинает бить фонтан. Под действием дерьмореактивной струи собачка начинает вращаться на пузе, постепенно ускоряясь. Фонтан бьет во все стороны. Все знают, что будет, если отпустить надутый воздушный шарик – он начнет хаотически летать, издавая характерный звук. Так же по полу кружилась собачка, с таким же звуком, только выходил из нее совсем не воздух. Суровые врачи зоотехники, и до этого момента стояли на ногах непрочно, а теперь и вовсе, попадали на пол от безудержного хохота.

Постепенно заряд в собачке закончился. Она уверенно встала на лапы, осмотрелась, победно тявкнула и, сделав характерный жест, которым собаки зарывают свои какашки, пошла к своей любимой миске. На полу остались валяться измазанные в дерьме, но умирающие со смеху ветеринары-любители.

Матрос и птицы

Довелось мне как-то работать на одном судне. Этот огромный сухогруз ходил из Европы в Америку, и обратно – из Америки в Европу. Две недели в океане, пара дней в порту и снова в путь.

Так получилось, что маршрут судна через океан совпадал с маршрутом миграции перелётных птичек. Частенько большие стаи маленьких птиц, похожих на мелких воробьев, прилетали и временно селились у нас на судне. Они как-то почуяли, что незачем тратить силы на трудный перелёт через океан, когда можно переплыть его на пароходе.

Мелкие пёстрые птички любили сидеть на корме. Задорно чирикая, они кружились в воздухе, порхали над волнами и опять садились на корму. На ночь птички располагались спать на мачтах и реях парохода. В штормовую погоду прятались в щелях между грузов.

Эти бодрые, беспокойные, подвижные птахи и в самую плохую погоду не теряли своей бодрости и даже терпя решительную нужду, выглядели весёлыми.

Главной проблемой для них было отсутствие пресной воды. Нам было жалко этих мелких, но отважных птах, и мы ставили для них на палубу возле курилки тазик с пресной водой. Выходя на перекур, моряки выливали в тазик ведро воды. Сначала птички нас боялись, но потом привыкали, и безбоязненно слетались попить воды, а моряки, покуривая, развлекались созерцанием весёлой птичьей возни на водопое.

Иногда следом за мелкими птичками на судно заявлялись и птицы побольше – то ли ястребы, то ли орлы. Эти хищники обычно сидели на мачтах или медленно кружилась вокруг судна, периодически в стремительном пике бросаясь на своих мелких жертв. В стане перелётной мелочи начиналась невообразимая паника. Облако из сотен птиц срывалось с насиженных мест и начинало носиться вокруг судна. Однако вскоре паника затихала и все успокаивалось … до следующей атаки. Впрочем, хищники обычно съедали всего несколько птах и, утолив голод, равнодушно удалялись по своим делам.

Мы в общем-то равнодушно смотрели на эту охоту: Что поделать – наглядная демонстрация "закона джунглей". Но был у нас один матрос – Вася, который был большим любителем подкармливать мелочь. Его очень огорчало, что его откормленных хлебными крошками любимцев съедают прямо у него на глазах, и он объявил хищникам войну.

Вначале он пытался поймать ястребов с помощью куска сетки. Матрос осторожно залезал на мачту по скобтрапу на высоту и пытался метнуть сетку. Но достать ястребов было непросто. Стоило только к ним приблизиться, как они сразу перелетали на другую мачту. Налазившись по мачтам до дрожи в руках, Вася отказался от идеи сеток. Он пытался сманить их вниз с помощью угощений, но хищники предпочитали свежатину. Промаявшись без результата несколько дней, наш Птицелов (по-другому наши ехидные моряки его уже не называли), решил сделать пневматическое ружье.

Вася взял длинный кусок трубы, прикрутил с одной стороны шаровой клапан и подсоединил шланг со сжатым воздухом. Охотник заряжал "ружьё" подходящего размера шариком от старого, шарикоподшипника, и прицелившись, резко открывал клапан. Стреляло его оружие сильно, но не точно. Попасть единичной "пулей" в далекую цель не получалось. Тогда Вася зарядил сразу все оставшиеся шарики и шарахнул "дробью". Как говорится – дуракам везёт! Его выстрел разнёс вдребезги прожектор освещения и перебил два кабеля, устроив короткое замыкание с фейерверком искр. Но одна дробина все-таки попала в птицу. Пронзительно крича, ястреб свалился с мачты на палубу. Схватив топорик, матрос побежал добивать врага.

Большая птица лежала на палубе, распростав крылья. Под раненым крылом растекалась алая лужица. Издавая жалобные звуки, она смотрела как к ней приближается огромный человек с топором. Матрос подошел к птице, занес для удара руку… и бессильно опустил топор.

– Что я наделал! – Вася упал на колени и протянул к ястребу руки. В его глазах стояли слезы. Ястреб изогнулся и клюнул человека как смог.

Усмирить хищника удалось лишь, накинув на него кусок мешковины. Вася обеззаразил рану, вправил поломанную косточку, наложил шину и заклеил пластырем. Это было нелегко – пациент клевался, вырывался и шипел как своенравный кот. Несколько следующих дней Вася ухаживал за своей жертвой как за собственным ребёнком. Поил птицу с пипетки, засовывал ей в клюв мелкие кусочки мяса, следил за раной. Когда рана затянулась, хищник переехал жить из прилично загаженной им каюты матроса на корму. Шина оставалась на крыле ещё несколько недель. Всё это время Вася продолжал ухаживать за птицей. Пациент попался с плохим характером – дрался, ругался и был привередлив в еде. Мясо он есть отказывался, пришлось Птицелову ловить сеткой мелких птиц для его обеда.

Вася ходил с искусанными до крови руками, усталый и не выспавшийся, ведь помимо ухода за птицей приходилось еще делать и свою родную работу.

Постепенно птица поправилась. Вася снял с нее шины и выпустил на волю. Ястреб пока летал не очень хорошо и охотился с большим трудом. Поэтому Вася продолжал его подкармливать. Но со временем крыло полностью восстановилось. Как ни странно, получив свободу, хищник не спешил покинуть судно и еще долго жил на нашем пароходе. Хотя он уже вполне успешно сам ловил себе пропитание, но увидев Васю на палубе всегда подлетал к тому "пообщаться". Кроме него он никого к себе не подпускал.

Было странно видеть эту парочку. Наш Птицелов, опершись на леер ограждения, смотрел в даль океана и что-то негромко рассказывал большой птице, сидящей на ограждении рядом с ним. Птица его внимательно слушала, наклонив голову на бок, и тоже смотрела на бесконечные волны. "Поговорив", каждый шел по своим делам: матрос – работать, хищник – патрулировать небо вокруг судна.

Через несколько месяцев у Васи закончился контракт, и он уехал домой. В том же порту нас покинул и наш пернатый пассажир.

P.S.

Я не разбираюсь в птицах, поэтому не могу точно сказать к каким именно видам птиц относились наши герои. Ястребы и Воробьи – условные названия.

Свиноводство на флоте

(первый бирманский рассказ)

Дело было в девяностых годах. Я тогда работал на судне типа «Герои Панфиловцы» в Черноморском морском пароходстве. Экипаж – двадцать восемь человек. Судно следовало из порта Иокогама (Япония) в Рангун (Мьянма, ранее Бирма).

У нас уже заканчивались продукты, а особенно мясо. Но в Японии решили продукты не закупать, так как по пути в Мьянму наш курс должен был пролегать мимо Сингапура. А цены там гораздо ниже.

Но за несколько часов до подхода судна к Сингапуру мастер получил сообщение от пароходства, что все пароходские суда, заходящие в Сингапур, арестовываются за долги, поэтому мы должны пройти мимо. Ну, мимо – так мимо, топлива и воды на судне достаточно, а продукты закупим в Мьянме.

Но в Мьянме оказалось, что в порт Рангун, который находится на реке, большие суда заводят только по большой воде. Большой прилив происходит только два раза в месяц, и перед нами в очереди еще несколько судов. Так что стоять нам на внешнем рейде не меньше месяца. Рейдовая якорная стоянка находится далеко от берега. Берег – сплошное болото, и никаких крупных поселений там нет, соответственно нет ни властей, ни снабжения. Весь наш экипаж загрустил, так как жить месяц без продуктов и курева – печально.

Но всё оказалось не так уж плохо: спасли предприимчивые местные жители. Раз в несколько дней аборигены на довольно больших деревянных лодках поставляли на судно всё, что надо морякам: продукты, алкоголь и женщин. Оказалось, что расплачиваться можно не только деньгами, но и бартером: топливом, краской и тому подобное.

Одна такая лодка подошла и к нам. Выглядела она достаточно экзотично. Деревянная, довольно большая – метров пятнадцать в длину, двух– и трехпалубная одновременно (третья – на корме). На палубе среди клеток с птицами (в основном куры и гуси) бродило несколько коз, и размещался небольшой табор местных жителей. Везде, где можно, были натянуты веревки, на которых вперемешку сушились рыба и шмотки.

На переговоры послали старпома. Во-первых, он лучше всех знал английский, во-вторых, как истинный одессит непревзойденно умел торговаться. Переговоры длились два часа с поистине восточным азартом: с трагическими гримасами, заламыванием рук, криками «Я себе в убыток торгую!» и «Ты меня по миру пустишь!».

В конце концов, к всеобщему удовлетворению консенсус достигнут. За несколько бочек с дизельным топливом (на судне был неучтенный излишек) закуплены ящик сигарет, пара ящиков местного виски Black Eagle, несколько мешков риса, мешок сахара, свинья (двести пятьдесят килограмм живого веса) и петух, которого старпом выторговывал чисто из принципа, чтобы за ним осталось последнее слово.

Мешки, бочки и ящики перегрузили быстро. Осталось поднять с лодки свинью. Свиней перевозили на лодке довольно оригинальным способом. Так как плавание длилось несколько дней и места мало, то хрюнделя помещали в тесное пространство под палубу. А так как свинка здоровенная – если бы начала буянить, могла разнести на фиг всю лодку, – под палубу через шланг пускали выхлопные газы от мотора, ровно столько, чтобы и свинья не задохнулась, и сил на резкие движения у нее тоже не было. В общем, мы спустили краном сетку, куда свинью в полуобморочном состоянии и перекатили.

Когда мы ее подняли и опустили на палубу уже на нашем судне, свинья почувствовала сладкий запах свежего воздуха и свободы. Резко вскочив, с громким визгом она ломанулась прямо через толпу замешкавшихся моряков в сторону бака. Люди были сметены, как кегли в боулинге при удачном попадании шара. Слава богу, обошлось без травм.

И тут началось сафари. Толпа моряков с сеткой, веревками и петлями, громко матерясь, с энтузиазмом, достойным лучшего применения, гонялась за свиньей по всему судну. Свинья, резонно подозревая, что с ней хотят сделать что-то нехорошее, в плен не сдавалась. Попытки захвата врага с помощью грубой силы результата не дали. Наконец, подустав бегать, моряки дали попытать счастья поварихе. С помощью ласковых слов и ведра с остатками обеда дикое животное было приручено и привязано на корме.

Кстати, повариха – личность примечательная. Лет за сорок, низенькая, смуглая и худая, как щепка, совершенно цыганской наружности, с полным ртом золотых зубов. Когда она говорила, только одно слово из трех идентифицировалось как не матерное. При этом особа весьма общительная и добрая, очень уважаема в экипаже. И главное – отлично готовила.

На импровизированном совете решили пока свинью не трогать – пусть отойдет от стресса и немного откормится. Так она и обитала на корме несколько последующих дней, поправляя здоровье пищевыми отходами с камбуза. Санитарный вопрос решался просто: все отходы жизнедеятельности смывались за борт струей воды из пожарного шланга. Петуха – красавца с цветным хвостом – тоже разместили на корме, и он каждое утро будил экипаж громким кукареку.

В кулуарах и курилках оживленно обсуждалась дальнейшая судьба свинки. Точнее, не ее судьба, а судьба ее отдельных частей. У каждой группы – свое мнение. Между группами возникали споры, переходившие на личности, и иногда чудом не заканчивавшиеся драками. Но последнее слово всё равно всегда оставалось за поварихой – такую хрен переспоришь. Конечно, нашлась и оппозиция «гринписовцев», которая говорила, что, мол, «свинку жалко» и «давайте отпустим». Но после второй недели без мяса их голоса затихли.

Наконец план утилизации бренных останков хрюшки составлен и утвержден. Убивать свинью взялся моторист – здоровенный мужик, родом из какого-то села на Западной Украине, утверждавший, что много раз уже резал свиней. Помогать ему решили еще несколько человек, у кого нервы покрепче. Обступив свинью со всех сторон, надели ей на голову мешок, резко завалили на бок, и моторист быстрым выверенным движением вонзил нож свинке прямо в сердце. Он не соврал: свинья умерла почти мгновенно и не мучилась. Только напоследок, в агонии, навалила громадную кучу жидкого и вонючего дерьма прямо на ботинки своего убийцы.

Теперь встала проблема: как обшмалить тушу? Хрюндель – местной и исключительно волосатой породы. У нас не у всякой собаки столько шерсти, как было на ней. Паяльной лампы на судне не было, а в газовой горелке закончился ацетилен. Ветошь, пропитанная дизелькой, тоже не вариант – будет вонять соляркой. «Кулибины» из машины сделали агрегат: к старому металлическому ведру приварили длинную ручку. Дно ведра выбили и вместо него вставили крупноячеистую сетку. Сверху над ведром закрепили вентилятор, чтобы тот дул сквозь ведро. В ведре разожгли деревянные угли – получился небольшой и экологически чистый огнемет. Вот этим огнеметом и обшмалили свинью, перемежая обжиг со скоблением ножом и замывкой.

Затем свинью разделали, засолили сало тремя разными способами. Часть мяса пошла на шашлык, который как-то самопроизвольно и немедленно организовался совместно с дегустацией местного виски. Остальное – на охлаждение в рефкамеры. Даже кишки не пропали: повариха их тщательно промыла и сделала впоследствии изумительно вкусные колбаски.

Петух несколько недель жил на корме, став всеобщим любимцем. Но однажды утром пропал, осталось только немного перьев и следы крови. Скорее всего, он пал жертвой неизвестных хищных птиц, которые иногда кружили высоко в небе.

Наша стоянка на якоре затянулась, и впоследствии мы еще несколько раз вели с местными аборигенами плодотворные деловые отношения, в том числе и «свиные». Случилась также и любовная история, но об этом после.

Новый год в Мьянме

(второй бирманский рассказ)

Наконец-то наша долгая рейдовая стоянка закончилась, и судно завели в порт. Предстояли долгие, не меньше месяца, выгрузка и погрузка. Проблема с продуктами всё еще оставалась актуальной, и капитан стал узнавать о возможности закупки провианта в порту. После разговоров с судовым агентом и шипшандлерами выяснился один нюанс: разница между официальным курсом доллара и его ценой на черном рынке отличается в шесть раз! Конечно, можно было официально закупить продукты через шипшандлера, прямо с доставкой на судно, но при этом пришлось бы платить по официальному курсу, а это очень дорого. Или самим закупать продукты в городе в шесть раз дешевле, но это не очень-то законно. Подумав, мастер всё-таки решил рискнуть и закупить провизию самим. Тем более что агент обещал за небольшую взятку договориться с охраной порта, чтобы всё это пропустили. Только сделать всё надо было быстро и в заранее оговоренное время, пока дежурит смена охраны из родственников агента.

После нескольких дней разведки выяснилось следующее: поменять практически любую сумму в долларах на местные кьяты – не проблема. Прямо в парке возле проходного порта дежурят менялы. Но никто из местного населения не знает английского, а мы не знаем бирманского, поэтому договориться, о чем бы то ни было – большая проблема. Конечно, купить в магазинах пару кило продуктов можно, но нам надо было закупаться оптом, причем быстро и много.

Помогла случайность. В одном магазине, видя наши безуспешные попытки договориться, к нам подошла бальзаковского возраста, неплохо сохранившаяся и ухоженная, дама и поздоровалась на чистом русском языке. Мы с ней с радостью познакомились. Звали ее Варвара Васильевна. Оказалось, что она родом из России. Лет двадцать пять назад она вышла замуж за бирманца и переехала жить в Мьянму. У ее мужа свой бизнес. Их сыну уже двадцать три года. В общем, всё у нее хорошо, только вот земляков видит редко. Она попросила у нас книг и журналов на русском языке. Конечно, мы ей их с удовольствием подарили целую кучу. Варвара Васильевна очень обрадовалась и обещала помочь нам с закупками продуктов.

На подготовку операции «большая закупка» ушло два дня. Мы заранее обменяли у менял довольно большие суммы наличности. Составили списки необходимых покупок. В день икс в город были посланы два отряда по три человека в каждом. Первый отряд, сопровождаемый Варварой Васильевной, поехал на оптовые склады закупать крупы и сухие продукты. Второй, сопровождаемый ее сыном Пха, сразу переименованным нами в Пашу, поехал на рынок за мясом и овощами. Я попал во второй отряд. Денег у нас было много – спортивная сумка была набита купюрами доверху. Причем бирманские деньги – кьяты – довольно своеобразны. Нигде больше я не видел купюры номиналом в 15, 45, 75 и 95 единиц.

Холодильников на бирманских базарах нет, поэтому вся мясная продукция представлена в живом виде. Начать решили с птицы. Мы ходили и приценивались, а Паша переводил. У одного торговца нам понравились большие белые курочки. Толстые птицы еле помещались в клетках и, просунув сквозь прутья головы, что-то клевали на земле. Узнав, что нам надо сто двадцать штук, хозяин нас очень зауважал и дал большую скидку как оптовым покупателям. Только оказалась, что сейчас, на рынке, столько у него нет. Но он за пару часов обещал организовать доставку с фермы. Естественно, все курочки должны быть ощипаны и выпотрошены. Он же помог нам нанять три небольших грузовичка для доставки продуктов до порта. Оставив задаток и договорившись встретиться через два часа, мы пошли покупать свинину и овощи. При покупке мы сразу договаривались, чтобы всё сносили к грузовикам.

За нелегким шопингом время летело быстро. Мы и не заметили, как прошло два часа. Вернувшись к птичьим рядам, застали удивительную картину: клетки сдвинуты в сторону, и на освободившемся пространстве работал целый птицезаготовочный конвейер. С одной стороны, несколько работников подвозило клетки с курами. Другие их вынимали и тут же, на чурке, рубили головы. Следующие окунали птиц в подвешенный над большим костром чан с кипящей водой и передавали тушки шести женщинам, которые, работая руками со скоростью швейной машинки, ощипывали перья. Над ними кружилось облако пуха. Две девочки со щетками и шлангом непрерывно мыли и убирали кровь и перья вокруг них. Еще две женщины мыли тушки в огромном чане с холодной водой. Затем курочки передавались двум мужикам, которые быстрыми неуловимыми движениями вынимали из них внутренности. Наконец тушки снова тщательно мыли в другом чане и складывали в три большие плетенные из бамбука корзины. Скорость работы живого конвейера поражала. Кудахчущая курочка прямо на глазах, в течение пяти минут, превращалась в готовую розовую тушку. Хозяин заверил нас, что они уже заканчивают, и всё будет готово через пятнадцать минут. Чтобы угодить выгодным клиентам, он усадил нас за столик попить чайку.

Через полчаса все наши покупки были погружены на машины. Всё проверив (куриц считать не стали, Паша нас заверил, что здесь не обманывают) и окончательно расплатившись, мы поехали в порт. Почти одновременно с нами на двух машинах подъехал успешно затарившийся другой отряд. Хотя с охраной мастер через агента договорился заранее, они не ожидали, что мы приедем на пяти машинах. Впрочем, вопрос быстро решился с помощью презентов: по курице каждому охраннику. Но всё равно, машины они в порт не пустили: пришлось тащить с судна тележку и от проходной до судна возить самые тяжелые мешки и корзины. Что легче – носили на руках. Через час дружной работы всего экипажа продукты были на борту. Теперь провизии должно было хватить надолго.