Читать книгу Дотянуться до звезды - Александр Владимирович Шляпин - Страница 1

Боль в душе не прошла

Раны чувствую в сердце

Навсегда ты наверно ушла

Громко хлопнула дверцей…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ПИРУЭТЫ СУДЬБЫ

…а вот уже и первое октября,– тихо сказала Брагина, глядя в окно, – первое октября.

В этой дате, было что- то символическое. С первого числа начинался каждый месяц, словно это был старт к новой жизни и новым вершинам. Внезапно она почувствовала, как за её спиной, с каким – то трепетом и закипающей страстью вздохнул её новый поклонник. Он явно был возбужден, но приложив силу воли, старался не подавать вида, чтобы не выглядеть навязчиво нелепо.

Это был француз по имени Жан Жене. Он появился всего лишь пару дней назад, и Брагина абсолютно не успела узнать его, чтобы так безгранично доверять. Это было нежданное и негаданное знакомство. С огромным букетом белых пышных роз, разгоряченный винодел ворвался в её апартаменты и в её жизнь, чтобы выразить свое восхищение её талантом и её красотой. И она сдалась – сдалась потому, что перед благоуханием цветов, Лизка не могла устоять. И она, словно наивная девочка, поддалась соблазну опытного искусителя. Ну, не могла Брагина не впустить его в свой номер. Странное чувство появилось в груди при виде цветов, но и самого поклонника. Внезапно появившийся образ влюбленного француза, застыл в её подсознании моментальной фотокарточкой улыбающегося Бельмондо. На какой- то миг, Брагина даже представила его в роли своего суженного, и с удивлением обнаружила, что он ей чертовски нравится. Непонятно каким образом он подходил на эту роль, но это чувство насторожило. Жан был приятен ей. Приятен настолько, что в её животе, как когда- то в юности, дружно вспорхнули мотыльки и наполнили душу приятным еле уловимым зудом. Сейчас Жан стоял за спиной. Он таинственно пыхтел и сопел через нос, и это его дыхание, его прикосновения были настолько нежны и трогательны, что по телу Брагиной бежали миллионы мурашек. Его легкие и неуверенные касания, как бы говорили о том, что француз находится в наивысшей точке возбуждения. Она чувствовала его каждой клеткой спинного мозга. Чувствовала, как в нем закипает страсть, исходившая теплом каких- то невидимых волн, которые беспрепятственно проникали в её сердце.

Лиза очнулась. Очнулась в тот момент, когда ощутила, как атмосфера вокруг неё накалилась до невообразимого предела. Она настолько нагрелась, что еще пару минут подобного флирта, и этот галантный месье, вряд ли сможет удержать себя в рамках приличия. Еще мгновение, и он рискнет перейти ту черту, за которой отношения перерастают в кипящий котёл страсти и физической близости. Его ухоженные пальцы нежно коснулись шеи Брагиной. В отражении хромированного светильника, Елизавета увидела, блеснувшую искру. Холодная «змейка» золотой цепочки коснувшись кожи, тут же юркнула в таинственную ложбинку бюста. В тот миг, дыхание французского винодела достигло апогея, и сделалось настолько глубоким, словно он стоял на парапете Эйфелевой башни, и был готов сигануть вниз – без парашюта, доказывая, что влюблен, и ему нечего терять – кроме жизни. Руки Жана скользнули по её телу вниз и остановились. Остановились на талии. Длинные пальцы, коснувшись линии живота, замерли, словно ожидая приглашения к более активным и чувственным движениям.

– Жан,– произнесла Лиза интонацией предостережения.

В тот миг Брагина хотела было выскользнуть из его объятий, но в последнюю секунду ощутила, что француз хоть чрезмерно возбужден, но уверенно держит дистанцию. Он не торопил события. Он убрал руки.

– Не надо Жан… Еще не время, – прошептала Брагина, чуть слышно. – Мы еще не настолько близко знакомы, чтобы я могла принять от тебя такой дорогой подарок. У нас в России – это не принято…

Елизавета аккуратно сняла с себя цепочку, и, обернувшись в пол- оборота к удивленному французу, вернула ему колье, опустив подарок в оклеенный бардовым бархатом дорогой футляр из эбенового дерева.

– Ну, почьему,– заверещал обиженный винодел, – я ведь очень тебя любить. Это моё тебе подарок.

– Жан, дорогой – не моё тебе подарок, а мой тебе подарок, поправила француза Лиза. Она кокетливо ухмыльнулась, и, щелкнув пультом телевизора, постаралась разрядить обстановку, чтобы разбавить мёд спонтанного романтического вечера, ложкой информационного дегтя российского телевидения.

Француз по имени Жан- Поль Жене, был виконтом и представителем шестого поколения древнейшего бургундского рода виноделов, одного из аппелласьонов предместья Дижон. Издавна они славились в России и Франции своими красными бургундскими винами, произведенных в одном из богатейших монопольных поместий семьи негоцианта – производителя Жана Жене.

Влюбился Жан – Поль с первого взгляда. С того самого взгляда, как только увидел Брагину в роли Мирей де Пуатье, в балете «Пламя Парижа». Он был настолько восхищен её грацией, её мастерством, и внешним очарованием, что не мог устоять перед русской красавицей. Его сердце, словно играющее вино, мгновенно наполнилось «пузырьками» любви. И он понял, что «влип», подобно мухе, которая села на клейкую ленту. Сначала Жан думал, что это пройдет, но мысли о балерине, мысли о молодой и красивой женщине настолько въелись в его мозг, что он не мог совладать с собой. Уже через две недели он был готов пасть перед ней на колени, и, лобызая нежную ножку в шелковых чулочках, просить руки.

Знакомое имя и фамилию, услышала Брагина из включенного телевизора. Она, сконцентрировав внимание, медленно опустилась в кресло, и с непонятным трепетом уставилась, в мерцающую картинками плазму экрана. Её лицо, словно превратилось мраморный лик Терпсихоры. Там, на плоском стекле, она вдруг увидела – его. Да, несомненно – это был Макс. Максим Никулин – стройный, подтянутый военный в парадной форме. Он стоял во всей красе перед Президентом России, который в тот самый миг, на её глазах, вешал ему на грудь орден мужества. Сердце Брагиной ёкнуло. Нет – не просто ёкнуло – оно взорвалось. Кровь, наполненная адреналином, помчалась по сосудам, гонимая мощным сердцебиением. Странный ком появился неоткуда, и застрял в горле, перекрывая доступ к воздуху. Горючие слезы мгновенно заполнили озера глаз, и тонкими ручейками потекли по её щеками, выдавая её состояние ранимой души.

– Элиз, что есть тобой,– спросил француз, увидев реакцию барышни на новости. – Тый плакать!?

– Посмотри Жан, какой красивый солдатик,– ответила балерина.– Он такой молоденький. И он Жан, герой! Понимаешь настоящий русский герой!…

– Ты знать его?…

Брагина на какой- то миг задумалась. Естественно – она, как ни кто знала Макса Никулина. Знала, как самого близкого в этом мире человека. Просто она никому не хотела об этом говорить. Ведь это был её маленький женский секрет – каприз.

Максим был не просто её знакомым, он был тем милым мальчишкой, с кем прошло её детство. С кем рядом пролетела её юность, и кого она полюбила с первого класса. Со школьной скамьи они были вместе и везде. И друзья по двору кричали в след – «жених и невеста тили- тили тесто». Несмотря на побои от конкурирующих ухажеров, Максим, носил её портфель, а друзьям рассказывал, что когда вырастет, то обязательно женится на ней. Женится на «бражке – букашке», как шутливо и с любовью он называл Лизку.

– Нет, не знаю, – глубоко вздохнув, соврала Брагина.– Просто Жан, он ведь настоящий русский герой. Наш президент, как и ваш тоже, награждает только достойных…

Елизавета старалась скрыть волнение, но у неё ничего не получалось. Хоть и была она профессиональной актрисой, но сейчас фальшь на её лице была видна не вооруженным глазом, и француз почувствовал это. Слезы предательски потекли из глаз, и она, прилагая все усилия, никак не могла остановить это бесконечный поток. Воспоминания о прошедшем детстве, вызывали в её душе приступ безудержной ностальгии, и это еще больше провоцировало её на плач.

– Тый плакать?! Что он такое делать,– спросил Жан.

– Подвиг, наверное… Он ведь Жан, миротворец,– ответила Брагина. – Его наградили за спасение граждан Осетии, и принуждение Грузии к миру.

– Так у нас во Франции говорят, что это Россия нападать на бедный и беззащитный Грузия,– сказал Жан. – Это ваш Россия – это он агрессор…

В тот миг Брагина, словно получила пощечину. Она выключила телевизор, и в нервах швырнула пульт на диван. В номере воцарилась напряженная тишина. Жан понял, что сморозил какую- то глупость, назвав Россию агрессором. Он даже захотел извиниться за свою опрометчивость, но было поздно. Брагина глубоко и взволнованно задышала, она схватила из вазы букет с розами, и бросила их в сторону француза. Цветы веером рассыпались по полу, став невинной жертвой политических разногласий.

– Выйди отсюда вон,– сказала она, прищуривая глаза, словно дикая пантера в минуту ярости. – Я не хочу больше тебя видеть…

– Прости! Я не подумать, что ты такой ранимый,– стал извиняться француз. Он почувствовал, как у него из рук «ускользает» его русская любовь. – Я не хотеть тебя обидеть… Я француз, и много не понимать ваша история…

– Вот иди, и учи эту самую – нашу историю,– сказала Елизавета. – Моя страна никогда не на кого не нападала в отличие от твоей родной Франции. Надеюсь, имя Наполеон тебе о чем- то говорит,– сказала Брагина. – Или ты думаешь, мы сами сожгли Москву, чтобы зимой в ней было тепло добрым и милым французским парням, которые пришли в мою страну грабить состоятельных помещиков и богатые церковные приходы… А может ты забыл, что делали французские военные из АНТАНТЫ в моей стране, когда Россия тонула в крови гражданской войны? И Крым вы не хотели отжать у нас в девятнадцатом веке?…

– Ну, Элиз… Я же просить прощения,– сказал Жан, собирая цветы с пола. – Я не знать, что у вас произходить з Грузия. Я Элиз, не политик, я просто делать во Франции вино. Очень короший вино. Я бизнесмен…

Брагина смотрела на француза, и не могла понять, что в нем было такого, чем он мог тронуть её «сердечные струны». Ей с ним было необыкновенно хорошо и необыкновенно уютно. Где- то под сердцем, у неё шевелились странные пушистые шарики, которые придавали ей какие- то новые и приятные ощущения. С одной стороны: в её памяти всплыл влюбленный образ Макса, который она не имела право забыть, а с другой стороны – этот слегка наивный Жан–Пьер Жене. Эта загадочная двоякость вводила в ступор. Её мозг, не мог понять, что с ней в тот миг происходит. Надо было на что- то решаться, чтобы определить для себя, с кем ей хочется быть и с кем остаться. Выразив на лице маску «страданий», Брагина погрузилась в «роль». Тихо голосом «умирающего лебедя», она сказала:

– Прости Жан, у меня что- то сильно разболелась голова. Оставь меня, я хочу побыть одна. Мне сейчас нужен покой…

Жан понял всё. Не сводя с неё глаз, он трепетно положил цветы на стол и, попятившись назад, проговорил:

– Ты Элиз, меня совсем прогонять?.. Может мне вызывать тьебе доктор?…

– Я прошу тебя, Жан – уйди… Я сама позвоню тебе, когда мне станет лучше,– сказала Брагина. Изо всей силы она старалась сделать вид, что ей плохо – и у неё это получилось.

Француз глубоко вздохнул, и, оставив Брагину один на один со своими секретами, незаметно покинул гостиничный номер.

Как только он ушел, Лизка схватила трубку внутреннего телефона, и, позвонила на ресепшн.

– Алло, это вас Елизавета Брагина беспокоит, из триста пятнадцатого номера. Вы не могли бы для меня добыть информацию, в каком отеле Москвы поселился военный молодой мужчина по фамилии, Максим Никулин. Его сейчас в новостях показали по телевизору. Ему Президент орден вручил. Я хотела бы знать, где он мог посилиться?…

В телефоне, на какой- то миг наступила тишина, и уже через секунду дежурный администратор сказал:

– Обычно гостей Кремля селят в отеле «Москва» или «Будапешт», если хотите, я свяжусь с администраторами, и уточню интересующую вас информацию.

– Да, пожалуйста, я буду вам несказанно признательна…

Брагина положила трубку. Откинув голову на спинку кресла, она прикрыла влажные от слез глаза. Внутри неё сейчас происходило нечто странное. Образ влюбленного француза исчез, словно утренний туман, уступив место милому Максу из страны, которую называют детство. Теперь перед глазами стоял только он. В тот миг до неё дошло, что все эти годы разлуки, где- то глубоко в подсознании она трепетно любила только его, и вот теперь пришло время заново вспыхнуть этой тлеющей любви, чтобы теперь уже навсегда поселиться в её сердце.

Профессия танцовщицы, которой она посвятила свою жизнь, была её главной любовью. За этим увлечением, она совсем забыла о тех, с кем когда- то вместе выросла, и кто в годы детства и юности был с ней рядом. В девятом классе, она переехала из Севастополя в Москву, для поступления в московское государственное училище хореографии имени Лавровского. На волне своего фанатичного увлечения балетом, Лизке. пришлось закрыть для всех воздыхателей свое сердце и чувства на огромный «амбарный замок». С детства она мечтала стать великой танцовщицей, хотела хоть чуточку быть похожей на Людмилу Семеняка. Ради этого, она бросила на алтарь искусства свою девичью судьбу, лишив себя счастья любить.

– «Милый, милый Максик»,– шептала Лиза, представляя себе их встречу.– «Милый Максик, как я давно тебя не видела. Я так люб…».

Звонок телефона на какой- то миг встряхнул грезы воспоминаний, и Брагина резко схватила трубку. Задыхаясь от волнения, она сказала на выдохе:

– Триста пятнадцатый, я вас, слушаю…

– Вы девушка, заказывали информацию по Максиму Никулину. У меня есть некоторые данные, которые мне удалось добыть…

– Да, да, – сказала она, взволнованно, ощущая, как кровь стучит в висках.

– Максим Никулин, в данное время проживает в номере в гостинице «Будапешт», это на улице Петровские Линии, телефон 495- 729- 35- 01. Вам еще нужна, какая- нибудь информация?…

– Огромное спасибо,– ответила Брагина, записывая телефонный номер. Прижав трубку к своей груди, она на секунду задумалась и, предвкушая встречу с другом детства, тут же – между ударами сердца, набрала телефон гостиницы. Услышав голос администратора, она взволновано спросила:

– Алло, это гостиница «Будапешт»?…

– Да, это гостиница «Будапешт»,– ответил консьерж. – Что вы барышня, хотели?

– Я хотела бы узнать информацию о вашем госте Максиме Никулине, он военный, наверное, десантник – приглашен в Кремль для награждения.

– Прошу прощения девушка, но информации о наших гостях мы не имеем право раздавать неизвестным лицам. Вы, если хотите, можете встретиться с интересующим вас лицом в холле нашего отеля. Только после личной встречи, вы можете пройти к нему в номер, но только до двадцати одного часа. Вас еще интересует информация о работе отеля,– спросил голос администратора.

– А, он сейчас в номере, – спросила Брагина.

– Нет,– ответил администратор.

В этот миг в голове Брагиной мелькнула мысль и она, волнуясь, сказала:

– Я хочу забронировать двухместный люкс. На сутки, на этаже где живет Максим Никулин – это возможно?…

– Да, барышня, у нас есть двухместный полулюкс на этаже интересующего вас гостя,– ответил скупой голос портье.

– Полулюкс,– уныло переспросила Брагина, голосом обиженного ребенка. – Фу…

– Это барышня, очень хороший номер. Он мало чем отличается от люкса…

– Хороший говорите,– сказала протяжно Лиза,– тогда я, пожалуй, его забронирую…

– Ваша фамилия и имя,– спросил администратор.

– Елизавета Николаевна Брагина.

– Бронь – двухместный полулюкс Елизавета Брагина,– проговорил голосом робота администратор.

– Да, да – все правильно…

– В течении двух часов оплатите номер любым доступным для вас способом. Через два часа я буду вынужден снять бронь.

– Хорошо, через час я лично оплачу номер,– сказала Елизавета, и в трубке послышались гудки. Она отложила телефон на журнальный столик, и на какой- то миг, блаженно прикрыв глаза, представила свою встречу с Максом. В её воспоминаниях вновь всплыл его образ, и от этого под сердцем вновь появились пушистые шарики, которые перемещаясь, щекотали ей душу. Схватив дамскую сумочку с документами и косметичкой, Брагина, взглянула на себя в зеркало и, подкрасив потекшие ресницы, и освежив на губах помаду, выскочила из номера.

Её сердце трепыхалось, словно раненная птица и было готово вырваться из груди. Каждые его удары, отдавал в висках, и ей казалось, что от такого волнения голова должна обязательно лопнуть. Спустившись на ресепшн, Брагина оставила на стойке регистратора ключ, и выскочила на улицу, стараясь глубже дышать, чтобы стабилизировать, исходившее откуда- то из глубины души волнение.

– Такси,– крикнула она таксисту, который поджидал клиента под дверями отеля. Машина подкатила к Брагиной. Открыв двери, она вальяжно разместилась на переднем сиденье.

– Ремень,– заученно сказал водитель, и Лизка, отойдя от мыслей, защелкнула замок ремня безопасности.

– Гостиница «Будапешт», Петровские линии,– сказала она, и откинув голову на подголовник.

Водитель уверенно вырулил на дорогу, и плавно влился в нескончаемый поток машин, которыми были полны московские улицы. Буквально минут через десять, желтый «Форд» въехал на Петровку, и замер на светофоре.

– Здесь за поворотом барышня, гостиница «Будапешт»,– сказал таксист, ожидая, когда загорится зеленый. – Сейчас завернем и мы на месте. Так, что если желаете, то можете отстегнуться.

Загорелся зеленый, проехав сто метров, «Форд» остановился у парадного входа. Рассчитавшись, Брагина ворвалась на ресепшн, словно торнадо, и без всяких словесных прелюдий спросила:

– Где это он?…

– Здравствуйте! Рад приветствовать вас, в нашем отеле,– мило улыбаясь, сказал администратор.– Кто вас интересует?

– Его звать Макс, Максим Никулин! Он военный! Сегодня в Кремле его награждал президент орденом мужества? Я вам звонила пятнадцать минут назад…

Портье удивленно шевеля бровями, взглянул на стойку, и, убедившись в наличии на месте ключа, сказал:

– Девушка, вероятно, что он еще где- то гуляет по столице. В номере его нет – это точно. Ключ находится в ячейке…

На какое- то мгновение Брагину отпустило. Приятная волна необычного облегчения скользнула от сердца и «упала в желудок». Она, достав из клатча свой паспорт, положила его на стойку:

– Вот!

– Что вот,– переспросил администратор, приветливо расплываясь в улыбке.

– Вот – это значит, что я хочу номер полулюкс, который вы, мне обещали – на сутки – на том этаже, где поселился Максим Никулин.

– Вы его знаете,– спросил портье.

– Да, да – черт подери, мы в детском саду сидели на одном горшке,– сказала, шутя, Брагина. – Еще в первом классе он признался мне в любви и обещал жениться. Ну, раз обещал, пусть теперь исполняет свое обещание,– сказала, Елизавета, артистично улыбаясь.

– Я рад за вас, – ответил портье.– Тогда барышня, наш полулюкс будет тем номером, который станет для вас, местом приятно проведенного времени. Там есть двуспальная кровать с ортопедическим матрацем, гипоаллергенное белье, подушки из обезличенного пуха гагары, и великолепная итальянская ванна с гидромассажем. Есть бар с легкими алкогольными напитками и музыкальный центр с отличной музыкальной подборкой. Будете к нам заселяться или как?…

– Да, да – черт подери – конечно буду! Давайте уже скорее, ваш полулюкс… На сутки!..

– А, как же медовый месяц?..

Брагина улыбнулась, и хлопая длинными ресницами, тихо и таинственно сказала:

– Если все хорошо сложится, мы обязательно продлим аренду еще на несколько дней… У меня в отношении этого парня, далеко идущие планы.

Администратор приветливо расплылся в улыбке, и внес данные паспорта в компьютер. Он произвел процедуру прописки в номер, и растянув рот в улыбке от уха до уха, вернул паспорт:

– С вас барышня, двенадцать тысяч восемьсот рублей…

Достав карту «Виза», Брагина положила её на стойку.

– Вот моя карта!..

Администратор, защелкал по клавиатуре, ввел сумму и подал эксцентричной гостье терминал. Лиза на автомате набрала ПИН код, с чувством исполненного пожелания, оплатила счет, выставленный отелем.

– Приятного вам, отдыха,– сказал администратор, положив ключ на стойку. – Мой помощник сейчас проводит вас. Щелкнув пальцем по звонку он сигналом подозвал к себе молодого человека в форме служащего отеля, который дежурил невдалеке от стойки.

– У меня к вам огромная просьба:– обратилась Брагина к администратору,– когда в отеле появится Максим Никулин, вы, не говорите ему, что я его спрашивала. Вы просто позвоните в номер и сообщите мне, а я уже сама разберусь, как мне поступить. Мне хочется сделать ему маленький сюрприз, ведь мы почти шесть лет не виделись.

Администратор улыбнулся. Он понял пикантность ситуации, и, прикрыв рот ладонью, вкрадчивым голосом сказал:

– Будьте спокойны, барышня, я вашу просьбу взял на карандаш. Он записал на стикере о просьбе новой гостьи, и вложил, памятку в ячейку с ключами.

Сердце Елизаветы от предвкушения встречи с первой любовью, готово было выпрыгнуть из груди. От такого волнения, её ладони покрылись легкой испариной, а грудь, словно воспылала внутренним жаром предчувствия чего- то приятного и очень родного.

«Носильщик», как предписано правилами отеля, шел рядом, дипломатично отставая за гостьей на половину корпуса и согласно нормам этикета, слегка придерживал Брагину под локоток. Не дай бог, гость оступится, или зацепится шпилькой каблука за ковер – подобные конфузы моментально снижали рейтинг отеля. Поднявшись на второй этаж, «носильщик» провел гостью по коридору, и, открыв номер, пропустил Брагину вперед, деликатно придержав двери.

Лиза вошла комнату. Глубоко вдохнув свежий воздух номера, она оценивающе осмотрелась и сунув служащему триста рублей «на чай», она прошла вглубь номера. Убедившись в правильности своего решения, она, улыбаясь, сказала:

– Да, милейший, я хочу оформить заказ на сервированный столик в номер. Я со своим другом не виделась много лет. Я хотела, чтобы наша встреча выглядела достаточно интимно и романтично. Желательно, чтобы это было с шампанским и свечами…

– Любой каприз барышня… Я не вижу никаких проблем,– ответил носильщик, и протянул гостье меню местного ресторана.

Пять лет жизни в столице сделали из Елизаветы Брагиной настоящую светскую даму. Круг её общения был настолько широк и разнообразен, что она с легкостью научилась ориентироваться и разбираться в названиях экзотических блюд и напитков, которые могли смутить и даже ввести в ступор рядового обывателя.

– Так запишите: две порции севиче из красного лосося с грейпфрутом.

– Это очень острое блюдо с луком, красным перцем,– сказал портье.

Брагина посмотрела на него и, улыбнувшись, сказала:

– Острое мексиканское блюдо, как горячая любовь, – это то, что сейчас нужно девушке, которая ждала своего героя целых, шесть лет! Еще любезнейший, нам два стейка из форели. Две порции шашлыка из королевских креветок под сливочным соусом. Под рыбные блюда, две бутылки белого вина «Вилла Пампини», два кофе американо, и два десерта – «пьяная вишня». Столик пока не сервируйте. Как только появится мой возлюбленный, я дам команду. Я позвоню в ресторан, и сообщу, в какое время надо будет подать ужин.

– Хорошо, барышня, я все исполню, как вы сказали,– сказал «носильщик». – Я могу быть свободен? Больше от меня ничего не нужно?

– Спасибо вам огромное, вы можете вернуться на ресепшн – вы свободны,– сказала Елизавета, и небрежно бросив клатч, на кровать, с облегчением сняла с себя верхнюю одежду.

Беллбой покинул номер, и, закрыл за собой двери. Брагина с чувством блаженства присела на край широченной кровати, и, скинув с себя сапоги, блаженно нырнула в новые домашние тапочки. Чтобы придать номеру домашнюю атмосферу, она щелкнула кнопкой пульта и включила телевизор. Широко раскинув руки, Лизка упала поперек кровати и, глубоко выдохнув, сама себе сказала:

– Боже мой, спасибо тебе! Сколько лет прошло, и он здесь – здесь в Москве. И я скоро увижу его…

Несколько минут Лизка, лежала. Мечтательно закрыв глаза, она представляла свою встречу с Максом. Вскочив, словно о чем- то вспомнив, она направилась в ванную комнату, где открыла горячую воду. Добавив в неё «дежурный» экстракт лаванды, который стоял тут же, на туалетной полочке, она вернулась в номер, соображая каким образом обозначить свое присутствие перед Максом.

Решение провести ночь с Никулиным, пришло к ней совершенно спонтанно. В то время, когда Брагина вместе с матерью покинула родные пенаты в Севастополе, и уехала в Москву, она была еще в том возрасте, когда мысли о любви, о какой- то физической близости еще её не навещали. Эти годы она полностью посвятила себя танцам, изматывая организм до наступления хронического бессилия. Она добилась такого положения в театре, что смогла взлететь на вершину и стать одной из ведущих актрис. За время проживания у тётки, в Москве, ей ни разу не довелось встретить повстречать такого мужчину, чтобы с легким сердцем она могла безумно влюбиться в него, и, исполнить свое бабское предназначение.