Страшные немецкие сказки
Описание книги
Сказка, несомненно, самый загадочный литературный жанр. Тайну ее происхождения пытались раскрыть мифологи и фольклористы, философы и лингвисты, этнографы и психоаналитики. Практически каждый из них был убежден в том, что «сказка – ложь», каждый следовал заранее выработанной концепции и вольно или невольно взирал свысока на тех, кто рассказывает сказки, и особенно на тех, кто в них верит.
В предлагаемой читателю книге уделено внимание самым ужасным персонажам и самым кровавым сценам сказочного мира. За основу взяты страшные сказки братьев Гримм – те самые, из-за которых «родители не хотели давать в руки детям» их сборник, – а также отдельные средневековые легенды и несколько сказок Гауфа и Гофмана. Герои книги – красноглазая ведьма, зубастая госпожа Холле, старушонка с прутиком, убийца девушек, Румпельштильцхен, Песочный человек, пестрый флейтист, лесные духи, ночные демоны, черная принцесса и др. Отрешившись от постулата о ложности сказки, автор стремится понять, жили ли когда-нибудь на земле названные существа, а если нет – кто именно стоял за их образами.
Оглавление
Александр Волков. Страшные немецкие сказки
Вступление
Сказка – ложь
Да в ней намек!
Добрым молодцам урок
Персонажи страшных сказок
Немецкая сказка
Часть I. Ведьма
Красноглазая старуха
Непотребная инициация
Мертвее некуда
Пир, огонь и загробная баня
Зубастая госпожа
Лесной ужас и водная преграда
Подозрительная доброта
Дары мертвеца
Старушонка с прутиком
Животные и травяная колдунья
Часть II. Убийца
Комната с трупами и трупы без комнаты
Жених с того света
Крови становится больше
Маньяк из водоема
Часть III. Колдун
Зачем ты спрашиваешь об имени своем?
Рука, сердце и дьявол
Первая стадия детских кошмаров
Вторая стадия детсадах кошмаров
Пестрый флейтист
От проповедника до бога смерти
Адская расщелина
Съедены без следа
Часть IV. Злой дух
Бутылка и дерево
Два лика дарителя
Грубиян, хитрец и дамский угодник
Не будь всех смелей!
Проделки черной принцессы
Заключение
Список основной литературы
Интернет-ресурсы
Отрывок из книги
Мальчик и девочка бредут по лесу за белой птичкой. Они надеются, что птичка приведет их к родительскому дому. Заросли редеют, и вот перед ними полянка и пряничный домик. Он заманчиво искрится на солнышке – булочки, печенье, сахарок как будто просят: «Откуси кусочек!» Птичка садится на крышу, а голодные дети накидываются на сладости. Но что это? Домик, оказывается, обитаем. Дети слышат писклявый голос и смело отвечают ему. Тогда дверь распахивается, и на пороге вырастает уродливая старуха с костылем. Ее красные глаза подслеповато щурятся на свету, а зубастый рот складывается в довольную ухмылку…
Девушка слоняется по залам и комнатам опустевшего дома. Ну и роскошь! Сколько золота и серебра! Ей страсть как хочется отпереть ту мрачную дверь. Злой хозяин запретил входить туда под страхом смерти. Но сейчас его нет. И девушка решительно поворачивает ключ в замке. Петли натужно скрипят, удушливый запах бьет в ноздри. На полу свалены куски человеческих тел и стоит таз, полный крови…
.....
Гениальная научная авантюра Проппа покорила многих. Он смог угодить даже сталинской цензуре. Слово «ритуал» на первый взгляд ассоциировалось с религией. «Нет, – возражал Пропп, – вы неверно представляете себе мировоззрение первобытного человека. Религия пришла потом, а вначале были испытания на силу и выносливость. Не единство верований и не единство психики лежали в основе сходства сказок, а формы материального производства, ведущие к сходным формам социальной жизни и идеологии. В этом заключалась подлинная народность. Только реакционеры могут ее отрицать. Ярче всего она проявилась не в европейских и азиатских, а в американских, океанийских и африканских мифах – мифах доклассового общества, наиболее близких к инициации» [57].
И все же потихоньку Проппа критиковали. Недооценка психики в его работах слишком уж колола глаз. У него, как и у всех рационалистов, поэзия и вправду возникала «из обычаев приветствовать наступление весны и вставать на заре, чтобы послушать жаворонка» [58]. Кроме того, вызывал большие сомнения поэтический талант первобытных авторов сказок. Достаточно ли был развит их язык, сформировалось ли логическое мышление – то самое, что не обнаружил Леви-Брюль у дикарей? Мнимой первобытной «народностью» Пропп никого не обманул. Жирмунский полагал, что сказка перестала бы «быть живым явлением народного творчества», если бы ее тематика исчерпывалась доисторической эпохой [59].
.....