Читать книгу Новые люди. I часть - Александр Воропаев - Страница 1

Как далеко сегодня забежал ты,

мой маленький ловец стрекоз…

Тиё Фукуда

1. Анна Нойманн

Свой личный конец света стажёр полиции Анна Нойманн встретила тёплым сентябрьским днём по пути на работу.

Было уже не очень раннее субботнее утро. В будний день в это время она давно была бы на службе. Накануне Анна после дежурства задержалась в городе и вернулась домой уже за полночь. Радио-будильник, настроенный на местную радиостанцию, почему-то не сработал. Поэтому Анна немного проспала и теперь быстро одевалась. При этом она слегка нервничала и была приятно взбудоражена.

Дело в том, что после окончания полицейской школы девушке впервые представился случай надеть свою новенькую парадную форму. В центре сегодня проходило двойное событие: день города и приуроченное к нему вступление в должность нового бургомистра. Ожидается карнавальное шествие, ярмарка на центральной площади. Соберётся полгорода. Конечно, по этому поводу всему составу полиции необходимо будет присутствовать.

В доме было тихо, только внизу по гостиной, жалобно повизгивая, беспокойно метался хозяйский пёс. Видимо, он и не дал проспать девушке окончательно.

«Что это с ним?» – подумала Анна, собирая в рюкзак повседневные мелочи и с удовольствием поглядывая в зеркало трюмо – всё-таки форма идёт не только мужчинам, но и хорошеньким молодым девушкам. Голубой воротничок рубашки очень выгодно оттеняет серьёзные ореховые глаза, а с каштановыми волосами хорошо гармонирует парадная фуражка. Она поправила её за козырёк, посмотрела и тоже сунула в рюкзак. Туда же отправились рация и мобильник, который почему-то оказался разряжен. Анна хотела взять с широкого подоконника мотоциклетный шлем, но неожиданно замерла возле распахнутого окна, нахмурив брови. В голове всплыло смутное воспоминание о ночном то ли сне, то ли видении….

Среди ночи вдруг поднялся невообразимый птичий переполох со стороны леса, к которому дом примыкал садом. Не до конца проснувшись и не желая просыпаться, Анна всё же потянулась с кровати и толкнула створки окна рукой. Вместе с ночным воздухом в комнату проник зеленоватый свет. Девушка прильнула к окну. Деревья в саду, усеянные созревшими яблоками, были ярко залиты лунным сияньем. Садовая дорожка, выложенная из камня, блистала отражённым светом среди изумрудной травы. Анна подняла сонные глаза. Встревоженные птичьи силуэты метались на фоне полной луны, которая висела над лесом и была просто огромной. Просто неприлично бутафорской. Лунный заяц словно подмигивал мерцающей искоркой глаза.

«Ну, во сне всё так», – сказала себе девушка и сладко откинулась на подушку.

Сейчас при взгляде на распахнутое окно, волшебство этого ночного видения на миг вернулось вдруг, но она легко прогнала его, схватила шлем и торопливо, но мягко побежала по лестнице вниз, стараясь не разбудить хозяйку дома фрау Ковальчик.

Внизу в полутёмной гостиной к ней бросился хозяйский пёс-боксёр, лёг на живот, потом вскочил, метнулся обратно в кухню. На полушаге судорожно крутанулся назад к девушке и приглушённо застонал.

– Ну, Тоби-дружок, ты чего такой сегодня беспокойный? – Анна потянулась и щёлкнула выключателем. Свет не загорелся. Девушка присела возле подрагивающего пса, дотронулась рукой в белой перчатке до его головы.

– Нельзя опаздывать. Понимаешь? – Она думала, почему может не быть электричества. – Сейчас проснётся фрау София и погуляет с тобой.

Анна встала, отодвинула занавеску на окне и, чуть подумав, с решительностью юности открыла дверцу электрического шкафчика у входа в кухню. Пощёлкала большим тумблером. Она видела, что такие манипуляции совершал дома её отец. Никакого эффекта: «Наверное – на линии что-то… Ладно, действительно нужно ехать – не хватало ещё опоздать. Стажёру это непростительно – все тут же обратят внимание. Фрау София, может быть, уже разбирается с этим».

Анна вышла во двор, надевая на голову шлем молочного цвета. Небо было в какой-то дымке, скрывающей солнце, но дождь вроде бы не намечался. Наоборот, воздух был сухой и не по-сентябрьски тёплый. Словно в июне пахло медовым разнотравьем. Девушка с удовольствием вздохнула этот воздух полной грудью.

Возле дома наискосок через дорогу сосед возился с автомобилем, открыв капот. Анна ответила на приветствие, подняв руку.

Через низенькую калитку она выкатила со двора свою любимую игрушку – винтажный мотороллер Веспа. Закинула рюкзак за спину, поправила шлем, поглядывая в круглое зеркало заднего вида, и покатила на мягко урчащем итальянце по улице.

Анна снимала комнату в двадцати минутах езды от службы на улице Флидерберг – это уже за городом, в Слате. Дорога на работу и с работы была необычайно живописной, и девушке очень нравилось, вырулив с тихой улочки, где стоял её дом, повернуть налево – на достаточно оживлённую Хауптштрассе и с ветерком поехать по чёрной ленте шоссе через тенистый Зоненберговский лес. Где по левой стороне будут закрывать небо столетние липы и каштаны, а по правой будет поблёскивать между деревьями Эльде – неширокая, но милая река с камышом и утками, с уютной набережной и чугунными скамейками в правильных местах.

Анна притормозила возле дорожного знака и аккуратно выкатилась на главную дорогу. Слева и справа здесь были густые акации, почти заросли. Слате здесь уже заканчивался, и можно было нарваться на набирающий скорость транзитный грузовик. Но сегодня на дороге никого не было. Пользуясь моментом, девушка выкрутила ручку акселератора, пересекла перекрёсток и заняла свою полосу на Хауптштрассе. Метров через двести начинался достаточно крутой подъем, и итальянцу нужно было поддать перцу, чтобы бодро выскочить на лоб лесистого холма.

Веспа резвой лошадкой взбежала по дороге вверх, но на самом верху вдруг запнулась, несколько раз чихнула двигателем и заглохла. Анна недоуменно нахмурилась и выжала сцепление, чтобы набрать скорость по холму вниз и завести машину.

Вот здесь всё и случилось в первый раз. Девушка вдруг наткнулась взглядом на две странные фигуры у края дороги в тени старого узловатого вяза.

В полицейской школе на занятиях их учили составлять словесный портрет. Выделять главное: рост, причёска, глаза, нос, одежда и так далее, по списку. Описать детали, чтобы потом они сложились в целое. Но в этих субъектах у дороги всё было настолько неправильно и несуразно, что мозг отказывался воспринимать их как часть реального мира, только как абстракцию с набором характерных черт.

На руках волоски поднялись дыбом, когда тренированным взглядом Анна почти против своей воли отстранённо фиксировала: сгорбленные, как у приматов спины, лысые шишковатые головы с редкой, но длинной растительностью над ушами, серовато-зелёные лица или морды с совершенно плоскими носами и открытыми ноздрями, почти возле самых глаз. Сами глаза – маленькие, узкие, в глубоких глазных впадинах. Рыбьи рты. Скошенные маленькие подбородки.

Несоразмерно вытянутые лапы, или всё-таки руки, с длинными когтями сжимали какое-то холодное оружие. У одного – нечто похожее на очень большой разделочный нож мясника, только с длинной ручкой, который, наверное, ловчее держать двумя руками. На плечах шипастые наплечники. У другого, который повыше – грубое копье с зазубренным наконечником. Одеты существа были в грубые хламиды, едва прикрывающие торс.

Мозг Анны беспомощно заметался в попытке рационального объяснения. «Пранк, розыгрыш, но … не сходится… утром на краю города и леса…. Для кого это здесь? Допустим, на лицах маски…, но как объяснить непропорциональные фигуры, удлинённые руки, короткие и кривые ноги?»

Поразительно, но внутренняя непротиворечивость и даже логичность этих существ была абсолютной и даже вызывала какие-то знакомые ассоциации, что-то давно позабытое…. Вот только она никак не связывалась с темно-серой лентой асфальта и аккуратной дорожной разметкой дороги, с этим утром и полицейским стажёром в новенькой форме. С этим миром.

Анна катилась, вцепившись в руль заглохшего мотороллера, прямо на этот кошмар со всевозрастающей скоростью, совершенно ошарашенная и не в силах что-либо предпринять.

Урод с копьём поднял голову на звук шин, что-то встревожено проверещал своему напарнику и попятился спиной к дереву, шаря рукой по широкому поясу на котором висело несколько угловатых штуковин. Второй, с колючками на плечах, злобно зашипел, открывая неровные зубы в безгубом рту, и угрожающе ударил тесаком по асфальту.

Мысль о том, что ни в коем случае нельзя останавливаться или даже притормаживать молнией вспыхнула в сознании девушки. От обеих фигур исходила волна неподдельной, первобытной ненависти и опасности.

Негромко вскрикнув и прижавшись к рулю, Анна пролетела мимо опешивших головорезов. Тот, который стоял ближе, с ножом, в последний момент всё же отпрянул в сторону от мотороллера, неловко подвернул ногу и опрокинулся на спину.

Раздался яростный крик. Девушка обернулась назад в тот момент, когда второй субъект яростно швырнул страшный крюк, и тот со свистом полетел ей в голову. Анна непроизвольно втянула голову в плечи и, уворачиваясь, мотнула руль машины. Мотороллер стал заваливаться на бок. Теряя равновесие, она отпустила сцепление. Веспа дёрнулась и вдруг, яростно взревев, завелась, выровнявшись в рывке.

Железяка пролетела рядом с плечом далеко вперёд, обгоняя Анну, и заскрежетала зубьями по асфальту, рассыпая искры.

– Мамочка моя, что это? – девушка схватилась второй рукой за руль и выкрутила газ до упора. Какое-то время она мчалась по шоссе, удерживая себя от непреодолимого желания обернуться.

Метров через двести она всё же не удержалась и посмотрела назад, но зловещих фигур на дороге уже не было. Похоже, что и крюк подобрали. По крайней мере, отсюда она его не видела. Анна немного притормозила и привстала с сиденья, но там, у вяза, качнулась ветка орешника, и девушка опять нажала на газ.

«И главное, как по заказу, ни одной машины за всё время», – подумала стажёр.

Впереди справа показался пансион семьи Майеров «На Брюнен». Здесь в кафе Анна иногда завтракала по пути на службу. Выходило немного дороже, чем в Макдональдсе дальше по шоссе, но всё было по-домашнему вкусно.

Возле самой дороги стоял старый хозяйский дом бледно-канареечного цвета, а за ним ближе к реке – гостевой, в два этажа с открытой верандой. Дальше был спуск к маленькой пристани, на которой немногочисленные постояльцы могли позагорать в шезлонгах, половить рыбу и всё такое.

По случаю праздника на фасадной стене шелестел черно-красно-зелёный флаг с головой коровы, увенчанной золотой короной и оленьими рожками. Возле крыльца был припаркован старенький хозяйский Гольф.

Здесь Анна остановилась и, поставив одну ногу на бордюр, движением плеча скинула рюкзак на руль. Поглядывая назад на затенённую деревьями дорогу, выудила из рюкзака рацию. Её, конечно, следовало сразу надеть на ремень, но не очень ловко сидеть на Веспе с этой штукой впереди на штанах, а полицейский жилет Анна сегодня не надела. Она вдруг обратила внимание, что боковые стекла у Фольксвагена разбиты, и осколки щедро усыпали салон машины и тротуар.

«Значит, эти типы могли здесь побывать», – рука потянулась к кобуре и расстегнула пластиковую клипсу. По спине у девушки пробежал неприятный холодок. Впервые в своей жизни она столкнулась с ситуацией, когда оружие может появиться в её руке в реальной жизни, а не в учебном тире.

Над головой раздался шум хлопающих крыльев, и на дерево через дорогу от Анны вдруг с шумом опустилась огромная птица с блестящим широким клювом. Чёрный ворон, но таких невероятных размеров, что толстая кленовая ветка под ним ощутимо прогнулась.

«Крух!» – сказала птица, устраиваясь, и внимательно посмотрела на девушку одним глазом.

Анна заворожено уставилась на птицу. Непослушными руками ослабила ремешок и сняла шлем.

Ворон одобрительно покрутил головой и пошёл шажками по ветке в сторону девушки, поглядывая то одним, то другим глазом.

Руки у Анны немного дрожали. Глядя на удивительную птицу, она стянула с рук дурацкие белые перчатки и щёлкнула тумблером рации. Шипение. Экстренный канал – тоже ничего, кроме слабого потрескивания. Нажала передачу и, почему-то стесняясь ворона, негромко сказала:

– Здесь стажёр Нойманн, код ноль – шесть, нападение на полицейского, меня кто-нибудь слышит? Приём.

– Крух, – утвердительно сказала птица и встряхнула крыльями.

Анна вздрогнула. Ей вдруг послышалась какая-то приглушенная речь или тихая музыка. В доме или за деревьями, или это просто ветер прошелестел листьями. Странный звук шёл словно отовсюду или, может быть, только чудился в её голове. Как обрывок мелодии… Она повернула голову, тихий звук повторился и затих.

– Тууп. – сказал ворон, глянул на девушку хитрым глазом и вдруг, сильно качнув ветку, прыгнул в воздух, мощно замахал крыльями и, легко взмыв над деревьями и над домом, полетел в сторону города.

Анна проследила за полётом птицы, собирая разрозненные мысли. В голове возникла картинка летящего в голову крюка, выпущенного злобной тварью. «Нужно зайти в пансионат, позвонить в участок и сообщить», – девушка слезла с мотороллера и ещё раз посмотрела назад на Хауптштрассе, затенённую смыкающимися кронами деревьев. Время было к десяти часам, но мглистая дымка на небе закрывала солнце. Вроде никакого движения. И по-прежнему ни одной машины, ни со стороны Линде, ни с севера, со стороны Пархима.

Анна пристегнула бесполезную рацию на пояс и прислушалась. Стояла редкая тишина, не нарушаемая звуками машин. Примолкли даже птицы. Только слегка шелестело полотнище флага на стене, и из травы доносился прерывистый стрёкот кузнечика. С холодком между лопаток, тревожно оглядываясь, стажёр покатила мотороллер к гостевому дому. Вход в кафе был со стороны террасы.

Девушка оставила Веспу возле ступенек и прошла по крашеным доскам террасы к стеклянной двери, закрытой опущенной шторой. Анна осторожно потянула бронзовую ручку. Звякнул колокольчик. Стажёр вошла в кафе и замерла, обводя глазами помещение.

По кафе были разбросаны стулья, столы в проходе опрокинуты, словно кто-то шёл от входной двери к стойке, расшвыривая мебель в стороны.

За стойкой на высоком стуле, боком к девушке, сидел светловолосый подросток, уронив голову и плечи на тарелку перед собой. Застывший взгляд стеклянно смотрел мимо Анны. Кровь сочилась из виска на недоеденный омлет и далее разливалась темной лужицей по камню стойки.

Девушку замутило, она судорожно глотнула воздух и опустилась на колени.

Она узнала паренька. Это – Тео, сын Майеров. Лет четырнадцать ему… было.

«Что же происходит? Непрекращающийся абсурдный кошмар», – девушку накрыла противная дрожь. – «Нужна помощь, нужно сообщить.… Вызвать подкрепление, медиков – действовать по инструкции. Но нет связи. Как может не работать рация? Нужно найти телефон и ещё хоть кого-нибудь. Здесь должны быть постояльцы. Потом – обеспечить сохранность места преступления, эвакуировать гражданских…». Анна сконцентрировалась на своём дыхании, попыталась расслабить сжавшиеся плечи и немного стала приходить в себя.

Раздался какой-то звук, девушка вскинула голову, рука быстрым отработанным движением выхватила пистолет из кобуры. Оставаясь на коленях, Анна выставила Вальтер перед собой в полусогнутых руках: левая поддерживает снизу правую. Замерла, прислушиваясь и поводя оружием за взглядом: в сторону лестницы на второй этаж, назад в сторону открытой двери кухни, справа от стойки.

Звук повторился: какое-то шарканье и короткое бульканье. «На кухне», – определила Анна.

Она мягко встала на ноги и, держа перед собой Вальтер, стараясь ступать бесшумно, направилась к двери.

В проходе на кухню на полу сидел повар-пакистанец. Анна не помнила его имени. Прислонившись к стене, он с искажённым мукой лицом смотрел на приближение девушки. Руки повара держались за живот. Под ними по белому переднику расплывалось тёмное пятно. Он неосознанно, в конвульсии, дёрнул ногой.

– Очень больно. Полиция, помоги, – прошелестели посеревшие губы.

Анна бросила взгляд по кухне: чем перевязать? Присела возле пакистанца. В ноздри ударил резкий запах. Подсунула под спину раненного один конец длинного полотенца. Перехватила с другой стороны, чтобы обернуть его вокруг тела.

– Тихо, тихо, спокойно. Всё будет хорошо. Так, убери руку, – негромко говорила она, плотно оборачивая полотенцем рану. – Сейчас вызовем скорую. Вот телефон.

Она увидела стационарный телефон на стене. Но гудка не было. Полная тишина – нет даже потрескивания.

– Не работает, – прошептал мужчина. – И света нет с утра.

– Ну, ничего…. Вот, – придерживай так. Сейчас я вколю тебе обезболивающее. Потерпи.

Пальцы её нашли клапан на поясе и достали противошоковую капсулу. Девушка занималась пакистанцем, но всё время прислушивалась к звукам в доме и старалась не поворачиваться к холлу спиной. Руки у неё немного подрагивали, но действовали быстро.

– Это шайтаны приходили, – прошептал повар. – Они Тео убили, да? Бедный мальчик.

– Где они?

Пакистанец пожал плечами, черты лица немного расслабились.

– Ушли…. Наверху Пауль где-то. Там, – он показал глазами в сторону лестницы. – Мальчик младший убежал наверх. Они его не видели.

Ему стало явно легче говорить. Видимо, обезболивающее начинало действовать.

– Один поднимался наверх, но не нашёл.

– А хозяева где?

– Уехали на праздник в центр рано утром. Машина сломалась. На велосипедах.

– А постояльцы?

Он покачал головой.

– Сегодня новые должны были заехать.

– Я посмотрю мальчика. Этих двое было?

– Да. Шайтаны.

На втором этаже на лестничную площадку выходило две комнаты и санузел. Все двери были настежь открыты. Полы сплошь были укрыты тёмно-бордовым ковролином. Что за мерзкий цвет. Стажёр поднесла руку ко рту и сдавленно подышала, сдерживая желудок.

Мысль о младшем мальчике привела её в чувство. Анна опустила руку с пистолетом вниз вдоль ноги: не хотела напугать ребёнка, но спрятать оружие в кобуру не решилась. Осторожно обошла помещения. В ванной была сорвана шторка, в комнатах опрокинуты кресла, дверцы шкафов распахнуты. На первый взгляд никого не было. Мальчик хорошо спрятался.

– Пауль, – позвала она негромко. – Это полиция. Анна Нойманн. Ты меня раньше видел.

В ванной послышался какой-то звук. Стажёр направилась туда, пряча Вальтер в кобуру.

Детская ладошка сдвинула пластиковый экран под чугунной ванной. Показались настороженные тёмные глаза. Мальчик с трудом вылезал из ниши между ванной и умывальником. Анна встала на колено и помогла ему.

– Как же ты поместился там? – изумилась она.

В ответ мальчик расплакался и схватил Анну обеими руками за рубашку, пряча лицо у неё на груди.

– Ну-ну. Теперь уже всё позади. Молодец, что спрятался. Очень ловко.

– Они меня искали, эти орки. Нюхал здесь…, я слышал, – всхлипнул он.

– Кто?

– Орки. Ты не знаешь, что ли, кто такие орки? Я в окно их ещё увидел – они по мосту шли, крались. Я подумал, может шутка. Сегодня ведь праздник. Может, думаю, друзья Тео. А они на Мариам напали.

– На Мариам?

– Ну, она убирает здесь и у нас дома, – пояснил он. – Она шла там, к мосту, а они оттуда, из города. И один орк копьём её хотел… а она с моста прямо в камыши прыгнула. Я побежал вниз. Говорю Тео: «Орки, чудовища!» А он даже не ответил. Конечно, если я младше … – он опять всхлипнул и насупился.

– Пауль, у тебя есть телефон? Мне очень позвонить нужно. Рация сломалась.

– Он не работает, – мальчик вытащил из джинсов мобильник. – Я хотел звонить в службу спасения. Нам в школе объясняли. Сети нет.

– И у меня не работает. Там внизу повар. Он ранен. Ему помощь нужна.

– Ранен? – спросил мальчик. – А Тео где? Брат. Он спрятался?

Анна взяла его за плечо:

– Вот что, Пауль. Я сейчас пойду за помощью. Меня не будет только минут пятнадцать. Ты вниз ни в коем случае не спускайся. Посматривай в окна, тебя из-за тюля с улицы видно не будет. Только не прижимайся к окнам, а если вдруг увидишь этих…, – девушка запнулась. – Ну, орков. Ты опять спрячешься. У тебя здорово получается. Хорошо?

Мальчик неуверенно кивнул.

– Только ты побыстрее. Мне страшно.

Анна ласково сжала плечо ребёнка и кивнула, заглядывая ему в глаза.

– Я быстро-быстро. Обещай не спускаться.

Она встала с колена и пошла в комнату. Взяла с кровати одеяло и подушку, связала их в куль. Пауль с испуганным лицом молча держался у неё за спиной. Прежде чем спуститься по лестнице Анна посмотрела в окно и ободряюще улыбнулась мальчику: «Никого».

Она спустилась вниз. Прошла по холлу мимо барной стойки, избегая поворачивать голову в сторону бедного Тео, и склонилась на кухне над пакистанцем. Он при её появлении открыл глаза и вопросительно посмотрел на девушку.

– Пауль в порядке, – успокоила она его. – Прятался.

Анна бережно подсунула ему под голову принесённую подушку и прикрыла одеялом. Повязка уже пропиталась кровью.

– Тебя как зовут?

– Закария.

– Я пойду за помощью. Нужно тебе вызвать скорую. Здесь нет никакой связи. Потерпи, Закария. Хорошо?

Пакистанец закрыл глаза. Смуглая кожа лица стала почти серой. На лбу выступили бисеринки пота.

Анна решила ехать в город на восток – направо через мост по Каштановой аллее. Здесь до первых домов было около километра. Нужно было срочно найти медицинскую помощь. Повар долго не продержится.

«Или хоть какую-то помощь…» – подумала девушка. В ней болезненной занозой шевелилось сомнение, правильно ли она поступает, оставляя мальчика одного наверху.

Мотороллер пришлось заводить с толчка – на ключ он не реагировал. Девушка осторожно выехала из под густых акаций на мост и набрала скорость. Ветер вырвал из причёски прядь волос, её шлем остался где-то в гостинице.

Анна получила должность в Пархиме после окончания полицейской школы. Только два месяца назад. Это, нужно сказать, было весьма удачным назначением. С одной стороны, она вступила в самостоятельную жизнь в другом городе. Это работало на её независимость. С другой стороны, до дома было каких-то пятьдесят километров, хоть каждые выходные можно было навещать отца в Шверине.

Последние восемь лет они жили с отцом только вдвоём. Мать уехала в Голландию с молодым бой-френдом, когда Анне было двенадцать лет. Обычное, в общем, дело. Мать – скрипачка, точнее виолончелистка. Вечерами у них часто бывали гости. Всегда почти только приятели матери. Анна смутно помнила – мать с блестящими карими глазами, оживлена, с бокалом вина в руке с кем-то разговаривает, смеётся…. Потом она была на каких-то гастролях. Анна её долго ждала. Отец не сразу решился рассказать дочери, что произошло. Может быть, надеялся, что жена ещё вернётся. Из Голландии. Мать потом приехала. Навещала бабушку и встречалась с Анной. Водила её гулять в дворцовый парк, звала поехать в зоопарк. Но у девочки тогда был такой возраст…. Она замкнулась, и мать с грустью должна была отступиться. Потом у них там в Голландии родилась дочь. И общение совсем сошло на нет. Когда Анна подросла, она, конечно, поняла, что всё бывает между людьми и отец, наверное, слишком сильно погружен в свою работу в парковой службе, но ведь они были семья… И мать ушла не только от отца, но и от неё.

Пархим тоже не был совсем чужим городом для Анны. Недалеко от железнодорожного вокзала на Даммер Вег раньше жила её бабушка, мамина мама. Небольшая квартирка бабушки располагалась в муниципальном доме. В бывшем советском военном городке. Раньше здесь проживали семьи офицеров. Власти привели дома в порядок, убрали остатки забора из сетки-рабицы и заасфальтировали проезды.

Анна провела здесь не одно лето, поэтому хорошо изучила эту часть города, между вокзалом на востоке и мотодромом на западе. Конечно, знала многих своих сверстников и соседей.

Но сейчас, так получилось, она снимала комнату совсем в другой части города.

Анна вдруг вспомнила, что почти сразу на въезде в город, на Вальтер-Данке Вег, в собственном доме жил её сослуживец Йонас Беккер. В прошлые выходные она была у него там по случаю дня рождения, в компании половины сотрудников их отделения.

Йонас был высоким, весёлым парнем с открытым веснушчатым лицом. Доброжелательный и, наверное, немного провинциальный. Он даже оказывал Анне неуклюжие знаки внимания. Мама его, которая тогда хлопотала вокруг гостей, с интересом присматривалась к ней, но Анна сомневалась, что она хочет замутить что-нибудь на работе, да ещё так определённо.

Вот только Йонас мог уже уехать в центр на праздник. Она потеряла в пансионате не менее получаса. Девушка потянулась к поясу за рацией и раздражённо хлопнула по ней рукой: «Нет, полицейский без связи – это пол полицейского». Все служебные инструкции включали постоянную связь с коллегами и с полицейским диспетчером.

Аллея уходила дальше вправо на восток. Девушка проехала прямо – по Брюнненштрассе. Начался город, и среди частных домов по левую руку Анна стала высматривать дорожку, ведущую к нужному дому.

Йонас стоял возле калитки своего дома в окружении толпы соседей. Его мощная фигура в темно-синем полицейском жилете вздымалась над всеми. Поставив руки на бедра, он внушительно говорил, поворачивая голову в белой парадной фуражке то к одной части собравшихся, то к другой. Он издали увидел приближающуюся Анну и приветственно поднял руку, продолжая настойчивым тоном что-то объяснять людям.

Анна заглушила мотор и облегчённо вздохнула, ставя мотороллер на подножку. Наконец можно переложить или хотя бы разделить ответственность и весь этот ужас с кем-то более опытным. Как бы там ни было, она только стажёр и … она девушка! Разве это совсем уж не важно?

– Дорогие друзья! – говорил Йонас. – Мне тяжело вас перекрикивать и повторять одно и то же. И на это сейчас мы не можем тратить время. Все ваши претензии, возможно, обоснованы, но вы видите, какая сложилась невероятная ситуация. Нам ещё предстоит понять, как с этим разобраться и возможно ли это. Поэтому сейчас сделайте, что я вам говорю. Вернитесь по домам, перекройте газ и наберите воду, пока она ещё поступает. Обойдите соседей, посмотрите в порядке ли они, не нужна ли кому помощь и проинформируйте их о нападениях и о необходимости быть осторожными. Не выпускайте на улицы детей, – он задумался и провёл рукой под козырьком. – Мужчины! У кого есть охотничьи ружья, проверьте их и может быть, поделитесь с соседями. Нужно организовать патрулирование района группами по два – три человека.

Люди расступались, пропуская Анну. Некоторые расходились, встревожено переговариваясь и бросая взгляды мимо неё на север.

– Постарайтесь без необходимости никуда не выходить и уж тем более не выпускайте детей, пока ситуация не нормализуется, – повторил им полицейский.

– А она нормализуется? – крикнула старушка с мелкими седыми кудряшками.

Полицейский развёл руками, но ответил уверенным голосом:

– Обязательно!

– Йонас, – потянула Анна парня за рукав. – У меня там тяжело раненый и … убитый. Подросток. И мне ещё пришлось там младшего мальчишку оставить одного.

Йонас нахмурился, но не выглядел шокированным. Видимо, ожидал чего-нибудь подобного.

– Где это?

– В пансионате у моста, – у неё вдруг из глаз побежали слезы. – Бедный мальчик. Дыра в голове.

Йонас сморщился и оглянулся.

– Не нужно, Анна. Люди и так напуганы, – он протянул девушке пачку бумажных платков и понизил голос. – Видишь Ханса? Хозяин бакалеи возле спортклуба, – он кивнул на рыжеватого мужчину удручённо сидевшего на скамье под клёном. – Увидел через витрину, как возле его лавки напали на девчонок. Говорит – орава мерзких панков. Тащили девчушек по мостовой за волосы, как кули с картошкой…. Он вынес из подвала ружье, чтобы, значит, пригрозить, а закончилось всё стрельбой. Особо толку от него не добился, что там было. Не может в себя прийти…. Смотри! – он поднял с земли за оперение короткую стрелу с зазубренным наконечником. – Видишь? На шутки совсем не похоже.

Йонас повернулся к худенькой, темноволосой девушке с короткой стрижкой. Она стояла на колене прямо на асфальте, нагнувшись над синей медицинской сумкой. Застёгивала клипсы.

– София, пожалуйста, возьми брата и на велосипедах поезжайте с Анной к Майерам.

– Ну, мы сами можем, – сказала она в ответ, вставая и поднимая сумку за лямки. Стажёр поспешила помочь девушке пристроить её за спину. – Здесь рядом.

– Нет. Анна вас прикроет. Нельзя сейчас одним разъезжать, – полицейский сдвинул фуражку на затылок и спросил у девушки. – Ты как нормально? Не боишься?

– Нет. Всё равно когда-то всем умирать.

– Что? – удивился Йонас. Такого ответа он точно не ожидал. – Ну, вот что: и я с вами тоже поеду. Только велосипед из подвала выведу. Так вот. Не будем рисковать.

– Друзья, – обратился он громко к расходящимся соседям, – Если будут вопросы, проблемы – я планирую быть здесь через час. Всю информацию, пока передавайте моей маме. Она побудет за секретаря, – он повернулся к Анне. – Сейчас в пансионат, потом обязательно нужно будет в отделение. Выяснить обстановку.

– Йонас, – тихо сказала Анна. – Что происходит, ты вообще понимаешь? На меня тоже напали – ещё возле Слате. У них не было носов, они выглядели как… – Анна запнулась.

– Как гоблины? – серьёзно спросила София, деловито устраивая сумку за спиной.

Анна кивнула.

– Мальчик Майеров сказал: «Орки». И нет электричества, никакой связи. Рация – молчит, Йонас. Как такое вообще возможно?

Йонас вздохнул.

– Я этих уродов сам не видел, но это ещё не самое худшее. Это бы я ещё мог принять…. Когда весь мир летит в … к черту!

Девушка с испугом посмотрела на него.

– Весь мир? Что ты имеешь в виду?

Он невесело протянул:

– Ну…! Ты вообще глаза сегодня поднимала на небо? Вот на это – смотрела? – он указал куда-то неопределённо за спину Анны.

Она недоуменно развернулась за его рукой.

На пол горизонта, с юго-запада до севера-востока протянулась отчётливая темно-синяя скалистая гряда и в той стороне, где должен был находиться Шверин, поднимался внушительный горный массив, сверкая снегами и темнея глубокими расщелинами. А над ним гордо возвышалась грандиозная пирамидальная вершина с острыми гребнями. Чуть левее вершины, перевалив через хребет, вставало солнце и заливало всё это яркими лучами. Взору представала внушительная панорама, неуклонно поднимающаяся от города в сторону этой одинокой вершины.

– И что должно было произойти с этим миром и с нами, – глухо добавил за спиной Йонас, – чтобы солнце встало на западе, вылез вот такой «Монблан», а мы, пока не продрали глаза, ничего даже не почувствовали?

2. Баррион

Сэр Эльгер встал, раздражённо отодвинув доску с опрокинувшимися фигурами. Паж поспешно подбежал и нагнулся у стола, подбирая рассыпанное по дорогому реиндольскому ковру.

Рыцарь, не глядя на чародея, положил руку на пояс рядом с рукояткой длинного кинжала.

– Хорошо иметь в должниках ярла Капертаума, – сказал он, хмурясь в открытое окно. – Это тебе любой скажет по эту сторону Драконьего Хребта. Про тебя рассказывают чудеса. Так помоги отцу, раз ты уж всё равно оказался на Овечьих Холмах.

Чародей посмотрел на руку рыцаря и кротко сказал:

– Хорошо, эрл. Я поднимусь, посмотрю и помогу, но знай, что времени у нас нет. Я спешил к ярлу три дня и две ночи и почти загнал лошадь. И если я не могу поговорить с ярлом, я должен поговорить с тобой.

Рыцарь удивлённо повернулся от окна.

– Ты добрался от Щавелевой Гати за три дня?

Чародей промолчал, лишь пожав плечами.

– Ты ехал через Чёрный Лес, – понял эрл. Смерил взглядом тщедушную фигуру чародея закутанного в охотничий плащ. В сравнении с внушительным обликом рыцаря, его мощным торсом, круглыми плечами и крепкими руками юноша выглядел почти ребёнком. – Тебя ведь называют Суток? Это такая плетёная маленькая корзинка? Никогда не встречал человека, который бы на это решился. Сколько тебе лет, чародей?

Юноша вежливо улыбнулся.

– По пути я встретил отряд воинов с обозом. Они направляются в твердыню Закрытых Ворот. Останови их, сэр рыцарь.

Эльгер опешил.

– Как ты смеешь давать указания! Ты – мальчишка. Знаешь ли ты…, – кровь эрла начала закипать, но он пытался обуздать себя, зная, каков он бывает в таком состоянии. Ещё и непонятно, как разговаривать со щенком. Это не сельский колдун, который врачует коз за кружку эля. Опасно ссориться с королевским чародеем. – Знаешь ли ты, – сказал он уже спокойнее, – что мой долг перед твоим хозяином, а моим королём велит мне защищать Восточный Предел.

– У меня нет хозяина, эрл, – на парнишку гнев Эльгера не произвёл никакого впечатления, он только внимательнее посмотрел на рыцаря, – а воины тебе самому неотложно понадобятся в скором времени. Мир соединяется… – непонятно добавил он. – По-видимому, обоз возглавляет твой брат сэр Баррион. Я не ошибаюсь.

– Что тебе известно? Что за игры? – раздражённо сказал рыцарь, борясь с собой. – Выкладывай всё на доску. Я не привык разгадывать загадки.

– Разделённый Мир воссоединяется, – повторил чародей. – Пойдём рыцарь к твоему отцу. Я, несомненно, всё тебе объясню. И отправь, не мешкая, за обозом.

Ярл лежал в донжоне на массивной кровати с вырезанным у изголовья гербом дома Фюргартов: красный лев в золотой короне, стоящий на задних лапах и держащий в передних двуручный меч. Раздвоенные на концах медово-оранжевые флаги с таким же красным львом украшали ворота в крепость Капертаум и островерхую крышу на самой высокой башне. Только на тех львах не было короны.

Некогда дом Фюргартов был королевской семьёй и правил обширной областью, лежащей между реками Эльда и Сестра на севере и западе, и горной цепью Гнилые Зубы на юге. На востоке границей края была величественная стена Драконьего Хребта. Она же была границей и всей человеческой ойкумены – всего Восточного Предела. Земли, принадлежащие Фюргартам, назывались Овечьими Холмами. Затем – славным королевством Элендорт.

Но те времена давно прошли, и красный лев оставался в короне только на столовом серебре и на старой мебели из железного дерева, доставшейся ярлу Дерику от его прапрадеда, легендарного короля Якова. Вернулось и непритязательное название Овечьи Холмы.

Глаза ярла были закрыты. Руки лежали поверх покрывала. Короткая борода с проседью на подбородке вздрагивала в такт с порывистым дыханием. С первого взгляда было видно, в кого пошёл обликом рыцарь Эльгер. Те же светлые короткие волосы, твёрдый подбородок, глубокая ложбинка между строгими бровями.

У изголовья, прижав сцепленные руки к груди, замерла очень юная светловолосая девушка. Она с отчаянием смотрела в лицо ярла. С другой стороны кровати знахарка, шепча заговоры, протирала виски ярла древесной улиткой. Пахло золой и уксусом. Чуть поодаль в ногах кровати, опустив голову, стоял старый оруженосец с застывшей в глазах тревогой.

Чародей поставил посох, осмотрелся и негромко сказал, повернув голову к эрлу.

– Пусть все женщины выйдут.

Эрл повелительно поднял бровь, и знахарка, подхватив узелок со звякнувшими склянками, устремилась к двери. Девушка гордо выпрямилась, подняв подбородок. Белое с серебром прямое платье как мокрый шёлк заструилось по фигурке, поблёскивая речными жемчужинами на рукавах. Юноша вздохнул и попросил, опустив глаза.

– Прошу вас, принцесса….

– Селита, – произнёс рыцарь требовательно.

Яростно сверкнув глазами на чародея и на эрла, девушка стремительно прошла к выходу, мягко шурша платьем. На юношу повеяло ароматом зелёных яблок. Он дождался, пока стражник беззвучно прикрыл за ней тяжёлую дверь и слегка нагнулся над ярлом. Эльгеру почудилось, что юноша принюхивается, словно пойнтер. Потом чародей, опираясь на посох, склонился над тяжело поднимающейся грудью ярла ниже, взял его за руку и замер, прикрыв глаза.

Через несколько долгих минут рыцарь нетерпеливо переступил с ноги на ногу:

– Он упал с коня на соколиной охоте. Лошадь понесла, – наконец проговорил он недовольный тем, что мальчишка сам ничего не спрашивает. – Второй день лежит без памяти. Трентон его привёз на своей лошади.

При этих словах чародей открыл глаза и, не отпуская руки ярла, посмотрел на оруженосца. Тот пошевелился и поднял голову. Юноша внимательно взглянул ему в глаза и молча кивнул то ли ему, то ли себе и отпустил руку ярла. Кисть со шлепком безвольно упала на грудь больного. Эльгер и оруженосец вздрогнули от этого звука и неодобрительно посмотрели на чародея.

– Всё что я мог – сделал. Отец твой будет жить, сэр рыцарь. Но он пролежит без памяти несколько дней и когда очнётся, будет ещё целую луну слаб и сонлив. Придётся тебе, эрл, взять на себя заботы о доме Фюргартов, – сказал юноша, пряча руки в широкие рукава плаща.

Эрл не увидел никаких внешних изменений в состоянии отца и был явно разочарован и раздражён.

– Что говорил ты о Разделённом Мире? Разве можно всерьёз верить этим нянькиным сказкам? – угрюмо спросил рыцарь, подходя поближе к ложу и изучая лицо отца.

– Нет, это не просто старые побасенки для малых детей, – ответил чародей. – Когда ты, в день своего совершеннолетия в Королевском замке, преклонив колено перед королём Восточного Предела Вильгельтом Прямодушным, давал клятву верности, разве не говорил ты в конце её: «… и да будет так, пока Разделённый Мир не воссоединится»? И разве не этими же словами отвечал он тебе, положив меч на твоё плечо?

– Говорил, конечно, но это просто другие слова, чтобы торжественно сказать «навечно» и так заканчивают любые клятвы. Даже купцы из западных земель, когда заключают сделку, бьют руками и говорят так.

– Нет, сэр рыцарь, – при этом очередном «нет» юноша слегка поклонился, смягчая свои слова. – Это никогда не были просто пустые фразы. Это время пришло. Разделённый Мир соединился, и старые клятвы утратили свою силу. Наступает время, когда жизни всех обитателей ойкумены изменятся, хотят они этого или нет. Наступило уже, – поправил он себя и посмотрел на недоверчивое лицо эрла. – А ты, сэр рыцарь, ведь хочешь изменений?

– Все хотят изменений, – быстро и решительно ответил тот.

Чародей мягко покачал головой.

– Люди страшатся перемен. Бурных изменений хотят натуры романтичные или неудовлетворённые своим положением. Или властители, – добавил он. – Вот, например, верный оруженосец твоего отца не хочет никаких изменений. Его устраивает, как теперь всё идёт… И он хочет лишь побыстрее вернуться домой к молодой жене.

Старый воин при этих словах вздрогнул и с тревогой посмотрел сначала на чародея, затем на молодого хозяина.

– Я только… – начал он хрипло.

Юноша поднял руку, останавливая его.

– Здесь нечего объяснять, сэр Трентон. Я у тебя ничего не спрашиваю, – он медленно прошёл к высокому окну, выходящему на запад, и встал у проёма, всматриваясь в голубую даль.

– Хотим мы этого или нет, это уже ничего не изменит. Мир прежним не будет. Каждому надлежит сыграть свою роль. Мне, эрл, – мою, а тебе – свою, – сказал он, прищурившись куда-то в сторону убегающей реки.

– Да. Теперь я вижу, что ты умеешь показывать кое-какие фокусы, Суток. Но с чего ты взял, что мир соединился? Я ничего не вижу и не чувствую. Что изменилось? Во Имя Единого и Непостижимого!

– Подойди, высокородный рыцарь. Посмотри. Что ты видишь в своих владениях? – позвал его в ответ чародей от окна.

Эрл решительно направился к окну и замер возле чародея, нетерпеливо и настороженно изучая пейзаж за окном.

– Смотри немного левее, сэр рыцарь. В сторону Запретных Курганов. Видишь ты их? – он вытянул руку из плаща и показал верное направление.

Рыцарь нахмурился и прищурил глаза. Потом его брови поднялись, и он требовательно выкинул руку назад. Паж поспешил к серебряному ларцу на каминной полке, осторожно извлёк увеличительную трубу и вложил её в руку господина. Эльгер раздвинул замысловато декорированную трубу и направил в окно. Он долго молча смотрел, покусывая светло-рыжий ус, потом опустил трубу и признался:

– Я не понимаю, что я вижу. Но это не Запретные Курганы.

– Это город, эрл. Очень большой город, – ответил юноша.

– В наших владениях? Чей? – растерянно сказал рыцарь.

– Город беглецов. Теперь ты видишь сам – мир соединился.

Обоз, снаряжённый в цитадель «Закрытые Ворота» был возвращён в Капертаум посланием эрла, доставленным самой быстрой птицей.

Отряд ушёл только на полчаса пути, даже мальчишки, по обыкновению увязавшиеся за воинами, ещё не все повернули домой.

Полковник Эррум, получив короткую записку, выругался про себя, и, развернув коня, поехал в хвост растянувшегося обоза разыскивать в утренних сумерках Фюргарта Барриона, младшего сына ярла. Командиром отряда по номиналу был Фюргарт.

Солнце ещё не поднялось из-за Драконьева Хребта и предгорья утопали в сизом тумане. Молодой рыцарь задумчиво ехал за последними повозками обоза, поодаль по холму, держа в губах длинную травинку. Его лошадь плыла по брюхо в белёсой дымке. В руках всадник крутил какую-то хитроумную вещицу в виде небольшой шкатулки, грани которой состояли из ярких разноцветных квадратиков. От движения его рук квадратики менялись местами, изменяя рисунок граней. Отстав на два корпуса, на мохнатом чёрном коне за Фюргартом ехал оруженосец Барриона, который был известен по прозвищу Утёс. Очень высокий рыцарь с жёлтыми волосами, спадающими длинными прядями. Правую щеку его украшал глубокий шрам, который делал вытянутое лицо зловещим.

Разрывая слоистый туман, полковник поднялся на гребень и, поравнявшись лошадьми с Баррионом, коротко глянув на безделицу в руках рыцаря, кивнул и протянул записку.

Не останавливая лошадь, рыцарь поднял свои мягкие фиолетовые глаза на полковника, развернул полоску пергамента и прочитал послание.

– Обозу немедля вернуться в Капертаум, – он пожал плечами. – Печать – брата. Что это значит, мы только вышли.

– Вепрь меня раздери, если я понимаю, – пробурчал полковник. – Чтобы остановить только что вышедший обоз! Пока мы вернёмся…. Сегодня мы уже никак дотемна не успеем добраться до первой таверны Красного Зубца. Значит, ждать до завтра. Сэр Изгард будет в ярости, когда обнаружит, что смена задерживается.

– Может быть отцу стало хуже?

– При всем уважении, милорд, – полковник положил руку в кожаной перчатке на грудную пластину. – Эрл Эльгер не стал бы возвращать из-за этого обоз. И никто бы не стал, даже сам ярл. Не знаю, что должно было случиться. Не припомню такого.

Он махнул рукой, и к ним галопом поскакал стюард полковника.

– Разворачивай обоз, – крикнул полковник ему загодя, подтверждая слова жестом, и остановил лошадь на гребне.

Ушло не менее четверти часа, пока растянувшийся обоз разворачивался в узкой долине между холмами, воины в рыжих кожаных рубашках-хауберках разбирали с повозок щиты с красным львом, и помогали друг другу надевать на плечи гремящие стальные доспехи. В сыром воздухе раздавались гулкие звуки мужских голосов и сдержанное ржание лошадей. Не зная чего ожидать, полковник Эррум велел перестроиться отряду в боевой поход. Наконец обоз, ощетинившись копьями и мечами, двинулся по долине назад. Вперёд по холмам послали на свежих лошадях разведчиков. Ещё через час возле первых хижин, облепивших крепость со стороны Овечьих Холмов, обоз встретил эрл Эльгер с личным отрядом.

Издалека приметив брата по штандарту, который держал его знаменосец, младший Фюргарт в сопровождении полковника Эррума, поспешил вперёд по плоским камням Королевской дороги.

Когда они подъехали, Эльгер спешившись, разговаривал о чем-то с молодым юношей, держащим посох чародея и укутанным в заношенный охотничий плащ с островерхим капюшоном. Перед ними терпеливо стоял паж, развернув в руках карту, выжженную на выделанной шкуре.

– Я не стратег, высокочтимый эрл, – негромко говорил юноша, когда рыцари подошли к ним, отдав поводья стюардам, – но важно никого не выпустить на Королевскую дорогу. Поэтому думаю нужно подойти к городу с юга, но, впрочем, сейчас в игру могут вступить многие заинтересованные стороны и главное – быть на месте первыми.

Эрл кивнул подошедшим рыцарям и, глядя сверху вниз на тщедушную фигуру чародея, сказал:

– Может быть это будет важно: вчера я получил птицу с донесением из цитадели. Сэр Изгард сообщает о странном происшествии. На закате стражники Закрытых Ворот заметили, что на той стороне на берегу Эльды появилась группа людей. Был срочно вызван сам начальник цитадели, и дальнейшее он видел через подзорную трубу собственными глазами: небольшой отряд береттеев, ведущих богато одетую девушку, и с ними красный жрец. Они вошли в воды реки, и жрец выкрикивал какие-то заклятья. Потом он перерезал девушке горло….

– Открывающая жертва, – нахмурился чародей.

Рыцари переглянулись.

– Это значит…? – произнёс Эльгер.

– Это значит, что через три–четыре луны воды реки донесут кровь царственной девственницы до Залива Урбанта, и если заклятие Эдин будет снято, Эльда на всем своём протяжении перестанет быть преградой для береттеев и заодно для любой твари из Чёрного Леса, – закончил юноша.

Эльгер покатал в голове тяжёлую мысль и проронил глухо:

– Но отсюда вытекает также, что цитадель «Закрытые Ворота» потеряла своё значение, и что и самому Капертауму в любой момент угрожает нападение, – рыцарь махнул пажу и тот подвёл к нему гнедого жеребца. – Нужно срочно оповестить остальные дома и короля… – он запнулся и, обведя глазами присутствующих, решительно поправился, – и ярла Вильгельта.

Озадаченные и встревоженные рыцари садились на подведённых к ним скакунов. Они не понимали, что происходит, только видели, что обычной порядок дел нарушен, и события стремительно набирают скорость.

– Эльгер назвал короля ярлом! – пробормотал себе под нос полковник Эррум, так, что его слова с трудом разобрал лишь Баррион. – Чтобы это значило? Мятеж?

– Благородный эрл, – обратился к Эльгеру чародей, – статус цитадели пока рано пересматривать. Для этого мало сведений. Мы не знаем, пропустят ли береттеи через свои земли уруктаев, но то, что Капертаум теперь рубежная крепость – конечно верно. Но не отменяй своего решения. Капертаум расположен на непреступном для штурма берегу. У тебя отлично подготовленный гарнизон. Поручи твоему брату с отрядом войти в город беглецов, пока ты, оставшись в крепости, будешь решать с другими домами политические вопросы. Этот город может быть козырной картой и ключом к успеху. Дай мне в сопровождение оруженосца твоего отца, ты ведь не вполне ещё готов довериться мне, и он будет твоей десницей, если я подведу тебя, – юноша замер, ожидая слова эрла. Рыцари на одетых в латы конях тоже молча смотрели на своего господина.

Эрл опустил голову и задумался, сидя на всхрапывающей лошади. Он давно ждал и жаждал самостоятельности, которою было непросто получить под рукой властного отца. Теперь, когда возникла необходимость самому принимать решения, это оказалось очень непросто. Нет времени даже как следует обдумать последствия своих приказов. Время не ждёт. И люди должны верить в своего лорда.

Эльгер, наконец, поднял глаза на ожидавшего брата и произнёс:

– Будет так. Иди в лоб – прямо по Королевской дороге. Войди в город. Как говорит чародей – беглецы не ожидают чужих и не готовы. Они сейчас как дети в новом для них мире. Им нужна помощь. Мы дадим эту помощь, и они будут наши, – он сжал руку в перчатке в кулак.

Баррион молча слушал эрла, спокойно глядя на него своими фиолетовыми глазами. Пряди темных волос выбивались из-под кожаного подшлемника. Ни внешностью, ни темпераментом он совсем не походил на своего брата. Посторонний человек с трудом распознал бы их родство. Никакого душевного волнения не отражалось на лице рыцаря.

Эрл Эльгер подъехал к Барриону на расстояние вытянутой руки и с нажимом произнёс:

– Брат, наступило время великих перемен. Королевский чародей по дороге расскажет тебе, а я видел доказательство этого своими собственными глазами. Мир соединился. А это значит, что мы больше не вассалы короля Вильгельта. Это звёздный час нашего дома. Красный Лев ждёт от тебя подвига. Не подведи, брат! Сегодня решается всё! – эрл подъехал ещё ближе. Кони, вздрагивая, прижались шеями. Эльгер всматривался в глаза рыцаря невозможного цвета, ища в них радостное волнение или скользкий страх. Баррион видел это. Дыхание лошадей и людей смешалось.

– Как отец, брат? – спросил Баррион. Эльгер на мгновенье прикрыл глаза от ветра.

– Не знаю. Без изменений.

– Хорошо, мой эрл, я всё исполню, – сказал Баррион с интонацией, которую никогда не мог понять Эльгер. – Лев поднимает меч.

– Лев поднимает меч, – повторил эрл девиз дома Фюргартов, развернул коня и, пришпорив его, поскакал по неровным камням кривой улочки, уходящей к замку. Свита последовала за ним. В воздухе зазвенела мелодия, сотканная из звуков сотен копыт. Каждая подкова начинала свой напев со своим тактом, с тем, чтобы потом слиться в одну общую мелодию, затопившую улочку до крыш каменных хижин.

Рыцари поклонились вслед эрлу, принимая приказ, и тронули кулаком свои грудные пластины.

Полковник развернул лошадь и направился к подходящему по Королевской дороге отряду. Сэр Баррион терпеливо ожидал, пока воин не поможет юному чародею взобраться на невысокую лошадь.

Путь от Капертаума до урочища, известного как Запретные Курганы, занимал походным шагом около часа. Запретные Курганы называли ещё Могилой Истода. По преданию Истод был младшим сыном легендарного маркграфа Урбанта, предка всех нынешних ярлов, и его первой и любимой жены Эдин. И хотя погребён Истод, как всем известно, был на крутом склоне Чесночного Мыса над водами Залива Урбанта, молва утверждает, что именно здесь отчаявшаяся леди Эдин, преследовавшая с яростной погоней береттеев, нашла тело своего украденного и растерзанного ребёнка. И здесь на берегу Эльды, что раньше означало «неумолимая», несчастная мать прокляла береттеев и закрыла своим отчаянием северные земли. С того времени ни один обитатель с того, проклятого королевой берега, не мог проникнуть в земли Урбантингов.

Королевская дорога, по которой двигался отряд, была сделана далёкими предками на совесть. Хотя она и не везде была вымощена камнем, покрытие было ровное, хорошо утоптанное за прошедшие тысячелетия несчётным количеством ног и колёс. Идти по ней было несравненно легче, чем по горной дороге в далёкую цитадель, и воины глядели веселее. Солдаты и офицеры шли в полном облачении. Стальные наплечники и каски тускло поблёскивали на солнце. Копьеносцы несли лёгкие кленовые копья на плечах, мечники треугольные щиты. Стрелки шли двумя змейками по обочинам. Арбалеты взведены и лежат на левом предплечье. Замыкали обоз подводы, влекомые синими волами, возле повозок шли две дюжины стрелков с длинными луками.

Полковник Эррум ехал позади передовой дюжины, посматривая на разговаривающих между собой Барриона и чародея. Они ехали поодаль от дороги и перебрасывались неслышными ему фразами. Полковник чувствовал себя как возница, отдавший поводья малым детям и вынужденный довериться им на горной дороге. Всю свою жизнь с четырнадцати лет он постигал военное ремесло и страшился авантюрных порывов молодых лордов. Худшее случалось тогда, когда приходилось вести свои отряды на неизвестную цель. Вот как это происходило сейчас. Ярл Дерик беспамятный лежит в донжоне, а молодой эрл отправляет войско на запад по указке королевского чародея. Совсем уж молокососа. Полковник понял только, что этими двумя сотнями воинов и четырьмя рыцарями, включая сэра Бариона и его самого, они должны будут взять какое-то селение, но, Молчаливые Боги, какое?! Ведь ближайшая поселение Первый Уступ находится в двух лунах пути, и зачем же его брать, если эта твердыня и вся марка Бернов испокон веков в лапах Красного Льва? Неужели сэр Реин потерял разум и предал своего сеньора?

– Уж не намериваются ли они перейти Эльду и потревожить береттеев в их логове?! – пришла полковнику в голову пугающая мысль. – И что говорил мальчишка в капюшоне про то, что твари из Чёрного Леса могут вскоре смогут приходить из-за реки? – рыцарь повесил голову в мрачных раздумьях. – И Эльгер назвал короля Вильгельта, своего зятя – ярлом!

Рядом с полковником Эррумом невозмутимо возвышался на своём чёрном коне пугающий его оруженосец Барриона – Утёс, а с другой стороны, старательно сдерживая нарастающее беспокойство, ехал оруженосец ярла – Трентон.

Трентон украдкой поглядывал на чародея и мрачнел всё сильнее: «Что он знает? Кода эрл сказал, что лошадь Дерика понесла на охоте, мальчишка как-то особенно на него посмотрел. Про чародеев чего только не рассказывают. Если он знает, почему ничего не сказал Эльгеру и потащил за собой?»

Впереди раздался короткий двойной свист разведчика, и сэр Эррум вскинул подбородок.

Баррион встал на стременах и поднял руку, призывая внимание полковника. Старый командир поспешил на зов.

– Полковник, – обратился к нему Фюргарт. – Вам необходимо подготовиться к тому, что я вам сообщу, и воспринять это как факт. На сантименты нет времени, да вы в них и не нуждаетесь. В доме Красного Льва вы один из самых лучших командиров, и нам нужен ваш стратегический талант и опыт.

– Да, сэр. Я слушаю, – подтянулся офицер.

– Мир соединился. А это значит, что он изменился. И наши Овечьи Холмы тоже изменились. Это, полковник, первый факт, – фиолетовые глаза молодого Фюргарта внимательно смотрели на рыцаря. – Через четверть часа мы должны выйти на Запретные Курганы. Королевская дорога, как вы помните, огибает их справа, ближе к реке.

Полковник кивнул.

– Так вот, Запретных Курганов там не будет.

– А что же там будет? – недоверчиво спросил он.

– Там будет большой город чужаков, о котором говорил эрл. И этому новому поселению мы должны настойчиво предложить своё покровительство. Город лежит в наших землях, и мы в своём праве.

Старый полковник нахмурил брови и поворочался в седле, поправляя меч на бедре и подбирая слова.

– Хорошо, давайте выедем из леса и возле старого остролиста увидим убегающие Запретные Холмы, – наконец сказал он.

– Этот ответ меня устраивает, – улыбнувшись одними уголками губ, сказал Баррион. Глаза его, как всегда, остались непроницаемы.

Сэр Эррум потянул вбок лошадь за поводья, но потом повернул её назад и озабочено спросил:

– А в этом городе… беглецов есть крепость и гарнизон?

Фюргарт повернулся к чародею, перенаправляя вопрос.

– Этого мы пока не знаем, сэр рыцарь, – отвечал ему юноша. – Но я полагаю, что они даже не знают о нашем существовании, не понимают, куда попали и что происходит, а тем временем мы идём к ним…

– Будто мы знаем, что происходит, – проворчал рыцарь, поворачивая коня, но, похоже, он отчасти был удовлетворён таким ответом.

– Скажи, чародей, – обратился к нему Баррион, – ведь это не единственные люди и земли, которые попали в наш край? Возможно, мы теперь живём в совсем другом Восточном Пределе, который и нам не очень знаком.

– Да, это справедливо, милорд. Но когда беглецы разорвали пространство и ушли, по преданию они взяли от этого мира совсем немного. Их мир ничтожно мал по сравнению с оставшимся нашим и теперь, когда он пророс назад в Большой Мир, я думаю, он не изменит его катастрофически. Но, конечно, нас ждут сюрпризы…, и ещё: я чувствую огромное количество людей. Это полностью мир людей.

– Мы вынуждены положиться на предания и твоё чутье?

– Раскол мира произошёл в легендарные времена, и других источников кроме преданий у нас пока нет, – юноша бросил взгляд из-под капюшона на Барриона. – Всё что происходит в эти дни в свою очередь должно стать легендой и ты, благородный рыцарь Баррион, будешь героем этой легенды.

Фюргарт равнодушно пожал плечами. Он открыл седельную сумку и вынул на свет замысловатую безделицу, которую крутил по дороге в Закрытые Ворота.

Рыцарь протянул её чародею.

– Что скажешь, Суток, об этой вещице?

Чародей с интересом осмотрел шкатулку и потрогал движущиеся грани.

– Интересный материал, лёгкий и прочный. Напоминает миктрельскую берёзу, но, конечно, не она.

– Не думаешь же ты….

– Да, эта штучка определённо из мира беглецов. Здесь особое ощущение… Похоже, они могут быть очень искусны. Как она попала в руки рыцаря? – он вернул кубик Барриону.

– Купил сегодня утром у городского мальчишки. Разбойник выторговал за него пол форинта. Он теперь местный богач, – ответил Баррион.

– Мир беглецов как-бы врастает в наш, это происходит неравномерно, – объяснил чародей. – Где-то большими областями, где-то совсем маленькими. Отдельные артефакты могут проявиться где угодно. Причём это взаимно для обоих миров.

Фюргарт слушал, но на лице его не отражалось ни удивления, ни особого интереса. Зато чародей смотрел на собеседника с откровенным любопытством: неужели его ничем нельзя расшевелить?

– Должен вам сказать, рыцарь, – наклонил голову Суток в сторону Барриона, – что за нами уже с милю бежит голован и не особо скрывает этого. Вот уж у кого нюх на события, – юноша кивнул головой вперёд и вправо.

Баррион взглянул в указанном направлении, придерживая лошадь и съезжая с дороги: мимо них бодро маршировали воины. Минуя молодого Фюргарта, солдаты старались принять бравый и воинственный вид.

– Это неспроста. А, Суток, что скажешь? У меня однажды была очень памятная встреча с голованом.

Рыцарь поднял правую бровь. Наверное, это нужно было воспринимать, как проснувшееся любопытство.

– Конечно неспроста. Тем более этот голован мне знаком.

– Вот как. Значит, вы имели с ними дело. Как же вы их различаете.

– По рисунку белых пятен на морде и лапах, по воротнику. Это – Эрргх.

Короткомордый пёс с замысловатым рисунком черных и белых отметин выскочил из подлеска, замер на миг на песчаном взгорке, коротко глянул в сторону всадников и исчез за большим деревом.

– Ушёл?

– Этого ему было достаточно. Наверняка, полподряда его заметило. Голован показал нам, что мы здесь не одни, и он присматривает за нами. В каком-то смысле это предостережение от необдуманных поступков, – произнёс чародей, глядя в глаза рыцаря.

Баррион тронул пятками коня и некоторое время ехал задумавшись, опустив глаза на дорогу.

– Вы, конечно, знаете мою сестру, леди Альду? – спросил Фюргарт.

– Королеву? Очень хорошо знаю, – охотно ответил юноша, – она всегда очень добра ко мне. Когда я появился при дворе, она проявила участие к моей судьбе и оказала покровительство. Мы много разговаривали. Она интересовалась моей родиной – Малыми Фестами и моим обучением на Вдовьих Островах. Благодаря ей я получил неограниченный доступ к Королевской Библиотеке, там оказались очень неожиданные манускрипты. На Вдовьих Островах их считали утраченными…

Рыцарь перебил его:

– Разве сейчас леди Альде и маленькой леди Узоне не потребуется самим покровительство? Мир изменился. Прежние клятвы больше не действительны. Вряд ли гордые ярлы поспешат в Эдинси-Орт подтвердить клятвы преданности, – рыцарь внимательно смотрел на чародея фиолетовым взглядом. – Ты ведь слышал эрла Эльгера. Даже он больше не считает Вильгельта своим королём. А ведь через сестру и малышку Узону мы с ним породнились.

Юноша согласно кивнул.

– Поэтому я оставлял Эдинси-Орт с тяжёлым сердцем. Меня ведёт мой посох… Хотя королеву любят, и она умеет делать… друзей. Если что-то произойдёт, я надеюсь, что они не оставят королеву. Жаль, что в столице сейчас нет сэра Ассандра Биорка. Я бы был за королеву вполне спокоен.

– Биорк… Я был совсем мал, когда он покинул Капертаум. Не помню его. Отец его был прежним нашим управляющим. Сенешалем.

Чародей задумчиво качал головой в такт лошади.

– В самой королевской марке тоже не всё просто, – добавил он. – Знаешь ли ты, мой лорд, что-нибудь про секретаря канцлера Ахетона?

Баррион пожал плечами.

– Никогда не слышал такого имени.

– Не мудрено. Уверен, что никто из благородных рыцарей никогда не слышал о каком-то секретаре, а вместе с тем многие горожане в столице связывают свои чаянья с этим именем. Если трон Вильгельта закачается, много найдётся рук желающих подтолкнуть его. Насилие.… Слишком много людей в Королевской марке готовы к насилию.

– Кстати, скажи, Суток, правду ли я слышал, что в твои руки попали лесные гоблины, и ты отпустил их невредимыми? – не глядя на чародея, сказал Баррион.

– Это была перепуганная молодая самка с двумя цеплявшимися за неё детёнышами. Их унесло на дереве в залив Урбанта.

– И что ты сделал?

– Просто заклятьем направил дерево в сторону берега Закрытых Земель, – спокойно ответил чародей. – Не умножай зла….

– Утопить злобную тварь и её отродье – зло? – рыцарь взглянул собеседнику в глаза. – Всё же, чародей, почему ты с нами? Зачем мы тебе?

Юноша молча смотрел перед собой поверх идущих воинов, потом он перевёл взгляд на Фюргарта.

– Я помогу Красному Льву вернуть свою корону, а Лев поможет мне ввести в этот мир невредимым великого волшебника.

– Вот какую сделку ты заключил с Эльгером.

На повороте дороги, повторяющей меандр реки, стоял разведчик и руками посылал отряду серию знаков. Лёгкий ветерок шевелил на нем и его лошади узкие полоски ткани, на таком расстоянии всадник почти сливался с подлеском.

Полковник Эррум пришпорил лошадь и выехал по обочине вперёд отряда. Его сопровождал стюард. Они подъехали к разведчику и рыцарь, наклонившись, стал изучать что-то на дороге. Стюард соскочил с лошади, вынул из ножен короткий меч и опустил острие на землю.

Баррион стал спускаться к дороге. Он видел движение офицера и слышал странный звук. Что они там нашли?

Полковник выпрямился в седле и развернул корпус навстречу подъезжающим к нему Фюргарту и чародею.

– Вепрь меня разбери, дорога выложена каким-то каменным ковром! – воскликнул он. – Сплошным покровом.

Серо-чёрное покрытие дороги неровной линией начиналось на плоских камнях и шло гладкой лентой насколько видел глаз. Воздух над странным покрытием слегка дрожал, как над горячим песком пустоши.

Баррион въехал на него, копыта лошади звонко зацокали по чёрному ковру. Он остановился и принюхался.

– Пахнет земляным маслом, – сказал он своим спутникам.

– Да, милорд, – подтвердил стюард полковника. – И выглядит как свернувшаяся земная кровь. Закаменевшая, – он звякнул мечом по покрытию.

– Думаю, что мы уже вошли в новые земли, – сказал Баррион офицерам. – Впереди ожидается много удивительного. Нам нужно будет к этому привыкнуть и не подавать вида, или это плохо скажется на солдатах.

Фюргарт послал коня вперёд и рысью поскакал по звонкой дороге. Остальные рыцари поспешили за ним. Стюард полковника поднял руку, и весь отряд, лязгнув амуницией, шумно сдвинулся с места.

За поворотом лес расступился, и открылось широкое пространство. Высоко в небе невидимый жаворонок заливался умиротворяющими трелями. Справа на обочине дороги в полете стрелы стоял одинокий остролист. Большое древнее дерево широко раскинуло толстые узловатые ветви-руки, покрытые темно-кровавыми листьями. В ажурной тени у самых корней гиганта белел покосившийся каменный верстовой столб.

Все остановились, осматриваясь. Чародей толкнул свою невзрачную рыжую лошадку вперёд и устремился к лесному патриарху. Немедля, пришпорив коня, за ним последовал Трентон.

Полковник недоуменно округлил глаза, призывая в свидетели окружающих.

– Остролист на месте, но Запретные Курганы исчезли, – он потрясённо указывал на крестьянское ухоженное поле, усеянное ровными рядами синевато-зелёных кочанов капусты.

– А вот, рыцари и наша цель, – указал вперёд подбородком Фюргарт на аккуратные домики с красной черепицей, скрываемые рядом высоких каштанов.

Он поправил на голове нашлемник и снял с луки открытый посеребрённый шлем. Грозный Утёс, пришпорив коня, подскакал к лорду, поднимая на древке копья оранжевое полотнище с красным львом, и занял привычное место впереди и справа от своего господина.

3. Ассандр Биорк

Контракт есть контракт, а эта сделка была сполна оплачена почти десять лет назад и начинала тяготить сны морского волка.