Читать книгу Велислава. От страхов к величию - Александра Гром - Страница 1

14 февраля 2004 года.

На переменах все девчонки собираются возле стола наших классных красавиц, Анечки и Марго, с охами-вздохами рассматривать энные по счету валентинки и сообщения. Некоторые счастливицы, если местные принцессы заинтересуются, смущаясь, представляют на общий суд поздравления от своих кавалеров. Четырнадцатого февраля общий уровень IQ женской половины школы падает до пугающих значений.

Согласна, я просто завидую. Мне-то открытки не дарят, по телефону в любви тоже не признаются. Наверное, чтобы на тебя обращали внимание, обязательно нужно манерничать и смеяться каждой второй фразе собеседника. Других «изюминок» в наших популярных девушках за годы совместного обучения я не нашла. Внешность у них, на мой вкус, вполне себе средненькая.

Вообще я нормальная, но хочется быть какой-нибудь особенной. Да какая девчонка в пятнадцать лет об этом не мечтает.

Февраль 2005 года.

Мама, папа, Света – все возле моей кровати. И глаза у них перепуганные.

Горло болит – кричала.

Кажется, я своими воплями посреди ночи подняла семью.

Если бы им подобное приснилось, они бы тоже орали. Такой кошмар с эффектом полного присутствия даже папу напугал бы.

Август 2005 года.

Сегодня мы с мамой идем к «очень хорошему специалисту по Инночкиной рекомендации».

Полагаю, вечером успокоительные травки отправят в мусорное ведро. Лишь бы не назначили антидепрессанты. Я про них в интернете читала. Жуть! Это для психов, а я нормальная.

Ноябрь 2005 года.

– Как ваши кошмары? – с профессиональным участием в голосе спрашивает Ольга Федоровна, «хороший специалист».

Вообще-то прекрасно, но так мы дойдем до антидепрессантов. А у меня и от этих таблеток единственный эффект – головная боль.

– Я больше не кричу во сне. – Это правда, кстати.

Май 2006 года.

Полгода без лекарств. По ночам веду себя тихо.

Родители решились. Сегодня озвучили университет, факультет и специальность, куда пустят меня поступать. Жуть. Один плюс – жить одной.

Декабрь 2006 года.

Скоро сессия, но кто бы знал, что у меня в голове. Там не вопросы-билеты. Нет, не парень. Даже не клубы. И не распродажи…

В голове у меня трупы. Ровно двадцать один свеженький труп. Всегда считала это выражение странным, но моим оно как раз подходит. Толпа людей, стоящих в очереди банка, и персонал отделения за десять секунд разложились до состояния давно поднятых и благополучно забытых всеми зомби, а потом взорвались ко всем чертям вместе с этим офисом и доброй частью пятиэтажки, где он располагался.

За последний год с лишним чего мне только не снилось. Я, наверное, могла бы спокойно в медицинский поступать: желудок и нервы крепкие. Этот кошмар был не более мерзким, чем предыдущие, но напугал меня до дрожи. Сегодня я впервые почувствовала рядом чье-то незримое присутствие. Этот кто-то спокойно наблюдал за происходящим, вернее, за результатом проявления своей воли. И этот кто-то меня не видел. Пока не видел.

Проснулась я без криков, но с ощущением надвигающейся паники и с твердой уверенностью в том, что через пять дней сон сбудется. Невидимая тварь сожрет людей. От мысли самой быть обнаруженной этим существом меня и начинало трясти. Даже перспектива позвонить по номеру, написанному краской на асфальте в сновидении, не вызывала такого ужаса. За всю жизнь я не запомнила ни одного числа длиннее четырехзначного, я даже свой номер диктую с листочка. А здесь – одиннадцать цифр врезались в подкорку за несколько мгновений. На мой взгляд, очень похоже на знак.

Сейчас я сижу на складе вот уже второй час, сортирую поступившие утром книги и настраиваюсь на предстоящий разговор. Пока не представляю, что скажу тому, кто возьмет трубку.

Дверь внезапно открывается, и в проеме появляется Катя.

– Ты решила вздремнуть?

– Вот, перебираю. – Я киваю на стопки книг и коробки.

– Обычно ты справляешься быстрее.

– Давай поменяемся: я пойду в зал, ты закончишь здесь.

– Нет-нет! – Она еще и руками машет. – Я просто подумала, вдруг тебе плохо стало. Ты какая-то потерянная сегодня.

– Я не потерянная. Я сосредоточена на проблеме.

В магазине зазвенели колокольчики.

– Тогда решай свою проблему быстрее, разгребай остатки и выноси все в зал. Хочу закончить с этим до конца рабочего дня.

Дверь медленно со щелчком закрывается.

Значит, быстрее разобраться с проблемой. Ладненько. Где у меня телефон? По памяти набираю номер и жму кнопку вызова, пока не передумала. Надежда на то, что на звонок не ответят, умирает после третьего гудка, когда мужской голос с акцентом произносит:

– Я вас слушаю.

– Здравствуйте, меня зовут Вела.

Длительное молчание собеседника вновь возродило надежду, но поскольку он все еще на связи…

– Вы ошиблись номером?

Хочется смалодушничать и ответить: «Да». Мешают призрачная тварь и двадцать один труп, все еще сидящие в моей бедной голове.

– Я увидела ваш номер во сне, – с запинкой признаюсь незнакомцу.

– Хотите рассказать мне свой сон по телефону?

– Я… – Честно говоря, такого вопроса я не ожидала. – Я сейчас занята.

– Когда освободитесь?

– Часа через два… Мы могли бы встретиться.

Вновь пауза.

– Встретиться?

– Да… Это плохая идея?

– Нет. Это отличная идея. Просто… – мой собеседник замолкает, подбирая нужное слово, – несколько странно слышать это предложение от вас. Диктуйте адрес и время.

– В половине седьмого, кафе «Арго» в старой части города. По-моему, оно здесь одно с таким названием. У него еще вывеска в греческом стиле…

– Не волнуйтесь, я найду вас. До встречи.

Гудки, свидетельствующие о прекращении вызова, я слушаю до конца, пребывая в некотором ступоре. Он сказал, что найдет меня. Не кафе, а меня. Кажется, этот человек представляет, хотя бы в общих чертах, о чем я собираюсь ему рассказать.

До «Арго» пешком от работы можно спокойно дойти за десять минут. Еще двадцать я накинула, чтобы точно прибыть вовремя, даже если бы пришлось задержаться в магазине. Ну, и чтобы подготовиться, то есть понервничать. Поскольку ничего непредвиденного не случилось, я уже восемнадцать минут сижу в кафе и усиленно «готовлюсь».

Место выбрала в самом дальнем углу от входа. Не сказать, что я там как-то затерялась – в этом заведении на освещении экономить не стали. Все столики вокруг пока свободны. Новые посетители садятся ближе к двери, постепенно подбираясь ко мне. Я не предполагала, что по вечерам здесь так людно! Однако все еще сохраняется вероятность провести предстоящий разговор в относительной тишине, избегая любопытных взглядов.

Я медленно пью чай, периодически поглядывая то на часы над входом, то на сам этот вход. В двадцать девять минут седьмого мое ожидание заканчивается: только что вошедший молодой человек направляется прямо ко мне. Одет он не по погоде – легкое полупальто, без перчаток и головного убора. Последнее обстоятельство наряду с хорошим освещением привлекает мое внимание к его прическе. Волосы незнакомца, чуть вьющиеся, каштановые с неравномерно выгоревшими прядями, почти доходят до плеч. Наверное, он раньше часто бывал на солнце, а теперь такая возможность выпадает гораздо реже. Цвет лица мне сначала кажется смуглым, но когда он занимает место напротив, и я могу разглядеть его ближе, понимаю, что это скорее загар. Каре-зеленые глаза смотрят на меня в упор.

– Здравствуйте, Вела! Меня зовут Давид.

Вот и познакомились.

Подошедшая официантка избавляет меня на какое-то время от необходимости отвечать. Девушка не успевает открыть рот, как получает вежливую улыбку и заказ:

– Чашку черного кофе, пожалуйста.

А у него действительно есть акцент, мне это не показалось.

Едва официантка отходит от нашего столика, внимание собеседника вновь концентрируется на мне, то есть он снова пристально меня разглядывает. Может, ему намекнуть, что это не очень-то вежливо. Я, конечно, тоже за ним наблюдала, когда он шел к столику, но мой взгляд скользил от детали к детали. А он смотрит в глаза, и ему безразлично, что от смущения я уже сосредоточилась на содержимом своей кружки.

– Нам придется немного подождать моего друга. Он не так пунктуален, как мы с вами.

Неожиданно. Я даже отрываюсь от созерцания чая.

– А присутствие друга обязательно?

– Не обязательно, но положено.

– По уставу что ли? – Что-то я ничего не понимаю.

Теперь и меня одаривают улыбкой.

– В некотором смысле.

Этот взгляд уже начинает бесить.

– А вам не говорили, что так пристально рассматривать людей…

– Говорили.

А толку-то. Хорошо хоть моргает периодически, а то совсем жутко выглядело бы.

На столе внезапно появляется чашка. Я даже вздрагиваю. А вот Давид и бровью не ведет. То ли у меня нервы расшалились сильнее, чем я думала, то ли у него слух лучше.

– Спасибо. – Еще одна вежливая улыбка девушке, а потом и мне. – Нам с вами предстоит небольшая поездка и одна встреча. Но вы не волнуйтесь, в десять точно будете дома.

– С чего вы взяли, что я вообще куда-то с вами поеду?

– А вы планируете просто встать и убежать?

– Я планировала просто рассказать вам свой сон. Почему я должна от вас бегать?

– Подобные вам именно так и поступают.

– Подобные мне? Это как понимать?

Его брови поднимаются. Я его удивила?

– Очень интересно…

Развить свою мысль он не успевает, отвлекается на зазвонивший телефон. Вместо того чтобы принять вызов, он нажимает отбой и встает.

– Мой друг на месте. Пойдемте.

Я тянусь к вешалке, где оставила свое пальто, но меня опережают. Приходится встать и послушно искать рукава.

– Шапку не надевайте, и можете не застегиваться – в машине тепло.

Ладненько. Я посильнее запахиваю пальто и набрасываю капюшон. В машине, может быть, и тепло, но до нее еще добежать надо, а сейчас на улице минус двадцать. Взяв с соседнего стула сумку, роюсь в поисках кошелька, но краем глаза замечаю, как Давид уже кладет на стол несколько купюр. Кто-то сегодня помимо улыбок получил отличные чаевые.

Внимательно рассмотрев мою сумку, парень решает, что она все же дамская, а не хозяйственная (если судить по размеру, то спутать легко), крепко подхватывает меня под локоть и ведет к выходу.

Передо мной сначала открывают двери кафе, а затем и дверцу внедорожника. Наконец, я оказываюсь в обещанном тепле на заднем сиденье. Там нас уже ждет и обещанный «друг» – смуглый парень со светло-русым ежиком, на вид еще моложе Давида. Он тут же представляется:

– Карим.

И этот с акцентом.

– Вела.

В ответ мне улыбаются. Я так поняла, он уже в курсе, как меня зовут. Ах, какие тут все улыбчивые и вежливые! Мурашки по спине.

– Поехали, – командует Давид мужчине за рулем.

В отличие от товарища Карим не сканирует меня взглядом, за что ему большое спасибо.

– Вот это времена наступили! – произносит он, обращаясь к Давиду. – С ума сойти! Носители сами ищут охотников, сами договариваются о встрече, и, представьте себе, приходят на нее. Предки, наверное, рыдают от зависти!

Так, про охотников я не поняла. Кажется, моя интуиция отталкивала идею со звонком не из-за возможности попасть в психушку.

– И не говори, – поддерживает тон друга… охотник. – Еще они сами себя инициируют, сами же блоки ставят. Кстати, впервые вижу, чтобы страусиная тактика срабатывала применительно к человеку.

– Какой одаренный ребенок!

– Не ребенок, а девушка.

– Ну, так по ней не скажешь.

– Паяц!

– Это слово уже многие годы как вышло из лексикона.

– Оно звучит оскорбительнее. Ты работать будешь сегодня? Мы уже скоро из города выедем.

– А она разве вернется? Ведь по закону…

То есть у меня есть шанс не вернуться домой?!

– Вот по закону и вернется. Я уже все посмотрел. Хватит ее пугать, делом займись наконец.

– Вела, посмотри на меня!

Что-то не хочется.

– Велочка, будь благоразумна! Тут сейчас такая дорога начнется – я бы сам вместо тебя поспал.

– Что?

Я все-таки поворачиваюсь к нему.

– Подъем, подъем!

Из тяжелой дремы меня вырывает смутно знакомый, жизнерадостный голос. С трудом разлепляю веки, чтобы увидеть скалящегося во все тридцать два зуба Карима.

– Приехали!

Мозги с трудом включаются. Я чувствую, как справа сильно веет холодом. Давид уже вышел из машины и держит дверь открытой для меня. Медленно переползаю по сиденью, неловко путаясь в полах пальто. Мне тут же подают руку.

Сзади слышится смех:

– Ты такая забавная! Теперь я понял, что значит сравнение с мореным тараканом.

Очень хочется сказать что-нибудь гадкое в ответ, но в горле пересохло.

– У вас есть платок? – интересуется Давид, когда я, выбравшись из автомобиля, наклоняюсь за сумкой.

– Какой платок? – приходится все-таки напрячься и выдавить из себя слова.

– Носовой. Или салфетки, – перечисляет парень.

– Нет.

– Тогда сумку можете оставить здесь.

– И зачем мне может понадобиться платок?

Он вытаскивает из нагрудного кармана пиджака свой (интересно, ему правда не холодно в такой мороз) и протягивает мне.

– Пригодится.

Приходится взять. После чего меня вновь берут под руку и ведут по направлению к какому-то зданию – то ли старой усадьбе, то ли летнему лагерю образца какого-нибудь древнего года. Даже не знала, что у нас за городом сохранились и вообще есть подобные постройки.

Фасад хорошо освещается фонарями, расставленными по периметру дома. Судя по высоте и расстоянию между верхними и нижними окнами, потолки там должны быть высоченные. Возле широкого крыльца в рядок компактно стоят четыре внедорожника, такие же, как тот, на котором приехали мы. С трудом протиснувшись между машинами, мы поднимаемся по лестнице к огромным двойным дверям из массива темного дерева. Я мельком гляжу на ближайшее окно. Его наличники сделаны из такой же старой сплошь усеянной резьбой древесины. Господи, сколько же лет этому дому?

Когда мы входим, петли даже не скрипят. Я думала, нам придется подняться по лестнице на освещенный второй этаж, но Давид направляет меня прямо, к проему, завешанному портьерой.

После полутемного коридора свет в комнате неприятно ударяет по глазам. Проморгавшись, я рассматриваю обстановку. В центре, боком к входу, стоит стул, вокруг него в уютный полукруг выстроены два кресла и диван. Среднюю часть правой стены занимает камин и дымоход, рядом расположилась тахта. Стена, что по левую руку, от пола до потолка закрыта стеллажом с книгами, чуть ближе к окну – лестница, видимо, для верхних полок.

– Проходите. – Давид чуть подталкивает меня вперед и начинает стягивать пальто. Я не возражаю. В комнате очень тепло и немного душно – греет камин и баратеи, скрытые резными решетками под подоконниками.

– Присаживайтесь на стул.

Я послушно выполняю просьбу и наблюдаю, как парень подходит к камину, аккуратно кладет на тахту мое пальто, затем снимает свой тренч и бросает его рядом. От камина Давид не отходит.

– Они сейчас придут.

Мое сердце внезапно ускоряет свой ритм.

– Не волнуйтесь, в конечном счете, все будет хорошо.

Моя интуиция про «конечный счет» молчит, но о том, что вот прямо сейчас будет очень-очень плохо, она просто-таки орет. Главное, вовремя, да.

Я поворачиваюсь к входу и невольно задерживаю дыхание. Наверное, сотня картин разных размеров и жанров (тут и пейзажи, и портреты, и натюрморты) заполняет все пространство стены. Коричневато-зеленая цветовая гамма – единственное, что объединяет это разнообразие. Именно в этих тонах решен интерьер всей комнаты.

– Удивительно, как умиротворяюще действует на вас живопись, – раздается из-за спины.

Стоит мне только отвлечься на Давида, как ткань, скрывающую арку, отдергивают в сторону, и в комнату входят четверо мужчин вполне солидного и добропорядочного вида в возрасте от сорока до пятидесяти лет. Одного взгляда на них хватает, чтобы свести на нет весь успокоительный эффект от встречи с искусством.

– Добрый вечер! – Давид первым приветствует вошедших.

Вербального ответа он не получает. Удостоив его лишь кивками, прибывшие господа занимают свободные предметы мебели, то есть окружают меня с трех сторон.

Между тем Давид продолжает говорить, словно такое поведение для них в порядке вещей:

– Позвольте вам представить Велиславу.

Интересно, откуда он знает мое полное имя? Этот вопрос, правда, я не озвучиваю, а лишь слабо киваю, чем заслуживаю четыре пристальных взгляда.

– Сегодня днем она позвонила мне и сообщила о желании показать свое видение.

– Вообще-то, мне хотелось просто рассказать вам о своем кошмаре, – во второй раз за вечер напоминаю я.

Мужчина, сидящий в кресле справа, довольно странно реагирует на мои слова:

– Словами нужно уметь пользоваться. Не все в состоянии правильно сформулировать свои мысли и поведать о своих чувствах.

Честно, меня это задевает.

– Мне говорили, что я с двух лет вполне нормально пользуюсь речевым аппаратом. И лет с шести проблем со связной речью у меня не возникало.

– Ты не можешь даже отличить ночной кошмар от пророческого видения, а хочешь уже рассказать нам о нем, – в голосе мужчины слышатся насмешка.

Я оборачиваюсь, чтобы увидеть Давида. Он кивает, соглашаясь со старшим.

– Просто подумайте о своем видении.

И я думаю…

Сижу на стуле, закрыв лицо руками. Меня трясет. Ломит затылок, виски, лоб, нос. По лицу текут слезы. Хочется рыдать в голос, но странное онемение сковало горло, мне остается только тяжело дышать, захлебываясь воздухом. Кошмарное мельтешение картинок сменила абсолютная темнота. Я не знала, что так бывает. Звуки воспринимаются словно издалека, с трудом пробиваясь сквозь звон в ушах.

– …на мой взгляд, очень четкое и подробное видение. Срока реализации достаточно, чтобы двенадцать раз залатать это место. И демон ее не обнаружил. – Это Давид.

– Да, все прекрасно. – А это, кажется, один из тех, кто сидит напротив. – Теперь можете избавиться от нее.

Что?! Давид же сказал, что я сегодня вернусь домой! Выходит, что эта четверка в состоянии перетряхнуть мой мозг, но не в состоянии реально навредить. Из присутствующих здесь только Давид на это способен, а он не настроен на такое развитие событий с самого начала вечера. Господи, ну пожалуйста, пусть он не поменяет своего решения…

– Нет.

Спасибо!

– Молодой человек, по закону…

– В любом законе есть оговорки. Она сама себя инициировала. Она смогла самостоятельно поставить блок. Я проверил: ни с другими носителями, ни с проклятыми она не сталкивалась. Видение идеально, вы сами это признали. К чему упускать такую возможность?

– Какую еще возможность? – взвивается все тот же Кровожадина.

– Третий, Давид имеет в виду новаторскую идею, выдвинутую несколько лет назад и принятую с большим оптимизмом. – Эти слова принадлежат мужчине, расположившемуся слева. Если они себя по номерам называют, то он получается Четвертый. Или Первый. Это если они в порядке очередности сидят… Бред какой-то! О чем я вообще думаю.

– И благополучно забыта, – подает голос до сих пор молчавший мужчина.

– Не забыта, – возражает Давид. – У нас просто не было подходящего носителя. Я не помню, когда в последний раз в архивах упоминался хоть кто-то сравнимый по силе с этой девушкой.

– Не очень-то на нее рассчитывайте! – Язва, начавший со мной разговор, видимо, тоже не может промолчать.

– Начало очень хорошее, если она…

– Я не об этом. У меня большие сомнения, что ваш найденыш согласиться еще раз пережить подобное. – Еще раз?! – Но если вам удастся убедить ее с нами сотрудничать, мы представим ее совету в лучшем свете. Теперь дело за вами, я жду звонка.

Слышится скрип, шорохи и звук удаляющихся шагов. Уже от входа доносится:

– Мы все, конечно, благодарны, что вы не стали травмировать наш слух ее воплями, но не забудьте все вернуть, как было.

Потом все стихает.

Все-таки Язва – Первый.

– Вот и все.

Действительно все – онемение спадает с горла.

Давид садится на диван напротив.

– Доставайте платок и вытирайте лицо.

Совет действительно разумный, можно и воспользоваться.

Я вытираю глаза и принимаюсь за губы, кажется, туда тоже натекло. Отняв платок, чтобы расправить, обнаруживаю на нем кровавые разводы. У меня никогда в жизни кровь носом не шла…

– Для первого раза все прошло очень удачно.

Он что, шутит? Я демонстрирую ему испачканный кусок материи.

– В следующий раз будет лучше. Не очень приятно, но точно легче, чем сегодня.

И что тут скажешь?

– Вела, вы сегодня спасли двадцать одну жизнь. Как вам это?

– Больно.

– Мы помогаем людям. Благое дело, не находите? И вы можете ему поспособствовать.

– Альтернатива сотрудничеству с вами, как я поняла, смерть.

– Неправильно вы поняли. – Он качает головой.

Я совсем сбита с толку.

– Что же тогда?

Я рассчитываю на прямой ответ, но мне задают встречный вопрос:

– Скажите, что вы чувствуете, когда думаете о физической смерти?

– Конец всему.

– Отличное описание чувства, – комментируют мой ответ.

Сдается мне, зря я обижалась на Язву.

– Прислушайтесь к самой себе, а не вспоминайте чужие мысли на эту тему. И не про мысли мы сейчас речь ведем.

– Ну, наверное, это должен быть страх. Хотя чего бояться, если меня уже нет…

– Вы опять думаете.

Думаю, не думаю… чувствую, не чувствую… Ерунда какая-то! Я начинаю злиться.

– Ничего я не чувствую! Я абсолютно спокойна!

– Правильно. Волноваться не о чем. Физическая смерть – это выход. Это начало. То, что могло произойти с людьми из вашего видения и произойдет с другими, если мы не узнаем или не успеем, – ужасно, я согласен. Но они все вернуться когда-нибудь, так или иначе, снова и снова. А вот от вас демону нужно то, что вы называете душой. Конкретно для вас встреча с ним действительно станет концом. Носителя с таким хорошо развитым даром, как у вас, можно найти максимум за восемь часов. Единственное, что этому препятствует, – ваш удивительный, абсолютно невозможный в теории, блок.

– Вы можете его снять.

Он кивает, соглашаясь.

Почему-то заболела правая рука. Опускаю взгляд и с удивлением вижу побелевшие костяшки – носовой платок намертво зажат в кулаке. Медленно расслабляю мышцы. Прежде чем заговорить, прочищаю горло.

– Что ж, все предельно ясно.

– Вы испугались.

Я смеюсь. Нервы сдают, это очевидно.

– А вы ожидали чего-то другого?

– Вам меня не нужно бояться. Поверьте, мне очень важно, чтобы наше сотрудничество стало успешным, поэтому я буду вам помогать. Я не говорю, что мы станем друзьями, но если у вас возникнут проблемы, связанные с даром, я к вашим услугам. В случае необходимости я встану на вашу защиту.

– Как сегодня?

– Именно. Мое мнение имеет вес. Дар этих четверых здесь ценится выше, но я сильнее, и этот факт они всегда учитывают.

– Вы читаете мысли, – решаю уточнить на всякий случай.

– Воспоминания. Наши сегодняшние гости могут увидеть лишь то, на чем вы сосредоточены в текущий момент, я же – абсолютно все. Однако для меня существуют определенные правила. Если представить, что ваши воспоминания это книги, хранящиеся в огромной библиотеке, то существуют полки, на которые я стараюсь не заглядывать, на другие не посмотрю ни при каких обстоятельствах, на третьи – только в самом крайнем случае.

– Почему я не ощущаю ваше присутствие?

– Работая с чужим сознанием, я стабилизирую объект на физическом, психическом и эмоциональном уровнях.

– А они так не могут.

– Не могут. У такой стрессовой техники имеется единственный, но очень весомый плюс – если в воспоминании есть ложь, преднамеренная или занесенная кем-то, она открывается. Для объекта такое вмешательство всегда чревато… неприятными последствиями. Без поддержки менталиста моего уровня он в девяноста процентах случаев сходит с ума. Физические повреждения обычно гораздо серьезнее тех, что вы получили сегодня. В первую очередь страдает кровеносная система. – Он смотрит на испачканный платок. – Я не знал порога вашей чувствительности при воздействии извне и корректировал ваше состояние по ходу сеанса, как мог. В следующий раз, я буду предугадывать ваши реакции.

– Звучит очень просто.

– Так оно и есть. В теории. Так вы согласны нам помогать?

Я киваю. Он поднимается с дивана. Я наблюдаю, как парень идет к кушетке за нашей одеждой. На ходу он бросает:

– И, напоследок, примите совет – отучите себя смотреть людям в глаза. Не облегчайте работу менталистам.

От этих слов внутри все леденеет.

– То есть кто-то может узнать о наших встречах, о моих кош… то есть видениях. Это представляет опасность?

Давид подходит ближе и расправляет мое пальто, чтобы я смогла в него влезть.

– Не забивайте себе голову. Об этом позабочусь я: поставлю пару простеньких блоков, – успокаивает он.

Снова киваю. Начинаю чувствовать себя китайским болванчиком. Внутренне напряжение потихоньку спадает.

– Когда вы скажете, что я согласна с вами сотрудничать?

– Позвоню Язве сразу после того, как мы с Каримом доставим вас домой.

Я вновь теряю дар речи, на этот раз, ради разнообразия, от удивления.

– Что такое? Первому действительно подходит.

– Не думаю, что, узнав про это прозвище, он придет в восторг.

20 ноября 2007 года.

В день знакомства Давид пообещал мне помочь, если возникнут трудности с даром.

Почти год все было прекрасно. Просыпаясь после очередного вещего сна, я тянулась за телефоном, набирала одиннадцать заветных цифр (забить номер в список контактов я до сих не удосужилась) и ждала ответа. За все это время Давид только один раз не взял трубку, но почти сразу перезвонил сам. Мы обговаривали время. Место осталось неизменным. «Арго» для меня было оптимальным из-за относительной близости к квартире, работе и даже университету. Давиду, скорее всего, оно просто казалось вполне безопасным.

Кариму как-то удалось избавиться от привычки опаздывать (или он сделал исключение для меня), поэтому каждый раз, выходя из кафе в условленное время, я видела знакомый внедорожник, припаркованный на одном и том же месте. Молодой человек неизменно встречал меня новой шуткой, а после того, как я отсмеюсь, награждал своим ужасным снотворным заклинанием (или как это там называется). Через тридцать-сорок минут меня вытаскивал из автомобиля Давид, и мы шли «смотреть кино», точнее, его показывать.

Такие сеансы проходили нечасто, где-то раз в месяц. Исключением стал июль – нам пришлось собираться три раза. Последнюю встречу мы организовали в первых числах октября. Длительный перерыв, последовавший за ней, начинал меня немного беспокоить, но вот ожидание завершилось новым видением, а беспокойство только усилилось.

Сейчас утро. Часы на стене показывают шесть минут восьмого. По вторникам пар в университете нет, работаю я сегодня во вторую. Нужно собраться с мыслями, позвонить и назначить встречу, потом встать, привести себя в порядок и готовиться к семинарам, а я все лежу и думаю.

Интуиция кричит, что у меня проблемы, но с чем именно они связаны, не уточняет. С одной стороны, это может иметь какое-то отношение к моему дару, ведь видение оборвалось. Мне не захотелось наблюдать процесс поглощения души демоном до конца, пусть даже жертвой был Первый. Именно этим Давид и пугал меня, если я не буду себя хорошо вести. С другой стороны, за месяцы нашего сотрудничества я ничего нового не узнала об этой организации, а вопрос о межличностных взаимоотношениях в ней после сегодняшнего сна встал очень остро. Может быть, причина моего беспокойства кроется в этом. Что греха таить, вид обнаженного Давида оказался зрелищем приятным и волнительным, но у этих ребят до встречи со мной даже рабочие отношения с носителями считались табу, а тут… Впрочем, с этим самым «тут» тоже какая-то ерунда получается. Пусть парень и был совершенно голый, но находился метрах в пяти от меня, как всегда непробиваемо спокойный, с явным намерением залезть в кровать, стоявшую рядом, а не бежать ко мне. И говорил он при этом не слова, положенные романтичному любовнику, а что-то утешительное, вроде «скоро все закончится»…

Я переворачиваюсь на живот и утыкаюсь лицом в подушку.

Может все гораздо проще, и после года Катиных рассказов о приключениях с парнями мне наконец-то стали сниться хоть сколько-нибудь неприличные сны. А выбор героя можно объяснить так: сознание подкинуло того, с кем я чаще всего общаюсь. Странно только, что это не Карим, он поадекватнее. Хотя нет, до адекватности, ему о-о-чень далеко, но поживее он точно. Как бы то ни было, не хочется показывать ЭТО разлюбезной четверке. Думаю, здесь Давид может мне помочь. Но как ему об этом сказать? «Привет! Я сегодня видела тебя во сне без одежды и мне кажется, что показать такое сам-знаешь-кому – плохая идея, не находишь?» – на мой вкус, звучит довольно глупо.

Снова переворачиваюсь на спину. Одеяло не выдерживает моей гимнастики и падает на ковер. Подниматься за ним лень. Глядя в потолок, вожу рукой почти возле пола, благо высота дивана позволяет. Наконец нащупываю вредный текстиль и затаскиваю обратно к себе. Обвившись вокруг него, как обезьянка (меня это почему-то всегда успокаивает), беру телефон и звоню.

– Доброго утра, Вела. – В голосе Давида помимо привычного акцента слышится легкая хрипотца. Неужели мне все же удалось застать его спящим?

– И вам доброго утра. – Как всегда стараюсь поддерживать безукоризненно вежливый тон парня.

Я не тороплюсь озвучить время, размышляя, как бы деликатнее подготовить Давида к грядущему просмотру. Парню приходится спрашивать самому:

– Во сколько вас сегодня забирать?

– В шесть тридцать. Только не могли бы вы приехать за мной лично?

– Что-то случилось?

– Я бы хотела показать вам свои воспоминания до того, как их увидят сами-знаете-кто.

– Вела, вы же понимаете, что я всегда первым просматриваю ваши видения. Пары минут до начала встречи мне вполне хватает.

– Я бы хотела обсудить мой сегодняшний сон с вами.

– Вы меня озадачили. – По голосу, конечно, не скажешь. – Думаете, у вас проблемы с даром?

– И за это я опасаюсь.

В трубке секунд на десять воцаряется тишина.

– Хорошо. В шесть тридцать выходите из «Арго».

Он отключается.

Морально подготовить его не получилось. Буду надеяться на непрошибаемую броню сдержанности. И вообще, может статься, что этот сон только меня смутил, а он не примет его так близко к сердцу.

Вот теперь с чистой совестью можно вставать и заниматься привычными делами!

В магазине сегодня удивительно тихо, но девочки с первой смены жаловались, что утром покупатель шел косяком, и каждый торопился. Я коллегам сочувствую. Когда клиент спешит, то продавец у нас вешается. Интересно, кто подкинул директору идею разложить книги на полках в произвольном порядке безо всякой системы? Может, и сам догадался – он человек чудаковатый. Нет, над стеллажами висят указатели с жанрами, как положено, и на полках под ними, действительно, можно найти книги, им соответствующие. Если очень хорошо порыться среди литературы совершенно другого характера. Василий Алексеевич считает, что так кроме разыскиваемой книги человек может приобрести еще что-нибудь. Определенная логика в таких рассуждениях, наверное, есть. Ведь не разорился же он до сих пор.

Новый завоз при всей своей занятости девчонки разложить успели, так что мне совсем грустно. Обычно в таких случаях выручает Катя. Но сегодня она не в настроении. Делает вид, что увлечена изучением каких-то статей в интернете. При этом зависает по три минуты, прежде чем прокрутить страничку ниже. Удивительная скорость чтения для человека ее профессии.

Забавно, но кто она по образованию, я до сих пор не знаю – то ли филолог, то ли переводчик. Помимо работы в магазине она занимается именно переводом книг. На самом деле, то, что мне известно о ней хотя бы это, уже является достижением, так как она больше любит делиться подробностями своих отношений с мужчинами. За время совместной работы мы не то чтобы подружились, просто она почему-то выбрала меня объектом для своих откровений. Еще в самом начале знакомства я пару раз делала попытки тактично намекнуть о своем безразличии к подобного рода разговорам, но меня проигнорировали. Я рассудила так: читают же некоторые барышни любовные романы, а мне вот даже деньги на сентиментальную литературу тратить не приходится. Язык изложения пожестче, но жизненно. Честно признаться, меня всегда удивляло ее отношение к мужчинам. Каждый из ее бывших легко мог осчастливить не только любую девушку, но и ее маму, и даже папу. А вот Катя, заканчивая очередное повествование, неизменно говорила: «Это не серьезно!»

Вереница «несерьезных» знакомств завершилась в начале августа, когда в ее жизнь вошел Сергей. То есть вошел он в наш магазин в сопровождении троих своих друзей. Они веселились, вспоминая незадачливого знакомого, который, как я поняла из их разговора, прожужжал все уши про отпуск в Тунисе, а вернувшись, признался, что перепутал эту страну с Таиландом. В общем, друзья решили подарить ему карту, и наш магазин случайно оказался у них на пути.

Карту искать пришлось мне. Катя замерла возле кассы, разглядывая во все глаза Сергея. Он отвечал не менее заинтересованным взглядом. Я его понимаю. Смотреть на Катю – удовольствие. Не сказать, что она прямо-таки раскрасавица, но впечатление производит сногсшибательное. Природа расщедрилась, наделив девушку женственной (в пределах разумного) фигурой, мягкими чертами лица, потрясающими черными кудрями, серыми глазами и чистой, как у фарфоровой куклы, кожей. И этой коже я завидую просто черной завистью. Никогда такой не видела. Нет, вру – видела у Давида и Карима. Ну, надо же!

Лично на меня Сергей не произвел неизгладимого впечатления, видно, альбомы по искусству испортили мое восприятие прекрасного. На мой вкус, просто симпатюшечка, на каких сейчас спрос. А Катя вот влюбилась. Выходя в тот вечер из магазина, она встретила у самого входа Сергея. Он ждал ее с букетом цветов и предложением выпить кофе. До сих пор фирменной фразы от нее я не дождалась. Наверное, уже не и дождусь, потому как, каждую нашу совместную смену мне приходится выслушивать дифирамбы в честь самого замечательного мужчины на свете. Исключением, похоже, станет только этот день.

Еще полчаса тишины, и я не выдерживаю:

– Извини, у тебя все нормально?

Девушка нехотя поворачивается на мой голос.

– Да, все в порядке. – Ее взгляд при этом рассеянно скользит по мне, потом фокусируется на чем-то за моей спиной.

– У тебя на следующей неделе День рождения?

Неожиданный переход.

– Во вторник.

– Как отмечать планируешь?

– Как всегда. С семьей.

– Но это же девятнадцатилетие!

– И что? Любая дата в жизни человека бывает только раз.

– Но это ведь начало взрослой жизни…

– По-моему, «взрослая жизнь» начинается в восемнадцать. Но все равно – ха-ха.

– Не поняла?

– Кать, я учусь в университете на специальности, которую выбрала моя мама. Я живу в квартире дяди и оплачиваю ежемесячно счета, хотя мне могли бы предоставить место в общежитии. Угадай, чья это идея? Я не удивлюсь, если она мне скоро представит какого-нибудь парня, рассчитывая на определенное направление развития наших отношений. Вот и вся моя «взрослая жизнь».

– Жесть!

– Ладно, моя семья не самая лучшая тема для обсуждения. Сейчас ведь модно говорить о том, что человек ничего не меняет в своей жизни исключительно из-за лени. Выходит, какую-то извращенную часть моего сознания устаивает текущее положение дел.

В шесть тридцать выхожу из кафе. Настроение паршивое. После разговора с Катей поднять его так и не сумела. И впереди меня ожидают два сеанса мозгокопания. Чудесные перспективы! Вот одна из них уже ждет меня возле внедорожника:

– Добрый вечер!

– Добрый, – соглашаюсь только из вежливости.

Давид как всегда галантен: дверцу открыл, руку подал, дверцу закрыл.

Пока парень садится в машину, я смотрю на уличного кота, пытающегося вместе с очередными посетителями прошмыгнуть в «Арго». Ничего у него не выходит. Жалко котика.

На плечо внезапно ложится ладонь. Вздрогнув, оборачиваюсь – глаза в глаза. Ни тошноты, ни головокружения, просто несколько секунд пустоты и легкости в голове. В качестве визуального ряда – каре-зеленые глаза.

Потом меня накрывает темнота. Мгновение спустя, черная пелена светлеет, приобретая синеватый оттенок. Желтые фонари вдоль дороги, как могут, освещают здания. Картинка движется с невероятной скоростью. Улицы, улицы, улицы… Выезд из города… Шоссе… Грунтовая дорога… Деревья вокруг потихоньку замедляют свой бег, затем останавливаются.

Я открываю глаза. Удивительно, но шея не затекла, и, в целом, я себя вполне комфортно чувствую. Чуть погодя понимаю, что моя голова лежит на плече Давида. Действительно он даже немного съехал вниз по сиденью для моего удобства. Пристальный, изучающий взгляд ощущается кожей. Ловлю себя на мысли, что уже привыкла к нему, и раздражение даже не шевелится.

– Выходим?

– Выходим. – При водителе поговорить мы все равно не сможем.

Покорно жду, когда меня выпустят на волю. Не такая я уж беспомощная и избалованная: вполне могу сама открыть дверцу и выбраться. Один раз даже попробовала продемонстрировать свое умение Давиду. Его взгляд помню до сих пор. Расшифровать то безмолвное послание я так и не смогла, но неприятный осадок остался. В общем, подобные эксперименты больше не провожу.

Сегодня подход к крыльцу свободен.

– У нас есть минут десять до их приезда.

Я киваю. Десяти минут будет достаточно для беседы.

Двери, не смотря на свои лета, открываются как всегда бесшумно. Коридор встречает привычным полумраком. В комнату я захожу, прищурившись. Со стороны, наверное, выглядит забавно, но мне все равно. Мой сопровождающий от комментариев воздерживается, и ладно.

С благодарностью принимаю помощь в избавлении от пальто. Сажусь на стул боком, чтобы видеть парня, расположившегося около камина. Еще одно «как всегда», кстати.

Все эти действия похожи на ритуал. Странно, но мне только сегодня пришло в голову это сравнение. Ведь если вспомнить минувшие встречи, порядок наших действий остается неизменным…

– Что именно вы хотели обсудить? – Голос Давида отвлекает меня от рассуждений.

– Свой сон… тот, который после видения. – Оказывается, я умею краснеть. Неприятное открытие.

– Еще одно видение. – Парень равнодушно пожимает плечами.

Я была права. Фурора пригрезившаяся картинка не произвела.

– Мы будем показывать это великолепной четверке?

– Думаю, не стоит. К нападению на Первого это отношения не имеет, а вас изрядно смущает.

– Но я не смогу о нем не думать.

– С этим я, естественно, вам помогу. Обещал же.

– Да, помню. Я на это очень надеялась.

– Но не очень-то рассчитывали, судя по тону. Почему вы мне не верите? Разве я вас когда-нибудь обманывал?

Мне становится неловко.

– Нет, не обманывали. – Это приходится признать. – Я переживала, что вы не поймете… просто не поймете.

– Вы правы, я иногда плохо вас понимаю, но всегда вас чувствую.

Повисает пауза, дающая мне понять, что эту тему мой собеседник считает закрытой. Хорошо, тогда перейдем ко второму вопросу.

– Еще мне не дает покоя тот факт, что видение про Первого оборвалось.

Давид улыбается.

– Вот об этом переживать вам точно не следует.

Я удивлена, и, видимо, это отражается на моем лице.

– Пусть будет сюрприз, – произносит Давид, не дожидаясь вопроса.

На дальнейших объяснениях я не настаиваю. Знаю, что это бесполезное дело. Больше, чем хочет сказать, он все равно не скажет.

Справа слышится шорох – входят наши гости. Как верно Давид рассчитал время!

– Добрый вечер! Как поездка?

Мужчины рассаживаются на привычные для них места, по традиции отвечая на приветствие лишь легкими наклонами голов. Я единственная веду себя невежливо – молча разворачиваюсь к ним лицом. Это не проявление гонора или гордости, а всего лишь желание подольше не привлекать к себе внимание.

– Впечатление от дороги как всегда неоднозначное. Я заметил, что в твоей машине не было Карима. С ним что-то случилось? – интересуется Первый.

– В полдень уехал домой. Он сообщил мне о своих планах только утром, когда я звонил по поводу сегодняшней встречи, поэтому не успел найти замену, – докладывает Давид.

– Что-то серьезное?

Парень пожимает плечами.

– Что ж, спрошу у него сам при случае, а сейчас займемся делом. – Первый только что руки не потирает от предвкушения.

Ладненько, делом так делом. Любуйтесь, господа!

Возвращение к реальности из воспоминаний уже давно похоже на подъем с небольшой глубины. Перед глазами темно, какое-то время приходится фокусировать взгляд. Уши немного заложены. Хочется вдохнуть полной грудью, желательно не раз. Что я и делаю. Чем быстрее приду в себя, тем быстрее начну адекватно воспринимать происходящее вокруг. Однако меня ожидает сюрприз. «Воспринимать» нечего. В комнате стоит абсолютная тишина. Взгляды мужчин устремлены куда-то за мою спину. Мне становится интересно, что же там они рассматривают, поэтому я снова разворачиваюсь и сажусь на стул боком. Странно, они все смотрят на Давида.

Тишину разбивает голос Язвы, то есть Первого:

– Вы все-таки добились своего.

Давид вопросительно поднимает брови.

– Разве? Я с ней не занимался. Советов я ей не давал. Она все сделала сама.

На эту реплику никто из четверки отвечать не спешит. И кто мне скажет, что же я такого важного сделала сама? Оборачиваюсь и спрашиваю:

– Прошу прощения, но мне может кто-нибудь объяснить, что происходит?

Я думала, ответит Первый, но до моей скромной персоны снисходит Третий:

– Давид тебе объяснит… кое-что.

Звучит так, словно мне скажут «а», отложив знакомство с остальными буквами алфавита на неопределенный срок.

– А почему не все? – Надеюсь, они не решат, что я наглею.

– Все… Если совет даст согласие, то он расскажет тебе все.

– Я не сомневаюсь, что решение совета будет мудрым. – Эта реплика Давида вызывает смешки у всех четверых гостей. Какое удивительное единодушие! – А если оно еще и своевременным окажется…

– Не забывайся! – Третий резко обрывает парня. Какой же он все-таки нервный. – Решения совета всегда мудры и своевременны.

После этой фразы лицо Давида приобретает странное выражение, как будто он сходу может привести несколько примеров, доказывающих обратное. Однако парень сдерживает себя.

– Да будет так.

Прозвучало несколько архаично и странно, но четверка воспринимает такую покладистость на ура.

– Вези ее домой, проводи короткую разъяснительную беседу и жди дальнейших указаний, – озадачивает Давида Первый, вставая с кресла. Его примеру следуют и остальные.

Через минуту в помещении остаемся только мы с Давидом.

– Домой?

Я киваю. Любопытство и нетерпение – не очень приятный коктейль. Я радуюсь, что ближайшие тридцать или сорок минут мне предстоит спать, а не изводить себя ожиданием и предвкушением близкого раскрытия тайны.

Мы с Давидом стоим на улице перед подъездом дома, где я живу.

– Доброй ночи, Виталий! Вы мне сегодня больше не понадобитесь, – парень отпускает своего водителя, вернее, он пытается это сделать.

– Но, господин Розман…

– Мне необходимо проводить свою спутницу до квартиры и удостовериться, что ей по дороге не станет вновь плохо.

Когда это мне было плохо? Или он имеет в виду мои отключки во время пути, им же и устроенные? К чему такая конспирация? Раньше подобных проблем не возникало. Странно.

– Как же вы доберетесь? – Голос у Виталия очень растерянный.

– На такси доеду. Я не знаю насколько задержусь, так что поезжайте домой – уже поздно.

Мужчине приходиться смириться с тем, что довести до ума свою работу сегодня он не сможет. Как только Давид закрывает дверцу, автомобиль мягко трогается с места.

Парень оборачивается ко мне.

– Ведите меня.

После этих слов я вдруг четко представляю наш дальнейший маршрут. Сейчас мы войдем в подъезд, где встретим Николая Федоровича, он как раз в это время выгуливает собаку. Некоторое время будем ждать лифт, а, когда откроются двери, из него выйдет Женечка, вечно забывающая в магазине какую-нибудь мелочь и непременно возвращающаяся за ней. На лестничную площадку, пока я буду возиться с ключами, обязательно выглянет Зоя Михайловна, чтобы поздороваться. Потом все эти замечательные люди сочтут своим долгом позвонить моей маме, чтобы доложить с кем и когда меня видели. Затем мама позвонит мне… Столько возможностей закону подлости в отношении меня еще ни разу не выпадало.

Возвращаюсь из мира грез, то есть кошмаров, и вижу, что Давид уже стоит рядом, держит меня за руку и внимательно смотрит в глаза.

– Вела, еще раз спрашиваю: что-то не так?

Я отрицательно качаю головой и тяжело вздыхаю.

– Идемте. – Звучит так обреченно и жалко, даже самой противно.

Входная дверь подъезда тихо, но неприятно скрипит, впуская нас, однако заядлый собачник, бывший мамин коллега, навстречу не выходит. Один – ноль в мою пользу.

В тишине ждем лифт. Створки открываются… Женечки там нет. Два – ноль.

Лифт ползет на четвертый этаж.

– Вы меня кофе угощать будете? – неожиданно спрашивает Давид.

– Хм… а вы хотите? – Я несколько удивлена таким вопросом.

– Было бы замечательно.

– Значит, буду.

Вот и мой этаж. Стараюсь греметь ключами как можно тише, хотя понимаю, что не поможет. Ура! Я успеваю затолкнуть Давида в квартиру и чуть прикрыть дверь, до того как в щелку выглядывает соседка.

– Здравствуй, Велочка! Что-то ты припозднилась сегодня.

– Добрый вечер, Зоя Михайловна! – говорю как можно спокойнее, а про себя молюсь, чтобы парень не стал мне еще какие-нибудь вопросы задавать. – В магазине книги после смены расставлять пришлось, потом в кафе забежала.

– Неужели до дома пешком добиралась? Поздно ведь!

– А я с коллегой была, – сочиняю прямо на ходу, но выходит удивительно складно, – за ней на машине приехали, ну и меня подвезли.

– Тогда ладно.

Так и подмывает поинтересоваться, будет ли она звонить маме. Вместо этого я, вежливо улыбаясь, прощаюсь и закрываю дверь.

– Три – ноль.

– Простите?

Ой!

– Ничего. Это я… Мысли вслух.

Включаю свет и начинаю раздеваться. Самостоятельно стягиваю шарф с шапкой. Пальто мне, конечно же, снять помогают.

– А вам не говорили, что врать нехорошо?

– Нехорошо, но порой необходимо. Лучше соврать в малом, чем потом лгать по-крупному. – Наверное, так оно и есть, но практиковать подобное мне раньше не приходилось. Не скажу, что я патологически честная, просто обманывать не умею.

– Вы верите в существование меньшего зла?

Откуда мне знать, я философскими изысканиями на эту тему не занималась и не собираюсь.

– Понятия не имею, – обрываю назревающую дискуссию. – Тапочки не предлагаю – в квартире чисто и пол теплый.

Быстренько снимаю сапоги и прохожу на кухню ставить чайник.

– А вы к кофе что будете?

– А что есть? – отзывается Давид из прихожей, все еще шурша одеждой.

Интересно, это он сейчас про еду или про сахар-сливки-молоко? Хотя нет, он, насколько я помню, предпочитает черный. Значит, все-таки про еду.

– Я блины утром пекла. – Залезаю за тарелкой в холодильник. – Варенье есть…клубничное, сметана… Может, тогда лучше чай?

– Давайте чай.

Оборачиваюсь и вижу, что парень уже стоит возле стола. Место занять без разрешения воспитание ему не позволяет.

– Вы присаживайтесь! Если нужно, то можете воспользоваться ванной. – Я киваю на дверь рядом с входной.

– Спасибо.

Естественно, Давид первым делом отправляется в ванную.

Сама мою руки тут же, под краном. Накрываю на стол и грею блины. Куда он пропал? Выхожу в прихожую. Там Давид медитирует на зеркало, медленно поглаживая раму.

– Все в порядке? – возвращаю его же вопрос.

– Все хорошо. – Его голос звучит как-то медленно, тягуче. – Антиквариат?

– Да, мой дядя любил старые и дорогие вещи. Когда оба этих определения подходили одному предмету, он просто впадал в эйфорию… Чай, кстати, готов.

Давид отрывается от рамы и покорно идет за мной, по пути продолжая допрос.

– Вы говорите о нем в прошедшем времени. Он умер?

И где такт потерялся?

– Нет. Овдовел. Теперь он любит вещи современные и дорогие, как и его новая супруга. Так что эта квартира в корне не совпадает с недавно приобретенными вкусами. Однако как объект недвижимости, представляет собой хорошее вложение денег, поэтому до сих пор не продана.

– Понятно. Варенье домашнее?

Я вздыхаю. Мастер плавных переходов – это не про Давида.

– Домашнее.

– А сметана?

– Нет, конечно! – Улыбаюсь.

– Почему так категорично? Я знаю, что на рынке у частника вполне можно приобрести нормальную сметану.

– А эта ненормальная? – Я несколько обескуражена.

– Кушайте сами, если вам нравится. – Давид с невозмутимым лицом принимается намазывать на блинчик варенье.

Ничего себе тон! По-моему, я не предлагала ему чувствовать себя как дома! Очень много слов на языке, но ни одно никак не может сорваться. Видимо, решают, которое должно быть первым. В итоге мне остается только молча смотреть на парня. Удивительно, но он не давится. Конечно, мой взгляд не обладает такой же степенью материальности как его, но спустя полтора блинчика Давид все же обращает на меня внимание. Наверное, заметил, что я никак не займусь своим чаем.

– Что-то не так? – Парень тянется ложечкой за очередной порцией варенья.

Я отрицательно качаю головой.

– Вам не говорили, что так пристально рассматривать людей невежливо? – задает он следующий вопрос.

Это напоминает мне о нашей первой встрече. Кажется, кто-то пытается пошутить: по интонации похоже. Невероятно! Обычно кроме удивления и улыбки в плане эмоций ждать от него ничего не приходится, но за сегодняшний вечер это уже второй случай проявления чувств.

Я молча переключаюсь на еду. Вновь воцаряется тишина. Меня она немного нервирует. Мой сотрапезник, напротив, спокоен и сосредоточен на уничтожении блинов. Утром придется придумывать что-нибудь на завтрак.

– Понравилось? – интересуюсь, когда Давид приканчивает последний блин.

– Я без обеда и ужина остался из-за сегодняшней встречи.

– Это значит «нет»? – Честно говоря, мне немного обидно.

– Вы хотите обсудить мои пристрастия в еде?

– Нет. – «Я хочу, наконец, услышать таинственный рассказ, обещанный Третьим».

– Вот и хорошо. – Он кивает, удовлетворившись моим ответом. – Покажете мне квартиру?

Я в ступоре.

– Мне показалось, что…

– Не переживайте, мы поговорим, но сначала я хочу посмотреть квартиру. – Он очаровательно улыбается и добавляет: – Пожалуйста.

Приходиться встать. Оказавшись в коридоре, я жестом указываю на дальнюю дверь.

– Там гостиная.

Давид обходит меня и заглядывает в комнату. Осмотр помещения занимает секунд пять, и он вновь поворачивается ко мне.

– Справа от вас находится спальня, слева – кабинет.

Следующей парень выбирает спальню. Я думала, что он так же бегло окинет ее взглядом, но нет. Что-то привлекает его внимание, и Давид заходит внутрь. Меня разбирает любопытство. Прохожу в комнату следом и наблюдаю знакомую картину под названием «Давид и зеркало».

– У меня в доме не все в порядке с зеркалами?

– Оно новое. – Как это часто случается, парень игнорирует мой вопрос.

– Да. Это эффект такой, древесину специально состарили. – Понятия не имею, зачем ему это объясняю, сам ведь может догадаться.

– Идемте в кабинет.

– Конечно. – Мы вновь выходим в коридор. – Но вам будет неинтересно.

– Почему вы так решили?

– Там нет зеркал. – Открываю дверь и отхожу в сторону, пропуская Давида.

– Шутите?

– Если честно – даже не знаю.

Парень внимательно изучает каждый предмет интерьера: книжный шкаф, стол, кресло, мой диванчик…

– Большую часть времени вы проводите здесь, – заявляет он.

– И как вы догадались?

– Диван. – Коротко, емко и, главное, понятно.

– Очень на меня похож? – интересуюсь насмешливо. – Такой же странный и неказистый?

– На самом деле вы его любите.

– Это единственный вариант, который я смогла купить на сбережения с нескольких стипендий.

– И каким образом ваше высказывание должно противоречить моему утверждению? Я знаю, что вы никогда не приобретаете вещи, которые вам не нравятся.

А еще мне не нравится, когда он показывает, что копается в моих воспоминаниях. Наверное, что-то отражается на моем лице, или он опять меня «чувствует», но тему меняет.

– Спасибо за экскурсию. Вот теперь давайте поговорим. – Давид устраивается на диванчике. Мне приходится занять кресло.

– И мне можно задавать вам вопросы?

– Нет, поскольку в таком случае мне придется по большей части молчать, ожидая правильного и безопасного. Вы готовы просто послушать?

– Готова. – Как будто у меня есть выбор!

– Вот и хорошо… Итак, долгое время для организации, в которой я состою, все было очень просто: мы находили людей, наделенных даром, и устраняли их. Но вы с вашим блоком нас удивили. Результаты нашего сотрудничества очень радовали. Однако кое-кто сверху, как у вас говориться, не учел одного момента: любой дар развивается при частой или хотя бы регулярной практике. Именно это с вами и произошло.

– И как же вы поняли, что мой дар развился? – Лично я никаких изменений не почувствовала.

– Вы остановили видение, когда сообразили, что должно произойти, и осознали нежелание это видеть.

– Я думала, это плохо.

– Как посмотреть. Поверьте, для вас – хорошо. Это значит, что вы можете управлять своими видениями.

– И что?

– И это для вас хорошо, – вновь повторяется он.

Вот и все. Поговорили.

– Я ожидала большего. – Скрыть разочарование не удается.

– Даже не сомневаюсь. Но все остальное вы узнаете только после согласования с советом. – Он с улыбкой смотрит на меня.

Ладно, если по делу он больше ничего сообщать не собирается, попробую еще раз получить разъяснение его странному поведению в прихожей и спальне:

– Так какие проблемы с зеркалами?

– С зеркалами все в порядке, не берите в голову. – Он отмахивается он от меня, оставляя без подробностей. – Можно теперь мне задать вам один вопрос?

– Конечно. – Я понимаю, что спрашивает парень исключительно из-за желания соблюсти хотя бы видимость приличий: если ему ответ нужен для работы, он сам залезет в мои воспоминания и узнает. Но все равно приятно.

– Дорога, которую вы видели сегодня во время поездки… Как часто она вам снится?

Ощущаю, как внутри все сжимается от неприятного предчувствия. На самом деле, я сразу сообразила, что это дорога до особняка, где происходят наши встречи. Поскольку каждый раз меня в самом начале путешествия усыпляли, я давно осознала нежелание Давида и его товарищей открыть мне этот путь. В общем, появление этой дороги в моем сне – проблема. Но я почему-то решила: раз он сразу о ней разговор не завел, может, проскочу. Наивная.

– Сегодня в первый раз, – честно признаюсь я.

– Хорошо. Об этом я сам сообщу Первому. – Давид резко встает, и я вздрагиваю от неожиданности. – Проводите?

– Да.

Поднимаюсь с кресла и шагаю к двери. Когда прохожу мимо парня, он берет меня за правое запястье и тянет к себе. Растерянно поворачиваюсь к нему лицом. Давид второй рукой обхватывает мой подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза. От этого взгляда ощущаю, как тугой узел внутри рассасывается… Сеанс релаксации быстро заканчивается, и меня отпускают.

– Так-то лучше.

Действительно стало лучше… Из полукоматозного, но приятного, состояния выбираюсь только возле входной двери. За время моего «отсутствия» Давид успел обуться и надеть пальто, теперь застегивает пуговицы.

Что-то не нравится мне, как он на меня действует. Если подумать, пять минут назад он сообщил, что его организация убивает людей. Ох, простите, не убивает! С его слов, то, что с ними происходит – гораздо хуже! И я эту информацию восприняла совершенно спокойно. Даже сейчас не ощущаю ни страха, ни отвращения – ничего. Как он там говорил: стабилизация объекта на всех уровнях.

– Кстати, готовите вы хорошо.

Эта внезапная оценка возвращает меня в действительность и тут же вводит в ступор.

– Вам же не понравилось!

Пожав плечами, парень разворачивается и открывает дверь.

– Я свяжусь с вами, как только узнаю решение совета, но если опять возникнут проблемы, звоните сами.

– Обязательно. До встречи.

Два щелчка замка, и Давид уже стоит возле лифта. Пока кабина поднимается, он внимательно смотрит на меня, но внезапно поворачивается к двери Зои Михайловны. Вот черт! Но черт, точнее ведьма, так и не показывается из своего логова.

22 ноября 2007 года.

До окончания смены осталось меньше часа, а я уже не знаю, что бы еще полезное сделать. Дважды наводила порядок на полках. Первый раз после нескольких покупателей, оказавшихся в нашем магазинчике впервые и по доброте душевной решивших найти «правильное» место для просмотренных ими книг. Второй раз после Кати. Сегодня она опять «вне зоны доступа» и с чего-то решила заняться тем же, что и старательные клиенты.

– Вела, можно с тобой поговорить?

От неожиданности я вздрагиваю и поворачиваюсь к Кате.

Девушка похожа на приведение: необычайно бледная и очень-очень печальная. Еще у нее красные, явно зареванные глаза.

– Конечно можно, – уверенно говорю я, правда, с трудом представляю, чем смогу помочь. – У тебя все-таки что-то случилось?

– Да… Я с Сережей рассталась.

– Когда? – На самом деле хочется узнать почему, но такое любопытство не очень-то уместно.

– Сегодня ему позвонила.

– Но ты еще позавчера сама не своя была.

Она кивает.

– Только сегодня решилась.

– Я думала, у вас все прекрасно.

Она снова кивает.

– Прекрасно.

Я молчу и жду продолжения, не сомневаясь, что оно последует. Паузу Катя держит недолго.

– Я встретила другого мужчину. Я знаю, что ты обо мне думаешь, после всех моих рассказов, но я… – Она нервно смеется. – Я не хорошая, совсем не хорошая, но у меня правило: не встречаться с двумя парями одновременно. А тут такое! Я впервые в жизни почувствовала себя… – Катя поднимает на меня взгляд, и он очень мне не нравится. – Это помешательство какое-то. Мы с ним от силы пятнадцать минут поговорили, а потом… потом у нас был секс, прямо в машине на стоянке за кафе, где мы познакомились… Мне было абсолютно наплевать, увидит нас кто-нибудь или нет…

Девушка закрывает лицо руками, делает несколько глубоких вдохов и, справившись с собой, продолжает:

– Мне плохо, Вел. Очень плохо. Просто кошмарно! Понимаешь, я люблю Сереженьку, но Стас… Только от одной мысли о нем мне становится так… Я думаю, что Стасу нужен только секс, но все равно не могу без него. Это просто помешательство! – Она снова смотрит на меня. – Что мне делать?

Отличный вопрос! И по адресу. Понятия не имею, что ей посоветовать. Такие вещи со своим парнем обсуждать надо… наверное.

– А что сказал Сергей? – неуверенно спрашиваю я.

– Сказал, что не понимает, что со мной происходит. Сказал, что очень беспокоится за меня, что ему не нравится мое состояние и голос по телефону. Сказал, чтобы я подумала. Обещал подождать, пока я немного не приду в себя, потом обсудить все это снова… Не представляю, как мне смотреть ему в глаза, если мы вновь встретимся.