Читать книгу Отличная партия - Александра Иванова - Страница 1

I

«… Я люблю смотреть ваши общие фото. Больно и изнуряюще, до острой рези в сердце, до удушения, до сдавливания в области солнечного сплетения (когда перестает поступать кислород в легкие), до истощения, до равнодушия, притупления ощущений.

Наверно, так себя должен чувствовать атлет на дальние дистанции на последних метрах до финиша; спортсмен в тренажерном зале при финальном подходе. Давай… Еще разок, из последних. А потом бессилие, но бессилие торжествующее.

Я рассматриваю каждую твою черточку… Твои пальцы длинные, вены на руках… Я помню, как в них бьется пульс… Теперь они покоятся на ее плече. А я помню их на своей груди, и бесконтрольно учащается дыхание.

Твои взъерошенные волосы… Черные как смоль… Жесткие… Помню твою дурацкую шапочку, как у дитя. Ты похож на дитя. Ты смотрел на меня, как дитя, когда я билась, как раненая лань, со своей любовью. Ты пытался мне помочь не как опытный врач, а как случайный прохожий: несмело, растерянно, но искренне желая прекратить припадок.

Твои глаза…черные…глубокие…с хитринкой…порой такие внимательные и восхищенные, пьющие меня глубокими глотками. Раньше меня, теперь другую.

Твои губы… Мягкие, пухлые, немного женские, раскрывающиеся в удивительной улыбке, безумно красивой, с легкой щетиной над ними. Твои губы…я уже не помню их вкус. Я уже не помню твой запах. Как жаль, что фото не передают запахи…Чем пахнешь ты? Зимой…

Она…чужая и своя. Ненавидимая и любимая. Она с тобой, она часть тебя, а значит, я уже люблю ее. Она похожа на меня… Не только тем, что она твоя; не только фамилией – так прозаично, так грубо. Она красивей меня и она счастливей, ведь она с тобой.

Финиш. Истощение. Равнодушие. Пустота».

Точно, финиш… Злата сидела у окна, будто сросшаяся с креслом. В одной руке держала уже истертый на сгибах, сложенный трижды клочок тетрадного листа. Другой рукой впилась в ручку кресла, да так, что ногти обещали оставить следы на ладони. Взгляд рассеянно бродил по тусклому пейзажу за окном, состоявшему из нескольких деревьев, урны и детской площадки. Злата что-то говорила, беззвучно, одними губами.

Сколько так сидела девушка, представить трудно. Вывел ее из оцепенения телефонный звонок. Точнее настойчивая вибрация за ее спиной у наполовину то ли собранного, то ли разобранного чемодана.

Девушка неспешно развернулась на кресле, подвинула ногой злосчастный телефон и медленно подняла трубку:

–Да. Дома. – Странная улыбка появилась на безучастном лице. – Я замужем. Ну что ты? Какие еще чемоданы? Ты что-то путаешь. – Несколько минут Злата молчала. – Я люблю своего мужа и никуда не уйду. – Завершила вызов.

Смешок. Пыталась плакать, чтобы хоть как-то унять боль. Не выходит. Слишком больно. Нет слез.

II

Не может быть. Ей изменяет муж. Злата до конца не понимала, что звучит парадоксальнее, что изменяют самой красивой девушке когда-то на потоке, до этого в школе, а теперь в крупной компании. Или что изменяет именно ОН.

Злата впервые за долгие годы с любопытством, а не с дежурной улыбкой, подошла к зеркалу. Оценила каждую черточку своего лица, расчесала гребнем волнистые светлые волосы. Затем скинула халат и внимательно осмотрела свое тело. Без удовольствия, без восхищения, по-врачебному. Красива.

С Максом они познакомились еще в универе. Классическая история. Она по-толстовски позволяла себя любить, он же ее боготворил. Сначала красавица просто пользовалась его услугами: помощник в учебе, швейцар по дороге с вокзала. Посмеивалась, немного презирала. А к концу обучения пригляделась, оценила по достоинству его ум. Да и все знакомые твердили: отличная партия. В общем, решила, что влюбилась.

А дальше все как по накатанной. Он сутками на работе. Она себя не ограничивала. Флирт, свидания. Изменой Злата это не называла. «Глоток свежего воздуха». Нечасто. Раз в полгода она затевала интрижку на стороне, точнее, неожиданные романы сами ее находили. А девушка – существо впечатлительное, увлекающееся. Через месяц чары отпускали. Оставалось пару чудесных фото и засушенный в книге цветочек. А по-другому было бы совсем скучно жить.

Мучила ли ее совесть? Нет, муж не знал, не мучился. А для себя она знала, что все это временно. Подруги говорили, что подход к отношениям у нее мужской. Будто не нагулялась. Будто ждала чего-то настоящего.

А тут, оказывается, что и Максимка не идеальный. Глупейшая история. Что это? Пережитки старой, давно забытой любви. А может, у него много таких поклонниц. Злата схватилась за голову. Смех да и только. Максим – ловелас.

III

За спиной снова настойчиво завибрировал телефон. В звенящей тишине он казался особенно назойливым. – Черт возьми! – Злата с раздражением накинула халат и быстрыми шагами вернулась к чемодану. Где же он? То ли от волнения, то ли от неожиданно накатившей злости девушка не могла сконцентрировать внимание на поисках. От безысходности пнула чемодан, педантично сложенные в пакеты вещи сползли лесенкой к ее ногам. Упала на кресло, там же и обнаружила телефон. Он все еще звонил. Сделала глубокий вдох, затем – выдох. Подняла трубку.

–Злата? С тобой все нормально? Он рядом? Он тебя силой удерживает? Мне приехать? Да что же ты молчишь?

– Прости. Нет-нет, ничего не нужно. Я одна. Просто… мне нужно подумать. Дай мне недельку.

–Какую неделю? Ты там в своем уме? Билеты на руках! Рейс через три часа! Поехали, милая, мы же все решили, – свирепый тон на другом конце провода сменился на подобострастный, – я же семью ради тебя оставил. Все на кону, понимаешь? Поздно сомневаться.

Злата, сама не понимая почему, засмеялась. Следом она услышала неудержимый поток нецензурной брани, обвинения – все это вызвало у девушки горькую улыбку. И даже здесь решение должна принимать она.

–Извинись перед женой, завали цветами. В конце концов втюхай ей эти билеты в Дубаи. Не уйдет она от тебя безработная с тремя детьми.

Мужчина замолчал, замешкался. Потом сконфуженно пробормотал: ладно, тогда твой отдых отменяется. В понедельник будь добра быть на рабочем месте.

Гудки. Ну вот, отвалился женишок. И отпуск я еще долго не увижу. Как-то не запланировано все вышло. А ведь мне еще под его руководством работать. Хотя вряд ли, уволит от греха подальше. Сергей Александрович, как оказалось, из трусливых. Сам не решится, так жена заставит удалить соперницу с глаз долой. А кто б на ее месте поступил иначе?

А как все красиво начиналось… Солидный, уверенный в себе, галантный, при деньгах, хлебная должность – полная противоположность ее доброму, незатейливому Максимке. Хоть подруги и трындели про его перспективность, но пока она раскроется, Злата состариться успеет. А тут все сразу, на блюдечке. Да, женат. Ну, с кем не бывает? Ошибся человек. Сережа все объяснил: женился по залету, нарожал по молодости, а уйти совесть не позволяет. Жена не потянет троих растить. Она женщина слабая, работать не привыкла. Это Злата – кремень: и коня на скаку, и в избу горящую. Злата подождет, Злата же умная и сильная.

Подруги смеялись в голос. Предсказывали Злате жить долго и счастливо в роли любовницы. Обещали, что вскоре Сережка жене придумает несуществующую болезнь или другой повод остаться. Но не тут-то было: не прошло и года, как красавец начальник пришел к Злате с приказом о ее повышении. И кольцом. Рассказал, что разводится с женой. Предложил лететь к Персидскому заливу. Злата была счастлива. Решила, что кольцо помолвочное. Только носила на указательном, безымянный-то занят.

Подругам не сказала ни слова. Бабы завистливы. Чем успешнее становишься – тем меньше подруг. А сейчас можно и поделиться историей: утешают они куда более искренно, чем радуются победам. Все вокруг кипит, а Максим так ни о чем и не догадался. Даже о кольце новом не спросил, а оно стоит, как три его зарплаты. Неужели не заметил? Или так слепо верит жене?

Какое-то тошнотворное ощущение подступило к горлу. Вина что ли выпить? Нет, только воды. Сейчас нужна холодная голова.

В дверь позвонили.

IV

Да ладно, все-таки приехал? Неужели ошибались подруги. И мой Сережа настоящий идальго: честный и благородный жених. А может, все-таки муж обо всем догадался? Злата поледенела, ноги подкашивались. Вдруг он приехал, чтобы ее остановить или того хуже выставить с этим самым чемоданом к чертовой матери. А сам… сам уйдет к этой блаженной с ее признаниями в письмах. И ведь все, на этом крест. В голове запел голос Высоцкого с щемящей хрипотцой: «возвращаются все, кроме лучших друзей, кроме самых любимых и преееданных женщин», ну в моем случае мужчин.

Ну, конечно, Максим не из тех, кто будет «целовать песок, по которому я ходила» (видимо, где-то внутри меня включился патефон со старыми слезливыми песнями!), заблокирует во всех соцсетях и исчезнет в этой огромной Москве (надо было везти в родной Липецк, там бы он от меня никуда не делся). А мне что делать? К матери в глубинку? Нет, нельзя, стоило ли ради этого тогда барахтаться в столице! Останусь в этой квартире! Почему нет? Я все-таки жена, совместно нажитое имущество как-никак, пусть и из его зарплаты нажитое.

В сознании Златы конструктором Лего складывалось стремительно приближающееся будущее. Нет, Максим не станет претендовать на квартиру, тут не поймешь: то ли от природной мягкотелости, то ли от благородства, то ли от большой любви к Злате.

Из размышлений Злату вывел присоединившийся к назойливому звонку бешеный стук в дверь. Кто-то явно потерял терпение, пока девушка в красках представляла свое неминуемое будущее. Злата открыла дверь, выдохнула и буквально сползла по стене.

–Фуф, как я рада, что это именно ты, систер. Сколько всего я уже себе здесь напридумала. Своим появлением ты спасла мне жизнь. Разувайся, проходи.

Лариса замялась в дверях. – Я что-то ничего не понимаю. Ты не собрана еще что ли? Где чемодан? Я для чего с другого конца города к тебе мчусь?

Злата всплеснула руками и засмеялась, на этот раз очень звонко и искренне. – Лара, прости! У меня совершенно вылетело из головы, что ты вызвалась отвезти меня в аэропорт. Все отменилось, расслабься. Пойдем, глотнем чайку, я тебе все расскажу.

– То есть как это отменилось? Жена узнала или Максим? Или любовник твой заднюю включил? – на ходу пыталась прояснить ситуацию Лариса.

– Хуже систер. Немного терпения.

Злата налила сестре чаю и протянула потертый на сгибах сложенный трижды тетрадный листок.

V

Несколько минут, пока Лариса читала письмо, тянулись вечно. Злата пристально смотрела на сестру. Лара наконец подняла глаза, аккуратно свернула листок, будто боясь нарушить абсолютную тишину, легкий шелест бумаги казался чудовищно громким. К чаю Лара не притронулась.

– Это Максима? У него есть любовница?

Злата будто не слышала вопроса. Она ждала от сестры только слова, чтобы потоком выплеснуть все то, что назревало в ней эти несколько минут молчания или несколько часов, за которые ей раскрылось предательство мужа, а может, и за всю жизнь.

Злата маячила по кухне, разрезала руками воздух, переходила от истерического крика к молящему шепоту. Лара не слышала, что говорит сестра, она со слезами на глазах беспомощно протягивала ей стакан воды. Ларе было страшно, на секунду даже показалось, что без врачей сестру не привести в чувства. Но тут Злата порывисто стукнула кулаком о стену, вслед за глухим ударом последовал стон.

–Больно?

– Очень, – сглотнув ком в горле, ответила Злата, – Очень, систер. – Злата послушно взяла стакан воды из рук Лары, осушила его, опустила голову на колени.

А теперь по порядку. Где ты взяла это признание? И что за артефакт вообще: письмо от руки?