Читать книгу Чертог лисы - Александра Рудник - Страница 1

1

На широкой кровати, в позе эмбриона, лежала девушка и смотрела в потолок. Он не был белым, цветным или украшенным узорами в стиле барокко. Зеркальный. Это стало, пожалуй, единственной блажью с момента приобретения жилья. В остальном же «двушка» на окраине города обладала уютным интерьером, была обставлена со вкусом, без вычурных дизайнерских идей, будь то позолоченный унитаз или кровать в виде огромного бархатного сердца.

Еще в юности у хозяйки квартиры появилась необычная мечта: засыпа́ть и просыпаться на плече любимого человека, непременно отражаясь в зеркальном потолке. Когда мастера его устанавливали, эта идея казалась просто гениальной, не имеющей аналогов в мире, и девушка дождаться не могла, когда же работа будет закончена. Первую неделю она наслаждалась воплощением давней мечты, но уже на исходе месяца собственное отражение по утрам начало раздражать, и желание разбить блестящую поверхность вдребезги становилось едва сдерживаемым.

Сегодняшнее утро едва уловимо отличалось от предыдущих. Привычное рассветное негодование сменилось чем-то иным. Непонятным, непривычным, новым. Для осознания и принятия реальности понадобилось не меньше двух часов, проведенных в смятой постели. И вот он, вердикт, вынесенный после вязкого, как битум, самокопания: зеркала́ есть, а любимого мужчины – нет… Вот уже полгода…

Нет, расставание с Игорем не было окрашено в черные краски непоправимой трагедии. Все оказалось до безобразия банально: без смертельной болезни, летящей на полном ходу машины или шальной пули в бандитской перестрелке. Скорее, как в набившем оскому несмешном анекдоте: «Возвращается как-то жена из командировки на день раньше».

В тот вечер она действительно вернулась на сутки раньше из поездки, в которой провела почти две недели. Девушка работала спецкором на региональном канале, и по праву считалась местной знаменитостью. Зрители любили ее необычные, часто снятые на злобу дня, новостные репортажи и, в особенности, журналистские расследования. В погоне не за дешевой сенсацией, но за правдой и разоблачениями, она часто отлучалась в командировки.

– Тебе таки когда-нибудь всенепременно проломают голову за твое правдолюбие! – временами сетовал главред, когда привезенный «трофей» оказывался особенно ценен.

– Не волнуйтесь, Давид Моисеевич, не проломают, или я зря два года Муай Тай[1] занимаюсь? – деловито сказала девушка, и, в подтверждение своих слов, взмахом ноги в воздухе очертила знак бесконечности.

– Девочка моя, шо я тебе имею сказать… – Улыбнулся в седую бороду старый одессит. – Завязала бы ты свои аристократические замашки на морской узел и нашла-таки уже, наконец, мужика.

– Моисеич, как вы можете предлагать подобные непристойности, зная, что я давно замужем?

– Я тебя умоляю, дорогуша, не смеши мои седые, хм, пейсы! Позволь узнать кто же тот несчастный, на кого таки обрушилось цунами радости стать твоим избранником? – подыграл сотруднице редактор.

– Ваш канал, конечно! Вам ли не знать, Давид Моисеевич, что я давно повенчана с его величеством Репортажем! Француз с английскими корнями, между прочим!

– Егоза таки желторотая, все дурачишься, да что бы ты еще понимала за жизнь? Поверь мне, старому больному человеку, с припорошенными жизненной мудростью виска́ми, молодость так мимолетна. Не успеешь обернуться, а рядом таки уже никого нет. Сколько бы ты не сопротивлялась, а природа возьмет свое. И мужа захочется, и детишек. Как поет мой любимый Тимурчик, «На каждую тетку с резьбою обнаружится дядька с винтом»![2]

Сегодня они с оператором вернулись после длительного сбора информации и уже утром собирались монтировать материал о незаконной вырубке векового леса на территории заповедника.

Почти бесшумно она провернула ключ в скважине и оказалась и прихожей. В кухне горел свет, но Игоря там не было. Тогда хозяйка квартиры на цыпочках прошла в зал, но и там не обнаружила молодого человека, ра́вно как и в ванной. Оставался единственный вариант – спальня. Она толкнула дверь и остолбенела. На огромной двуспальной кровати томно извивалась и негромко постанывала блондинка с весьма пышными формами. Под ЕЁ мужчиной. Отражаясь в ЕЁ зеркальном потолке. Поднимать крик уже не имело смысла. Герои любовной сцены были настолько увлечены друг другом, что даже не заметили появления невольного зрителя. Театрально похлопав «актерам», девушка спросила:

– И какой по счету спектакль даете в мое вынужденное отсутствие?

Игорь бросил любовнице скомканную одежду и с укоризной уставился на свою девушку.

– А вот и «Мисс Цинизм» пожаловала…

– Неожиданно. Неужели не будет хотя бы нелепых и пошлых оправданий?

Парень с горечью усмехнулся.

– А смысл? Ты же всегда видишь и слышишь только то, что хочешь, и что бы я сейчас ни сказал, ты все перевернешь с ног на голову.

– Любопытная точка зрения. То есть твоя наглая измена в моей же постели – акт возмездия за мое самодурство?

Пока молодые люди делили пальму первенства в состязании по взаимным обидам, блондинка, несмотря на неповоротливость, довольно проворно ретировалась из спальни, а через несколько минут послышался сильный хлопок входной двери.

Девушка запустила пятерню в копну черных густых волос и, вздохнув, произнесла:

– Ситуация, честно говоря, предсказуемая, хотя, и малоприятная. Как ни странно, ты еще долго продержался, целых полгода. Обычно мои ухажеры, которых можно пересчитать по пальцам неопытного фрезеровщика, начинали гулять уже на втором месяце отношений.

– Господи, как же с тобой сложно! – вспылил Игорь. – Ты даже поскандалить не можешь по-человечески! Нормальная баба на твоем месте уже всю посуду бы в доме перебила, причем об мою голову, и морду расцарапала, а ты тут театр развела!

– Нормальная – это, в твоем понимании, какая?

– Хотя бы эмоциональная! Но это не про тебя. Ты же – Каменная Княжна, такая же хладнокровная и бездушная!

– Ну, раз уж я так далека от твоих идеалов, зачем тогда подошел на стадионе?

Парень молчал, явно подбирая слова, а брюнетке вспомнился день их знакомства. Она вела репортаж с футбольного матча, когда к ней привязалась троица подвыпивших фанатов. Субтильный оператор продолжил нервно сжимать камеру, предпочтя не замечать выходок наглых болельщиков. И тогда появился Он. Высокий, крепкий, явно занимающийся спортом. Игорь выкрутил одному из хулиганов руку и уже через минуту все трое растворились в красочной толпе. Вместо ожидаемой благодарности, парень получил в свой адрес добрую порцию цинизма, густо приправленную пренебрежением.

– Я бы и сама справилась, мне приходилось выпутываться из ситуаций и похуже.

Опешив от подобной наглости, Игорь перешел в наступление.

– Не сомневаюсь. Просто именно сегодня вы забыли прихватить боксерские перчатки.

– Напрасно иронизируете, не перчатки, но нунчаками[3] я владею превосходно. Хотя, и без них мне было бы достаточно использовать пару приемов из тайского бокса. Так что советую не взращивать наивные мечты по поводу того, что вы, принц на белом верблюде, спасли беззащитную принцессу из лап трех алкодышащих драконов.

– Ну, понятно. Мне от вас даже банальное «спасибо» не светит, не то что совместный поход в кафе. Я прав?

Взгляд желто-кофейных глаз с вызовом впился в оппонента.

– Я рада, что вам и без моих пояснений все понятно. Пара свиданий, прогулка под луной, может быть, бурная ночь, но это не точно. Не исключаю, что еще некоторое время мы будем вместе, но не больше месяца, после чего последует долгожданное для обоих расставание. Так что не вижу смысла продолжать знакомство, только время потеряем. И, да, так и быть, спасибо за спасение от пьяного «фанатья», а то, боюсь, ваша самооценка рухнет до самого Девятого круга ада[4]. – Девушка повернулась к оператору. – Шевелись, тюфяк, нам еще интервью с тренером снимать.

Стройная брюнетка резко развернулась на пятках, едва не ударив своего спасителя по щеке пышным хвостом волос, и затесалась среди спин посетителей стадиона.

Через пару дней, после того как материалы с футбольного матча были смонтированы и показаны по местному каналу, журналистка, вооружившись диктофоном и фотоаппаратом, выскочила на крыльцо редакции. За перилами ее поджидал недавний знакомый.

– И снова здравствуйте! Как вы меня нашли?

– Здравствуйте, Лиза!

– О, вы даже узнали мое имя. Вы не такой безнадежный, каким показались на первый взгляд. Неужели догадались найти мой репортаж на просторах интернета?

Игорь растерянно хлопал ресницами и никак не мог подобрать слов для достойного ответа на дерзкий выпад нахалки. Наконец, он собрался и решил не подбрасывать поленья в костер нарастающего конфликта.

– Предлагаю зарыть топор непонятно с чего начавшейся войны. Может, все-таки сходим в кафе?

– Во-первых, для вас я не Лиза, а Елизавета Лисовская, и это как минимум. Во-вторых, сейчас у меня встреча с информатором, который помогает в расследовании одного необычного дела о магах-шарлатанах. Ну, и, в-третьих, банальный поход в кафешку – извините, не мой уровень. Я уже не в том нежном возрасте, чтобы сидеть в дешевой «тошниловке» и смеяться над глупыми шутками собеседника.

Игорь напрягся. В его голове не укладывалось: как в таком прекрасном хрупком тельце может жить столь циничный прагматичный демон с обледеневшим сердцем.

– Дайте угадаю, Елизавета: вам чуть за тридцать, и вы никогда не были замужем.

Теперь смутилась сама девушка, но лишь на несколько неуловимых секунд.

– Уж вас-то моя личная жизнь точно не касается. Хорошего дня.

Брюнетка не сочла нужным дожидаться ответа и отправилась к стоянке такси. Уже через пару минут Лиза бросила равнодушный взгляд из окна желтого седана с «шашечками» на Игоря, который все еще стоял у крыльца редакции.

Говоря парню о задании, девушка не лгала. Она действительно спешила на встречу с молодой женщиной, которая согласилась помочь в разоблачении псевдоколдунов. От Лизы она получила фото, на котором сама журналистка стояла в обнимку с любимым рок-музыкантом. По легенде, эта «малолетка» со снимка увела у нее мужа, и теперь безутешная брошенная жена жаждет вернуть в семью гулящего мужа (на фото его роль и изображал рокер), а заодно и наказать разлучницу.

И вот, женщина принялась метаться от одного мага к другому, в надежде залатать прореху в семейном счастье. Версий у «избранных» было много. Одни говорили, что на мужчине приворот, другие – родовое проклятие. Третьи, что на супругов навели «рассорку» и «охладу чувств». И лишь один из них, Магистр Черной Магии, ведун Бальтазар, оказался смельчаком и со знанием дела решился помочь женщине. Он водил над ее головой отекшими потными ладонями, заглядывал в «хрустальный» шар, стоявший на столе в центре комнатушки, загробным голосом говорил, что все можно исправить, но для проведения ритуала потребуются особые ингредиенты, поэтому за восстановление семейного счастья придется выложить солидную сумму. Еще бы! Слеза младенца, кровь девственницы и перо колибри не купишь в отделе бакалеи. Но фатальным везением стал тот факт, что у Бальтазара оказался в наличии полный набор. За это не грех и заплатить.

Весь бред, что с умным видом нес колдун, был послушно записан диктофоном, затаившемся в кармане брюк женщины. Уже через пару дней Лиза закончила работу над резонансной статьей, обличающей всю «подноготную» магов местного разлива, после выхода которой репутация ведуна буквально распалась на молекулы. Материал попал в полосу новостей интернет-журнала, где Елизавета подрабатывала внештатно, после чего «электронку» главреда завалило письмами как с благодарностями, так и с откровенными угрозами в адрес корреспондента. За десять лет в журналистике она привыкла к хейту, так что обрушившееся цунами негодования лишь позабавило брюнетку, и даже отчасти потешило самолюбие. Ведун же с все еще гордо поднятым носом попытался дать опровержение на всевозможных форумах, и там его «забросали тапками».

Следующим утром у редакции телеканала, основного места работы девушки, вновь появился Игорь в компании роскошного букета.

– Разве я в прошлый раз плохо объяснила свою позицию?

Игорь переминался с ноги на ногу, как школьник, приглашающий девочку на первое свидание, и нервно сжимал стебли цветов, обрамленные острыми шипами.

– Елизавета, пожалуйста, дайте шанс, вы ведь меня совсем не знаете… – взмолился парень.

– Мне это неинтересно, и, боюсь, более тесное знакомство принесет лишь разочарование.

И она снова ушла, не попрощавшись. Но на этот раз молодой человек не сдался. Каждый вечер он появлялся у стен редакции с подарками и цветами, которые неизменно отправлялись в урну, прямо на глазах Игоря. Однако через месяц Лиза все же поддалась на уговоры и пару раз позволила сводить себя в кафе и кино.

К удивлению девушки, парень оказался не так уж и плох. Несмотря на увлечение спортом и работу в престижном фитнес клубе, он был эрудирован и начитан, о чем свидетельствовало умение с легкостью поддержать разговор на многие темы.

На протяжении трех месяцев отношения отдаленно напоминали идеальные, но стоило Игорю переехать к Лизе, как «притирка» начала приносить неприятности. У него никак не получалось привыкнуть, что его девушка могла в любой момент уехать в область на несколько дней, не предупредив о командировке, ее же раздражали попытки парня контролировать ее жизнь. Воображая себя будущим мужем брюнетки, Игорь почти требовал отчета о любом передвижении. В дополнение ко всему парня тяготила манера общения Елизаветы, которая, к слову, сразила его в день знакомства. Теперь ему приходилось «выкупать» еще больше цинизма и издевательств. Пресловутой «вишенкой на торте» стала интимная жизнь молодых людей, точнее, ее почти полное отсутствие. Чтобы получить доступ к идеальному телу, приходилось каждый раз идти на различные ухищрения. Увы, ему было невдомек, что девушка избегает близости не из капризности натуры. Она до сих пор, спустя много лет, так и не смирилась с попыткой надругательства над ней. К счастью, тогда все обошлось, но с того дня четырнадцатилетняя Лизочка перестала быть беспечной жизнерадостной девочкой и превратилась в опасливого настороженного зверька, с головой ушедшего в учебу. В тот же период она записалась на карате и курсы самообороны. С годами Лиза поняла, что из-за страха, укоренившегося в подсознании, у нее не «клеится» с представителями сильного пола. Она осознавала: не все мужчины – похотливые животные, стремящиеся взять женщину силой, но ничто, даже посещения психолога, не смогли сломать внутренний барьер. Рассказать парню о случившемся в детстве не позволяла гордость, поэтому Лиза продолжала хранить тайну и отравлять совместную с парнем жизнь.

Вот так, шаг за шагом, она своими руками и колким языком, разрушала вполне перспективные отношения. Любому терпению, рано или поздно, приходит конец. Игорю надоело сидеть на «сухом пайке», и он привел в Лизину спальню едва ли не первую встречную. И сейчас, слушая его жалкие оправдания, она понимала, что парень, в целом, прав, но озвучить это не хватало смелости.

– Хватит розовых соплей, собирай шмотки и проваливай. Может, еще догонишь свою блондинку, а мне отдохнуть с дороги надо.

Спустя полчаса из прихожей послышалось жалобное:

– Лис…

Девушка одним прыжком дикой кошки оказалась возле Игоря.

– Не смей ко мне так обращаться! Только один человек мог меня так называть, и это не ты!!!

Дверь захлопнулась и квартиру заполнила тишина. Лиза вошла в кухню. Из окна она наблюдала за силуэтом уходящего в темноту молодого человека, и вдруг почувствовала, что-то очень важное в своей жизни.

2

Утро было тяжелым. Ночь прошла без ожидаемого оплакивания потерянных отношений, но в глубоких мрачных размышлениях. Гордость все еще сопротивлялась здравому смыслу, но, глядя на себя в зеркальном отражении потолка, Лиза начала понимать, что Игорь во многом был прав.

«Ой, Лисавета, тяжело тебе придется в жизни. Уж больно умна ты, не по годам, вот только друзей найти будет ох как нелегко…» – вспомнила Лиза слова самого близкого человека – бабушки. Лисавета… Лисонька… Лисенок… Лис… Бабуля почти всегда называла внучку ласковыми именами, а когда старушка с укоризной пророчила девочке «горе от ума», та совсем не обижалась. Да и можно ли сердиться на того, кто с раннего детства заменил обоих родителей?

Будучи совсем крошкой, Лиза верила в легенду о папе-космонавте, и часто просила по вечерам рассказать о нем невероятные истории покорения бескрайнего космоса. Когда Елизавете исполнилось тринадцать, бабушка имела неосторожность проболтать. Так оказалось, что отец Лизы, не имея стабильной работы, как и многие в «веселые» 90-е, перебивался случайными заработками. Которых, впрочем, явно не хватало на содержание семьи. Бесконечное безденежье порождало ежедневные скандалы. Молодая жена, державшая на руках годовалую дочь, часто корила его за бездействие.

– Говорила мне подруга про тебя, предупреждала, что с тобой, нищебродом, лучше не связываться. Так нет же! Угораздило влюбиться в тебя. За душой ни гроша, и жилья своего нет. Если бы не моя мама, уже бомжевали бы на теплотрассе. Когда же ты повзрослеешь?

И он повзрослел… Сергей, так звали молодого горе-папашу, связался с серьезными ребятами в кожаных куртках, ставшими его «деловыми партнерами». Темные делишки, на которые мужчина ездил с верзилами, начали приносить валютные дивиденды. В холодильнике начали появляться деликатесы, маленькая Лиза не знала отказа ни в чем, только, увы, недолго. Сергей так и не успел закончить ремонт в стареньком доме тещи, обновить гардероб супруги и обустроить детскую для дочери.

В одну из безлунных ночей в дверь грубо и бескомпромиссно постучали. Когда мать Лизочки открыла, то увидела на крыльце истекающего кровью мужа. Едва она втащила его в прихожую, как молодой мужчина закатил глаза и потерял сознание. Приехавшим медикам «скорой» осталось засвидетельствовать смерть, потому что Сергей скончался на руках жены.

Горевать Тамаре, матери Лизы, долго не пришлось. Любовь любовью, а маленькая дочь кушать хочет несколько раз в сутки, а о остальных расходах и говорить не приходилось. Она была вынуждена устроиться на работу. Так Лизины мама и бабушка Пелагея Герасимовна совместными усилиями постарались обеспечить девочке сытое детство, по очереди выходя на работу, пока другая нянчилась с малышкой.

Однажды бабушка Елизаветы ждала дочь дома. Время поджимало, ведь женщине нужно было успеть добраться из частного сектора до города. Тамара значительно задерживалась. После звонка на завод выяснилось, что с вечера она не заступила на ночную смену. Пелагее ничего не оставалось как отпроситься до завтра, ведь оставить Лизочку было не с кем. Поведение дочери озадачивало. Да, после смерти Сергея прошло два года, и Тома имела право снять траурную вуаль. Овдовевшая девушка, оставшаяся с ребенком на руках, вполне могла попробовать отпустить печальное прошлое, встретить мужчину и получить шанс создать новую семью. Но ведь не сбегать же с работы? Ее и так сейчас почти невозможно найти…

Вечером Тамара так и не вернулась. Пелагея Герасимовна, заподозрив неладное, подошла к секретеру и потянула за шершавую ручку на дверце. Горькие опасения подтвердились. Угол, в котором обычно лежал паспорт Томы, пустовал, а в шкатулке-копилке небрежно лежала пара смятых денежных купюр. Руки женщины затряслись, на глазах же навернулись слезы. Как она могла? Семья – самое дорогое, что есть у человека. Можно ли предать близких в угоду собственных слабостей? Пелагея видела, что горе от потери мужа и тяжелая работа на заводе удручали дочь, но она делала все для облегчения жизни Тамары. В то время всем было несладко, но бегство – сомнительный выход…

Утром женщина собрала внучку и отправилась в ближайшее отделение милиции. Флегматичный дежурный долго отказывался фиксировать сигнал о пропаже человека, ссылаясь на излюбленный миф оперативников – заявление могут принять лишь спустя семьдесят два часа с момента исчезновения. В конечном итоге человек в чине капитана проводил женщину с хныкающей девочкой в кабинет дознавателя. Он принял заявление и отправился с Пелагеей Герасимовной и Лизой к ним домой. Мужчина осмотрел жилище опросил ближайших соседей и уточнил детали у самой хозяйки дома. Лишь в конце обстоятельной беседы она призналась, что Тамара уходила на смену очень рано, и женщина не заметила, как дочь прихватила из секретера свой паспорт и все скромные сбережения.

– Что же вы, гражданочка, самое главное-то утаили? С этого и надо было начинать. Выходит, ваша дочь не пропала, а попросту сбежала! Я, конечно, проведу все необходимые следственно-розыскные мероприятия, но, поверьте моим сединам, на сотню дел об исчезновении, всего около десяти действительно достойны внимания. В остальных же случаях страх близких преувеличен и не оправдан.

Как и пророчил сотрудник милиции, розыскные работы не принесли ожидаемого успеха. Тамару удалость отследить по приобретенным ж/д билетам только до столицы, где и оборвался туманный след беглянки. Случилось ли с ней что-то непоправимое или же Тома продолжила путь автостопом, но это никак не объясняло ее решения бросить семью. Пелагея предположила, что на ее дочь могли выйти бывшие подельники погибшего мужа, и женщина, чтобы отвести опасность от близких, бросилась в бега.

Время неумолимо шло вперед, оставляя все меньше шансов найти Тамару живой. Лиза уже готовилась к первой в жизни школьной линейке, а новостей о местонахождении ее мамы не было. Когда же девочка перешла в третий класс, Тому признали погибшей и поиски официально прекратились. Пелагея Герасимовна, понимая, что чем раньше внучка узнает правду, тем быстрее смирится и научится с этим жить. Несмотря на то, что потеря самого близкого человека произошла в столь раннем детстве, Лиза все еще помнила маму и часто задавала о ней вопросы. Помнила тепло ее рук, помнила необычный, желто-кофейный цвет ее глаз, который сама унаследовала. Помнила вкрадчивый голос. Ей не хватало мамы, но она была не по годам сообразительна, и уже понимала – есть жизнь, но есть и смерть…

Бабушка вложила в воспитание внучки всю душу. Да, жили они небогато, но и не бедствовали. Девочка с отличием окончила школу, со всей ответственностью подошла к выбору будущей специальности и подала документы в единственный ВУЗ, на отделение журналистики при филологическом факультете. Пелагее Герасимовне это не нравилось. Она отлично знала, что в этой профессии мало романтики. Зачастую репортеры попадают в опасные ситуации, способные навредить не только здоровью, но даже лишить жизни, однако женщина знала: Лиза, из-за навалившихся трудностей, с детства имела холодную голову и всегда была рассудительна, а значит в журналистику она идет осознанно.

Вступительные экзамены оказались плевым делом для той, кто со школьной скамьи знала родной язык на отлично и по ночам зачитывалась классической литературой, а ее сочинения всегда занимали победные места на различных конкурсах и олимпиадах.

С поступлением в ВУЗ в жизни Лизы начался новый этап, преисполненный ярких впечатлений. Поток учебной информации поглотил девушку с головой. Нередко она возвращалась домой затемно, проводя вечера после занятий в областной библиотеке имени Ф.И.Тютчева. Пожилая бабушка жалела внучку, говорила, что совсем себя не бережет, но вместе с тем, страшно гордилась ею.

– Лисавета, я, конечно, не нарадуюсь на твою тягу к знаниям, но, объясни ты старухе, зачем так усердствовать? Зачетка вся пестрит пятерками, в читальном зале пропадаешь, все сидишь над книгами, зрение портишь.

– Бабуль, ты же знаешь, я верна мечте стать хорошим журналистом, пусть пока и на региональном уровне, но это только начало великого пути. А для достижения цели мне нужно подтянуть теорию.

– Да куда ж тянуть-то? С этой учебой от тебя одни косточки, обтянутые кожей, остались. Ты хоть бы в студенческое общежитие переехала. Все же оттуда сподручнее добираться до учебы, библиотеки, да и до редакции твоей.

– Тебе отлично известны причины, по которым я забиваю голову учебой!

– Лис, ну так ведь не снасильничали тебя тогда, хвала всем силам, чего ж ты по сей день грызешь себя изнутри?

Лицо Елизаветы резко потемнело, глаза, цвет и разрез которых она унаследовала от матери, из желто-кофейных превратились в почти черные.

– Больше никогда, слышишь, никогда так не говори! Попытка ничем не лучше самого́ насилия, и, если бы эти пьяные подонки добились своего, не было бы у тебя внучки, потому что и дня бы после этого не прожила. Или, по-твоему, смерть малолетней обузы облегчила бы твою одинокую старость? Может, мама не сама сбежала, а ты ее вынудила бросить родную дочь?!?

Вместо ответа студентка получила звонкую пощечину. Это первый и единственный раз, когда бабушка подняла на нее руку, а после этого женщина замолчала на три дня. Девушка дала ей время остыть от обиды и только на четвертые сутки осмелилась подойти и заговорить первой.

– Ба, прости, дуру… Я тебе столько гадостей наговорила, но на самом деле так не думаю.

Женщина молча слушала, так плотно сжав губы. Что те побелели.

– Я обещаю, что больше ты никогда не услышишь подобного. Прости, моя любимая бабушка Пелагеюшка.

Такое обращение всегда действовало магически. Как бы старушка не сердилась на шалости девочки, стоило ей произнести «бабушка Пелагеюшка», как сердце ее таяло от нежности.

С тех пор между ними не возникало конфликтов и споров. Жизнь шла своим чередом. Пелагея Герасимовна вышла на пенсию, но продолжила подрабатывать на заводе вахтером, а Елизавета получила красный диплом и устроилась на местный телеканал. Для полной гармонии не хватало лишь Тамары, о местонахождении которой по-прежнему не было вестей. Конечно, официальный розыск женщины был давно прекращен, но материнское сердце продолжало ждать и верить в чудо… Лиза подключила все свои немногочисленные связи в мире журналистике, но, увы, это не приблизило девушку к матери ни на шаг…

Так прошло несколько лет. Елизавета продолжала зарабатывать репутацию самого востребованного репортера области, ее бабушка же, старея, приступила к коллекционированию хронических болячек. Со временем к остеохондрозу, гипертонии и аритмии добавился страшный диагноз – онкология. Раковые кнопки образовали опухоль и настолько стремительно распустили щупальца-метастазы по всему телу, что Пелагея Герасимовна буквально на глазах внучки из пышущей здоровьем крупной женщины высохла до костей. Она стоически терпела адские приступы боли, стараясь купировать их назначенными лекарствами. От госпитализации она отказалась, понимая, что химиотерапия уже не поможет, да и дорогостоящие импортные препараты лишь ненадолго оттянут неизбежный финал. Старушка угасла, как свеча на ветру, за четыре месяца. В тот день Лиза, будто предчувствуя трагедию, впервые за всю карьеру отказалась от поездки в соседний город по заданию главреда, и помчалась домой. Она с трудом попала трясущейся рукой в замочную скважину. Бабушку она застала в дальней комнате, та лежала на полу у кровати.

– Ба, ну, зачем ты вставала?

Тонкие обескровленные губы разжались и чуть слышно шепнули.

– Лисенок, мое время пришло. Прошу, выслушай… – каждое слово давалось женщине с титаническим трудом, но она перевела дыхание и продолжила.

– Дом наш продай. Как есть продай, ничего не забирай, кроме сундука на чердаке… – Бабушка вложила ключ в ладонь внучки. – Небогатое приданое, но иного нет. Денег должно хватить на покупку жилья в городе, хотя бы на комнату. Не горюй обо мне дюже, я прожила, пусть и не очень долгую, но хорошую жизнь. Благодаря тебе… И ты живи, мой Лисенок, все у тебя будет хорошо. Тебе уготована необычная судьба. Может, когда-нибудь ты найдешь Томочку, и вы будете счастливы.

Губы Пелагеи сложились в поцелуй, и Лиза подставила покрытый ледяным по́том лоб. Прикосновение оказалось последним для старушки. Голова ее безвольно откинулась на бок и в этот момент Елизавета поняла, что осталась совсем одна в огромном мире…

3

Похороны прошли скромно, в кругу пары бывших коллег Пелагеи Герасимовны, нескольких соседей с ближайших домов и Лизы. Перемыв грязную посуду, она погасила свет во всем доме, оставив включенной лишь соляную скалу[5] – единственное оружие Лизы в борьбе со страхом темноты. Она прилегла на кровать. Сон, несмотря на усталость, не приходил. В мягком оранжевом свечении необычной лампы девушка рассматривала фотографии на стенах небольшой комнаты. Вот они с бабушкой в цирке, на плече у каждой по маленькой обезьянке. Она помнила этот момент: сначала девочка испугалась диковинной зверюшки, но, когда острые коготки коснулись шеи, Лизочка испытала неописуемый восторг, который и успел запечатлеть ловкий фотограф. Пока проявляли и распечатывали снимок, Пелагея Герасимовна отвела внучку в буфет и угостила попкорном с Пепси. Этот вкус она запомнила навсегда! Бабушка с умилением смотрела на счастливую девчушку, и сама радовалась, как ребенок.

С соседней фоторамки на девушку смотрели ее родители. Папа в простеньком темном костюме, мама – в свадебном, перешитом из бабушкиного, платье и фате. Молодые, красивые, беззаботные. Живые… Если бы они только знали, как изменится их жизнь всего через пару лет…

На следующем изображении Елизавета увидела себя подростком. Долгожданная экскурсия на звероферму. Местный предприниматель, несколько лет занимавшийся разведением пушных животных на продажу, открыл на территории своего ЛПХ небольшой контактный зоопарк. В те годы подобное развлечение было в новинку, и у подворья каждый день толпились группы школьников и студентов. На фото девочка сидела на широком отполированном пне, а на ее коленях свернулась калачиком лиса-огневка. Зверек казался игрушечным. Патрикеевна лежала неподвижно, проворно пряча влажный носик в огромный пушистый хвост, и лишь бегающие глазки говорили о том, что лиса – настоящая. Лиза аккуратно водила ладонью по ярко-рыжей шерсти, чувствуя тепло и игру мышц под кожей хищницы. В одно из мгновений лиса подняла голову и позволила погладить лобик. Девочка с осторожностью провела пальцами по длинной мордочке. Лисица снова свернулась клубком, и тут же щелкнул затвор фотоаппарата. Подошел сотрудник зоопарка, чтобы забрать зверька. Лиза и опомниться не успела, как плутовка извернулась и попыталась ее укусить. Острые зубы сомкнулись в паре миллиметров от Лизиного запястья.

– Алиса! Нельзя! – крикнул мужчина, поднимая животное за шиворот. – Что с тобой сегодня?

– Ничего страшного, наверное, я ее чем-то напугала, – пролепетала Елизавета и поспешила отойти на безопасное расстояние.

– Прости, пожалуйста, Алиса никогда не кусалась. Мы вырастили ее с маленького лисенка, и она всегда была дружелюбной, – оправдывался работник подворья. – Она тебя поранила? Покажи.

– Не успела, – сказала девочка, закатывая рукав и демонстрируя целостность руки.

Инцидент с лисой немного омрачил впечатления от поездки на звероферму. Но сегодня, спустя почти два десятка лет, Лиза с приятной грустью вспоминала тот день. Ради экскурсии для внучки Пелагея Герасимовна с трудом заняла денег, лишь бы ее Лисенок был не хуже всех в классе…

Лиза окончательно убедилась, что сегодня не уснет и села на кровати. Неожиданно в голове всплыли последние слова бабушки о приданом, спрятанном на чердаке. Девушка прошлепала босыми ногами в прихожую, где набросила любимую ветровку старушки. Она все еще хранила запах дешевого порошка и духов с ароматом сирени. Сколько Лиза себя помнила, Ба пользовалась только ими. Даже в лютые февральские морозы от Пелагеи Герасимовны пахло весной и свежестью.

Девушка вооружилась фонариком, натянула шапку и обулась в уличные сапожки. Деревянные ступени приветливо скрипнули и позволили Лизе подняться на чердак. Затхлый воздух наполнил легкие. Она неспешно провела рукой, и свет фонарика начал выхватывать из мрака груды старья. Мешки с вещами и школьными учебниками, игрушки, игрушки, санки и велосипед, лошадка-качалка и многое другое. Лиза еще раз мысленно поблагодарила бабушку за счастливое детство. Надышавшись пылью, она громко чихнула, чем распугала пушистых серых жителей. В попытках скрыться от незваной гостьи мышки тут же зашуршали по углам. Немало времени и сил Елизавета потратила на поиски завещанного бабулей сундука. Огромный ларь прятался в укромном уголке под завалами барахла. Девушка похлопала по карманам пижамы и достала прихваченный ключ, который, спустя мгновение, послушно нырнул в скважину. Несмазанные петли издали неприятный скрежет, и Лиза с трудом отбросила обитую железом крышку. «Брюхо» сундука хранило множество мелких вещиц, часть которых сходу привлекли внимание девушки. Она сдвинула в сторону кучу тряпья и на освободившееся место складывала то, что доставала из тайника. Сначала Елизавета взяла пару браслетов. Один был сплетен из разноцветных кожаных полосочек, второй – из бисера разной калибровки. Она по очереди приложила украшения к запястью: до чего же необычные безделушки. Вдоволь налюбовавшись, она отложила их в сторону и продолжила знакомиться с приданым. Следующим объектом изучения стал набор из бус и серег. Мелкие бусинки приятно поблескивали в свете фонарика. Девушка присмотрелась и заметила среди цветных шариков еще и странные символы. Похожи они были на рунические. Еще больше ее удивила следующая находка – нечто, похожее на брелок. Пушистое лисье ушко, прикрепленное к сплетенной из ленточек петельке, так и просилось к связке ключей.

– И откуда у Ба столько странных вещиц? – шепнула самой себе Лиза.

Она продолжила копаться в сундуке, все больше удивляясь его содержимому. Непонятного происхождения атрибутика настолько впечатлила девушку, что даже обнаруженный сверток, замотанный в цветастый платок, не вызвал должного интереса, а находка между тем заслуживала внимания. Елизавете всегда казалось, что они с бабушкой перебиваются с копейки на копейку, но здесь, на вскидку, было не меньше миллиона.

– Вот так Ба! – восхитилась бабушкиной практичностью внучка, но тут же огорчилась, осознав, что эти накопления, возможно, могли бы продлить жизнь старушки.

Отложив деньги в сторону, Лиза достала из сундука что-то тряпичное. Развернула и вновь испытала удивление. Ладони девушки держали льняную рубаху в пол, расшитую славянской символикой. Здесь же была невероятной красоты понёва[6], а под ней лежала пара настоящих лаптей из лыка. Облачению было минимум полвека, но нити, сплетающиеся в причудливые узоры, все еще были крепкими и хранили яркость цветов. Елизавета не удержалась и приложила к плечам наряд.

– Невероятная красота! – ахнула она, – неужели Ба занималась в каком-то кружке самодеятельности? Но она никогда об этом не говорила…

На дне ларя нашлось очелье[7] из бисера с ряснами[8], выполненное в стиле найденного ранее браслета. Лиза примерила и его. Последним в списке находок стал небольшой холщовый мешочек, в свете фонаря казавшийся почти черным. Девушка аккуратно потрясла его, и содержимое отозвалось приятным перестуком. Дернув за тесьму, она высыпала на ладонь горстку небольших камней. Их оказалось пятнадцать, и на бочке́ каждого Лиза обнаружила начертания рун. Благодаря курсу старославянского, который она поверхностно изучала в университете, девушка немного разбиралась в славянских письменах, но эти символы она видела впервые. Она рассмотрела каждый. Одни были похожи на геометрические фигуры и математические знаки, другие – на современные латинские буквы, третьи – отдаленно напоминали схематические изображения животных.

– Занятное приданое, с какой стороны не посмотри… – задумчиво прошептала Лиза.

Она сложила все содержимое сундука, кроме свертка с деньгами, обратно, и, положив фонарик в ногах, опустила вспотевшие ладони на вещи. Она закрыла глаза и представила бабушку в славянском одеянии, что вызвало улыбку умиления, а руки будто почувствовали приятное тепло. Так, на коленях, она просидела несколько минут. В полной тишине разбежавшиеся мыши осмелели и вновь зашуршали по углам. Елизавета опустила тяжелую крышку ларя, взяла накопления и неторопливо покинула чердак.

Несмотря на то, что на работе Лизе дали недельный отгул, уже на следующее утро она отправилась в редакцию. По пути девушка заглянула в банк и открыла счет, на который внесла бабушкины сбережения. Бессонной ночью она твердо решила исполнить последнюю волю Пелагеи Герасимовны – приобрести квартиру в черте города, а до вступления в наследство и последующей продажи полученного дома сберечь найденные на чердаке деньги.

– Лизочка, я таки бесконечно сопереживаю твоей невосполнимой утрате! – вскрикнул Давид Моисеевич, вставая из-за стола.

Мужчина по-отечески заключил сотрудницу в объятия и поцеловал в макушку.

– Спасибо, Моисеевич, – ответила Лиза и немного отстранилась. Главред вернулся на рабочее место.

– Девочка моя, а что ты здесь делаешь? Я таки отчетливо помню, что запретил тебе появляться в редакции как минимум неделю. Или ты надумала (только попробуй) уволиться?

– Не дождетесь… – слабо улыбнулась Лиза. – Не могу я дома находиться, честное слово… Все время кажется, что бабуля вот-вот войдет в кухню, обнимет, заведет разговор, как всегда, спросит о пожеланиях на ужин. Но… Нет, этого больше нет… И никогда не будет…

– Лиза, ты рвешь мне сердце на мелкие кусочки. Ничего не говори, я все понял. Есть у меня для тебя одно задание. Хотел на следующей неделе поручить, но раз уж работа для тебя таки лучшее лекарство от горя, то принимайся сегодня.

Елизавета получила от главреда подробности и тем же днем приступила к сбору информации. Говоря о работе, как способе залечить душевную рану, Давид Моисеевич попал в яблочко. Только любимое дело могло хотя бы частично заглушить внутреннюю боль. После похорон единственного близкого человека Лиза трудилась на износ. И без того худое лицо осунулось, глаза ввалились, а черные круги вокруг них не мог замаскировать ни один тональный крем. Она прожила в режиме Non-stop полгода, точнее, просуществовала, превратившись в бездушную машину. Лиза бралась за любую работу. Цыгане захватили несколько домов в частном секторе? Появился расхититель могил на городских погостах? Неудачный прыжок подростка-экстримала с заброшенного здания психоневрологического диспансера? Она всегда появлялась в числе первых репортеров, выехавших на место событий. Коллеги в редакции за спиной девушки шептались о том, что та поймала «звездную болезнь» и стала жадной до славы и, как следствие, денег. Но только ей было абсолютно плевать на общественное мнение, достаточно того, что правда заключалась в ином.

– Лизочка, побереги таки себя! От тебя уже одни косточки остались, обтянутые кожей! Ты хоть что-нибудь ешь? Пища для ума не в счет. А когда в последний раз спала?

– Моя бабушка всегда так говорила про косточки… – только и ответила воспоминанием девушка на сокрушения главреда.

– И я с ней категорически согласен!

[1] Вид единоборства – это боевое искусство Таиланда, произошедшее из древнего тайского боевого искусства муай боран и схожее с другими индокитайскими боевыми искусствами, такими как прадал серэй (Камбоджа), томой (Малайзия), лэхвей (Мьянма) и муай лао (Лаос).

[2] Приведена цитата из песни «Мужики» Тимура Султановича Шаова (род.1964, российский поэт, сатирик автор и исполнитель песен).

[3] Нунчаки – восточное инерционное холодное оружие ударного, ударно-раздробляющего и удушающего действия.

[4] Упоминается «Божественная комедия» – поэма, написанная Данте Алигьери в период с 1308 по 1321 год.

[5] Соляная скала – это лампа, состоящая из большого цельного кристалла соли, играющего роль плафона. Он может быть разной формы, объема и веса.

[6] Понёва – это элемент русского народного костюма, женская шерстяная юбка из нескольких кусков ткани (как правило, темно-синей клетчатой или черной) с богато украшенным подолом.

[7] Очелье – это часть головного убора у древних славян, служившая для поддержания волос. Часто было украшено сакральным орнаментом и символами защиты от злых духов.

[8] Рясна – это подвески, дополняющие очелье. Часто был выполнен из бусин, бисера, металла и даже драгоценных камней, в зависимости от социального статуса владелицы.