Башня континуума

Оглавление

Александра Седых. Башня континуума

Пролог

Книга первая. Ассоциация Абсолютной Абстиненции. Год первый: Относительной Стабильности. Мартовские Иды-I

Глава первая. Январские Календы

1

2

3

4

5

Глава без номера. Перфоманс

Глава вторая. Куда завели мечты

1

2

3

4

Глава третья. Так куда завели мечты

1

2

3

Глава четвертая. Нож и вилка, часть первая

1

2

3

Глава пятая. Нож и вилка, часть вторая

1

2

3

4

Глава шестая. Крысы, часть первая

1

2

3

Глава седьмая. Крысы, часть вторая

1

2

3

Глава восьмая. Взаперти

1

2

3

Интерлюдия

1

2

Глава девятая. Фокус-покус, часть первая

1

2

3

4

Глава десятая. Фокус-покус, часть вторая

1

2

3

Глава одиннадцатая. Любовь. И кровь

1

2

3

4

5

Глава двенадцатая. Прибытие

1

2

3

4

5

Отрывок из книги

Монтеррей Милбэнк, Тридцать Седьмой Верховный Канцлер Империи всем сердцем ненавидел месяц март. Котам и дрянным поэтам этот сырой, промозглый, ветреный и слякотный месяц, быть может, и навевал мысли о любовном томлении, но Верховному Канцлеру напоминал исключительно о мартовских идах. В месяц март Милбэнк, как никогда, понимал, что находится в плотном окружении брутов и кассиев, мечтающих об одном – вонзить кинжал ему в сердце. Или в спину. Неважно. Главное, чтобы наверняка.

К сожалению, сходные чувства одиночества и паранойи обуревали Милбэнка и все прочие месяцы в году. Вот и сейчас, хоть был отнюдь не март, а самое начало января, Милбэнк, стоя перед картой Империи, распростертой на стене его кабинета, поеживался от пронизывающего насквозь знобкого, липкого, тошнотворного мартовского холода.

.....

Осталось неизвестным, кто первым дал зданию это меткое прозвище, впоследствии превратившееся в имя нарицательное. Легенда приписывала авторство августейшему монарху, Императору Константину Четвертому, при котором здание, начавшее строиться при его прадеде, великом Константине Первом, и обрело свой законченный, совершенный вид, – но так ли это, никто доподлинно не знал.

Копилка… ну, что ж, кажется, она всегда была Копилкой. В слове не было ничего уничижительного, напротив – оно произносилось с уважением, может быть, с известной долей иронии, но никогда с презрением или насмешкой; вдобавок, слово необычайно точно и емко описывало саму суть здания.

.....