Читать книгу Райский уголок - Алексей Александрович Сыровежкин - Страница 1

Пролог

– Как ты думаешь, есть ли шансы стать популярной у повести, в которой нет какого-то головокружительного сюжета, нет никакой фантастики, нет особого юмора, всё очень просто и в какой-то степени предсказуемо, а акцент делается на описании красоты природы, красоты чувств и на красоту и глубокомысленность диалогов между главными героями? С ними не происходит ничего сверхъестественного, они самые обычные люди

– Нет, у такой повести нет шансов стать популярной.

– Умеешь ты приободрить!

– Нет, ну серьёзно, ты же знаешь, какой сейчас год на дворе. Люди хотят смотреть фильмы, снятые за сотни миллионов долларов, в которых много взрывов, много спецэффектов, а не читать большие скучные книжки, в которых описывается природа и ведутся заумные диалоги. Каким образом ты будешь привлекать читателя? Что пробудит в нём интерес с первой же страницы, после чего он не сможет оторваться?

– Вообще-то, у меня есть один приём на примете.

– И какой же?

– Представь себе произведение, неважно какого объёма, которое начинается с абсолютно непонятного диалога. Мы не знаем, кто эти люди, которые ведут диалог, где они находятся, имеет ли этот диалог хоть какое-то отношение к самому сюжету и будут ли эти потенциальные персонажи вообще принимать в нём участие. И этот диалог ведётся как раз о том, стоит или не стоит читать подобные произведения. Это такая своеобразная игра с читателем, вызов ему. Я сам иронизирую по поводу своего произведения, говорю, что оно плохое, скучное и его как бы вообще не стоит читать. Но в тоже время это является и великой интригой – действительно ли оно такое, как говорится в этом диалоге, или это только ирония. Мне кажется, что это может раззадорить любого читателя.

– Ну да, диалог, не имеющий никакого отношения к сюжету, но с которого всё начинается, это действительно забавно и может вызвать дополнительную интригу.

– И представь, прочитав подобное начало, практически любой человек будет уверен, что этот диалог появится где-то по ходу основного действия, пусть даже он туда абсолютно не вписывается, и читатель будет ждать его, искать, и какие же эмоции он будет испытывать тогда, когда не найдёт его! Это такая наглость со стороны автора – вынести подобный диалог в самое начало произведения, например, в пролог, а потом начать первую главу с абсолютно другого, не имеющего к этому диалогу никакого отношения!

– О да, это настолько нагло, что любой читатель после подобного будет просто обязан прочитать эту повесть полностью!

День Первый

Приезд

Все люди любят лето. Это та подлинная любовь, которая присуща абсолютно всем людям на нашей земле. Любовь, которая не проходит с годами, которая не ослабевает и наполняет душу новыми неповторимыми красками после каждой встречи с объектом этой любви. Иногда оно покидает нас, оно уходит куда-то далеко, и мы безумно страдаем, мы скучаем и каждый день вспоминаем самые прекрасные и светлые моменты нашего мимолётного романа. Но в доказательство того, что оно так же сильно любит нас, как мы его, лето обязательно вернётся и каждая новая встреча будет прекраснее прежней. Оно вечно прекрасно и оно вечно будет радовать нас, и в ожидании новой встречи мы будем жить и стойко переносить все тяготы осени, зимы и весны, которые существуют как будто только для того, чтобы укрепить нашу любовь к лету и показать то, насколько же оно прекрасно и как нам плохо без него. И действительно, во всех частях этого необъятного мира люди любят лето, но я готов поспорить, что нигде его не любят так сильно, так преданно и так искренне, как в Сибири. В том удивительном и далёком от цивилизованного мира, со всеми его культурными памятниками и богатой историей, краю, в котором мне посчастливилось провести свои детские годы.

Если наиболее кратко отвечать на вопрос о том, что такое лето для сибиряка, то я могу смело заявить – это смысл всей его жизни. А того, кто под действием стереотипов уже успел подумать о том, что в Сибири вообще нет лета или же оно длится всего несколько дней, я спешу переубедить – сибирское лето вполне может продолжаться с мая по сентябрь и оно по-настоящему прекрасно. Вы когда-нибудь бывали в краю, в котором зимой регулярно бывают морозы под минус пятьдесят, а летом жара под сорок градусов? Вы видели, как в течение года постепенно меняется основной цвет окружающих пейзажей? Треть года всё вокруг белое, а другую треть зелёное. Зимой ты можешь бегать по сугробам, которые выше твоего роста, а летом на месте тех самых сугробов будет благоухающий сад, цветущий всеми оттенками радуги. Сибирь это бескрайние зелёные леса, это полноводные чистейшие реки, это красивейшие поляны, украшенные тысячами цветов, это белоснежное царство зимой и райский сад летом. Если бы вы прожили в Сибири хотя бы один год, пережили бы сибирскую зиму и дождались сибирского лета, то совершенно точно вы полюбили бы его на всю оставшуюся жизнь!

А теперь после этого небольшого вступления я могу непосредственно перейти к тому, о чём я хочу рассказать. Есть одна категория людей, которая по понятным причинам имеет ещё один серьёзнейший повод искреннее любить лето, – это ученики, для которых летом наступает пора каникул, весёлого безделья и абсолютной свободы. И в то время я как раз был представителем этой замечательной категории. Мне было семнадцать – я только что окончил школу и готовился отправиться в большой город, чтобы начать учиться в университете. Эту радостную новость я узнал как раз накануне описываемых событий, и поэтому мне казалось, что теперь ничто не может испортить мне настроение. Я был человеком, который смог осуществить главную мечту своей жизни, и тогда мне казалось, что уже ничто и никогда не помешает мне наслаждаться ей! Я вообще был достаточно наивным и мечтательным – совсем ещё ребёнком, можно сказать. Это было в начале августа – точный день, когда родители решили сделать мне тот самый сюрприз, я, конечно же, не помню. Но началось всё с той самой новости: «Мы едем на неделю в деревню»! Не стану утомлять подробным описанием географии моего родного края и использовать конкретные названия – простите мне подобные особенности моего скрытного характера. Упомяну лишь название крошечного городка, в котором находился наш дом и из которого мы поехали в ту самую деревню. Город называется Бирюсинск, и назван он в честь Бирюсы – небольшой речки, которая впадает в Чуну, а Чуна уже в прекрасно всем известную Ангару. А деревню, в которой находилась наша дача, с вашего позволения я буду называть просто «деревней». Тем более что если Бирюсинск при большом желании вы ещё сможете найти на карте, то названия окружающих его крошечных посёлков совершенно точно вам ни о чём не скажут.

Итак, утром мы начали масштабные сборы, днём выехали и примерно за час добрались до нашей скромной дачи – это было уже ближе к вечеру. И деревню от нашего дома отделяло почти двадцать километров. Не сказать, что изначально я был в восторге от этой идеи, скорее даже наоборот. Один день или два – это ещё нормально, но целая неделя казалась слишком длинным сроком. Но у родителей в ответ на все мои претензии и просьбы не брать меня с собой было сразу три грандиозных аргумента. Во-первых, они хотели вытащить меня из дома, чтобы я как следует подышал свежим воздухом, а у меня всегда были проблемы с этим. Во-вторых, я должен был помочь им по хозяйству. В-третьих, и самое важное – это была последняя наша столь продолжительная поездка на дачу. Родители собрались продавать её, и по плану они должны были сделать это уже осенью, сразу после уборки урожая. А понятно, что участвовать во всём этом я никак не мог, ведь меня ожидал университет. Поэтому эта поездка на дачу должна была стать прощальной для меня. И, конечно же, у меня не было шансов противостоять силе этих трёх аргументов. Я поехал, хотя повторюсь, что в тот самый первый день я был далёк от радужных мыслей по поводу данной перспективы. Мне было грустно, во-первых, потому что я не хотел, чтобы дачу продавали, и никак не мог свыкнуться с мыслью о том, что это моё последнее деревенское лето. И, во-вторых, что гораздо важнее, я не представлял, чем я буду заниматься целую неделю в деревне без телевизора, компьютера и любой другой техники, кроме мобильного телефона, возможности которого были минимальны. Со мной не было даже ни одной книги, потому что в те времена я не особо любил читать. Поэтому я реально боялся того, что могу умереть со скуки за эту неделю!

Не стану скрывать, что на тот момент я был стопроцентным олицетворением современного подростка, который полностью зависит от окружающей его техники. Да, я уже начинал увлекаться литературой и пробовал что-то писать и сочинять, но эти попытки были весьма неуклюжими, бесплодными и не доставляли особой радости. Поэтому большую часть свободного времени я смотрел всё подряд по телевизору, играл в компьютерные игры и пропадал на просторах интернета. У меня действительно была зависимость, и ломка началась уже тогда, когда мы только подъезжали к деревне! В общем, единственное, что оправдывало моё нахождение там, это осознание того, что эта поездка почти наверняка окажется последней в моей жизни, но при этом то самое осознание было главной причиной моей грусти. Мне действительно было тяжело – меня наполняло множество самых противоречивых чувств. И когда наша машина остановилась перед воротами того самого деревенского домика, они только обострились. Как же я любил это место, как много времени я проводил здесь в детстве и как расстраивался из-за того, что приходило время уезжать, я всегда хотел остаться здесь ещё хотя бы на пару часов – даже не верилось, что за последние годы я практически не появлялся здесь. Мне постоянно предлагали съездить, но я почти всегда отказывался. Безусловно, причиной тому было множество новых жизненных радостей, которые отнимали столько времени, но всё равно – мне всегда было так трудно расставаться с тем, что было дорого, даже если это и было очень давно.

Наш домик, конечно же, не был образцом роскоши и шедевром архитектуры даже по меркам нашей деревни. Его построил мой дедушка примерно за тридцать лет до моего рождения, построил своими собственными руками и без помощи каких-либо профессиональных строителей. Практически всё было сделано из дерева, только представьте, всё от начала до конца – небольшой дом с крыльцом, крышей, чердаком, четырьмя окнами и погребом, а также ворота, сарай и забор, который огораживал сад, двор и огород. В общем, работа была проделана грандиозная, и лишь этого факта достаточно для того, чтобы по-хорошему восхищаться этим творением. Там всегда было спокойно, красиво и уютно. Миновав ворота, мы попадали в небольшой двор, который украшал зелёный травяной ковёр, а также множество кустарников и одно большое дерево – кажется, это была калина. В дальней части двора виднелся небольшой заборчик, там же был вход в огород, а также большой сарай, который одновременно был местом для сбора дров и всевозможных огородных инструментов, начиная с вёдер и заканчивая вилами, а в прежние времена он был ещё и местом обитания кур. Справа от сарая располагался тот самый дом, который на самом деле был немногим больше сарая – только другой формы и значительно выше за счёт чердака, благодаря которому крыша имела треугольную форму.

Взойдя на миниатюрное крыльцо, преодолев всего три ступеньки, мы оказывались перед входом в дом. Он состоял всего из двух примерно одинаковых комнат – сначала мы попадали в прихожую. Там сразу же бросалась в глаза куча старой обуви, стоявшей справа от входа, а слева на полу занимала своё место какая-нибудь огородная добыча – картошка, лук или что-нибудь в этом роде. Через большое продолговатое окно, располагавшееся слева, почти всегда светило солнце – оно как раз выходило на юг. В дальней части прихожей стояла кровать, а также огромный величественного вида комод, вселявший уважение не только благодаря своим размерам, но прежде всего благодаря своему солидному возрасту. Он был забит множеством загадочных предметов, к которым я боялся прикасаться в детстве, когда я был заметно ниже этого комода. Но самым интересным предметом, безусловно, была старинная керосиновая лампа, которая стояла на комоде и которой приходилось пользоваться тогда, когда в нашей деревне ещё не было электричества, а эти времена были не так уж давно. Справа от комода была вешалка, с которой свисала старая одежда – это были всевозможные куртки и кофты, принадлежавшие бабушке и дедушке, которые так и оставили многие свои вещи на тех местах, которые они занимали много лет. В самом центре стены, разделяющей прихожую и жилую комнату, была двойная дверь, которая тоже закрывалась на ключ.

Вторая комната была заметно уютнее, что не удивительно, ведь именно она и предназначалась для жилья, – здесь одновременно была кухня и спальня. В первую очередь этот эффект достигался за счёт того, что деревянные стены в ней, в отличие от прихожей, были покрашены извёсткой. Слева от входа стояли две кровати, которые не сильно отличались от той, что стояла в прихожей, а в дальнем левом углу стоял «сундук», как я всегда его называл, наполненный старыми игрушками, с которыми я любил играть в детстве. По центру сразу же бросалась в глаза миниатюрная печь, которая, несмотря на свои невеликие размеры, достойно справлялась со своей миссией – обогревать жилище в холодные весенние и осенние дни. Зимой же здесь уже давным-давно никто не жил и практически не появлялся. По соседству с печкой располагался огромный шкаф, который возвышался практически до самого потолка и который явно шёл в комплекте с комодом, потому что они были сделаны в одном стиле и из одного сорта дерева. А в правой части комнаты стоял средних размеров стол, присутствие которого и позволяло назвать эту комнату «кухней», к тому же именно на нём хранились тарелки и столовые приборы. Кастрюля и сковородка же хранились в небольшом шкафчике, стоявшем справа от входа, прислонившись к стене. А ещё над кроватью висела старая картина, на которую я очень часто засматривался в детстве, и мне всегда казалось, что на ней изображён берег нашей Бирюсы, причём совсем рядом с нашей деревней. Но меня убеждали, что эта картина привезена ещё из Мелитополя – украинского города, где я родился и где моя семья жила в начале девяностых, соответственно, на ней никак не могла быть изображена Бирюса. В комнате было три окна – два выходили на улицу, и из них также был виден наш скромный сад, а из третьего можно было полюбоваться огородом, полем, дорогой и видневшимся вдали берегом реки.

Всего же наш участок занимал чуть больше двух тысяч квадратных метров – он был двадцать метров в ширину и сто метров в длину. Правда, почти половина этой территории была непригодна для выращивания чего-либо, кроме самой обычной травы, потому что середина участка находилась в низине и почва там была заболоченной. Зато ту же самую траву можно было косить и заготавливать как сено. И как нетрудно догадаться, в ближней части к дому располагался огород, на котором выращивались картошка, лук, морковь, клубника, малина и многое другое. А в дальней части нашего участка росло ещё несколько плодоносных кустарников и деревьев. Самой любимой моей ягодой была облепиха, и ради неё в детстве я не ленился и пробегал через всё поле, не боясь замараться и промочить ноги. А избежать этого можно было только переступая с кочки на кочку, которые возвышались над водой в той самой низменности.

Я мог бы долго пытаться описывать свои чувства, которые я испытываю, воспоминая всё это, но это как раз тот случай, когда никакие слова не смогут выразить всю палитру чувств. Достаточно сказать, что, несмотря на то, что прошло уже очень много времени, все эти картины остаются столь же чёткими, как будто я видел их вчера, и они будут жить в своём первозданном виде, пока буду жить я. Меня наполняет безумный трепет каждый раз, когда я вспоминаю их, и лишь раз за разом с грустью спрашиваю, прямо как в тот день: «Неужели всё это больше никогда не будет нашим?!» Но я возвращаюсь к своему повествованию.

Нам понадобился примерно час на то, чтобы обустроиться, вытащить из машины всё, что мы привезли с собой, и немного перекусить после дороги. Родители вышли во двор, а я занял место на одной из кроватей – в доме была такая приятная прохлада, которая спасала от стоявшей вот уже который день подряд страшной жары. Ближе к вечеру температура поднималась почти до тридцати градусов, небо было ясным и беспощадному солнцу ничто не мешало направлять свои лучи на измученную землю. А я тем временем был в глубокой задумчивости и пытался решить всё те же проблемы. Через несколько минут в дом вошла мама и поспешила обратиться ко мне, и её тон показался мне неоправданно восторженным для подобной минуты:

– А ты почему до сих пор валяешься?

– А что ещё делать? – раздражённо ответил я.

– И ты собираешься всю неделю так пролежать?

– Почему бы и нет?

– Да как ты можешь?! Здесь же такая красота, только посмотри на улицу! Можно гулять целый день, и погода такая потрясающая.

– Ты же знаешь, что я ненавижу жару. И к тому же, если здесь действительно так красиво, то почему вы собрались продавать дачу? Ведь с этим домом так много связано. Я не понимаю, как вы можете так поступать.

– Ты опять начинаешь? Мы же обсуждали это сотню раз.

– А я всё равно не понимаю.

– Ты же знаешь, что мы собирались сделать это уже несколько лет после того, как бабушка перестала ездить сюда и ухаживать за огородом и домом. Ей уже тяжело этим заниматься, хотя для неё эта дача значит гораздо больше, чем для нас. Но сейчас она уже не может. А для нас это слишком накладно – только представь, сколько бензина и времени приходится тратить на то, чтобы добраться сюда! А урожай это не оправдывает. К тому же у нас теперь есть свой огород в городе. Ты же и сам всё это знаешь.

– Да, знаю, но всё равно я бы не стал это делать.

– Но ведь ты же почти не появлялся здесь все последние годы!

– Да, но это ничего не значит. Я не хочу, чтобы эту дачу продавали.

– И при этом ты не знаешь, чем занять себя здесь?

– Да, не знаю. Честно говоря, мне кажется, что эта неделя будет по-настоящему мучительной. Жара, огород, работа, тишина, скука, обида и тоскливые воспоминания – всё это не вселяет оптимизм.

– Так найди ещё что-нибудь.

– Что? Пока что я абсолютно ничего не хочу. Даже гулять. И не уверен, что захочу.

– А твои стихи? Попробуй что-нибудь написать в эти дни. Только представь, сколько свободного времени у тебя будет без телевизора, компьютера и твоих друзей, которые тоже только и знают, что сидеть за компьютерными играми. В жизни ещё столько всего прекрасного, помимо этого! Неужели ты не видишь?

– К счастью, у меня есть ещё целых шесть дней для того, чтобы попытаться увидеть это. Но пока что интрига кажется слабоватой – смогу ли я пережить эту неделю, не сойдя с ума?! Где же тут искать вдохновение?

– Просто попробуй и всё получится.

– Попробую. Лучше скажи, когда мы начнём копошиться в огороде?

– Копошиться? Ты всё никак не избавишься от этого слова?

– Оно мне нравится, и оно очень хорошо выражает мою бесконечную любовь к данной работе!

– Вечером начнём.

– А сейчас что?

– А сейчас папа уже ушёл в гости к своему старому другу – Вовке Фирсову, который купил здесь домик в начале прошлого лета, правда, в другой части деревни. Туда нужно идти минут двадцать-тридцать. Он сейчас тоже здесь вместе со своей семьёй. Представляешь, какое совпадение! А так они живут в Тайшете уже несколько лет. Думаю, что папа проведёт там пару часов, им есть о чём поговорить. Наверняка сразу же договорятся на счёт рыбалки и уедут на пару дней завтра или послезавтра! Уж я-то их знаю. Ну а я сделаю ещё пару мелких дел и тоже пойду туда. Я прошлым летом успела хорошенько сдружиться с женой папиного друга, тётей Леной, поэтому я там тоже не буду лишней. В общем, мы проведём там пару часов, а когда вернёмся, как раз успеем заняться огородом до заката.

– И почему я обо всём этом не знаю?

– А что тут удивительного?! Надо было почаще приезжать сюда прошлым и этим летом, и тогда бы ты знал всех наших новых знакомых! Кстати, не хочешь с нами? У них есть дочка, твоего возраста. Её зовут Марина, очень хорошая девочка. – И мама хитро улыбнулась в этот момент, что мне сразу же не понравилось.

– И что? – раздражённо переспросил я, хотя прекрасно понимал, на что она намекает.

– Ничего, я просто подумала, что будет здорово, если вы познакомитесь.

– Познакомитесь? И зачем? Это всегда так мерзко, когда родители занимаются сводничеством! Признайся, что у тебя сразу пошли мысли о том, что мы должны сначала подружиться, потом полюбить друг друга, начать встречаться, а потом семья и дети! – как ни странно, но на полном серьёзе возмутился я.

– Как далеко ты пошёл! Нет, поверь, я не думала даже о половине из этого списка. И познакомить вас я хотела вовсе не для этого, просто мне кажется, что вы подойдёте друг другу по характеру. – И она улыбнулась ещё более хитро.

– А если не для этого, то тем более – какой в этом смысл? Какой смысл в том, чтобы знакомиться с новыми людьми? Через неделю я уеду отсюда, через месяц я уеду учиться в Красноярск, осенью вы продадите дом, и вполне возможно, что мы никогда больше не увидимся! И какой тогда смысл встречаться, знакомиться, создавать неловкие ситуации, делать вид, что нам интересно общаться друг с другом?

– У тебя по-прежнему какие-то пугающе странные взгляды на человеческие взаимоотношения?

– Странные? Да они истинные! И я уверенно заявляю, что во всём этом нет никакого смысла – в общении, в дружбе и тем более в любви.

– Как ты можешь говорить такое? А вспомни свою одноклассницу, которой ты посвятил столько стихов и которую ты вроде как любил. Разве в этих чувствах не было никакого смысла?

– Эти стихи отвратительные, – с неохотой ответил я, не желая касаться этой больной темы.

– С чего ты взял?

– Я отправлял эти и не только эти стихи на конкурс, а там мне сказали, что я бездарь и ничего не умею.

– Так и сказали?

– Нет, но смысл был именно такой.

– Но даже если и так, то ведь всё ещё впереди! Нельзя на всю жизнь остаться в обиде и всё бросить из-за одного конкурса. Главное продолжать верить, бороться, искать и пытаться создавать что-то новое. Помни, что самое лучшее произведение – это то, которое ты пока что не написал.

– Возможно. Но я больше не верю в себя и не знаю, что мне поможет вернуть эту веру.

– Зато я знаю – это любовь!

– Фу, мама! Мне стыдно за тебя! Что такое любовь? Что в ней хорошего? Тем более для творчества! Ты бы знала, как уже надоели все эти авторы, которые только и знают, что свои любовные истории и счастливые концовки, в которых главные герои, преодолев все трудности, встречаются, обнимаются и целуются! И никто не сомневается, что они будут жить долго и счастливо. Фу, какая мерзкая банальность! Не представляю, чтобы я когда-нибудь в своём творчестве опустился до такого. В жизни так не бывает. Даже если какое-то время у влюблённых всё будет хорошо, то потом обязательно начнутся ссоры, проблемы, расставания и, не дай бог, дети. К тому же всё это обязательно закончится старостью и смертью, и никакой счастливой концовки не будет! Так стоит ли оно того?

– Какой ужас! Пожалуй, именно это я и перескажу ей, когда она спросит меня о том, почему ты не пришёл.

– Не возражаю.

– А мне вот не терпится с ней встретиться! Тем более после такого перерыва – я не видела её с прошлой осени. Она тоже редко приезжала вместе с родителями.

– Я рад за тебя.

– А всё-таки зря ты не хочешь пойти. Она хорошая девочка, правда, со своими причудами, но с другой стороны у тебя этих причуд не меньше! Напоминаю, что её зовёт Марина, ей семнадцать лет, она чуть-чуть ниже тебя и у неё светлые волосы. Это если вдруг ты надумаешь погулять и встретишь её на улице.

– Мама! Хватит уже про неё и про любовь! Надоело.

– Ладно, ладно, всё, ухожу, ухожу. Через пару часов мы вернёмся.

Вас вполне могут удивить некоторые весьма резкие и неоднозначные мои суждения и сам стиль моего общения. Но не сомневайтесь в том, что именно так я и разговаривал с людьми в семнадцать лет! А точнее, я не сомневаюсь в том, что разговаривал тогда ещё более резко, грубо, раздражённо и пренебрежительно, чем я могу припомнить и описать это сейчас. Всё-таки прошло уже немало лет с тех пор – если быть точным, то четыре. Когда я пишу эти строки мне уже двадцать один, но я могу смело заявить, что многие из тех странностей и резких суждений о той же любви не покинули меня до сих пор и в том или ином виде они продолжают существовать. Я бы даже сказал, что это самый мягкий пример того, с какой неоднозначностью я относился к жизни, но при этом хорошо иллюстрирующий мой весьма причудливый характер. И у меня действительно были и остаются «пугающе странные взгляды на человеческие взаимоотношения». К тому же у меня всегда имелось достаточно поводов обижаться на судьбу, прямо, как в начале описываемой мной недели! Хотя многому действительно было суждено измениться, начиная с того самого августа, – я, безусловно, стал «лучше» во всех смыслах этого слова, но сейчас не об этом.

В тот вечер я действительно был далёк от оптимизма, и мои резкие ответы объяснялись, в частности, и откровенно плохим настроением. Которое, начиная с самого детства, было моим верным спутником – мы редко расставались. И в эти часы я привычно досадовал на себя – вместо того, чтобы спокойно радоваться успешной сдаче экзаменов и поступлению в университет, я вынужден находиться здесь, на этой кровати, и тратить время на бессмысленные рассуждения о какой-то там «любви»! Не буду спорить с тем, что мои красивые слова на эту тему в первую очередь были лишь защитной реакцией – тем самым я говорил о том, что мне вполне хорошо и без любви, но я, конечно же, не отказался бы от неё. Но проблема была в том, что я действительно не верил в идеальные отношения, в то, что настоящие чувства могут жить долго и что они стоят того, чтобы потом мучиться всю оставшуюся жизнь. К тому же у меня никогда не было иллюзий по поводу своей внешности, характера или каких-либо ещё качеств – я знал, что я не был достоин ни одной из тех немногих девушек, с которыми я бы действительно хотел связать свою жизнь. Всё это и многое другое действительно позволяло сказать, что я не верю в любовь, что я не жду её и что я вижу лишь её отрицательную сторону. Любовь имеет право существовать только как безумный мимолётный роман, развивающийся при каких-то удивительных, уникальных обстоятельствах, которым не суждено когда-либо повториться, и соответственно за такие отношения не нужно цепляться, у них не должно быть никаких последствий. «Отпускай людей так же легко и спокойно, как ты впустил их в свою жизнь», – так я неоднократно говорил и так я действительно думал. Был ли я счастлив при этом? По-своему, да. От природы я был одиночкой, и мне действительно в какой-то степени нравилось это.

За этими рассуждениями я провёл те самые несколько часов, пока родители были в гостях, а дальше всё было по плану. Мы направились в огород, который уже заждался нашего появления, и он действительно приготовил нам много работы. Мы ходили за водой, поливали, собирали урожай, копались в земле, пололи и уничтожали несчастные сорняки – в общем, ничего интересного. И управились мы только ближе к закату, который знаменовал собой одиннадцать часов вечера. После этого мы вернулись в дом и начали готовиться ко сну. Родители расположились в главной комнате, ну а я, конечно же, в прихожей. Благо, что ночи были тёплые, почти жаркие, поэтому что-что, а холод меня не беспокоил. Но всё равно дискомфорт ощущался – кровать была неудобной, вокруг темно, пыльно и почти жутко. И за те примерно два часа, что мне пришлось ожидать сон, я успел не один десяток раз возмутиться и пожалеть о том, что всё-таки согласился сюда приехать. «А ведь это только начало», – с ужасом думал я. И начало это вряд ли можно было назвать хорошим – мне по-прежнему было тоскливо, скучно и неуютно.

День Второй

Река

Благо, что я смог проспать целых девять часов и проснулся только в десять часов утра. Родители уже начали увлечённую огородную работу, не разбудив меня, на что я, конечно же, не стал обижаться. Для начала я просто побродил по дому, и в какой-то момент мой взгляд привлёк наш огромный шкаф. Я неожиданно осознал, что совсем не помню, что же хранится там, и потому решил открыть его и посмотреть. Это был какой-то мимолётный порыв ещё толком не проснувшегося разума, и после достижения цели он испытал очевидное разочарование – в шкафу хранилась лишь старая одежда дедушки. Примерно минуту я внимательно осматривал её и мысленно поражался тому, какой странной была деревенская мода во второй половине прошлого века. Правда, не знаю почему, но меня сразу же привлекла одна из рубашек, которая показалась мне достаточно красивой, несмотря на солидный возраст, – когда-то, вполне возможно, она была белой, но сейчас она скорее была серой. А рядом с ней занимали своё место вполне неплохие брюки – это единственное, что мне хоть как-то понравилось, и поэтому я брезгливо захлопнул шкаф, тут же возмутившись по поводу того, зачем мне вообще понадобилось тратить на это время. После этого я поспешил умыться, позавтракать и вскоре присоединился к родителям в огороде. С небольшими перерывами наша работа продолжалась аж до часа дня, но после этого можно было смело сказать, что самое страшное уже позади, – всё, что можно было полить, было полито, всё, что можно было собрать, было собрано, всё, что можно было прополоть, было прополото. Поэтому теперь можно было наконец-то начинать отдыхать! Все оставшиеся дни обещали значительно меньше работы, хотя в данное утро меня это не сильно радовало, даже несмотря на то, что работать приходилось в адских условиях. Ведь передо мной возникал всё тот же великий вопрос – что же делать, когда делать нечего? На что лучше всего потратить бесценное время своей жизни? Какое занятие достойно этой траты, а какое нет? Но, когда у тебя плохое настроение, всё кажется бессмысленным.

Во втором часу дня мама начала готовить роскошный обед, главной составляющей которого была варёная картошка, а я тем временем решил развлечь себя своей любимой детской забавой – я залез на забор, а затем на крышу сарая, с которой открывался чудесный вид. Конечно, его нельзя было сравнивать с фантастическими пейзажами, открывающимися с каких-нибудь гор, с высоты Эйфелевой башни или Статуи Свободы. Но и он был по-своему хорош. Кстати говоря, это было моё любимое времяпрепровождение примерно с восьми до пятнадцати лет – залезть куда-нибудь на крышу, где я в любое время мог наслаждаться красотой окружающего мира. Я даже упоминал об этом в одном из своих стихотворений. И я мог сидеть там часами подряд, практически не двигаясь, смотря вдаль и погружаясь в мысли, сюжеты и мечты. И ничто в этой жизни не могло быть прекраснее этого. Я был счастлив на той крыше, в тишине, в одиночестве и в то же время наедине с целым миром, у которого не было границ, – он дарил мне всю свою красоту и ничего не прятал, а мне больше и не нужно было ничего для того, чтобы почувствовать себя по-настоящему счастливым. И расстраиваться меня заставляло лишь то, что любой такой день неминуемо подходил к концу, как и всё лето, ради которого я и жил все эти годы. Что было в моей жизни остальные девять месяцев в году? Школа, учёба, люди – всё это не вызывало во мне ничего, кроме отвращения. Нет, я был по-настоящему счастлив лишь в такие минуты. И вот совершенно неожиданно то самое счастье наполнило меня впервые после столь значительного перерыва. Я сидел на той крыше почти целый час, и меня совсем не смущала жара – с каждой минутой мне становилось всё лучше и лучше, я вновь ощутил вкус своего детского счастья, а боль и тоска начали покидать меня. За этот час я прервался лишь однажды для того, чтобы спуститься и сходить за своей тетрадью, потому что меня начали накрывать вдохновенные мысли, и я страшно хотел сохранить эти блаженные мимолётные чувства на бумаге. И, вернувшись на крышу, я всего за несколько минут оформил следующие четверостишия:

В милый сердцу край

Наконец-то я вернулся,

Здесь ветхий, старенький сарай

Сильней дворцов мне приглянулся.

Здесь себя чувствую я снова

Ребёнком беззаботным и счастливым,

Там, где взглядами чужими я не скован

И ветер дарит мне восторг и силу.

Безусловно, эти строки не претендуют на какую-то особую изысканность и образцовость, они вряд ли могли бы стать частью настоящего стихотворного шедевра. Но для меня стихи всегда были прежде всего способом сохранить на бумаге образ самых дорогих моментов жизни, и потому зачастую всё это звучит простовато и не очень возвышенно, но зато в них живёт моё прошлое, и это гораздо важнее того, назовут эти стихи гениальными или нет. Поэтому позвольте мне делиться в этом произведении строчками, написанными в тот самый знаменательный и незабываемый отрезок моей жизни, потому что они являются как бы посланием, слепком, фотографией или картиной тех самых дней, это вход в машину времени, это способ заново пережить то, что было в далёком прошлом, и потому всё это бесценно.

Вскоре я осознал, что волна того самого счастливого вдохновения принесла мне первую цель и первый вариант ответа на вопрос – чем же занять себя? С крыши сарая был виден берег реки, и в какой-то момент я поймал себя на мысли о том, что хочу прогуляться туда. Причём я никогда не делал этого в одиночку, но сейчас я не хотел садиться в машину и ехать – я хотел именно прогуляться. И, посчитав это хорошим знаком, я решил не медлить, сразу после обеда сообщил о своём желании маме и поспешил исполнить задуманное, чтобы восторг не успел меня покинуть и вернувшаяся апатия не заставила передумать. Путь не был близким, но и не был очень далёким – на то, чтобы покинуть дом, выйти на улицу, добраться до поворота, с которого начиналась тропинка, ведущая к берегу, и пройти по ней примерно пятьсот метров, у меня ушло ровно двадцать минут, о чём свидетельствовал мой телефон, без которого я, конечно же, не мог отправиться в этот путь. Воистину, сила привычки – самая главная сила в человеческой жизни! «Как же можно выжить в лесу без мобильного телефона?!» – подсознательно думал я и не подозревал, чем это в итоге может обернуться. На пути к берегу мне никто не встретился, но зато уже на самом берегу то тут, то там виднелись группы беззаботных отдыхающих, которые купались, загорали и что-то восторженно обсуждали, пока детишки бегали из стороны в сторону. Настоящая идиллия, но не для меня! Для меня всё это лишь портило чудесную картину – практически бескрайняя поляна, заросшая совсем невысокой травой, вела к самой водной кромке. Где-то берег заканчивался достаточно высоким обрывом, а где-то без труда можно было спуститься прямо к воде, которая дарила столь желанную свежесть. Сколько раз я ездил и ходил сюда на рыбалку вместе с отцом? Когда-то это было такое безумное счастье – сколько фантастических вечеров, связанных с этим местом, навсегда останутся в моей памяти! Не будут преувеличением слова о том, что в детстве каждую неделю я с безграничным удовольствием спешил на свидание со своей возлюбленной. И эту возлюбленную звали Бирюса.

Но уже тогда я не любил, когда кто-то из посторонних людей нарушал наш покой и появлялся на горизонте, – мне хотелось, чтобы в те дни мы с отцом были единственными людьми на этой земле, а вся земля была бы этой рекой и берегом этой реки. Сейчас же я был один и мне тем более было неуютно ощущать на себе взгляды других людей, пусть даже нас разделяло несколько десятков метров. Тем более что единственный предмет, который виднелся в моих руках, казался весьма странным для подобной обстановки. И действительно, не каждый день увидишь человека, который приходит на речку, держа в руках лишь самую обычную бумажную тетрадь. Но я не мог не взять её с собой – это был мой капкан, в который я ловил вдохновенные мысли, которые могли появиться в любой, даже самый неожиданный момент. И понятно, что я никак не мог упустить свою добычу, а в этот день я чувствовал, что она обязательно будет. Но другие люди явно отпугивали не только рыбу, но и моё вдохновение, поэтому я совершенно логично решил продолжить свой путь. Я прошёл вниз по течению реки ещё примерно пятьсот метров и оказался в густом лесу, который тоже был мне прекрасно знаком с детских лет и в котором уже никто не мог помешать моей поэтической охоте.

Весной и в начале лета Бирюса полноводна и каждый год выходит из берегов, затопляя окружающие территории, что, в общем-то, является нормой для больших и маленьких сибирских рек. Зачастую вода доходит и до нашей деревни и преградой для неё не становится даже специальная насыпь, которая по совместительству является ещё и автомобильной дорогой, возвышающейся над домами, заборами и даже некоторыми деревьями. Один год вода добралась даже до нашего огорода и вплотную подступила к дому – это был самый настоящий потоп. Но к августу разбушевавшаяся красавица-Бирюса окончательно унималась, занимала своё привычное место и начинала строить из себя невинную паиньку, краснея и делая вид, что не помнит того, что она творила всего два месяца назад. За счёт этого я мог идти не по дороге, а вплотную к самому берегу, продираясь сквозь многочисленные кустарники, ступая по каменистым отмелям и любуюсь буквально всем, что я видел, – каждой каплей воды, каждом бликом света на каждой волне, каждой травинкой, каждым камешком.

Но в какой-то момент произошло что-то странное и моё счастливое единение с природой прервалось. Мне показалось, что я слышу не только свои шаги и со стороны окружавших меня деревьев доносится какой-то пугающий шорох. Я машинально посмотрел в ту сторону и тут же замер, потому что где-то там в лесу промелькнуло что-то белое и непонятное, но при этом достаточно большое, чтобы броситься в глаза на таком расстоянии. Я стоял на отмели примерно в пяти метрах от деревьев, растущих на некотором возвышении, и поэтому даже если бы я захотел пойти на поиски неопознанного лесного объекта, то у меня вряд ли бы получилось забраться туда, не измазавшись в грязи. Но у меня и не было такого желания. Честно говоря, в ту минуту мне стало очень жутко. Неизвестность всегда пугает сильнее всего. Даже если бы я увидел медведя, то, вполне возможно, напугался бы не так сильно. А здесь же было что-то странное – больше похожее на приведение, быстрое и проворное. Я даже не успел обратить внимание на то, куда же именно оно исчезло. Ещё примерно минуту я стоял как вкопанный и ждал развития сюжета, но ничего не происходило, деревья были безмолвны, и ветер аккуратно сотрясал их кроны. Весь этот пейзаж своим бесконечным умиротворением как бы говорил: «А может, тебе показалось?» И в конце концов я согласился с этим успокаивающим объяснением и даже решился на то, чтобы продолжить свой путь, что до сих пор меня удивляет, ведь я никогда не отличался особой храбростью и страстью к поиску острых ощущений или какого-то экстрима. И лишь одно говорило о моей очевидной тревоге – через пару минут, когда появилась такая возможность, я ушёл с открытого пространства и углубился в лес.

Я уже был близок к тому, чтобы успокоиться и забыть про это маленькое недоразумение, как вдруг, оглянувшись в очередной и по плану последний раз, мне вновь показалось, что я видел, как вдали промелькнуло что-то белое. Несколько секунд я стоял в нерешительности, но было ясно, что нужно что-то с этим делать, нужно как-то победить свой страх, потому что я один и мне никто в этом не поможет, – в ту минуту я успел несколько раз очень сильно пожалеть о том, что вообще решил сюда пойти, удалившись от людей. Теперь я хотел видеть их, слышать их и чувствовать их поддержку и защиту! Это странное видение явно преследовало меня, потому что я успел пройти приличное расстояние между двумя сеансами этого потенциального фильма ужасов. И оно появилось в поле зрения лишь на какую-то долю секунды, а потом скрылось где-то среди деревьев и кустов. Моё сердце готово было пробить грудную клетку, мои лёгкие были готовы оставить меня без кислорода из-за своей дрожи, а мои голосовые связки были готовы закричать. Но я всё-таки преодолел страх перед неизвестным и направился к тому месту, где предположительно спрятался этот призрак. Я медленно обошёл всё окружающее пространство, осмотрел каждое дерево, заглянул под каждый куст, но не увидел никакого движения и не обнаружил никого, кроме пауков и бабочек. И в какой-то момент страх полностью испарился, я был близок к тому, чтобы засмеяться над своим чрезмерно богатым воображением, которое превратило обман зрения в какого-то неведомого монстра. «Ведь в этом лесу отродясь не происходило ничего интересного!», – и, окончательно успокоив себя этим, я продолжил свой путь. Я, конечно же, думал и о том, что это может быть человек, но эта версия казалась мне ещё менее вероятной по сравнению с монстром: «С какой стати кому-то меня выслеживать? Да ещё и посреди леса!»

Вы спросите – что же я так увлечённо искал? А я искал тот самый берег, тот самый небольшой участок леса, который был особенно мною любим, начиная с самого раннего детства. Не знаю почему, но в те годы мы с семьёй любили отдыхать именно там, тем более что этот живописный уголок был не так уж далеко от дороги и сюда было удобно подъезжать на машине. И примерно через пять минут я добрался до него, сразу же узнав и восторженно поприветствовав как своего старого друга. Это было воистину райское место! Если бы меня назначили дизайнером райского сада, то я бы сделал его именно таким! В этом пейзаже воплотилось всё великолепие сибирской природы. Моё королевское ложе находилось как раз между двумя большими деревьями с роскошными зелёными кронами. Этот берег был не только максимально прекрасным, но и максимально удобным. Он не зарастал высокой травой как будто специально для комфорта тех, кто захочет посетить это место и насладиться этим видом – умиротворённый поток не слишком большой, но и не слишком маленькой реки, идеально чистое голубое небо и противоположный берег, полностью заросший небольшими деревцами. Был разгар жаркого солнечного дня, но при этом дул такой приятный освежающий ветерок – мечтать о чём-то большем было просто невозможно! Грех жаловаться на совершенство.

Я занял своё место, как художник, нашедший подходящий пейзаж, и начал созерцать, стараясь найти самые яркие краски и запечатлеть эту частичку райского сада, частичку детства, беззаботного и счастливого детства. Так прошло минут двадцать или тридцать – я не хотел смотреть на часы, но мне казалось, что я могу просидеть так до самой ночи, и ничто не могло заставить меня сдвинуться с места, как будто я любовался чудесным цветком, который цветёт только один день в году. Не удивительно, что за эти минуты я сочинил ещё парочку четверостиший, которые поспешил сохранить в тетради, которая так удачно сопровождала меня – в эти минуты я действительно был художником, ручка была моей кистью, а тетрадь моим мольбертом! А слова могут хранить образ прошлого не хуже красок и фотографий:

Этот мир всегда приветлив,

Здесь на сердце становится теплей,

И деревья, свои раскинув ветви,

Спасают от солнечных лучей.

Этот мир прекрасен, чист и непорочен,

И всегда таким он будет,

Его погубить не сможет осень,

Но всё разрушить могут люди.

Могло показаться, что моё блаженство было бесконечным, но на самом деле нет – кое-что непрерывно омрачало мои мысли. Это было осознание конечности любого счастья, любого блаженства, любой составляющей нашей жизни. Я мог просидеть здесь до самой ночи, но что потом? Я мог бы прийти сюда завтра, но рано или поздно эта неделя закончится и я уже не смогу это сделать. Что же будет потом? Сколько лет пройдёт, прежде чем я смогу оказаться здесь снова, и смогу ли вообще? Счастье было не просто хрупким, я чувствовал, как оно ускользало от меня с каждой минутой – оно было водой, медленно просачивающейся сквозь пальцы. И я ничего не мог с этим сделать – живительная влага должна была закончиться. И в напоминание о ней мне остались бы только мокрые руки – даже не само счастье, а лишь едва уловимый его след, отблеск, привкус. Который когда-нибудь тоже сотрётся – руки всё равно высохнут, даже без помощи полотенца. Мне казалось, что ещё никогда прошлое не приобретало надо мной такую власть, ещё никогда воспоминания не пробуждали во мне столько жалости, ещё никогда счастье не приближало меня так сильно к горю, как в эти минуты. А что будет с этим берегом через много лет? Да, время разрушает всё, но есть что-то пострашнее времени – это люди. Разумные существа, которые появляются в подобных фантастически красивых местах только для того, чтобы разрушать, убивать и мусорить! Я не хочу иметь с ними ничего общего. Мне не нужна цивилизация, которая строится на развалинах нашего мира, на останках разрушенной природы – это не стоит того! Для меня любой подобный ничем непримечательный пейзаж намного прекраснее всего, что когда-либо создал человек. Я бы не желал жить в мире, в котором не останется места для подобной красоты, не останется места для нетронутой природы. И как бы я хотел донести до всех людей эту простую мысль о том, как важно научиться ценить всё это, пока не поздно. Воистину, мы сами разрушаем райский сад, засоряем его и без всякой нужды убиваем его обитателей, после чего удивляемся тому, насколько же далека наша жизнь от райских образцов.

В общем, мне надо было отвлечься от этих грустных мыслей, а помочь в этом мне могла только тетрадь, которую я и начал листать. И через несколько минут перед глазами предстала неожиданная находка – лист бумаги, который я долго не мог найти, а оказалось, что он затерялся среди своих собратьев в одной из моих основных тетрадей. Я давно не перечитывал то, что на нём было написано, а на нём было написано много всего интересного – всевозможные поэтические наброски, столбики новых рифм, пара готовых строчек, размышления по поводу задуманных сюжетов и просто какие-то мысли, которые я хотел сохранить. А с моим мельчайшим, просто микроскопическим почерком всё это могло легко уместиться всего на одном листе и при этом оставить ещё немного свободного места. И каждый такой лист был бесценен для меня – это была часть моей души, которую я просто не мог потерять, без неё я бы непрерывно ощущал недостаток чего-то очень важного. В какой-то момент я наткнулся на одну из своих старых мыслей по поводу судьбы – темы, которая всегда очень сильно интересовала меня, которая магическим образом притягивала к себе. Несмотря на то, что многие люди недолюбливают её и считают либо давно закрытой, либо вообще не заслуживающей какого-либо внимания. Но лично меня всегда поражала мысль о том, как сильно всего одна мелочь может полностью изменить нашу жизнь, а значит, и жизнь всех людей вокруг, а значит, в какой-то степени и судьбу целого мира. Например, как может изменить нашу жизнь всего один незначительный и самый обыкновенный порыв ветра? Если вы думаете, что никак, то обязательно прочтите то, что произошло со мной в следующую минуту. А в какой-то степени можно сказать, что мой настоящий рассказ начинается лишь с этого момента, – всё вышесказанное было лишь вступлением. Но вступлением, конечно же, необходимым.

Я держал тот самый лист в левой руке, думая над очередной рифмой, как вдруг на мой райский уголок налетел резкий порыв ветра, который вырвал из моей руки, не готовой к такому повороту событий, тот самый драгоценный лист бумаги и понёс куда-то вверх. Но пребывать в состоянии шока я не мог – я должен был спасти свой лист, которому угрожала смертельная опасность в виде воды! Я тут же встал и устремил в его сторону взволнованный взгляд. Через секунду я с ужасом осознал, что он каким-то непостижимым образом застрял среди листьев одной из веток дерева, растущего в двух метрах от меня. Но застрял всего на несколько мгновений, после чего продолжил свой полёт, ветер уносил его прочь, и я, не задумываясь, бросился бежать за ним по берегу. На протяжении тех считанных секунд, что развивалась эта душераздирающая сцена, его швыряло то в сторону воды, то в спасительную сторону зарослей, он бился о ветки деревьев, но продолжал лететь дальше.

Через несколько десятков метров берег превратился в небольшой обрыв, а лист был на совсем незначительной высоте и готовился упасть в воду, потому что предательский ветер начал ослабевать. Я сделал решающий рывок и всё-таки смог догнать его, вытянуть руку и схватить, но в этот момент земля буквально ушла у меня из-под ног. Я был на самом краю, случился небольшой обвал, я не смог скоординироваться и полетел в воду, оказавшись в которой, я отпустил лист, ведь его было уже не спасти. Но была и другая, гораздо более серьёзная проблема – теперь мне предстояло как-то спасать самого себя, ведь я совсем не умел плавать! А мои первые движения в воде, которые я, конечно же, никак не контролировал, потому что абсолютно ничего не соображал в тот жуткий момент, получились на редкость неудачными – я вполне мог бы ухватиться за берег, но начал барахтаться в противоположном от него направлении. А сильное течение тут же отнесло меня ещё немного в сторону. Но самое забавное то, что как раз в этом самом месте оказалась достаточно глубокая яма, в которой я не мог встать в полный рост! Поэтому излишне говорить о том, насколько пугающими были эти мгновения – я смог поднять голову над водой и начал отчаянно барахтаться на поверхности, с надеждой смотря в сторону берега, который был пугающе далеко, и казалось, что течение в любой момент может вынести меня в самый центр реки, и тогда бы меня уже ничто не спасло. Мне было безумно страшно – я с раннего детства боялся воды, боялся плавать и боялся того дня, когда окажусь в воде один и никто не сможет мне помочь, и вот он всё-таки наступил. Но особо впечатлительных читателей я спешу успокоить и напомнить о том, что в том, утонул я или нет, нет никакой интриги! Если бы я утонул в тот день, то как бы я описывал его четыре года спустя? Интрига не в этом. Интрига в том, как же я смог выбраться из данной неприятнейшей ситуации, так сказать, выйти сухим из воды.

Вполне возможно, что до дна меня отделяли считанные сантиметры и утонуть там в любом случае было тяжело, я мог бы сражаться ещё очень долго, вплоть до того момента, как окончательно обессилю и нахлебаюсь воды, но за эти несколько минут я вполне мог научиться плавать, отталкиваясь от дна. Но понятно, что, находясь в состоянии паники, было тяжело вести подобные рассуждения. Я даже пытался что-то прокричать, из последних сил поднимая голову над водой, но получалось что-то невнятное, а точнее вообще ничего не получалось. В какой-то момент мне показалось, что надежды уже нет, – я практически смирился, и даже промелькнула мысль о том, как же родители найдут моё тело и узнают о том, что произошло, и это было так страшно. Я всегда боялся даже не своей смерти, а того, что они потеряют меня, – я боялся за них. Этот отрезок продолжался не более полминуты, но понятно, что для меня каждая секунда превращалась в мучительную вечность, по ходу которой я ожидал чудесного спасения. И вдруг я увидел, что на берег кто-то вышел, там явно появилась чья-то фигура, хотя я, конечно же, не мог рассмотреть этого человека. В ту секунду я мог сказать лишь то, что этот человек был в белом, и мне казалось, что это ангел-хранитель или просто ангел, который спустился с небес, чтобы спасти меня. Хотя с другой стороны, что удивительно в том, что в райском саду обитают ангелы? Но у меня уже не было сил что-то кричать ему. Казалось, что я в любой момент могу потерять сознание и окончательно скрыться под водой, но вот я чувствую, как меня сотрясает сильная волна, и через несколько секунд меня обхватили чьи-то руки. Ангел помог мне подняться над водой и сделать очередной столь желанный вдох, после чего мне было уже не страшно. Я даже помогал ему в своём спасении и пытался грести в сторону берега, хотя это было нелегко, и на это ушла ещё примерно минута. По ходу которой я даже не пытался рассмотреть своего спасителя, и хорошо, потому что я всё равно не поверил бы своим глазам.

Но вот мы подплыли к тому участку берега, где было легче всего выбраться из воды. Ангел толкнул меня вперёд, и я понял смысл этого жеста – я должен был вылезти первым. К счастью, хотя бы это у меня удалось вполне неплохо, несмотря на усталость, шок и холод. Я весь дрожал, мои футболка, шорты и кроссовки промокли насквозь, всё было вымазано в грязи, но зато я наконец-то оказался в безопасности. Нет, я не отошёл от воды, правильнее сказать, что я отполз от неё примерно на полтора метра, неуклюже присел точно под деревом и даже опёрся спиной на его ствол, но кто бы мог подумать, что в следующее мгновение меня ждёт ещё больший шок. Я посмотрел на своего спасителя – это была девушка! Она последовала за мной, выбравшись из воды, и точно так же подползла к дереву и присела напротив меня максимально близко, так что наши согнутые ноги разделяли считанные сантиметры. Было очевидно, что она тоже делала это из последних сил, она тяжело дышала и не могла ничего сказать. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга обезумевшими глазами и пытались отдышаться.

Но я молчал не только потому, что мне было тяжело дышать и я не знал, что сказать, но ещё и потому, что я продолжал увлечённо осматривать своего ангела-спасителя. Прежде всего мой взгляд привлекло её летнее белое платье, которое, естественно, тоже промокло насквозь, давая возможность оценить каждый изгиб её тела, при этом не демонстрируя ничего лишнего. Оно было весьма простеньким, но всё равно красивым – слишком хорошим для того, чтобы называться «деревенским», и недостаточно хорошим, чтобы называться «городским модным платьем», не слишком открытым, но и не слишком закрытым, не слишком длинным, но и не слишком коротким, примерно до колен. На её ногах были самые обыкновенные босоножки, примечательные только тем, что они каким-то чудом не покинули свою хозяйку во время этого заплыва. Её нельзя было назвать безумно красивой, в ней не было ни одной черты, которая сразу бросалась бы в глаза и при мысли о которой любой мужчина воскликнул бы: «Красавица!» В компании настоящих красоток она бы обязательно затерялась и мало кто обратил бы на неё внимание. Но при этом в ней не было ничего отталкивающего, ничего безобразного – вы могли смотреть на неё долго, спокойно, вдумчиво, не испытывая никаких грандиозных эмоций, но при этом тихо наслаждаясь изысканной простотой и правильностью каждой линии, каждой черты. Про неё можно было бы сказать – всё гениальное просто! Она была худой, возможно, даже слишком, загар на её коже был едва заметен, её движения не обладали особым изяществом, у неё не было модельной походки, её жесты не бросались в глаза. Она была заметно ниже меня, совсем малышкой, и, глядя на неё, никто бы не поверил в то, что она смогла вытащить меня из воды, что у неё может хватить сил для подобного, даже если она умеет хорошо плавать. Если возвращаться к «гениальной простоте», то прежде всего это относилось к её лицу. Более-менее заметны были лишь её очень красивые губы, а всё остальное не представляло собой ничего экстраординарного.

Её тёмные волосы были аккуратно заплетены и украшали голову своеобразным узором, описать который я никак не смогу, но, несмотря на то, что в таком состоянии они не достигали даже уровня шеи, было очевидно, что их реальная длина весьма большая, вполне возможно, до самого пояса. В этой причёске тоже не было ничего сверхъестественно, она была весьма простой, но и она была по-своему красивой. В общем, я не буду пытаться создавать интригу и сразу признаюсь, что она мне очень сильно понравилась с первой же минуты – о подобной встрече посреди леса можно было только мечтать, и тяжело было поверить в её реальность. Этому чувству, конечно же, способствовали и удивительные обстоятельства, которые свели нас вместе. В эти минуты я прекрасно понимал, почему девушки моментально, рефлекторно, практически инстинктивно влюбляются в своих спасителей. Правда, я оказался в весьма забавной ситуации, ведь это девушка спасла меня, а не наоборот! Ещё забавнее мне стало после того, как я нашёл объяснение тому лесному призраку – это её белое платье мелькало у меня перед глазами, и значит, это именно она преследовала меня. Я не сомневался в этом ни секунды, оставалось только узнать, с какой целью она делала это.

Мы были ровесниками. Очевидно, что ей тоже было семнадцать, плюс-минус один год. В те мгновения я, конечно же, ещё не знал этого, но забегая вперёд, я могу сказать, что большую часть времени её голос был спокойным, без всяких раздражающих оттенков. Она говорила тихо и размеренно. Не было сомнений, что в больших компаниях она никогда не брала на себя инициативу и говорила мало. Она редко смеялась и делала это на удивление тихо, особенно для девушки, что, лично для меня, безусловно, является положительным качеством. Это был тот самый случай, когда тебе начинает нравиться абсолютно всё в человеке, к которому у тебя пробуждается очевидная симпатия, и даже её голос кажется тебе совершенно идеальным, не таким как у остальных, и потому ты готов наслаждаться им бесконечно долго, не отводя взгляд от её прекрасного лица, которое лучше всего выражало её спокойствие, сдержанность и вдумчивость. Правда, всё это не относилось к данной минуте и началу нашего первого разговора. В тот момент её взгляд был осуждающим, а выражение лица пугающе свирепым. И я в прямом смысле боялся что-то говорить, глядя на неё. Казалось, что она была так зла на меня, что готова утопить после того, как сама же спасла. Но вот, наконец, на её лице появилась едва заметная улыбка и тоном, выражающим бесконечное негодование и обиду, она громко спросила у меня:

– Зачем ты побежал по этому чёртовому берегу?!

– За листом, – машинально ответил я, пока что ещё не свыкнувшись с мыслью о том, что всё это реально, что я не умер и не сплю.

– За листом? Зачем тебе понадобилось бежать за обычным древесным листом?! – И она громко засмеялась, из-за чего мне стало обидно и неловко.

– Нет, это был мой лист бумаги! Он вылетел у меня из рук. Вот я и побежал за ним, потому что боялся, что он улетит в реку! – раздражённо ответил я, уже готовясь наброситься с кулаками на свою спасительницу.

– И ради этого листа ты готов был рисковать своей жизнью?! Или ты забыл о том, что не умеешь плавать? Что было на том листе? – Она продолжала смеяться, и её голос становился всё более восторженным.

– Рифмы, – каким-то виноватым тоном ответил я, после чего она засмеялась ещё громче и не могла справиться со своим безумным восторгом секунд десять, а я по-прежнему не мог справиться со своим шоком. «Меня спасла красивая девчонка, с которой я говорю прямо в этот момент – это просто невозможно!», – думал я, а она тем временем приготовилась продолжить эту увлекательную беседу на живописном речном берегу. Казалось, что она была даже слишком весёлой для подобной ситуации.

– Да ладно! Это называется: «А на что ты готов ради искусства?!» По-моему, это была бы весьма нелепая смерть. Рифмы-то хотя бы хорошие были?

– Нормальные. А можно теперь наконец-то и я задам хоть один вопрос?

– Ну давай.

– Ты кто? – И теперь улыбка появилась на моём лице.

– Отличный вопрос! В каком смысле «ты кто»? Ты бы лучше подумал о своей мокрой одежде! Тебе же неудобно в ней. Да и вся деревня будет смеяться, когда ты пройдёшь в своём плавательном костюме! Ты бы не хотел снять её для того, чтобы спокойно высушить на солнце?

– Нет, спасибо, не хотел бы.

– Ну как знаешь.

Она сделала многозначительную паузу, которой я решил воспользоваться и задал очень хороший вопрос:

– А если бы я согласился снять свою мокрую одежду, то ты бы последовала моему примеру? Ведь твоя одежда тоже мокрая.

Она выразительно посмотрела на меня, взяла мхатовскую паузу, загадочно улыбаясь и изображая глубокую задумчивость, и максимально серьёзным тоном ответила:

– Возможно.

И в следующий момент мы оба разразились безумным смехом, после которого долго не могли прийти в себя. Мы уже были лучшими друзьями, хотя не знали имён друг друга, просто потрясающе! Но всё же продолжение этого забавного диалога было неизбежно:

– Но ты уже отказался!

– Я почти жалею об этом.

– Лучше бы ты жалел о том, что полез туда! А если бы меня не было рядом? Кстати, как тебя зовут?

– Алексей. – Я уже приготовился спросить её имя, но в этот момент в моей голове промелькнул куда более интересный вопрос: – А кстати, как же ты так удачно оказалась рядом? Это случайно не ты следила за мной последний час? Мне кажется, что именно твоё белое платье и мелькало перед моими глазами.

– А даже если и так, то что с того? Да, я люблю шпионить за людьми! Это моё хобби. Ты вообще должен быть мне благодарен. Ты мой вечный должник! Я спасла тебя, твоя жизнь теперь принадлежит мне! Я дьявол, которому ты завещал свою душу! – Она была в безумном восторге от происходящего.

– И почему же ты решила шпионить в этот прекрасный день именно за мной? И что вообще ты делала в лесу? Да к тому же одна.

– По всей видимости, то же самое, что и ты.

– Может, ты наконец-то перестанешь говорить загадками и расскажешь о себе?

– Что ты хочешь знать?

– Всё! Как тебя зовут? Где ты живёшь? Как ты оказалась здесь? Зачем ты следила за мной? И как ты смогла ускользнуть от меня в тот момент, когда я специально пошёл обыскивать каждый куст?

– Я отвечу на все эти вопросы, но только при условии, что ты ответишь на мои.

– С радостью.

– Меня зовут Кристина. Я живу в соседней деревне, здесь неподалёку, пара километров вниз по течению, называется Николаевка. Ты знаешь, где она находится?

– Нет, я не силён в географии нашего района. В других деревнях я никогда не был. Только в своей, где находится моя дача. – И я показал в ту сторону, откуда пришёл.

– Да, я знаю твою деревню. И даже уже начинаю догадываться о том, где ты живёшь, – с какой-то загадочный и хитрой улыбкой произнесла она, что сразу же удвоило мой интерес.

– Каким образом?

– Ты забыл? Я же сказала, что люблю шпионить за людьми.

– А если серьёзно?

– А если серьёзно, то я просто всех там знаю. Поэтому для меня не составит труда вычислить твой дом.

– Даже несмотря на то, что ты живёшь в другой деревне?

– Конечно! А что? Летом я вообще живу повсюду! У меня нет моей или чужой деревни, они все мои. Здесь везде мой дом, а этот лес моя огромная прихожая!

– Звучит красиво. Я почти завидую.

– И вот час назад я как раз шла погостить у друзей в твою деревню. Но внезапно я увидела, как по берегу реки идёт какой-то незнакомый человек, которого я никогда не видела. И, конечно, я абсолютно логично решила проследить за ним, дабы убедиться в том, что он не замыслил ничего плохого. Кстати, я так и не поняла, куда и зачем ты шёл?

– Сюда. Просто так. Здесь очень красиво.

– Понятно. Ну а по поводу того, что я смогла ускользнуть от тебя, тот тут я не вижу ничего удивительного. Ты ходишь, как медведь, и я могла контролировать каждый твой шаг, а ты меня не слышал. Вот я и переползла за один куст, потом за другой и, наконец, ушла на достаточно большое расстояние, пока ты продолжал кружить на одном месте, где меня уже давным-давно не было. Я, конечно, не боялась того, что ты меня обнаружишь, но всё равно так веселее. К тому же я действительно очень хорошо знаю этот лес и уже много раз играла в эту увлекательную игру с другими. – И она виновато отвела взгляд в сторону, как будто сказала что-то лишнее.

– С другими? – переспросил я с лёгким намёком на настоящую ревность, которая была столь забавной в подобных обстоятельствах.

– С другими людьми, – после небольшой паузы ответила она и уверенно продолжила. – Ну а теперь моя очередь. Неужели те рифмы были настолько важны, что ты готов был рисковать жизнью ради них?

– Поверь, я действительно готов на всё ради искусства! Хотя признаю, что поступил глупо и поспешно. Да я практически и не соображал, что делаю. Но те записи действительно были важны для меня. Вот сейчас, например, я только что осознал, что мои карманы пусты, а это значит, что мой телефон утонул. Теперь я полностью отрезан от мира! Но о потерянном листе я грущу не меньше.

– Да, сочувствую, это, конечно, грустно. А представь, какой у меня был шок! Я спокойно заняла свою выжидательную позицию вон там за деревьями, примерно в тридцати метрах от тебя. Заскучала, почти что задремала, уже начала задумываться о том, чтобы уйти, раз не происходит ничего интересного вот уже целых полчаса. Но вдруг я снова смотрю в твою сторону и вижу, как ты зачем-то побежал по берегу! Я остолбенела на несколько секунд, увлечённо наблюдая за тобой, не зная, что и думать, а потом ты пропал из виду и я всё-таки решилась пойти за тобой. А ещё через какое-то время я слышу шум и понимаю, что кто-то плюхнулся в воду! Я выбежала на берег, увидела тебя и сразу же поняла, что ты не умеешь плавать и бросилась в воду, хотя не планировала сегодня никаких купаний. Ты бы видел, как глупо и смешно ты смотрелся, когда пытался удержаться на плаву!

– О да, тебе смешно! А я потерял свой лист с ценными записями, утопил свой телефон со всеми номерами и сообщениями и сам чуть не утонул! Но зато тебе было смешно! Это самое главное.

– Да подумаешь! Что тебе этот телефон? Отрезан ты от цивилизации, так это только к лучшему! Скажи, что хорошего в ней? А вот теперь для тебя начнётся настоящая деревенская жизнь. Сколько, кстати, ты ещё будешь гостить в нашем краю?

– Ещё пять дней. А что, ты действительно живёшь в деревне без всякой цивилизации?

– Ну да, и не жалуюсь. Деревенская жизнь без всякой техники – это здорово!

– А школа?

– Что «школа»? У нас в деревне есть маленькая школа. Ничего особенного, но всему самому главному научат. Читать и писать я умею! Впереди одиннадцатый класс. Глядишь, там ещё чему-нибудь научат!

– А что после? Неужели ты планируешь провести здесь всю жизнь?

– Я пока что не думаю об этом, ещё будет время. Ну а даже если и проведу, то что в этом плохого?

– Ну не знаю, я вот через месяц уезжаю учиться в Красноярск, в большой город, так сказать. И на данный момент мне кажется, что это самый счастливый момент в моей жизни. И главное достижение. Только представь, из нашей глубинки в красноярский университет! И самое главное, что я умудрился поступить на бюджет.

– О да, я поступил в университет, я уезжаю в большой город, я крутой, смотрите на то, какой я гений! – И она весьма талантливо передразнила и спародировала мои фразы, что было очень обидно. Несмотря на всю романтику, мне было тяжело сдержаться, чтобы не закричать на неё в тот момент. «Как она может вот так смеяться надо мной, ведь я просто поделился своей радостью?» – думал я.

– А ты что, завидуешь? – тихим, но всё-таки немного раздражённым тоном спросил я.

– Возможно. Мне-то подобные перспективы не светят. Да я и не уверена в том, что ради них я готова покинуть этот волшебный край.

Эти слова она произнесла задумчиво, даже с лёгким оттенком грусти, осматриваясь по сторонам. Впервые наш диалог прервало малоприятное молчание. Но, к счастью, оно продолжалось совсем недолго, и уже через минуту мы продолжили на прежнем уровне дружеского безграничного восторга. Мы проговорили ещё примерно час, практически не обращая внимания на происходящее вокруг и не покидая своих изначальных мест, которые заняли с первой минуты. По большей части мы просто смеялись и делились весёлыми случаями из школьной жизни, ещё пару раз мы вспомнили то, как я свалился в воду, и давали самую общую информацию о себе и своих интересах, что является обязательной составляющей любого знакомства. Ничего особого и ничего примечательного, но тем не менее я наслаждался каждой минутой, несмотря на ощутимый дискомфорт из-за мокрой одежды, и я не хотел, чтобы этот разговор заканчивался. Но моя спасительница была настроена иначе, и в какой-то момент она начала тактично намекать на то, что ей пора уходить, а когда она наконец поднялась со своего места, стало очевидно, что началась заключительная часть нашей дружеской беседы:

– Ну что ж, пора расходиться, – с лёгкой улыбкой произнесла она после небольшой паузы.

– А ты разве уже не идёшь к своим друзьям? Я мог бы тебя проводить, нам по пути.

– Нет, я уже не пойду к ним. Я чересчур задержалась тут с тобой, а мне сегодня нужно пораньше вернуться домой. К тому же посмотри на меня, моё платье мокрое и грязное! В таком виде нельзя ходить в гости.

– Так значит, мы прощаемся? Но я надеюсь, что мы ещё встретимся?

– Э-э, а для чего, например? Ты ведь больше не планируешь тонуть в реке, ведь так?

– Ну, ты бы могла мне показать все прелести деревенской жизни и подсказать, чем бы я мог заняться в оставшиеся пять дней. Мне нужна твоя помощь.

– Ну ладно, хорошо, я подумаю.

– Тогда мы встретимся? Завтра?

– Почему бы и нет? Предлагаю на этом же месте в два часа дня. А при встрече обсудим то, чем мы могли бы заняться. Устраивает?

– Ещё как! Ты спасаешь меня во второй раз.

И после этого мы попрощались и разошлись в разные стороны. На волне эмоций я был близок к тому, чтобы забыть свою тетрадь, брошенную на берегу в самом начале спасательной операции. А до этого я боялся умереть от скуки! Кто бы мог подумать, что может быть что-то пострашнее той самой скуки?! Я уже успел пройти несколько десятков метров, но потом всё-таки вспомнил про свою ценнейшую тетрадь, потерять которую, без шуток, было для меня гораздо страшнее, чем утопить телефон. Я вернулся за ней и после этого уже совершенно точно мог с чистой совестью возвращаться домой. Обратный путь занял ещё почти целый час. Чтобы не натолкнуться на людей я шёл сначала по полю, а затем решил пойти не по дороге, а перебраться через небольшой заболоченный участок длиной всего в несколько метров, который отделял меня от забора, возвышавшегося на границе нашего участка. Я перелез через забор, прошёл через заросли всевозможных кустарников и трав, пересёк огород и благополучно оказался во дворе нашей дачи. К моей великой радости родителей не было, поэтому я мог спокойно переодеться во второй комплект одежды, который мало чем отличался от первого, не вызвав лишних подозрений и вопросов. А я не хотел делиться не только тем, что чуть было не утонул, что моему телефону в этом повезло меньше, но также и тем, что познакомился с девушкой из другой деревни, с которой на завтра назначена ещё одна встреча. На часах уже была половина шестого вечера – хотя нет, всего половина шестого вечера! Ведь это означало, что той самой встречи мне предстоит ждать ещё почти целые сутки.

Но при этом время тянулось уже не настолько мучительно, как это было вчера, – теперь у моего нахождения здесь появилась серьёзнейшая и прекрасная цель. Излишне говорить о том, что весь оставшийся вечер я думал только о ней. Я прокручивал в памяти самые запоминающиеся моменты нашего разговора, то, как она улыбалась, как говорила и как спасала меня. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой! А самое главное, что с её стороны тоже промелькнула очевидная симпатия ко мне, хотя я никогда не претендовал на роль знатока человеческих чувств, умеющего читать мысли. Я не был уверен в том, что понравился ей так же сильно, как она мне, – я просто надеялся на это, а когда на что-то надеешься, то любой даже самый незначительный жест кажется неоспоримым доказательством твоей теории. Хотя, безусловно, в эти часы это было не столь важно – я не заглядывал далеко вперёд, мне было достаточно завтрашнего дня, и я, конечно же, не спешил использовать такие громкие слова, как «любовь». К тому же, как вы уже могли убедиться, у меня был весьма неоднозначный взгляд на всё, что с ней связано. Поэтому я радостно предвкушал не начало «любви», а другого не менее возвышенного действа – «игры». О да, как же я любил это слово в те годы! И я старался употреблять его как можно чаще, применительно ко всему. Для меня были важны не чувства, и я стремился не к ним, а как раз таки к их полному отсутствию, чтобы я мог сполна насладиться игрой с другим человеком без всяких неприятных последствий для себя. Я наслаждался своей возвышенной мерзостью. Я не хотел просто общаться с людьми, заводить друзей, знакомиться и встречаться с девушками – я хотел играть! Что я вкладывал в это слово? Очень многое, и это, пожалуй, не то произведение, в котором я могу и должен подробно останавливаться на этой сложной теме. Но ещё раз акцентирую внимание на том, что накануне нашей второй встречи я не думал о ней как о своей любимой, как о своём друге или о ком-то вроде этого – я думал о ней как о своей игрушке. Насколько бы странно, дико и комично это не звучало. Но я действительно упивался своим бесконечным великолепием, своей уверенностью в себе и думал о том, как бы я мог красиво сыграть с её чувствами, чтобы заставить её страдать, а потом благополучно бросить и уехать, сполна насладившись нашим мимолётным романом и моей гениальной игрой. И это самые мягкие формулировки, которые я могу применить для описания своих чувств и мыслей, и они не казались мне мерзкими, жуткими, плохими – я думал об этом вдохновенно! Собственно, этому увлекательному занятию я и посвятил оставшуюся часть вечера и начало ночи. Кроме того, насколько бы забавно это не звучало, я пытался сочинить парочку хороших четверостиший, посвящённых ей, – игра совсем не мешает возвышенной поэтической лирике! Но, несмотря на непрекращающиеся размышления о произошедшем, я так и не смог сочинить ничего стоящего, что, однако, не испортило мне настроение – почти. Ведь я был опьянён началом новой незабываемой игры, в которой я должен был сыграть главную роль. И мог ли я хотя бы предположить, что на самом деле играют со мной? Конечно же, нет!

Через несколько часов родители вернулись, и вскоре начался очередной сеанс нашей огородной работы, который, правда, на этот раз продолжался совсем недолго. После чего начались сборы и проводы отца – он отправился на рыбалку вместе со своим другом, к которому ходил вчера, с тем самым Вовкой Фирсовым, как и предполагала мама вчера днём. Причём по плану они должны были отправиться в грандиозное путешествие по Бирюсе и посвятить ему целых три дня. Мне тоже полушутя предложили присоединиться к этому безумству, но я тактично отказался. И для этого у меня была одна, но очень уважительная причина. О которой, правда, я никому не хотел рассказывать. До заката оставалось уже не так много, поэтому я мог снова залезть на сарай и, наслаждаясь чудесным пейзажем, полностью погрузиться в мысли о своей предстоящей игре – это были волшебные минуты. Но вскоре стая комаров тонко намекнула на то, что мне пора прятаться в дом и начинать готовиться ко сну. И после непродолжительной беседы с мамой, которая поразилась тому, насколько улучшилось моё настроение по сравнению со вчерашним, я действительно лёг на свою замечательную кровать и уже в двенадцатом часу начал ожидать прихода сладких сновидений, в которые должны были плавно перейти вечерние сладкие грёзы. Увы, ждать сон мне вновь пришлось очень долго – больше часа точно. Но зато мне было гораздо комфортнее по сравнению с прошлой ночью. В хорошем настроении любые физические неудобства кажутся такой мелочью!

День Третий

Приключения

Первое открытие нового дня было весьма неприятным – я проснулся слишком рано! Я спал всего восемь часов, и уже в девять утра мне пришлось начать новый день, а это означало, что встречу предстоит ждать ещё целых пять часов – это было слишком жестоко! Но плюс воспоминаний в том, что все пять мучительных часов ты можешь пережить всего за пять секунд и пересказать их всего в одном предложении. Я вновь много думал о своей спасительнице, пытался что-то сочинить, ходил по дому и по двору, разговаривал с мамой и помогал ей в огороде, попросил организовать обед пораньше, и уже к часу дня я был готов отправиться в путь. Я прекрасно понимал, что могу дойти до места встречи раньше двух, но просто я уже не мог ждать – я весь извёлся и буквально полетел в сторону леса, так что даже жара не могла заставить меня замедлиться. Со мной не было телефона, и я не знал, сколько времени было затрачено на этот путь, но совершенно очевидно, что я прошёл его меньше, чем за час, следовательно я пришёл раньше назначенного срока. Но каким же было моё изумление, даже с некоторым оттенком обиды, когда я увидел, что Кристина уже была там. Она задумчиво сидела на берегу, на том самом месте, где вчера сидел я, и смотрела куда-то вдаль. «Неужели, она тоже хотела, чтобы эта встреча состоялась как можно раньше, и устала ждать?» – но я нарочно оставил без ответа этот промелькнувший в сознании вопрос. Гораздо интереснее было отметить её новый наряд, который был не менее привлекательным по сравнению со вчерашним – короткие джинсовые шорты и в меру обтягивающая футболка чёрного цвета. Она улыбнулась и таким милым взглядом сопроводила мои последние шаги.

– Привет, ты долго здесь? – с трудом сдерживая восторг, начал я.

– Нет, минут пять, не больше, – максимально спокойно ответила она.

– Как жаль, что у нас нет телефонов и мы не можем связаться, чтобы дополнительно обговорить время встречи. Такое чувство, что мы попали в девятнадцатый век.

– А по-моему, от этого только интереснее. Когда ещё у тебя такое будет?

– Это да. Ну так что, чем займёмся? Ты обещала показать мне все плюсы деревенской жизни.

– А неужели тебе самому абсолютно нечего предложить?

– Абсолютно! Я уже третий день всевозможными способами убиваю время и пытаюсь хоть чем-нибудь себя занять. Мне очень плохо, поверь.

– Бедный, и ты даже не догадываешься о том, сколько всего интересного тебя окружает в твоей же деревне.

– Может, ты покажешь и убедишь меня в этом? – И после этого вопроса она улыбнулась и призывно поднялась со своего места.

– С радостью.

И мы неторопливо пошли в сторону моей деревни.

– Вот ты говоришь о том, как это здорово – жить вдали от цивилизации. Я не спорю, какие-то плюсы у такой жизни, безусловно, есть. Здесь красиво и всё-такое, но согласись, что минусов гораздо больше. Вот например, здесь совершенно нечего делать, нечем себя развлекать. Скажи, чем здесь можно заниматься, помимо работы и прогулок на свежем воздухе? Какие тут могут быть приключения?

– Приключения? Тебе нужны приключения?

– Безумно нужны.

– Тогда ты обратился точно по адресу! Я за эти дни найду тебе столько приключений, что всю оставшуюся жизнь будешь помнить.

– Например?

– Всему своё время! Пусть каждое новое приключение будет сюрпризом для тебя.

– Но ты можешь сказать хотя бы о том, куда мы идём сейчас и что собираемся делать?

– О да, это я могу сказать. Мы идём помочь одной семье.

– Какой ещё семье?

– Фирсовым. Они живут в дальней части деревни. Ты должен был слышать о них. Насколько я знаю, ваши родители хорошо общаются и часто ходят друг к другу в гости.

– Откуда ты всё знаешь?

– Всё очень просто. Марина, их дочь, – моя подруга. Мы подружились прошлым летом. Позавчера вечером я заходила к ней в гости. Она рассказала мне и про тебя. Как только вчера ты назвал своё имя, то я сразу поняла, что ты тот самый Алексей. Видишь, как всё просто? Просто нужно почаще выходить из дома и больше общаться с людьми, и тогда ты будешь знать всё на свете!

– И что она тебе сказала про меня? – с каким-то излишним волнением, сам не зная почему, поинтересовался я.

– Только то, что ты отказался приходить к ним в гости, сопроводив это очень красивыми и неоднозначными рассуждениями. Твоя мама поделилась их частью. И я уже в ту минуту была заинтригована. Ну а после вчерашней столь удивительной и судьбоносной встречи на том берегу мне стало вдвойне интереснее.

– Допустим, ну и зачем же мы идём туда?

– Затем, что этим летом у них очень сильно покосился забор и это надо обязательно исправить. Этим ты и займёшься – ты установишь новый столб, тем самым улучшишь опору и выпрямишь забор.

– А почему глава семейства не может этим заняться?

– Он может, но только он запланировал сделать это после рыбалки. Как ты наверняка должен знать, позавчера вечером он договорился с твоим папой и вчера они должны были отбыть на ту самую рыбалку на целых три дня. А теперь представь, какой потрясающий сюрприз будет для него, когда он вернётся и увидит, что забор находится в идеальном состоянии! Он спросит, кто же этот волшебник, а Марина ответит, что это ты! Вот это я называю настоящей славой и признанием. Тобой будут восхищаться! Ты хорошо поработаешь, сделаешь благое дело и оставишь о себе добрую память. По-моему, всё это звучит очень заманчиво. Вот это и есть первый пункт нашего гениального плана. К тому же с Мариной познакомишься.

– И это ты называешь приключением? Работу на каких-то незнакомых людей? – спросил я, не скрывая своё разочарование от услышанного. Даже боюсь представить, какой ужасной гримасой брезгливости искривилось моё лицо при мысли о физическом труде.

– Погоди, это только начало. Так сказать, проверка. Ты должен убедить меня в серьёзности своих намерений, а дальше всё пойдёт по восходящей. И в самом конце тебя ожидает самый главный сюрприз, к которому ты совершенно не будешь готов! Но он должен тебе понравиться. А пока займёмся помощью хорошим людям. К тому же это дело тоже по-своему интересно и оно должно подарить множество приятных эмоций.

– Ты говоришь очень красиво и очень интригующе. Но я всё равно не понимаю, что в этом может быть интересного? И что я испытаю после этого, помимо усталости? К тому же придётся идти в чужой дом, знакомиться с новыми людьми, говорить с ними про всякую ерунду, рассказывать что-то о себе, а я так не люблю всё это!

– Прекрасно. Тогда поздравь меня. Кажется, я нашла себе самое интересное приключение и самую замечательную цель на ближайшие дни.

– И какую же?

– Я сделаю тебя лучше! Ты будешь, так сказать, мой проект, который я буду воплощать в жизнь.

– Что это значит?

– Это значит, что я была послана тебе судьбой. Это значит, что благодаря мне ты должен измениться в лучшую сторону. Мы общались с тобой совсем недолго, но у меня уже сформировалось весьма неоднозначное мнение о некоторых твоих качествах. Их надо подкорректировать, и я планирую этим заняться. Я научу тебя радоваться жизни, общаться с людьми, помогать им, видеть в них лучшую сторону, научу сдержанности, скромности, уважению и многому другому. Это будет интересно, через четыре дня ты просто не узнаешь себя! – с игривым восторгом ответила она, но смысл её слов моментально вывел меня из равновесия и лишил уверенности, это был неприятный сюрприз.

– Очень интересно. Во-первых, я почему-то не помню того момента, когда я просил тебя об этом или соглашался становиться твоим проектом. И откуда такая уверенность, что я захочу в этом участвовать? Кто вообще сказал, что меня что-то не устраивает в себе? И, во-вторых, зачем тебе всё это? – с нескрываемым раздражением спросил я.

– О, поверь, у меня для этого есть одна очень важная причина, но я не могу назвать её.

– Какая ещё причина?

– Меня послали.

– Кто?

– Я не могу сказать, иначе он убьёт меня. – И я уже готовился на полном серьёзе продолжать задавать вопросы, сгорая от нетерпения, но в этот момент я заметил, что она иронично улыбнулась и тут же громко засмеялась, – это была такая шутка! Какое странное чувство – вчера я сам планировал организовать игру, а теперь мне кажется, что играют со мной! Но я, конечно же, не мог выйти из неё. Я был бесконечно заинтригован. И ради ответа на все свои вопросы я был готов выполнять любые её поручения. «Почему она ведёт себя так, будто уже давным-давно знает меня? Кто она такая? И что за сюрпризы?!» Я уже начинал видеть во всём происходящем нечто мистическое.

– Очень смешно, – сказал я, хотя в эту минуту мне было совсем не смешно, а скорее обидно после её слов о том, что мне нужно меняться, становиться лучше и что-то там корректировать. Это был болезненный удар по моему нетерпящему критики самолюбию, которое всегда плавно переходило в самолюбование.

– Не волнуйся, ты всё поймёшь сам, когда придёт время. Просто доверься мне. Это будет первый шаг твоего саморазвития – научись доверять людям и не бойся неизвестности. Любой человек это загадка, которую надо разгадать.

– Хорошо, я доверюсь тебе, как только ты подробно расскажешь мне о том, что может быть интересного и полезного в подобной помощи абсолютно незнакомым людям?

– Легко! Самое первое и главное – это победить страх. Ты не пошёл к ним в первую очередь из-за своего страха. Ты не хотел приходить к ним, потому что боялся выглядеть глупо и неуверенно. Ты не хотел говорить с ними, потому что боялся быть непонятым. Ты не хотел открываться перед ними, потому что боялся быть осмеянным. Всех людей одолевают страхи – это нормально, но какие-то страхи мешают нам жить, отравляют её и не позволяют насладиться всеми её составляющими, и поэтому от них необходимо избавляться. Как только ты начнёшь бороться со своими страхами, ты станешь сильней. Пусть тебе будет сложней, чем другим людям, но это только к лучшему – ты станешь ещё сильнее, когда сможешь преодолеть свой страх. Этот мир бесконечно прекрасен, и в нём столько прекрасных людей, с которыми стоило бы познакомиться, поэтому не нужно строить для самого себя решёток. Ты можешь сказать, что в этом мире так много плохих и порочных людей. Что ж, это ни для кого не секрет! Только глупец будет спорить с тем, что любой человек далёк от совершенства. Ну и что же теперь? Это не значит, что мы сами не должны стремиться к тому самому совершенству. И зачем же впадать в крайности, говоря, что мне вообще не нужны люди и они не вызывают во мне ничего, кроме отвращения? У всех в жизни были неприятности, всем когда-то делали больно, но это не значит, что нужно сдаваться и останавливаться. Опять же, победи свой страх и научись видеть не только отрицательную, но и положительную сторону любого человека. Относись к людям с уважением и иди к ним с открытым сердцем. Даже если когда-то этому сердцу сделали больно. Но когда-нибудь раны затянутся, и ты снова иди к ним с открытым сердцем, не боясь ничего, даже боли, и тогда боль ослабеет, а затем и вовсе исчезнет. Поверь, это стоит того. Никто не требует, чтобы ты любил абсолютно всех людей. У каждого человека есть свои недостатки, но не осуждай их, а стремись сделать лучше – не учи, но направляй. Ты спрашиваешь, зачем идти помогать этим абсолютно незнакомым людям? Я отвечаю – это первая ступень к добру. Как только ты начнёшь помогать другим безвозмездно, не требуя ничего взамен, в подобных делах, и получать от этого удовольствие, ты будешь готов совершать по-настоящему добрые поступки – помогать бедным, вместо того чтобы шиковать самому, сочувствовать, вместо того чтобы смеяться, защищать слабых, вместо того чтобы наблюдать, как их унижают другие. Это лишь первый шаг, и он самый сложный. Но опять же, страх не должен тебя останавливать! Смело пробуй что-то новое, не бойся неудач, учись и становись лучше – не ради других, а ради самого себя, потому что никому, кроме тебя, это не нужно. И да, отвечая на твой готовящийся вопрос, – я действительно готовила эту речь и не могла придумать всё это на ходу! Но от этого она не теряет своего значения и своей правоты.

Я был шокирован – деревенская школьница преподала мне самый настоящий урок жизни и продемонстрировала мудрость, недоступную человеку, поступившему в какой-то там университет и знающему кучу умных слов! Чем я так смело и упорно гордился все последние дни, считая себя самым умным и самым лучшим. Но сейчас я был сражён наповал, в первую очередь неожиданностью этого величественного монолога, тем спокойствием, с которым она говорила всё это, и мне нечего было добавить или тем более возразить:

– Ну хорошо, убедила.

Мы продолжили идти по берегу реки и таким образом сначала вышли из леса, а затем добрались до дальней части деревни. Именно там и находился дом Фирсовых. Куда не так давно приглашала меня мама и куда я отказался идти, но вот два дня спустя окольными и весьма неожиданными путями я всё-таки оказался там. Хотя до самой последней минуты не верилось в то, что я действительно делаю это! В эти минуты мы много молчали – Кристина о чём-то очень серьёзно задумалась, а я по-прежнему был под впечатлением от её слов. Хотя, честно признаюсь, что у меня была гораздо более серьёзная и интересная тема для размышлений, чем самосовершенствование, борьба со страхами и стремление к добру, – знакомство с той самой Мариной. Да, тогда я был настолько мелочным! Я обещал серьёзно задуматься над тем, что Кристина пыталась донести до меня, но в тот момент меня гораздо больше радовала мысль о том, что случайные прохожие увидят меня в компании красивой девчонки – моя игра во всей своей красе! И я продолжал думать о том, о чём думал вчера вечером, – она была всего лишь моей игрушкой, весьма необычной, но всё-таки игрушкой. И к Фирсовым я согласился пойти только потому, что она была со мной. Иначе я бы, конечно, не пошёл помогать им с каким-то там столбом! Но, повторюсь, это не был радостный трепет влюблённого – это был восторженный экстаз игрока. И тот самый игрок во мне говорил о том, что введение в сюжет любовного треугольника было бы очень интересным поворотом.

Также не могу не сказать о том, что по ходу этих суток, сразу после нашей чудесной встречи, я, конечно же, неоднократно думал о том, что моя Кристина и есть та самая Марина Фирсова, несмотря на несоответствие некоторых характеристик, данных мамой, в первую очередь цвета волос. А все её рассказы о себе это всего лишь красивая и чётко продуманная легенда. Но после её неожиданного предложения пойти в гости к Фирсовым, признаний, что они подруги, и готовности познакомить нас, я очень сильно засомневался в жизнеспособности своего смелого предположения. «Ведь если бы она хотела скрыть себя, то самое последнее, что она должна была делать, это вести меня к себе же домой! Там всё должно будет выдать её, начиная с людей и заканчивая вещами. Да и потом, зачем ей делать всё это?» Поэтому от этой красивой версии пришлось отказаться.

Кристина подвела меня к воротам и постучала. Примерно через минуту нам открыла добродушная, непрерывно улыбающаяся женщина, примерно сорока лет – это и была Елена Николаевна Фирсова. И она начала поражать меня с самой первой минуты – она буквально сияла, была весёлой и безумно жизнерадостной. И, несмотря на возраст, прошу понять это правильно, к ней вполне было применимо такое понятие, как по-детски «игривая». Казалось, что по первому же призыву выкинуть что-нибудь нестандартное она готова была бросить всё и начать делать всякие глупости, абсолютно не стесняясь чужих взглядов. Можно было смело сказать, что душевно она совсем не постарела, а если всё-таки постарела, то мне в хорошем смысле этого слова страшно представить то, какой же она была в молодости. Она была школьной учительницей, и однозначно всем её ученикам безумно повезло – если о таких преподавателях сохраняется память, то исключительно хорошая. Воображение сразу же рисует то, как она с молодецкой удалью и энергетикой организует всех своих подопечных для проведения какого-нибудь праздника или участия в каком-нибудь очередном дурацком конкурсе, который на пару дней становится целью всей их жизни. И самое поразительное – меня всегда раздражали люди, которые говорят слишком много и слишком восторженно, сопровождая это множеством каких-то неожиданных «авторских» выражений. У таких людей есть свой собственный язык, и им необязательно, чтобы все вокруг их моментально понимали! Так вот, меня всегда раздражала подобная речь своей неестественностью, но в этот день я без преувеличения восхищался этой женщиной. И лишь значительно позже я поймал себя на мысли о том, как сильно на меня подействовали слова Кристины о том, что нужно идти к людям с открытым сердцем, особенно к тем, сердце которых не то, что открыто, – оно никогда не закрывается. Это маленький уютный дом, готовый приютить целый мир. Такой была Елена Николаевна. Мы все втроём синхронно поприветствовали друг друга, а затем первое слово взяла Кристина:

– Тётя Лена, поздравьте меня, я нашла вам отличного работника! Это Лёша, и он согласился помочь вам с забором!

– Ух ты, это правда, Алексей?

– Ну да, – поспешил ответить я, не пытаясь скрыть непривычную для своего лица улыбку, но также и не пытаясь превзойти эмоциональность этих двух женщин столь разного возраста, которые как будто соревновались друг с другом. И мне по-прежнему не верилось в то, что я действительно делаю это – первое приключение началось!

– Ох спасибо тебе, Кристина! Умеешь же ты делать весёлые сюрпризы! Ну ладно, что ж мы тут стоим, как неприкаянные?! Давайте быстрей проходить в наши владения!

И следующие несколько минут были посвящены тому, чтобы обсудить то, как же долго она мечтала познакомиться со мной, как много она знает обо мне благодаря моим родителям, и то, как же здорово, что я всё-таки пришёл в гости, да ещё с такой благой целью. Постепенно я действительно начал получать удовольствие от происходящего, насколько бы странным это не было для меня, и я не чувствовал уже никакого дискомфорта или страха. За это время мы успели пройти добрую часть огорода и очутиться перед тем самым проблемным столбом. Ну а после знакомства с противником и краткого обсуждения плана битвы, которым руководила Кристина, она же неожиданно прервала наш совет, после того как внимательно осмотрелась по сторонам, как будто ожидая чьего-то появления:

– А где Марина?

– О, она сейчас у соседей! Но скоро должна вернуться!

– Надеюсь на это! Как же мы без неё справимся?!

– А может, для начала чай? Сегодня жарко, а вы, небось, долго шли, устали, вам надо отдохнуть! Зайдите в дом на пару минут, там хотя бы тень, а скоро ещё и чай будет!