Читать книгу Рассказ о творческом порыве - Алексей Брайдербик - Страница 1

Я. Гостиничный номер.

«Автобус…», «Хм, автобус…», «Опять автобус…» – вероятно, подобное начало рассказа не только моего, но и сотен и сотен других рассказов не отвечает канонам литературы? Впрочем, кто устанавливает эти каноны? Автор? Вряд ли. Многовековая литературная практика? Пожалуй! Хороший вкус? Не хочется думать! Что-то еще? Совсем не хочется думать об этом! Переписывать начало я не собираюсь, придется пойти на разрушение канонов литературы.

Ближе к сути. Я то и дело увлекаюсь какими-то посторонними описаниями: что поделать, я в таком возрасте, когда трудно исправляться, к тому же мне нравится отходить от темы. Так что же общего между словосочетаниями? Много чего. Каждое из них отделено знаками препинания – запятыми. Я обвел это слово кружком. Кружок, еще кружок, и пусть будет еще пара. Получились не кружки, а овалы. Я рисовал настолько ровно, насколько позволял мой талант художника. Признаю, я не художник.

Теория русского языка с ними – с запятыми. Меня учили понапрасну не упоминать о ней; неужели я забыл об этом? Не забыл. Кроме запятых, из-за множества слов, которыми я уже заполнил тетрадный лист – почерк у меня размашистый, потому так и получилось, – кажется, что речь идет исключительно о запятых, но между словосочетаниями, стоящими в начале текста, и внутри них есть еще и пробелы. Получилось длинное, прямо скажем, удручающе громоздкое, предложение – или вполне стандартное? Я ничего не знаю о длине стандартного предложения. Сосчитать, сколько слов оно вместило? Не буду – у меня настроение писать, а не считать. Лучше продолжу писать – всегда приятно знать, что есть что-то лучше нелюбимого занятия.

Если однажды эта тетрадь с записями попадет кому-нибудь в руки – удача влияет на наш (едва не написал «бренный») мир через человеческие руки, – и мои тексты, так или иначе, удостоятся внимания, то прочитавший их, возможно (не «возможно», а наверняка!) не придаст значения пробелам. А зря! Нет, слова «а зря!» тут неуместны… Я упустил идею, которой хотел завершить предложение, так что зачеркнул и начало. Для меня всё совсем иначе.

Это предложение я напишу с новой строки. Непростительная трата: каждая строка бесценна, ведь листов в тетради не так много, чтобы позволять себе выборочно заполнять строки. Для меня всё иначе – да простят мне повторы в тексте. Сейчас я смотрю на словосочетания (если кто-то уже забыл – об автобусах) и пробелы, в основном на пробелы, и вспоминаю (как же не вспомнить и как забыть) о безднах времени, разверзавшихся между автобусами, которые попадались мне, пока я ехал из одного города в другой.

В какой-то момент («“Неопределенность” – слово, имеющее определенное число букв – хотя бы тут ты контролируешь ситуацию, но никто не поможет контролировать ее больше» – эта фраза донеслась с улицы, из включенного на полную громкость радиоприемника, она не относится к тексту) я поймал себя на мысли, что отсчитываю мгновения до появления следующего автобуса. Мгновения? Не секунды, не минуты – мгновения? Да, ведь я не знал, секунды ли проходили, измерялось ли время минутами, и потому ограничился общим (куда обобщеннее) и расплывчатым (куда уж туманнее) понятием «мгновения». А телефон? Ну так, пожалуйста, сейчас выну из кармана жилетки. Вынул. Он показывает время, измеренное и секундами, и минутами, и часами, однако что из этого – мгновения? Неясно? Вот-вот. Если же кто-то сочтет мое измерение времени ошибочным, пожалуйста, пусть по этому поводу сочинит и опубликует большую научную статью, а я пока двинусь по тропе сочинительства дальше.

Вполне логичный вопрос: разве я не мог себя занять чем-нибудь другим? Считать автобусы (впрочем, сам транспорт я не считал, в чём бы была для меня польза, если бы я знал точное его количество?) – довольно странное занятие. И еще оговорюсь: я подсчитывал «мгновения» – еще раз слово в кавычках написал, надо бы заканчивать с ним – между автобусами! Разумеется, то, чем я занимался, у любого вызовет вопросы, причем не вопросики, а вопросища, впрочем, кто-то и вовсе не заинтересуется – всякое возможно. Я не знал, чем себя занять, я изнывал от скуки. Не оставьте в беде – на помощь придите: человек погряз в скуке. И снова оговорюсь – главное не увлекаться оговорками, однако без них никуда – речь не о той скуке, которую легко победить полезным занятием, даже просто занятием, о пользе я написал случайно – подумал о чём-то постороннем, – а о другой.

Отойду от главного повествования и вернусь чуть-чуть назад. Ненадолго: я и сам не люблю затягивать с рассуждениями, которые уже были высказаны. Еще скуку побеждает, причем успешно – несколько моих друзей на себе проверяли, так что они в определенном отношении яркие – просто ослепительные – примеры, ее побеждает нелюбимая работа. О какой скуке я пытаюсь сказать? Пытаюсь, видимо, недостаточно хорошо, если написал столько не относящихся к сути предложений. Исправляюсь! Я хочу донести мысль о скуке, овладевающей всецело, намертво – здесь можно еще что-нибудь придумать с негативным оттенком – человеком, путь которого долог. Напишу «очень и очень долог» – надеюсь, не слишком много «очень».

Я тот самый человек, павший жертвой дорожной скуки. Забавное и в какой-то степени странное дело, лично для меня оно именно такое дело, предстающее во всех формах и размерах неясности. Перед поездкой, вернусь к утренним событиям – сейчас вечер – это важно лишь для соблюдения последовательности в рассуждениях – я запасся богатым набором тем. Я даже удивился – нет смысла описывать удивление, его легко представить, – сколько разной и интересной мысленной работы мне предстоит. Единственный вид работы, которым я бы занимался беспрерывно; впрочем, с перерывами на нормальную работу – деньги на жизнь надо же где-то добывать. Мне казалось, что и миллиона, хотя чего уж мелочиться, и миллиарда (миллиард – замечательное число!) миллиарда поездок не хватит, чтобы выполнить ее всю.

Но… Опять вездесущее предваряющее что-то, скорее всего неприятное, слово «но» – какой злодей его придумал? … Но я ошибся. Не успел я расположиться в автобусе после долгих поисков своего места – я и не ожидал, что и здесь возможны трудности, – как понял, что всё обдумал. Почему так получилось? И все темы раскрыл. И это как вышло? В общем, мое недоумение: ряды холмов – и я среди них то пытаюсь с помощью азбуки Морзе привлечь к себе поисковиков, то распахиваю косогоры, но не чтобы дать себе возможность куда-либо двигаться, а чтобы прилечь от усталости. Очевидно одно, можно ли тут спорить, уместны ли в целом споры: мне надо лучше следить за деятельностью своего сознания. Я где-то читал, что сознание может с моста прыгнуть, если устанет от постоянного контроля. Хотя мне нечего бояться: в моём городе очень мало мостов.

В основном (процентов на девяносто – это если кому-то нужна точность) я люблю классическую музыку. Вновь потрачу строки ради рассуждений, которые можно было бы и в голове оставить. Я еще не написал о связи музыки и моего творческого процесса? Нет! Перечислю, что дает мне прослушивание музыки: удовольствие, настроение и благотворное воздействие! Пожалуй, зря я «благотворное воздействие» поставил за «удовольствием» и «настроением». Из перечисленного только оно в контексте всего рассуждения уместно. Ибо благотворное воздействие музыки на мое писательство важнее, без остального можно и обойтись. С ним у меня проще и больше получается, можно и так написать: без музыки либо ничего не корректируется и не налаживается, либо не то, что нужно. А что делать с «удовольствием» и «настроением»? Их можно оставить – вынести на поля тетради, как не использованные детали.

«Музыка, точно!» – осенило меня. Надо было еще указательный палец вверх поднять и сказать: «Идея!» Почему я не держал в голове мысль о нём с начала поездки? Телефон всё еще лежал на ладони. Накануне поездки я закачал в него (обожаю многофункциональность современных технологий! Человек тоже имеет кучу функций, но обожать его необязательно) много классической музыки – еще один способ борьбы со скукой, надо было написать об этом в самом начале, а не здесь. Я полагал, что если вдруг раньше положенного времени (положенное время – от города до города) закончатся темы, то остаток поездки займу музыкой. Не забыл я и про наушники, через что бы еще ее слушать – включив громкоговоритель или приложив телефон к уху? Хотя можно и так.

Я полез в ранец за наушниками, в кармане место не для них, а для ключей и телефона – самое оно, наушники потерять – полбеды, – секунда на подробное описание лишних действий – достал их и надел, подключил, выбрал музыку и… И музыка – не пошла! Прошло чуть больше секунды, не засёк – увы! Одна композиция – и от желания слушать ее не осталось ничего! Наверное, меня подвело однообразие выбора, если бы я закачал что-нибудь еще, это поправило бы положение, я не про другой жанр, а про другую классику. Это как если бы я и мои друзья поднесли к свече десяток зажженных спичек и вместо того, чтобы одновременно всеми спичками зажечь ее единственный фитилек, начали бы плавить края парафина. Плавить и плавить, чтобы в конце концов остаться без ничего.

С разочарованием – мне только слёз на глазах не хватает и недостает сильно опущенных уголков губ, чтобы разочарованным видом даже закоренелого оптимиста в песок закопать, – и с ощущением ослабевающего интереса к тому, что было мелодией, протяжно вздохнув, я отключил всё. Наушники кое-как скомкал и бросил вместе с телефоном в сумку.

Что насчет вида из окна автобуса? Вид из окна? Будто по воле злого рока, очень озлобленного и жестокого – такую озлобленность и жестокость сложно представить, я ехал через самую, честно и без преувеличения, предсказуемую местность. Если где-нибудь еще существуют подобные места, я должен немедленно узнать о них, чтобы не оказаться там никогда. Весь пейзаж – лес, напоминающий недостаточно качественно связанную косынку. Лес сравнивать с вязаной косынкой? Лес – это густота, соседствующая с редкостью – заросли и прогалины, так? В таком случае лес – это неравномерно связанная косынка (думаю, так ясно), ее поляны и чащи – редко и плотно связанные участки. Я описываю то, что видел, тем более что у кого-то из пассажиров я заметил огромный вязаный платок, ага – вот же ассоциация.

Автобус, в котором я ехал, был новым. Написать об этом следовало бы еще во время поездки – почему все достойные мысли посещают человека с дикой задержкой? Так я убил бы двух зайцев: во-первых, писательство помогло бы справиться со скукой. И во-вторых, я бы излил на бумагу свежие эмоции и мысли от поездки. Может быть, фрагмент текста про «новый автобус» поменять местами с каким-нибудь другим куском текста из начала? Тогда я запутаюсь с его частями. Главное – я успел записать основные наблюдения, вроде бы успел, и надеюсь, по пути ничего не упустил из виду, это обстоятельство радует.

Допишу про новый автобус, а то, кажется, уже стал забывать, для чего собирался рассказать о нём. Автобус, в котором я ехал, был новым… Повторяюсь или перечеркиваю всё до фразы «автобус, в котором я ехал, был новым» и без отступлений пишу по существу. Пусть читатель выбирает, что ему проще и короче. Я огляделся… Если мое рассуждение не прервется до конца предложения и потом – зачем ограничиваться одним предложением, – я буду совершенно уверен, что творческая удача не распрощалась со мной… И увидел (сейчас про окна)… Где стены? Неужто стены – это окна? Не иначе! Нет, стены на месте, просто громадные тонированные стёкла, кажется, что кроме них ничего не существует, тянутся вдоль пассажирских кресел. Я сидел в правом ряду. Я закончил предложение: удача пока со мной – не прервался и не забыл, что хотел написать; культурное и приличное ура!

Ряды пассажирских кресел. Есть автобусы с бесконечными числом пассажирских кресел – информация лишняя, но почему бы ее не добавить. И потом, мои коллеги тоже не брезгуют излишней информацией… Кресел, уходящих обоими концами в бесконечность или в то, что за ней. Не знаешь, и никогда не узнаешь, наверное… кто занимает задние кресла, а кто сидит на передних, это касается и кресел, которые находятся ближе к тебе. Жить в незнании – кошмар из кошмаров. Я – это пассажирское кресло, обтянутое кожей цвета… на этом я запнусь – запнулся… в ряду таких же кресел. Я смотрю – мне бы глаза размером с колесо обозрения, чтобы лучше всматриваться, – смотрю вперед и вижу черную даль. Снова черный цвет, даже сейчас при одном упоминании о нём я чувствую, как голову пронзают все острые предметы в этом мире, а горло точно стягивает жгутом. Сейчас кашляну, отгоню мысли (откашлялся, мысли прогнал). Я не в силах посмотреть назад. Есть кресла, которые могут поворачиваться только вокруг собственной оси – кому-то повезло больше, чем мне: что тут добавишь! И потому спрашиваю у других кресел, какого цвета даль, куда уводят ряды пассажирских кресел.

На мой вкус, материал для пассажирских кресел был правильно подобран: приятная глазу светлая кожа, хорошо, что не черного цвета – не люблю его и всё, что с ним связано, – от черного цвета меня начинает подташнивать и голова кружится. Согласен, довольно специфическая реакция на черный цвет, но не думаю, что в мире не найдется человека, который не смог бы превзойти меня в этом.

А что мне не понравилось? Ведь не может быть так, чтобы меня всё устраивало? Да, такой маленький, я бы сказал, крошечный, но неистребимый минус, изъян нашелся. Не ищешь, не хочешь искать его и всё же чувствуешь, как он пульсирует в твоих руках. Минус – подлокотники. Обычно на что-то другое жалуются, а тут – исключение так исключение – не люблю сарказм – у них были острые края, сошлюсь вновь на свои ощущения. Не часто ли я на них ссылаюсь? Я не страдаю от неповоротливости или неуклюжести, я и в целом-то обременен меньшим количеством вредных вещей, чем прочие люди, и все-таки при продвижении между рядами я старался не зацепиться за подлокотники. У меня не так много одежды, чтобы беззаботно цепляться ею за всё подряд.

Над кабиной водителя висел маленький плоский телевизор прямоугольной формы, у меня дома такой же был, пока не сгорел, с ним интересная история произошла… Побочные истории путь подождут следующего рассказа… Так вот же оно! Что? Я же мог провести всю поездку за его просмотром! Не классическая музыка, не темы для рассуждения, а телевизор – как мышьяк или другой яд наподобие мышьяка для скуки. Не тут-то было (черт – возражение!), какой там просмотр телевизора, лицо со слезой… Я перевернул лист и наткнулся на вкладыш с лицом со слезой: выключенный экран – это не то, на что можно смотреть в любой долгой поездке. Это даже не то, что заслуживает упоминания в художественной литературе. Внизу страницы слово: «согласен», когда я успел его написать? А чего заслуживает выключенный экран телевизора? Того, чтобы удивиться, почему водитель не включает телевизор? Или не он это делает? Я просто задался вопросом, мне не нужен ответ, от которого станет скучно. Мысль не прервалась и на следующих предложениях, я закончил эту длинную запись – победа? Большая победа – вывод: я нравлюсь удаче.