Читать книгу Отпуск в Акимовке - Алексей Дмитриев - Страница 1

Использовать долгожданные две недели отпуска можно по-разному. Самый распространённый вариант ― поехать куда-нибудь на курорт и тупо жариться на пляже. Вино и девушки, само собой, в комплекте. А можно метнуться в деревню к дальним родственникам. Вместо моря, речка, а комплект, хоть и немного хуже качества, тоже вполне сносный. Зато будоражащие кровь приключения, по сравнению с надоевшими турецко-египетскими, гораздо более экстремальные и непредсказуемые. Если же родственники дальние не только по степени родства, но и по удалённости, то отпуск может получиться совсем неплохим. По крайней мере, уйти от повседневности удастся легко. Новые впечатления гарантированы.

Такие аргументы и сподвигнули меня отправиться на заслуженные четырнадцать дней к тётке в Акимовку. Вообще-то, никакая она мне не тётя, а, скорее, двоюродная или даже троюродная бабушка. Но родители и все остальные родственники называли её «Тётьмань». Вот так вот, одним словом, как мне тогда казалось. Это имя так к ней прилипло, что по-другому её никто и не называл.

В детстве меня часто отвозили к ней на всё лето. Каждый раз она встречала меня с неподдельной радостью, и впечатления от проведённого у неё в гостях времени в моей памяти остались самые благоприятные. Поэтому нагрянуть к ней я решил без предупреждения. И ей ― я был в этом уверен ― радость, и мне приятно доставить удовольствие близкому, хоть и далеко живущему, человеку.

Поезд до райцентра, который был ближе всего расположен к Акимовке, шёл сутки. Билеты на некурортное направление взять не проблема. А вот на автостанции возникла маленькая заминка.

– Есть только проходящий до Лесного, оттуда ещё километров десять пешком. Вам зачем в Акимовку-то?

– Как зачем? Бабушку навестить.

– А, ну да, могилку посетить ― это святое.

– Какую могилку, она жива пока.

– В Акимовке?

Кассирша как-то странно на меня посмотрела, задумалась, но ничего кроме: «Брать будете»? ―не сказала.

Что такое десять километров для молодого спортивного парня, у которого в рюкзаке, кроме смены белья да пары гаджетов с зарядниками к ним, только немного гостинцев для тётушки. Через час я уже бодро топал по знакомой с детства дороге. «Кепку надень, голову напечёт» ― напутствовала меня старушка, с которой я разговорился в автобусе. Но бейсболка лежала на самом дне рюкзака, и доставать её я поленился.

Погода благоприятствовала путешествию. Солнце, хотя и стояло в зените, совсем не жгло, а создавало приятное тепло. Безоблачное небо поднимало и без того прекрасное настроение, а дурманящий запах от нескошенных лугов усиливал предотпускную эйфорию. Через полтора часа показался, поросшим небольшим леском, знакомый пригорок. За ним уже должна была появиться моя цель. Поднявшись на него, я даже запыхался, чего раньше никогда не случалось. Внезапно вокруг всё помутнело, и только что твёрдая, наезженная грунтовая дорога, вдруг поплыла перед глазами. «Накаркала бабка ― подумал я ― напекло голову всё-таки». Пришлось остановиться и зайти в лесок ― отсидеться на пенёчке.

Сделал я это вовремя ― только присел, как в глазах потемнело, и всё куда-то провалилось. Очнувшись, я обнаружил себя лежавшим на траве рядом с пеньком, на который недавно присел. Судя по смартфону, прошло всего минут десять. Голова гудела, ёлки вокруг продолжали приплясывать. Достав бутылку газировки, которую купил на станции, я сделал несколько глотков, смочил голову и умылся. Деревья, наконец, застыли в своём естественном положении и обрели чёткие очертания.

Погода за эти десять минут изменилась кардинально. Всё небо заволокло неизвестно откуда набежавшими тучами. Поднявшийся лёгкий ветерок начал слегка посвистывать и, налетая на особо густые заросли, даже гудеть на средних тонах, угрожая ещё понизить свой голос. «Надо идти ― решил я ― пока он не перешёл на бас».

Деревню, вид на которую открылся с пригорка, я не узнал. Вместо десятка покосившихся избушек, передо мной было средних размеров респектабельное село. Новенькие дома сверкали свежей краской, аккуратные крыши не требовали ремонта и гордились ровными печными трубами. Заборы, с полным набором досок в них, стояли прямо. В палисадниках росли цветы, а не бурьян. «Надо же ― моему удивлению не было предела ― всего за пять, ну, может быть, семь лет, пока я здесь не был, всё так преобразилось». Даже кладбище, которое располагалось у самого въезда в деревню, стало каким-то другим. Забор и ворота те же, но выправленные и свежеокрашенные. Могилки ровненькие, ухоженные. Мне почему-то показалось, что их стало гораздо меньше. Сначала я решил, что каким-то невероятным образом заблудился и попал в другое село, но дорожный указатель невозмутимо констатировал: «Акимовка».

Бабушкин дом я нашёл без труда ― улица-то по-прежнему осталась одна ― но не узнал его. Он как-то вырос, посвежел. Наличники, которые я в детстве находил в сарае полусгнившими, крепко держались там, где им положено. Крыльцо, на которое я мальчишкой легко запрыгивал двумя ногами с места, теперь возвышалось на целый метр от земли. Главное ― сад. Я хорошо помнил большой запущенный сад рядом с нашим участком. Теперь же на этом месте стоял какой-то чужой, отделённый высоким забором, кирпичный дом.

Моё удивление возросло до предела, когда я оглянулся. Только что я прошёл мимо трёх одинаковых, красных с синими крышами, домов. Они смотрелись как-то нелепо, и я обратил на них внимание. Теперь же вместо трёх подряд, стоял всего один дом, а два других только строились. Ошарашенный, я застыл на месте и не заметил велосипедиста, который мчался по улице прямо на меня. Появившийся из ниоткуда, он и не думал тормозить или хотя бы посигналить звоночком, а нёсся не сворачивая. Я едва успел отпрыгнуть в сторону, а он, по-прежнему не обращая на меня внимания, пролетел мимо, даже не обернувшись. Меня только обдало ветром. Причём я готов был поклясться, что руль этого транспортного средства всё-таки задел мою руку, но не ударил её, а как будто прошёл насквозь, не причинив вреда.

– Вы к бабушке Мане приехали?

Рядом со мной стояли мальчик и девочка лет шести, очень похожие друг на друга. Что-то в их лицах показалось мне знакомым.

– Да, к ней. Она же в этом доме живёт? А вы кто такие? Вы где живёте?

– Мы Саша и Валя. Мы раньше во-он там жили, в начале улицы. Вы громче стучите, бабушка Маня плохо слышит.

Выдав весь объём информации, двойняшки взялись за руки, и пошли вдоль улицы, а я вспомнил, где их видел. Когда я приезжал сюда в последний раз, примерно семь лет назад, в конце улицы тоже жили мальчик и девочка. Они были примерно такого же возраста. Только они утонули в то лето. Мне ещё тогда Тётьмань запретила купаться до конца сезона. Странно всё это как-то.

Окончательно сбитому с толку, мне осталось только постучать в знакомую калитку. Бабушка, что меня немного успокоило, была всё такая же ― старенькая и сморщенная. Она очень обрадовалась моему приезду, стала обнимать, поцеловала, не дотянувшись до щеки, куда-то в плечо и всплакнула.

– Митенька, как хорошо, что ты приехал. Я думала, что уж не увижу тебя никогда больше. Что же ты не предупредил. У меня ведь и не готово ничего. Даже муки нет. Ну ничего, сейчас я к соседке сбегаю. Зато я творожка свежего сегодня купила, как знала. Сейчас я тебе блинов нажарю с творогом, как ты любишь.

Так хорошо и уютно мне стало. Никто, кроме Тётьмани, не называл меня Митенькой, и от этого я сам готов был расплакаться. Стараясь скрыть смущение, я начал распаковывать нехитрые гостинцы и, пользуясь случаем, ещё несколько раз поцеловал бабушку. Немного смутило, что щёки и руки у неё были очень холодными. Она, словно прочитав мои мысли, пожаловалась: «Старая я стала, Митенька, мёрзну всё время. Видишь, и летом в пуховой платок кутаюсь».

Обстановка в доме совершенно не изменилась. Те же полосатые половички на полу и всё те же кружевные занавески на окнах. Всё тот же неработающий древний телевизор с занавешенным ажурной салфеткой экраном, и всё та же огромная, с высокой периной, горой подушек и никелированными шарами, могучая кровать. Даже табуретки, с проделанными в сиденье отверстиями, для того чтобы их было удобней брать, были всё те же. Правда, выглядело это всё как-то свежее и новее, чем было раньше. Но я списал это на хорошее настроение и затопившее комнату, вновь недавно выглянувшее, солнце.

Воспоминания нахлынули на меня. Глупо улыбаясь, я расхаживал по дому и заглядывал во все углы. Вот за кроватью старинная швейная машинка «Зингер». Раритет. Сейчас за такие бешеные деньги дают. Правда, я проломил крышку, когда скакал на ней, изображая будённовца и свалившись с крыльца. Но ведь главное ― это механизм. Смахнув пыль с машинки, я не увидел в крышке никакой дырки ― «Странно, она же была вот в этом самом месте. Не мог никто её так незаметно заделать. Наверное, бабушка поменяла крышку, взяла у кого-нибудь из соседей от такой же, но сломанной машинки». Это объяснение меня вполне устроило, но вспомнились другие странности, с которыми я уже столкнулся. Подумать о них я не успел, бабушка позвала к столу.

Пока я уплетал мои любимые блинчики с творогом и густой домашней сметаной, Тётьмань во дворе делилась новостью с соседкой:

– Нюра, слышь? Радость у меня ― внучок приехал. Да, Митенька. Заходи вечерком, посидим, наливочки выпьем. Только обязательно заходи, посмотришь, как он вырос, важным таким стал. Заходи.

«Ну вот ― я улыбнулся про себя ― вот и вино, первый ингредиент комплекта. А вечером будет гулянка со старушками». И вдруг холодок пробежал у меня по спине ― соседка-то, бабушка Нюра, умерла лет пять назад.

– С кем это ты там разговаривала? ― стараясь не подавать вида и как бы невзначай, спросил я, когда бабушка вернулась в дом.

Тётьмань сначала замерла, а потом улыбнулась:

– Ты уж прости меня, внучок. Скучно мне одной, без подружек. Вот я и представляю, что они ещё живы, разговариваю с ними. Радостью делюсь, когда она есть.

– Значит, вечером к нам никто не придёт?

– Да кому ж приходить. Вот только если Танька заглянет, что напротив ― бабушка запнулась ― ну дом её напротив нашего. Ох и девка, беда. Горячая она. Но ты с ней не связывайся, от неё добра не жди.

– Ну вот, помяни чёрта, он тут как тут.

На пороге стояла розовощёкая, кровь с молоком, девушка. Постепенно склоняющееся к закату солнце, светило ей в спину и делало невидимым лёгкое ситцевое платьице, которое было на ней. Яркие лучи создавали волшебный ореол вокруг стройного силуэта. Мне даже на мгновение показалось, что они просвечивают и сквозь неё.

– Баба Маня, я слышала, к вам внук приехал.

– А тебе что за дело? Иди, Танька, иди, позже зайдёшь, потом как-нибудь.

– Да мне только спросить. Я хотела телефон свой показать. Он у меня сломался, звука нет. Может, ваш внук посмотрит?

Предлог для знакомства я оценил. Сотовая связь пропала у меня, когда я отошёл от Лесного всего на километр. В такой глуши, как Акимовка, связи ещё не было, и не знать этого девушка не могла. Вот и вторая часть отпускного комплекта.

– Здравствуйте ― произнёс я.

Лёгкий порыв ветра прошелестел по комнате. На мгновение всё исчезло и вновь появилось. У меня создалось впечатление, будто кто-то щёлкнул выключателем. Я решил, что это последствия теплового удара и продолжил:

– Ну, пойдёмте, посмотрим, что у вас там случилось.

Девушка обрадованно заулыбалась и чуть ли не вприпрыжку пошла во двор.

– Митенька, не ходи.

– Тётьмань, я не надолго, только посмотрю. Надо же помочь такой симпатичной девушке.

– Ох, погубит она тебя.

Глаза старушки были так печальны. Она смотрела на меня, как будто прощаясь. На минутку мне стало не по себе, но не пойти за такой манящей фигуркой я не мог.

Стремительно идущая впереди девушка ― Танька, как назвала её бабушка ― привлекала меня не только вполне реальной перспективой отпускного романчика. Все жители деревни, которых я видел до сих пор, были какими-то полуживыми ― серые застывшие лица, неторопливые движения, сливающиеся с фоном фигуры. Танька же ― полная противоположность. Яркая, энергичная, она вызывала доверие, и не пойти за ней было невозможно. Честно говоря, я надеялся получить от новой знакомой объяснение всем странностям, которые произошли с момента моего приезда. Спросить о них у своей бабушки я как-то не решался, потому что она сама казалась мне немного странной.

– Мы так и не познакомились. Меня Таней зовут.

– Очень приятно. Дима.

«Девушка так и не поздоровалась» ― отметил я про себя и вдруг понял, что вообще ни разу не слышал этого обычного и простого слова за все несколько часов, которые я находился в этом странном селе. Тем временем, почти бегом, мы перешли через улицу и вошли в новый добротный дом напротив. Меня несколько удивило, что в явно недавно поставленном строении не была применена ни одна из современных технологий. Создавалось впечатление, что этот дом вчера взяли и перенесли из прошлого века.

Первым делом Таня бросилась закрывать ставни и задёргивать занавески на всех окнах.

– А то в комнаты жар с улицы попадёт ― объяснила она свои действия, хотя солнце уже склонялось к закату.

– Ну что, давай телефон, посмотрим, что с ним случилось.

– Ой, а я не помню, куда его положила.

Девушка щёлкнула выключателем, развеяв полумрак, образовавшийся после зашторивания всех окон, подошла к небольшому холодильнику пятидесятых годов и достала бутылку водки. Налив стакан до половины, она взяла с комода небольшой пузырёк и добавила из него несколько капель. «Это для вкуса» ― пояснила она. Слегка пригубив, она передала стакан мне ― «Давай, за знакомство».

Вкус напитка был довольно странным. Немного приторный, с запахом одновременно и перца, и мяты. Зато, выпив его, я почувствовал необычно мощный прилив сил. Пристально глядя мне в глаза, девушка подошла вплотную, расстегнула несколько верхних пуговичек на платье и впилась в мои губы. Это меня немного покоробило, столь бурного начала я не ожидал…

Такого у меня не было никогда, Татьяна была неутомима и неистощима. Как только мои силы подходили к концу, она спаивала мне очередную порцию своего эликсира, и мы продолжали. Очнулся я только на рассвете, когда запели петухи. Моей новой знакомой уже не было, но примятая подушка рядом со мной была ещё тёплой. Немного озадачил найденный на ней длинный седой волос, но сейчас мне было не до этого.

Чувствовал я себя отвратительно. Голова гудела как с похмелья, а тело ныло, как будто меня всю ночь били палками. С трудом сев на кровати, я обнаружил, что сил подняться у меня нет. Рядом, на полу, лежало знакомое платье. Вчера, в порыве страсти, не справившись с пуговицами, я порвал его, но сейчас оно было совершенно целое.

– Митенька ― услышал я голос бабушки.

Окна были распахнуты, и зов доносился оттуда. Я попытался ответить, но только пошевелил губами, голоса не было.

– Иду, иду ― неожиданно прокричала бабушка, как будто услышала меня.

Старушка появилась в комнате через секунду. Она словно влетела в неё, что никак не вязалось с её возрастом. Вместе с ней ворвался и холод. Но странное дело, он как будто придал мне сил. Теперь я уже хоть и с трудом, но самостоятельно поднялся.

– Вот окаянная ― Тётьмань всплеснула руками ― что она с тобой сделала, на тебе лица нет.

Закинув мою руку на свою согнутую спину, бабушка, с силой, неизвестно откуда взявшейся, потащила меня на улицу. Я едва успел схватить свою, брошенную на пол одежду.

– Да не видит тебя никто, не беспокойся.

Действительно, по улице прошли несколько человек, но ни один даже не повернулся в нашу сторону.

– Говорила я тебе ― продолжала причитать моя спасительница ― не связывайся с горячими. Они всю силу у тебя выпьют. Они оттого и горячие, что чужой силой питаются и оттого молодеют. Кому кровь нужна, а кому семя. Хорошо, хоть с собой не утащила.

– Куда ― хотел спросить я, но не смог открыть рта.

– Куда, куда… известно куда.

С огромным трудом забравшись на высокое крыльцо, мы почти вползли в комнату. Я повалился на бабушкину перину, а Тётьмань стала так же, как Танька вчера вечером, затворять ставни и двери. И вновь какие-то пузырьки, капли, незнакомые напитки. Всё поплыло перед глазами, и я провалился в небытие.

***

Сон смешался с явью. То темнота и мечущиеся по комнате тени, то крик петухов и голос Таньки ― «Димочка, куда же ты пропал? Иди ко мне». Среди всего этого бабушка, машущая то ли веником, то ли кочергой. Какое-то варево, банки, бутылки и шёпот ― «Выведу я тебя отсюда внучок, выведу». Пустой киот ― как я раньше не обратил на это внимания ― и лица, лица, лица. Мужские и женские, старые и молодые, знакомые и чужие ― они все мелькали перед глазами, беззвучно о чём-то просили и исчезали, растворяясь во мраке.

Проснулся я от яркого солнца, светившего в глаза. В вышине синело подёрнутое лёгкими облачками бездонное небо, провалиться в которое не давали переплетающиеся надо мной ветки деревьев. Осмотревшись, я увидел себя лежащим на траве возле знакомого пенька. Рядом валялась нераспечатанная бутылка минералки. Неужели мне всё приснилось? Снова, как в прошлый раз, я открыл бутылку, сделал несколько глотков и умылся. Нестерпимо болела голова. Очень надеясь увидеть то же время, как и в первый раз, я посмотрел на смартфон. Время было то же, но ― волосы у меня на макушке зашевелились ― дата высвечивалась на две недели позже. Машинально я потрогал свой подбородок. Щетины не было. Даже маленький порез, который я умудрился сделать, когда брился в раскачивающемся вагоне поезда, немного кровоточил. Надо было что-то предпринимать. Осторожно, неся себя как полную чашу, я вышел на дорогу. «Нет ― решил я ― в Акимовку я больше не пойду» и двинулся в обратном направлении.

Через несколько минут, на развилке, я поравнялся со старинной телегой. Последний раз такую я видел в детстве. Но теперь меня уже ничто не удивляло. На телеге сидел какой-то мужик в засаленном пиджаке, бесформенных, заправленных в старые кирзовые сапоги, штанах, застёгнутой на верхнюю пуговицу рубашке и неизвестного цвета кепке. Он с опаской смотрел на меня и потихоньку мелко крестился.

– Здравствуйте ― окрикнул я его.

Мужик облегчённо вздохнул и произнёс загадочную фразу:

– Ну, раз здороваешься, то и тебе не хворать.

– До станции не довезёте?

– Отчего не довезти, конечно, довезу. Присаживайся. Откуда путь держишь?

– Сам не знаю. Получается, что из Акимовки.

– Вона ка-ак ― протянул мужик ― а чего там делал-то, на пепелище?

– Каком пепелище?

– Ну, так Акимовка-то сгорела в прошлом годе, аккурат на Масленицу.

– Как сгорела? А люди?

– Да какие там люди. Разъехались все оттудова. А те, что остались, поумирали. Года три, почитай как, никто там не жил. А ещё грят, нечисто там стало. Вроде как духи какие-то завелись. Правда, нет ― не знаю, а езжу всегда тут с опаской.

Мужик замолчал. Я тоже перестал задавать вопросы. Мысли в голове крутились разные, и я никак не мог выстроить правдоподобную картину произошедшего. Тем временем мой возница нет-нет, да и бросал на меня косые взгляды.

– А со станции-то куда дальше поедешь? ― нарушил он молчание.

– В Москву.

– Так сегодня нет московского поезда.

– Мне всё равно. Везите меня куда угодно, только подальше отсюда.