Оглавление
Алексей Кара-Мурза. Знаменитые русские о Венеции
Русская Венеция. Сказка о сохраненном времени
Часть первая. Знаменитые русские в Венеции
Семен Иванович Толбузин
Дмитрий Иванович и Мануил Иванович Ралевы
Иван Иванович Чемоданов
Борис Иванович Куракин
Петр Андреевич Толстой
Борис Петрович Шереметев
Денис Иванович Фонвизин
Семен Романович и Екатерина Алексеевна Воронцовы
Алексей Иванович и Варвара-Юлия Криденеры
Михаил Иванович Погодин
Павел Васильевич Анненков
Сергей Семенович Уваров
Петр Андреевич Вяземский
Александр Иванович Герцен
Владимир Дмитриевич Яковлев
Федор Михайлович Достоевский
Петр Ильич Чайковский
Михаил Александрович Врубель
Василий Иванович Суриков
Виктор Михайлович и Аполлинарий Михайлович Васнецовы
Иннокентий Федорович Анненский
Антон Павлович Чехов
Альберт Николаевич и Александр Николаевич Бенуа
Петр Петрович Перцов
Максимилиан Александрович Волошин
Сергей Сергеевич Глаголь
Василий Васильевич Розанов
Валерий Яковлевич Брюсов
Александр Александрович Блок
Осип Эмильевич Мандельштам
Анна Андреевна Ахматова и Николай Степанович Гумилев
Борис Леонидович Пастернак
Михаил Андреевич Осоргин
Борис Константинович Зайцев
Павел Павлович Муратов
Владислав Фелицианович Ходасевич
Сергей Павлович Дягилев
Игорь Федорович Стравинский
Владимир Васильевич Вейдле
Натан Яковлевич Эйдельман
Иосиф Александрович Бродский
Петр Львович Вайль
Часть вторая. Русские О Венеции
Первая встреча с Венецией
Общие размышления о Венеции
Площадь Сан-Марко, собор Сан-Марко
Колокольня Сан-Марко
Дворец Дожей, тюрьма, мост Вздохов
Город на воде: лагуна, каналы
Венецианцы и венецианки
Иностранцы в Венеции
Праздники и карнавалы
Венеция вечером и ночью
Судьба Венеции
Об авторе
Отрывок из книги
В конце прошлого века русский искусствовед, знаток Венеции Петр Петрович Перцов написал, что, по-видимому, прав был Платон, когда говорил о “врожденных идеях” – о том, что человек знает и ощущает как-то “сам собой”, хотя узнано это не им, а его отцом, дедом, вообще предками, человечеством… К числу таких “врожденных идей” Перцов относил и Венецию: “Каждый из нас, не бывая в Венеции, знает Венецию. Это – улицы-каналы, лодки-экипажи, старые дворцы, обветшавшая роскошь, черные плащи гондольеров, черные кружева красавиц…”.
“Врожденные идеи” реализуют способность человечества откладывать, запечатлевать в “коллективном бессознательном” то, что род в целом согласен удержать в качестве общезначимого опыта. Но, имея столь ответственное предназначение, “врожденные идеи” сохраняются в духовном опыте человечества только при условии их постоянного подтверждения и материализации. Пушкин не знал реальной Венеции, когда писал свои “Адриатические волны…” или “Старый дож плывет в гондоле…”. Но он не просто мечтал о Венеции – он выучил итальянский и много читал о ней…
.....
“Когда же издалека валил флот Левантский, нагруженный сокровищами мира, тогда забывались жертвы глухой, непреклонной тирании: целая Венеция увешивалась флагами при воплях народа, упоенного радостию и располагавшего, по воле, всею роскошью, всеми богатствами земли…” А вот Борис Пастернак, в “Охранной грамоте” (1929) рассуждавший о Венеции, увиденной им в 1912 г.:
“Флот был невымышленной явью Венеции, прозаической подоплекой ее сказочности. В виде парадокса можно сказать, что ее покачивающийся тоннаж составлял твердую почву города, его земельный фонд и торговое и тюремное подземелье. В силках снастей скучал плененный воздух. Флот томил и угнетал. Но, как в паре сообщающихся сосудов, с берега вровень его давлению поднималось нечто ответно-искупительное…”
.....
