Читать книгу Женщины – наше всё (лучшее) том 3 - Алексей Леонтьевич Мильков - Страница 1
ОглавлениеЖенщины – наше всё (лучшее)
ШЕСТЬ РАЗГНЕВАННЫХ МУЖЧИН
Во всей Галактике не сыскать удивительнее астероида, подобного Светлому. Здесь нет континентов, которые вырисовываются с расстояния в тысячу километров. Нет морей, рек, островов и гор, которые можно было бы увидеть сквозь облака. Простирается одна, но грандиозная пахота над подземными водами и под шатром из прекрасного добротного воздуха, что говорило в пользу стабильного климата, не позволявшего думать о зонтиках или теплой одежде. И всё это создал рукотворный ум человека нового поколения на некогда выжженной скалистой и песчаной земле.
Светило еще полное солнце. Раздавались голоса фермеров, поющих грустные песни о тяжкой крестьянской доле и трудовом энтузиазме.
Фермер с кличкой Кролик устроил себе перерыв в работе и ловил счастье за игрой в компьютере. Он проходил последний уровень игры “Овладей девушкой”. На экране из разных мест выглядывали презабавные мордочки красавиц и надо было поймать их и поместить в накопитель, который был почти полный. За этим увлекательным занятием его и застали фермеры с кличками Носорог и Слон.
За спиной Кролика они разговорились.
– Мало! Мало набрал! В кучу их! Пусть знают, кто такой мужчина, и с чем его едят.
– Кролик, настолько возбудился, что товарищей не замечает.
– Больше страсти! Еще поддай жару, еще живее! – стал подзадоривать Носорог. – Я этот уровень прошел.
– И я! – похвастался Слон. – Девушек много не бывает. С девушками нельзя быть мямлей.
Кролик от неожиданности не справился с последней девушкой, и игра вернулась на первый уровень. Он в сердцах отбросил компьютер.
Под самый вечер Кролик, Носорог и Слон оставили свои наделы и усталые после напряженного рабочего дня пустились домой.
Кролик управлял пролеткой, Слон на джипе ехал по пыльной дороге, иногда с перекрикиванием бились бортами. Носорог восседал на кобыле в яблоках по кличке Стрелка и иноходью не отставал от товарищей.
Кролик был ничем не примечательный – круглолицый среднего роста, одетый в рубаху на выпуск. Слон высокий красивый парень, но давно нестриженый, патлатый, со светло-рыжими волосами. Носорог в ковбойском одеянии с винтовкой и револьверами с каждого бока.
Они остановились и засмотрелись на небо. Там в яркой синеве на малой высоте три геликоптера, похожие на крокодилокузнечиков, красный, желтый и “зебра” с хвостами из лент носились друг за другом в игре “кто кому зайдет в хвост”. Пилоты с кличками Паук, Корова и Коала, в азарте откинув шлемы, показывали друг другу кукиши. Паук, с большой головой увалень, зашел в хвост Корове – тщедушного мужичка. Однако, Корова ловко вывернулся, и сам пристроился в хвост вертушке Коалы, и уже целовал конец ленты. У Коалы, атлетичного, обветренного парня, обозначилась реакция досады от поражения, за его бесшабашной внешностью на лице на миг проступил ребенок…
На пути Кролику, Носорогу и Слону всё чаще стали попадаться выпасы и загоны. Домашние животные разных видов азартно спаривались друг с другом. Хряк, стоя, обняв передними копытами дерево, имитировал сношение. Петух делал попытки зайти гусыне сзади, но та была начеку.
Кролик с брезгливостью сплюнул слюну.
– Тьфу ты! Мать вашу…
Слон тоже смачно сплюнул.
– Господи! Что творится? Кругом одно безумие! Содом и Гоморра! Больше делать им нечего, как только смущать почтенную публику!
Если кто-то сплевывает слюну, то кто-то её сглатывает. Носорог в отличие от товарищей не сплюнул, а сглотнул слюну.
– Они – дети природы! Как я завидую им!
Паук, Корова и Коала на геликоптерах, затеявшие над джипами торжественную карусель с элементами авиашоу, заметив на земле проблемы, низко зависли.
Неразумные создания, между тем, продолжали своё похотливое дело.
– Стойте, одумайтесь, остепенитесь трусливые и низменные твари! – театрально крикнул Слон, как Дон-Кихот на ветряные мельницы.
– Вперед! – произведя выстрелы, задал шпоры Носорог.
Геликоптеры, джипы и Носорог на кобыле стали разгонять совокупляющихся животных. Петух захлопал крыльями и высоко стал подпрыгивать, норовя клюнуть лошадь Носорога под хвост. В свою очередь за его кобылой увязался жеребец, которого не пугали урчащая техника и выстрелы, и Носорогу пришлось постыдно ретироваться от него.
– Ну и жеребец! Еле со Стрелкой ноги унесли! – выдохнул он, приблизившись к товарищам. – Вот шальной! Своих кобыл ему мало, так чужих подавай!
Геликоптеры приземлились и превратились в джипы, и Паук, Корова и Коала выбрались на землю.
– Инстинкт продолжения рода выше всего! – сказал возбужденный от погони Коала.
Кролик был сегодня не в духе и встретил товарищей сетованиями:
– Чертова работа! А вы глупостями страдаете – облака разгоняете!
– Чертова работа! Чертова работа! – передразнил Паук.
– Послушай, Кролик, – широко улыбнулся Слон, – я устал не меньше твоего, пропади она пропадом эта работа с утра до ночи, а завтра опять вставать ни свет, ни заря. Но я не ропщу и не паникую.
Кролик, до этой минуты подавленный, вспомнил что-то приятное и привстал с сидения джипа.
– Чуть не забыл! Мне надо отыгрываться в очередной партии “морского козла”.
– Сегодня разве начало недели? – спросил Корова.
– А как же! Домино по понедельникам, – напомнил Коала.
Носорог продолжил перечислять:
– Тренажеры по вторникам, распевки и джаз-оркестр по средам, рыбалка по четвергам, охота по пятницам, единоборства по субботам, просмотры фильмов и танцы-манцы-обжиманцы до утра по воскресеньям.
Кролик проворчал:
– Других развлечений в этой Богом забытой стороне нет.
Паук изобразил кислую улыбку.
– Если ты действительно так скверно себя чувствуешь, возьми отпуск и подлечи нервы… на природе.
Кролик отмахнулся рукой.
– Отпуск сам у себя? Куда там! Сбор урожая на носу.
Мужики обомлели. В небе чертил след космический корабль. На всех перекладных они поспешили на центральную площадь.
Иван Болдин, купец первой гильдии, смотрел в иллюминатор на астероид, который издали выглядел как замшелый, осклизлый камень – прикоснись к нему и человека перекорежит от брезгливости, а то и вырвет. Но камень все светлел и светлел, и, уже подлетев ближе, он убедился, что территория в десятки квадратных километров была покрыта непривычно зеленой ласковой растительностью сельскохозяйственных культур.
– Ого! Были камни и пески, а сейчас злачные пажити на некогда бесплодном астероиде! – Его восхищению не было конца.
Далее взору последовали удивительные постройки.
– Господи всемогущий! – Лицо торгаша Ивана Болдина пылало от возбуждения. – Ребята, быстрее к левому иллюминатору! Вы только взгляните на этих охламонов! Понастроили заборов – сесть некуда! А геликоптеры и джипы – рухлядь и ретро, из каких только музеев выкопанные!
На земле толпились шестеро бородатых, неухоженных, одетых кто во что горазд мужчин. Один вращал ручку маслобойки на перекинутом через плечо ремне. Солнечный край, пальмовые аллеи, пьянящий воздух, о котором сигнализировали анализаторы… только немножко портили картину хмурые, угрюмые фермеры с широкими грубыми ладонями.
Астероид имел приличные размеры и не был похож ни на какую-нибудь известную геометрическую фигуру, даже на напоминающую что-либо форму, разве что на кусок самородного золота, а потому посадка была затруднена. Тормозные дюзы пронзительно взвыли. Корабль от первого прикосновения подпрыгнул как кузнечик, пропахав носом по земле добрую сотню метров, задев при этом чей-то забор, затем, как Ванька-встанька, вертикально выпрямившись, замер. От посадки кое-где вспыхнули электрические искры, молнии, всполохи огня от горящих построек.
Один за другим, пошатываясь, поднялись с земли, глазевшие на корабль Паук и Корова и уставились на красовавшуюся на нем надпись: “Торговый Дом “Иван да Марья”. Корова снова стал крутить маслобойку. Она, как шарманка, издавала приятные звуки.
– Все живы? – ощупывая ушибленное плечо, поинтересовался Коала.
– Дайте руку, – попросил Кролик. – У-у-у, проклятье! До чего коленка болит.
Слон помог ему встать.
Больше всех пострадал Носорог: и физически, и материально. Это его забор был подмят под дюзами. Носорог лежал без сознания. Его усадили и шлепками по щекам привели в чувство.
Вдруг Паука словно перемкнуло током, и он закричал:
– Вон на корабле! Это точно она – женщина, прекрасная незнакомка! – Сердце Паука, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. – Глаз не оторвать, до чего хороша!
– Ты хочешь эту блондинку с бюстом всего лишь первого размера? – Голос Слона дрожал.
– А почему бы ей, черт возьми, выглядеть иначе? – стал защищать себя Паук.
Корова присмотрелся.
– И правда, женщина – как женщина, – подтвердил он, – со всем приличествующим ей половым антуражем, скроенная по всем женским эксклюзивным лекалам, больше того, с учетом всех правильных канонов. Уж не думаете, господа хорошие, что пока мы живем одиноко, мы растеряли понятие о прекрасной половине человечества, как о добрых партнершах в труде, в семье и культурной жизни?
Носорог первый заметил подвох.
– Паук, разомкни глаза! И вы все, поданные царя Гороха! Это видение! Где вы, головы садовые, женщину углядели?
– Да вон же, вон, в иллюминаторе!
– Не мелите чепухи! Это образцы товаров. А то, во что вы тычете пальцем, кукла. Их талисман.
Крестьяне обступили корабль как стадо баранов, при этом теснясь и прячась друг за друга.
Люк с жалобным скрипом распахнулся. Разговоры и действия разом оборвались.
Щурясь от пронзительного вечернего солнца, торговцы ступили на астероид. Болдин время от времени подносил к глазам бинокль. Вокруг среди зеленых холмов простирались аккуратно возделанные поля с вожделенным урожаем. Слабый ветерок шевелил травинки, от цветка к цветку порхали бабочки. Вдалеке виднелись ветряки и водонапорные башни, подвижными точками ходили козы, коровы, лошади. Взгляд с восхищением замер на технической новинке: некоторые ветряки переключались на обратный режим, создавая потоки ветра для опыления культурных растений и подпитывая другие ветрогенераторы.
Болдин поднял в приветствии руку.
– Большой привет трудовому крестьянству с вашей, заждавшейся вас, прародины! Шоферы, трактористы, комбайнеры! Сеятели новой России! – и запел: – Прокати нас, Петруша, на тракторе, до околицы нас прокати. – И тут же спросил: – Вы случайно не родственники знаменитой трактористке Паше Ангелиной?
Замешательство со стороны поселенцев было неописуемым.
– Мм-мы забыли свои фамилии.
– Как ваш мегаполис называется?
– Нн-е поняли…
– Как ваша латифундия называется?
Недоумение на лицах не спадало и Болдину пришлось внести ясность:
– Колхоз! Колхоз! Я имею в виду ваш способ коллективизации и раскулачивания.
Только тут мужики понимающе закивали головами.
– Ах да! Нью-Москв.
– Чем занимаетесь, миряне? – осведомился Болдин, хотя ему и так было всё понятно.
– Слышите? – обратил он внимание прилетевших с ним партнеров. – Отовсюду доносятся живые звуки – мычание, хрюканье, блеянье, квохтанье. За каждым из этих звуков подразумевается определенный вид человеческой деятельности: скотоводство, свиноводство, овцеводство, куроводство. Каждый звук служит отражением некой конкретной цели и замысла.
Перебивая друг друга, словоохотливые мужики стали галдеть:
– Мы вспахиваем и удобряем землю, готовим ее к посеву. Затем сажаем семена и ухаживаем за всходами. Мы следим за ростом злаков от семян до ростков, от ростков до взрослых растений. И собираем урожай. Благодаря птицеводству, мы получаем яйца и пух, разводя молочный скот – молочные продукты и мясо, от землепашества развилось полеводство. На еду хватает и для реализации остается.
– Да, товарищи нэпманы, грандиозная работа! – Болдин, время от времени поднося к глазам бинокль и глядя на тучные нивы, уже прикидывал в уме будущие доходы.
Друзья торгаши его поддержали:
– Титаническая!
– Что нового на Большой Земле? – купцов засыпали многочисленными вопросами.
– Всё узнаете! – ответствовали они. – Сначала мы устроим вам торговую палату, а потом покажем последние хроники из светской жизни.
Импровизированная выставка товаров (сепараторы, пастеризаторы, маслобойки, сыроделки, колбасоварки, почему-то в этот ряд затесался двуручный пожарный насос петровских времен) была с размахом раскинута под вымахавшей исполином секвойей, служившей административным центром, местом сходок, свиданий с девушками, которых пока еще не было на астероиде, но которые обязательно будут, почтой и еще Бог знает чем. Но больше всего удивляла реклама. Рекламные объявления следовали одно за другим.
– Вас приветствует трансгалактический Торговый Дом “Иван да Марья”! – надрывались динамики.
Кролик хотел стороной сместиться на десять метров вправо, но и обочина дороги уже оказалась занята рекламой.
– Специально для вас, господа поселенцы – скваттеры нового поколения, широкий ассортимент товаров! – выкрикивал Болдин.
– Коммерция? – заинтересовался Кролик. – Значит, вы торгуете. Что же вы экспортируете?
– Достаточно. Ассортимент очень разнообразный на любую потребу покупателя.
– Отличный товар! – убедился Кролик, глядя на сельскохозяйственный инвентарь, выползающий по аппарелям из утробы корабля. – Большой выбор!
Трактора делали демонстрационную вспашку, бороны боронили, сеялки сеяли, жатки жали, сноповязалки укладывали снопы красивыми теремами. Косилка, на ходу стрекочущая ножами, чуть не наткнулась на Коалу, но обошла стороной, при этом чикнула дерево, и оно повалилось, едва не подмяв под себя Слона.
Кролик метнул на нее злобный взгляд.
Остальные поселенцы тоже возмутились.
– Эй, мы не договаривались, чтобы вы делали потраву и калечили нашу землю!
– Мы приехали за вашим урожаем и готовы расплатиться орудиями вашего труда, – объяснили торгаши.
– А разнорабочие есть? – Колонисты чуть не упустили самое главное.
– Есть. Сугубо труженики полей, импровизированные под лошадей, волов, мужчин и женщин.
“Труженики полей” заполнили площадь и превратили ее в невольничий рынок.
– Под женщин?.. – задумался Кролик. – Мне одну такую работяжку.
Он тут же начал изучать на сельхозработнице табличку: название товара “Настя”, год изготовления, производитель, функции, придирчиво осматривал её: дотошно заглядывал ей в зубы, в уши, приподнимал юбку, раздвигал ягодицы и т.д.
– Что женщины могут? – сказал практичный Паук и приобрел двух волов. Они сразу же пошли в поле и, не трогая основную культуру, начали жевать сорняки, превращая их в пахучий навоз, оставляемый ровными кучками. На картофельном поле они также ловко слизывали колорадского жука.
Выбор крестьян больше остановился на волах.
Болдин даже удивился:
– Видимо слово “вол” оказывает на вас магическое воздействие?
Коала ответил за всех:
– Работать как вол, быть неприхотливым, безропотным как вол, пахать как вол – по-другому мы не представляем себя.
– Поверьте нам, – запинаясь, сказал Кролик Болдину, пробуя отпереться от остального богатого ассортимента, и даже попытался улыбнуться, но губы не подчинились, – мы основательно привыкли к простой мужицкой жизни. Можно прекрасно обойтись без всей этой механизации. Вот по части досуга у нас насущная беда. Было бы неплохо чего-нибудь предложить… Но что-нибудь такое… этакое, чтобы прямо за живое брало, чтобы охватывало наш растущий запрос по этой части как следует…
– В смысле, оригинального для отдохновения души и тела нет ничего такого продемонстрировать? – спросил уже прямее Корова.
Коала еще предметнее мечтательно закатил глаза.
– Что бы, как говорится, оттянуться по полной программе…
– Сейчас будет! То, что надо для настоящего мужика! – Болдин вынес ящик коньяка. – В самый раз! Дорогой очень.
– Не-е… – уперлись мужики. – Мы имели в виду не спиртное… Более эффективное и романтическое средство…
Носорог скосил глаза на куклу в иллюминаторе и совсем прямолинейно и даже алчно задал вопрос.
– Что могло бы… ну, скажем, удовлетворить физиологические потребности наших организмов?
– Но это стоит больших денег, – быстро сориентировался Иван Болдин.
– Нам невтерпеж!
– За животы схватитесь.
– Где, где эти конфетки-нимфетки? Показывай, мы мужички состоятельные, сбросимся, если что.
– Вы только приведите себя в божеский вид: постригитесь и побрейтесь, – поставил условие Болдин.
Пока колонисты приводили себя в порядок и водили Болдина по своим в разных стилях особнякам: с анфиладами, залами, фресками, химерами, амфорами, кто на что был способен, из корабля на свет были извлечены ящики. Развернув содержимое, оно превратилось во внушительного размера Диснейленд, в котором заиграла музыка и задвигались аттракционы. Афиши поплыли большущими буквами:
УВЕСЕЛИТЕЛЬНАЯ КОМПАНИЯ! СПЕШИТЕ К НАМ! ВАС ЖДУТ: АТТРАКЦИОНЫ, ЖУТКИЕ ТРЮКИ, ТЕАТР ТЕНЕЙ ИЗ ЗАГРОБНОГО МИРА, МАГИЯ, ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ!
Буквы последних двух строчек были много крупнее остальных.
Начал демонстрироваться хроникальный фильм. Впечатление было такое от светской жизни, словно родная планета Земля взбеленилась от безделья и превратилась в сплошной эротический бедлам, наиболее сильный в верхних эшелонах власти.
Болдин прибавил скорость показа. Эпизоды пошли не так тоскливо и даже забавно. Появилось больше гротеска. Каждый второй обыватель держал в руках или под мышкой журнал “Плейбой”. Кругом, как грибы, легализованные публичные дома, как женские, так и мужские. На улицах демонстрации нудистов – использовались кино технологии с закрыванием голых мест туманными нашлепками.
Фермеры качали возмущенно головами, но продолжали смотреть, как на заседаниях Государственной Думы в перерывах депутатов развлекали и поднимали боевой законотворческий дух девушки из группы черлидинга. В политкорректностях депутаты тоже не отстали – вывели закон о позволительности на заседаниях рукопашной борьбы стенка на стенку, только без крови. Фракционные войны, характерные пустозвонными говорильнями, закончились. Теперь при голосовании редко обходилось, чтобы депутаты не мутузили и не обливали друг друга водой.
Кадры официоза о светских раутах с поцелуями рук сменились кадрами свадьбы, где невесту, умыкнувшие ее мужчины урезонивали всем мужским составом. Слышались реплики:
“Ты сумела совместить в себе порок и добродетель одновременно!”
“Как теперь отмоешься и очистишься?”
“Жених такой невинный, а ты…” (раздавалось “пип-пип-пип” в случае ненормативной лексики).
А уже новые кадры говорили о том, что жениху тоже было несладко, когда женщины заблокировали его одного, затащили в подвал и полчаса ублажали кулаками. Сыпались реплики жениху:
“На тебе! Ты не сумел пристойно соединить обман и порядочность в одном лице!”
“А там бы уж и подкатывался к непорочной деве”.
“Как с ним поступить дальше?”
“Может…” (“пип-пип-пип” в случае ненормативной лексики).
“Нет, сразу!”
“Дай слово, что будешь любить ее, иначе живым отсюда не выйдешь! Гад…” (“пип-пип-пип” в случае ненормативной лексики).
Оба состава устроили потасовку между собой, затем угомонились, свара закончилась примирением сторон, все дружно уселись за столы и закричали молодым “Горько!”
Весь вечер, всю ночь и следующий день колонисты на славу резвились на каруселях, пока торговцы загружали в трюмы сельхозпродукцию.
Общий сход под секвойей собрал всех.
– Оставайтесь с нами участвовать в празднике Урожая, – стали уговаривать торговцев.
Болдин одним глотком выпил поднесенный стакан “раскаловки”. Его голова тут же стала пытаться сползти с плеч.
– Благодар… дорб… ствуем, – он встряхнул ее от дурмана. – Ваша косорыловка, ой как хороша! Пора домой. Мы – подневольные женатые люди, сами понимаете, супружеские обязанности, семья, жена, дети.
– Ну, еще день-два, – стали удерживать гостей колонисты.
– Господа скваттеры, латифундисты, колхозники с большой буквы, у вас жены есть? – спросил Болдин. – Если есть – такое не предлагали бы.
– Н-нет… мы не женаты.
– Очень плохо! – сказал Болдин. – Холостяцкая жизнь не запрещена, не возбраняется, но и не поощряется. Почти у всех есть жены. Почти у всех, кого я знаю. Или любовницы… А почему у вас их нет, господа хорошие? Вы растрачиваете лимит доверия в моих глазах. – Он достал из кармана бумажник, а из него извлек фотографии с женскими ликами над голыми торсами, и развернул их как колоду карт. Затем из отдельного кармашка вынул еще фотографию. – Я не теряю время даром. Вот моя жена – постоянно беременная, не успеет разрешиться от одного бремени, как уже снова в положении… И дочка. Ей три с половиной года.
– Симпатичная малышка! – восхитился Слон и сунул фотографию Коале. Тот улыбнулся и передал ее Пауку.
– Ну, так как, господа?
– Право не знаем. Наверное, не встретили, – за всех поторопился ответить Коала.
– Но ведь женщин так много на свете.
– Только не в нужном месте.
– Есть города невест, планеты невест… – Болдин замолк, увидев печальные глаза на тоскливых лицах.
– У меня на Земле осталась девушка, – признался Кролик. – Но давно, очень давно это было.
Болдин обратил внимание на фермера, из глаз которого текли слезы.
– Тебя как звать?
– Кролик.
– А мирское имя?
– Точно не помню, кажется, Паша, – произнес Кролик, чем вызвал оживление среди сочувствующих товарищей.
– Не держи в себе грусть, Паша, надо выговориться, – подбодрил его Болдин.
– Я вспоминаю о Кате много лет, – Кролик продолжал рыдать, несмотря на то, что его, утешая, прижал к груди Слон. – Долгие годы подавляю в себе саму мысль о ней, но независимо от моего желания она упрямо всплывает в глубине памяти своими длинными волосами и прекрасно оформившейся грудью… спелых дынь воскового цвета… Теперь она, скорее всего, принадлежит другому.
Болдин подтвердил его самые наихудшие опасения.
– Конечно. Вы, что, господа, думаете, где мужчина, там и женщина? Глубоко заблуждаетесь. Совсем наоборот. Там, где женщина, там и мужчина возле ее юбки увивается.
Уже стоя на трапе, Болдин воскликнул:
– До чего обидно, ребята, что меня с вами не будет на празднике Урожая! Сами понимаете – жена Марья, давно не брюхатая. Хватит ей прохлаждаться. Что это такое за обожание, зараза, дурман и губительная смесь – женщина, не вам, стосковавшимся по прекрасному полу, говорить. Как приземлюсь, сразу начнутся супружеские объятия, поцелуи и прочее с постельными атрибутами.
Он уставился на пустые поля.
– Да, борьба за урожай была нешуточная! – эту фразу он направил своим партнерам, а мужикам сказал: – Трудно быть коммерсантом – я целых полтора года не видел свою лапушку. Как прилечу – отведу душу. Как она там без меня не беременная управляется?
Колонисты переглянулись, в горле у каждого возник комок, в глазах каждого читалась зависть.
– Что-то вас тоска заела зеленая, мужики. Может, еще немного покатаетесь в антигравитационных креслах? – Болдин попробовал вывести их из унылого состояния.
– Н-нет, спасибо.
– А то полетели со мной, мужики, – предложил он. – По-моему, самое лучшее развлечение – это девочки! Там женщины – настоящие фурии, изнывают без мужского общества – поразъехались те все кто куда осваивать большой космос. Быстро выведут вас из строя. Отлежитесь, оклемаетесь, а потом в путь дорогу обратно сюда…
Колонисты снова переглянулись.
– Секс-тур? Мы бы не прочь, да у нас травостой, пора браться за сенокос.
Корова, тоскливо глядящий на иллюминатор, в окне которого на него смотрела немигающими глазами кукла, набрался храбрости обратиться с откровенной просьбой.
– Женщины – это хорошо. Вы бы нам что-нибудь относительно этого полу привезли.
– Настоящих живых женщин не обещаю – какая захочет в дальнюю ссылку, да в дикие условия, а прочие эрзац-заменители вы сами не захотите, – предостерег Болдин.
– Ну, вы всё равно подумайте и присмотрите нам каких-нибудь красавиц из ваших личных предпочтений и пристрастий – посолиднее… Ну, сами понимаете… – интеллигентно поддержал идею Коала, который, видимо, был больше всех сексуально свихнутый.
– Понимаю! О вкусах не спорят! – подмигнул Болдин.
– Мы мужики в расцвете сил и возможностей, – присоединился к товарищам Слон, – и фурии нам не страшны! На них у нас есть мужское противоядие!
– Женщина – это норма! – сказал Болдин. – Ненормальность – не любить женщину. Нет больше муки, чем воздержание. Намек понят, предложение заметано. Всё будет – и первая женщина, она же лучший друг, и дети, которые пойдут один за другим косяком как на конвейере. Иначе, зачем огород городить?
– Как долго ждать?
– Как только случится оказия в вашу сторону – заказ обязательно выполним.
– Передайте привет вашей жене Марьюшке, – услышал он напоследок.
Корабль отбыл, и мужики тут же заподозрили неладное.
– Болдин сладко говорил, зубы заговаривал. Как это весь урожай за бесценок оказался в лапах торгашей? – загалдели они. – Выброшенные на ветер деньги!
Джипы пустились вдогонку и за околицей превратились в геликоптеры. Эскадрилья поднималась все выше и выше, пока не стала проваливаться в воздушные ямы вне атмосферы.
Колонисты приземлились и только качали головами, удивляясь своей оплошности.
– Гуляющий ветер по аттракционам, обнажившаяся шрамами до черноты почва на полях – вот всё, что осталось гнетущим напоминанием после посещения торгашей.
Всё же реалии мирной жизни возобладали, джипы встали кружком. Фермеры разбились на пары и стали отрабатывать атаку и защиту в боях без правил, при этом от визга и уханий при нанесении ударов закладывало уши.
Раздался сигнал на перерыв, и секвойя приняла разгоряченных колонистов под своей кроной.
Носорог взял на себя функции председательствующего.
– Пользуясь перерывом, решим один вопрос. Мы собрались по поводу поступивших жалоб о неправильной застройке наших особняков. Слово для отчета нашему уважаемому фермеру Пауку, а по совместительству архитектору.
Паук привычно начал выступление без всякой бумажки:
– Немного предыстории. Нью-Москв элитарный городишко первого поколения из шести прекрасных дворцов, каждый хозяин которых стремится превзойти соседей в архитектуре, возносящейся вверх, желая при этом обойти и в экстравагантности, и в масштабности проектов. Всякий вправе уничтожить свой дом удобным для него способом, если при этом не подвергается угрозе дом других лиц. Очевидно, это правило по технике безопасности сыграло свою окончательную роль, и дома стали расти в ширину и вверх, затем только в ширину, пока не надвинулись и не стали теснить и затенять друг друга. Фантазия на этом у каждого фермера померкла. Считаю, закономерный положительный итог городского строительства достигнут – что еще нужно?
Кролик выкрикнул:
– Давай лучше о перспективах!
– Решение только одно – пора буровить вглубь и вгрызаться в землю дальше и вширь!
Коала прикинул в голове.
– Еще год-два, и опять будет та же морока с тесненным пространством. Как быть?
Паук передразнил:
– Год-два надо прожить.
Слон не удержался от восклицания.
– А у нас не так уж плохо!
Корову тоже всё устраивало, и он высказался:
– Добавлю от себя лично. Действительно, Нью-Москв не кажется жалким и облезлым из множества построек: бань, гаражей, мастерских, пакгаузов, элеваторов и скотобаз. Всё хоть и произвольной застройки, но каждый хозяин вложил свою фантазию и душу. Что с того, что запах потных мужицких тел перемешивается с ароматами, оставленными животными и огромными цветами пападендронами и мамадендронами. Что с того, что грохот поп-музыки из всех шести роскошных резиденций, сливается в невообразимую какофонию? Главное, что умиротворенность и согласие не покидают наш райский уголок.
– И мне всё нравится, – сказал Коала. – “Дни высокой моды” сменяются на “Дни высокой культуры”, “Праздник длинной кукурузы” – на “Праздник толстой редьки”. Жизнь, как ни как, но складывается своим чередом.
Кролик был иного мнения:
– Сейчас меня на фоне нашего благополучия терзает внутренняя опустошенность, что я остолоп и дурак, с трудом вымучивающий свою неудачную судьбу, и потому все раздражает: и богатые урожаи, и жирные свиньи, и молочные козы, вплоть до самого себя. Я постоянно и уныло вспоминаю свой отлет с Земли, как смотрю в иллюминатор и вижу свою девушку Катю, задумчивое лицо которой промелькнуло мимо. И на лице ее отражаются те же переживания, какие терзают меня самого. Кажется, что я идиот, каких свет не видывал, потому что добровольно предрек себя в эту дыру.
Корова вслед всплакнул:
– Да, одиночество в огромном доме, что ветер в поле, только сильнее ощущается.
– Ты к чему клонишь? – спросил Коала Кролика.
– Я считаю Нью-Москв очаровательным, но картины сельской пасторали после отбытия купца Болдина бледнеют у меня на глазах, становятся как бы обезвоженными, застывшими и безжизненными. Вот над чем надо поразмышлять нашему уважаемому архитектору.
– Подскажите, если знаете! – Паука передернуло от критики.
– Не хватает какой-то существенной детали… – Слон задумался. – Вдохнуть бы в архитектуру больше жизни.
– Я так понимаю – ищите женщину! – догадался Коала.
– Вот именно, выражу общее мнение, пространство должно быть с женской натурой в центре.
Носорог посмотрел на часы.
– Кто подавал жалобы?
– Уже никто, – услышал он. – Мы отзываем их.
– Так как вопрос о самозастройке? – не понял Корова.
– Снимаем. – Носорог еще раз посмотрел на часы. – Есть проблемы более насущные. А архитектору не упускать из виду прозвучавшие пожелания.
Раздался сигнал о продолжении тренировки. Колонисты встали в спарринг и в прыжках начали больно наносить друг другу удары ногами и кулаками. Снова визг и уханье ударов, что уши закладывало, но атака и защита уравновесили все усилия бойцов.
Сельхозрабочая Настя была красива с огненно длинными волосами, развевающимися на ветру, и огромными голубыми томными глазами с хлопающими ресницами. У нее было простенькое, но миленькое загорелое личико. Пахло от нее неизвестными волнующими духами, исходившими от смазки в местах сочленений. Она ходила важно и степенно от грядки к грядке, повиливая бедрами, еле прикрытыми низко пристегнутой короткой юбкой.
Кролик решил на геликоптере облететь свои владения. Он завис над Настей, потоком воздуха прижимая ее к земле. Он прекрасно видел, что ее юбка трепещет на ветру, задирается, обнажая ягодицы, но Настя не обращала на бурю внимания. Кролик взмыл вверх – она продолжала работать. Кролик стал стрелять из скорострельной пушки, так что снаряды ложились кучно вокруг Насти. Огненный ад. Дым рассеялся – она работала, работала, черт возьми!.. Подобное неуважение к себе возмутило Кролика не на шутку. Он стал показывать чудеса высшего пилотажа у самого ее уха, но упал, расшибся, вывалился из кабины окровавленный и чуть живой. И первое что увидел – Настя продолжала работать!
Кролик специально остался в поле и, жуя травинку, целый час наблюдал, как Настя в наклон полола свеклу. Он нашел в себе силы оползти ее вокруг, пытаясь заглянуть ей снизу в глаза, направленные на сорняки, и обнаружить за ней брак в работе, но к своему неудовольствию кроме красивых ног, пышных бедер, словно настоящих живых грудей и карминных губ подметил, что огрехов в работе она не совершала.
Вдруг она легла на землю, раскинув руки и ноги. Откинулись вверх лючки, обнажив вместо грудей и живота батареи, подзаряжающиеся от солнечного света.
Это был верх трудового разгильдяйства.
– Хватит дуру гнать – работа не ждет! – Настя даже не шелохнулась исполнить приказ. Кролик схватил ее за плечи и тряхнул с такой силой, что у нее металлически лязгнули зубы. Но она опять нахально легла на землю всё в той же недвусмысленной позе. Он еле сдерживался от возмущения, желая понять психологию бездельницы Насти, пока светящаяся точка на показателе подзарядки не оказалась в крайнем правом положении. Настя сама встала и принялась за сорняки.
Ровно через каждый час, секунда в секунду, она снова и снова устраивала процедуру подзарядки. В аметистовых глазах от умиротворения, когда она лежа косила на Кролика взгляд, было нечто такое, отчего у него сладко сосало в груди и останавливалось дыхание.
Его постепенно переполняло чувство… ненависти. Он пожалел, что приобрел Настю.
Пригарцевавший на лошади Носорог застал Кролика, склонившимся над Настей, с побагровевшим лицом и сжатыми кулаками.
– Упиваешься красотами женского тела? – спросил Носорог. – Что, зацепило за живое?
Кролик молчал.
– Наслаждаешься! Эротическое шоу! Не знаешь, как зрелище переварить? – Носорог открыл бутылку минералки и сделал маленький, расчётливый глоток.
– Не наслаждаюсь, а возмущаюсь! – Кролик кипел от гнева. – Это же раздолбайство! Почему батареи не на спине, что было бы разумнее с конструкторской точки зрения?
– Но не похотливее… – Стрелка от этих слов вскинулась, заржала и чуть не опрокинула Носорога, но он успел досказать: – Конструкторы тоже себе на уме. Спрос рождает предложение. Как ты думаешь, количество продаж “Настён” с такой характеристикой увеличивается или уменьшается?
– Иезуитская насмешка над потребителями! – продолжал негодовать Кролик.
Носорог позавидовал товарищу и пожалел, что купил волов. С ними было производительнее, но без аттракциона и адреналина.
– Не говори за всех, – пожал он плечами.
– Н-да… – задумчиво отвернулся Кролик.
– Хороша?
Поднимая пыль, на джипе прибыл Коала и усмехнулся:
– Проблема, старик?
– Не то слово, – ответил Кролик. – Ниже всякой критики. Большой процент простоев.
– Всем отводится пятнадцать минут на перекур – чаю выпить, тачки смазать.
Подошел Слон и подтвердил:
– Не подмажешь – не поедешь.
– Я ей покажу перекуры! – пригрозил Кролик.
– А я бы не мечтал ни о чем другом лучшем, – задумчиво сказал Носорог.
Носорог был красивым мужчиной, и Кролик переполнялся мыслями, какой он ладный, работа так и спорится в его мускулистых руках. А Коала оправдывал своё имя – нет милее и ласковее его. Геем Кролик не хотел быть, но мысли были определенной направленности и нехорошего свойства на проклятом этом от неимения досуга астероиде.
И скотоложцем не хотел быть, глядя то с вожделением, то с презрением на козу.
Сделали посадку геликоптеры Коровы и Паука. Паук подошел к Кролику.
– Я обратил внимание на твоих коз. Породистые. Не продашь?
– Зачем? – спросил тот.
– Для племени.
– Сказано в библии: не возжелай козу ближнего!
– Еще чего? – блеснул эрудицией Корова. – Там сказано: “Не поклоняйся одной только козе и не боготвори ее”.
– А кого тогда… это… боготворить надо?
– Наверное, женщину.
– Паук, а лошадь в яблоках Носорога тебя для племени не устроит?
– Он Стрелку вряд ли отдаст.
Носорог обрадовался сделке, но предложение поступило Кролику.
– Тебе, всегда пожалуйста. Хорошо попросишь – отдам в надежные руки. Только, чур, за Настю. У меня еще есть белая и черная.
– Ну уж нет! – принципиально вздыбился Кролик. – Я без неё, как без рук.
Колонисты решили нанести визит Кролику. Почему-то эта мысль пришла им одновременно. Они оставили джипы у ворот дома и нашли хозяина задумчивым на лавочке. Рядом сидела Настя, раскачиваясь из стороны в сторону.
Кролик встретил гостей словами:
– Посмотрите на нее, с виду роботоголик, на самом деле производительницы из нее никакой, так – одно название. Я бы сказал, настоящее чмо! Думаете по первым буквам, что она Чертовски Мобильная Обаяшка? Заблуждаетесь! Она по первым буквам Чудовищно Малахольная Охламонка.
Корова возразил:
– Не скажи! Звезд с неба не хватает, но как курочка – по зернышку клюет!
Кролик положил руку Насте на плечо.
– Я бы ей всё простил. Только как ни гляну, а чего-то в ней не хватает, чего – не знаю. Надо бы разобраться.
– Теплоты? – спросил Коала.
– Это у нее в порядке – настоящая кочегарка в ней работает.
– Перегревается! – нашел причину Носорог. – Значит, нарушил правила эксплуатации!
Кролика от слов передернуло.
– Конечно, попала в рабство! – подтвердил Слон. – У этой кочегарки от заботливости Кролика в кавычках рано или поздно колосники забьются!
Кролика снова передернуло.
– Кролик, от работы кони дохнут! – выразился Коала.
– Может, у Насти понимания недостаточно? – справился о ней Паук.
Кролик обвил руку вокруг талии Насти и стал тискать ее.
– Вот-вот, гляньте, сидит и ухом не ведет, ей всё до лампочки, как кроту солнце.
– Какого рожна ей надо?
– Я сказал: она – чвань, глазами только стреляет! Хожу-торчу вокруг нее – пытаюсь понять, и что? Ноль внимания!
– Чертова бездушная кукла? – спросил Слон
– Хоть бы ноги мне помыла после работы, массажем бы прошлась по спине…
– Или стихи почитала.
– Хорошо вам с вашими роботами-волами – никаких забот. – Кролик увел Настю за руку на МТС (машинотракторную станцию) и запер на амбарный замок в одном из боксов вместе с сеялками.
Каждый день Кролик из геликоптера вел наблюдение за работающей Настей.
И ему пришла идея, что…
Пролетал на геликоптере Коала, и Кролик, выбравшись на половину из фонаря и перекрикивая ветер, начал делиться с ним мыслями.
– Настя могла быть модификацией другой модели – базовой, например… артистки, а это немаловажно.
– С чего ты взял? – удивился Коала.
– Уж очень натурально она изображает роль труженицы, передовика производства. Это настораживает. Меня не проведешь. Смотри!
Кролик стал пикировать на Настю, но она продолжала работать. Он вышел из пике в самый последний момент, потеряв в воздухе часть обшивки, двери и кресла.
– Видел? – показывал он рукой.
Коала в знак восхищения поднял большой палец.
Геликоптеры чуть не сшибались, но разговор продолжался на встречных курсах.
Коала согласился:
– Я думаю, подозрения не напрасны. В каждом дремлют нераскрытые способности, даже таланты.
– А если такое и в Насте! – утвердился мыслью Кролик, затем на лице заблуждало недоумение, и он сник. – Нет, только не в Наське.
– Конструкторы тоже живые люди и могли упустить из виду чего угодно! – продолжал Коала. – Или кто-то преднамеренно запустил в неё программную козу.
– Да ну?
– Точно!
– Надо разобраться в этом досконально, – согласился Кролик.
Коала ухватился за мысль.
– Вот-вот! Перепрофилировать, расширить зону возможностей Насти. Например, днем она в поле, вечером и ночью выполняет всю черную работу по дому. Было бы замечательно!
– Кофе в постель!! – загорелся Кролик.
– Чай в баню!! – присвистнул Коала.
Вечером в дом Кролика ввалился Носорог и с порога сделал заманчивое предложение:
– Лошадь в яблоках ждет тебя во дворе. Давай сюда Настю. И по рукам.
Кролик окинул его испепеляющим взглядом.
– Я вложил в нее душу. Теперь вопрос снят.
Носорог недовольно надул губы.
– Торгуешься? К Стрелке даю в придачу черную.
Кролик укоризненно покачал головой.
– Друзей не продают. Настя не имеет опыт руководства и связи с кланово-корпоративными группировками – это хорошо. У Насти безупречная репутация. В последнее время она повысила производительность труда, чтобы не отстать от волов. Зарекомендовала себя как ревностный, усердный, дисциплинированный и аккуратный работник. Коммуникабельна. Овладела высокой квалификацией. К решениям задач подходит творчески. С готовностью соглашается трудиться на непрофильных работах, остается после окончания рабочего дня. Политически подкована. В порочащих связях не замечена. Использует каждую возможность для своего развития. Правда, пока инициативу не способна взять на себя, и увертывается от принятия ответственных решений по сложным ситуациям, не находящихся в ее компетенции. Но какие ее годы? У меня к ней претензий нет.
– Открыл в ней невостребованный потенциал? Понимаю, просишь еще присовокупить! – сказал Носорог. – Моё последнее слово. Лошади белая, черная и в яблоках, и Настя моя!
– Нет! – ответил Кролик.
– Эх, ты! – разочарованно произнес Носорог. – Какую-то взбалмошную бабу променял на товарищей.
– С чего ты взял?
– Ты сам говорил, что она чмо – Чудовищно Малахольная Охламонка.
Носорог ушел, и со двора послышался удаляющийся топот копыт.
Мастерская Кролика содержала кузницу, причудливые агрегаты-монстры и алхимическое нагромождение сосудов. Капала вода в водяных часах. В ярком свете настольной лампы он положил Настю на верстак, поддев отверткой, снял аккуратно с нее переднюю панель, без которой Настя утратила свой былой импозантный, презентабельный вид женщины, вставил в глаз увеличительную линзу с подсветкой.
– Так я и знал – усилительный диструктор, – заключил он, осмотрев его, – провода тянутся в голову, по-видимому, к центрам удовольствия от работы.
Осмотрев сережки в ушах, ожерелье на шее, пирсинг на пупке и электроды от них исходящие, Кролик удовлетворенно хмыкнул:
– Страмер! Похоже, и здесь не нарушены права потребителя.
Кролик снял с Насти все побрякушки и юбку, отчего она окончательно потеряла женское превосходство, превратившись в бесполый агрегат.
Одновременно, записывая в журнал, Кролик продолжал бубнить под нос:
– Наружный осмотр ничего не показал. С левой стороны майзера, там, где обычно сердце, обнаружил крошечный активатор…
Кролик повел отверткой вдоль провода, проходящего по животу. Схему он тщательно заносил на бумагу. Он уже прошел весь живот…
До этого терпеливо лежавшая Настя шевельнулась, поводя голубыми глазами, и неожиданно обняла Кролика.
Коала, заставший парочку за этим занятием, констатировал:
– Вот какими утехами вы тут занимаетесь?
– Это она сама…
– Что, значит, сама?
– Похоже, я открыл в ней рефлекс собаки Павлова.
– На что?
– Есть подозрение, что Настя утаивает кое-что, указывающее на особую специфическую профессиональную деятельность.
Коала забеспокоился.
– Блеск полузакрытых глаз!.. – запнулся он.
Кролик подтвердил наихудшие подозрения:
– Вот-вот. И я подумал – у нее непутевые гены!
До Коалы окончательно дошло.
– Как не понять! Откровенное до пошлости кошачье беспокойство! – выразился он.
– В старой модификации Настя была… – Кролик в подтверждение всплеснул руками, – уличной девкой!
Неожиданно из Насти раздался ржавый голос:
– Ты са-мый кра-си-вый, за-бав-ный, ты хо-ро-шень-кий муж-чи-на!
– А я что говорил! – поперхнулся Коала.
Кролика окружили Слон, Носорог и Паук.
У Кролика кровь прилила к голове.
– Что? Что ты сказала, непутевая? – замахнулся он.
– Ты ми-лень-кий, мо-ло-день-кий и ро-ман-тич-ный му-жи-чин-ка. Я те-бя люб-лю.
В довершение ко всему Настя тыкнула пальчиком Кролика в щеку.
От неожиданности он выронил отвертку.
– Вот! Здрасьте! Я ваша тетя! Замычала глухонемая!
Настя взяла скрипку, пощипала струны, смычком извлекла пробные звуки.
– Сло-ва и му-зы-ка на-род-ные моего собст-вен-ного со-чи-не-ния! – произнесла она и начала играть прекрасную музыку и петь.
На ее виртуозность от расчувствовавшихся окружающих последовали аплодисменты.
Коала покачал головой.
– Сомнений не остается, старые уличные замашки у нее выпирают наружу.
– Господи! Почему на меня такие напасти! – Со злости Кролик стал трясти Настю.
Настя хлопала глазами, сыпала искрами, передняя панель стала отваливаться, тем не менее, говорила, как заведенная:
– На ме-ня нель-зя поку-шаться! Ме-ня не-ль-зя ли-шать жиз-ни. Ме-ня на-до ис-по-льзо-вать до окон-ча-ния полевого се-зо-на и производственного цикла, до празд-ни-ка Уро-жая на все сто про-цен-тов про-из-во-ди-тель-ности тру-да.
– Еще как, и можно, и нужно! – продолжал выражать свой гнев Кролик.
Настя сопротивлялась тряске, лязгала зубами и шевелила губами.
– Ты слав-ный и по-ря-доч-ный, жен-щи-ну паль-цем не оби-дишь. Ты лю-бишь ме-ня, а я люб-лю те-бя и бу-дем лю-бить друг друга, по-ка ты лю-бишь ме-ня, а я люб-лю те-бя…
Вспышка от короткого замыкания в Насте, и она окончательно, развалившись на части, застыла.
Только сейчас Кролик заплакал навзрыд и стал заламывать руки.
– Что, что я натворил?
– Я люб-лю те-бя, Кро-лик… – в последний раз произнесла Настя и конвульсивно дернулась.
– Где Настя? – спросил, поспешивший на крики, Корова.
– Нету Наськи. Нету! – заскрежетал зубами Кролик.
– А где же она?
– Царствие ей небесное! Надоела! Не понравилась она мне сразу! – Кролик показал на груду металла.
Корова сунул к губам Насти стакан с водой, попытался посадить ее, потом сложил ее части и начал делать искусственное дыхание. И в таком несочлененном положении она выглядела и умиротворенно, и прекрасно.
– Ну и силища в тебе! – восхитился он Кроликом.
– Да, металлолом металлоломом, восстановлению не подлежит, – поставил вердикт Носорог.
– Может, она объявила забастовку от непомерной работы? – спросил Паук.
– Нет, – уклончиво ответил Кролик.
Коала как очевидец изрядно витийствовал:
– Она сама спровоцировала, делала глазки, какой мужик такое выдержит!
– Понятно, – сказал Слон. – Ты, Кролик, очаровался, раззадорился, а она учудила холодный прием, оказалась не той степени готовности, какой ты хотел ее представить.
– Тянет вас на глупые разговоры. Не в этом дело.
– Как же! Было! Всё было, и сердечность и обожание в твоих глазах! Я – свидетель! – Коала был еще и хороший доноситель.
Носорог спросил Кролика:
– Признайся, ты в ней вообразил женщину?
– Нет.
– Не кипятись! С твоим воображением на женщин, на Настю легко запасть. Принуждала к сожительству, и в порядке самообороны ты…
– Кролик сам принуждал ее. Обольщал, лез целоваться, я всё видел! – выкрикнул Коала.
Подлил масло в огонь Корова.
– Давайте разберемся, так кто кого искушал?
– Да нет, я не приставал, не соблазнял, – отвел глаза Кролик. – Я не хотел… Был… непреднамеренный контакт… короткое замыкание… случайная ситуация…
Носорог заметил на это:
– Не контролировал себя? А я что говорил? Конструкторы – умные люди, заложили маленький секрет – ноу-хау! Кролик наткнулся на эрогенную зону, и Настя не выдержала – взбеленилась, крыша поехала, а он в этом углядел женскую активность. Все понятно. Мой совет: против любой женской агрессии всегда есть мужская встречная защита – это равнодушное к женщине отношение!
– Я с самого начала предполагал, что меня обвели вокруг пальца. Торгашам бы покуражиться, надругаться над нами, колонистами, подкинуть неходовой товар.
– Зря ты превратил ее в расчлененку, – с сожалением сказал Паук, – сейчас бы мы доработали Настю в робота нового поколения и устроили с ней танцы-манцы-обжиманцы. Музыка. Интимный свет. Стриптиз у шеста. А так – жди у моря погоды. Когда теперь появится корабль?
В субботу был помывочный день, и колонисты по одному собирались в бане у Кролика. Прямо за воротами на его дворе они чуть не наступали на расчлененную Настю, и, обходя стороной, искоса бросали на нее испуганные взгляды. Колонисты сидели в предбаннике в простынях за столом, уставленным холостяцким набором: колбаса, сыр, батон черного хлеба, чай. За стенкой прослушивалась понятная всем возня животных.
Первым нарушил молчание Корова.
– Кролик, в тот самый момент, когда мы сводим концы с концами, когда мы оказались у разбитого корыта, на нашем нищем фоне ты кулак-мироед! У тебя, несмотря на тяжелое время, петухи продолжают беззастенчиво топтать кур, мычат удовлетворенные коровы, блеют окотные овцы, лают собаки после вязки, кричат мартовские коты, шебуршат в норах сытые мыши. Как ты с этим безобразием намерен дальше жить? Может сам придешь к товарищам с повинной и раскаешься, мол, попутал бес, не хочу быть кулаком-мироедом, включу совесть и начну жить с чистого листа.
Кролик от критики зло и тщательно скрипел вилкой о пустую тарелку.
Последним прибыл Слон… на парашюте. Он попал сквозь крышу прямиком в загон к свиньям.
Товарищи не притрагивались к пище, смотрели Кролику в рот и слушали внимательно его исповедь. Но говорил он о другом, не оправдываясь:
– Всё смеетесь? А мне не до смеха. В последнее время меня донимает образ женщины. Я ловлю себя на мысли, как легко, к своему удивлению, можно его вызвать! Вот она танцует, раздевается, подходит всё ближе и ближе… всё больше, дальше и глубже разжигая во мне воображение, постепенно разоружая меня всего, превращая в мелкое ничтожество…
– И не говори – у нас те же видения, – вздохнули мужики.
Кролик продолжал:
– И это оказывается вновь и вновь Настя.
– И не говори – у нас тоже Настя монополизировала мыслительный процесс.
Носорог тоже признался:
– От этих эротических фантомов мои легкие горят, словно я дышу пламенем от раздуваемого мехами кислорода, а с левого по правый бок режет так, будто я прошит насквозь раскаленным добела шампуром.
– И не говори – нас тоже корежит всех до основания.
Кролик попытался дать объяснение явлению:
– Да, вреда от видений много, а практической пользы никакой. Подобный самогипноз превращается в самоистязание и сдвигает психику в ненормальную область – в бегство от действительности и от самих себя.
– Поделюсь опытом! – заговорил Паук. – Я откидываю мысли о женщинах, заглушаю боль интенсивной работой, или просто лежу в тени и страдаю. Пробовал спать на острых гвоздях. Бывает – помогает.
И услышал в ответ:
– И не говори – мы тоже всё, что можно перепробовали на себе.
Вмешался со своим мнением Корова.
– Вызвать фантом легко, а вот избавиться от него невозможно.
Кролик признался еще в одной напасти:
– Ко всем бедам вместе с Настей ко мне всё чаще приходят во сне другие девушки…
– Что снится курице? – вступил в разговор Корова. – Просо. А что одинокому мужику в расцвете сил и возможностей?
– Девушки! – хором признались мужики.
– Знают прекрасно, что во сне мужчину можно взять голыми руками, – дополнил эту мысль Слон.
– Они посещают меня по одной и целыми гаремами! – продолжил исповедь Кролик.
– И не говори – у нас тоже обивают пороги гаремы.
Коала закатил глаза.
– А Настя сексуально хороводит ими и сутенерствует.
– Как ты догадался? – удивился Кролик. – Но количество не переходит в качество.
– И не говори – да и как иначе вдали от женщин?
А Носорог произнес историческую фразу, которая витала в воздухе:
– Теперь наш долг отдать последние почести Насте. Она должна уйти в лучший мир вместе с нашими фантомами.
Насыпной холм в поле вырастал медленно. Мужики стояли возле него с опущенными и неприкрытыми головами.
Кролик взошел на подножье.
– Наша малая планета понесла невосполнимую утрату, – начал говорить он траурным голосом. – Не стало биться сердце милого и обаятельного, нежного и трогательного существа с аметистовыми глазами. Неистребимая страсть к жизни и стремление к правде вырвала из наших рядов самого стойкого, самого несгибаемого, самого идейного бойца. Легкость и непринужденность, веселый нрав и прирожденный вкус к приключениям снискали Насте большой авторитет среди нас. Она хорошо знала сельское хозяйство и колхозную жизнь. Знала, как растут деревья и злаки. И сорняки понимали, что пощады им от нее не будет. Настя показала образцы самоотверженного труда и избавила нас от рутины. Она пела, танцевала, играла на скрипке, сочиняла стихи. У нее были сильные, мозолистые, проворные руки, которые сбивала в кровь… Настя, твоя пролитая кровь будет не напрасной! Да упокоится твоя душа миром!
Кролик, не в силах сдержать слезы, зарыдал на плече Носорога.
Коала встал на подножие и продолжил:
– А как славно, как живых женщин в критические дни, нашу Настю раз в месяц корежили и ломали магнитные возмущения, и она становилась несносной и капризной, тем не менее, от которых она быстро оправлялась. Последние минуты перед смертью открыли нам глаза, что она может мило щебетать, болтать и сплетничать, пошутить и поплакаться, поглумиться над чьей-нибудь глупостью и поиздеваться с высокомерием над жадностью. Ее отличала самая милая улыбка на свете, но была обманчивой, а ирония Насти на проблемы, на разные темы, на нас всех колонистов была направленной и всегда беспощадна. Она переходила на личности. Удивительно, но как это возможно, под её острые копья и влияние попал наш товарищ Кролик. Тем не менее, это Настя сделала его кулаком-мироедом. Своими склоками она чуть было не перессорила наше братство между собой. Стоял вопрос – или мы или она. Или она персона нон грата, что в наших условиях неприемлемо и невыполнимо, или лишение ее существования. Так как по нашим закупам она проходит как робот-вещь, значит, она никто, само собой произошел суд Линча…
У Паука медленно поползли вверх брови. Фермеры с удивлением переглянулись. Слон мягко обнял Коалу, заткнул ему рот рукой и продолжил панихиду дальше:
– Настя была для нас живым примером глубокого служения малой родине. Она старалась быть ей максимально полезной, выполняла все производственные планы, воплощала самые креативные идеи. Все мысли Насти, все ее помыслы были направлены на то, как сделать нашу жизнь привлекательней, лучше, краше и насыщенней. И многие из нас задают себе вопрос: в чем же причина её небывалого авторитета, успеха, наконец, нашего поклонения к ней? Как этой хрупкой, красивой девушке, необычной и своеобразной, удалось так скоро и полно привлечь к себе и своей деятельности наш жгучий неослабевающий интерес, вызвать в нашей среде такое количество дискуссий и споров? Однозначный ответ здесь вряд ли возможен. Это и сама явно незаурядная личность Насти. Она боролась с местными предрассудками, с жестокими нравами, не щадя своего здоровья. Но когда-то и последним силам приходит конец. Почтим память Насти залпом из всех видов оружия.
Носорог, как настоящий ковбой, продемонстрировал свои жонглерские навыки владения ружьем и револьверами, а скорострельные качества на точность были отменными. Остальные фермеры, пожонглировав ножами и топорами, поразили ими мишень на дальнем дереве ловкими бросаниями.
Корова ударом кулака о дно бутылки выбил пробку и разлил самогон по стопкам.
На могиле осталась стоять полная стопка, накрытая кусочком хлеба с зубчиком чеснока. Включив клаксоны, кавалькада из джипов двинулась к городку.
Кролик в длинном рубище, похожий на Иисуса Христа, с поселенцами отмечал праздник Урожая, когда на фоне предрассветного звездного неба различил серебристый силуэт космического корабля.
“Это Болдин выполняет данное нам обещание!” – радостно подумал он.
Музыка со стороны других резиденций играла громко и весело, как и вечером. Он поспешил разбудить тяжелых от гулянки товарищей, но все уже встали и, взявшись за руки, танцевали чардаш. Затем, положив руки на плечи друг другу, они перешли на сиртаки.
На Корове был надет белый кирасирский китель. Слон важничал в красной с синими полосами жокейской куртке, но вместо бейсболки притормаживал на голове шапку-ушанку с оттопыренным ухом. Паук щеголял в ярко-зеленом гусарском мундире. Коала с гордостью демонстрировал старинный пробковый шлем времен англо-бурской войны. Носорог выступал сегодня в цивильном костюме при галстуке.
– Немедленно отставить торжества! – приказал Кролик.
Все разом посмотрели на небо.
Мужики наперегонки на джипах прибыли на площадь.
– То обвесят, то обсчитают, то подкинут неходовой товар. Не дать себя облапошить, – предупредил Кролик, пока корабль снижался.
– Но мы им в прошлый раз ясно дали понять, что от них требуется, – успокоил Паук.
Корабль не вписался в посадочные флажки, подмяв под себя забор Слона, перевернув джипы и вызвав локальные пожары.
– Желтый цвет корабля мне совсем не нравится! – крикнул он.
Кролик не двигался с места.
– Мне тоже не вызывает доверия. Подойдем ближе, – потащил его за руку Носорог. – Хотя бы поглядим, что они предлагают.
– Это другие коммерсанты! – вскрикнул Паук, не найдя в иллюминаторах знакомые лица и знакомой куклы.
Коала согласился:
– Вряд ли эти лучше прежних. Привезут всякую дребедень, опять удобрения, сельскохозяйственный инвентарь…
Корова заволновался.
– А как же наша заявка по женщинам?
Коала и Носорог переглянулись между собой. Впереди выступал мужчина в походном костюме. Вид длинных волос в нем напомнили всем черты женщины из далёкого прошлого. Он подошёл к опешившим мужикам и с каждым по-мужски поздоровался за руку, при этом разборчиво представлялся:
– Господин Перегудин! Господин Перегудин!
Рукопожатия были явно немужские – это мужики поняли сразу, каждый скривив лицо от удивления при нежном прикосновении.
– Вы замужем? – спросил Коала. – То есть, вы женаты?
– Да, я не свободен, я не принадлежу сам себе! – сказал резко Перегудин, как бы отсекая дальнейшие расспросы и возможные несанкционированные пересуды.
– Порази меня Бог, если это не женщина! – шепнул Носорог Корове.
– Я тоже теряюсь – вроде бы мужчина, а вроде бы женщина, – согласился Корова.
Развернутые в оперативном порядке аттракционы, оттеснили прежние и заняли всю оставшуюся площадь и близлежащие отходящие улицы, а реклама, прилепившаяся с самого краю городка, кричала о секс-шопе со строго мужской направленностью. Все фермеры в первую очередь заспешили туда.
На гостя необыкновенные одеяния аборигенов так сильно подействовали, что он стоял на входе с широко раскрытыми глазами и улыбкой в пол лица и не знал, кем больше любоваться: желтым ли человеком со шлемом, зеленым черноногим гусаром, или красно-синим жокеем: каждый из них в своем костюме был поистине великолепен! Но, чувствовалось, что это опустившийся народ, судя по тому, как они жадно обозревали товары.
Кролик мечтал встретиться с роковой женщиной.
– Боже упаси, сведи меня, но только не с суррогаткой! – страстно молили его губы. – Никакой подмены любви. Хочу любовь чистую, красивую, преданную, непорочную, не платоническую, чтобы на века!
Коала тоже неистово крестился.
– Дьявол изыди, ангел в образе женщины явись!
Но женщин нигде не увидели, по-видимому, встреча снова откладывалась на неопределенное время.
Господин Перегудин был хороший психолог.
– У вас проблемы, приятели? – напомнил он о себе. – Хорошо что, не дай Бог, половые расстройства. У нас есть всё на любой случай жизни, чтобы вы расположили к ней во всей красе свою благосклонность и вкус настоящего мужчины.
Друзья отошли на безопасное расстояние от слишком назойливого рекламщика.
– Нет, не то, не так! – говорил Кролик Коале, прогуливаясь среди многочисленных средств предохранения и удовлетворения наклонностей, и ощупывая образцы заменителей женщин, при этом стыдливо отводил глаза. – Сплошные эрзац заменители, бесполезные в нашем уважаемом крестьянском труде.
Тот поддакивал:
– Выбор хоть и богат, но мало что дает для души, для тела, для отдохновения. А надо настоящую женщину – согласен даже на фурию.
– Я тоже. У-у! – Кролик отозвался колючим взглядом. – На нее у меня давно прорезались зубы.
Но подмигивания и распростертые руки продавца господина Перегудина, возникающие перед ними на каждом шагу, говорили о многом.
– Господа, не отвлекайтесь на мелочи, не удосуживайтесь на пустяки, не разменивайтесь на частности, а сразу переходите к конкретике, делайте обобщение и приступайте к выбору!
Из общего ознакомительного раздела Кролик уединился в другой сугубо специфический под названием: “Транссексуализм – это современная реальность!”, свидетельствующий о последнем состоянии медицины в области оного.
– Порой мне становится так жалко себя и наших мужиков, хоть волком вой, – откровенно посетовал он Перегудину.
Этот прямо вопль души произвел на того деловое впечатление, словно он сам вошел в положение просителя, осознав, что ситуация знакома не понаслышке. Он запустил демонстрационный фильм, в котором население было непонятно какого пола. Навостренный глаз Кролика это сразу подметил. Что удивительно, люди жили естественной жизнью и не обращали на этот казус никакого внимания.
Пошел рекламный ролик. Врач держал чулок за края отверстия, и объяснял, что такое транссексуализм:
– Для этого надо знать, чем отличаются мужчины и женщины друг от друга. У меня в руках чулок. Заглянем в его таинственную внутрь. В таком виде он олицетворяет бездну, то есть, женскую сущность. Затем я выворачиваю чулок наизнанку на руку, и он превращается во что? В вершину, в олицетворение мужской сущности…
Перегудин тут же прокомментировал эту часть:
– Природа не терпит пустоты. А это значит, что бездна всегда пытается поглотить вершину, а вершина всегда стремится занять пустоту бездны.
Он осторожно оглянулся по сторонам.
– В принципе, – он нашел глаза Кролика, – человеку всё равно быть какого пола, лишь бы активно заниматься половой жизнью. Ты занимаешься ею, ты удовлетворяешь свои физиологические потребности, когда вокруг, если разобраться, томятся такой же несправедливостью твои товарищи? Вижу, что – нет. Среди нас есть замечательный доктор, как никто понимающий человеческую природу, ибо в медицине он бог. Часть урожая нам, и ты транссексуал. По рукам?
Кролик не ответил сразу, и вообще не ответил. Для этого ему пришлось покрыться краской.
– А ты прикинь в уме аргументы, – доброжелательно располагал к себе Перегудин, – положи на весы с одной стороны свое настоящее не лучшее психическое состояние, готовое выйти из-под контроля из-за сексуальной озабоченности, с другой – тот будущий эффект от операции, меняющей половую ориентацию.
– Выигрыш налицо, – выдавил из себя Кролик. – Но я хочу быть с товарищами заодно.
– Быть профсоюзным деятелем здесь неуместно! – накинулся Перегудин. – Опять будешь вызывать в себе ужас от своей недальновидности и нерасторопности, граничащих с глупостью. Будешь горемыкой век вековать.
– Это правда, – согласился Кролик. – Но…
– Упускаешь уникальный случай! Мужчины быстро деградируют в одиночестве, а присутствие женщины их нравственно облагораживает и воспаряет орлом. Ты невольно подтянешь товарищей, да и сам получишь много удовольствия.
Кролик тупо соображал, а господин Перегудин, между тем, приводил убийственные резоны:
– Нет мужчины, который равнодушен к женщине. Ты будешь крутая девушка на просторах вселенной без должной конкуренции – пальчики оближешь!
Кролик мучился, что плохо представляет, о чем таком конкретном идет речь, о какой такой крутой девушке.
– Нет! – Глаза Кролика заволокла белесая рябь.
Перегудин не уступал в доводах ни пяди.
– Мужчине часто приходится приносить в жертву самое лучшее и дорогое, чем природа изначально одарила его. Если надо, значит надо пойти на уступку ей. Лучше это сделать без комплексов и сразу.
Требовалось решение, не сходя с места, а Кролик еще больше растерялся оттого, что разучился быстро считать варианты в такой ответственный момент.
– Я вынесу вопрос на общее собрание, – сказал он. – Как оно решит, так и будет.
Перегудин вышел из себя.
– Дурья голова! – выругался он. – Коллектив здесь не поможет! Представь себе, ты женщина, а твои товарищи – мужчины? Ты уже завтра решишь свою личную жизнь.
– Нет!
– Не девушка, а конфетка! Роковая женщина! Сатана во плоти! Даже больше – ангел во грехе! Твои товарищи будут за неделю записываться в очередь пообщаться с тобой. Тебя будут раздирать на части. Ты будешь разрываться между ними – на кого из них запасть и на ком остановить выбор. Да здравствует сексуальная революция! Да здравствует новая порно-звезда!
Кролику очень хотелось сознаться, что он вообще-то не против, и всё же сказал твердое:
– Нет!
Господин Перегудин задышал в самое ухо.
– Не дрейфь! Мужик ты или не мужик? Ну что, нет проблем!? Пластическая операция, и ты, Кролик, первый парень на деревне, то есть, девушка!
Кролик поморщился от последних слов, а Перегудин тут же перестроился.
– Будешь Мисс Вселенная, Мисс Галактика, Мисс Космос. Да что там говорить, Королева Астероида.
Это был последний решающий аргумент.
– А что – звучит! Королева астероида? Не так уж плохо! Даже очень мило! – неожиданно дал согласие Кролик, когда от него Перегудин уже не ожидал такого услышать.
– Вижу! – воскликнул он. – Ты настоящий мужчина, победило ущемленное самолюбие и добавило огня благоразумие. Ай да, молодец!
Вечером, словно крадучись, пришли врач с ассистентом, вкатили гинекологическое кресло, разложили инструментарий. Кролика накрыли простыней, оставив открытыми голые ноги. Включился мощный светильник.
Кролик открыл глаза. “Как долго я спал?” – подумал он. Ногами нащупал тапочки, встал и стал искать свои холщовые штаны. В комнате на спинке стула висели откуда-то взявшиеся черные колготки, бюстгальтер с синей бахромой, похожий на бабочку махаон, узкие прозрачные трусики и короткая юбка. В шкафу он обнаружил полный гардероб женской одежды, шляп и обуви.
– Вот дьяволы эти торгаши. Опять подшутили! – возмутился он. – То обирают, как липку, то глумятся над поселенцами. Им – что, отмочили скандал, позабавились и улетели восвояси, а мне – отдуваться.
Кролик вспомнил весь разговор с Перегудиным, приход врача, приготовления к операции. Он подошел к зеркалу. Изображение женщины с чересчур короткими волосами и непропорционально с телом возникшими вдруг большими грудями сначала не вызвало восторга – врач почему-то сделал акцент на эту часть тела, – но потом залюбовался собой.
– Господин Перегудин слов на ветер не бросает, да и вот он на столе – сертификат качества за оказанную медицинскую услугу.
Кролик стал перебирать женские аксессуары, примерять, пытаясь понять их назначение.
– Я, Кролик, – замурлыкал он, – и впрямь теперь сексуальный объект, первый парень на деревне, то есть, девушка!
Это было важнее всего.
В зеркале замелькали изображения Кролика в разных одеждах.
Всё же он по старой привычке натянул на себя прежние штаны и рубаху навыпуск.
Кролик торопливо написал записку: “Меня нет дома. Выхожу замуж” и прилепил ее снаружи на дверь. Затем вспомнив, что он и в самом деле собирается замуж, вернулся, чтобы приготовить приданное: матрац, одеяло, подушки. Связал всё в узел, взвалил его на плечи. Опять что-то вспомнив, он вернулся, сбросил узел, поставил в ряд фотографии друзей и всмотрелся. Шансы их были одинаковы. Тогда Кролик перед каждой фотографией с закрытыми глазами начал сводить пальцы. Они от волнения не сходились. Он сложил фото колодой, перетасовал и осторожно вытащил одно. Это была фотография тщедушного Коровы.
Кролик в противоречивых чувствах смешал все фото в одну кучу и сбросил со стола.
Кролик с узлом пробирался на центральную площадь. Со стороны к нему приближалась тоже с большим узлом незнакомая девица – длинные светлые волосы искусной рукой визажиста были взлохмачены в золотой сноп, голубые глаза томно прикрыты лиловыми веками, голова слегка откинута назад, на привлекательном лице застыло выражение явного превосходства. Она не стеснялась идти под солнцем в откровенно эмансипированном костюмчике одалиски. Густо накрашенные, полураскрытые губы девушки приблизились к губам Кролика и неожиданно смачно чмокнули его, а руки нежно обвили за шею.
– Мужик! Ты весь в пудре и пахнешь духами! – воскликнула она. – Сделал маникюр, педикюр, маску на лицо. Почему тебя не знаю? У меня есть друг Кролик, смахивающий на тебя одеждой. Он верх мужества и чудо силы воли. И остальные друзья тоже не моральные уроды. За кого бы из них выйти замуж, посоветуй? Может за тебя?
Кролик присмотрелся. В девушке от явного нахальства было нечто знакомое.
– Боже, светло-рыжие, патлатые волосы?! – вскричал он.
Внезапно лицо девицы исказилось гримасой отвращения.
– Мужик, у тебя ненормальная грудь! Как у женщины! Я наткнулась на рельефно выпуклое, колкое и упругое на твоей груди.
И каждый удивился:
– Это ты, Слон?
– Неужто, это ты, Кролик?
Кролик и Слон вышли на центральную площадь городка. Еще издалека они заметили цветастые платья и косынки на плечах и головах. Подойдя ближе, им представилась поистине буколистическая картина в весеннем наполнении с четырьмя Венерами из творчества Боттичелли. Одна из них в ажурном платьице с венком на голове восседала на лошади, другая подошла к лошади в яблоках, принадлежащей Носорогу, лихо подпрыгнула и оказалась на ней, как заправский жокей.
– Стремена! Без всяких стремян взлетела на кобылу! – крикнул Слон.
Кролик в бессилии охнул:
– Так умеет только Носорог!
И Кролик… заплакал на груди Слона.
– Я раздваиваюсь! Не понимаю, кто я! Он или она? – забил себя в грудь Кролик.
У него был такой потерянный, разнесчастный, убитый вид, словно его… ее… сзади стукнули кирпичом. Мысли уплывали в сторону, и он… она… возненавидел… возненавидела… себя… лютой ненавистью.
По голым полям бродил ветер, завиваясь в маленькие смерчи.
Работа валилась из рук.
Поселенки на геликоптерах одна за другой совершили посадку на бывшем кукурузном поле. Сжимая от возмущения кулаки, они сошлись у ветрогенератора.
– Черно всё вокруг, – последовало сообщение от Кролика. – На полях опустошение, словно Мамай тучей прошел. На город надвигается эрозия почвы. Ни блеянье, ни мычание, ни хрюканье милые слуху, не наполняют, как прежде, просторы.
Тем не менее, раздались оптимистические реплики колонисток:
– Жить надо дальше!
– Несмотря ни на что!
Корове не терпелось сбить накал страстей.
– Я, вот, на днях пошел корову доить… – начала она рассказывать.
– Правильно “ты пошла”, – поправила Носорог.
Корова продолжала:
– Начал доить, и вот…
Носорог снова поправила:
– Начала доить…
– Ты меня просто забодал! – взъерошилась Корова.
– Не забодал, а забодала!
– Ты меня несусветно задолбал, дятел!
– Не кричи на женщину! Не задолбал, а задолбала! Не дятел, а дятла!
– Дурак, нет дятлы, есть дятлиха!
– Ты тоже прекрати кричать!
Подруги решили образумить Корову и Носорога.
– Что вы, бабоньки, как кумушки, сцепились?
– Превратились в каркающих ворон.
– Заквохтали, как курицы! Забрёхали, как шавки!
– Как базарные бабы сошлись на ярмарке в лобном месте, тошно слушать!
– Мы же женщины, красотою любы, в угоду мужчинам добровольно садимся на их цепи, мы не катастрофа и искатели приключений, как они. Мы ждем, когда они поймут нас, что нам всего-то немного нужно для счастья!
– А если мужчины увидят, как мы глотки рвем в базарный день, что тогда? – спросила Кролик.
– Никто нас замуж не возьмет! – отреагировала за всех Носорог.
– Давайте беречь друг друга, – миролюбиво предложила Коала. – Нас воспитанных девушек мало. А их, хамок, за пределами астероида, всегда много. Так давайте хотя бы между собой не ссориться.
– За работу! Теперь мы мужи́чки – ударение на второй слог, а не мужички́, как раньше – сказала Паук.
– Нам ли сдаваться? Жизнь продолжается, господа сеньориты! – завершила перепалку Корова.
Слон заметила ошибку.
– Правильно надо говорить – госпожи сеньориты! – поправила она и спросила: – Что у нас на сегодня?
– Единоборства по субботам, – загалдели поселенки. – Тренировки тренировками – никто их не отменял.
Они сняли с себя одежду, разбились на пары и стали отрабатывать атаку и защиту в боях без правил, мутузя себя без всякой поблажки на слабый пол.
Мирная жизнь продолжалась. Астероид снова преобразился, приобрел черты благополучия, позолотились нивы. Среди колышущегося моря злаков виднелись косынки ударно работающих поселенок, поющих о счастливом труде.
На их глазах прочертил след космический корабль. Он снова не вписался в посадочные флажки, на этот раз подмяв под себя забор Коалы, а ее джип взорвался факелом.
Корабль желтого цвета – Перегудина. Он ступил на землю и сразу обратился к поселенкам, как к старым знакомым.
– Узнаёте, дамочки-шельмочки? Я – Господин Перегудин! Господин Перегудин – я! Вижу, снова преуспели в сельском хозяйстве?
– Мы вас ждем – не дождемся, – ответствовали женщины.
– Что так? Уж замуж невтерпеж? – спросил он.
– Мы готовы всё вам простить, только верните нам мужской пол… и мужское достоинство.
– Простите! – стал извиняться Перегудин. – Коммерция – есть коммерция! Накладка вышла. Как в любом предпринимательском деле, связанном с рисками. Никто не предполагал, что вы все одновременно изъявите желание, пройдете успешно операцию и станете девушками. Теория вероятности сыграла с вами злую шутку.
– Мы не хотим продолжать быть девушками!
– Разве это плохо? Сразу подумали, что это кошмар? Вы еще не схлестнулись с алчущими вас мужчинами в тяжелом с переменным успехом поединке. В вас не проснулась еще настоящая женщина…
– Кошмар не кошмар, верните наш родной пол!
– Я хочу озвучить приятную и неприятную новости. С какой начать?
– Ни с какой!
– Хорошая новость в том, узнав которую вы забудете о неприятной новости. Прежние проблемы и возвращение вам пола отойдут на второй план.
– И слушать не желаем!
– Учтите, наука ушла далеко вперед! А вы, как были мужи́чками – теперь ударение на второй слог – так ими и останетесь.
– Не шантажируйте!
– Вас еще не тронул современный технический прогресс, невероятный уровень науки. Вы отстали от всего мира безнадежно, безвозвратно и бесповоротно.
– Нет!
– Появилась новая услуга. Двойной пол. Мужчина и женщина в одном теле. Попеременно. По графику. По желанию. По любви. По требованию. По взаимной уступке и переуступке. Каково не соблазниться?
– Нам ничего не нужно.
– Разве не зависть иметь, например, двойное гражданство?
– Оставьте его себе!
– Бабы вы или тряпки? Разве плохо, если сегодня ты мужчина, а завтра женщина? Что приведет к бурному круговороту полов в природе! А это так нужная России демография! Ваш астероид получит новый толчок и огласится детскими голосами!
– А браки заключать можно?
– Институт брака никто не отменял.
– А вы сами – кто?
Перегудин с гордостью вздернул головой.
– Я не он, не она, и даже не оно!
Женщины кинули на Перегудина уважительные взгляды и причмокнули от удовольствия губами, а Кролик кивнула Слону.
– А что, неплохо, месяц я парень, а ты – девушка! Потом наоборот. Оттянемся по полной программе!
Слон тут же ответила согласием:
– Ты родишь мне! А я тебе! Делаю твоей стороне серьезное предложение в отношении совместного проживания.
Носорог обратилась к Перегудину:
– Давай неприятную новость.
– В мире забыли, что такое менять пол, – важно сообщил тот.
– Мы не ослышались?
– Отвечаю за свои слова. Только у вас осталась такая возможность.
Корова уже держала Носорога за руку.
– Тогда позажигаем?
Коала шептала Пауку:
– Оторвемся на славу!
Перегудин поднял ладонь, чтобы утихомирить женщин.
– У вас регулярно по графику будет происходить половая ротация-пертурбация женщин в мужчин и наоборот. Выгоды вы ощутите уже на следующий день.
Женщины всегда остаются женщинами, когда чувствуют перспективу семьи и брака. Они воскликнули:
– Нам выгоды нужны сегодня!
Спокойствие не оставляло Перегудина и он остудил их волнение.
– Вы посмотрите на себя критически, непредвзятым взглядом. Кругом кипит жизнь. Общество меняется на глазах. Вам нужен массовый сдвиг в сознании. А некоторые отдельные молодые люди среди вас, так называемые, махровые ретроградки – не будем показывать пальцем кто – мешают основной массе сказать “да”.
– Среди нас нет ретроградок! – парировали ему.
– Вы пуритане?
– Нет!
– Вы ханжи?
– Нет!
– Вы мальтузианки?
– Нет!
– Вы фрейдистки?
– Нет!
– Вы натуралки?
– Да!
– Вы пробудите в себе огнедышащие вулканы любви, вызовете в себе цунами, по вам толчками пройдут землетрясения силой в двенадцать баллов по шкале Рихтера. Я еще не уточняю, скромно умалчиваю, что такое шаровая молния внутри вас и с чем ее едят. Часть из вас выйдет замуж, часть поженятся. Тотчас беременными друг друга сделаете. Кайф! Рекомендую завести двуспальные кровати. И по рукам.
Женщины тут же признались:
– У нас уже приготовлены двуспальные кровати.
– Вам известно, что постель не то место, где идет борьба умов?
– Мы знаем! Постель то место, где идет борьба полов.
– Что же, благовоспитанные, благонравные и благо порядочные женщины, за дело, и по рукам? – рассудил Перегудин.
– По рукам! И за дело! – согласились они.
– Тогда извольте в операционную.
