Оглавление
Алексей Маслов. Диалоги китайских мудрецов. Чань-буддийские истории об истине, безумии и радости
Чаньские речения: пробуждающие голоса
Достаточно лишь тени от плетки!
Созерцая свое сердце, стать буддой
Собрания чаньских речений: эхо шагов мастеров
Созерцание пришло, и путы тотчас спали
Во всем повинуйся судьбе
Упрек вора
Давно отпустил ее
Изначально это – твое
Твой завтрак остыл
Оставь это!
Путь в один конец
Тигры, что живут здесь
Стоит ли гневаться из-за орхидей?
Люди, что подобны птицам
Нет времени стареть
Мотыга, которую нельзя унести
Неторопливое созерцание
Вкус горькой тыквы
Переполненное сердце
Кто знает твой истинный облик?
Обладает ли собака природой Будды?
Вне мыслей и рассуждений
И едят несовершенно, и спят неспокойно
Проведенное с пользой время
Чтение сутр, что похоже на плач
Разбитое зеркало
Созерцание при ясной луне
Танцующий архат
Голубые сливы
Око пронзает все тело!
Ночью поднялся сильный ветер
Смышленый монах
Привести водного буйвола помыться
Нарисованный круг
Как вытащить гуся из кувшина
Монах, что обрел главное
Беспокойство Будды
Такова эта пустота
Чаньский наставник продает масло
Поведение великого мудреца
Слушая звуки гор и долин
Наступи на мою голову
Под дождем
Кто связал тебя?
Где же Путь?
Кости, обернутые кожей
Груз на душе
Странствовать меж рек и озер
Откуда ты пришел?
Жемчужина высшей пробы
Вне слов
Монах Данься сжигает Будду
Всеобъемлющий свет
Разговор о буддизме за чаем
Где находится Будда?
Через боль посмотреть на полет диких уток
Чань одного пальца
Чань отрубленного пальца
Ущербное тело и полноценная душа
Скользкий путь по камням
Чань старого лиса27
Наставления Будды
Наставник-грубиян
Метаморфозы того, кто тащит гроб за собой
Каллиграфия чаньского наставника
Как монах стал отцом
Дружба с тиграми и барсами
Чай вне размышлений
Искать огонь в печи
Вопрос о сладких лепешках
Он не далек от Будды
Форма и есть пустота
Негостеприимный хозяин
Утром услышать, а вечером умереть
Не посрамил звания послушника
Истинное и ложное
И у меня есть язык!
О счастье и страдании
Счастье в преисподней
Пустой дом
Сокровищница, что запрятана у тебя дома
То, что превосходит естественность
Руки не заняты делом
Не найдя выхода
Живая природа птицы
Сила похвалы
В пустоте не смотать нить
Этого достаточно?
Жизнь в ликовании
Цветы, что схожи с буддийскими песнопениями
И у безвкусного свой вкус!
Осыпать небесными цветами
Неверие и есть высшая истина!
Отрубленная голова упала наземь
Тело, не подверженное болезням
Шелковинка, на которую даже вещь не подвесить
Приход, уход – всего лишь заблуждение
Внешнее и внутреннее в школе Чань
Где найти место, чтобы присесть
Утренний колокол, пробуждающий от заблуждений
Стоит ли сидеть в созерцании?
Здесь нет прислуги
Предначертание и случай
Уж лучше спать, вытянув ноги
Очисть мой взор!
Почитание Будды не имеет канонов
В чашке с чаем есть и Небо, и Земля
Чему последует он: уйти или остаться
Пагода без зазоров
Изначально есть лишь единое сердце
Лик сохранится в сердце
Наследие мастеров. Отрывки из «Записей о передаче светильника»
Наследие мастера Шитоу
Отрывок из книги
Как-то один прохожий пришел к Будде и спросил: «Можете ли вы поведать мне об истине, не используя слов, но и не отбрасывая слова?»
Будда остался в молчании.
.....
Строго говоря, сборники гунъаней являются частью особого литературного жанра, называемого «юйлу»– дословно «высказывания и речения», или «речения и обсуждения». Юйлу представляли собой сборники высказываний чаньских учителей, их диалоги с учениками, отрывки из проповедей, биографии, примечательные эпизоды из жизни. Все эти высказывания и факты начиная с VII в. сводились воедино мозаичным образом, нередко без всякого хронологического порядка и вне ясной тематики. Визвестной степени такой жанр повторял народные рассказы, исторические анекдоты и забавные побасенки. Обычно юйлу составлялись непосредственными учениками наставника, которому посвящался трактат. Объем таких произведений мог быть самым разным, поскольку никакой фиксированной формы они не имели: некоторые представляли собой лишь один цзюань («свиток») в несколько страниц, другие состояли из трех-четырех, а порою и десятков цзюаней.
Некоторые китайские авторы считают, что юйлу– это лишь словесная часть гунъаней, в то время как гунъани могут включать не только разговор, но и различного рода действия: поступки, жесты, например удары, шлепки, нацеленные на то, чтобы пробудить сознание ученика и избавить его от догматов. Мы же рассматриваем юйлу как особый литературный жанр, описывающий специфическую культуру диалога (в том числе внесловесного), распространенного в чаньских школах. И в этом плане высказывание какого-нибудь чаньского мастера ничем не отличается от внесловесного, но при этом вполне явственно идущего диалога между несколькими людьми.
.....
