Читать книгу Легенды старого городка - Алексей Мессинг - Страница 1

Последний луч солнца, словно прощаясь, резанул по глазам, отразившись от осколка оконного стекла. Высокая черноволосая красивая женщина лет тридцати стояла у открытой калитки, не решаясь войти в густой вишнёвый сад. Нет, её не пугало то, что она когда-то надеялась никогда больше не увидеть. Она просто раздумывала, не сломает ли каблуки на своих новеньких дорогих туфлях, пробираясь от калитки до старого частного дома по тропинке из битого кирпича.

Она приехала сюда не просто так, и не отступит перед трудностями. Собравшись, наконец, с духом, женщина ступила на дорожку, при каждом шаге рискуя вывихнуть себе лодыжку.

– Милый, я ненадолго, – крикнула женщина, полуобернувшись куда-то за спину, где её ожидал новенький автомобиль Тойота ярко-синего цвета. Никто не ответил, и она вошла в сад.

Несмотря на то, что заходящее солнце давало ещё достаточно света, дом во дворе окружала густая тьма. То ли из-за высоких вишнёвых деревьев, окружающих дом по периметру и мешающих солнцу проникать во двор, то ли от его собственной зловещей ауры, поглощавшей любой свет, падающий на него.

Кое-как женщина доковыляла до входной двери дома, ухитрившись ничего не сломать себе по дороге. Она громко постучала в деревянную обшарпанную дверь неизвестного цвета. Стук затерялся в глубине дома и, видимо, не произвёл на хозяев должного впечатления, так как дверь никто не открыл.

Подождав минуту, женщина наклонилась и подняла с земли четвертинку грязного потертого кирпича. С того места, где секунду назад лежал кирпич, во все стороны прыснули мокрицы и двухвостки. Женщина вздрогнула от неожиданного зрелища, передёрнула плечами и осмотрела своё орудие на наличие на нём насекомых. Таковых не оказалось, и она облегчённо вздохнула.

Намереваясь постучать погромче, женщина с удивлением обнаружила, что дверь ещё секунду назад плотно запертая, слегка приоткрыта. Непроглядная тьма смотрела на гостью через узкую щель в проёме.

Выбросив уже ненужный кирпич, женщина толкнула дверь и шагнула за порог. Ей пришлось низко пригнуться, чтобы не задеть головой притолоку и не испачкать красивый бежевый костюм шелушащейся краской с косяков. Дверь мерзко заскрипела петлями, выражая свой гнев по поводу потревоженного столетнего сна.

Войдя внутрь, женщина прикрыла нос рукавом. В воздухе стоял стойкий запах сырости, пыли и плесени. Дом, гулко стукнув дверью, проглотил незваную гостью.

– Настенька! – позвала женщина. Никто не отозвался.

Пройдя через небольшие тёмные сени, женщина вошла в одну из двух комнат старого дома. Жуткий запах не ушёл, но стал терпимее. Она немного привыкла к вони. Дышать стало чуть легче.

– Настенька! Ба! – снова позвала гостья. Ответа не было. Лишь тихий шепоток метался из угла в угол, то и дело, меняя направление и не давая шанса себя обнаружить.

Комната была небольшой и, видимо, когда-то давно служила гостиной. По краям её стояла различная мебель: старомодный шкаф, провалившийся диван, стол, пара стульев. Всё неимоверно старое и полусгнившее. Стены обшарпанные, с отвалившимися обоями, висевшими клоками. Уже невозможно было определить их изначальный цвет, настолько древними они казались.

Женщина направилась в следующую комнату. Та была намного больше, просторней, но такая же покинутая. Мебели почти не было. Вдоль стен был разбросан различный мусор, не поддававшийся распознаванию. Отвалившаяся штукатурка валялась тут же.

В центре комнаты друг напротив друга стояло два кресла, таких же старых, как и остальная мебель. Весь дом словно говорил, что уже много-много лет не видел живых людей и сейчас незваной гостье он не очень-то рад.

Пространство между креслами было расчищено и покрыто тем, что когда-то давно можно было назвать ковром. Это место будто светилось мягким светом, исходящим неизвестно откуда. Женщина встала на ковёр и вздрогнула от раздавшегося за спиной гортанного со старческой хрипотой голоса.

– Зачем пришла? Кто тебя звал?

Холодные мурашки пробежали по спине женщины, а волосы на руках встали дыбом, словно наэлектризованные.

– Ба, – тихо проговорила она и обернулась.

– Зачем пришла? – повторила свой вопрос старуха, сидящая в кресле, в котором секунду назад ещё никого не было. Морщинистая, сухая с распущенными белыми волосами, такая же древняя, как и сам дом. Она, не мигая смотрела в упор на женщину, и от этого взгляда у той заледенела душа и сердце бешено зашлось от испуга. Женщина глубоко вдохнула, чтобы умерить его ритм.

– Где Настенька? – стараясь не показывать страха, проговорила гостья, вернее прошептала. Скрыть испуг у неё не получилось.

– Забрать пришла? – прохрипела старуха. Взгляд её стал ещё острее и жестче.

– Она моя дочь, – нашла в себе силы ответить женщина. – И должна жить со мной. Девочке здесь на место.

– А с тобой, значит, место? – усмехнулась старуха.

– Я её мать и она…, – женщина не успела договорить. Старуха подалась вперёд, чем заставила её замолчать.

– Вспомнила, значит! – рявкнула она. – Десять лет не вспоминала, а тут заявилась, мать-перемать! Забыла, как ты её двухлетнюю мне на вокзале всучила? Мол, живите, как хотите. И что теперь?

– У меня всё изменилось, – попыталась оправдаться женщина. – Я теперь другая.

– Так и она теперь другая, – засмеялась каркающим смехом старуха, видя, как округлились от ужаса глаза женщины.

– Что ты с ней сделала? – сдавленно прошептала мать.

– То, что не смогла ни с тобой, ни с твоей матерью, ни даже с бабкой! – торжественно заявила старуха, победоносно сверкая глазами.

– Прошу, ба, отдай её, – взмолилась мать. – Ей со мной лучше будет. Я её в Москву увезу.

– А ты сама у неё спроси, – ехидно усмехнулась прабабка.

– Мам, – послышалось откуда-то сзади.

Женщина обернулась. На втором кресле сидела девочка лет двенадцати. В сером платьице, поношенных сандалиях. Несколько бледная, она была похожа на красивую, но старомодную фарфоровую куклу. Блестящие чёрные волосы были распущены и разделены пополам ровным пробором, как у её прапрабабушки, сидящей напротив.

– Настенька, – обрадовалась женщина, и уже собиралась броситься к дочери, чтобы обнять её, но натолкнулась на стальную стену холодного взгляда. – Что…, что с тобой, доченька?

– Всё хорошо, – тихо прозвучал бесцветный голос девочки, отразившись знакомым шепотком от стен дома. – Со мной всё хорошо.

– Поедем со мной, милая, – улыбнулась мать. На глаза ей накручивались непрошеные слёзы. – Я тебе купила много игрушек.

– У меня есть игрушка, – ответила девочка, показывая нечто, отдалённо напоминающее собаку, сшитую из всякого тряпья. – Это Волчок. Он меня охраняет. Меня и бабушку. Нам вместе хорошо. Я никуда с тобой не поеду.

– Но, доченька, – возразила женщина. – Как здесь можно жить? Чем вы питаетесь? – она обвела глазами комнату, как бы давая понять, что он не пригоден не только для ребёнка, но и для жилья вообще кого бы то ни было.

– Я всегда так жила. С тех пор, как ты меня бросила.

– Я очень сожалею об этом, – слёзы раскаяния катились по щекам матери. – Я всё исправлю. Я всё теперь для тебя сделаю.

– Уже поздно. Ничего не исправишь, – покачала головой девочка. – Я с тобой не поеду. Мне хорошо здесь.

– А как же учёба? – мать хваталась за соломинку, видя, что её уговоры не действуют на дочь.

– Бабушка учит меня всему, что мне нужно знать, – отрезала Настенька. – Уезжай.

– Я без тебя никуда не уеду! – вдруг зло заявила женщина. – Пойдём сейчас же со мной! Нас ждёт машина.

Женщина не успела сделать и пары шагов по направлению к дочке, как раздался громкой повелительный возглас:

– Остановись! – приказала старуха, и голосу этому невозможно было не подчиниться, столько в нём было силы и власти. – Девочка сделала свой выбор!

– Но ты можешь остаться с нами, – предложила Настенька. Она посмотрела сквозь мать в глаза старухе и зловеще улыбнулась. – Остаться навсегда.

***

Алевтины не было уже более двух часов. Павел, её жених, уже начал волноваться. Он хотел позвонить ей на мобильник, но сети не было. Для Богородицка мобильный телефон ещё был ненужной дорого игрушкой, ведь сотовую связь здесь ещё не провели.

– Чёрт бы побрал это захолустье, – в сердцах воскликнул молодой человек и в нетерпении выскочил из машины. – Пора отсюда убираться.

Парень направился вслед за ушедшей подругой вглубь вишнёвого сада по еле заметной тропинке. Войдя во двор, он воскликнул:

– Что за хрень?!

Дом, представший перед ним, был нежилой и вообще давно заброшенный. Подсвечивая себе фонарём, захваченным из автомобиля, Павел вошёл внутрь.

Обычная заброшка не отличалась от других, виденных парнем раньше. Разваленная мебель, сгнившие полы, разбитые окна. Дом умирал без живого человеческого тепла.

Павел никого не нашёл внутри. Сколько он ни звал, Алевтина не отзывалась, словно растаяв в воздухе. Единственное доказательство того, что он не сошёл с ума, была сумка женщина, лежащая посреди большой комнаты между двумя чудом сохранившимися креслами.

С этой сумкой Павел и помчался в милицию, единственный отдел которой находился на улице Коммунаров.

В милиции дело о пропаже заводить отказались, ссылаясь на слишком небольшое, всего пара часов, время пропажи, предложили дождаться положенного срока в трое суток, но заявление приняли.

– Я этого так не оставлю! – пригрозил Павел. – У меня в Москве тоже есть с кем поговорить. Узнаете тогда!

Проходя мимо дежурки, Павел обернулся на стук в окошко. Сержант жестом поманил его к себе.

– У вас заявление и не примут, – тихо произнёс он. – В той заброшке никто не может жить. Уже пару поколений она там стоит в таком виде. Так что если не хотите в дурку загреметь, не поднимайте волну.

Павел пулей вылетел из отделения.

– Вот, блин, советничек нашёлся! – возмутился парень, подавляя неприятную дрожь в руках. – Посмотрим, кто ещё в дурку загремит.

Павел ехал по направлению к Москве по трассе М 4 Москва-Дон около полутора часов. На заднем сидении его Тойоты лежали так и не распакованные детские игрушки и сумка его несостоявшейся невесты.

***

Девочка выщербленной расчёской проходилась по густым седым волосам прабабушки. Длинные мягкие локоны легко проскальзывали сквозь зубья деревянного гребня, ложась и ровно растекаясь по согбенным плечам старухи, напоминая серебряный водопад.

– Когда мы уже сможем уйти отсюда, ба? – голос девочки совсем не был похож на детский. Могло сложиться мнение, что говорила женщина лет тридцати, и женщина эта привыкла повелевать.

– Скоро, дочка, – отозвалась старуха. Её слова разлетелись по пустой захламлённой комнате, отражаясь от стен эхом и шепотками. – Уже скоро. Ты пошла бы погулять, – предложила она. – Ты знаешь, что делать.

Настенька послушно вышла на улицу, попутно положив гребень на одну из полок покосившегося шкафа в маленькой комнате. Вдохнув прохладный сентябрьский ночной воздух, девочка произнесла:

– Холода приближаются. Надо бы поторопиться.

Пройдя через сад и спустившись к проезжей части дороги, она осмотрелась. Никого. Даже случайного прохожего было трудно встретить ночью в этом маленьком городе. Она перешла улицу и забралась на трубу водопровода, тянувшуюся прямо перед её домом от одной стороны частного сектора до другой. Эта труба проходила по границе пруда и мешала видеть парк на той его стороне. Чтобы насладиться открывающимся видом, девочке приходилось забираться на неё. Это было даже интересно. Можно было удобно усесться довольно высоко, от чего казалось, что просто паришь над водной гладью.

Настенька любила сидеть здесь, ещё до того, как …. До того, как прабабушка сделала её такой, какая она есть. Что-то в девочке безвозвратно ушло тогда. Она не знала, что именно это было, но ни о чём не жалела. Ведь то, что Настенька получила взамен, было намного ценнее. Дух ведьмы.

В предутренние часы прозрачный белый туман раскинулся над прудом, стараясь своими клочьями забраться на сушу. У него это не получалось, и он снова и снова отступал к воде. В округе стояла такая чистая тишина, что слышно было, как лают собаки в деревне за парком.

Солнце, собиравшееся показать свои первые лучи из-за горизонта с минуты на минуту, окрашивало небо в нежно-голубой цвет, предвещая пригожий денёк.

Вдруг идиллию нарушило нечто, всплывшее недалеко от берега метрах в десяти. Раздвигая в стороны ещё не раскрывшиеся кувшинки, из воды поднялась голова неестественно большого размера. Сизые пятна проступали на серой коже существа. Из безвольно свисающих синих губ выливалась мутная прудовая вода, а мёртвые глаза с белёсыми зрачками, не мигая, смотрели на девочку.

Вместо того чтобы увидеть ужас на лице ребёнка, существо удостоилось лишь брезгливой усмешки.

– Сгинь с глаз моих и не смей показываться, умрун! – повелительно воскликнула малышка. Голос её далеко разнёсся по воде. С этими словами она смачно плюнула в сторону утопленника.

Лишь только плевок коснулся воды, тихий гром грянул где-то в глубине пруда. От берега прошла ударная волна, заставившая мерзкое существо нырнуть обратно в воду и зарыться в ил, из которого оно только что вылезло. Утопленник негодовал на вынужденное позорное отступление перед ведьмой.

Понемногу город начал просыпаться. На работу потянулись почтальоны, продавцы, преподаватели и студенты сельхоз техникума и техникума электронных приборов, стоящих почти друг напротив друга через дорогу. Ещё через пару часов пошли в школу ученики Школы № 1. Пора было спускаться с трубы.

Настенька встала у дороги, пристально вглядываясь в проходящих мимо детей. Ей приглянулась девочка примерно одного с ней возраста. Та с белыми бантиками в косичках и ранцем за спиной, быстро шла по центру проезжей части дороги, размахивая в такт шагам тряпочным мешком со сменной обувью. Девочка выглядела вполне здоровой. Две толстые косички, окрашенная румянцем кожа на щеках, высокий рост и красивое лицо выдавали в ней сильного, полного жизни ребёнка.

– Привет, – произнесла Настенька, когда девочка поравнялась с ней. Голос Насти звучал мелодично и звонко. Он вновь принадлежал двенадцатилетней. – Как тебя зовут?

– Привет, – немного замедлив шаг, ответила девочка. – Меня Маша зовут, а что?

– Просто хотела с тобой познакомиться. Куда ты идёшь?

– В школу, – уже остановившись, ответила Маша. – Ты разве в школу не ходишь?

– Я? Н-нет. А хочешь, покажу тебе, где я живу?

– Извини, я на уроки опаздываю. Давай потом.

– Когда?

– Ну, после школы, наверное.

– Хорошо, договорились. Я буду ждать тебя здесь.

Маша кивнула и пошла дальше, стараясь не оглядываться на странную новую знакомую. Взгляд её Маша чувствовала на себе, пока не скрылась за поворотом.

Настенька продолжала стоять у обочины, разглядывая прохожих. Прошло несколько взрослых и ватага детишек, лет восьми, но вот она заприметила подходящего первоклассника, бредущего в одиночку, и уже не сводила с него глаз.

– Здравствуй, мальчик, – поприветствовала она.

– Привет, – нахмурился пацан. Ему было семь лет, и он не доверял девчонкам.

– Ты в школу идёшь? – спросила Настенька. – Кажется, тебе не очень-то хочется.

– Там скучно, – ответил мальчик.

– А хочешь, я покажу, где я живу? Тут недалеко. Пойдём.

– Не-а. Я лучше в школу пойду. Ото меня мама опять заругает.

– Опять? Значит, ты уже опаздывал раньше! – догадалась Настенька.

– Не-а. Вообще прогулял, – хвастливо отозвался мальчик.

– Пойдём со мной. У меня в саду вишни растут, – снова позвала Настенька.

– Ага, как же! – засмеялся мальчик. – Вишней уже давно нету. Осень.

– А вот и есть! – возразила Настенька с заговорщическим видом. – Спорим?

– На что? – загорелся наивный малыш.

– На желания. Если я права, ты исполнишь моё желание. Если ты выиграешь, то я твоё.

– Хорошо, – согласился пацан, уже прикидывая в уме, чего такого можно будет загадать, когда выиграет. – Пошли.

Настенька провела мальчика через сад и остановилась у входной двери в дом. Видя, что тот как-то подозрительно оглядывается вокруг, с ехидством спросила: