Читать книгу Деловые люди - Алексей Николаевич Котов - Страница 1

Объект «М»

Я хочу предупредить сразу, что два героя этой истории очень молоды, может быть не очень умны, но все-таки достаточно искренни для того, чтобы вы улыбнулись над их приключениями. Во-первых, она: чрезвычайно симпатичная хохлушечка семнадцати лет, у которой буквально лопается на груди кофточка, а в глазах столько нежности и желания быть счастливой, что это не может не вызвать отеческой снисходительности даже у закоренелого пройдохи-донжуана. Во-вторых, он: в общем-то, довольно здоровый малый, но не рыхлый, как большинство подрастающего поколения, а с мускулатурой, словно сделанной из переплетенной проволоки. Умственные способности нашего героя – на уровне восемнадцатилетнего ребенка.

Дальше что?.. Коля и Машенька встретились, полюбили и тут же чуть не подрались.

Он:

– Мне в армию идти. В общем, есть причина сходить на сеновал.

Она:

– А давай поженимся!

Он:

– А я че говорю? Пошли прямо щ-щас на сеновал жениться.

Разборка получилась довольно крутая. Коля порвал на Машеньке кофточку, она поставила ему фингал под глазом. Одним словом – любовь.

Потом проводы в армию: двое на вокзале стараются не смотреть друг на друга и ждут уничиженной мольбы о прощении. Мольбы ни с той, ни с другой стороны, разумеется, не последовало.

Ладно!.. Дальше – письма.

Он: «Защищаю Родину. С кем ходишь на сеновал, дура?»

Она: «Жаль что ты так далеко. Убила бы!!»

Переписка умерла едва родившись. Дальнейшее гробовое молчание обоих сторон получилось настолько драматическим, что кое-кому хотелось сунуть голову в петлю.

А теперь немного о военной части, куда попал служить Коля. Начало службы: перед тем, как ребята приняли присягу, их бросили в тайгу. Из экипировки – только нож. Хочешь выжить – иди и попробуй. «Доходяги» ползли к вышке НП едва видимой на линии горизонта, возле нее сидел полковник с изуродованными шрамами лицом и ел пахучий борщ. «Доходяги» предлагали ему купить Родину за тарелочку борща и, наевшись, просились в другую часть. В конце концов, отдать долг Родине можно было где-нибудь в подмосковном тылу на вещевом складе. С такими никто не спорил.

Дальше – боевая подготовка: вывихи, ушибы и синяки в счет не шли. Учили всему на практике: как выстоять в рукопашной схватке против пяти головорезов; как незаметно проползти ночью по минному полю; как быстро распутать стропы парашюта во время прыжка с малой высоты. Впрочем, была и теория. Например, такие темы «Преимущества ножа перед автоматом» или «Огневая подготовка после десятичасового забега по пересеченной местности».

В части мало кто приживался из новичков. Но Коля страдал от любви и не обращал внимания на бытовые неудобства. Он благополучно избавился от полутора пудов веса, но то, что от него осталось, представляло из себя уже не просто крепкого парня, а несколько облегченный вариант Арнольда Шварценеггера отлитый из бронебойной стали. Через полгода молчаливый полковник Сидоров вручил Коле линялый черный берет и снисходительно похлопал его по плечу.

Но!.. Именно тут и стали происходить вещи, не предусмотренные боевым уставом. Все началось с того, что полковнику Сидорову вручили телеграмму примерно следующего содержания: «Передайте, пожалуйста, Коле, что через две недели я выхожу замуж. Целую. Машенька».

Полковник долго морщил лоб, силясь понять, кого именно целует неизвестная ему Машенька. Потом он спрятал телеграмму и постарался о ней забыть: в данный момент рядовой Коля учился подрывному делу. Практическая часть – «Подрыв моста из подводного положения без применения акваланга и всплытия на поверхность» – требовала максимальной сосредоточенности воина.

Житейская хитрость полковника не удалась – Коля получил телеграмму такого же содержания. Разумеется, рядовой Коля не дрогнул, но горькая улыбка на его мужественном лице говорила о том, что все красивые девушки – предательницы. Вечером Коля рванул учебное пособие «мост противника» боевым зарядом.

Прапорщики Петренко и Иваненко, слегка присыпанные бревнами, матерились так, что это несколько испортило тихий ужин полковника. Непострадавший Коля был извлечен из речки и награжден вполне заслуженной оплеухой.

На следующий день в часть снова пришли две телеграммы. Их содержание было тем же, но уменьшилось количество дней до свадьбы – их стало тринадцать.

За не имением учебного пособия «мост противника» в силу его фрагментарного существования в пределах двухсот метров возле речки Таежная, Коля рванул боевым зарядом «укрепленный пункт возле моста противника». Прапорщики Иваненко и Петренко, извлеченные из-под его завалов, уже не решились на прямое общение с хмурым Колей. Они написали письменную жалобу полковнику Сидорову.

Колю лишили взрывчатки и бросили на полосу препятствий под названием «Последний рубеж обороны базы ядерных подводных лодок». Полоса была гордостью полковника – ее преодоление занимало не меньше суток. Затем еще трое суток не многие прошедшие ее отлеживались в казарме и их кормили с ложечки заботливые первогодки.

Рядовой Коля поймал в тайге шайку браконьеров и конфисковал у них взрывчатку. Полосу «Последний рубеж» он прошел за один час. «Противник» в ужасе бежал в сторону штаба, а закрывшиеся в главном бункере прапорщики Иваненко и Петренко диктовали по радио последние послания своим семьям.

Полк подняли по тревоге и бросили на защиту «Последнего рубежа». Но было уже поздно – Коля курил на развалинах «рейхстага» и думал о чем-то личном. Его сунули «на губу». Прапорщиков Иваненко и Петренко извлекала из земных недр третья рота в течение суток, пробиваясь на слабый стон голосов сквозь толщу железобетона.

На следующий день в часть снова пришли телеграммы. До свадьбы неизвестной полковнику Сидорову Машеньки оставалось двенадцать дней.

Колю ловили всем полком в тайге. Рядовой, сжав зубы, шел в воронежском направлении с явным намерением познакомиться с женихом своей невесты.

Полковник снизошел до того, что лично обматерил Колю и приказал вернуть его на «губу». Но «губы» уже не было. Точнее говоря, она была, но требовала капитального ремонта всех трех дверных проемов. Колю посадили в подвальное помещение котельной.

Полковник с раздражением ждал следующего дня. Он надеялся на тихое завершение истории, но!.. Черт бы все побрал, но розовым мечтам бравого вояки не суждено было сбыться. В часть снова пришли телеграммы. До свадьбы Машеньки оставалось одиннадцать дней.

Полковник обматерил почтальона из села Большие Дойки. Невозмутимый почтальон ответил полковнику тем же и потребовал расписаться в книге. Полковник расписался, забрал обе телеграммы и высказался уже по поводу всей почтальонской службы. Почтарь снова не остался в долгу, поскольку понимал, что завтра ему предстоит та же беседа.

Под страхом личного общения с полковником один на один всему личному составу полка было запрещено рассказывать рядовому Коле о телеграммах. Но часы уже тикали… Месть хитрой Машеньки как раз в том и заключалась, что Коля отлично знал – Машенька не остановится, телеграммы будут идти и последняя из них будет самой жуткой.

Полковник кусал кулак и расхаживал по кабинету. В сущности, у него было только два выхода: либо отправить Колю в «психушку», либо отпустить его на свадьбу. «Психушка» отпадала по очень простой причине – вооруженный любовью Коля представлял из себя сверхценную боевую единицу. Например, он мог в одиночку оккупировать невинную банановую республику. Поездка Коли на свадьбу невесты тоже не могла состояться – оккупация банановой республики, с точки зрения потерь среди местного населения, была бы значительно более гуманной акцией.

На следующий день после уведомления Машеньки, что до свадьбы осталось десять дней, полковник Сидоров вызвал прапорщиков Иваненко и Петренко. На вопрос сурового начальника: «Как там этот идиот?», последовал быстрый ответ: «Грызет решетку, товарищ полковник!»

«И хрен с ним! – перешел на крик полковник. – Пусть грызет, пока не надоест». Прапорщики переглянулись. Более смелый Иваненко кашлянул в кулак и намекнул полковнику, что, судя по всему, решетке это уже здорово надоедает.

Прошло еще пять дней. Рядовой Коля подозрительно шуршал в подвале и к нему боялись заходить. Его кормили при помощи лопаты, просовывая ее в окошко.

Полковник собрал военный совет. Офицеры и прапорщики прятали глаза. Они старались не смотреть на командира, даже когда тот миролюбиво разглагольствовал о том, что, мол, время хороший лекарь. Личный состав полка почему-то сочувствовал рядовому Коле. Полковник заявил, что какая-то там Машенька – будь она даже суперэротической звездой «Плейбоя» – не достойна такого парня как Коля. Военный совет молчал, уставившись на плохо выструганные доски стола.

«Осталось всего пять дней, – сказал полковник. – Потерпим как-нибудь».

Прапорщик Иваненко осторожно поинтересовался, что же будет после. Полковник заверил, что по истечении указанного срока у рядового Коли пропадет всякая охота встречаться с бывшей невестой.

«Возможно, – согласился прапорщик, – но тогда он бросится на нас…»

Военный совет встал в тупик. Загнанное в угол военно-стратегическое мышление никак не могло согласиться с мыслью, что НЕ ОСТАЛОСЬ НИЧЕГО ДРУГОГО, КАК…

«Ну и черт с вами! – взорвался полковник. – Если вы сами ничего не можете сделать, тогда будите старшего прапорщика Кузькина».

Кое-кто потихоньку перекрестился. Кто-то еле слышно шепнул: «Мамочка родная!..»

Через полчаса в расположении замершего в ужасе полка послышался командорский грохот сапог. Пробуждение живой легенды вооруженных сил повергло в шок и трепет самых отчаянных сорвиголов. «Зеленые» первогодки с цыплячьим писком разбегались во все стороны; офицеры, включая начальника штаба полка, бледнели и вытягивались во фрунт; в селе Большие Дойки вдруг завыли все собаки. Даже реинкарнация былинного богатыря Святогора из горы в человека не произвела бы на полк такого впечатления, как шествие старшего прапорщика Кузькина из казармы первой роты в штаб полка.

За дверью скрипнули ступеньки под семипудовой тяжестью. Полковник смущенно кашлянул в кулак и на всякий случай одернул китель.

– Вот что, Мишенька, – ласково обратился он к заспанному гиганту с гранитным лицом. – Нужно поговорить с одним человеком…

Полковник рассказал старшему прапорщику Кузькину историю рядового Коли. Старший прапорщик слушал молча. Потом он снисходительно улыбнулся и вышел.

Разговор «живой легенды» и рядового Коли продолжался в течение трех дней. Гарнизон на цыпочках ходил возле котельной, с тревогой прислушиваясь к происходящему внутри: из глубин подвала доносились звуки, говорящие о том, что «дружеское» общение старшего прапорщика и рядового Коли не только не прекращается, но скорее всего набирает обороты.

По приказу полковника в окошко подвала перестали просовывать лопату с обедом. Командир полка явно подыгрывал своему любимцу Мишеньке.

На четвертый день дверь, наконец, распахнулась, и наружу вышел старший прапорщик. Кузькин был суров и задумчив.

– Бесполезно все, – доложил он командиру. – Представляете, Коля сделал лом из трубы, пробил метровую стену подвала и сделал подкоп. В общем, он хороший парень.

Полковник молчал.

– Нужно отпустить его на свадьбу, – сказал Кузькин. – Иного выхода нет.

Полковник молчал.

– Я за ним присмотрю, – пообещал Кузькин.

Полковник закурил и отошел к окну. Приговор или диагноз, вынесенный старшим прапорщиком, был окончательным и обжалованию не подлежал, потому что старший прапорщик умел делать все. При весе в сто двадцать килограммов он обладал выносливостью стайера-кенийца, почти абсолютной невидимостью японского ниндзя и ударом, превосходящим по силе удар «заднего копыта» слона. Старший прапорщик мог вслепую разрядить не извлекаемую мину с тремя «глухими» взрывателями, вскрыть швейцарский сейф и удалить гнойный аппендицит в полевых условиях пустыни Сахара.

Полковник Сидоров вздохнул и согласился.

В помощь старшему прапорщику Кузькину отрядили его коллег Иваненко и Петренко. Те смотрелись на фоне своего старшего коллеги как легкие миноносцы рядом с могучим дредноутом и использовались им для мелких поручений. Всю ответственность по транспортировке рядового Коли в район будущих «боевых действий» Кузькин взял на себя.

Нашли самолет. Старший прапорщик лично доставил рядового Колю на борт и не спускал с него глаз, пока самолет не набрал высоту девять тысяч метров. Иваненко и Петренко сидели рядом, готовые в любую минуту прийти на помощь.

Полет, посадка самолета, поездка в пригородное воронежское село отняли какое-то время. «Десант» прибыл к месту действия только тогда, когда, судя по всему, свадьба Машеньки была в полном разгаре. Оставалось только найти нужный дом. Именно тут Коля исчез. Он исчез так, словно вдруг наткнулся на дороге на шапку-невидимку. Старший прапорщик Кузькин обматерил своих коллег и бросился на поиски.

Между тем свадьба действительно была в полном разгаре. Машенька сидела за столом в полном облачении невесты и, подперев щеку ладошкой, грустно смотрела в окно. Гости разливали по стаканам местный первач, настоянный на сорока травах, и не обращали внимания на молодую.

Неожиданно дверь с грохотом… Впрочем, нет! Дверь не распахнулась, она просто пала на пол вместе с коробкой. Перед гостями, замершими в самых живописных позах, предстал Коля с дрыном в руках.

«Тю-ю-ю!.. – сказала мама невесты, она же будущая теща. – А вот, наконец, и жених пожаловал!»

Коля обозрел комнату. Место рядом с Машенькой было вызывающе пустым. Машенька встала, подошла к Коле и поцеловала его в щеку. Тут Коля наконец-то сообразил, что телеграммы Машеньки были ничем иным, как приглашением на его же собственную свадьбу.

Дверь подняли и поставили на место. Еще никто не успел крикнуть «Горько!» как вдруг дверь снова рухнула, и перед гостями предстали запыхавшиеся прапорщики Петренко и Иваненко.

«Свидетели со стороны жениха, наверное», – догадалась теща.

«Свидетелей» усадили за стол.

В мозгах рядового Коли и двух прапорщиков все еще происходил мучительный процесс осознания происшедшего, как вдруг дверь пала на пол в третий раз. Когда клубы пыли рассеялись, взорам собравшихся предстало нечто громадное и квадратное, олицетворяющее собой, если не самого бога войны Марса, то, по крайней мере, его старшего заместителя.

«О, цэ ж мужчина!..» – ойкнула грудастая доярочка.

По рядам гостей пробежал уважительный шепот: «Цэ ж не мужчина, дура!.. Цэ сам посаженный отец».

Кузькина усадили рядом с Колей.

«Гости дорогие! – обратилась теща к собравшимся, – Поскольку все вы уже туточки, то и ждать нам боле некого. Здравы буди, молодые, и дай вам Бог!..»

Первый день свадьбы отгуляли хорошо. Вечером старший прапорщик Кузькин лично проинструктировал рядового Колю перед тем, как запустить его в спальню невесты. Кажется, речь шла о Женевской конвенции, а в частности о гуманном обращении с пленным противником. Коля от нетерпения «бил копытом» и рвался в бой. Кузькин неодобрительно покачал головой. Азарт мог сыграть с бойцом нехорошую шутку.

Утром свадьба продолжилась без жениха и невесты. Кажется, они были очень заняты. Чтобы не смущать молодых гости перебрались на двор.

Ближе к полудню свежая как наливное яблочко Машенька провела уставшего и бледного Колю в сторону бани. Кузькин нахмурился и заметил, что мужик сегодня пошел мелкий и невыносливый.

Вечером в полк пришла телеграмма: «Объект «М» найден. Приступаем к действию. Кузькин». Полковник Сидоров зачитал ее вслух перед всем личным составом. Строй как по команде, но без нее, улыбнулся.

Второй день застолья был солнечным и ясным. Босые ноги Кузькина покоились на прохладной травке, а с его большим пальцем заигрывал котенок. Веселье было искренним, но тихим. Местные буяны, споткнувшись взглядом на выразительной фигуре Кузькина, тут же опускали глаза и переводили разговор на какую-нибудь простодушно-возвышенную тему типа «если жизнь на Марсе».

Старший прапорщик внимательно посматривал на молодых. Еще более свежая Машенька и осунувшийся Коля, заставили его задуматься. В полк ушла телеграмма: «Объект «М» полностью оккупирован, но оказывает жестокое сопротивление. Кузькин». Телеграмма снова была зачитана вслух и, не смотря на неутешительные новости, снова была встречена одобрительным гулом.

Третий день сменился четвертым. Коля хирел прямо на глазах. Старший прапорщик, что-то ворча под нос о мужском достоинстве, которое немыслимо без «лошадиного здоровья», лишил Иваненко и Петренко спиртного. Потом он сам испек молочного поросенка по особому рецепту и вручил его Коля. Рядовой-новобрачный съел только кусочек и отдал остальное Иваненко и Петренко. Уплетая поросенка, прапорщики вспомнили свои украинские корни и с явной неохотой выпили за здоровье «клята москаля» Кузькина из подаренной невестой «четвертной» бутыли.

В полк ушла телеграмма: «Объект «М» приступил к диверсиям. Никак не можем закончить свадьбу. Кузькин».

Пятый день принес старшему прапорщику только разочарования. Машенька чуть ли не на руках внесла изможденного Колю в баню, и еще долго оттуда доносился умиротворяющий плеск воды и нежное женское воркование.

Кузькин вздохнул и заявил, что из хохлушек получаются идеальные жены. Что же касается мужиков, то… Тут старший прапорщик прервал свой и без того немногословный монолог и погнал полупьяных Иваненко и Петренко на пруд принимать холодные ванны для укрепления здоровья. Прапорщики не сопротивлялись и шли на экзекуцию нестройной бараньей толпой.

В полк ушла телеграмма: «Объект «М» взят полностью. Сражение проиграно ввиду плохой физической подготовки бойца. Кузькин».

Тем не менее, встреча героев в полку прошла под бодрый военный марш. Едва успевшего отдать рапорт улыбающемуся полковнику Сидорову старшего прапорщика Кузькина подняли на руки и торжественно внесли в столовую для продолжения застолья. Рядового Колю на всякий случай отправили в санчасть для поправки здоровья.

Вечером трезвый как стеклышко полковник Сидоров посетил рядового Колю. Полковник немного помолчал, а потом почему-то вдруг стал уверять Колю, что из всех хохлушек получаются лучшие в мире жены. Кажется, он знал это из личного опыта.

Служба Коли окончилась ровно через девять месяцев. В часть пришла телеграмма о том, что Машенька благополучно разрешилась двойней. В соответствии с действующим законодательством рядовой срочной службы Коля Озерков призывался на другую, уже бессрочную службу, по месту жительства. Закон был прав: молодой и красивой женщине очень хотелось ночами поглаживать горячую грудь мужа мягкой ладошкой, шептать ему на ухо разные пустяки и два раза в месяц аккуратно пересчитывать его зарплату, соображая при этом, а не смог ли бы ее горячо любимый Коля заработать побольше.

Колю провожали всем полком. Полковник Сидоров пожал Коле руку и вручил ему новенький черный берет. Кузькин обозвал Колю «снайпером», что и было внесено в его воинскую карточку, правда, уже после тире и записи «подрывник».

Вот, в общем-то, и вся история, которая, нужно заметить, все-таки внесла изменения в традиции полка. Теперь, когда в конец отощавшие «доходяги»-новобранцы выползают из тайги на запах борща полковника Сидорова, тот рассказывает им историю рядового Коли. Полковник утверждает, что только армия может сделать человека по-настоящему счастливым. Потом, прихлебывая борщ, он долго говорит о любви. Смысл речи полковника Сидорова довольно прост: некий объект «М» существует в сердце каждого солдата и в силу ряда причин этот объект не ограничивается одной лишь милой мордашкой. Настоящая любовь гораздо больше и вмещает в себя не только множество лиц, вплоть до всего человечества, но и бесконечное звездное небо над головой. А солдат вооруженный такой любовью не победим. Говорят, что многие новобранцы, выслушав полковника, снова ползут в тайгу… Впрочем, в это сейчас довольно трудно поверить.