Эффект красных глаз

Оглавление

Алексей Остудин. Эффект красных глаз

Предисловие

Занимательная мифология

Нищий

Юность Петра

Небо вокруг

Бабье лето

Квартирный вопрос

Тишина

Раннее утро

«Омик»

Сумерки

Ключ от страха

Нановесна

Привет Тютчеву!

Июньские слёзы

Отражение

Апрельский марш

Полночь

Крещенские морозы

Свобода

Предчувствие

Считалочка

Деревяшка

Негатив

Осенний сон

Начало света

Белая гвардия

Гостья из будущего

Недолёт

Анимательная мифология

Разлука

Привет, весна!

Отпускное

Бескозырка

Юность

Бессоница

Малость

Октябрьский тост

Листопад

Подмостки лета

Запоздалое

Такая музыка

Долгие проводы

Верхний услон

Что будет-что будет!

Случайная связь

Чёрные очки

Арифметика фарта

Такая музыка

Вор росы

Вопль

Балерина на корабле

Призма октября

Мораль

Песня Сольвейг

Стихи

Возмездие

Похоть

Последний блин

Измена

Медитация

Атеистическое

Кризис жанра

Дорога

Не моё кино

Невыносимая лёгкость бытия

Первое свидание

Пришла пора

Равнодушие

Октябрьская элегия

Оптимизм

Яша

Ходьба по лужам

Игра снов

Добрые сказки

Песочная баллада

Романс

Летняя фуга

Огород

Водная жизнь

Карты и голуби

Меконг

Алкозальцер

Гризетка

Сладкая жизнь

Сакартвело

Римские каникулы

Мост вздохов

Нимфа фантхьета

Белый сон

Время Байкала

Бухта «Золотой рог»

Мистраль

Дорога на Лумбини

Непал

Попутная песня

В пути

Судак

Ударившись локтем

Праздник

Эффект красных глаз

Падение во сне

Завтрак на закате

Прощание в июле

Ходьба по лужам

Фрустрация

Коготки

Алга (только вперёд, тат.)

Кладбище метафор

Отрывок из книги

Алексей Остудин начал формироваться как поэт еще в конце 70-х – начале 80-х гг. прошлого столетия. Его стихи этого времени, собранные в «Весеннем счастье», первой книге поэта, представляют сейчас большей частью лишь историко-литературный интерес. Либеральный вариант советской поэзии уловлял души юных авторов в многочисленных ЛИТО. Завершение инициации происходило лишь с избранными – в Литинституте. К счастью, далеко не все литературные объединения того времени занимались только предписанной свыше «литературной учебой». Опыт иного, неразрешенного или не вполне разрешенного также передавался с их помощью: четко определенная линия фронта между подцензурной и неподцензурной частями русской поэзии существовала далеко не везде. Уже в «Весеннем счастье» есть тексты, не умещающиеся в прокрустово ложе высочайше одобренного, что и задержало выход книги почти на десятилетие.

Они нашли новее пристанище в «Шалаше в раю», представлявшем собой уже далеко не собрание ювенилий. Вторая книга Остудина – интереснейшее свидетельство поиска своего языка, необходимого для построения индивидуального высказывания. Поэтика разрешенного варианта постакмеизма настойчиво скрещивалась с гремевшим тогда метареализмом, не без помощи не столь громких техник того, за чем в критике закрепилось название полистилистики. За этим процессом гибридизации стоял не только интерес молодого поэта к стихам своих друзей и однокашников, но и более глубокие причины. Лирическому субъекту поэзии 80-х (как считали по крайней мере в одной части поэтического спектра) требо-валась новая оптика. Но когда она была получена, выяснилось, что состав времени необратимо изменился.

.....

Все соединяется со всем, и в это общее движение, порождающее метаморфозы, не может не захватывать читателя. Стих повторяет ход времени, тем самым побеждая его:

Но оптимизм не отменяет обреченности: «Там, в затрапезных баньках постепенно,/ повисших на дымах своих картинно,/ любое говорящее полено/ сгорит, не превратившись Буратино» («Апрельский марш»). Так, между признанием всесилия энтропии и победами над ней, и движется первая часть книги. В конце концов, благодаря паронимии схожие по звучания слова метонимически подменяют друг друга, сдвиг звучания обозначит отстраненную позицию лирического субъекта, и свобода выбора устало продемонстрирует свои не такие уж и маленькие, но не такие уж и большие возможности:

.....