Читать книгу Десять дней октября - Алексей Поселенов - Страница 1

Осень лишь тогда можно назвать золотой, когда в небе ярко светит солнце, а желтые листья берез и осин особенно жизнерадостно смотрятся на фоне сочной и глубокой синевы неба. Но если над головой от края и до края растянулась серая хмарь, если низкие тучи беспрестанно сыплют на землю дождливую морось, если негде спрятаться от пронизывающего холодного ветра, то такую осень хочется назвать не золотой, а ржавой, не смотря на то, что на деревьях всё те же самые листья. Впрочем, нет. В такие моменты они темнеют, тяжелеют и, срываемые ветром, сбиваются в мокрые кучи на тротуарах в ожидании, когда хмурый дворник сметет их куда-нибудь подальше с глаз долой.

В один из таких ржавых и мокрых осенних дней Артем Сотников, втянув голову в поднятый воротник, сидел на лавке под широким навесом возле здания городского автовокзала. Можно было войти внутрь, где хотя бы не было ветра, но ему не хотелось.

Висевший на столбе динамик щелкнул, и дежурный женский голос ровным тоном выдал очередную информацию: «Вниманию пассажиров! У перрона №4 начинается посадка на автобус, следующий по маршруту…». Затем были названы три населенных пункта, конечным из которых был небольшой райцентр, куда и направлялся Артем.

Поежившись, он хмуро глянул в сторону перрона №4, к которому с разных сторон потянулись люди. «Ещё покурить успею», – подумал Артём, доставая из мятой пачки сигарету. Через минуту к перрону не спеша подкатил старый «МАН», ещё через минуту к нему от вокзала проковыляла толстая тетка в форменной синей куртке с вышитыми на груди желтыми крылышками, ещё через минуту очередь медленно поползла внутрь автобуса.

Когда от очереди оставалось два человека, Артем ещё раз затянулся, затушив, бросил окурок в урну, подхватил на плечо спортивную сумку и пошел в автобус. Усевшись на свое место у окна, он пихнул свой багаж ногой под сиденье, откинулся на спинку и устало закрыл глаза. Прошлой ночью он почти не спал и надеялся сейчас выспаться в дороге.

Толстая контролерша напоследок окинула полупустой салон безразличным взглядом, что-то пометила в своих бумагах и вышла из автобуса, буркнув себе под нос: «Счастливого пути». Водитель закрыл двери и стал аккуратно выруливать с привокзальной площади на улицу.

«Наконец-то, – подумал Артем. – Поскорее уже свалить отсюда к чертям собачьим». Он крепче закрыл глаза, но почувствовал, что сон вряд ли придет быстро. События вчерашнего вечера не хотели идти из головы.

Вчера после работы он, нигде не задерживаясь, пришел домой, как обычно, в начале седьмого. Ни жены, ни дочери не было. Подождав до семи, Артем разогрел утрешнюю картошку и без настроения поужинал стоя прямо у плиты. Звонить жене и спрашивать, когда она придет, он не стал. Слишком часто последнее время случалось так, что её то сверхурочно оставляли на работе («Ой, у нас опять аврал сегодня!»), то она встречала подругу, которую «сто лет не видела» («Зашли в кафешку, поболтали немного»), то заходила маму попроведать («Она позвонила, что-то не важно себя чувствует»).

Артему это, конечно, не нравилось. Он подозревал, что жена банально врет, но до последнего пытался гнать прочь дурные мысли. Он что-то говорил ей, пытался убедить, что надо в первую очередь торопиться домой, что у них семья, но всё было бестолку.

С Эльвирой они жили уже девять лет. Правда, с полугодовым перерывом, когда после пяти лет совместной жизни они всё же разбежались, но помыкавшись с полгода поодиночке, вновь сошлись, решив, что вместе им всё же будет лучше. Артем тогда был безумно рад, думал, что все проблемы позади, что вот сейчас-то они, поумневшие и повзрослевшие, заживут спокойно и счастливо и будут жить так, как говорится, «до самой старости». Тем более ведь была дочка, в которой Артем души не чаял. Маленькая Полинка характером во многом походила на отца: такая же спокойная и миролюбивая, она, будучи совсем младенцем, никогда не закатывала родителям истерик, а став постарше с удовольствием помогала по дому – мыла посуду, пылесосила, вытирала пыль.

Артем, сам выросший без рано ушедшего из семьи отца, как-то сказал себе, что в лепешку расшибется, но сделает всё, чтобы его дочь не росла безотцовщиной. Но если бы всё зависело только от него… После свадьбы Эльвиры хватило лишь на год. Впрочем, она не отличалась лаской с самых первых дней их семейной жизни, но всё же тогда соблюдалось хоть какая-то видимость благополучия. Однако уже через полгода после рождения дочери, когда жена вернулась из короткого декрета на работу, её словно подменили, и Артем совершенно отчетливо почувствовал резкое охлаждение с её стороны.

Когда он пытался выяснять отношения, то в ответ слышал лишь: «Я есть готовлю? Я твои вещи стираю? Чего тебе ещё от меня нужно?» Несколько лет он как-то терпел всё это, надеясь не понятно на что, но потом плюнул и подал на развод. Как оказалось, не последний.

Кстати, тогда ему запомнился один случай. Его мать незадолго до этого приходила к ним, пыталась что-то говорить, увещевала и сына, и невестку. Впрочем, все её слова о трудностях одинокой жизни, разбивались о простое заявление Эльвиры: «Знаете что, Галина Трофимовна, вы двоих детей одна вырастили, я уж с одной как-нибудь справлюсь». Так вот, зайдя как-то в один из таких визитов в комнату к внучке, Артемова мать сказала той: «Полинушка, ты бы, может, хоть папе с мамой сказала, чтоб жили хорошо, да не ссорились». На что Полина, которой только-только исполнилось четыре годика, как-то совершенно серьезно и спокойно ответила: «А мама с папой жить не будут. Мама папу не любит».

После того, как они расписались повторно, Эльвиру снова хватило ненадолго. Уже так же через полгода начались «задержки на работе» и прочая ерунда.

– Слушай, я не понимаю, ты зачем второй раз замуж за меня пошла? – сердито спрашивал жену Артем. – Ведь у нас не семья, а так – видимость какая-то, профанация.

– Я не думала, что так получится, – недовольно кидала через губу Эльвира и уходила в другую комнату.

Где-то на задних рядах захныкал ребенок. Артем открыл глаза. Автобус размеренно катил по загородной трассе мимо черных мокрых полей и таких же мокрых берез, на которых как-то бестолково болтались под ветром остатки желто-коричневой листвы.

Дождь усилился, и на боковом стекле тонкими иголочками часто вспыхивали мелкие капельки. Со стороны водительского места доносилась музыка какого-то радиоканала. Артем глубже засунул руки в карманы и снова закрыл глаза.

Вчера, поужинав в одиночестве, он уселся перед телевизором с кружкой чая и стал переключать каналы один за другим. Хотелось отвлечься, но внимание ни на чем не останавливалось. В голове крутились лишь нерадостные мысли об Эльвире.

Около девяти во входной двери послышался звук вставляемого ключа. Через секунду – короткий звонок. Артем открыл дверь, это была жена. Мельком глянув на мужа, она вошла и стряхнула капли с полузакрытого зонта прямо на пол:

– Ты уже дома?

Артем пожал плечами:

– Ну, а где мне быть? Естественно дома. А где Полина?

– Я сегодня маму попросила, она её к себе со школы забрала.

– А ты?

– Что – я?

– Почему ты не забрала?

– Слушай, что за допрос опять, а? Чего ты меня всегда контролируешь?! Прямо какая-то передача «Что? Где? Когда?» получается. Надоело… – недовольно дернула плечами Эльвира. Раздевшись, она пошла в зал и став у шкафа, стала вынимать из ушей сережки.

– От тебя вином пахнет, – нахмурившись, сказал Артем. – Где ты была? Ты же знаешь, что мне не нравятся эти твои постоянные задержки то на работе, то ещё непонятно где.

Уперев руку в бок, Эльвира закатила глаза к потолку и долго выдохнула:

– О-о-ой… Как мне это всё надоело… Послушай, когда я что-то говорю или что-то делаю, я не хочу думать о том, как ты на это будешь потом реагировать.

– Как это? – Артем зажмурил глаза и тряхнул головой. – Это что же тогда получается? Какая же это будет семья, если одному наплевать на другого? Слушай, я не понимаю, почему ты так поступаешь?! Я ведь тебя люблю! Неужели тебе всё равно?!

Снова протяжно вздохнув, жена повела глазами из стороны в сторону и медленно, как к надоедливой мухе, повернулась к мужу. Глаза её смотрели холодно, с каким-то высокомерным пренебрежением.

– А я тебя не-лю-блю! – громко и отчетливо произнесла она по слогам. – Понятно?!

Откуда-то снизу, из живота в голову Артему ударила горячая волна, а грудь словно сдавило обручем. Дыхание у него перехватило, но уже через мгновение внутри словно сорвалась взведенная до упора пружина. Не помня себя от злости, он стиснул зубы, быстро шагнул вперед и, что было силы, дал Эльвире пинка под зад.

Пинок получился что надо, поскольку та довольно высоко подскочила на месте. Высокомерие и пренебрежение, которыми секунду назад она одарила мужа, моментально испарились из её глаз, и их место заняли испуг и растерянность. Впрочем, уже через пару секунд она бегом кинулась в коридор, где был телефон:

– Алло, полиция! Меня муж избивает! Алло, да… Я говорю, меня муж избивает! – кричала она в трубку. – Что? Адрес? Записывайте! – и она продиктовала адрес, после чего убежала на кухню, закрыв за собой дверь.

Артем же, дав жене пинка, вдруг ощутил внутри какую-то дикую опустошенность и апатию ко всему происходящему. Сев на диван, он выключил продолжавший болтать всё это время телевизор, откинулся на спинку и закрыл глаза. Ему не хотелось даже шевелиться. В голове крутилось только: «Это всё, всё, финиш…».

Полиция приехала довольно быстро. Минут через пять квартирную тишину нарушил долгий, наверное, даже, слишком уж долгий звонок в дверь. Он ещё не успел затихнуть, а Эльвира уже впускала в квартиру приехавший наряд.

– Да, это я звонила, – решительным голосом начала она, – меня муж избивает.

Артем, по-прежнему не двигаясь, сидел на диване с закрытыми глазами.

– Где он? – послышался мужской голос.

– Муж? Вон там, в зале.

Артем открыл глаза и повернул голову в сторону коридора. В зал не спеша вошел пожилой капитан с серьезным лицом, а за ним молоденький сержант с автоматом на плече. Глянув на спокойно сидящего Артема, капитан спросил Эльвиру:

– Он, что ли?

– Он, – поджав губы, коротко бросила та.

Капитан, похоже, ничего не понимал. На сердитой молодой женщине явно не было никаких следов побоев, да и выглядела она вполне неплохо – нарядная, с макияжем, с аккуратной прической. Сидящий на диване парень тоже не подавал никаких признаков агрессии, и, судя по всему, был абсолютно трезв.

– Объясните, пожалуйста, подробнее, что случилось?

– Он меня пнул.

– Один раз, что ли, пнул? Куда?

– Куда-куда… Пнул и всё, – гневно сверкая глазами, затараторила Эльвира. Она окончательно пришла в себя и чувствовала себя уже вполне уверенно.

– Это так? – повернулся капитан к Артему.

Тот кивнул головой:

– Ага.

– Один раз пнул и всё?

– Один раз и всё.

Капитан окончательно растерялся. Похоже, таких «избиений» он в свой практике ещё не встречал:

– Ну, так и что, разве это избивает?

– Извините, – повысила голос Эльвира, – вам надо, чтоб он меня покалечил, что ли?!

– Гм, – смутился полицейский, – да нет, я не об этом. Так протокол что ли составлять? – он глянул на присутствующих.

Артем молча пожал плечами. Капитан посмотрел на Эльвиру:

– Так что делать-то будем? Он вроде не буянит, не пьяный. Может, сами разберетесь?

– Вы меня спрашиваете, что вам делать? – Эльвира гневно зыркнула на полицейского. – Делайте, что там у вас полагается в таких случаях.

Капитан развел руки:

– Как хотите… Заявление писать будете?

– Буду.

– Ну ладно. Где тут у вас присесть можно?

– На кухне, там стол есть, – и Эльвира повела капитана в кухню. Сержант остался в зале.

Артем встал и, взяв сигарету с зажигалкой, молча пошел на балкон.

– Погодите, – подал голос молоденький полицейский, – на балкон нельзя.

– Это почему ещё? – хмуро поинтересовался Артем.

– Ну, нельзя и всё.

– Что, боишься, что убегу? Не бойся, здесь высоко. Только я не курю в квартире, понимаешь? – и, открыв дверь, Артем вышел на балкон.

«Дожил, – мрачно подумал он, затягиваясь сигаретным дымом и глядя на проходящие внизу по мокрой и темной улице машины. – За девять лет пальцем не тронул, а тут раз дал пендаля под зад, так заблажила сразу – помогите, муж избивает! Да уж…». Дождь залетал на балкон и холодно колол Артема в лицо, но он не замечал эти капли, безучастно вертя сигарету пальцами.

Сержант подошел к окну и из комнаты смотрел на него. Через пару минут он постучал пальцем в стекло и махнул головой, показывая, что Артема зовут. Щелчком бросив окурок в темноту, тот зашел в комнату.

Капитан сидел на кухне за столом, перед ним лежал заполненный протокол и заявление. Эльвира стояла у окна, сложив руки на груди.

– Ну что… – устало вздохнул полицейский. – Протокол я, конечно, оформил, и формально мы должны его сейчас забрать с собой. Но вы понимаете, что если мы его увезем, то потом надо будет на работу ему сообщать, у него неприятности будут?

Он обращался больше к Эльвире, а не к Артему. Ему он, судя по всему, в глубине души даже сочувствовал.

– Ты где работаешь? – спросил он его.

– В фирме одной строительной. В службе безопасности, – Артем сидел на табуретке напротив капитана и смотрел в пол.

– Ну вот, в службе безопасности, – капитан повернулся к Эльвире. – За привод могут вообще с такой работы попереть. Подумайте хорошенько…

Та стояла молча, глядя злыми глазами прямо перед собой. Через минуту она промолвила всё тем же сердитым и решительным тоном:

– Хорошо, но пусть он при вас пообещает, что больше не тронет меня.

Артем поднял на неё безразличные глаза и тихо спросил:

– Да кто тебя трогает-то?

– А кто меня пнул, не ты что ли?! – опять взвилась она.

– Тихо, тихо, – примирительно помахал рукой капитан. Он глянул на Артема, – Обещаешь?

Тот ухмыльнулся:

– Да чего тут обещать-то? Я её сроду пальцем не трогал.

– Ну, сам ведь признался, что пнул её.

– Ну, пнул. Первый раз за девять лет…

– Значит, больше не будешь?

«Детский сад какой-то», – подумал Артем, но вслух сказал:

– Не буду.

– Хорошо, тогда распишись вот здесь, что предупрежден о надлежащем поведении.

Артем не глядя расписался где-то на задней стороне протокола. Полицейский ещё что-то говорил Эльвире, та, нахмурив брови, кивала головой, что-то говорила сама, что-то подписывала, но Артем их уже не слушал. Он взял новую сигарету и опять ушел на балкон. Полицейский с автоматом уже не следил за ним.

Когда наряд уехал, он достал из шкафа большую спортивную сумку, побросал туда кое-какие вещи, бритву, зарядку для мобильника, взял паспорт и, не говоря ни слова и не глядя на жену, вышел в дверь. Он слышал, что она что-то сказала ему вслед, но не разобрал, что именно, а останавливаться и уточнять не было никакого желания.

«Куда сейчас?», – думал он, стоя на автобусной остановке. К матери идти не хотелось. Он жил у неё те полгода, когда они разводились с Эльвирой в первый раз. Она, конечно, и сейчас пустит к себе, но Артем хотел уехать куда-нибудь подальше, где можно будет отвлечься от всего, забыться, не видеть никого из знакомых, прийти в себя и хорошенько обдумать, как жить дальше.

Стоя на балконе, он подумал о деревне, где родился и вырос. Была она в двухстах километрах от областного центра, где Артем жил сейчас. Из родни там почти никого уже не осталось, только двоюродный брат Петр с семьей, да вдовый дядька, которого он не видел с тех пор, как вернулся с армии, то есть считай десять лет. Вот про него-то, про дядю Гену Артем и подумал – а что, если к нему завалиться незваным гостем? Не выгонит же, всё-таки родной племянник. В крайнем случае, если с дядькой не получится, можно будет к Петру нагрянуть, пару деньков у него погостить да покуролесить. Ну и кое-какие одноклассники в деревне ещё остались, так что под забором ночевать не придется. На том он пока и порешил, больше всё равно никаких идей в голову не шло.

На душе было пусто. Хотя нет, не пусто, там всё заполнила какая-то тягучая и холодная тоска. Артем понимал, что это всё. После того, что произошло, после слов жены, открыто сказанных ему в глаза, никакой речи о семейной жизни с Эльвирой больше быть не может. Но что тогда будет дальше?

Он вздохнул и посмотрел на часы – было уже без малого десять часов. К дядьке если и ехать, то, конечно же, только завтра, но сейчас-то всё равно надо где-то переночевать.

«Олегу позвоню», – подумал Артем и достал мобильник. Олег был его лучшим другом, они когда-то ещё до армии вместе учились в ДОСААФ (которое тогда звали РОСТО) на водителей, потом в одной команде призывались, два года служили в одном взводе в автороте, и на дембель уходили также вместе. После армии у них сохранились не просто приятельские, а настоящие дружеские отношения. Все проблемы – и житейские, и душевные доверяли друг другу, как брат брату. Да что там брат… С иным братом не всем поделишься, а тут – друг с большой буквы этого слова, с которым уже столько пережито!

В трубке послышалось: «Аппарат абонента выключен, либо находится вне зоны доступа». «Неужели и вправду на рыбалку умотал? – разочарованно подумал Артем. Олег говорил, что собирался куда-то далеко за осенним налимом. – Ладно, попробую позвоню Ильшату». С Ильшатом Гариповым они вместе работали. Сотников был заместителем начальника службы безопасности в одной небольшой, но быстро развивающейся строительной компании, а Ильшат формально был у него в подчинении, он был простым специалистом и курировал охрану разных объектов. Однако ещё в то время, когда Артем не был на этой должности, и они с Гариповым были на равных, между ними завязались неплохие приятельские отношения, близкие к дружеским. Эти отношения таковыми и остались, не смотря на карьерный рост Артема. Они часто гуляли семьями в одних компаниях, приглашали друг друга на дни рождения, даже пару раз вместе отмечали Новый год. Конечно, к Ильшату Артем относился не так, как к Олегу, но, если так можно сказать, он у него был второй по значимости в ранге дружеских отношений.

Гарипов был дома. Когда Артем упавшим голосом объяснил, что ему надо где-то переночевать, тот без лишних разговоров позвал его к себе.

Автобус замедлил ход и свернул с трассы. Артем открыл глаза. Они подъезжали к первому транзитному городу. Повиляв по узким улочкам, «МАН» остановился у перрона небольшого автовокзала и, кашлянув, умолк. Дождь не переставал. Водитель набросил куртку, и, спрятав под неё какие-то бумаги, убежал в служебные двери, крикнув: «Стоим десять минут».

Артем вышел на улицу под навес, потянулся и достал сигарету. В животе заурчало. Дело подошло к обеду, а он толком не ел с утра. «Ладно, – подумал он, – потерплю. Приеду в райцентр – там перекушу, всё равно деревенского автобуса придется ждать целых три часа, если, конечно, за это время расписание не поменялось».

Отойдя в сторонку, он достал мобильник и набрал номер матери:

– Алло, мам, ты меня не теряй, я тут решил отпуск взять, отдохнуть немного. В деревню к дяде Гене съездить, погостить у него маленько… Да ничего не случилось, так просто, захотел развеяться недельку. Ну давай, пока… Не волнуйся. Я потом ещё позвоню.

Через несколько минут их шофер вернулся, и следом за ним в автобус потянулись выходившие покурить мужики. Артем сел на свое место, засунул руки в карманы и снова закрыл глаза.

Ильшат, впустив его в квартиру, молча кивнул на кухню: «Проходи туда». Его жена Марина, похоже, уже легла спать.

– Чай будешь? – спросил хозяин позднего гостя. – Или у меня коньячок есть. Может, по пять капель?

Он понял, что у Артема что-то стряслось, но с расспросами не торопился. Тот на пару секунд задумался и потом кивнул:

– Давай по пять капель. Не помешает.

Ильшат достал небольшие рюмочки и начатую бутылку коньяка. Выставил на стол из холодильника тарелочку с нарезанным сыром и бужениной. Налив, он протянул свою рюмку к Артему:

– Ну, давай. За всё хорошее…

Выпили. Артем даже не почувствовал ни вкуса коньяка, ни его крепости:

– Я тебя не сильно стесню? Мне до утра только перекантоваться.

– Да брось ты… Если надо, так и дольше можешь. У тебя что-то стряслось?

Дверь в кухню приоткрылась и, щуря глаза от яркого света, заглянула Марина:

– Привет, Артем. Что-то случилось? – она тоже села на табуретку у стола, тревожно глядя то на мужа, то на гостя. – Чего вы коньяк один пьете? Давайте я вам чаю заварю.

Артем улыбнулся:

– Привет, Марин. Ничего страшного не случилось, не переживайте. Так… Небольшие житейские сложности. Я ночку у вас переночую, если можно, а то к матери ехать не охота?

Марина серьезно посмотрела на него:

– Когда сложности небольшие, то ночуют дома. А из дома уходят, когда сложности большие. Что у вас стряслось?

– Ну чего ты пристала к человеку? – сердито посмотрел на жену Ильшат. – Захочет – сам расскажет. Давай лучше ещё по одной.

– Да ничего, всё нормально… – Артем взял рюмку и невесело усмехнулся. – Просто, похоже, всё у нас с Эльвирой. Да не «похоже», а точно – всё! Финита ля комедия.

Он выпил и снова не почувствовал вкуса коньяка. Ильшат с Мариной переглянулись.

– Вот дела…

– Дальше уже некуда – финиш, – Артем подцепил вилкой ломтик буженины. – Давайте, ребята, я в подробности пока вдаваться не буду, просто поверьте, что других вариантов просто нет.

– Может, ещё всё наладится? – как-то жалобно протянула Марина, сделав печальное лицо. – У вас же дочка.

Артем горько улыбнулся:

– Да, дочка… Её-то и жальче всего, если честно. Но я ведь от Полинки и не отказываюсь, а вот с Эльвирой мне дальше дороги нет.

– Ладно, мальчики, не буду вам мешать. Посидите вдвоем, поболтайте, только на это не налегайте сильно, завтра же на работу, – Марина встала, кивнув на коньяк.

– Да не бойся ты, – успокоил её Ильшат. – Так… По одной ещё, не больше.

– Спасибо, Марин, – Артем снова улыбнулся хозяйке. – Не переживай, всё хорошо будет.

Они посидели ещё немного, выпили по третьей. Постепенно Артем в общих чертах обрисовал другу события вечера.

– М-да уж, дела… – сочувственно протянул Ильшат. – Может, ещё? – кивнул он на коньяк.

Артем отрицательно покачал головой:

– Нет, не хочу. Надо с ясной головой завтра встать. Отпуск буду просить на месяц. Хочу уехать в деревню, развеяться немного. Да и обдумать всё надо в спокойной обстановке.

– Так у тебя же не по графику сейчас.

– Да я понимаю, но, думаю, уболтаю шефа.

Посидели какое-то время молча, отхлебывая чай.

– Слушай, Артем, – как-то неуверенно начал Ильшат, – это точно, что ты с Эльвирой разбегаешься?

Тот поднял на хозяина глаза и пожал плечами:

– Гм… А как ты себе представляешь нашу с ней дальнейшую жизнь после всего, что я тебе рассказал? Конечно, точно.

– Я просто тогда тебе ещё одну вещь скажу. Чтоб у тебя, так сказать, была большая ясность всей картины.

Артем удивленно посмотрел на Ильшата:

– Не понял, ты о чем? Какая ясность?

– Ну, это Олега касается.

– Олега? А что с ним не так?

Ильшат и Олег знали друг друга, так как вместе бывали на нескольких вечеринках у Артема с Эльвирой. Дружить они, конечно, не дружили, да и приятелями не были, а были знакомы лишь как общие друзья Артема, не больше.

Ильшат молчал, не глядя на своего гостя и не зная как лучше начать. Его широкие ноздри раздувались, он нерешительно поерзал на табуретке.

– Ну, продолжай, раз начал. А то заинтриговал и умолк. Чего там с Олегом? – Артем с интересом посмотрел на друга.

– Ты же давно с ним дружишь? – глянул исподлобья Ильшат.

– Да уж лет двенадцать-тринадцать. Ещё до армии познакомились. А что?

– Хорошо его знаешь? Уверен в нем?

– Слушай, ты вопросы какие-то задаешь… Говори прямо, что случилось-то? – Артема начала раздражать такая нерешительность товарища.

Ещё немного помявшись, Ильшат всё-таки выдавил из себя:

– Ну, в общем, я их с Эльвирой несколько раз вместе видел.

На кухне на какое-то время повисла тишина.

– Продолжай, – тихо сказал Артем через несколько минут.

– Я, конечно, свечку не держал, но считаю, что любовники они, – было видно, что Ильшату с трудом даются эти слова.

– Ты уверен?

– Скажи, у него машина есть? Синий «Рено» универсал?

Голос у Артема вдруг осип, он поперхнулся и прокашлялся:

– Кхэ-кхэ, есть…

– Ну вот… В общем, в машине видел и так ещё… С Маринкой в кафе один раз их видели, правда, они нас не заметили тогда, мы далеко сидели.

– И давно ты это знаешь? – Артем глотнул чая, чтоб смочить горло. Он снова ощутил ту же горячую волну, поднимавшуюся откуда-то снизу в голову. Сжав губы, он судорожно взглотнул.

– Примерно с год, может полтора.

– Почему раньше не говорил?

Они обменивались фразами, не глядя друг на друга.

– Артем, ты не обижайся только, но как я мог тебе сказать? Мало ли какая там блажь могла быть? Кто дурью не мается?

– Я не маюсь, – резко сказал Сотников. – Думаю, ты тоже, да и Маринка твоя. Или нет?

Ильшат вздохнул:

– Но у вас же семья всё-таки, дочка. Может, твоя Эльвира перебесилась бы, и всё у вас дальше хорошо бы было.

– Ну да… А я, значит, всё это время с рогами хожу, скоро за троллейбусные провода цепляться буду, а ты на них смотришь со стороны и жалеешь меня. Может, сами со временем отвалятся. Так, что ли? Спасибо, друг…

– Я так и знал, что ты обидишься, – потухшим голосом сказал Ильшат, глядя в темное окно. – Просто хотел, чтоб ты хотя бы сейчас обо всём знал. А то ведь к нему побежишь горем своим делиться. А он ещё и посочувствует.

– М-да, тут ты прав, хотел к нему сначала, только телефон у него не ответил, – вздохнул Артем. Помолчав пару минут, он глянул на друга, – Ладно, Ильшат, я не обижаюсь, я понимаю, ты как лучше хотел. Просто слишком много событий за один вечер получается. Слишком много новостей, так сказать… Впрочем, ты прав, так картина становится более полной.

Он встряхнул головой и вновь вздохнул полной грудью:

– Я не обижаюсь, Ильшат, правда. Всё нормально… – Артем хлопнул друга по плечу и повторил, – всё нормально… Давай спать ложиться, а то завтра вставать рано. Где ты мне постелешь?

На следующий день была пятница. На работу они приехали вместе с Ильшатом, и Артем уговорил своего шефа Сергея Петровича Павленко дать ему на сегодняшний день отгул, а с понедельника оформить месячный отпуск.

– Ну, ты даешь! – вытаращив глаза на своего зама, хлопал себя руками по ляжкам начальник службы безопасности. – Кто так делает? У тебя отпуск вообще-то через полтора месяца только! А если раньше надо, так хотя бы за неделю просил, что ли! Я сам вот хотел в начале октября на десять дней в Сочи махануть пока там ещё тепло, жене уже пообещал.

– Петрович, ну пойми ты меня… – хмурый Артем сидел перед шефом, время от времени просительно поглядывая на него. – Я ж тебе объясняю – если б не приспичило, разве бы я просил?

– Да что у тебя стряслось-то?

Чуть помедлив, Артем нехотя сказал (хотя чего там было скрывать, всё равно пришлось бы ставить в известность):

– С женой я развожусь. Ушел из дома вчера вечером. Мне надо где-нибудь перекантоваться какое-то время, обдумать всё.

– Ну, дела! Ты это серьезно?

– Серьезней некуда.

Павленко был почти в два раза старше своего молодого зама и в глубине души относился к нему по-отечески. Поёрзав в своем начальственном кожаном кресле, покачав головой и покряхтев, он достал телефон:

– Нина, слушай… Тут у меня кое-какие заморочки на работе вырисовываются. В общем, с Сочи нынче, похоже, ничего не получится. Ну… Ну, я же не знал… Меня о таких вещах тоже заранее никто не предупреждает. Ну, ничего, на новогодние каникулы сгоняем. Ну… Ну, давай. Всё нормально у тебя? Ну, давай, целую…

Отложив мобильник в сторону, он ещё задумчиво посмотрел по сторонам, что-то черканул в ежедневнике и посмотрел на Сотникова:

– Слышал?

– Петрович, спасибо тебе огромное, – Артем приложил руку к груди. Поднявшись, он пододвинул ближе к шефу заявления на отпуск и на отгул. – Я тогда побежал, а то мне на вокзал ещё успеть надо.

– Ты скажи, где хоть будешь-то?

– В деревню к себе поеду.

– Ладно, давай не теряйся. Будь на связи и сам звони, если что…

И вот уже райцентр. «МАН» вырулил на площадь перед небольшой автостанцией и остановился. Достав из-под сиденья сумку, Артем вышел из автобуса. Погода здесь была чуть получше – небо так же хмурилось, дул такой же холодный ветер, но хотя бы не было дождя. Голые тополя устало качали ветками, словно приветствовали вновь прибывших в их маленький городок.

Зайдя на станцию, Артем сразу купил билет до деревни. Времени оставалось ещё целых три часа, и он решил найти местечко, где можно было бы спокойно посидеть в тепле и перекусить. Он не был здесь уже много лет, поэтому не знал, где и что сейчас находится.

– Слушай, батя, – обратился он к щуплому мужичку, сидящему с большим брезентовым рюкзаком на лавке у входа в автостанцию, – где тут какая-нибудь столовая или кафе есть? Ну, чтоб поесть можно было и посидеть спокойно.

– А закурить у тебя есть? – быстро спросил Артема мужичок, повернувшись к нему всем телом.

Тот ухмыльнулся:

– А бесплатно информация не предоставляется?

– Чего? – не понял мужик.

– Ничего, ничего, – Артем достал из пачки сигарету и протянул мужику. – Спички-то есть свои?

– А? Серянки-то? Это есть… – и он стал закуривать.

– Так, где, батя, поесть тут можно? – повторил свой вопрос Артем.

– А вот слухай… Туда вон прямо пойдешь, – мужик махнул рукой с горевшей спичкой в сторону. – Там улица Ленина будет…

– Знаю такую улицу.

– Ну, так вот… Направо по ней топай, дорогу не переходи, и там вскорости должна быть кафетерия.

– Прямо-таки кафетерия? – усмехнулся Артем.

– А вот уж тут ручаться не могу, но то, что кормят там, знаю точно. Сам как-то заходил с товарищем, правда, давно уже это было.

Закинув сумку на плечо и сказав мужичку: «Спасибо», Артем отправился в указанном направлении. В этом небольшом городке у него был ещё один армейский сослуживец, которого звали Игорь Старченко. В армии они дружили втроем – Артем, Олег и Игорь. Но после демобилизации Старченко вернулся в свой городок, и их пути разошлись. Артем виделся с ним в первое время пару раз – однажды, когда сам ездил в деревню и заскочил ненадолго к приятелю на работу, а потом, когда Игорь по каким-то делам приезжал в областной центр, но больше, кроме пары писем, контактов не было. Однако Артем помнил, где тот работает. «Может, к Игорьку заглянуть ненадолго?», – подумал, было, он, но тут же отказался от этой затеи. Время до автобуса хоть и оставалось, но всё же не так много, а визит мог затянуться надолго – натура у армейского дружка была деятельная, авантюрная, и он мог так быстро Артема не отпустить, а то и сам бы увязался за ним в деревню, что в планы Артема, естественно, не входило. «Ладно, потом на неделе к Игорю сгоняю на денек, повидаемся», – решил он.

Минут через десять Артем дошел до старого трехэтажного дома послевоенной постройки, на первом этаже которого висела скучная и блеклая вывеска «Кафе Весна». «Ну что ж, мужик не наврал. Посмотрим, чем тут местный общепит дышит», – подумал он, входя в «кафетерию».

Внутри был длинный зал примерно с десятком столов, стоящих вдоль стены с большими окнами. В самом конце зала была барная стойка, возле которой мутно отражала потолочные люстры гнутая стеклянная витрина. В зале было пусто, за стойкой тоже никого не было. «Заходи, бери, что хочешь, и уходи», – усмехнулся про себя Артем, подходя к стойке.

– Есть кто живой? – громко спросил он и постучал костяшками пальцев по стеклу.

Из-за неприметной двери, что была позади барной стойки, выглянула девушка в белом фартуке:

– Здравствуйте! Я вас слушаю, – тихо, без улыбки и вообще каких-либо эмоций произнесла она.

– Можно у вас покушать?

– Можно, выбирайте, – девушка протянула Артему обычный лист бумаги с отпечатанным на принтере меню.

Сделав заказ, он сел за стол в середине зала, положив сумку на стул рядом с собой. Часы, висевшие на стене напротив окон, показывали лишь начало пятого, но было полное ощущение, что на город опустились сумерки. Артем посмотрел в окно. Нечастые прохожие быстро и суетливо пробегали мимо, пряча головы от ветра за поднятыми воротниками. Мокрые тополиные листья, сбившись в липкие грязные кучи, лежали вдоль бордюр. Проезжавшие время от времени машины взъерошивали их, те нехотя взлетали, но тут же снова тяжело шлепались на асфальт. Облезлые и невеселые фасады домов казались совсем уж мрачными из-за того, что стояли мокрые от беспрестанно идущих последнюю неделю дождей. Артему показалось, что он не приехал на автобусе всего за каких-то сто пятьдесят километров от областного центра, а перелетел на машине времени лет на пятнадцать-двадцать назад. Если там, где он жил в последние годы всё же чувствовалось какое-то движение – что-то строилось, что-то ремонтировалось, то тут, словно всё законсервировали с начала девяностых.

Интерьер кафе был под стать внешнему виду. С потолка свисали большие круглые люстры с толстым слоем рыхлой пыли. При этом из семи светильников работало лишь пять. Снизу метра на полтора стены были покрашены голубой масляной краской, выше – побелка с желтоватым колером. В простенках между окон висели некогда яркие плакаты с сексапильными красотками в купальниках. Лица красавиц, как и их бикини, были в точках, по всей видимости, оставшихся от когда-то сидевших на них мухах.

Осмотревшись, Артем взял в руки согнутую надвое картонку, стоявшую на столе возле подставки с салфетками. Яркие красные буквы на бледно-желтом в цветочек фоне гласили: «Кафе Весна! Праздничные обеды, свадьбы, поминки. В будние дни с 12 до 15 бизнес-ланч». «М-да уж… – он невесело усмехнулся, – ланч шагает по планете, вот и сюда докатился. Только насчет бизнеса я что-то сомневаюсь».

Мысли снова вернулись к тому, что произошло вчера. У него в голове не укладывалось, что Олег мог вот так вот с ним поступить. Эльвира, та – запросто, стерва, она и есть стерва. Конечно, он давно подозревал, что она изменяет ему, но, как говорится, не пойман – не вор. Может, Ильшат, чего напутал? Да ну нет… Гарипов просто так говорить не станет. Если уж он решился и сказал ему об этом, значит, уверен был в своих словах. Тем более, говорит, что уже больше года знает об этом, и несколько раз их вместе видел. Выходит, так оно и есть. Хотя, чему удивляться? Олег всегда был неравнодушен к женскому полу. Но одно дело завести обычную любовницу, а другое – жена друга. Что ж, выходит, такой друг. Артем вдруг вспомнил, как в армии на первых месяцах службы показал Олегу фотографию Эльвиры. Тот внимательно посмотрел на карточку, а потом, пожав плечами, сказал: «Ничего девочка, потянет…». Артема тогда как-то неприятно резануло это «потянет», но он не стал придавать этому большого значения, а просто убрал фото и всё.

Олег, как и Артем, быстро женился после армии, но через четыре года развелся и по сей день жил холостяком. Его жена, Лена, ушла от него, забрав маленького сына, когда узнала, что муж завел на стороне интрижку. Тот после распада семьи особо не страдал, всячески показывал, что жизнь для него не кончилась, был весел и жизнерадостен. Артем сначала пару раз высказал ему, что друг был неправ, но потом плюнул – пусть каждый живет сам, как хочет. В конце концов, это их судьба и их жизнь. У Олега периодически появлялись и исчезали какие-то подружки, любовницы, причем, подчас, весьма сомнительных качеств. Одна из них на какой-то вечеринке, организованной Олегом по какому-то поводу, довольно недвусмысленно намекала Артему на близость, но для него было диким даже подумать об этом. Ведь это подруга Олега, его лучшего друга! Не только жена, но даже и любовница друга, какая бы она ни была – это табу! А вот для самого Олега, выходит, никаких подобных табу не существовало.

Дверь в кафе резко распахнулась, и с громким смехом туда буквально заскочили два молодых парня лет двадцати. Один из вошедших, высокий и худой, одетый в легкую модную светло-синюю курточку, джинсы и яркие пестрые кроссовки, явно примерял на себя роль лидера. Из-под воротника куртки выглядывала белая рубашка и тоненький красный галстук. Весело ухмыляясь, он обвел взглядом помещение, на секунду остановил глаза на Артеме и двинулся к барной стойке. Его спутник, такой же щуплый, но ниже ростом и одетый заметно победнее, засеменил за ним.

– Мать, плесни нам по сто пятьдесят водочки, – развязно сказал девушке долговязый. – А то холод сегодня собачий, замерз я что-то. Ну и гамбургер какой-нибудь сообрази закусить.

Девушка исподлобья глянула на подошедшего:

– Где ты здесь мать увидел?

– Да ладно ты… Чего выделываешься? Плесни водочки, говорю.

– Подождешь, – девушка вышла из-за стойки с подносом и пошла к Артему. – Вот, пожалуйста, ваш заказ. Приятного аппетита.

– А, ну да… Надо сначала обслужить клиента, – бросил от стойки обладатель красного галстука. Его спутник громко заржал.

Девушка вернулась на свое место, налила в два стакана водку, положила на тарелку какой-то бутерброд и назвала сумму. Положив деньги на стойку, парень бросил через губу:

– Сдачу себе оставь. На чай…

– Не нужны мне твои подачки. Забери… – девушка положила перед ним мелочь.

– Гм, богатая? Серый, – кивнул парень своему спутнику, – забери, потом сигарет возьмем.

Артем искоса наблюдал за этой парочкой. Он не любил таких, презрительно называл их пижонами. «Самого соплёй перешибить можно, а строит из себя…», – подумал он, по привычке следя боковым зрением за парнями и мысленно оценивая их физические возможности. У него сформировался этот навык, когда он, отучившись полгода и получив лицензию, первые три года после армии работал охранником примерно в таком же кафе, как это, только побогаче. Тогда они каждого вошедшего посетителя сразу пытались прощупать взглядом, прикинуть, что от него можно ожидать, и каков может быть расклад, если вдруг что-то пойдет не так.

Ещё раз бросив взгляд на парочку, усевшуюся за ближний к витрине стол, он отвернулся и сосредоточился на еде, которая на удивление была вполне достойного качества. Парни продолжали что-то говорить девушке, время от времени громко хохотали, но Артем уже не обращал на них внимание. На улице начался дождь, и стало ещё темнее.

От своих мыслей его отвлек громкий женский возглас:

– Отвали, я тебе сказала!

За дальним столиком снова заржали. Артем посмотрел в их сторону. Тот, что был с красным галстуком, стоял возле стойки и тянулся к девушке. Та, гневно глядя на него, отталкивала руку парня и отступала назад.

– Эй, ребят! – громко сказал Артем. – Дайте поесть спокойно.

– А? – долговязый повернул голову. Его глаза пьяно поблескивали. – Пардон, месье! Конечно, конечно… Приятного аппетита.

Он кивнул приятелю:

– Ладно, Серый, пошли отсюда. А то нам тут сегодня не рады… Но я не прощаюсь, – и он, скривив физиономию, подмигнул девушке за барной стойкой.

Та не удостоила его взглядом. Проходя мимо Артема, парень манерно поклонился и ещё раз сказал:

– Приятного вам аппетита, месье.

Артем спокойно посмотрел на него и кивнул:

– Спасибо.

Когда парни ушли, он повернулся к девушке:

– А у вас что, охраны нет?

– Охране платить надо, – ответила та тихо, что-то делая за прилавком, – а от этих дебилов всё равно не отвяжешься.

Артем посидел ещё какое-то время, потом глянул на часы – была половина шестого. На улице начинали сгущаться уже обычные сумерки, а в некоторых местах даже зажглись фонари. Он рассчитался за заказ, подхватил сумку и, накинув капюшон, не спеша пошел обратно на автостанцию, решив оставшееся время дожидаться автобуса там.

Пятьдесят километров до деревни скрипящий «ПАЗик» одолел за час. На улице было уже совсем темно. Нет, не просто темно – это была та осенняя чернота, которая бывает, когда небо затянуто низкими тучами, когда не видно ни луны, ни звезд, и взгляду совсем не за что зацепиться. В такие моменты, если нет поблизости какого-нибудь фонаря, приходится идти, опираясь лишь на внутреннее чутьё.

Дом дяди Гены был на крайней улице в деревне. По одну сторону там стоял редкий ряд домов, а прямо напротив, сразу через дорогу начинался березник. До самой улицы можно было вполне сносно дойти по центральной дороге, которую освещали не частые, но позволявшие хоть что-то видеть, фонари, а вот дальше начиналась кромешная тьма, и лишь светящиеся окна домов могли служить ориентиром, показывая, куда нужно двигаться.

Только Артем свернул с центральной дороги на дядькину улицу, как сразу же угодил в глубокую лужу. Он чертыхнулся, отряхивая вмиг промокшую ногу. «А вдруг дяди Гены дома нет? – мелькнуло у него в голове. – Вдруг ушел куда-нибудь или уехал? Вот это будет номер. К Петру-то, считай, на другой конец деревни нужно будет топать. Я впотьмах тут все ноги себе переломаю».

Собаки, заслышав чьи-то шаги, подняли такой лай, что хотелось заткнуть уши.

– Да не к вам я иду, не к вам, – бурчал недовольно Артем, осторожно выбирая дорогу и пытаясь идти по краю, там, где была трава. Однако, как он ни старался, грязь вскоре тяжеленными комьями нависла на туфлях.

– Ну, ёлки-палки, деревня родная… – продолжая ворчать себе под нос, он дошел, наконец, до дядькиного дома.

Тот тяжелым темным пятном смутно вырисовывался на фоне чуть менее темного неба. В окнах света не было. «Вроде здесь он жил, если я ничего не напутал. Но неужто и вправду его дома нет?», – Артем осторожно нащупал калитку и, подойдя к окну, постучал в стекло. Собаки с разных сторон не унимались. Он постучал ещё раз, громче. Примерно через минуту окно зажглось желтым светом, и Артем облегченно вздохнул – дома!

Стукнул засов, и из-за двери послышался дяди Генин голос:

– Кто там?!

– Дядь Ген, это я, Артем!

– Какой ещё Артем?

– Ну, я, Артем, племянник!

Брякнула щеколда, и входная дверь открылась, выпустив наружу полоску света от маломощной лампочки, висевшей в сенях.

– Артем? Ты каким ветром, на ночь-то глядя? Ну, заходи.

Племянник разулся в сенях, чтобы не тащить грязь в дом. Дядька пропустил его вперед, сам закрыл двери.

– Здоро́во, дядя Гена! – протянул Артем руку, когда они вошли в избу. – Слушай, всех собак на улице поднял, пока до тебя дошел. У тебя-то нету?

– Нет, я собак не держу.

– Дядь Ген, – смущенно улыбнулся Артем, – приютишь племянника на несколько деньков? Вот, выбрался в отпуск отдохнуть маленько, развеяться, так сказать… Решил тебя попроведать, а то сто лет уж не виделись.

– Ну что ж, милости просим, – дядька смотрел на позднего гостя чуть прищурившись. – Не ждал, не ждал, если честно. Конечно, живи, сколько хочешь, я только рад буду. Ты голодный, небось? Сейчас я тебе разогрею чего-нибудь, поешь с дороги.

– Да нет, спасибо. Я в райцентре поел, не хочу. А чего у тебя свет не горит, вроде не поздно ещё?

– Так я рано ложусь. Встаю рано, вот и ложусь рано. Чего высиживать да электричество зазря жечь? – дядя Гена усмехнулся. – А то смотри, может, хоть чаю тебе разогреть?

– Не надо, я, правда, не голоден. Я прошлую ночь только почти не спал, думал, в дороге высплюсь, но не вышло. Если ты сам уже лег, то я бы тоже завалился куда-нибудь. Устал за эти дни, как собака, – засмеялся Артем. – А завтра уж и поболтали бы обо всём.

Дядя Гена пожал плечами:

– Как скажешь, как скажешь… Сейчас я тебе постелю.

Он был старше племянника ровно на тридцать лет. Жену свою Надежду, которая была старше его, похоронил восемь лет назад, почти сразу после того, как вышел на пенсию по льготному шахтерскому стажу. В сорока километрах от деревни когда-то была небольшая шахта, где дядя Гена и отработал по молодости проходчиком почти пятнадцать лет. Потом, когда надоело мотаться за столько верст на вахтовке, трудился до пятидесяти двух лет механизатором в совхозе, а затем, когда совхоз в конце девяностых приказал долго жить (кстати, как и та шахта), плюнул на всё и оформил шахтерскую пенсию, благо, право такое у него было. У дяди Гены с женой был единственный сын Роман, который, отслужив на Тихоокеанском флоте, остался после демобилизации жить на Дальнем Востоке.

Достав из шкафа постельное белье с одеялом, он застелил диван и бросил на него толстую пуховую подушку:

– Умывайся, там рукомойник в углу возле печки, мыло… Ну и ложись, свет погасить только не забудь.

Умывшись, Артем разделся и с удовольствием вытянулся на диване. Собаки умолкли, и он вдруг отчетливо услышал ту особую тишину, которая бывает ночами только в таких вот деревенских домах, стоящих где-нибудь на отшибе. Было только слышно, как тикают в прихожей старые ходики с гирями. Артем вздохнул и блаженно закрыл глаза. «Ну, всё, – подумал он, – сейчас главное ни о чём не думать, никого не вспоминать, идут они все лесом. Отдохнуть хочу».