Читать книгу Воля Ариадны - Алексей Русланович Коробков - Страница 1

Глава 1

Мечта вора

Двери вагонов с шумом закрылись. Поезд пришел в движение и, обдав всех горячим воздухом, скрылся во мраке тоннеля. Красный циферблат часов показывал половину первого ночи.

Людей на станции «Край мира» было немного, да и те, кто был – компания подростков в кожаных тесных куртках, чернокожий мужчина с металлическим протезом вместо правой руки, невысокая старушка, толкающую впереди себя телегу и еще несколько таких же неприметных горожан – не собирались тут оставаться надолго. Правда, были и другие. Помимо выше перечисленных лиц тут также подзывали возможных клиентов парочка вызывающе одетых девушек с металлическими пластинами в висках, да еще в самом дальнем углу теснилась группа бездомных. Их счастье, если сегодня патруль обойдет «Край мира» стороной, иначе остаток своих дней они проведут в одном из реабилитационных центров «Ариадны».

Перед лестницей, ведущей на поверхность, стоял торговый автомат с напитками. Я не преминул остановиться напротив него, поднести запястье левой руки, на которую были надеты часы, к сканеру, снимающему со счета нужную сумму, и выбрать банку горячего кофе. Перескакивая через две ступеньки, я быстро покинул метро и осмотрелся по сторонам.

В отличие от Централа, где ночью все улицы озарены светом неоновых ламп, в этом регионе едва можно было насчитать с десяток фонарных столбов. Светофор показывал красный, но я проигнорировал предостерегающий сигнал и спокойно перешел абсолютно пустую дорогу.

Тот факт, что я успел на последний автобус, можно было назвать только удачей, которой у меня, мягко говоря, почти никогда не было. Водитель, хмурого вида мужчина с одной сплошной бровью, осмотрел меня, словно бы сканируя – а может, так и есть – кивнул на одно из пятидесяти свободных мест и хрипло прокашлялся. Помимо меня тут была только спящая женщина с наушниками в ушах и какой-то парень в толстовке в конце салона.

Спустя десять минут автобус покинул вокзал и устремился в ночь, пронзая кромешную темноту светом фар. Я прислонился виском к окну, ощутил холодное стекло и чуть улыбнулся. Голова просто раскалывалась от усталости. Прищурился и попытался рассмотреть что-то среди черных деревьев, мимо которых мы сейчас проезжали, но быстро бросил это дело, почувствовав вновь подступившую боль.

В спинке сиденья передо мной было встроено электронное табло, с помощью которого можно было выйти в Сеть. Должен признать, это довольно неожиданно для меня. Никогда бы не подумал, что в наших глубинках может быть «такая» технология. Небрежно провел пальцами по сенсорному экрану, перейдя на страницу новостей, снова улыбнулся, прочитав о зажиточном политике, который подозревался в коррупции, но был оправдан системой «Ариадна». Потом – реклама новых протезов цвета черного золота, очередная неудавшаяся попытка взорвать колонну Централа и дальнейшее восхваление Системы Городского Управления «Ариадна», превратившая весь мир в ту самую утопию, о которой все так мечтали…

Посмеялся бы, будь настроение. Глаза быстро устали от яркого экрана, и я отключил табло, чуть прикрыл глаза. А когда открыл их, то мы уже подъезжали. Я понял это по лучам многочисленных прожекторов, поставленных на верхушке шестидесятиметровой серой стены, недалеко от которой находилось нужное мне место. Попрощавшись с водителем «по-английски», я вышел из автобуса на колючий ночной ветер, бросил равнодушный взгляд на бетонную границу, отделявшую Столицу от остального мира, и пошел параллельно с ней, в сторону ряда из шести двенадцатиэтажных зданий.

Самое крайнее, самое ближнее к великой стене, и было моим домом. Я вошел в подъезд, уже предвкушая сладостный сон после тяжелого дня, поднялся на лифте на десятый этаж, повернул ключ в металлической двери и вошел в квартиру.

Свет автоматически включился, как только я повесил куртку на крючок в прихожей и вошел в гостиную. Это было последним, что оставалось автоматизированным в квартире. Все остальное выполнялось мной самим, в отличие от остальных жителей, за которых все выполняет система. Конечно, раньше и тут была собственная панель управления жилищем, но я давно разобрал её на микросхемы и продал, да простит меня «Ариадна».

Жмурясь даже от тусклого ночного освещения, я посмотрел на бежевый мягкий ковер под ногами, на деревянный громоздкий шкаф, где каждая полка была заставлена разными книгами. Настоящими книгами: с цветными обложками, иллюстрациями и бумажными страницами. Старая люстра под потолком, которую можно было включить только по нажатию кнопки, давно не светила и покрылась толстым слоем пыли. Кожаный черный диван продавлен в нескольких местах. Самой современной вещью в этой квартире был только телевизор у дальней стены: плоское прозрачное стекло со специальной камерой для захвата движений стоило целое состояние, но по-другому я просто не смог бы узнать, что происходит в мире, потому что старые телевизоры уже много лет как невозможно подключить к системе.

Каждый человек, которого нелегкая когда-либо заносила сюда, первым делом обращал внимание на «всё это старье, которое можно смело отдавать в исторический музей!». Практически все здесь подчинялось мне самому: я сам заваривал себе чай, сам занимался уборкой – хотя бы раз в полгода, – даже сам себе готовил. Даже подумать смешно. Человек, живущий в начале двадцать второго века по законам прошедшего столетия!

Скажи такое кому на улице, тот наверняка рассмеётся и не поверит. В принципе, такого человека можно будет понять. Потому что в наше время нереально жить так, как хочешь сам, а не как хочет «Ариадна», которая расписывает для всех жизнь, начиная с самого рождения.

Но, как оказалось, даже в такой системе есть свое исключение.

От подобных раздумий на мою голову нахлынула новая волна ноющей боли. Умывшись в ванной комнате, которая была еще теснее, чем прихожая, я закинул в рот две таблетки, не особо задумываясь, для чего те, собственно, предназначены. Снял с себя одежду, бросив все в одну кучу поверх стиральной машины, достал из шкафа в прихожей покрывало. Растянулся вдоль дивана, укутавшись в тонкую ткань, и мгновенно провалился в сладостный сон, не помня даже того, когда я успел закрыть глаза…

Меня разбудили так же внезапно, как я и заснул. Кто-то звонил в дверь.

– Никого нет дома. – Пробормотал я сонно, переворачиваясь на другой бок, но проклятый звон, наполнивший собой всю жилую площадь, никак не прекращался.

– Мистер Нортон! – Донеслось до ушей приглушенно. – Откройте, я знаю, что вы здесь. Вы были замечены камерой у входа…

– Она обозналась… – Хоть и было сильное искушение закрыть голову подушкой, нежелание начинать утро с конфликтов оказалось еще сильнее.

Кое-как поднявшись, натянув штаны и накинув кофту, я поочередно надавил на каждый палец обеих рук, хрустя суставами, и открыл дверь непрошеному гостю. На пороге стоял мужчина в черном брючном костюме с планшетом в одной руке и со сканером – в другой.

– Чем могу быть полезен?

– Мистер Нортон, – начал «счетчик» свою речь, которую повторит еще не один раз за день, – последний раз ваше психическое и интеллектуальное состояние проверялось две недели назад. По законам, составленным в соответствии с системой городского управления «Ариадна» в целях пресечения возможных преступлений, я должен просканировать ваш паспорт.

– Конечно.

Я не без усилий заставил себя выпрямиться и дождаться, когда человек наставит сканер в мою сторону, подержит его так несколько секунд и, посмотрев на экран планшета, удовлетворенно кивнет.

– Ну как? Сильно я отупел за эти полмесяца?

– Никаких изменений не обнаружилось. Психическое состояние – тридцать два и три десятых процента, интеллектуальный уровень – четвертый, статус социальной значимости – четыре.

– Могли бы и не напоминать об этом. – Буркнул я, закрывая дверь перед носом «Ариадновой ищейки». – До свидания.

Затем я наблюдал через глазок, как проверяющий паспорта спокойно развернулся, зашагал по лестнице вниз, а спустя минуту начал ломиться в дверь к очередной своей жертве.

«Люди…» – Невесело усмехнулся я про себя и шмыгнул носом.

Наверное, самая ненавистная мной особенность моего организма заключалась в том, что мой сон был настолько чутким, что мог рассыпаться от любого постороннего звука, и проснувшись, заснуть я больше не мог. Пытался, часами лежал с закрытыми глазами, пока не понял, что это бессмысленная затея, попросту прожигающая время. Так и сейчас я не вернулся на диван, а напротив – включил кофеварку, готовясь к завтраку.

Пятнадцать минут спустя я уже без какой-либо радости ел яичницу с зажаренным беконом, а после этого насладился чашкой кофе с печеньем. Помыв по суду и разложив её по полочкам, я осознал, что больше мне делать нечего.

Да, скорее всего это звучит так же смешно, как и то, что в моем доме нет автоматизации, но это правда. В отличие от всех остальных слоев населения, которым «Великая система «Ариадна» подобрала профессии, подходящие под их уровни социальной значимости и состояния, я не работал. Точнее, я не работал в привычном для всех понимании. Было дело, то есть, дела, которые я усердно выполнял, порой даже с риском для себя… но об этом не принято говорить, если не хочешь, чтобы тебя забрали туда же, куда забирают всех остальных людей с показателем социальной значимости, равным одному или двум.

Я уже давно привык, что госпожа фортуна не желает иметь со мной ничего общего, и потому насылает на меня разные неприятности. Взять хотя бы, к примеру, мой балкон. Мало того, что он был заставлен разным бесполезным хламом, который мне было жалко выкидывать, так еще вид с этого балкона, да и изо всех окон тоже у меня выходил на пейзаж шестидесяти метров бетона днем, и ослепительным светом прожекторов – ночью! Плюс к этому, не надо глубоко копать, можно взять этот самый эпизод, когда мне не дали выспаться. Снова.

– Хотя это уже можно считать верхом блаженства. – Сыронизировал я, посмотрев на круглые часы на стене. – Если раньше я спал по три часа в сутки, то теперь мой сон длился на два часа больше.

Продолжая страдать бездельем, я достал из холодильника плитку шоколада и, разворачивая её, вернулся в гостиную, сел в продавленное место дивана и щелкнул пальцами перед телевизором. Стекло перестало быть прозрачным и в секунду наполнилось разными красками появившегося главного меню. Стоит отдать должное, эта штука с передачей движений мне нравилась. Больше можно не бояться того судного дня, когда у человека внезапно потеряется пульт.

Моя рука плавно поднялась вверх, а список каналов послушно прокрутился вниз. Названия каждого я никогда не запоминал, не пытался. Нашел новостную программу, показал на неё пальцем, и маленькое окошко телеканала развернулось на весь экран. Эфир вела женщина с родинкой под глазом, в строгом костюме и собранными на затылке черными волосами.

–…Как стало известно, за недавней террористической попыткой уничтожить северо-восточную колонну Централа стоят никто иные как бандитская группировка «Сыны прошлого». Раньше этот отряд давал знать о себе только при помощи пропаганды о несовершенстве этого мира, просачивавшейся в сеть путем кибернетических атак. Этот же их шаг можно расценивать как открытый вызов всей системе «Ариадна». Специальные службы уверяют, что вплотную занимаются этим делом и обещают: «Сыны прошлого» не смогли взорвать колонну в первый раз – не смогут и впредь, потому что теперь каждая из восьми колонн будет держаться под усиленной охраной двадцать четыре часа в сутки. Нам же остается верить, что справедливость восторжествует, и продолжать выполнять обязанности, которые «Ариадна» нам всем доверила, чтобы сделать этот мир идеальным и искоренить всю преступность. С вами была Элиза Пирс, «Новости» на втором канале.

«И это еще они говорят о Сынах прошлого как о пропагандистах?» – Подумал я, пытаясь вспомнить, сколько раз эта телеведущая сказала о величии системы городского управления. «Ариадна» – такая же последовательность нулей и единиц, как и все остальные программы. А в программах очень часто бывают ошибки и сбои. Говоря понятнее, в таком чуде информационной мысли, как «Ариадна», чьи размеры уходят на сотни и сотни петабайт, ошибки – далеко не редкость. К тому же эта система еще молода. Если память мне не изменяет, то ей должно быть, по меньшей мере, лет так сорок-сорок пять. Конечно, в жизни человека это почти половина жизни, но что такое полвека для искусственного интеллекта, чья жизнь предполагает собой бессмертие?

Часы на моей левой руке зажглись, и раздался мелодичный звук.

– Что ж вы ко мне пристали… – Недовольно проворчал я. Нажал на маленькую кнопку приема вызова, и над часами развернулась голографическая панель бледно-синего цвета. – Слушаю.

– Майкл! – Раздался из часов мужской голос. – Ты уже дома?

– Так спросил, будто не знаешь этого.

– Не суть. Мне надо срочно поговорить с тобой. Срочно! Приезжай ко мне… и захвати мне пачку «Дебо». У меня закончилось.

Очевидно, моё решение его не волновало, и тот бесцеремонно завершил разговор, не выслушав моего ответа. Я «стряхнул» с часов голограмму и мысленно назвал Себастьяна последней тварью. Очередная злая шутка судьбы, потому что иного объяснения я не видел тому, как этот лицемерный, лживый эгоист стал моим «работодателем». Старый жук во всем в первую очередь искал выгоду для себя, хотя и стоит признать, что своих друзей он, как правило, не забывает. Но мог бы я назваться его другом – еще надо понять.

Квартира Себастьяна находилась в другом конце района, так что дорога на автобусе заняла где-то полчаса. Погода сегодня явно не располагала хорошим настроением: резкие порывы ветра, изморось, тяжелые тучи цвета свинца, поглотившие небо. Хотя, учитывая современное количество разных фабрик, не удивлюсь, если эти тучи из дыма и пепла.

Людей на улице почти не было, каждый законопослушный гражданин вносил свой вклад, – как сказала та женщина из телевизора, – в «обязанности, которые «Ариадна» нам всем доверила».

Никогда не считал улицу, на которой я живу, благоприятным местом с подобающим уровнем обеспечения жизни, но по сравнению с районом Себастьяна, мой район выглядел во сто раз лучше. «Помойка» – первое слово, которое приходит мне на ум, когда я приезжаю сюда. Несколько приставленных друг к другу четырехэтажных домов, в тесных переулках которых можно было разглядеть использованные чипы с киберкайфом – новым развлечением нового общества, правда, в общем плане все осталось таким же, каким было и сто лет назад. Изменились только названия.

Нужный дом оказался центральным. Я быстро поднялся на второй этаж и позвонил в дверь. В тот же момент крошечный глазок камеры в стене зашевелился и зафиксировал на мне свой объектив. Щелчок открывающейся двери последовал только после того, как я был осмотрен с ног до головы.

Однокомнатная квартира Себастьяна больше напоминала склад разнообразной техники. Прямо в прихожей меня встретила громадная коробка, внутри которой я разглядел несколько жестких дисков, нейрошлемов, съемных носителей и десятки переплетенных проводов. Если эта коробка просто элемент декора – то у Себастьяна ужасный вкус, если же ему придется тащить её куда-то – что ж, удачи ему.

Сам хозяин квартиры ожидал меня в единственной комнате, усевшись в роскошном кресле. Себастьяну было за пятьдесят, но как-то он не смог растерять юношеского выражения лица, пусть и покрытого морщинами с нехилым слоем подкожного жира.

– Рад, что ты так быстро приехал. – Без каких-либо приветствий произнес он, завидев меня. – Принес?

Я достал из кармана куртки пачку «Дебо» и бросил её в сторону заказчика. Тот довольно ловко при своем весе поймал его на лету, достал одну сигарету, зажег её и с наслаждением наполнил легкие никотином.

– Ты не представляешь, как сейчас сложно достать эту штуку… – Выпустив через нос табачное облако, сказал Себастьян.

– Поверь, представляю. Потому что это я постоянно приношу тебе сигареты, если ты не заметил.

В нашем обществе, где каждый человек должен каждую секунду думать о своих показателях, не находя себе места, если один из пунктов вдруг увеличился, практически никто не курит и не пьет. Боятся впасть в зависимость и тем самым заказать себе место в реабилитационном центре. Позволить себе такую роскошь могут только те, чей статус социальной значимости равен пяти. Те, кто живет на вершине Олимпа.

– Давай сразу к делу. – Меня уже начинало раздражать то, что Себастьян уделял внимания сигарете больше, чем мне.

– Как скажешь, – кивнул работодатель и выпустил три серых кольца. – Сегодня ночью я получил письмо. Ни имени, ни места, ни контактного адреса – вообще ничего, не считая трех пунктов. Это аванс с обещанием на такой гонорар, который нам даже не снился, координаты Централа и просьба отправить лучшего.

– То есть, меня? Я польщен.

– Не обольщайся так сильно. Просто больше мне отправить некого, да об Алексе до сих пор нет никаких известий – видимо, он все-таки сбежал, а упускать такую золотую жилу мне не хочется.

Я сразу так и понял. Для Себастьяна самым лучшим может быть только тот, кого он видит каждый день в зеркале. Дело в том, что всего на этого толстяка работает только пятеро, включая и меня. Говоря точнее, теперь, видимо, четверо, потому что Алекс – мой давний приятель и напарник – на самом деле куда-то пропал и на связь не выходил очень долго. И обстоятельства так сложились, что только я находился ближе всех к Себастьяну, и у меня не было никаких важных дел. Себастьян хотел сказать что-то еще, но его перебил женский механический голос «Ариадны»:

– Себастьян Тайлер, в прошлый раз ваш дневной рацион составил три тысячи пятьсот килокалорий, что на шестьсот килокалорий больше ежедневной нормы. Сегодня вам рекомендуется употребить две тысячи триста килокалорий. Что пожелаете на завтрак?

– Погоди минуту, – попросил меня Себастьян и обратился к бестелесному голосу: – Я буду четыреста грамм курицы гриль и два слоеных пирожка.

– Простите, но рекомендуемая пищевая ценность завтрака на сегодня – пятьсот килокалорий, а в вашем предпочтении килокалорий больше в два раза. Разрешите предложить вам двести грамм отварной индейки на триста пятьдесят килокалорий, трехпроцентного йогурта на сто килокалорий и пятнадцать грамм грецких орехов на сто пятьдесят килокалорий?

По выражению лица было понятно, что Себастьян разозлился, но делать все равно нечего.

– Разрешаю.

– Надо же, – вставил я своё слово, – хоть кому-то удалось посадить тебя на диету, Себастьян.

– Клянусь богом, – пропустив шутку мимо ушей, пробубнил работодатель, – когда-нибудь я разнесу эту хреновину к чертям.

– А думать за тебя кто будет?

В этот раз Себастьян ответил на мой вопрос раскатистым смехом. Пока он смеялся, механизм в стене, напоминающий микроволновую печь, загудел. Сквозь темное стекло можно было разглядеть, как в пластиковый контейнер по пищепроводу падает кусок отварной индейки в один отсек и густая масса белого йогурта – в другой. Когда раздался короткий звонок, говорящий, что завтрак готов, Себастьян сказал:

– Хоть и обидно, что тебе не позволено есть столько, сколько ты хочешь, но готовит «Ариадна» на славу. Не хочешь?

– Благодарю, но нет. У меня уже был завтрак.

– Собственного приготовления? – Потушив сигарету, усмехнулся Себастьян. – Никогда я этого в тебе не понимал, Майкл. Ты сам постоянно твердил, что тебе плевать на систему городского управления, и раз она дает полезные возможности, то ты ими воспользуешься. И в противоречие самому себе ты живешь как древний человек, отказываясь от пищи, которая сама летит к тебе в дом.

Правдой в этих словах была только одна часть. Когда я родился, «Ариадна» только начинала пускать свои корни во все сферы общества, то есть эта система стала неотъемлемой частью моей жизни. И поэтому я смело пользуюсь всем тем, что эта программа может предложить людям. Кроме еды. Многим она нравится, однако мало кому известно то, из чего и как эта пища готовится. Я тоже этого не знаю и поэтому предпочитаю исключительно собственную кухню. В плюс к этому идет также то, что я ем всегда столько, сколько моей душе угодно, а не сколько позволено «Ариадной».

– Ладно, давай вернемся к теме разговора. – Сразу перешел на деловой тон работодатель. – Я скину тебе зашифрованные координаты, где тебе надо взять груз, и еще переведу на счет часть от аванса, чтобы ты мог купить себе все необходимое. Чем быстрее ты возьмешься за это, тем…

– Конечно, меня радует твоя решительность. – Перебил я его. – Но у нас есть одна маленькая загвоздка: я не хочу участвовать в деле.

– Что?! – Глаза Себастьяна, казалось, готовы были выкатиться от удивления из орбит. – Почему?

– Дай-ка подумать… – Я начал загибать пальцы на руке. – Нам ничего не известно о заказчике, подозрительно большая сумма для обыкновенной контрабанды, теперь из-за того теракта в Централ попасть сложнее, чем перебраться через семь колец ада, никаких сведений о самом грузе: то ли это будет обычная флешка, то ли целый фургон с оборудованием. И, наконец, я просто устал.

– Устал? – Переспросил Себастьян таким голосом, словно он услышал только что что-то невероятное. – Эта твоя шутка не особо удалась.

– В последнее время мне вообще не до шуток. – Холодно отозвался я, снял куртку, засучил правый рукав рубашки и показал ему своё плечо. Всё оно было побагровевшим, словно к нему прижимали каленую сталь.

Себастьян посмотрел на мою пострадавшую руку так, будто бы это было в порядке вещей, укоряющее покачал головой и заключил:

– Парализатор. «Арт» или «Гелиос»?

– «Арт». Восемьдесят восьмой модели. Если бы это был «Гелиос», то моя рука была бы черной до кончиков ногтей. Держу пари, ты не знаешь каково это, когда сама «Ариадна» пускает в тебя свою стрелу возмездия.

Ответа не последовало. Себастьян знал, что если он скажет, что ему знакома эта боль, я пойму, что он лжет мне.

– Твой «многоуважаемый друг» Виктор, видимо, по случайности забыл сообщить, что тот жесткий диск с данными находится под охраной шефа полиции Подгорода.

– Но тебя же не заметили.

– Верно, я был в шлеме. Однако метку на память оставили. Скорее всего, господин Кэмпбелл уже открыл охоту на «того мужика с одной гематомой во всю руку».

– Иначе говоря, – подытожил Себастьян, – ты струсил.

– Нет, просто устал. К тому же теперь я понял, что усвоить урок можно только через боль. Мне надоело быть опрометчивым.

– И что ты теперь планируешь делать?

На лице Себастьяна продолжала плясать подозрительная улыбка. Он не верил, не желал верить, что я говорю всю это на полном серьезе. Я подошел к его компьютеру, нажатием на сенсорную клавиатуру развернул то самое письмо, которое недавно получил работодатель, пробежал его глазами.

– Пока я планирую пересечь стены Внешнего кольца и поехать в одну деревушку, где раньше жили мои дед с бабкой. Полагаю, что их дом пустует и по сей день. Себастьян, я не прошу многого. Все что мне сейчас надо, так это пара месяцев покоя и тишины.

– Вот как… – Протянул мой собеседник, почесав подбородок. – Тогда у меня к тебе встречное предложение.

– Интересно, какое?

– Майкл, я хочу, чтобы ты тоже меня понял. Этот заказ, как я уже сказал, настоящая золотая жила. Такой шанс обогатиться выпадает раз в жизни. Ты посмотри на цифры! Если это только аванс, то каких размеров будет полная сумма! Готов спорить, что ты такое количество нулей мог видеть только в программном коде.

– Ты опять меня уговариваешь. – Заметил я, лениво поведя поврежденным плечом. – Встречное предложение обычно должно устраивать обе стороны…

– Не учи меня, я сам бизнесмен. Учитывая деньги, которые мы огребем, я хочу предложить тебе заняться этим делом на условии, что после этого ты отправишься в отставку.

Теперь пришла моя очередь удивляться сказанному. Себастьян заметил моё изумление и просиял:

– Да, я тоже серьезен. Ты же за все это время сколотил приличное состояние! Так вот, ты выполняешь своё последнее дело, получаешь баснословные деньги, а потом остаток своих дней проживаешь хоть в захудалой деревушке трехсотлетней давности, хоть в пентхаусе одного из небоскребов Централа. Сам подумай, Майкл, о таком красочном финале для воров можно только мечтать. А я предлагаю тебе воплотить эту мечту… и отработать свои двадцать процентов.

– Двадцать? – Улыбнулся я. – Смеешься? Шестьдесят на сорок.

– Да ладно, шуток не понимаешь! – Уступил Себастьян. – Семьдесят на тридцать.

– Пятьдесят на пятьдесят.

– Чего?! – От такой наглости у моего работодателя даже дыхание остановилось. – Ладно… так и быть – шестьдесят на сорок.

– Поздно. – Я уверенно протянул ему руку для заключения сделки.

Себастьян с негодованием посмотрел на меня, облизал верхнюю губу, вытер её. В этот момент внутри его черепной коробки происходил тяжелый мыслительный процесс, в конце которого он плюнул в пепельницу, вскочил с кресла и крепко сжал мою ладонь.

– Ах, будь ты проклят! Пятьдесят, так пятьдесят.

Глава 2

Небесный замок

Повернуться, покинуть метро и уйти, скрыться из Столицы… Это было бы самым мудрым решением. Но я сам был не настолько мудр, а закрывшиеся двери вагона отрезали путь назад, не оставив больше времени на размышление.

В отличие от поезда с «Края мира», на «Таганской» посадку совершило гораздо больше людей. Все места были заняты, многим пришлось стоять на ногах, держась за поручни. Кто-то водил пальцем по экрану электронной книги, большая часть пассажиров слушала музыку, и просматривала что-то в голографических окнах своих универсальных часов. Послышался слабый хлопок, выразительный женский голос сообщил: «Следующая станция – Таганская-Централ» – и белый поезд, похожий на щуку, утонул во тьме тоннеля.

Во время всей поездки меня вдавливало в спинку сиденья. Это было из-за того, что в этот самый момент вереница обтекаемых вагонов проезжала один круг за другим, поднимаясь спиралью по колонне на станцию Централа. Тут не было ни окон, ни форточек – только белые стены с круглым сводом потолка, освещенные лампами дневного света. Этакая дорога в неизвестность, конечная остановка которой может оказаться вовсе не такой, как предполагают многие из пассажиров. Веским доказательством этого опасения как раз может служить тот теракт, в результате которого могла обрушиться колонна Централа, а вместе с ней и более полутора сотни человек.

Хотя судьбу и можно назвать моей очередной недоброжелательницей, которая не прочь на пару со смертью слать мне кровавые валентинки, шанс того, что сегодня я приму их приглашение, был равен нулю. Такого просто не бывает, надо быть либо главным неудачником, либо везунчиком, чтобы встать в первой очереди в подземный мир, который находится еще глубже, чем Подгород.

Путь наверх не был длинным по времени. Шестьсот с лишним метров остались под ногами спустя минут десять, если не меньше. Я встал с сиденья, отряхнул темный расстегнутый пиджак, наброшенный поверх белой рубашки с распахнутым воротником, поправил галстук, затянутый где-то на уровне груди. Как только вагон остался за моей спиной, и я вышел на перрон, на мое плечо легла тяжелая рука, облаченная в грубую перчатку.

– Обыск! – Прогудел из-за шлема полицейского резкий голос. – Руки в стороны! Не шевелиться!

Я выполнил все указания и надеялся, что пустые карманы не разозлят блюстителя порядка так, как мог бы разозлить заядлого рыбака целый день на безрыбье. Одетый с ног до головы в тяжелую броню, он небрежно ощупал мои ноги, руки, явно не заботясь о возможных новых синяках в мою коллекцию телесных повреждений. Ничего не найдя, полицейский отошел от меня на расстояние вытянутой руки и направил в лицо вытянутое дуло сканера.

– Всё хорошо. – Со странным разочарованием произнес он при виде показателя моего социального статуса. – Проходите, не задерживайте остальных!

Шум прибывающих поездов заглушал собой все остальные звуки. Когда я поднялся по лестнице на уровень выше, в здание вокзала, в воздухе отчетливо чувствовались разные запахи: сталь рельс, острая свежесть озона, машинное масло. Не так далеко располагалась выделяющаяся на общем белом фоне красная палатка, от которой исходил аромат домашней выпечки. Хотя, скорее всего, приготовлена эта выпечка не человеческими руками, поэтому аппетита у меня даже не появилось.

Огромные залы вокзала всегда были заполнены ярким светом и свежим воздухом. По широким лестницам всегда кто-то проходил, многие углы были заставлены клумбами и прочей декоративной растительностью. Я бы даже, наверное, мог осмелиться и назвать этот «порог Централа» чистым и приятным, если бы не множество черных жирных пятен, за которых я принимал полицейских. Отвернешься от одного служителя закона – и встанешь лицом к лицу с другим. Ищейки «Ариадны» были повсюду, и они неустанно обнюхивали по нескольку раз каждое гражданское лицо. Если же кто-то вызывал у них подозрения, то того немедленно уводили.

Ловко маневрируя в центре движущейся в разные стороны толпы, я поднялся на четвертый этаж, где располагался небольшой ресторан, который сейчас практически пустовал, и вышел на платформу городского поезда. Тот скоро подъехал к перрону, и я зашел в хвостовой вагон, заняв место перед полукруглым окном в самом конце. Полминуты спустя двери мягко сомкнулись, объявили о следующей остановке, и поезд тронулся с места, выбравшись из-под стеклянного грота вокзала, и начал набирать скорость, проезжая по монорельсу, установленному на уровне семи этажей.

Вскоре я заметил вдали девяностоуровневое здание, по форме напоминавшее шестигранную колонну, основание которой терялось в изумрудно-зеленой толще парка. Зеркальные стекла отражали солнечный свет, и казалось, что вся резиденция «Ариадны» окружена ослепительным сиянием. Да, именно эта высотка, башня «Олимп», подпирающая собой небо, и является тронной залой сего небесного замка.

Кроме меня в вагоне сидело только четверо мужчин в строгих костюмах. Очевидно, какие-то важные шишки не менее важных корпораций, способных рассыпаться при дуновении ветра, подобно карточным домикам. Скорее всего, они имеют право позволить себе приходить на работу в удобное им время, что не скажешь о «белых воротничках», график за которых составляет система управления, расписывая всё поминутно. Хотя стоит признать, что после такого хода все люди перестали опаздывать на работу, боясь понизить свой статус социальной значимости, да и общая продуктивность заметно возросла.

Проехав мимо пары станций, состав остановился около третьей, приятный женский голос прощебетал название станции, и я вышел на перрон. Жмурясь от чересчур яркого света со всех сторон, спустился по лестнице на первый этаж и продолжил свой путь уже пешим ходом по тротуару, убрав руки в карманы.

Жилой район, к которому я пришел спустя полчаса, находился в западной части Централа. Он состоял из шести многоэтажных домов, расположенных друг напротив друга и образующих этакий круг. В самом центре величественно возвышался красивый огромный фонтан. Точнее, только его иллюзия. Когда я подошел к нему и провел рукой по казавшемуся мраморному краю, то мои пальцы прошли насквозь, ничего не почувствовав, а сама голограмма задрожала и покрылась помехами, точно барахлящий телевизор.

Квартира Саймона находилась на восемнадцатом этаже. Когда лифт взмыл вверх и в течение минуты доставил меня на нужный уровень, дверцы разошлись с мелодичным звоном, выпуская меня в длинный коридор, освещенный лампами, встроенными в стены. Здесь было не меньше десятка металлических дверей белого цвета. Каждая выглядела как неприступная стальная крепость с надежным замком.

Единственные звуки моих шагов гулко разносились по не шибко обширному помещению, отскакивая от стен и растворяясь в воздухе. Дверь сто сорок первой квартиры оказалась самой дальней. Я остановился перед ней, сначала нажал на кнопку звонка, а потом постучал – ни в том, ни в другом случае ответа не последовало.

Устало вздохнув, я активировал свои часы, набрал на появившейся из воздуха клавиатуре сообщение на определенный номер, и отправил. Сразу после этого дверь щелкнула и отплыла в сторону, гостеприимно приглашая меня войти внутрь.

Эта квартира чем-то напоминала небольшую студию. В одной части помещения находилась широкая кровать с плазменным телевизором в стене напротив неё. А в другой её части располагалась кухня с холодильником, несколькими шкафчиками, тумбочками, круглым стеклянным столом и собственной барной стойкой с характерными для неё стульями. Единственная дверь, что была в квартире, не считая выхода, вела в ванную. Всё тут выглядело так, словно недавно здесь произошла жестокая драка. По полу разбросаны разные пульты дистанционного управления, испорченные микросхемы и прочий кибернетический и бытовой мусор. Каждая стена «украшена» плакатами с изображениями: начиная от более-менее нормальных – с привлекательными девушками – и заканчивая невообразимым ужасом, который не способен создать даже человек в последней стадии сумасшествия. В воздухе чувствовался запах сгоревшей электроники, энергетиков, клея. На всем этом фоне классическая мелодия на скрипке, игравшая в большом динамике в углу, выглядела не просто неуместно, но скорее оскорбительно.

Я сделал несколько шагов вглубь жилища хакера и увидел его в той же самой позе, в какой видел его постоянно, и днем, и ночью. Саймон сидел за черным компьютерным столом и одновременно наблюдал сразу за пятью широкоэкранными мониторами перед собой. Одно-единственное окно, местоположение которого я, по крайней мере, знал, было заклеено листами с непонятными формулами, кодами и заметками. Непонятно зачем, но на одном из них было выведено корявым почерком: «Не забыть сходить в туалет».

– Здорово, Майкл! – Не поворачиваясь ко мне, сняв с головы наушники, сказал он. – Как дела во внешнем мире?

– Выйди да посмотри.

– Холоден, серьезен и циничен. Как обычно.

На самом деле Саймон является для всего мира чем-то вроде цифрового призрака. Объяснить это понятие – одно дело, но объяснить так, чтобы стало понятно – совсем другое. Как уже стало понятно, каждый человек в Столице имеет свой собственный паспорт личности, по которому, с помощью сканеров, система «Ариадна» определяет интеллектуальное и психическое состояние и на их основании составляет степень статуса социальной значимости. Каким будет статус, такая жизнь будет и у человека. Саймон же, как он сам себя называет, является вирусом-шпионом. Я не знаю, какие у него показатели паспорта, но уверен на сто процентов, что они намного хуже, чем у меня самого. Несмотря на это, он спокойно проживает в Небесном замке, построенном для богов. Как? Всё дело в самой «Ариадне». Камеры этой системы можно заметить в каждом закоулке, и в каждую камеру встроен свой сканер. Короче говоря, если человек хоть на минуту выйдет на улицу, о его личности сразу станет известно, и если показатели не соответствуют нужным стандартам – «отброса» увозят неизвестно куда.

Саймон же смог найти лазейку в этих сетях, и он просто не выходит из дома. Именно так, не покидая квартиры, этот человек – один из немногих, если не единственный, в чью жизнь «Ариадна» не в силах пустить свои корни. Конечно, тут есть и минусы, например, вечная изоляция и постоянное времяпровождение в четырех стенах, но таким людям, как Саймон, это не особо мешает. Компьютерные развлечения и Всемирная Сеть смогли вполне заменить ему тот мир, который находится прямо за тем заклеенным окном.

– Прости, что не отозвался сразу… Я работал.

– Теперь ты это так называешь? – Усмехнулся я, скрестив руки на груди и прислонившись спиной к стене.

– Ну, а почему бы и нет? – Изумился хакер, ткнув пальцем в один из мониторов. – Я трачу на этих идиотов своё время, в результате которого получаю денежное вознаграждение. Если бы кому-то сто лет назад сказали, что играя в игру, можно будет получать деньги, те бы не поверили.

– Я открою тебе страшную тайну, но сто лет назад люди уже получали за это деньги. Правда, их технологии были не настолько совершенны, как сейчас.

Саймон раздраженно махнул рукой на меня и на мои познания в истории и снова погрузился мыслями в океан информации перед собой, а я обратил внимание на множество переплетенных проводов под его столом. Скорее всего, именно поэтому он сидел в кожаном кресле, скрестив под собой ноги. Затем, проследив за одним из проводов, я заметил висевший на краю стола шлем виртуальной реальности, которому Саймон дал почетное звание «Работа».

В наше время подобная техника достигла своей грани и могла называться совершенной. Теперь, чтобы играть во что-то, достаточно было нацепить на голову этот шлем, и твой разум полностью погружался в выдуманный виртуальный мир. Вместе с играми появились и подобные Социальные сети, в которых человек в виде своего придуманного персонажа, гуляет по просторам Интернета в прямом смысле этого слова. Самые популярные персонажи, такие как Саймон, что естественно, всегда находятся в кругу своих почитателей – таких же бедняг, предпочитающих всё своё нерабочее время проводить в Сети. Эти почитатели приходят на встречи со своими кумирами в специальные приватные комнаты, где вход стоит реальных денег, которые потом перейдут к хозяину встречи. И так Саймон, периодически занимаясь грабежом разных чужих сайтов путем взлома, получает приличную прибыль со своих рабов по имени «фанаты».

– Если ты сейчас скажешь, что пришел сюда, чтобы просто навестить меня, – скривив губы в хитрой улыбке, протянул Саймон, – то я прямо сейчас всё это выключу и выбегу на улицу, размахивая руками перед камерами.

Признаться честно, я бы с удовольствием на это бы посмотрел. Возможно, как-нибудь, я, правда, навещу его просто так. Но сейчас у меня было к нему особое дело.

– Поступил новый заказ. Я полагаю, что в исходном коде письма находятся координаты места, где мне надо взять товар. Думаю, тебе не составит большого труда выкопать эти координаты.

Саймон, продолжая находиться всё в том же положении, не смотря на меня, требовательно протянул руку в мою сторону. Без лишних слов я согнул в колене ногу, отцепил от подошвы туфли каблук, достал из него миниатюрную флеш-карту и отдал хакеру. Саймон быстро воткнул её в системный блок, вывел на центральном экране и его глаза вдруг стали такими же широкими и круглыми, как очки, которые он носил и которые чуть не соскочили с его носа.

– Ни хрена себе! Вот это вознаграждение! Да на эти деньги можно купить цел…

– Пока ты не взломал письмо, мы ничего не можем купить. – Перебил его я.

Проворчав что-то вроде: «Зануда» – Саймон влез в код письма и, вслепую принявшись печатать что-то на клавиатуре с невероятной скоростью, очень скоро рассмеялся.

– Боже, тут даже ребенок справится. Очевидно, что твой заказчик не хотел, чтобы о нужном месте догадались посторонние, но также он не хотел и того, чтобы ты застрял на одной точке. Короче, видишь, тут в каждой строчке есть определенная последовательность символов. Но некоторые из них сразу выделяются и…

– Если хочешь научить меня программированию, то ты малость опоздал. – Устало произнес я. – Место.

– Уже скинул.

Я проверил свои часы и, увидев уведомление о новом полученном сообщении, нажал на него и прочитал. Признаюсь, я часто говорю, что больше меня удивить ничем нельзя, однако в такие моменты начинаешь понимать свою наивность.

– Центральный банк? Саймон, ты уверен, что не ошибся?

– На все десять из десяти. – Уверенно кивнул хакер. – Разве что над тобой захотели посмеяться, да и сам гонорар больше похож на сказку. Хотя аванс нешуточный. Я свою часть выполнил?

– Пока да. – Выключив дисплей часов, сказал я. – Думаю, я с тобой еще свяжусь. Считай, что ты в доле. – Я уже собирался покинуть берлогу сетевого взломщика, но, вспомнив кое-что, остановился в центре квартиры. – Саймон, мог бы ты проверить мой чип?

– Конечно. – Отозвался Саймон с неожиданно серьезным тоном. – Что-то случилось?

– Ничего серьезного, но все же меня это немного беспокоит.

Больше никаких объяснений не требовалось. Саймон соскочил со стула, завернул рукава мятой рубашки и подошел к цифровой панели в противоположной стене. После ввода нужного пароля, часть стены опустилась, а вместе с ней появилось и жуткое на вид металлическое кресло. Больше оно напоминало орудие для пыток. Один стальной каркас, обвитый проводами, шлем в изголовье высокой спинки и подлокотники с прикрепленными к ним обручами.

Хакер с наигранной деликатностью попросил меня присесть, зажал жесткими обручами запястья, закрыл голову шлемом, поправил очки и вернулся к своему компьютеру, на экранах которых высветились новые окна с графиками и моим паспортом.

– Четвертая степень социальной значимости… интеллект – четыре… – Бормотал он себе под нос, а потом повысил голос. – По-моему, у тебя все превосходно! Тот чип в твоих мозгах отлично продолжает водить «Ариадну» за нос. Конечно, я это уже говорил, но твой отец должен быть настоящим гением, раз он смог создать этот имплантат и привязать его к твоей личности, да так, что ни один сканер не обнаружит подвоха. Ох, мне бы такую железку – и я мог бы не сидеть каждый день в этой норе!

– А что насчет психического состояния? – Не обращая внимания на восхищения Саймона, спросил я, видя перед собой только холодную стенку шлема.

– А что с ним?

– В течение всех последних тридцати лет мой показатель психического состояния был равен тридцати одному. Теперь же он внезапно вырос до тридцати двух и трех десятых процентов.

Хакер нахмурился, вернулся к изучению моей головы и подтвердил это. На мои вопросы, чем это может быть вызвано, он просто пожал плечами:

– Черт его знает. Думаю, это известно только тому, кто этот чип вшил в твой мозг, а поскольку ты сам не знаешь судьбу своего бати, то… Хотя у меня есть предположение – оно притянутое за уши, но все-таки имеет право на существование. Мне кажется, что у твоего «плаща-невидимки» просто-напросто истекает срок годности. И если это правда, то твой чип в будущем может стать просто металлоломом, а самого тебя с твоими истинными показателями не только в Централ не пустят, так еще и задержат по подозрению во взломе «Ариадны», где ты будешь пускать слюни и нести чепуху в пустоту перед собой. Даже такому отшельнику, как я, известно, что делают с людьми в реабилитационном центре.

– Мог бы и не вдаваться в такие подробности. – Спокойно ответил я, вставая с кресла и собираясь уходить из квартиры. – К счастью, этот заказ, за который я взялся, будет последним в моей карьере. Если мой чип и превратится в металлолом, то я к тому времени уже будут сидеть на крылечке, смотреть в вечернюю даль и бренчать на гитаре.

– Эх, мечты вора… – Блаженно улыбнулся Саймон. – Конечно, я болею за тебя, Майкл, но не забывай, что мечты на то и называются мечтами, что в реальность их воплотить крайне сложно.

…Войдя в здание Центрального банка Столицы, я стремительно зашагал в сторону широкой арки с электронной вывеской: «Камеры хранения». Нужный мне номер пришлось изрядно поискать. Пару раз заблудившись и попытавшись открыть не те камеры, я все же смог найти нужную ячейку.

«Определенно, тут что-то не то. – Подумал я настороженно. – Если в этой ячейке находится груз, который мне надо доставить, то это немыслимо легко»

Внутри камеры находилась картонная закрытая коробка. Это окончательно погрузило меня в бурю сомнений. Какого черта?! Искренне надеясь, что мое последнее дело не будет носить название «Первоапрельская шутка», я облизал пересохшие губы и открыл коробку…

Внутри находился пистолет, парализатор. «Арт» восемьдесят восьмой модели – той самой, что оставила свою отметку на моей руке. Уже начиная привыкать к полному непониманию, я взял парализатор в руку, и в ту же секунду услышал женский голос оружия, который мог слышать только я:

– Подключение к системе подавления «Арт». Аутентификация пользователя. Пользователь определен: Майкл Нортон. Доступ разрешен. Парализатор активирован.

Этот пистолет… мой. Я просто не мог поверить.

В наше время оружие достать очень сложно, и используют его в основном инспекторы. Всё дело в том, что больше не существует лицензий на оружие в том виде, в каком те существовали раньше. Теперь каждое оружие привязывается по Сети к своему пользователю, и оно будет активировано только тогда, когда его держит законный пользователь. Говоря иначе, если парализатор будет в руках у человека, в чьем паспорте нет разрешения на определенно это оружие, то пистолет просто не выстрелит. Этот же парализатор смог определить меня, и я, в случае чего, смогу использовать его в бою. Это осознание одновременно меня радовало, но и пугало.

Только потом, убрав парализатор за спину, засунув за ремень брюк и спрятав под пиджаком, я обратил внимание на еще два предмета внутри коробки. Первым предметом оказалась маленькая пластиковая карточка, на которой был написан код: «АР-94947». Для чего – непонятно. Следом за карточкой, я взял из коробки фотографию. Настоящую фотографию, гладкую и блестящую при свете. На ней была изображена молодая красивая девушка лет шестнадцати.

На обратной стороне был адрес и слова, написанные от руки красивым почерком: «Приведи девушку, и твоя работа будет считаться выполненной».

Глава 3

Принцесса в башне

– Спасибо за покупку, – сказал мне автомат приятным мужским голосом, списывая средства.

Оплатив свой заказ, я переключил работу наручных часов с активного режима на сонный, взял поднос с одной-единственной прозрачной чашкой кофе и направился к своему столику у дальнего окна. В небольшом, но уютном кафе играла умиротворяющая музыка, свет не резал глаза.

Кофе был горячим и очень крепким и, убивая таким способом время, я смотрел через стекло, видя и маленький вокзал с прозрачной крышей, и часть от узкой длинной дороги, по которой то и дело проезжали автомобили, и чистое голубое небо, и завораживающие зеркальные небоскребы, отражающие солнечные лучи. Как это обычно бывало, я договорился о встрече, но поторопился и пришел слишком рано. Теперь это ожидание медленно, но упорно терзало.

Сделав один осторожный глоток напитка, я запустил руку во внутренний карман пиджака и в очередной раз посмотрел на фотографию. Почти сутки прошли с того момента, когда я достал из посылки парализатор, шифр и… изображение груза. Как на такое вообще нужно реагировать?! Я занимался перевозкой информации, порой приходилось тащить за собой целый ящик с оборудованием для прослеживания, нередко нужно было прокрадываться в разные административные здания и выкрадывать оттуда нужные сведения. Один раз мне вообще пришлось в течение недели следить за одним дилером, чтобы найти его склад киберкайфа. Компьютеры, телефоны, съемные носители, оружие, наркотики, сведения – это только малая доля того, что входило в список моих «грузов».

Но это практически первый случай, когда я должен доставить человека…

За всю ночь я не смог сомкнуть глаз. Думал, как мне поступить. За последние несколько часов в моей голове прокрутилось несколько десятков возможных вариантов событий, зависящих от моего решения. Одним из таких решений было просто позвонить Себастьяну и отказаться от дела… но смогу ли я это сделать? Если я выполню заказ, то мне переведут ровно половину от той суммы, что нам с Себастьяном обещали. Этих денег мне вполне хватит на будущее. К тому же, если Саймон прав, и имплантат в моей голове вскоре перестанет работать, то в моих услугах просто больше никто не будет нуждаться. Кому нужен контрабандист, который не сможет даже в Централ попасть? Эта девушка, это дело – это мой единственный шанс, провал которого будет равен смерти. Каким бы большим не было мое смятение, я должен сделать это.

Внезапно датчики, среагировав на посетителя, сделали музыку чуть громче, а свет более ярким. Я отвернулся от окна и увидел идущего ко мне мужчину в строгом костюме с сумкой в одной руке. Я посмотрел на часы – он пришел как раз во время. Гость молча сел напротив меня, мы пожали друг другу руки, и я начал без лишних слов приветствия:

– Принес?

– Все в лучшем виде. – Тоном опытного торговца заверил меня собеседник и положил сумку на столик передо мной. – Голографический шлем, чтобы лицом не сверкать на каждой камере, кожаные перчатки; на всякий случай, две штуки стимуляторов, тонкий бронежилет…

– Как защищает?

– Смотря от чего. Если выстрел парализатора, то, вероятно, вас нехило пошатает, но на ногах вы устоите. Если выстрел расщепителя, то тут вас ни бронежилет, ни костюм из платины, ни экзоскелет не спасет. Если как-то так выйдет, что в вас полетит настоящая пуля, то попадание он, думаю, сможет сдержать.

– «Вероятно», «думаю»… – Недовольно повторил я. – А от чего это бронежилет точно защитит?

– Если точно защитит, то… кошек или собак вы можете не бояться.

Я ответил на остроту его языка мрачным молчанием. Поставщик просто пожал плечами и продолжил:

– Так вот, еще внутри вы найдете электрическую дубинку на случай, если придется драться врукопашную. Убить, конечно, не сможет, но в нокаут минут на тридцать отправит с легкостью. Далее мы упаковали вам сюда парочку ЭМИ-гранат, только особая просьба: пользоваться ими исключительно в самых крайних случаях. Не допусти бог, если обнаружится, что в каком-то районе отключилась вся электроника. И, напоследок, мы передали вам нашу последнюю разработку. Как понимаете, доставать её прямо тут – идея глуповатая, но на словах я объясню. Короче, там такая штуковина: суешь в неё свою руку, она сама зафиксируется на ней, и вы сможете легко цепляться с ней к монорельсу, что поможет уйти от погони.

– Отличное объяснение. – Тем же разочарованным голосом произнес я. – Очевидно, вы заслуживаете тех денег, что я вам заплатил за этот арсенал.

– Мы знаем, – с гордостью выпятил свою грудь поставщик, – поэтому мы очень рады, что вы пользуетесь нашими услугами, мистер Нортон! Каждый наш товар сделан со всем вниманием к деталям. Я даже осмелюсь назвать наше производство эталоном качества.

– В условиях черного рынка… – осторожно напомнил я.

– Ну, в каждой бочке меда есть своя ложка дегтя. До свидания.

Поставщик пожал мне руку и поспешил покинуть заведение, чтобы вернуться в убежище за новой посылкой и направиться к следующему заказчику. Каждый раз перед делом я использую свои связи, чтобы выйти именно на этих поставщиков черного рынка, и каждый раз заказ мне доставляют новые лица. Это происходило так часто, что я больше не видел разницы: молодой или старый, серьезный или беспечный, мужчина или женщина – и говорил со всеми как с одним и тем же.

…И я снова подумал о фотографии. Воспоминания о ней настигали внезапно. Приходили с запахом теплой выпечки с кухни кафе, рисуя картинку: золотисто-белая полукруглая комната с пианино на дальнем плане, стройная фигура девушки, грациозно стоящая в синем платье, с бледно-голубым пышным цветком в руке, скромная улыбка, которых, казалось, больше не существует в мире. «Приведи девушку, и твоя работа будет считаться выполненной».

Дождавшись, пока остынет кофе, и выпив его, я покосился на часы, увидел, что пора уходить. Поставил поднос с грязной чашкой в машину приема посуды, повесил сумку с нужными для дела вещами через плечо и вышел на улицу, слыша за спиной прощание автомата приема заказов. Зашагав в сторону крохотной станции городского поезда, я снова достал фотографию и посмотрел на адрес, отпечатанный на обратной её стороне прямо под «Приведи девушку…». В этом месте, куда мне предстоит попасть, я был только один раз. И это был один из тех моментов, когда я видел перед собой ту старую кинопленку, на которой крутили фильм под названием «Вся моя жизнь»…

Отель «Аркан», перед которым я стоял после двадцати минут поездки на монорельсе, находился недалеко от самого центра Небесного замка, и был одним из самых высоких зданий во всем Централе. Складывалось впечатление, что этот небоскреб, вершина которого терялась в облаках, может в любую минуту упасть и придавить проходящих своим весом, порушив заодно и близ стоящие дома.

Перед отелем было припарковано несколько дорогих машин. У входа стоял плечистый мускулистый охранник в строгом черном костюме и очках. Сначала я подумал, что это человек, но, когда тот остановил меня перед дверьми и пристально смотрел на меня, я увидел сквозь темные стекла очков зеленоватые огоньки механических зрачков. Затем обратил внимание на отсутствие дыхания и понял, что это стоит киборг, способный выдавить жизнь из человека одним нажатием пальца.

В основном везде наблюдались преимущественно белые, золотые и местами красные цвета. В дальнем зале, видимо, находился ресторан, где постояльцы дожидались своих блюд. За барной стойкой находился высокий шатен, жонглирующий бутылками с виски, явно не беспокоясь на тот счет, если одна из них вдруг выскользнет из рук и свяжет работника долгом на всю жизнь.

В холле кипела жизнь. К моему удивлению, людей тут было много. Воздух пропах ароматом неизвестных мне духов, мимо пробегал служащий персонал с тележками с наваленными на них разными вещами. Слышалась постоянная болтовня: кто-то говорил по телефону, кто-то выражал свое недовольство, кто-то с кем-то общался, а кто-то упрямо кричал, что у неё жесткая кровать, не желая признавать того, что никто не обращает на неё внимания.

Стараясь не затеряться в этом круговороте людей, звуков и запахов, я остановился перед стойкой регистрации. Стоявшая там девушка взглянула на меня и поприветствовала натянуто-дружественной улыбкой, чья белизна не слишком выделялась на остальном светлом фоне.

– Доброе утро. У вас назначена встреча или вы хотите снять номер?

Решив воспользоваться старыми приемами, чтобы расположить к себе собеседника, я сбросил с себя маску равнодушия и пустил в ход одну из своих самых широких улыбок, которые я обычно натягивал, если хотел обаять кого-то. Стоит заметить, что это у меня получалось почти всегда.

– Не так давно я арендовал номер…

– Всё ясно. Ваши инициалы, этаж и номер, пожалуйста.

– Секунду, – я посмотрел на пластиковую карточку, которая лежала в коробке в банке, – А.Р. Девяносто четвертый этаж, девятьсот сорок седьмой номер.

– Да, есть такой. – Кивнула девушка за стойкой. – Добро пожаловать, Алекс Ричардс.

– Благодарю.

Кабина лифта, в которую я вступил, также не была обделена роскошью. Приятные на ощупь стены красного цвета с закрученными темными узорами, теплое, не слишком яркое освещение, небольшой диванчик вдоль стены, заваленный подушками. И спокойная тихая мелодия виолончели, не давящая на слух.

Ноги слегка вдавило в ворсинки ковра, когда я нажал на кнопку, и лифт, закрыв двери, начал подниматься вверх. Внешне я был спокоен, но душа сгорала от нетерпения. Я не знал, что буду делать, когда встречусь с ней. Я даже не обдумывал такого. Что мне ей сказать? Хотя, какая разница. Мне надо просто доставить её, получить свои деньги и завязать на своих темных делах с частым риском для жизни.

Согласен, то, что я собирался сделать, казалось абсурдностью. Но если единственный выбор является неправильным, то это скорее не выбор, а судьба.

Я оказался в центре длинного коридора с белыми стенами и красным ковром от одной стены до другой. Повернул направо и пошел к своему номеру. Рядом с соседней дверью стояла самая настоящая машина для убийств. Внешне он напоминал человека, только все его тело было из сверкающего при свете металла. Он был выше меня на две головы, торс исполосован бронированными пластинами, в глазах горят золотые огоньки. На каждой голубоватой радужке по кругу мерцали греческие буквы, образующие неизвестные мне древние фразы. Но самым внушительным в его виде была правая рука, которая представляла собой сплав из металлических суставов и оружия с коротким дулом.

Проходя мимо такого киборга, я сжал свою сумку, с трудом проглотил ком в горле, а мой парализатор нервно зашевелился под пиджаком, но дверь номера уже закрылась за мной, и я мог вздохнуть спокойно.

Сам номер оказался пустым. Не став снимать туфли, я окинул прихожую спокойным взглядом, провел рукой по полочке на уровне головы, отполированной до блеска, и вошел в комнату. Первым, что бросалось в глаза, это было широкое панорамное окно от пола до потолка, через которое я мог видеть соседний номер. Если челюсть в тот момент у меня и отвисла, то я этого не заметил.

Я так и стоял неподвижно в центре комнаты, пытаясь собрать все мысли воедино, пока одна из дверей соседнего номера не открылась, и я не увидел её. Та самая девушка, что я видел на фотографии, вышла из спальни с двумя книжками на сгибе острого локтя. Она была одета в белоснежную блузку с узкими рукавами и в длинную, до щиколоток, синюю юбку, из-под которой были видны носки черных туфель на тонких каблуках. Её черные длинные волосы были связанны синей лентой, и, казалось, плавали в воздухе шелковым парусом. Она была прекрасна, подобно первому весеннему цветку, знаменующему вечную радость и счастье.

Скорее всего, учитывая то, что я мог её видеть, а она меня – нет, то перед ней в этот момент, как она сама полагала, находилось громадных размеров зеркало. Она даже не предполагает, что сейчас, в этот самый момент, по другую сторону стекла стоит незнакомец и наблюдает за каждым её движением. На секунду я представил себя на её месте, и мне стало жутко.

Однако тупо стоять на месте и пытаться понять, какого черта весь номер переделан в надзирательную комнату, времени не было. Моя цель находилась прямо предо мной. Вот она, кружится по залу в обнимку с книгами и напевает что-то, что я не мог услышать. Оставалось только попасть туда…

Сначала я порылся в сумке, достал оттуда металлический ободок, надел его на голову и нажал на кнопку, после чего все мое лицо оказалось скрыто под голографическим шлемом. Затем без каких-либо церемоний схватил за ножку первый попавшийся стул и метнул её в панорамное стекло. Ожидаемого грохота и треска не последовало. Напротив, девушка ничего не услышала, а стул просто отскочил от окна, точно резиновая игрушка. Значит, тот, кто соорудил это место, предполагал, что найдутся такие умники. Я усмехнулся, размял плечи, вновь взял в обе руки стул и обрушил его со всей силы на преграду на своем пути. Теперь треск коснулся моего слуха, но принадлежал он вовсе не тому, на что я рассчитывал. Когда я посмотрел на своё орудие, то увидел только две оторвавшиеся деревянные ножки, да с десяток щепок под собой.

Потом я несколько раз с разбегу бил по стеклу каблуком. Девушка перелистывала страницы, ничего не замечая, а я успел покрыться соленым потом. В конце концов, я вышел из себя, достал из-за спины парализатор. Механический женский голос, озвучивая каждое своё действие, провел подтверждение личности, дал добро на пользование. Это был первый раз, когда я держал подобное оружие. Не зная, чего ожидать, я отошел от стекла, вытянул вперед руку с пистолетом, прицелился, глубоко вздохнул и нажал на курок. Отдача оказалась настолько сильной, что я мог бы даже удивиться, как мое плечо вообще осталось на месте, если б не заметил вовремя бледно-синий разряд, который вылетел из ствола, и, отразившись от стекла, полетел уже в мою сторону. К счастью, я успел вовремя уклониться, и голубая стрела пролетела над моей головой.

И только потом, лежа на спине, стараясь отдышаться и успокоиться, я увидел вентиляционную решетку в углу под потолком. Даже страшно подумать, как глупо сейчас я выглядел со стороны. Не говоря ни слова, я поднялся на ноги, довольно быстро и легко управился с решеткой с помощью универсальной отмычки, добытой со дна сумки, и залез внутрь.

Это место большое напоминало кишку. Ощущая себя червяком, я полз на животе, подтягивая себя вперед локтями и проталкивая ногами. Голова несколько раз за это время успел удариться, а плечи уже протерлись из-за того, что к ним вплотную прилегали стенки вентиляции. Когда я уже успел подумать: а как я через вентиляцию попаду в соседний номер – ответ не заставил себя долго ждать. Я ощутил, как подо мной всё затряслось, а в следующую секунду я уже, не помня себя, лежал на полу, проломив собой вентиляционный проход.

Как же приятно было снова вздохнуть полной грудью! Ощущая легкое головокружение, я оперся локтями на пол, затем привстал на одно колено и увидел, что передо мной стоит она. На тонком удивленном лице с острым подбородком и высокими скулами, обрамленном несколькими блистательно-черными локонами, сияли широкие синие глаза с длинными ресницами. Пытаясь рассмотреть всю нелепость своего положения, я кивнул ей и произнес:

– Эм… привет?

Сначала в мою сторону полетел удивленно-испуганный вскрик, следом за ним с моим лицом столкнулось букинистическое издание произведений Эдгара Алана По. Удар довольно крепкого томика пришелся мне на висок и сбил с головы шлем. Метнув в меня одну книгу, девушка подбежала ко мне и собиралась несколько раз с яростной пылкостью обрушить на меня «Портрет Дориана Грея», если бы я вовремя не схватил её за тонкие запястья.

– Хватит бить меня всем, что попадет под руку!

– Как ты сюда попал?! Кто ты такой?

– Успокойся, меня зовут Майкл. – Отпустив её руки, я немного отступил, боясь возможности внезапно получить шишку от известного произведения Оскара Уайльда. – Я с…

Только сейчас девушка, придя в себя, посмотрела на мое лицо, не скрытое под шлемом, и выражение её лица быстро сменилось на изумление, как у маленького ребенка, увидевшего невиданного ранее зверька.

– Ты… человек? – Она неслышно подплыла ко мне и коснулась ладонью моей щеки. – Оттуда?

– Что ты имеешь…

Я не успел закончить свой вопрос, потому что в этот момент в дверь номера постучала тяжелая металлическая рука, а механический мужской голос прогудел:

– Госпожа Елена, я слышал крик. У вас все в порядке?

Девушка, которую назвали Еленой, прижала указательный палец к губам, обращаясь таким жестом ко мне, и повысила голос:

– Да! Все хорошо, я просто закружилась, как обычно, и споткнулась!

– В таком случае разрешите мне войти, чтобы убедиться, что у вас ничего не повреждено?

– Право же, в этом нет необходимости! – Притворно посмеявшись, ответила Елена. – К тому же я еще не одета…

Ответной реплики из-за двери не послышалось. Елена стояла напряженная, точно пружина, готовая в любой момент подпрыгнуть. А я же чувствовал себя последним дураком, который в последние три дня не может понять абсолютно ничего. Куда бы я теперь ни пошел, чего бы ни сделал, везде происходит что-то, неподдающееся логичному объяснению, и от этого мне становилось еще хуже. Я скорее ощущал себя не контрабандистом, выполняющим свою работу, а марионеткой, шахматной фигурой, которую двигают по доске, заранее подготовив для неё каждое действие.

Когда показалось, что можно выдохнуть и опасность миновала, механический голос стражника из коридора сказал:

– Госпожа Елена, я провел сканирование помещения и увидел, что к вам проник нарушитель. Пожалуйста, держитесь. Я выламываю дверь.

– Нет!..

Но было поздно. Удар невообразимой мощи пришелся на дверь, и та влетела вовнутрь комнаты, сорвавшись с петель и захватив с собой часть от стены. Уши в мгновение заложило от такого внезапного грохота. Когда я посмотрел в место, где стояла та дверь несколько секунд назад, я увидел то, от чего мое сердце остановилось и камнем застряло в горле. На пороге полукруглой комнаты стоял тот самый киборг, которого я видел в коридоре.

– Артур, стой! – Приказала ему перепуганная Елена, но робот продолжал шагать в нашу сторону.

Мои рефлексы оказались быстрее мыслей. Я бросился на пол, и в то место, где я только что стоял, ударил голубой разряд парализатора, который заменял киборгу правую руку. Действуя на инстинктах выживания, я начал откатываться в сторону, стремясь избежать очередные выстрелы. За этот короткий промежуток времени над моей головой разбилась хрустальная статуэтка, разлетелся в щепки книжный шкаф.

Когда я был уверен в своей временной безопасности, я поднялся, вытащив пистолет, и раз за разом стал всаживать в бронированного ответные разряды. Тот дергался, но не падал, только продолжал направлять в мою сторону свой парализатор. Очередная голубая стрела пролетела в сантиметре от моей головы, и из стены вылетел фонтанчик разбитой гипсовой штукатурки.

И посреди всего этого хаоса я смог услышать женский крик. Елена стояла в конце комнаты, прижав ладони ко рту. Её дрожащие глаза были раскрыты от страха. Секундная задержка, – и я оказался на прицеле киборга и больше не успел бы уклониться. Охранник бы обязательно выстрелил, если б в этот момент между ним и мной не встала она.

– Артур!! – Сорвалась бедная девушка чуть ли не на визг. – Я приказываю тебе прекратить стрельбу! Немедленно!!

Артур замер, словно кто-то в нем нажал на кнопку выключения. Очевидно, проведя внутри себя осмысляющую операцию, он поднял на неё свои глаза, больше напоминающие оптические прицелы, и прогудел:

– Мне очень жаль, госпожа Елена. Но мне было приказано устранить любого, кто попытается с вами контактировать. Прошу вас отойти.

– Нет!

Киборг снова перестал двигаться, только его горящие зрачки активно забегали по объективам глаз. Вдруг они остановились на том самом зеркале, по другую сторону которого я стоял недавно, и выстрелил в него. Синий энергетический сгусток отразился от стекла и направился в мою сторону. Снова пронзительный крик.

Весь удар парализатора пришелся мне в торс. Невероятная сила, сравнимая только с мощью самого киборга, откинула меня и столкнула спиной со стеной. Особый бронежилет, заказанный на черном рынке, смог сыграть свою роль, и на ногах устоять я смог, но ненадолго. Артур был уже в нескольких метрах от меня. Я начал отступать, стреляя снова и снова, пока не уткнулся спиной в зеркальное непробиваемое стекло. Механическая рука метнулась вперед, хватая меня за горло. Железные пальцы стиснули шею, в глазах потемнело. Уронив парализатор, я поддался панике. Дернулся, пытаясь высвободиться, достал из сумки электрическую короткую дубинку, но выронил её тоже.

Туманящееся зрение зафиксировало размытый силуэт Елены, поднявшей с пола дубинку и воткнувшей её конец под пластину в шее Артура. Только тогда робот разжал пальцы, и, пока я, стоя на коленях, жадно глотал воздух, послышался противный скрежет металла, шум электричества и звук, похожий на сирену. Встав кое-как на ноги, я с трудом сфокусировал взгляд и разглядел поврежденного киборга, который перескакивал с одной ноги на другую и нес неразборчивую чушь о технике безопасности.

Елена непонятно зачем попыталась подойти к нему и положить руку на стальное плечо, но Артур с неожиданной резкостью взмахнул рукой и швырнул ту, кого должен был защищать, в сторону балкона. Мгновенье, и я увидел, как тоненькая женская фигура перелетает перегородку, еще мгновенье – я бегу, забыв обо всем на свете, третье мгновенье – и я прыгнул вслед за Еленой с девяносто четвертого этажа, не зная, как мы будем приземляться на землю.

Внезапно весь мир для меня стал единым тоннелем, ведущим в один конец. Все возможные звуки заглушились шумом водопада в ушах. Тяжелое тело разрывало собой холодную пустоту воздуха. Не в силах вдохнуть, я успел заметить проезжавший на уровне семидесятых этажей поезд, перелетающую стаю птиц. И чуть заметный силуэт Елены, который хаотично махал руками, стараясь как будто ухватиться за что-то. Я попытался придти в себя, прижал руки к бокам, выпрямился и стрелой полетел вниз головой, стараясь поймать Елену прежде, чем та разобьется об асфальт.

Когда расстояние между нами сократилось, я вытянул руку и, крепко сжав ладонь девушки, запустил вторую руку в сумку, лихорадочно пытаясь найти подарок с черного рынка. Это оказалась черная металлическая перчатка. Всунув в неё руку, я внезапно ощутил, как предплечье опутывают стальные прутья. Еще несколько секунд падения, – я увидел прямо под нами протягивающийся над землей монорельс и сфокусировал на нем свое зрение.

Перчатка прижалась к путям, точно мощнейший магнит. В тот момент я был уверен, что мое плечо не переживет такой резкой остановки, но в этот раз удача оказалась на моей стороне. Теперь мы с Еленой летели не вниз – навстречу смерти, а мчались по монорельсу на восток, в сторону утреннего солнца.

Однако, как и следовало ожидать, монорельсовая перчатка, которую мне так расхваливал поставщик, очень скоро заискрилась и стала нагреваться. Когда моё предплечье больше ничего не удерживало, мы пролетели немного и удачно упали на стекольную прозрачную крышу станции метро. Но и тут еще ничего не заканчивалось. Попытавшись понять, что произошло только что, я осмотрелся, посмотрел на Елену, вид которой ничем не отличался от моего, а затем увидел множество трещин, которых становилось под нашими телами все больше и больше.

Падение с четырехметровой высоты, конечно, оказалось не таким головокружительным, как полет с девяносто четвертого этажа, но боль оказалась во сто крат сильнее. Когда я понял, что сейчас крыша под нами треснет, моя рука сама по себе метнулась в сторону Елены, и я прижал её к себе, чтобы принять на себя весь удар. Так, к счастью, и вышло.

В итоге, я лежал прямо перед эскалаторами, ведущими к железнодорожным путям, посыпанный сверху кристально-чистыми блестящими осколками стекла. Боль оказалась невыносимой. Моя спина, ощутив столкновение с кафельными плитами, выгнулась как у кошки, и появилось чувство, будто я переломал себе весь позвоночник. Невольный крик вырвался из моего горла, и мне пришлось прикусить губу.

Елена, которой посчастливилось избежать подобных мучений, взяла меня за плечо и помогла подняться.

– Какая это станция? – Спросил я у неё сдавленным голосом.

– «Лубянка» – Прочитав название над входом, ответила девушка.

– Сойдет. Пошли.

Каждый мой вдох и выдох сопровождался жгучей болью в легких. Хоть бронежилет и смог взять на себя часть удара парализатора того киборга, грудь моя все же пострадала, а если точнее, то попал разряд оружия мне прямо в легкие. Плюс к этому, мое горло продолжало болеть после того, как я чуть было не был задушен в металлических тисках. Про плечо, на котором нам с Еленой пришлось немного «покататься» на монорельсе, можно было и вовсе не говорить – я его почти не чувствовал. Теперь еще и спина, которая, казалось, продолжала раз за разом переживать то резкое приземление на станцию. Если бы не Елена, подставившая мне свое плечо, чтобы опереться на него, я бы не смог сделать и шага.

Рассуждения на тему: «Почему эта девушка вообще помогает тому, кто её похитил?» – отзывались еще одной тупой болью, только в этот раз в голове. Поэтому я старался думать как можно меньше.

К счастью, народу на станции было немного, и мы, забежав в уже начавший отбывать поезд до «Комсомольской-Централ», оказались в почти пустом вагоне. Елена помогла мне опуститься на сиденье, и моя спина заныла тупой болью сразу, как только та прислонилась к мягкой спинке. Так плохо, мне, кажется, не было еще никогда, и поэтому я сразу же потерял сознание.

Елена смогла привести меня в чувства, когда мы доехали до конечной станции Централа. Продолжая пребывать в полусознательном состоянии, я показал своей спутнице на поезд, куда нам надо пересесть – «Комсомольская-Подгород» – и та послушно кивнула, даже не думая отпустить меня хоть на минуту, чтобы перевести самой дыхание.

Дорога, уходящая спиралью по колонне вниз, показалась мне мгновенной. Скорее всего, я опять лишился ненадолго чувств. Поезд остановился, и мы с Еленой вышли на платформу станции, которая разительно отличалась от той, что была там, наверху. Эти отличия начинались от освещения, которое было тут неоновым, и заканчивались даже воздухом. На этой станции дышалось намного тяжелее.

Девушка, которую я украл из отеля «Аркан», и которая спустя каких-то полчаса уже помогала мне передвигаться на ногах, тоже обратила внимание на неожиданно изменившуюся атмосферу, ставшую более темной и мрачной, однако у неё пока не было времени на расспросы.

Но когда мы все-таки вышли со станции наружу, и она увидела, что ясное солнечное утро внезапно сменилось темной ночью, она не выдержала:

– Что это за место?

– Это те самые кости старого мира, на которых построен ваш «Небесный замок». – Прохрипел я ей в ответ.

Глава 4

Кости старого мира

Я до последнего надеялся, что смогу пересилить эту боль во всем своем теле, но надежды далеко не всегда сравнимы с реальностью. Мало того, что перед моими глазами все начинало медленно плыть, так еще и Елена, помогавшая мне все это время, уже громко дышала и часто оступалась. Было понятно, что если мы продолжим наш путь в том же духе, то мы никуда не дойдем до следующего утра.

По моей просьбе Елена опустила меня на скамью у подъезда ближайшего черного дома и облегченно вздохнула, упершись руками в колени. На все её вопросы я не ответил, потому что слова напрочь отказывались выходить наружу. Практически за минуту до очередного обморока я достал из своей сумки шприц, раскрыл его, вложил внутрь ампулу с «лекарством» – если это можно так назвать – закрыл со щелчком. Затем закатал рукав пиджака, а потом рубашки и вонзил одноразовую иглу в вену, проходящую по центру предплечья. Нажал на спусковой крючок, мимолетная боль, вена чуть вздулась, и на руке появилась уже пятая точка.

В такие моменты я себя так ненавидел, как никогда раньше. Хотел бросить, пытался, но каждая попытка у меня быстро терялась в нахлынувшей волне облегчения, смывающей собой всю физическую боль. Прямо как сейчас.

– Что это? – Неуверенно спросила Елена.

– Стимулятор. Что-то вроде обезболивающего. – Больше не чувствуя никаких травм, ответил я ей. – На некоторое время заглушает боль в организме.

– А почему тогда сразу им не воспользовались?

Я посмотрел на спутницу, заметил её подозревающий взгляд, зафиксированный на шприце с опустевшей ампулой, и понял, что именно она хочет узнать.

–У этого «препарата» есть… скажем так, определенный срок службы. Когда пройдет полчаса, срок действия истечет, и боль вернется ко мне, только уже усиленной во много раз. Полагаю, что через… – я лениво посмотрел на наручные часы, – двадцать девять минут и сорок секунд мне даже моргание будет приносить такую боль, словно глаза наружу вытаскивают крючьями.

Елену передернуло от такого сравнения, и теперь она смотрел на меня с укором.

– И вы считаете, что это лучший вариант?

– Ты уж определись. – Усмехнулся я, достав ампулу и метко бросив её в стоявшую напротив урну. – Сначала спрашиваешь: мог бы я сразу так сделать, а теперь пытаешься сказать, что это было глупо с моей стороны.

– Так ведь я не знала, что именно вы себе вкалываете!

– Не знаешь – не лезь. – Очевидно, последнее было сказано зря, о чем я догадался по обидчиво-грустному лицу Елены, и поэтому я решил сменить тему. – Впрочем, неважно. Я бы ни за что не стал бы делать этого, если б у меня не было козырей в рукаве. Тут недалеко… ну, сравнительно, недалеко живет одна моя знакомая. Нам надо успеть добраться до нее за эти полчаса, она сможет решить, что со мной делать.

– Так идем.

Она хотела было снова подставить мне свое плечо, чтобы опереться, но я показательно поднялся сам и уверенно зашагал вперед, дыша полной грудью, которую больше ничего не кололо изнутри.

Пока мы шли по месту, ничем непохожему на то, где мы были до того, как сели в метро, Елена смотрела на всё с полным непониманием. Она не могла вообразить, почему тут такие узкие улицы, почему каждый проходящий мимо человек в странной одежке смотрел на нас с подозрением, почему тут такой тяжелый воздух и самое главное…

– Мистер Майкл, а почему тут так темно? Сейчас же должно быть утро.

Услышав это, я внезапно врос ногами в землю и застыл, гадая, не послышалось ли мне. Обернулся, увидел по искренности в глазах, что Елена на самом деле не понимает этого, и кивнул:

– Верно. Сейчас двадцать минут одиннадцатого.

– Откуда же тогда тут ночь?

– А ты еще не поняла? – Я показал ей пальцем вверх. – Погляди.

Елена послушно закинула голову и прищурила взгляд. Всмотрелась, стараясь не акцентировать внимание на тощих верхушках многоэтажных построек, готовых упасть в любой момент. Затем увидела маленькие сверкающие точки. Но прежде чем сказать, что это звезды, она задержала свой взор и увидела, что эти точки меняются в цветах: то они синие, то зеленые, то красные, то желтые, – а само небо полностью из металла.

– Неужели?..

– Да. Централ стоит на толстой круглой платформе, которую удерживают восемь колонн. А под этой самой платформой, взаперти между колоннами, находится город, бывший когда-то самой важной точкой в стране. Теперь же это просто могила прошлого. Добро пожаловать в Подгород, в мир всех тех, кто не достоин подняться до небес, то есть, до Централа.

– Что значит «недостоин»? – Продолжала расспрашивать меня девушка, вводя меня во все нарастающий ступор.

– Дамочка, вы с какой планеты?

– Почему вы надо мной смеетесь, мистер Майкл?!

Несмотря на то, что это она задавала глупые вопросы, дураком почему-то я ощущал себя. Постояв на месте еще немного, я вспомнил, что времени у нас – в частности, у меня – в обрез, и продолжил путь, ответив на ходу:

– Поговорим с тобой тогда, когда я буду жив и здоров. И перестань обращаться ко мне на «вы». И не зови меня «мистер Майкл»! Хорошо? Просто – Майкл.

– Хорошо. Просто – Майкл, – эхом отозвалась причудливая девушка, семеня за моей спиной короткими быстрыми шажками.

Контраст Подгорода с Централом был огромным. Вместо солнечного света, отражающегося белоснежными стенами и зеркальными окнами, тут улицы освещались многометровыми экранами с рекламой, разными голографическими фигурами и неоном. Елене сначала было непривычно смотреть на это, потом уже любопытно, но вскоре она зажмурилась, опустила веки и коснулась ладонью своего разболевшегося виска.

Мы проходили по одной из главных улиц низшей части Столицы, но она выглядела даже хуже, чем трущобы Централа. Непонятно куда шли толпы отрешенных людей, в ушах назойливо вибрировала адская смесь звуков, смешанная с гулом толпы, механической музыки от рекламных экранов и шум машин, проезжавших по магистрали на уровни пятых этажей. Лично я, выросший в подобных условиях, особых неудобств не испытывал, но моей спутнице, очевидно, все это было в неприятную новинку. Виртуозно лавируя в волне людей, проходя так, чтобы никто не мог ко мне прикоснуться, я время от времени поглядывал на молодую девушку, которая старалась не отставать от меня.

– Майкл… что это?

Я посмотрел в сторону, куда указала Елена, и увидел компанию подростков, собравшихся рядом с кафе у игрального автомата. Ничего удивительного в них я не приметил, но, поняв, что имеет в виду девушка, увидел, что у каждого из них в висках были разъемы и металлические пластины с бегающими по ним яркими строчками. Помедлив с ответом, я предложил ей немного подождать. И когда Елена увидела, как один парень встал перед автоматом, вытащил из специальной панели вилку и вставил её в свой разъем, её всю передернуло, и она бросила на меня сердитый взгляд.

– Ты считаешь, что это весело?

– Что я считаю – это неважно. Но ты посмотри, – я кивнул ей в сторону подростка, который телом находился перед аркадным автоматом, но душой уже покорял виртуальные просторы игры, – по-моему, ему-то как раз весело.

– Какая разница! – Не находила себе места удивительная девушка «сверху». – Я понимаю людей, которые вынуждены иметь протезы, заменяющие им утраченные конечности. Но кем надо быть, чтобы добровольно сделать с собой такое, будучи абсолютно здоровым?

– Чтобы сделать такое, надо быть человеком современного общества. Видишь, там помимо разъемов для подключения есть блестящие пластины?.. Так вот, с помощью этих штук люди могут беспрепятственно пользоваться услугами сети. Одна пластина отвечает за навигацию, другая – за прослушивание музыки, третья – за то, чтобы просто залезть в Сеть и поболтать с кем-то, и это даже не одна десятая часть доступных возможностей. Чтобы подключить к мозгу все, не одна голова потребуется.

– Да это же уродство. Только ненормальный согласится на подобное…

– А ты считаешь их нормальными? – Я снова взглянул на кучку овощей с руками и ногами, тупо вперивших свои взгляды в монитор автомата, дожидаясь своей очереди. – Лично я сильно в этом сомневаюсь.

Очевидно, Елене это не нравилось, но я относился ко всему этому сторонне. Какое мне дело до этих идиотов, втыкающих в себя провода и пускающих слюни, стоя прямо на улице? Меня никто не заставляет это делать – и на том спасибо. Хотя, признаюсь, мне – тому, кто видит такие картины каждый день, – тоже было немного неприятно от осознания того, как сильно деградировало человечество, чуть ли не до фанатизма отдавая себя кибернетике в прямом смысле этого слова.

Вообще весь мир разделился на два лагеря: те, кто имеет власть, и те, кто не имеет собственного мнения. В нашей Столице это разделение особенно заметно, как ни трудно догадаться. В Централе всегда встречаешь людей в красочных костюмах, с высокими манерами, развитыми моральными качествами. Такие люди живут в роскошных апартаментах, где всё подчиняется голосовым командам хозяина, а работают они в крупных корпорациях, где за них вся работа выполняется специальными машинами. Но стоит опуститься на несколько сотен метров вниз, так ты сразу оказываешься по другую сторону зеркала, где каждый закоулок пропах отчаяньем наряду со зловонием. Конечно, даже в такой преисподней можно насладиться красотой жизни, но для этого желающему придется стать самим дьяволом.

Мы свернули и шли вверх по улице, уже приближаясь к месту жительства моей «знакомой», когда за моей спиной послышался очередной вопрос:

– А эти… мозговые гарнитуры дорогие?

– Что, тоже захотелось приобрести?

– Вовсе нет! – Не поняв моей иронии, вспылила Елена. – Просто, на кого бы я ни посмотрела, то почти у каждого вижу эти штуки.

– Для начала хочу посоветовать тебе ни на кого не пялиться. В таких местах это не приветствуется. А возвращаясь к твоему вопросу, то да. Подобные имплантаты мало того, что просто дешевые, так еще каждый месяц отбирают определенный круг желающих лиц, чтобы вживить им эти «чудеса технологии» совершено бесплатно.

– Но в этом же нет никакого смысла. – Смутилась Елена, замедлив шаг и задумавшись. – Какая выгода будет производителю бесплатно вживлять протезы в головы людей?

– Так ведь у нас утопия, где все каждому доступно! – Ответил я с усмешкой. – Ну, а если серьезно, то я дам тебе подсказку: каждый из вживленных имплантатов подключен к «Ариадне» – как это понимать, решай сама.

Говорить моя спутница ничего не стала, но по выражению лица я понял, что объяснений ей никаких не нужно. Девчонка, хоть и со странностями в плане незнания о современном мире, но далеко не глупа.

Спустя несколько минут мы вошли в ни чем непримечательный пятиэтажный дом, расположенный в сердце городских трущоб, поднялись по лестнице на четвертый этаж и позвонили в дверь шестьдесят седьмой квартиры.

– Надо же… какие люди! – Услышал я низкий женский голос, когда переступил порог. – На что в этот раз ты напоролся, мой Карл?

– На двухметрового трехсоткилограммового киборга-телохранителя с парализатором вместо правой руки.

Не снимая обуви, я вошел в гостиную и увидел её, сидящую на черном кожаном диване, закинув одну ногу на другую. Кларе было за тридцать, но на её гладком бледном лице с карими глазами не было ни морщинки. Может сложиться впечатление, что тут не обошлось без нескольких пластических операций или имплантированных искусственных органов, но я слишком давно был знаком с ней и знал, что эта идеальная фигура и красота – от природы. Клара понимала, какая завидная внешность ей досталась и потому никогда не стеснялась показывать её. Даже сейчас она сидела в обтягивающих штанах и в относительно откровенной красной рубашке с несколькими расстегнутыми верхними пуговицами, зажав между губами, намазанными кроваво-красной помадой, тонкую сигарету.

– А ты еще говоришь, что удача не преследует тебя. Если б я услышала от кого-то, кроме тебя, что ты столкнулся с роботом, я бы больше не надеялась тебя увидеть.

– Приятно знать, какая ты заботливая, Клара, но мне пришлось воспользоваться «этим». – Я завернул рукав и показал ей свою руку со свежим синяком вокруг вены, куда недавно был введен наркотик.

Клара равнодушно посмотрела, положила сигарету на край пепельницы и цокнула языком:

– Мой Карл, ты никогда не меняешься. Попомни мое слово, когда-нибудь тридцати минут тебе может не хватить, а если и хватит, то я далеко не всегда бываю дома. Особенно сейчас, когда я вожусь с документами, чтобы улететь во Францию – одна старая подруга предложила мне там работу. Не подумай, что я волнуюсь. Просто я не горю желанием в будущем, живя рядом с Эйфелевой башней, узнать, что на пороге моей старой квартиры был найден скособочившийся от боли и захлебнувший в своей пене труп.

– Я знаю. И поверь, я не хочу этого не меньше, чем ты, но порой просто не остается выбора.

– Ох, каким серьезным ты стал в последнее время. – Разочарованно протянула женщина. – Раньше обязательно бы сострил мне что-нибудь. Даже не знаю, каким ты мне больше нравишься.

Я посмотрел на свои часы и увидел, что времени до истечения срока почти не осталось.

– Клара, мне, конечно, очень дорога возможность поговорить с тобой, но собственная жизнь мне дороже, так что не могла бы ты…

– Да, конечно. – Клара встала на прямые тонкие ноги, затянутые в черную кожу, собралась проводить меня до нужной комнаты, но вдруг остановилась. – А это у нас что за милашка?

Во все время нашего разговора Елена стояла за моей спиной, словно пытаясь спрятаться за ней от незнакомой женщины, первое впечатление о которой, вполне возможно, складывается не шибко положительное. Но когда моя спутница оказалась раскрытой, она сделала осторожный шаг в сторону Клары и произнесла тихо:

– Здравствуйте.

– «Здравствуйте»?! – Всего лишь одно слово, казалось, ошеломило жительницу Подгорода. – Таких уважительных слов мне даже ты никогда не говорил, мой Карл!

– Может, вы познакомитесь чуть позже, а пока разберемся со мной? – Переходя в раздражение, поинтересовался я.

– Какое нетерпение… Ладно, пошли.

Вместе с Кларой я вошел в маленькую темную комнату. Хозяйка квартиры щелкнула пальцами, и помещение медленно наполнилось тусклым освещением, открывающих взору одноместную больничную кровать и расположенное рядом с ней огромное количество экранов различных приборов, измеряющих все: от пульса и давления пациента до температуры его тела и частоты дыхания. В углу же можно было увидеть портативный дефибриллятор на передвижной тумбочке с несколькими ящиками, явно хранящими в себе все необходимое для вывода пациента из критического состояния.

Это далеко не первый раз, когда я был вынужден обратиться к Кларе за медицинской помощью. Поэтому говорить, что делать, мне не надо было. Я снял пиджак, рубашку, растянулся вдоль кровати, чувствуя под собой мягкий матрас и чистую постель. Клара подкатила ко мне капельницу, загнала в капсулу ампулу с антидотом и погрузила иглу мне в соседнюю вену с той, куда я недавно ввел свой стимулятор.

– Полагаю, что ты опять долго не спал. – Сказала Клара, настраивая приборы. – Чтобы восстановить силы, тебе необходим отдых. Так что даже не думай вставать. Понятно?

Я слабо кивнул. Когда Клара, покинув комнату, закрывала за собой дверь, я хотел что-то сказать. Может, слова благодарности. Не помню. Дверь закрылась, свет в комнате также медленно потух, мои глаза закрылись, не в силах противостоять убойной дозе снотворного, которое Клара подмешала в антидот, и я провалился в глубокий, казавшийся бесконечным, долгожданный сон…

…Теперь, когда с одним лицом все дела были завершены, Клара обратила внимание на его спутницу, которая продолжала стоять в центре комнаты, чувствуя себя как не в своей тарелке.

– Так, ну а кто ты, дорогуша? Если скажешь, что ты его подруга, то я тебе вряд ли поверю, потому что мой Карл по своей натуре вечная одиночка… Да ты садись, в ногах правды нет.

Елена не знала, как правильно повести себя в такой ситуации. Раньше она о правильном общении между незнакомыми людьми читала только в книгах. В реальной жизни это казалось особенно сложным. Она проглотила ком в горле, села на диван рядом с женщиной, которою Майкл назвал Кларой, и ответила смущенно:

– Честно говоря, я сама не знаю, кто я. С Майклом мы встретились только этим утром.

– Вот как. – Клара снова взяла в руку сигарету. – В это мне не верится еще сильнее, чтобы ты не знала, кто ты.

– Прошу прощения, но это так. Майкл буквально свалился мне на голову, нас выбросили из окна, но мы успели зацепиться за монорельс и приземлиться на станцию метро. Затем мы спустились, Майкл вколол себе ту гадость, и мы пошли к вам.

Клара искренне рассмеялась, услышав вкратце все события, что Елена пережила за столь короткий промежуток времени.

– Да! Это похоже на моего Карла! Куда бы он ни направился, везде начнется хаос.

– А почему вы зовете его так?

– Моего Карла? – Словно проигрывая в своей голове этот отрывок памяти, Клара грациозно поменяла свои ноги, положенные одна на другую, местами и выпустила изо рта серое кольцо табачного дыма, от запаха которого Елена закашляла. – Что ж, начнем с того дня, когда я еще даже не догадывалась о том, что когда-то попаду в Подгород. Это было лет десять назад, может чуть меньше. На тот момент уровень моего социального статуса был равен пяти, и мне была дана возможность работать и жить в Централе. Я занимала почетное место в одной из самых лучших больниц Столицы. Каждый день через меня проходило множество документов, и вот однажды я получила странный конверт кораллового цвета, внутри которого, как я могла догадаться, лежала флэшка. Я должна была отдать её одному человеку, имя которого было написано на этом конверте. Я бы так и сделала – какая мне разница, – если бы на следующее утро я не вошла в свой кабинет и не увидела бы, как в моем компьютере копается один парень. Увидев меня, он схватил со стола этот самый конверт и дал деру. Я была уверена, что его заметит первая попавшаяся камера, пометит его как преступника, и «Ариадна» вышлет за ним инспекторов. Но ничего этого не последовало. Мой Карл пробегал перед камерами, но те его как будто не замечали. В итоге я осталась с носом. Как бы досадно тогда мне ни было, но когда я увидела, что показатель социальной значимости упал до четырех, меня чуть инфаркт не треснул. Представь, каково это: проснуться и понять, что теперь ты находишься не на вершине, а на самой грани между Централом и Подгородом. На этом мои страдания не закончились. Позже, продолжая работать на старом месте, я стала свидетелем разговора своего начальства с кем-то по внутренней связи. Похоже, когда конверт не попал в руки получателя, сломалась какая-то отработанная система. Честно, я не пыталась вникнуть в смысл того разговора. Но так или иначе, меня заметили, и вечером я уже собрала вещи и спускалась по колонне в Подгород на постоянное место жительства, потому что моя социальная значимость стала равна трем.

– Очень жаль это слы… – Хотела сказать Елена, но Клара её перебила.

– Прошу, не говори этого. Я не из тех, кто нуждается в чьем-то сочувствии. Я отлично смогла обосноваться здесь, и я не нуждаюсь в поддержке. – Выдохнув последнее табачное кольцо, она потушила окурок и бросила его в пепельницу. – В Подгороде я встретила моего Карла. Думаю, что ему стало известно о том, что со мной произошло, иначе зачем ему было помогать мне искать жилье.

– Вы хотите сказать, что Майкл чувствовал себя виноватым?

– Нет. У него были на меня свои планы, и ты сама видишь. Этот человек, практически стоящий на краю обрыва, вынужден быть осторожным, чтобы не оступиться и не упасть. И с каждым разом его пропасть становится все глубже и глубже, а край – все меньше. Спроси, и я не смогу тебе ответить, сколько уже раз я лечила его раны, сколько костей за это время заросло в его теле, и сколько он уже денег перечислил мне за мои оказания медицинской помощи.

–Надо же…

– Удивлена, да? Правда, мой Карл – довольно паршивая личность, он циничен и ищет для себя выгоду, но это вовсе не значит, что у него нет человечности. Иначе я бы заполнила его капельницу ядом в первый же раз, когда он пришел ко мне. А может, мы просто стоим друг друга!

Елена не совсем поняла смысл последнего предложения, да ей и не очень-то хотелось. И так она уже испытала за сегодня так много, что в голове еще не все успело обдуматься. Она продолжала скромно сидеть на диване, разглаживая ладонями подол своей длинной синей юбки, а Клара взяла в руки планшет и включила ленту новостей.

– Ух ты… Завтра в Централе проходит фестиваль современной популярной культуры. Раньше я всегда его посещала.

– А что это за фестиваль? – Решила спросить Елена.

– Ну, знаешь, там соберется куча разных людей, часть которых, наверняка, разоденется в разномастные придурковатые костюмы. И они там будут, короче говоря, веселиться. Танцы, песни, разные игры, конкурсы и многое и многое. Судя по твоей одежде и манерам, полагаю, что ты из Централа?

Елена кивнула, начиная понимать, к чему клонит её собеседница.

– Тогда тебе стоит сходить туда. Это не так далеко.

Клара протянула Елене планшет, и девушка прочитала в статье о «возможности увидеть главные премьеры из мира фильмов, сериалов, компьютерных и настольных игр, всех проявлений литературы и, конечно же, стать частью самого фестиваля, поучаствовав в конкурсах с призами и завести много новых хороших друзей!».

«Как много всего, – воодушевленно подумала Елена, перечитывая первую страницу, – я ведь раньше не видела ничего, о чем тут написано. Даже из литературы я читала только классику, которой уже более двухсот лет. Я ведь всегда мечтала об этом. Мечтала узнать, какова жизнь за пределами четырех стен, в которых я провела всю свою жизнь. Еще там будет музыка, а я всегда хотела с кем-то потанцевать».

…На следующее утро я, лежа под одеялом и смотря в потолок, пытался собрать в голове мозаику воспоминаний прошедшего дня и понять, не приснилось ли мне все это. Конечно же, это не было сном. Грузом, который я должен куда-то доставить и после этого уйти в отставку, оказалась молодая девушка, которая, похоже, совсем ничего не знает о законах этого мира.

Я встал, боль в моем теле прошла, хотя мышцы продолжали натужно постанывать. Достал из маленького шкафчика новую одежду, которую я хранил у Клары специально на случаи вроде этого, и поменял черный брючный костюм на синие джинсы, белую футболку и тонкую куртку из черной кожи.

Но когда я вышел в гостиную и увидел только одну курящую Клару, я спросил, боясь услышать один из возможных вариантов ответа:

– А где Елена?

– Она познает мир. – Ответила просто Клара, и в следующую секунду в моей голове забил невидимый молот, а весь мир перестал для меня существовать.

Глава 5

Сладостные грезы

Как описать чувство, когда после шестнадцати лет жизни в изоляции от всего и всех ты наконец-то можешь почувствовать себя настоящим человеком? Человеком, способным дышать свежим воздухом, ощущать легкий ветерок, ласкающий лицо, и быть способным пойти куда угодно, не боясь никаких границ?

Сначала Елена испытала удивление с легким испугом, когда Майкл, – первый человек, которого она встретила, – упал прямо перед ней, затем эти чувства сменились холодным ужасом и одновременно головокружительным всплеском ярких эмоций во время их свободного падения. Когда же она увидела Подгород, то все её мысли сконцентрировались только на том, как можно жить людям в таких ужасных условиях, в таком социальном и промышленном упадке. Недавно, сидя в поезде наверх, она ощущала, как её сердце часто колотиться в груди, как обычно бывает перед неизвестностью грядущего. Теперь же Елена чувствовала себя счастливой.

Последние полчаса до открытия фестиваля, она стояла в одной из семи длиннющих очередей. Если сложить общее количество людей, то тут было, как минимум, тысяч десять посетителей. Будучи в самом центре толпы, Елене было неуютно от такого количества людей, за каждым из которых скрывается индивидуальная личность, чего опять же не скажешь о тех беднягах из Подгорода. Кто-то курил странные ароматные сигареты, не похожие на те, какие были у Клары, кто-то время от времени перебегал с одного конца очереди на другой, ни на минуту не смолкал веселый смех. И как и говорила знакомая Майкла, тут было очень много людей в костюмах. В первый раз Елене стало очень страшно, когда она увидела, как в её сторону идет высокий широкоплечий мужчина в хоккейной маске и с окровавленным мачете на плече, но тот просто прошел мимо и заключил в объятия остроухую эльфийку в плаще, сшитом из осенних листьев. Потом появился безумный клоун в фиолетовом костюме, который взял все семь очередей на прицел своей базуки и, когда он нажал на спусковой крючок, из трубы орудия вылетели десятки разноцветных воздушных шариков, которые все сразу стали ловить и подкидывать в воздух.

Елена так быстро прониклась дружеской атмосферой более десяти тысяч единомышленников, что не сразу заметила, как живой поток хлынул в открывшиеся двери многоуровневого выставочного центра. Дабы избежать возможных несчастных случаев, внутрь пускали только по пять человек каждые две-три минуты. Так Елену смогла попасть только в десятую пятерку, а если бы её не пропустила компания из четырех людей, то не попала бы и в двенадцатую. На самом входе в комплекс расположился еще один пост охраны, где посетителей проверяли на предмет запрещенных к проносу вещей. Так, например, охранники не позволяли пройти дальше человеку в толстой кожаной броне, обосновывая это тем, что в его костюме были стеклянные вставки. Парень говорил, что это обязательная часть образа, но правила есть правила. У самой Елены ничего не было, поэтому она преодолела пост очень быстро и очутилась внутри прекрасного, непохожего ни на какой, мира.

Это был первый раз, когда Елене не надо было указывать куда идти и что делать. Однако девушка быстро привыкла к тому, что теперь она представлена самой себе, и решила пойти в ту часть огромного павильона, где было больше всего народу. По пути она часто останавливалась, чтобы рассмотреть торговые «будки», в которых предлагали самые разные сувениры: кольца, брошки, ожерелья, волшебные палочки на батарейках, черные круглые очки на ремнях и с шипами вокруг оправы, тетради, стилизованные под дневники из мистических телесериалов, плакаты, квадратные головы и лазерные мечи. Около одной из торговых лавок Елена задержалась дольше обычного, её взгляд приковал к себе невероятно красивый кулон в форме полумесяца с сапфировым шестигранным камнем в центре.

– Нравится? – Спросил её продавец, молодой рыжеволосый парень в бейсболке с прямым козырьком.

На самом деле Елене очень понравился этот кулон. Однако она скоро вспомнила, что у неё нет никаких денег, чтобы позволить себя ни такое украшение, ни какое другое. Продавец, похоже, понял ход её мыслей и предложил:

– Могу дать тебе её бесплатно.

– Правда? – Спросила с надеждой Елена, и её широкие синие глаза заблистали точно как сапфир в этом кулоне.

– Конечно. – Кивнул человек. – Только разреши мне с тобой сфотографироваться.

Это предложение удивило Елену своей простотой, но ей пора бы уже давно понять, что люди в Централе ничем не похожи на тех, кто живет в Подгороде: они добрее, приятнее; кажется, что даже их душа излучает тепло и доброжелательность. Когда Елена кивнула, рыжеволосый парень вышел из-за прилавка и окликнул из толпы своего знакомого с цифровым фотоаппаратом. Тот быстро встал напротив них и взял на прицел объектива своего друга, который положил одну руку на талию Елены, а второй рукой показал два пальца. Елена не поняла этот жест, но, посчитав, что в нем ничего плохого нет, улыбнулась и сделала точно так же. Фотограф сделал снимок, посмотрел на него, кивнул и куда-то скрылся.

– Благодарю! – Воскликнул продавец и, вручив ей кулон, поинтересовался: – Скажи, а на какой образ у тебя костюм?

Елена растерянно посмотрела на свою белую блузку, синюю длинную юбку, сапоги на каблуках, синий шейный платок и ответила:

– Я всегда так хожу.

– Да? – Он с недоверием осмотрел её с ног до головы. – Не сочти за дерзость, но такой наряд я раньше видел, только когда изучал историю Америки двадцатого века… Да нет, я не говорю, что это плохо! Напротив. Тебе очень идет. Еще раз спасибо за фотографию.

Елена, конечно, поняла, что парень просто полюбопытствовал, и он не хотел её как-то задеть. Расстроилась она по другой причине. Это было заметно сразу, как только она вошла в метро. Её одежда, очевидно, никак не вписывалась в настоящие временные рамки. Но разве она была виновата в этом? Всё, что у неё всегда было – это собственная библиотека, заставленная доверху классикой, учебниками и журналами, которые были старше многих ныне живущих, и из которых Елена и выбрала для себя свой стиль одежды.

В течение всего времени, что она осознанно помнит, она занималась исключительно чтением и самообразованием. Последнее, стоит сказать, далось ей с особым успехом и, хоть тестировать её было некому, ей казалось, что она будет поумнее других. Она знает, как оказывать первую помощь пострадавшему, умеет пользоваться картами, отлично считает в уме сложные большие числа, разбирается в искусстве, обладает почти эйдетической памятью. И при этом она никогда не перетруждала себя, просто у неё было слишком много свободного времени, когда безделье начинало медленно разрезать душу ржавым ножом. Под «слишком много свободного времени» имеется в виду «двадцать четыре часа в сутки».

Но теперь все это в прошлом. В настоящее время Елена находится на свободе, и она должна насладиться её вкусами, цветами и запахами. Неспешно проходя по выставочному павильону, девушка старалась усмотреть все и сразу. В основном ее внимание привлекали люди, переодетые в своих любимых вымышленных персонажей. Она увидела, как центр зала в прямом смысле взорвался бумажными купюрами, а в эпицентре взрыва стояли четверо вооруженных мужчин в брючных костюмах, и лица их скрывали маски клоунов. Потом Елена стала свидетелем того, как девять людей, одетые в одинаковые обтягивающие красно-черные костюмы, под предводительством мужчины в костюме летучей мыши «избивали» брюнета в красном плаще. Все это было так странно и необычно, что Елена не могла заставить себя просто пройти стороной.

Красно-черная команда заметила Елену, подбежала к ней и, подняв на руки, потащила её куда-то. Сначала девушка испугалась, но ожившие персонажи из комиксов только отвели её в ту часть площади, где было больше всего свободного места, опустили на ноги и стали воздавать почести, точно новой провозглашенной принцессе из детских книжек, которые Елена читала в детстве. В то время, пока все лежали у неё в ногах в шуточных позах, к ним подъехал человек на тележке с громоздким оборудованием, поставил вокруг них восемь двухметровых шестов, снизу доверху заставленных зрачками камер, посмотрел что-то в своем планшете и нажал на экран. После этого каждый поклонник обнял её, за что-то поблагодарил, и пошел дальше творить безумие.

– Простите. – Обратилась Елена после этого к тому человеку с тележкой. – А что это такое?

Тот посмотрел на свою аппаратуру, потом на нее с таким удивлением, какое она уже видела. Майкл смотрел на нее точно так же, когда она спросила его про Подгород.

– Странно, что сейчас есть те, кто не знает об этой штуке. Это, смею представить, последняя модель 3D-фотографа – «Фуллкэнон»! В отличие от своей предшественницы, которая была намертво прикреплена к определенной точке, эту малышку можно таскать с собой куда тебе угодно… конечно, с тем расчетом, что она там поместиться – как видишь, она довольно крупная. Но это ничего, еще лет пять-десять, и 3D-фотографы смогут и в карманах помещаться.

– А как она работает? – Елена, конечно же, знала о фотоаппаратах, но такое она видела впервые, и ей было очень интересно узнавать что-то новое.

– Всё очень просто! Ты просто подкатываешь «Фуллкэнон» туда, где ты хочешь сделать 3D-фотографию, берешь объект в кольцо оптических камер, захватываешь изображение на планшете и делаешь снимок, создавая тем самым цифровую 3D-модель, что сразу летит в процессор. После этого фотографу, то есть мне, остается только перенести изображение на компьютер, отредактировать и спроецировать на специальной 3D-платформе, чтобы можно было рассмотреть получившийся снимок с любого ракурса. У меня дома такая платформа размером четыре на пять, и любая трехмерная фотография у меня может достигнуть в высоту до пяти метров! Ты представляешь, как это круто! Ты входишь в квартиру, а тебя встречает такая здоровенная проекция Мехондайзера!

То, что на первых словах было Елене понятно, под конец превратилось в полную неразбериху, но девушка все равно испытывала радость от познания нового и потому запомнила каждое слово, даже самое последнее, которое она даже выговорить не сможет. Фотограф, явно получающий наслаждение от своей работы, мог бы еще долго ей что-то рассказывать, но тут его чуткий взор уловил нечто интересное, и его телега сразу заколесила в противоположную часть зала.

Спустя минут пятнадцать Елена не без трудностей, но все-таки добралась до того места, где даже дышать было сложнее из-за большого скопления людей. Более пятисот человек окружили огромную сцену, освещенную красным, зеленым, синим и желтым светом прожекторов под потолком. На ней стояли два человека: беловолосый мужчина в серой широкой толстовке, в очках и мешковатой шляпе, и блондин лет двадцати пяти со сломанным носом, одетый в вязанный красный свитер. Елена не знала этих людей, но очевидно, что те были знаменитыми, а особой популярностью пользовался блондин, судя по тому, с каким трепетом на него все смотрели.

Елене стало интересно, откуда это столько шума из-за одного человека, и она решила постоять и послушать беловолосого, который оказался ведущим и одним из организаторов фестиваля.

– И если кто-то еще не понял, то я повторю, что сегодня нас посетил один из самых значимых в современной литературе писателей! Встречаем!.. Джона Артхейта!!!

И в следующую секунду уши Елены заложило от ужасно-громких аплодисментов, свистов и визга. Тот, кому все это предназначалось, тоже невольно зажмурился, но встал и поклонился своим фанатам со скромной улыбкой. Не зная, как у неё вообще остался слух, Елена сначала захотела уйти, боясь повтора подобного, но ноги напрочь отказались нести её куда-то.

Это уже было что-то на уровне подсознания. Всю свою жизнь Елена только и делала, что читала старинные книги давно умерших авторов. Сейчас же прямо перед ней стоит писатель современного мира. Можно сказать, самый первый, которого она видит вживую. Ей стало интересно, о чем он думает, о чем пишет, какой он вообще человек. И она осталась.

Ведущий дождался, пока настанет тишина, и повернулся к гостю:

– Как видишь, Джон, тебя тут очень рады видеть… Ну, давай поговорим о твоей жизни. Ты же, получается, вернулся в Централ после трех лет путешествий по миру, так?

– Да, все верно. – Ответил ему с той же улыбкой Джон Артхейт.

– И как тебе возвращение в родные места? Может, ты сейчас сидишь и думаешь: «Боже, что я делаю со своей жизнью? Сейчас бы был в Берлине да плавал в бассейне»?

– Вовсе нет. Мне очень, очень приятно снова встать на землю, на которой я родился.

На последних словах писателя Елена смутилась: «Можно ли считать за землю металлическую круглую платформу, которая делит Столицу на две части?». Между тем Артхейт продолжал:

– Особенно меня порадовала система «Ариадна», которая с каждым днем становится все совершеннее, и когда кажется, что предел уже достигнут, она ставит новые планки качества. Если отталкиваться от того, что я видел, то я могу с гордостью сказать, что «Ариадна» – самая продвинутая, функциональная, удобная и мощная система городского управления, чем во всех остальных частях света. Только Японская «Широюмэ» имеет некоторые сходства, но тут ключевое слово «некоторые». Японцам еще долго придется работать над их системой, чтобы догнать нашу.

– Очень хорошо слышать это из уст человека, объехавшего почти весь мир. Кстати о системах, я ведь не ошибусь, если скажу, что это «Ариадна» дала вам профессию писателя?

– Вы не ошибетесь. Как и всем остальным, «Ариадна», опираясь на сильные и слабые стороны моей души и тела, смогла указать мне самый верный путь в моей жизни. И я не представляю, кем я был и кем бы стал. До того момента, пока мне не пришло сообщение от «Ариадны» в восемнадцать лет, я и предположить не мог, каким станет мое будущее.

– Не сомневаюсь, что это сильно повлияло на тебя, что и отразилось вот в этом чуде… – С наигранной интригой ведущий достал из кармана толстовки тонкую электронную панель, легко помещающейся в ладони. Елена не поняла сути, однако заведенная толпа, в центре которой она стояла, разразилась очередным потоком криков и хлопков. – Да, вы правильно поняли, мои дорогие друзья! Это… это – то самое, ради чего мы тут собрались! Новое произведение Джона Артхейта – «Черное золото»!

В этот раз Елена не обратила внимания на шум и на свои готовые лопнуть барабанные перепонки. Её отвлек от этого тот прибор, которое ведущий назвал «произведением». Этот миниатюрный планшет не имел ничего общего с настоящими книгами, которыми были забиты у девушки абсолютно каждые полки в нескольких шкафах.

Она даже не могла точно определить, что она чувствует: печаль или равнодушие, но никак не радость. Просто она вспомнила, как часто по вечерам она заваривала себе крепкий чай и, закутываясь в плед, читала при свете ночника, шурша страницами и ощущая пальцами приятную шершавую бумагу. Определенно, с электронной книгой она не сможет и на минимум подобраться к тем чувствам, что она испытывала, читая настоящие.

В это время ведущий что-то спросил у писателя, и тот отвечал:

– …Вообще эту книгу можно считать одной из первых, которые я задумал. Однако на тот момент мне не хватало знаний и опыта, чтобы реализовать идею такого масштаба. И так, в течение всех этих шести лет, что я писал, я продолжал вынашивать в голове свой план, главной целью которого было показать «Ариадну» такой, какая она есть. Знаете, это, конечно, поначалу может показаться легкостью, и читая данную книгу, в этом даже можно подтвердить свои теории, но дело в другом. Куда сложнее мне было представить себе социальную часть. «Ариадна» – по-настоящему Божественное создание, обладающее Божественной праведной силой. И есть те, которые завидуют этой силе и сами были бы не против обладать такой мощью. Вот так в моей голове и появилось два абсолютно разных героя, а точнее, герой, инспектор системы «Ариадна», и злодей-террорист, от лица которого тоже будет вестись повествование. И создавая эту историю, я попытался представить себя на месте злодея и понять, почему наша система им ненавистна. Так я пришел к выводу – зависть и жадность. Когда «Ариадна» появилась, она смогла раскрыть личность каждого, и каждый потенциальный преступник был вынужден уступить своё, полученное насилием, место нам – обыкновенным законопослушным гражданам. Теперь же они зализали свои раны, отсиживаясь в трущобах Подгорода, и пытаются вернуть тот мир, когда все решалось по праву сильного. «Сыны прошлого», «Последний оплот» и другие группировки – они просто не хотят мириться с тем, что справедливость восторжествовала, и на её защите, и на нашей, соответственно, стоит «Ариадна». Я уверен, она не позволит, чтобы у нас отобрали место под солнцем, которое мы заслуживаем по правам наших с вами непорочных душ. Слава «Ариадне»!

– Слава «Ариадне»! – Прокричал в ответ ведущий.

– Слава «Ариадне»! – Громоподобным эхом поддержала толпа.

Елена не стала ничего не кричать. Не потому что слова писателя не повлияли на неё, а потому, что она не знала, можно ли им верить. Слишком уж просто говорить о борцах сопротивления слова типа: «они плохие, потому что они плохие». Но также, если подумать, то других логических мотиваций для терактов у них на самом деле не было. То есть, некоторые идеи успели пролететь в голове Елены, но сейчас было не то время, когда стоит на этом зацикливаться.

После этого Джон Артхейт ответил на несколько вопросов своих читателей и скрылся за кулисами под бурные аплодисменты, к которым Елена уже привыкла и даже не жмурилась. Оставшись один, ведущий поправил свою шапку и предложил всем участие в конкурсе с гарантированными призами. Он провел пальцем по экрану своего планшета, и из пола сцены вырос автомат, очень похожий на тот, что Елена уже видела в Подгороде. Только этот оказался не игровым, а музыкальным.

– Все очень просто, дамы и господа! – Говорил ведущий. – Сейчас я приглашу сюда одного человека, и он выберет на этой машине совершенно любую композицию: любой эпохи, любых народов, любых жанров и мотивов. Затем мы позовем еще одиннадцать желающих и устроим танцевальное соревнование, в котором победителем станет каждый! Ну, так кто хочет быть первым, кто окажется тут?.. Может, вы, очаровательная девушка в белой сорочке в первом ряду?

Елена не сразу поняла, что обращаются именно к ней. Она даже не заметила, как она оказалась в первых рядах зрителей, будучи не так давно в самом конце. Но отказываться не хотелось, хоть и чувствовала она себя немного неловко.

Приняв горячую сухую руку ведущего, она поднялась по ступенькам на сцену и прошептала ему на ухо:

– А что если композиция, которую я выберу, не подойдет для соревнования?

– Боже, мадемуазель, – улыбнулся беловолосый, – я вас умоляю. Что бы вы ни выбрали, подойдет всё, уверяю вас.

Елена кивнула. Честно говоря, она сама не знала, что именно она хочет включить. Музыки она знала не так много, да и та, которую знала, наверняка, никому не понравится. Ну, да все равно уже.

Она подошла к автомату. Глазок датчика засек приближение, и перед Еленой, на уровне груди, развернулась сенсорная клавиатура, цвет который переливался красочной палитрой. Действуя интуитивно, потому что раньше она никогда не пользовалась такой техникой, Елена стала набирать на клавиатуре имя композитора, а ведущий озвучил:

– Гарри… Шаймен! Ого-го-го!.. Вторая половина двадцатого века, друзья мои. Ну, так кому под силу подняться сюда и вспомнить развлечения, которые были полтора столетия назад?

Зазвучала бодрая мелодия скрипки, которую красочно дополняла игра на рояле. На сцене, точно по щелчку пальцев, появилось сразу пятнадцать человек, которые пустились в пляс, мотив которого сразу навевал матросским задором. Разбиваясь на пары, Елена решительно подошла к первому молодому человеку, взяла обе его руки, одну положила себе на талию, вторую крепко сжала. Скоро в такт музыке стали слышаться хлопки, от которых Елене было тепло на душе.

Описав несколько кругов, девушка рассталась со своим партнером и сразу же сцепилась своим локтем с локтем нового танцора и продолжила танец уже с ним. Такие замены повторились еще раза четыре, а потом все пятнадцать участников взяли Елену в полукруг, чтобы её было видно снизу, и девушка закружилась одна, грациозно двигая руками и ногами даже в такой музыкальной манере, которую можно было бы назвать «простецкой».

Она бы танцевала так, в кругу своих новых друзей еще не час и не два, если бы вдруг она не услышала рядом с собой низкий, слегка хрипловатый, но такой знакомый мужской голос:

– Мисс… Мисс… Елена!

– О, Майкл, привет! Представляешь, тут так весело! Не хочешь поплясать со мной?

– Ох, будь уверена, сейчас мы попляшем. – С горькой иронией ответил Майкл и, схватив Елену за запястье, спрыгнул вместе с ней со сцены.

– Чт… Что ты делаешь? –Спросила ошеломленная девушка, но мужчина хранил то же холодное, спокойное выражение лица.

– Пытаюсь спасти нас… Сюда!

В один момент Майкл сменил направление и, чуть было не оторвав своей спутнице руку, поспешил в противоположную сторону. Елена попыталась увидеть, чего он так испугался, но не смогла заметить ничего, кроме бесконечного людского моря. Но и так они прошли недолго.

Майкл внезапно остановился и устремил свой взгляд в двух мужчин, которые точно так же встали и смотрели на них. Шепотом он приказал ей спрятаться за его спину и в случае чего ни в коем случае не отставать от него. Девушка ничего не поняла, но послушалась.

Стоявший напротив человек хотел что-то сказать и даже сделал шаг им навстречу, как вдруг Майкл достал из-под куртки тот самый пистолет, который уже использовался против Артура, и выстрелил. Мужчина получил попадание в грудь и отлетел на несколько метров. Его напарник не успел ничего предпринять, и парализатор ударил его прямо в колено. В мгновение ока атмосфера радости и веселья была заживо погребена под людской паникой. Слышались истеричные крики, все куда-то бежали, толкались. Елена попыталась помочь встать одному посетителю, который не удержался на ногах и по которому теперь многие топтались, но Майкл не позволил ей это сделать и повлек за собой, сказав, что так она бы просто заняла место того бедолаги.

– Майкл, что происходит?! Кто все эти люди? Почему ты в них стрелял?

– Я тебе на все отвечу, но давай мы сначала выберемся отс… Ложись!!!

Но было поздно. Майкл не успел повалить Елену, потому что сзади его схватил один из бандитов, намереваясь придушить его. Девушке оставалось только стоять с широко раскрытыми глазами и видеть, как в её сторону летит голубой разряд, который она, довольно хрупкая, вряд ли сможет пережить…

Но ни боли, ни самого столкновения не было. Елена моргнула и увидела, что перед ней, появившись из ниоткуда, стоит мужская широкоплечая фигура в черном пальто. Весь удар таинственный спаситель принял на себя, но он даже не шелохнулся. Только послышался хлопок, да легкая дымка растворилась в том месте, куда попал разряд.

Если в глазах Елены читалось непонимание, то в глазах налетчиков можно было отчетливо увидеть холодный ужас. Очевидно, что они знали, кто стоит пред ними, и это пугало их еще больше, до дрожи в руках.

– Жнец! Это Жнец!!

– Валим отсюда!

– Ты чё?! Девчонка же почти у нас в руках!

– Значит, сейчас он нам эти руки оторвет!..

Послышался выстрел, по звуку похожий на всплеск, и один из бандитов упал на землю.

– Мочи его!!!

Их было человек шесть, чуть больше. И все разом набросились на мужчину в пальто, который без каких-либо эмоций начал по одному их оглушать. Каждый выстрел парализатора был ему, как слону дробина. Он был невероятно быстр, точно молния он скакал от одного к другому. Какому-то мужчине все же повезло ударить Жнеца кулаком, но затем он просто схватился за сломанную руку и закричал прежде чем свалиться без сознания после ответного удара неуязвимого человека. Человека ли?

– Майкл!

Елена смогла заставить себя отвести взгляд от того, с какой невероятно скоростью Жнец разбирается с головорезами, и теперь была свидетельницей равносильной схватки человека с человеком. Майкл был на одинаковых условиях со своим оппонентом, и потому они просто обменивались жестокими ударами. Один из таких ударов Майкл пропустил и получил в итоге кровоточащую ссадину прямо под левым глазом. Бандит ловко захватил его и попытался завершить начатое, но Майкл, позабыв обо всем на свете, кроме себя, вцепился зубами тому в руку, стиснул челюсти под пронзительный крик укушенного, затем двинул ему коленом ниже пояса.

Когда человек, не ожидавший таких подлых приемов, скорчился от боли и припал на колено, Майкл взял и одним легким, но уверенным и беспощадным движением рук свернул ему шею. Послышался хруст, от которого по спине Елены побежали мурашки. Потом она встретилась своими глазами с глазами упавшего мертвеца, которые теперь больше напоминали сверкающие осколки стекла.

И Майкл вдруг предстал перед ней в новом, зверином обличии, а сама она теперь чувствовала себя беспомощной овечкой.

Глава 6

Суровая реальность

Мне потребовалось чуть более пяти секунд, чтобы перевести дыхание и окончательно придти в себя, но Елене этого времени вполне хватило, чтобы снова скрыться. У меня были предположения, откуда мог появиться в ней такой панический страх, что она убежала от меня, но в таком положении поддаваться чувствам – просто глупость. Мне надо было перехватить её быстрее, чем это сделают остальные.

К счастью, Жнец отвлекся от своей первоначальной цели, продолжая вырубать поочередно «Сынов прошлого», благо, на подмогу подоспело еще с десяток человек, и я, как третья сторона конфликта, мог спокойно удалиться и скрыться с Еленой прежде, чем те что-то поймут. Если честно, на «Сынов прошлого» мне не было никакого дела. Да, они революционеры и все дела, но лично мне кажется, что я смог бы с ними справиться, просто заговорив, не прибегая к силе. Потому что мне всегда казалось, что умом эти ребята не блещут, чего не скажешь о Жнеце. Этого подонка я боялся гораздо сильнее просто потому, что в схватке один на один у меня против него нет никаких шансов. И сейчас, когда он занят, я имел один такой шанс, чтобы выжить и спасти девушку.

Елена попыталась затеряться в толпе, которая продолжала панически кричать и бежать во все стороны, точно стая ос, чье гнездо снесли и подожгли, но её наряд отлично выделялся на фоне других, и я, не теряя ее из виду, двинулся за ней. За моей спиной продолжались слышаться ругательства, выстрелы парализаторов, которые никак не действовали на Жнеца, и глухие звуки ударов. Очевидно, что из борцов сопротивления все потеряли рассудок в пылу схватки. Расталкивая на своем пути попавшихся людей, я мысленно похвалил свою способность расчетливо думать в критических ситуациях, которая с годами становится все крепче и крепче.

Поднявшись по лестнице на второй этаж выставочного комплекса, Елена побежала прямиком к дверям лифта, крикнув мне что-то вроде: «Отстань от меня!». Но то ли она забыла нажать на кнопку, то ли вообще не знала этого, учитывая её общие познания о современном мире, но девушка попыталась раскрыть двери вручную. Когда стало понятно, что она больше никуда не денется, я позволил себе перейти с бега на быстрый шаг и глубоко вздохнуть.

Елена тоже понятна безысходность своего положения, надулась и, скрестив руки на груди, повернулась ко мне спиной. Я только усмехнулся этой выходке, больше подходящей для восьмилетних детей, нажал на кнопку, и стеклянные двери с мелодичным звоном отплыли в стороны.

– После вас.

– Ты… ты же убил того человека… он мертв. – Одновременно со слезами и злостью проговорила она, заходя внутрь стеклянной кабинки.

– То есть, тот факт, что сейчас прямо под нашими ногами царит мясорубка, тебя не волнует? – Посмотрев вниз, где в центре человеческого потопа все еще сверкали выстрелы парализаторов, спросил я.

– Да ты просто чудовише, убийца!

В какой-то степени она была права. В смысле, не в том, что я чудовище, а в том, что я оказался единственным, кто сегодня кого-то убил в стенах этого комплекса. Даже тот Жнец – он никого не лишает жизни, просто выводит из строя, чтобы потом отдать преступников под стражу. Но девчонка просто видит все не так, как вижу это я…

– А как ты себе это представляла? А?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты же и так поняла, что эти бандиты – «Сыны прошлого» – они пришли за тобой. Не может быть такого совпадения, что они просто проходили мимо и захотели устроить теракт в том самом месте, где ты решила свободно провести время. Я пока мало чего понимаю, но подозреваю, что до того, как я вытащил тебя из отеля, ты находилась под их строгим присмотром. Теперь же они хотят вернуть тебя назад. Я видел твои апартаменты, и я уверен, что они потратили на тебя так много сил, времени и денег, что просто отпустить тебя у них желания не возникнет. Так же ты теперь поняла, что в одиночку ты не справишься в этом мире. А если бы тот человек придушил бы меня, то ты, так или иначе, снова оказалась бы под замком. Знаешь, какие два главных урока я усвоил? Первый, если ты не успеешь первым вытащить пушку, то потом ты просто не успеешь этого сделать. И второй, если ты хочешь выжить, то надо быть готовым идти до конца к выживанию, даже если ради этого придется пожертвовать чем-то дорогим. Допустим, соглашусь, удар ниже пояса и укус были неблагородными с моей стороны, но только благородство – неуместное качество в деле выживания. Своей гордостью я и пожертвовал.

– Но какой смысл выживать, если для человека главное – просто жить? – Возразила Елена, огонь злости в которой начал медленно угасать.

– Смысл как раз в том, что я выживаю, чтобы жить. Просто выжить – недостаточно. Я же выживаю, чтобы увидеть свою будущую жизнь, которая, можешь не сомневаться, у меня будет заслуженно-мирной и прекрасной. Всё, что я хочу – это тишины. И если ради тишины, мне придется свернуть головы еще сотне людей, которые попытаются убить меня, то ты знаешь, как я поступлю.

– Но что тем людям нужно от меня? – Вернула Елена разговор в прежнее русло, пока лифт продолжал подниматься.

– Не знаю. Если б я задал этот вопрос, то я просто не успел бы первым вытащить пушку.

Я надеялся, что мои слова смогли помочь Елене увидеть реальность такой, какая она есть, но даже если это не так, то девчонка больше не пыталась сбежать от меня, и даже её взгляд смягчился.

Лифт остановился на шестом этаже выставочного центра. Тут располагался кафетерий, который сейчас пустовал. Даже забавно, люди внизу так быстро и так сильно поддались общественной панике, что они, как стадо баранов, начали метаться по всему павильону, хотя путь к спасению был у них все это время над головами. Вместе с Еленой мы вышли на платформу городского поезда, которые, как правило, всегда находились в подобных строениях, и сели в первый же состав, который подъехал через пять минут.

Пока мы сидели в хвостовом вагоне, в котором, кроме нас, никого не было, Елена достала из нагрудного кармана блузки белый кружевной платок и со словами: «У тебя кровь» – прижала его к моей ссадине под глазом. Подобная травма стали для меня таким обыденным делом, что я даже забыл о ее существовании до тех пор, пока не почувствовал неприятное пощипывание.

– То, что произошло на фестивале… Это ведь не последний раз, да?

– Не знаю, – стараясь не морщиться от боли, пока Елена вытирала кровь с моего лица, честно ответил я. – Хотя я обычно стараюсь избегать неприятностей. – «Так выходит, что они сами находят меня».

Когда Елена окончательно успокоилась и теперь тихо сидела, стараясь переварить все только что услышанное, я взял в руки коммуникатор и набрал нужный номер.

– А где твои универсальные часы? – Поинтересовалась Елена, вспомнив о моем приборе, через который можно было и совершать звонки, и выходить в Сеть, и даже слушать музыку.

– Зарядка села. Такие штуки хороши только для показухи, на деле же этих часов хватает часа на три, если ты ими часто пользуешься… – В этот момент с другого конца линии послышался краткий писк, и я произнес: – Алло, Саймон?..

– Господи, Майкл! – Услышал я возбужденный голос хакера. – Ты сейчас новости смотришь? Быстрее переключайся на шестой канал! Прикинь, тут на ежегодном фестивале только что началась перестрелка между Жнецом и «Сынами прошлого»!

– Я знаю об этом. – Нехотя признался я. – В общем-то, мы как раз оттуда…

– Что?! – После этого мне показалось, что мой собеседник упал со стула. – Неужели это ты заварил эту кашу?!

– Давай поговорим об этом потом. Мне нужна твоя помощь. Срочно, больше мне никто не сможет помочь.

– Ух ты… Звучит серьезно. Что там у тебя?

– Сейчас рядом со мной сидит девушка. Мне кажется… Нет, я уверен, что «Сыны прошлого» смогли отследить её по какому-то маячку. Поэтому мне надо, чтобы ты деактивировал этот маячок. Как можно быстрее.

Ответ последовал не сразу. Конечно, Саймон понял, какой большой риск он берет на себя и на свое существование, если он решится выполнить мою просьбу.

– Майкл… но если эту девушку отслеживают, то ты таким образом приведешь её прямиком ко мне в убежище и тогда…

– Я знаю, Саймон.

И снова затянувшееся молчание, которое, казалось, как-то обрело форму и стало давить на плечи и спину. Да, я просил тогда слишком многого, но другого способа просто не существовало. Из всех хакеров, которых я знал, Саймон был единственным, кто не желал моей смерти. Когда я уже был уверен в отказе или в том, что собеседник просто отключится, я вдруг услышал его резкий уверенный голос:

– Тогда у нас расклад такой. Слушай внимательно. Знаешь ведь, каждая улица Централа подключена к своей собственной системе распределения энергии – этакий большой трансформатор. Так вот, подъезжайте через полчаса к тринадцатому дому на моей улице, он считается самым крайним. И я в этот момент устрою «атаку» на эту систему и доведу ее до отказа. Пока она будет перезагружаться и, соответственно, пока вас никто не сможет засечь в пределах улицы, у вас будет где-то двадцать-двадцать пять минут, чтобы добраться до моей квартиры. И тогда мы займемся твоей подружкой. Все ясно?

– Да… – Выдохнул я с заметным облегчением. – Спасибо, Саймон.

– И еще, Майкл, я хотел спросить… Та девушка – это и есть твой… заказ?

– Я же сказал, что объясню тебе все на месте. Жди нас.

Когда я уже было решил, что обо всех проблемах можно было на время забыть, и можно спокойно вздремнуть, сквозь прикрытые веки я услышал Елену.

– Это ведь за мной туда пришли те бандиты… Значит, это я виновата в том, что все посетители, что там были, оказались вовлеченными в ту бойню?

– Ты не знала, что так будет. Никто не знал.

– Но это ведь не освобождает меня от ответственности! Майкл, скажи, как это сделать? – В Елене взыграл новый всплеск эмоций, и она вонзила в меня свои синие глаза, желая получить ответ на заданный вопрос.

– Что сделать?

– Как ты забываешь все, что ты натворил? Всех, кого ты убил?

– Да никак. – Как никогда серьезно ответил я. – Я научился с этим жить.

– Тогда научи меня!

– Со временем и опытом ты сама научишься… Хотя я искренне надеюсь, что этого не понадобится.

Елена сразу поняла, что я хотел ей сказать этим, и потому больше вопросов не задавала. И так, каждый погруженный в свои мысли, мы прокатались на монорельсе двадцать минут, и вышли мы как раз недалеко от нужного нам тринадцатого дома.

До хакерской атаки Саймона на систему распределения энергии оставалось около десяти минут. Мы с Еленой проходили по чистому, освещенному ярким солнцем тротуару. Я только было хотел сказать себе, что все будет отлично, как вдруг я увидел то, от чего мое сердце как будто остановилось на несколько секунд, а затем снова забилось, но уже с многократным ускорением.