Читать книгу Трип Панк - Алексей Сергеевич Коваль - Страница 1

Илье Викторовичу Юзефовичу с благодарностью

На задворках созвездий

Только детские книги читать, только детские думы лелеять.

О.Э. Мандельштам

I

– Ле-о-о-о-оха-а-а!! Ле-о-о-о-оха-а-а!! – кричал во все горло мальчик с красным велосипедом, направляя свой воинственный крик в верхние этажи девятиэтажки. – Ле-е-о-о-ха-а!!! Вы-ыхо-о-ди-и-и!!! – не унимался он. – Ле-о-о-о-оха-а-а!!

Пожилая пышная женщина преклонного возраста, сидела на балконе и пила чай с пряниками, но услышав этого горлопана, направилась в комнату, приговаривая: «Вот разоралси, вот разоралси-та! Горло дерет свое с утра пораньше». Она вошла в комнату, где её нерадивый внучек в поте лица играл гаммы на фортепиано, подавляя агрессию и обиду на весь белый свет.

– Леш, – сказала она строго, – тебя там зовут.

– Кто? – спросил мальчик с надеждой на освобождение в глазах.

– Да кто-кто… Игорек, кто ж еще может так орать в десять часов утра.

– А-а-а, а че он орет?

– На улицу тебя зовет.

Мальчик повесил нос, осознав невозможность преждевременного освобождения, и нехотя повернулся к ненавистной ему Ласточке.

– Сиди, сиди, занимайся, ты вчера прогулял. Вот сегодня будешь сидеть час, вместо получаса.

– Ба, ну можно я пойду погуляю с Игорьком, а потом я обязательно посижу в жару? Пока прохладненько на улице.

– Нет, – отрезала она, – сначала дело, потом гуляй на все четыре стороны.

– Ну бабушка! Ну пожалуйста! – умолял он, едва сдерживая слезы.

– Никаких бабушек, играй давай, а потом побежишь к своему Игорьку.

– Ну можно я хотя бы выйдут на балкон? – говорил Лешка дрожащим голосом.

– Ой, ну выйди, выйди! – драматизировала она, размахивая руками, – Лентяй! Лишь бы не заниматься!

Лешка вскочил со стула и рванул на балкон. За окном был второй день лета. Утренняя прохлада разносилась по маленькому раю. Второй день лета, боже, ну какая радость! Нет тебе ни школы, ни уроков, не нужно вставать по принуждению и тащить неподъемный рюкзак в школу, нет больше дневников и оценок, а только полная свобода – свобода мысли, действий, фантазий, режима сна и приема пищи.

Увы и ах, каникулы для Лешки были всего лишь радостным словом, и познать их истинный вкус с кислинкой беззаботного лета, к сожалению, не удавалось. На повестке дня него уготован черствый гранит фортепианной науки. Да что же это вообще за каторга такая, а? – возмущался Лешка, переходя на предслезный фальцет. – Ну как же так можно? Все дети, как дети: каникулы по три месяца, детские лагеря, речка, велосипед, футбол, а я – за фортепиано. «Леха выходи на улицу – не могу, я за фортепиано», «Леха, пошли на велосипедах покатаемся – не могу, мне надо играть гаммы!» Да провались пропадом это гадкое пианино. Ну и буду говночистом, зато детство будет у меня. Старая дура! Надоело мне уже преть на стуле возле пианино, и без конца и края гонять, то вниз, то вверх, эти дурацкие гаммы.

Он вышел на балкон и отворил створку. Внизу был Игорек, который оставил в стороне свой красный STELS и гонял голубей возле подъезда.

– Игоре-о-о-ок, – крикнул Лешка, тем самым встрепенув своего друга. – Игоре-е-к, ме-ня не от-пуска-а-ют на ули-цу-у-у!

– По-че-му-у? – кричал в ответ Игорек.

– Мне на-а-до занима-а-аться!

Вдруг, один из жильцов дома, живущий несколькими этажами ниже вышел на балкон и грозно закричал:

– А ну хорош орать с утра пораньше. А ну марш отседова, а то задницу надеру!

Игорек запрыгнул на велосипед и, оставляя после себя столб пыли, рванул прочь, а Лешка опечаленный вернулся к Ласточке и продолжил играть ненавистные гаммы, вопреки катанию на велосипеде на свежем воздухе. Ох, как же ему хотелось запрыгнуть на свой синий STELS и прокатится на пару с Игорьком по большому кругу, через соседний двор. После свернуть на горку и мимо кассетного проката и школы, с ветерком рвануть до пивнушки, а дальше – направо и вниз до развилки, чтобы потом, с гарью в ногах подниматься в гору мимо магазина «Березка» и дальше во двор. Увы и ах, бабушка была непоколебима, а значит: Рэ- ми-и-фа-дие-е-ез-со-о-ль-ля-а-си-и-до-дие-ез-рэ-э!

Через час с небольшим Лешкины мучения закончились. Бабушку, которая вновь задремала на балконе, принимая солнечные ванны, пришлось разбудить, чтобы наконец получить вольную:

– Ой, иди, иди мученик! – отмахивалась она, точно от мухи. – Иди, гоняй, как угорелый! Гоняй, на здоровье. Мне-то что? Будь говночистом!

Лешка же, услышав заветное «иди», уже не слушал нудные опостылевшие речи бабули, пророчащие ему никудышное будущее, а в темпе presto прыгнул в сандалии и рванул на балкон, чтобы высвободить своего сизого коня.

– Де-е-ед! – кричал Лешка, – Дед, вынеси велик на улицу!

– Тьфу епт, – обреченно и едко отозвался дед, – замучил уже меня со своим велосипедом. Жизни никакой нет.

Все же дед бросил свои кухонные дела и смиренно сказал:

– Ладно, пошли.

Он схватил велосипед, как что-то невесомое и вместе с внуком направился к лифту.

II

На улице царила благодать: по двору расходился свежий колышущий деревья утренний ветерок, который вздымал столбы сухого белого песка и проникал в подмышки и за спину, вызывая мурашки. Из густых кустов барбариса, которые росли в палисаднике у подножья дома, слышалось щебетание птиц, а по песчано-каменной почве двора бродили голуби. Они то и дело выковыривали какую-то дрянь, надеясь на подарки судьбы. А за порядком двора бдительно наблюдал рыжий кот Чубайс, который прищурив глаза, грелся на голубой облезлой лавочке, озаренной солнцем.

– Ну что Лех, по кругу? – спросил Игорь.

– Ага, только давай превратимся в кого-нибудь?

– В кого?

– Ну, скажем… В Мышей-Рокеров?

– Давай, тогда чур я – Модо! – сказал Игорь.

– Ну Игорь, я хотел быть Модо. У него даже мотоцикл был синим. Будь Винни, он тоже крутой и мотоцикл у него красный.

– Нет, Винни я не хочу, тогда я буду Терминатором!

– О-о-о-о-о! Кру-у-у-у-уто-о! Модо и Терминатор – команда что надо!

– Ага-а-а!

Велосипеды стали медленно превращаться в мощные мотоциклы. Они увеличились в размерах, колеса расширились, стальные балки стали более мускулистыми, под рамой вылезли стальные кишки, а над ней надулся топливный бак с изображением пламени. Ребята, будучи уже в образе своих героев, схватились за огромные, точно коромысло рули, и, дабы ощутить всю мощь металлических коней, выжали на полную мощность рукоять газа. Дикий рев мощного двигателя раздался по всей округе.

– Да, – механически сказал Терминатор, – это здорово!

– А то, – ответил Модо. – Сейчас как рванем по нашему кругу. Как прокатимся с ветерком! Ну что, погнали?

– Пог-нали!

И они рванули. Ребята неслись на полной скорости по ребристой почве из засохшей грязи, оставляя после себя стену из грязевых ошметков и песка. Свежий ветер обволакивал им лица, а душа наполнялась чем-то клокочущим, чем-то вроде фейерверка, что вот-вот вырвется наружу с искрометным трескучим апофеозом. Как и мечтал Лешка, они промчались через соседний двор, едва-едва не задев бабку, идущую с авоськой из магазина «Татьяна».

– Ироды! – кричала она вслед ребятам, тряся вздымающимся к небу кулаком.

Они встали на асфальтовой горке, которая была не меньше, чем Эверест, ну или Гора смерти, что находилась в городском карьере. Гонщики с минуту помолчали, чтобы оценить ситуацию, а после вызывающе переглянулись.

– Ну что, с ветерком? – предложил Модо.

– Погнали, – ответил терминатор.

Они сорвались вниз по склону. Ребята неслись, прорезая ветер. Для них совсем не существовало времени, угроз и невзгод, а только дорога. Дорога, идущая через чужие дворы, школу, пивную, череду чужих домов, автобусных остановок, бесчисленного количества магазинов и, наконец, в родной двор, в котором и была вся их жизнь. Вместе с жуками, ползающими в песочнице, вместе со шлепками домино и карт за столом, где дни и ночи сидели взрослые мужики, да деды, слушая через старый радиоприемник песни хриплым голосом о какой-то воровской доле и крестах. Доля какая-то… Может это апельсиновая долька? Или долька яблока? Фиг с ней. Они неслись навстречу ветру.

Когда они вернулись во двор, то увидели, что на лавочке сидит Танюха с Анькой. Танюха для Лехи была боевой подругой, а также – по негласной истории, выдуманной для ребят – еще и сестрой. Их семьи очень тесно дружили, и ребята проводили время то у Тани в квартире, то у Лешки. Единственным страхом для Лешки в квартире Тани была большая собака Линда. Огромная волосатая грозная псина бродила по комнатам, заставляя Лешку прятаться в шкаф, а Таня без доли страха и сомнения спокойно уводила ее в родительскую комнату. Они смотрели мультики про Губку Боба, играли в бумажные куклы, фишки, карты и могли проводить время сутки напролет, за что дворовые ребята их нарекли «жених и невеста». Но вот незадача – школа все испортила. Как только ребята поступили в гранитные стены, то беззаботные дни становились все реже и реже, а походы в гости, по известным только Богу причинам, сошли на нет. Единственным местом встречи для ребят был двор, где они сохраняли традиции детского райка.

– Привет, девчонки, – крикнул во все горло Лешка из-за угла дома.

– Привет, Ленчик! Привет, Игорь!

Ребята подъехали на своих харлеях к девчонкам, которые устроили на лавке ресторан. Здесь красовались: отменные телячьи отбивные из глины, посыпанные пикантной приправой из песка, с нежным картофельным пюре из грязи, полезный салат из сухих листьев березы и клена с семечковой шелухи, полыни и подорожника, а также – свежевыжатый сок из лужи. Девчонки, как и подобает правилам приличия, накормили ребят кулинарными изысками.

– Да, – довольно сказал Игорь, – еда что надо.

– Конечно, для вас старались, – ответила кокетливо Анька.

– Так, надо бы придумать занятие, – предложил Леша, – чего без дела сидеть?

– А давайте поиграем в «Король любит, король не любит»?

– О, отличная идея, – запрыгал от восторга Игорь.

Вдруг в районе палисадника раздался дикий рев.

– О, черт, снова оно! – напуганно произнесла Аня.

– Да, похоже, что Крапива снова появились в этих землях. Наш долг ее истребить, отбросив страх и сомнения, – заявил Лешка.

– Да, – подтвердил Игорь. – Давайте все вместе: «Один и за всех, и все за одного!».

Ребята скрестили руки и в боевой готовности направились за амуницией в соседний палисадник.

III

– Главной задачей нашей операции является не поддаваться страху перед этим чудовищем, – читал речь генерал Руслан. – Вы группа высококлассных воинов, блестяще подготовленных к любым видам военных действий. На вашем счету: битва на Марсе, Татуине, Заполярье, Нью-Йорке, Сирии, Судане, Венесуэле, Планете четырех Стихий. И вы мне ответьте, стоит ли вам боевым волкам бояться этой пресловутой крапивы? Вам, которые выполняют самые тяжелые спецоперации по спасению заложников из подземного царства? Это вы должны трепетать от ужаса, вы, которые смогли спасти галактику от вторжения Ситхов, а также победить вампиров и Шао Кана? Я вас спрашиваю!

– Никак нет! – хором крикнули бойцы.

– Тогда готовьтесь к бою, воины.

– Так точно, товарищ генерал!

Ребята готовились к бою. Для них были привезены: специальная броня из картона, которая отражает любой танковый снаряд, и позволяет выжить при температуре +200 и -200, а также высококлассные винтовки, дробовики и пулеметы, сделанные из веток яблони и дуба для наступления и вывода врага из строя. Наконец бойцы облачились, и настала пора отправляться в самое пекло. Водитель с позывным «Трактор» высадил ребят возле тропического леса. «С богом, ребят» – сказал он обнадеживающе и оставил их на произвол судьбы.

– Итак, – собранно говорил Лешка, тыча пальцем в портрет Виктюка на куске газеты. – Мы находимся вот здесь, а наша цель, – перевел он палец на статью о мочеиспускании, – вот тут. Мы будем наступать на врага тремя цепями по двое. Лады? – Ребята согласились. «Тогда вперед», – сказал Лешка, хлопнув ладонями, – эту битву запомнят в веках».

Средь высоких кустов неизвестных растений с огромными листьями, точно слоновые уши, пробирались бойцы-миротворцы. Медленно и бесшумно подступали они к логову врага.

– Супермен, Супермен, как слышно? – говорил по рации Лешка.

– Слышно хорошо, Дракон, – ответил Игорь.

– Супермен это я, вообще-то, – возмущался Эльшад.

– Нет, я, – наставила Игорь.

– Да я тебя разорву сейчас, гада! – гневно кричал в рацию Эльшад.

– А-ну иди сюда, чурка! – крикнул в ответ Игорь.

– Так, заткнулись оба. – Венера, как слышно?

– Слышно отлично, – ответила Таня.

– Венера, следи, чтобы эти двое были подальше друг от друга.

– Вас поняла, Дракон.

– Факел! как слышно?

– Отлично, – ответил Артем.

– Как обстановка?

– В порядке, я у тебя за спиной.

– Отлично, молодец. Держи ухо востро.

– Черт, – крикнул Игорь с позывным Супермен 1, – впереди топь.

– Идем сквозь нее!

– Да я только штаны постирал! – возмутился он.

– Идем сквозь топь.

Бойцы двинулись сквозь гадкое зловонное болото, медленно переступая по скользкому дну, чтобы не было слышно всплесков. Вода по консистенции была похожа на чернила или же нефть, поэтому ребята старались быть предельно настороже, ведь никогда не знаешь, что скрывается на глубине. Они шли, медленно, держа автоматы на весу, слегка волнуя водную гладь, в ожидании выхода из зарослей, чтобы встретиться с остальными. Лешка пристально смотрел по сторонам, то и дело отвлекаясь на шорохи, которые издавали лесные зверушки. Наконец, Лешка, Артём и Анька выбрались из душного плена зарослей и оказались посреди топи, в которой отражалась синева неба.

Слева и справа показались остальные члены спецоперации.

– Ну что, – обратился Лешка к Супермену 1, – сильно штаны испачкал?

– Да, – ответил Супермен 1, – теперь уже на выброс.

– А что же ты на спецоперацию напялил светлые?

– Уж если и помирать, то красиво.

Бойцы вышли на сушу и стали пробираться через вновь возникшие темно-зеленые заросли, сквозь толщу которых не проступал свет.

– Венера, как обстановка? – спросил Лешка

– Все окей, босс!

– Супермен 2?

– В норме!

– Супермен 1?

– …

– Супермен 1, ответь! Венера, где Супермен 1?

– Да все в порядке, Дракон, я пописать отошел.

Ребята дошли до логова крапивы. Это была большая каменная пещера, окутанная мхом и витиеватыми колючими лозами.

– Ну что, придется идти», – сказал Лешка.

– Давайте я пойду, – вызвался Супермен 1. – Вы оставайтесь снаружи, а я посмотрю. Если что, буду кричать.

– Лады. Супермен 2, – приказал Лешка, – иди с ним, только без глупостей.

– Есть. – ответил Эльшад

Двое ребят осторожно ушли в темноту, вооружившись фонарями, оставив команду на страже. Скрежет камней под их ботинками становился все дальше и дальше, пока наконец не исчез.

Лешка и остальные пристально следили за обстановкой, всматриваясь в каждую ветку. Врага не было.

– Супермен 1, как обстановка?

– Все спокойно! Пока никаких следов врага. Черт, как же здесь воняет.

– Не то слово, – подтвердил Эльшад. – Как-будто-то кто-то сдох.

– Все чисто, босс! – ответил Игорь

– Хорошо, Возвращайтесь!

– Стоп, Босс. Подожди. Кажется, мы что-то нашли.

– Что, что вы нашли?

– …

– Супермен 1, Супермен 2! Ответьте?

– Ого-го, – раздался из рации голос Игорька, – Босс, да тут целое состояние чахнет.

– Что там? Опиши обстановку.

– Босс, здесь как – будто была золотая шахта. Боже, вы бы видели это. Тут повсюду сундуки и горы драгоценностей: алмазы, золото, сони плейстейшен, пентиум третий, футбольные формы с автографами спортсменов, диски с играми. С ума сойти, в общем.

– Супермен 1 возвращайтесь к выходу.

– Босс, да ты погоди, тут ещё бочки с тархуном и мороженым. Прикинь?

– Парни, это обман. Срочно возвращайтесь к выходу.

– Ну ты зануда, конечно, Босс.

– Так, супермен, даю слово, что мы вернёмся сюда после удачного завершения задания, а пока что топай сюда.

– Есть Босс. Ну что, пошли Супермен 2? Захватим чего-нибудь с собой?

– А вон, хватай вон ту вазу с украшениями и пошли.

– Договорились.

– Босс, мы выходим.

Ребята вышли из тьмы.

– Смотри, что мы с собой прихватили! – крикнул Игорек. В руках у них были драгоценности: серьги, кольца, корона и ожерелье из золота, серебра и дорогих камней. Там этого добра навалом! – одержимо и радостно крикнул Игорек.

– Нет, это после. Брось это здесь, – приказал Лешка.

– Эй, перестань, – возражал Игорь, – почему я должен это оставить? Это моя добыча!

– Потому что это обманный маневр.

– Да ладно тебе выдумывать! Маневр! Вот смотри, нет здесь никого! Эй! Крапива! Где ты? – кричал он.

– Замолчи, – грозно пригрозил Лешка, схватив подчиненного за воротник.

– А ты что, в командиры что ли записался? – разозлился Игорь и оттолкнул Лешку.

– Меня назначали, я сам не выбирался! – Двое ребят собрались уже было столкнуться в схватке, как вдруг в гуще растений послышались шорохи.

– Тш, – приказал Лешка, – Пошли! С тобой я позже разберусь.

Они шли наготове, осматривая все вокруг, как вдруг зеленая петля схватила за ногу Игорька и потащила по земле вглубь леса.

– А-а-а-а!!! Помогите!!! – кричал он.

Бойцы ринулись за Игорем, отмахиваясь от паутин и лиан. Вдруг они выбежали на поляну, где почти до небес громоздилось чудовище. Оно было огромных размеров, почти что с девятый этаж панельного дома, с несколькими десятками щупалец и огромной пастью из которой торчали острые, как бритва клыки в несколько рядов. Оно схватило Игоря и потянуло к пасти, как вдруг Эльшад мастерски швырнул нож точно в щупальце крапивы и высвободил Игорька. Крапива же, увидев обидчика, в долю секунды обрушила весь свой гнев на Эльшада, выпустив в него множество щупалец, что пронзали его точно копья. Бойцы стреляли изо всех стволов, швыряли гранаты и коктейли молотова, жгли напалмом и травили газом, но она становилась все сильнее и злее. Тогда, Лешка отдал приказ отступать, а сам остался на прикрытии товарищей.

– Отступать! Отступать! Все назад! – кричал он отчаянно.

– Дракон, Супермену 2 уже не помочь!

– Я постараюсь.

Бойцы ринулись к выходу с поля битва в гущу растений, а Лешка снял рацию и продолжил биться с крапивой, перекрывая отход товарищей. Она пыталась поймать его своими щупальцами, но ему все же удавалось увернуться от них благодаря некоторым элементам из гимнастики, которую он изучал не так давно.

– Врешь, не возьмешь! – дразнил он ее. В один момент, после стремительной пальбы, у него кончились патроны. – Чтоб тебя! – крикнул он и швырнул винтовку. «– Ну что же, значит пойду с ножом», – сказал он смиренно и ринулся к ней.

Крапива повернулась всей своей мощью к нему. Черт, какая же она огромная. Что может сравниться с этой мощью? В куче веток и листьев он увидел лежащего без сознания Эльшада.

– Ну что ж, – подумал он, – значит, так тому и быть!

Он достал оставшиеся гранаты, вырвал из каждой чеку и позволил крапиве схватить его. Ну, давай, давай! Съешь меня! Она уже поднесла его к пасти, как рев двигателя самолёта ее отвлек. Это был ИВ 2001, за штурвалом которого сидел Трактор.

– Дракон, а ты думал, мы тебя оставим? – кричал Трактор через громкоговоритель.

Крапива переменила свою цель, теперь ее волновал этот появившийся корабль, который представлял для нее большую угрозу, нежели Лешка. Она ослабила щупальца и отпустила его, а он, недолго думая, швырнул в нее гранаты и ринулся прочь. Череда взрывов принесли ей значительные повреждения. Разозлившись не на шутку, она со всего размаху ударила Лешку огромным щупальцем, тем самым отбросив его туда, где лежала рация. Он, едва-едва, шевелясь, схватил ее и приказал:

– Огонь из всех орудий! Жги тварь! – прокричал он, после чего потерял сознание.

Очнулся он уже в госпитале, во дворе возле песочницы в окружении своим напарников. Они обрадовались, что он остался цел, несмотря на ссадины и ушибы, но вот Эльшад, к сожалению, не выжил. Врачи боролись за его жизнь, но, увы, не смогли спасти, так как он был покрыт огромными волдырями и сквозными ранами, что начали нарывать и выделять гной. Он умер во сне.

Они похоронили его со всеми почестями в военной форме и залпом из пушек. Игорь прочитал речь о том, каким Эльшад был другом и опорой, как он верно служил своей стране и, не жалея себя, спасал пострадавших. Его закопали возле плакучей ивы и поставили памятник с надписью: «Ты был больше чем другом! Ты был для нас всем!». После того, как все разошлись, Лешка остался один возле памятника и заплакал, обвиняя себя в его смерти.

Вдруг, пронзительный крик бабушки с балкона пробудили его: «Леша, сходи магазин!». Он вытер слезы, расправил плечи и пошел домой за деньгами.

IV

– Итак, дорогие друзья, наконец-то мы дождались этого момента. Сегодня мы с вами присутствуем и имеем честь наблюдать историческое событие.

– Да, ведь подобного еще не было на нашем веку.

– Сегодня, друзья мои, мы увидим схватку за титул лучшей футбольной команды вселенной между молодыми игроками и, можно сказать, старшего поколения, которые повлияли в свою очередь на молодых.

– Да, Арсений, действительно, потрясающая будет схватка.

– Конечно, Георгий!

– Трибуны ревут, судейский состав уже на поле, и теперь ждем появление команд.

– А вот и они!

– Охо-хо-хо, по-моему, рев трибун зашкаливает, и такая мощь сравнима только с двигателями тысячей космолетов.

– О да-а-а, этого события ждали все.

– Ну что ж, команды выходят на поле. Я прямо из комментаторского балкона чувствую накал страстей между игроками.

– Пора бы представить спортсменов.

– В команде молодых сегодня играют: на воротах – Чех, в защите – Месси, Клозе, Карвальо и Жирков, полузащитники – Роналдиньо, Анри и Ривалдо, а в нападении – Роналду, и братья Баллак.

– Что ж, весьма мощный состав утвердил тренер дядя Валера.

– Я думаю, что он приберег еще что-то на сладкое, ведь на скамейке запасных мы видим Кержакова, Павлюченко и Джеррарда.

– Да, игра будет жаркой.

– В Команде старых мастеров представлены следующие игроки: на воротах – дядя Андрей из 11 квартиры, в защите – Ваня, Илья, Юра и Серега, в полузащите – Сурик, Шаман и Трактор, а в нападении тяжелая артиллерия – Валя Переверза именуемый Профессором и его команда «Аптека.ру».

– В свои молодые годы Профессор был неотразим, некоторые сравнивали его с Марадоной, Пеле и даже Погребняком.

– В самом деле, он был как пуля на поле и должен был играть не меньше, чем в Сборной Бразилии, но его привязанность к корешам из «Аптеки.ру», а также поиски элексира силы взяли верх, оставив карьеру величайшего из всех великихза кормой.

– Да, трагичная история.

– Итак, судья дает свисток и матч начинается.

– Постойте, возникли какие проблемы.

– Ох уж дети и бабки, снова заняли наши ворота! Что им другого места что-ли нет? Тут вообще-то матч идет.

– Постойте, Профессор подбегает к ним. Похоже, он сейчас все уладит.

– Смотрите, как он искусно ведет переговоры с женщинами преклонного возраста, размахивая руками и выражаясь на исконно русском-православном.

– Да, мастер на все руки! Ничего не скажешь.

– Неподражаемый Профессор.

– Итак, матч начался.

– Великолепную технику демонстрируют братья Баллак, передают мяч Чеху. Интересный маневр. Чех выбивает мяч, удаааааар! Окно…

– Чех всегда славился своим мощным ударом.

– Из разбитого окна машет кулаком баба Нюра, с просьбой вернуть ей окно. Баб Нюр, отъебись ты со своим окном. Потом сделаем. – кричит Профессор на французском.

– Блистательно! Блистательный Профессор.

– Мяч попадает в руки дяде Андрею, и он бросает его Профессору. Мяч в игре.

– Профессор – виртуоз, владеет мячом техникой пьяного мастера. Какой дриблинг! Какая техника. Сразу видно – старый мастер. Он отталкивает Баллаков, на таран проходит сквозь команду молодых и остается один на один с Чехом. Профессор замахивается и промахивается, падая на поле. Похоже травма.

– Мяч перехватывает Роналду. Он перепрыгивает упавшего Профессора и направляется к воротам. «Пас, отдай пас» – кричит Карвальо, но Роналду не слышит. Наконец, удар… Дядя Андрей отразил атаку, захватив мяч.

– Вот так вот, пасовать надо, звезда!

– Роналду подходит к Чеху и дает ему пинка, но Чех, не отмалчивается и дает сдачи.

– Поаккуратней Роналду. Надо с уважением относиться к ветеранам.

– Затесалась драка.

– Игроки по команде разнимают сцепившихся легенд. Вдруг, обиженный Роналду забирает мяч и уходит домой в слезах под крики и улюлюканье трибун.

– Выходит, что матч окончен?

– По всей видимости, да.

– Ну что ж, видимо, не судьба нам увидеть этот исторический матч.

– Спасибо за внимание, было интересно. Пошли суп есть?

– Пошли.

V

– Тихо Игорек, мы должны оставаться незаметными. Видишь что-нибудь? – настороженно шептал Лешка.

– Нет, все чисто.

– А Шредер?

– Нету его, сидит наверно в детском саду.

– Хорошо, давай аккуратно двигаться к саду.

Шредер или, как позже выяснилось, Дядя Юра – это сторож детского сада, находящегося неподалеку от двора, где, по сути, не было ничего для наживы, кроме одного – яблонь, на которых свисали увесистые сочные яблоки. Но добраться до них было крайне сложно, ведь откуда ни возьмись постоянно появлялся Шредер, точно дух или скрытый страж, вечно обитающий меж этих мускулистых деревьев. Лешка с Игорем начали свой поход издалека, а именно с дальнего угла детского сада, где путем вырывания металлического ребра из длинного забора была сделана лазейка. Ребята вошли на запретную территорию.

– Игорь, идем в обход, но очень тихо.

– А может, выйдем отсюда и перелезем через забор сразу к яблоням?

– Не получится, там рвы с огненной водой и торчащими шипами, упадем и сразу же умрем.

– А, ну тогда да. Идем в обход.

И они, точно кошки, пошли вдоль забора по территории, минуя песочницы, качели, старые деревянные автомобили и беседки.

– Лех, а где прятаться будем если что?

– Да фиг знает… Наверно в грузовиках.

– А если он нас там найдет.

– Тогда мы точно умрем.

– Не хотелось бы.

Ребята прошли вдоль забора и увидели заветный яблоневый сад, который мерцал своей чистотой и неприкосновенностью. Ни одной бутылки, пакета, бумаги и даже окурка не было там. Яблони были стройные, ровные, с густой кроной, в которой скрывались сочные яблоки. Лешка и Игорь осторожно перелезли маленький заграждение и легкой трусцой ринулись к деревьям.

– Игорь, я наверх, а ты лови в футболку яблоки.

– Хорошо.

Лешка забирался все выше и выше, срывая запретные плоды, дрожа от восторга, а Игорь ловил их, растянув футболку, точно полотно для прыгающего с крыши бедолаги. Один за другим яблоки летели вниз.

– Лех, – возмущался он, – не так быстро. Я не успеваю ловить их.

– Хорошо, я буду осторожнее. – Лешка старался срывать яблоки так, чтобы не шуметь ветками, иначе шум привлечёт Шредера, и будет плохо.

– Лех, – крикнул Игорь, – все, пошли. Глянь, сколько набрали.

И вправду, яблок было столько, что Игорь едва удерживал футболку, которая начала уже трещать. «Да, – подумал Лешка, – пора валить», как вдруг он заметил, что на самой вершине висит румяное наливное сочное яблоко, освещённое солнечными лучами.

– Игорь, сейчас еще одно достану и пойдем. – неуемно пробурчал Лешкаи стал пробираться выше.

– Хорошо, только скорее. Чувствую я, что Шредер сейчас придет.

– А я уже здесь! – крикнул злобный голос за спиной у Игоря.

Шредер был в двух шагах от Игоря, он держал в руке что-то наподобие милицейской дубинки. Лешка моментально спрыгнул с яблони и приземлился на стопы, не почуяв никакой боли от страха.

– Беги Игорь, – крикнул Лешка.

– Куда?! – рявкнул Шредер и бросился за ребятами, размахивая дубиной.

Игорь бросил все сорванные яблоки, и мы ринулись со всех ног по асфальтовой дороге от сторожа.

Страх наполнил мальчишечье нутро, и именно он помог им махнуть через забор раньше того, как Шредер сумел бы их настичь. Оказавшись по ту сторону забора, они, жадно глотая воздух, смотрели, как Шредер что-то злобно ворчал им вслед, крепко сжимая дубину. Лешка и Игорь не стали дожидаться дальнейших его действий и пошли во двор.

– Жаль, конечно, что яблок не взяли. – с досадой сказал Лешка.

– Да, но зато живы остались, – ответил Игорь.

VI

Вот незадача, пошел дождь средь бела дня, когда, казалось бы, солнце должно освещать детские игрища. Вот же засада, а это значит, что теперь пристанищем для детских игр будет подъезд. Лешка, Игорь, Танюха, Анька, и Руслан стояли в подъездной пролетке и пинали из угла в угол консервную банку,которая была отдана под пепельницу жильцами. Вдруг, словно из воздуха, перед ребятами появился дух по имени Леха, одетый в желтую клетчатую рубашку, спортивные штаны с оттянутыми коленями и калоши, которых вылезал чёрный мех, точно сбежавшие тесто. Он так и представился «Леха, который присматривает за подъездом».

– А где же ты живешь? – спросил Руслан.

– А в каморке под крышей. Пойдем ко мне?!

Руслан и Анька испугались и стремительно рванули по ступенькам вниз, а вот Лешка, Игорек и Танюха согласились пойти под крышу к Лехе. Ребята поднялись по запретной для них металлической лестнице, ведущей на крышу, и зашли в лифтерную. В маленьком помещении было чисто, но темно, несмотря на включенную тусклую лампочку, висящую под потолком, как молочный зуб, держащийся на нерве. У подножья тёмно-зелёной стены лежал матрас с пастелью прямо на бетонном полу, несколько полных пакетов с продуктами и вещами, парочка пожелтевших книг, а на самодельном столе, сотворенным из старой облезлой тумбы, стоял электрический чайник.

– Ребят, чаю хотите? – спросил он доброжелательно.

– Да, хотим, – ответила Танюха за всех.

Он влез по лестнице на крышу, достал оттуда большую бутылку с водой и вылил содержимое в чайник.

– Не пугайтесь, это дождевая, если что, – предупредил он. Пока чайник кипел, он угостил нас конфетами, которые достал из большого мешка.

– Ничего себе», – сказал Лешка, – у вас столько конфет. Где взяли?

– Да, добрые люди помогают. Слава Богу. Иногда я на кладбище хожу и с могилок собираю, чтобы помянуть усопших.

– Вот это да… – протянул Игорек.

– А страшно ходить на кладбище одному? – спросил Лешка

– А чего там бояться-то? Лежат себе бедолаги под землёй, отдыхают.

– А вдруг они проснутся? – спросила Танюха.

– Аха-ха-ха, ну тогда пиши-пропало. – говорил Леха. – Они вас схватят за руки за ноги и с собой утащут.

– А я буду с ними драться! – заявил Игорек, сжимая кулаки. – Все одолею, чтобы они не просыпались больше. – говорил он воинствующе, размахивая руками.

– Тих-тихо, чемпион. Не надо ни с кем драться, а с ними тем более. Пущай спят, они заслужили. – сказал Леха задумчиво.

Он взял вскипевший чайник, налил кипяток в кружку с рассыпчатым чаем и сказал:

– Пейте по очереди, она у меня одна, и сильно не глотайте, а то листьев налопаетесь. Первым был Игорь, он довольный набил рот конфетами и едва их прожевывая, вливал горячий чай сквозь небольшую выемку губ, из которой сочилась густая карамельная масса.

– А хотите анекдот вам расскажу? – предложил Леха.

– Да, хотим – завопили мы.

– Ну тогда слушайте: Заходит, значит, в троллейбус мужик с пакетом, а внутри целая коробка яиц. Кондуктор, увидев его, закричала: «Мужчина, эй, мужчина с яйцами, оплатите, пожалуйста, проезд!». А мужик ей в ответ: «Гражданка с пиздой у меня проездной».

Нас разразил закатывающийся смех. Игорек, услышав шутку, не сумел сдержать сладкую массу во рту и вытолкнул её стремительным потоком воздуха, точно салют. «Ну вот, только этого ещё не хватало» – по-доброму ворчал Леха. – Чего уселся-то? Вытирай давай!». Игорь, скрючившись в судорогах от смеха, принялся вытирать тряпкой ошмётки конфет, а мы держась за животы, катались по полу в плену нескончаемого смеха.

– Лех, а что такое пизда? – спросил Лешка.

– А это то, что у Танюхи между ног. Вот у нас – колбаска, а у них варенник.

– Варенник? – спросил Игорь, представив абсурдную картину в голове. – Прям из теста?

– А-то! Вон, попроси Танюху, она тебе покажет. – ответил заискивающе Леха. – Когда варенник и колбаска встречаются, то потом появляются дети.

– Вот это, да-а-а.. – ошеломился Лешка. – А мне родители сказали, что меня в капусте нашли.

– А меня Аист принёс. – Сказала Танюха.

– И меня тоже Аист принёс. – ответил Игорек.

– Ладно, шутка. – сказал Леха. – Всех нас кто-то принёс и где-то нашли.

Потом он достал из кармана карты и спросил:

– Умеете?

– Нет, – ответил я за всех.

– Научить?

Мы переглянулись с ребятами и одобрительно кивнули.

– Ну тогда смотрите. Вот это масть с черным сердечком называется пики, красные сердечки – черви.

– Прям как земляные? – перебил я.

– Почти! – ответил он. – Вот эта крести. Видите, крестик? А вот эта бубны или буби – красный квадратик. Теперь игра, играем в чирка. Правила такие: пики бьются пиками, черви – червями, бубны – бубями, крести – крестями. Понятно?

– Ага!

– Так вот, играем по очкам. Шесть, семь, восемь девять – нули, десятка – десять очков, валет – два очка, дама – три очка, король – четыре, туз – одиннадцать. Понятно?

– Ага, – ответили мы завороженные.

– Ну раз понятно, попробуем?

Мы начали играть с таким азартом и усердием, с таким увлечением от того, что правила были поняты так быстро, будто мы и вовсе играли уже сто лет. Мы так заигрались, что не заметили, как на улице стемнело.

– Леха, нам уже пора.

– Как, уже?

– Ну да.

– Эх, весело с вами было. Ну делать нечего, давайте провожу вас.

Мы вышли из каморки вместе и стали спускаться по ступеням. Сначала мы проводили Танюху, а после стали спускаться дальше. Леха достал из кармана пачку сигарет и закурил, тем самым подогрел наш интерес.

– Лех, – спросил я, а что это такое?

– Сигареты.

– А зачем они?

– Как зачем? Курить…

– А дашь попробовать?

– Мал ты еще, иди давай вниз.

Мы спустились на первый этаж и попрощались с Игорем, условившись на том, что теперь часто будем приходить к Лехе в гости.

– Эх, а теперь и мне пора, – сказал я Лехе.

– Ну так пошли.

Мы поднялись на мой этаж, и я поблагодарил Леху за чай, конфеты и игру в карты, на что он сказал мне:

– Ой, да на здоровье, было бы за что благодарить.

– Лех, – не унимался я, – а можно попробовать покурить?

– Ой, да отстань ты уже…

– Ну, пожалуйста, – умолял я.

– Ладно, – выдохнул он и достал из пачки сигарет. Зажми в зубах и втягивай, когда я подожгу.

– Хорошо.

Меня разразил дикий кашель. Это было ужасно – поток горького дыма проник ко мне в легкие и заполнил все свободное пространство.

– Ну как, понравилось?

– Нет.

– То-то же. Ладно, вали домой, только особо не дыши, а то родители учуят и по жопе надают.

Мы попрощались, и он моментально испарился в воздухе.

Я зашел домой и сразу же получил скандал от бабушки.

– Где тебя, черт побери, носило? Мы тебя с балкона звали, глотку драли, ходили на улицу, в подъезде орали, как дураки. Где ты был?

– У Лехи в лифтерной сидел с ребятами.

– У какого Лехи?

– Ну там живет Леха под крышей, – сказал я и отхватил подзатыльник.

– Еще и врет, стоит и не краснеет. Подожди, чем это от тебя пахнет? Ну-ка дыхни.

– Ничем.

– Дыхни, я сказала!

Делать было нечего, пришлось дышать. Бабушка подняла еще больший скандал, учуяв запах сигарет. Я пытался всячески оправдаться, что просто попробовал, и мне не понравилось, но увы, меня уже не слышал никто. Помимо порки дедовским солдатским ремнем, меня посадили дома на две недели, лишив телевизора и игрушек, чтобы все свое свободное время, я посвящал чистописанию и фортепиано, что было куда ненавистней сигаретного дыма.

Бирюлевская месса

Предварительное Действо

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Бирюлево Товарная», – объявил прерывистый механический женский голос, доносящийся из хрипящего громкоговорителя. Фу-у-ух, еще совсем чуть-чуть, и я развалюсь на своем просторном остывшем шконаре, забывшись сном, чтобы завтра с полными силами и энергией снова рвануть точить клыки об зализанный донельзя гранитный истукан. Хотя кому я рассказываю? Утро начнется как обычно с «Блять, опять проспал». Одной рукой я буду натягивать свои портки, а другой закидывать пайку, проталкивая и размалывая ее пальцем, чтобы быстрее зашла внутрь. И в темпе козочки, мимо ворчуна-охранника (Где Пропуск, бля? – Посеял, Дядь Олеж. чес слово сделаю…) рвану на собаку*, а там до Павлика. А пока что я сижу в вечернем вагоне, где царившую тишину безжалостно кромсает своими тонкими бледными культями с ярко выраженными синими венами бабка, которая, рисуя в воздухе пентуху, издает заклинание сквозь Фермапийскую щербину. «От улы-ы-ыбки станет всем светле-е-ей…» – завывает она на весь вагон, взбираясь на высокие ноты, как старая кляча.

Вот черт, угораздило же. Где мы едем-то?! Я стал вглядываться в залитое чернилами окно, чтобы понять наше местоположение, но в окне, словно в насмешку надо мной, транслировалась картина вагона. Как там пел Нойз? «Если вселенная бесконечна действительно, значит, есть куча копий нашей планеты. Где-то сейчас происходит те же события…» Что если отражение – есть не что иное, как подтверждение этой сумасшедшей теории? Что если в этом окне транслируется картина той же самой электрички с такими же людьми, и возле окна сидит тот же самый чудаковатый рыжебородый очкарик, который фантазирует дабы скоротать время? А? Как вам такая теория? Шучу я, конечно же, а то подумаете, что я того-с, с ума сошел. Я могу наблюдать за любым человеком, и он абсолютно не заподозрит слежки. Вот мужчина сидит на соседнем сидении и держит в руке рокс, наполненный янтарной бормотухой, которую он смакует с заносчивым видом аристократа. Да-а-а, и не такое тут встретишь: и деда мороза прямо из театра на Таганке, и бас гитариста, который исполняет песни Летова, и бизнесмена с окраин столицы. Алло, мы ищем таланты! А напротив буржуя дремлет усталая бабуля с кучей пакетов, которая укрыла своим крылышком уснувшее дитя.

Мое внимание все время отрывало отражение милой чернявой девицы, сидящей напротив меня, которая с головой нырнула в книгу, не подозревая, что некто наблюдает за ее чертовски милым сосредоточенным лицом. О, это ж гессовский «Степной волк». Она вцепилась в книгу своими длинными паучьими пальцами с черными ногтями и, не отрываясь, аккуратно перелистывала страницы. Судя по тому, как девушка пристально вчитывалась в содержание, не обращая внимания на завывания бабки, я предположил, что она явно изголодалась по чтению хорошей литературы или же просто решила погрузиться в чтиво, чтобы не быть частью вагона вечерней электрички.

Наконец-то Монсеррат закончила свои завывания и бабочкой запорхала по вагону, оставив сидящих путников с ноткой недоумения от услышанного. Вот и показался Бирюлевский мост и раскрашенные местной шпаной гаражи, а значит, пора двигать педали. Я прошел сквозь коленчатый коридор и вышел в тамбур в ожидании остановки. У дверей стоял мужчина и разговаривал со своей возлюбленной. Истекая истомой, он слюнявил приторные, как патока, восторженные речи по телефону. «Милая моя, Зая, скоро я приеду, и мы с тобой окунемся в мир наслаждения. Ты готова познать все грани блаженства?». Я посмотрел в его сторону, и он, видя, что я стал невольным слушателем его оды, глянул на меня с осуждением, а после отвернулся, чтобы сберечь обильное вливания в уши романтических соплей.

Электричка остановилась, и гремящие двери, словно вода перед Моисеем, расступились предо мной. О, да мне фортануло! Вагон остановился возле турникетов, а значит, мне выпал шанс первому пересечь финишную черту. Ну, вот и все, Беверли, блудный сын вернулся. Я вместе с образовавшейся позади меня толпой, как евангельский проповедник, что привел единомышленников на землю обетованную, двинул в сторону общаги, думая о навязчивой идее заскочить по пути в магазин. Ой нет, не хочу в очереди еще стоять. Ну нахер. Пройдя мимо Стекляшки и завернув во двор, я оказался под тенью величия серого человеческого муравейника, что возвышался над близ стоящими хрущевками. Я вышел по дороге из серого кирпича к парадной Парнасу, где на страже порядка гордо выкуривал сигарету охранник, по имени дядя Олежа.

– Здрасти, дядь Олег.

– Здорово, Лех, пропуск сделал?

– Нет еще.

– Лех, блять, ты чего попутал? А если проверка придет?

– Ой, да ладно Вам, дядь Олег, все нормально будет.

– Нормально, бля, – злобно съязвил он. Сиди тут, получай за вас пиздюлей.

– Все нормально будет. Сделаю все завтра.

– Я уже в штаны не влезаю от ваших завтраков, – возмутился он.

– Дядь Олег, чес слово.

Я прошел дядь Олега, а это, между прочим, успех, пролез под неприступным металлическим стражем и двинулся к лифту. «Да вашу мать, – разозлился я, – здесь когда-нибудь будет работать больше одного лифта. Черт, да что ж такое, а?!» Еще и пузырь начал поджимать. Я гневно вдавил продавленную временем кнопку, надеюсь, что ему станет больно, и он, почувствовав мое раздражение, ринется вниз. Но не тут-то было, за время спуска возле него скопилось приличное количество людей, которые в форме знака вопроса с головой нырнуло в гаджеты. Лифт прибыл. О, пресвятая дева Мария, это свершилось. Да уж, лифт-то прибыл, да вот только в нем можно глаз себе выколоть из-за вновь перегоревших лампочек. Вместе со мной вошли несколько человек. Я подсветил экраном телефона панель и спросил у пассажиров: «Кому какой?» «Четырнадцатый». «Шестнадцатый». Я нажал выжженные кнопки, и мы стали подниматься вверх. «Ха, – подумал я, а что если мы здесь застрянем, как быть? Мы ж умрем от нехватки кислорода, пока нас откроют. Да езжай ты быстрее, мать твою, я сейчас обоссусь!» Наконец свет тринадцатого этажа прорезал тьму сквозь дверную щель и стал стремительно расширять проход для меня, облегчая путь к спасению. «Братан, скорее выходи, я долго держать не смогу», – говорил мне Свет. Когда я вышел из лифта, меня сразу же принял в объятия запах жареного лука, что вырвался из кухни и заполнил собой весь этаж. Пройдя по коридору, я дошел до комнаты, что находится на отшибе, с хрустом повернул ключ в замке, и двери моей кельи распахнулись. Я резко закрыл ворота, чтобы тошнотворно сладковатый запах не проник сюда, скинул башмаки и зашел в комнату.

– Здорово, Лелик, – крикнул мне Игнат.

– О, приветствую тебя, друг мой сердешный, а ты чего так рано?

– Да у нас сегодня выходной, ну я и решил делами заняться.

– О, что делал сегодня?

– Я проснулся ближе к обеду, потом поел самсы с квасом, потом в футбо-менеджер поиграл и, собственно, все.

– Да-а, слушай, насыщенно.

– Да?

– Ну да.

– Пизда, – съязвил он, вытаращив указательный палец на меня. – Кстати, Лелик, тут Федор заходил, ну тот, что с 6-го этажа, предложил побухать сегодня. Ты как?

– О, а что за повод?

– Так неделя началась.

– А-а-а-а.

– Пизда.

– Ну я не откажусь.

– Вот и чудненько.

– А что пить будем?

– У нас осталась водка, у старого – Сэм из дому привезенный, Федор сказал, что захватит чего-нибудь вкусного, а Киря принесет закусь.

– По-царски, слушай.

– Ну так, аристократия, елы-палы.

– Я тогда пойду в душ, смою, так сказать, прошедший день.

– О, да ты поэт, епт.

– А то, на этом и стоим.

– Ок, я тогда всем позвоню.

– Давай.

– Лелик?

– А?

– Хуй на!

Я схватил бордовое полотенце и направился в ванную. Разделся и глянул в зеркало: «Да я прямо Вакх». Пока я стоял под струями бюджетных ниагар, каждый входящий в блок считал долгом ударить в дверь и крикнуть: «Здорово, Лелик». Твою мать, даже помыться спокойно не дают. Освежившись, я быстро накинул шмотье и вышел к уже собравшейся толпе. Здесь были Киря – турботатарин, Старый, тот самый Федор с шестого, и Игнат. Чисто сосисочное пати. «О Лелик, – язвил Федор, – Мудя намыл? – А как же, Федор?! – Да только они ему не понадобятся», – пошутил Игнат. На столе, словно колонны пантеона, стояли несколько бутылок водки, инкрустированная бутылка с самогоном Старого, несколько пакетов сока и много чипсов и прочей закуски.

– Ну что, мужики, наша принцесса пришла, можно и начинать! – заявил Старый и включил «Императрицу» Ириши Аллегровой.

Киря схватил бутылку водки и стал разливать ее по стопкам.

– Ну, как говорится, за нас, за вас и за ГОРГАЗ! ВЗДРОГНЕМ! – крикнул Игнат.

– Ура, ура, ураааа!!! – прокричали мы.

Действо началось. После первой стопки ко мне с растянутой до ушей улыбкой подошел Федор и, накинув мне на плечи руку, начал вещать:

– Лелик, мне тут ребята говорят, что ты чуть ли не в монашество подался, да?

– Ну не то, чтобы в монашество, просто…

– Ты это, давай не будем сейчас из себя целомудренного строить.

– А в чем, собсна, дело?

– Тут понимаешь, какая делюга, скоро к нам придет Роман, ну помнишь его, дотошный цыган со своими высокими материями и тканями, так с ним придут крали, ну небесной красы.

– Так, и что?

– Лелик, ты меня пугаешь. Ты не заболел? – приложил он руку к моему лбу.

– Покуролесить предлагаешь?

– Аллилуйя, господа, он прозрел. Так вот, среди краль будет одна особа, ну рыжая, зеленоглазая, фигура, как с глянцевых журналов. Девка безбашенная до соития, но в душе тонкий трагик. Ты бы присел к ней на уши, а потом и она на тебя присядет.

– Федор, да я как-то не умею на уши припадать…

– У тебя что, языка нет что ли? Тут, понимаешь, главное быть самим собой, ну и не мямлить. Спроси про интересы что ли, мол, чем занимаешься, туда-сюда… Она, кстати, танцами занимается. А ты ей ответь: «О, танцами? А я раньше нижний брейк танцевал!».

– Так я ж не умею.

– Ле-е-елик, милый, ты что думаешь, что она тебя попросит станцевать что ли? Просто на уши сядь и все. Че ж ты, мудя, просто так мыл?

– Понял тебя, Федор.

– А там слова за слово, потом за щеку… Понял? Негоже свои лучшие годы тратить на воздержание.

– Ну что, мужики, – гимнически крикнул он, – между первой и второй?..

Киря ринулся к столу и легким движением руки наполнил рюмки.

Твори бардак, мы здесь проездом!

KYRIA NALEY SOK

Водка лилась рекой.

– Оу, – возмутился я, – а мы не частим?

– Ну так да, – ответил Киря. – А что такое?

– Не хотелось бы раньше времени накидаться.

– А надо через не хочу, – съерничал Игнат.

Мне плеснули в рюмку водочки, ее резкий запах тут же врезался мне в нос и заполонил собой гортань, что вызвало тошнотворную судорогу в горле.

– Кирь, – обратился я, сморщившись, – плесни апельсинового сочку, пожалуйста, не могу без запивки.

– Айн момент, сейчас организуем.

– Кирь, – обратился Федор, ну ты тару-то не порть, в один большой налей, и мы все оттуда полакаем. Да ведь? – спросил он у собравшихся. – Брезгующие есть? Молчание знак согласия. Лей, Кирь, не жалей. Когда пивной бокал наполнился солнечной жидкостью, то Игнат, выпавший из процесса, внезапно опомнился:

– Господа, тут такое дело, цитрус – это конечно хорошо, но…

– Вот черт, – прервал его Киря, – ты ж сдохнешь от него.

– О, тогда побольше лей, – ворвался Старый.

– Пидоры! – съязвил Игнат.

– Аха-ха-ха-хах!!!! – все засмеялись.

– Вот так вот, братух, – зарезонировал Киря, – живешь тут с людьми, понимаете-с, а они, оказывается, смерти твоей хотят-с.

– Охуели, – подытожил Федор. – Ну что, давайте пить? Два коротких и один протяжный.

– Ура, ура, ураааа!!!!

Мы пили по часовой, чтобы не растерзать хлипкий стакан сока. Сначала пригубил Федор, точно воды попил, а сока глотнул едва, точно губы помочил. Ух, хороша чертовка! Следом опрокинул рюмаху Старый, после чего скрутил гримасу мопса. Резко выдохнув, он запустил руку в глянцевую пачку, вынул оттуда несколько ломтиков чипсов и запустил их в рот.

– Не, парни, – говорил он, похрустывая, – я лучше закушу, потому что запивают только алкаши.

– Хуярь его, пацаны, – издал боевой клич Игнат, – алкашами нас вздумал называть! Ты свои крестьянские замашки оставь в царской России.

Следом за Старым осинел Киря, запив доброй порцией апельсиновой крови, потом Игнатушка с присказкой «хуже водки лучше нет», выпил и занюхал лысиной Старого. Когда очередь дошла до меня, то тара с соком почти опустела, потому как Киря выхлестал весь сок из-за ушедшей водки «не в то горло», оставив мне лишь крополя.

– Киря, дружище, налей еще сочку, не могу без запивки.

– Ор(гы)анизуем, – ответил он на пролетарском.

Он плеснул цитрусовой сладости Игната в стакан и передал его мне. Ну, пацаны, вот и до меня очередь дошла. Не успел я опрокинуть рюмаху, как во входную дверь прилетело несколько увесистых ударов.

– Кто это там, бля? – недоумевал Игнат.

– Пойду, гляну.

– Хуя че творят.

Я опрокинул мензурку в рот и резко проглотил, чтобы не почуять вкуса, и собрался было уже запивать, как в дверь снова раздалась череда тяжелых ударов. Да, блять, сейчас я ебло кому-то снесу. Я поставил с акцентом на стол нетронутый стакан с соком и резко бросился к двери.

– Лелик, ты только не жести, ок? – попросил Федор.

– Хорошо.

За дверью были несколько девичьих голосов и мерзкий тенорок Романа.

– Черт, Роман, ты что ль?

– А кто ж, епт, – раздалось из-за двери.

– Хули ломишься так?

– Мало ли, не услышите.

Я открыл дверь. В коридоре стоял худощавый и пучеглазый цыган в окружении трех миловидных особ, в числе которых красовалась в коротком платьице в горошек Рыжольда. «Привет», привет, здрасти», – мило пропищали дамы. «Привет-привет, ну заходите, коль пришли».

Гости влились в празднество и заняли свои места между участниками процессии. Киря, как порядочный джентльмен, не оставил руки гостей в запустенье, а, молниеносно наполнив мензурки, вручил их гостям. Пока я открывал дверь, то мой бокал с соком, конечно же, был выпит кем-то другим. Вот гады! («Бу-у-у-га-а-ал-тер, милый мой бу-га-а-ал-тер, вот он какой, такой прост-о-ой…») Ребята и девчата стояли с поднятыми предплечьями, зажимая в руках стопки с водкой, небрежно и скромно приплясывая. Старый нет-нет да и глянет в глубокий вырез новых пассажирок нашего купе. Он как довольный мартовский кот кивает Игнату. Ему, в общем-то, приятна компания дам, но за имением своей северной королевы из Омска он словно голодный жирдяй, которого посадили на диету, и при этом положили в холодильник огромный шмоток сала.

– Федор, – заговорил Старый, – ты представишь нам прихожан?

– О, Старый, бес в ребро ударил? Аха-ха-ха-ха, конечно. Это Аня, – указал он на стройную брюнетку с черными, как ночь, глазами. – Вот Лиля, – приобнял он пухленькую, как только что приготовленный пирожочек девушку с русыми волосами, забранными в хвост.

– А я – Ира, – оборвала Федора Рыжольда.

– Очень приятно, – растянулся в улыбке старый, – Я – Никита, этот вот Киря – турботатарин, а это Лелик – приобнял он меня, – наш пиздюк.

– Очень приятно-с.

– Игнат.

– Батя андеграунда, на минуточку, – отрезал Игнат, подняв палец вверх.

– А вы с Игнатом братья? – спросила меня Рыжольда.

– Да-а-а, – иронично ответил Игнат. – Самые что ни на есть близкие. Я с Архангельска, а Лелик с Тамбова.

– Ну я серьезно спрашиваю.

– Нет, – любезно ответил Старый, – просто они очень похожи, борода, очки, все дела…

– Так, господа присяжные, не кажется ли вам, что наше содержимое в рюмахах покрывается льдом?

Киря схватился за привычный ему уже пакет апельсинового сока. Без капли насилия мы убедили его в том, что нам нужно, как минимум два больших бокала с запивоном, так как число людей значительно прибавилось, а шанс оставить кого-то без отпущения горечи крайне велик. Киря одобрил затею и старательно принялся разливать благодать по бокалам. «Ну что, у всех налито?» – поинтересовался Киря. Все единогласно ответили «Да!».

На этот раз начало эстафеты было отведено мне. «У! У! У! У!», – нагнетали ребята. Я опрокинул стопку. Снова эта горечь, снова отвращение ко всему происходящему. Я поднял бокал с вишневым соком и залил неприятное послевкусие стремительным потоком прорвавшихся весенних вод, почуяв в них присутствие во рту чего-то инородного. Это были хлебные крошки.

– Кирь, твою мать, ты бокал мыл?

– Нет, – ответил он невозмутимо.

– Киря, налей еще сок, нам не хватит.

Он влил кровавого нектара в бокал и передал его Игнату, чтобы продолжить эстафету.

GLOR i YA

Ну что я могу сказать, дамы и господа, наша бедная лачужка гремела от кутежа. Помимо основных участников процессии, что по истечению небольшого срока от начала мероприятия (а это, позвольте уточнить, всего-то час с небольшим) изрядно подрумянились, появилось несколько случайных персон, присутствие которых ознаменовалось внезапной вспышкой в сознании Федора.

– О, братва, а давайте позвоним Климасу? – говорил он интонацией сродни кухонным разговорам под утро в стиле «ты меня уважаешь?».

– Федор, ну нормально же сидели? – возразил Игнат. – Он же за Мажай заведет своей болтовней. На кой он тебе сдался?

– Да я тебе говорю, – утверждал Федор, – он с не пустыми руками придет, а это, на минуточку, веский аргумент, друг мой.

– А остальные как – не против?

– Ребят, – крикнул он сквозь доносящуюся «Угонщицу»*, – что если Климас придет к нам?

Увы, из-за сильного погружения в музыкальную материю слова заводилы так и не донеслись до ушей ребят, а, значит, правило «молчание – знак согласия» снова одержало верх.

Мы выключили свет и под бельевыми веревками организовали танцпол между шконарем и письменным столом. Старый, как самый высокий из нас постоянно задевал лысиной отвисшую люстру. «У-угнала тебя, угнала-а, ты был мечтой моей хрруста-а-альною», – вторили мы во весь голос. Из-за отсутствия света передо мной мелькали ломаные конвульсии людей, и я не мог разобрать, кто есть, кто. В воздухе блока №1308 царил его величество Перегар, заполнив собой все воздушное пространство. Воздух был словно прозрачная сметана с жирностью равной возрасту Христа. Игнат, как самый интеллектуально образованный, решил прорубить спертость дуновением свежего воздуха из открытого окна.

– Ну что, ребят, – заговорил Киря, – может по писюлику?

– Ай-да Киря, ай-да Сукин сын, – провозгласил Федор.

Киря мастерски разлил пойло по мензуркам и раздал присутствующим.

– Друзья, – взял слово Старый, – у меня есть тост.

– Вещай, Сэр, – одобрил Игнат.

– Итак, высоко, высоко в горах…

Бам, бам, бам! Тяжелые удары во входную дверь прервали оратора.

– Да кого там, блять, опять принесло?! – возмущенно произнес Старый.

– Так это Клим, – ответил Федор и пошел открывать.

– Федор, ну нахуя?! – спросил он, но так и не дождался ответа.

Появление Клима вызвало недоумение среди гостей. Почему же все так с неохотой и порой с отторжением относятся к нему? Все очень просто – колгота. Когда Климентий напивается (хотя и трезвый он голову заморочит хлеще всяких там Ницше и Хайдеггеров), то он становится источником огромного словесного потока околесицы, которая, в общем-то, выблевывается им ради того, чтобы заполнить паузу. Все мы тысячекратно слышали об его похождениях по барам, где он каждый раз благополучно участвовал в драках, вынюхивл дорожку кокса размером с МКАД, снимал ципочек из высшего общества и как боженька Joey Jordisson (упомянутый всуе) играл на барабанах очередной джем с командой из нижнего Вест-Сайда. А все плюшки и аплодисменты доставались, конечно, ему. Но есть у него еще одна особенность – детская увлеченность. Так вышло, что его выбор пал на футбол. Когда-то (примерно полгода назад) мы пьянствовали с ребятами, и каким-то непонятным руслом наша баржа заплыла (плавает говно, а она ходит) в тему футбола. Я не любитель подобного вида спорта и поэтому не мог поддержать беседу, хоть и бывал на фанатке Спартака. Поэтому все, что я мог – слушать фамилии неизвестных мне людей, а вот Климас тут же воспрянул над нами и провозгласил себя фанатом клуба Real Madrid. Тут-то и началось его стремительное погружение в фанатскую среду. Мы не раз наблюдали с Игнатом с балкона, как Климас в дворовой коробке в форме Ronaldo гоняет с детьми, поднимая руки к небу, после каждого забитого мяча в пустые ворота. Как каждое слово, связанное с этим видом спорта, воспламеняет его поток сознания, который состоит лишь из фамилий спортсменов. Как любые звуки комментатора, что доносятся из комнаты Старого, словно гимн, поднимают Клима с кровати, чтобы с лозунгом «Всегда готов!» бежать за пивом и снедью в магазин, дабы присоединится к просмотру матча. В общем, офутболился.

Сегодня же Клим ворвался к нам в полном обмундировании сборной Аргентины. Черт, даже гетры надел. Да, жаль в бутсах не прицокал. Вот это, собственно, и вызвало недоумение у нас. Он вошел с таким видом, будто к нам сам Messi прилетел. Эти прищуренные глаза, широкая спина и вальяжная походка вызвали у дам насмешки, но чемпиону все нипочем. Он поприветствовал всех рукопожатиями, как перед матчем, и, кивая головой, очень собрано произнес: «Я всех приветствую». После небольшой паузы все раздались истерическим смехом. У Старого на лбу вздулись вены, Игнат, изображая помидор, повалился на шконарь, Киря согнулся и упал на колени.

– Клим, – обратился к нему сквозь смех Федор, – ты чего это Роналду променял на Месси?

Едва сдерживая агрессию, он сквозь зубы ответил:

– Я понял, что мы с ним внешне похожи, а Роналду гораздо слабее Лео, но много более пропиаренный.

Все умирали со смеху, что поставило его в неловкое положение. Когда же все более-менее успокоились, то Старый, держась за живот, поднял рюмку и, выдохнув, произнес:

– Итак, тост, – Киря, быстро налил рюмку и вручил ее Климу. – Високо, високо в горах мужчина по имени Давид абсолютно голый, лишь со шляпой на голове любавался закат. Вдруг к нему подошла девушка по имени Ева тоже голая. Давид, будучи воспитанным, прикрыл свое достоинство шляпой. Ева, увидев смущение молодого человека, подошла к нему, убрала его руки от шляпы и обнаружила, что шляпа осталась на том же самом месте. Друзья, так давайте же выпьем за силу, которая держала эту шляпу. За любовь!

– Уррраааа, – крикнул мы, лязгнув рюмками, как рыцари, что поднимают мечи кверху перед битвой.

Фу-ух, ну и жара. В комнате поселился еще один персонаж, который целиком и полностью состоял из человеческого пота, запаха грязного белья, перегара и волос. Мне стало невыносимо находиться в комнате, и я решил выйти на балкон.

– Лелик, ты куда? – спросил Старый.

– Подышу на балконе.

– О, отличная идея.

Мы выбрались на балкон с портативной колонкой, из которой доносились пронзительные просьбы Державина к некой Алисе. Расположившись на балконе, мы как группа глашатаев вещали песнопения на всю окрестность. Вдруг Старый как самый опытный среди нас заявил, что нам необходимо потушить колонку, ибо сейчас придет охранник, и дело будет плохо. Но тишине не удалось быть услышанной, ведь с нами был Клим.

– Ребят, – говорил он, – а как вы относитесь к давнишнему противостоянию Барсов и Реала?

– Клим, бля-а-а-ать, не начинай, – умолял Старый.

– Ну все же, как вы относитесь?

Меня ущипнула Рыжольда.

– Леш, а он всегда такой?

– К сожалению…

– И зачем его сюда позвали? Не понимаю.

– Да, я тоже не понимаю.

Люди стали по одному возвращаться в блок. Я так надеялся, что Клим увяжется за остальными, и я смогу побыть с Ирой наедине, но не тут-то было – он пристал к нам.

– Лех, ну вот ты мне ответь, как человек любящий спорт, почему такая бодяга меж ними?

– Клим, я футбол не смотрю, не мое это.

– Да ладно?

– Ну да, как-то не заходит.

– Как можно не любить футбол?!

– Клим, ну тут как с едой, понимаешь? – втиснулась в разговор Рыжольда. – Кто-то любит фуагра, а кто-то макароны с майонезом.

– Ну это уж слишком! Как можно сравнить футбол с едой.

– Да дело не в еде, а во вкусах.

– Клим, она права.

– Ну вы ответьте мне на вопрос, почему такая борьба меж двумя ведущими клубами?

Я почувствовал, как Рыжольда прижалась к моему плечу. «Так, – думаю я, – Клима пора спровадить». Мы уже старались не обращать внимания на его монолог в надежде, что он сам отстанет, но, увы, это его только раззадорило. В один прекрасный момент, Ира не выдержала этого мозгового насилия и напряженно сказала:

– Клим, у тебя девушка есть?

– Нет, а что?

– Оно и видно.

– А что, есть какие-то предложения?

Похоже, что наш дорогой фанат воспринял этот вопрос как зеленый свет.

– Предложения? Да, масса.

– И какие же? – промурчал он.

– Девка тебе нужна. Тогда и дурь из головы выйдет. Леш, я пойду за сигаретами схожу и вернусь.

«– Давай-давай, возвращайся, дорогая», – сказал он, провожая ее взглядом. – Она по-любому меня хочет, – сказал он довольно улыбаясь.

– С чего ты взял?

– Я те базарю, Лех.

Я едва сдерживал иронию от самоуверенности Клима. Ха, Рыжольда хочет Клима. Смешно.

– Лех, обратился он ко мне по-деловому, – будь другом, оставь нас с ней.

– Ну как бы, э…

– Вот тебе и э-э-э… Лех, давай это, иди к ребятам, а я тут подожду мадам. Глядишь, сегодня хет-трик сделаю.

– Аха-ха-ха-хах!!! АХАХАХАХАХАХАХ!!! – не удержался я.

Клим бросил в меня осуждающий взгляд. Он сжал кулаки и подошел ко мне вплотную. Видимо алкоголь придал ему смелости.

– Лех, – агрессивно заявил он, – съебись отсюда по-хорошему.

– Чего, блять?

(…Стоит понимать, что доброта – это внутренне состояние человека, и чтобы понять истинное значение этого слова, необходимо понимать суть духовного развития, <Ах ты, ебаный мудак. На тебе придурок!> а также быть позитивным человеком. Духовность – это и есть то состояние человека, которое дает возможность <..Ребят, там Леша с Климом дерутся на балконе. – Да ладно? Не вынесла душа поэта…> ощущать все положительные эмоции, которые побуждают нас делать добрые дела.

Доброта во все времена считалась одним из основных качеств человека, что высоко ценятся до сих пор. Ведь когда мы совершаем благие поступки, не требуя ничего взамен, становимся счастливее и сильнее.

<Лех, Лех, успокойся, ты чего разошелся? Угомонись. – Да я ему сейчас ебало разнесу…>

Стоит понимать, что доброта должна проявляться без всякой корысти, иначе это уже не доброта. Свершая хорошие дела, мы вызываем в людях ответную реакцию, чувство благодарности и радости переполняют всех окружающих. Также есть такое мнение, что, делая добро, оно возвращается к нам в большем количестве. <…Пидрила, бля! – Че ты, блять, сказал? – Мужики, держите их!…> Несмотря на то, что доброта подразумевает бескорыстность, каждый человек подсознательно хочет получить какое-то «вознаграждение», ведь совершая добрые поступки, мы тратим свои силы и энергию.

<…Урод ебаный! Костяшки из-за него покоцал, блять…>

Когда наши поступки принимают как должное, это может сильно разочаровать человека, сломить его волю, после чего пропадает всякое желание помогать людям и творить добро. Поэтому важно, чтобы на добро отвечали добром…)

– Уводите Клима в комнату. Лелик, ты чего разошелся-то? Не видишь что ли, что он пьяный? – говорил Старый.

– Да заебал, чес слово.

– А чего он?

– Да за базаром перестал следить и сам драться полез.

– Серьезно? Клим?

– Лелик наверно Месси оскорбил. – язвил Игнат

Аха–ха–ха–х!!

– Ладно, пошли бухать.

Федор увел Клима в комнату, а я вместе с остальными отправился в блок, где меня встретила ласковой улыбкой Рыжольда.

CREDO

(…До-ли-на, чуд-на-я доли-на-а, до-ли-на вечных сно-ов, расте-ений и цвето-о-ов…)

Действо продолжалось, правда, слегка на другом уровне. Из-за обильного питья алкоголюшки и нехватки кислорода в комнате все мы изрядно захмелели, поэтому единогласным и в то же время негласным решением объявили паузу, дабы отдаться танцам в темноте.

Ах да, совсем забыл оповестить – в наших рядах было пополнение. Когда Федор увел отпизженного Клима, то на обратной дороге ему повстречался Бен, картинно стоящий на балконе с сигаретой. Добрый Федор не мог не предложить Бену посетить наш блок, на что тот без всякой доли сомнения дал положительный ответ и ринулся за Федором, оставив сигарету на произвол судьбы.

Бен вообще парень хороший, отзывчивый, панкует, судя по музыкальному предпочтению и внешнему оформлению: потертая косуха, гриндера и его парадные джинсы с рваными коленями. Аристократ! Ну у Бена есть еще одна особенность – оседлость в нашем сером гиганте. По началу мы не совсем верили его рассказам о том, как он с малолетства живет в стенах нашей общаги, думали, что он – очередной заносчивый перец, который хочет казаться всезнайкой, дабы влиться в нашу небольшую команду с огромным потенциалом. Но позже, его кричащее амплуа постепенно стало воплощаться в жизнь. Бен мог спокойно договориться с комендами, чтобы те (разумеется, за отдельную плату) позволяли устроить кутеж на пару часиков подольше. Он доставал кальяны какими-то тайными для всех путями, а также, находясь в хороших отношениях с охраной, без особого труда отмазывал ребят, что попадались на глаза с сигаретой на балконе. Сначала его действия вселяли в нас сомнения, и мы думали, что это засланный комендантский казачок, но во время очередной пьянки я вытащил его на балкон и решил расспросить о его житии.

– Лех, да это, епт, я тут с малолетства живу, – говорил он, оплевываясь табаком из самокруток.

– Как это?

– Да как, как? Мамка с батей в Косыге учились на одном курсе, ну и закрутили ромашку, а тут и я на брюхо стал изнутри давить. Так как ни у кого не было своего жилья, то батя устроился сантехником в нашу общагу. По должности ему отписали комнату, а так как он к тому моменту был человеком семейным, то коменды от всей своей алчной души выделили нам, скрепя сердцем, целый блок.

– А-а-а, вот оно как. Слушай, а почему Бен? Тебя ж вроде Степан зовут.

– А ты на рост мой посмотри.

И впрямь, Степан был совсем не высокого роста, даже в сравнении со мной. Если прикинуть на глазок, то где-то метр шестьдесят от полу.

– Так-так, и че?

– Да мы когда с Федором познакомились, то он в процессе пьянки придумал мне погоняло Биг Бен – ну в честь высоких часов в Лондоне, а отсюда и Бен.

– Аха-ха-хах!!

– Да Лех, такие вот дела…

Он поведал мне обо все пронизывающей черной экономике в общаге. Коменда барыжит ну вот всем чем только можно. Холодильниками, которые, как та коза, что все время к хозяину возвращалась, новой мебелью, аккуратненько сложенной на складе, кальянами, взятые у жильцов во время попоек, микроволновками, утюгами и прочей незарегистрированной техникой.

– Леха-а-а, а сколько тут стукачей, ты себе не представляешь. У них есть даже своя официально одобренная ассоциация под названием «Студсовет». Там такой блядюшник, мама дорогая. Там девчуля одна есть, Ленкой кличут. Мразь редкостная. Ты прикинь, она как-то накалякала жалобу на парнишку с просьбой выселить его за нарушение режима. Парень всего лишь ебать ее не стал, потому что там такая Елена, что мама родная – уж лучше в блендер запихать, чем в нее. Вот такие дела, Лелик.

В кромешной темноте единственным источником света были тусклые уличные фонари. Их рыбий жир пробивался сквозь грязные стекла, а разводы напоминали растекшуюся тушь на лице проститутки во время сеанса. Мы предавались танцевальному экстазу под песню мистера Кредо, который рисовал в сознании каждого из нас ту самую желаемую обетованную землю. Я вдруг обнаружил, что среди конвульсий в темноте не могу найти Иру. Рыжольда куда-то пропала. Где она? Вот сверкающая лысина Старого, вот мелькающие стекла очков Игната, Роман что-то упорно доказывающий Кире возле окна (небось снова присел на уши с какой-нибудь очередной теорией, выдуманной после прочтения одного из многих дураков-философов). Интеллигент, епт!

– Бен, а где Ира? – спросил я, в надежде прорвать музыкальную завесу.

– Че? – крикнул он.

– Где Ира? – сделал я еще одну попытку.

– А-а-а-а, Лех, пива нет, – ответил он дрыгая руками в такт.

– Да мне не пиво нужно, а Ира. Ир-а-а!!

– А-а-а, тогда не знаю, – ответил он и вернулся в компанию к танцующим дамам.

Я направился к философу на исходе дня.

– Кирь, я тебе базарю, стоики самые гениальные философы всех времен, ведь они одни из первых (Ик!) осознали, что человек смертен и должен проживать каждый день, как последний. (Ик!) Понимаешь? – кричал Роман, чтобы переорать Мистера Кредо.

– Роман, да нормально же все было, че ты начинаешь загонять свою телегу? Я сейчас Лелика позову. О, а вот и Лелик, – обрадовался он моему появлению и обнял. – Брат, – прокричал он сквозь музыку, – спаси меня от него, прошу тебя.

– Роман, опять ты свою лабуду толкаешь?

– Не лабуду, а истинное учение.

– Ребят, Иру не видели?

– А это кто, – недоумевая, спросил Киря.

– Ну рыженькая такая.

– А не, не видел.

– Эх…

Я вышел из блока и направился на балкон. Что-то жарко мне в блоке и тоскливо. Как так? Я увидел ее впервые, а уже чувствую какую-то привязку к ней. Эх, страсти то какие…

Выйдя на балкон, я увидел ее. Внутри запели тысячи ангелов от того, что она одиноко стояла на балконе и смотрела вдаль, на железнодорожные пути. А может она специально вышла, зная, что я буду ее искать, чтобы побыть наедине? Вопрос.

– Никак меня ищешь? – спросила она игриво.

– Ну-у, э-э-э…

– Аха-ха-хах!

Я подошел к ней ближе, и она сразу же облокотилась на меня, захватив мою руку. Мы любовались ночным Бирюлево, говорили о всякой ерунде: предпочтениях в еде, любимых фильмах и музыке. Я даже парочку стихов Шпаликова ей прочел, на что получил весьма одобрительный отзыв: «Бля, ты охуенный». Она поглаживала меня по руке, тем самым пробудив во мне не только мурашки, но и не самые целомудренные фантазии, которые, естественно, дали сигнал младшему Лелику, а он (предатель чертов!) встал, как оловянный солдатик, тем самым ввел меня в дурацкое положение. Хорошо, что она этого не видела… Ира прижалась ко мне сильнее, и я решил, что пора бы брать ее на абордаж. Мы обнялись и смотрели друг на друга. «Ох, – думаю я, – сейчас как в десны ее поцелую, и загорится зеленый свет над ее ложем». Но, увы, как только я приблизился к ней, то входная дверь балкона скрипнула, и раздался грубый мужской голос: «Э, бля, курите здесь?». Это был дядя Олег. Твою мать! Это он мне за пропуск отомстил? Рыжольда освободилась из моих объятий и улизнула с балкона, оставив меня наедине с этой машиной по обламыванию секса.

– Дядь Олег, мы просто стояли.

– Мы просто стояли, – передразнил он. – Знаю я, как вы тут просто стоите, а потом бычки везде валяются.

– Дядь Олег, чес слово – не курили.

– Смотри у меня, бля.

– Хорошо.

– И не шумите, а то, блять, приду и бошки вам снесу все к чертовой матери.

– Хорошо, не будем.

Он скрылся за дверью пожарной лестницы, а я направился обратно в блок. Внутри горел свет, посреди комнаты была огромная лужа блевоты, а в туалете раздавались тошнотворный стоны.

– Ребят, чего стряслось?

– Да епт, Роман блеванул, – ответил Киря.

– Как так-то?

– Да бля, он от меня отстал и к каждому со своей телегой стал подходить, а в темноте-то не видно было, как он себе подливал. Ну и все, не выдержал философ накопленных знаний и прямо посреди комнаты их выплеснул.

– Ох, интеллигенция…

– Роман, – крикнул Старый, – ты как?

– ДО-ЛИ-НА, ЧУД-НА-Я ДОЛИ-НА-А… – донеслось из туалета.

– А-а-а, заебись!

– Епт, он все что ли выжрал? – возмутился Игнат.

– Похоже на то, – ответил Старый.

SANCTUS

Да-а-а, освежил обстановку Роман, ничего не скажешь. Эт ж надо так нажраться-то?! Интеллигенция, елы-палы. После того, как философ на исходе дня изобразил нам овечку (Бе-е-э-э!), Федор и Бен увели его в комнату, а мы с Игнатом взяли швабру и принялись за уборку его откровения.

– Блять, – ругался Старый, – не умеешь срать – не мучай жопу. Ну вот зачем так нажираться, а?

– Поэт, епт. Душа требовала, – ерничал Игнат.

– Ага, блять, этот поэт спать пошел, а нам теперь хоть в нарды играй.

– А что, неплохая идея, – продолжал Игнат. – Все настроение испортил и душок тут свой оставил. Пидр! Лелик, умоляю, открой входную дверь, чтоб сквозняком этот шмон вынесло. Ну сил нет, ей богу!

Настроение у всех стало потухать: девоньки полезли в свои гаджеты, Старый вместе с Кирей вышли перекурить на балкон, а захмелевший Игнат втыкал в деда на шконаре, в письмена, оставленные им на фанере пальмы. Я подсел к Ире, на что она никоим образом не отреагировала. Все смски кому-то строчила, тем самым пробуждая во мне любопытство. Наконец, собравшись с силами, я заговорил:

– Скучно тебе?

– Угу, – ответила она крайне холодно.

– Да уж, странная тусовка получилась…

– Это точно…

– Я че думаю, – втиснулся Игнат, – надо, наверное, расходиться.

– Ты думаешь? – спросил я.

– Ну а хули ловить? Пития нет, все куда-то разошлись.

– Да не-е-е, они сейчас вернуться.

– Леш, – устало произнесла Ира, – мы с девочками, наверное, пойдем.

– Да, мы пойдем, – ответила Лиля, – поздно уже.

– Да-да, – подтвердила Аня, пора, рано вставать.

– Спасибо вам за вечер, мы пошли.

– Давайте я вас провожу.

– Не надо, мы найдем дорогу.

«Ну вот, – подумал я, – был шанс и он профукан». Девушки стали выходить и встретили у двери Федора с Беном.

– А вы куда? – поинтересовался Федор.

– Да мы спать пошли.

– Никаких спать! Что это за кидалово?

– Да, а что еще делать? Алкоголя нет, все разошлись.

– Кто?

– Ну Старый с Кириллом на балконе засели, Игнат на кровать завалился…

– Сейчас я им устрою, – ответил Федор

– Не-не-не, никаких спать, – возмутился Бен, – ну-ка, девоньки, быстро в хатку.

– Нет, мы пойдем спать.

– Ничего не слышу.

Он распахнул перед ними распятье, тем самым перегородив пути к отступлению, и бесконтактным напором загнал их обратно в блок. Хвала небесам.

– А чего, больше алкоголя нет? – спросил он.

– Не-а, ответил Игнат, все в унитазе.

– Ничего, ничего, сейчас намутим.

Лиля и Аня сели на кровать к Игнату, а Ира расположилась на стуле возле окна. Она абсолютно не обращала на меня никакого внимания. Я всячески пытался поймать ее взгляд, но все было тщетно. В комнату вернулись ребята.

– Ну что, – провозгласил Федор, – продолжаем?

– Так нечем продолжать-то, алкоголя ведь нэма, – смиренно ответил Игнат.

– Так, господа, без паники, сейчас все будет.

Бен достал телефон, быстро набрал чей-то номер и задумчиво воткнул взгляд вверх: «Алло, Серег. Это Бен. Узнал? Не спишь? Ну здорово. Слушай, а поспрашивай там у знакомых, есть у кого-нибудь бухлишко? Мы заплатим, если что. Ну ты чего заныл-то, а? Времени еще мало. Ой, ну не ной, а? Узнай, пожалуйста. В долгу не останусь. Все базар!». Он положил трубку и кинул телефон в карман.

– Ну все, дамы и господа, сейчас все будет.

– Дай Бог, – ответил Федор. – А чего это все приуныли? Ну-ка, давай-ка под Белые розы суставчиками поскрипим. Киря, заводи шарманку.

– Сию минуту.

Бен и Федор стали поднимать всех на танцпол. Действо более-менее ожило. Мы снова выключили свет и заплясали. Как бы я не пытался подойти к Ире, она всячески сбегала от меня, а когда Старый врубил медляк (это он молодость решил вспомнить), то моя Рыжольда укуталась в объятиях Федора, и, как бы я сурово не смотрел на него, он не мог противостоять ей. Только после окончания медляка он подошел ко мне.

– Прости, старик, так получилось. Чего ты сам ее не схватил?

– Она почему-то бегает от меня, хотя на балконе мы почти сосались.

– Ха, странно. Может, сказал, чего не того?

– Да вроде бы нет.

– Ну, тут братух один вывод – бабы. Ладно, ты не трухай, нормально все будет, – хлопнул он меня по плечу и растворился в толпе под «девочку с плеером».

«Что же я сделал не так? – бередил я себя вопросами. – Может, она хотела, чтобы я был более настойчивым на балконе, а может это из-за того, что напрягся перед Олежей? Ну так это нормально, он же пришел в самый неподходящий момент. Мне кажется, что она все-таки увидела мой выпирающий из штанов стояк и поэтому сбежала при случае. С другой стороны, она сама меня гладила и провоцировала на нежности. Чего тогда не так? О-о-ох, прав Федор, это бабы, просто бабы. Надо с ней поговорить». Я направился к Ире, как вдруг боевой клич Бена остановил все движения в блоке.

– Стоп, – закричал он, – Серый звонит. Киря, выруби музыку. Алло, да Серег, чем порадуешь? Нашел? Ты ж моя радость, ты ж наш Спаситель. Сейчас мы придем.

– Куда идти? – спросил Федор.

– В 409-ю, – прошептал он.

– Я пулей. Все Серый, я твой должник. Ага, давай, братух! Ну что, слышали все? Гуляем! – крикнул он, вызвав овации у присутствующих. – Киря!!! Милый!!! ВРУБАЙ СЕРДЮЧКУ!!!

(…Лью-у-тся пе-е-сни, льются в-и-н-а-а и стучат бокалы так!..) Все закружилось в бешеной кадрили.

BENEDICTUS

Спустя минут двадцать вернулся Федор, добыча его была весьма скудна. В одной руке он держал литровую бутылку Русского стандарта, которую, по всей видимости, отняли у предыдущей компании в самом начале празднества, а в другой был пакет виноградного сока.

– Да-а-а-а, не густо, – разочаровался Старый.

Возмущенный хабаром Бен снова схватился за телефон и, тяжело выпустив пар, через раздутые ноздри, сдерживая раздражение, ждал ответа Сереги. На той стороне провода откликнулись, и Бен очень сдержанно начал разговор: «Серег, ну что, получили мы подачку и, честно сказать, не знаем, как и отблагодарить тебя за твою щедрость. Серег, мы ж договорились вроде, что заплатим. То есть как это, больше нет? Ты серьезно? А, вчера с 606-й все забрали на бездник, а мы уж подумали, что ты зажал. Ну ладно уж тебе, не дуйся ты – отблагодарим. Так, ты мне давай девочку не включай. Не на-а-а-до! Ишь, блять! Все, завтра зайду и разберемся. Ага, давай Серег, спасибо тебе». Он обреченно бросил телефон на шконарь. Ну что, братцы, все что есть, к сожалению. Серый сказал, что вчера все забрали.

«– Да уж, может нам по вене водку пустить и в ноздри заливать, чтоб эффект какой-то был», – говорил Федор. – Старый, может у тебя там чего завалялось?

– Да откуда ж, Федор?! Все до капли отдал на общак.

– Да, дела-а-а. Варианты? Лелик? Игнат?

– Не-а, вообще голяк.

– Ну что ж, на безрыбье и рак рыба! Будем пить, сколько есть. Киря, руку меняем?

– Нет, грешно.

– Согласен.

Пока Киря выполнял привычную для него работу, я наблюдал за Ирой, которая, как мне казалось, совсем потеряла интерес к происходящему. Она смотрела по сторонам в поисках какого-то объекта, чтобы себя развлечь. Вдруг ее взор упал на старую Игнатову гитару.

– Ребят, а я вижу гитару. Кто умеет играть? Леш, умеешь? – спросила она игриво.

Внутри меня заискрились тысячи рождественских фейерверков, которые спустя мгновение погасли в море отчаяния от того, что гитара, к сожалению, осталась для меня непонятой.

– Нет, я – пианист, а вот Киря – гитарист, и Игнат тоже могет, – ответил я, на что получил грустное личико с поджатыми губами в ответ.

– У меня палец болит, – оповестил Киря.

– Я могу, – предложил себя Игнат.

– О! – оживилась она. – Сыграй что-нибудь.

Игнат достал гитару из старого серого с масляными пятнами чехла и бряцнул рукой по струнам.

– О, почти настроена, – иронизировал Киря. – Так, ну что сыграть вам?

– На свой вкус, – ответил Федор.

Ну, почему-у по жи-изни все не так?

А-ах, почему одна-а, а не бок о бо-ок?–

Не понимает же-е-енщина-мудак,

Пе-е-ре-ежива-а-ет же-енщина-уебок.

Никто-о не да-а-арит де-енежны-ый ей зн-а-а-ак,

Не достает подарков из коро-о-бок.

На кухне курит женщина-муда-ак,

А-а на-а балконе – же-енщина-уебок.

В магистратуре защитила диплом,

Но с личной жизнью получился облом.

Все навалилось: и работа, и кризис.

Хотела плюс, а получается ми-ину-ус.

Подумать только, все могло быть иначе,

Когда б не глупая натура муд-а-ачья.

Нарушил планы непредвиденный фа-а-ктор.

Куда ж ты спрячешь свой уебский характер?

Ла! Ла-ла-ла-ла! Ла-ла-ла, лай-лай-лай-ла-лай!

– Браво, Игнат, – закричал Федор.

– Спа-си-бо.

Я посмотрел на Иру. Ее скулы были напряжены, губы подрагивали, а в глазах буйствовало раздражение.

– Господа, тут такое дело, – говорил Киря, – Я вот стопки наполнил, а в бутылке осталось на полшишки. Как быть?

– Так, сейчас сделаем, – обнадежил Бен. – Вспомнился мне один случай, как мы на восьмом пили, и там тоже с алкоголем была проблема, и один из участников нашего собрания предложил один коктейль под названием «Иисус». Мы даже слоган придумали: «Коктейль Иисус – с каждым глотком я ближе к Господу». Коктейль просто бомба.

– А что нужно для него? – спросил Киря.

– А все, что есть на данный момент. Ну-ка, Кирь, пусти меня к бару. Лелик, что у вас есть?

– Та–а–а–ак, есть мед, лимон…

– О, заебись, – оборвал Бен, – достаточно. Парни, а банка есть какая-то?

– Только из-под протеина.

– Давай!

– А возьми в шкафчике под столом.

Бен открыл банку (благо она была пустая), вылил туда остатки сока из всех пакетов, влил виноградного 250мл, добавил три столовые ложки меда, сахар, выдавил половинку лимона и опустил десять стопок водки. Потом он закрыл крышку и словно маракасами стал перемешивать содержимое.

– Лелик, а лед есть?

– Отломи кусок от моего сердца, – пошутил Игнат. – Аха–ха–ха–хах! Возьми в морозилке.

Спустя десять минут коктейль был готов, и выглядел он очень даже презентабельно. Мы взяли все имеющиеся в блоке кружки и разлили в них благодать.

– Ай-да Бен, ай -да Божий сын, – восторженно произнес Федор. Ну что, друзья, предлагаю откушать! За Бена! Нет, за Святого Бена!!

– Ура-а-а-а!!!!

Это было нечто, благодать так и растекалась по организму, а резкий вкус водяры безвозвратно потерялся в обилии ингредиентов. Вся комната сразу же замерцала в созвездии огней. Внутри было так хорошо и тепло, что хотелось поделиться с каждым этой воцарившейся теплотой и любовью ко всему происходящему. Духота, старые облезлые шкафы, драный линолеум, тараканы, грязные стекла, вонючие матрасы, покосившаяся книжная полка и прочая атрибутика стали дороги сердцу.

– Бен, – крикнул Старый, – да ты ювелир. Хвала Бену!

– Хвала-а-а-а-а! – крикнули мы хором.

Все были в экстазе. Вдруг я заметил, что Ира пребывала далеко не в возвышенном расположении духа.

– Что такое? – спросил я у нее.

– Ничего, – раздраженно ответила она, – плохо мне.

– Что такое?

– Тошнит.

– Да ладно? От чего?

– Пойло слишком приторное.

– А по-моему нормальное.

– Ну это по-твоему.

Она грубо поставила кружку на стол и вышла из блока, оставив меня в недоумении.

– Чего стряслось? – спросил Федор.

– Да хер знает, говорит, что плохо ей, тошнит и все такое.

– А какого хуя ты здесь торчишь, быстро за ней.

– Зачем?

– За сексом, лупень. Пулей за ней.

– Думаешь?

– Хули тут думать, вали быстрее, она живет в 1203.

– Понял.

– Бегом!

Dies Irae

Мне не удалось ее догнать. Когда я вышел на пожарную лестницу, то застал лишь громкий хлопок балконной двери. Я пронесся по оплеванным ступенькам и, оказавшись на балконе, увидел через большое коридорное окно, как она входит в комнату. Черт! Войдя на пустынный этаж с мигающим светом, я подошел к ее двери и, терзая себя сомнениями, стоял возле фанерной преграды как истукан. «Вдруг она решила лечь спать, а я тут нарисовался со своей заботой. А может она устала от нашей шумихи и захотела побыть в одиночестве. Пойду я, пожалуй, – подумал я. – Глупая была затея. Хотя нет, я все-таки зайду на пару минут, но только для того, чтобы узнать все ли в порядке, чтобы она не подумала чего-то непристойного. А потом вернусь к ребятам и скажу все как есть, если спросят». Стучать или не стучать? Вопрос. Черт, может монетку бросить? О, идея!» Я нашел в кармане пятак и швырнул вверх, чтобы довериться случаю, но из-за своей неуклюжести и изрядного опьянения, мне не удалось поймать его, и он припечатался к полу возле двери. У меня руки, похоже, только под хуй заточены. Так, еще попытка. Я стал наклоняться за ним и своей башкой протаранил входную дверь, огласив это действие громким ударом, который разнесся по коридору. Блять! Благо, что из соседних комнат никто не вышел. Я простоял возле двери несколько минут в ожидании, что Ира откроет, но, увы, птичка обломинго пронеслась над общагой и нагадила мне в карму. «Ну, – думаю я, – вот Леха, все само собой и решилось. Пиздуй к ребятам». И я пошел, окуричившийся, по пустынному коридору. Вдруг печальную тишину разрезал хруст замка, за которым последовал скрип и обнадеживающее «Эй!». Внутри снова запылал огонь счастья. Она все-таки открыла…

– Ты куда собрался? – спросила она кокетливо.

– Да я стою-стою, жду, когда откроешь, а ты не открываешь, ну я и пошел обратно.

– Я в туалете была.

– А-а-а, а я подумал, что ты спать или просто захотела побыть одной.

– Подумал он, – передразнила она, – заходи, давай!

– Да, моя госпожа!

В комнате царил абсолютный порядок. На полках, словно на витринах магазина, были аккуратно расставлены чистая посуда, чистые столовые приборы, механический букет, торчащий из глубокого стакана. Крупы, макароны, разные травяные чаи, приправы, как книги, стояли на полке ниже. На обеденном столе, украшенном клеенкой с очень аппетитными тропическими фруктами, стояла белая, как эмаль чернокожих, микроволновка, сросшаяся пуповиной со стеной. Рядом – черная мультиварка, напоминающая большую кастрюлю, закипающий из плотного стекла и электрический чайник с синей подсветкой, в котором не было никакого присутствия вальсирующих крупинок накипи. Большой двухкамерный холодильник фирмы Indesit с кучей магнитов и записок, ворсистый серый ковер между кроватями девочек, над которыми висели книжные полки с обилием книг, тетрадей и учебников. Повсюду царил порядок.

– Да-а-а-а, ничего себе у вас тут. Прямо-таки гостиница премиум класса.

– Ну мы же девочки, да и если раз запустишь, то грязь накопится, и замучаешься потом. Мы с девочками решили, что нужно убираться два раза в неделю, чтобы хоть как-то поддерживать уют в этой общаге.

– О, даже так? Мы с Игнатом в этом году уже убирались, теперь после нового года планируем, а то больно жирно будет. Да и уборка у нас заключается в том, что мы просто вещи с одного места на другое перекладываем.

– Хи-хих, – посмеялась она кокетливо.

Я заметил, что в комнате повсюду были расставлены свечи разных форм и цветов.

– Ир, а откуда столько свечей?

– А у нас с девочками фетиш такой. Мы, когда куда-то уезжаем, то покупаем в подарок друг другу свечки и расставляем их по комнате и во время девичника их зажигаем.

– О, часто вы гуляете?

– Да, но только с девочками. Мы таких тусовок как вы, не устраиваем, чтобы потом последствия не убирать.

– А-а-а-а, хороший способ, возьму на заметку.

– Ага. Мы варим глинтвейн, готовим вкусные блюда, зажигаем свечи, музыку включаем и отдыхаем.

– М-м, здорово!

От той недовольной и скованной Иры не осталось и следа. Она была очень ласкова, игрива и очень ко мне расположена.

– Хочешь выпить? – предложила она.

– Хм, так… Я думал, что тебе плохо стало из-за алкоголя?

– Так это от коктейля мне стало не по себе. Слишком приторно для меня, вот и затошнило.

– Поня-я-я-ятно.

– Так ты хочешь выпить?

– Хочешь.

– Смотри, у нас есть немного джина, но к нему тоника нет, есть вермут, виски и немного колы.

– О, давай виски? Лед есть?

– Пару кубиков может есть.

Она достала бутылку GlenEagle. Так как она была невысокая, то вместо того, чтобы подставить стул и добраться до полки со стаканами, она встала на носочки, от чего задралось ее и без того короткое платьице, и пыталась их вытянуть двумя пальцами. Я не мог просто сидеть на месте и предложил свою помощь, хотя, признаюсь, мне нравилось наблюдать за ее стараниями, но, увы, джентльмен есть джентльмен.

– Давай я все сделаю, а ты посиди.

– Давай, – одобрительно произнесла она и села на стул, наблюдая за мной.

Снаружи я был спокоен, но внутри очень нервничал, ведь мне хотелось произвести впечатление умелого мастера, а не подмастерья-девственника.

– Леш, а хочешь, я зажгу свечи?

«О, романтизм, – думал я про себя, – дело в шляпе!»

– Хочу, конечно, – ответил я Ире.

Пока я наводил питье, она старательно зажигала свечи по всей комнате, а потом достала из шкафа ароматические палочки.

– Ты не против корицы?

– Очень даже – за!

– Отлично!

Она зажгла палочку и вставила ее в какую-то субстанцию, похожую на пластилин.

– Ир, напитки готовы!

– Замечательно.

– Попробуй!

Она подняла стакан и прикоснулась к его краю губами.

– Ммм, неплохо получилось. Все в балансе. Но! Я люблю покрепче, люблю, чтобы горечь алкоголя прям обжигала рот.

– Сию минуту, исправим!

Она довольно улыбнулась и отдала мне стакан. Пока я добавлял крепости, она выключила свет в комнате. Черт, это было невероятно: все отвлекающие взгляд предметы (посуда, приборы и т.д.) канули во мраке, по комнате расстелился запах корицы, а свечи превратили ее в нечто таинственное. Ира подошла ко мне поближе, взяла свой стакан и очень нежно произнесла:

– Ну что, давай за знакомство?

– Давай, – ответил я очарованный ее голосом и глазами.

В ее присутствии я потерял ощущение реальности и времени, ничто меня не интересовало: ни ребята в блоке, ни слова Федора, даже моя собственная жизнь потеряла всякий интерес, ведь в ней до этого момента не было ее. Мне казалось, будто все вокруг остановилось, что, в общем-то, было на руку, ведь я хотел смаковать каждую секунду рядом с ней.

– Хочешь, я включу музыку? – спросила она, очень-очень соблазнительно. Я не мог ничего ответить ей. – Вижу, что хочешь, – ответила она игриво и залезла в гаджет, откуда очень сладко запел саксофон о том, что здесь была Лиля.

Она приблизилась ко мне вплотную, смотря мне в глаза, а я, не теряя случая, обнял ее одной рукой за талию и увидел на ее лице улыбку одобрения. Она спросила меня очень нежно:

– Я нравлюсь тебе?

– Оч-ч-ень.

– Хи-хи-хик, ты забавный, очень забавный. Ты тоже мне понравился.

От ее слов во мне закричали тысячи труб. Я готов был облететь всю землю несколько раз от радости. Вдруг я вспомнил ситуацию на балконе и то, что было после.

– Тебя что-то беспокоит?

– Ну-у-у…

– Ну скажи-и-и… Ир.

– Да, – прошептала она, смотря мне в глаза.

– Почему после того, как нас прервал охранник, ты вела себя так, будто меня вовсе не существует?

Она отвела взгляд и положила голову мне на грудь.

– Ир!

– Ты будешь смеяться надо мной и назовешь это глупостью.

– Да ладно тебе.

– Давай сядем?

– Давай.

Она взяла меня за руку и повела к кровати. Она легла и положила свою голову мне на колени, взяла меня за руку, превратив наши кисти в бутон.

– Понимаешь, – начала она, – примерно год назад у меня был молодой человек, с которым мы были вместе больше семи лет, и все двигалось к свадьбе. Мы начали отношения в конце одиннадцатого класса, и с тех пор были неразлучны. Но однажды утром он заявил, что перегорел ко мне и больше не может себя заставлять. Мы расстались. Что тут поделаешь? Я долго плакала, но понимала, что не могу его мучить своей любовью.

– Так, и что?

– Коли у нас такая обстановка, провоцирующая на откровения, я так и быть расскажу. Дело в том, что после случившегося я долго думала, что вряд ли буду способна на сильные чувства и боялась быть отвергнутой, поэтому я просто полюбила секс. Знаешь, сколько ухажеров сразу появилось? У-у-у, тьма. Да только вот я загоралась на пару дней, а то и меньше и, как только что-то шло не так, вплоть до взгляда, я сразу же теряла интерес, а парни мучилась в неведении. Вдруг я встречаю Федора, он предложил нам с девочками погулять у вас в блоке, и я, честно говоря, долго сомневалась, но ты же знаешь настойчивость Федора. И все как-то закрутилось: Рома этот, потом блок ваш, потом дурачок Клим со своим футболом, и ты. Такой хороший, скромный, ну прям ангелочек. Любо глянуть. И вот мы с тобой стоим на балконе. Мне все нравилось (вечер теплый, ты обнимал меня нежно), но внутри этот чертов червячок меня грыз, и я подумала, что поддамся моменту, а там будь что будет. И по иронии судьбы нас прерывает охранник. Тут-то я и подумала, что точно не стоит продолжать и решила закрыться от тебя.

– А почему решила открыть дверь? Ведь ты же знала, что я приду.

– Знала, конечно.

– И?

– Ты задаешь слишком много вопросов. Так, я предлагаю до дна.

– Давай.

– За что пьем?

– А за все сразу.

Мы выпили все до капли. Она смотрела на меня очень страстно и хищно. Мы приблизились друг к другу и скрепились в поцелуе. Она повалила меня на кровать и села сверху. Несмотря на весьма пикантный момент, я чувствовал сильное неудобство возле спины. Этим неудобством была мягкая игрушка козленочка. «О, это мой Лева, мой защитник, но сейчас он нам мешает». Она положила его на тумбочку и принялась за меня. Она впилась мне в шею страстными укусами, а ее горячий язык, бесился у меня во рту, словно бешеный угорь. Ее рыжие кудри в свете свечей были похожи на вьющихся змей, готовых сию секунду броситься на жертву. «Тебе нравится? – шептала она. – Очень!» Я гладил ее гладкие бедра, пробуждая в ней дикую львицу. Когда она сняла сарафан и бюстгальтер, то к ее спелым и упругим грудям мои руки точно магнитом потянулись сами. «На тебе много одежды», – говорила она неуемно. – Это не хорошо». Когда я разделся и снял с нее кружевные трусики, то услышал заветное «я тебя хочу». Я стал медленно входить в нее…

<…Блудная сфера – это сила, которая движет миром. Она определяет почти все мотивы человека. Только малейшая неосторожность… и ты – в водовороте! От нее никто не застрахован: ни болезнь – ни возраст не дадут никакой гарантии. Это вообще почти неконтролируемое влечение. (Да! Да! Да! Еще!) Настоящая магия, которая действует подсознательно.

Блуд – это сила, которая управляет всем миром… На мужчин он действует как магнит чудовищной мощи, притягивая все их душевные силы, а у женщин – просто неуправляемая магия, которая может вызывать почти неосознанные жесты, неуловимые движения… (Я хочу отсосать твой член!) Здесь умеренности быть не может. (О-о-о, какой он большой. Как мне нравится заглатывать его…!) От блуда ничто не защитит: ни юность – ни старость – ни болезнь.

Каждый человек принимает блудные помыслы, получает раны и побеждает в борьбе с ними. Если же нет, то падает. В этом цель бесов: блудный грех – это их полная победа на десятки лет! Они получают за это особые награды и повышения. (…Я чувствую его, чувствую!!! Еще! Еще!!!…)

Дело в том, что падение в блуд столь сильно поражает душу, что эта рана оказывается почти неизлечимой. Поражается именно ум, он открывается для помыслов и становится беззащитен на десятки лет… Можно сказать, что блуд полностью убивает душу. Если гнев разрушает на время, то блуд – просто уничтожает. Блуд парализует душу – не навсегда, но на какое-то длительное время…

(О, я сейчас кончу. О да, быстрее, быстрее! АААААААААААААА!!!!!!!…)Дело в том, что при поражении души блудом жизнь из нее очень быстро уходит. Благодать может пребывать только в чистой душе. Нужно долго очищаться. Но как очищаться? Покаянием! А как человеку каяться, если его душа оглохла и ослепла?! Он оказывается в ловушке

В этом трагизм. (…Я хочу, чтобы ты кончил мне в рот!.. ) Если бы так не было, то было бы очень просто к Богу идти. Но на самом деле (…Я сейчас кончу!…), это опасный путь, на котором наносят смертельные раны и убивают. (!!!!!!!!!!!!!!!!)

– Фу-у-у-у-ух, вот это да.

– Ага-а-а-а-а.

– Тебе понравилось?

– Очень, а тебе?

– Да, это было круто. Я вся текла от тебя. Боже, какой у тебя твердый член.

– Член, как член.

– Да не-е-е-ет, он просто какой-то уникальный.

– Ну разве что, только совсем чуть-чуть.

Мы приняли душ и, благоухая чистотой и шоколадным гелем для мытья, завалились на кровать. Она положила голову мне на грудь и обвила туловище рукой. Мы лежали молча, в тусклом свете свечей, постепенно утопая в коматозе. Из открытого окна дул прохладный сумеречный мягкий ветерок, который обволакивал наши полураскрытые тела.

– Ир, Спишь?

– Не-а, не могу уснуть.

– Вот и я тоже.

– Что чувствуешь? – спросила она, подняв голову на плечо.

– Хорошо-о-о-о так…

– И мне, – прошептала и легла обратно на грудь.

– Может это значит, что ты отпустила прошлое и готово к новому?

– Не зна-а-а-ю, может быть…

– А что случилось с твоим бывшим?

– О-о-о, там произошла целая история.

– Расскажешь?

– Ой, оно тебе надо?

– Ну интересно же.

– Да поверь, там ничего интересного, просто получил по заслугам.

– Ну расскажи…

– Вот пристал-то. Ладно… Так вышло, что спустя несколько месяцев, я узнала всю правду. Ты представляешь, в момент наших с ним отношений, он на какой-то там хате со своими друзьями тусил, и, естественно, они привели с собой малолеток, одной из которых он засадил и не успел вовремя вытащить.

– Да ну? Серьезно, что ли? Во-о-от всегда говорил, что не надо этим заниматься по пьяни.

– Да ну? А каким ты был, когда мы трахались?

– Ну я все контролировал.

– Ага, – сказала она небрежно.

– Так, и?

– А дальше самое интересное. Та девочка почуяла неладное внутри, и папаша ее в больницу повез, где на экране УЗИ было продемонстрировано последствие кутежа. Батя девочки, по иронии судьбы, каким-то там шишкой в органах оказался, то ли юрист, то ли прокурор, то ли вовсе опер. Не суть. Он все разузнал о нем и в один момент дал о себе знать, выдвинув условия, мол: «Сынок, у тебя, милый мой, два пути – либо в ЗАГС, либо в тюрячку».

– И он выбрал свадьбу.

– Ну конечно, а что еще? Он хуй к носу прикинул и согласился. Ну а чего ему? Папаша – мажор, жена молодая, да и на зону не хотелось ему, так как светило за растление. Она ж ему не сказала, что ей семнадцать.

– Пффффф…

– Ты слушай дальше. Когда я об этом узнала, то загремела в больничку с очень нервным срывом. Потом вышла и решила, что надо как-то отомстить ему.

– И что ты сделала?

– Я нашла страничку его пассии в интернете и скинула ей наших с ним совместных фото меня с животом, который, как ты понимаешь, был фальшивым. Сказала, что он меня бросил беременную и ушел к тебе, так как твой папаша ему пригрозил. Она была уже на седьмом месяце, кажется, и, узнав всю историю, сильно разнервничалась. В итоге от сильного нервного напряжения она потеряла ребенка и тоже загремела в больницу. Отец, узнав все, обвинил в этом его и посадил на строгач, где его, я надеюсь, ебут всем бараком, а она, через какое-то время пришла в себя, вроде бы вышла замуж за кого-то там, а что с ней было дальше я не знаю.

– …

Я не знал, как реагировать на этот рассказ, так как не мог поверить, что она способна на такие деяния. Да-а-а, порой и черт боится мыслей, что зреют в женской голове. Внутри меня поселилось отторжение к ней. Мне хотелось уйти, но я не знал, как.

– А ты чего напрягся, мой милый? Что, не нравлюсь я тебе уже?

– Нравишься, просто…

– Что просто?

– Ты понимаешь, что из-за своей обиды ты сломала жизнь как минимум трем людям?

– А мне жизнь не сломали? Я все года, что была с ним, отдавала себя целиком и полностью ему, а он, ублюдок, на все это насрал.