Читать книгу Чёрный властелин - Алексей Шеховцов - Страница 1

Вроде бы я живой… Да, точно живой. Чтобы я ещё раз пошёл в грозу выносить мусор, да к чертям собачьим такие приключения! И благоверная моя: «Завтра мусорный день, завтра мусорный день…» Ёкарный бабай, ну не утонули бы мы в мусоре за два дня, до следующего объезда мусороуборочной машины! А сейчас ещё платить за госпиталь – медицинская страховка-то большую часть счёта оплатит, но и оставшегося на пару тысяч, пожалуй, наберётся… Американская медицина, может, и не самая-самая лучшая в мире, но уж точно самая дорогая. Банковский счёт, между прочим, не резиновый. М-да. Не хило меня долбануло, но руки-ноги чувствую, значит, всё должно быть в порядке. Жарковато только. Ну ладно, пора открывать глаза…

Что-то здесь не так. Потолок белый, известковый, светло… На госпиталь совсем не похоже, да и не дома я. Вот зе фак, то есть что за чертовщина?

– ТВОЮ МАТЬ!.. … …

…Сердце понемногу успокаивалось. Я тупо смотрел на свои руки, и в голове крутилась единственная мысль: ненавижу две вещи – расизм и негров. Мои руки были чёрные. Я – негр. Нет, без шуток, натуральный негр. Лапы чёрные, ногти плоские, ладошки розовые. Мама, я сбрендил?

Смотрю на руки… облизываю палец, тру кожу – может, всего лишь грязь? Повторяю снова. И снова. И ещё раз. И ещё… В голову приходит, что американские психологи описывают пять ступеней, через которые проходит сознание человека, попавшего в шокирующую ситуацию. Врут бессовестно, так как у меня сейчас именно шокирующая ситуация, а ступень одна – глубочайшее охренение.

Из ступора меня вывело появление толстой черномазой морды, восторженно мне что-то лопочущей. Офигеть! Здесь целый рассадник негров!

– Принц Ягба Цион, ты пришёл в себя!

Жирный негр говорил на откровенной тарабарщине, но каким-то таинственным образом я слышал родную русскую речь. Точно – спятил.

– В …ду я пришёл, а не в себя. Где я?

Я далеко не оправился от глубокого ох…ренения, а когда я не в себе, я матом не ругаюсь, я на нём разговариваю.

– Принц, ты в монастыре Истифания на озере Хайк. Две недели назад ты упал с коня во время охоты, мы боялись, что Господь заберёт тебя к себе. Я немедленно извещу негуса нагаста о том, что ты пришёл в себя!

Толстяк дёрнулся к двери.

– Стоять!

Негр замер на месте.

Мысли скакали в голове. Принц – это какая-то дикость, какой ещё на… принц? Опять же – я негр! Где я вообще?! Где моя жена, ребёнок, дом? Может, это очередной левый сон? Ира, разбуди меня, пожалуйста, из этого кошмара! Потом, какой к…ям Ягба чего-то там? Это имя мне ничего не говорит, но вот… негус нагаст… по-моему, это… Абиссиния? Или Эфиопия? Или один хрен? Потом конь… вообще-то да, я падал с коня, но, во-первых, не падал, а прыгал, во-вторых, мне было тогда тринадцать лет, а в-третьих… я не был негром!

Я приподнялся на кровати, оперевшись на локти, и присмотрелся к толстяку. Грузный, немолодой афроамериканец был одет в белую робу до пола, отделанную голубым цветом около ворота. А не пациент ли он психушки? Вместе со мной. То есть мы оба на лечении, и он мне наносит дружеский визит. Комната, где мы находились, была довольно просторной, с голыми белыми стенами и потолком. Ну хоть не пэддед рум – мягкая комната, в которой держат буйных психов. Лампочки, правда, не видно. Стекла в окне тоже не было, и с улицы поддувал тёплый ветер. Даже кондиционер отсутствовал. Собственно, в комнате нет ничего кроме меня, кровати и (долой политкорректность) черножопого пузана. Если это дурка, то довольно необычная. За окном виднелись вода и далёкий берег. Ничто из этого не давало подсказок о том, где я, как я сюда попал и что… на… здесь происходит. Ну что же, попробую очевидный подход.

– Ты вообще кто?

Понимаю, что к незнакомым людям на ты невежливо, но мне сейчас не до манер.

– Я Жен, лекарь при монастыре, неужели ты не помнишь меня, мой принц?

Гы? Какой ещё монастырь? И почему он меня называет принцем? Пересадка мозга? Тихое помешательство?

– Я сейчас ни… не помню. Ты говоришь, я долбанулся с коня?

– Да, мой принц, прости меня, но я должен сейчас же сообщить твоему отцу. Я пришлю слугу к тебе.

– Ну давай.

Спорить у меня не оставалось сил, так что я просто откинулся обратно на кровать.

Толстяк ломанулся за дверь. За ней я заметил парочку чёрных амбалов. Так что же, я, получается, действительно принц? Интересно. Я попытался встать. Получилось не очень. Я чудом не гробанулся с кровати… силы в ногах почти не было. Толстый… Жен говорил, что этот… Ягба, короче, моё тело, хряпнулся с коня две недели назад. Не знаю, после двух недель я бы, пожалуй, не смог даже двинуться. Наверное, местные эскулапы массировали мою тушку, пока я лежал. Но всё равно не сладко. Жрать хотелось страшно. Пить не очень, но во рту всё равно как кошки посрали. Интересно, они меня кормили? Или не меня? Блин, как трудно отождествлять себя с негром. Как увижу свою кожу, жуть берёт.

Я доковылял до окна. Амбалы за дверью внутрь не заходили, но это, наверное, к лучшему. Ладно, подведём итоги. Я вроде как в Эфиопии. Когда – не знаю. Понимаю местную мову. Как – тоже не знаю. Надеюсь, что это связано с тушкой донора. Хотя, кроме языка, никаких знаний и воспоминаний пока нет. Вроде как я местный принц. Это плюс. «Батька» – негус нагаст. Получается, что он не мелкий феодал, а царь всея Эфиопии. Причём не Аксума. Спасибо дедушке Веберу – написал про Аксум в книге о Белисарии, а я не поленился слазить в Википедию. Блин… Но как я попал в эту дупу? Молния? Ладно, пока оставим это. Надо собраться с мыслями, пока «батька» не явился.

Продолжим собирать мысли… По кусочкам. В минусе – я негр. В плюсе – я не маленький негр и вроде как не уступаю себе в габаритах. Минус – моё сало. Сто двадцать кэгэ отборного пиндосского[1] сала заменили пока неясным весом «легкоусвояемого чернозадого мяса». Хмм. Меня потянуло на юмор, может, не всё ещё потеряно и крыша у меня не съехала. Ах да, ещё у меня здоровенный обрезанный фаллос (я посмотрел в штанах). Но я негр. Православный негр – на шее висит нехилый нательный крест.

Положа руку на сердце, я – расист. Да, да, именно расист. Не экстремист – делать мне нечего, кроме как линчевать обезьян по ночам. Но расист принципиальный, с убеждениями, основанными на долгой жизни среди ленивых, наглых, тупых… да, в общем, чёрт с ними.

И теперь я – негр! Ну и ирония… Всевышний, наверное, ухохатывается. Может, убиться об стенку? Но не факт, что я вернусь домой, к своим. Что делать? Толстый сказал, что я грохнулся с коня, так что буду пока косить под амнезию. Надеюсь, прокатит. С этой мыслью я уселся на кровать и стал ждать кого-нибудь.

Долго ждать не пришлось. За дверью затопали, и ко мне вошли три мелковатых негра. Одеты они были в хламиды, наподобие той, что была на толстяке, и несли с собой дары в форме белой одежды и бадьи с водой. Наверное, послушники монастыря. Амбалы за дверью так и стояли. Да уж, этих хоть сейчас ставь на охрану мавзолея.

– Позволь омыть и переодеть тебя, принц, – обратился ко мне самый смелый из парней.

Я молча кивнул и встал, со второго раза получилось лучше. Идея отдать себя в руки трёх мужиков-негров меня отнюдь не возбуждала – у нас в стране гомиков, конечно, много, но я к ним симпатии никогда не испытывал. К несчастью, приходилось соответствовать.

Ага, сейчас. Я честно терпел, пока три этих гома (ну а как ещё назвать мужика, который добровольно лапает другого мужика?) снимали с меня штаны, обливали водой (прямо в комнате!) и тёрли спину чем-то похожим на губку, но когда один из них полез мыть мне, гм, половые органы, я не сдержался. Мелкий негр отлетел к окну.

– Руки прочь от царского хрена, …асы! – взревел я.

Адреналин закипел в крови – мозолистая коричневая рука, гнусно тянущаяся к самому сокровенному (пусть и непривычному), привела меня в бешенство. Борьба борьбой, но гомофобию свою я, похоже, так и не вылечил.

На этот раз амбалы вбежали в комнату. С саблями наголо. Зрелище, наверное, было прекомичное. В проходе два чёрных шкафа в юбках и с саблями. У окна лежит ошарашенный монашек с набухающим фингалом. Ещё двое таких же (правда, без фингалов) жмутся в углу, с бадьёй воды и губкой. А посередине стоит мокрый голый негр, одну руку сжав в кулак, а другой – прикрывая хозяйство.

– Принц! Прости нас, мы не содомиты! – пропищал монашек с бадьёй.

Я заставил себя сделать три глубоких вдоха. Слава богу, амбалы стояли с саблями и не вмешивались. Спокойствие, это всего лишь извращенцы. Пассивные. Тьфу, мерзость.

– Так. Бадью на пол. Все вон. Дверь закрыть. Не входить, пока я не позову.

– Повинуемся.

Думаю, монашки были ошарашены не менее моего, особенно если такое групповое омовение у них в моде. Чёрт, срываюсь. Про амбалов вообще ничего не могу сказать – лица каменные, как у статуй. Я вздохнул и взялся за полупустую бадью, надо бы домыться – ибо духан. А принц был не слабый парень – я бы это ведро одной рукой, конечно, поднял, но вот так запросто его держать не получилось бы.

Как же меня нервирует моё новое тело. Ополаскиваю этот здоровый обрезанный болт и чувствую себя то героем порнофильма, то гомиком-извращенцем. Нет, на Небесах иронию любят. Мало того что в негра, так ещё в обрезанного негра… Сразу вспоминаются беседы с Амандой о вреде обрезания в современной Америке. Япона мать, надо бы повспоминать мои «пунктики» – чую, что по каждому из них ждёт меня беспощадный облом. Не дай бог на настоящих содомитов нарваться. А вот интересно, я же назвал их п…ми… Наверное, мозг сам перевёл по смыслу. Иначе бы эфиопы не поняли, при чём здесь греческие растлители малолетних. Или поняли бы? Чёрт, в голове сплошная солянка. С матом, наверное, лучше завязывать… если получится. До сих пор трясёт. С другой стороны, постельная слабость, похоже, выветрилась. Никак этот… принц был атлетом, а не просто себя в форме держал. Пресс как у образцового боди-билдера. Шварц не впечатлится, но и я могу ему больше не завидовать.

Закончив водную процедуру, я сграбастал с кровати полотенце. Или то, что мне им показалось. Из одежды наличествовали широкие штаны на тесёмках (Ура! Да здравствуют штаны!) и хламида с золотистой вышивкой. С грехом пополам я облачился. Со штанами было легко, но хламида поначалу была загадкой. Облачившись, я более или менее успокоился. Загребущие гомские лапы меня более не страшили – хламида защитит правоверного американца от ультралевых поползновений и прочего ахтунга.

Окинув комнату взглядом, я остановился на бадье. Зеркала нет, так что использую заменитель. Узрев своё отражение, я с трудом удержался от очередного крика или потока ругани. Я был негром, обрезанным кучерявым негром с жидкой бородкой и усами. Мама, роди меня обратно. Хотя лучше не надо – мало ли какая коричневая мама была у этого негра. Судя по жидкой растительности и несколько прыщавой морде, принц был ещё пацаном. Я устало вздохнул – всё веселее и веселее. Ну да ладно, будем жить в чём есть, может, скоро проснусь или придут добрые дяди в белых халатах с уколом и смирительной рубашкой. Тем более что я совсем запамятовал о кошачьих отходах во рту.

Я решительно открыл дверь. Амбалы, похоже, решили стать оплотом стабильности в моём мире и сейчас неизменно сторожили дверь. Три гадких монашка нервно жались друг к другу в паре шагов от них.

– Ты, – я указал пальцем на лапавшего меня извращенца, – …, с глаз моих долой. Увижу – пришибу.

Тот чесанул прочь по коридору.

– Теперь ты, – я указал на смелого, что заговорил со мной ранее, – разузнай, где лекарь Жен и где мой отец.

Как странно произносить это слово, подразумевая чёрт знает кого.

– А ты, – обратился я к третьему монашку, – принеси мне вина, чистой воды и два яблока.

Надеюсь, в Эфиопии яблоки растут или хотя бы мой мозг найдёт правильный перевод.

– Солдаты, благодарю за службу, так держать!

Игнорировать амбалов мне показалось неприличным.

– Служим царю! – перевёлся мне их ответный рявк.

Да, с армией надо дружить в любой ситуации.

Я вернулся в комнату, сел на кровать и снова уставился в окно, нервно хихикая про себя.

Йикуно Амлак, негус нагаст – царь царей и повелитель Эфиопии, – пребывал в скверном расположении духа. После глупейшего случая на охоте старший сын негуса уже две недели пребывал в беспамятстве. Если он умрёт, то династия правителей из народа амхара, скорее всего, прервётся, не успев толком закрепиться на троне. Негус может не успеть вырастить и подготовить к царствованию младшего сына, хоть задатки у того значительно лучше, чем у старшего брата-раздолбая. А слабого правителя не спасёт и родословная, исходящая от самого царя Соломона. В конце концов, князья Агау умудрились править амхара, несмотря на то что не имели к староаксумской династии вообще никакого отношения. И если бы не помощь Текле и Йесуса-Моа, то они до сих пор сохраняли бы свою позицию.

Зря, зря он тратил всё своё время на непутёвого первенца. Как же некстати. Правитель умудрился вытащить трон из-под последнего царя династии Загве (что, кстати, значило «от Агау»), сплотить могучий союз с церковью и заложить основы для объединения разрозненных земель, наследниц славы Аксума. Полки Шоа поставили прочих негусов на место, и солнце вновь взошло над многострадальной Эфиопией. А теперь все эти планы на будущее практически рухнули из-за глупого мальчишки.

И теперь негус ходил по монастырю, в котором вырос сам, и молил Господа, чтобы его непутёвый сын пережил последствия своего падения. Он сжал кулак. Да, как отец Йикуно Амлак любил своего сына, но как правитель он был разочарован. Ягба Цион предпочитал воинские забавы, вроде верховой езды и махания саблей, искусству правления. Та же охота. Возможно, какой-нибудь правитель и радовался бы тому, что у него растёт «настоящий мужчина», но негус, выросший в монастыре, как никто другой понимал, что истинная сила царя не в его руках, а в его голове. Царь – это не вождь дикарского племени, который может позволить себе мериться удом и дубинкой с другим таким же вождём. Царь должен мыслить о десятках городов, о сотнях соперников, о многих тысячах подданных. Царь – стратег, а не солдат, и грош цена тому правителю, что забывает об этом.

Мысли негуса нагаста вернулись к стране. Давно прошли времена, когда грозный Аксум глядел свысока на страны Красного моря. Побеждённые мусульманами аксумцы уже сотни лет как практически оставили древнюю столицу и сместились от побережья в глубь Африки, ближе к южным горам, оставив арабам контроль над торговлей на Эритра таласса. Упадок был долгим. Города опустели, и потомки грозных повелителей моря кочевали среди гор, а не волн.

Как ни странно, благодарить за возрождение Эфиопии следовало не детей Аксума, а Лалибелу, правителя из кушитской династии Загве. Этот негус, вступивший на трон почти сто лет назад, сумел остановить медленное отступление эфиопов перед их исламскими соседями. Его угроза отвести воды Голубого Нила от земель Судана и Египта до сих пор жила в памяти у магометанских правителей. И не зря: столица Лалибелы Роха (что, впрочем, уже носила имя прославленного царя) была усыпана прекрасными церквями – свидетельством искусства и мастерства эфиопских зодчих.

Но ничто не вечно. Потомки Лалибелы не унаследовали его величия. К тому же они не были амхарами, так что, когда погрязли в междоусобицах, Йикуно Амлак собрал под свои знамёна армии амхара и принудил последнего из Загве передать трон негуса нагаста потомку Соломона. То есть самому Йикуно. К счастью, гражданской войны не последовало – Етбарак, обескровленный борьбой с собственным кузеном, видел, что не имеет шансов противостоять союзу амхара и церкви, и обменял высокий титул на спокойную старость в качестве «простого» негуса своего племени.

Сейчас повелитель Эфиопии понимал, насколько тяжелыми должны были быть последние дни Лалибелы, ведь его племянник и сын начали грызться за трон ещё при жизни царствующего предка. И ведь наследники Загве были хотя бы из его династии, а Йикуно теперь рисковал стать первым и последним правителем из своего рода. Проклятие. Ещё один династический кризис может доконать страну. Негус нагаст был умён, он видел разницу между величественным Аксумом и более молодой Рохой. Несмотря на всё величие легендарного Загве, его столица блистала меньше, чем город-прародитель. А самое худшее – Йикуно был совсем не уверен, что его зодчие смогут повторить достижения столетней давности. Да что далеко ходить – посылая подарки далёкому императору Константинополя, правитель амхара был вынужден использовать диковинных зверей – жирафов, – а не какие-либо творения своих подданных.

От голодных волков-соседей Эфиопию спасала лишь многочисленность её народа, и случись стране погрязнуть в кровавой усобице (а иными войны за трон бывают редко), она рискует быть съеденной магометанскими султанатами. Конечно, после смерти Йикуно Амлака его наследника поддержат церковные иерархи. Текле Хайманот – потому как прекрасно понимает, что его благополучие зависит от нынешнего порядка, а Йесус-Моа – просто потому, что он глубоко верующий. Но мало ли что. Вдобавок акабэ сэат много старше царя с главою церкви Текле Хайманотом, и кто знает, сколько ещё лет ему отмерено.

Негус невольно улыбнулся. Старый учитель был одним из тех чудовищно редких людей, что становятся великими, несмотря на отсутствие амбиций, а просто живя по законам Божьим. Да, царь не может быть излишне добрым, и вести христианский образ жизни для него не только невозможно, но и нежелательно. Но всё же живой пример натурального святого даром не проходит…

– Негус нагаст! – Крик монастырского лекаря разорвал тишину горьких размышлений. – Твой сын очнулся!

Монашек обернулся быстро. Никак моя комната (келья?) находится поблизости с кухней. Это радует. Также радует, что яблоки в Эфиопии, видимо, тоже растут. Да и парень этот весьма догадливый – на подносе кроме пары кувшинов и яблок стоит глиняный стакан с какой-то пахучей жидкостью и деревянной кисточкой, здорово напоминающей зубную щётку[2]. Моя тушка, похоже, прекрасно знала, как ею пользоваться, поскольку чистила зубы без моего сознательного вмешательства. Прополоскав вином рот, я сплюнул в окно. Во рту заметно посвежело. Кстати, с гигиеной надо что-то делать – мокрый пол после «омовения» здесь, кроме меня, никого не волнует.

Я вгрызся в яблоко и кинул второе монашку:

– Как тебя зовут, мелкий?

– Жен, мой принц.

– Как лекаря, что ли?

– Да.

Нервозности в монашке поубавилось. Видно, после того, как принц, то бишь я, поделился с ним яблоком, он понял, что бить (и не только) его не будут. Около минуты мы молча похрустели яблоками, и мне в голову пришла мысль. Амбалы амбалами, но источники информации мне не помешают. Тем более что послать мелкого подальше никогда не поздно… главное, лишнего не наболтать. Так что, раз я – какой-то здешний принц, то…

– Жен, ты уже принял обеты монашества?

– Нет, что ты, мой принц, я ещё слишком молод. В монахи постригают в намного старшем возрасте.

Блин, прокол на проколе, проколом погоняет. Не Штирлиц я… отнюдь не Штирлиц.

– Что-то у меня в голове после удара всё перемешалось. Жен, а какой вообще сейчас год от Рождества Христова?

Монашек посмотрел на меня с изумлением и проговорил:

– Тысяча двести семьдесят второй.

Я осел на кровать.

Негритянскую мать! Где мои атрибуты цивилизации: кефир, клистир и тёплый сортир? Тринадцатый век! Дремучее Средневековье. Ренессансом ещё не пахнет. До Куликовой битвы сто лет.

Перед глазами встала карта из одной компьютерной игрушки. Египет под мамелюками. В Африке сплошные дикари. Византия дышит на ладан… Красота, блин. Крестовые походы вроде как закончились. Или ещё нет? Не важно, крестоносцам больше ста лет назад надавали по сусалам, и больше до времён королевы Виктории Европа на Ближний Восток не полезет. А я, получается, – принц древней Эфиопии, которая следующие лет восемьсот будет чуть ли не задницей нашей планеты. Чёрной задницей планеты.

Нет, ну почему все вокруг попаданцы как попаданцы. Кто в СССР, кто в Российскую империю, кто в Киевскую Русь. А меня – к неграм. Хочется ругаться матом и бить авторов книг ногами. Хотя нет, читал я про одного – тот вообще в Древний Египет попал. К фараонам. Рабом. Так что лучше не жаловаться, всегда может быть хуже. Я с опаской посмотрел на небо.

– Ладно, Жен, вали отсюда. И пришли кого-нибудь с тряпкой – вытереть пол.

– Мой принц, может, ты предпочтёшь подождать негуса нагаста в монастырском саду? – спросил меня монашек.

А вот это идея. Продолжать мочить ноги на полу мне не хотелось. Надеюсь, внешний вид монастыря даст мне ещё немного информации.

– Веди меня.

Монашек открыл дверь и засеменил по коридору. Я прошёл за ним и оглянулся на амбалов:

– Стражи, за мной.

Накачанные негры последовали за нами. Думаю, что их постоянное присутствие за последние полчаса помогло спасти мой рассудок. Кстати, об этом самом – я же понятия не имею, сколько прошло времени с моего пробуждения. Часов здесь нет.

Большинство зданий монастыря оказались новостроем. То ли недавно имело место кардинальное расширение, то ли восстанавливали разрушенное. Не знаю, а спрашивать не хочу. Комната моя была в здании на оконечности монастыря. То ли восточной, то ли западной… Ещё бы знать, утро сейчас или вечер. Мелкий Жен провёл нас мимо ещё нескольких зданий, одно из которых было в процессе достройки, и до башни, которая выглядела явно старше всего остального и стояла нетронутой с давних времён. Похоже, что это местная церковь, так как на крыше был сияющий позолотой крест. Кстати, слава богу, что я в православной стране. Попал бы к мусульманам, и песец. Три жены, конечно, класс, но жить без свинины не хочу. Хочу сала. Блин, жрать хочу! Яблоко не спасёт отца Эфиопской монархии. Но Господь – юморист каких мало – засунул убеждённого анархо-либертарианца в тушку черномазого принца. Интересно, здесь как, племенной строй, деспотизм или уже продвинутый феодализм?

Негро-Сусанин свернул направо и довёл нас до местного сада. Что-то смущает меня этот сад. Оливки я понимаю, но вот с какого хрена в Африке растёт джунипер? Кстати, как джунипер по-русски?.. Интересно, моя тушка сможет перевести английский на эфиопский? Лучше не рисковать. Вспомнил, джунипер – это можжевельник. Буду гнать джин из можжевельника, стану алкогольным царём Африки. Чёрт, опять крышу сносит… Фокус, фокус. Вернёмся к нашим баранам. Откуда в Африке можжевельник? И почему мне совсем не жарко? Солнце стоит высоко… блин, может, какой-то параллельный мир с неграми в Европе? Карта. Карта… Я плюхнулся прямо на траву и крепко задумался. Амбалы пристроились за спиной, а мелкий юркнул под оливковое дерево.

Минут через десять (хотя чёрт знает, сколько их прошло) меня озарило. Я вспомнил, что в Африке есть великий Африканский рифт, то есть разлом. (Кстати, надо следить за англицизмами даже в мыслях, а то ещё на экзорцизм нарвусь, если тушка облажается с переводом.) А вокруг этого разлома идёт, по-моему, плато, и плато это как раз в районе Африканского Рога, где находятся всякие Сомали и Эфиопии. Точно, в «Железных сердцах»[3] почти вся Эфиопия показана как горы и холмы. А из этого следует, что озеро Хайк (ну и названия у них) высокогорное. Отсюда и можжевельник плюс отсутствие жары. Думай, голова, тюрбан куплю. Если вспомнить наши любимые Гавайи, то хвойный лес на вулкане рос где-то на полутора-двух километрах от моря вверх. Скорее всего, это место находится на подобной высоте. Тут мне пришла в голову ещё одна мысль. Если я правильно вспомнил, то два километра в Африке – не потолок. То же Килиманджаро было под пять кэмэ или что-то около того. А горы должны быть ближе к разлому. И разлом то ли на восток, то ли на юг от Эфиопии. Я осмотрелся. На дальнем берегу озера гор видно не было. А вот на ближнем (монастырь оказался на небольшом полуострове) вроде что-то виднелось. Из обзора окрестностей я вынес две вещи. Первое – вечереет, но это не главное, а вот второе важнее: глазастая тушка заметила ораву, несущуюся на лошадях к монастырю, и это значит – у меня минут десять до того, как я увижусь с «батькой» моей чёрной задницы.

Адреналина в теле моего гормонального принца даже после двухнедельной лёжки было до… в общем, очень много. Хотя кто знает, меня тоже всегда прошибало на важных встречах. В голове назойливо жужжала мысль, что на интервью потенциального работодателя лучше встречать стоя, и я мигом поднялся с земли. Жен просёк, в чём дело, никак по моей озабоченной физиономии, и куда-то испарился. Даже амбалы как-то подтянулись.

Я начал медленно и глубоко дышать (майнд овер мэттер, тьфу, опять английский попёр, держим плоть в узде) и постарался в последний раз собрать всё, что я знаю о негусах. Негус нагаст – царь царей, совсем как у персов. Громкий титул им не сильно помог, но надо признать, что эфиопы были единственной африканской страной, которую не схарчила Европа. Аж до тридцать шестого года, когда итальянцы наконец захватили Абиссинию. Эфиопия – страна древняя. Аксум, как помнится, общался с византийцами, а у кушитов, если не врёт Рудазов, была страна ещё в шумерские времена. Хотя чёрт с ним, с Рудазовым, у него фэнтези. А вот Аксум вроде бы как имел отношение к библейской Шебе… Хотя нет, Шеба – это по-английски, по-русски… Саба? Да, царица была Савская. Ну почему я читал Вики на английском? И Ветхий Завет тоже. Не важно, главное, что в «батьке» должна быть державная гордость, хоть страна и позорная.

Тем временем орава доскакала до старой церкви и направилась к нам. Уже видна была толстая рожа лекаря Жена. Богато одетый всадник впереди должен быть негусом. Всё, хватит думать, пора встречать.

Орава негров остановилась. «Батька» спешился и подошёл ко мне. Он был с меня ростом и, пожалуй, пошире в плечах. На взгляд ему было за сорок, но я плохо разбираюсь в возрасте эфиопских негров. Морда у него была бородатая, с лёгкой проседью, на голове – грива волос. Глаза… глаза мне напомнили генерального директора одной крупной компании, где я когда-то работал, – глаза добрые-добрые и лицо по-американски улыбчивое, а надо будет, сей деятель сожрёт тебя и не подавится.

– Господь вернул тебя к нам, Ягба. – Негус обернулся к ораве: – Оставьте нас, я буду говорить со своим сыном.

Орава послушно повернула в монастырь, и мои амбалы почесали за ними. «Батька» же снова вперил в меня глаза. Да, Обама отдыхает. Буш тоже. Царь, очень приятно, царь.

– Я рад твоему выздоровлению, сын. – Что-то не рвётся «фазер» меня обнимать. Хотя кто знает, какие в Эфиопии семейные отношения… А сердечко-то бухает. – Следуй за мной.

Негус подвёл меня к берегу озера. Слабые волны тихо шуршали по камням, разбросанным на илистой земле. От сада тянуло запахом хвои.

– Ты знаешь, наш род восходит к самому царю Соломону. – Ёпт! – Именно поэтому Накуто-Леаб передал трон мне, чтобы Эфиопией правила династия, благословленная Богом, ибо даже величия Лалибелы не хватило для возрождения былой славы нашей родины. Ты мой старший сын, а брат твой, Удым Арад, намного младше тебя, и Господь дал нам урок твоим беспамятством. Ты понимаешь, в чём этот урок?

– Наследник не должен чёрт-те где гарцевать на лошади, – хмуро ответил я (ненавижу лошадей).

На лице «батьки» промелькнуло удивление. Так, похоже, моя тушка сообразительностью не отличалась. Была не была.

– Отец, Господь дал нам не только этот урок.

Негус вопросительно поднял бровь. Надеюсь, я правильно понимаю его мимику. Ну всё, назад дороги нет.

– Господь вернул меня не полностью. Он оставил себе почти всю мою память.

– А теперь, сын, объясни свои слова подробно, медленно и по-русски.

В голове звякнул тревожный звонок – по смыслу перевелось «по-русски», но я отчётливо слышал «амарик». Неужели автопереводчик начинает глючить? Упаси господь.

– Я не помню ничего до моего пробуждения. Я не узнаю никого вокруг. Я знаю, что ты мой отец, но я не могу вспомнить ни одного дня с тобой… Я не помню, как впервые сел на коня, не помню, когда впервые взял в руки саблю. В то же время я знаю, что такое конь и сабля… Я принц, но не помню, как живёт мой народ. Опять же, я знаю, что наша страна зажата между землями недругов и дикарей, а ближайшие братья по вере живут далеко на север от Египта. Господь решил дать мне воистину страшный урок… Я не помню свою мать.

– Твоя мать умерла десять лет назад, сын.

Негуса, похоже, проняло. Мне не приходилось подделывать шок, достаточно вспомнить, как я недавно увидел свои руки, и вот тут проняло и меня. Не знаю, тушка ли постаралась или ошмётки личности принца, но я вдруг ярко осознал, что я не дома и обратной дороги не предвидится. А это значит, что ни родители мои, ни жена, ни дочь в этом мире не родились. Их просто не существует.

– П…ц.

А вот это, похоже, вышло на чистом русском, и мне было плевать, поймёт ли меня негус. Сбой в системе. Но негус, похоже, тоже завис и не обратил внимания.

Мы стояли молча. Не знаю, о чём думал негус, а у меня перед глазами встала семейная жизнь… Наше первое свидание прохладным сентябрьским вечером. Первый поцелуй… Сотни вечеров вместе. Переезд в общую квартиру. Я на одном колене с кольцом в День святого Валентина. Поездки по Европе и обеды на нашей кухне. Покупка дома. Её беременность. Рождение дочери. Тысячи больших и маленьких радостей. Её лицо, которое всё так же лучилось любовью из года в год…

А затем моя крыша незаметно съехала. Мыслями овладели поиски звёздных врат в Гизе и, через них, квантового зеркала. Приехали. Революция, о которой мечтала съехавшая крыша, наконец свершилась. Я, конечно, люблю строить планы, но такой бредятины… Да, ближайший психиатр родится веков через семь. Я вдруг представил, как доживший до мафусаиловых лет негр в набедренной повязке сидит на приёме у Зигмунда Фрейда и втирает ему про переселение сознания и гоаулдов. А Фрейд ему в ответ: «Это всё оттого, что у вас нереализованные фантазии о сексе с вашей матерью и сестрой. Переселение душ символизирует ваши родственные отношения, а черви-паразиты – это символ вашего полового органа и проникновения в женскую плоть…» Мне полегчало, видимо, бред бредом вышибают. Или это у нас, пиндосов, особо устойчивая психика.

Негус наконец перезагрузился. Он положил мне тёмную лапу на плечо:

– Когда ты лежал в беспамятстве, я боялся, что Господь решил забрать тебя. Когда я узнал, что это не так, я возрадовался. Как отец и как правитель. Сейчас же отец во мне счастлив – ты жив, и даже если память к тебе не вернётся, ты мой сын. Кровь моей крови. Йикуно Амлак, отец, счастлив. Но Тасфа Иясус, негус нагаст, в смятении. Акабэ сэат Йесус-Моа сейчас в этом монастыре. Иди за мной, сын, вместе мы разделим трапезу и будем размышлять об уроке, преподанном нам Господом.

Ну что ж, думаю, я понял, откуда растут беды у африканской цивилизации. Читал я как-то книгу одного американского балабола, «Ружья, микробы и сталь», он подводил идеологическую базу под проблемы негров: мол, не хватает земель в умеренном климате, животные не одомашниваются, мало месторождений металла… Херня это всё. Сейчас я осознал, что проблемы негров происходят от простого неумения готовить. Когда изо дня в день тебя будут кормить всяким говном, то, естественно, опустятся руки и никогда не возникнет мыслей о светлом будущем. Я человек с разносторонними вкусами в еде, к тому же зверски голодный, но тот отстой, что царю (! – боюсь подумать о том, чем давятся местные простолюдины) подали на стол, мне пришлось пихать в себя через силу. Пост постом, но имейте совесть! И вообще, я после долгой болезни, могли бы дать мяса! Рыхлые кислые лепёшки серого цвета, варёная капуста и рубленые овощи. Никаких ложек, вилок, даже палочек. Макай кислым хлебом в переперченную (чёрт знает что эти чурки используют вместо специй, буду считать, что перец, а не толчёные скорпионы) зелень и мечтай о мясе. Я и раньше не любил негров, теперь я их просто ненавижу. Пока «батька» хавал и объяснял местному религиозному шишке ситуацию с моей амнезией, я строил планы кулинарной революции. Котлеты я готовить умею. Завтра же запрягу местного кузнеца ковать мясорубку. Если поднапрячься, то можно вспомнить многие из рецептов любимой жены (в сердце укололо, как копьём, пришлось притвориться, что нарвался на перец). В общем, если не объявят чревоугодником и не предадут анафеме, я научу этих чернозадых, как правильно жрать. И правильно, какое на хер прогрессорство, если жрать невозможно. По-моему, мои мысли о качестве местной еды чересчур сильно отражаются на моём лице – что-то святой отец на меня косится. Так, срочно морду кирпичом, тем более что пытка несъедобным ужином заканчивается.

Про попа отдельный разговор. Как я понял из беседы негуса с попом, святой отец Йесус-Моа был настоятелем этого монастыря и во время юности «батьки» являлся его наставником, потом, как раз с подачи этого попа и ещё одного религиозного авторитета, Текле Хайманота, предыдущий царь завещал трон Йикуно Амлаку, то бишь моему «батьке». В качестве ответной любезности негус назначил Текле Хайманота и Йесуса-Моа соответственно вторым и третьим лицами в правительстве. Заметка: как можно скорее разузнать государственное устройство. А негус молодец – ненавязчиво превратил рассказ о потере памяти наследником во вводную лекцию для оного. Так что сиди, Лёха, то есть уже Ягба Цион, и мотай на жидкий ус.

Тем временем слуги убрали малосъедобную мерзость со стола. Уроды! Кулинарная революция начинается завтра же!.. О, что это? Не может быть! Кофе! Нам внесли ароматнейший кофе. Если он хотя бы вполовину так вкусен, как пахнет, я смогу многое простить неграм. Кроме их неумения готовить. Не то что, например, немцы – пиво, сосиски, одно слово – арийцы! Я отхлебнул кофе. Божественно. Да, а самые арийские арийцы – это русские и мы, хохлы (до того как стать пиндосом, я был хохлом, правда, процентов шестьдесят во мне всё-таки русского и татарина, но сало я люблю, как наищирыйший из всех щирых хохлов!). Ну и японцы тоже молодцы… Да, готовить в мире, похоже, умеют все, кроме англичан и негров.

– Скрывать потерю памяти наследника не имеет смысла. Слухи по стране расползутся в любом случае. – Это Йесус-Моа.

– И они дадут пищу недовольным. И что же нам делать?

Негус нехорошо на меня посмотрел. Так, стоит вмешаться в обсуждение, а то эти деятели договорятся до заточения меня в монастырь.

– Учиться, учиться и ещё раз учиться.

– Чему ты хочешь учиться, сын мой?

«Батька» заинтересовался, это радует.

– Культуре страны, племенному и религиозному составу. Количеству населения, числу городов. Межплеменным отношениям. Политическому устройству. Обычаям нашего народа и других народов страны, наших соседей, их военной и торговой мощи. Кто есть кто в нашей стране. Кто поддерживает нашу семью, а кто нет, но кого мы терпим. И многое другое. Правителю нужно очень много знаний, иначе решения его будут неправильными. Так что учиться, и учиться всему.

Ну что, съели? Бьём менеджментом махровый феодализм. Надеюсь, прокатит, ибо другого у меня нет, «я женщина лёгкого поведения», даже в армии не служил.

– Я не узнаю тебя, сын… не одержим ли ты?

– На монастырской земле? Кем, ангелом? Святой отец, благословите меня.

Ошарашенный поп опустил чашку с кофе и возложил на меня руки, пробормотав молитву. Что интересно, негуса проняло намного меньше. Не удивляет – он царь, да и его «добрые» глазки наводят на мысль, что он намного менее набожен, чем кажется.

– Отец, до того как я упал с лошади, много ли времени я уделял изучению того, что должен знать негус?

– Не так много, как хотелось бы, сын…

– Я думаю, что Господь очистил мне разум, дабы я быстрее постигал науку правителя.

Вот вам гипотеза, кушайте. Одержимость мы только что опровергли, хоть по вашим канонам я как раз одержим, а на остальное вас не должно хватить. Да и ты, негус, при всём своём скептицизме должен быть достаточно религиозным, чтобы схавать… или хотя бы подыграть, если решишь, что я банально потерял память по естественным причинам.

– Йикуно, а ведь твой сын может быть прав.

Один наш!

– Ты ведь сам просил меня помолиться, чтобы Ягба проявлял больше усердия в государственных делах… Неисповедимы пути Господни.

– Неужели Господь не мог по-другому ответить на мои молитвы… Ты изменился, сын. Две недели назад ты думал только об оружии, конях и, иногда, о валянии с девками на сеновале. И не я один это замечу… Что ты будешь делать, если поползут слухи о том, что ты одержим?

Экзаменуем? Ну-ну. Интересно, до инквизиции негры уже додумались?

– Человек, распускающий такие слухи, не только враг короны. Он – богохульник, Господь не допустит, чтобы нечистый захватил душу христианина на святой земле. И если решать мне, то я бы передал такого еретика на разбирательство церкви. А с церковью у нас союз, так ведь, батька?

– И никто не докажет, что ты преследуешь личного врага. Ну что ж, сын, не глупо, совсем не глупо. Я решил. Через три дня я выезжаю с дружиной в северные провинции, где проведу несколько месяцев. Твой младший брат поедет со мной, ты же останешься с Йесусом-Моа, и я пришлю к тебе лучших учителей. Когда я вернусь с объезда северных земель, я сам займусь тобой.

– Отец, дай мне двух воинов из нашего народа в мою личную стражу. Мне нужно снова узнать нашу жизнь и обычаи, и мне нужен проводник, чтобы поддержать меня на этом пути.

Пусть лучше он мне подберёт надёжных парней, чем я буду выбирать наугад.

– Почему же ты не просишь одного из нашей семьи?

Ну чего тебе ещё надо? Видишь же, что я не кретин…

Ай-кью-тест, что ли? Попробую не провалить. Сейчас, только хлебну ещё разок их замечательного кофе.

– Семья – это хорошо, отец, но вот родственникам моим могут прийти в голову мысли, что из принца, которому нужно так много учиться, выйдет совсем никудышный правитель… А вот воины… – ты же дашь мне умных воинов, не так ли? – будут думать о том, что на следующий день после того, как умрёт приблизивший их принц, схарчат и их.

– Хха-ха-ха!

А смеётся «батька» заразительно, даже святой отец изобразил нечто напоминающее улыбку.

– Господь вытряхнул из тебя дурь, сын, но оставил мои уроки. Жаль, конечно, что с дурью ушла и твоя память.

Рад стараться, ёкарный бабай. Я бы с огромным удовольствием остался в Пиндостане с цивилизацией, вкусной едой и ватерклозетом, и негров бы видел только в метро и в порнофильмах. Утритую, конечно, но Европа Универсалис намного привлекательнее на экране, чем вживую.

– Йесус-Моа, а ведь из пацана ещё выйдет толк.

Неужели и второй наш?

– Толк… В ремесле правителя, Йикуно, слишком много от лукавого. Я каждый день молюсь за твою душу. Теперь я буду молиться и за душу твоего сына.

Так, мне с ним жить, надо бы встрять.

– Святой отец, я помню, что Господь говорил о том, что власть над миром не поможет тому, кто погубил свою душу. Но ведь Господь говорил и то, что кесарю – кесарево… Главное, не забывать, что Богу – Божье.

– Я подберу тебе воинов, сын. Но достаточно на сегодня. Слуги отведут тебя в твои покои, ты ведь только сегодня пришёл в себя, а нам с Йесусом-Моа есть о чём ещё побеседовать.

…А темнеет здесь быстро… Пока мы баловались кофием и решали судьбу наследника, то есть меня, солнце ушло и небо покрылось россыпью звёзд. Красота. Я остановился полюбоваться. Монашек, которого негус напряг меня провожать, топтался рядом с факелом. Завис я надолго. Такого неба я не видел даже на Гавайях – там тоже темно ночью, но от гостиниц и цивилизации никуда не денешься. Здесь же было темно, как… На землю меня вернул зов природы.

– А где здесь можно отлить?

– Вон там кусты, мой принц.

Оставив монашка в паре десятков шагов позади – глаза привыкли к темноте, и света от факела и месяца кое-как хватало, – я оросил здешнюю растительность. Подведём итоги. Я, правоверный, тьфу, православный гражданин США, украинского происхождения, нахожусь либо в психбольнице, либо в теле православного же гражданина Эфиопии, самого что ни на есть черномазого происхождения. Вот переезд так переезд. Когда мне родители сообщили, что каникулы в Штатах на самом деле являются полноценным переездом (конспираторы, однако), шок был значительно меньше… на порядки. И вообще, почему я? Неужели потому, что читал много фантастики?

Больше никаких квалификаций для высокого звания попаданца вроде бы нет. Инженерную школу не заканчивал – так, в школе любил физику с химией, а потом по Википедии много лазил. В армии не служил – оружие есть и стрелять умею, но это хобби, а не профессия. Даже состав чёрного пороха знаю весьма приблизительно, мне куда ближе современный кордит. Мастером боевых искусств не являюсь – полученный ещё в универе, до того, как я заплыл жиром, пояс по карате не в счёт, а год занятий бразильской борьбой – это вообще баловство. Учёной степени по истории тоже нет. Только университетский курс и та самая Вики. Вообще, образование для Средневековья у меня одно из самых бесполезных – финансы с экономикой. Хуже, наверное, только программирование. И работаю я последние десять лет по специальности. Скажите, кому в средневековой Африке нужен статистический анализ ипотечных выплат на недвижимость и устройство ценных бумаг, обеспеченных этой мутью?

Кстати, мне всякие ценные бумаги здесь бы пригодились… В качестве бумаги туалетной. Сплошная антисанитария вокруг. Небось, и гадят тоже где-то рядом. С этой мыслью я заправил своё хозяйство обратно в штаны, опустил хламиду и шагнул… Ну ёлки-палки! Неужели накаркал? Нет, не говно. Я раздавил слизняка. Ме-э-э-э-эрррзость! Ненавижу. Как говорится, хрен редьки не слаще. С отвращением вытираю ногу о траву и всю дорогу до апартаментов принца усиленно смотрю под ноги. Помогает плохо, ноги негра светлее не стали. По дороге я собрал ещё несколько насекомых. Хорошо хоть, эфиопы изобрели сандалии.

Царские апартаменты в монастыре не блистали. Чисто, просторно, но не дворец. В принципе такая же комната, как и та, где я проснулся, плюс некоторое количество утвари, и ещё одна комната для трапез и бесед. Молодым негусам положено расти в строгости? Ну ладно, мне пока много не надо. Монашек норовил свалить, но я напряг его принести мне на ночь зубную кисточку. Давным-давно мне в совке удаляли нерв в зубе без новокаина, по технологии ещё времён фашистской Германии. Мне, мягко говоря, не понравилось. И что-то мне подсказывает, что средневековая стоматология – это сущий кошмар даже по сравнению с фашистской стоматологией. Гигиеной я буду озабочиваться сразу и всерьёз. Упаси меня господь от местных коновалов. Чищу зубы и на боковую. Надеюсь, в царской постели нет клопов.

Новый день. Я, конечно, надеялся, что переселение души в средневекового эфиопского принца окажется глюком после удара молнии. Но суровая африканская действительность меня жестоко обломала путём жирной мерзкой мухи, севшей мне на нос. Есть, конечно, худшие способы проснуться, но я их ещё не пробовал. На матерщину пришли слуги и принесли зубную кисточку с чистой одеждой. Видимо, слухи в монастыре распространяются быстро, так что помощь в облачении и утреннее омовение мне не предлагали. Припомнив вчерашнее решение всерьёз озаботиться гигиеной, я приказал принести бадью с горячей водой и ковш (и почему эти придурки не принесли ковш вчера?) к берегу озера и, почистив зубы, направился туда же сам в компании одного из слуг (заблужусь ещё!).

Водные процедуры прошли без эксцессов: губка, ковш, песочек – и тело более или менее чистое. С мытьём головы, правда, весьма погано, надо будет озаботиться изобретением мыла. Да ещё хозяйство своё надо мыть аккуратно. Понимаю, почему пустынные народы практикуют обрезание… мыть мужское достоинство песочком, а потом по песчинке же его очищать, чтобы, не дай бог, не осталось чего под крайней плотью… – мазохизм! Одно радует, принца… модифицировали в раннем возрасте, и дискомфорта от водных процедур практически нет.

Завтрак из кислой лепёшки с овощами. В процессе опробования этой снеди мне на глаза попался монашек Жен, и я своей принцевой властью перевёл его в личное подчинение. Первым поручением ему было составить перечень продуктов на монастырской кухне, а также провести инвентаризацию материалов и продукции кузнецов при монастыре и в соседней деревне (где, кстати, стоит лагерем негус нагаст). Отведав эфиопскую кухню во второй раз, моя уверенность в необходимости кулинарных реформ выросла из железобетонной в металлокерамическую. Думаю, что к ужину она станет вообще нейтрониевой. Не то чтобы я мнил себя профессиональным прогрессором (если честно, то мысли о психбольнице меня всё не отпускают), но просто не могу жрать этот свиной корм. А вот на сытый желудок можно будет и пострадать, и попытаться понять, что вообще со мной произошло. Слава богу, послезавтра заканчивается пост.

Вскоре после завтрака у меня в расписании была церковно-приходская школа имени Йесуса-Моа. Иерарх встретил меня проникновенной речью о единстве народа и церкви – он постановил начать моё обучение с книги о славе царей, «Кебры нагаст». «Профессор» явно готовился, так как внушительного вида томик уже был призывно выложен на столик. Открыв его, Йесус-Моа довольно занудным голосом зачитал пассаж о славе царей в интерпретации трёхста восемнадцати православных старцев. Я при…ел. Когда он перевернул страницу и начал зачитывать мне текст о величии царей, я осознал, что такими темпами мы будем читать эту книгу очень и очень долго.

– Абун, – вообще-то я хотел сказать святой отец, но вышло именно «абун», – можно ли мне встать рядом и посмотреть на книгу?

– Конечно, можно, принц Ягба.

Хорошо быть царским отпрыском – на фиг не посылают.

Посмотрев на книгу, я возрадовался – принц умел читать. Закорючки каким-то неизвестным образом складывались во вполне русские предложения. Получалось как во сне: смотришь на текст и вроде бы всё понятно, но как только присмотришься внимательно – случается облом. Была, впрочем, разница: когда я пытаюсь читать во сне, текст перед глазами постоянно меняется, здесь же, присмотревшись, я видел аборигенские закорючки. Но не важно, главное, что я понимал написанное. Читаю я быстро, по крайней мере по-русски и по-английски. По-эфиопски получилось если медленнее, то ненамного.

О величии царей написано было лишь то, что старец Григорий начал о нём размышлять во время пятнадцати лет отшельничества. Дальше шёл достаточно вольный пересказ Ветхого Завета. Так как оный Завет был мне знаком, читал я по диагонали. Понаблюдав за мной, Йесус-Моа оценил преимущества чтения учеником над чтением трактата вслух и испарился, сказав лишь, чтобы я нашёл его, когда устану читать трактат, и он даст мне необходимые разъяснения.

Опус был… так себе. Похоже, это был послеаксумский новодел – много упоминаний Эфиопии, а не Аксума. Хотя чёрт его знает, может, аксумцы себя эфиопами называли. В основе книги – рассказ о Соломоне, к которому восходит моя (впечатлитесь!) династия, и о легитимности древней Эфиопии. Что неудивительно. Думаю, что сей труд является нашим основным пропагандистским и научно-популярным материалом. Надо будет поделикатнее спросить Йесуса-Моа об этом. Особенно улыбнул отрывок о заповедях, которые Соломон дал царице Шеба (чёрт знает, сколько раз прабабушке моего принца… озвереть!). Там Соломон положил глаз на царицу. Ну это понятно, иначе как бы он оказался у меня в предках. Но отрывок говорит, что у Соломона было четыреста жён и шестьсот наложниц. Класс… Мы медленно спустимся с горы и возлюбим всё стадо! И далее идёт умопомрачительный пассаж о том, что Соломон невиновен в многожёнстве, так как в древние, примитивные времена Господь и апостолы ещё не ввели закон, что можно иметь только одну жену. Так что Соломон – молодец. А нам только с одной, и ни-ни! Ибо нефиг.

Также убили меня десять заповедей. Тема инцеста была раскрыта профессионально – похоже, в регионе с этим проблемы, так как почти половина главы уделялась тому, почему нельзя совокупляться с разными родственниками. Мусульманам, видимо, подобная книга не попалась, поскольку в моё время женитьба на двоюродных и троюродных сёстрах на Ближнем Востоке практиковалась массово. Хотя если вспомнить ашкеназов-евреев и что творится в некоторых областях Пиндостана… Также нельзя было сестёр жены (гы), мужиков (долой ахтунгов и содомитов!) и животных (извечная проблема скотоводов, что ли?). Автору, как говорится, зачёт.

В общем, если убрать юмор, который здесь, похоже, могу оценить только я, книга оказалась весьма занудной. Царица дала Соломону. Её сын через какое-то время приехал навестить отца. Вернулся домой, Соломон дал ему в нагрузку команду охламонов (убирал конкурентов?). Охламоны скоммуниздили у Соломона Ковчег Завета. Кстати, в моё время эфиопы утверждали, что ковчег у них, но никому его не показывали. Всё это вперемешку с цитатами из Священного Писания. Осилил я этот опус как раз к обеду и пошёл разыскивать Йесуса-Моа.

Абуна я не нашёл – он отправился в лагерь к негусу. Топать за ним мне отнюдь не улыбалось. С обедом тоже выходил облом. Мои представления о том, что неплохо бы поесть, не стыковались с монастырским распорядком… а может, я просто-напросто не рассчитал со временем? Часов нет. Канализации нет. Книг… штуки три, да и те про религию. Антисанитария… Баб нет… Жены нет. Ребёнка нет… Я, конечно, понимаю, что они где-то там живы и здоровы, но меня-то с ними нет… А ведь как хорошо всё начиналось.

В девятнадцать я закончил университет и начал работать в одной конторе. Занимались мы… в общем, помогали клиентам оценивать некие мутные неликвидные активы, используя хитрозадый (и довольно халтурно написанный) софт. Как и процентов девяносто подобных контор на Уолл-стрит. Через работу я познакомился со своей будущей женой, которая трудилась на одного из наших клиентов. До сих пор помню её первые слова: «У меня уже есть парень». С тех пор я успел сменить две работы, а вот жена осталась. Не повезло тому парню – такую девушку упустил. Одно слово – баран. Четыре года спустя после знакомства мы поженились, а полтора года назад родилась наша шкода. Которую, если, конечно, я не лежу в психушке или на операционном столе, я никогда не увижу…

В общем, я додумался до того, что начал прикидывать, как забраться на крышу монастыря и гарантированно ли меня уконтрапупит, если я сигану оттуда головой вниз. Вот так и становятся самоубийцами. И тут до меня дошло. Депрессия на меня навалилась, когда появилось свободное время поразмышлять о глубине дыры, в которую я угодил. А вот утром, когда штудировал «Кебру нагаст», всё было… ну если не нормально (а как вообще может быть что-то нормально, когда я негр!!!), то вполне приемлемо. Терапия занятостью? Почему нет, сигануть с крыши я всегда успею. А там, кто знает, может, и «ишак заговорит». Решено, как только начинает ехать крыша, развиваем бурную деятельность, даже через не хочу.

Первым пунктом, причём уже в какой-то мере обдуманным горячечным разумом, у меня была кулинарная революция. Я изловил какого-то монашка и озадачил его найти и отправить ко мне мелкого Жена, а также разузнал, где, собственно, находится местная кухня. Жен нашёлся довольно быстро и, к моей радости, уже справился с моим заданием составить ассортимент повара и кузнецов. Итс гуд ту би зэ кинг (хорошо быть королём), как говорят англичане. Точнее, будут говорить. Не уверен, что если я завтра встречу местного англа, то я его пойму. Если Шекспир в оригинале читается практически без проблем, то уже Чосера приходится разбирать чуть ли не со словарём, а Беовульф для меня вообще китайская грамота.

Вот и наша кухня, а в ней – главный производитель отвратительных кислых лепёшек. Пусть трепещет. Ассортимент продуктов приятно удивил. Множество масел, лук, капуста, мука (правда, не пшеничная). Грибы. Даже чёрный перец. И со всем этим богатством местный кулинар не смог приготовить ничего лучше той кислятины, которой я давлюсь уже второй день! С утварью ситуация была не хуже. Множество глиняных горшков, медные котлы, разделочные доски. Хотя доски и ножи мне не очень понравились. С гигиеной у негров непорядки.

– Так, приступим. Где здесь моют утварь?

– В озере, господин, – ошарашено ответил повар.

Он никак не мог переварить тот факт, что к нему на кухню явился сын негуса.

– В озере? Озёрной водой? Жен, он не шутит?

Мне поплохело. Призраки дизентерии, бычьего цепня и прочих ужасов из школьного учебника биологии встали в полный рост.

– Нет, мой принц.

Монашек тоже не понимал, что мне не нравится. Да, природная сообразительность не заменит сотен лет прогресса.

– А животом монахи часто мучаются? – Я строго посмотрел на повара.

– Как везде, мой принц. Но у нас растут хорошие деревья куссо, их ягоды быстро изгоняют червей из живота!

Мамочки! Этот псих ещё гордится! Спокойствие, только спокойствие. Иначе придётся лезть на монастырь и прыгать с крыши.

– Слушай мою команду. Вот эти два котла наполнить водой. Из ручья, не вздумайте брать из озера. Поставить на огонь и довести до кипения. Пока вода закипает, приготовь умывальный песок и чистых тряпок. Жен, ты иди со мной.

Повар напряг ещё пару монахов исполнять мои приказы, а я тем временем отвёл Жена в сторону, чтобы повар нас не слышал.

– Значит, так. Сырой воды мне больше не приносить. Только прокипячённую. Это касается питья и утренних омовений. Узнаю, что кто-либо нарушил мой приказ, – пожалеет, что мать его родила. Разъясни это слугам. Дальше. Ты теперь мой личный порученец. В деревне портной есть?

– Да, мой принц.

Жен выглядел смятенным, но без лишнего страха, это хорошо.

– Напомнишь мне сегодня навестить портного. Сделаем тебе униформу.

– Что сделаем, мой принц?

Опять эти англицизмы, говорил же себе следить за языком.

– Специальную одежду.

– Но я же не воин.

– Так она и не воинская будет. Ты мне будешь служить головой, а не копьём. – Я ухмыльнулся, вспомнив кое-что весьма гнусное из моего мира. – А пока что пошли отберём грибов получше и овощей посвежее. Принц вас будет учить готовить.

– Ты умеешь готовить?

– Я много чего умею. Ах да, Жен, слушай меня внимательно. Когда я упал с лошади, у меня отшибло память. Я позабыл огромные куски из повседневной жизни. Одно из твоих заданий – подмечать, что я делаю неправильно и что я не помню, как делать. Когда мы будем одни, будешь рассказывать мне. Начнёшь сегодня вечером. Ну, с Богом.

Процесс пошёл. Жен оказался полезным кадром и схватывал всё на лету. Конечно, я показывал ему не высшую математику… А ведь идея! Начну с ним заниматься, заодно и сам повспоминаю. Что угодно, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями. В общем, я объяснял Жену, что мне нужно, а он проводил разъяснительную работу с поваром и прочим персоналом. Я вовремя осознал, что сын негуса, собственноручно моющий посуду или нарезающий грибы, – это бред. Да и лично инструктировать повара может быть не понято народом. Так что вперёд, Жен, будешь моей правой рукой. Кстати, получалось у него великолепно, сам бы я с этими чернозаврами как минимум сорвался бы на мат или просто прибил на месте. Кипятка хватило и на утварь, и на помывку овощей. Заметка на перспективу: найти нефть, уголь или сделать печи с использованием солнечной энергии (как? Линзами? Надо будет подумать) – здесь не Россия, дров и деревьев на обеспечение лично мне комфортного существования может и хватить, но вот ещё на обеспечение моей безопасности уже не хватит. Ха-ха, прогрессор копчёный.

Тем временем супчик поспел. На запах явился и вернувшийся абун Йесус-Моа, которого я тут же пригласил на дегустацию. Суп удался. Не зря меня столько лет жена кормила вкуснятиной. Абун крякал от удовольствия, наверное, он, как и я, чревоугодник, но по долгу службы – скрытый. На мой резонный вопрос, почему из грибов раньше не делали суп, ответ был прост – грибы не местные. Кто-то из людей негуса накупил их на Востоке, а вот рецептов набрать не додумался. Я предложил абуну озадачить настоятеля монастыря на предмет разведения грибов. Эх, подожди, абун, вот сделает мне ваш кузнец мясорубку, кончится пост, и я научу вас делать котлеты. И всё, эфиопскую кухню можно будет списывать на свалку истории.

После обеда была очередная кофейная церемония, с которой выперли Жена (не по чину ему пока). Мы с Йесусом-Моа мило побеседовали о содержании Книги царей. Оказалось, что книга – это не просто новодел, но даже проект новодела. Сей опус был ещё в процессе написания и утверждения, и его планировалось распространять как основной инструмент популяризации единства церкви и народа. Геббельсы доморощенные… Я, естественно, старательно делал вид, что проникся религиозной важностью текста, а абун так же старательно делал вид, что мне верит. Хотя, может, действительно верит, я его знаю лишь один день, но он производит впечатление истинно верующего человека. Особенно на фоне негуса – того, я думаю, не сильно беспокоят церковные догмы и каноны. Уж очень глазки характерные.