Читать книгу Корректор - Алексей Скоморох - Страница 1

Пролог.

Кентавр в карельских лесах смотрится так же органично как покойник в гробу на свадебном столе. Человек-конь застыл перед стальными воротами – входом на военную базу, упрятанную в скальном массиве. Казалось бы, грохни это четвероногое, войди в полуоткрытые ворота, минуй обезлюдившие вышки, полдюжины казарм и складов – и вот он вожделенный вход, за которым, возможно, разгадка ужаса, поглотившего мир. По крайней мере это обещал гадкий старик, появляющийся всегда не вовремя и неожиданно. Но в груди как всегда появился мерзкий холодок, предупреждающий об опасности.

– Слышь, Север, – раздалось над ухом шепот Баламута, – чего мы тормозим? Давай Интел его снимет, и пройдём дальше как по парку.

Север… С момента моей встречи с тактической группой Сапсана, состоящего из шести человек, прошло почти два месяца, а я уже привык к своему позывному настолько, что если бы меня кто-то назвал Романом или Северовым, то я бы не отреагировал. Ежесекундная борьба за жизнь, постоянное ожидание боя, даже сон вполглаза, начисто стёрли прошлую жизнь, где я был обычным программистом, а не чаровником, умеющим видеть незаметное и чувствовать едва проявившееся. Именно благодаря внезапно проклюнувшемуся дару, группе Сапсана и удалось выжить. Точнее половине группы.

Я тогда бичевал в подмосковных лесах, боясь заходить даже в давно заброшенные деревни, не говоря уже о городах. От голода едва не валился с ног. Жрал ягоды да сырые грибы, пил из ручьев и луж. Пытался найти выживших. И вот судьба вывела меня на просеку, через которую шла ЛЭП, на которой застыли шесть человек в военной форме, рюкзаках, разгрузках и при оружии, что несказанно меня обрадовало. Поначалу. Не сразу дошло, что они стоять неподвижно, боясь пошевелиться. Трое словно влипли лицами в невидимое стекло, упершись в него ладонями. Как потом оказалось, один из них командир группы майор Сапсанов Андрей Федорович, или проще – Сапсан, второй – лейтенант Хакиев Мурат Амурханович или Хаки, а третий – Велесов Алексей Викторович. Или Велес. Лица и ладони тройки посинели, тело бьёт мелкая дрожь, словно через них пропустили электрический ток. Сквозь оскаленные зубы пробивался хриплый стон, что странно, потому что по подёрнутым белой пеленой глазам видно, что смерть уже обосновалась в телах. Вены на шее вздулись так, что едва не лопаются. Оружие лежит у ног. Остальные стоят и в бессилии смотрят на конвульсии боевых товарищей, боясь пошевелиться.

Внезапно мне словно соринка в глаз попала, отчего застывшие бойцы стали смотреться словно через едва видимый морозный узор на стекле. С раннего детства я страдал миопией, поэтому нечёткость зрения для меня было делом привычным, поэтому воспринял это как огрехи моего зрения, позабыв, что очки не снимал с самого бегства из города. И это едва не стоило мне жизни. Я уже хотел пересечь границу между поляной и лесом, как один из военных крикнул:

– Стой! Иначе погибнешь.

Меня от его окрика пот прошиб. Я хотел смахнуть капли со лба. Пальцы зацепили оправу, и только в этот момент дошло, что очки на мне и мир должен быть чётким, а не расплывчатым. Будучи знакомым с некоторыми ловушками нового мира, я не стал делать глупость и пересекать запретную черту.

– Чем могу вам помочь? – крикнул я замершим на поляне людям.

– Ничем, – ответил один из бойцов, бритый наголо, с чёрной бородкой.

– Карачун прав, – бросил другой, по виду интеллигент, – уноси ноги парень, а то останешься здесь, как и мы.

– Говорил же, что нельзя выходить на открытую местность, – раздражено сказал третий, блондин с ёжиком коротких волос.

– А что произошло? – спросил я.

– Сами хотели бы знать, – зло бросил блондин. – Мы решили миновать просеку, дошли до её середины, и Сапсан словно влетел в паутину. Попытался вырваться, но ладони словно прилипли. Хаки кинулся ему на подмогу, и с ним произошло то же самое.

– А Велес, полагая, что можно выйти из ловушки тем же маршрутом, которым пришли, лишь доказал обратное, – проворчал его товарищ.

– И кажется, что на этот раз старуха с косой получит свою жертву, – пробормотал третий.

Он вытащил из разгрузки магазин, достал патрон и бросил в сторону дёргающегося в судорогах товарища. Ничего не произошло. Патрон пролетел мимо

– Очевидно, ловушка удерживает только живые объекты, – пояснил действия товарища интеллигент. – Причем только животных, на траву не реагирует. Возможно даже, что рассчитана исключительно на человека.

Осмотр вентеря, как потом стали называть подобные ловушки показал, что высотой она примерно в полтора человеческих роста, что натолкнуло на одну идею. Я забрался на дерево. Вид сверху поразил. Отряд оказался в центре небольшого лабиринта, стены которого словно сотканы из тончайшего хрусталя. Умелый мастер создал настолько сложные узоры на его поверхности, что от созерцания столь прекрасного произведения можно было потерять сознание. Но восхищаться в тот момент не хотелось. Особенно после того, как весь лабиринт сдвинулся вокруг невидимой оси градусов на двадцать. Прилипшие к его стенам люди сместились вместе с ним, и закричали так, будто с них сдирают кожу. Крики потонули в омерзительном клёкоте, словно им одновременно перерезали горло.

– И так уже третий раз, – сквозь зубы процедил блондин.

– И пауза между движениями сокращается, – сказал интеллигент. – Первый сдвиг произошёл спустя полчаса, второй – через двадцать пять минут, а следующая пауза длилась всего семнадцать. Что будет дальше – нетрудно догадаться. – Боец посмотрел на меня. – Так что парень беги отсюда.

– Надежда на спасение есть всегда, – ответил я, рассмотрев выход их лабиринта.

Провести бойцов по запутанным узким коридорам так, чтобы они не коснулись невидимых смертельно опасных стен, было сложно, но возможно.

– Слушайте меня внимательно, – крикнул я. – Вы находитесь в центре лабиринта на свободном круглом пятачке диаметром метра четыре. От стен к двоим из вас тянутся небольшие выступы, поэтому всё что скажу, выполняйте беспрекословно, иначе погибнете.

Хорошо, что мне повстречались военные, которые привыкли выполнять приказы беспрекословно и не задавать глупых вопросов. К тому же они соображали быстро и поняли, что ничем не рискуют. Точнее рискуют и в случае, если послушают меня, и в случае, если останутся в центре лабиринта. Но в первом – их ждёт свобода, а во втором – неизвестность. Причём зная законы нового мира, неизвестность, скорее всего, закончится их смертью, поэтому выбор варианта дальнейших действий очевиден.

– Говори, что нужно делать, – крикнул Карачун.

– Как к вам обращаться? – спросил я.

– Карачун, – крикнул тот, что с бородкой.

– Баламут, – отозвался белобрысый.

– Интел, – крикнул интеллигент.

– Хорошо. Карачун, слева от тебя расположен выход. Ты идешь первым. Проход довольно узкий, поэтому придётся идти боком. Повернись направо градусов на тридцать.

– Погоди, – перебил меня Баламут. – А не проще ли тебе зайти в лабиринт и вывести нас из него? За ручку.

Я удивился, как эта прекрасная идея не пришла мне в голову, и даже начал слезать с дерева, но Интел охладил мой пыл.

– Погоди, – остановил он меня и обратился к товарищу: – А ты уверен, что пока он нас за ручку будет выводить из лабиринта, тот не выкинет очередной фортель? И тогда на один труп станет больше. Нет, парень, сиди на дереве и говори что делать.

Я вернулся на ветку, и повторил Карачуну все указания. Он выполнил всё в точности.

– Теперь сделай шаг вперёд на длину своей ступни.

Боец повиновался.

– Отлично. Шагни в сторону на длину своей руки.

Карачун сдвинулся.

– Ещё раз, – крикнул я. – Теперь Баламут. За твоей спиной и справа на расстоянии локтя находится выступ. Чтобы следовать за Карачуном, сделай полшага вперёд и влево. Хорошо. Теперь смело подойди к Карачуну. Интел, у тебя выступ находится впереди на расстоянии ладони, и следующий поворот лабиринта привёл бы…

– Не отвлекайся на мелочи, – крикнул боец. – Говори, что надо делать.

– Да, – поддержал товарища Баламут, – часики тикают.

– Интел, – продолжил я, – шагни на две длины своих ступней назад и вправо. Так, теперь оба следуйте след в след за Карачуном.

Дальше, казалось, дело за малым, всего лишь провести троицу по лабиринту, но проходы в нём оказались столь узкими, что я весь извелся и вспотел так, что даже джинсы промокли насквозь. К тому же времени едва хватило на путь из, казалось, небольшого лабиринта. Интел едва успел пересечь черту, отделяющую невидимую тюрьму от свободы, как стены снова пришли в движение. Мертвецы снова издали душераздирающий крик.

– Восемь минут, – ошарашенно пробормотал Интел, взглянув на часы.

Лабиринт преподнёс очередной неприятный сюрприз, сдвинувшись с места на пару минут раньше, что меня не удивило. Новый мир опять показал свою непредсказуемость и враждебность.

Троица застыла на краю поляны, скорбно опустив головы. Взгляды устремились на принявших нелепую смерть товарищей. В лицах выживших читалась бессильная ярость и боль.

– Найду того, кто виновен во всей этой хрени, – сказал Карачун, – и скормлю такому же месту.

– Слишком лёгкая смерть, – сказал Баламут. – Эта тварь должна умирать долго и мучительно.

Помолчали, словно чего-то ожидая.

– Надо уходить отсюда, – сказал Интел, – а то вдруг лабиринт расширится или произойдёт какая-нибудь новая дичь.

Его товарищи, не сговариваясь, кивнули.

– Прощай, командир, – печально сказал Интел. – Не забуду, как ты прикрыл меня своим телом.

– Прощай, Хаки, – пробормотал Карачун. – Вряд ли в этом дрянном мире найдётся человек надёжнее тебя. Кто ещё смог бы тащить меня раненого на своем горбу по горам пятнадцать километров.

– Прощай, Велес, – прошептал Баламут. – Удачливый чертяка. Ты в одиночку противостоял полусотне чехов, уведя их от раненых бойцов. Даже вызвал огонь артиллерии на себя и выжил. Но погиб нелепо, бессмысленно и страшно. И это несправедливо.

Словно дождавшись, пока бойцы попрощаются со своими товарищами, ловушка после этих слов превратила тела людей в сгустки слизи, сползший по невидимой стене на траву. Одежда при этом осталась неповреждённой. Баламут грязно выругался, сплюнул и, развернувшись, пошёл вглубь леса. Остальные последовали за ним.

Бойцы шли минут сорок, стараясь унять ярость и как-то избавиться от бессилия, терзавшего не хуже калёного железа. Я едва за ними поспевал, и это если учесть, что на них были рюкзаки, разгрузки с полным боевым запасом, и оружие, которое они неподвижно держали полчаса в лабиринте. Наконец Карачун остановился у огромной упавшей ели и скомандовал привал. Словно по команде каждый занялся своими обязанностями. Не успел я и глазом моргнуть, как уже сидел у разгоревшегося костра, над которым повис котелок с водой, а в руках у меня оказалась открытая банка тушёнки и нож. Бойцы ели молча, погруженные в невесёлые мысли. Я только сейчас понял, что снова увидел страшные смерти, как в самый первый день, когда прекрасный удивительный мир стал враждебным и агрессивным, словно поставил перед собой цель уничтожить самое разумное существо на планете им же и порождённое. Причём способы для уничтожения выбрал настолько изощрённые, что превзошёл фантазию самого извращённого психопата. Память услужливо вернулась к самому началу кошмара.

Первый день лета, выпавший на воскресенье, выдался солнечным и тёплым. Ногинск утопал в зелени и одуряющем аромате сирени. К нему примешивался едва заметный смолянистый запах тополей. Жители с удовольствием покидали свои дома, чтобы насладиться погожим деньком. Мне нужно было закончить программу, но работать не хотелось. Да и холодильник нужно было пополнить. Быстро сменив шорты на джинсы, а майку на рубашку, я покинул квартиру и выскочил из подъезда. Именно в этот момент всё и началось. Дикий вопль заставил повернуть голову. Я увидел пожилую женщину, стоящую на тротуаре. Лицо бледное, ладони прикрыли рот, взгляд упёрся в дорогу метрах в двух от неё. Я даже не понял, что насторожило, а сердце уже забухало от хлынувшего в кровь адреналина. Сначала показалось, что из асфальта высунулись толстые белые черви, дёргающиеся в каком-то безумном танце. Лишь спустя несколько секунд до меня дошло, что это пальцы. Пальцы ещё живого человека, который провалился в асфальт, как в трясину. Женщина на не сгибающихся ногах подошла к страшному месту, но асфальт повёл себя предсказуемо, даже не прогнулся, а пальцы продолжали дёргаться, постепенно замирая.

Второго несчастного схватила полупрозрачная тварь. В ста метрах от моего дома находится развалюха, давно определённая под снос. Крыша обвалилась, оконные проёмы покосились от старости, стены иссекли глубокие трещины. В одной из них и засела невидимая мерзость. Прохожий, седой мужчина с широкой проплешиной, подошёл к ней слишком близко. Я повернул голову на новый крик. Господи, лучше бы не смотрел. Из глубокой щели на втором этаже выскочили едва видимые то ли щупальца, то ли многочисленные лапы-отростки, вцепились в тело мёртвой хваткой. Мужчину рвануло вверх с такой скоростью, что голова запрокинулась назад и едва не оторвалась. Несчастного мощно ударило о стену. К сожалению он не потеряла сознания. Невидимые пальцы принялись мять, стискивать и сжимать тело. Оно лопнуло как переполненный бурдюк с вином, во все стороны брызнуло красным. Невидимая сила сдавила тело не хуже кузнечного пресса. Не прошло и нескольких секунд, как оно превратилось в крохотный окровавленный шар.

Свидетели кошмара, парализованные ужасом, застыли как статуи. Дверь ближайшего ко мне подъезда открылась, и на улицу выскочила моя соседка, Светлана, ученица одиннадцатого класса. Глаза широко раскрыты и белые от боли. Голубая блузка на уровне талии словно невидимой верёвкой вжата в тело. По ткани расползается кровавое пятно. По юбке и ногам стекают красные ручейки. Ей удалось сделать несколько шагов. Ноги подкосились, и девушка ничком рухнула на тротуар. По талии словно циркулярной пилой полоснули: верхняя половина отвалилась от нижней. Наружу выпали бордовые внутренности, извивающиеся словно умирающие черви.

Молодая женщина кинулся к припаркованной рядом машине. Пальцы коснулись двери. Из-под земли выскочил призрак, напоминающий скелет, обёрнутый то ли в саван, то ли в плащ. Тонкие руки метнулись к лицу женщины, костяшки коснулись кожи и её словно парализовало. Призрак медленно сблизился с ней. Оскаленные зубы коснулись губ несчастной. Её тело задёргалось словно в агонии, но призрак не дал ему упасть. Кожа женщины пожелтела, пошла трещинами словно старый пергамент. Щеки и глаза ввалились, волосы опали на землю неопрятными клочками. Тело усохло, и она превратилась в настоящий скелет, обтянутый кожей. Призрак, словно насытившись, впал в апатию и медленно поплыл над землёй.

Доконала оцепеневших от ужаса людей обычная, казалось, бабочка. Она выпорхнула из-за угла дома и устремилась к мужчине лет сорока. Мне сразу показалось странным её расцветка: ярко-красная, с багровыми прожилками. Крылья с длинными множественными зубцами, словно надорванные ветром. В наших широтах такие не водятся. Бабочка со спины приблизилась к человеку, и стремительно спикировала на затылок. Он мгновенно побледнел. Лицо осунулось, посерело. Глаза налились кровью. Ногти на руках почернели и превратились в загнутые когти. Нос ввалился, зубы заострились, истончились и увеличились настолько, что вылезли наружу сантиметра на два. За челюсти словно кто-то потянул спереди, отчего они стали больше походить на собачьи или скорее акульи. Обратившийся набросился на ничего не подозревающую, стоящую к нему спиной девушку с ребёнком лет пяти. Челюсти с хрустом сомкнулись на её шее. Несчастная даже вскрикнуть не успела, рухнула на землю как подкошенная. Обратившийся выплюнул вырванный позвонок, и приник к кровоточащей ране. Раздалось омерзительное хлюпанье. Я не верил, что можно поседеть за несколько секунд, но чёрные волосы ребёнка побелели на глазах. Тварь перестала хлюпать, голова поднялась, взгляд упёрся в ребёнка. Тот замер, парализованный увиденным, и не сдвинулся с места, когда тварь кинулась к нему. Что было дальше не помню. Оказался в лесу. Один.

Покинуть город удалось единицам. Мне повезло. Повезло, что в холодильнике из еды остались лишь полки. Повезло, что дом находится на окраине города. И, наконец, повезло, что на дворе лето, а то бы даже с моим везением долго не протянул. Но и в лесу постоянно приходилось быть настороже.

Мир наводнили существа откровенно враждебные человеку. Их назвали нежами, от сокращения слова «неживой». И самыми опасными из них оказались нежи-люди. Они также выглядят, дышат, питаются, чувствуют боль, из ран течёт кровь, даже внутренние органы как у обычного человека. Именно они устраивают засады, охотятся на настоящих людей, убивают исподтишка, прикинувшись беззащитными, заводят в ловушки или наносят удар со спины. Единственным способом, позволяющим определить, кто перед тобой, является смерть нежа. С последним вздохом труп исчезает с лёгким хлопком. С другими нежами проще – сразу видно кто перед тобой. Если встретил нежа-животного, значит надо либо бежать, либо нападать.

Никто не знал кто они, откуда появились и почему стремятся уничтожить человечество. Причём подметили странный факт – нежи охотятся только на людей. Впоследствии тайну удалось раскрыть и понять, что за напасть обрушилась на наш мир и почему, но легче от этого не стало. Даже наоборот. К тому же верить в такое не хотелось: слишком произошедшее невероятно и отвратительно.

Все началось в мире, который никогда не существовал…

ЧАСТЬ 1

(или Книга 1 «Рождение»)

ГЛАВА 1

Рыцарь Варга Фон Берг как в воду канул. Пошла третья неделя, как он отправился в квест. Лорд Сайтор в задумчивости откинулся на спинку золочёного трона. Ножки предупреждающе заскрипели: не каждый трон, не говоря о стуле, может выдержать такой вес. Даже среди бывалых, укреплённых многочисленными турнирными схватками воинов, лорд выглядит гигантом. Руки как бревна, ноги – что стволы дубов, а кожа по виду и прочности не уступит доспехам. Плечи настолько широки, что на них может удобно расположиться конь. Шея короткая, могучая, голова мощная, как у Лесного Хозяина. Даже выражение лица у Сайтора какое-то медвежье. Длинные до плеч седые волосы прихвачены на уровне лба золотым обручем с прозрачным камнем-коммуникатором кризрой в центре. Довершают образ властного человека серо-стальные глаза, в которых застыло непонимание. Война с ашшакарами давно стала сказкой, которой пугают непослушных детей. Люди перестали ощущать постоянный страх, отвыкли от кровавых побоищ и резни, а нынешнее поколение даже кратко не может рассказать о противостоянии, едва не уничтожившем всё живое в Эрбии. Изгнанный призрак Морна, сводивший в могилу целые города, ни разу не дал о себе знать. Его хозяева – ашшакары – тоже никак не заявили о своём существовании, что могло означать только одно: их всех уничтожили. Правда в Западную Эрбию из Восточной иногда забегали странные твари, порождённые войной, и причиняли много неприятностей. Чтобы предотвратить подобные вторжения на единственном перевале в высокой горной цепи, разделяющей Западную часть страны от Восточной, построили крепость, позже названную Вратами в Преисподнюю. И в Западной Эрбии, наконец, наступил долгожданный покой. За полторы сотни лет затишья отмечалось несколько случаев странных смертей в Танталиде, но и только. И вдруг на тебе – бесследное исчезновение людей в Таврии, какие-то мрачные слухи из Шепчущего Леса, да ещё Конвесторий ведёт себя в последнее время как-то странно. Сайтор вспомнил последнюю связь с Заотаром – Верховным Конвестором (глава Конвестория) страны. Старик был не в духе, и разговор оборвался едва начавшись. Попытки снова вступить с ним в контакт ни к чему не привели. Не ответили на призыв и другие чаровники. Даже у Хорса – городского колдуна – связаться с ними через кризру (коммуникатор, имеющий вид отреза прозрачного стекла длинной в руку и шириной в локоть), не получилось.

– Что же происходит? – сказал вслух Сайтор.

В дверях появился бдительный слуга.

–Что, Ваша Милость?

Сайтор взмахом руки отослал его за дверь. Поднялся. Кожаные, подбитые железными подковками сапоги зычно забухали по каменному полу. Взгляд скользнул по стенам, увешанным результатами военных походов предков: на правой – с окнами-бойницами – штандарты рода, пожалованные Конвесторием Западной Эрбии за заслуги; на левой – оружие и доспехи. Кто-то из родни увлекался охотой, кажется прапрапрадед Тирон, отчего не преминул украсить третью стену головами и шкурами диковинных зверей, исчезнувших после Войны и Раздела Мира. Даже Сайтор прямой потомок гордого рода не смог вспомнить и половины названий этих жутковатых тварей. Позади трона на всю стену растянута шкура барцелиса, с огромным хвостом-кувалдой. Отвратительная чешуйчатая тварь, с неуязвимой для стрел и мечей кожей в конце Войны появилась недалеко от города. Непонятно, как удалось её убить, а тем более содрать шкуру.

Бесцельно побродив по залу, лорд подошёл к окну. Мощная фигура полностью закрыла проем. Взгляд упал на чернеющий за городскими стенами лес. Туман в этот предрассветный час скрыл его почти полностью. В лицо дохнуло холодом. Плечи передёрнулись помимо воли. Показалось, что из-за деревьев кто-то внимательно наблюдает. И этот кто-то готов в мгновение ока сократить разделяющее их расстояние, чтобы впиться в глотку. Лишь ждёт приказа. Сайтор ни разу труса не праздновал, но сейчас непонятный холод пробирает до костей. На скулах заходили мощные, как у коня, желваки. Проклятый лес. Ведь там точно никого нет и быть не может, но чего он так боится? Лорд в очередной раз попытался нащупать причину терзающей тревоги. Тщетно.

– Как найти причину, не имея никакой информации? – раздражённо подумал он.

Кулак с мощным шлепком ударился в ладонь. Ноющая боль не уменьшила тревоги и не сняла раздражение. Всё сводится к тому, что нужен новый посланник. Причём информацию о том, что делается в Западной Эрбии, или хотя бы в Танталиде, нужно собрать как можно быстрее. Что-то явно готовится. Неизвестно кем: может быть ашшакарами, что, в принципе, невозможно, и не важно в сущности. Но к этому чему-то необходимо подготовиться и как можно скорее. Чутье подсказывает, что не мешает начать и всеобщую мобилизацию. Последним можно заняться позже, сейчас главное – посланник. Ход размышлений нарушил ворвавшийся слуга. Сайтор дёрнулся от неожиданности, с уст помимо воли сорвалось проклятие.

– Ваша Милость, – сказал, поклонившись, слуга, – делиаранец Орин ожидает приказа.

– Как нельзя кстати, – воскликнул лорд. – Зови.

Орин… Орин… Имя вассала припомнить не удалось. Наверное, из новых. Раздражение усилилось.

– Проклятие, – подумал Сайтор, – мне нужен проверенный и умелый воин, а не желторотый юнец. Ответственное поручение придётся доверить чуть ли не новобранцу. Хоть сам иди.

Раздражение Сайтора можно было понять. Делиаранцы некогда были могучей, пугающей силой Западной Эрбии. Одно их упоминание перед боем вселяло в сердца простых воинов бесстрашие, а в противника – ужас. А началось всё с того, что люди проигрывали войну, идущую уже год. Чудовищные твари, созданные Морном, постоянно теснили войска людей и других живых существ, вставших на защиту своей родины. Именно тогда кому-то из чаровников пришла в голову идея создать отряд бойцов, обладающих достоинствами и воинов и чаровников одновременно. Дело в том, что война доказала непрактичность использования смешанных войск, состоящих из чаровников и, например, рыцарей. Первые оказались уязвимыми к нагрузкам, не могли носить ни тяжёлых доспехов, ни оружия, и когда магические силы истощались, что в бою было нередко, их можно было просто затоптать. Вторые были беззащитны даже перед лёгким колдовством, которому наплевать на броню, могучие мускулы и отточенные до автоматизма боевые навыки. А совместные действия на поле брани, при которых воины играли роль тарана или боевого кулака, а чаровники прикрывали их издали защитными чарами, было тяжело синхронизировать, и нередко получалось, что чаровники чаще мешали воинам, чем помогали. В то же время противник оказался не лишённым знаний мощного колдовства, стратегии и тактики, поэтому умело вёл бой, отвлекая воинов и нападая в самый неожиданный момент на столпившихся позади войска чаровников. Попытки ставить их в цент войска группой или поодиночке между воинами также не имели большого успеха: в первом случае строй оказывался как бы разорванным группой чаровников, и прорвать его даже с фронта не составляло большого труда, а во втором – не удавалось сохранить боевую плотность. Да и мешались чаровники во время рукопашной, когда их силы истощались.

На подготовку делиаранцев потребовалось в три раза больше времени, чем предполагалось, и, как показалось сначала, чаровники и опытные воины лишь зря потратили время. Бойцы получились никудышными, поскольку в тех случаях, когда нужно применить магию они кидались с мечом наперевес, а в бою, где требовалось орудовать клинком, они пытались использовать чары, в которых, зачастую, они постоянно путались. На оттачивание же их навыков времени не оказалось, итак потеряли почти год на обучение. Свою «ценность» они показали в первом же бою, после которого из двух с половиной тысяч выжило лишь две трети воинов. А через несколько месяцев постоянных столкновений с порождениями ашшакаров остался отряд в сотню человек. К тому времени враг снова приблизился к Имабару – прекрасной столице людей. Многие проклинали того, кто предложил идею создания этого отряда, поскольку чаровники и воины, обучающие новых бойцов, вместо того, чтобы бороться за свою страну, зря потратили время, что грозило поражением в войне и гибели человечества.

Так думали до тех пор, пока порождения ашшакаров не осадили столицу. В городе через несколько месяцев осады начался голод. Люди ели всё, что хоть как-то годилось в пищу. Даже на траву и кору деревьев перешли. Защитники стоически выдерживали осаду, отражая приступы врага. Попытки снять блокаду или просто прорваться в город, чтобы доставить провиант, приводили лишь к невосполнимым потерям. И вот тут к городу подошёл крохотный отряд из ста человек. Прямо с марша они ударили в тыл врага. А дальше случилось настоящее чудо: воины огнём и мечом прошлись сквозь войско противника с такой лёгкостью, будто прогуливались по поляне. Защитники города с благоговейным трепетом смотрели, как маленький отряд отражает накатывающие на него волны из разномастных тварей. Позади остаются только горстки пепла да куски смрадного мяса. Именно во время этого боя кто-то и дал название отряду – делиаранцы, что значит сумасшедшие, потому что только такие могли накинуться на значительно превосходящего числом противника.

Отряд достиг ворот и неспешно зашёл в город, не потеряв ни одного человека. Вслед за ними въехал небольшой обоз с провиантом. Жители, приготовившиеся к смерти, воспрянули духом. Это был переломный момент: ещё нет ни одного намёка на то, что война выиграна, но в душе появляется ощущение, что победа близка. Жители открыли южные ворота и под предводительством делиаранцев ударили по врагу. Одновременно с ними небольшая армия, находящая поодаль и ожидающая удобного момента, атаковала противника с тыла. Порождения ашшакаров превосходили нападавших во много раз, но это не помогло. Небольшое войско горожан во главе с делиаранцами, не смотря на истощение, раны и увечья, нанесённые в бою, рубилось так отчаянно и страшно, что противник дрогнул и побежал. Осаду со столицы сняли, бегущего врага добили. От самого крупного войска ашшакаров осталась жалкая горстка. Но до конца войны было ещё очень далеко. Враг перегруппировался, свёл воедино разрозненные силы и ударил вновь. Это была последняя самая жестокая, кровопролитная и страшная сеча, в которой участвовали и другие расы разумных существ, населяющих Западную Эрбию. Противник оказался разгромлен. Конвесторам даже удалось уничтожить Морна – чудовищное порождение ашшакар. Правда из них никто не выжил. После победы последовала продолжительная партизанская война, когда кучки тварей совершали набеги на деревни и небольшие города, а ополченцы пытались этому противостоять и, совершая облавы в лесах, пытались отловить их. Но самым трудным оказался поход в стан врага. Из него вернулись единицы. Зато ашшакаров и порожденных их магией тварей удалось уничтожить полностью.

После случая у столицы от желающих стать делиаранцем не было отбоя. В кровопролитных боях выковывалась новая Сила людского рода. Однако те времена ушли в далёкое прошлое. После окончания войны школы делиаранцев сначала были забиты до отказа, но довольно быстро захирели. Причиной явилась гибель всех делиаранцев, могучих чаровников и опытных воинов, сложивших головы в последнем городе противника. Также порождениями ашшакар было уничтожено огромное количество библиотек, в которых хранились ценнейшие рукописи. Знания по военному искусству и магическим наукам после войны пришлось собирать по крупицам, но большая часть из них была утеряна безвозвратно. Поэтому самоучки спустя полтора столетия не смогли достичь даже четверти мощи своих предков, отчего обучение делиаранцев сводилось к двум-трем заклинаниям и вялым однообразным тренировкам. Так что не удивительна реакция Сайтора на приход новичка.

– Проклятие! – подумал он.

Но выбор невелик. Посланник нужен сейчас, а не часом или днём позже. Так что времени на поиски другого нет. И как назло в городе нет ни одного рыцаря или чаровника. Хорс не в счёт.

Стало жаль новичка: новоиспечённому делиаранцу вряд ли удастся дойти до ближайшего города. Варга Фон Берг, умелый воин, исчез не просто так. Сайтор пересёк зал, золотой трон скрипнул под его весом. Мгновение спустя в зал вошёл молодой высокий, черноволосый воин. Тело стройное, изящное, облачено в простые, без украшений, латные доспехи. Поверх накинут серый плащ. Лорд скептически осмотрел вошедшего, на лице отразилась брезгливость: одно слово – новичок. Движения скованные, неточные, доспехи дрянные, подогнаны плохо, а меч – сдержать грубое слово удалось с трудом – простой, тупой и тяжелый. Таким от коров хорошо отбиваться, и то, если они представлены одной мордой, изрядно напуганной и убегающей. Сайтор заскрипел зубами.

Взгляды встретились. Молодой делиаранец не отвёл глаз в сторону. На лице не дрогнул ни один мускул.

«Может я не совсем прав, – подумал Сайтор, – и он справится».

– Я рад приветствовать делиаранца в своем замке, – сказал он вслух.

Орин поклонился, левая кисть в латной рукавице непроизвольно легли на рукоять меча. Кулак правой стукнул в нагрудную пластину напротив сердца. Сайтор подождал, может парень хоть что-то скажет, но тот промолчал. Раздражение с новой силой нахлынуло на лорда.

– Проклятье, он хотя бы говорить умеет? – подумал лорд.

Орин понял, о чём думает властелин. Вспомнилось, как пытался назвать имя дворецкому. С уст, поначалу, срывались звуки никакого отношения к буквам в имени не имевшие. Губы не слушались, язык повиновался слабо, рот открывался нехотя. Чтобы в очередной раз не опозориться, решил молчать до тех пор, пока это возможно.

– В Западной Эрбии происходят странные вещи, – пытаясь скрыть раздражение, сказал Сайтор. – Пропадают люди, теряются связи даже с соседними землями, чёрте что творится в лесах…

Он прервался, потому как Орин отреагировал на рассказ с живостью лесного пенька. Чтобы хоть как-то унять раздражение, лорд вскочил. Бухающие звуки шагов снова заметались по залу. Делиаранец внимательно следил за каждым его движением. В глазах, как показалось Сайтору, дикая, беспросветная пустота, ни единого проблеска мысли.

«Надо отвернуться, – подумал Сайтор, – а то ноги сами просятся дать этому «воину» пинка и гнать прочь из замка до самых ворот».

Лорд выглянул в окно. Взгляд впился в темнеющую за стенами города зелень. Легче не стало, даже наоборот. Резко обострилась исходящая от леса угроза. В груди болезненно кольнуло, страх когтистой лапой вцепился в сердце. Лорд попытался отойти от окна, ноги отказались повиноваться. Хрустнуло. Лоб пронзила невыносимая боль, что-то со звоном упало на пол. Зрение затуманилось, ноги подкосились и Сайтор почувствовал, что падает. Затылок глухо стукнулся о каменные плиты пола, но боли не ощутил. На губах появилось что-то соленое. Рука повиновалась нехотя. Ладонь коснулась лица. Пальцы наткнулись на мокрое и скользкое. Он с трудом двинул глазами. Кисть оказалась в крови. К боли в голове прибавился чудовищный грохот. Мир дёрнулся несколько раз из стороны в сторону – это молодой делиаранец поднял его голову, но Сайтор даже прикосновения не ощутил.

– Что с вами, милорд? – раздался далёкий голос.

Из сгущающейся темноты выплыло лицо незнакомого человека. Лорд не сразу узнал Орина.

– Чем я могу помочь? – в отчаянии спросил делиаранец.

Язык почему-то не послушался лорда. В глазах потемнело, будто миром овладела ночь. Тело утратило послушность. Его охватил сильный озноб. Лишь лицо будто огнём жжет, и по коже словно раскалённый металл ручейками растекается, огненные капли срываются на пол. Сайтору даже послышалось шипение камней.

– Что-то грядёт, – едва прошептал он Орину и приподнял голову. Язык едва ворочается, слова получаются невнятными. – Найди Хорса. Он…

Голова безжизненно откинулась на руки делиаранца. Орин ощутил странное незнакомое, какое-то щемящее чувство. Он осторожно опустил голову лорда на пол. Взгляд упёрся в медленно расширяющуюся дыру во лбу. Кровь из неё течёт всё обильней и почему-то пузыриться, будто кипит. Да ещё темнеет на глазах. На пол натекла небольшая чёрная лужа. Орин растеряно поднялся. Раздались приближающиеся шаги. В зал ворвалась многочисленная стража. Молодого делиаранца взяли в кольцо. В грудь упёрлось два десятка копий. Один из стражников, со слегка перекошенным лицом и квадратным подбородком, быстро оглядел труп, лужу с осколками на полу и валяющийся рядом обруч с лопнувшей кризрой. Цепкий взгляд прошёлся по делиаранцу. Особого внимания удостоились окровавленные ладони и вооружение. Оглядев последнее, стражник брезгливо поморщился.

– Что произошло? – спросил он.

– Не знаю, – ответил Орин дрожащим голосом. – Он выглянул в окно и упал.

Бойница подверглась внимательному осмотру, и только потом стражник осторожно выглянул наружу. Голова повернулась, глаза со странным выражением изучили медленно разрастающуюся дырку во лбу. Пальцы прошлись по подбородку.

– Чертовщина какая-то, – пробормотал он. – Чем его так?

Орин пожал плечами. Остальные никак не отреагировали на риторический вопрос.

– Попахивает чарами, – пробормотал стражник. – Он что-нибудь сказал?

Делиаранец кивнул.

– Да, просил, чтобы нашёл Хорса.

В тёмно-синих глазах стражника промелькнуло отвращение.

– Это всё?

Делиаранец снова кивнул.

– Ладно, моё имя Дар, – сказал воин, – пойдём к Хорсу. Надеюсь, он объяснит, откуда блохи прискакали.

Возглас удивления прервал его речь. Все одновременно посмотрели на труп. Глаза лорда ввалились в череп. Лицо посерело, кожа потрескалась, превращаясь в древесную кору, отслоилась струпьями. Голова на глазах усохла. Хрустнуло. Кости черепа избороздили многочисленные трещины, и он развалился на куски. На пол, как труха дерева, высыпались иссохшие мозги. Распавшиеся кости превратились в пыль. Вскоре ничто, кроме лужицы крови и доспехов, не могло напомнить о лежащем недавно трупе человека.

– К Хорсу! – бросил стражник. – Живее!

Он подхватил под руку застывшего Орина. Воины ринулся вон из замка. Замелькали коридоры, залы, статуи. Кто-то с удивлением посмотрел на бегущих, словно в панике, стражников.

Улица встретила ослепительным светом показавшегося над лесом солнца и многоголосым гомоном вставшего спозаранку населения. В ноздри ударили разнообразные незнакомые запахи. Голова у Орина слегка закружилась. Суета из аккуратных двухэтажных домиков, выметнулась на улицу. Под ноги как нарочно кинулись куры. Огромная свинья развалилась в настолько широкой луже, что заняла почти всю улицу. Послышались удары молота. Где-то недалеко заржал конь. Орин едва не окатила нечистотами высунувшаяся из окна дома старуха. Вонючая жидкость брызнула во все стороны. Жёлтые капли поползли по сапогам. Воин, идущий первым, заорал на женщину, но та ответила громкой, режущей слух тирадой. Кулак грохнул по ставне. Старуха скрылась в доме, но вопли не прекратились. Воин заглянул внутрь, глаза люто сверкнули, и наступила тишина.

На них оглядывались, потому что воин, волокущий за собой делиаранца, орал так, что наверняка слышали на другом конце города. Встречные поспешно расступались, Орин спиной ощущал косые взгляды. Кто-то проводил их непонятным жестом.

Они пересекли широкую площадь, застроенную лавками. Продавцы уже разложили нехитрый товар: горшки, тарелки, мечи, доспехи, солонину, свежее мясо, простенькие украшения из белого и красноватого стекла. Попался даже загон с лошадьми. Конюх или хозяин нежно прохаживался щёткой по спине чёрного тяжеловоза. Последней оказалась лавка торговца одеждой и тканями. Товар явно предназначен для простолюдинов: слишком всё серо и из суровой нити.

Миновав площадь, отряд вышел на узкую улочку с одноэтажными домами. Воин, идущий первым, ткнул вперед пальцем. Орин всмотрелся в указанном направлении. Взгляд уперся в небольшую хижину, как показалось вначале, с наполовину обвалившейся крышей.

Чем дальше шли, тем меньше встречалось людей, а когда до хижины осталось всего ничего, улица как вымерла. Даже звуки приобрели какую-то приглушенность. Отряд остановился у двери, доски которой изрядно прогнили и потрескались, отчего между ними образовались широкие щели. Но что странно -внутри царит такой мрак, будто именно в этом доме затаилась до заката сама ночь и это если учесть, что крыша действительно наполовину обвалилась, ставни окон слегка приоткрыты, а в каменной кладке стен имеется множество небольших щелей. Дом выглядит заброшенным, причём давно.

Послышалось недовольное ворчание. Показалось, что строение ожило, и на незваных гостей дохнуло неприязнью и страхом.

– Ты… эта, – как-то неуверенно сказал приведший к дому Орина воин, – иди. А мы тут подождем.

– Прикроем с тыла, так сказать, – донеслось сзади.

Орин осторожно прикоснулся к ржавой ручке. Дверь легко поддалась, и он смело вошёл внутрь.

Даже через доспехи кожа ощутила какую-то мерзкую, липнущую к коже прохладу. Пока глаза привыкали к темноте, Орин пытался понять – кто он и как здесь оказался. Но память не торопилась выдавать секреты. Такое впечатление, что жизнь началась сразу в этом городе. Единственное, что помнит – как только открыл глаза, сразу увидел высокое, украшенное барельефом здание. Двускатная, крытая широкими пластинами черепицы, крыша, украшена коньками, изображающими голову какого-то рассвирепевшего животного. Стекла расписаны жутковатыми цветными рисунками, на которых рыцари бьются с уродливыми тварями. Стены сложены огромными глыбами, покрытыми золотой краской. Над широким входом с массивными дверями умелый мастер изобразил лицо человека. Глаза смотрят пристально, словно хотят заглянуть в душу. Брови сведены, уголки плотно сжатых губ слегка опущены, на лбу – морщины, будто человек увидел нечто омерзительное и подлое. Лицо вызвало трепет, словно… Он не смог понять это странное чувство. А дальше появилось непреодолимое желание идти. Ноги сами вынесли к дворцу Сайтора, мощному, больше похожему на небольшой замок. Стражники у дверей даже не посмотрели в сторону чужака. А дальше пошли многочисленные ступени, залы проплывали как в тумане, даже в памяти почти ничего не зафиксировалось. И закончился путь перед массивными высотой в полтора человеческих роста дверями, у которых стоял этот… как его?

– Дворецкий, – донесла память.

Странное слово. Хотя для него здесь все странно…

Глаза ещё не привыкли к темноте, а тело снова зажило своей жизнью. Он стал натыкаться на едва различимые в темноте предметы. И вдруг всё резко изменилось: из темной комнаты он попал в огромный, освещённый висящими под потолком шарами, зал. Куда ни глянь – везде шкафы и полки, заставленные книгами и множеством различных предметов, самой разнообразной формы, расцветки и размера, названия которых Орин не знал. Окон делиаранец не заметил.

Внезапно нечто невидимое цепко обхватило со всех сторон и слегка сдавило. Как не пытался, даже двинуть пальцем не удалось.

– У тебя минута, чтобы объяснить, почему не могу покалечить тебя прямо сейчас за то, что отрываешь меня от дел, – грозно сказал кто-то.

Орин с огромным усилием повернул голову. Посреди комнаты – круглый стол из чёрного дерева. Рядом вполоборота к нему стоит старик. Тело скрыто серым мятым балахоном до пят. Волосы – седые до корней – всклокочены. Борода – до середины груди, выглядит такой же неухоженной, будто её теребили и дергали неделю. Пальцы левой руки касаются стола, над которым на высоте лица чаровника завис осколок прозрачного стекла прямоугольной формы, длиной в руку, шириной в локоть. Правая рука упёрта в бок. Орина поразило лицо старца – длинное и скуластое как у коня. В глазах, некогда зелёных, а теперь почти прозрачных, злость и раздражение.

– Минута на исходе, – прервал осмотр Хорс.

Делиаранца сдавило сильнее. Доспехи неприятно скрипнули. Орин ощутил удушье.

– У тебя осталось несколько секунд.

Доспехи скрипнули жалостно. На металле появились морщины и складки.

– Меня послал лорд Сайтор, – просипел Орин, чувствуя, что ещё немного и он… он… Орин не знал, что может произойти дальше. В памяти замаячила какая-то темнота, холодная, мёртвая… Мёртвая. От жути даже ощущение сжатия исчезло. Хватка ослабла. Чаровник снова вперил взгляд в отрез стекла, зависшего над столом.

– Что нужно этому старому недоумку? – сварливо спросил старик. – Ведь знает, что может связаться со мной по кризре, однако предпочитает отвлекать меня от дел, посылая всяких, разных…

– Я не знаю, что ему было нужно, – пробормотал Орин. – Но перед смертью он сказал, что грядет нечто и приказал идти к вам.

– Перед… смертью… приказал, – рассеяно пробормотал Хорс, всматриваясь в стекло.

Ладони задвигались перед отрезом, внутри вспыхнули огоньки, с губ сорвалось несколько непонятных слов. Появились смазанные едва различимые картинки, от чего старик радостно вскрикнул. Но продолжалось это недолго, и вскоре всё погрузилось в густой белый туман. Чаровник зарычал, размахнулся и застыл с поднятым кулаком.

– Что ты сказал?

Орин повторил. Чаровник резко повернул голову, в глазах заметалось сомнение вперемежку с обеспокоенностью.

– Как это – перед смертью? – тупо спросил он.

Орин кратко рассказал о жутком событии.

– Что произошло после того, как в его лбу образовалась дыра? – задал вопрос Хорс.

Орин ответил. Лицо чаровника приобрело цвет бороды. Глаза наметились покинуть глазницы, тело забила мелкая дрожь.

– Не может быть.

Старик развернулся к столу. Руки заметались у куска стекла с такой скоростью, что показалось, будто отделились от тела. С уст срывались едва слышимые слова, но туман не рассеялся. Чаровник повысил голос. Теперь Орин разобрал каждое, но понять не смог. В кризре ничего не изменилось, наоборот, туман лишь сгустился. Хорс буркнул что-то грозное, перешёл на крик. Резко проступило какое-то изображение. Орин видел лишь часть, поскольку чаровник почти упёрся носом в стеклянную поверхность, а отойти в сторону Орин не мог. Мгновение Хорс внимательно разглядывал движущуюся картинку. Но её резко сменила сгустившаяся чернота. Грозно загудело. Чаровник отшатнулся, что-то выкрикнул. Дальше всё было как во сне: по кризре словно молотом ударили, но осколки замерли в воздухе, острые концы повернулись к чаровнику. Хорс дико закричал от вонзившегося в тело стекла. Стол слегка подпрыгнул от рухнувшего на пол тела. Сгусток тьмы, похожий на чёрный дым, находившийся в кризре, распался и змеями расползся по комнате. Чаровник задёргался на полу, заверещал от нестерпимой боли. Кровь залила одежду, красные ручейки хлынули на пол.

Сила, сдерживающая Орина, исчезла, но он не смог сойти с места. Небольшое тёмное «щупальце» коснулось ноги. К коже будто сосулькой прикоснулись. Холод и последовавшее за ним онемение быстро растеклись по телу, лишая жизненной силы. Комната заходила ходуном, будто кто-то раскачивает стены. В глазах поплыло.

– Убей! – громко потребовал кто-то.

Если бы старик не катался по полу и не визжал, перемежая крики непонятными словами, Орин подумал бы, что сказал он.

– Убей! – настойчиво повторил Голос.

Правая рука зажила своей жизнью. Пальцы сомкнулись на рукояти меча. Орин попытался воспротивиться, но хватка лишь усилилась. Правая нога против его воли шагнула к корчащемуся на полу чаровнику. Чёрные сгустки, змеями расползшиеся по комнате, окружили обоих со всех сторон. Рука потащила меч из ножен. Губы помимо воли расползлись в омерзительной усмешке. Орин ощутил беспомощность. Сделал ещё шаг. Руки медленно подняли меч для удара. Чаровник повернул к Орину лицо. Делиаранец содрогнулся от увиденного: кожа и мышцы лица висят на костях жалкими ошметками, часть скальпа прилипла к полу. Осколки срезали щеки, зубы и дёсны жутковато обнажены. Кровь полностью пропитала белоснежную бороду. Правый глаз вытек, а левый, обагрённый кровью из-за срезанного века, вылез из орбит. Чаровник что-то прокричал и выставил перед собой руки. По количеству плоти на пальцах они не уступили лицу. Из кровавого месива омерзительно высовываются острые кости последних фаланг. В ладони торчат крупные осколки, с них капает на пол, бордовое пятно быстро расползается по рукавам мантии.

– Не… не… – едва пролепетал чаровник.

Сгусток крови пополам со слюной плюхнулся на ногу делиаранца.

– Не… не… – упорно пытался что-то сказать чаровник. Глаз едва не вывалился из глазницы от натуги. Обрезки языка беспомощно мечутся во рту. Руки Орина поднялись для удара. Делиаранец зажмурился, чтобы не видеть, как меч раскроит череп, как из глазницы вывалится глаз, повиснет на ниточке-нерве, как оторвавшись, словно живой поскачет по полу. Перед глазами возникло незнакомое слово. Орин интуитивно произнёс его вслух. Руки с зажатым мечом замерли. Орин открыл глаза. Сгустки тьмы отпрянули от него, вжались в дальний угол комнаты, до слуха донесся грозный шёпот. Делиаранец ещё раз громко произнес странное слово, нога послушно шагнула к тьме. Гадкое шипение усилилось, чёрные змеи метнулись в другой угол комнаты. Орин последовал за ним. Тьма, минуя стол, ринулась за дверь.

Делиаранец вернулся назад и склонился над чаровником. В душе снова проснулось странное щемящее чувство. Он попытался помочь истекающему кровью человеку. Но чаровник перестал не только кричать, но даже всхлипывать. Руки раскинуты, окровавленный левый глаз безжизненно смотрит в потолок. Рот раскрыт будто в немом крике и заполнен кровью до краёв. С правого уголка губ небольшим ручейком на пол стекает кровь. Что-то шевельнулось в лице чаровника. Орин присмотрелся. Крупный осколок как живой глубже вонзился в плоть, остался только краешек. Чавкнуло – и осколок полностью исчез в кровавом месиве. Чаровник дёрнулся, внезапно оживший глаз уставился в лицо Орина. Порезанный багровый язык высунулся из озерка заполнившей рот крови. Забулькало. Орин попытался хоть что-то разобрать, но тщетно. Из глаза чаровника потекли слезы. Полупрозрачный ручеёк смыл на пути часть крови со щеки, оставив розовую полоску. Хорс с невероятным трудом поднял руку. Торчащая из плоти кость указала на отдельно стоящую книгу, покрытую золотистой кожей и слегка потрепанную. Орин быстро распахнул фолиант. Глаза заметались по незнакомым закорючкам. Орин беспомощно посмотрел на чаровника.

– Я ничего не понимаю.

Рука чаровника с деревянным звуком упала на пол, выражение надежды в глазе сменилось отчаянием. Тело несколько раз дёрнулось и застыло. Глаз покрыла матовая пелена. Орин ощутил боль в груди, будто это его пронзили осколки. Тело от непонятной муки пронзил паралич.

Из оцепенения вывели грохочущие шаги. В комнату ворвался воин, который вел Орина к дому чаровника. Доспехи на нем оказались помяты, перепачканы кровью, рожа перекошена, глаза как у безумной лошади лезут из орбит.

– Умри! – прорычал он и кинулся на делиаранца с мечом наперевес.

Орин едва успел отскочить в сторону. Клинок с грохотом перерубил стол. Несколько щепок задели лицо взбешённого воина. Из глотки вырвался звериный рык, глаза налились кровью, с губ закапала тягучая слюна. Он перешагнул через труп чаровника, нога отшвырнула обломки стола к стене.

– Умри! – снова заорал воин.

Меч сделал в воздухе замысловатую кривую. Если бы Орин вовремя не подставил свой, руки бы точно лишился. Полоски стали сшиблись с резанувшим слух скрежетом. Яркая вспышка озарила комнату. На мече делиаранца появилась глубокая зарубка. Взбешенный воин неприятно улыбнулся.

– Скоро ты присоединишься к проклятому чаровнику, – сказал он.

Клинок едва не воткнулся в лицо делиаранца, благо вовремя отшатнулся. Некстати подвернулась книга, едва не упал. Шаг назад. Парирование. Ещё шаг назад. Спина уперлась в преграду. Его умело прижали к стене. Орин, отбивая слишком быстрые удары, лихорадочно пытался найти выход. В памяти всплыло непонятное Слово, но произнести его не успел: взбешенный воин сделал ложный выпад, и Орин слишком поздно это понял. Меч хищно вонзился в горло. В шее что-то громко хрустнуло, и ноги отнялись. Комната завалилась на бок, пол ударил в правое плечо и голову. Гаснущим сознанием Орин видел, как воин продолжает рубить его тело, превращая в кровавое месиво, но боли не чувствовал. Лишь шею нестерпимо словно огнём жжёт. Он попытался произнести Слово. Губы едва повиновались, в разрезе шеи забулькало. Мир померк, надвинулась пугающая темнота, и сознание ухнуло в неё как в пропасть. Делиаранца не стало.

ГЛАВА 2

Лунный свет резанул глаза. Чёрный свод над головой приветливо замерцал мириадами ярких точек. Лёгкий ветерок осторожно прикоснулся к лицу. Где-то прокричала ночная птица. Крик был длинным и печальным. Что-то заскрипело сбоку, раздался радостный вздох. Он повернул голову.

– Привет, – сказал стоящий рядом с ним че… нет, не человек.

Он не понял, почему так решил, но это знание прочно угнездилось в голове. Жёлтая кожа лица нечеловека плотно обтягивает кости черепа. Вместо носа две дырки. Серо-жёлтые глаза, с кроваво-красными прожилками имеют щелевидный зрачок. Тело невероятно худое. Кисти тонкие, пальцы просвечиваются лунным светом. Плечи торчат остроконечными пиками из-под ткани. Незнакомец одет в ярко-красный камзол, поверх наброшен короткий до пояса алый плащ. Такого же цвета панталоны плотно облегают ноги. Крикливый наряд дополняют ослепительно белые гетры и алые туфли на небольшом каблуке с золотыми пряжками. Ростом головы на полторы ниже.

– Давай живее! – поторопил незнакомец. – Майдар ждёт.

Он осмотрелся. Вперёд и назад убегает узкая улочка, зажатая высокими домами. Каждый словно крепость – сложен из мощных каменных блоков. Крыши нависают щитами над улицами, почти полностью смыкаясь. Окна больше похожи на бойницы и забраны решетками с прутьями толщиной в два пальца. Двери узкие, из толстого бруса, в стенах – ниши, под ногами – тёмная брусчатка. Всё показалось до боли знакомым. Единственное, что сразу удивило – не помнит не только кто он, но и свое имя. Или не знает. Из небольшой лужи под ногами на него уставилось такое же как и у незнакомца худое, безносое, но более суровое лицо. Отличаются и глаза, слегка горящие зеленовато-жёлтым светом. Он взглянул на ладони, сжал пальцы, невероятно худые и с толстыми суставами. Послышался сухой треск. Ладони прошлись по ткани одежды. Кожа ощутила приятную бархатную поверхность, а под ней кости и ни единой выпуклой мышцы. Взгляд пробежался по одежде. На нём тёмно-фиолетовый балахон, прихваченный у талии широким поясом с овальной чёрной бляшкой. Голова прикрыта капюшоном. Ткань при каждом движении слегка переливается в бледном свете луны. Что-то ненавязчиво плотно облегает ноги ниже колена. Он приподнял балахон. Сапоги. Кажется, так называется… обувь. В них заправлены чёрные штаны.

– Пойдём же, – нервно сказал обладатель крикливого наряда. – Майдар не отличается терпением.

Он зашагал вслед за незнакомцем. Только сейчас дошло, что вокруг город. Улицы пусты, будто население вымерло. Но до слуха доносятся постоянный шелест, скрипы и другие звуки в домах. Видимо гулять по улицам города не принято. Или жители чего-то опасаются. Крыши, нависая над улицами, дают возможность рассмотреть только краешек неба, поэтому не видно, что располагается за очередным домом. Высокое здание с острым шпилем показалось неожиданно. От удивления грандиозности сооружения даже захватило дыхание. Поразила высота, никак не меньше десяти таких как он. Островерхая крыша ощетинилась множеством острейших стальных игл. Стены сложены из тёмно-серых каменных блоков, каждый усеян шипами, с обратными крюками. Только теперь он заметил, что и крыши домов также покрыты рядами длинных, торчащих вверх и немного в стороны, шипов. Окна высокого здания узки как у домов. От сооружения исходит мощь и надежность.

Они подошли к ступеням лестницы, тоже прикрытой шипастой двускатной крышей, и вход больше похож на зев какого-то животного. Обладатель крикливого наряда кивком указал на лестницу.

– Это дворец Майдара, правителя Браласа, нашего господина и защитника. Нам сюда. Кстати, мне надо будет тебя представить. Как твое имя?

– Ыро… Фпол… – Язык почему-то не послушался. – Фроку… Фроузен, – наконец вымолвил он.

Незнакомец хмыкнул.

– Ну и имечко. Ладно, Фроузен так Фроузен. А меня Альмариком кличут. Коротко и ясно. – И словно для глухого громко повторил: – Альмарик! Я – паж.

Поднялись по лестнице. Около двери, такой чёрной, что, кажется, поглощает даже лунный свет, встретили звероватого вида стражники. Зелёные, горящие каким-то недобрым светом, глаза недовольно уставились на пришельцев.

– Чё надо? – грубо спросил один.

– Мы к Майдару, – сказал Альмарик. – Он нас ждёт.

Стражники одновременно кивнули. Альмарик потянул дверь за ручку. Она распахнулась с лёгким шелестом. Паж немного постоял перед зияющим входом, грудь несколько раз тяжело поднялась и опустилась, будто он решался на что-то. Стражник, что справа, шумно почесался, зевнул, насмешливый взгляд скользнул по Альмарику и его спутнику. Паж, наконец, ступил в тёмное помещение. Мертвенный луч света, пробивающийся сквозь окна, едва освещает роскошный широкий зал, но Фроузен, к своему удивлению осознал, что прекрасно видит в темноте. Зал показался даже большим, чем здание. Наверное, из-за игры света и тени, образуемой между причудливыми узорами и выпуклостями стен. По периметру стоят статуи диковинных существ. Некоторые из них сотворены настолько искусно, что кажутся живыми. Пол выложен чёрными полупрозрачными камнями, отчего кажется, будто под ногами бездна. Посреди зала расположился небольшой круглый стол с резными ножками, над которым склонился не человек… Майдар. Высокий, такой же как и Альмарик худой, но в нём чувствуется скрытая мощь. Тонкие пальцы, кажущиеся хрупкими и никчемными, наверняка могут с легкостью свернуть шею или раздавить череп. Зелёные глаза горят уверенностью существа, привыкшего повелевать. Тело скрыто тёмно-синим балахоном, но вместо капюшона высокий ворот, отороченный золотой полосой. Ткань расписана непонятными символами, вспыхивающими алым при каждом движении. В правой руке посох. Древко напоминает руку, пальцы которой вцепились в бордовый камень в навершии. Голова повернулась на звук шагов, глаза, с такими же щелевидными зраками, как у Фроузена и Альмарика с нетерпением взглянули на вошедших.

– Наконец-то, – низким голосом, никак не согласующимся с его комплекцией, сказал Майдар. – Альмарик, ты свободен.

– Но я не представил…

– Ничего, – прервал повелитель, – сам представится.

Альмарик низко поклонился, попятился, дверь с тихим шорохом закрылась за спиной.

– Меня зовут Майдар. Я, как и ты, из рода неосов – тауматургов. Но это неважно. К делу.

Он подошёл вплотную к Фроузену, скептически осмотрел каждую деталь одежды. Взгляд остановился на лице. Майдар долго всматривался в глаза Фроузена.

– Хм, – недовольно заключил повелитель. Глаза сузились, в них отразилось едва скрываемое разочарование. – Мд-а.

Он резко развернулся, знаки на одежде полыхнули алым.

– Ладно, – бросил он через плечо, – на безрыбье – и рак рыба. Подойди.

Фроузен мог поклясться, что прозрачного отреза стекла над столом только что не было. Нитей, его удерживающих, не видно. Поверх стола наброшен то ли кусок тонкой ткани, то ли ещё что-то непонятное со странным рисунком. Майдар указал пальцем на множество треугольников в верхнем правом углу и открыл рот, но осёкся. В глазах проступило недовольство.

– Ах да, ты же карту читать ещё не умеешь.

Он устало облокотился о стол.

– Придётся пока так, без карты.

Глаза потемнели, лицо осунулось.

– Я начну издалека. Когда-то, – тихо начал он, – мир был прекрасен и един.

Он сделал большую паузу, в глазах застыло странное выражение, будто видит то, о чём рассказывает.

– Люди, неосы, гламы, огневики и множество других рас жили в мире и согласии. Казалось, ничто не может нарушить создавшуюся идиллию. Но случилось странное, сто пятьдесят лет назад в Эрбию пришёл призрак Морна. Он вторгся в западную часть, неся смерть людям, поднимая мертвецов, создавая и призывая множество мерзких существ. Никто не знал, кто он и откуда. Целые города уносила вызванная им болезнь – Чёрная Марга. Так в древности называли богиню всех хворей. Все, кого она касалась, умирали в страшных мучениях. Некоторые народы, например холмовые туссеры, исчезли бесследно. Нас она тоже коснулась, но мы выжили. Однако случаи заболевания были лишь здесь у Браласа. Проходя через наши селения в других местах Морн никого не тронул, и Восточной Эрбии не коснулись перечисленные мною ужасы. И всё бы ничего, но Западную Эрбию заполонили, как уже сказал, существа, в том числе и мертвецы, похожие на нас. Однако мы так выглядим не потому, что тело тронула смерть. Это жертва, принесённая нашими предками для того, чтобы их потомки жили долго и без болезней.

Мечтой многих рас являлось достижение бессмертия, однако людям удалось продлить жизнь лет на двести-триста. Ваалар Гаал – великий чаровник, человек – создал особое заклинания, позволяющее значительно увеличить продолжительность жизни. Он и стал первым неосом, что значит новым. Чары продлили его жизнь не на сто или двести лет, а на тысячи. – Майдар помолчал. – Но за всё приходится платить. Чары имели чудовищный побочный эффект: тот, кто отваживался на Обращение, изменялся до неузнаваемости. «Новорождённый» неос внешностью уподоблялся высохшему покойнику. Его не узнавали даже близкие родственники. Из-за этого сходства кому-то пришла в голову мысль о нашей причастности к появлению призрачного Морна. Дело осложнилось ещё и тем, что Призрак пришёл откуда-то с северо-востока. Он миновал наши селения, повторюсь, не причинив вреда. Морн пересёк Восточную Эрбию и, пройдя единственный перевал, соединяющий части страны в единое целое, вторгся в Западную Эрбию. Так он попал в мир… – он ненадолго замолчал и со вздохом продолжил, – …людей. И они решили, что мы создали эту тварь для того, чтобы захватить их территорию.

Зубы неприятно скрипнули. Как бы чувствуя настроение хозяина, буквы на одежде засветились бордовым. Руки сделали такое движение, будто Майдар свернул кому-то шею.

– Я помню, как всё это начиналось. Собственноручно оторвал бы башку тому, кто предположил такую мерзость… Но не будем отвлекаться на мелочи. Неосы, то есть мы, населяли исключительно восточную часть Эрбии, крайне негостеприимную, сложную для освоения и редко выбирались за её пределы. А поскольку с… людьми мы не общались, исключая тех, кто хотел стать неосом и пройти Обращение, о том, что творится на западе, не имели ни малейшего представления. Поэтому неожиданного нападения на наш город Сабрук, распложенный ближе всего к перевалу, никто не ожидал. Огромное войско Конгрегатов, в которое вошли не только люди, но и представители других рас, сравняло город с землёй. Даже руин не осталось. Ничтожная часть жителей сумела избежать смерти, да и то лишь потому, что случайно покинула город до осады. Об этом нам сообщил Официй, единственный из людей, кто не поверил в нашу причастность к появлению Морна, мертвецов и остальной мерзости. Он нам очень помог. Хм… знаешь, как переводится его имя?

Фроузен отрицательно мотнул головой.

– Доброжелатель, – пояснил Майдар. – Он часто заранее предупреждал нас о приближении врага. Но, к сожалению, все наши усилия позволили только задержать войско Конгрегатов, да и то ненадолго. Мобилизацию объявили слишком поздно, оборонная магия из-за ненадобности у нас была не развита, оружия не хватало, города были укреплены слабо. Гарнизоны каждого сражались до последнего воина, чтобы дать возможность мирным жителям уйти подальше вглубь страны, а войскам собраться с силами. Так продолжалось до тех пор, пока беженцы и прикрывающие их воины не добрались до Столпов Ёргмунда, единственного места, где можно войти в болота Фазирии. Нужно было решить, куда двигаться дальше. Официй предупредил о том, что люди знают, где располагаются наши города в болотах. Система древних порталов, по которым перемещались в любой уголок Эрбии, позволила ищейкам это выяснить. Мы потом, правда, попытались ими воспользоваться, но ничего не получилось. Люди запечатали их наглухо. Только сейчас магия утратила силу, и мы смогли пользоваться некоторыми из них здесь, в Яхатмору. Но я забежал немного вперёд. Итак, перед нами был выбор – идти через болота, в которых так же располагались наши города, и попытаться в них выстоять или рискнуть пойти на северо-восток, в земли, издавна пользующиеся дурной славой. Мы знали, что наши города не смогут противостоять объединённому войску разных рас, поскольку совершенно не подготовлены к обороне и не имеют мощных стен. Официй посоветовал рискнуть, ведь и в том, и в другом случае нам терять было нечего: пойдем на юго-восток, погибнем наверняка; пойдем на северо-восток, может быть выживем. Мы выбрали второе. Значительная часть воинов осталась у Столпов Ёргмунда для отвлечения внимание Конгрегатов на себя, и чтобы дать возможность беженцам уйти подальше, если наша уловка будет раскрыта.

На лбу правителя появились морщины, глаза сузились, придавая лицу угрожающее выражение. Фроузен почувствовал холодок в груди.

– Великий Ваалар Гаал! – воскликнул Майдар. – Я бы всё отдал, чтобы быть среди них. Но кто-то должен был возглавить беженцев, защищать в пути, ведь неизвестно с кем и чем предстояло столкнуться. Я и мой брат Миснагет с двумя локами (отряд воинов, численностью около полутора сотен бойцов) фратриев (название элитных всадников) и пятью локами навьев (название пехотинца, умеющего обращаться с мечом, копьём, алебардой) повели выживших горожан на север в Яхатмору, в место, окружённое неприступными горами. Но уловку сразу раскрыли. После уничтожения нашего войска в погоню за нами отправили едва ли не половину армии людей, будто им предстояло столкнуться с очень умелым и вооруженным до зубов противником. Нам удалось преодолеть реку и взойти на перевал – единственный путь, по которому можно попасть в Яхатмору. Здесь нас настигли клорсы – четырёхкрылые твари в три раза больше неоса каждая. Боги не дали им ни всесокрушающей силы, ни мощных зубов, ни крепких когтей. Лишь тонкие лапы, хрупкое тело, покрытое небесного цвета шерстью. Однако они наградили их кое-чем пострашнее. Клорсы, видишь ты, не любят сырого мяса. Оно должно быть очень хорошо прожарено и не подгорелым. Их слюна обладает удивительными свойствами: даже капля при попадании на кожу, вызывает сильнейшую, мучительную боль. Это необходимо, чтобы жертва не смогла сбежать, например, в лес или спрятаться в пещере, откуда её будет сложно достать. Но боль – только начало, слюна легко проникает под кожу, попадает в кровеносные сосуды и даже её капли достаточно, чтобы растечься по всему телу, отчего боль усиливается в неизмеримое количество раз, а затем она вспыхивает. – Лицо Майдара передёрнула судорога ярости и боли. – Жертва превосходно прожаривается, корчась в предсмертных судорогах. Именно такое мясо и любят клорсы.

Пальцы Миснагета с хрустом сжались, глаза полыхнули зелёным пламенем.

– Слюна клорсов с лёгкостью проникает в щели доспехов, не говоря уже о простой одежде. Дети, женщины, старики сгорали заживо. Прошло сто пятьдесят лет, а я до сих пор слышу их крики. Когда клорсы улетели, один лок навьев остался в узком ущелье, чтобы прикрыть наше бегство. Они полегли все до единого. Их подвиг позволил нам далеко вторгнуться в эти земли – земли вечной ночи. Но Официй, появившийся словно ниоткуда, с прискорбием сообщил, что по нашему следу уже идут. Небольшой отряд фратриев с тауматургом Гальрамом отослали навстречу с войском Конгрегатов. Они отвлекли внимание на себя. Больше мы их не видели. Лишь позже узнали, что они через сквозной тоннель забрались на неприступную гору. Гальрам перед единственной пещерой, через которую ведёт тропа к вершине, установил ловушку, миновать которую никто кроме неосов не может. Люди, чтобы не дать сбежать фратриям, создали омерзительных тварей, широким кольцом охвативших гору. Но вскоре по какой-то причине эти создания вышли из повиновения, и войско людей перестало существовать. Уцелел лишь обезумевший от ужаса чаровник, пойманный впоследствии. Он то и поведал о судьбе фратриев.

– Вы не пытались прорваться к ним? – спросил Фроузен.

Майдар посмотрел на него так, будто Фроузен обвинил его в предательстве. Кулак грохнул по столу. Ножки жалобно затрещали.

– Мы не могли рисковать, – сорвался на крик Майдар. – Твари расплодились до неимоверного количества и всех наших сил, вошедших в эти земли, не хватило бы для уничтожения даже десятой части их полчища. Только сейчас это стало возможным. Но, к сожалению, мы не можем рисковать и жертвовать даже малой долей войска, чтобы выручить товарищей, поскольку не знаем, живы они и с чем придётся столкнуться в будущем.

– Но может твари уже передохли, – предположил Фроузен.

– Мы посылали небольшой отряд всадников на разведку. Вернулось двое. Они сообщили, что огромное кладбище, охватывающее гору кольцом, кишит порождениями людей. Следов фратриев обнаружить не удалось, однако оба вернувшихся видели фигуру огромного воина в облаках над горой. Больше попыток пробраться к горе не было.

Он помолчал.

– Да и не до фратриев было, – сквозь зубы сказал тауматург. – У нас появились проблемы посерьезней. Как оказалось Яхатмору не зря пользовалось дурной славой. С первыми порождениями этого мира мы столкнулись, как только пересекли перевал. Поначалу думали, что это птицы. Они несколько лун кружили над нами, словно пытаясь понять, кто перед ними. При первом же нападении мы лишились четырёх женщин и двух фратриев. Цевии оказались почти неуязвимыми для оружия. Лишь чары на них неплохо действовали. Потом повстречали кропусов, трусливых отродий, когда дело касается нападения на крупный отряд. Затем одна крылатая тварь, позже названная некродосом, напала на старуху. Нам удалось отбить женщину, но то, что случилось потом, повергло в ужас. На теле женщины остались два небольших пореза – один на шее, другой на груди. Даже смертельные для обычного человека раны на нас заживают за несколько дней… И тут начались конвульсии. Женщина упала. Мы с ужасов смотрели, как вздувается кожа, будто под ней что-то ползает. Старуха усохла на глазах, кожа прорвалась, из нарывов полезло нечто омерзительное и, настолько быстро зарылось в землю, что мы ничего не успели сделать. Потом были и другие создания. Но больше всего неосов пострадало здесь, у Браласа и сгинуло в гиблых местах, одни из которых всегда находятся в одном и том же месте, а другие словно кочуют по поверхности земли. Ещё вчера ты мог спокойно пройтись недалеко от крепостной стены, а сегодня всего лишь ступил за ворота, и тебя настигла неведомая смерть. И обнаружить такие места бывает очень сложно. Но самым страшным для нас явилась болезнь, от которой каждый день кто-то умирал. Мы устойчивы к любому заболеванию, поэтому совершенно были не готовы к борьбе с недугом. Благо хоть она не имела широкого распространения – проявилась только здесь и вскоре по непонятным причинам сошла на нет. В общем Яхатмору оказалась для нас настоящей западнёй.

– И вы не пытались отсюда выбраться? – спросил Фроузен.

– Пытались, – зло бросил Майдар. – У перевала мы наткнулись на сторожа, оставленного людьми. Тварь, названная Официем Дистагером (крушителем), оказалась непреодолимым препятствием для нас. Мало того, что её даже ранить невозможно обычным оружием, так и чары на него не подействовали. Пять чаровников сотворили такое заклинание, которое отражало любое магическое воздействие на Дистагера. Причем снять эти чары могли только они, поскольку каждый вложил в гиганта частицу себя, как замок, ключом к которому являлся каждый из них. Мы поняли, что обречены остаться здесь. В тяжелейших условиях, в постоянной борьбе за жизнь построили первый город – Армиграал. После появился Тровград, затем Шамаранг и другие города. Однако двадцать лет назад появились новые твари. Они нападают на города, и отбиться с каждым разом всё сложнее. Пока спасает магия. Но беда не приходит одна. В Браласе по неизвестной причине перестали рождаться дети. За последний год не родилось ни одного. Более того неделю назад умер юноша, чего не могло случиться в принципе. И причина его смерти неизвестна. Возможно это последствия той страшной болезни, которая поразила нас в прошлом. Боюсь, что дальше будет только хуже. Благо теперь у нас достаточно сил, чтобы покинуть Яхатмору, и, возможно, посчитаться с людьми, загнавшими в эту ловушку. Армия уже собирается, однако необходимо провести её без потерь хотя бы через перевал к реке. А это невозможно, потому что подход к нему, как я сказал, охраняет Дистагер, поэтому прежде всего нужно найти способ его устранения.

Он сделал небольшую паузу.

– Тауматург Хубилган – мой старый друг – занимался исследованиями Яхатмору. От него я узнал, что в этом гиблом месте когда-то были города, от которых остались лишь руины. Кому они принадлежали – неизвестно. Хубилган решил это выяснить, а заодно и найти старые библиотеки, в которых может храниться информация о чарах, которыми можно будет справиться с Дистагером. Сегодня он должен вернуться в город, и тебе нужно его встретить и сопроводить ко мне. Я даю тебе небольшой отряд навьев. Воины, правда, не очень опытные, набраны из простых неосов, что привыкли больше за бороной ходить или молотом махать, но и тебе с ними не в бой идти, а всего лишь добраться до портала и вернуться назад. К тому же они одни из немногих, кто выжил после войны. Им даже удалось бежать из плена людей. Навьи молчаливы, потому что губы сшиты нитями. Но нити необычные. Чаровники повеселились на славу, и теперь ничто не сможет их разорвать. Так что собеседники из них никудышные. Отвечаешь за них головой. Всё, иди, Альмарик покажет дорогу.

Фроузен поклонился. Пока шёл до двери, спиной ощущал взгляд Майдара. У лестницы встретил Альмарика и небольшую группу воинов. Доспехи явно старые, с небольшими пятнами ржавчины. Наверняка и мечи такие же. Губы бойцов сплетены нитками, не разжать. В глазах спокойствие и уверенность.

– Как прошла встреча? – жизнерадостно спросил Альмарик.

Ответить Фроузен не успел. Грохнуло. В спину ударило столь мощно, что молодой тауматург сшиб пажа, оба рухнули на землю. Навьев раскидало, будто в отряд врезался огромный невидимый камень. Земля под ногами загудела и несколько раз, будто от ужаса, вздрогнула. Яркая вспышка ослепила. Не спасли даже веки.

Зрение вернулось скачком. Фроузен обернулся. Возглас удивления сдержать не удалось. Стены дворца избороздили многочисленные глубокие трещины, часть крыши лежит на земле, множество камней вывалилось из стены. В окнах ни одного целого стекла. Фроузен вскочил. Поднявшиеся с земли охранники пришли в себя, ринулись внутрь. Молодой тауматург последовал за ними.

Майдар скрючился посреди зала. Обнаженное – кожа да кости – тело обуглилось. Голова вывернута, губы раздвинуты в безобразном оскале, будто в предсмертном крике отчаяния. Вместо глаз зияют чёрные провалы. На спине длинная чёрно-бурая борозда, на дне которой видны ребра. Зал покрыт толстым слоем пепла, оставшегося от мебели. В полу множество рытвин, а стены зияют провалами новых безобразных окон. Фроузен в углах зала успел заметить быстро таящие сгустки мрака.

– Великий Ваалар Гаал! – раздался из-за спины голос Альмарика. – Как же это?

– Веди к Хубилгану, – бросил вместо ответа Фроузен, но паж оказался настолько потрясён увиденным, что пришлось тащить за руку.

Навьи встретили его вопросительными взглядами. Фроузен даже не знал, что сказать, промычал что-то нечленораздельное. Воины устремились за ним по улице.

– Я не понимаю, как такое могло произойти, – растеряно сказал Альмарик, лицо плаксиво сморщилось, глаза наполнились влагой. – Майдар был одним из сильнейших тауматургов, никто так просто и настолько быстро не смог бы с ним справиться.

– Как видишь смог, – проворчал Фроузен.

Показалось, что кто-то смотрит в спину. Кто-то непредсказуемо опасный. Он поёжился, осмотрелся, каждый дом отбрасывает густую, зловещую тень, из которой может выскочить всё что угодно. И хотя он никого не заметил, чувство жертвы усилилось.

По земле промелькнуло несколько крупных крылатых теней.

– Под крыши. В ниши. Живо! – крикнул побледневший Альмарик. – Вверх не смотреть.

Фроузен отреагировал мгновенно. Три воина рефлекторно повернули лица к небу и замерли как вкопанные. Крылатые тени увеличились в размерах. Рядом с застывшими навьями опустились омерзительные твари, мощные, с отвратительными лицами старух и женскими телами, покрытыми чёрной с фиолетовым отливом чешуей. Вместо носа и челюстей – мощный клюв. Вокруг глаз, словно горящих от неутолимой ярости и жажды крови, кругом собранные крошечные перья. Стопы больше походят на птичьи лапы с мощными пальцами и крючковатыми когтями. Когда золотистые крылья сложились, перья издали звук металлических пластин. Длинные саблевидные когти пальцев рук, словно их красноватого металла, с легкостью пробили нагрудники. Кисти по запястья погрузились в тела беспомощных жертв. Чёрная кровь ручейками потекла по поверхности нагрудников. У ног образовалось несколько лужиц, расширяющихся на глазах. Твари выхватили внутренности, раздалось чавканье. Одна вскрыла замершему воину когтями череп, даже шлем не помешал. Морда наполовину погрузилась в мозги. В отражении окна Фроузен видел, как у твари зашевелись волосы на голове, больше похожие на спутавшиеся тугие космы или отвратительных червей. Она с наслаждением хлюпала как свинья в корыте, голова откинулась, тишину разорвал безумный хохот. Длинные крылья от наслаждения несколько раз дёрнулись, в воздух взметнулась пыль. Тварь засунула в череп длинные пальцы, поковыряла, что-то выискивая, затем резко оттолкнула от себя воина. Тот рухнул на землю как доска. Ни крика, ни вздоха. Фроузен хотел вмешаться, но один из навьев опередил его. Взвыв, он ринулся на летунью с мечом наперевес. Тварь вяло махнула когтистой пятернёй, и в руке воина осталась лишь рукоять меча. Он оторопело уставился на обломок. Тварь облизнулась, кинулась к навью, крылья мощно замолотили воздух. Воин даже вскрикнуть не успел, как оказался над крышами домов. Две оставшиеся уродины бросили безжизненные тела, устремились за взлетевшей. Сверху донеслось мычание, но вопль на высокой ноте оборвался. Фроузен услышал звук разрываемой ткани. От омерзительного смеха всё сжалось внутри.

Первой на землю упала оторванная, изуродованная голова. В черепе – дыра, внутри пустота, глаза высосаны, вместо губ рваная рана. Передние зубы вырваны вместе с частью челюстей. Фроузен выскочил из-под защиты крыши. Что-то закапало на лицо. Пальцы смахнули капли. Он осмотрел ладонь, по коже расползлось чёрное. На землю вслед за головой упала рука без пальцев, затем нога. Туловище, изуродованное зубами и когтями настолько, что непонятно кому принадлежит, упало последним. В свете луны из кровавого месива как зубы высунулись острые ребра. Внутренности, естественно, отсутствуют. И доспехи не помогли.

– Так всегда, – прошептал Альмарик, – налетают, хватают несколько жителей и, насытившись, исчезают. До следующего раза.

Фроузен едва не задохнулся от ярости.

– Что это за твари? – прорычал он.

Паж пытался ответить, но дрожащие губы не позволили четко произнести слово.

– Цевии, – наконец вымолвил он. – Поговаривают, что их создали люди.

– И сколько их обычно прилетает?

– Три-четыре. Но бывали случаи, когда налетала стая. Тогда цевии убивали больше, чем… чем им надо. Они очень любят поиграть. Остатки тел потом пришлось снимать чуть ли не с каждой крыши.

– Живее к тауматургу, – бросил Фроузен.

– А что он может? – обречено сказал Альмарик. Ноги подкосились, он сел, спина коснулась стены дома, ладони обхватили голову. – Если бы он был в состоянии, думаешь не придумал бы хоть какую-то защиту от этих тварей, не говоря уже об их истреблении?

– Ты предлагаешь сидеть и ждать, пока они заберут и нас?

Альмарик в ответ безразлично пожал плечами.

– За мной! – рявкнул Фроузен.

Воины, опасливо таращась вверх, покинули ниши.

Альмарик повёл их по узким улочкам, лицо часто обращалось к небу, едва видимому в небольшой просвет между крышами. Только теперь Фроузен понял, для чего на черепице шипы и почему улицы такие узкие: цевиям сложнее протиснуться между нависающими крышами. Но это их не останавливает. Пару раз из дверей и окон высовывались любопытные, но горожане словно пугались отряда. Лёгкий шорох – и никого. Мир снова погрузился в гнетущую тишину, нарушаемую лишь топотом воинов.

Городская стена вынырнула неожиданно: высокая, с многочисленными узкими лестницами. Верхняя площадка с зубчатым краем прикрыта широкой шипастой двускатной крышей. Между ней и краем стены узкий просвет, видны только ноги охранников. Крыша из листов железа, очевидно, тоже делалась с расчётом на цевий, а может быть на кого-то ещё. Вооруженные до зубов мрачные воины встретили их у широких, обитых железными листами, городских ворот. Быстрый осмотр отряда. В глазах каждого отразилась сочувствие. Так смотрят на тех, кто не вернётся. Мощный засов поднялся, шестеро едва смогли раздвинут створки. Фроузен застыл в удивлении. От городских стен начинается каменный лес: из коричневой земли, едва скрываемой чахлой бурой травой, словно зубы торчат тёмно-серые камни. Каждый высотой в несколько человеческих ростов. Одни расщеплены почти до основания, и непонятно какая сила удерживает от падения, другие раскорячены, на третьих как гигантские шапки нахлобучены плоские булыжники. Ближайшие к стене камни вывернуты из земли. Могучая рука или что-то ещё метнула их с такой силой, что опрокинулись не только соседние, но даже оставили после полета целую дорогу из поваленных собратьев.

– Ты лучше посмотри на стену, – посоветовал Альмарик.

Фроузен повернул голову, присвистнул. Помимо широких выбоин на огромных каменных блоках белеют глубокие царапины. Внизу их гораздо больше, чем вверху.

– Это барцелисы, – пояснил паж. – Если бы Майдар не сотворил этот заслон из камней и не обладал Силой, от города давно бы камня на камне не осталось. Но теперь городу не выстоять. Удержать натиск тварей без чар невозможно, а камни – всего лишь камни.

Грудь приподнялась, раздался тяжкий вздох, паж робко ступил за городскую черту. Ворота с протяжным скрипом, похожим на стон, захлопнулись за спиной. Альмарик вздрогнул.

Стоило недалеко отойти от города, как Фроузен ощутил дрожь земли.

– Кажется, накаркал, – в ужасе прошептал Альмарик. – Скорее!

По едва заметной тропке, теряющейся между камнями, они успели подняться на небольшой холм. С вершины открылся прекрасный вид на кажущуюся неприступной крепость. Что город доживает последние минуты, не верилось. С юга к воротам подошли огромные грязно-жёлтые ящеры. Тело покрыто толстыми костными пластинами, на головах словно рыцарские шлемы, есть лишь прорези для глаз. Из каждой пластины торчит по длинному шипу, особенно длинному на голове и хребте. Короткие толстые лапы вооружены мощными когтями. На конце хвоста костяная булава.

– Сто сорок пять, – насчитал Альмарик. – Всё, погиб город.

Твари остановились под стенами. Головы завертелись, будто в поисках уязвимого места. Воины перестали метаться между зубцами, каждый занял свое место. Установилась звенящая тишина. Самый крупный ящер издал горловой рык и барцелисы кинулись на, казалось, неприступную крепость. Трое атаковали хвостами ворота, остальные с лёгкостью поползли по стенам. До слуха Фроузена донесся резкий скрип, он с содроганием понял, что это когти входят в твёрдый камень. На тварей обрушился водопад камней, копий и горящей смолы. Один из ящеров взревел – кто-то удачно попал копьем в глаз. Добравшийся до зубцов, чтобы достать защитника, оторвал две передние лапы от стены и с грохотом рухнул на землю. Шипы спины вонзились в землю, барцелис замолотил ногами воздух, могучий хвост поднял тучу пыли. В почве образовались глубокие ямки. В незащищенное брюхо вонзилось множество стрел и копий. От крика боли Фроузен едва не оглох. Ящер немного подёргался, но вскоре лапы обвисли, и он затих. Вслед за первым, объятый пламенем, со стены свалился второй. Горящая смесь охватила голову, огненный плащ расползся по спине. Ослеплённый и разъяренный ящер заметался около стен. Рогатая голова со скрежетом и грохотом вонзилась в стоящий камень. Оглушительно треснуло. Камень опрокинулся, роняя и кроша соседние. Но и броня ящера оказалась не абсолютной защитой. Ослеплённый ткнулся в очередной камень. Средний рог, что над носом, с хрустом обломился. Раздался негодующий рёв. Ящер с разбега шарахнул по обидчику. Оставшиеся два рога провалились в череп, тварь завалился на бок. Из ран, щедро орошая землю, хлынули ручейки алой крови. Несколько глыб, словно из мести, рухнули на труп.

Ещё одному ящеру удалось добраться до зубцов, но протиснуться между ними не получилось. Ящер полез на крышу. Несколько копий одновременно ударили в незащищённое горло. Могучая голова дёрнулась. Ящер взревел, но крик быстро перешёл в бульканье. Воины напирали на копья изо всех сил. Голова медленно отклонилась от стены. Даже с такого расстояния Фроузен разглядел красную струйку, стекающую с хвоста. Тварь сопротивлялась до последнего, но силы оказались неравными. Лапы разжались. Ящер в воздухе перевернулся. Мощное тело рухнуло на голову. Глухо хрустнуло, будто в воде раскололи большой камень. Воины радостно закричали.

Но и защитники города начали нести потери. Несколько ящеров не стали дожидаться, пока обольют огненной смесью, из ртов брызнули зеленоватые струи. Одежда и кожа тех, на кого попала хоть капля слизи, почернела как головешка. К реву умирающих и атакующих ящеров добавились крики боли осажденных. Они заметались по крепостной стене. Несколько выпало между зубцами. Ближайшие к ним ящеры накинулись на ещё живых, дёргающихся от невыносимой боли неосов. Фроузен содрогнулся от звука раздираемых тел. Запах крови привёл тварей в неистовство. Двум ящерам удалось взобраться на стену. Под их натиском крыши порвались как бумажные. Одновременно с ними в город ворвались те, кто атаковали ворота, хвосты проделали в створках широкую брешь. Пять барцелисов, толкаясь, попытались протиснуться в щель. Ворота рухнули. Дорогу преградили копейщики. Но удача отвернулась от горожан. Копья лишь бесполезно скользнули по мордам. Длинные языки тварей арканами подхватили ближайших защитников города. Чтобы проще было расправляться с жертвами, ящеры наступали на них передними ногами и рвали тела зубами, не обращая внимания на доспехи. Воины, даже будучи разорванными пополам, сражались до последнего. Многие твари лишились глаз и языков, но это не остановило остальных. Воздух наполнился воплями ужаса и запахом смерти. Остальные ящеры заметили, наконец, что ворот больше нет. Земля вздрогнула под ударом соскочивших со стен могучих тел. Даже каменный лес зашатался. Барцелисы ринулись в город. Грохот усилился, но даже он не смог перекрыть крики боли и ужаса. Вскоре на стенах не осталось никого.

Фроузен почувствовал, как в груди разгорается пожар. Захотелось вернуться и убивать, убивать, убивать. Но пришла отрезвляющая мысль, что ничем помочь не сможет, даже если погибнет. А в том, что погибнет, причем глупо, нет никаких сомнений. Ладонь утёрла ставшее мокрым лицо.

«Я отомщу за смерть каждого в этом городе, – пообещал он себе. – Но это потом, сначала – Хубилган».

Он резко развернулся. Альмарик, потрясённый увиденным, шарахнулся в сторону.

– Веди к Хубилгану! – рявкнул молодой тауматург.

Паж засеменил впереди. Воины, выстроившись в две шеренги, последовали за ними.

Каменный лес уступил место огромному кладбищу: древние могилы поросли грязно-бурой травой, некоторые провалились; склепы, одни небольшие полуразвалившиеся, другие построенные недавно из внушительных каменных блоков с высокими колоннами больше напоминают дворцы; простые и украшенные витиеватыми узорами и цветами ограды; памятники, разнообразных размеров, расцветок и форм, с вырезанными на них лицами. Фроузен сразу ощутил внимание к их группе. Показалось, что глаза ближайшего памятника заинтересовано повернулись в их сторону. Фроузен присмотрелся, каменные глаза переместились в сторону, а лицо приняло задумчивое выражение. Краем глаза ухватил движение. Показалось, что лицо восседающего перед входом в ближайший склеп изваяния, обратилось в их сторону. Молодой тауматург присмотрелся, но голова уже отвернулась от гостей. Альмарик поёжился.

– Такое впечатление, что за тобой кто-то наблюдает. Верно?

– И не один, – ответил Фроузен.

Воины за их спинами сгрудились, пальцы до белизны стиснули рукояти мечей. Миновали ещё с десяток полуразрушенных склепов, и паж, идущий первым внезапно остановился. Взгляд впился во что-то на дороге. Фроузен подошёл, присмотрелся. В центре выжженного круга кто-то словно выложил силуэт неоса из пепла. В свете луны блеснуло. Паж наклонился, пальцы подхватили цепочку, на которой повис медальон. Умелый мастер соткал из золотых нитей причудливый рисунок в виде кисти, на ладони которой виден папиллярный узор. В центре медальона бледным огнём горит синий камень.

– Этого не может быть! – потрясенно воскликнул паж.

Он перевёл взгляд на молодого тауматурга. В глазах Альмарика застыли страх и быстро разгорающаяся паника.

– Мы погибли, – растеряно пробормотал он. Губы затряслись, глаза наполнились влагой. – Этот медальон принадлежал Хубилгану.

– И? – тупо спросил Фроузен.

– Это Хубилган! – Ткнул пальцем в сторону контура неоса на дороге паж. – Я узнал медальон. Кто-то или что-то его сожгло, и теперь даже если дойдем до портала и воспользуемся им, а я не знаю как это сделать, очень мала вероятность, что доберёмся до какого-нибудь города. Хотя…

Он опустился на колени, пальцы зашарили по пеплу. В воздух взметнулись серые облачка. После короткого осмотра паж простонал. Фроузен посмотрел через его плечо и увидел в руках небольшие осколки янтарного цвета.

– Это всё, что осталось от посоха, – плаксиво пробормотал паж. – Теперь нам точно конец.

– Нужно вернуться в город, – сказал Фроузен.

Глаза Альмарика от удивления едва не вывалились.

– В Бралас? Ты в своем уме?

Фроузен зашагал к городу.

– Заберём посох Майдара.

Альмарик и навьи кинулись следом.

– Если там остались барцелисы, это же верная смерть, – запричитал паж. – А ещё есть цевии, не все сегодня пообедали. Мы погибнем.

– Без посоха нам всё равно не выжить, – бросил через плечо Фроузен. – А с ним появится шанс добраться до ближайшего города.

Паж не нашёл, что возразить.

До города добирались бегом. Бралас встретил могильной тишиной. Городские стены почти не пострадали. Лишь в нескольких местах появились новые глубокие царапины, да от пары зубцов остались уродливые огрызки. Худшей участи подверглись дома. Очевидно, жители пытались скрыться от чудовищ, запирали двери, окна, полагая, что это их спасет. Но барцелисы врывались в дома через стены. Мебель превратилась в щепу, посуда – в черепки, здания – в руины. Как Фроузен не вглядывался, не смог обнаружить останков тел. Барцелисы сожрали даже мёртвых сородичей, убитых у крепостной стены.

Альмарик зябко закутался в одежду.

– Великий Ваалар Гаал! – пробормотал он. – Даже спрятаться негде. Если появятся цевии, нам конец.

Его словно услышали: лунный свет выхватил на горизонте множество золотистых точек.

– Да что за день сегодня? – плаксиво простонал Альмарик.

Фроузен быстро осмотрелся. До уцелевшего дворца слишком далеко. Не успеть. Но попытаться стоит.

– За мной, живо!

Растерявшегося Альмарика пришлось тащить силой. Паж не упирался, но и не бежал в полную силу, смирившись с неизбежной гибелью. Раздался хриплый радостный крик – беглецов заметили. Под ногами метнулись чёрные как смоль крылатые тени. Фроузен оглянулся. Цевии за их спинами развернулись. Несколько солдат застыли с поднятыми головами. Фроузен зашипел от захлестнувшей ярости, ведь говорили же не смотреть вверх.

Прямо над головой захлопали крылья, и Фроузен рефлекторно обратился лицом к небу. Взгляд уткнулся в бездонно-чёрные глаза твари. Мышцы парализовало. Молодой тауматург беспомощно смотрел, как опускается жутковатое крылатое существо. В глазах неописуемая радость от предвкушения лакомства, волосы образовали длинные мерзкие колтуны, похожие на червей. Пальцы двигаются так, будто тварь уже копается в его внутренностях. Цевия величаво опустилась рядом, могучие крылья с металлическим звуком сложились за спиной. Бордовый язык коснулся надклювья – она облизнулась. Жертва подверглась внимательному осмотру. Рука неуловимо быстро метнулась к шее молодого тауматурга. От чудовищной боли Фроузен закричал бы, если бы не паралич. Тело утратило чувствительность, будто его не стало. Земля и небо несколько раз поменялись местами. Брусчатка сильно ударила по затылку. Фроузен покатился по ней. Но прежде, чем глаза забились пылью, успел заметить своё стоящее обезглавленное тело. Вспыхнувший животный страх поглотила навалившаяся темнота.

ГЛАВА 3

Из оцепенения вывели грохочущие шаги. В комнату ворвался воин, который вел Орина к дому чаровника. Доспехи на нем оказались помяты, перепачканы кровью, рожа перекошена, глаза как у безумной лошади лезут из орбит.

– Умри! – прорычал он и кинулся на делиаранца.

Орин едва успел отскочить в сторону. Клинок с грохотом перерубил стол. Несколько щепок задели лицо воина. Из его глотки вырвался звериный рык, глаза налились кровью, с губ закапала тягучая слюна. Он перешагнул через труп чаровника, нога отшвырнула обломки стола к стене.

– Умри! – снова заорал воин. Меч сделал в воздухе замысловатую кривую. Если бы Орин вовремя не подставил свой, руки бы точно лишился. Полоски стали сшиблись с резанувшим слух скрежетом. Яркая вспышка озарила комнату. На мече делиаранца появилась глубокая зарубка. Взбешенный воин неприятно улыбнулся.

– Скоро ты присоединишься к мерзкому чаровнику, – сказал он.

Клинок едва не воткнулся в лицо делиаранца, благо вовремя отшатнулся. Некстати подвернулась книга, едва не упал. Шаг назад. Парирование. Ещё шаг назад. Спина уперлась в преграду. Его умело загнали в угол. Орин, отбивая слишком быстрые удары, лихорадочно пытался найти выход. В памяти всплыло непонятное Слово. Взбешенный воин сделал ложный выпад, и Орин слишком поздно это понял. За секунду до удара выкрикнул Слово. По голове будто кувалдой огрели. Наступила темнота.

Сознание вернулось с резкой болью и грохотом в голове. Он сидит на полу, спиной к стеллажу, рядом стоит воин. На роже – растерянность, в глазах – непонимание. Стражник посмотрел на мёртвого чаровника, взгляд переместился на окровавленный меч в руках.

– Неужели это я его? – ошарашено спросил он

– Нет, – вяло ответил Орин.

Дар перевел взгляд на Орина.

– А тебя кто так приголубил? И вообще как я здесь оказался?

Орин провел ладонью по шлему, пальцы провалились в глубокую выемку. Удар воина был сильным, и только благодаря металлу не появилось две головы поменьше.

– Ввалился в дверь, заорал, набросился, шарахнул по башке, – лаконично ответил Орин.

От движения челюстей в голове забухало сильнее, а когда поднялся, комната угрожающе накренилась, пол шарахнул по лицу и делиаранец опять провалился в темноту.

Что-то ударило по голове. Орин очнулся. Оказывается он в лесу. Старые могучие деревья сомкнули кроны так, что вокруг сумрачно, словно сейчас рассвет. Спина упирается о ствол высокого дерева. Кора старая, в глубоких трещинах. Ветви раскинуты широко, будто для того, чтобы защитить сидящего под ним человека от палящего солнечного света. Воздух насыщен запахом хвои, прели и тонким едва заметным ароматом крохотных цветков, кое-где пробивающихся через густой иголочный опад. Птицы молчат, зверье словно попряталось. Даже лёгкий ветерок не касается ветвей, и лес погружен в расслабляющую тишину, нарушаемую лишь стонами, да недовольным бормотанием. Орин поднял с земли странную деревяшку, длинную, состоящую из чешуек. Такие же заметил на ветках деревьев.

– Очнулся? – раздался расстроенный голос слева.

Орин повернул голову к говорящему. Шею пронзила резкая боль, в голове забухало, показалось, что сумрак сгустился. Деревья зашатались, земля заходила ходуном, отчего бухающие звуки усилились. Орин закрыл глаза. При попытке ухватить разваливающуюся голову руки едва повиновались.

– Что произошло? – вяло спросил он.

Голос прозвучал как из колодца.

– Шишку мне в задницу, если знаю, – буркнул воин. – Я стоял у дома чаровника, никого не трогал, перебрасывался шуточками, выдавал затрещины и тут – шарах… провал. Очнулся, а передо мной валяется истерзанный, словно побывал в зубах волка, чаровник, да ещё ты в шлеме, который будто конь лягнул. И что интересно – мой меч в крови, а у тебя чистёхонький, только в зазубринах весь.

– Дальше, – перебил его Орин, двинуть губами удалось с трудом.

– А чё дальше? Ты в отруб и мне пришлось Вашу Милость на себе переть. А ты ещё в книгу мёртвой хваткой вцепился, да постоянно что-то бормотал.

– Дальше, – потребовал делиаранец.

– Ну, вышел я с тобой на улицу, а там… – Глаза Дара расширились, будто он снова переживает увиденное. – Клевец мне в ухо, город в огне, мои воины кто башки лишился, кого на две части рассекли, кому ноги отрубили. А двое, сцепившись, валяются в луже собственной крови. Глотки перегрызены, оторванные уши и носы валяются на земле, доспехи посечены так, что похожи на лохмотья. Наружу торчат кости, плоть, внутренности перемешались с одеждой… В общем, опешил я. И тут на меня вылетает Огл, вон он, слева от тебя отдыхает.

Орин повернул голову. Суровый воин, рядом привалившийся к соседнему дереву, вяло отдал честь. Доспехи забрызганы красным, кровоподтёк на всю рожу, через правый глаз от лба к скуле тонкий разрез. У левого уха отсечена мочка, а под ним рана пошире, с уже свернувшейся кровью.

– Харя злая, – продолжил Дар, – визжит, проклятиями сыплет. Я мало того, что и так обомлел от увиденного, ведь наверняка и я приложил руку к… – он нервно сглотнул, плечи передернулись. – А ещё тебя надо на землю положить, не мешок ведь, потом клинок достать. Короче понял, что не успею. Так и стоял, наблюдая, как он заносит надо мной меч.

– Даже зажмурился, – поддёрнул Огл

Дар нехорошо на него зыркнул.

– Конечно зажмурился, чтобы твои слюни в глаза не попали. Ты так щедро плевался, что ещё не добежал, а я в них едва не утонул. До сих пор оттереться не могу.

Справа заржали. Только теперь делиаранец обратил внимание, что рядом расположился небольшой отряд, воинов в восемнадцать. Все чумазые, на доспехах множество царапин и вмятин. У некоторых даже имеются широкие трещины, из которых торчат окровавленные лоскуты ткани. Двое лежат на земле, в лице ни кровинки, но белые губы слегка раздвинуты в легкой улыбке. Тоже внимательно слушают разговор.

– Короче, – обратился Дар к Орину, – если бы не ты, точно заплевал до смерти.

Орин непонимающе посмотрел на него.

– А-а-а, – догадался воин, – не помнишь. Ты что-то буркнул, этот слюнявый и очнулся. Дальше, наверное, с ним было то же, что и со мной.

– Неужели и ты слюнями брызгал? – удивленно спросил Огл.

Воины заржали громче.

– Слюнями брызгал, – передразнил Дар. – Да ты повёл себя как тупоголовый новичок, впервые увидевший баллисту. Всё башкой крутил, да охал.

Он немного помолчал. Лицо потемнело. Глаза наполнились болью и страхом. Руки несколько раз непроизвольно дёрнулись. Он достал меч, взгляд пробежался по кромке. Точильный камень пошёл сглаживать неровности и зазубрины.

– Единственный раз в жизни я растерялся. Правитель мёртв, чаровник тоже, город в огне, отовсюду доносятся крики и звон стали. А врага нигде нет. Чё делать-то?

Орин обратил внимание, что сидящие воины почувствовали такую же беспомощность и растерянность, поэтому никто не проронил ни слова. Улыбки словно стёрли.

– Вот я и решил, что надо как можно быстрее покинуть город. Но выбраться оказалось непросто. До ближайших ворот топать и топать. Чаровники они такие, подальше от гомона, суеты, да людей держатся. Хорошо хоть через площадь не пришлось идти. Представляю, что было там.

Воины согласно закивали. Даже у Орина мурашки по коже побежали, хотя и не представлял, что там случилось.

– Но всё равно пришлось прорываться с боем. Разного люда нам попалось множество.

Точильный камень особенно резко вжикнул по мечу.

– А ты почти всё время молчал, – сказал он с укором.

Орин указал причину молчания, палец ткнулся во вмятину шлема. Воин виновато отвел глаза.

– Когда добежали до ворот, – продолжил Дар, – удалось собрать вот этих ребят. Удивительно, но как только ты что-то бормотал, все, кто на нас набрасывался, словно приходили в себя.

– Да не словно, а приходили, – зло сказал один из воинов. Молодой, крепкий, голубоглазый, с глубокой вмятиной в нагрудной пластине. – Я до сих пор не пойму, что со мной произошло.

– И никто не поймет, – поддержал его сидящий рядом товарищ. Коричневые глаза с благодарностью и вопросом посмотрели на Орина. – Может нам Его Милость объяснят?

Орин только пожал плечами. От простого движения в глазах полыхнуло зарево, а ель словно попыталась выскочить из-за спины.

– Не трогай его, – прикрикнул на него другой воин. – Не видишь что ли, как ему плохо? Так вот, добежали мы до ворот, их охраняют обычно человек пятьдесят, а там никого… живого. Головы, руки, пальцы, зубы, внутренности и всё это вперемешку с железом, грязью и пылью.

Лицо Дара побелело, губы посинели, пальцы задрожали так, что едва точильный камень не выронили.

– И везде кровь: на ступенях, стенах, воротах, земле. Я несколько раз едва не убился, оскальзываясь в кровавых лужах. Такого видеть не приходилось. Короче, никто не пытался остановить, некому было. Мы без потерь добрались до леса. Вот и всё.

Воин тяжело вздохнул. Точильный камень снова заходил по лезвию меча.

– Ничего себе всё! – подумал Орин и попытался встать.

Перебороть нахлынувшую слабость удалось с трудом. Чтобы не упасть пришлось опереться спиной о ствол дерева. По пальцам правой ноги что-то стукнуло. Орин медленно, так чтобы слабость не накатила вновь, посмотрел вниз. Книга. Та самая, на которую указал умирающий чаровник.

– Ты не выпустил её не только на лестнице, но и во время пути по городу. Что в ней такого особенного? – спросил Дар.

– Может там есть лечащее заклинания? – с надеждой в голосе поинтересовался Огл.

Взгляд с Орина переместился на лежащих товарищей.

– Я не знаю, – смущенно ответил Орин.

Почему-то кожа лица полыхнула пламенем.

– Так открой и прочти. Ты ж делиаранец.

– Я не умею читать, – прошептал Орин.

Лицо вспыхнуло сильнее, будто в костер упал. Взгляд упёрся в землю. Орину захотелось как можно дальше убежать от смотрящих на него с надеждой людей. Огл хохотнул.

– Делиаранец и не умеешь читать? Это что-то новое. Не, я понимаю рыцарям грамота не нужна. Но чтобы делиаранец, которому на роду написано помимо знания военного дела ещё и умение колдовать, не умел читать, это… это…

Он не смог подобрать точное выражение и снова хохотнул.

– Че ржёшь, дурень? Может Его Милость ещё не прошёл Посвящение, – вступился за него Дар.

Орин отрицательно помотал головой, хотя о Посвящении слышал впервые, но что ничего не проходил, помнил точно. Дар удовлетворенно хрюкнул.

– Ну, что я говорил? А ты: «…что-то, это…». Сам-то грамоте обучен?

– Нам грамота ни к чему, – весело сказал Огл. – Мы ж не какие-то там бла-ародные.

– Вот и умолкни, – прикрикнул на него Дар, глаза с надеждой посмотрели на Орина. – Чё делать-то будем? В город возвращаться опасно, да и бессмысленно. Пожар там. – Ноздри с шумом втянули воздух. – Во, даже здесь дымом воняет.

Темнота перед глазами Орина медленно рассеялась, уханье в голове утихло, слабость накатывает, но уже не так неожиданно и мощно. Он попытался сообразить, что делать дальше.

– А может вернёмся? – робко предложил кто-то. – Ведь неизвестно, выгорел ли город полностью. Возможно какая-то часть уцелела.

– Может там ещё пара десятков сумасшедших уцелела, – в тон ему сказал Огл. – То-то они возрадуются, выпуская тебе кишки.

Орин принял решение.

– Нет, в город возвращаться не будем. Бессмысленно. Надо идти в другой. Какой к нам ближайший?

Головы закрутились в поисках знатока здешних мест. После продолжительных и трудных поисков взгляды скрестились на Даре.

– Чё вы на меня уставились? – спросил он таким тоном, будто обвинили в чём-то непотребном. – Я всего лишь начальник стражи. Да, хорошо знаю город, каждую собаку в лицо, то есть в морду, мне известна кратчайшая дорога от ворот до ближайшей таверны, но с местными окрестностями знаком плохо.

– Ну, что же, – сказал делиаранец, – раз так, тогда просто выберем направление и будем его придерживаться.

Решение принято, появилась цель, что снизило неопределенность. Настроение немного улучшилось. Орин бодро наклонился за книгой. Полосонувшая тело боль вернула в реальность. Надо быть осторожнее в движениях. Пальцы сомкнулись на книге, спина разогнулась. Он изобразил на лице как можно более жизнерадостную улыбку.

– Вперёд.

Но Огл остановил, указав на лежащих воинов.

– А что с ними?

Лица остальных обратились к раненым.

– Я сейчас, ребята, – сказал один из них, закашлял, с уголка губ хлынул ручеёк крови.

Ему с трудом удалось перевернуться на живот. Дрожащие руки попытались оторвать от земли ставшее непомерно тяжелым тело. Рассеченные на спине доспехи впились в изуродованную плоть, наружу полезла окровавленная одежда и разрезанные мышцы. Раненый заскрипел зубами. Передние, не выдержав давления, отломились и выпали на траву. На них щедро закапало. Лицо побагровело, глаза от натуги едва не вывалились из глазниц.

– Я сейчас, – прохрипел он. – Только не бросайте меня.

Ослабевшие от непомерной нагрузки руки разъехались, лицо ткнулось в кровавую лужу и выпавшие зубы, стражник затих. Второй воин подняться даже не пытался. От движения головы сразу потерял сознание. Все с надеждой посмотрели на Орина. Он стиснул зубы, чтобы не закричать от захлестнувшей странной, не физической, боли.

– Никого бросать не будем, – сказал делиаранец. – Понесём.

– Так эта, кто знает, сколько до ближайшего города, – сказал небольшого роста, единственный в не забрызганных кровью доспехах, стражник. Глаза недовольно уставились на делиаранца. – Может придётся неделю идтить. Так чё, всё это время их на себе переть?

– Я сказал, – озлившись, ответил Орин, – понесём и всё! Разговор окончен.

– Надо же какое счастье привалило, – буркнул стражник. – Сами то нести не будете.

Орин вместо ответа подошел к ближайшему раненому. Поднять удалось с огромным трудом, хоть тело быстро крепнет, да только ещё не готово к такой нагрузке. Подошедший Дар толкнул под руку.

– Дай я.

– Нет, – упрямо заявил Орин, – когда устану, тогда понесешь ты.

– Если судить по роже, ты пока наклонялся, уже устал, – заметил Дар.

– На свою посмотри, – огрызнулся Орин. – Лучше книгу возьми.

Оценив упрямство товарища, Дар довольно хмыкнул. Книга исчезла в небольшой наплечной сумке воина.

Сбор был коротким. Дар быстро распределил между воинами права и обязанности. Особо несообразительным более подробно рассказал о правах, показав фигу. Отряд выстроился четырехугольником, ощетинившимся копьями. Центр заняли несущие раненых.

Орину не прошёл и десятка шагов, как выдохся, каждый шаг давался всё с большим трудом.

– А говорят, что в этих лесах какие только твари не водятся, – сказал кто-то сзади.

– Рот закрой, – рявкнул Дар, – а то ещё беду накличешь! Или тебе на сегодня приключений мало?

Говоривший умолк, взгляд зашарил по кустам. Орин попытался развернуться, чтобы рассмотреть воина. Под ногу попался камешек, ослабевшие ноги угрожающе подкосились и, если бы не идущий сбоку Дар, Орин не избежал бы позорного падения.

– И встать бы не смог, – вяло подумал делиаранец.

Ношу пришлось переложить на плечи Дара.

– Вот и славно, – с улыбкой сказал тот. Он бросил Орину свою сумку с книгой. – Этот груз как раз по тебе. А я такой, что закинул бы её куда подальше.

Громко хрустнула ветка. Дар поднял руку. Все замерли. Лишь впереди идущие не заметили жеста.

– Стоять! – прошипел воин. – Назад!

Воины попятились. В кустах затрещало, ветки раздвинулись.

– Клевец мне в ухо! – прошептал Дар. – Всем замереть!

Перед отрядом на поляну выскочило нечто: короткая морда заканчивается клювом, больше похожим на нос тарана. Из нижней челюсти торчат четыре здоровенных клыка. Глаза – маленькие, белёсые, с поволокой. Уши словно отрезали, и от них остались лишь дырки. Могучее тело – в холке по грудь человеку – опирается на четыре короткие, но мощные ноги, заканчивающиеся тремя пальцами. На конце каждого по кривому чёрному когтю. Кожа столь морщиниста, что напоминает странный барельеф на теле и по прочности вряд ли уступит доспехам. Под ней перекатываются могучие мышцы. Тварь вперила взгляд в людей. Рот открылся, раздалось нечто похожее на бульканье. Люди замерли. Тварь уставилась на воинов, словно выбирая жертву. И тут нервы одного из воинов сдали.

– Не хочу умирать, – испугано заорал он и побежал.

– Назад! – одновременно заорали Огл и Дар.

Поздно. Мощные мускулы под морщинистой кожей резко сократились, тварь кинулся на отряд.

– Копья! – крикнул Дар.

Стальные наконечники уставились в сторону подбегающего животного. Но тварь погналась за одиноким воином. Тот запоздало повернулся и выставил перед собой оружие. Оно бесполезно чиркнуло по голове и боку, из крохотной царапины даже кровь не выделилась. Тварь злобно рыкнула. Нос-таран с легкостью подбросил беглеца. Несчастный несколько раз перевернулся в воздухе и с грохотом упал на землю. Раздался резкий хруст, дыхание прервалось. Воин скорчился, но тварь не закончила. Она стремительно подскочила к человеку, мощные клыки распороли стальной наспинник как листок дерева. Парень страшно закричал. Правый клык погрузился в тело по нижнюю челюсть. Клюв окрасился красным, тварь на секунду замерла, словно от неожиданного наслаждения, и Орин к своему ужасу понял, что она пьёт кровь. Зверь от удовольствия даже глаза прикрыл. Орин вытащил меч.

– Куда? – попытался остановить его Дар.

– Ты будешь спокойно стоять и смотреть, как убивают товарища? – бросил через плечо Орин.

Зубы Дара скрипнули, он осторожно положил раненого на землю.

– Клевец мне в ухо! Огл, Тарок, Мерв – на вас раненые. Головой отвечаете. Остальные – за мной!

Орин не стал ждать, пока Дар последует за ним, смело шагнул навстречу смерти. Животное прервало трапезу. Глаза раскрылись во всю ширь. Тварь удивленно воззрилась на посмевшего угрожать ему жалкого человечка. Орин даже не успел понять, как столь тяжёлый зверь двигается так быстро. Нос-таран стукнул в живот. Орин потерял равновесие, шлем лишь незначительно смягчил удар о торчащий из-под земли корень дерева. Клык поддел нагрудную пластину. От сильного скрежета даже оглох. Рубанул мечом наугад. Сталь шарахнула как о камень, правая рука онемела, в плече болезненно хрустнуло. Тварь отшатнулась. Этого Орину хватило, чтобы сесть. Лучше бы лежал. Зверь тряхнул ушибленной головой, крохотные глазки прибрели бордовый оттенок, могучее тело задрожало от бешенства. Зверь пронзительно забулькал, тело метнулось на делиаранца словно выпущенный из пращи камень. И в этот момент подоспел Дар. Меч наотмашь рубанул летящую на Орина тушу. Тварь резко изменила направление бега и кинулась на Дара. Клык впился в поножи правой ноги. Воин вскрикнул, пошатнулся, но, падая, нанес ещё один удар. Оба пришлись на спину зверя. Тот даже не обратил на них внимания, завозился над упавшим, на зубах жутковато захрустели развалившийся наголенник. Дар немного отполз в сторону, нанося удары ногами по морде твари. Орин едва успел подняться, прежде чем тварь снова кинулась на товарища.

Зверь настиг жертву, рыло отпихнуло бесполезно выставленный меч, зубы впились в оголенную ногу. Воин взвыл, кулак впился в клюв, затем в глаз, Дар заколотил по непробиваемому лбу. Но челюсти зверя лишь сильнее вцепились в ногу. Дар не смог сдержать истошный вопль. Орин вложил в удар все оставшиеся силы. Меч нехотя пропорол кожу и мышцы зверя, но дальше пошёл легче. Зверь рванулся, меч выскользнул из пальцев. В злобных глазках промелькнуло обещание скорой и лютой смерти. Тварь издала горловой крик, клюв ткнулся делиаранцу в живот. Зверь пробежал по нему, развернулся, мощная голова приникла к земле. И тут подоспели остальные воины. Множество копий впилось в бока твари. Но она, словно ведомая чужой волей решила довершить начатое, двинулась к делиаранцу. Мускулистые ноги сделали несколько шагов, подломились, нос-таран ткнулся в сапог Орина. Острые зубы впились в подошву. Орин откатился, встал на колени. Глазки твари погасли, из открытого рта хлынула кровь. Меч делиаранца вошел в бок зверя по самую рукоять. Даже на ладонь высунулся с другой стороны. Дар закашлял, сесть удалось с трудом.

– Силен ты, Ваша Милость, клевец мне в ухо.

Орин устало подошёл к глупо бросившемуся на тварь воину.

– Ну, как он? – поинтересовался пытающийся встать Дар.

Штанина на правой ноге окрасилась красным, и когда воин сделал несколько неуверенных шагов на чахлой траве и опавших иголках остались кровавые следы.

– Уже никак, – тихо ответил Орин.

Дар посмотрел на павшего, присвистнул.

– Второй нос мне в заднице!

– Что там? – спросил Огл.

– А ты не видишь? – резко ответил Дар. – Сказал же, замрите! Ничего, впредь будет наука. Кто хочет выглядеть как вывернутая наизнанку рукавица, пускай и в следующий раз не выполняет приказ. Только из города вышли, а уже несём потери. С другой стороны дураков – меньше, жить – лучше. Значит так, тварь освежевать, мясо, шкуру и клыки забрать. Этим занимается Марк и Болар. С убитого доспехи снять. Сие на вас Огл и Роланд.

Орин с возмущением в глазах уставился на Дара. Тот пожал плечами.

– Не пропадать же добру. Ещё пригодится. Мне уже наголенник нужен.

– А с трупом чё делать? – поинтересовался длиннорукий Роланд, же стащивший раскроенный наспинник.

Дар на мгновение растерялся.

– Придется оставить здесь. Нам самим бы дойти, да раненых дотащить.

Он виновато отвел глаза в сторону, хотя все поняли, что Дар прав. Огл с проклятиями стянул с павшего товарища кольчугу, Роланд швырнул Дару правый наголенник. Воин, перекривив рожу от боли, затянул ремни.

Когда последние сборы были завершены, отряд выстроился в походный строй. Орин остался стоять над павшим. Его охватило чувство полного бессилие. Подковылял Дар.

– Орин, мы не чаровники. Хотя даже им воскрешение не по силам. Пошли.

Молодой делиаранец в последний раз окинул взглядом выпотрошенный труп. Лицо воина ещё хранит выражение ужаса, в глазах застыло желание хоть немного пожить. Дар осторожно толкнул товарища в спину.

– Надо идти.

Орин дал себе слово научиться если не воскрешать из мертвых, то лечить даже смертельно раненых.

Солнце прошло половину пути по небосводу. Звери и птицы словно проснулись от спячки, запели, закричали на разные голоса. Ельник сменился сначала березняком, затем осинником. Листва, тронутая ветерком, добавила гомону леса особую умиротворяющую ноту. Впереди между деревьями показался просвет, и отряд вышел… к нечто. Вроде как подошли к огромной, протянувшейся от горизонта к горизонту поляне. Но не только размер оказался странным, ступить на неё никому не удалось. Невидимый барьер на опушке не позволил пройти дальше. По отряду прошёлся ропот, воины зашушукались, загомонили, но Дар в резкой форме прекратил болтовню.

– Что за диво? – сказал длиннорукий Роланд, пальцы коснулись невидимой преграды.

Орин тоже притронулся. Рука ощутила холодную и абсолютно гладкую поверхность. Орин постучал по ней костяшками пальцев. Ни звука. Делиаранец обнажил меч.

– А может не надо? – спросил Дар, щека нервно задёргалась. – Мало ли чего.

– Я аккуратно, – заверил Орин.

Рукоять беззвучно стукнулась о стену. Ничего не произошло. Орин размахнулся сильнее, пальцы стегануло болью, меч от удара едва не выскочил из пальцев. Если не считать грохота доспехов, то никакого другого звука не раздалось.

– Что за хрень с бахромой? – ругнулся Огл.

Не прошло и секунды, как весь отряд лапал, стучал, тыкал и пытался рубить невидимую преграду. На мечах даже зазубрин не появилось, хотя лупили со всей дури.

– Этого не может быть, – потрясенно сказал Марк, полное лицо покраснело от усердия, воздух вырывается из груди с надрывом.

– Колдовство, – уверено заявил Роланд.

– А если головой попробовать? – предложил кто-то.

– Снимем доспехи, и оставим твой труп гнить здесь, – бросил через плечо Дар.

Больше предложений не поступило. Дар окинул всех раздраженным взглядом.

– Наигрались? Ну и чудненько. Вперёд!

Поначалу шли вдоль опушки в надежде, что рано или поздно достигнут хоть какого-то жилья, а может даже выйдут к башне чаровника, который сотворил это чудо. Но сколько не шли, поляна не заканчивалась, а жильём даже не пахло. Дар посоветовался с Орином, и было решено снова углубиться в лес.

На едва заметную тропинку вышли к закату. Отряд воспрянул духом, зашагал легче, воины даже шутить начали, а грозный и постоянно настороженный Дар перестал их одёргивать. Тропинка вывела к небольшому домику. Крыша поросла травой, бревна почернели от старости, нижние венцы почти полностью ушли в землю. Часть древесины превратилась в труху, осыпалась. В перекошенной двери и окнах проглядывают щели в палец толщиной. Конек крыши угрожающе накренился над дверью, готовый в любую минуту огреть по голове незваного гостя. Из трубы, полуразвалившейся от времени, хилыми струйками вьётся дымок. Ноги понесли Орина к избе с такой силой, будто зажили своей жизнью.

– Стой! – попытался остановить Дар. – Там наверняка ведьма живёт.

Но рука Орина уже открыли дверь. В лицо пахнуло чем-то гадостным, вперемежку с запахами горящего дерева. Красноватый свет заходящего солнца выхватил из сумрака помещения стол на могучих ножках и две лавки рядом. Под потолком какие-то веники, в левом дальнем углу куча мусора. Едва ли не половину дома занимает печь. Ноги перешагнули через порог, дверь с грохотом захлопнулась. Орин лягнул её, но она даже не шелохнулась.

– Не боись, герой, проходи, – прошамкал кто-то.

В полумраке Орин не сразу разглядел небольшого роста закутанную в лохмотья старушку. Та, свесив ноги с печки, вперила в гостя взгляд. Лицо в морщинах, кожа тёмная, будто в саже. Во рту не хватает зубов, причем всех, отчего подбородок резко торчит вперёд.

– Ну, че смотришь? – прошамкала она. – Помоги-ка спуститься.

Орин, спохватившись, кинулся на подмогу. Ведьма кряхтела, словно сползала не с печки, а с высокой горы. После успешного манёвра бабка уселась за стол, рука сделала Орину приглашающий жест. Тот отрицательно покачал головой. Что-то не понравилось в лице старой женщины, да и странно она себя ведет, уверенно, спокойно, будто перед ней не воин, а пенёк с глазами. Надо быть на настороже.

– Ну, как знаешь, – сварливо сказала бабка.

Помолчали. Пальцы, костлявые и тонкие, забарабанили по столу.

– Че припёрся? – вдруг злобно спросила она.

Орина как лошадь в лоб лягнула. А действительно, чего запёрся в избушку? Ну стоит себе на тропинке и что? Ах да, про дорогу спросить хотел.

– Мне бы дорогу к ближайшему городу узнать, – робко сказал он.

Левая бровь старухи удивленно приподнялась.

– К ближайшему, говоришь? – спросила она. – Зачем тебе к ближайшему, ты что давно по развалинам не ходил?

Орин насторожился.

– Откуда вы знаете про развалины?

Бабка повелительно махнула рукой.

– Я всё знаю. Знаю, например, что тебя зовут Орин, что ты недоучка, поскольку не прошёл Посвящение. Кербела – город, в котором появился – сожжён, а жители перебили друг друга, и лишь тебе с небольшим отрядом удалось уцелеть. Но одного вы уже потеряли, при встрече с варком. Хорошо хоть он один был, а то от вас даже могилок не осталось.

– Но откуда? – пораженно спросил Орин.

– От верблюда, – буркнула бабка. – Есть такой мудрец.

Губы тронула улыбка, оголились беззубые дёсны.

– Ладно, помогу тебе и даже бесплатно. На дармовщинку, так сказать.

Она пожевала губами.

– Ближайший город, находится в двух днях пути к востоку. За избой – тропинка, едва заметная. Будьте внимательны, собьетесь, угодите в топи, а оттуда выхода нет. Да и не позволят вам оттуда выбраться. Теперь! Тропка выходит на дорогу… Удивительно, а почему вы не пошли по городской дороге? За каким лешим попёрлись в лес?

Орину и осталось, что пожать плечами.

– Ну, ладно, с тебя какой спрос, – смягчилась бабка, – а вот Дар мог бы и догадаться. Хотя… И кстати, я не ведьма, а ведунья. Ведьма давно бы из тебя заливное сделала, а их на потом бы приберегла.

Орин обомлел. Глаза ведуньи заискрились весельем.

– Не удивляйся, я каждого знаю поименно.

Она щелкнула пальцами, и над столом появилась кризра. Такую же Орин видел у Хорса.

– Когда выйдете на дорогу, – продолжила ведунья, – будьте осторожны и внимательны. По возможности избегайте боя, не в том вы сейчас положении, чтобы воевать. Особенно ты.

Она выдержала паузу, очевидно чтобы до Орина дошло сказанное.

– Ты пока самый слабый из воинов, опыта никакого, волшбой не владеешь, даже читать не умеешь. Вон, бревиарий (от лат. breviarium – сборник кратких текстов. Здесь книга заклинаний) чаровника таскаешь, а только и можешь им разве что по башке кого стукнуть.

Орин пощупал сумку. Пальцы ощутили твердость переплета книги.

– Тебе надо срочно пройти Посвящение… – Она резко прервалась. – Ай, ладно, не в моих это правилах, но помогу тебе в этом деле.

Ведунья поднялась.

– Сядь! Сними шлем.

Ноги Орина послушно переступили через лавку, хотя он был против. Так же независимо действовали и руки. Шлем, обезображенный ударом Дара, перекочевал в левую руку. Старуха обогнула стол, встала за спиной. Костлявые пальцы обхватили голову делиаранца. Она что-то зашептала, забормотала. Слова потекли непонятные, но вскоре, к своему изумлению, смысл некоторых фраз стал до Орина доходить.

– Всё, – устало сказала бабка.

Она вернулась на свое место, лавка скрипнула от рухнувшего на неё тела. Орин немного посидел, вслушиваясь в ощущения, но никаких изменений так и не заметил.

– Ну, чё рожу перекривил? – недовольно спросила ведунья. – Ты ожидал, что у тебя крылья вырастут или из задницы огонь метать сможешь? Хорошего – понемножку. Бревиарий открой.

Орин повиновался. В груди дыханье сперло от удивления. Непонятные ранее закорючки сложились в слова, а слова в понятный текст. Орин зашевелил губами.

– Эй, эй! – прикрикнула бабка, – ты читай, но губами не шлепай, а то ещё избу спалишь. Это чары, а не песенка. Тут нужно быть осторожным. Не то сказал, не так выговорил и прощай белый свет. Даже с твоей силёнкой можно человека серьезно ранить, а то и убить. Так что шлепай губами, но про себя.

Орин перевернул лист, опять же удивившись, что понимает слова и цифры. Исписанными оказались всего три страницы.

– У других бревиарии вообще пустые, – заметила старуха, – а тебе вона как повезло, теперь даже лечить можешь. Но будь осторожен, возвращая человеку здоровье, ты отдаёшь свою Силу. Может наступить такой момент, когда она будет необходима в полном объеме, а ты её уже растратил. Научись понимать важность выбора.

Орин непонимающе посмотрел на бабку.

– Иногда, – печально пояснила ведунья, – чтобы выжили многие, нужно пожертвовать жизнью одного или нескольких.

Орин нахмурился. Глаза бабки яростно сверкнули.

– И неча на меня таращиться как на врага всего людства. Законы жизни не мной придуманы.

Она резко поднялась. Орин понял, что аудиенция окончена. Встал.

– Запомни, что узнал от меня о использовании твоей Силы, – наставительно сказала ведунья. И ещё – даже простое заклинание очень длинное, но нет необходимости произносить его полностью. После того, как выучишь, достаточно будет произнести триггер – ключевую фразу или слово, которыми являются названия заклинания. А когда достаточно разовьёшься, сможешь вызывать чары просто представив их действие. Понял?

Орин кивнул.

– Хорошо, – сказала ведунья. – Теперь тебе пора.

Ноги снова зажили своей жизнью. Орин не успел и глазом моргнуть, как оказался на улице. Даже не слышал, как дверь захлопнулась.

– Жив? – словно не веря своим глазам, спросил Дар.

– Что мне сделается? – пробормотал Орин.

Взгляд упал на лежащих воинов. Орин опустился рядом с ближайшим. Книга открылась на нужной странице сама. Попытался прочитать текст про себя. Первые слова получились корявыми, нелепыми, пришлось прерваться. Он несколько раз произнёс текст, и только когда слова пошли ровнее, и текст запомнился, отважился сказать вслух триггер. Ладони охватило золотистое сияние, он простер их над лежащим. Сияние проникло в тело раненого. Кто-то удивленно вскрикнул, послышался звук затрещины. На Орина вдруг накатила сильнейшая слабость. Избушка, деревья и весь мир сорвались с места, забегали вокруг. Орин закрыл глаза. Навалилась темнота. Орину показалось, что оглох. Сквозь пугающую тишину в голову пробился тоненький удивленный возглас. Кто-то подхватил под руки. К векам будто гири прицепили, поэтому открыть глаза удалось с третьей попытки. Только что смертельно раненый воин, опираясь о плечи соратников, стоит на дрожащих ногах. Его хлопают по плечам, теребят, а он неверяще смотрит на Орина. Мелкие раны затянулись полностью, а крупные перестали кровоточить. Бурая корка на лице отслоилась, обнажилась чистая со шрамами слегка розоватая кожа.

– Ты сумел! – радостно орал Дар. – Ты сумел!

– Сумел, – вяло пробормотал Орин.

Мир снова понесся вскачь. Пришлось закрыть глаза.

– А как с ближайшим городом, узнал? – поинтересовался Дар.

– За избой начинается тропинка, ведущая к дороге, – еле двигая губами, ответил Орин. – По ней дойдем до города.

Дар стукнул себя по лбу.

– Ну, я и баран…

– Кто бы сомневался, – поддакнул Огл.

Дар посмотрел на него как на пустое место.

– Разговорчики! – рявкнул он на соратника и обратился к Орину: – Можно же было выйти на городскую дорогу и спокойно дойти до ближайшего города.

Перебарывая слабость, Орин открыл глаза и заставил себя говорить. Показалось, что пока борется, становится легче.

– Старуха предупредила, чтобы были осмотрительными, особенно на дороге. То, что оказались в лесу, может быть не так уж и плохо.

– Вот и славно, – сказал оправданный Дар. – Ты как, идти можешь?

– Могу, – уверенно ответил Орин и оттолкнулся от плеча товарища.

Попытался шагнуть, но сапоги как приросли. Повторил попытку. Правая нога неожиданно легко оторвалась. Он не упал только потому, что облокотился о избу. Пришлось снова бороться со слабостью и внезапно отяжелевшими веками. Но организм быстро восстанавливал силы. Делиаранец первым ступил на едва заметную в высокой траве тропку. Через несколько шагов ноги перестали дрожать и подкашиваться. Сзади послышались звон металла – Орина взяли в кольцо, как особо важную персону. Кто-то сунул за спину сумку с книгой. Отряд углубился в лесную чащу, и никому в голову не пришла мысль оглянуться.

Дверь открылась. Бабка обогнула избу. Тяжёлый взгляд упёрся в побеспокоенные воинами ветви кустов и деревьев. Старуха замерла. Воздух справа потемнел, сгустился, образовав фигуру человека. Если судить по одежде, то знатного: с высоким воротником чёрный бархатный камзол, расшитый серебром, такой же ткани штаны заправлены в высокие кожаные сапоги. Тело стройное, без изъянов. Плечи опущены, будто на них лежит непомерный груз. Руки – с тонкими, не знающими сохи и топора, пальцами. Лицо слегка вытянутое, кожа бледная, словно никогда не видела солнца, скулы высокие, заостренные. Нос тонкий, прямой, слегка вздёрнут. Глаза цвета предгрозового неба с надеждой посмотрели в сторону ушедшего отряда.

– Первый, – устало сказала он.

Тело потеряло плотность, воздух колыхнулся, и на поляне осталась только избушка и замершая ведунья.

ГЛАВА 4

До города добирались бегом. Бралас встретил могильной тишиной. Городские стены почти не пострадали. Лишь в нескольких местах появились новые глубокие царапины, да от пары зубцов остались уродливые огрызки. Ноги молодого тауматурга словно зажили своей жизнью, и он как вкопанный остановился перед выломанными городскими воротами. Альмарик врезался в него сзади. Воины тоже не смогли избежать столкновения. От громкого металлического грохота паж сжался, глаза зашарили по руинам города в поисках барцелисов. Нехорошее предчувствие тронуло душу Фроузена.

– Погодите, – сказал он, – прямо сейчас входить в город опасно. Переждём.

Они вернулись под защиту камней. Фроузен выбрал такие, на которые нахлобучены булыжники. На горизонте в чёрном небе появились новые бледные звезды. От них повеяло холодом и смертельной угрозой.

– Цевии, – прошептал Альмарик, губы задрожали, тело мелко затряслось.

– Прячемся, – прошептал Фроузен.

Парализованного ужасом пажа пришлось тащить под защиту камней. Крылатые твари сделали несколько кругов над городом. Тишину нарушил разочарованный и злобный крик. Цевии немного покружили, но барцелисы, очевидно, сожрали всех, и крылатые твари убрались прочь. Фроузен дождался, пока они затеряются в темноте неба, и только после этого вышел из-под защиты камней. С уст сорвались слова благодарности Майдару за каменный лес.

Город встретил безмолвием и разрухой. Кроме чернеющего дворца правителя не осталось ни одного дома. Очевидно барцелисы, взбешённые сопротивлением жителей, разошлись не на шутку. Фроузен заметался между грудами камней в надежде найти хоть кого-то. Альмарик и воины последовали его примеру.

– Барцелисов было слишком много, – после безуспешных поисков сказал паж. – Вряд ли кто-то уцелел.

Но Фроузен упрямо продолжал искать выживших в руинах. Тщетно, только чёрная кровь на камнях, да обрывки одежды указывают на то, что жители не покинули город. Ему, как и цевиям, осталось только разочарованно застонать.

Во дворце почти ничего не изменилось. Лишь потолок в нескольких местах обвалился сильнее, в стенах появились две крупные бреши, да по статуям кто-то здорово побегал, оставив каменное крошево. Тело Майдара исчезло. Остался лишь посох, напоминающий руку. Навершие представляет из себя кисть, удерживающую прозрачный камень. От прикосновения к древку кристалл налился бордовым, от низкого гула сдавило уши. Стоящий за спиной паж отступил на шаг.

– Осторожнее. Ты даже не представляешь, какая мощь скрыта в посохе. И если ты не умеешь им пользоваться…

– Разберёмся, – непослушными губами пробормотал Фроузен.

Молодой тауматург заспешил к каменному лесу. Но путь до портала оказался перекрыт внезапно появившейся ловушкой, в которую едва не угодил молодой тауматург. Лишь внимательность и окрик пажа спасли его от неминуемой гибели.

– Стой! – закричал неожиданно Альмарик, его пальцы вцепились в локоть Фроузена.

Тауматург с недоумением посмотрел на пажа.

– Смотри, – сказал Альмарик, ткнув пальцем в дорогу.

Фроузен посмотрел вперёд, но ничего пугающего не заметил. Альмарик увидел недоумение в его глазах.

– Смотри внимательней, – сказал он.

Тауматург уставился на дорогу, но ничего не изменилось. Он уже хотел сказать, что пажу померещилось, как по поверхности земли словно едва заметная дрожь прошла.

– Что это? – спросил тауматург.

– Волчья яма, – с дрожью в голосе ответил паж. – Почва в этом месте подобна воде. Стоит только ступить – и проваливаешься с головой. После чего земля становится прежней, мгновенно раздавливая жертву. Великий Ваалар Гаал, не хватало ещё Поцелуя Мертвеца.

Плечи подростка передёрнулись. Фроузен осмотрелся. Ловушка раскинулась между склепами с высокими оградами, так что обойти не получится. Придётся искать другую дорогу. Альмарик понял всё без слов. Не прошло и минуты, как он вывел отряд на другую дорогу, но и здесь их поджидал неприятный сюрприз. Паж резко остановился и замер, словно его парализовало. Фроузен опять ничего не заметил.

– Кажется, сглазил. Замрите, – прошептал паж, зубы застучали будто он замёрз. – Теперь назад. Медленно.

Он первым спиной вперед сделал несколько шагов, развернулся, взгляд зашарил по дороге. Из горла вырвался стон отчаянья.

– Теперь мы погибли, – плаксиво сказал он.

Фроузен по прежнему никакой опасности не видел. Лишь над землёй в нескольких местах показались едва заметные облачка то ли тумана, то ли дыма. Они медленно двинулись к отряду. Навьи тоже заметили угрозу, и когда едва заметные языки тумана подобрались вплотную сделали шаг назад. Один замешкался. Туман коснулся его ноги, мгновенно превратившись в призрачный скелет, замотанный то ли в саван, то ли в плащ с капюшоном. Воин даже отшатнуться не успел, как призрак коснулся пальцами его лица, а затем приник зубами к его перевязанным нитями губам, словно решил поцеловать. Воин замычал, но крик оборвался. Кожа потемнела, пошла трещинами, словно превратилась в пергамент, и хлопьями осыпалась на землю. То же произошло и с мышцами. Часть волос выпала из-под шлема. Глаза усохли, превратившись в омерзительные комочки, оголив провалы глазниц. Призрак словно насытился, убрал руки от лица несчастного, и бывший воин, теперь уже скелет, с деревянным стуком рухнул на землю. Его тело развалилось на части. Призрак медленно поплыл над землёй прочь от застывших от ужаса неосов. Зато другие едва заметные клочья тумана задвигались быстрее, словно боясь, что еды может хватить не всем. Один из навьев замахнулся мечом.

– Остановись! – крикнул Альмарик, но было поздно. Как только сталь коснулась нечто, всё повторилось как и с предыдущим воином. Навьи попятились. Осознавая бессмысленность действий, Фроузен последовал их примеру, поскольку их взяли в кольцо, из которого не выбраться. Молодого тауматурга охватил дикий ужас. Очень страшно наблюдать, как смерть приближается к тебе, а ты не в состоянии что-либо сделать.

– Прочь! – вдруг раздался громкий крик, хлестнувший по ушам не хуже плети.

Клочья тумана на мгновение замерли, затем отпрянули от отряда и растаяли в воздухе. Земля в нескольких местах заходила ходуном. На поверхность высунулись руки, затем головы, потом туловища. Человекоподобные создания словно испачкались в земле настолько, что она прилипла к ним кусками. Так показалось. И лишь некоторое время спустя стало ясно, что существа состоят из земли, а роль опоры играют человеческие кости: одно из существ сильно тряхнуло головой, земля осыпалась, оголяя череп, но тут же с шеи часть её наползла, прикрыв брешь. Возглавил появившихся существ огромный скелет, которого Фроузен, поначалу, принял за неоса. Скелет оказался выше его на голову и гораздо шире в плечах. Череп с остатками кожи и волос блестит отполированной годами поверхностью в свете луны. Кости прикрыты ниспадающей до колен кольчугой. Руки и ноги защищены латными доспехами. Костяшки пальцев правой сжимают рукоять корявого, словно состоящего из множества мелких костей, посоха. Поразили глаза – синие, чистые, ясные, как у живого существа. Скелет равнодушно посмотрел на навьев, но стоило увидеть Фроузена и посох в руке, как в глазах возникло уважение. Голова опустилась и поднялась в коротком приветствии. Фроузен на всякий случай оглянулся, может кто-то сзади подошёл. Но кроме притихшего Альмарика и навьев никого не оказалось.

– Кто вы? – спросил молодой тауматург.

В глазах скелета промелькнуло удивление, сменившееся недоумением.

– Смотритель кладбища. Неужели ты обо мне не слышал?

Фроузен растерялся, не зная как ответить. Но ситуация разрешилась сама собой. За спиной замычал один из навьев. Фроузен обернулся. Воин ткнул пальцем в небо. В черноте горизонта между небольшими тучами промелькнули черные силуэты с золотыми крыльями. Альмарик побелел всем телом. И хотя цевии летят не в их сторону, он весь задёргался, задрожал. Неприятный озноб охватил молодого тауматурга. Почему-то будто застарелая рана заболела шея. Смотритель обернулся, взгляд зацепился за несколько едва заметных точек в небе.

– Цевии, – равнодушно бросил он через плечо. – Вам бы убраться отсюда поскорее.

– Тогда отведи нас в ближайший город, – попросил Альмарик, опередив Фроузена.

Смотритель взглянул на пажа, череп качнулся из стороны в сторону.

– Нет. Мне запрещено покидать кладбище, а запрет может снять лишь Владыка.

Он замолчал.

– Ну хоть направление на Армиграал укажи, – растеряно попросил паж.

– Мне неведом город с таким названием.

Фроузен вздохнул.

– Тогда отведи нас к порталу.

Тот поклонился.

– Следуйте за мной.

Фроузен не думал, что кладбище может быть таким огромным. Памятники, ограды, едва видимые холмики старых могил потянулись к горизонту, и, кажется, нет месту скорби ни конца, ни края. Фроузен залюбовался красотой некоторых склепов и статуй. Умелые руки мастеров изобразили покойных как живых. Фроузен снова почувствовал на себе их взгляд.

– Чьи это могилы? – спросил он у Смотрителя.

– Мне неведомо сие, – ответил тот. – Я оказался в этом мире вместе с Владыкой, а позже – с другими собратьями, когда кладбище уже существовало. А спустя некоторое время появились вы – неосы. Ваши предки не проявили к нам агрессии, что не характерно для этого места, чем нас и покорили. Так началось наше мирное сосуществование. Я узнал вашу расу, расу могучих тауматургов, удивительных творцов и строителей. Вам пришлось несладко. Эти земли населены множеством агрессивных тварей. Почему-то они вас очень невзлюбили. До появления защищенного стенами города, каждый день на кладбище приносили останки. Тела одних были растерзаны и изуродованы, а других унесла страшная болезнь из нашего мира. Но могил неосов здесь немного. Вы довольно быстро справились с недугом из нашего мира.

Помолчал.

– Ты уж прости за гибель воинов, но мне приказал защищать это место Морун Даркхкрахал – наш Владыка, для чего постоянно создаю ловушки. И только он может отменить свой приказ. К тому же часть ловушек мне неподвластна.

Смотритель коснулся взглядом груди Фроузена, Альмарика, прошёлся по нагрудникам навьев. В глазах возникло недоумение.

– Что-нибудь не так? – спросил Фроузен.

Смотритель кивнул.

– А я ещё думаю, почему вас атаковали мои туманники. Где ваши амулеты?

– Какие амулеты? – спросил тауматург.

Смотритель нахмурился.

– Между нами был заключён мирный договор, согласно которому вы имеете право прохода через охраняемое мною кладбище, для чего я и создаю для вас защитные амулеты, – пояснил Смотритель. – Ты разве не знаешь, что ходить без них по кладбищу смертельно опасно?

Паж стукнул себя рукой про лбу.

– Конечно же, тот амулет, что я нашел на дороге.

Он зашарил по карманам. Вскоре в глазах проскользнуло недоумение, сменившееся отчаяньем.

– Потерял, – сказал он.

– Не беда, – сказал Смотритель. – Я всегда один ношу с собой.

Он покопался за пазухой и выудил точно такой же амулет, который Альмарик нашёл на дороге. Фроузен с опаской принял подарок.

– Одного будет вполне достаточно. Он защитить от любой моей ловушки, – сказал Смотритель. – Никогда его не снимай.

За разговором дошли до странного, больше похожего на огромную чёрную каменную глыбу, здания. Поверхность избороздили глубокие трещины, словно строение подверглось воздействию высоких температур. На это указывали и оплывшие углы. Расположенные рядом каменные склепы также тронула невидимая сила, отчего они сильно покосились, как свечи от огня, а от оград остались лишь неопрятные капли на земле.

Попытки войти в склеп ни к чему не привели. Дверь не шелохнулась даже при надавливании всем телом. Фроузен оглянулся. Цевии скрылись из виду за тучами, но их крик показал, что крылатые твари продолжают поиск пищи.

– Коснись посохом двери, господин, – посоветовал Смотритель, недоумение в глазах усилилось.

Фроузен последовал совету. Камень в навершии мрачно вспыхнул. Плита резко поднялась. Открылся чёрный зев. Фроузен осторожно заглянул внутрь. Отделка портала не радует глаз: пол, потолок и стены выложены широкими чёрными плитами. На некоторых выбиты непонятные рисунки и символы. Центр помещения занимает круглый алтарь. На плитах сбоку тоже что-то изображено. Помимо прочего на стенах видны какие-то каракули, чёрточки, ломанными линиями. В толстом слое пыли на полу отчётливо видны следы сапог, будто кто-то здесь недавно побывал.

– Будьте осторожны, – сказал Смотритель. – Здесь могут быть старые ловушки, оставленные создателями портала. Ведь только посвященный имеет право им пользоваться.

Крик цевий раздался ближе. Фроузен поспешно переступил порог. Навьи повторили подвиг, а Альмарик немного задержался, сделал вид, что затягивает шнурки. На пряжках туфлей. Поскольку ничего не произошло с товарищами, паж шагнул внутрь. За спиной грохнуло. Плита отгородила от агрессивного мира.

– Не двигайтесь, – бросил Фроузен через плечо. – Место вроде спокойное, но что-то настораживает.

– Может мы снаружи подождем? – робко поинтересовался Альмарик.

– Что, по цевиям соскучился? Я открою дверь.

Альмарик посерел, плечи зябко передёрнулись, голова мотнулась из стороны в сторону. Фроузен на всякий случай всё же прикоснулся к двери посохом. Никакого эффекта.

– Значит только вперёд, – пробормотал он.

Даже сквозь подошву сапог ощутилась хладность камня. Фроузен сделал несколько осторожных шагов вдоль стены, прислушался. Ничего. Даже снаружи не проникает ни единого звука. Он попытался сделать ещё шаг, но нога как примерзла.

– Да ничего тут страшного нет, – развязано заявил Альмарик и сделал несколько шагов к алтарю.

Благо споткнулся. В противоположной стене открылась ниша, словно кто-то горько вздохнул, и из показавшегося тёмного зева вырвалась, как показалось, небольшая сеть. Ярко-красная вспышка вызвала временную слепоту. Что-то звонко брякнулось на пол. Отвратительный смрад ударил в ноздри. Фроузен проморгался через несколько секунд, осмотрелся. Отряд уменьшился: от трёх навьев, беспечно последовавших за пажом, осталась кучка серых хлопьев, искореженные мечи и вздувшиеся нелепыми пузырями доспехи. Альмарик попытался встать.

– Замри! – рявкнул Фроузен. – Если хоть моргнешь, прикончу!

Альмарик, раскорячившись как разбитый параличом паук, замер. Тело охватила сильная дрожь, но после слов Фроузена и она исчезла. Он даже дышать перестал.

– На что ты наступил? – спросил Фроузен.

– Не… не… не… – подробно объяснил Альмарик.

Глаза Фроузена неприятно сузились.

– Прикончу, – пообещал он.

Палец Альмарика ткнулся в пол.

– На вот эту плитку.

На камне едва просматривается изображение сети. Фроузен обратил внимание на оставленные кем-то в пыли следы. Идущий ступал на плитки без какого-либо изображения. Фроузен смекнул, что к чему.

Пробираться к алтарю пришлось медленно и прыжками. Альмарик за спиной завозился. Фроузен сильно сжал посох. Кости пальцев хрустнули, камень полыхнул грозным бордовым светом. Наступила тишина, Альмарик понял намёк. Фроузен осмотрел алтарь. Кроме непонятных рисунков по ободу и формы ничего необычного. Он осторожно стёр с поверхности пыль. Пальцы ощутили хладность отполированного до блеска камня.

«Как же он работает?» – подумал Фроузен.

Что-то заставило поднять голову. На потолке оказался близнец алтаря. Причём рисунки и знаки по бокам точно такие же, как и у нижнего. Это натолкнуло Фроузена на мысль. Если на плитках в полу рисунки что-то значат, то и на алтарь они были нанесены не для красоты.

– Альмарик, иди сюда.

Паж испуганно дёрнулся.

– Может я тут постою?

– Может хочешь навсегда здесь остаться? – в тон ему сказал Фроузен. – Шевели ножками.

Альмарик медленными шажочками начал движение.

– Если ты и дальше будешь двигаться с такой скоростью, у меня борода вырастет, – недовольно сказал Фроузен.

Но скорость пажа не увеличилась. Пришлось помочь. Пинками. Альмарик и взвизгнуть не успел, как оказался около постамента.

– Внимательно посмотри на алтари и скажи, нет ли чего странного в рисунках и этих… завитушках.

– Это не завитушки, а буквы, – дрожащим голосом ответил Альмарик.

– Да? – заинтересовано спросил Фроузен. – А что такое буквы?

Альмарик удивленно на него воззрился.

– Ты не знаешь, что такое буквы?

– Нет, раз спрашиваю.

Альмарик высокомерно раздулся.

– Ты неграмотный?

Глаза молодого тауматурга засветились от ярости. Паж тут же «сдулся».

– Ну, не знаешь и ничего страшного, – примирительно заявил он. – Я ведь тоже не всё знаю.

Он быстро осмотрел оба алтаря. В глазах промелькнула растерянность.

– Ну, – поторопил Фроузен.

– Сейчас.

Он по второму кругу прочитал надписи, руки беспомощно разошлись в стороны.

– Что написано?

– Ерунда какая-то: «Ничто поможет вознестись».

– Так я и думал, – радостно сказал Фроузен. – Смотри. Видишь на всех плитках есть рисунки и буквы, и лишь на одной нет даже закорючки. Это неспроста.

Он приложил руку к плитке. Из алтаря вверх устремилось призрачное голубое сияние, осветившее нежным светом бледные лица воинов и позеленевшего от страха пажа. Фроузен на всякий случай поудобнее перехватил посох. Все замерли. Прошло мгновение, другое, но ничего страшного не произошло. Фроузен осторожно прикоснулся к сиянию. Пальцы словно окунулись в едва ощутимую теплую воду. Альмарик смело последовал его примеру.

– Ух ты! – воскликнул он и засунул в сияние голову. – Приятно.

Фроузен и крикнуть не успел, как Альмарик запёрся на алтарь с ногами. Ярко полыхнуло, и паж исчез. Склеп погрузился в непроглядную темноту. После короткого замешательства Фроузен заставил алтарь засветиться вновь. Нога ступила на гладкую поверхность, сердце болезненно ёкнуло.

Сияние исчезло, но ничего не изменилось: тот же склеп. Фроузен оглянулся. Никого. Тело парализовал дикий страх. Впервые в свой короткой жизни остался один. Осмотрелся. Паника помешала ясно мыслить, поэтому не сразу заметил, что рисунки на алтаре немного другие. И пыли здесь больше, хотя чьи-то следы прекрасно видны. Значит он в другом месте. И следы могут быть пажьи. Только какого чёрта он попёрся к выходу, и как сумел открыть дверь? Улёгшийся страх навалился с новой силой, ведь если Альмарик вышел наружу, то наверняка найдет на свою голову неприятности. Фроузен бросился к выходу.

Дверь поднялась с неприятным скрипом, будто потерли друг о друга два стекла, между которыми насыпан песок. Кладбище исчезло. Окружающий мир оказался более светлым, не смотря на тучи, непроглядной серой пеленой застилающие небо. Вдали виднеется лес, а перед ним невысокий вал. Вокруг портала – развалины, словно здесь когда-то был город, в котором гиганты боролись. Локти и колени оставили в земле небольшие выемки с валиками земли вокруг и буро-зелёной водой. В ней постоянно что-то шевелится, булькает, наползает на берег. На поверхность поднимаются ядовитого цвета пузыри. Один гулко лопнул. Над водоёмом зависло ярко-зелёное облако. Клубы медленно поползли в стороны. Там, где они коснулись берега, пробежала странная рябь, будто это не земля, а тело живого существа. Между озёрами земля вздыблена, нависает готовыми вот-вот рухнуть в них застывшими, поросшими травой волнами. С каждой свисают тонкие нити, с прозрачными каплями. Небольшие раскоряченные деревья слабо двигают ветками, хотя ветра нет. Вокруг царит давящая тишина, даже падающих капель не слышно, будто воздух, густой как патока, поглощает звуки. Изумрудная трава под ногами манит, вызывает желание прилечь, и тело отреагировало тут же – ноги шагнули наружу. За спиной с неприятным скрежетом опустилась плита. Фроузен с трудом остановился у порога портала, дальше трава. Стебельки потянулась к ногам. Послышался шёпот.

– Альмарик! – позвал он.

Навязчивый шёпот проник в голову. Фроузен попытался разобрать слова. Бесполезно. Тогда он сделал несколько шагов от портала, пытаясь хоть в траве разглядеть следы пажа. Что-то зашевелилось между холмами и руинами. Призрачная фигура на мгновение исказила очертания дерева на холме, трава под невидимыми ногами скрутилась узлами. Страх нахлынул на Фроузена столь мощно, что даже дыхание перехватило. Каждая клеточка заголосила от ужаса. Глаза уловили едва различимые движения слева и справа. Фроузен ощутил, что тело снова перестает слушаться. Призрачные фигуры со всех сторон ринулись к нему. Развернуться и сделать шаг удалось с невероятным трудом. Но было поздно – один из призраков встал между ним и порталом. Фроузен попытался ударить его посохом, но руку словно парализовало. Древко стало таким холодным, что кожа как примерзла к его поверхности. Жуткая боль – будто кто-то изнутри цепляется множеством крючков – через пальцы проникла в ладонь, запястье и ринулась вверх к плечу, а от него распространилась по всему телу. Молодой тауматург закричал от нестерпимой боли. Точнее попытался. Но кто-то сидящий в посохе решил прекратить его мучения, одновременно забрав и жизнь: он дернул за все крючки одновременно. И каждый словно унёс из тела в посох частицу души, забрав её без остатка. Фроузен ещё не упал, а жизни в нём стало не больше, чем в камне.

ГЛАВА 5

К дороге удалось выйти на закате. Лес погрузился в сумерки. Тени сгустились, приобрели объём, насыщенность. Из чащи донеслись какие-то крики, шорохи, хлопанье крыльев. Радости в воинах поубавилось, но разговоры смолкли, лишь когда на дорогу выскочило нечто огромное, лохматое, с могучими ветвистыми рогами. Широкая как щит голова повернулась в сторону людей. Раздался недовольный храп, и нечто исчезло в лесной чащобе так же неожиданно, как и появилось. В воздухе повис мощный запах шерсти и свежепролитой крови. Дальше шли медленно, выставив копья перед собой, и готовые в любую минуту вступить в схватку.

До утра ничего не произошло, за исключением небольшого конфуза. Орину не терпелось попробовать второе заклинание, названное «Темпом». Он достал книгу. Свет луны позволил разглядеть буквы. Глаза забегали от слова к слову. Очень некстати подвернулся камень. Нога поехала в сторону. Благо бредущий слева Дар вовремя подхватил. Но от чтения это отвлекло. Пришлось начать сначала. Как нарочно нога угодил в ямку. Равновесие нарушилось, руки попытались ухватиться за воздух. Локоть угодил Дару сбоку в челюсть. Воин запоздало отшатнулся, и хвататься стало не за что. Но и во второй раз удалось восстановить равновесие. Однако пришлось вернуться к началу текста. Мощная ветка будто только его и ждала: делиаранец хорошо приложился лбом и повалился на идущих за ним. Дальше последовал эффект домино. Воины заворчали что-то угрожающе-оскорбительное. Орин перешёл в конец отряда. Там никто не отвлекает, не смотрит через плечо, не хрюкает над ухом и не рыгает. Выучив заклинание, он решился. С губ сорвалось название чар, и из тела будто все силы вынули. Ослабевшие ноги подкосились. От падения спасла спина идущего впереди воина. Шлем смягчил удар. Орин пробормотал извинения. Воин не отреагировал. Это насторожило. До делиаранца вдруг дошло, что воин стоит, нелепо задрав правую ногу. Тело накренилось так, что по идее должно потерять равновесие. Орин, пошатываясь, обошёл колонну. Замерли все, даже Дар: рот раскрыт, глаза с яростью уставились на Огла. У делиаранца в груди словно кусок льда образовался. Холод распространился на руки и ноги. Страх парализовал. Мало того, что люди по его вине превратились в статуи, так ещё и добираться до ближайшего города придётся одному. Проклятый, непредсказуемый мир, в котором очутился, не помня ничего о себе, подставил очередную подножку. Орин забегал вокруг Дара, замахал перед лицом руками. Бесполезно.

Каскад звуков резко обрушился на Орина, и он запоздало понял, что звуки тоже исчезли. Дар рывком вытащил меч из ножен, полоска отточенной стали коснулась горла Орина. Ярость и испуг в глазах Дара сменились удивлением.

– Фу ты, пропасть! – прорычал он. – Ты как здесь оказался?

От радости Орин забыл все слова. Только глупо таращился на Дара и его товарищей, как на воскресших из мёртвых.

– Больше так не делай, – предупредил Дар. – Вдруг рука дёрнется, и на башку станешь короче.

Инцидент был исчерпан.

Утро встретило весёлым щебетом птиц. Небольшие мохнатые зверьки с кисточками на ушках запрыгали с дерева на дерево. Комары зажужжали кровожадную песню. Шорохи перестали пугать, а мечущиеся тени бросать в дрожь. Лес приобрел знакомые ясные черты, неопределенность отступила вместе с темнотой, настроение улучшилось. Погода и удача не отвернулись от воинов, и день прошёл спокойно. По крайней мере большая часть.

К вечеру вышли на небольшое поле, поросшее золотистой пшеницей. Вскоре показалась и деревенька. На небольшой поляне, окружённой высокими елями, расположилась крохотная церквушка и два десятка аккуратных домиков. Стены побелены, крыша выложена соломой, двери простые, из тёса, но доски подогнаны друг к другу плотно, так что ни одной щели не видно. Из нескольких труб вьётся лёгкий дымок. Приятно пахнет хлебом, раскаленным металлом и свежескошенной травой. Отряд бодрым шагом зашёл в деревню. На улицах – ни живой души. Если бы не дымок в трубах нескольких домов и ухоженные дворы, можно было подумать, что деревня вымерла. Дар окинул поселение внимательным взглядом.

– Странно, – сказал он, – где жители?

Орин осторожно постучал в дверь ближайшего дома. Тишина. Лишь кто-то едва слышно завозился внутри. Постучал сильнее. Звуки возни прекратились. Он толкнул дверь. Заперта, и явно изнутри. Налёг плечом. Дверь с грохотом слетела с петель, кто-то испуганно завизжал. В полумраке помещения Орин разглядел невысокого облаченного в простую рубаху и коричневые штаны мужчину. В руках раздвоенная на конце палка. Из-за спины выглядывает женщина: в глазах – дикий страх, лицо зарёвано. Облачена в простое серое платье с передником. В руках – мокрый от слёз платок. Из утвари только стол, широкая скамья, да шкаф с нехитрой глиняной посудой.

– Убери рогатину, – спокойно, но властно сказал Дар. – Мы не сделаем вам ничего дурного.

Мужчина, как показалось Орину, облегченно вздохнул, рогатина уперлась в пол. Женщина радостно разрыдалась.

– Наконец-то, – сказал мужчина. – А мы думали, что про нас забыли.

– О чем это ты? – недоуменно спросил Дар.

Глаза мужика распахнулись во всю ширь.

– Как о чём? Вы разве не знаете, что у нас произошло?

Он окинул взглядом сначала Дара, очевидно принимая его за главного, затем Орина и после таращащихся из-за их спин воинов.

– А я думал, вы пришли нам помочь. Теперь понимаю, почему хазрак не появился позапрошлой ночью. И лишь сегодня… – он прервался, побледнел, пальцы едва не выронили рогатину.

Женщина с надеждой в глазах переводила взгляд с одного воина на другого. Мужчина присел на стул.

– Нашу деревню постигло несчастье. Всё началось три недели назад с пропажи лошади. Мы не придали этому большого значения. Леса тут тёмные, непроходимые, полно коряг, рытвин. Лошадь могла зайти глубоко в чащу и переломать ноги. Никто не обратил внимание, что исчезновение произошло ночью, а уздечка у коновязи оказалась не порвана, а перегрызена.

Он шумно сглотнул.

– Сначала лошадь, потом коровы, бараны, а полторы недели назад исчез первый человек.

Женщина за спиной всхлипнула, прижала к лицу платок. Мужчина повернулся, обнял одной рукой.

– Думали, просто раньше на поле ушёл… А потом недалеко от деревни в лесу нашли отгрызенную голову и следы лап вокруг. Тогда наш священник и рассказал нам историю о хазраках, что появились вслед за оборотнями перед войной с ашшакарами. Поговаривали, что твари их рук дело. Но с той поры, как ашшакаров истребили, о подобных существах ничего не было слышно. И вот теперь не только слышно, но и… – Левый глаз нервно задёргался. – Мы послали за помощью. Явились вы. Я и подумал… Теперь знаю, что Мервил, наш плотник, вряд ли добрался до города. Не зря же хазрак никого не тронул позапрошлой ночью.

Он замолчал.

– Мы поможем, – горячо заявил Орин.

Дар недовольно хмыкнул. Поселянин обречено махнул рукой.

– Как вы собираетесь это сделать, если обычное оружие его не берет?

Орин опешил. Поселянин заметил его реакцию.

– Вот-вот, наши тоже поначалу решили сами его изловить. Староста деревни рассказал, что его дед с лёгкостью находил этих тварей. Дело в том, что в отличии от оборотней с наступлением дня хазрак не превращается в человека, и чтобы пережить день ему нужно где-то укрыться, поскольку солнечный свет его убивает. Вот наши и решили найти его логово. Храбрились, кричали, что одной левой на рогатину посадят… Им удалось отыскать огромное укрытие в овраге. Из шестнадцати человек вернулся один. Он рассказал, что тварь неоднократно удавалось проткнуть рогатиной, но она словно не только не замечала тяжелые раны, затягивающиеся на глазах, но даже не ощущала боли. А после этой охоты как с цепи сорвалась: раньше по одному за несколько ночей сжирала, а теперь каждую ночь повадилась.

Он взглянул на Орина, лицо его прояснилось.

– Вы ведь делиаранец?

Орин кивнул. Крестьянин поклонился.

– Извините, господин, что веду себя недостойно, горе затуманило разум. Может вы, действительно, нам поможете.

Он кинулся к двери. Солдаты едва успели расступиться. Орин метнулся за поселянином. Из-за спины раздалось:

– Роланд, Марк, Огл и Уоллес остаётесь здесь, присмотрите за женщиной, раненых занесите в дом. Ну что вы бросили их как мешки с дерь… сеном, они же ещё живые. Головой за них отвечаете. Остальные за мной.

Дар с воинами догнали Орина и поселянина около церкви. Мужик забарабанил в дверь.

– Изыди, исчадье тьмы, – донеслось изнутри.

– Отец Акбани, открой. Это я, Рэми.

В окне промелькнуло лицо: глаза с тарелки, губы побелевшие, волосы вокруг широкой лысины стоят дыбом.

– Здравствуй, сын мой, – раздалось из-за двери. – Кто это с тобой?

– Это люди, – ответил поселянин.

– Ты в этом уверен?

Рэми нехорошо улыбнулся.

– Вот я и привёл их к вам, чтобы проверить.

– Хорошо, они люди. Можешь теперь идти с ними подобру-поздорову.

– Трусливая скотина, – прошептал поселянин и громко добавил: – Они пришли нам помочь.

Тишина.

– Хорошо, – громко сказал Дар, – мы, пожалуй, пойдём. Кстати, сколько в деревне жителей осталось?

Рэми побледнел. Губы затряслись.

– Три семьи и священник, – дрожащим голосом сказал он.

– Значится к завтрашнему утру на одного священника станет меньше, – сказал Дар, пальцы коснулись локтя делиаранца. – Пойдём, дадим человеку подготовиться к переходу в иной мир.

Дверь отворилась. В проеме показалась бледная до синевы от испуга физиономия.

– Погодите, – проблеял священник.

Свинячьи глазки на осунувшемся, некогда полном, лице быстро осмотрели каждого. Взгляд наткнулся на Орина.

– Делиаранец, – недоверчиво и одновременно радостно сказал отец Акбани.

Он стремительно, и это при столь объемной фигуре, выскочил из-за двери, пальцы тисками сомкнулись на запястьях Орина.

– Только Вы можете помочь, – затараторил он и потащил гостя в дом. – Только Вы.

– Минуточку, – сказал бдящий Дар. – Куда ты его тащишь?

Пальцы священника разжались, он суетливо забежал внутрь, затем кинулся к Орину, снова бросился в церковь.

– Сейчас, сейчас.

Наконец он исчез надолго. Раздался грохот от опрокинутой скамьи, разбиваемой посуды, на улицу вылетело несколько мисок. Орин хотел заглянуть в дом, но Дар не позволил, и для особо непонятливых ткнул пальцем во вмятину на шлеме, как бы спрашивая: «Еще такую хочешь?» Делиаранец внял немому предупреждению. После особенно сильного грохота священник вылетел на улицу, в руках что-то завернуто в грязную ткань.

– Наш кузнец, ну, вы его не знаете… в общем… и, значит, я просил… а все жлобы… но я сам, сам! Хоть и жалко… но все-таки.

– Короче, – буркнул Дар.

– Вот.

Отец Акбани размотал ткань. Орин восхищенно вздохнул. Руки сами потянулись к удивительной белизны и чистоты мечу. И его совершенно не портят ни отсутствие полировки, ни следы от молота на лезвии, ни деревянная рукоять.

– Что это? – нарушил тишину очарованный оружием Дар.

– Меч, – гордо заявил священник.

– Вижу что не ложка, – буркнул Дар.

– Откуда? – поинтересовался Рэми.

Отец Акбани бросил на него неприязненный взгляд.

– Оттуда. Помните, я говорил, что мне нужен сирминий.

Рэми нахмурился.

– Причем тут это?

– При том. Я вычитал, что хазрака или любую «тёмную» тварь может убить не только чаровник, исторгнув его душу из тела, огонь, но и простой человек.

Поселянин недоверчиво махнул рукой.

– Брехня.

– Это правда. Но с одной оговоркой: оружие должно быть не простое, а выкованное из серебра или сирминия. Хотя серебро действует далеко не на всех тварей. Кузнец только вчера закончил работу. Я зашёл к нему сегодня, а его нет…

Священник опасливо посмотрел на быстро чернеющее небо. Ещё немного и миром овладеет ночь.

– Забирайте, – бросил он делиаранцу. – У вас всё получится.

Орин едва успел подхватить падающий меч, а священник уже захлопнул дверь.

– Мы в вас верим, – раздалось из-за двери.

Дар раздраженно сплюнул.

– Он в нас верит. Кстати, ещё немного и… О, а где наш друг?

Орин осмотрелся. Рэми исчез. Краешек полной луны показался над деревьями. Мир залил холодный белый свет. Из леса донесся далёкий тоскливый вой. По коже побежали мурашки размером с кулак.

– Что-то мне не по себе, – сказал Дар. – Надо пойти ребят забрать.

Со стороны дома Рэми раздались крики.

– Клевец мне в ухо! – рявкнул Дар. – К дому!

Они кинулись на выручку.

Когда до дома крестьянина осталось с десяток шагов, из-за угла вылетел Огл. Полёт закончился мощным ударом о землю. Копьё, что держал в руках, разлетелось в щепки. Следом вылетел длиннорукий Роланд. Оба остались на земле без движения. Из-за дома раздался громкий радостный вой. Ноги делиаранца развернулись сами, пытаясь спасти туповатого хозяина от кошмарной участи. Орин едва справился со слабостью. Дар, бегущий впереди всех, закричал. Воины, рысаками несущиеся позади, подхватили крик. Орин со страху заорал изо всех сил. Повторившийся вой перекрыл крики. В нём отразилась неистовая радость победы, обещание скорой и лютой смерти. Кто-то пробежал мимо Орина в обратном направлении. Затем ещё и ещё. Делиаранец с трудом подавил нахлынувшее желание последовать их примеру.

Орущий Дар повернул за угол дома первым. Мощно грохнуло, крик прервался. Воин вылетел из-за угла и пролетел шагов десять. Ещё шагов семь катился по земле. Затем затих. Орин осторожно выглянул из-за дома, следовавшие за ним воины решили не торопиться, сгрудились за спиной. Волосы делиаранца приподняли шлем. У дверей вполоборота к нему стоит двуногая волосатая тварь. Тело тонкое, изящное, кажется слишком хрупким и даже немощным. Морда напоминает звериную и человеческую одновременно: будто кто-то схватил человека за челюсти и выдвинул их вперёд на ладонь. Лоб словно срезали к макушке. Глаза сидят глубоко, словно решили спрятаться от чего-то. Короткие остроконечные уши чутко ловят каждый шорох. Темная, непонятно какого цвета в свете луны, шерсть покрывает зверя с головы до ног. В передних лапах-руках безжизненное тело селянки, и то с какой лёгкостью тварь держит его, разрушает обманчивое впечатление слабости существа. Горло женщины перегрызено вместе с позвоночником. Челюсти с лёгкостью рвут омертвевшее тело. На землю набежала лужа крови, и тварь запёрлась в неё ногами. Вокруг валяются обломки копий. На длинной шерсти существа видны небольшие кровавые потёки, но ни одной раны Орин не заметил.

После очередного рывка голова женщины с неприятным – будто рванули мокрую ткань – звуком отвалилась и подкатилась к ногам Орина. Хазрак заинтересовано повернул окровавленную морду. Глаза полыхнули пугающей краснотой, пасть открылась, в свете луны блеснули зубы. Зубы… Орин и представить себе не мог такого ужаса: зубы торчат изо рта на палец, и не строго верх и вниз, а под небольшим углом в от морды. Такими можно нанести страшную рану даже если пасть закрыта: достаточно мотнув головой, коснуться человека. А уж как удобно рвать ими жертву и выразить нельзя. Делиаранец представил, как в его тело впиваются эти зубки и едва не побежал.

Пальцы твари разжались, обезглавленное тело рухнуло в лужу крови. Несколько капель шмякнулись в стену рядом с Орином. По белому поползла удлиняющаяся красная полоска. Хазрак развернулся, под плотной шкурой сдвинулись рельефные мышцы. Зверочеловек безбоязненно пошёл на Орина. Делиаранец выставил перед собой меч, но зверь удостоил оружие лишь презрительным взглядом. Молниеносным броском он попыталась перехватить клинок. Орин трясущимися руками ткнул вперед.

Глаза едва не лопнули от мощного вопля. Зверь неверяще уставился на рассеченную от запястья до локтя руку. И рана не затянулась на глазах.

– Так его, гада! – раздался из-за спины делиаранца подбадривающий голос Дара. – Дай ему в лоб, чтоб ухи отвалились!

Орин сделал шаг навстречу хазраку. Тварь вперила взгляд в меч. Пасть угрожающе открылась, руки опустились, тело припало к земле. Хазрак попятился на всех четырёх конечностях как собака.

– Не дай ему уйти! – крикнул Дар.

Судя по скрежету и ругани, он пытается встать.

Орин сделал еще несколько шагов, но хазрак действовал быстрее: делиаранец только моргнул, а тварь успела развернуться и прыгнут на недосягаемое расстояние. Орин понял, что не успеет.

– Темп! – как молния пронеслась в голове мысль.

Он произнес триггер. Мир замер, исчезли шорохи, ругательства и скрежет доспехов поднимающегося Дара. Ноги почему-то ослабли, делиаранец едва подковылял к зверю. Вес меча увеличился в десятки раз. Пришлось приложить немало усилий, чтобы рубануть зверя по шее. Звуки вернулись, меч рванулся, будто живой и потащил за собой. Орин не успел вовремя разжать пальцы, тело резко развернуло, и он повалился на землю.

– Осторожно! – выкрикнул кто-то, кажется Огл.

Орин вяло повернул голову. Хазрак стоит рядом на двух ногах, голова повисла на куске кожи. Руки пытаются приставить её на место. Челюсти лязгают, будто хотят вцепиться в свою же руку, изо рта капает обильная слюна вперемежку с тягучей кровью. Орин поднялся на подгибающиеся ноги. Меча он все-таки не выронил, что обрадовало несказанно. Хазрак, наконец, приладил голову, глаза отыскали обидчика. Но это было последним, что увидел. Плоть не стала срастаться, и Орин поставил жирную точку в жизни твари: в свете луны победно блеснуло отточенное лезвие. Клинок доделал начатую работу. Во всё стороны полетели красные капли. Челюсти клацнули в последний раз, обезглавленное тело сделало несколько неуверенных шагов. Ноги подогнулись, тварь грузно завалилась на спину около делиаранца. Словно в ознаменовании победы где-то недалеко прозвенел колокольчик. В тело хлынули силы, и Орин почувствовал удивительную бодрость. Подковылял Дар.

– Очень неплохо для новобранца.

– Кого? – не понял Орин.

– Новобранца… э-э-э… ну, начинающего значит.

– А-а-а.

Орин присел рядом с убитым зверем, взгляд изучающе прошёлся по порождению леса.

– Опасный, сволочь. А по внешнему виду и не скажешь, – пробурчал Дар. – Ты, пока отдохни, а я ребят соберу.

Воин отправился к своим подчинённым и начались наставления:

– Чё развалился, как коровья лепешка на дороге. Фу-у-у, да от тебя и воняет также. Обделался чёль?

Ему что-то ответили, Дар негодующе взревел. Послышались звуки тумаков, грохот нового падения. Громко заржали.

– Молчать! – заорал Дар.

Наступила тишина. Дар попытался сосчитать своих. На пяти сбился, начал снова. Опять сбился и заставил всех построиться. После переклички стало ясно кого не хватает.

Орин ощутил беспокойство. Вроде хазрак мёртв, вон башка валяется, но что-то не так. Какая-то мысль попыталась пробиться в сознание. Пальцы до боли вцепились в рукоять сирминиевого меча. Кажется, до них дошло раньше. Ещё не сообразив, что к чему, молодой делиаранец вгляделся в темноту леса. Повеяло холодом, причём из-под лат. Между стволами замельтешили красные глаза. И не одна пара. Орин попятился. На кого-то налетел. Оказывается, он приблизился к выстроившимся воинам.

– Ты чё пятишься? – радостно спросил Огл. – Всё закончилось.

– К оружию! – призвал Орин.

– Ты что со страху умом тронулся? – раздался над ухом голос Дара.

Делиаранец вместо ответа ткнул мечом в сторону леса. Воины повернули головы в указанном направлении.

– Клевец мне в ухо! – потрясённо воскликнул Дар. – А я ещё подумал, почему хазрак повадился каждую ночь.

Огл встал плечом к плечу с Орином.

– Кажется, он не всех убивал.

– И хазракам нужна компания, – пробормотал длиннорукий Роланд.

Красные глаза приблизились. К дому вышло пять мохнатых существ. Все одинакового роста, тонкие, изящные, обманчиво безобидные. Свет луны выхватил из темноты пасти длинные зубы.

– Может того, смело убежим? – предложил Огл.

– Не хочу, чтобы меня хоронили с разодранными штанами, – процедил сквозь зубы Дар. – Сомкнуть ряды, щиты и копья… ах дьявол, последние своими задницами переломали. Мечи вперёд!

Хазраки подошли неспешно, как хозяева, знающие, что их домашняя скотина никуда не денется.

– Мне твой фокус понравился, – шепнул Орину на ухо Дар. – Как насчёт повторить?

– Можно, – буркнул Орин. – Но меня хватит максимум на одного-двух.

– Ага, ну ничего страшного. Справимся и так. Может попросить их подождать и сбегать к священнику, вдруг у него ещё пара другая таких мечей завалялась?

Орин не успел ответить. Что-то заметалось между тварями, причём так быстро, что виден лишь смазанный силуэт. Звери опрокинулись на спины. Срезанные головы откатились от тел. Из воздуха материализовался высокий худой человек в скрывающем тело плаще. Узкое некрасивое лицо оживляют мерцающие в темноте, струящие теплоту и уверенность тёмно-зелёные глаза. Тонкие пальцы левой руки сомкнуты вокруг корявого, похожего на переплетённые корни, посоха. Острое лезвие в навершии с резким металлическим звуком исчезло в посохе.

Воины Дара напряглись. Пришелец отвесил поклон.

– Чаровник Эскобар. Извините, что вмешался. Я, конечно, понимаю, что вы бы справились, но нехорошо развлекаться самим и не дать поразвлечься другим.

– Дык ты б пораньше пришёл, – заявил Огл, – мы бы тебе и поляну, и зверьков уступили. Оторвался бы по полной.

– Не сомневаюсь. А сейчас, если вы не против… – Он махнул рукой.

Из леса со спины насторожившихся воинов выскочил небольшой отряд.

– Тела надо сжечь, – пояснил Эскобар. – У подобных тварей невероятная способность к выживанию.

Прибывшие воины деловито стащили трупы в кучу. Дар погнал было своих в лес за дровами, но Эскобар остановил. С посоха сорвался мощный огненный поток. Трупы мгновенно превратились в пепел.

– У вас есть раненые хазраком? – спросил чаровник.

Дар учинил допрос с пристрастием. Эскобар подошёл к Орину.

– Я застал окончание твоей схватки со зверем. Прими совет: будь осторожнее с чарами, – сказал он. – Научись дозировать, тратить Силу небольшими порциями. Иначе когда она будет нужна, а ты её растратил, и пальцем не сможешь пошевелить.

– Мне это уже говорили, – сказал Орин, вспоминая слова ведуньи и неприятную слабость после выхода из «Темпа», и если бы не странный прилив Сил, он и сидеть не смог бы.

– А это не ты мне помог восстановить Силу? – спросил делиаранец чаровника.

Тот непонимающе на него воззрился.

– Нет.

– Странно, – пробормотал Орин.

Эскобар протянул руку ладонью вперёд.

– Дай мне твой бревиарий. Я впишу одно действенное заклинание против таких зверушек.

Орин протянул ему книгу. Эскобар выхватил из воздуха перо и что-то долго выводил.

– Это чары Огня. Когда воспользуешься ими, не забудь выставить перед собой руки.

– Спасибо, – поблагодарил Орин чаровника.

Эскобар ухмыльнулся

– Сочтёмся.

Подошёл Дар, доложил о раненый:

– Трое сильно пострадали, но живы. Одного раненого, что тащили от Кербелы, тварь загрызла.

Радость на лице чаровника сменилась озабоченностью.

– Где раненые? – как-то напряжённо спросил он.

Дар подвел его к трём лежащим у стены дома воинам. Двое пострадавших оказались в ужасном состоянии: кровь из широких ран на шее залила доспехи от груди до пяток. У одного руки в плечах вывернуты. Сквозь лопнувший наголенник другого торчат кости. Третьему не повезло больше – когти распороли нагрудник как гнилую кожу. Кольчуга рваными лохмотьями вывалилась наружу, на кольцах налипли куски плоти и свернувшиеся комочки крови. Вторая рана пролегла от виска через щёку к подбородку. Жутковато оголились кости челюсти. Глаза постоянно пытаются закрыться, голова заваливается на бок, но воин, Дар назвал его Марком, героическими усилиями пытается удержаться на краю сознания. Он даже слабо улыбнулся. Брови Эскобара сцепились словно в драке, на лбу появились не предвещающие ничего хорошего морщины, в глазах вспыхнула боль и решимость. Орину даже показалось, что из них, а не с посоха вырвался огонь. Люди даже вскрикнуть не успели, а на земле остались только оплавленные доспехи и оружие. Серый пепел покрыл их тонким слоем. Дар стоял в растерянности лишь несколько секунд. Меч уперся в горло чаровника. Клинки словно прыгнули в руки воинов обоих отрядов.

– Ты что сделал, чучело! – закричал Дар. – Знаешь, куда за это я тебе твой посох засуну?

Чаровник исчез. Только Орин успел заметить его перемещение в сторону. Клинок с навершия посоха упёрся в горло Дара.

– Спокойно, – сказал чаровник, – другого выбора нет. Уже завтрашней ночью они стали бы такими же.

Дар сплюнул.

– Но ты же чаровник, придумал бы что-нибудь.

– Нужно особое зелье, – пояснил Эскобар. – И как его готовить ни я, ни Орин не знаем. Или я ошибся?

Быстрый взгляд в сторону делиаранца. Тот отрицательно мотнул головой. Чаровник посмотрел на Дара.

– А раз так, то их мгновенная смерть была единственным выходом. Или хочешь, чтобы твои люди пополнили стаю этих чудесных зверушек?

Дар зарычал от бессилия. Чаровник убрал посох от его горла, лицо обратилось к прибывшим с ним воинам.

– Здесь больше делать нечего, уходим. – Он посмотрел на делиаранца. – Научись быть жестким, рассчитывай действия на несколько шагов вперёд, учитывай возможные последствия, иначе не выживешь в этом меняющемся мире. А меняется он быстро, пугающе быстро.

– Я запомню, – ответил Орин.

Эскобар направился в лес. Отряд исчез так же стремительно, как и появился.

– Скотина! – с негодованием выкрикнул Дар, тело затряслось от ярости.

– У него не было выбора, – напомнил Орин.

– Все равно скотина. Из-за таких как он и происходят подобные вещи. Ведь это чаровники развязали ту страшную войну. Ненавижу колдовство и всех, кто с ним связан.

– И даже меня? – поинтересовался делиаранец.

Дар смутился.

– Нет, ты свой. А этот – гад!

Орин посмотрел на останки сожженных воинов. Доспехи и мечи почернели от сильного жара. Окалина создала на их поверхности причудливый волнистый рисунок. Пепел тонким слоем устлал траву и оружие.

– Надо вернуть меч священнику, – сказал делиаранец.

– А может того, не стоит, – сказал в спину Огл.

Он, как и все, до сих пор не пришёл в себя от гибели товарищей в огне чаровника. Орин радостно потряс свитком перед лицом Огла.

– Мы теперь без него обойдёмся. – И он зашагал к церкви.

– Магия, конечно, хорошо, – сказал следующий за ним Дар, – но оружие как-то надежнее. Сила истощится, что-то забудешь, а оружие вот оно, ощутимое, прочное, никогда не подведет. Только немного ухаживай за ним и всё.

Орин промолчал.

Церковь показалась нежилой. Орин осторожно постучал в дверь.

– Изыди, нечисть! – Голос священника сорвался на визг. Естественно двери он не открыл.

– Это мы… – крикнул как можно громче Орин.

– …хазраки, – мрачно закончил Дар, – пришли святого тела попробовать.

Орин толкнул Дара локтем в бок.

– А чего? – проворчал воин. – Ты видел когда-нибудь хазрака, который прежде чем ворваться в дом, вежливо стучит в дверь?

Орин вообще хазраков никогда не видел. Наверное. Снова попытался вспомнить кто он и откуда. Воспоминания уперлись в чёрную как сажа стену. Поэтому с решением загадки происхождения придётся повременить.

– Отец Акбани, я пришёл вернуть меч.

– Не надо, – проблеяло из-за двери, – оставь себе, сын мой. Ты по праву его заслужил.

– Я же говорил, оставь себе, – прошептал Дар. – Стоило по ночи в темноте шарахаться. А если не всех тварей перебили?

Орина как в ледяную воду окунули. Глаза против воли вгляделись в темноту леса, уши чутко ловили каждый шорох. Ноги сами понесли в сторону отряда. А Дар словно нарочно подлил масла в огонь:

– И до рассвета далеко.

Делиаранец посмотрел на едва взошедшую над лесом луну. Да, до восхода солнца многое может произойти. Надо сменить тему, а то со страху сердце остановится, да и ноги ходить отказываются.

– Как там раненый, ну… тот второй, которого тащили из Кербелы? – спросил он товарища.

Дар нахмурился, споткнулся о камень на дороге.

– Свен то? Да ничего. Без сознания. И знаешь что странно, его хазрак не тронул. Рэми на куски порвал, его женщине башку оттяпал, а этот цел и невредим. Правда весь в кровище, уже запекшейся.

Показался угол дома, а за ним стоящие воины.

– Кто ещё пострадал? – спросил Орин.

Дар отвел глаза в сторону, раздраженно сплюнул и проворчал:

– Если бы этот тощий гад не вмешался, никто.

– Если бы этот тощий гад не вмешался, думаю, погибли бы все, – в тон сказал Орин. Ему не понравилось, что Дар упорно не желает признавать острую необходимость случившегося. Хотя в глубине души что-то тоже сопротивляется очевидному. – Пошли.

Дар быстро осмотрел подчинённых, приказал собрать доспехи и оружие павших. Воины понесли раненого на руках.

– А может Его Милость колданёт, чтоб своими ножками пошёл? – спросил сразу же уставший Олаф.

– Ты хочешь ещё одного нести? – спросил Дар.

Олаф замотал головой.

– Тогда вперёд.

Деревушка давно затерялась среди деревьев, а в маленьком отряде никто и слова не проронил. Всех потрясла смерть товарищей не столько от зубов хазрака, сколько от рук чаровника. Причём не какого-то, враждебно настроенного, а своего. Орин попытался внять совету Эскобара и просчитать, возможно ли было спасти товарищей. Холодная расчетливость подсказала, что нет. Он попытался подходить к этому вопросу то так, то эдак. Вертел, крутил. Бесполезно. Конечно, если бы они дошли до города хотя бы к концу дня, если бы нашли чаровника и, если бы он знал, как снять проклятие, то тогда… Да, слишком много этих «если». Зато ясно, что произошло бы, не найди они чаровника до конца дня, особенно в крупном городе. Внезапно всплыли в памяти слова ведуньи: «Научись понимать важность выбора. Иногда, чтобы выжили многие, нужно пожертвовать жизнью одного или нескольких». Теперь понятно, что она имела ввиду.

На ночную дорогу никто не выскакивал, но воины натерпелись страху. За каждым деревом мерещились притаившиеся хазраки, любое шевеление веток заставляло нервно вздрагивать и выхватывать мечи. После нескольких минут испытанного ужаса они перестали кидать их в ножны. Орин услышал, что за спиной – он возглавил отряд вместе с Даром – кто-то то ли молится, то ли бормочет проклятия. Дар молчал, будто языком подавился. На лице – напряжение, глаза изучающе всматриваются в темноту леса.

Постепенно мрак неба уступил место серости. В мир уверенной походкой шагнул новый день. Лес наполнился трелью птиц, призывным рёвом оленей, скребущими звуками снующих по стволам деревьев зверьков. Листва успокаивающе зашелестела от лёгкого ветерка. Взошедшее солнце придало бодрости людям, настороженность и нервозность схлынули. Между деревьями показался просвет.

– Город… – сказал кто-то неуверенным голосом.

– Город! – заорали радостно остальные.

Орин оторвался от тяжких мыслей. Отряд вышел на опушку леса. Куда ни глянь – широкие поля. Недалеко, вяло переставляя ноги, бродит стадо коров. Сонный пастух хлыстом отгоняет их поближе к опушке. Между полями колышущейся травы, как остров среди моря, возвышается огромный город. Серые стены кажутся неприступными. Высокие зубчатые башни с бойницами могут вместить не один десяток лучников. На одной из них гордо реет длинный синий стяг, с изображением меча на фоне огня. Высокие обитые железом ворота демонстративно распахнуты, чтобы каждый видел их толщину и надежность. На стене важно вышагивают стражники в начищенных доспехах. Один из них посмотрел в сторону отряда. Рот несколько раз открылся, но с такого расстояния голоса не слышно. Палец несколько раз ткнулся в сторону приближающихся к замку гостей. На стене забегали. Ворота, как челюсти гигантского зверя, с лязгом захлопнулись.

– А нам здесь рады, – констатировал Огл.

– Еще бы, сам господин Огл, клевец ему в ухо, идёт, – поддернул Дар. – Пасть закрой!

Воины на крепостной стене с пристальным вниманием наблюдали за приближением небольшого отряда. Многие осторожно высунули головы между зубцов. В бойнице над воротами показался здоровенный стражник, морда красная, глаза на выкате, губы такие, будто его по ним били. Причём никак не меньше суток. Руки упёрлись в парапет, морда едва пролезла наружу.

– Хто такие? – высокомерно спросил он.

– Сейчас господин делиаранец от тебя обгоревшие штаны оставит, тогда поймешь, – крикнул Дар.

Орин на всякий случай выпрямил спину, вспомнив, как вел себя лорд Сайтор.

– Ха, делиаранец, – сказал стражник, – держите меня семеро. С такой рожей и при таких доспехах даже крестьянина не встретишь.

Дар побагровел.

– Ты на себя посмотри, тебя только семеро за портки удержать и смогут. Вона какую харю отъел.

– Да я тебя… – провизжал стражник.

Он попытался ухватиться за меч, но забыл, что ему ещё и опираться надо. Подбородок приложился о парапет, челюсти звонко клацнули. Тело поехало вперед, опасно высунулось наружу. От падения спасло чудо.

– Что, боров, – поддел его Огл, – харя задницу перевесила?

Такого оскорбления стражник стерпеть не смог.

– Лучники, – завизжал он.

– Отставить! – раздался властный голос.

Стражник исчез.

– Открыть ворота! – снова сказал кто-то.

– Но… – попытался прекословить стражник.

– Я сказал, – в голосе послышалась угроза, – открыть ворота!

Створки нехотя разошлись. Орин прошёл под сводом ворот. Четверо стражей проводили его весёлым взглядом. Навстречу вышел кряжистый, с ногами-колодами, человек. На левом глазу чёрная повязка. Седые волосы коротко острижены. В широких плечах угадывается сила, а в несколько ленивых, на первый взгляд, движениях – опыт. Судя по одежде не из знатных, но и не простой воин. А по тому, как быстро оценил каждого, даже очень не простой.

– Приветствую вас в славном городе Хараноме, – сказал он. В провале рта явно не хватает зубов. – Вы вовремя. Меня зовут Тэйгл. Следуйте за мной.

Он двинулся вглубь города, уверенный, что за ним последуют. Пришлось поторопиться.

– А в чём дело? – спросил Орин.

– Всё объяснит лорд Броган, – через плечо бросил Тэйгл.

– Настоящий воин, – тоном знатока сказал на ухо Орину Дар. – Жизнь била его и прямо в зубы. Если бы был неумехой, давно бы лапти довязал.

– Чего? – не понял Орин.

– Я грю, давно бы землёй подавился, – пояснил Дар.

– Опять не понял.

– Вот дубина, – проворчал воин. – Это значит – давно бы помер. Понял?

– Так и говори, – буркнул Орин.

Дар лишь фыркнул в ответ. Орин заинтересовался городом. Он явно больше Кербелы. Дома в основном каменные, в два-три этажа. Крыши двускатные, увенчаны коньками. Трубы длинные, почерневшие от времени. Улицы вымощены брусчаткой. Народ суетливо носится от двери к двери. Несколько раз их едва не сбили. Из одного дома вышли не стоящие на ногах мужики. Рожи как у давешнего стражника красные, улыбки разрывают рот. Один загорланил что-то несуразное, вопли тут же подхватили другие. Из заведения пахнуло чем-то гадостным и прокисшим. Орин посмотрел в открытую дверь. В полутемном помещении угадываются столы, стулья, стойка, а за ней стоит широкий с отвисшим пузом мужик. В руке – огромная кружка. Дверь захлопнулась. Внимание Орина привлек другой дом, точнее не дом, а нечто: крыша на четырех столбах, три стены, в углу небольшая печь с открытой топкой. Огонь горит жарко. Обнаженный до пояса крепкий мужчина в штанах и чёрном переднике, зачем-то суёт в огонь раскаленный кусок железа. По центру здоровенная железка с плоской поверхностью. На стенах висят мечи, щиты, копья, поножи, наплечники и наручи, но особенно Орину понравились панцирь и шлем, отполированные до блеска. Человек в переднике бросил на отряд мимолётный взгляд, глаза от удивления расширились.

– Серпом меня по пальцам! – воскликнул он. – Стойте!

Раскаленная железяка оказалась забыта в огне, а человек кинулся к воинам.

– В чем дело? – Остановил его Тэйгл.

Человек поклонился.

– У них мой брат.

Тэйгл повернулся. Все взгляды уперлись в раненого.

– Ты ничего не перепутал, кузнец? – спросил Дар.

– Как можно спутать своего брата с кем-то другим, – возмущенно ответил тот.

– Тогда забирай, – с каким-то облегчением сказал Дар.

Орин склонился над раненым, произнес триггер. Золотистое сияние переместилось с рук на тело лежащего. Орин прислушался к своим ощущениям и когда почувствовал, что становится не по себе, прервал лечение. Веки раненого поднялись. Пустота в глазах быстро сменилась осмысленностью. Взгляд зашарил по лицам склонившихся людей, наткнулся на лицо кузнеца.

– Брат, – едва слышно произнёс он.

– Ну, что я вам говорил. Это же Свен. Здорово брат. Как же это тебя угораздило?

Раненый слабо улыбнулся. Орин хоть и помог ему, но не настолько, чтобы запрыгал как зайчик.

– Да я и сам не знаю, – тихо сказал воин. – Шёл, никого не трогал, а тут шарах по башке. Дальше ничего не помню. Один раз только дёрнул кто-то за ногу, да так больно.

Кузнец бросил неприязненный взгляд на воинов.

– Чё ты на нас пялишься? – вякнул Огл. – Мы его вообще в первый раз взялись нести.

– Ладно, хорошо хоть живым доставили, – сказал кузнец и посмотрел на Орина. – А вам особая благодарность.

Он вернулся в кузню, снял со стены превосходный шлем и панцирь, понравившиеся делиаранцу.

– Это Вам, господин. Не побрезгуйте.

Дар подтолкнул в спину растерявшегося товарища.

– Бери, добрые доспехи, гля, как на солнце синевой отливают.

Орин скинул старые, помятые. Новые показались такими родными и своими, что делиаранец не удержался и провел по ним ладонью. Шлем тоже пришёлся впору. Но в душе зародилось неприятное чувство. Нечто такое, будто сделал гадость и взял за это награду. С таким настроением он и дошёл до дворца. Вид здания вызвал невольный возглас восхищения и всё отрицательные эмоции испарились. Тэйгл довольно хмыкнул. Дворец сложили из красного камня, да так умело, что издали кажется хрупким, воздушным, но при ближайшем рассмотрении понимаешь, что впечатление обманчиво. Огромные камни подогнаны настолько хорошо, что и волос между ними не пролезет. Он и выглядит как крепость в миниатюре: узкие окна в человеческий рост, двери, обитые полосками красноватого металла и украшенные причудливой резьбой, не слишком широки, да и в высоту маловаты, под крышей небольшие отверстия. Из них удобно поливать неприятеля раскалённой смолой или сбрасывать камни. Ко входу ведёт лестница с высокими ступенями. По бокам – парапет, на котором замерли в устрашающей позе какие-то крылатые твари. Два стражника замерли перед дверями.

– Милорд, прошу следовать за мной, а остальным придётся подождать на улице, – сказал Тэйгл.

Дар не возражал, а у остальных мнения не спрашивали.

Стражники распахнули перед Тэйглом двери. Первый зал не впечатлил: слишком мал, пуст и на отделку явно пожалели средств. Дальше пошли коридоры, столь узкие, что постоянно плечами стены царапаешь. Путь закончился в широком зале, с высокими потолками. Орин ахнул. По сравнению с ним зал во дворце Сайтора – жалкая комнатка: везде позолота, пол вымощен цветной плиткой. Длинный красный ковёр во всю длину зала. По периметру стоят медные начищенные до блеска канделябры, три люстры в несколько сотен свечей свешиваются с потолка. В стенах – ниши, занятые замершей стражей. Между окнами натянуты длинные штандарты. Орин залюбовался рисунками гербов. Перед последним, с изображением щита, меча и какого-то цветка остановился. Из соседнего коридора вышел стройный подтянутый мужчина. Лицо худое, так что скулы выпирают, но худоба не болезненная. Длинные до плеч черные волосы прихвачены золотым обручем с крупным бриллиантом в центре. Бородка клинышком, усы маленькие тонкие, концы слегка подняты вверх. Кожа светло-коричневая даже на ладонях. В чёрных как ночь глазах отражается ум и своенравность. Тело скрыто бордовым камзолом из парчи и такими же штанами. На груди слева приколот золотой цветок, подобный изображенному на гербе. На ногах чёрные замшевые туфли с серебреными пряжками.

– Это герб моей семьи. Извините, что заставил себя ждать. Дела.

Он подошел к Орину вплотную, поклонился и представился:

– Лорд Броган.

– Орин, делиаранец.

– Вижу, – сказал Броган. – Вы появились очень вовремя. У меня возникли небольшие трудности.

Он взял Орина под локоток.

– Конвесторию зачем-то понадобился сирминий, причём в очень большом количестве. То жил себе, не тужил, добывал помаленьку, а тут на тебе, они увеличили налог. С Конвесторием, как Вы знаете, шутки плохи, поэтому пришлось выполнить их требования. А тут ещё гонцы из восточной провинции дурную весть принесли, мол, в деревне Жеводан завелся хазрак. Представляете, хазрак? – Лорд рассмеялся. Эхо многократно повторило счастливый смех. – Придумают же. И якобы он успел убить нескольких жителей.

Орин вспомнил, как тварь глодала несчастную женщину, в нос ударил запах свежепролитой крови, к ногам как наяву подкатилась голова, в омертвевших глазах застыл дикий ужас. Смеяться не захотелось.

– Это правда, – сказал Орин.

Лорд улыбнулся, но как-то натянуто.

– Да ладно, это невозможно. Ашшакары уничтожены и созданные ими твари тоже. Последнего хазрака в этих местах убил ещё мой дед. Отец рассказывал, что пришлось гоняться за ним чуть ли не всем городом. Потеха была ещё та.

– Я своими руками отрубил голову одному из них, – сказал Орин

Улыбка медленно сползла с лица лорда, взгляд переместился на ладони делиаранца, будто хотел увидеть доказательства сказанного.

– Одному из… из них? – растеряно пробормотал Броган.

Орин кивнул.

– Их было шестеро. Может больше, не знаю. Знаю только, что твари были так же реальны как Вы или я.

– Бог мой, значит это правда!

– Это не всё. Кербела сгорела, лорд Сайтор, чаровник Хорс, и все жители города, мертвы. Уцелела жалкая горстка людей.

Лорд, словно позабыв про Орина, забегал по залу. Эхо шагов заметалось между стенами, натыкаясь на картины, штандарты, многочисленную, стоящую вдоль стен, стражу.

– Надо будет срочно связаться с Конвесторием, – пробормотал лорд. – Но сначала рудники. Ведь не зря же понадобился сирминий.

Он словно вспомнил о присутствии Орина, подскочил.

– Да, я не договорил, почему ваше прибытие так важно для нас. Поток сирминия иссяк. Нет, не так. Металл может и есть, наверняка есть, только люди, посланные за ним на рудник, почему-то не возвращаются. И вестей давно не получали. Узнайте, что произошло. Я в долгу не останусь. Оружие, доспехи, люди, всё в вашем распоряжении. Казначея ко мне! – крикнул он ближайшему стражнику.

Тот звучно загромыхал сапогами по каменному полу.

– Не надо, – попытался воспротивиться Орин.

– Надо. Из ваших доспехов, извините меня, только панцирь, да шлем чего-то стоят, а все остальное – молчу о втором мече – барахло. Его только на подковы и использовать. Кстати о подковах, я могу дать вам великолепного жеребца. Рыцари и делиаранцы не должны ходить пешком.

– Нет, я лучше ножками.

Лорд пожал плечами.

– Как знаете. Сколько с вами людей.

– Тринадцать.

– Маловато. Я дам вам десяток копейщиков, двадцать мечников и пятнадцать лучников. Ребята надежные, испытанные.

– Где? – не понял Орин.

– Что – где?

– Испытанные где?

Лорд замялся.

– Ну, они не то чтобы испытанные… вот заодно и испытаете. Проводником с вами пойдет Перегар. Воин он скверный, но проводник великолепный. Проведёт вас к горе кратчайшим путём.

Ещё один стражник выскочил из зала, спеша выполнить приказ лорд, а Броган повел Орина к выходу. Казначея они так и не дождались. Броган лишь мельком посмотрел на людей Дара. На лице проступило отвращение. Подбежавший воин доложил, что его распоряжение выполнено и отряд «опытных» бойцов будет с минуты на минуту.

– Вот и славно, – сказал Броган. – Мы на вас надеемся.

Он кивнул Орину, глаза безразлично скользнули по Дару и его товарищам, и лорд вернулся во дворец.

– Что ещё за отряд? – подозрительно спросил Дар.

Орин пояснил.

– Чего? – взорвался Дар. – Это же раз, два, три, семь, пятнадцать… э-э-э… в общем сколько болванов неумелых. Ты соображаешь, чё творишь? Я с этими не знаю, что делать, а он ещё раз, два, десять, семь на шею вешаешь.

– Он дает ещё и лучников, – выдвинул аргумент Орин.

Дар оскалился.

– Ну, совсем хорошо, особливо когда они лук от меча отличить могут, и в упор в стену замка попасть с третьего раза.

Им принесли новые доспехи и оружие. Немного поворчав, мол, ремень жмёт под подмышкой, а меч какой-то кривой, Дар успокоился. Но пришли новобранцы, и припадок повторился. Поначалу Дар, осматривая прибывших, только раздраженно пыхтел, скалился, дёргал за ремни доспехов, сплевывал, выдавал подзатыльники, но тут узрел последнего в отряде. Им оказался пухлый стражник, «ласково» встретивший у ворот. Мгновение онемения закончилось взрывом криков, слюнобрызганьем и странными жестами, будто Дар решил поколдовать. Стражник смело спрятался за спины товарищей.

– Слушайте сюда, – оторавшись вволю, заявил Дар, – каждое моё слово и слово сэра Орина выполнять беспрекословно, иначе клянусь самым святым, что у меня есть…

– У него ещё что-то святое есть? – тихо поинтересовался Огл у Роланда. Хорошо Дар не услышал.

–…собственноручно прикончу, – увещевал новобранцев Дар. – Построились! Животы втянули, щеки с плеч подняли. Пошли.

Отряд быстро прошёл город, приблизились к воротам. Страж, попавший в немилость, немного отстал.

– Эй, – заорал Дар, – сзади, как там тебя, перестань задницей землю скрести, а то я от пыли задыхаюсь.

Краснорожий страж обиженно надул губы-оладьи.

– Чё морда сапогом? – подковырнул Дар. – Сделай проще.

На стенах заржали, заулюлюкали. Стражник сконфузился, глаза опустил, губы аж до земли свесились. Орину стало жаль беднягу.

– Отстань от него, совсем засрамил человека, – бросил он Дару.

– Ничего, – бессердечно заявил воин, – пускай привыкает к боевым будням. Шире шаг.

– По… го…ди… и… и… -ик… те! – раздалось со спины.

Дар обернулся.

– Кто там ещё?

Воины остановились, закрутили головами.

– Клевец мне в ухо! – заорал Дар. – Кто-то дал команду «Стой!» Вперёд! Шагом марш, раз, два, раз, два, три и… э-э-э…

– Пять, – услужливо подсказал один из новичков.

– Как звать? – ласково спросил Дар.

– Валторис, – отрапортовал воин.

– Болван ты, Валторис, – заорал на него Дар, – одних олухов всучили. После трех идет семь. Понял? А теперь закрой хлебало!

За воротами их догнал чернолицый от продолжительной борьбы с трезвым образом жизни человек. Одежда грязная настолько, что непонятно какого цвета. Лицо как подушка после сна помятое, одутловатое, волосы торчат пучками, глаза затуманены, руки дрожат, ноги подгибаются, тело такое дохлое, что непонятно в чём душа держится. Из обмундирования – ржавый нагрудник и не уступающий ему по красоте меч. В кожаных ножнах такие дыры, что непонятно почему клинок не вываливается. От новоприбывшего пахнуло так, что руки воинов потянулись к носу.

– Ик, – сходу начал бегун, – вы ж не туда идете. В ту сторону сначала деревенька, где, поговаривают, хе-хе, какой бред… ик… хазрак завёлся, а дальше Кербела.

– А то мы без тебя не знаем, – прогнусавил Дар. – Говори в другую сторону.

– А чё… ик… не так? – не понял Перегар.

– Воняет от тебя как от дохлой свиньи, – пояснил Дар

Перегар втянул воздух, нос сунулся в подмышку, затем он снял сапог и тоже понюхал. Запах ударил настолько мощный, что даже у идущих впереди воинов дыхание перехватило. Они пошли быстрее. Перегар смилостивился, сапог снова оказался на ноге.

– Не чувствую, – сказал проводник.

Орин участия в разговоре не принимал, пытался научиться дышать ртом. Получалось с трудом. От резкого запаха, особенно после того как Перегар снял сапог, слезы из глаз потекли в три ручья.

– Ты лучше иди впереди, – наконец справившись с удушьем, – сказал делиаранец Перегару.

– Хорошо, Ваша Милость.

Он поклонился и пошёл в противоположную сторону. Дар поморщился.

– Теперь я понимаю, почему его отправили с нами.

Орин, наконец, вдохнул полной грудью.

– Почему?

– Чтобы в городе хоть кто-то живой остался.

Орин оглянулся. То-то ему показалось странным, что стало тихо. Пока болтали, отряд скорым шагом добрался до леса.

– Стой! – опомнился Дар.

Воины пугливо обернулись, но остановились не сразу. Загомонили как бабы на рынке.

– Молчать! – крикнул им Дар. – Кру-у-угом. Перейти на бег. Я сделаю из вас жеребцов, иначе я не Дар. Вы у меня научитесь быстро копыта переставлять…

–…и отбрасывать, – сказал вспотевший Огл.

Он попытался утереть лицо, но стальная перчатка только кожу оцарапала. Когда догнали Перегара, Дар сжалился.

– Перейти на шаг.

Воины радостно вздохнули. В смысле попытались. Дыхание спёрло у всех словно по команде. Зато болтовня стихла, все сосредоточились на насущной проблеме нехватки чистого воздуха. Орину большой выдержки стоило следовать за проводником. Не подкачал и Дар. Но ветер как нарочно задул от Перегара в их сторону.

Проводник сначала вёл по дороге, виляющей, как его походка. Слева и справа раскинулись широкие поля. Орин обрадовался, что не придется идти лесом. Но Перегар неожиданно свернул на едва заметную тропинку. Сизое лицо повернулось к делиаранцу.

– Так короче, – пояснил проводник.

Гадкий запах ударил мощно, сногсшибающе.

– Угу, – только и смог вымолвить Орин.

Дар объявил привал только когда солнце приблизилось к горизонту. Новички со стоном опустились на травку. Несколько даже блаженно разлеглись. Глаза закрылись, грудь ходит ходуном, руки немного дрожат. Зато ребята Дара – ни в одном глазу, даже дыхание не сбилось. Перерыв закончился быстро. Дар бессердечно поднял воинов. Уснувшего Перегара пришлось расталкивать пинками. Он долго не мог понять, где находится. Глаза, красные как у бешеного быка, едва не вываливаются, губы плямкают, с них срывается что-то нечленораздельное вперемежку с пузырями. Дар задержал дыхание, размахнулся. Удар кулаком в лоб быстро привёл проводника в чувства. Дело сдвинулось с мёртвой точки. Дар услал Перегара как можно дальше вперёд. Несколько раз из чащи выскакивали кабаны. Но то ли испугались крупного отряда, то ли не вынесли запаха от Перегара, никого не тронули. Лишь долго раздавалось недовольное хрюканье, да фырканье.

Гору заметили на рассвете. Тёмная громада словно вынырнула из ночной темноты, нависла над лесом. Солдаты задрали головы, зашушукались.

– Шире шаг! – рявкнул Дар.

Оказалось, что до горы не так близко, как думали. Уже и солнце припекает, а она приблизилась незначительно. Лишь к середине дня добрались до полоски леса у подножия.

– Пришли, – для особо тупых пояснил Перегар.

Он вымотался настолько, что рухнул где стоял. Омерзительный запах гниющей змеёй пополз по траве, кустам, из-под коры деревьев полезли толстые личинки, птицы покинули гнезда, а муравьи быстро заделали все входы в расположенном рядом муравейнике.

– Стой! – скомандовал Дар.

Наступила тишина.

– Тихо как-то, – сказал Орин

Дар с омерзением посмотрел на лежащего Перегара.

– Оно и не мудрено.

Орин прикрыл нос ладонью.

– Надо бы посмотреть что там, да как.

– И нас возьмите, – взмолился длиннорукий Роланд.

– Тихо! – прикрикнул Дар.

Он едва сдерживался, чтобы не последовать примеру Орина, но нельзя показывать слабость. Командир он или нет?

– Огл, Мерв, Григос – вы на часах.

– А почему все время мы? – возмутился Огл.

– Рыжие потому что, – сказал один из новичков.

– А ты, шибко умный, – продолжил Дар, – и ты с носом, надо же, ворон обзавидуется, Перегара подтащите поближе. Вас так ни одна тварь лесная не тронет. Даже хазрак, думаю, приближаться побрезгует. Остальным отдыхать.

Огл с товарищами заржали, а Дар нырнул в заросли вслед за Орином.

То, что вся живность покинула лес, друзей не удивило. Странным явилось другое – около горы не обнаружили ни одного человека. Местность осмотрели из-за кустов. Никого. В склоне виднеется чёрный зев штольни, перекрытый деревянными балками. Перед входом вытоптанная площадка. От неё идет дорога, слегка поросшая травой. У штольни валяется кирка с переломанной ручкой. Часть рукояти превратилась в труху, будто на неё свалился огромный камень. Рядом лежит нечто плоское, бурого цвета. И никаких признаков людей. Орин медленно подошёл ко входу.

– А может ну его к нехорошей матери, – пробормотал Дар из-за спины. – Вернёмся и скажем, что всё нормально, ничего подозрительного не заметили. Ведь не заметили же?

Орин заглянул в штольню.

– Пока нет.

– Пока нет… – проворчал Дар.

Носок сапога сковырнул бурую лепешку. Она перевернулась. Дар удивленно присвистнул. Под ней оказался здоровенный самородок. Нечто сплющило и вдавило его в камень. Воин бесцеремонно положил его в кошель. Орин заметил.

– А что? – ответил Дар на возмущенный взгляд товарища. – Сгодится. Вот опять с хазраком встретимся – и доспехи снова придётся менять. А за какие, спрашивается, шиши? Вот самородок продадим и справим себе новую сбрую. Если, конечно, живыми останемся.

Орин махнул рукой, мол, чего со жлобом спорить, и попытался хоть что-то разглядеть в штольне. Глаза постепенно привыкли к темноте. Из мрака проступили бугристые стены с торчащими погасшими факелами, камни на полу, подпорки и балки. Некоторые оказались разбитыми. Дар выглянул из-за спины делиаранца.

– Ты не видишь, может поблизости ещё самородок валяется?

Орин промолчал, прислушиваясь.

– Ну что, рискнем войти?

Дар недовольно хмыкнул.

– Войти войдем, а вот удастся ли выйти?

– Ты что-то почуял?

Дар фыркнул.

– Да ничего я не почуял. Это и пугает.

Орин принял решение.

– Ладно, зови остальных, полезем вместе.

Дар не тронулся с места.

– Что опять не так? – спросил Орин

Дар вздохнул.

– Сирминием делиться придется. Он хоть и дорог, но на всех всё равно не хватит.

– Зато живы останемся. Откуда мы знаем, что нас ждёт и сколько.

– Люли нас ждут и много, – буркнул Дар и затерялся среди зелени леса.

Орин попытался нащупать хоть какие-то признаки опасности. Тщетно. В штольне тихо, будто там побывал Перегар. Хотя, если бы побывал, то вонь стояла бы ещё очень долго. Делиаранец на всякий случай принюхался. Пахнет сыростью, гниющим деревом и каменной пылью. Вернулся Дар с отрядом. Перед входом остались пять лучников и десяток мечников. Дар мотивировал столь большое количество прикрывающих тыл тем, что все равно штольня узковата даже для малочисленного отряда, а вдруг быстро бежать придётся. Перегара оттащили подальше от входа, он так и не проснулся, лишь довольно хрюкнул, да глупо улыбнулся.

Орин первым шагнул в темноту, за ним последовал Дар сотоварищи. На стенах вспыхнули факелы.

– Не нравится мне это, – сказал краснорожий стражник.

Щеки затряслись, лицо побледнело, глаза полезли из орбит. Огл толкнул его в плечо.

– Не вздумай воздух портить, салага. Зря что ли Перегара снаружи оставили?

– Скажи мне Огл, – бросил через плечо Орин, – а ты сам большой боевой опыт имеешь?

Огл стыдливо замолчал.

– Всем молчать! – скомандовал Дар.

Факелы со стен перекочевали к воинам. Дальше шли почти в полной тишине.

Чем дальше отходили от входа, тем сильнее становилось странное постукивание. Орин думал, что звук из-за стены, но оказалось, что стучат зубы новобранцев. Штольня резко расширилась. Сразу бросились в глаза сильно поцарапанные стены и глубокие вмятины в полу. Орин поднял факел к балкам. По ним словно кто-то огромной кувалдой ударил. Дерево треснуло, балки угрожающе прогнулись, едва сдерживают породу. Под ноги попались ещё несколько бурых лепешек, сломанные кирки, пара разбитых в щепки вагонеток и три крупных самородка. Естественно, как впередиидущий, Дар прикарманил все.

Тоннель закончился гигантской пещерой. Орина насторожили сотни блеснувших в темноте глаз. Он поднял факел повыше.

– Чтоб мне всю жизнь с Перегаром в одной комнате спать, – ошеломленно сказал Дар.

Глаза оказались самородками, впещрёнными в породу. Часть россыпью валяется на полу пещеры между грудами камней. В отряде вспыхнула «сирминиевая лихорадка»: люди побросали оружие, щиты и кинулись набивать карманы. Об осторожности забыли. Вспыхнуло несколько драк, благо самородков очень много и соперники быстро разбрелись по пещере.

Орин заметил на полу среди самородков множество сломанных кирок, несколько оказались расплющенными, будто кто-то валуном сверху ударил. И почему-то у каждой валяется бурая лепёшка. В груди появился лёгкий холодок – первый признак будущих неприятностей.

– Не теряйте бдительности, – крикнул делиаранец воинам.

– Да ладно тебе, – сказал Дар, глаза алчно вглядываются в пол, руки быстро подхватывают наиболее крупные самородки. – Никого ж нет, всё нормально.

– Я бы не стал так говорить, – ответил Орин.

Дар беспечно махнул рукой. Орин ещё раз осмотрел пещеру. Вроде ничего страшного, один вход, один выход, если что, их предупредят. Но беспокойство усилилось. Он побродил по пещере, замечая, насколько далеко воины отошли от тоннеля. Нога подцепила бурую лепешку. К ней пристало что-то длинное, присыпанное каменной крошкой. Орин присмотрелся. С лепешкой перевернулась прилипшая к ней рука. Неведомая сила раздавила человека так, что плоть превратилась в тонкий лист, лишь конечность миновала кошмарная участь.

– Все назад! – закричал Орин.

Дар дёрнулся.

– Чего орешь? Ты меня до смерти напугал. Теперь будет вонять как от Перегара.

Куча камней за его спиной зашевелилась. Раздался скрежет. Булыжники поползли друг на друга. Образовалась человеческая фигура, только в три раза выше. Глаза – чёрные провалы – злобно уставились на людей, каменный рот открылся, гигант взревел. Дар выронил собранные самородки.

– Беги! – закричал Орин.

Поздно, огромный кулак устремился к воину. Орин произнес триггер, движение гиганта резко замедлилось, опешившие воины застыли. Делиаранец быстро пересёк зал. Дар отлетел в сторону. Орин пресёк выход Силы из тела. Камни пещеры подпрыгнули от могучего удара о пол. Под ногами побежали крупные трещины, с потолка хлынул каменный град, застучавший по доспехам, кто-то вскрикнул от боли. По плечу болезненно полосонула огромная глыба. Стой Орин немного левее, даже ног под рухнувшим валуном не было бы видно. Гигант поднял руку, глаза-провалы внимательно осмотрели пол, а затем кулак. Разъяренный вопль оглушил. Каменная голова развернулась к воинам, глаза быстро выбрали ближайших, губы разошлись с неприятным каменным скрежетом. Пещера вздрогнула от тяжелой поступи гиганта.

– Лучники! – заорал Дар.

– Бесполезно, – попытался перекричать грохот падения камней и рёв гиганта Орин. – Надо выводить людей.

Звонко пропели песню смерти тетивы луков, но стрелы безвредно чиркнули по гиганту, огромная голова повернулась к лучникам. Гигант метнулся к ним. Камни под его ногами превратились в крошку. Воины бестолково заметались по пещере. Руки и ноги каменного великана заработали как молоты. Крики боли и глухой хруст ломаемых костей усилили какофонию ужаса и вырвавшейся на волю ярости. Несколько воинов в мгновение ока превратились в кровавые лепешки. Кровь, раздавленные внутренности и серые мозги брызнули в разные стороны, омарывая стены и бегающих в панике людей. Отдавленные руки задергались недалеко от тел, пальцы заскребли каменный пол. Руки-молоты гиганта шарахнули по двум несчастным. Полёт закончился ударом о стену. Тела влипли в породу, как самородки. Наспинник и нагрудник стали единым целым. Кости лица от удара превратились в кровавое месиво. Один не умер сразу. Руки едва шевелятся, язык дергается в поисках опоры, но нижняя челюсть влипла в смятый нагрудник, по металлу стекает струйка крови вперемежку со слюной. Ноги пытаются спасти несчастного хозяина, безнадежно упираются в стену. Наконец стражник дёрнулся и затих, конечности безвольно обвисли.

Гигант же разошёлся не на шутку. Ещё пятеро превратились в кровавые лепешки. Один из них споткнулся, упал плашмя, самородки вывалились на землю. Огромная каменная нога с резким хрустом опустилась чуть ниже пояса. Раздался хруст костей. Воин закричал. Гигант склонился над поверженным. Воин пытался ползти. Гигант медленно пошёл следом. Только это и спасло остальных. Орин быстро вытолкал бестолково бегающих людей в тоннель, а сам, прекрасно понимая, что ничем не сможет помочь, кинулся калеке на выручку. Но великан довершил начатое. Огромная ладонь подхватила человека с пола, каменные пальцы сдавили страшно. Хрустнуло, несчастный даже вскрикнуть не успел. Пальцы разжались. На пол упал кусок покореженного металла, с торчащим из него окровавленным мясом и раздробленными костями. Великан внимательно осмотрел месиво, носок стопы поковырялся в останках. Увиденное удовлетворило. Глаза зашарили по пещере в поисках новых жертв. Она оказалась пуста. Голова повернулась к выходу. Глаза Орина и гиганта встретились.

– Это мой сирминий! – взревел гигант, мощные ноги задвигались.

Орин обернулся. Люди недалеко отбежали от пещеры, гигант всё равно догонит, и тогда вряд ли кто-то доберётся до выхода. Огромная нога нависла над ним, и Орин перешёл в темп. Великан не заметил, как делиаранец оказался за спиной. Бухнуло так, что булыжники подпрыгнули до самого потолка, а трещины пола расширились настолько, что Орину пришлось через них прыгать. Нога поднялась, гигант попытался отыскать останки человека. Голова завертелась в поисках внезапно исчезнувшей жертвы.

– Эй, я здесь, – крикнул со спины Орин.

Великан резко развернулся, каменные пальцы попытались схватить наглеца, но коснулись лишь пустоты. Орин снова зашёл к гиганту сзади, бросив мимолетный взгляд в тоннель.

– Что же вы такие медлительные? – пробормотал делиаранец, наблюдая как воины, мешая друг друга, толкаясь, спотыкаясь, падая, едва добрались до середины тоннеля.

Великан, не найдя врага, снова повернулся. Орина насторожило, что он не кинулся сразу, словно забыл о нём.

– Эгей, я здесь! – крикнул Орин и на всякий случай, вдруг не видит, помахал ему факелом.

Гигант не обратил на него внимания. Могучие руки разошлись в стороны, он что-то забормотал, камни пещеры охватило едва заметное бело-голубое сияние. Орин попятился к выходу. Камни пещеры зашевелились, поползли друг к другу, собираясь в большие кучи, приподнялись. Орин ахнул, а великан рокочуще засмеялся. В пещере появилось ещё пять таких как он, только ростом меньше. Великан ткнул в Орина каменным пальцем, собратья кивнули. Орин едва успел увернуться, от метнувшихся к нему многочисленных рук. Раздался мощный треск, кулаки новых великанов раскрошились на мелкие камешки. Несколько из них полосонули по лицу делиаранца. Остальные ударили в нагрудник и шлем. Великаны с удивлением посмотрели на культяпки.

– Раздавить! – взревел их создатель.

Гиганты одновременно кинулись на жертву со всех сторон. Орин сказал Слово, это позволило отбежать в тоннель. Тела гигантов столкнулись с неистовой силой. Пол снова устлал ковер из каменного крошева. Орин прицелился и швырнул факел. Огненная линия закончилась глазом великана. Факел не причинил вреда, но привел в дикое бешенство. Гигант кинулся вдогонку. Голова ударилась о балки, кулаки впились в стены, камни брызнули щедрым градом. Орин не рассчитывал на такую прыть гиганта, а сил осталось немного. Но выскочить из тоннеля успел. Выход оказался слишком узким для порождения пещеры. Если бы делиаранец хоть на секунду задержался, огромная рука, высунувшись наружу, превратила бы его в лепешку. На земле от могучих ударов осталась несколько глубоких вмятин. Гигант понял, что промахнулся. Раздался негодующий рёв. Мощные удары сотрясли гору. Из тоннеля выплыло плотное облако серой пыли, по склону побежали трещины, покатились камни, широкий пласт земли с травой и небольшим деревцем съехал к подножию. Гигант немного побушевал, но тщетность усилий заставила убраться вглубь пещеры. Орин осмотрелся. Кроме Дара никого. Остальных, наверное, услал подальше в лес от греха подальше.

– Как хорошо, что вход в штольню оказался для него узким, – сказал Дар.

– Сколько уцелело? – сурово спросил Орин.

– Да я что, я только доспехи купить… – начал оправдываться воин.

– Сколько?

– Э-э-э… – Дар замялся.

Он попытался посчитать, загибая пальцы, но почему-то на третьем у него получилось пятнадцать.

– Ладно, пересчитаем позже, – буркнул делиаранец.

Он бросил взгляд в штольню. Там восстановилась тишина. Лишь медленно оседающее облако пыли, да съехавший пласт земли указывают на то, что ничего не привиделось.

Отряд собрался на первоначальном месте стоянки среди мощных стволов деревьев. Воины, побывавшие в передряге, выглядят испуганными, но и те, кто был снаружи по белизне кожи недалеко от них ушли. Единственный кто сохранил цвет лица, а именно сизо-бордовый, так это Перегар. Глаза любителю горячительного удалось продрать только сейчас.

– Ну чё, к горе пойдем? – промямлил он.

– А как же, – огрызнулся Огл, – вот только портки сменим и могилку выроем. Хотя нет, могилку можно не капать.

Перегар икнул, в глазах промелькнуло такое детское удивление, что почерневший от злобы Огл потянул меч из ножен. Пришлось Орину вмешаться.

– Возвращаемся в город. Мы свое дело сделали.

Воины построились, делиаранец провел перекличку. От первоначальных пятидесяти восьми человек, вышедших из города, осталось двадцать шесть.

– За мной, – скомандовал делиаранец.

Дар попытался завести разговор, но Орин лишь зыркал злобно по сторонам, да отмалчивался.

– Ну виноват! – наконец воскликнул воин. – Что уж теперь.

– Теперь действительно – ничего, – мрачно ответил Орин.

Воин насупился, взгляд упёрся в землю, кожа бледная, выражение лица жалкое. Орин, чтобы хоть как-то отвлечься от увиденного, развернул свиток, подаренный Эскобаром. Взгляд несколько раз пробежался по словам. Над ухом угрожающе просвистело. Орин осмотрелся. Дорогу перегородил человек в звериной шкуре. Коричневая, с древесной трухой и листьями борода, будто является продолжением волос. Из старых дырявых сапог торчат пальцы, сквозь дыры в штанах просвечивает волосатая кожа. Кажись у него и на ногах борода. Вместо шлема – голова волка. Руки – такими только подковы гнуть – упёрты в бока. Оружия Орин не заметил, но, судя по наглым раскосым глазам, он их остановил не для того, чтобы о дороге расспросить. И как назло вокруг высокие кусты и густые кроны деревьев.

– Стойте! – сказал незнакомец. – Дальше ходу нет.

Воины посмотрели на Дара, тот кивнул. Отряд остановился.

– Ик, – удивленно начал Перегар, – как нет? Я прекрасно знаю эти места и…

– Для вас нет, – пояснил бородатый. – Заплатите – тогда пожалуйста.

– У нас ничего нет, – заявил Дар.

– Ай-яй-яй, как нехорошо обманывать. Вы ведь были у сирминиевой горы, и, судя по вашим грязным доспехам, ходили в штольню. А я слышал, что рудник там богатый. Так что разделите с нуждающимся ваш «улов», и валите на все четыре стороны.

Орин толкнул Дара в спину.

– Отдай ему всё.

– У меня лишь самородок, что нашёл около входа. Остальные растерял.

– Отдай, – настаивал Орин, – или хочешь, чтобы наш отряд ещё уменьшился? Как думаешь, один человек вёл бы себя столь нагло?

Дар тяжко вздохнул. Самородок брякнулся около ног незнакомца.

– Это всё?

– Если хочешь ещё, – зло выкрикнул Олаф, – сходи в штольню. Там тебе дадут столько, что не унесёшь.

Незнакомец не обратил на него внимания.

– Значит нет больше? Допустим. Тогда скидай амуницию, заплатить всё равно придётся.

– А вот кочергу тебе в задницу! – крикнул Дар. – К оружию.

Бородатый всплеснул руками.

– Ой, как страшно. Сейчас рожу от ужаса.

Он свистнул. На ветках деревьев показались лучники, а из кустов позади бородатого выскочили похожие на него, как близнецы, вооруженные люди. Доспехов на них нет, но длинные блестящие мечи внушают уважение.

– Так чё, сами отдадите или с трупов снимем?

Орин даже на первый взгляд определил, что нападающих раза в три больше. Было.

– Попробуйте! – выкрикнул делиаранец, с пальцев сорвался поток огня, и лучников слева как ветром унесло.

Воздух наполнился запахом сгоревшего мяса, угольно чёрная туча поползла на дорогу. Вожак опешил, и лучники справа превратились в обугленные головешки. Ветки почернели, листва серыми хлопьями упала вслед за обгоревшими трупами.

– В атаку! – скомандовал Дар.

Завязалась рукопашная. Орин пресёк попытки нападения с тыла огненным шквалом, и палёным завоняло сильнее. Оставшиеся в живых нырнули в кусты. В дальнейшей битве он участия почти не принимал: перед глазами поплыло и обрадовала даже помощь подхватившего его Перегара: резкая вонь от пьянчуги позволила удержаться на краю сознания. Слева грозно заорал Дар. Справа ответили Огл, Олаф и Роланд. Скрежет металла о металл стеганул по ушам не хуже плети. В Перегара кто-то врезался, он упал. В поле зрения Орина вплыло звериное лицо. Делиаранец шарахнул его кулаком. Пальцы намокли, осклизлое поползло по запястью. Орин вяло посмотрел на кисть. Стальная перчатка вся в красном, а к наручу прилипло что-то серое. Он тряхнул окровавленной конечностью. Голова болезненно дёрнулась, Орин едва устоял. Его толкнули в плечо. Делиаранец взревел, меч каким-то чудом оказался в руке. Орин замахал им как палкой. Пару раз лезвие на что-то натыкалось, раздавались крики, по ногам болезненно ударило обрушившееся тело. Орин озверел, мир погрузился в сумрак, и он едва смог отличить деревья от людей. Ориентировался только по тому, что последние не стояли на месте.

– Эй, эй, – раздался знакомый голос, – своих не зашиби!

Прозвенел колокольчик, тело за долю секунды полностью восстановило растраченные силы. Зрение мгновенно прояснилось, делиаранец увидел результат побоища. Дорога устлана телами людей в звериных шкурах. Кто руки лишился, кто ноги, у кого-то для комплекта не хватает башки. Дар сотоварищи стоят напротив в напряженной позе, многочисленные глаза с тревогой смотрят на делиаранца.

– Ну ты дал! – с восхищением выдохнул Дар, – даже за своих принялся.

– Все целы? – спросил Орин.

– Благодаря тебе все. Кто бы мог подумать. Их было раза в три больше, а у нас ни одного убитого.

– Это хорошо, – сказал Орин.

– Барт, Торк, – раздался за спиной властный голос Дара, – Преднегарст, Перегар, и…

– Можно я, – перебил Огл.

– Можно, следуйте за господином делиаранцем, а мы догоним.

Орину пришлось сразу перейти на быстрый шаг, потому как Перегар стал разглагольствовать об умении владения оружием той и другой стороны, отчего вони прибавилось. Пришла запоздалая идея, что именно Перегара и нужно было вначале запустить в пещеру. Наверняка каменный гигант сдох бы ещё до прихода остальных. Из размышлений вывел топот за спиной. Намародёрствовавшийся, а поэтому счастливый, Дар протянул Орину небольшой чёрный шарик.

– Держи, – сказал он.

Орин покатал шарик по ладони. По чёрной поверхности побежали лиловые искорки, кожу закололо словно иголками. Кисть быстро онемела. И это если учесть, что её защищает кольчужная перчатка. Он перекинул его в другую ладонь.

– Что это?

Дар фыркнул

– А я откуда знаю. Но что-то наверняка важное. Не зря же у вожака в кармане лежал.

– Хм, – сказал Орин.

Ладонь второй руки тоже онемели. Он положил странную сферу в кошель. Дар что-то радостно начал рассказывать об удачном ударе, Огл слева довольно хрюкал, а длиннорукий Роланд поддакивал, воины перекидывались шуточками, вторили словам командира. Случай в пещере забылся. Орин поразился быстрому изменению в настроении воинов.

Путь до города прошёл без приключений. Стражники на стенах заметили их, как только отряд вышел из леса, забегали, ворота приглашающе распахнулись. Их встретили радостными криками и улюлюканьем как победителей. Никто и внимания не обратил на то, что вернулось гораздо меньше воинов, чем уходило. Прежде, чем идти во дворец, Дар потребовал зайти в лавку к торговцу, чтобы сбыть награбленное.

– Не таскаться же со всем этим. Вон, шкуру зверюги, что убили под Кербелой, до сих пор носим. К тому же неизвестно, что впереди, вдруг лорд опять пошлёт куда подальше. Ну и чё, опять переть на себе?

Перегар оказался неплохим проводником не только в лесу, но и в городе. Правда он повёл их «огородами» – узкими улочками с грязными лужами, валяющимися в них свиньями и детьми. Зато дошли быстро. Лавка оказалась заставленной разным барахлом и грязной – будто её хозяин брат Перегара – утварью. Если судить по виду мужичка, так оно и есть. Дар долго торговался, убеждал, настаивал, кричал и даже угрожал. Торг закончился на устраивающих обе стороны условиях. Теперь при каждом шаге раздается звук бряцающих в кошеле монет. Орин пытался продать шар, но торговец, безразлично окинув взглядом, отказал в покупке.

Воинов снова пришлось оставить у дворца. Делиаранцу оказали тёплый приём, спешно проводили к лорду. Войдя в зал, Орин остолбенел. Рядом с Броганом стоит живой и невредимый Хорс. Тело чаровника скрыто чёрным балахоном до пят. Волосы разбросаны по плечам, борода собрана в аккуратный хвост. Лицо – длинное, скуластое как у коня. Глаза такие же выцветшие, некогда зелёные, а теперь почти прозрачные. Взгляд острый, как наконечник стрелы. Только нет в нём недовольства.

– Не может быть, – промолвил Орин.

Брови лорда поползли вверх, он посмотрел на чаровника.

– Вы знакомы?

Старик безразлично пожал плечами.

– Конечно, – сказал Орин, – но это невозможно, ведь вы остались в горящей Кербеле и были мертвее мёртвого.

– Вы заблуждаетесь, – высоким голосом сказал чаровник. – Я никогда не был в Кербеле.

Делиаранец не поверил ушам.

– Но как же так…

– Разрешите, сэр Орин, представить нашего городского чаровника – Протагора, сказал лорд. – Когда мне доложили о приближении отряда, я послал за ним, чтобы вы рассказали о произошедшем в городе.

Орин кивнул.

– Извините за конфуз. Но если бы не голос, вы ничем не отличались бы от Хорса.

– Такое в жизни возможно, – ответил Протагор. – Особенно если учесть, что он мой дальний родственник. А теперь расскажите как можно подробнее, что с вами произошло в Кербеле.

Орин, не упуская ни единой детали, кроме своего появления на свет, начал описывать события. Он как раз дошёл до конца рассказа Дара, когда чаровник его прервал.

– Похоже на «Переруг», – неуверенно сказал чаровник.

Лорд поморщился.

– Попроще объясните. Не забывайте, я не посвящен в ваши тайны.

– Во время войны ашшакары создали заклинание, названное «Переругом». При его использовании людьми овладевает непреодолимое желание убивать. Если войско не имело чаровника или чаровник был недостаточно опытен, то воины могли перебить друг друга. Естественно, никто из обнаруживших тела не мог понять, что произошло. Летописи хранят множество таких примеров. В одной из них рассказывается, как таким образом уничтожили огромное войско лорда Яспера. Победа была у них, можно сказать, в кармане. Они окружили небольшой отряд тварей. Соотношение воинов было десять к одному в пользу лорда… В общем его солдат, уже воскресших, видели при осаде Фаргорна, а лорда Ясперса, точнее голову, прибитую к стволу одиноко стоящего дерева, обнаружили через несколько дней на поле битвы.

Протагор замолчал. В глазах появилось отсутствующее выражение, будто унёсся мыслями в прошлое. Лорд кашлянул, чаровник очнулся и посмотрел на Орина.

– Дальше, пожалуйста.

Делиаранец продолжил. Лицо чаровника к концу рассказа потемнело.

– Этого не может быть, – потрясённо пробормотал он. – Этого просто быть не может. Кстати, а кто этот Эскобар? Что-то я о нём не слышал.

– Не знаю, – ответил Орин. – Он появился со стороны вашего города.

– То, что он не отсюда и никогда здесь не был, могу гарантировать, – уверенно заявил лорд.

Помолчали.

– Кстати, так что там с нашим рудником? – нарушил молчание Броган.

– В горе живет странное существо. Я не знаю, как его называют, но появился он… образовался из камней внезапно. Мы заметили его слишком поздно…

– Кромлех! – ахнул чаровник. – Ох, плохо дело, плохо.

Он, так же как и лорд при первой встрече, забегал по залу.

– Но это не всё, – громко, чтобы услышал чаровник, сказал Орин. – Ваши люди могли просто не дойти до рудника или попасть обратно в город. На обратном пути на нас напали какие-то люди в звериных шкурах.

– Ах, да, – сконфуженно сказал лорд, – я забыл предупредить, что в наших лесах орудует шайка разбойников.

– Орудовала, – поправил Орин.

Броган облегчено вздохнул.

– Ну, хоть одна хорошая весть.

Орин вспомнил о шаре.

– И ещё. – Он показал им сферу.

Лицо чаровника вытянулось до самого пола. Он не подошёл, подлетел к Орину.

– Бог мой, – воскликнул он, пальцы почти коснулись сферы, но чаровник отдёрнул руку, – вне всяких сомнений это Око Ашмаара.

Лорд с раздражением посмотрел на чаровника. Кудесник снова попытался взять шарик, но опять отдёрнул руку, будто обжёгся.

– В битве при Родосе ашшакары не успели использовать это… это… уж и не знаю как назвать. Они потерпели поражение. Око было утеряно, а с ним и знание как его использовать. Хотя какая разница, людям магия Ока всё равно не подчиняется. Его могут использовать лишь тауматурги, да и то самые умелые.

– А… – хотел что-то спросить лорд.

– Надо срочно доставить его в Конвесторий, – перебил чаровник. – Срочно! Лорд, дайте этому юноше лучших солдат, денег, лошадей, короче всё, что попросит.

– Но… – начал лорд.

Протагор резко повернулся к нему. Орину заметил, как нервно дёрнулись руки чаровника. Очевидно, ему с трудом удалось сдержаться, чтобы не схватить лорда за ворот.

– Послушайте меня, – медленно с напором сказал чаровник, – в данном случае промедление смерти подобно. Хотя нет, оно хуже смерти. Всё происходящее и кажущееся случайным – череда взаимосвязанных событий. Даже то, что камень попал в руки этому молодому делиаранцу. Поэтому не спорьте, а делайте что говорю.

Броган примирительно выставил перед собой ладони.

– Хорошо, хорошо.

– Есть ли человек, знающий наиболее короткий путь в земли Конвестория?

– Перегар знает лишь часть дороги, но если дать ему карту…

– Дайте карту, две или даже десять, лишь бы они побыстрее покинули город…

Чаровник запнулся, будто сказал что-то лишнее. Лорд быстро распорядился. Дворец наполнился шумом, беготней и криками.

– Сколько людей вам дать? – спросил лорд Орина.

– Мне бы не помешало десятка два лучников.

– Хорошо.

Лорду поднесли два чёрных мешочка. Взвесив каждый, он отдал Орину меньший.

– Это деньги на дорогу и не отказывайтесь. Вам, возможно, предстоят большие траты.

Губы растянулись в натянутой улыбке. В глазах промелькнуло явное желание побыстрее избавиться от гостя. Орин кивнул. Каменный пол скрипнул под каблуками. Стоящий у дверей стражник посмотрел на него с нескрываемой завистью. Взгляд чаровника словно прилип к спине удаляющегося делиаранца.

– Скорее бы он ушёл, – тихо сказал он.

– А в чём дело? – не понял лорд.

В глазах чаровника заметался испуг, правая щека судорожно дёрнулась, пальцы задрожали как у Перегара.

– Око Ашмаара создали ашшакары, поэтому оно имеет одно неприятное свойство – притягивает нечисть.

ГЛАВА 6

Сияние исчезло, но ничего не изменилось: тот же склеп. Фроузен оглянулся. Никого. Тело парализовал дикий страх. Впервые в жизни остался один. Осмотрелся. Паника помешала ясно мыслить, поэтому не сразу заметил, что рисунки на алтаре немного другие. И пыли здесь больше, хотя чьи-то следы прекрасно видны. Значит он в другом месте. И следы могут быть пажьи. Только какого чёрта он попёрся к выходу, и как сумел открыть дверь? Улёгшийся страх навалился с новой силой, ведь если Альмарик вышел наружу, то наверняка найдет на свою голову неприятности. Фроузен бросился к выходу.

Дверь поднялась с неприятным скрипом, будто потерли друг о друга два стекла, между которыми насыпан песок. Кладбище исчезло. Окружающий мир оказался более светлым, не смотря на тучи, непроглядной серой пеленой застилающие небо. Вдали виднеется лес, а перед ним невысокий вал. Вокруг портала – развалины, словно здесь когда-то был город, в котором боролись гиганты. Локти и колени оставили в земле небольшие выемки с валиками земли вокруг и буро-зелёной водой. В ней постоянно что-то шевелится, булькает, наползает на берег. На поверхность поднимаются ядовитого цвета пузыри. Один гулко лопнул. Над водоёмом зависло ярко-зелёное облако. Клубы медленно поползли в стороны. Там, где они коснулись берега, пробежала странная рябь, будто это не земля, а тело живого существа. Между озёрами земля вздыблена, нависает готовыми вот-вот рухнуть в них застывшими, поросшими травой волнами. С каждой свисают тонкие нити, с прозрачными каплями. Небольшие раскоряченные деревья слабо двигают ветками, хотя ветра нет. Вокруг царит давящая тишина, даже падающих капель не слышно, будто воздух, густой как патока, поглощает звуки. Изумрудная трава под ногами манит, вызывает желание прилечь, и тело отреагировало тут же – ноги шагнули наружу. За спиной с неприятным скрежетом опустилась плита. Фроузен с трудом остановился у порога портала, дальше трава. Стебельки потянулась к ногам. Послышался шёпот.

– Альмарик! – позвал он.

Навязчивый шёпот проник в голову. Фроузен попытался разобрать слова. Бесполезно. Что-то зашевелилось между холмами. Призрачная фигура на мгновение исказила очертания дерева на холме, трава под невидимыми ногами скрутилась узлами. Страх нахлынул на Фроузена мощно, даже дыхание перехватило. Каждая клеточка заголосила от ужаса. Глаза уловили едва различимые движения слева и справа. Фроузен ощутил, что тело снова перестает слушаться. Призрачные фигуры со всех сторон ринулись к нему. Развернуться и сделать шаг удалось с невероятным трудом. Рука нехотя приложила посох к плите. Фроузен спиной почувствовал приближающихся призраков. Открылся чёрный зев. Тауматург из последних сил шагнул в гостеприимный сумрак склепа.

Плита опустилась перед носом призраков. От двери повеяло нестерпимым холодом. Тело пробил озноб. На ватных ногах, стараясь двигаться как можно быстрее, тауматург взобрался на постамент. Рука ткнулась в место, где по идее должна находиться плитка без рисунка. Пальцы ощутили несколько углублений. Фроузен запаниковал, ведь плитка должна быть абсолютно плоской. Холод, исходящий от двери, усилился, озноб забил тело сильнее. Молодой тауматург соскочил вниз. Пустой плитки не оказалось. Глаза заметались по рисункам. Он быстро нашёл две похожие. С трудом удалось подавить крик радости, когда в потолок ударило теплое сияние. В склепе похолодало так сильно, что тело едва подчинилось. Забирался на постамент как на высокую гору. И тут же по ушам резанул истерический вопль. Голос Альмарика узнал не сразу. В склепе пусто, в дверном проёме спиной к нему стоит паж, руки нервно дёргаются, спина трясется, будто он от кого-то пытается отбиться. До слуха донеслись удары мечей о что-то твёрдое, но не камень.

– Назад! – завопил Альмарик кому-то снаружи.

От звука шагов позади паж дёрнулся, голова повернулась, глаза с ужасом и какой-то обреченностью посмотрели вглубь портала. Медленно дошло кто перед ним. Из груди вырвался облегченный вздох.

– Хвала Ваалар Гаалу, это ты! – воскликнул он.

Фроузен не стал терять даром времени на расспросы. Альмарика отлетел в сторону, тауматург выскочил наружу. Слева над склепом склонили вершины высокие, цепляющиеся за редкие чёрные облака и лишенные растительности горы, а справа в необозримую даль уходит плоская как стол равнина, поросшая чахлой бурой травой. Кое-где, словно разбросанные неумелой рукой, из земли торчат небольшие деревья: кора почернела словно от пожара и набухла мерзкими пузырями. Стволы словно перекручены невидимой силой. Часть ветвей как в мольбе поднята вверх, а другая – безжизненно поникла.

Над миром раскинулось чёрное небо с мигающими звездами. У портала – вытоптанная площадка. На ней воины отбиваются от четырёх странных тварей. Каждая длиной чуть больше неоса. Свет звезд отражается от поверхности туловища, будто оно прикрыто кирасой. Головы похожи на собачьи и крысиные одновременно. Желтые глаза смотрят как-то безжизненно, но от этого взгляда душа стынет. Длинные крылья словно сотканы из толстых нитей, между которыми можно разглядеть звезды на небе, что не мешает тварям стремительно отлетать при атаках воинов и так же стремительно набрасываться на противников. Поразили конечности – членистые, похожие на пилы с острыми крючьями на концах и отсутствие рта. Когда Фроузен выскочил из склепа, твари как раз прихватили по жертве. Тонкие лапы крепко впились крючьями в несчастных. Твари попытались взлететь. Фроузен кинулся на ближайшую. Посох достал крыло. Оно с треском разлетелось на осколки как хрустальное. Тварь завалилась на бок. Тауматург рывком вырвал пленённого товарища из лап. Тварь вскочила и бросилась в атаку. Посох угодил в глаз. Брызнуло зелёным, тягучим, глаз провалился в голову. Тварь остановилась, затрясла головой, длинная лапа исследовала пустоту. Пока приходила в себя, Фроузен кинулся к другой. Та выпустила воина, но только для того, чтобы прыгнуть на другого. Крючья крепко вцепились в жертву. По груди существа пошла трещина, из которой высунулся омерзительный хобот с клювом на конце и несколько раз ударил воина в горло. Он замычал, попытался освободиться. Удалось. Крылатая тварь переключилась на следующего, но вовремя подоспел Фроузен. Удар посоха пришёлся в висок. Тварь несколько раз перевернулась в воздухе. От удара о землю крылья разлетелись нитевидными осколками. Сразу же несколько мечей вошли в незащищенную шею по самые рукояти. Тварь задёргалась, но вскоре затихла. Фроузен ударил метнувшуюся к нему одноглазую тварь, из груди которой высунулся отвратительный хобот. Клюв нацелился на грудь молодого тауматурга. Посох угодил во второй глаз. Тварь сначала остановилась, а потом завертелась на месте, пытаясь передними лапами ухватить хоть кого-то. Подбежавший навий закончил её мучения, отделив голову от тела. Две другие успели подняться высоко в воздух. Воины в их лапах обречено замычали. Фроузен беспомощно смотрел, как твари улетают прочь. Из груди помимо воли вырвался крик отчаяния. Из склепа показался паж.

– Худшее ещё впереди, – промямлил он…

Фроузен подскочил к нему, пальцы сомкнулись на горле.

– Кто тебе позволил выйти наружу?

Альмарик позеленел не столько от боли, сколько от выражения лица тауматурга – какого-то чужого, дикого.

– Я думал… ты снаружи… я спасать, – просипел он.

Фроузен разжал пальцы, гнев ушёл также быстро, как и вспыхнул.

– Спасать… Лучше скажи, как вы здесь очутились.

Альмарик поправил одежду, глаза заискивающе взглянули в лицо.

– После того, как влез в это чертово сияние, я оказался здесь. Ну, испугался, конечно. Сиянье погасло, а вы исчезли. Я покричал, но никто не ответил. Тогда я сделал всё как ты в прошлый раз. Только здесь отличающаяся плитка оказалась с рисунком некродоса.

– Кого? – не понял Фроузен.

Альмарик ткнул пальцем в мёртвую тварь.

– Некродоса. Это существо, охотящееся на нас.

Он судорожно втянул воздух, словно опять переживает кошмар.

– Я переместился в склеп у Браласа. Воины оказались на месте, а ты пропал. Я испугался ещё больше. Тебя не было очень долго, ну я и заставил их воспользоваться порталом, рванул сюда. Мало ли, может ты уже переместился и вышел наружу. Дверь почему-то открылась, стоило коснуться рукой. Мы вышли, а некродосы словно нас ждали. Я даже крикнуть не успел. Хорошо ты появился, а то бы они во всех…

Ближайший к ним воин завалился на спину. Тело забилось в конвульсиях, он замычал. Пальцы заскребли по нагруднику, будто он пытается разорвать доспех. Альмарик прикрыл рот ладонью, глаза с жалостью и страхом уставились на дёргающегося воина.

– Великий Ваалар Гаал, началось.

Фроузен кинулся к навью. Тело несчастного выгнулось в его руках дугой. Воин вырвался, перевернулся на живот, пальцы полностью погрузились в твердую, словно вытоптанную множеством ног, почву, он попытался уползти от Фроузена. Ноги внезапно отказали, воин взвыл, пополз на руках. Но и руки перестали слушаться, лицо ткнулось в землю. Конвульсии закончились так же внезапно, как и начались. Воин затих. Фроузен в остолбенении наблюдал, как под доспехами и одеждой мёртвого воина что-то задвигалось. Тело перевернулось на спину, слегка осело, ноги и руки на глазах усохли. Нити, связывающие губы, разорвались с резким хлопком, рот широко раскрылся. Из глотки высунулась чёрная безглазая голова с широкими жвалами. За ней полезло белое желеобразное тело, с многочисленными короткими ножками, каждая из которых заканчивается широким когтем. Морда ударилась в землю, челюсти впились в почву. Выпученные глаза воина лопнули, стекли к вискам, из глазниц показалось две личинки поменьше. Фроузен содрогнулся от омерзения. Посох достал выползших из глазниц. Тельца лопнули с мокрым звуком, желтоватая слизь и водянистые внутренности образовали небольшую лужицу. Сосуды еще немного пульсировали, мышцы дёргались, но и их коснулась смерть. Первая личинка благополучно исчезла в земле, после неё остался лишь холмик взрыхлённой земли. Ещё два воина завалились на спину. С ними произошло то же самое, только на этот раз Фроузен был готов и прикончил всех тварей.

– Их тоже создали люди? – спросил он у замершего Альмарика.

Паж, потрясенный увиденным и дрожащий как паутина на ветру, кивнул. В груди Фроузена кольнуло, боль стремительно разрослась, её острые зубы вонзились в плоть, отрывая всё новые куски, будто в теле завелась личинка некродоса. Но он даже не испугался, готовый вырезать дрянь из тела и зубами порвать на куски. Молодой тауматург дал себе слово, что доберётся до людей и тогда… Не хватит фантазии, чтобы понять ожидающей их участи. Но сначала надо выжить, выжить любой ценой, даже раненым доползти до города, зубами цепляться за землю, если руки и ноги откажут. Посетила идея попытать счастья и переместиться в другое, более безопасное, место, но память услужливо возвратила холод смерти, исходящий от странных призрачных существ, и Фроузен передумал.

Воины по приказу Альмарика быстро собрали доспехи и оружие павших. Фроузен недовольно посмотрел на пажа.

– У тебя есть посох, – пояснил он свой странный приказ, – вот и я хочу прикупить такой же или хотя бы меч подлиннее, а не эти обрезки. А денег у нас – камень наплакал. Продадим доспехи, и если денег хватит, приобрету что-нибудь подходящее.

Тела пришлось бросить. Фроузен на прощанье окинул их взглядом. Вид останков уже не просто воинов, а товарищей, бившихся с ним плечом к плечу, горьким воспоминанием занял очередную страницу книги памяти, и свет, показавшейся над горизонтом луны, позволил рассмотреть и запомнить каждую мелочь.

Отряд двинулся по едва видимой тропинке, виляющей по склонам гор и иногда спускающейся к подножию. С вершин каменных громадин вялой лавиной пополз туман, молочный, непроглядный, несущий на равнину холод и незнакомые запахи. Он гигантским покрывалом опустился на мир, и вскоре путникам пришлось идти чуть ли не на ощупь. Луна так и не зашла, отчего туман приобрёл тёмно-серебристый оттенок. Одно радует – в тумане не только они не видят.

Несколько раз стукнувшись о внезапно выскакивающие из тумана валуны, Фроузен выругался, но злость не ушла. Тогда он сильно толкнул очередную преграду. Огромный валун словно того и ждал, легко вывалился из своего гнезда. Туман, как пугливое животное, шарахнулся в сторону от летящего гиганта. Множество камней устремилось за ним вслед. Потревоженное эхо долго металось между склонами гор, отчего показалось, будто лавины сходят одна за другой. Но и оно затихло. В тишине, справа, со стороны равнины, донёсся тоскливый вой. Мышцы Фроузена напряглись, руки поудобнее перехватили посох, ноги прощупали поверхность, выбрав наиболее ровную и надежную. Отряд замер.

– Что это? – спросил молодой тауматург.

Паж дёрнулся.

– Ка… ка… кажется кропусы. Великий Ваалар Гаал, хоть бы они нас не учуяли. Эти и в тумане отыщут.

Пошли быстрее. Тропа повернула к подножию горы. Вой повторился, но гораздо ближе и с нотками радости. Фроузен перешёл на бег. Команда за спиной не отстала, но каждый новый крик звучал всё ближе и ближе. В тумане появился новый запах – отвратительно резкий, какой-то липкий, одежда провоняла сразу. Донесся топот лап. Неожиданно из тумана вынырнул бок огромного валуна. О поверхность словно кто-то могучий когти точил – работа дождя и яростного горного ветра.

– Скорее наверх! – крикнул Фроузен.

Тауматург пропустил остальных вперёд, сам забрался на камень последним. И вовремя. Туман заклубился, замелькали многочисленные тени. Шорохи и скрежет о валун чем-то твёрдым дополнило разочарованное поскуливание. От вони заслезились глаза, дышать пришлось ртом. Фроузен попытался разглядеть тварей, но из-за густого тумана даже спины сидящих рядом навьев едва видны. Тогда он попытался медленно спуститься.

– Куда ты? – прошептал Альмарик, тауматург застыл.

Шорохи стихли, будто животные разом исчезли. Повисла тишина, в которой можно услышать падение волоса. Лишь мощная вонь указывает на то, что твари не ушли. Фроузен осторожно спустился ещё на шажок вниз. Ещё шажок. Ещё… Из тумана выскочила волосатая голова. Челюсти с такими зубами, что и ногу барцелиса с легкостью перегрызут, клацнули около лица. Чёрные глаза зыркнули люто и голодно. Голова исчезла в белых клубах. Шорохи возобновились с большей силой, камень заскребли многочисленные когти. То там, то здесь из тумана показывались омерзительные морды. От страха Альмарик едва не забрался на навьев. Некоторым тварям удалось когтями зацепиться за нижние выступы камня, но залезть повыше не получилось. Будь валун немного меньшего размера, беглецов давно бы стащили. Фроузен попытался шарахнуть одного из наиболее настырных посохом, но у кропуса оказалась отличная реакция: мощные челюсти капканом сомкнулись на древке, тауматург едва не свалился от потянувшей вниз тяжести. Тварь рванула сильнее, из горла вырвался злобный рык. Спасло от падения то, что паж ухватил молодого тауматурга за балахон. Двое воинов вовремя подстраховали Альмарика. Из тумана одновременно вынырнуло две кошмарные головы. Челюсти клацнули около древка. Фроузен понял, что если не освободит посох, то либо потеряет его, либо свалиться с валуна. Он дёрнул изо всех сил. Хрустнуло, раздался визг. Навершие посоха болезненно ударило в грудь. Фроузен повалился на Альмарика. Воины затащили обоих как можно выше. Желание воспользоваться посохом как дубиной отпало.

Вскоре поднялся лёгкий ветерок. Словно чего-то застеснявшись, туман медленно попятился, полез в щели, заполз под камни. Ветер отогнал его на равнину. Последние лоскуты исчезли, но положение отряда лучше не стало. Если бы Фроузен отважился на спуск, его разорвали бы вмиг, потому как камень осадили одиннадцать крупных тварей. Голова каждой непомерно велика по отношению к телу, покрыта короткой бордовой шерстью. Передние ноги крепкие, мощные, прекрасно приспособленные для удержания жертвы, когда челюсти отрывают от неё куски. Зато задние – слабые, отчего кропусы передвигаются странным припадающим на круп бегом. Бурого цвета с тонкими чёрными полосами шерсть является прекрасной маскировкой на равнине. Вид жертв, таких желанных и близких, заставил их активнее прыгать вокруг камня. Альмарик ткнул пальцем вдаль, Фроузен всмотрелся. По равнине в их сторону несётся ещё одна стая таких же «красавчиков».

– Вам помочь? – раздалось сзади.

Фроузен оглянулся и ахнул. В сотне шагов ввысь уходит выложенная тёмно-серым камнем стена небольшой, зажатой с трех сторон горами, крепости. Четыре башенки, словно игрушечные возвышаются над стенами. На каждой трепещет прапор с луной и звездами на чёрном фоне. От крепости веет уверенностью, она словно небольшая, но гордая дочь гор обещает безопасность и кров нуждающимся. Между зубцами стены свесилось с десяток воинов в кольчужных доспехах, на рожах любопытство и живой интерес. Из-за плеч торчат луки и чёрные оперенья стрел.

– Если вы будете так любезны, то мы, пожалуй, не откажемся от помощи, – крикнул Фроузен.

Окликнувший их махнул рукой, звонко щелкнули тетивы. Четыре твари, взвизгнув, упали замертво, три вцепились зубами в стрелы, вонзившиеся в лапы. Остальные дали дёру. Воины безжалостно добили раненых кропусов. Приближающаяся с равнины стая остановилась. Ноздри зверей расширились, втягивая воздух, чёрные глазки посмотрели на стену, опустились к подножию камня, где нашли последний приют их родичи. Раздался печальный вой, головы опустились, кропусы медленно заковыляли прочь.

– Трусливые твари, – снова обратился к Фроузену воин. – Вы как, пойдете за ними или посетите мою обитель?

– А вы как, чтобы спуститься и поохотиться? – предложил тауматург.

Воин оценил шутку, улыбнулся.

– Нет, уж лучше вы к нам. Мое имя Фойр Дугар Де Ля Бронкус Ор Бел Велагур Се Ра Круз Титас Арвидий Жармен. Но можно просто Фойр.

– Да уж, лучше просто Фойр, – сказал тауматург и представился: – Фроузен, а это мой спутник Альмарик и…

Он поймал себя на том, что не знает ни одного навья по имени. Фойр не обратил внимания на заминку.

– Ворота с другой стороны, – сказал он.

Исчез. Фроузен услышал властный приказ. На стенах показались ещё несколько воинов, взгляды впились в убегающих кропусов. Тауматург быстро слез с камня и опасливо сделал шаг к мёртвому кропусу.

– Ты его ногой ткни, – посоветовал Альмарик, не двигаясь с места, – вдруг притворяется.

Фроузен от всей души съездил твари по морде. Голова безжизненно откинулась, челюсти распахнулись во всю ширь, но только теперь это выглядит не грозно и опасно, а жалко и беспомощно.

Но Альмарика на мякине не проведешь, вдруг тварь ждёт, пока спустится Его Высочество. И если бы Фроузен сделал глупость, пытаясь дождаться пажа, Альмарик слез бы лишь когда твари полностью разложились, а ветер изгрыз кости в песок.

– Да мёртвые они, – сказал Фроузен, – мёртвые.

– Ага, мёртвые, – пугливо сказал Альмарик. – Я видел как у того, что слева от тебя, веко дёрнулось.

Трусость пажа вывела Фроузена из себя.

– Ну и сиди на камне.

Он сделал несколько шагов к крепости, паж словно материализовался слева. Наверное навьи помогли спуститься.

Крепость пришлось обходить в виду того, что ворот в положенном месте не оказалось. Любой нормальный человек расположил бы вход со стороны равнины. Но видимо крепость строил кто-то, находящийся не совсем в своём уме. Пришлось подняться по узкой, зажатой между склонами гор и стенами дороге.

– Кто так строит? – возмутился паж.

Фроузену тоже показалось странным, что ворота находятся не со стороны равнины. Неудобно провозить товары, да и телегам на такой дороге не разъехаться. Но в чужую крепость со своим планом не ходят.

Фойр встретил их в воротах. На голову ниже тауматурга, жилистый, в чёрном камзоле, поверх которого надет начищенный до блеска панцирь. На поясе в богато украшенных камнями ножнах упрятан узкий длинный меч. Лицо бледное, лишено растительности и испещрено глубокими морщинами, придающими Фойру суровый вид. Глаза смотрят уверенно, властно, но без высокомерия.

– Мы рады гостям, – гостеприимно сказал он, руки разошлись во всю ширь души. Фроузен позволил себя обнять. Ноги оторвались от земли, ребра предупреждающе затрещали, дыхание со звуком – хы – покинуло тело, Фойр затряс его как игрушку. Наконец гостеприимный хозяин поставил помятого гостя на землю, кивком головы приветствовал остальных. Фроузен, поскрипывая потревоженными костями, подумал, что лучше бы и его так же, кивком.

– Времена нынче лихие, – сказал хозяин крепости, – да и живём как между молотом и наковальней. То кропусы, то некродосы, то еще какая дрянь заявится, поэтому гости до нас обычно не доходят или доходят, но в чьих-нибудь желудках, а то и вообще в переработанном дурно пахнущем виде.

Он громогласно засмеялся. От удачной шутки лицо Альмарика сменило цвет с желтого на зелёный. Фойр жизнерадостно махнул рукой, приглашая гостей пройти в крепость.

Стоило миновать ворота, как впечатление игрушечности усилилось из-за крохотных двориков, зажатых пристройками и высокими узкими домами. Крыши, шипастые как и в Браласе, крыты железными листами. На двух зданиях Фроузен заметил каменные изваяния. Под ногами отполированная скальная порода. Улочки такие узкие, что и двум всадникам плечом к плечу не проехать. Жителей встретилось мало, они деловито сновали от дома к дому. Кто-то высунулся из окна, проводил отряд заинтересованным взглядом. На крепостной стене через каждые десять-двадцать шагов размещены лучники и алебардщики. Фроузен удивился их численности. Крепость будто находится на осадном положении. Фойр словно угадал его мысли.

– Мы всегда на осадном положении, даже если видимой угрозы нет.

Не успели они пересечь второй дворик, как раздался мощный трубный звук. Фойр расстроено всплеснул руками.

– Ну вот, я же говорил. Сейчас сами всё увидите.

Они быстро поднялись по каменной лестнице на стену. Ветер стих и полупрозрачный туман попытался отвоевать утерянные позиции. Даже растёкся неряшливыми лоскутами между домами. Если бы не он, крепость открылась бы как на ладони. Но и так видно достаточно. Действительно сооружение-игрушка, в которой умелый мастер предусмотрел и выточил все до мельчайших подробностей.

– Нравится? А внутри гораздо краше, чем снаружи. Ничего, закончится эта канитель насладитесь настоящей красотой. Я вам такое покажу…

Земля под ногами заметно задрожала. До слуха донёсся нарастающий топот. В груди молодого тауматурга заворочалось что-то холодное.

– Барцелисы, – пронеслась в голове догадка.

Но он ошибся. Фойр резко развернулся, прислушался.

– Моноцеры, – сквозь зубы сказал он.

В голосе послышались нотки страха. К подножию стен замка из тумана выскочили крупные существа. Массивное покрытое толстой морщинистой кожей тело опирается на столбовидные ноги. На земле остаются широкие трехпалые следы. Голова длиной с неоса. Из лба, напоминающего мощный наплыв, торчит широкий и короткий рог. Уши маленькие, остроконечные и словно свернутые в рулон. Крохотные глазки подслеповато таращатся. Над ними утёсами нависли кожистые складки.

– Внимание! – закричал Фойр. – Если попытаются прорваться, поливайте смолой. Это их отпугнёт.

Передние моноцеры словно сослепу врезались в стену. Камни под ногами передали силу удара, и Фроузен понял насколько сильны звери. Животные остановились, несколько раз попробовали преграду на прочность. Бреши обнаружить не удалось, моноцеры, забавно переваливаясь с боку на бок, двинулись по дороге вокруг замка. В них полетели стрелы, но звери никак на это не отреагировали: железные наконечники увязли в толстой коже гигантов, не причинив вреда.

– Не стрелять! – закричал Фойр, следуя по стене за группой животных. – Всё равно бесполезно.

Один моноцер с остервенением вдруг кинулся на стену. Из кладки посыпались камешки. Маленькие глазки подслеповато осмотрели выбоину. Раздалось недовольное хрюканье, и зверь последовал за ушедшими вперёд собратьями. Но что-то заставило кинуться снова, только на этот раз на скалу. Со склона обрушилась целая лавина булыжников. Фроузен думал, что от удара либо рог сломается, либо башку падающие камни проломят, но зверь лишь рассерженно потряс ушибленной головой, да хрюкнул более злобно.

– Они туповаты, – пояснил его действия Фойр, – но не настолько, как нам хотелось. Пробуют стены на прочность. Такое уже было. И каждый раз, потыкавшись, уходят. Я очень надеюсь, что и сейчас не доберутся до ворот, иначе нам не выстоять.

Туман наполнился знакомыми звуками от многочисленных крыльев.

– Некродосы, – пугливо прошептал Альмарик.

– Проклятье! – сказал Фойр. – Только бы они не набросились на нас прямо сейчас.

Воины на стене отвлеклись от наблюдения за моноцерами, головы завертелись в поисках источника шума. Из тумана выскочило десятка полтора чёрных тел. Лучники открыли шквальный огонь. Но некродосы умело уклонились от стрел. Последовала стремительная атака. Сразу пятеро жертв задрыгало ногами в воздухе. Неосы попытались вырваться, но крючья лап мертвой хваткой вцепились в плоть и доспехи несчастных. От душераздирающих криков даже туман немного рассеялся. Стрелки попытались отбить товарищей.

– Не смейте! – крикнул Фойр. – Стреляйте по пустым тварям.

Фроузен возмущенно посмотрел на него.

– Смотри, – словно для пояснения сказал Фойр.

Фроузен перевёл взгляд на захваченных неосов. Одному из них удалось вырваться. На этом везение закончилось. Беспомощно махая руками, он упал с наружной стороны стены. От удара панцирь смялся в лепёшку, сломанные кости рук и ног прорвали одежду, острыми концами высунулись наружу. Но воин не умер, глаза с надеждой обратились к собратьям по оружию. Поломанная в нескольких местах правая рука приподнялась, сплющенные окровавленные пальцы слабо дёрнулись. Вывернутая беззубая нижняя челюсть едва шелохнулась, воин попытался позвать на помощь, но раздался лишь слабый стон. На него наткнулся бредущий моноцер, и надежда в глазах воина умерла. Зверь гулко закричал, ноздри сладостно втянули исходящий от покалеченного воина аромат крови. Передняя лапа наступила несчастному на грудь, голова метнулась вниз, зубы сомкнулись на руке. Рывок – и конечность с мерзким звуком оторвалась от тела. Несчастный неос закричал бы, если бы не нога, сдавившая грудную клетку, и он лишь простонал. Тварь задрала голову и рука исчезла в бездонной пасти.

Беспомощность словно зверь когтистыми лапами вцепилась в сердце Фроузена. Боль жестокой яростной волной ударила в голову, вышла через глаза, утопив мир в кровавом тумане. Фроузен почувствовал, как по щекам текут огненные ручейки.

– Ну, сейчас начнётся, – сказал Фойр.

Он метнулся вдоль стены, воины беспрекословно кинулись выполнять его приказы.

Зрение к Фроузену вернулось, но словно для того, чтобы показать конец страшной смерти. Остальные моноцеры тоже почувствовали запах добычи. Всё стадо попыталось принять участие в пирушке. Но место хватило лишь для двух особей. Вспыхнула драка. Но пока одни дрались, другие доели остатки вместе с одеждой, оставив лишь доспехи. Последний кусок исчез в бездонной пасти твари, моноцеры как по команде подняли головы, глаза плотоядно уставились на защитников крепости. Твари словно только сейчас увидели пищу, снующую по стене. Проверка кладки на прочность продолжилась с остервенением. Один моноцер, наконец, добрался до входа в крепость. Теперь Фроузен понял, почему ворота располагаются не со стороны равнины: разбежаться негде, долби сколько хочешь. Но моноцер словно почувствовал, что именно здесь уязвимое место. Ворота от удара головой прогнулись, бруски затрещали, петли скрипнули жалобно как живые. Защитники попытались отбиться. В зверя полетели камни, копья, полилась расплавленная смола. Раненое животное – горячая смола угодила в глаза – взревело, закрутилось волчком. Ноги разъехались на ставших скользкими камнях. Оно завалилось на ворота. Фроузен, по мере сил помогая осажденным, видел, как стальные штыри в петлях вышли из камней. Другие моноцеры не обратили на корчащегося родственника никакого внимания. Запах крови вызвал безумие. Единственной целью для них стало проникновение в крепость. Два моноцера, толкаясь, и, недовольно взрёвывая, пробежались по павшему собрату, головы врезались в створки. Доски треснули, крепкий засов брызнул щепками как стрелами. Несколько жителей, волокущих куски смолы к воротам, вскрикнули: щепки глубоко вонзились в тела. Одежда быстро почернела от выступившей крови. Жители отомстили за раненых: кто-то удачно полил тварей горячей смолой, кому-то удалось попасть копьем в глаз или нос. Крики боли еще двух моноцеров присоединились к общему гвалту.

– Ничего, у нас есть козырь в рукаве, – сказал Фойр тауматургу, в глазах – боль, пальцы угрожающе сжимаются, лицо пылает яростью. – За мной!

Он со всех ног метнулся по стене замка. Фроузен с навьями кинулся следом.

– Последнюю мы закончили перед вашим приходом, но установить не успели, – крикнул Фойр через плечо. – Только бы добраться первыми.

Неожиданно из тумана выскочил некродос. Фойр и крикнуть не успел, как лапы вцепились в него с боков, крылья тяжело замолотили воздух. Несколько лучников попытались выручить господина, но стрелы лишь бесполезно чиркнули по бронированному туловищу. Фроузен махнул посохом и едва достал до незащищенного горла. Брызнуло. Из раны закапала жёлтая лимфа. Крылья несуразно забились. Словно осознавая приближение неотвратимой смерти, тварь решила наказать неосов за это: панцирь на груди лопнул, наружу вылез омерзительный хобот. Клюв несколько раз ударил Фойра в шею. Тот закричал. Пульсирующая струйка крови устремилась под одежду. Хозяин крепости выхватил меч, отточенная сталь с легкостью вошла в нижнюю челюсть и вышли из макушки. Тварь вместе с жертвой рухнули вниз. Хорошо хоть некродос не успел отдалиться от стены. Фойр вскочил, ладонь коснулась шеи. В глазах промелькнул ужас и обреченность.

– Жаль не успею показать вам крепость изнутри, – печально сказал он, губы разошлись в извиняющей улыбке, слегка задрожали, но Фойр справился с чувствами.

Челюсть выдвинулась вперёд, плечи раздвинулись и лишь дрожащие пальцы, да резкие движения выдали состояние обреченного. Они быстро спустились по лестнице. Послышался грохот обрушиваемых моноцерами ворот. С небес свалился оброненный некродосами лучник. Голова от удара о камни разлетелась на мелкие косточки, в стороны брызнуло чёрным и тягучим.

– Только бы успеть, – бормотал как заклинание Фойр. – Только бы успеть.

Они вбежали в последний, более широкий, чем предыдущие, двор, расположенный в противоположной от ворот стороне крепости. В воздухе приятно запахло свежим деревом и железом. Двор почти полностью заняли великолепные творения рук умелого мастера, гораздо более важные в этом мире, чем статуи, коньки, колонны и остальная ерунда.

– Баллисты, – радостно сказал Альмарик.

– Да, – сказал Фойр, подскочил к оружию, пальцы вцепились в ворот. Тетива огромного лука натянулась. – Восьмую закончили перед вашим приходом. Стрелу живо!

Навьи быстро положили на ложе длинную, не стрелу, бревно, с острым металлическим наконечником. Фойр поморщился.

– Надо зарядить остальные, – сказал он. – Здесь узкое место, будете стрелять – не промахнетесь. Когда подбегут поближе, нажмете на этот рычаг. Быстрее они скоро будут…

Он словно подавился. Шея вздулась, как в приступе удушья. Фойр вцепился в неё пальцами. Ноги подогнулись, и непослушное тело рухнуло на землю. Лицо почернело, веки сомкнулись с такой силой, что едва не раздавили глаза. Мышцы шеи напряглись до предела, кровеносные сосуды набухли, налились чернотой. Сквозь оскаленные зубы хлынула чёрная кровь. Фроузен метнулся к нему, попытался поднять, но Фойр оттолкнул его руку.

– Заряжайте, – едва выговорил он, – вы ещё можете вы… жить.

Руки в нескольких местах резко вспухли. Фойр не смог сдержать крик боли, лицо перекосилось от нестерпимой муки.

– Вы дол… жны вы… жить! – просипел лорд и рухнул на землю.

Тело забилось в конвульсиях, плоть на глазах спала складками. Фойр в последний раз дёрнулся и затих. Из раскрытого рта вывалилась жирная личинка. Тупая безглазая морда, как нос, ловящий запахи, дёрнулась из стороны в сторону. Мощные жвала раздвинулись, словно хватая невидимую пищу. Тёмные внутренности под нежной полупрозрачной кожей дёрнулись, куски сожранного тела продвинулись дальше, освобождая место для новой порции. Короткие ножки с когтями сдвинули тело. Фроузен ударом сапога размозжил ей голову. Из широкой раны полезли полужидкие кишки, земля пропиталась белой лимфой, в воздухе гадостно завоняло.

Приближающийся грохот вернул к реальности. Фроузен схватил меч Фойра, кинулся к воинам. Они едва успели положить стрелу на восьмую, последнюю баллисту, когда в проходе показался первый зверь. Радостный вопль оповестил мир о долгожданной находке. Моноцер остановился, мощная передняя нога несколько раз загребла землю, голова угрожающе опустилась, могучий рог нацелился на Фроузена. Тауматург застыл в ожидании. Зверь ринулся на жертву.

– Стреляй! – завопил Альмарик.

– Рано, – хладнокровно ответил Фроузен.

Ему повезло, баллисту даже не надо нацеливать. Зверь сократил расстояние наполовину.

– Стреляй! – в ужасе крикнул Альмарик.

Фроузена дёрнулся.

– Не гавкай под руку! – рявкнул он.

Смрадное дыхание достигло тауматурга, и он дёрнул за рычаг. Огромная стрела, выпущенная стальной тетивой, с легкостью пробила лоб зверя. Моноцер сделал по инерции несколько вялых шагов. Голова ткнулась в землю около баллисты. Альмарик утёр ладонью выступивший на лбу пот.

– А я уж думал…

– Думать будем потом, – сказал Фроузен. – Натянуть тетиву!

Судя по возросшему грохоту, крик моноцера был услышан. Фроузен заставил воинов более точно сориентировать баллисты. В узкий проем между домами втиснулось сразу три зверя. Маленькие глазки быстро отыскали потенциальную пищу. Моноцеры, толкаясь, пихая друг друга головами, на бегу начали драться за право первым попробовать кушанье. Цепочка из трех могучих тел ринулась на застывших воинов.

– Этих подпускать не будем, – крикнул Фроузен. – Как только махну рукой, стреляйте из пяти баллист. Если кто-то останется в живых, то из остальных.

Он ждал пока звери не разошлись и дёрнул за рычаг. От ухающих звуков эхо заметалось в голове, как в пустом колодце. Два гиганта при падении подняли огромное облако пыли. Но из него выскочил невредимым третий. По левому боку протянулась длинная кровавая борозда, струйки крови превратили его в полосатого. Глазки зверя засветились яростью. Остались три заряженные баллисты под руководством пажа. Фроузен махнул рукой, но Альмарик не отреагировал. А воины ещё не успели положить стрелы на другие орудия. Если бы не быстрота Фроузена, кинувшегося к ближайшей заряженной баллисте, ряды трупов пополнились. Моноцер рухнул недалеко от первого. Тауматург отвесил парализованному страхом Альмарику звонкую пощечину.

– Ещё раз такое произойдет, использую вместо стрелы.

Только на это времени и хватило. В проходе показалась следующая партия желающих отведать их тел. Запах крови сородичей и жителей крепости привёл их в неистовство. Стены зданий, подпирающих узкий проход, не выдержали, грохнуло, множество камней рухнуло на зверей. Но они даже ухом не повели.

– Скверно, – подумал Фроузен, – очень скверно. Если так дальше пойдёт, то преимущество сойдет на нет.

Он махнул рукой. Ухнуло. Ещё два моноцера ткнулись мордами в землю. Но из пыли, поднявшейся из-за обрушения домов, выскочило восемь зверей. Когда воины уложили последнюю стрелу, моноцеры подбежали почти вплотную. Лишь чудом тварям не удалось добраться до баллист. Фроузен начал натягивать тетиву и тут ближайший к нему моноцер встал. Стрела вонзилась в бок зверя вдоль тела под кожу. Он, наверное, и упал лишь потому, что удар был слишком сильным. Зверь потряс головой, покачнулся, ноги переступили с места на место, удержав тело от падения. Он увидел добычу, замешательство в глазах сменилось жаждой крови.

Внезапно мир для Фроузена застыл, звуки пропали, а приближающийся моноцер замер: правая нога повисла в воздухе, нижняя губа отвисла, хищно обнажились плоские как лопаты зубы, злобные глазки остекленели. Воинов словно парализовало в напряженных позах, Альмарик с позеленевшим лицом и ужасом в глазах уставился на приближающегося зверя. Сознание тауматурга нырнуло в темноту, мышцы напряглись от мощной судороги. Тело пронзила такая чудовищная боль, что захотелось кинуться под ноги застывшего зверя. От громогласного голоса, исходящего откуда-то изнутри, показалось, взорвалась голова. Раскаленные мозги огненным потоком стекли по телу, выжигая на пути кожу и превращая в ничто одежду. В темноте огненным золотом ярко полыхнуло странное слово. Если бы у Фроузена были глаза, он бы ослеп. Мощный голос повелительно сказал:

– Возьми посох и скажи Слово!

– Чем я скажу, – подумал тауматург, – у меня и губ теперь нет.

Но тело повиновалось, хоть и с таким трудом, будто пытался поднять навалившийся на спину горный хребет. Пальцы нащупали древко валяющегося на земле посоха. Губы едва разжались, будто срослись. Но стоило произнести пылающее в сознании Слово, как темнота и боль отступили. Зрение вернулись резким скачком, звуки и движения вернулись так же резко, как и зрение. С камня посоха сорвался чёрный с корявыми отростками сгусток, причудливой сетью расползся по зверю. Моноцер задёргался, ноги подогнулись, и он завалился на бок. Кровавая ярость в маленьких глазках поблекла, сменилась безразличием. Непробиваемую шкуру покрыли едва заметные чёрные дыры. Несколько секунд судорог и зверь вскоре затих. Альмарик удивленно уставился на тауматурга.

– Заряжай! – вяло сказал Фроузен, из тела будто все силы кто-то выпил.

– Ага, – сказал Альмарик, засуетился около баллист.

Тауматург устало опустился прямо на моноцера. Благо выдалась свободная минутка. Но только минутка. Если моноцеры не сразу смогли отыскать их в небольшом замке с узкими проходами между дворами, то некродосам лёгкий туман не помешал всё прекрасно видеть с неба. Фроузену едва удалось немного восстановить силы, как с десяток тварей ринулись на отряд. Злые чёрные сгустки с посоха приземлили двоих. Твари грузно ударились о землю, тела лопнули как переспелые плоды. Восемь оставшихся разлетелись, но на новое нападение не отважились.

– Так их! – заорал Альмарик.

Фроузен едва услышал его крик. От слабости захотелось прилечь, и гори оно всё синим пламенем.

Справа обрушилась стена небольшого дома, моноцеры не оставили попыток полакомиться жителями крепости. Фроузен и разобрать толком не успел, сколько тварей решили навестить на этот раз, как Альмарик приказал стрелять. Восемь катапульт одновременно «плюнули» в зверей опасными начинками. Хлюпающий звук и последовавший за ним рёв показали, что стрелы угодили в цель, а прекратившийся топот, что никто не уцелел. Альмарик ещё что-то кричал, баллисты бухали, раненые звери ревели. Мёртвый моноцер, на которого сел Фроузен дёрнулся, будто собрался встать. Чёрные сгустки снова сорвались с камня, а простое поднятие посоха отобрало последние силы, и тауматург окончательно потерял связь с реальностью.

Сознание прояснялось медленно, слабость нехотя отступила. Фроузен смог, наконец, нормально двигаться и видеть. Он вяло посмотрел на тела продырявленных огромными стрелами тварей и приблизившихся собратьев. Живые моноцеры утратили к неосам всякий интерес, пищи вдоволь и звери передумали нападать на выживших жителей крепости. Острые плоские зубы с лёгкостью вспороли прочную кожу. Головы погрузились в брюха по уши. Зачавкало. Несколько некродосов, совершив круг, опустились на туши. Из груди вылезли мерзкие хоботы. Клювы с лёгкостью пробили толстую кожу.

– Мы победили, – шепнул на ухо Альмарик, в глазах – восхищение, на роже – благодарность, спина так и гнётся от желания поклониться.

– Да ну? – голос Фроузена был полон яда. – Тогда выведи нас из крепости.

Паж растеряно посмотрел в единственный устланный мёртвыми телами моноцеров проход, за которыми маячат очень даже живые собратья, губы разошлись в беспомощной улыбке.

– Поднимайтесь сюда! – крикнул кто-то.

Фроузен повернул голову на голос. На стене над ними расположилось несколько неосов. Альмарик помог Фроузену встать, подхватил под левую руку как инвалида. Тауматургу показалось, что поднимались по лестнице целую вечность, проклятые ступеньки словно из-за спины перемещались вперёд. Оказавшись на стене, оглянулся. Сил удивиться тому, что все навьи целы, едва хватило. Открывшийся вид крепости вызвал чувство потери. Большая часть зданий разрушена, выжившие сидят на крышах, боясь спуститься вниз. Четверо живых моноцеров с окровавленными мордами сыто развалились между руинами, парочка других зверей едва ковыляет между домами, отвисшие брюха скребут землю. На трупах павших защитников и моноцеров суетятся некродосы. Из некоторых мертвецов уже высунулись жирные личинки.

Позвавший их оказался маленьким, лысым неосом, скрывающим дряблое, колышущиеся при каждом движении, тело под длинной коричневой сутаной.

– Мое имя Крипт, – сказал он, поклонившись. – Я гаруспик.

– Кто? – не понял Фроузен.

– Жрец – прорицатель, – пояснил Альмарик. –Он служит в храме Ваалар Гаала.

Крипт нервно дёрнулся.

– Я предсказывал падение крепости, но меня не послушали. Может вы поверите. Скоро в город хлынут сотни кропусов. После этих даже костей не останется. Нужно как можно быстрее бежать отсюда. За нами сразу не погонятся, слишком много для них еды здесь. Но её на всех не хватит.

– А как же остальные? – хотел спросить Фроузен.

Как бы опережая его вопрос, раздался пронзительный трубный звук.

– Это сигнал к сбору, – пояснил гаруспик. – Выжившие, те кто осмелятся, поднимутся на стену.

Тауматурга передёрнуло от недосказанного.

– А остальные?

Крипт отвел глаза в сторону. Фроузен отлепился от плеча Альмарика.

– Я спущусь, – сказал он.

– Ты еле ходишь, – возмутился паж.

Тауматург безразлично махнул рукой. Показалось, спускался даже дольше, чем поднимался. Ноги задрожали от мерзкой слабости, и у подножия лестницы дошло, что идти без помощи будет трудно. Сзади раздались приближающиеся шаги. Альмарик и навьи решили последовать за ним. Фроузен повернулся.

– В городе опасно.

– С тобой как-то спокойней, – буркнул паж.

Навьи закивали, осторожно подхватили немощного под руки.

Они прошли мимо лежащих в сытой дрёме моноцеров. Звери никак не отреагировали на их приближение, а некродосы, занятые откладкой яиц их не заметили. Вокруг сожранных изнутри, изрядно осунувшихся трупов, камень будто сохой кто-то взрыхлил. Поверхность ещё кое-где шевелится, личинки пытаются как можно глубже зарыться в породу. Альмарик часто нагибался, к чему-то приглядывался, а один раз отстал настолько, что потом едва нашёл. Лицо светится от счастья, в руке – посох, чем-то похожий на таковой у Фроузена, только без камня и с грубо сделанными письменами на древке.

– Теперь и я кое-что могу, – важно заявил Альмарик.

Сорвавшийся с навершия небольшой лиловы шар угодил в ближнего некродоса, сидящего на туше моноцера. Тварь безвольной куклой опрокинулась на бок, выметнувшиеся крылья с резким звуком сломались, и он затих. Через небольшую дырку в боку выметнулся крохотный сизый дымок.

– Видал?

Тауматург хмыкнул. На роже пажа проступила безграничная самоуверенность.

Звать никого не пришлось, жители хоть и опаской, но все таки спускались вниз и присоединялись к отряду. Лишь один раз изрядно наевшийся моноцер попытался подняться. Фроузен и Альмарик заставили его опуститься на землю. Навсегда. Раздался звук далёкого гонга. В тело молодого тауматурга хлынула мощь. Захотелось крушить и ломать.

– Ты слышал? – на ходу спросил Фроузен пажа.

– Что? – не понял тот и прислушался.

– Кто-то словно в гонг ударил, – пояснил молодой тауматург.

– Нет, – ответил паж.

– Показалось, наверное, – пробормотал Фроузен.

Паж пожал плечами.

Пара некродосов обосновалась на теле павшего гиганта. Краем глаза Фроузен видел, что Крипт с горсткой выживших воинов следует за ним по верху стены. У ворот оба отряда соединились. Всего набралось двадцать четыре горожанина: из них шесть женщин, десять лучников и восемь алебардщиков. Фроузен внезапно понял, что умеет считать.

– Как мало выжило, – пробормотал паж.

Лицо побледнело, губы задрожали, он всхлипнул. Ручейки из глаз пересекли щеки, с подбородка закапало на ткань, темное пятно на груди поползло в стороны. На лицо легла скорбь, испуг уступил место страданию, но лишь на мгновение.

Остатки валяющихся на земле ворот треснули под весом громадного и тяжелого животного. Из тумана выскочил запоздавший моноцер. Глаза плотоядно уставились на выживших. Лучники натянули тетивы бесполезных луков. Тенькнуло. Стрелы увязли в толстой коже. Лишь одна ткнулась в ноздрю. Зверь дико взревел, мощное тело метнулось к выжившим. Но от страшного крика маленького двуногого существа в капюшоне он опешил, остановился. Тауматург безбоязненно пошёл на зверя, такого могучего по сравнению с ним, что о развязке предстоящей схватки не могло возникнуть двух предположений. Но горящие огнём жёлто-зелёные глаза с кроваво-красными прожилками заставили гиганта попятиться. Зад уперся в стену замка, моноцер недовольно хрюкнул. Страшный неос приблизился. Зверь попытался найти выход, но вместо того, чтобы дать дёру, инстинкт заставил кинуться на двунога. От удара посохом в уязвимое место череп проломился, кости впились в мозг, в глазах полыхнуло, будто луна взорвалась. Зверь почувствовал, что ноги подогнулись, голова потяжелела настолько, что не хватило сил держать, морда беспомощно ткнулась в землю. Что-то тёплое потекло между глаз, часть попала на уголки губ, проникла в рот. Солёный привкус напугал, моноцер жалобно взревел. Но от движения челюстями боль усилилась, костёр во лбу разгорелся сильнее. Моноцер неотрывно смотрел на стоящего рядом неоса, страшный огонь в глазах которого медленно угас. Зверь ощутил, как быстро холодеют ноги, уменьшается чувствительность кожи. Сердце забилось быстрее, пытаясь хоть как-то восполнить острую нехватку кислорода в органах из-за потери крови, но тёплый поток по морде не прекратился. А вместе с ним из тела устремилась жизнь. Зверь попытался закричать, но из глотки вырвался слабый, едва слышный стон. Сердце забилось медленнее, ещё медленнее, болезненно стукнуло и остановилось. Пугающая темнота надвинулась с неотвратимостью лавины, а с ним и полное онемение тела. Бока опали, из глотки вырвался последний жалобный вздох. В злобных некогда, теперь мёртвых, глазах застыл ужас перед крохотным существом с тонкой палкой в руке.

Фроузен тряхнул посохом, с навершия упали несколько красных капель и небольшая плоская косточка. Ярость ушла, её место заняло уже испытанное чувство. Так чувствуешь себя, когда убиваешь ради забавы ни в чём не повинное существо, а потом наблюдаешь, как оно медленно умирает: конечности дёргаются, грудная клетка судорожно поднимается и опадает, а взгляд медленно проваливается в никуда. И боль вины в душе растёт. Ком подкатывает к горлу, хочешь крикнуть, но не получается. Дыхание прерывается, так и не вырвавшиеся рыдания рвут тебя на части изнутри. Тауматург прикрикнул на себя. Немного отпустило. Он повернулся к застывшим от ужаса братьям по несчастью.

– Идём, – обратился он к Крипту, спустившемуся со стены с небольшой горсткой выживших.

– Да, да, конечно, – ошеломленно ответил жрец, на лице радость вперемешку с восхищением.

Хотя не только у него лицо просто сияет от осознания, что с ними могучий тауматург, в одиночку справившийся с моноцером и при этом даже не применивший магию. В глазах появилась надежда на благополучный исход предстоящего путешествия.

Фроузен словно на прощанье посмотрел на мёртвого зверя с глубоким, будто угодил камень из катапульты, провалом в голове. Кровь перестала течь, озерко под головой взялось корочкой, края раны сомкнулись, будто наросла новая кость. Кожа тела обвисла, морда осунулась, ручейки, тёкшие из глаз, высохли. Теперь моноцер выглядит как несчастное, испуганное животное.

Кто-то положил руку на плечо. Тауматург дёрнулся от неожиданности.

– Все уже вышли, – тихо сказал Альмарик.

– Иду.

Они догнали и возглавили беженцев.

Пока огибали крепость, пришлось несколько раз прижаться к склону горы. В быстро сгустившемся тумане раздавались шорохи, мелькали тени, кто-то довольно хрюкал, раздавался смачный хруст. Фроузен пытался вглядеться в молочную пелену, но на расстоянии посоха объекты теряют чёткие очертания, а дальше вообще исчезают из виду. Дважды кожей лица ощущал движение воздуха, словно поднялся небольшой ветерок. Пара моноцеров, ведомая запахом, проковыляла в шаге, кого-то даже задело мощное тело. Но звери так спешили на запах крови, что на стон не обратили никакого внимания. Лишь Альмарик грозно шикнул на Крипта. Кажется, жрецу наступили на ногу, и он взвыл.

После того как они отошли от крепости и ступили на равнину, жрец догнал тауматурга.

– Куда вы собираетесь нас везти?

Фроузен остановился. А в самом деле куда? Крипт заметил замешательство на его лице.

– Идти по равнине равносильно самоубийству, даже если так силен, как мой господин. Моноцеры, кропусы и некродосы не самые опасные существа, коих можно повстречать на ней.

– Что предлагаешь? – перебил тауматург.

– Рядом с крепостью в горах есть тропка. По ней можно добраться до Армиграала, столицы Яхатмору. Только… – Крипт замялся, глаза опустились, пальцы нервно затеребили сутану.

Фроузен терпеливо подождал продолжения. Жрец долго не решался взглянуть ему в глаза, пыхтел, словно усталый моноцер, краснел, щеки подрагивали, губы пытались что-то произнести, но лишь шлёпали беззвучно. Наконец решился:

– Дело в том, что и в горах не совсем безопасно. Обвалы, оползни, неожиданно возникающие из тумана пропасти… Но это ещё не всё.

– Мне достаточно, – сказал из-за плеча Фроузена Альмарик. – Может рискнём по равнине? Здесь мы уже сталкивались с некоторыми тварями. Знаем им цену.

Он залихватски махнул посохом, мол, я всех одной левой. Крипт подобострастно посмотрел на него, взгляд переместился на Фроузена. В глазах метнулось замешательство.

– Продолжай, – сказал тауматург.

– Всё что сказал уважаемый Альмарик верно, но дорога в горах короче, хотя…

– Хотя… – подтолкнул к ответу паж.

–…не менее сложна и опасна. Я не упомянул ещё колгарисов, жителей гор, обитателей пещер и ущелий. Премерзкие существа. Невероятно злобны, любят устраивать завалы и лавины, прикидываясь ранеными путниками, заводят в засады и…

– …и хватит, – снова перебил его Альмарик, – идём по равнине. Да, господин тауматург?

Фроузен помолчал, на лице не дрогнул ни один мускул, будто он превратился в статую. Лишь глаза полыхнули неприятным зеленоватым светом.

– Нет, – решил он, – пойдем по тропе.

– И ещё, – обратился Крипт к Фроузену, – мне показалось, что у вас есть… э-э-э… проблемы с использованием посоха.

– Никаких, – высокомерно заявил Альмарик.

Крипт поклонился пажу.

– У вас, любезный Альмарик, таких проблем и не могло возникнуть, потому что ваш посох не такой как у господина Фроузена.

– Между ними есть отличия? – заинтересованно спросил тауматург.

Жрец кивнул.

– Безусловно. Посох господина Альмарика – обычный, им может пользоваться любой, поскольку он не тратит силы владельца. Именно поэтому его возможности нельзя изменить, и мощь таких посохов невелика. Но у такого оружия есть и достоинство – оно не истощает владельца. Ваш посох, господин тауматург, напротив при неумелом использовании может исчерпать силы владельца полностью и привести его к смерти. Но достоинством такого посоха является его нарастающая мощь, связанная и с развитием магических способностей владельца, и с тем, сколько жизненной энергии вкладывается в чары. Причём тратить силы нужно осторожно.

– Как? – перебил его Фроузен.

– Это сложно объяснить.

Крипт немного помолчал, собираясь с мыслями.

– Представьте себе, что ваше тело состоит из множества искр. И когда вам нужно воспользоваться посохом, пропустите через руку, в которой он зажат, одну искру. Этого будет достаточно, чтобы посох исполнил свою функцию. И ещё, нужно настроить посох под владельца. Вы позволите?

Фроузен кивнул. Крипт одной рукой взялся за посох, а другой коснулся запястья тауматурга. Глаза закрылись, губы задвигались. Фроузен ничего не почувствовал.

– Всё, господин, – сказал через несколько мгновений Крипт. – Теперь он и вы единое целое. В дальнейшем, даже если вы захотите поменять посох, новый сам подстроится под вас. И ещё, не знаю умеете ли вы читать и считать, но я на свой страх и риск открыл у вас такое знание.

Фроузен поблагодарил жреца. Крипт уверенно обогнул выступающий склон горы, ступил на тропу первым. Выжившие двинулись за ним следом.

Трава под ногами вскоре исчезла, пошла почти гладкая, присыпанная серой каменной крошкой поверхность. Склон резко пополз вверх. Лицо жреца покраснело от усердия, по щекам хлынули водопады пота, глаза-сливы полезли из орбит. Губы высохли, изо рта вырвались сипы и хрипы, даже постанывать начал как раненый, но темпа не сбавил. Остальные проявили себя с лучшей стороны: подъём был долгим, но никто не проронил ни слова, не пожаловался, понимая, чем это чревато.

Наконец тропа перестала карабкаться вверх. Фроузен оглянулся. Туман словно ожидал этого, неожиданно разошёлся. В образовавшемся окне показалась одна из башен полуразрушенной и покинутой крепости. На один из зубцов взгромоздился оставшийся житель в серой, длинною до пят одежде. Рукава скрывают кисти, из-под остроконечного капюшона, накинутого на голову, не разглядеть даже подбородок, но Фроузен почувствовал, что житель прекрасно видит сквозь ткань. К незнакомцу подлетели семь некродосов. Капюшон слегка приподнялся, словно выставляя напоказ мощный красный подбородок. Рука в повелительном жесте указала в сторону беглецов. Некродосы развернулись, голодные глаза уставились на тауматурга. Подул лёгкий ветерок, края окна сомкнулись, туман белым занавесом прикрыл башню и странную картину. До Фроузена долетел отзвук высокомерного смеха. Послышался шум крыльев приближающихся некродосов.

ГЛАВА 7

Разговор оставил в душе Орина неприятный осадок. Показалось, будто нарочно выпроваживают из города. Но он подавил в себе подозрение объяснением, что такие люди как Броган и Протагор на его стороне, всё остальное – ерунда.

Дополненная лучниками теперь конная команда застыла около ступеней дворца. Дар, судя по насупленному лицу и злобно зыркающим глазам, уже закончил напутствовать новичков. Первое, что увидел Орин – падающего с лошади Перегара. Причём поползновения к падению проводник проявил не в первый раз, потому как его сразу же подхватили стоящие рядом Олаф и Роланд. Дар всё предусмотрел. Сам он забрался на коня неумело и с явным недовольством.

– А может лучше пешком? – даже не узнав, куда пойдут и зачем спросил воин.

– Идти придётся далеко, – сказал Орин. – Наверное.

Он легко запрыгнул на коня. Чувство седла под собой показалось знакомым. Орин снова попробовал вспомнить, пробить тёмную стену беспамятства, но в чёрном монолите даже трещины не появилось.

– А куда идём-то? – поинтересовался Перегар.

Ему, наконец, удалось взгромоздиться на коня.

– В Земли Конвестория.

Руки Перегара метнулись к голове. Подхватить его удалось чудом, потому как Олаф и Роланд уже пошли к своим скакунам. Посаженный Перегар покрепче ухватился за луку седла.

– Да ты хоть знаешь, как это далеко? – воскликнул он. – Это ж… это ж… ого-го как далеко.

Делиаранец безразлично пожал плечами.

– Придётся идти. К тому же надо не просто в Земли Конвестория, а в Имабар и как можно быстрее.

– Из-за чего спешка? – поинтересовался Огл.

Орин вытащил странный шарик.

– Из-за него.

– Как чувствовал, что не следует его брать, – проворчал Дар.

– Поздно, – сказал делиаранец. – Придётся отвезти его чаровникам.

– Не дрейфьте, мужики, – радостно заявил Перегар, опасно свесившись на правый бок. – Нам дали шикарные карты, поэтому доставлю вас в лучшем виде.

– Хотелось бы не в лучшем, а в живом, – буркнул длиннорукий Роланд.

Перегар хрюкнул, оценив это как шутку. Ноги ударили жеребца в бока. Конь рванул с такой скоростью, будто хотел убежать от источаемой человеком невыносимой вони. Перегар завизжал то ли от радости, то ли с испугу. Орину стоило немалого труда, чтобы догнать торопыгу. Остальные поотстали, сказалось отсутствие опыта верховой езды.

Как Орин ни хотел быстрее покинуть город, остановиться пришлось. У лавки оружейника. Поначалу решил продать старый меч, но неожиданно для себя понял, что остановился совсем по другой причине. Его взгляд наткнулся на стрелы с сирминиевыми наконечниками. Он сообщил о важности покупки Дару. Тот долго орал, что на фиг они нужны, дорого стоят, денег у них мало и всё такое. Орин плюнул на него и купил стрелы на свои деньги. Обошлись они недешево. Дар так возмущался, что Орин отослал его в конец отряда, и, не смотря на амбре, поехал вместе с Перегаров впереди.

В воротах города стража молчаливо, словно в последний путь, проводила уходящих. В отряде воцарилась нервозная обстановка, и лишь Перегар глупо чему-то улыбался, передразнивал весело поющих птиц, да щурился на стоящее в зените солнце. Орин полагал, что проводник свернёт с дороги и опять потащится в лес, но Перегар, очевидно, решил, что с них хвои в ушах и шишек в заднице хватит. Хотя сложно сказать, что у него на уме. Картой он не пользовался, но дороги менял с уверенностью лесного зверя.

День не принёс неожиданностей. Радующийся прекрасной солнечной погоде лес шумел на разные голоса, деревья шелестели листьями, отчего душа наполнилась умиротворением и спокойствием. К концу дня набежали тучи, ускорившие наступление ночи. Полная луна ненадолго показывалась в промежутках между облаками, дорогу заливал серебристый свет, а тени, словно живые существа, принимали чёткие очертания, глубину и, казалось, даже оживали. Все разговоры прекратились. В тёмном, ставшем неожиданно чужим и пугающим, лесу замерещились разные твари, угрожающие шорохи и странные перемещения. Воины хватались за оружие, но луну скрывала новая туча, лес тонул в сгустившемся мраке, а увиденные чудовища так и не отваживались напасть.

Ночное светило в очередной раз неожиданно вышло из-за тучи. Конь Перегара остановился и испуганно всхрапнул. Всадник последовал его примеру, глаза открылись, и он сонно уставился перед собой. На дорогу вышел высокий человек. Луна со спины, поэтому лица не разглядеть. Да и тела из-за рваного, торчащего во все стороны нитками плаща не разобрать. Видно только что он невероятно худ, плечи из-под ткани торчат как наконечники копий. Волосы всклокочены, видны куски грязи. Человек приглашающе махнул рукой. Перегар повернулся к остановившемуся рядом Орину.

– Чего это он?

– Наверное хочет, чтобы следовали за ним, – предположил Орин.

Человек, как бы подтверждая его слова, снова махнул рукой. Подскакал Дар.

– Чего остановились?

Орин кивком показал на дорогу. Дар быстро взглянул в указанном направлении.

– Ну и..? – недовольно спросил он.

Орин едва не вскрикнул от удивления: человек исчез.

– Здесь только что был поселянин. Кажется.

Дар ехидно улыбнулся.

– Да? Странно, что не два или три.

– Его и Перегар видел, – возмутился недоверию товарища Орин.

– Я и не сомневаюсь, – согласился Дар, и дернув за уздцы, поворотил коня. – Ты от Перегара держись подальше, а то ещё и не такое примерещится.

Орин нахмурился, а Дар вернулся в конец отряда. Перегар стукнул жеребца в бока, отряд тронулся. Не проехали и двух десятков шагов, как на дороге снова показалась странная фигура. Ситуация повторилась. Человек явно просил куда-то идти. Дар подъехал не просто злой, а разъяренный. Взглядом схватил Орина и Перегара за шкирку, стукнул бошками друг о друга, затем швырнул к небесам и внимательно проследили за падением, чтобы они обязательно упали головами вниз. Вдруг так удастся вернуть их мозги из заднего места.

– Ну, чё встали? Опять всякая хрень мерекается?

Орин посмотрел на дорогу. Никого. Перегар только пожал плечами, мол, с него какой спрос?

– Хорошо, – сказал Дар, – с вами поеду, буду призраков отгонять. А то пока от города отъедем, ржавчина из доспехов сплошную дыру сделает.

Каково же было его удивление, когда человек появился снова. Пришлось остановиться.

– По-моему он нас куда-то зовёт, – смущенно сказал Дар.

Орин притворно округлил глаза.

– Да ты что? А это на тебя случайно не запах от Перегара подействовал?

– Ну ладно, – примирительно сказал Дар, – был не прав.

– И не лев, – поддёрнул делиаранец. – Что предлагаешь?

– Следовать за ним. Может человек помочь хочет, дорогу в деревню указывает.

– Здесь поблизости есть одна, – подтвердил Перегар.

– Вот видишь? – Обрадовался своей правоте Дар. – Там и заночуем.

Человек на дороге, будто услышав их спор, пошёл вперёд.

– Ладно, посмотрим, – сказал Орин, конь под ним дёрнулся от мощного удара коленями по бокам, споро затрусил по дороге.

Чем дольше ехали за не проронившим ни слова человеком, тем больше делиаранцу не нравилась эта затея. И ещё, он заметил странность, человек двигается от них всегда на одном и том же расстоянии, независимо от того, с какой скоростью скачут кони. Он будто специально не подпускает к себе близко. Орин решил отказаться от затеи, даже рот открыл, но Перегар радостно воскликнул:

– О, кладбище. Теперь до деревни рукой подать. А где этот?

Незнакомец исчез.

– Надо же, – разочарованно сказал Дар, – а я даже поблагодарить его не успел.

Конь делиаранца нервно прянул ушами, к грохоту доспехов и ступку копыт добавился странный шум, будто кто-то пересыпает землю. Орин потащил сирминиевый меч из ножен.

– Успеешь ещё.

В свете вышедшей луны он заметил их проводника, замершего между могилами. До них донеслась песня, от которой руки сами потянулись за оружием.

Кресты и надгробия зашевелились, некоторые опрокинулись. Земля вспучилась, показались костлявые, обтянутые пергаментной кожей руки. Тонкие пальцы с длинными тёмно-синими ногтями упёрлись в сырую землю. Лунный свет выхватил показавшиеся из могил головы. Множество жёлтых огней отыскали маленький отряд.

– Может удастся свалить? – спросил кто-то дрожащим голосом.

Орин окинул взглядом дорогу и окрестности, насколько это возможно в лесу. Если бы как последние идиоты не пялились на могилы, то ускакать без боя, возможно, и удалось, но теперь нет. Мертвяки полезли прямо из-под дороги, причём как спереди, так и сзади.

– Лучники, – крикнул делиаранец так, что сам вздрогнул, – используйте сирминиевые стрелы.

Мертвяки молча пошли на людей. Конь под Орином попятился, уши прижаты, шкура дёргается, будто слепней отгоняет. Делиаранец заставил его сделать несколько шагов вперёд, больше и не потребовалось. Дар сзади заорал и кинулся за ним. Раздались первые щелчки спускаемых тетив. Орин замахнулся на ближайшего покойника, но опоздал. Над ухом вжикнуло. Мертвяк опрокинулся на спину, корявые пальцы попытались выдернуть стрелу из глазницы. Тело рассыпалось в прах, на земле остались лишь лохмотья. От увиденного у лучников перестали дрожать руки, и почти каждая стрела находила цель. Но мертвяков оказалось слишком много, и работы хватило всем. Орин от поступка лучника пришел в ярость. Его меч засверкал с такой скоростью, что вокруг образовался серебристый занавес. Обрубки мертвых тел и прах посыпались на дерущегося рядом Дара так обильно, что воин вынуждено отъехал в сторону.

Орин увлёкся, поэтому не заметил, как оказался в полном окружении. Коня схватили под уздцы, он поднялся на дыбы, копыта замолотили напавших. В ноги делиаранца вцепились многочисленные пальцы, его попытались стащить. Он рубанул с двух сторон, тяжесть, тащившая вниз, исчезла. Но вместо трех рук, удерживавших его, вцепилось десять.

– Сомкнуть ряды! – услышал он запоздалый приказ Дара.

Орин попытался отъехать, но конь завяз в недорубленных, ещё живых, мертвяках. Они мёртвой хваткой вцепились в ноги напуганного животного. Делиаранец выкинул вперёд правую руку, с уст сорвалось несколько слов. Мощная огненная вспышка разорвала темноту ночи. Даже луна стыдливо померкла. Пепел серыми хлопьями медленно заскользил к земле. В рядах мертвецов образовалась длинная широкая брешь. Делиаранец воспользовался случаем, и конь, ведомый рукой хозяина, скакнул вперёд. Но это лишь ухудшило положение. Орин оказался отгороженным телами мертвецов от своих товарищей. Причём, что любопытно, мертвяки, даже те, которые насели на Дара и его людей, развернулись, опасно подставив тыл, и устремились за Орином. Дар и его воины не могли не воспользоваться подарком судьбы. Многочисленные отрубленные ноги и руки заскребли по земле в попытках вцепиться в обидчика или присоединиться к хозяину, но кони быстро растоптали обрубки. Лишённые рук и ног мертвецы пытались вцепиться в людей зубами. Воины заработали кулаками и ногами. Пошёл кратковременный град из зубов и оторванных челюстей. Орин, чувствуя как уходят силы, ещё несколько раз «плюнул» огнём. Только после этого попытался вырваться из смертельных объятий многоголовой, тянущей к нему руки толпы. Неожиданно из леса выскочил кудлатый мужик, плечи широченные, в руках чувствуется недюжинная сила, движения ловки и быстры. От увиденного косматые брови полезли вверх.

– Хлебать-копать! – эмоционально бросил он.

Пальцы закатали рукава рубахи к локтю, и он безбоязненно кинулся в самую гущу схватки. Здоровенные кулаки заработали не хуже молота или дубины. Они прошибали тела мертвяков насквозь, а головы крошили как гнилые орехи. Мертвяки после его ударов не только не вставали – как можно встать, если руки и ноги раскиданы в радиусе пяти-шести метров – но и переставали шевелиться, хотя в прах не превращались. Мужик вскоре истребил половину окруживших делиаранца покойников, попутно загнав ногами в землю пытающихся выкарабкаться. Но как не была близка подмога, Орина всё-таки стащили с коня. Положение осложнилось ещё и тем, что напуганное до безумия животное удачно лягнуло мертвяка. Только почему-то удар пришёлся в голову делиаранца. Дальше для него всё происходило в полутьме, хотя луна не зашла за тучи. Что-то кричал Дар, рычал кудлатый мужик, перед лицом мелькали озлобленные белые лица, серебристая полоска, отчего лица исчезали, но на их месте появлялись другие. Его хватали за руки, он бил локтями, коленями, потому как меч в такой тесноте бесполезен. Но закончилось всё неожиданно.

– Не подходите к нему, – вдруг отчетливо раздался голос Дара.

Темнота резко отступила. Делиаранец увидел, что стоит среди полусгнившего тряпья, праха и поломанных костей. Вокруг него стоят на безопасном расстоянии воины.

– Не надо его останавливать, – сказал Дар кудлатому мужику. – Намахается, устанет, сам остановится. А то попытаешься вмешаться, потом тебя по кускам со всего кладбища собирать придётся.

– Не сомневаюсь, – пробасил мужик.

Орин устало кинул меч в ножны.

– Теперь можно, – дал добро на разговор Дар.

Мужик горячо пожал руку делиаранцу.

– Благодарю за помощь. Мне одному с ними бы ни в жисть не справиться. До самого села дошли бы, а там им вряд ли кто-нибудь достойный отпор дал.

– А по-моему это вы нам помогли, – сказал Орин.

Мужик засмеялся.

– Таким воинам как вы помощь не нужна. Я и успел только к шапочному разбору. Так, помахался чуток, даже не разогрелся.

Он помолчал. Глаза внимательно осмотрели дорогу и кладбище. Густые кустистые брови сцепились как бешенные собаки.

– Что-то не так? – спросил Орин.

– Странно, – ответил мужик, – мертвяки нас не беспокоили со времён войны. Я уж думал, что на своём веку и не увижу подобного, но видимо ошибся. Что же заставило выползти их из могил?

Он пожевал губами, карие глаза со зрачком щелью посмотрели на делиаранца. Орин от его взгляда поёжился.

– Неужели опять? – задумчиво сказал мужик. – Хотя нет, вряд ли, иначе мы бы уже знали. Конвесторий наверняка бы оповестил. Ладно, мне пора. Ещё раз спасибо за помощь, и не попадайтесь больше на уловки попутника.

И мужик как сквозь землю провалился.

– Клевец мне в ухо! – пробормотал Дар. – Кто это был?

– Ведьмак, – благоговейно произнёс Перегар.

Со страху язык перестал заплетаться, а глаза косить, качка в седле утихла. По отряду, как живому организму, пробежала дрожь. Даже кони как-то нервозно переступили с ноги на ногу. Лишь Орин не понял о ком речь.

– Вообще то, – ответил на его немой вопрос Перегар, – ведьмаки сродни колдунам и чаровникам, но в отличие от них, даже скончавшись, могут жить в этом мире. Причём одни из них, как этот, защищают село, в котором живут, а другие наоборот постоянно вредят людям.

– Нам повезло, – сказал Огл.

Дар хитро улыбнулся.

– Не совсем, вот осмотрим могилы, тогда и узнаем. И не смотри на меня так, – буркнул он делиаранцу, – могилы теперь все равно… э-э-э пустые…

–…не пропадать же добру, – продолжил его мысль Орин.

– Вот-вот, – не уловив издевки в его голосе, сказал Дар. – Лучники, стрелы собрать, на остальных – разбежавшиеся кони. Могилы осмотреть со всей тщательностью, деньги нам уже нужны. Во, даже тебе шлем новый не мешало бы справить, а то выглядишь как… – Из глотки вырвалось ржание, конь обзавидуется.

Воин беспечно отправился на кладбище. Орин снял шлем. На металле четко отпечатался след подковы. Даже шляпки гвоздиков хорошо видны. Делиаранец раздраженно втиснул голову в шлем. Выемка болезненно упёрлась в лоб.

– Зато не свалится, – зло подумал Орин.

Лучники собрали стрелы удивительно быстро, мечники поймали разбежавшихся коней, и начался грабеж. Первые радостные крики раздались, как только воины заглянули в могилы. Послышался звон пересыпаемых в кошели монет. После этого бойцам вообще не стало никакого дела до окружающего мира и возможной опасности. Орин единственный, кто не потерял головы и остался настороже. Благо луна не зашла и кладбище как на ладони. Орин прошёлся между могилами. В земле что-то блеснуло. Он нагнулся. Находка сказалась небольшим крестиком. Делиаранец повернул так, чтобы луна осветила его полностью. Нет, не показалось. На крестике высечены символы, похожие на буквы. Орин попытался прочитать, но буквы сложились в какие-то несуразные слова. Подошедший Дар потряс перед ним полным кошелем.

– Гляди, сколько нашёл. О, ты тоже что-то откопал? Ну-кся, покажь.

На лице проступило разочарование.

– Всего-то? Ладно, я с тобой поделюсь, ты ведь потратился на стрелы, как чувствовал, что понадобятся.

Пальцы потянули верёвку, стягивающую кошель.

– Не стоит, – сказал Орин.

Дар поспешно затянул узел потуже.

– Ну что ж, моё дело – предложить, твоё – отказаться.

Он развернулся к расхитителям могил. Воины уже по третьему или пятому разу осматривали ямы, в надежде, что может быть что-то пропустили. Даже заглядывали к соседям. Дар скомандовал сбор. Воины нехотя вышли на дорогу. Дар быстро их пересчитал. Получилось около двух сотен человек. Подивившись чуду – людей явно прибыло – Орин пересчитал сам. Сорок шесть. Удивительно, но никто не пострадал. Отряд понёс потери только в амуниции: кому штаны порвали, у кого сапог каши просит, у некоторых шлем от удара копытом помят. Коней тоже поймали всех. Воодушевлённый богатой добычей отряд покинул поле битвы.

Вскоре лес погрузился во тьму. В небе прогрохотало, мелькнули молнии. Идущие воины задрали головы. Кто-то проворчал проклятие. Первые капли выбили пыль на дороге. Перегар перестал глазеть по сторонам, нахохлился как ворона на морозе. Ему, как, впрочем, и остальным, сырость не очень понравилась. Поначалу легкий накрапывающий дождь перешёл в ливень. Капли холодными ручейками проникли под доспехи и одежду, в сапогах захлюпало. Задница заскользила в седле. Кони заупрямились, останавливались, пришлось подгонять. Вскоре дождь образовал такую мощную пелену, что Орин едва видел уши своего коня. Грохот падающих капель заглушил бы звуки бегущей армии, а не только небольшого отряда или человека. Внезапно делиаранец почувствовал беспричинный страх, рука потянулась за сирминиевым мечом. Он попытался различить хоть что-то в непроглядной пелене падающих капель. С таким же успехом можно смотреть сквозь скалу, чтобы узнать, что внутри. Чувство тревоги медленно угасло. На прощание остался странный дымящийся след, и Орин убрал ладонь с рукояти. Вдруг наголенник сдавило так, что едва не закричал от боли. Сгусток тьмы попытался стащить с седла. Делиаранец ударил наотмашь защищенным стальной перчаткой кулаком. Ногу сдавило сильнее, раздался легкий треск. Пластина наголенника лопнула. Орин выхватил сирминиевый меч, и давление исчезло. Дар тут же оказался рядом. Пальцы скинули капли с бровей, но новые появились тут же.

– Что это было?

Ответить Орин не успел. Сзади донесся крик.

– Скорее, – бросил он Дару.

Его конь, чувствуя настроение хозяина, развернулся сам. Из-за тьмы Орин едва различил ближайших воинов. Мимо пронеслась лошадь без всадника. Конь Орина заартачился, пугливо попятился, пришлось ударить в бока. Жеребец недовольно заржал, но послушался хозяина. Снова раздался крик. Послышался звон стали. Закричал ещё кто-то.

– Так они друг друга перебьют, – подумал Орин.

С губ сорвалось Слово Огня. Темноту разрезала яркая короткая вспышка, её было вполне достаточно, чтобы Орин увидел ещё трех лошадей, лишившихся всадников. На седле одной дождь ещё не успел смыть капли крови. На обочине над воином склонился человек. Тонкие пальцы стиснули горло. Лучник дёргается, пытается отбиться, но силы явно неравны. Другие воины бестолково машут мечами, толкаются, принимают друг друга за врага. Орин выбросил руку в сторону, где видел напавшего. Огненный поток прошёлся над лежащим в грязи лучником. Поздно, над распростёртым на земле телом никого не оказалось.

– Как же он быстро перемещается, – подумал делиаранец.

Конь под ним наотрез отказался двинуться с места. Орин покинул седло. Справа послышался новый крик. Орин ускорился, капли дождя перестали хлестать по телу, замерли в воздухе как приклеенные. В свете огненной вспышки делиаранец обнаружил напавшего совсем в другом месте. Держащий новую жертву человек оглянулся, от нахлынувшей жути Орин до боли сжал рукоять сирминиевого меча: вместо носа – черный провал, сквозь прогнившую и разорванную в нескольких местах сиренево-коричневую кожу проступают жёлтые кости. Бордовая сукровица сочится из красноватых подёрнутых белой полупрозрачной пеленой глаз. Губы срезаны, обнажились подгнившие десны и зубы: чёрные, широкие, резко сужающиеся к концам. Одежда такая, будто человек побывал в страшной сече, да так и таскал, не снимая, лет сто. Пальцы твари разжались, бездыханное тело замерло над землёй. Нечеловек развернулся к делиаранцу. Руки метнулись к лицу с такой скоростью, будто удлинились. Орин едва успел увернуться, но когти прошлись по ожерелью (часть латного доспеха, прикрывающая шею), на металле остались глубокие царапины. Делиаранец рубанул наугад. Меч со свистом распорол воздух, не встретив препятствия. От удара в затылок словно дубиной, мир полыхнул каскадом разноцветных искр, но почему-то даже во время вспышки остался тёмен. Орин перекувырнулся через голову, волосы сразу намокли. Очевидно шлем соскочил во время удара. Встал с трудом, подгибающиеся ноги повиновались слабо. Сзади раздались шлепки по грязи. Орин едва успел развернуться. По лицу словно ножом резанули. Когти оставили на коже длинные кровоточащие царапины. Правый глаз перестал видеть. Но Орину тоже повезло, взмах меча не оказался напрасных: раздалось омерзительное шипение. Тварь замерла напротив, на правой руке не хватает четырёх пальцев.

От навалившейся слабости делиаранцу показалось, что машем не мечом, а деревом. Напавший, кажется, тоже это заметил, задвигался менее расчетливо и более нагло. Он сделал ложный бросок, будто пытался поднырнуть под меч. Орин купился, и меч разрезал пустоту. Стальные пальцы вцепились делиаранцу в шею. Ожерелье болезненно вмялось в плоть, в нос ударил запах земли и гниения. Орин запаниковал. Счёт пошёл на секунды. Чтобы обезопасить себя от зубов твари пришлось засунуть меч ей в рот. Челюсти сомкнулись, но зубы вопреки ожиданиям Орина не оставили на благородном металле и царапины. Голова твари откинулась, она попыталась выплюнуть меч. Орин резко рванул оружие в сторону. Металл с легкостью распорол мышцы и гнилые кости. Верхняя часть головы улетела во тьму. Нижняя челюсть попыталась сомкнуться с верхней, словно обгрызенный крысами язык задёргался в поисках нёба. Из глотки вырвался то ли всхлип, то ли вздох, и обезглавленное тело, так и не разжав пальцев, завалилось на спину, потащив Орина за собой. На сопротивление не осталось никаких сил, и делиаранец рухнул вместе с противником на землю. Мир окончательно погрузился во тьму.

В себя пришёл от тряски. Ливень перешёл в изморось.

– Ты как, жив? – раздался озабоченный голос Дара.

Орин пробормотал что-то несуразное. Его подняли, на голову опустилось что-то твердое, болезненно уперлось в лоб.

– Здорово же он тебя помял, – прорвался сквозь шум дождя голос Дара. – Но ты его лучше. У тебя парочка царапин, харя, правда, такая будто всю ночь били, да доспехи словно под телегу попал, а у этого ни пальцев, ни башки, и спина в другую сторону загнута.

Насчет спины Орин не понял. Кто-то подвёл коня. Проклятое стремя как нарочно не давалось стопе, а когда удалось попасть носком, забирался в седло так долго, будто лез по крутому склону высокой горы. И вряд ли залез, если бы кто-то не помог.

– Что за дела, – вопрошал Дар, ведя в поводу коня Орина, – мы на тот свет отправили два крупных отряда воров и мертвяков, отделавшись парочкой царапин, а один хлопотун…

– Кто? – не понял делиаранец.

– Хлопотун, кажется… Мне бабка рассказывала о таких. Так вот один хлопотун за раз пятерых в гроб уложил.

Орин снова ощутил гадостный запах. Значит Перегар рядом. Дар резко кинул меч в ножны. Клацнуло. Перегар всхрапнул, глаза нехотя открылись.

– Что-то произошло? – спросил он.

Дар от внезапной потери речи лишь эмоционально замахал руками. Губы перекривились, взгляд проделал в Перегаре дыру, пальцы вцепились в шею и с наслаждением свернули. Звук хрустнувших позвонков прозвучал как прекрасная музыка.

– Чё-то, ваша Милость, вид у вас какой-то болезненный, – сочувствующе сказал Перегар.

Дар, чтобы не убить Перегара на самом деле, принялся за ни в чем не повинных воинов. Инструктаж по правилам поведения при опасности и использования мечей прошёл в нервозной оплеушно-зуботыченной обстановке. Воины попытались оправдаться отсутствием солнечного и даже лунного света, дуростью рядом стоя… сидящего товарища, безграмотностью коней и несвоевременностью появления всякой нечисти. Последнее заявление вызвало у Дара поток велеречий, среди которых преобладали совершенно незнакомые Орину слова. Наконец отряд тронулся в путь.

– А может съедем с дороги? – предложил Дар. – А то уже второй раз за ночь всякая пакость встречается.

– Вообще то, – начал Перегар, – если ехать лесом, то можно будет значительно сократить путь. Но…

– Вот и славно, – перебил Дар. – Таким образом будут убиты два зайца.

– Как бы нам этими зайцами не стать, – тихо проворчал Огл, но его никто не услышал.

Отряд углубился в лес, и продвижение резко замедлилось. Лес – не дорога, здесь нужно постоянно огибать деревья, корни, торчащие из земли и выворотни. К тому же темнота не позволила вовремя рассмотреть неожиданно возникающие словно ниоткуда ветки. Но как это ни удивительно с коней никто не упал, хотя были слышны удары шлемов и пустых голов о деревья. Больше всего возмущались лучники, у которых из защиты только наконечники стрел. У многих на лбу появились шишки, а кожа лица в некоторых местах посинела и вспухла. Из ранок выступили бисеринки крови.

Постепенно рассвело. Ругань и проклятия сменились смехом и подколками. Предположения, почему вдруг на роже появилась царапина или синяк посыпались как из рога изобилия, что неминуемо привело к обиде и ссорам. Дар в корне пресёк несколько наметившихся драк и заставил воинов заткнуться.

Вышли к бескрайнему, уходящему за горизонт, болоту. Дар недовольно осмотрел изумрудный моховый ковёр, из которого не к месту торчат сухие, с обломанными ветками стволы мёртвых сосен.

– Это что за хрень?

– Болото, – услужливо пояснил Перегар.

– Вижу, что болото, – огрызнулся воин. – Почему не предупредил, что оно такое огромное?

Перегар подбоченился.

– Я пытался, но ты и рта не дал открыть. Поехали с дороги, да поехали.

– Тихо, – веско сказал делиаранец.

Крики смолкли. Головы завертелись в поисках врага.

– А в чём задержка?

Палец Дара обличающе ткнулся в сторону болота.

– Это болото, – для особо непонятливых пояснил он.

– Вижу, – ответил Орин, – и что?

Воины со странным выражением в глазах посмотрели на делиаранца. Нехороший у них был взгляд, издевательский. Пару человек повертели пальцами у виска. Дар раздраженно фыркнул.

– А то, что в болоте трясина, вот как засосёт по самые… эти самые, да вместе с конями и тю-тю. Только бульки и пойдут.

Орин не понял и половины сказанного.

– Я не понял, кто куда пойдёт?

Дар посмотрел на него, как на очнувшегося после встречи с хлопотуном Перегара.

– Потонем мы здесь! – заорал он на всё болото.

– Тогда давайте объедем его, – спокойно предложил Орин.

Дар моментально остыл, в глазах проступило удивление от такого простого решения: мол, как же я сам не додумался. Перегар прочистил горло, зашелестела бумага, он долго изучал карту.

– Обойти можно. Чё ж не обойти-то? – наконец, сказал он.

– Но… – поторопил Дар.

– Но придётся сделать большой крюк. Проще было не сходить с дороги, она как раз в обход и идёт.

Конь под Даром задёргался, почувствовав раздражение хозяина.

– Стоило ночью продираться через лес, чтобы потом вернуться, – сказал он. – А может рискнём?

– А как же засосёт и бульки? – спросил Орин.

Дар ощерился.

– Отобьёмся как-нибудь.

Перегар шумно почесался.

– Да и болото я смотрю не очень опасное. Вот если бы вода была сверху, тогда другое дело, а так вроде ничё.

Орин пожал плечами, жеребец от легкого удара ногами в бока переступил невидимую черту, отделяющую лес от болота. Копыта полностью утонули в изумрудном ковре. Воины притихли, ожидая ужасной развязки. Конь, ощутив под ногами прочную поверхность, безбоязненно сделал ещё шаг, другой, третий и воины тут же стали говорить какие они смелые и решительные и, если бы не господин делиаранец, они бы сами не удержались и первыми шагнули в болото. И лишь следующий около Орина Перегар нахмурился. Взгляд впился в карту.

– Что-то не так? – спросил его делиаранец.

– Надо взять немного правее, невпопад ответил воин.

Ответ насторожил. Пальцы пока без надобности ощупали рукоять сирминиевого меча. Разговоры возобновились. Мерв, в ярких красках начал описывать бой с мертвецами, как лихо рубил бошки, крошил кости и топтал отрубленные пальцы. Хвастовство как зараза распространилось по отряду, и вот уже на них напали не просто мертвецы, а великаны и количеством никак не меньше тысячи. А они такие умелые и быстрые успевали мечи заточить, съездить в ближайший город коней подковать и вернуться, пока медлительные твари протискивались к ним между горами обрубков и тел павших сородичей. Орин слушал вполуха, неприятная тревога тронула душу. К тому же очень некстати вспомнился разговор с Броганом и Протагором. Делиаранец несколько раз прокрутил его, и с каждым разом он нравился меньше и меньше. Хлюпнуло. Он очнулся от мрачных мыслей. Солнце уже преодолело половину пути по небосводу, лучи утонули в коричневой воде. Сухое болото закончилось. Конь ступил передними ногами в широкую лужу, но дальше идти не решился. Перегар, замерший слева, беспокойно поерзал в седле.

– Вот и до булек дошли, – мрачно пробормотал он.

– Ерунда, – уверенно заявил Дар. – И не в таких передрягах бывали.

– Да ну? – озлился вдруг Перегар. – Тогда вперёд.

– С какого перепоя? – возмутился Дар. – Ты у нас проводник, тебе и штандарт в руки.

Перегар оскалился, но спорить не стал. Орин хотел снова шагнуть первым, но Дар ухватил его коня за уздечку. Перегар выбрал зелёный участок между широкими лужами, каблуки ударили в бока, конь заартачился, но проводник ударил сильнее, и жеребец шагнул на мокрый, проваливающийся под ногами мох. Поверхность заходила ходуном. Следы во мху тут же заполнились водой. На поверхности соседних луж лопнули первые пузыри.

– Вот тебе и бульки, – сказал Дар.

– Где? – Орин попытался рассмотреть в воде таинственных существ.

Меч оказался в руке. Дар вместо ответа ткнул пальцем в лопнувший с глухим звуком здоровенный пузырь. Орин почувствовал себя идиотом, насупился. Дар оскорбительно гыгыкнул. Делиаранец въехал в воду, остальные последовали за ним гуськом.

Дно постепенно опустилось, кони погрузились в воду по брюхо. Дошло и до настоящей трясины, один из всадников сошел с тропы. Крик прервался всплеском. Воины заржали над неловкостью товарища, помогли вернуться на безопасный маршрут.

– Не сходить с тропы! – запоздало приказал Дар.

Вода достигла шеи коней. Шутки и смех кончились, люди уставились под ноги скакунов, хотя в мутной коричневой воде сложно что-то разглядеть. Пузыри пошли нескончаемым потоком, поэтому никто не обратил внимания на их каскады, появившиеся в соседних, удаленных от отряда лужах. Кони первыми почувствовали неладное, задёргались, зафыркали, ноздри раздулись, пытаясь уловить запах невидимого врага.

– Да что с тобой такое? – поглаживая по шее нервного скакуна, спросил Дар.

Орин вытащил меч.

– Кажется, твои бульки нам кого-то принесли. Быстрее вперёд!

Лицо Перегара сменило синюшный цвет на белый, каблуки замолотили несчастное, ни в чём не повинное животное. Копыта увязли в топком дне, поэтому для ускорения проводник несколько раз огрел коня плашмя мечом между ушей.

– Как чувствовал, что не надо ехать, – бормотал он. – Как чувствовал, как чувствовал…

– В следующий раз раньше говори о предчувствиях, – крикнул Дар, – а то: болото неопасное, вроде ничего…

Перегар развернул коня, рожа почернела от злости.

– Кто бы говорил, заладил одно: проскочим, да проскочим.

– А я карту знаю чёль? – парировал Дар. – Ты ж у нас проводник, клевец тебе в ухо, топор тебе в рыло, Чтоб тебе всю жизнь пустая бутылка снилась.

Орину удалось предотвратить склоку. И вовремя, слева и справа над водой показались… Такого видеть не приходилось. Поначалу подумал, что на поверхность воды всплыли старые почерневшие от времени и покрытые буро-зелёным мхом небольшие пеньки. Только от их количества в глазах зарябило. И когда пеньки открыли глаза и рты, больше напоминающие дупла, только зубастые, дошло, что ошибочка вышла.

– Анцыбалы, – пробормотал резко протрезвевший Перегар.

– Вот теперь будут нам и бульки, и ил в ушах, и мох в заднице, – сказал Дар. – К оружию!

Вода вспучилась, головы устремились к людям, позади над водой показались плавники, с торчащими шипами. Дар выхватил меч. Первые стрелы заставили снова погрузиться под воду с два десятка голов. Больше они не появились. Но зато другие поняли, чем им грозит пребывание на поверхности. Вода без всплеска сомкнулась над головами. Пузыри устремились к воинам.

– Сомкнуть ряды! – закричал Дар.

– Нельзя, – выкрикнул, Перегар, – тропа слишком узкая, попадут в трясину или прорвут сплавину и тогда всё.

Дар проворчал проклятие.

– За мной! – скомандовал Орин.

Он один заметил, что по счастливой случайности путь вперёд ещё не отрезан. Захлюпало, в воздух поднялся фонтан брызг. Цепочка воинов ринулась прочь от опасного места. Несчастным животным пришлось туго. Их головы то и дело погружались в болотную воду, но, отфыркавшись, голова по самые уши снова оказывалась в воде. К тому же испуганные всадники долбили их ногами, заставляя ускорить шаг, что ухудшило ситуацию. Пузыри приблизились вплотную. Орин беспомощно всмотрелся в горизонт. Сердце радостно забилось: далеко впереди показалась темно-зелёная полоска леса.

Сзади раздался крик. В воду стащили первого всадника. Лучники отреагировали мгновенно, и вынырнувший невредимый всадник попытался снова взобраться на своего скакуна. Но анцыбалы оказались не так глупы. Цепкие когтистые пальцы вцепились в ноги карабкающегося на жеребца всадника. Он заголосил, попытался удержаться за луку седла. Два воина бросились на выручку, но не успели. Крик прервался бульканьем. Напуганный конь бестолково заметался в воде, сошёл с тропы. Он успел жалобно, совсем не по-конски, вскрикнуть, прежде чем болотная вода с каким-то довольным сытым бурчанием сомкнуться над его головой. Всадники затыкали в воду мечами. Кому-то повезло, и поверхность рядом с конем окрасилась красным, а кому-то – нет, и лишённый всадника конь быстро исчезал в топи. Воинов хватали за ноги, пугали коней, отчего те сходили с тропы, увлекая запутавшихся в стременах людей.

– На пузыри, – крикнул Орин, – на пузыри смотрите! Как только приблизятся, сразу колите.

Несколько пузырей лопнули рядом, Орин ткнул мечом в воду. Клинок словно в камень попал, дёрнулся. Что-то осторожно коснулось ноги. Коричневая вода заходила ходуном, на поверхность всплыло бурое пятно. Этим и закончилось.

– Так их! – заорал Дар.

Глаза загорелись азартом, он всмотрелся в воду. Улучшив момент, воин резким движением бросил руку с мечом вперед. Рукоять рванулась в пальцах, поверхность окрасилась в бурый цвет, Дар радостно завизжал.

– Клевец мне в ухо, знай наших!

Воины перестали орать и испуганно тыкать мечами в воду. Жертвы поменялись с охотниками ролями. Вода забурлила от дёргающихся в предсмертных судорогах буро-зелёных тел. Анцыбалы даже подплывать не успевали, как тут же были пронзены стрелой. Счастливчиков насаживали на мечи. И тут атаку как отрезало. Водная гладь перестала колыхаться от снующих под ней тварей, пузыри появлялись только когда кони испуганно переступали ногами. Волосатые тела с длинными ранами от мечей и утыканные стрелами всплыли на поверхность. В воздухе ощутилось нарастающее напряжение.

– Скорее к берегу! – крикнул Орин.

– Да мы их одной левой, – развязано заявил Роланд и даже показал как: меч ткнулся в грудь всплывшего трупа лучника.

Мёртвые блеклые глаза открыты, в рот набился ил и мох. На коже лица отчетливо проступили багровые пятна. Роланд побледнел.

– Хочешь выглядеть так же, можешь ещё повоевать, – бросил Орин.

Дар едва перехватил устремившегося вперёд коня Роланда.

– Куда лезешь, дура? – рявкнул он. – По трясине соскучился?

Над болотом раздался тоскливый протяжный вой, от которого на берег первым захотел попасть не только Роланд. Коней даже понукать не пришлось. Испуганные животные почуяли опасность раньше хозяев. Снова послышался вой, но уже ближе. Слева, на расстоянии нескольких полётов стрелы, мох вдруг словно взорвался. Из воды на мгновение высунулось нечто огромное, с многочисленными отростками и лапами. Воины не стали разбираться, что это за диво дивное, забили коней по бокам со всей дури, хотя жеребцы без их указки пытались как можно быстрее покинуть опасное болото.

Конь Орина первым выскочил на берег, развернулся. Остальные немного отстали. По воде справа побежала широкая волна. Но всадники почти все успели покинуть негостеприимную стихию. Коню последнего осталось сделать один шаг, чтобы оказаться на берегу. В воду словно уронили огромный камень. Из фонтана брызг высунулась огромная в наростах голова. Всадник исчез в её пасти вместе с конём. Водная гладь и моховые острова заходили ходуном, будто под ними не одно такое существо. Скорее всего так и было. Лучники успели выпустить по несколько стрел, прежде чем клыкастая грязно-коричневая голова опустилась под воду, но на поверхность не всплыло и лоскутка от одежды воина.

Орин опасливо взглянул на постепенно успокаивающуюся воду. Лицо потемнело, пальцы, вцепившиеся в рукоять меча, побелели от напряжения. Остальные воины так же уставились на болото, ожидая появления возможно выжившего товарища. Но прошла минута, другая, а на поверхности даже маленький пузырёк не лопнул.

– Надо уйти подальше от берега, – тихо сказал Дар, и положил руку на плечо делиаранца.

Орин двинул плечом. Гибель товарища подействовала угнетающе. Но больше всего раздражало, что помочь ему не было никакой возможности.

– Помогите! – послышался крик со стороны леса.

Конь Орина, ведомый умелой рукой хозяина, устремился на крик. Оцепенение, охватившее воинов, не позволило им сразу последовать за ним. Лишь невозмутимый Перегар догнал делиаранца около густых зарослей высокого кустарника, расположенного на краю огромной, зажатой между стволами гигантских дубов, поляны.

– Помогите! – заголосили из ветвей.

– Кто здесь? – прокричал Орин. – Кому нужна помощь?

Ветки на высоте двух человеческих ростов слегка раздвинулись, показалось милое женское личико, обрамленное гривой густых соломенно-серых волос. Только немного больше человеческого. На Орина взглянули нежные голубые глаза. У Перегара челюсть отвисла. Девушка быстро окинула обоих взглядом.

– Мне нужна помощь, – певучим голоском сказала она, восхитительные пухлые губки раскрылись в неприятной усмешке.

Орина, прежде чем огромное тело с крыльями выметнулось из кустов, поразили длинные зубы и особенно мощные клыки не соответствующие прекрасному лицу. Жало на конце длинного хвоста впилось в шею. Металл поврежденного хлопотуном ожерелья не выдержал мощного удара, лопнул. Орин вскрикнул он боли. Конь испуганно встал на дыбы, и если бы не шлем, от удара о землю Орин наверняка потерял бы сознание. Мышцы шеи после укола перестали подчиняться.

– Лагрима! – заорал Перегар, пытаясь развернуть пятящегося коня. Благородное животное охватила такая паника, что даже боль от разорванных удилами губ и вывернутой нижней челюсти не смогла привести в чувства.

Тварь оказалась больше коня. Тело покрыто короткой соломенного цвета шерстью. Передние и задние конечности напоминают птичьи ноги, с мощными когтями. С длинного хвоста словно содрали шерсть и мышцы, отчего виден каждый позвонок. На конце последнего – чёрное жало длинной в ладонь. Тварь метнулась к Перегару. От удара лапой воин вылетел из седла и грохнулся спиной о землю. Дыхание перехватило, и он не смог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Попытался перевернуться на живот, но руки не послушались. В груди повеяло холодом. Ему удалось немного приподнять голову, взгляд скользнул по нагруднику. Металл прогнулся, лопнул, вместе с одеждой глубоко впился в плоть. В зияющей ране между острыми краями рёбер видно дёргающееся сердце. Крохотные фонтанчики крови быстро затопили рану по самые края. Воин закашлял. В сгустках хлынувшей изо рта крови делиаранец увидел кусочки внутренностей. Орин хотел помочь, но онемение и паралич не позволили и пальцем двинуть. Лагрима ударило Перегара лапой вторично. Длинный язык слизал с когтей кожу, полностью содранную с лица. Орина передёрнуло от вида окровавленного черепа. Он попытался отвести глаза, но мышцы не послушались. Даже веки опустить не удалось. Зверь провёл языком по окровавленному лицу жертвы, чихнул. На лице отразилось отвращение. Лапа подцепила труп, тело исчезло в кустах. Зверь двинулся к делиаранцу. Орин попытался уползти. Бесполезно. Лагрима вальяжно приблизилась к жертве. Широкая как блюдо лапа уперлась в грудь. Совершенное женское лицо обратилось к жертве. Губы раскрылись, голова неожиданно быстро метнулась к его руке. От стеганувшей боли Орин закричал, но крика не услышал, лишь хрип. На лицо закапало. Из кроваво-красного тумана вынырнула задранная кверху женская голова с гривой густых волос. Из прекрасного рта с полными губами торчит его рука. Рот чудовища открылся неожиданно широко, и рука исчезла в глотке. Вздутие в шее пошло вниз. Лагрима замерла, словно прислушиваясь к чему-то. Широкий как флаг язык прошёлся по губам, раздалось довольное мурлыкание. Зверь заинтересованно взглянул на жертву.

Последнее, что увидел перед смертью делиаранец – красная изнутри пасть, с чёрным провалом-глоткой, и длинные в три ряда зубы. Челюсти зверя, круша кости лица, сомкнулись. Прежде чем обрушилась пугающая тьма, Орин услышал топот коней запоздавших товарищей.

ГЛАВА 8

Чужак в сером балахоне, скрадывающем контуры тела, оказался на стене после того, как группа выживших покинула крепость. Даже быстро сгущающийся туман не смог скрыть чудовищный вид разрухи. Среди руин лежат присыпанные каменной пылью тела гигантских животных. Одни распотрошены, красно-бурые внутренности валяются в грязи, а по ним, размазывая в кровавые лепешки, ступают ноги живых собратьев. От других осталась только оболочка, толстая кожа складками обвисла на костях, веки ввалились, в мёртвом оскале белеют плоские зубы-резаки. Ноги тонкие как палочки. Камень вокруг изрыт, как обыкновенная земля. Мощные жвала личинок некродосов с легкостью расправились и с ними. Над тушами летают взрослые особи. Несколько пролетело мимо чужака, тонкие крылья, состоящие словно из толстых нитей коснулись капюшона, но твари будто его не заметили. Они отыскали недоеденного собратьями моноцера, опустились на тушу. Броня на груди лопнула, показались омерзительные хоботы, с легкостью пробившие толстую кожу моноцеров. На несколько мгновений твари замерли. Затем крылья разошлись в стороны, хоботы втянулись в грудь, пластины на груди сомкнулись, образуя непробиваемый доспех. Легкий взмах крыльями и некродосы взлетели. Около чужака пронесся некродос с мёртвым обезглавленным стражником в лапах. Жутковатым провалом зияет дыра в горле, кровь капает вниз редким чёрным дождём. Пара моноцеров усмотрели в сидящих на трупах некродосах конкурентов. Раздалось злобное хрюканье, они кинулись в атаку. Крылатые твари едва успели избежать столкновения и мгновенной смерти. Моноцеры немного потоптались около трупа. Рога, вслед улетевшим некродосам, грозно вспороли воздух. После демонстрации силы звери сыто повалились на землю. Издали донесся печальный вой – кропусы учуяли запах крови. Ему вторил крик с другой стороны. Моноцерам осталось недолго царствовать. Не пройдет и часа, как стаи голодных кропусов заполонят некогда прекрасную крепость. Даже моноцеры будут вынуждены ретироваться. Без драки, конечно, не обойдется, но размер уступит место численному превосходству.

– Молодцы, сделали всё как надо, – подумал чужак. – Как сладостен вид растерзанных жителей крепости.

Ему захотелось спуститься, чтобы погрузить руки в ещё тёплые тела, вдохнуть аромат вытекающей из ран и залившей улицы крови, почувствовать запах ужаса и смерти, минуту назад грозной поступью прошедшей по крепости.

Воздух, насыщенный чарующими запахами, приятно защекотал ноздри, проник в лёгкие, тело содрогнулось от нахлынувшей истомы. Чужак застонал, кожа судорожно дёрнулась, в затылок повеяло приятной прохладой. Каждая клеточка заголосила от удовольствия, конвульсивно задёргалась, требуя от хозяина новой порции прекрасного чувства. Но он вынужденно прервал нахлынувшую истому. Необходимо убедиться в том, что никто не уцелел. Чужак быстро обошёл крепость по стене, внимательному осмотру подвергся каждый труп, особенно долго разглядывал то, что осталось от Фойра. Если бы не капюшон, можно было бы увидеть радостную… нет, не улыбку, оскал. Так может улыбаться череп – жутковато, словно насмехаясь над ещё живыми, которых ожидает нечто ужасное. Но улыбка исчезла, когда взгляд упал на баллисты. Удивительные изделия умелых мастеров остались целыми. Значить моноцеры до них не добрались. А это могло произойти лишь в том случае, если стрелявшие уцелели. Этот факт подтверждало отсутствие трупов и крови около машин. Значит кому-то удалось убить лежащих рядом моноцеров и, наверняка, они смогли позже забраться на стену и покинуть крепость. Это испортило настроение. Концы рукавов набухли от стиснутых до боли кулаков, послышался скрип. Пролетающий некродос спикировал на незнакомца. Чужак словно ждал этого. Рука поднялась, с пальцев сорвался чёрный плюющийся искрам шар, угодивший точно в голову твари. Раздался беззвучный грохот, вниз осыпались лишь чёрные хлопья. Чужак кинулся по стене к воротам. Нога ступила на лестницу, ведущую к подножию стены, но он передумал, полез в башню. Не помогло. Туман непроглядным покрывалом накрыл весь мир. От охватившей ярости чужак заскрежетал зубами. Чтобы его рассеять, нужно потратить много сил, а это опасно. Но иначе никак. Губы задвигались, слова потекли странные, колючие, хватающие клубы белой пелены липкими лапами. Туман попытался воспротивиться чарам, но силы оказались неравными. Он медленно пополз в стороны, разошёлся как надо странному существу, такому крохотному, но обладающему невероятной силой. Образовалось окно, в котором как на ладони открылась широкая горная площадка, а на ней… Чужака затрясло от ярости. Эти ничтожества посмели выжить в бойне и не только покинули крепость, но даже взобрались на недоступный для кропусов и моноцеров склон горы. От резкого напряжения могучих мышц ткань балахона на спине разошлась.

– Твари! Твари! Твари! – сорвалось с уст.

Он собрался кинуться в погоню, но заметил в руках одного из беглецов в тёмно-фиолетовой мантии посох. Даже с такого расстояния чужак ощутилась исходящую от него мощь. Рисковать не стал, слишком много сил уже пришлось потратить. Но не стоять же как идиоту, наблюдая за преспокойно уходящей добычей. К тому же наглец с посохом в такой темноте тоже, кажется, его разглядел. Да, точно разглядел, таращится как на базарную диковинку. Чужак затрясся от гнева. Рядом затрепетали крылья. Чужак зашептал едва слышно. Невидимые руки метнулись к некродосам, зацепили и приволокли их как собак на поводке.

– Сейчас я вам устрою побег, – пообещал неосам чужак.

Рука в повелительном жесте указала на беглецов. Некродосы послушно повернулись в их сторону. Глаза отыскали желанные жертвы, крылья забились мощнее. Но развязки чужак не увидел: на секунду утратил контроль и туман скрыл площадку с беглецами.

– Не важно, – подумал он зло, – тот, что с посохом, вряд ли сможет отбиться от всех сразу. Так что парочки трупов, таких прекрасных, выпотрошенных как курицы, с дырками в животе и лежащими в кровавых, тёплых, парующий и источающих одуряющий аромат лужах, им не миновать. А на запах слетится ещё с десяток тварей. Глядишь от всей компании останутся лишь кости да рваные лохмотья.

Чужак противно захихикал, счастливо захлопал в ладоши. Дело сделано, теперь можно возвращаться. Повелитель будет доволен. На прощанье он махнул издыхающей как огромный зверь крепости рукой. Туман заклубился на том месте, где только что стоял.

Фроузен услышал стрёкот крыльев.

– Некродосы, – спокойно сказал он.

Сзади пугливо вскрикнули женщины. Тауматург поудобнее перехватили посох, напрягся, приводя мышцы в боевое состояние. Слева подошёл Альмарик, в глазах ужас, но видно, что пытается храбриться. Навьи двумя группами охватили их с флангов. Оставшиеся в живых воины замка попытались встать рядом, но тауматург отослал их к безоружным женщинам. И вовремя. Из тумана в боевом порядке в виде клина выскочило шесть тварей. Фроузен не успел понять, куда исчез седьмой, как они атаковали. Чёрные сгустки с посоха кошмарными сетями охватили двоих и зацепили третьего. Парочке не повезло – крылья словно бритвами срезало. Тела грохнулись на землю, но жизнь их покинула ещё до удара. Альмарик немного растерялся, слишком стремительно двигаются твари, но лиловые шары нашли мишень, и четвертый завалился на правое крыло, туман скрыл упавшего. Снизу донесся смачный звук удара. Раненый Фроузеном некродос попытался улететь, но опасно близко пролетел над головой навьев. Несколько мечей зацепили незащищенную бронёй нижнюю часть брюха. Тварь забила крыльями сильнее, но силы отказали, и она грохнулась на землю. Некродос попытался убежать, но вывалившиеся внутренности зацепились за камни. Он беспомощно задёргался, упёрся ногами сильнее. Внутренности с всхлипывающим звуком лопнули. Некродос ткнулся головой в землю, тело перекувыркнулось, оголилось поврежденное брюхо. Воины, охраняющие женщин, кинулись добивать раненого. Его тело превратилось в сплошную рану, но неосы не остановились, со злостью погружая мечи всё глубже и глубже. Под некродосом натекла желтоватая гадко воняющая лужа.

Две оставшиеся твари исчезли в тумане, но если судить по шумному стрёкоту крыльев не отказались от своей цели. Они совершили круг и пошли на снижение. Чары посохов сделали из них груду опалённой шевелящейся плоти. Фроузен услышал звук далёкого гонга, но времени обращать внимания на такую мелочь нет, всё внимание сосредоточилось на бое. Воины замка с остервенением добили дёргающих лапами созданий, отыгрываясь за поражение и боль от потери товарищей. Единственное, что не давало покоя – исчезновение седьмого некродоса.

Неожиданно трепетание крыльев раздалось со спины женщин. Фроузен, понимая, что сказать не успеет, а успеет, так воины опоздают, кинулся к женщинам сам. Из тумана в стремительном полёте выскочило чёрное тело. Лапы с крючьями вцепились в плечи и лицо одной из беглянок. Она вскрикнула, тело легко оторвалось от земли. Кожа на лице лопнула как ткань. Женщина заголосила, задёргалась в цепких объятьях. Но тварь, не обращая внимания на крики и попытки освободиться, подняла её выше. На Фроузена попало несколько капель, на темно-фиолетовом балахоне появились чёрные пятна, поползли в стороны, расширяя границы. Он беспомощно смотрел, как некродос с жертвой скрылся в тумане, и даже лучники не успели атаковать. Раздался нечеловеческий крик, затем что-то разорвалось, и к их ногам упало то, что несколько секунд назад было красивой женщиной. Её подруги сдавленно всхлипнули, воины отвели глаза в сторону, плечи передёрнулись, шлемы на головах зашевелились от поднимающих волос. Даже Фроузен, видевший за свою короткую жизнь многое, содрогнулся от увиденного. Несчастная упала на бок, рука подломилась, неестественно вывернулась назад, одежда пропиталась кровью насквозь, со спины оказалась разорванной, обнажились страшные рваные раны на спине, из которых высунулись обломки ребер. С головы содран не только скальп, но и кожа всего лица. Из кровавого месива с мукой смотрят побелевшие от боли, некогда золотистые, глаза. Из порванных, высовывающихся из костей крупных сосудов фонтанчиками бьёт кровь. Зубы оскалены как у мертвой лошади, язык утонул в натёкшем озерке, из горла вырываются всхлипывания и булькающие звуки.

– Убей меня, – простонала несчастная.

Фроузен отшатнулся, будто ударили в лицо дубиной, отрицательно замотал головой.

– Ско… рее! – выкрикнула она. – Он ус… пел…

В горле заклокотало, тело выгнулось, голова, судорожно откинувшись, стукнулась о камни. По ним потекли чёрные ручейки, сорвались с небольших уступчиков как крохотные водопады. Края лужиц разрослись на глазах, кровь покрыла каменную пыль, небольшие углубления и трещинки быстро заполнились до краёв. Фроузен стиснул зубы так, что скулы заболели. Ему ещё не приходилось убивать… СВОИХ.

– Скорее! – жалобно повторила женщина.

Белые глаза, наполненные кровью, посмотрели на него с мольбой.

Фроузен, проклиная этот чудовищно жестокий мир, поднёс посох к несчастной. Чёрный сгусток сетью расползся по изуродованному телу. Женщина выгнулась, дико вскрикнула. Кровь из порванных на голове сосудов брызнула сильнее. В подломившейся руке хрустнуло, ткань не выдержала, прорвалась, острый край кости, словно наконечник стрелы, высунулся наружу. Тело дёрнулось несколько раз и обмякло. Фроузен склонился над трупом. Альмарик подошёл почти неслышно.

– Личинки сдохли, – сказал он, едва шевеля губами. – Теперь никто не надругается над её телом.

Фроузен опустился на колени. Ладони сгребли камешки. Альмарик, понимая, что хочет сделать тауматург, дёрнул его за локоть.

– На это нет времени.

– Знаю, – прорычал Фроузен.

Альмарик не решился ему прекословить. Воины присоединились к тауматургу. Над погибшей быстро образовался небольшой холм из камней. Какая никакая, но всё же могила.

Прежде чем отправиться дальше Фроузен выстроил воинов таким образом, чтобы женщины оказались в центре. Крипт, бухнувшийся на землю, как только некродосы атаковали, заковылял впереди немного уменьшившегося отряда: голова опущена, глаза бегают по камням и тропе, избегая взглядов товарищей. Он даже перестал стонать и кряхтеть от усилий.

Туман сгустился. Одежда пропиталась влагой, неприятно прилипла к телу. Оружие заскользило в руках, что стало особенно опасным, когда тауматург попытался опереться о посох. Пришлось положить на плечо. Альмарик, как и все, бредёт понурый, на лице – маска скорби и дикого ужаса. Женщины перестали всхлипывать и испуганно при каждом шорохе вскидывать голову в поисках некродосов. Но по щекам непрерывно текут слёзы, стиснутые кулачки прижаты к груди, в каждом движении видна нервозность. Им бы хоть какое оружие, наверное тогда бы почувствовали себя немного увереннее.

«Сколько им ещё предстоит пережить, – подумал Фроузен. – А мне сколько? Сколько всего уже пережил?»

Мысль пошла от недавних событий к давно, как теперь кажется, минувшим и неожиданно наткнулась на стену. Фроузен даже остановился. Он помнил, как появился около дома, даже ощутил вдавившиеся в подошву камни брусчатки, но вот дальше – темнота. А что за ней?

Альмарик ткнулся в спину. Фроузен повернулся к нему.

– Кто я?

Брови Альмарика устремились вверх.

– Что с тобой? – спросил он.

– Скажи, кто я? – потребовал Фроузен.

Альмарик непонимающе посмотрел на него.

–Тауматург, кто же ещё?

– И всё?

– И всё. А что ещё?

– Откуда я взялся?

Брови Альмарика сошлись, движение колонны застопорилось, всё взгляды обратились к ним. Даже Крипт, словно пытающийся вовремя углядеть притаившуюся под каждым камнем опасность, с удивлением уставился на товарищей.

– Откуда, откуда, – проворчал Альмарик, – не знаю. Я нашёл тебя около дома кузнеца.

– Как я там оказался? – настойчиво спросил Фроузен.

– Не знаю, – повторился Альмарик. – Гляжу, ты стоишь, а мне был дан приказ срочно доставить тебя пред светлые очи Майдара, – он замолчал. В глазах промелькнула боль. Грудь опустилась, он тяжело вздохнул. – Вот и всё.

Фроузен понял, что ничего не понял. Как он попал в город? Почему оказался у дома кузнеца? Где был до этого? Вопросы хороводом закрутились в голове. Он развернулся, Альмарик за спиной что-то недовольно проворчал. Воины нервно поправили перевязи мечей, пальцы пробежались по скрепляющим доспехи ремешкам. Фроузен слышал, как заскрипела натягиваемая кожа. Крипт тяжко вздохнул, щеки забавно подпрыгнули, глаза наполнились печалью и страхом, стали как у больной коровы. Тело, словно студень, заколыхалось от резкого разворота, ноги заплелись, жрец едва не упал. Как и Альмарик, он что-то забурчал себе под нос, нахохлился. Голова утонула между приподнявшимися плечами. Он первым пошел по тропе. За ним двинулись остальные. Вокруг установилась небывалая тишина и лишь их мерные шаги, да скрип доспехов нарушают её.

Вскоре туман сгустился сильнее. Теперь не только спину идущего впереди, своих стоп не видно. Ориентироваться пришлось по звукам шагов. Обрушившаяся тишина подействовала угнетающе. Туман приглушил звуки даже идущих позади. Лишь один раз её нарушил грохот далекого обвала. Крипт остановился, пухлые уши повернулись в сторону источника шума.

– Всего лишь обвал, – тихо сказал он.

Но тауматург заметил, как побелело повёрнутое вполоборота лицо. Фроузен снял посох с плеча, прислушался, но кроме звуков их шагов и натужного дыхания Крипта ничего не услышал.

– Всего лишь обвал, – повторил жрец, плечи дёрнулись, то ли от сырости, то ли от страха.

Белые клубы завертелись вихрями за двинувшимся телом.

Поднялся слабый ветерок. Туман как огромное спящее животное нехотя проснулся, задвигался, вяло пополз в сторону. Фроузен с удовольствием взглянул на выплывший из молочной пелены подол мантии и выскакивающие из-под него носки сапог. Теперь и тропка хорошо видна с разбросанными в беспорядке камнями разной величины. Воины за спиной перестали оступаться, а Альмарик шипеть и ругаться при каждом неудачно подвернувшемся под ноги булыжнике. Настроение немного улучшилось, даже уши Крипта приняли обычный жёлтый цвет.

Туман так просто позиций решил не сдавать, забился в щели, злобно оскалился на ветер из-под камней, ущелий и пещер. Но ветер почувствовал приближающуюся сладкую победу, дунул сильнее, загоняя его глубже в пещеры, втискивая в пространство между камнями, отбрасывая со склонов и вершин гор вниз на равнину. Серебристый свет луны осветил громады гор. Серые, неприступные, с острыми пиками, увенчанными снеговыми шапками, они словно диковинные существа нависли над путниками, приблизились, чтобы лучше рассмотреть крохотных путешественников. Стайки густых облаков достают великанам едва ли до середины. Поднявшийся ветер погнал скитальцев дальше. Некоторые облака не в силах свернуть наткнулись на серые обтесанные ветром склоны. Фроузен подумал, что сейчас загрохочет, но тучи лишь медленно обогнули склон. На каменном боку остался мокрый след.

Туман отполз дальше, слева открылся потрясающий вид огромной горной страны, где ветер как полновластный хозяин выдувает чарующую музыку из своих инструментов – пещер, ущелий и трещин. В свете луны склоны некоторых гор замерцали, словно усыпанные драгоценными камнями. Хотя, наверное, так и есть. Мириады бликов осветили соседние склоны тусклым светом. Всякий раз, когда над горами проносились спугнутые ветром клочки тумана или тучи, загораживающие лунный свет, камни кокетливо мигали, словно заигрывали со звездами. Последними показали свою дикую красоту долины. Одни как скромницы прикрылись от посторонних глаз одеялом чёрной непроглядной тьмы, но Фроузен смог различить даже небольшие камешки, разбросанные на берегу крохотного ручейка, выбивающегося из расщелины дальней долины; другие спрятались за спины своих рыцарей, мужественно подставивших всем ветрам и дождям каменную грудь и о том, что они есть можно догадаться лишь по чрезмерно большому расстоянию между горами, что не толпятся, не толкаются, а словно заботливые родители обступили малыша со всех сторон. Даже вершины-головы слегка опустили вниз. Тауматурга не напугала абсолютная безжизненность склонов. Наверное, потому что почти все живые существа, с которыми «посчастливилось» встретиться, желали попробовать его на зуб.

Внезапный грохот заставил вздрогнуть. Часть склона ближайшей горы, убыстряясь, поползла к подножию. Огромные валуны, кувыркаясь и подскакивая, врезались в стоящих на пути собратьев, темнота озарилась каскадом огненных искр, проживающих яркую жизнь в коротком полёте. Некоторые валуны, как стойкие воины, держались до последнего, пока лавина неукротимым потоком не обрушилась на посмевших противиться её всесокрушающей силе. Будучи вырванными с насиженных мест они присоединились к собратьям и уже не гордые воины, а угодливые слуги, выполняющие волю хозяйки, неслись вперед, сокрушая таких же непокорных, которыми они были мгновение назад. Утомившееся эхо ещё металось между склонами гор, а каменная лавина давно доползла до долины. Силы покинули и она, превратившись в неопрятную кучу серых камней, задремала у подножия горы.

Склон, с которого сошла лавина, заблистал, как рыцарский шлем, очищенный от ржавчины. Виною тому огромная золотая жила, широкой полосой протянувшаяся от вершины почти к самому подножию. Крипт остановился, лицо обратилось к обвалу.

– Глядите! – закричал он, пухлый палец ткнулся в сторону горы.

Фроузен присмотрелся. По помолодевшему склону поползли крохотные фигурки со странными орудиями в руках. Существа замолотили ими жилу. Звука не слышно, слишком далеко. Отбитые самородки забрасывали за спины в корзины. Нагруженные так, что руками едва не касаются земли, существа сходили вниз по склону. Внезапно в груди похолодело, он присмотрелся. Одно из существ бросило работу, голова повернулась в их сторону. Вне всяких сомнений оно заметило неосов, руки задёргались, будто комаров отгоняет. Другие тоже бросили работу, множество лиц обратилось в их сторону. Фроузен и глазом не успел моргнуть, как странных существ словно ветром сдуло. Крипт всплеснул руками.

– Плохи наши дела.

Фроузен вопросительно посмотрел на гаруспика.

– Это колгарисы, о которых я вам говорил, – пояснил Крипт.

– И… – подтолкнул его к откровению Альмарик.

– Они снесли склон горы, чтобы добыть золото. В первый раз, когда раздался грохот ещё в тумане я подумал, что это обвал, простой обвал, самый простой…

Он стал сбивчиво что-то объяснять, путаясь в словах, глаза пугливо выпучились, губы шлёпали, язык явно не успевал за ними, отчего вместо слов посыпались шипящие и плямкающие звуки.

– Может его посохом огреть? – спросил у тауматурга Альмарик.

Звуковой поток прервался, Крипт с мольбой в глазах уставился на Фроузена.

– Говори чётко, – потребовал тауматург.

Подействовало. Плямкающие и шипящие звуки сменились свистом с придыханием и хрипами, будто Альмарик не только заехал Крипту по башке, но и начал душить. Несчастный гаруспик и посинел как удавленник. Страх перед далекими колгарисами сменился ужасом перед таким родным и близким тауматургом.

– Успокойся, – приказал Фроузен.

Но гаруспик только несчастно вздыхал, язык как у ящерицы выпрыгивает изо рта, пытаясь смочить пересохшие губы. Потные ладошки то складывались вместе в умоляющем жесте, то теребили одежду, оставляя на ней мокрый жирный след.

– Дело в том, – раздался из-за спины высокий женский голос, Фроузен обернулся, наконец одна из женщин решилась хоть что-то сказать, – что самой большой тайной, за которую колгарисы могут отдать жизнь, являются места, где находятся золотые жилы. Нам, к сожалению, не повезло, мы оказались свидетелями открытия совершенно нового месторождения золота. Не просто шахты или небольшой жилки, а крупного месторождения. Теперь они приложат все усилия, чтобы уничтожить свидетелей.

– Значит у нас один выход, – подытожил Фроузен, – уйти от этого места как можно дальше.

Все взгляды обратились к проводнику. Фроузен от удивления присвистнул: Крипт, приподняв подол балахона, припустил по едва заметной тропке, уютно расположившейся между двумя склонами. Складки с боков живота, перевалившиеся через кушак, дёргаются как недоразвитые крылья, уши пытаются им помочь в сложном деле, интенсивно загребают воздух, но тяжелые щеки как якоря тащат голову и все тело вниз, отчего взлететь не удаётся. Остальные тоже резво сорвались с места. Фроузен удивился скорости гаруспика. Сейчас за жрецом и некродос не угонится.

Сколько бежали, спускались, поднимались, поворачивали, перепрыгивали через трещины, кружили, казалось, вокруг одной вершины, понять сложно. Луна, очевидно, решила вдоволь повеселиться, наблюдая за забавной процессией, поэтому небосвод не покинула. Уже все выбились из сил, а Крипт даже не запыхался. Точнее запыхался – с лысины текут непрекращающиеся ручейки, одежда промокла, будто попал под дождь, даже на земле остаются влажные следы – но прёт и прёт, словно двухжильный. Фроузен оглянулся, сердце ёкнуло. За ним – запыхавшийся, позеленевший Альмарик, уцелевшие навьи, воины из города и… и всё. Женщины отстали.

– Стой! – крикнул он Крипту.

Эхо повторило крик, Фроузен от неожиданности вздрогнул. Жрец пал на землю и прикинулся булыжником. Пухленькие ручонки накрыли лысину, тело затряслось от страха.

– Возвращаемся, – уже тихо сказал тауматург.

Гаруспик пугливо зыркнул по сторонам из-под подмышки. Враг себя не обнаружил, жрец подхватился.

– Никак нельзя, господин, – затараторил он. – Никак нельзя. Опасно!

– Возвращаемся, – повторил Фроузен.

Альмарик показал толстяку кулак. Воины поправили слегка съехавшие доспехи, подтянули ремни. Крипт как-то сразу сник, потемнел, в глазах застыло отчаянье. Он поплелся за отрядом как пришибленная собака на веревке.

Женщины отстали сильно. Фроузен наткнулся на них у широкого уступа с глубокой трещиной, чёрной линией пересекающей тропинку. Четыре женщины уже перепрыгнули на эту сторону, а одна всё никак не отважится. Её подбадривают, протягивают руки, уговаривают, даже угрожают бросить, но она лишь округлившимися глазами смотрит в бездну, разверзшуюся у ног. Отряд выскочил в тот момент, когда, израсходовав все аргументы, женщины решили её оставить. От топота горожанки повернулись, страх в глазах сменился радостью. Они едва не бросились на шеи воинов. И тут позади застывшей около провала женщины метнулась чёрная тень. Фроузен успел удивиться – обладателя нет, а тень есть. Он даже взглянул в чистое небо, но там никого не оказалось. Тень рукой толкнула тень женщины в спину. Долгий крик ужаса прервался глухим звуком удара о камни пропасти. Эхо словно нарочно многократно повторило звук падения.

– Колгарисы, – взвизгнул Крипт.

Гаруспик попытался протиснуться в узкую – посох не пролезет – щель между валунами.

На мгновение растерявшийся Фроузен пришёл в себя. Злые сгустки с корявыми отростками ударили в пустоту над тенью. Чернота на мгновение расползлась мелкой сетью по цели, оконтуривая врага, раздался придушенный крик. Тень ухватила себя руками, задёргалась, камни заскрипели от упавшего на них тела, несколько отброшенных дёргающимися ногами скатились в трещину. Над тенью быстро проступили очертания тела уродливого карлика, наверняка едва достигающего груди тауматурга. Одежда грубого покроя под цвет камней, черная до пояса борода и такие же волосы, сморщенное с гигантским носом-киркой лицо. В глазах – злоба и неутолимая жажда. Это всё, что успел рассмотреть Фроузен. Непонятно откуда взявшиеся многочисленные тени накинулись на них со всех сторон. Тауматург поблагодарил луну за то, что не покинула небосвод, не будь её, их бы перебили как слепых. Жезл Альмарика метнул в ближайшую тень лиловый шар. Грохнуло. Тень отбросило на остроконечный камень, красные ручейки побежал к его подножию. Тень разбросала в стороны конечности. Черты мёртвого колгариса проступили медленно. Острая как копьё вершина камня на ладонь высунулась из груди. Лучники открыли шквальный огонь. Воткнутые в пустоту стрелы задёргались, упали на землю. Дальше смотреть стало некогда, насели со всех сторон. Шипящие корявые сгустки отбросили сразу двоих, неосторожно подскочивших слишком близко. Третий споткнулся о мёртвых товарищей и тут же к ним присоединился. Что-то болезненно стукнуло Фроузена по ноге. Он скосил глаза. Таким же инструментом они долбили золотую жилу. Короткое древко вставлено в дыру между двумя стальными клювами, повернутыми острыми кончиками в противоположные стороны. Рядом на спину завалился воин, в прочном нагруднике появилась треугольная дыра. Нижняя челюсть несколько раз дёрнулась и беспомощно отвисла. Изо рта не вытекло и капли крови, вся мощным потоком хлынула через дыру в груди. Второй удар размозжил череп вместе со шлемом. Фроузен попытался огреть посохом убившую воина тень. Та, словно сдаваясь, подняла руки, посох с сухим звуком обо что-то ударился – колгарис прикрылся оружием. Фроузен ругнулся.

– А как насчет этого?

С посоха к тени метнулся черный сгусток. Та запоздало отшатнулась. Конечности уродливыми кусками отлетели в стороны. На камнях появились прилипшие клочья одежды, куски мяса, на сапоги рухнули кости. Щепа и наконечник от кирки брякнулись рядом, как напоминание о том, что с тауматургом лучше не связываться.

Но даже после страшной гибели своих товарищей колгарисы не подумали отступать. С тупым упорством они продолжали набрасываться на отряд. Досталось и женщинам. Фроузен полагал, что за спинами воинов безопасно, да и пропасть позади защищает, а таким низкорослым существам её не перепрыгнуть, но он ошибся. Когда за спиной раздался женский крик, и явно не от испуга, Фроузен оглянулся и успел увидеть лишь скрывшиеся в пропасти сапоги и подол платья. Пара теней на другом конце трещины взмахнула лапами. Две другие женщины дёрнулись, крик боли заглушил шум битвы. Страшное оружие колгарисов вонзилось со спины одной на уровне груди, другой – живота. Они зашатались. Одна оступилась и последовала в пропасть за подругой, а вторая, которой кирка вонзилась в спину на уровне живота, чудом удержалась на краю. Колени коснулись земли, пальцы обхватили рану вокруг вонзившегося оружия и попытались удержать хлынувшую кровь. Губы перекривились, лицо превратилось в маску боли, всхлипы протиснулись сквозь плотно сжатые зубы. Но ей осталось совсем немного. Вторая кирка вонзилась в затылок, омерзительным клювом высунувшись изо лба. Женщина сначала качнулась вперёд и попыталась выровнять положение тела. Тяжёлое оружие резко потащило её назад. Сохранить равновесие не удалось. Несчастная последовала за подругами.

Крик ярости сорвался с уст Фроузена. Он затащил последнюю находящуюся в шоке женщину за валуны. Ноги послушно перебросили уставшее тело на другую сторону трещины. Лишенные оружия колгарисы и не думали убегать. К тому же к ним присоединилось ещё пятеро. Они как стая кропусов закружили вокруг тауматурга, выбирая момент для атаки. Фроузен не стал дожидаться, кинулся первым. Посох ткнул неудачно приблизившегося к пропасти в грудь. Он исчез в трещине без единого крика. Колгарисы, не ожидавшие атаки, растерялись, и тауматург отправил в пропасть ещё одного. Молодой тауматург приноровился, делая поправки на лунный свет, он смог с точностью наносить удар в нужное место. Когда пало ещё двое – одному он проломил висок так, что снёс половину башки, а другого превратил в дохлое чучело – остальные попятились. Кто-то попытался метнуть кирку, но тауматург сумел вовремя заметить жест. Древко лишь слегка зацепило плечо, даже ткань не порвалась. Фроузен не стал ждать, пока хозяева гор изволят покинуть «пирушку». Сам как упившийся до состояния невменяемости гость выставил их в ближайшую дверь: испуганные крики гостей прервались хрустом костей на дне пропасти. Тауматург поспешил на помощь отряду. И вовремя. Самыми успешными оказались он и Альмарик – у него лишь плечо испачкано, а у пажа в грязи панталоны от колена до пояса. Другим повезло меньше. Треть отряда продырявлена, тела лежат в чёрных, быстро разрастающихся озерках. Один сидит, опёршись спиной о валун. Глаза закрыты, нижней челюсти как не бывало. Правая кисть раздроблена ударом каблука. Рядом на боку лежит с пустым взором в глазах его товарищ, левая рука оторвана напрочь. Затылка нет. Губы беззвучно двигаются, будто он решил выговориться перед смертью.

Но потери колгарисов по сравнению с ними оказались чудовищными. Даже на первый взгляд на каждого погибшего воина приходится трое карликов. Не меньше половины лежат с выжженными в груди или голове дырами или пронзённые стрелами. Трое отползают, волоча перерезанные ноги. Один примостился рядом с павшим лучником, ладони удерживают раскрывающуюся как цветок поутру голову, рана от удара алебардой прошла посередине черепа. На него никто не обращает внимания, итак понятно, что уже не опасен. Остальные мертвецы небольшим валом лежат около ставших плечом к плечу выживших. У большинства павших колгарисов пробиты головы, что и понятно, при их росте получить удар в колено просто смешно. Но есть и такие, которым подфартило потерять руки или быть заколотыми ударом алебарды в грудь. Разъяренный Фроузен ударил по невидимкам с фланга. Конец посоха пронзил ближайшую тень насквозь. Взвизгнуло. Невидимые пальцы вцепились в посох, рванули наружу. Тауматург поразился силе колгариса. Посох застрял как в камне. Фроузен растерялся. Попытался дёрнуть, но смертельно раненый рудокоп с легкостью подтянул его к себе. Причём одной рукой. Вторая угрожающе поднялась. Колгарис потерял невидимость, но Фроузен итак понял, что карлик не просто так замахнулся. Не зная, что делать, тауматург использовал посох. Древко, словно веретено, окуталось сетью злых шипящих нитей. В пальцы будто сотни иголок вонзились. Но Фроузен не отпустил оружие. Нити, огрызаясь и шипя, ушли в колгариса. На обугленные дымящиеся сапоги – всё, что осталось от злобного жителя гор – тяжело рухнула почерневшая кирка. Запахло горелой древесиной и плотью. Фроузен неверяще посмотрел на руку. Кожа цела, в пальцах лишь легкое покалывание. Но стоило сделать шаг, как мир качнулся, горы угрожающе наклонили вершины, пропасть за спиной угодливо подставила край. Ещё немного и он присоединился бы к сброшенным колгарисами. Но тауматург удержался. Правда, ему помог колгарис. Брошенное им тело мёртвого воина ударило Фроузена по голеням спереди. Ноги, словно решив убежать от хозяина, рванули назад, тропа шарахнула по груди и лицу со всей дури, а покойник исчез в трещине. Боль отрезвила. Фроузен попытался подняться. Его заботливо подхватили под руки. Глаза наткнулись на испуганный взгляд: выжившая женщины не побоялась подставить спину под удар. Тауматург вскочил, мир слегка накренился, миниатюрные, с неестественно тонкими перстами и чёрными бьющимися жилками под почти прозрачной кожей, ладошки упёрлись в его грудь. Фроузен медленно отстранил нежные руки. Женская мужественность придала сил, а заодно вернула схлынувшую ярость. Он молча кинулся в сечу. Злость словно увеличила силу чар посоха. Теперь стоило колгарисам приблизиться парой, как ударив в одного, корявый сгусток расползался и перекидывался на второго. Но даже это не отбило у карликов желание умертвить случайных свидетелей открытия новой золотой жилы.

Тень справа приблизилась незаметно. Тауматург обратил на неё внимание, когда её руки уже опускались, едва успел отвести голову в сторону. В плече словно костёр полыхнул, разгорелся, плоть от плеча к пальцам быстро обуглилась, рука онемела. Но огонь в плече не погас. Фроузен ткнул наугад. Конец посоха с чавкающим звуком вонзился в густую пустоту. Навалившаяся тяжесть едва не вырвала древко из руки. Снова кто-то ударил в гонг. Тело мгновенно восстановило силы полностью, даже раны затянулись. Фроузен с лёгкостью выхватил посох из пустоты. Ставший видимым лежащий на спине колгарис не шелохнулся. Тауматург едва успел заметить отсутствие глаза и быстро натекающую в глазницу кровь, как подскочил новый желающий присоединиться к павшим товарищам. Злобно шипящие сгустки жадно впились в невидимое тело, колгарис покрылся чёрной меняющей очертания сетью. С посоха сорвалась ещё пара смертей. Две фигуры задёргались в предсмертном танце. Они даже не успели упасть, а Фроузен переключился на новых.

Неожиданно прямо из воздуха выскочила кирка. Тауматург не успел отреагировать. Огонь с новой неистовой силой полыхнул уже в голове. Пламя испепелило мозги, огненные зубы изгрызли кости, глаза высохли, и мир погрузился во мрак. Осталось лишь ориентироваться по крикам воинов и едва слышному мычанию навьев. Загрохотало. Кажется, колгарисы пошли на единственно правильный шаг, вызвали лавину. Фроузен повернул голову на звук. Зрение непонятно почему восстановилось. Тауматург несколько раз махнул посохом. Пусть он сегодня погибнет, но обязательно заберёт с собой ещё парочку тварей.

– Фроузен, остановись, всё кончено!

Голос Альмарика плетью стеганул по ушам, ветром раздул огонь в остатках истерзанного черепа. Зубы огня довершили начатое, и Фроузен не только ослеп, но и оглох.

Сколько продолжалось беспамятство, сказать не мог. Из сумерек медленно выплыли залитые лунным светом горы, камни под ногами, труп воина с размозженным мощным ударом о камни черепом, от которого осталась лишь шея. В обзор вплыло настороженное и усталое лицо Альмарика. До Фроузена дошло, что каким-то чудом остался на ногах.

– Мы победили, – радостно сказал Альмарик.

Глаза горят от восторга, пальцы вцепились в посох. Ноги трясутся как у зайца. Наверное, если бы не посох, он бы давно упал. Фроузен удивился, что может видеть. Он шевельнул сожженной рукой. Перед лицом возникла кисть, кожа целая, пальцы все в наличии и даже шевелятся. Череп оказался целехоньким, только правая сторона промокла от крови. Рана на плече, которую видно через широкую дыру в балахоне, уже затянулась. Он осмотрел поле битвы. Павших воинов не видно. Их скрыли тела колгарисов: изуродованные мечами, утыканные стрелами, омерзительными кусками разбросанные по склону горы. Из отряда, покинувшего крепость, уцелело пять навьев, женщина, он, Альмарик и… Пыхтение за спиной заставило пажа резко развернуться. Тауматург выглянул из-за его плеча. Но это оказался всего лишь Крипт. Если не знать, что жрец сам втиснулся в узкую щель, можно было бы подумать, что гаруспик стал жертвой обвала. Тело складками повисло с двух сторон огромных валунов. И чего он только не делал: пыхтел, дёргался, словно в него попала молния, пухлыми ручонками упирался в камни, даже пытался выдуть из себя лишний воздух. Тщетно.

– Куда только не залезешь, чтобы спасти шкуру, – сказал Альмарик.

– Да, – поддержал его Фроузен.

Взгляд украдкой коснулся выжившей. Длинные пепельные волосы, сейчас немного растрёпанные, ниспадают до середины спины. Белая, аж светится в темноте, кожа покрылась лёгким румянцем. В тёмно-янтарных глазах – застенчивость и нежность. Слегка синеватые губы тронула лёгкая растерянная улыбка. Нежные пальчики, насквозь просвечивающиеся лунным светом, нервно теребят ткань платья. В гордой осанке проступает стать и благородство. В груди тауматурга кольнуло, но боль оказалась на удивление приятной.

Негодующий вой Крипта прервал любование. Пухлые ладошки упёрлись в камень, глаза-сливы полезли из орбит от нечеловеческих усилий. Мощные жировые складки помогали как могли.

– Пузом, пузом толкай, – подбодрил паж. – И щёки, щёки напряги. Во-от!

Но все его подначивания и усилия Крипта результата не дали. Уставший гаруспик выдохся и трупом повис между валунами.

– А может оставим его здесь? – предложил Альмарик.

– Почему нет? – согласился Фроузен.

Женщина прижала кулачки к груди, взгляд беспомощно перебегает с одного лица на другое. Она попытается понять, шутят они или говорят серьезно. Воины что-то замычали, но что – непонятно. У Крипта со страху побелела даже одежда. Дёрганья возобновились с новой силой. И откуда что взялось – огромный валун от мощного толчка медленно накренился и, поддев гаруспика, покатился по склону. Если бы не вовремя вцепившийся в его балахон Альмарик, несчастного жреца пришлось бы соскребать со склона.

Не дождавшись, пока Крипт придёт в себя, выговорится вдоволь, нажестекулируется всласть, группа тронулась. Но пришлось задержаться: Альмарик настоял на том, что глупо уходить с пустыми карманами. На вопросительный взгляд тауматурга паж ответил действием. Обследование одежды ближайшего колгариса принесло крупный золотой самородок. К великому сожалению пажа набралось всего десять. Тогда он нагло потребовал, чтобы навьи стянули с мёртвых товарищей обмундирование. Фроузен поморщился, но паж пояснил, что бросать даже такое помятое железо – глупо. Вскоре грохот от нагруженных железяками воинов заставил в поте лица эхо исполнять его прямые обязанности.

На этот раз группу возглавил Фроузен. Куда идти ясно, да и несчастному Крипту нужно время, чтобы прийти в себя. Альмарик поначалу шёл сзади. Фроузен слышал, как он серьезным голосом поучал Крипта куда и как лезть в случае опасности. Но нервы жреца итак на пределе, и несчастный во всеуслышание, не стесняясь присутствующей в отряде дамы, сказал куда необходимо пойти самому Альмарику. Паж заржал, но в указанном направлении не пошёл, а присоединился к Фроузену. На этом словопрения закончились.

Колгарисы понесли тяжелые потери, но урок не пошёл впрок. Они перестали нападать в открытую, даже будучи невидимыми, но обвалы устраивали чуть ли не на каждом шагу. Делали это умело, выжидали, пока выжившие подойдут как можно ближе, а затем выбивали всего один камень. Лавина устремлялась на группу. Если бы не прекрасное ночное зрение и великолепная реакция Фроузена, отряд давно бы оказался погребен под многотонной лавиной. Ох и орали же колгарисы после каждого неудачного покушения. Проклятия сыпались на головы тауматургов, неосов и родственников криворуких устроителей лавин. После многочисленных покушений Фроузен даже начал узнавать голос одного из них, хриплый, перхающий, как у больной собаки. Колгарис употреблял такие ругательства, что даже у Альмарика челюсть отвисла.

– Вот это он завернул, – после очередного вопля сказал паж, рот открыт, в глазах восторг. Кажется, ни одного высказывания не упустил.

Но везение рано или поздно заканчивается. Ветер разогнал туман, но взамен пригнал целое стадо туч. Первые были мелкими, полупрозрачными, словно больными, но затем появились плотные, чёрные как ночь и широкие как харя гаруспика. Они полностью закрыли небо, превратив его в мало того, что сотканный как попало, так ещё и измочаленный множеством ног неопрятный ковёр. Луна брезгливо придвинулась к краю небосвода, свет померк, мир словно ухнул в глубокую пропасть. И всё бы ничего, Фроузен от этого хуже видеть не стал, но исчезли тени.

Крипт снова вырвался вперёд, но у места, где пришлось повернуть назад и вернуться за отставшими женщинами, остановился и испуганно затаращился в темноту. Ничего. Он сделал несколько шагов. Опять что-то померекалось. Крипт как окаменел. И так через каждые пять–шесть шагов. Фроузен и Альмарик постоянно на него налетали. Паж не мог удержаться от соблазна, и каждый раз его колено тонуло в необъятной заднице Крипта. Гаруспик не обращал на пинки внимания, даже наоборот, прижался к сзади идущим, словно оскорбления действием понравились. Фроузену это надоело. Он обогнал жреца и пошёл первым. Сзади послышался облегченный вздох и новый глухой пинок. Крипт отреагировал злобным бормотанием, а Альмарик в ответ нагло хихикнул.

Тропинка то появлялась, то исчезала, но тауматург лишь раз сбился с пути. Обвалы прекратились, но это насторожило. И не напрасно – новое нападение не заставило себя ждать. Колгарисы при их огромной обуви научились ходить бесшумно, но горы непредсказуемы даже для них. Остроконечный камешек на совершенно ровной площадке кувыркнулся на бок и Фроузен отреагировал сразу. Пара корявых сгустков, сорвавшись с посоха, сделали невидимку видимым. На землю грохнулась отточенная на концах кирка. Ещё несколько камешков сдвинулись с мест, и Альмарик использовал посох по назначению. Остальным работы не перепало. Лишь женщина четко выполнила возложенную природой обязанность: каждый раз, когда Фроузен и Альмарик резко выкидывали вперед посох, тихо вскрикивала, пальчики сжимались в кулачки, а глазки со зрачками-щелями испуганно вспыхивали очаровательным тёмно-янтарным огнём.

Атака прервалась так же внезапно как и началась. На земле остались лежать неподвижно семь тел. Точнее их останки. Восьмое попыталось отползти. Рука прикрыла широкую выжженную рану на бедре – дело рук Альмарика. Фроузен подскочил, схватил его за горло. Колгарис захрипел, закашлял, губы побелели от отхлынувшей крови.

– Не убивайте меня, – просипел он. Фроузен узнал поминавшего родственников неосов и колгарисов сочными выражениями. – Я дам вам золота сколько захотите.

– Нам не нужно золото, – чётко сказал тауматург.

Альмарик незаметно ткнул его под ребро локтем, мол, ты чего, рехнулся?

– Не нужно золото? – просипел колгарис.

Фроузен никогда не видел, чтобы от удивления так выпучивались глаза. Колгарис даже дышать перестал. Память подбросила воспоминание о женщине с киркой во лбу, и Фроузен сдавил горло сильнее.

– Не убивайте, – едва слышно прохрипел колгарис. – Я научу вас становиться невидимым.

Предложение показалось заманчивым, Фроузен ослабил хватку.

– Не верьте ему, – смело выкрикнул из-за спин навьев гаруспик. – Даже если не обманет, и вы его отпустите, он вернётся и устроит новый обвал или ещё чего похуже.

– Не устрою, – буркнул колгарис. – Зачем убивать тех, кому не нужно золото? Знали бы сразу, не тронули. Стольких работников зря потеряли.

Он замолчал, лицо перекосила болезненная гримаса.

– Хорошо, – сказал тауматург. – Альмарик, если что…

Паж кивнул.

– Понял.

Навершие посоха угрожающе нависло над головой колгариса. Тот поморщился.

– Повторяй за мной, – сказал карлик, – алогим, куэро тарим, мирадо эргор, таор лавидор.

Молодой тауматург повторил. По роже колгариса разлилось удовлетворение. Фроузен едва успел отвести в сторону посох Альмарика. Лиловый шар с грохотом врезался в камни над головой колгариса. Женщина удивленно вскрикнула. Фроузен посмотрел на руки. Они не исчезли, такие же видимые, худые с синими ногтями.

– Фроузен, ты здесь? – спросил вдруг Альмарик.

Он сделал движение, будто пытается схватить воздух. Пальцы едва не угодили тауматургу в око. Увернулся чудом.

– Осторожнее, ты мне едва в глаз не попал.

Паж облегчённо вздохнул.

– А этот где?

– Рядом, – ответил тауматург.

– Я уговор выполнил, – сказал колгарис. – Дело за вами.

– Иди, – благосклонно разрешил Альмарик, пытаясь разглядеть невидимого противника.

Колгарис едва поднялся.

–Э-э, погоди, – остановил его паж. – Я хочу узнать кое-что. Ты когда ругался, произнес слово…

– Свободен, – перебил его Фроузен.

Не хватало, чтобы неугомонный Альмарик повторил всё услышанное. Колгарис похромал к ущелью между ближайшими горами. Из-за спин воинов вынырнул жрец.

– Зря отпустили. Чует моё сердце, встретиться ещё придётся.

– Не придётся, – раздался из пустоты голос Фроузена.

Слабость обездвиживающим ядом медленно навалилась на тело. Хромающие звуки ещё не затихли, а тауматург будто снова побывал в схватке. Причём как сделать так, чтобы прекратить действие заклинания и снять невидимость, он не знал, и силы вскоре почти полностью покинули тело. Мир закачался, утратил плотность, и внезапно как бешенный жеребец задёргался под ногами. Фроузена вспомнил урок, который дал ему гаруспик, и снова «обрёл» плоть. Его подхватили под руки. Понесли. Что-то пробормотал Крипт, ему грубо ответил Альмарик. Тихо вздохнула идущая позади женщина.

Колгарис сдержал обещание. Никто на них больше не нападал, лавины прекратились. Крипт, конечно, ворчал, его глаза-сливы старались разглядеть, что твориться даже под крохотными камешками на вершине самой удаленной горы, но Фроузен понимал, что всё это зря. Фраза про то, что им не нужно золото, подействовала на колгариса не хуже удара кувалдой по голове. Но всегда нужно быть начеку и Фроузен, как только почувствовал, что может идти, возглавил шествие. Естественно он первым увидел город, всадником оседлавшим одинокий высокий холм.

ГЛАВА 9

Невидимый наблюдатель видел сцену гибели Орина от начала до конца. Конный отряд опоздал всего на несколько секунд. Хотя, даже если бы удалось вырвать делиаранца из лап лагримы, он бы всё равно умер от яда. Настало время неприятного и непредсказуемого по последствиям момента. Наблюдатель приготовился к смене декорации. Каждый раз, когда это происходит, становится страшно, потому что он на мгновение оказывается в Нигде и Ни В Чём. Изменение происходит незаметно и безболезненно: раз – и ты уже в совершенно новом, хотя и старом месте. Но вероятность того, что застрянешь в Ничто, есть. И каждый раз всё внутри замирает от ожидания страшной участи.

На мгновение он оказался в пугающей чёрной пустоте. Затем старый мир предстал обновлённым: поляна приобрела первозданный вид. Лишь в кустах притаилась смерть в образе чудовища с прекрасным женским лицом.

Наблюдатель провел ладонью по лбу. Так и есть, опять мокрый. Руки дрожат, ноги не сгибаются, а тело бьёт озноб. Кусты слева, где спряталась лагрима, зашевелились.

– Помогите! – закричала она.

Наблюдатель поморщился. Сейчас этот тупоголовый делиаранец метнётся навстречу смерти и опять будет растерзан чудовищным существом и тогда…

Тело вдруг отказалось подчиняться, краски мира поблёкли, звуки пропали. Так всегда ощущается связь с Хозяином.

– Как дела? – раздался в голове мощный, резонирующий голос.

– Хорошо, – ответил он.

По лицу потекла струйка пота. Ноги перестали ощущаться, а руки повисли вдоль тела как плети. Он попытался шевельнуть хоть пальцем, но мышцы словно парализовало.

– Хорошо, говоришь?

Наблюдатель услышал в голосе Хозяина нарастающую ярость. Он приготовился. Голову пронзила яркая вспышка, кожа полыхнула нестерпимым пламенем, одежда чёрными лохмотьями упала на траву.

– Хорошо? – от голоса Хозяина слегка померкший мир окончательно провалился в темноту. Наблюдатель оглох. – А из-за кого тауматург и делиаранец несколько раз погибали, потому что кто-то не научил их пользоваться чарами? Я один раз даже вынужден был вмешаться. А ты ведь прекрасно знаешь, чем это чревато. И почему до сих пор не разорвал связь между ними и Кукловодами?

Могучая сила скрутила тело наблюдателя жгутом. Кости захрустели, острые обломки вонзились во внутренности. Вспоротые мышцы лопнули как гнилые нитки, красными червями полезли наружу сквозь прорванную кожу. Череп затрещал, будто его начала грызть лагрима, в двух шагах замершая в кустарнике. Глаза от жуткой боли полезли из орбит, трава неожиданно приблизилась и они нанизались на острые, словно стрелы, стебли.

– Ты ведь знаешь, – прогрохотал в изувеченной голове голос Хозяина, – что это моя последняя попытка. Ещё немного и меня уничтожат окончательно. Сколько раз я уходил от Ликвидатора, сколько раз от тела оставались жалкие обрывки, но мне удавалось выжить. Теперь я покалечен, обессилен и не смогу сопротивляться с должным упорством. К тому же сила Ликвидатора возросла многократно и моя смерть всего лишь вопрос времени. Причём скорого. Но если погибну я, умрешь и ты.

Последнее он сказал без угрозы, просто констатируя факт. Боль немного притупилась.

– Я знаю, Хозяин, – едва смог выговорить наблюдатель.

Тело медленно приобрело прежнюю форму. Кости вправились, мышцы срослись, раны затянулись, и на её поверхности не осталось и шрама. Глаза появились вновь, мир приобрел объем и цветность. Одежда покрыла новорождённое тело.

– Я в курсе всего, что творится в этом мире, – более спокойно сказал наблюдатель, ощущая, что ярость Хозяина ушла, остались лишь страх и отчаянье. – И ты напрасно вмешался, что могло повлечь уничтожение этого мира, как это было с моим. Не вмешивался же я в естественный ход событий потому, что наши главные герои должны развить свои способности, узнать больше об этом мире, повзрослеть, приобрести хоть какое-то мировоззрение, иначе то, что им предстоит постичь, может разрушить их психику. Даже я, побывав во многих мирах, не верю в то, что увидел и узнал. Слишком всё невероятно и… страшно. И кстати, смерти им не страшны до тех пор, пока они интересны Кукловодам. В этом мире действует такое правило. Именно поэтому нужно, чтобы Кукловоды позволили им хоть немного развиться. Иначе после моего вмешательства, когда я разорву между ними связь, они не смогут постоять за себя и погибнут, а возродить их будет уже некому.

– Ты прав, – едва слышно сказал Хозяин. – Я тороплюсь. Следи за ними и помогай по мере надобности. Запомни, это наш последний шанс!

– Хорошо, Хозяин, – ответил наблюдатель.

– Последний… – раздалось тающим аккордом в голове.

Голос истончился, исчез. Мир снова заиграл всеми красками, приобрёл живость, объем, подвижность.

– Хорошо, Хозяин, – повторил наблюдатель.

Только теперь он понял всю жуть сказанного. Темнота, которую каждый раз видел при смене декораций, опустится уже навсегда, и он будет вынужден до конца дней существовать в Нигде и Ни В Чём. И возможно, что самое страшное, конец его дней не наступит никогда.

– Помогите! – заорала из кустов лагрима.

Крик резанул по ушам не хуже плети. Наблюдатель поморщился. Как же он устал от беготни за всякими придурками, даже счёт потерял людям и нелюдям, с которыми по воле Хозяина пришлось иметь дело. Если бы не ощущение приблизившейся для последнего броска смерти, он сейчас просто лёг бы на траву и хоть раз в своей короткой отрезанной от родного мира жизни повалялся часок другой. А лучше бесконечность.

– Помогите! – завопила лагрима.

Наблюдатель бросил быстрый взгляд на кусты. Его тело утратило плотность, и поляна опустела.

Конь Орина, ведомый умелой рукой хозяина, устремился на крик. Неожиданно, словно из-под земли, выскочил человек. Если судить по одеждам, то знатного рода. Чёрный камзол с высоким воротником, расшитым серебром, чёрные штаны заправлены в кожаные сапоги. Тело стройное, без изъянов. Плечи опущены, будто на них лежит непомерный груз. Руки тонкие, с незнающими сохи и топора пальцами. Лицо слегка вытянутое, кожа бледная, скулы слегка заострены. Тёмно-синие глаза смотрят спокойно без каких-либо признаков страха. Странным показалось только то, что при нём не оказалось никакого оружия. Незнакомец преградил дорогу.

– Стой! – сказал он.

Конь встал на дыбы, Орин чудом остался в седле.

– Помогите! – послышался новый крик из леса.

– Кому-то нужна помощь, – крикнул Перегар незнакомцу.

– Не обращайте внимания, – небрежно ответил тот. – Уж поверь мне, ваша помощь не нужна. А вот вам, если откликнитесь на крик, она понадобится.

– Прочь с дороги! – бросил делиаранец.

Глаза незнакомца неприятно сузились.

– Нет, – сказал он.

Орин достал меч. Незнакомец поморщился, но испуга в глазах Орин не заметил, только раздражение.

– Ну хорошо, – сказал человек. – Только отправляйтесь с отрядом, а не в одиночку.

– А как же иначе, – сказал подъехавший с воинами Дар.

– Помогите! – в истерике закричали из леса.

– Нужно спешить, – бросил делиаранец воинам.

– Я вас предупредил, – сказал человек. – Будьте осторожны.

Он исчез так же внезапно, как и появился. Отряд выскочил на широкую поляну, поросшую густым кустарником.

– Помогите! – раздался крик из зарослей.

Орин немного замешкался, что-то в этом крике показалось опасным. К кустарнику первым подъехал Дар.

– Кто тут орёт не своим голосом? – поинтересовался он.

Листва раздвинулась, показалось прекрасное лицо женщины, обрамленное гривой соломенно-серых волос. Голубые глаза с нежностью посмотрели на Дара.

– Я, – ответила женщина, губы раздвинулись в хищной улыбке.

Если бы конь, почуяв неладное, вовремя не шарахнулся в сторону, то жало угодило бы Дару в голову. Воин вылетел из седла. Огромное крылатое существо выскочило из кустарника. Отряд охватила паника, кони встали на дыбы и у седоков мыслей о том, чтобы достать оружие, как-то не возникло. Если бы не Орин, вложивший в огненный поток всю силу, лагрима успела бы расправиться не только с Даром. Огонь коснулся зверя лишь частично: правый бок почернел, от крыла осталась обгорелая культяпка. Омерзительно завоняло палёными перьями и мясом. Лагрима взвыла, голубые глаза отыскали обидчика. Делиаранец содрогнулся от лютого взгляда. Зверь приник к земле. Орин выждал момент, когда лагрима прыгнет, и ударил коня в бока. Жеребец скакнул в сторону. Смерть в образе страшной твари обдала смрадом. Тронувший кожу лица ветерок показал, насколько близко пролетела гибель. Но хвост коснулся-таки делиаранца. Спасли доспехи, жало бесполезно скользнуло по наплечнику и впилось в круп коня. Яд подействовал мгновенно, конь завалился на бок. Орин не успел вытащить ноги из стремени, и тело животного придавило правую ногу. Лагрима развернулась.

– Лучники! – выкрикнул очухавшийся Дар.

Несколько стрел ударили в обгорелый бок. От дикого вопля с деревьев посыпалась листва. Лагрима отскочила в сторону. Ещё несколько стрел угодили в голову, но, запутавшись в волосах, не причинили вреда. Зверь попытался улететь, культяпка замолотила воздух.

– Окружай! – закричал Дар.

Мечники уже отошли от шока внезапного нападения, взяли зверя в полукольцо. Лагрима почуяла неладное слишком поздно. Ещё несколько стрел ударили в задние лапы. Теперь помышлять о бегстве глупо, и зверь принял единственно правильное решение.

– Назад! – попытался остановить воинов Орин.

Он так и не смог выползти из-под коня. Лагрима ураганом метнулась к людям. Два меча вскользь ударили в бок, один чиркнул по голове. Безобразная кровавая рана прошла от нижней челюсти к уху. Кровь щедро закапала на траву. Лагрима вскрикнула, отскочила, но тут же повторила попытку. На этот раз она учла всё, и два воина, мгновенно потерявшие от удара сознание, исчезли в зелёной листве кустарника. Хвост заметался среди людей как бешеная змея. Ещё пятеро упали пораженные жалом в лицо и шею. Дару удалось подскочить к ней сзади. Клинок с лёгкостью отсёк хвост, а Огл удачно пронзил мечом шею зверя, оружие глубоко вошло в плоть. Тело лагримы дёрнулось, глаза с неестественной для такого красивого лица злобой уставились на Огла. Но в них уже угадывалось приближение смерти. Лагрима сделал несколько неуверенных шагов к воину. Тот отступил, прикрывшись щитом и выставив перед собой меч. Зверя качнуло. Он попытался сохранить равновесие, но лапы не послушались. Кусты затрещали от обрушившегося на них мощного тела. Прекрасные голубые глаза перестали источать ненависть и злобу. Бока, ходившие ходуном, замерли, обрубок хвоста бессильно обвис.

Воины быстро извлекли Орина из-под коня.

– Фу, – сказал Дар, – кажется он… она мертва.

Орин окинул взглядом поле битвы. Прошло всего несколько мгновений, а земля изрыта копытами коней и лапами лагримы так, будто бой длился сутки.

На этот раз недосчитались восьмерых. Причём самым обидным явилась смерть Перегара. Воина нашли в кустарнике, лежащим на спине. Лопнувший нагрудник двумя половинами вдавлен в тело. Руки раскиданы, голова неестественно вывернута. В правом боку торчит обломок ветки, угодивший между пластинами нагрудника и наспинника. Орин попытался его лечить, но заклинание не подействовало.

– А ведь удар предназначался мне, – сказал Дар, глядя на лежащего воина.

Пятеро павших, кого достала лагрима лапой, выглядят как Перегар, а двух других и узнать нельзя, настолько изуродованы лица.

Живые окружили павших.

– Ну, что я говорил? – сказал кто-то из-за спины.

Люди дёрнулись как укушенные. Дар выхватил меч.

– Ты знал, – проревел он.

– И ты знал, – спокойно ответил незнакомец. – Разве я не предупреждал?

Меч Дара приблизился к его горлу.

– Да кто ты такой?

– Посланник, – просто ответил незнакомец.

Губы Дара тронула неприятная улыбка.

– И кто тебя послал?

– Корректор.

– Кто? – не понял Дар.

– Ах да, это слово вам пока незнакомо. Скажу иначе, меня послал Джаганнатх (санскр. букв. – Владыка мира, Повелитель Вселенной)

– Кто он такой? – поинтересовался Орин.

– Со временем узнаешь, – пообещал посланник. – Если выживешь, конечно.

– Это угроза? – Меч Дара вдавился в горло незнакомца и… провалился в пустоту, словно посланник призрак.

Дар ошарашено уставился на клинок без следов крови.

– Нет, предостережение, – бесстрастно сказал посланник. – Просто я с кем только дело не имел: и с колдунами, и с рыцарями, и с некромантами, и даже с полубогами. Помню, один раз пришлось общаться с бойцом из коммандос. Тупоголовый идиот, груда мышц с полным отсутствием мозгов. Драться, правда, умел. Но никому из них не повезло, все погибли. Джаганнатх был в бешенстве, и мне сильно досталось. Надеюсь, что вам повезёт больше, и Орин узнает не только почему началась эта кровавая война, но и кто он.

Орина словно плетью стегнули. Захотелось схватить посланника за грудки и вытрясти из него всю правду.

– Какая война? – не понял Дар. В глазах ещё не исчезло удивление от неуязвимости странного человека. – Та, древняя?

– Нет, нынешняя, – ответил посланник. – Ваш путь только начинается, и боюсь, будет не из легких.

Он посмотрел на делиаранца.

– А на твой незаданный вопрос, я ответить не могу. Это может сделать только Джаганнатх. – Он протянул Орину небольшой янтарный шарик. – Зажми в кулаке.

Орин осторожно принял подарок.

– Что это?

– Информационный пакет или информарий. Он поможет тебе кое-что узнать об этом мире. К тому же вашего проводника убили, а без него вы заблудитесь и наверняка станете чьим-то завтраком, обедом или ужином. Это как повезёт.

Палец ткнулся в шарик.

– Здесь есть и знание того, как читать карты.

Орин зажал шарик в кулаке. Мгновение ничего не происходило, но вдруг шарик начал уменьшаться, словно таять. Орин разжал ладонь, она оказалась пустой. Посланник, как показалось делиаранцу, вздохнул с облегчением.

– Вот и славно, – сказал он. – Я пока больше вам не нужен.

Контуры поплыли, сквозь тело проступили очертания кустов и деревьев за его спиной.

– А как тебя зовут-то? – крикнул ему Дар.

– Называйте меня… Безымень (славян. мифология. – дух умершего, погибшего неестественной смертью. Во всем похож на человека, но своего лица не имеет, и по безличью носит маску того, кем хочет казаться.) – ответил посланник, прежде чем растворился в воздухе окончательно.

– Что за день выдался? – расстроено сказал Дар. – От сорока шести у нас осталось всего тридцать воинов. Если так дальше пойдет, до Земель Конвестория даже наши сапоги не дойдут.

Орин не ответил. В голове произошли странные изменения. Он пока не понял какие, но что-то… что-то… появились какие-то обрывки воспоминаний, которых раньше не было, и быть не могло. Поднялся лёгкий ветерок, под ногами зашелестело. Орин подхватил оброненную проводником карту и к своему удивлению понял, что на ней изображено. Дар снял шлем, пальцы заскребли нечесаные волосы.

– Как же нам теперь без Перегара то? – сказал он.

– Я за него, – ответил Орин.

Воины быстро собрали вещи и доспехи павших. Коней хватило на всех, даже три оказались заводными. Отряд двинулся следом за делиаранцем.

Багровость заката медленно перетекла в серость сумерек. Из-за деревьев показалась большая деревня, расположившаяся на месте огромной лесной поляны. Орина сразу насторожила её безжизненность, даже кур на улице нет. Дома выглядят так, будто их покинули, но не так давно. Двери плотно закрыты, из труб ни дымка.

Вид пустой деревни подействовал угнетающе. Отряд остановился перед первым домом. Орин заглянул в окно, но внутри настолько сумрачно, что едва угадывается подоконник. Орин взглянул в сторону ушедшего за горизонт солнца. В спину потянуло холодом. Жеребец нервно переступил с ноги на ногу, прянул ушами. Голос Дара над ухом заставил вздрогнуть.

– Ну, чё там?

– Темно, – лаконично ответил Орин.

– Роланд, Мерв, осмотрите дома, – приказал Дар.

– А чё я? – в один голос завили те.

– Потому что, – разъяснил Дар. – Живо!

Воины нехотя слезли с коней. Мерв резко открыл дверь, а Роланд с мечом наперевес ворвался в дом. В наступившей тишине услышали, как на землю с ели упала шишка. Мерв неожиданно попятился. Мечи тут же оказались в руках остальных воинов. Затрещали натягиваемые тетивы луков. Роланд вышел побледневший, глаза – плошками, рожа перекошена от ужаса. Вставшие дыбом волосы приподняли тяжелый шлем.

– Ну, что там? – спросил Дар.

Роланд поначалу только беззвучно шевелил губами, плямкал, будто кого-то подзывал.

– Мёртвые, – наконец выговорил он. – Все – мёртвые.

Орин и Дар соскочили с коней, зашли в дом. Остальные не рискнули покинуть скакунов.

Крестьянский дом ничем не отличался от уже виденных: обычная недорогая мебель, простая глиняная посуда, стоящая на столе, занавески на окнах, циновка на полу, на печи – чугунок, всё кажется нетронутым. На скамьях лежат люди: двое взрослых в мешковатой одежде и девчушка в цветастом платьице. Руки лежат на груди, на лицах покой, будто спят. Только грудь не поднимается при вздохе.

– Что здесь произошло? – прошептал Орин.

– Ты у меня спрашиваешь? – поинтересовался Дар. – Если ты не заметил, я всё время с тобой рядом был, никуда не отлучался.

– Да это я так, – пробормотал Орин. – Мысли вслух.

Вышли на улицу. Спины жеребцов прогнулись под их весом. Осмотр близлежащих домов показал, что никто, как надеялся Орин, деревню не покинул. Страх со скоростью надвигающейся ночи овладел людьми.

– Что за хрень с бахромой? – проворчал Дар.

– Что бы здесь ни произошло, оно нас тоже коснётся, – уверенно ответил Орин. – Чувствую, продолжение дня будет не менее «весёлым».

Ноги коней ступили на край вытоптанной в центре деревни площадке. В небе вспыхнула первая звезда. Орин прислушался. Послышались то ли слова странной песни, то ли поднявшийся лёгкий ветерок засвистел в трубах домов неприятный мотив.

– От этой деревни у меня мурашки по всему телу бегают, – раздался голос Огла.

– Отойди от меня, – недовольно буркнул Роланд, конь под ним шарахнулся в сторону, – а то ещё перепрыгнут.

Хотя по дрожащему голосу воина несложно понять, что мурашки давно обосновались и на его теле. Даже у коня шкура дёргается. Скрипнуло. Где-то грохнулся кувшин. Судя по звукам, разлетелся на черепки. В окне ближайшего дома что-то двинулось. Дверь приоткрылась.

– Ты видел? – вскрикнул Огл и вцепился в руку Роланда, как утопающий в бревно.

Тот попытался высвободить руку.

– Отпусти, сломаешь.

Но шлем на его голове вторично приподнялся от вставших дыбом волос.

– Глядите! – ошеломлено сказал он, хотя в этом нужды не было.

Натянутые как струны нервы заставили воинов отреагировать сразу после вопля Огла.

– Вот тебе бабушка и мёртвый дедушка, – пробормотал Дар.

Двери домов открылись как по команде. Жители медленно вышли на улицу. Горящие зелёными огоньками глаза уставились на живых. Руки вытянулись вперёд, в некоторых угрожающе блеснули ножи и даже мечи. Покойники пошли на людей.

– Как чувствовал, что не надо заходить в деревню, – плаксиво сказал Мерв.

Орин осмотрелся. Теперь без боя не уйти, не надо было так глубоко заходить в селение. Дар тоже оглянулся. Опытный глаз сразу оценил серьезность положения. От его грозного крика, казалось, даже покойники вздрогнули.

– Занять круговую оборону. Лучники в центр, открыть огонь!

Первые стрелы с неприятным чавкающим звуком вонзились в тела мёртвых поселян. Они опрокинулись на спину. Руки попытались вытащить стрелы, но пальцы лишь беспомощно заелозили по древкам, словно пробуя на прочность. Движения замедлились, руки съехали на землю, раскинулись в стороны. Мертвецы умерли окончательно. Воины воспрянули духом.

– Ну вот, – недовольно заявил Тарок, – опять все пряники лучникам достанутся.

– Не сглазь, – буркнул Мерв.

– Уже, – сказал Орин и ткнул пальцем вперед. – Смотри.

– Клевец мне в ухо! – воскликнул Дар.

Мертвецы, коих стрелы миновали, вцепились в торчащие из лежащих товарищей древка. Стоило наконечнику покинуть тело, как убитые мертвяки поднялись. Глаза, показалось, полыхнули ярче. В них помимо зелёного огня метнулось нечто вроде злобы. Движения стали более быстрыми, расчётливыми, точными. Они даже начали проталкиваться сквозь толпу собратьев, плотным кольцом обступивших непрошеных гостей.

– Никого не щадить, – тихо, но так чтобы все услышали, сказал Дар. – Рубите головы, тогда не встанут.

Он первым ворвался в толпу мёртвых, конь завертелся волчком. Орин метнулся следом, сирминиевый меч образовал вокруг него блестящий занавес. Все, кто пытался проникнуть за него, лишались рук или голов. Хруст и глухие шлепки разогнали пугающую тишину.

Дар в первые минуты нанёс опрометчиво приблизившимся мертвякам страшный урон. После удара с оттягом никто не мог подняться. Да и как можно подняться, будучи разрубленным надвое. Меч Орина смертоносной молнией отбрасывал блики то слева, то справа от коня, делиаранец прорубал целые переулки в копошащейся тянущей руки, пытающейся вцепиться зубами или вонзить нож, массе. Конь начал спотыкаться об обрубки, один раз чуть не грохнулся. Орин чудом удержался в седле, но количество покойников не уменьшилось. Делиаранец даже несколько раз “плюнул” огнём, не встали только превращенные в пепел, но просто обгорелые, лишенные глаз поднимались на культяпки, и тянулись к живым. В свете звезд из обугленного лица кошмарно поблескивали белеющие зубы. Сзади раздался первый крик боли. Мертвяки, не обращая внимания на втыкаемые в спину мечи, набросились на стащенных с коней воинов. Вопли терзаемых зубами сменились бульканьем и звуками рвущейся плоти. Поселяне решили взять не скоростью, но числом и силой. Они легко разрывали не только одежду, но и кольчугу. Лишь латы не удавалось сорвать сразу. Чёрные кривые ногти долго скребли по гладкой поверхности, пока не натыкались на ремни крепежа. Стоило одному обнаружить слабое место в доспехах, как другие тут же перенимали его опыт. Крики участились. Орин заработал мечом ещё яростнее, ориентируясь по крикам, попытался пробиться к сброшенным, но каждый раз не хватало всего нескольких секунд. На земле обнаруживался лишь окровавленный труп. Ещё теплый, дёргающийся в предсмертных конвульсиях, но труп. Кто-то подскочил с левого бока. Орин замахнулся мечом. Дар прикрылся щитом. Орин лишь в последнее мгновение успел ослабить удар, но не прикройся Дар щитом, ему бы сейчас не хватало головы.

– Чего под руку лезешь?! – рявкнул Орин.

Дар неожиданно ткнул над его бедром. Меч в руках задёргался. Делиаранец, не поворачиваясь, ударил клинком в бок. Раздался вялый вздох. Мертвяк опрокинулся на соплеменников, тело беззвучно сползло на землю. Что-то болезненно царапнуло по лицу, а за ожерелье потянуло настолько сильно, что Орин едва не свалился с коня.

– Не спи! – крикнул Дар.

Полоска стали мелькнула перед лицом. Орин с отвращением оторвал вцепившуюся в ожерелье отрубленную у локтя руку. Мёртвые пальцы потянулись к лицу, ногти едва не зацепили правый глаз. Делиаранец отбросил руку. Та нашла себе новую жертву: один из мертвяков занялся отдиранием чужой руки от своего лица. Орин не мог этим не воспользоваться, и покойник брякнулся на землю с дырой во всю грудь. Сзади раздался новый крик боли. Дар ругнулся, зарычал, меч замелькал как крылья мельницы в ураган, отвратительный хруст усилился. Орин попытался оглянуться, и едва не поплатился за глупость. Несколько рук цепко ухватили за ноги. Жеребец со страху шарахнулся в сторону, сбил несколько мертвецов, но стена из селян заставила остановиться, с другой стороны именно благодаря ей он не упал. Испуганное животное встало на дыбы, попыталось бить копытами, но многочисленные пальцы вцепились в передние ноги. Несколько ножей устремилось к незащищенному брюху. Орин попытался свеситься с шеи, но почувствовал, что не достанет. Выкрикнул Слово. Пламя как прекрасно отточенный меч начисто срезало протянутые руки. На землю упал лишь пепел и раскаленные до бела остатки ножей. Земля под ними зашипела, в чахлой траве зло вспыхнули языки пламени, мерзко запахло жженой почвой. Ноги коня коснулись земли, он в панике заметался в узком пространстве: глаза навыкате, зубы рвут уздечку, кожа судорожно дёргается, движения резкие, кидается из сторону в сторону будто пьяный. Но это дало положительный эффект – появилось место для манёвра. Теперь можно крутиться волчком, выбирать наиболее опасного противника, а не рубить всех подряд, опасаясь получить удар в спину.

Над сечей пронесся новый крик боли, утонувший в хрипе и душераздирающих стонах. Воины дружно закричали, подбадривая друг друга, но в их крике бодрости было меньше, чем в стоне обреченного человека. Сирминиевый меч с легкостью рассек тело ближайшего мертвого, на землю упала рука с частью плеча. Поселянин непонимающе посмотрел на рану, наклонился. Орин, не выпуская его из поля зрения, нанёс ещё несколько ударов по наседающим покойникам. Поселянин приставил отрубленную руку сначала пальцами к ране. Ожидаемого эффекта не последовало. Покойник непонимающе воззрился на руку. Наконец до него дошло как правильно. Орин не поверил глазам. Рана затянулась, рука приросла. Покойник подвигал пальцами, как бы убеждаясь в их работоспособности. На Орина взглянули зелёные огоньки. Делиаранец мог поклясться, что в мёртвых глазах проскользнуло радостное высокомерие.

– Что, удивлён? – словно хотел спросить селянин.

Орин рубанул. Голова исчезла в темноте, Орин проследил за её полетом. Обезглавленное тело вытащило из-за спины меч. Острый клинок процарапал на поножах глубокую борозду. Будь удар немного сильнее, металл бы не выдержал.

– Тебе ничего не кажется странным? – спросил Дар, отмахнувшись от наседающей троицы. Двое лишились рук, а третий потерял голову. На его мече налипли обрывки одежды, нитки, нечто серое сползло к рукояти, замарало рукавицы.

– Ты если чего заметил, не тяни, – раздраженно крикнул делиаранец.

Сирминиевый меч с тупым звуком вонзился в центр лба красивой стройной девушке. Белесые какие-то прозрачные глаза от удара вывалились из глазниц. Девушка попыталась ухватиться за меч, но руки лишь слабо дёрнулись. Орин растерялся, не зная как его вытащить, поскольку меч увяз в черепе. Подъехавший Дар ударил красавицу в грудь ногой, едва успел рубануть мечом тянущуюся к ноге руку.

– Мы уже должны были перебить всех жителей этой гостеприимной деревеньки, а их число почему-то не убывает, – продолжил он прерванный разговор,

Орин давно заметил эту странность, только теперь у него есть ответ на этот вопрос. Мощным ударом он отпихнул обезглавленное тело, колени ударили вымотавшегося коня по бокам. Жеребец испуганно заржал, мол, куда, не видишь, прохода нет? Но делиаранец, свесившись, пару раз «плюнул» огнём. Конь благодарно устремился в открытую брешь.

– Куда? – закричал Дар.

Делиаранцу удалось вырваться из охватившего отряд круга тел. Но лишь ему.

– Предатель! – кто-то бросил в спину.

Орин лишь скрипнул зубами. Ничего, когда бой закончиться поймут.

– Если, конечно, бой закончится, – пронеслось в голове.

От этой мысли повеяло жутким холодом. Объект его интереса участия в бое не принимал, а прятался в чёрной тени деревьев на краю деревни. Одет в чёрную рясу, волосы цвета воронового крыла ниспадают на хрупкие плечи, руки рисуют в воздухе замысловатую вязь невидимых узоров. До слуха донеслись слова непонятной песни. Значит не почудилось.

– Чернокнижник, – всплыло в памяти объяснение.

Орин заставил жеребца перейти с рыси в галоп. Человек увидел приближающегося воина, песня зазвучала громче. Конь под делиаранцем рухнул на землю, Орин едва успел вытащить ноги из стремян. Шея животного неестественно выгнулась, в ней хрустнуло. Несчастное животное забило в агонии ногами. Орин попытался подняться, но что-то цепко ухватило за ногу, он упал. Из земли показались костлявые руки скелетов. Несколько сразу вцепилось в плащ. Орин рубанул наотмашь, сапог с подковками опустился на конечности. Кости рассыпались в прах, из земли полезли новые. Но Орину удалось вскочить. Сзади послышалось несколько новых криков боли, им ответил разъяренный рёв идущих на помощь.

– Надо поскорее вернуть воинам уверенность, – подумал Орин, – иначе сами скоро станут покойниками.

Топча кости, пиная появившиеся над землей черепа, Орин кинулся к чернокнижнику. Тот попытался убежать, но поток огня догнал. Живой факел заметался между деревьями, натыкаясь на стволы, путаясь в кустах и спотыкаясь о валежник. Орин почувствовал, что немного перестарался: тело охватила неприятная слабость, мир покачнулся. Из-за резко надвинувшейся темноты стволы деревьев слились в единую чёрную массу. Ноги противно задрожали, словно конь недавно ездил на нём, а не наоборот, тело качнулось вперёд. В глазах от удара полыхнуло. Если бы не шлем, ободрал бы лоб до костей о шершавую кору ели. Чтобы не упасть, он вынужденно вцепился в ствол, пальцы ощутили теплую грубую поверхность.

– Орин сзади! – едва услышал он предостерегающий крик Дара.

Делиаранец медленно развернулся. Покойники плюнули на отряд. Толпа мертвяков пошла на него. Орин прислонился к дереву спиной, меч поднимал с таким трудом, будто пытался вытащить вековую сосну за корень. Селяне приблизились. Ближайший подошедший мертвяк – маленькая девочка – жадно протянула к нему ручонки с ножом. Делиаранец, сжав зубы, ткнул мечом. Руки ребенка повисли как плети, ножки подломились, и она тихо, даже как-то умиротворенно, опустилась на траву. Если бы не зияющая в шее дыра, можно было подумать, что ребёнок спит.

Пальцы с длинными кривыми ногтями жадно потянулись к делиаранцу, рты с непривычно острыми для людей зубами раскрылись в предвкушении сытной трапезы. Зеленые глаза смотрят алчно и злорадно. Орин устало обрубил ближайшую к нему пару рук. Тогда покойник попытался вцепиться в горло зубами. Меч вошёл в широко распахнутый рот, сирминиевый клюв высунулся из затылка на ладонь. Мертвяк грузно повалился вперёд. Орин едва успел вытащить меч и отскочить. Мертвяк в последнее мгновение все же успел воспользоваться зубами: на дереве остались длинные жёлтые борозды. Зубы, содрав толстую кору, достали до древесины. Орин отсёк трупу голову. Им всё-таки повезло, что мертвяки такие медлительные. Пока отряд прорубался к нему, удалось уложить ещё с десяток покойников.

– А вот и мы, – заявил Дар.

– Вижу, – вяло ответил Орин, язык едва повиновался. – Надо прикончить оставшихся, а то припрётся ещё один чернокнижник. – Орин указал мечом на валяющийся в кустах обгорелый труп. – И начнётся всё заново.

Воины без расспросов выполнили приказ. Последний обезглавленный труп брякнулся на землю, едва Орин сделал шаг к деревне. Воины деловито добили обезноженных и безруких живых мертвяков.

Орин опустился на землю у первого дома. Тело медленно, по каплям принялось восстанавливать щедро растраченные силы. Нахлынуло безразличие. Рядом кто-то смеялся, шутил, в ответ гоготали. Кто-то поинтересовался самочувствием, но Орин не ответил. Чего отвечать, если по роже всё видно. Воины занялись грабежом, снимали доспехи с товарищей, лазили по карманам, что вызвало у Орина чувство омерзения. Слева неожиданно вынырнула обгорелая рука. В поле зрения вплыл улыбающийся Дар.

– О, – сказал он, – гляди чё нашел.

Орин поморщился, отодвинул воняющую палёным конечность.

– Наверное, долго искал, – буркнул он.

– Да ты погляди чё у него на запястье, – возмущенно сказал Дар. – Штука то явно не простая.

Орин разглядел слегка запачканный пеплом и грязью браслет. Металл то ли золото, то ли медь. В свете показавшейся луны, в непонятно какого цвета камнях мечутся багровые искорки. Орин присвистнул бы, если бы смог.

– Теперь понимаю, почему чернокнижник так долго мог восстанавливать павших покойников, – сказал он. – Этот браслет поддерживает Силу владельца.

– Откуда ты знаешь? – спросил Дар.

– Не знаю, – честно ответил Орин.

Он нацепил браслет на руку. Странно, но никаких новых ощущений не ощутил.

– Каковы наши дальнейшие планы? – спросил Дар.

– До утра останемся здесь. Залечим раны, отдохнём. А с первыми лучами солнца отправимся в путь. Возражения?

– Никаких, – бросил Дар и вместе с остальными продолжил грабёж.

Дома тщательно осмотрели, мебель перевернули, скрыни разбили, сундуки распотрошили. Кто-то попытался ковырять стены домов, но безрезультатно. Мертвых обыскали по второму, если не по третьему, разу. Собрали всё более менее ценное. Конечно, предпочтение делалось украшениям и оружию. Да только откуда у поселян дорогие украшения. Так, мелочи. И с оружием промашка вышла. Оно оказалось ржавым, аляповатым, сработанным из «сырого» железа. Но кто-то догадался заглянуть в кузню. Здесь повезло больше. У некоторых воинов появились блистающие в свете заходящей луны нагрудники. Кто-то хвастался новым мечом или шлемом. Кому-то достались наголенники и налядвенники, а кому-то новый щит. В общем, в той или иной мере были осчастливлены все, ведь в живых осталось всего шестнадцать человек. Помощь Орина никому не понадобилась: те, кто попали в руки мертвяков, не выжили.

Делиаранец вяло посмотрел на лежащий рядом труп воина с «царапиной» от уха до уха. Голова откинута, на дне глубокой раны в шее белеет позвоночник, пальцы рук скрючены, рот открыт. Через рваную дыру в щеке видны зубы, поломанные от сильного сжатия. Орин отвернулся. Но взгляд как нарочно наткнулся на другого воина: грудь разодрана, горло перегрызено, оторванная рука с волокнами мышц валяется рядом. Делиаранец закрыл глаза. Но из тьмы сознания как чёрт из табакерки выпрыгнул труп девочки с длинной, во всю шею, дырой. Орин тихо взвыл. Лучше смотреть на небо. Тьма звёздного купола заворожила. Орин изумился незамеченной ранее красоте. Звезды сложились во множество удивительных рисунков диковинных существ, радостно замигали, словно ожили под взглядом человека. Делиаранец ощутил исходящее от них тепло. Захотелось раскинуть руки и взлететь. Тело утратило вес, вот-вот оторвётся от земли.

Что-то звонко грохнуло в нагрудную пластину, свалилось на ноги.

– Богато живут, – вернул на землю голос Дара. – Это твоя часть добычи.

Звезды разочарованно мигнули, угасли, рисунки зверей рассыпались, в тело словно свинца налили, боль от ран кнутом стеганула по сознанию. Руки сами потянулись к горлу Дара. Орин раздраженно отбросил полный кошель с монетами.

– Бери, бери, – благосклонно сказал Дар. – Тебе как никому могут понадобиться.

Орин вопросительно посмотрел на него.

– Ты себя со стороны видел? – пояснил Дар. – Хотя бы на шлем взгляни.

Орин взглянул. Такое впечатление, что по шлему долго били молотом, а потом ещё кони всласть попинали в отместку за унижения, доставленные людьми. Дальнейший осмотр показал, что в более менее приличном состоянии находится лишь наспинник. Остальные доспехи избороздили глубокие царапины, мощные вмятины и широкие трещины. Если бы не кольчуга под латами, до тела достали бы точно.

– Ничего, – успокоил Дар, – зайдем в город, новые доспехи справим. Латать старые бесполезно: дыра на дыре.

Он присел рядом, глаза закрылись, голова откинулась на стену дома.

– А… – хотел спросить Орин.

– Не беспокойся, – сказал Дар, – часовые выставлены. Теперь можно отдохнуть от трудов праведных. Кстати, ты не заметил странность?

Дар с любопытством посмотрел на Орина, будто всё уже сказал.

– Не заметил, – ответил делиаранец.

– Вот! – укоризненно сказал Дар, его корявый палец обличающе ткнулся в нагрудную пластину Орина. – А я заметил. Помнишь первых мертвяков с кладбища, ну, когда нас привёл туда попутник, а после него напал хлопотун. Это было ещё перед болотом, после которого, значит лагрима…

От перечисления у Орин закружилась голова.

– Да помню я, – раздраженно сказал он, – короче.

– А короче вот чё, те покойники рассыпались в прах при одном прикосновении сирминия, а эти – ничё, целехоньки. Если не считать дырок от наших мечей. Выглядят так, будто только вчера померли.

Ответ сразу выпрыгнул в сознание Орина.

– Ты сам ответил на свой вопрос, – сказал он.

Дар улыбнулся.

– Ага. Я умный.

Пальцы заскребли лоб, потом щеку, опустились к подбородку.

– Так почему, говоришь, эти покойники не превратились в прах?

Орин посмотрел на него как на дурня, и Дар стыдливо умолк. Усталость заставила делиаранца закрыть глаза, и память подбросила одно странное воспоминание, на которое только сейчас обратил внимания.

– Послушай, – обратился он к товарищу, – у тебя бывало так, что после утомительного боя силы восстанавливаются мгновенно?

Дар с непониманием в глазах уставился на него. Делиаранец немного смутился, пояснил подробнее:

– В общем, раздаётся звон колокольчика, и ты снова свеж и бодр.

Дар кивнул.

– Насчёт колокольчика, Ваша Милость, Вы правильно сказали. Бывает шарахнут тебя по башке чем-нибудь тяжёлым, так потом такой звон в ушах стоит, будто в церкви находишься, а пьяный диакон на колокольне только разогрелся. А насчёт бодрости ничего сказать не могу. Да и какая может быть бодрость, если мозгам будто тёмную учинили?

– Ясно, – устало буркнул Орин и замолчал.

В стане наступила тишина, нарушаемая только шагами стражи да недовольным голосом Огла, сетовавшего, что если отдыхать, то кому-то другому, а как на страже стоять после насыщенного схватками дня – так ему. Его поддержали немногочисленные братья по несчастью. Так до самого рассвета они и ходили, вглядываясь в темнеющий лес, да переругиваясь и понося бессердечного командира и злодейку судьбу.

Утро выдалось туманным. Маленькие бисеринки влаги алмазами заблистали на металле доспехов и оружия. Воздух насытился запахами древесины, цветов, потом людей и коней. Как оказалось в седле не удалось удержаться никому. Естественно, почуяв свободу, кони поступили по уму, и унеслись подальше от места битвы. Но убежали не все. На шестнадцать рыл осталось два скакуна. Дар долго сокрушался по этому поводу, хотя в прошлый раз был против езды верхом. Но больше всего возмущались те, кому жеребцов не досталось. Орин хотел отдать своего кому-нибудь другому, но Дар сказал, что, во-первых, делиаранцу по рангу полагается верхом, а во-вторых, среди воинов тяжелораненых нет, поэтому перетопчатся, а если и дальше будут возмущаться, то тяжелораненые появятся, только их на конях не повезут, а бросят здесь на съедение мертвякам. Стенания и крики по поводу сословного неравенства и отсутствия братской любви как отрезало.

Орин на всякий случай взглянул на карту. Дар навис над плечом.

– Ну, чё там?

– Скоро река, за ней начинаются Земли Конвестория, – сказал Орин. – И кстати, мост довольно близко.

– Тогда чё лоб морщишь? Вперёд! – бодро заявил Дар.

Орин тронул жеребца коленями. Конь шарахнулся от распростертого перед ним тела, но едва не наступил на другое. Дальше пошёл более спокойно. Отряд покинул мёртвую деревню.

Идти пришлось через лес. Поднявшийся лёгкий ветерок немного разогнал туман, люди перестали натыкаться на торчащие и будто специально кидающиеся под ноги корни. Ругательства и сальности прекратились, цвет коры деревьев из красного стал прежним. Свет восходящего солнца золотом затопил мир. Остатки тумана растаяли без следа. Он покинул даже низины, куда солнечные лучи не могли проникнуть. Настроение поднялось, но у Орина на душе кошки заскребли. Уж что-то всё очень хорошо. Память услужливо вернула кровавый бой с лагримой.

– Внимание! – сказал громко Орин.

– Кто? Где? – насторожился Дар.

Голова завертелась в поисках опасности. На деревьях забегали солнечные блики от выхваченного меча.

– Пока никто и нигде, – спокойно сказал Орин.

– Тогда чё орёшь? – возмутился воин.

Его поддержало несколько голосов с галёрки. Орин не обратил на оскорбительные крики внимания.

– Всем быть начеку. Или вам случай с лагримой напомнить?

Судя по зубовному скрежету, воины ещё помнят, как тварь быстро расправилась с несколькими товарищами. Если бы не Орин, вряд ли кто-нибудь дожил бы до вечера. Ряды сомкнулись. На деревьях, кустах и напряженных рожах забегали солнечные зайчики от клинков. Орин только сейчас заметил, что лучников среди них нет, все сложили головы в деревне. Как же быстро гибнут люди. Один хлопотун пятерых на тот свет отправил. А ведь, наверняка, в этом мире есть твари поопаснее.

– Река! – радостно крикнул едущий впереди Дар.

Орин дёрнулся от неожиданности. Надо же, как быстро дошли. Взору предстал прозрачный – так что на дне каждый камешек видно – поток, но, к сожалению, настолько широкий, что о преодолении преграды вплавь не может быть и речи. Берега частично поросли высоким камышом, у кромки воды в окнах в буйной растительности плещется рыбёшка, ловят пролетающих лупоглазых стрекоз и мух важно восседающие на листьях кувшинок зелёные лягушки. Белые цветы, наполнившие воздух нежным сладким ароматом, колышет слабое течение. Недалеко от берега летает серо-белая чайка, глаза высматривают в воде добычу. Крылья сложились, резкий вираж вниз, всплеск и в клюве заблистала серебром мелкая рыбёшка. Голова птицы дёрнулась вверх, добыча исчезла в клюве. Орин поворотил коня.

– Э-э, куда? – спросил Дар.

– А ты что, собираешься реку вплавь пересекать?

Дар только пожал плечами. Отряд зашагал вдоль берега.

Вскоре лес отодвинулся от реки, уступив место камышу. Продвигаться по мокрому песку проще, чем по лесу. Единственное, что неприятно – летящий пух и снижение видимости: в лесу не так все густо заросло. Орину показалось, что в камышах что-то промелькнуло, кажется, обнаженное тело. Он всмотрелся.

– Ты чего? – спросил Дар, взгляд скользнул по камышам.

– Так, показалось.

Но делиаранцу не показалось. Стоило отойти от места, где видел нечто, как сзади раздался крик отставшего от отряда воина. Орин развернул коня. Крик повторился. Кинувшиеся на выручку воины преградили Орину и Дару путь.

– С дороги, бараны! – взревел Дар. – В капусту покрошу.

Воины расступились. Вопль раздался правее, ближе к воде. Орин бросил жеребца на крик. Камыш расступился, и он успел увидеть как мускулистые, покрытые мелкой золотистой чешуёй руки затащили в воду несчастного. Умоляющие глаза с надеждой смотрели на делиаранца, руки тянулись в попытках зацепиться хоть за что-то. От тела исчезнувшего воина в воде заиграли бурунчики, со дна поднялся облако непроглядной мути, пара крупных пузырей лопнула на поверхности. Орин кинулся следом, вода достигла брюха коня, но река, видно, решила не отдавать добычу. Лишь на дне блеснуло лезвие оброненного меча. Делиаранец в бессилии несколько раз ударил по воде. Дар осторожно подвел коня.

– Что это было? – мрачно спросил он.

– Албасты, – сквозь зубы сказал Орин.

Ему с трудом удалось сдерживаться, чтобы не заорать от бессилия.

– Кипяток им в ноздри! – выразился Дар. – Не холод, так пожар. И в лесу опасно и к воде лучше не подходить. Что за хрень с бахромой?

Орин молча вывел коня на берег, воины попятились от недоброго взгляда.

– Я говорил, что нужно быть начеку, – сквозь зубы сказал он, – но вам всё хихоньки да хаханьки. Ничего, ещё парочка дураков к рыбам отправится, тогда дойдёт.

Комментировать его слова никто не отважился. Даже когда достигли деревянного, на высоких опорах, моста не раздалось ни одного радостного крика. Правда переправу увидели в самый последний момент, потому что до боли в глазах всматривались в колышущийся камыш.

На мосту их встретили стражники: важные, высокомерные от осознания своей мнимой значимости. Хари такие, что щеки в две стороны от нащечников выпадают, а сдерживающий их шнур трещит при каждом движении головы.

– Хто такие? – рявкнул наиболее жирный из них. – Чаво надо?

Пузо гордо колыхнулось от резкого движения.

– Хто надо, то и такие, – грубо сказал Дар.

Его нервы от постоянного напряжения натянулись не хуже канатов в шторм. Стражник долго «переваривал» услышанное, наверное пытался найти в сказанном скрытый смысл. Орин не стал ждать, пришпорил коня. Жеребец толкнул грудью стража, копыта загрохотали по деревянному настилу. К ним присоединился нестройный грохот подкованных сапог.

– Вы вторгаетесь в земли Конвестория, – крикнул им в спину страж.

– А то мы без тебя не знаем, – раздраженно бросил Огл.

Стражник окинул его неприязненным взглядом. Огл являет собой полную его противоположность: грязный, в земле и листьях, худой, лицо от злости белое как сажа. Не то, что этот розовощекий, жирный как деревенский боров и с такими же умными глазами крепыш. Дар не удосужил стражников даже презрительным взглядом. Те немного потоптались на месте в нерешительности, и занялись привычным делом: взгляд устремился на воду, рот раскрылся так, что кулак проскочит, зубов не зацепив, пальцы устало заскребли брюхо около колен. На другом конце деревянного моста стражники умно промолчали. И чего говорить, если всё сказано, да и зачем на разговор силы тратить. Сонные глаза безразлично проводили отряд.

От моста началась выложенная серым булыжником дорога. Воины, удрученные нелепой и внезапной гибелью товарища, шли молча. К тому же лес подступил к дороге с двух сторон. Ветви деревьев, словно руки, потянулись к шлемам, заплечные мешки словно невидимки срывали. Насторожила тишина, словно всё вымерло, не вскрикнет ни одна птица, не шмыгнет в траве зверёк, даже поднявшийся у реки ветер стих, в темнеющей чащобе замерещились чёрные тени. Воины задёргались, ножнами словно нарочно задевали товарищей. Послышались проклятия и ругань. Не миновать бы драки, но впереди в опасном сумраке и угнетающей темной зелени леса показался широкий просвет.

Вышли на широкую поляну, по центру которой возвышается высокая башня, сложенная из стволов такой величины, что каждый пришлось бы везти на двух телегах запряженных шестеркой коней. Голова башни важно приподнята над верхушками деревьев, глаза-окна смотрят на мир с презрением и недовольством. По пирамидальной крыше будто растёкся огонь. Медные пластины начищены так, что глазам больно. У подножия расположился словно выкованный из железа, похожий на собаку, зверь. Только собачка оказалась почти с коня и с гривой как у льва. Голова повернулась в сторону людей. Уши прижались, пасть, настолько широкая, что откусить голову и проглотить не составит труда, приоткрылась, послышалось грозное рычание. Дар поднял руку, и отряд настороженно остановился на опушке. Зверь поднялся на могучих ногах, грива заходила из стороны в сторону. Орин по звуку понял, что зверь на самом деле железный.

– По-моему нам такого не одолеть, – шепнул ему на ухо Дар.

– Отходим, – согласился с ним Орин.

Они медленно поворотили коней, но странное существо расценило это по-своему. Зверь припал к земле. Ноги с неприятным скрежетом метнули железное тело. Вырванный широкими лапами дёрн воронами устремился к небу. Делиаранец поспешно развернул навстречу зверю коня. Благородное животное протестующе заржало, кожа нервно дёрнулась, оно попыталось развернуться и дать дёру, но всадник не позволил даже стать боком. Делиаранец понимал, что при столкновении с железной собакой не выжить, но за спиной – товарищи и нужно дать им возможность уйти. Тело приобрело ватность, мышцы словно сговорились не подчиняться хозяину, паника заголосила в душе как недорезанная свинья, глаза уставились на чудовищные зубы железного существа, страх подкидывал одну картину смерти кошмарнее другой. Орин прикрикнул на себя, немного отпустило, но лишь настолько, чтобы смог слегка подёргаться в челюстях твари. Зверю осталось сделать последний прыжок, Орин собрался перейти в темп, как вдруг:

– Талос, не смей!

Зверь резко остановился, железные лапы глубоко погрузились в землю. Шерстинки гривы стукнулись друг о друга как множество маленьких клинков. Могучая голова повернулась к башне, хвост радостно заходил из стороны в сторону. Орин перевёл взгляд на поверх, и в окне увидел человека.

– Поднимайтесь, – сказал он и скрылся.

В подножии башни открылся вход, хотя никакой двери до этого не было. Подъехал Дар. По белизне лица он дал бы побелке несколько очков форы.

– А может рванём отсюда пока не поздно?

– Не беспокойся, это не какой-нибудь мертвяк, а чаровник.

– Во-во, – недоверчиво сказал воин, – они пострашнее всяких мертвяков будут. Ты его рожу видел?

Орин промолчал. Конь, лишившись седока, облегченно всхрапнул. Металлический зверь занял прежнее место. Орин с опаской прошёл рядом. Зверь проводил его недовольным взглядом. Делиаранец ступил в тёмное помещение башни, сзади раздался холодящий душу рык. Теперь выбраться из передряги будет сложно, если вообще возможно. Мало ли что на уме у чаровника.

Внутри всё показалось знакомым: витая без перил лестница вдоль стен и несколько дверей в поверхе. Одна из них приглашающе открыта. Орин вошёл. Внутреннее помещение оказалось таким же, как у Хорса: комната уставлена шкафами, на полках книги и свитки, на столе – обрывки бумаг и кризра над ним. Человек у окна развернулся. Насчёт рожи Дар прав. Чаровник оказался крупным, мощным, плечи литые, рыжие волосы коротко острижены, лицо красное, с тяжелым квадратным подбородком, гладко выбрито. Глаза тёмно-карие с каким-то красноватым отливом, брови – как неухоженный кустарник, взгляд неприятный, острый как наконечники стрел. Одет в серую мантию, в мощных дланях с мясистыми пальцами посох с белым камнем в навершии.

– Делиаранец в этих местах редкость, – с какой-то издевкой в голосе сказал чаровник. – Меня зовут Йотан. Свое имя можешь не называть, ни к чему. Что заставило тебя появиться в землях Конвестория? Отвечай быстро, у меня мало времени.

– Если мало времени, зачем приглашал? – хотел спросить Орин, но сказал другое: – Меня направили из Харанома…

– А, что-то слышал, – перебил его чаровник. – Око не потерял?

Орин отрицательно мотнул головой. Чаровник протянул руку.

– Давай сюда.

– Нет, – твёрдо заявил Орин, – мне надо доставить его в Конвесторий.

Глаза почти закрылись, так сильно чаровник их сощурил. Цвет лица из красного мгновенно перетёк в бордовый. Брови сшиблись как таранящие друг друга галеры.

– Ты его не донесёшь. Слишком слаб.

– Тогда Око снова затеряется, и никто не сможет его найти, – уверено заявил делиаранец, хотя ноги затряслись так, что едва коленки друг о друга не застучали.

– Ну, смотри, – процедил Йотан, рука опустилась, воцарилось неловкое молчание. Чаровник вдруг хмыкнул.

– Значит тебе срочно надо в Конвесторий, а точнее в Имабар? Я могу это устроить, только с одним условием.

– Око не отдам, – сказал делиаранец.

Недобрая улыбка чаровника стала шире. Между губами сверкнули мощные как у коня зубы.

– И не надо. Сделаешь для меня одно дело, и я отправлю тебя куда хошь, хоть в земли ашш… – он осёкся. – В общем, отправлю куда пожелаешь.

Он замолчал. Орин подождал продолжения и не ошибся.

– Мне нужен новый посох. Этот совсем старый, постоянно подводит. Так вот, недалеко отсюда на высокой горе есть гнездо птицы рух. Поговаривают, что она как сорока перетаскала в гнездо множество самых разнообразных вещей. В том числе и магических. Вроде и посох там есть. Старенький, страшненький, но получше моего. Принесёшь – и я тебе помогу. Ну а нет, доберёшься сам.

Орин задумался. Что-то от простенькой просьбы потянуло запахом смерти.

– Попробую, – согласился делиаранец, – но только если вы перекинете к Имабару меня вместе с отрядом.

– Легко, – сказал чаровник, в глазах проступила радость, но лицо осталось бесстрастным.

Йотан вместе с Орином вышел из башни. Талос подбежал к хозяину, хвост задёргался так неистово, что показалось ещё немного и отвалится. Он и на ручки бы попросился, не будь с хозяина ростом и тяжелее раз в десять. Чаровник отмахнулся от зверя как от надоедливой мухи.

– Отстань, Талос. Кстати, возьми его с собой. Вреда никакого, а пользы о-го-го.

Орин взглянул в пасть безвредного Талоса. Показалось, что клыки никак не меньше кинжала, а челюсти столь мощные, что с одного укуса перегрызут даже лошадиную ногу. Когти на лапах не уступают по длине и прочности клыкам. Теперь понятно почему чаровник никого не боится и ведет себя вызывающе. Ни одно известное Орину оружие и существо не может причинить Талосу ни малейшего вреда.

– А как с ним обращаться? – поинтересовался Орин.

– Очень просто, он прекрасно понимает человеческий язык. Талос лизни его в ногу.

Огромная железная голова метнулась к левой ноге делиаранца. Раздался душераздирающий скрип. Широкий железный язык оставил на наголеннике множество длинных и глубоких царапин. Не отпрянуть Орину удалось с огромным трудом.

– Гора в той стороне, – указал чаровник и развернулся к нему спиной. – Кстати, людей лучше не брать. Они будут только мешать. Хотя если хочешь…

Чёрный провал опустел, удары посоха о деревянный пол затихли. Глаза зверя радостно сверкнули, он забегал вокруг делиаранца как обыкновенная собака. Отряд на краю леса издёргался. Орин видел, как реагируют воины на каждое движение Талоса, особенно к нему. Если бы не крики Дара, они бы понаделали глупостей. А Орин не знал, сможет ли вовремя остановить такое добродушное теперь железное создание. Он помахал им рукой.

– Не ходите за мной, я скоро вернусь.

– Ты куда? – крикнул Дар

– Скоро вернусь, – повторил Орин и тихо добавил: – Наверное.

Даже с такого расстояния расслышал, что говорит Дар. От его слов листва на деревьях свернулась трубочкой, а трава стыдливо попыталась провалиться сквозь землю. Кора на деревьях дружно окрасилась в красный цвет.

– За мной, пёсик, – приказал Орин.

Талос высоко подпрыгнул. Орину чудом удалось увернуться от рухнувшего сверху железного тела. Зверь устремился в лес. Грохот ломающихся ветвей и падающих стволов сушняка – результат встречи дерева и железного лба – предупредили мир о том, что в лес сейчас лучше не соваться.

Талос вел себя как и полагается большой веселой собаке. Крутился, хватал птиц на лету, сшибал шишки с елей, гонял по зарослям зайцев и оленей. Одного даже на дерево загнал. В смысле медведя. Несчастный зверь попытался сопротивляться, но едва когти не обломал. Талосу – забава, а медведь с испугу забрался на самую макушку. Дерево согнулось под его весом. Талос попрыгал вокруг дерева, захотел забраться, но Орин пресёк безобразие. Железный зверь быстро нашёл новую забаву, свернувшийся в шар ёжик закатался среди стволов деревьев.

Горы достигли к закату. Туман из лощин потянул щупальца, словно огромный хищник в поисках жертвы. Птицы перестали голосить и надрываться. В небе беззвучно заметались первые тени летучих мышей. Их писк иголками ударил по ушам.

– Надо как можно быстрее забраться на гору, – подумал делиаранец. – Благо её и горой назвать язык не поворачивается, не выше среднего холма, только склоны крутоваты.

– Талос ты можешь залезть? – обратился Орин к зверю, понимая как нелепо это выглядит со стороны.

Талос вместо ответа подбежал к подножию. Железные когти по самое основание вошли в камень. Зверь с легкостью закарабкался по склону.

– Эй, – крикнул ему Орин, – а я?

Земля под ногами вздрогнула от упавшего тяжелого тела. Орин и испугаться не успел, как оказался на спине железного зверя. Талос полез по почти отвесной стене с такой легкостью, будто идёт по земле.

Солнце будто на прощание окинуло мир прекрасным лучистым светом. Убедившись, что всё в порядке, светило отошло ко сну. Серые сумерки – предвестники ночи – лишили мир красок и цветного разнообразия. Тени приобрели глубину, объём, чёткость. Лес постепенно наполнили крики ночных животных.

Делиаранцу с трудом удавалось удержаться на холке железного зверя. Пальцы до боли вцепились в гриву из стальных волос. Ноги постоянно скользят по крутым бокам. Осталось только зубами ухватиться. А Талосу подъём не доставил никаких неудобств. Железный зверь не издал и звука недовольства, и когда поднялись на ровную широкую площадку, даже язык не вывалился. Зато Орин постарался за двоих. Пот потёк в три ручья, будто мало того, что лез в гору сам, так ещё и Талоса на себе пёр. До вершины осталось всего ничего, но никакого гнезда Орин не заметил. Зато в противоположной стороне площадки углядел чёрный провал, намекающий на наличие пещеры. Делиаранец ещё раз взглянул вверх. Но сумерки сгустились не настолько, чтобы скрыть большое гнездо. Странно.

– Может гнездо в пещере? – сам себе сказал он.

Талос завертел хвостом, пасть открылась, словно он улыбается догадливости попутчика. Длинный железный язык высунулся почти до земли. Плечи Орина от вида длинных клыков передёрнулись, жутковато видеть рядом с собой такую огромную пасть. Зверь повёл носом, глаза упёрлись в провал.

– Ну что ж, придётся идти сюда, – сказал делиаранец.

Как только нога пересекла невидимую черту входа, на стенах вспыхнули факелы, длинный никак не согласующийся с величиной горы ход, словно глотка готового захлопнуть пасть зверя, вынырнул из темноты.

Вопреки ожиданиям тоннель, поворачивая, пошёл не вверх, а вниз, будто птица вырыла нору. Факелы за спиной гасли, зато впереди вспыхивали новые, что напомнило встречу с кромлехом. В груди повеяло холодком. Тишина подействовала угнетающе. Под ноги попалось нечто сферическое. Орин присмотрелся. Угнетение переросло в страх. Даже присутствие жизнерадостного Талоса, не заметившего ни человеческого черепа, ни костей под ногами и рваной вывалянной в каменной крошке одежды, не смогло рассеять неприятного чувства. Что же это за птица такая?

Ход закончился широкой пещерой, и Орин окончательно убедился в том, что либо он ошибся горой, либо чаровник что-то напутал. Пещера озарилась огнём десятка вспыхнувших на стенах факелов. В глаза бросился огромный стол, с остатками трапезы. Из непомерного размера тарелки торчат руки, и свешивается голова человека. Из раскрытого рта вывалился синий язык, веки едва прикрывают провалы пустых глазниц. Длинные белые волосы слиплись от крови, висят бордовыми сосульками. В затылке зияет глубокая дыра, словно череп надкусили и высосали мозг. Лицо – маска страдания. Справа от тарелки с чудовищной пищей перевернута огромная кружка, которую Орин с трудом поднял двумя руками. Единственный стул, задвинутый под стол, опирается на ножки, сделанные из сорокалетних сосен. Недалеко от стола в углублении стены – очаг с вертелом, на котором можно поджарить целого оленя. В углу валяется какое-то тряпье, железки, кажется ржавые мечи и доспехи, торчит небольшая чёрная палка с резным навершием…

– Вот, наверное, то, что нам надо, – предположил Орин и попытался вытащить посох из хлама.

Вслед за посохом из кучи тряпья высунулась кисть обглоданной до костей руки. Орин с отвращением дёрнул посохом. Ногти чиркнули по дереву, и рука безвольно свалилась на обноски. Сзади раздался недовольный рык. Орин резко развернулся. Талос припал к земле, глаза уставились в тёмный проход. Огромные ноздри раскрылись, втягивая воздух. Орин на грани слуха услышал бухающий звук. Пещера дрогнула, немногочисленная мебель подпрыгнула как живая, вертел пугливо скрипнул, огонь факелов задрожал словно от страха. Талос медленно отполз от входа к делиаранцу. Уши прижаты, пасть оскалена, под железной шерстью вздулись могучие мышцы. От тяжёлых шагов с потолка посыпались мелкие камешки. Тарелка запрыгала, объедки вывалились на стол. Хозяин пещеры съел лишь половину тела. Внутренности жутковатыми гирляндами свесились со стола, надкушенная сизая печень шмякнулась на пол. Желчный пузырь лопнул с глухим звуком, и вокруг распластавшейся печени натекла тёмно-жёлтая прозрачная лужица. Орин содрогнулся от увиденного. Сирминиевый меч каким-то чудом оказался в руке. Шаги приблизились, раздался сильный скрип, будто провели железкой по камню. В пещеру, пригнувшись, шагнул гигант. Тело покрыто шипастой бронёй. Даже голова в каких-то острых наростах. До делиаранца внезапно дошло, что это не броня, а кожа. Металлическая кожа. Такую ни меч, ни копье не возьмут.

– Эвисцератор, – всплыло в памяти название великана.

Гигант бросил на землю добычу. Та беспомощно раскидала руки. Глотка вырвана, лицо перекошено испугом. Сам эвисцератор весь перемазан в крови, будто принял ванну. Наполненные странной высокомерной яростью чёрные провалы-глаза, совсем как у кромлеха, осмотрели пещеру. Взгляд наткнулся на Орина, и делиаранец осознал, что живым пещеру не покинет.

ГЛАВА 10

Тучи неожиданно разошлись, и город предстал во всей могучей красе. Чем ближе подходили, тем неприступнее становились стены. Грозный, как и всё здесь, из чёрных грубо обработанных каменный глыб. Показалось, что стены полностью сливаются с небосводом, а звезды всего лишь факелы в десяти его башнях, с конусовидной крышей и длинными шпилями, за которые наверняка цепляется луна. Ветер, заблудившийся в многочисленных бойницах и зубцах крепостной стены, выдувает песню гордых жителей огромного города. Словно тёмное кольцо крепость опоясывает широкий ров с водой. Как драгоценные камни из него смотрят отраженные звезды, а серебристая луна венчает великолепное зрелище. Широкие – десять всадников свободно проедут плечом к плечу – ворота прикрыты подъемным мостом. Звенья поднимающих его цепей настолько велики, что скинув одно со стены, можно пробить глубокую дыру в земле.

До города шли дольше, чем думали. Тропинки в горах ведут себя непредсказуемо: то неожиданно ныряют в пропасть, и приходится спускаться вслед за ней, то взмывают к вершинам и, хочешь ни хочешь, надо карабкаться. Им повезло, тропинка не стала кидаться из крайности в крайность, но идти по серпантину пришлось долго. Альмарик предложил спуститься по отвесному склону, но следующая в середине отряда женщина побелела до синевы, а Крипт недовольно повертел пальцем у виска. Жирную точку в отказе от абсурдного предложения пажа поставил Фроузен, сказав:

– Ты первый.

Альмарик тут же отверг свою идею, назвав её бредовой. Причём стал допытываться, кто же до такой глупости додумался? Конечно, к тауматургу приставать не решился, тот одним взглядом дал понять, что сейчас не время для дурацких вопросов, а вот Крипту досталось: бедный гаруспик вскоре позеленел, и ярость забурлила в нём как лава в кратере вулкана. Если бы не вмешательство Фроузена, то Крипт помог бы Альмарику осуществить предложенный им выше план. Но больше всего досталось навьям, которые не могли ничего ответить. Кажется намычались несчастные на всю оставшуюся жизнь. От безысходности они даже перешли на знак жестов. Руками, а точнее пальцами, указали, в какое место гадкому мальцу следует пойти. Альмарик загыгыкал как больной на всю голову. Единственная женщина лишь беспомощно смотрела на воинов и издевающегося над ними пажа. Фроузен терпел нападки на товарищей долго, но всему есть предел: конец посоха подцепил идущего в середине отряда прилипалу. До Альмарика не сразу дошло, как оказался впереди всех. Момент замешательства длился недолго, но насколько же приятна тишина. Хотя какая тишина, если нагруженные доспехами воины громыхают так, что заглушат мощный обвал. Нет, радовало молчание несносного пажа. Тот, правда, пришёл в себя и попытался возобновить допрос с пристрастием, но от взгляда Фроузена оказался далеко впереди.

Наконец ноги с твердого камня ступили на мягкую землю. Мягкую – слишком сильно сказано, но все же не камень. Тут тебе и травка, и кустики и даже парочка небольших засохших деревьев. Идущий впереди Альмарик неожиданно упал, вверх нелепо взлетели ноги. В криках пажа появились новые слова, услышанные от колгариса. Равнина оказалась не совсем ровной, забыли про кочки и ямки. Но всё это такие мелочи по сравнению с близостью Армиграала.

Фроузен заметил, как на стенах забегали воины. До слуха донесся мощный трубный звук.

– Кажется, нас заметили, – обрадовался Крипт.

Он рысаком рванул вперед. Гаруспику удалось обогнать даже Альмарика. Цепи гулко загрохотали, гигантский мост опустился на землю, взметнувшаяся пыль клубами растеклась по поверхности воды рва. Мощные ворота с толстыми створками раскрылись, на мост вырвался отряд чёрных всадников. Даже лунный свет шарахнулся в сторону от их вида: кони сплошь вороные, глаза полыхают яростным красным огнём. Доспехи, за которыми развеваются длинные чёрные плащи, в наростах, придающих воинам более угрожающий вид. Под щитами пятигранной формы с изображением пронзённого мечом паука укроются от стрел двое, и ещё место останется, а копья столь длинные, что на них можно целиком пару коней вдоль тела нанизать. Отряд развернулся в сторону беженцев. Фроузен почувствовал, как острия копий нехорошо нацелились в грудь. Крипт радостно замахал руками. Всадники приблизились, галоп коней не замедлился. Жрец растерялся. В щелях забрал люто блеснули жёлтые глаза. Гаруспик растеряно остановился, сделал назад шаг, другой. Нервы не выдержали, и он понесся к Фроузену, но тут же остановился. Глаза испуганно расширились, рот открылся в беззвучном крике. Тауматург ощутил омерзительную вонь. Кропусы! Не удивительно, что за грохотом доспехов ничего не слышно. Тауматург резко развернулся. Первое животное уже открыло пасть, чтобы цапнуть идущего последним воина в отряде. А за тварью ещё два десятка таких же злобных и голодных. Два чёрных с корявыми отростками сгустка вырвали из тела кропуса никчёмную жизнь, но челюсти успели сомкнуться на плече воина. Тот неуклюже завалился набок. Над плечом тауматурга пролетел лиловый шар, и угодил в следующего зверя. С дырой между глаз тот рухнул около упавшего на бок навья. Только тогда остальные воины отреагировали. Женщина испуганно закричала. Фроузен устремился к ней, чтобы в случае чего прикрыть. Третий кропус ухватил упавшего воина за затылок, челюсти сжались. Металл треснул, будто шлем из необожженной глины. Воин захрипел, попытался встать, руки беспорядочно забили по земле. Челюсти кропуса сомкнулись вторично, и обезглавленное тело обмякло. Лишь пальцы забарабанили по поверхности земли, исполняя странный танец смерти.

– Ещё один, – пронеслось в голове Фроузена, – ещё один погиб!

Эта мысль раскаленный клинок пронзила грудь, яростным криком вырвалась наружу. Два гудящих сгустка испепелили жрущую товарища тварь. Прозвучал далекий удар гонга. Теперь три сгустка сорвались одновременно с посоха. Три твари забились в конвульсиях у ног воинов. Оставшиеся в живых кропусы повернули. В глазах ужас, хвосты поджаты, даже повизгивать начали со страху. Грохот копыт заставил тауматурга развернуться.

– Ну всё, – сказал Альмарик и добавил непонятное слово, означающее конец мирского пути.

Но всадники не стали на них нападать. Чёрный поток обогнул с двух сторон. Лишь самый первый удостоил удивлённым взглядом. Взгляды остальных словно прилипли к убегающим кропусам. Рыцари врубились в стаю, раздался треск ломающихся копий, визг, лай, кропусы попытались обороняться, но всадники не оставили им и шанса. Будучи даже пронзенными насквозь, кропусы пытались уползти. Всадники спешились. Двуручные мечи довершили дело, на земле остались дёргающиеся куски брызгающего кровью мяса. Гордые конники приторочили отрубленные головы тварей к сёдлам. От отряда отделился всадник, мимоходом взглянувший на выживших. Скакун, ведомый умелой рукой хозяина, осторожно приблизился к женщине, всадник соскочил с коня, левое колено коснулось земли.