Читать книгу Огонь дракона - Алексей Владимирович Шарычев, Алексей Шарычев - Страница 1

Воспылал алым маком закат,

В небесах красивая картина!

Такую бы не написал Рембрандт,

Или Ван Гог; тут неземная сила.

Творец миров даёт её увидеть

Тем, кто развивает свой талант;

Художник – не пассивный зритель,

Он, как Творец, и должен создавать.

Познайте тайну света и теней,

И с нею жизнь войдёт в полотна ваши.

В талантливых картинах есть та дверь,

Которая ведёт сознанья наши

В реальность образов; открытыми всегда

Должны быть эти чудные врата,

И лишь тогда в ваш мир найдут дорогу

Все те, кто с восхищеньем у холста,

Замрут. Художник ближе к Богу

Становится, когда смог написать

Творение своё в палитре вдохновенья;

Когда всё то, что он хотел сказать,-

Звучит как музыка. В изображеньях

Великих мастеров симфонии играют,

Мы сердцем слышим их; духовными очами

Зрим красоту необычайную… И вы

Стремиться к высшему должны

В изобразительном искусстве;

Но, высоко парят орлы,

А воробьи напрасно бьются.

От плевел зёрна отделить

Смогу сегодня; остаются

В школе у меня лишь те,

Кто закат создать сумеют,

А не срисовать. За дело!

Так сказал наставник

Ученикам своим.

Три дня закат писали

На холстах они.-

Последний сей экзамен

Надо сдать всем им,

Чтоб в школу рисованья

В Париже поступить.

Самое престижное

Заведенье там,

И строгость наивысшую

К студентам мастера

Применяют; загружают

Так, что силы быстро тают

У всех тех, в ком нет таланта.

Остаются лишь атланты.

Ярким был закат на небе,

Но он тусклым выходил

У студентов на мольбертах,-

Кто-то слишком много лил

Воды, а кто-то густо мазал.

Лишь семеро из двадцати

Выделялись, – как-то сразу

Удавалось им найти

Пропорции, цвета и тени,

Подходящие к их цели.

И был средь этих семерых

Студент по имени Рено;

Он работал за двоих

Над собой, но до сих пор

Не так цвета производил,

Как требовал того учитель.

(Часто спорили они.

"Ты вечно будешь, как любитель!

Что-то дикое в твоих

Картинах… А что, и не пойму.

В общем, стилю твоему

Нету места в нашей школе!

Не исправишь, – прогоню!

Я тобою недоволен." -

Так учитель своему

Подопечному твердил,

Но всегда его ценил

Выше остальных студентов,

И как раз, за буйство цвета).

И сейчас Рено всё так же

Не менял своей манеры,-

Жёлтый, алый и оранжевый,

Ярко красный, и даже серый

С фиолетовым пошли

На создание заката.

Всею силою души

Рено хотел придать характер

Небу, солнцу, облакам;

Но чего-то не хватало.

И тогда он нож достал,

Палец полоснул им, – в алый

Цвет добавил крови;

И услышал, как играют

Эти самые симфонии,

О которых рассказал им

Их наставник. В полотне

У Рено взыграл оркестр!

Музыка небесных сфер

Зазвучала! Лик кровавый

Солнце миру показало!

Потрясающее чувство

Отразилось на холсте,-

Страшно, весело и грустно

Одновременно; во всей

Картине мрак безумства

И свет мудрости смешались;

Смех и стоны раздаются,

Горе переходит в радость!

Хаос и порядок рядом;

Всё доступно слуху, взгляду

Внутреннему. Сила есть

На картине; воля здесь,

Словно море, разлилась,

И в нём огнём пылает страсть. -

Можно было б так сказать;

Словами то не описать.

Учитель просто онемел,

Когда картину ту узрел.

Поступил Рено учиться,

Но вскоре был, увы, убит

В кабаке, (там веселиться

Он любил, – не усидит

За столом своим спокойно,

А пойдёт всегда буянить.

Так и получил по горлу

Он ножом; кровь не уняли).

Мастер очень был расстроен.

"Эх, зачем ему талант

Дали боги? Горе! Горе!

Но сам он в этом виноват;

Абсентом погубил себя,

Постоянно пьян бывал,

Вот и задремал в итоге.

Се предсказуемый финал.

Бродяга на большой дороге,-

Вот, кто был он; но писал

Хорошо! Картину я,

Пожалуй, у себя оставлю.

Если бы была семья

У него, тогда б мамане

И папане подарил…" -

Так наставник рассудил,

И повесил полотно

В зале, прям под потолок.

Часто он любил смотреть

На творение Рено.

"Непонятно, как он смог

В краткий срок так овладеть

Цветом, тенью?.. Видит бог,

Что и я так не сумею.

Да, пред нами был бы гений

Через пару лет… Но что

Же есть в этой картине

Такого, что никак увидеть

Не могу я?.. Дёрнул чёрт

Напиться этого Рено!

А не то, такое б миру

Наша выставка явила!"

Первые недели две

По душе была картина

Учителю. Всегда везде

О ней, с восторгом, говорил он

Своим знакомым; всех гостей

Скорее заводил он в зал,

И там порой по два часа

Осанну живописи пел.

Кисть художника-творца

Он сравнивал с пером поэта:

"Красота сия под стать

Дворцам! Нигде вы больше это

Не увидите. Лишь в Лувре

Есть подобные шедевры."

– Что-то, сударь, вы загнули.

Странная картина, нервная…

(Так обычно отвечали

Мастеру), но он ни мало

Не смущался: "Не поймут

Дилетанты! Им бы плуг

Да топор, а не мольберт.

У них чутья к искусству нет.

Прекраснейшее полотно!

Я хорошо украсил дом."

Но потом восторг прошёл,

Появилось беспокойство.

То ль напуган, то ли зол

Стал художник, – не смеётся

И не шутит так, как раньше,

А всегда в унылом, мрачном

Настроеньи пребывает.

Что-то сердцем ощущает

Он недоброе, и это

Как-то связано с сюжетом

Той картины. Плохо спать

Стал наставник; он во снах

Ярких видел кровь-закат,

И, с диким криком, по ночам

Просыпался потный, бледный.

И днём, увы, не видел света,

Всюду был кромешный мрак;

Тоску, тревогу, жуткий страх

Ощущал преподаватель,

На закат кровавый глядя.

"Боже правый! Чертовщина!

Надо продавать картину!

Её с руками оторвут;

Не зря нахваливал я тут

Мастерство Рено… Ух, дьявол!

Действительно, шедевр создал он…"

В воскресный день пришли в усадьбу

К наставнику три покупателя,

Но покупать они не стали, – ограбили.

Ножами острыми, как скальпели,

Зарезали они его; закат оставили

Кровавый на стене и на полу.

Но и грабителей отъявленных

Убили вскоре, потому

Что о картине той узнали,-

Где б она не побывала,

Везде ножами рисовали

Разбойники закат кровавый.