Читать книгу Одна ночь без сна, или Пожар в крови - Алена Винтер - Страница 1

– Хочу тебя похвалить, – Майкл отложил отчет о деятельности компании, подошел к сестре и обнял ее за плечи, – но боюсь сглазить.

Полина отодвинулась и посмотрела Майклу в глаза. Было приятно, что брат оценил ее труды, но скупая, лишенная мягкости и участия манера, в которой он высказал одобрение, заставила напряженно улыбнуться.

– Боишься сглазить? – спросила она. – С каких пор ты стал суеверным?

– Майкл, если ты вдруг рассыплешь соль, как поступишь? – вступил в разговор Алекс. – Крестик нарисуешь? Или перекинешь щепотку за правое плечо со словами «куда соль, туда и ссоры»?

– В этом случае нужно пересыпать соль сахаром, – Полина не дала Майклу ответить. – Или щелкнуть себя по носу, чтобы не повздорить с кем-нибудь. Я всегда так делаю.

– А я наливаю стопочку текилы, – рассмеялся Алекс, вальяжно развалившись на диване, – слизываю соль, выпиваю и закусываю лаймом.

– Слизываешь соль со стола?

– Все зависит от того, где рассыпалась соль. Иногда она рассыпается в нужном месте, например…

– Достаточно! – Майкл повысил голос, прервав эти нелепые рассуждения. – Не хочу слушать, как ты облизываешь чью-то грудь. Избавь меня от подробностей своей безудержной личной жизни.

Алекс нарочито покорно склонил голову перед братом, после повернулся к Полине и весело подмигнул ей.

– Хорошо, что ты вернулась. Без тебя здесь неимоверно скучно. Майкл такой сухарь, абсолютно не понимает шуток.

– Твои шутки всегда граничат с пошлостью, – ответил Майкл, при этом раздраженно сверкнул глазами.

– Но я хотя бы…

– Как же мне вас не хватало! – воскликнула Полина, перебив брата, который уже нацепил воинственную маску на лицо и приготовился к долгому обмену язвительными замечаниями. – Обожаю ваши пикировки. Никогда не знаешь, кто выйдет из них победителем.

– Ты сейчас на чьей стороне? – Алекс мгновенно забыл о Майкле и переключил внимание на сестру.

– Предпочитаю соблюдать нейтралитет. Это безопаснее всего.

– Трусливый заяц, – хмыкнул Алекс и поднялся с дивана. – Я был уверен, ты поддержишь меня, а не этого хорька.

– Хорек все слышит и начинает злиться, – сказал Майкл. – Не возмущайся напрасно. То, что Полина любит меня больше, ни для кого не является секретом.

– Тогда почему она все свои тайны доверяет мне? – Алекс свысока осмотрел хрупкую фигуру брата, вытянулся и распрямил плечи, демонстрируя физическое превосходство. – Заметь, тебе она ничего не рассказывает, а все потому, что боится нравоучений и осуждения. Любовью здесь не пахнет, зато несет страхом.

Полина удручающе покачала головой, расстроенная беседой, которая приняла неожиданный оборот, грозя превратиться в очередную нелицеприятную сцену между братьями, сопровождающуюся едкими высказываниями, но вдруг рассмеялась.

– Все понятно, – сказала она, хлопнув в ладоши, прекращая эту слишком показную, по ее мнению, ссору. – Я не собираюсь принимать чью-либо сторону. Для меня вы находитесь в одинаковых позициях, и я люблю вас одинаково сильно. К тому же я вас хорошо знаю и вижу, что вы очень плохие актеры. Зачем этот фарс?

– Какой фарс? – Майкл непонимающе округлил глаза, став похожим на школьника, которого случайно уличили в обмане.

– На что спорили, подлецы?

– На бутылку виски из коллекции Майкла, – виновато прищурился Алекс. – Только спор заключался не в том, кого из нас ты любишь больше.

– В чем же? – уже с любопытством спросила Полина, заметив, что взгляд Майкла значительно потеплел, но вместе с тем остался вдумчиво-строгим, будто он готовился сказать нечто важное, способное обидеть или по меньшей мере расстроить.

– Проверяли твое самообладание, – он обнял сестру за плечи, крепко прижав к груди. – Ты изменилась, родная. Я больше не узнаю в тебе свою эмоциональную сестру, и это меня пугает. Мне нравится, что ты много работаешь, но я не вижу радости на твоем лице. Та энергичная Полина, которая полгода назад уехала в Москву, исчезла. Вместе с ней ушли легкость, живость. Ее глаза перестали блестеть, и это расстраивает больше всего. Теперь я вижу перед собой слишком спокойную женщину, абсолютно равнодушную к происходящему. Ты похожа на робота, все делаешь правильно, но автоматически, без интереса.

– В общем, мадам Матуа, ты превратилась в соплю! – резюмировал Алекс.

– Ребята, вам не угодишь, – рассмеялась Полина, неожиданно обрадованная тем, что братья проявляют беспокойство о ней, пусть и в такой странной форме, сначала вызывая на конфликт, а потом неловко извиняясь. – Когда я фонтанировала энергией и делала глупости, вы возмущались. Но стоило мне привести мысли в порядок и наконец понять, что именно я желаю от жизни, вы снова недовольны.

– И чего же ты желаешь? – спросил Майкл.

– Равновесия, – не задумываясь, ответила Полина. – Мне нравится контролировать происходящее, а это возможно лишь пребывая в спокойном состоянии духа.

– Поэтому ты полностью отказалась от личной жизни и все время проводишь в офисе? – спросил Алекс и, не дожидаясь ответа, пробурчал: – Осталось только в секту записаться, и тогда мы действительно тебя потеряем.

В кабинете воцарилось напряженное молчание, которое никто из присутствующих не желал нарушить. Полина размышляла о том, что слова братьев не далеки от истины. В последние месяцы ее жизнь стала слишком пресной и однообразной. Никаких развлечений, ярких эмоций, сплошная работа, но хотя бы она приносила ей удовольствие. Более того, Полина, как никогда, была увлечена своей деятельностью, и это отразилось на производительности всего восточного сектора. В мечтах она уже представляла, что московский офис станет самым важным звеном компании, принадлежащей братьям, подсчитывала прибыль от многочисленных заказов и с достоинством принимала похвалу. При этом Полина понимала, что ее неистовая работоспособность является лишь способом отвлечься от тоски, съедавшей душу. Она все еще не могла прийти в себя после предательства человека, который, как казалось, мог сделать счастливыми их обоих[1].

Илья Волошин – призрак из прошлого. До сих пор было трудно произносить его имя даже в мыслях. Но еще больнее было вспоминать разговоры с ним, его улыбку и тот момент, когда он держал пистолет у ее виска. Полина с грустью думала о мечтах, в которых он и она были семьей, и готова была плакать каждый раз, когда возвращалась мыслями к своей сестре, погибшей из-за Ильи. Когда-то в юности Полину и Илью сжигала страсть, но все закончилось, едва они повзрослели. Каждый пошел своей дорогой: Полина уехала к братьям в Лондон, где встретила своего первого мужа, а Илья… жизнь его, как оказалось, была слишком сложной и непредсказуемой, именно она и превратила его в опасное чудовище, которое виртуозно скрывало свою истинную сущность под очаровательной маской человеколюбия. Много лет спустя, когда Полина вернулась в Москву, чтобы возглавить северный сектор компании, пути их снова пересеклись, однако она не предполагала, что встречу запланировал Илья, да и сама ситуация, в которой «увязла» Полина, была делом его рук. Сначала Волошин соблазнил младшую сестру Полины, после поставил ее в сложное финансовое положение, грозящее потерей компании, которой руководила Катя. Он убедил Катю избавиться от мужа, чтобы получить его деньги, и безжалостно отделался от навязчивой любовницы, в которой уже не было необходимости. Причем все «обставил» так, будто Полина имела отношение к убийству сестры. Сама же Полина долго не предполагала, кто на самом деле является ее врагом. Она верила Волошину, потому что он обещал помочь найти выход из этого отчаянного положения, к тому же старые чувства неожиданно воспылали с новой силой, закрыли глаза, не давая возможности увидеть очевидное. Она думала, что наконец нашла того единственного, который сделает ее счастливой. Надежды не оправдались, их горький осадок и теперь, спустя много месяцев, ощущался на губах. Илья не любил никого и ничего, кроме денег. Только они были смыслом его жизни, чувства не имели значения, люди, ставшие преградой на пути к богатству, с легкостью уничтожались. Без сожалений Волошин разрушил планы Полины на будущее, а его жестокость и вероломство заставили ее настороженно относиться ко всем мужчинам, находящимся в радиусе ста метров.

– Я больше не хочу ошибаться в людях, которых впускаю в свою жизнь, – сказала Полина.

– Но это не значит, что ты должна отказаться от самой жизни, – заметил Майкл. – Ошибайся, но не сдавайся.

– Слоган из рекламы? – улыбнулся Алекс, отодвинул брата в сторону и приблизился к Полине. – Не слушай его, он не умеет давать советы.

– Мне не нужны наставления, – покачала головой Полина. – И не обольщайся, ты – не менее отвратительный советчик. Твои рекомендации и пожелания часто выходят боком. Но, впрочем, разговор не об этом. Я благодарна за ваше участие, и мне приятно, что вы беспокоитесь обо мне.

– Ты у нас одна осталась, – Майкл поцеловал ее в висок, и Полина удивилась, так как подобной нежности не ожидала от своего всегда скупого на проявления чувств старшего брата.

– Одна?

– Родители и все остальные – не в счет, – ответил Алекс, обхватив брата и сестру за плечи. – Мы всегда были и останемся друг для друга самыми близкими.

– А как же жена Майкла? – не унималась Полина, но была несказанно обрадована этой исполненной любви сцене. – Сын Майкла? Моника – ваша сводная сестра?

– Уймись, – Майкл в раздражении повел плечами. – Алекс прав. Ближе вас у меня нет никого. Я люблю Нелли и Сэма, всех остальных тоже, но вы – самые дорогие.

Полина пораженно посмотрела на брата, взгляд которого был колючим, оттого что он говорил слова, которые ранее никогда не слетали с его губ. Майкл еще ни разу не признавался в любви столь безапелляционно. Было видно, что он испытывает неловкость, отчего плечи опустились и ссутулились, кончики ушей побелели, а губы растянулись в напряженной улыбке. В лице Майкла читалась досада и одновременно облегчение. Такое случается, когда говоришь о самом сокровенном и ждешь, что тебе ответят искренностью и пониманием.

– Хочется заплакать от умиления. Нет, я уже плачу, – прошептал Алекс, шмыгнув носом, заставив Полину и Майкла рассмеяться.

– Паяц! – воскликнула Полина. – Все испортил!

– Уезжай в Москву, – вдруг сказал Алекс, подхватил сестру в объятия и приподнял в воздухе. – Твое присутствие в Лондоне делает нас слабыми. Еще пять минут назад я думал, что в нашей компании сопля только ты, но оказалось, что Майкл присвоил этот титул себе. Господи! Может, тебе платок дать? – Он с издевкой посмотрел на старшего брата.

– Рукавом воспользуюсь, – ответил Майкл. – Шампанское?

– Мир сошел с ума, – Алекс поставил Полину на пол. – Трезвенник предлагает алкоголь. Ты же не пьешь!

– А еще не обижаю убогих, – Майкл пожал плечами и направился к бару, где хранились напитки для особо важных клиентов. – Если есть хороший повод выпить, глупо им не воспользоваться.

– Что за повод? – спросила Полина, наблюдая, как он наполняет бокалы шампанским.

– Во-первых, хочу отметить твой профессионализм, – сказал Майкл. – Ты хорошо постаралась, дорогая. Твой сектор стал приносить приличный доход, в чем полностью твоя заслуга.

Полина почувствовала, как от смущения зарделись щеки, и прикусила губу.

– Премируешь?

– Разумеется, – утвердительно кивнул Майкл. – Ты заслужила награду. А во-вторых, отметим твой отпуск.

– Снова решаете, как мне поступать, и даже не ставите в известность? Я не хочу в отпуск.

– Придется, – усмехнулся Алекс. – Ты выглядишь усталой. Отдых тебе не помешает, – он придирчиво осмотрел тонкую фигуру сестры и ее осунувшееся от напряженной работы лицо. – Щеки ввалились, взгляд потух. Ты худая, как щепка, и абсолютно непривлекательная.

– Спасибо, – обиделась Полина и нервно провела по бедрам руками, словно стеснялась их чрезмерной стройности. – Я нравлюсь себе.

– Но ты не нравишься мне, – Алекс надменно приподнял бровь, намереваясь продолжить комментировать внешний вид сестры, но был остановлен властным взглядом Майкла.

– Не увлекайся. Сам не раз говорил, что с Полиной нужно вести себя мягче и терпимее. Лаской от нее можно добиться большего, чем бесполезными нравоучениями. Поезжай на море, дорогая. Корсика, Крит… куда угодно, только к морю. Оно приведет в чувства и напитает энергией.

– В сентябре? – упрямо отказывалась от предложения отдохнуть Полина. – В разгар работы? Сейчас наступают самые «хлебные» месяцы. Ты же знаешь, что до февраля… ладно, – вздохнула она, понимая, что с братьями спорить бесполезно. – Уступаю. Но у меня уже запланировано несколько встреч на ближайшую неделю. В общем, разберусь с делами, положу в чемодан купальник и шляпу и уеду в Доминикану.

– Лучше на Корсику, – улыбнулся Майкл. – Ближе к нам. Кроме того, море там не менее теплое, плюс красота и уединение.

– Ей не уединение нужно, а жаркий… – Алекс замолчал на мгновение. – Действительно, на Корсике очень красиво. Но, к несчастью, пусто. Во всех смыслах этого слова.

– Меня устраивает, – Полина подняла бокал. – За отпуск! И за вас, наглых и назойливых, словно мухи! Да, кто отвезет меня в аэропорт?

– Майкл, – Алекс указал подбородком на брата. – Я занят вечером. У меня в отличие от вас насыщенная сексуальная жизнь.

– Сочувствую, – расстроенно закивал головой Майкл. – Количество, дорогой, всегда враг качества.

– Не завидуй, – Алекс обнял Полину за плечи. – Прилетишь – позвони.

– Ты в этот момент будешь занят, – напомнила она.

– Для тебя я всегда свободен.

– Сомневаюсь, что могу составить конкуренцию текиле и сиськам третьего размера.

Полина взъерошила тщательно уложенные волосы брата. Он недовольно дернулся в сторону.

– Сегодня я сплю с моделью, а у них, как тебе известно, сисек нет. Поэтому мне не составит труда отвлечься от интимного процесса и ответить на звонок.

– Иногда мне кажется, что у нас разные родители, – Майкл с разочарованием посмотрел на Алекса, который подошел к зеркалу, вытащил из кармана пиджака расческу и принялся поправлять шевелюру. – Кто занимался твоим воспитанием, пижон?

* * *

В самолете Полина пожалела о том, что дала обещание взять отпуск. Она не испытывала в нем необходимости, так как прекрасно провела в Лондоне последнюю неделю, при этом ощущала себя отдохнувшей и полной сил. Рабочие моменты отняли немного времени, и Полина долгие шесть дней только и делала, что встречалась с родственниками и приятелями, ходила по магазинам, кафе или просто прогуливалась по городу, по которому успела соскучиться. Дважды за это время ее приглашали на ужин отец братьев и их мачеха. В компании обходительного Марка и его жены Ребекки, отличающейся прекрасным чувством юмора, Полина ощущала себя желанным гостем. Правда, при этом она неизменно грустила, вспоминая своих родителей, с которыми у нее не складывались отношения. После смерти младшей сестры они виделись очень редко. Точнее, за последние четыре месяца встречались лишь дважды, и всегда разговоры с отцом оставляли тягостный осадок в душе Полины, будто она виновата в том, что произошло с Катей. Стараясь избежать отчаяния, которое засасывало после встреч с родителями, Полина отказывалась видеться с ними, прикрываясь работой в компании или другими не менее важными делами. Отец недовольно ворчал, выслушивая отговорки в трубку, горестно вздыхал, но не настаивал, понимая, что восстановить отношения с дочерью, которую много лет отталкивал от себя, будет непросто.

И все же Полина не лгала, когда ссылалась на количество дел в «VIP-life concierge». Заказов было множество, точнее, столько, что времени на отдых почти не оставалось. К счастью, желания клиентов в этот период не отличались вычурностью, наоборот, были спокойными и очень приземленными. Всем хотелось уехать подальше из душной летней Москвы, поэтому Полина только и делала, что устраивала VIP-путешествия к экзотическим берегам, где прозрачный океан омывал серебристый песок, рекой лился ром, и маракасы отбивали страстный ритм. Порой Полина сетовала, что «VIP-life concierge» теряет шик и эксклюзивность, превращаясь в туристическое агентство, но втайне радовалась, так как не приходилось ломать голову, претворяя в жизнь какое-либо «заоблачное» желание клиента. Правда, в конце лета случился один заказ, над которым весь офис хохотал до слез.

Один из клиентов компании, обладающий весьма непристойной фантазией, обратился к Полине с необычной просьбой. Молодой повеса, который, по всей видимости, никогда в жизни не слышал слов «нет» или «это невозможно», будничным тоном сообщил, что намерен подарить своему другу огромного попугая. Весь юмор заключался в том, что попугай непременно должен был владеть большим словарным запасом великого русского мата. Тупоголовый, но богатенький красавец искренне считал, что друг несказанно обрадуется, когда птица поздравит его с днем рождения громким словцом на букву «х». Попугая после продолжительных поисков обнаружили на одном из круизных лайнеров, который совершал рейсы по Средиземному морю. Это была огромная серая птица по прозвищу «Степаныч», живущая в машинном отделении в окружении интернациональной команды и ругающаяся на пяти европейских языках. Команда долго не желала расставаться со своим веселым любимцем, но щедрое вознаграждение и новый юный «товарищ из Южной Америки», еще не умеющий разговаривать, позволили Полине заполучить хмурого на вид и хамоватого на язык «Степаныча».

Первое, что сделала птица, оказавшись в офисе, вежливо поздоровалась с Зиной:

– Привет, бл…

Лучшая подруга Полины онемела от этой фразы, в гневе посмотрела на попугая и спросила:

– Ты это мне, урод ощипанный?!

– Зина, – рассмеялась Полина, – нашла с кем ругаться.

– Так обзывается же! Когда его заберут?

– Через час.

– Если задержится здесь дольше, я из него суп сварю, – пообещала Зина, щелкнув пальцами по горбатому клюву попугая.

– Ах ты…

– Закрой рот! Или чем ты там говоришь!

Менее чем за час «Степаныч» заставил весь персонал корчиться в приступе истерического хохота, в особенности когда самостоятельно открыл клетку и отправился на прогулку по офису, выражая восхищение скабрезностями, которые выдавал из себя со скоростью пулемета. Клиент остался доволен матерщинником и даже не обратил внимания на сумму, выставленную ему Полиной. Цена за услугу была немаленькой, но Полина решила, что она вполне соответствует тому бедламу, который «Степаныч» устроил в офисе. Вонь, головная боль, тысячи новых анекдотов о говорящих птицах, которые сотрудники громко рассказывали друг другу, сорванный рабочий график из-за того, что все долго не могли успокоиться и влиться в привычное русло, – таким было последствие пребывания в кабинете босса смерча под названием «Степаныч». Сейчас, спустя месяц, Полина с улыбкой вспоминала серые крылья этой огромной птицы и ее грустные глаза, но тогда попугаю хотелось свернуть шею, лишь бы не слышать матерных песен, которые он залихвастски исполнял хриплым, полным достоинства басом.

По дороге из аэропорта, наблюдая, как быстро исчезают за окнами машины, дома и пешеходы, Полина думала о том, что время так же стремительно бежит вперед. Полгода назад она прилетела в Москву, чтобы принять управление восточным сектором, рассчитывая остаться в городе лишь на пару месяцев, а после снова вернуться в любимый Лондон. Все сложилось не так, как она того хотела. Впрочем, никто не предполагал, чем обернется ее переезд в Москву. Разве она могла знать, что окажется втянутой в опасную игру Ильи, главной целью которой было обогащение? Что погибнет ее младшая сестра, а сама Полина будет долго восстанавливаться от последствий своего ошибочного выбора? До сих пор было горько вспоминать, как Илья бесстрастно использовал ее, а она с прямодушной радостью открыла сердце, даже не предполагая, каким жестоким окажется конец их любовной истории.

Единственным плюсом того ужаса и предательства, через которые Полине пришлось пройти, стало знакомство с прекрасным человеком, плавно перешедшее в дружбу. Филипп Литвин, пожалуй, был единственным мужчиной, не считая братьев, которому она абсолютно доверяла. Сначала Полина видела в Филиппе лишь доброго и веселого человека, проникшегося к ней симпатией. Позже эта нежная привязанность переросла в нечто большее, однако сама Полина долго не могла понять, какие именно чувства испытывает к Литвину. В том, что он вызывал в ней интерес, она не сомневалась. Только было ли это сугубо дружеское влечение или же в ее душе начало зарождаться чувство, которого она опасалась, Полина пока не разобралась. Вернее, не хотела разбираться, ведь для этого нужно было забраться в глубины своей души, чего Полина откровенно боялась. Она не желала думать, что снова попала в ловушку необдуманного выбора и полюбила мужчину, который всегда будет принадлежать другой женщине. Литвин был женат, и хотя его брак, по всей видимости, не приносил особой радости, с женой не намеривался расставаться. Он вообще никогда не обсуждал свои отношения с супругой, но по его поведению было видно, что он не стремится возвращаться в объятия любимой женушки. Напротив, Литвин старался проводить все свое свободное время вместе с Полиной. Часто на встречи он приходил с дочерью Ниной, восхитительной девятилетней болтушкой. Нина терпеть не могла мачеху, но с Полиной быстро нашла общий язык, а однажды, когда не слышал отец, прошептала, что хотела бы иметь такую маму. Услышав эти тихие волнующе искренние слова, Полина едва не расплакалась, но тут же взяла себя в руки, ласково заметив, что готова стать для Нины хорошей подружкой, так как роль мамы уже занята.

– Яна – не мама, – сказала девочка. – Она меня не любит.

– Тебе кажется. Она к тебе хорошо относится.

– Нет, – послышался ответ. – Я не маленькая и все вижу. Ты меня любишь, а Яна не выносит.

Тот разговор остался горестным осадком в памяти Полины. Наибольшую же грусть вызывала безнадежность во взгляде Нины, нуждающейся в материнской любви, и ее полный печали голос. Захотелось спросить, почему мама девочки не рядом с ней. Кто она и где? Но Полина не решилась, понимая, что этим разговором лишь навредит ребенку, в очередной раз всколыхнув в сердце тоску по любимому человеку. Подобные вопросы следует задавать отцу Нины, однако он, была уверена Полина, не станет рассказывать о тайнах своего прошлого. Несмотря на кажущуюся открытость, Филипп Литвин был замкнутым человеком. Да, он красиво улыбался и мастерски выпытывал у Полины подробности ее жизни, но о себе ничего не рассказывал. Зато о Полине знал, казалось, все. Она с наивной доверчивостью в мельчайших подробностях описала Литвину свое детство и юность, объяснила, почему много лет назад покинула Москву и уехала к братьям в Лондон, не утаила правды о своих неудавшихся браках и других отношениях, оставивших след в душе. Порой Полина спрашивала себя, для чего исповедуется перед этим малознакомым человеком, какой интерес он преследует, общаясь с ней, и, главное, что за выгоду получает она, находясь в его обществе? Ответ на эти вопросы был один – неизвестно. Она понятия не имела, отчего с легкостью снимает перед Литвиным все свои маски, с помощью которых скрывалась от окружающих, и также не осознавала, зачем он заставляет ее открываться перед ним.

– Вы влюблены друг в друга, – деловито прокомментировала эту ситуацию Зина. – Просто еще не догадываетесь о чувствах, которые испытываете. Хотя лично мне непонятно, как можно не осознавать, что ты влюблен. Ты о нем думаешь? Мечтаешь о нем?

– И что из этого следует?

– Если в своей голове ты переспала с мужиком, значит, как минимум он тебе нравится, – со смехом произнесла Зина, наблюдая за реакцией Полины, которая последовала незамедлительно.

– Кто сказал о том, что я думаю о сексе с ним?! – повысила она голос, понимая, что в эту минуту размышляет именно о том, о чем спрашивает.

– Ты слишком долго пренебрегаешь потребностями своего тела. Отшельничество и воздержание, дорогая, приводят только к одному – к жажде. От этого крышу сносит.

– Видимо, знаешь, о чем говоришь, – пробормотала Полина, недовольная тем, что Зина с легкостью прочла ее внутреннее волнение, без труда интерпретировав его абсолютно верно. – Сама давно мужчину пробовала?

– Давно… – протянула Зина, мечтательно закатив глаза. – А-а, черт! С ними иногда не сладко, а без них и того хуже. Но не обо мне говорим. Ты все же присмотрись к Литвину, не отталкивай его, – рекомендовала она покровительственным тоном. – Интересный тип.

– Бесцветная поганка, злобная, пугающая. Так ты его характеризовала в недавнем прошлом. А сейчас советуешь сблизиться с ним?

– Я ошиблась. Но и ты не раз ошибалась в тех, кто находился рядом с тобой. Не злись, понимаю, это неприятно слушать, и все же… Филипп – наиболее подходящая для тебя пара. Взрослый, расчетливый, уравновешенный…

– Женатый, – добавила Полина, обиженно поведя плечами.

Зина выпрямилась, как фонарный столб, став выше Полины почти на голову, и непонимающе уставилась на подругу.

– Ты внимательно слушаешь? Я только что говорила: все мы ошибаемся. Вот и Литвин ошибся, надел кольцо не на тот палец и не на ту женщину.

Полина рассмеялась.

– Спасибо, мой дорогой психоаналитик.

– Похоже, ты ничего не поняла? Наверное, я плохо объясняла.

– Отнюдь, – покачала головой Полина. – Ты прекрасно справилась с задачей. Мне действительно нравится Филипп, но я не намерена рушить его семью.

– Как можно разрушить то, что уже давно…

– Не бери на себя слишком многое. Ты, как и я, ничего не знаешь о его браке. Только делаешь выводы из моих рассказов, а они слишком зыбки и туманны.

– Если бы ты нас познакомила, мне не пришлось бы самой придумывать мотивы его поведения. Я уверена, что ты небезразлична Литвину. Стал бы он так часто встречаться с женщиной, на которую не хочется смотреть. Да и что вас связывает? Бизнес? – Зина быстро задавала вопросы и сама на них отвечала: – Нет! Только симпатия. Поэтому, Поля, я готова спорить на годовую зарплату, что Литвин планирует затащить тебя в койку, но, как сопливый школьник, не решается сделать это. Может, слишком хорошо воспитан? Или же у него проблемы по мужской части?

– Зина! – в сердцах воскликнула Полина, не зная, смеяться ей над словами подруги или же злиться. – Прекрати! Мне не нравится то, о чем ты говоришь. Но, признаюсь, будет обидно, если Литвин потерян для общества как мужчина.

– Кому обидно? – уточнила Зина. – Тебе или его жене?

Этот разговор состоялся чуть больше трех недель назад, но Полина почему-то вспомнила о нем, возвращаясь из аэропорта к себе домой. В который раз квартира встретит безмолвием и пустотой. От мысли о том, что ее никто не ждет, стало нестерпимо тяжело на душе. Полина глубоко вздохнула и посмотрела в окно машины, быстро идущей в потоке транспорта. Стремительная смена городских пейзажей снова напомнила о незаметно убегающем времени, она покачала головой, удрученно уставившись перед собой, и решила отменить заранее намеченные планы. Видеть никого не хотелось, даже Зину, которая непременно развеселила бы ее. Уже поднявшись в апартаменты, Полина позвонила подруге и отказалась от встречи, которую они запланировали еще до поездки в Лондон. Зина не удивилась подобному решению и не настаивала, догадавшись, что у Полины есть особые причины требовать одиночества.

– Будешь думать о жизни? Что ж, удачи! Если твое сознание вдруг озарится и ты придумаешь что-нибудь полезное, жду совета, потому что я в своем болоте окончательно начала тонуть. До завтра?

– До завтра, – попрощалась Полина, присев на мягкий пуф у стены в коридоре.

Тусклым взглядом она обвела темную негостеприимную гостиную и вдруг заплакала. Сначала тихо, едва слышно всхлипывая, затем, уже не стесняясь эмоций, громко и судорожно. Было невыносимо жалко себя, и никто не был способен ее утешить. Только время могло помочь, но оно никак не хотело сжалиться и смягчить вкус предательства и боли, который все еще ощущался на губах и в сердце.

* * *

– В женщине должны быть мозги, а не непонятные изюминки и загадки!

Полина вышла из лифта и замедлила шаги, удивленная горячей дискуссией, устроенной сотрудниками по поводу того, какой именно должна быть настоящая женщина. Обсуждением руководила Зина, следовательно, перевес был на ее стороне. Она и слова не давала кому-либо вставить в свой жаркий монолог, описывая «супердевицу». Лишь изредка раздавались робкие слова несогласия, но они быстро терялись под напором Зины, не допускающей инакомыслия в коллективе, который считала своей паствой. «Младшие боги», так она называла подчиненных, тихо внимали и обреченно переглядывались между собой.

– Самое главное – ум! Красота – ничто в сравнении с интеллектом.

– Зинуля, – вступила в разговор Полина, – спят не с интеллектом.

– Вот именно! – обрадовался Вася Еж, бросился к Полине и схватил ее за руки. – Рад вашему возвращению, Полина Сергеевна. Мы скучали без вас. Зина – чудовищный тиран, – едва слышно добавил он, дико вращая глазами. – Больше не покидайте нас.

– Иначе вы ее убьете? – улыбаясь, спросила Полина, незаметно пробежав взглядом по изящной фигуре фотографа, обтянутой тонкими джинсами и светлой модного покроя рубашкой.

– Скорее она нас. Некоторым людям лучше не давать власть в руки: они начинают вести себя неадекватно. В общем, за ваше отсутствие Зина успела примерить десяток ролей. Она была и Гитлером, и Сталиным…

– И Мао Цзэдуном, – добавила Зина, с удовольствием наблюдая, как щеки Васи стали пунцовыми от смущения. – Успел нажаловаться, полуметросексуал? Теперь беги работать, – она похлопала в ладоши перед нежным лицом Ежа, заставляя того удалиться, потом повернулась к Полине и загребла в объятия. – Привет, – радостно прошептала она. – Как хорошо, что ты вернулась.

– Я тоже рада, – Полина с улыбкой осмотрела большую, крепко сбитую фигуру Зины Михайловой. – Издевалась над несчастными? Напрасно. Вы же в разных весовых категориях.

– Обижаешь! – Зелено-карие глаза сузились в щелочки. – Они получали на орехи только тогда, когда работать не желали. Зато за время твоего отсутствия мы сделали такой план, что удивишься.

– Молодцы, – Полина направилась в свой кабинет. – Что у меня сегодня?

– В десять – завтрак с Литвиным. В час дня – встреча с Мироновым. Он уже звонил, спрашивал, вернулась ли ты и состоится ли ваш обед.

– Набери ему и скажи, что я непременно буду, – Полина задумчиво остановилась у стола. – Черт! Не люблю я эти экстренные встречи! Они всегда приносят хлопоты.

– В четыре ты должна встретиться с родителями, – Зина смягчила голос, зная, что Полина не обрадуется ее словам.

– Кто сказал? Мы не договаривались…

– Я уже трижды переносила ваши встречи. Больше не стану. Сама говори своей матери, что не желаешь ее видеть. И не впутывай меня в ваши семейные разборки.

– Пусть будет по-твоему, – кивнула Полина. – Встречусь с ними.

– Не делай одолжение! Поля, реши вопрос с родителями, не тяни. Не стоит обманывать их ожидания, касающиеся того, что ты заменишь им Катерину. Скажи правду.

– Уже говорила, причем не раз.

– Значит, плохо говорила, если они тебя не поняли. Говорить нужно так, чтобы ни у кого не осталось сомнений в твоих словах. Ясно?

– Вполне, – Полина села в кресло и постучала ручкой по столу, показывая, что ей надоели разговоры о личном. – Еще что-нибудь?

– В восемь тебя ждет Юлиан Воскресов, вот в этом клубе, – Зина протянула Полине черную карточку.

– Юлик «Крейсер»? Странно… Он никогда не нуждался в услугах нашей компании.

– Почему не нуждался? – От любопытства щеки Зины покраснели, а глаза загорелись, словно ей должны были открыть многовековую тайну. – И почему он «Крейсер»?

– Крейсер, потому что слишком настойчивый. Его так в университете прозвали за непримиримый характер. А не испытывает потребности в наших услугах потому, что на него давно работает целая команда профессионалов, удовлетворяющих любое его желание. Деятельность «VIP-life concierge» для таких, как Юлик и его отец, слишком мелкая и не соответствует их рангу. Иными словами, крестьянская. Помню, как его папаша однажды, презрительно посмотрев на меня, сказал, что не нуждается в посредниках и берет все понравившееся ему напрямую. В том числе, если пожелает, возьмет и меня.

– А ты что ответила?

– Ничего, – задумчиво произнесла Полина. – Таким людям не хамят. Лишь соглашаются с их словами и молча смотрят в пол. Интересно, что Юлику понадобилось от меня?

– Жаль, что я не могу поехать с тобой, – поцокала языком Зина. – Хотела бы я посмотреть в лицо этому королю Москвы.

– Зато у тебя есть шанс посмотреть в лицо Литвину. Ты ведь давно просила вас познакомить, – Полина поднялась и посмотрела на часы. – Поторопись, иначе опоздаем.

– Меня не приглашали на завтрак, – начала сопротивляться Зина, но по выражению глаз было видно, что она скоро сдаст свои позиции. – Ладно, я согласна. Наконец-то у меня появилась возможность просканировать этого непонятного типажа.

– Не обольщайся. Ничего нового ты о нем не узнаешь.

– Там и посмотрим, – поставила точку Зина, направившись в свой кабинет за сумочкой.

В кафе, где должна была состояться встреча с Литвиным, было шумно. Полина поискала его глазами и, заметив, помахала рукой.

– Он что, не один? – Зина вдруг продемонстрировала робость.

– Если Литвин приглашает меня на завтрак, да еще и в выходной день, значит на нем будет присутствовать Нина, его дочь. Возможно, и Сафет – лучший друг.

– И почему у нас нет выходных, как у всех нормальных людей?

– Потому что желания у клиентов, к сожалению, не возникают по графику, только с понедельника по пятницу. Хотя была бы этому рада.

– И я, – сквозь зубы процедила Зина, направляясь за Полиной к столику Литвина, за которым, кроме него самого, сидели улыбчивая светловолосая девочка и хмурый на вид черноглазый мужчина с перебитым носом. – Могла бы предупредить, что здесь намечается семейный банкет.

– Доброе утро! – поздоровалась Полина, погладив по голове Нину, обхватившую ее за талию. – Я не одна, а с подругой. Надеюсь, вы не против? – Не дожидаясь ответа, она обняла девочку и спросила: – Как ты, солнышко?

– Хорошо, – улыбнулась Нина. – Папа подарил мне собаку. Бабушка злится, но я рада.

– Здравствуйте, Полина, – Литвин с нежностью коснулся ее щеки губами.

Полина на миг замерла, вдохнув запах его туалетной воды, посмотрела ему в глаза и едва не отпрянула, увидев ничем не скрываемое желание во взгляде. Подобного ранее не случалось, Литвин был весьма сдержан в эмоциях, поэтому неприкрытая чувственность слегка озадачила и насторожила.

– Я-я, – начала заикаться Полина, но замолчала, услышав голос Сафета Сушича, который вышел из-за столика и остановился перед Зиной.

Женщина была выше его почти на голову, отчего пара смотрелась комично, но одновременно грозно. Мощный босниец, профессиональный спортсмен в прошлом, и не менее сильная Зинаида производили странное впечатление, вызывая и смех, и уважение.

– Представьте нас, – потребовал Сафет, не сводя взгляда с молчащей Зины.

Литвин рассмеялся, впервые увидев друга в подобном состоянии. Сафет вел себя взволнованно и нетерпеливо, что было ему абсолютно несвойственно. Он сверлил заинтересованным взглядом грудь и лицо Зины, ни на миг не отводя его в сторону, да и Зина неестественно притихла, превратившись в покорную женщину, ожидающую, когда ей разрешат вставить слово.

– Моя подруга – Зина, – сказала Полина и рассмеялась, так как Михайлова быстро поправила ее:

– Зинаида. Зина – только для близких друзей.