Читать книгу Ганнибал. Начало - Али Алиев - Страница 1

– Ну, рассказывай, – я взял ручку и начал вертеть в руках.

– Средний мозг состоит из бугров четверохолмия и ножек мозга… – начала моя студентка, запинаясь и нервничая.

Ее переживания можно понять. Ганнибал. Именно так меня называют студенты за глаза. Должен отметить, что это прозвище меня ни капли не оскорбляет. В голове сразу появляется ассоциация с великим полководцем, практически уничтожившим в свое время Рим. Но ко мне это прозвище приклеилось совсем не из-за полководческих талантов. Меня сравнивают с известным персонажем Ганнибалом Лектером из-за жесткости и неподкупности. Мало кто в нашем вузе может похвастаться такой нелюбовью студентов, и не только их.

– Какую функцию ты забыла? – посмотрел я на белокурую студентку.

Она начала тараторить все, что говорила до этого, пытаясь вспомнить нужную, и в итоге выпалила:

– Проводниковая!

– Конечно, – кивнул я в ответ. – Вечно про нее все забывают. Хорошо, Вика. Зачет ты сдала. Следующий.

Счастливая блондинка буквально выпорхнула из кабинета, прижимая зачетку к груди.

– Здравствуй, Шамиль, какой у тебя вопрос?

– Рэтэкулярная фармация, – прочел парень с листа вопрос по слогам.

Я мысленно посочувствовал парнишке. Всю студенческую жизнь ненавидел Ретикулярную формацию. Но это не повод делать скидку.

– Там это… Ядро Якубовича есть… Голубое ядро…

Я даже скривился от такого надругательства над моими ушами. Ладно, что акцент дикий. К этому я человек привыкший, но вот ответ…

– Стоп! Для начала я хочу услышать определение.

– Ну… это… там ядра эсть.

– Шамиль, не дури мне голову. Ты не готов. Иди.

– Ну, Аслан Магомедович! Я учил.

– Что ты учил? – посмотрел я на него пристально. – Хорошо, давай я тебе другой вопрос задам. Функции заднего мозга?

– Ну… там, этот… мозжечок есть… он делает, чтобы ходить прямо.

– Все, пожалей мои уши. Подготовься, потом придешь. Время у тебя есть.

– Но Аслан Магомедович, че вы меня валите? Вы же тоже кавказец. Ну, поставьте зачет!

Я пристально посмотрел в глаза студента.

– Поставить зачет, потому что я кавказец? – хмыкнул я. – Знаешь, Шамиль, вчера в ЦУМе меня назвали чуркой. Меня. Кандидата медицинских наук, доцента кафедры анатомии центральной нервной системы. Меня, понимаешь? А знаешь, почему выбрали именно это оскорбление? Потому что я кавказец. Многие считают нас грубыми, наглыми и необразованными людьми. А почему? Вот я, например, знаю больше десятка уважаемых людей кавказских национальностей. И ни об одном из них такого сказать не могу. Но, большинство людей даже и не знает об их существовании. Они видят только тех, кто показывает себя. Наглых и грубых парней, не понимающих русского языка, как в прямом, так и переносном смысле. Они позорят свои нации. А ведь когда-то наших предков уважали. Не боялись, а именно уважали. За принципы, жизненную позицию, уважение к девушкам и старикам. Их считали достойными людьми. И, поверь, узнай твой прадед, или даже дед о том, что ты выпрашиваешь зачет исключительно из-за национальной принадлежности, он бы очень хорошо тебе объяснил, как нужно себя вести. Уходи, Шамиль. Не позорь ни себя, ни меня. Следующий.

Парень сильно меня взбесил. Национальность – это моя больная тема. Я родился и вырос в горном ауле. Каждое мое утро начиналось с ухода за скотом и лошадьми. Только подоив коров и выгнав их в стадо, я шел собираться в школу.  Там я учился, жадно впитывая знания, передаваемые пожилыми учителями. Мне очень это нравилось. Тем более, учеба была моим реальным шансом посмотреть мир. Весь учебный год я выкладывался насколько мог, а каждое лето уходил в горы, на кошару. Там я пас коров и продолжал учиться. Я очень любил читать. Особенно фантастическую литературу. Но книг мне надолго не хватало. Я буквально выпивал их. Поэтому приходилось развлекать себя и другими способами. Как и любой мальчишка, я любил ножи. И, как и у любого пастуха, у меня они были. Благодаря тренировкам дни летели незаметно. Я метал их, танцевал с ними, представляя орды врагов вокруг. Кроме того, я любил мастерить мечи и прочие игрушки. В общем, развлекал себя как мог. Конечно, мне также в этом помогал отец. Куковали мы в горах вдвоем, и делать было совершенно нечего. Электричества у нас не было, соответственно, телевизора, или даже радио мы летом не видели. Зато видели бескрайнее синее небо. Высокие горы, густые леса. Сейчас я очень скучаю по тому времени. Тогда все это казалось обыденным. Хотелось сбежать туда, где большие города. Туда, где не все знают друг друга по имени. Туда, где жизнь такая другая. Сказочная…

Окончив школу в шестнадцать, я поступил в вуз. Еще тогда, на экзаменах, я впервые почувствовал вкус Ставрополя. До сих пор помню, как, проезжая на автобусе, я ошеломленно осматривал девушку на обочине. На ней были джинсы и черный лифчик. И в таком виде она стояла на улице. Как ни в чем не бывало. Тогда, наверное, впервые я влюбился в этот город. А потом были вступительные экзамены. Нервы, переживания и страх. Больше всего я боялся, что эту сказку у меня украдут. Что придется вернуться и заниматься скотоводством и земледелием. Но я поступил. И началась новая жизнь. Совсем по другим правилам. Это было тяжело. Сначала мне казалось, что люди какие-то неправильные. Они жили неправильно, на мой взгляд. Целовались прямо на улице, никого не стесняясь, и ни о чем не переживая. Они любили пить и не умели себя контролировать. Упивались до такой степени, что мне было стыдно за них. Парни встречались с бывшими девушками своих близких друзей, а некоторые даже уводили друг у друга девушек и продолжали дружить. Я не понимал этого. Это было дико. А еще дикостью для меня стало то, что проигравший в драке со мной второкурсник подал заявление в полицию, точнее, тогда она еще была милицией. Я не понимал многого, и многое мне было просто дико. Этот мир внезапно стал чужим для меня. Я чувствовал себя в нем лишним. Он был каким-то лживым и неправильным. Но так было до поры. Со временем я начал понимать его законы и принимать их. Нет, я не стал таким же, я просто усвоил, что люди разные. И если у нас считается, что взять в жены девушку, которая уже была с мужчиной – позор, то здесь это совсем не так. Девушки встречаются с парнями, и их родители об этом знают. Это нормально. Они не становятся из-за этого хуже или лучше. Они просто другие. И когда я понял это, жить стало легче. Они иные, но в них много хорошего. Они веселые и… свободные. Наверное, именно это чувство подкупило меня. Нет, я не пошел во все тяжкие, но и тем же наивным пацаном уже перестал быть.

Я снова учился и наслаждался этим процессом. Мне это все безумно нравилось. Да, я совершал ошибки. Помню, как собирался привести домой девушку. Знал, что родители меня выгонят, но был влюблен. Благо, она меня бросила незадолго до знакомства с ними. Хотя, это сейчас я понимаю, что расставание было благом. А тогда очень сильно переживал. Я ошибался. Много ошибался. Возможно, именно поэтому и смог всего достичь и разобраться. А еще новый мир дал мне новую музыку. Там, на родине у нас ловило только три канала: ОРТ, РТР и НТВ, но у последнего бывали частые помехи. Слушал я, естественно, популярную музыку. Ну, еще нашу, национальную. А когда приехал в Ставрополь, был шокирован, услышав в автобусе «Древнерусский воин» группы Ария. Тогда мне казалось, что я прозрел. Я, как одержимый, начал искать песни этой группы, которую слушал на небольшом центре моего соседа по общежитию. Позже я узнал, что такое Linkin Park, Metallica, The Rasmus и все… Я влюбился в эти группы. Как и в другие, менее известные. Когда мне стукнуло восемнадцать, я устроился сторожем в морг и на первую же зарплату купил своей младшей сестре Армиде музыкальный плеер и диски. С тех пор я старался привозить ей презенты с «большой земли». Армида всегда была похожа на меня. Она тоже любила читать, и мою музыку восприняла с восторгом. Закончив школу, моя младшая сестра поступила в МГУ и стала нашей гордостью. Первый человек из нашего аула, который учится в Москве. Родители сначала не хотели ее отпускать так далеко, но под нашими совместными уговорами сдались.

Я закончил вуз и сразу же получил место в аспирантуре. Родители предлагали вернуться, но я просил их немного подождать. Но они не подождали. Они умерли, отравившись газом. Никто не заметил утечки. Вечером их обнаружил дядя, зашедший в гости. Я до сих пор корю себя за их гибель. Ведь, будь я тогда рядом…

– Молодец, Осипова, – я поставил зачет, расписался и отдал зачетку девушке.

Вроде все. Что-то я подустал. Да и время уже четыре часа.

Я собрал со стола листы, подхватил журнал и отправился на кафедру. Осталось еще кое-какие моменты уладить, и можно идти домой.

– Представляешь, Филипов с лечфака и Марзикина со стоматологии встречаются.

– Вот почему так всегда? Она ведь умничка, старается, учится. А он оболтус. Только и делает, что пропускает пары.

Я скривился. Господи, почему преподаватели! Профессора! Доктора наук! Обсуждают личную жизнь студентов? Это же отвратительно! Как я устал от их постоянной болтовни и сплетен.

Приземлившись за свой стол, я достал ведомость. Черт, сдали со всей группы только семеро. Покоя ведь мне теперь не дадут. Будут у дверей поджидать, в коридоре отлавливать.

– Аслан Магомедович, вы уже принимали зачет у сто второй группы?

– Вы насчет Зинченко? – устало посмотрел я на коллегу.

– Именно. Не могли бы вы ей…

– Нет.

– Аслан Магомедович! – сжала губы в тонкую нить Лариса Федоровна.

У нас с ней давние разборки. Да если быть честным, здесь меня никто не любит. Когда я только пришел, многие смотрели с интересом. Еще бы, «высокий брюнет с карими глазами, выраженным подбородком и приятным голосом», говорили обо мне как-то аспирантки. Я в это время как раз проходил мимо и невольно подслушал. Мне строили глазки многие, но золотое правило «не надо гадить там, где ешь» удерживало меня от служебных романов. Со временем попытки флирта закончились, а на смену им пришла грубость. Я ни перед кем не собирался прогибаться и ставить оценки ни просто так, ни за деньги. Дело в том, что мы учим будущих врачей. И я не хочу отпускать в больницы убийц. Много раз меня пытались смести с моего места. Меня не любили все преподаватели на кафедре и даже декан факультета, а вот с ректором я был в хороших отношениях, поэтому все их попытки оказались тщетны.

– Лариса, я уже говорил тебе. Мне плевать, что Зинченко твоя племянница. Она собирается стать врачом, и я точно не хочу, чтобы однажды она меня или кого-то другого угробила. Понимаешь?

– Тебя угробишь, как же! – разъяренно блеснула глазами сорокалетняя преподавательница и, развернувшись, ушла.

– Извините, а кто здесь Аслан Магомедович? – в двери после короткого стука заглянул мужчина и посмотрел прямо на меня.

Я оглянулся в поисках другого Аслана Магомедовича, но, увы. Из мужского населения тут был только я.

– Подождите пару минут, – ответил я гостю, и, как только он закрыл дверь, убрал бумажки в сторону и тяжело вздохнул.

Сессия дается с огромным трудом не только студентам.

Я встал и вышел в коридор. Он ведь явно пришел за кого-то просить, и, учитывая его внешность, я даже знаю, за кого.

– Здравствуйте, я отец Шамиля Хачирова. Руслан.

– Приятно познакомиться, – я пожал ему руку.

– Мой сын говорит, что вы его валите и хотите, чтобы его отчислили. Он говорит, вы предвзято относитесь к кавказцам.

Я пристально посмотрел в глаза мужчины. Человек он точно не плохой. Прямой, честный. Характер сильный, это сразу видно.

– Руслан, попросите Шамиля взять конспекты лекций и прийти сюда. Я сейчас.

Мужчина удивленно кивнул и достал телефон, а я вернулся на кафедру и посмотрел расписание, чтобы найти свободную аудиторию. Когда я вышел, Руслан стоял на том же месте.

– Он сейчас подойдет, – кивнул он мне.

– Вот и замечательно. А пока пройдемте в аудиторию.

– Да, конечно.

Начинать разговор об успеваемости его сына я не спешил. Лучше пусть сам все увидит. Поэтому, говорить пришлось на отвлеченную тему. Я начал расспрашивать его, кем он работает, чем занимается и так далее. Оказалось, что Руслан летчик, причем военный. То, что он относится к вооруженным силам, я предполагал. Все-таки выправка сказывается, но вот того, что летчик, не ожидал. Мы начали обсуждать небо и тех, кто пытается его покорить. За время нашего общения я начал искренне сожалеть о том, что сыну не достались гены этого человека. Руслан показал себя сильным и уверенным в себе. И он искренне считал, что я намеренно занижаю оценки его сыну. И это меня сильно разозлило.

Шамиль прибежал через полчаса. Запыхавшийся и красный, он натолкнулся на серьезный взгляд отца и тут же стушевался.

– Ты принес лекции? – обратился я к нему.

– Да, Аслан Магомедович.

Парнишка протянул вперед тетрадь, на которой было гордо написано: «Анатомия ЦНС. Хачиров Шамиль».

Я с улыбкой взял тетрадку.

– Вот смотрите, Руслан, видите, что здесь листы немного выше, чем обложка? Это значит, что обложку меняли. Видимо, на это и потратил наше драгоценное время ваш сын. Но это, конечно, не факт. Вы можете сравнить почерк.

Я достал лист с контрольной, которую недавно написал Хачиров, и приложил к первому листу тетради.

– Видите разницу?

– Вижу, – летчик гневно стрельнул глазами на своего сына.

Тот стушевался еще больше.

– Впрочем, эту оплошность мы можем опустить. Шамиль, присядь за первую парту и вытащи из уха наушник.

– Что? – тут же испугался студент.

Я с ухмылкой посмотрел на него. Какие же они наивные.

Руслан моего настроения не разделял. Взгляд его стал холодным, после чего парень все-таки извлек тщательно скрываемый наушник.

– Откройте любую тему и задайте ему вопрос. Проверьте сами его знания, – обратился я к мужчине, после чего он последовал моему совету.

– Лимбическая система, – прочитал он по слогам.

– Это… ну… передний мозг…

Руслан неожиданно хлопнул по столу, заставив подпрыгнуть даже меня.

– Говори четче! Ты мужчина, а не мямля! – произнес он командным голосом.

Но получился обратный эффект. Шамиль замолчал.

– Выберите другую тему, – посоветовал я.

Он полистал тетрадь и нашел новое название.

– Продолговатый мозг.

Его сын на вопрос не ответил, что привело отца в ярость. Он резко встал, подошел к Шамилю и ударил его тыльной стороны ладони по лицу.

– Ты опозорил меня, – тихо произнес он.

– Руслан, вы находитесь в учебном заведении. Держите себя в руках, – строго посмотрел я на него.

– Извините, – тут же слегка расслабился отец нерадивого студента. – И за то, что обвинил вас, извините.

– Тогда, я думаю, нам пора.

Летчик мой намек понял и за плечо поднял своего сына. У того из носа лилась кровь, а из глаз слезы. Да, не совсем этого эффекта я ждал. Дал волю чувствам. Непедагогично это.

Мы вышли в коридор, после чего Руслан пожал мне руку и еще раз извинился.

– Мы заберем твои документы. В армию пойдешь, – сказал он сыну, идя прочь.

Парень ему что-то ответил на родном языке. Я не понял, что, да и какая разница. Напоследок Шамиль гневно стрельнул в меня глазами.

Черт, что за день?! Я потер переносицу и отправился обратно на кафедру. Как же меня все это достало.

Присев на свое место, я взял документы. Нужно все закончить и валить домой.

Так я и просидел до семи вечера. Дел оказалось действительно много, тем более, еще дергали студенты с просьбой принять зачет.

С работы я вышел, когда уже наступила ночь. Зима в Ставрополе – довольно жестокая штука. Ветра пронизывают тело, даже если ты одет очень тепло. Вот и мне стало совсем несладко. Придерживая свой портфель, я пошел на остановку. Да, я единственный преподаватель, который не имеет личного транспорта. Может, со временем и обзаведусь, но точно не сейчас.

Нужная маршрутка подъехала, и я встал. В это время присесть просто невозможно. Маршрутки забиваются так, что и дышать становится сложно.

– Присаживайтесь, Аслан Магомедович, – заметив меня, встала моя студентка.

– Настюш, я не настолько стар, чтобы мне уступали место девушки, – улыбнулся я ей.

Настя немного стушевалась, но опустилась обратно. Как же я не люблю эти ГАЗельки. С моим ростом они мне просто противопоказаны.

– Настюш, скажешь, когда проедем Розу Люксенбург?

– Конечно, – кивнула она.

Хорошая девочка. Учится на четверки с редкими тройками, но именно из таких студентов частенько получаются профессионалы. Она сейчас на третьем курсе. Может, с Артёмом договориться? Пусть возьмет к себе в краевую больницу, на место медсестры. В больнице ведь как, главное зацепиться, а потом и на нужное место можно будет перебраться.

– Ваша остановка, – оборвала мои мысли девушка.

– Возьмите, пожалуйста, на остановке, – передал я деньги водителю, после чего обернулся к девушке. – Спасибо.

Она в ответ только несмело улыбнулась.

Да, завтра поговорю с Тёмой, а то мы с последней встречи выпускников и не виделись ни разу. Не дело это. Мы ведь лучшие друзья.

Я вышел на остановке и поднял воротник. Ехал я недолго, но это Ставрополь, и как тут часто бывает, погода испортилась еще больше, и сейчас уже не только ветер, но и снег портил мое настроение.

Снежная вьюга пыталась меня поднять, но сил у нее на это не хватило. И как назло, во время моей схватки с погодой начал вибрировать телефон.

– Алло? – поднял я трубку, не сумев разглядеть, кто звонит.

– Привет, братик. Как там твои делишки?

– Привет, Белка, у меня сессия! Как тут могут быть дела?!

– Сам ты белка! – обиженно ответила она. – Хватит уже со мной как с маленькой!

А как же иначе, сестренка? Пусть тебе двадцать пять, пусть ты уже замужем. Но для меня ты навсегда останешься маленькой. Ты ведь моя младшая сестра, которая каждый раз радостно встречала меня, когда я возвращался домой. И обожала конфеты с орешками. Вообще орехи обожала в любом виде. Жаль, родителей уже не стало, когда ты вышла замуж. Они бы гордились тобой. Больше всего папа боялся, что ты выйдешь за парня не нашей нации. И это же надо было так. Уехать из аула в Москву, чтобы встретить там парня из нашего аула и выйти за него замуж. Да, Армида молодец. Надеюсь, родители смотрят на нас и гордятся тобой. Только мной гордиться нет причин. К сожалению.

– Ты как там сама, хоть расскажи? Опять куда-то намылилась?

– Да-а-а-а! Мы с Нюриком хотим слетать на Байкал! Там, говорят, сейчас…

Сильная боль в затылке и снег в лицо.

– Алле? Асланчик? Але? – разрывалась трубка.

– Сука, – услышал я над собой голос Шамиля, и теперь уже лицо взорвалось болью, украшая обзор тысячами звезд.

Я разглядел черные туфли, но больше ничего увидеть не смог. Удар по голове оказался очень сильным. А был мой студент не один. Трое, может, четверо… Не знаю. Удары сыпались по всему телу. Я чувствовал, как мне отбивают почки, печень. Чувствовал, но ничего не мог сделать. Тело не слушалось меня, а сознание очень быстро уплывало. Пока я совсем не утонул в боли и тьме…

***

– Вызывайте Ганича! Срочно! Требуется сложная операция!

Я приоткрыл правый глаз, левый не слушался и очень болел. С трудом удалось разглядеть Артёма.

Голова. Черт, как же болит голова. Я попытался потянуться к ней, но мои попытки прервала рука друга.

– Тише, Асланчик. Тише. Я тебя вытащу, не переживай. Будешь как новенький.

Я попытался ответить, и только сейчас заметил, что у меня во рту какая-то трубка. Причем она, видимо, доходит до гортани и царапает ее, но поначалу я этого и не заметил. Головная боль очень сильно мешала.

– Как же ты так, братишка? Говорили же мы тебе. Слишком ты прямой. Наверняка же из-за этого тебя так. Но ты не переживай. Все хорошо будет. Я тебя вытащу…

Сознание снова покинуло меня.

***

– Тёма, он уже труп! Остановись!

– Ты, сука, сам сейчас станешь трупом! Быстро принимайся за дело!

– Да ты…

Что происходит? Кто…

***

– Отсос! Живо!

– Артём, у него вместо внутренностей фарш! Кровоизлияния по всему телу. Операция уже пятнадцатый час длится! Остановись.

Какой-то стук. Что происходит?

– Мы вытащим его. Ясно тебе? И только попробуй еще хоть раз заикнуться, я из тебя самого фарш сделаю! Скальпель.

Это был Артём? Артём…

***

– Где он? Где… Асланчик…

Армида? Странно. Мне кажется, я слышал ее. Это проклятая темнота. Не чувствую ничего. Не могу пошевелиться.

– Как же так?

– Его нашли возле дома.

– Кто это сделал?

– Студент. Насколько я знаю, Аслан его унизил перед отцом, из-за чего тот забрал документы из вуза.

– Где он? Я вырву ему сердце собственными руками. – Она плачет? Почему она плачет? Что происходит?

– В тюрьме. Насколько я знаю, сам пришел с повинной. Точнее, приполз. Идти в том состоянии, в котором он был, парень бы не смог. Видимо кто-то был сильно зол на этого козла. Вчера его отец приходил, узнавал, чем может помочь. Не поскупился. Многие лекарства…

***

– Блин, жалко его.

– А кто это?

– Не знаешь? Препод. Он на кафедре анатомии ЦНС работал. Красивый был мужчина.

– Да уж, сейчас о нем такого не скажешь…

Я с трудом приоткрыл правый глаз и увидел девушек в белых халатах. Черт. Тело не слушается совершенно. Даже пальцем не пошевелить.

– А чего на нем исцеление не пробовали?

– Да как же не пробовали! Все перепробовали. Только не приходит он в себя, – медсестра вздохнула. – В коме уже четыре месяца. Никакой динамики.

– А родня его что?

– А что родня? Приезжала целая делегация из какого-то аула, сидели тут больше недели, но потом сестра приехала и всех разогнала. Сама с ним сутками сидела. Но она в Москве живет. Первый месяц вообще из палаты не выходила. Ночевала тут. Пока ее Артём Юрич не выгнал. Говорят, с собой хотела брата в Москву забрать. Но он ее переубедил. Там, мол, люди незнакомые, а тут он все, что сможет, сделает. А может он не меньше, чем эти московские. А сестра все равно чуть ли не на каждых выходных прилетала.

Я с огромным трудом шевельнул пальцем. Нужно же подать сигнал, что я в себя пришел.

– Да, жалко мужика. Да многих жалко. Вон, вчера за день семерых вынесли, – тихо произнесла медсестра. – «Исцеление»-то у единиц есть, и повторно его только через сутки использовать можно, а «Заживление» в тяжелых случаях не помогает.

– Да, эти умения – это вообще ерунда какая-то! Ничего ведь непонятно.

– А чего непонятно? Убиваешь тварей разных и получаешь опыт.

– Да и не только тварей. Слышала, Лариса во время операции уровень получила.

– Брешешь!

– Вот те крест! Убила видать пациента и уровень получила.

Я еще раз шевельнул пальцем, но увлеченные спором девушки и не заметили моих потуг. А сознание снова утонуло в бесконечной темноте.

***

– Привет, старик. Как ты тут?

Кажется, Артем.

– Не знаю, слышишь ли ты меня, но очень надеюсь, что слышишь. Вокруг творится какая-то хрень. Электричества нет. Нигде. Вообще. Пистолеты не стреляют, впрочем, как и любой другой огнестрел, а вокруг бегают монстры. Я не понимаю, что происходит. Чем мы прогневили бога, брат? Твоего или моего. Или этих. Новых. Не знаю. Людей убивают монстры. Какие-то зеленые твари устраивают целые набеги. И еще какой-то некромант, говорят, появился.

Шевелить пальцами в этот раз оказалось проще.

– Ты возвращайся к нам. Уже и належался, отдохнул. Хватит. Приходи в себя.

Вот же сука. Ладно! Я приложил усилия и открыл глаза на максимум, правда, почему-то, левый не захотел слушаться.

Я посмотрел на друга и встретился с ним взглядом.

– Аслан! – он тут же подскочил ко мне и пальцами раздвинул веко. – Ну-ка, следи за ручкой.

Я проследил за его движением, после чего мой старый друг приложил свой лоб к моему.

– Наконец-то, – прошептал он, не скрывая слез. – Теперь-то мы тебя вернем в норму…

Но дальше я уже не слышал. Тьма снова забрала меня.

***

– Поднимайся, старый хрен! Уже не получится спящей красавицей прикидываться!

Я открыл глаз и увидел Тёму.

– Давай, давай. Супчик пить пора.

Меня приподняли и начали кормить. Глотать было больно, и даже рот я открывал с трудом. Однако еда делала свое благое дело. Я почувствовал, как она растекается по желудку, придавая сил. Правда, вскоре меня опять вырубило.

Так продолжалось какое-то время. Какое, я не знаю. Я просыпался, ел и засыпал. С каждым разом сил становилось все больше, и вскоре я смог говорить. Голос у меня стал хриплый и немного неприятный, но я мог, хоть и с трудом, общаться с окружающими, и это меня радовало. Артем заходил часто и рассказывал о происходящем в мире. Как оказалось, миру наступил п…ц. Это если коротко. А если говорить более объемно, то пришел конец света, во всех его смыслах. Электричества нет, порох разом отсырел, или с ним еще что-то случилось, непонятно. Вокруг какие-то монстры. Долгое время я считал, что у меня просто что-то с головой. Слишком бредовым казалось происходящее. Но чем больше мне рассказывали, тем больше я верил. Слишком все это бредово, чтобы оказаться ложью.

– Где… Армида?

– В Москве, наверное, – пожал плечами Артём. – Не знаю.

– Надо… идти…

– Угу. Пойдешь ты, конечно. Видел бы ты себя сейчас.

– Покажи…

– Не стоит, старик. Потом…

– Тёма…

Мой друг тяжело вздохнул, встал и вышел из палаты. Пока его не было, я едва не заснул, но дождался. Он вошел, держа зеркало в руках.

– Ты уверен? – посмотрел он на меня с какой-то жалостью.

– Да.

Друг поднес зеркало, и я наконец-то смог увидеть себя. На носу появилась крупная горбинка и шрам. Шрам поменьше на губе. Я приоткрыл губы и попытался улыбнуться. То, что у меня нет нескольких зубов, я понял уже давно, но вот как это выглядит …

– Что… с глазом?

Я не мог понять, почему он до сих пор перемотан.

– Его у тебя больше нет, – вздохнул мой друг. – Выбили.

Внутри меня что-то упало.

– Ты не переживай! В мире появилось множество различных возможностей. Уверен, должно быть умение, возвращающее утраченное.

Желание говорить пропало. Я просто прикрыл свой единственный глаз. Ганнибал, значит…